Татьяна Копаева,
03-04-2021 22:06
(ссылка)
"Одарю тебя трижды" Гурам Дочанашвили
Сегодня умер грузинский писатель Гурам Дочанашвили 82 лет. Самыми известными его произведениями стали социально-философский роман "Я одарю тебя трижды", а также рассказы "Человек, который очень любил литературу", "Песня без слов" и др.
«Одарю тебя трижды» читала давно, очень давно, но книга не забылась и до сих пор я считаю её одной из лучших книг мною прочитанных. Первое издание книги - 1984 год. Перевод с грузинского Э. Джалиашвили.
Роман-притча о молодом человеке из горного села, который после случайной встречи со странником, забредшим в их тихий уголок, решился на долгие странствия в поисках интересной и лучшей жизни. Тропа странствий привела его вначале в Город людей жаждущих лишь наслаждений и лёгкой беззаботной жизни, затем в Город властных и жестоких людей, где сильный всегда прав и в Город простых тружеников, отстаивающих свою свободу и право на жизнь в жестокой борьбе.
Повзрослевший и с багажом впечатлений вернулся он домой...
— Дважды жаловал тебе Одеяние, Доменико. Одарю тебя в третий раз — одарю тебя Словом. Что это значило, что сказал отец... Доменико присел, растерянный.
— Знай, Доменико, Сокровенное Одеяние — это Слово. Да, до неба дошла весть о твоем скитании, но и нам, твоим близким, ты должен поведать, оставить об этом рассказ.
Сидел потупившись, слушал.
— Слово даст тебе создать города и страны, но ты, повелитель тобой сотворенных, будешь все же рабом всех и каждого. Ты даруешь им жизнь, тобой будут живы. Понял меня?
— Понял.
— И чем больше людей охватит и укроет Сокровенное Одеяние, тем богаче ты будешь и тем несчастней... Изведаешь муку и радость... Не упрекай меня в игре словами, но ты будешь счастливейшим несчастливцем... Понимаешь?..
Трудно писать об этой книге-притче даже сразу после прочтения, а уж если прошло лет 30 и того труднее. Здесь не одна притча, а множество разных и каждая заставляет задуматься и попытаться осмыслить, понять и унестись мыслями в свой собственный опыт, сопоставляя. Эта книга одна из немногих которые я перечитывала несколько раз и сейчас начала перечитывать, чего и всем остальным советую. Здесь есть Слово, которое хочется слушать и слышать и возвращаться к нему время от времени...
Метки: книги
Татьяна Копаева,
27-06-2020 23:27
(ссылка)
Заметка на поле жизни
Сегодня вечером разговорились возле подъезда с соседями о том о сём и одна из соседок, пожилая женщина 85 лет, рассказала, что недавно в магазине какая-то женщина пыталась расплатиться за её покупки, а она эту женщину не узнала совсем и отказалась. В разговор вступила другая соседка, молодая женщина 30 лет, пояснив, что сейчас часто в магазинах за пожилых расплачиваются совсем незнакомые люди, поэтому нет нужды пытаться вспомнить кто это был и не надо грешить на свою память. Сама я тоже несколько раз наблюдала в супермаркете такую картину на кассе: оплачивают скромные покупки стариков совершенно незнакомые люди, в основном, мужчины, женщины мне пока не попадались на глаза.
Придя домой, я задумалась — что-то происходит у нас в обществе как-то тихо и не совсем незаметно мы становимся добрее и человечнее? Ведь теперь не только на пешеходном переходе водители пропускают пешеходов, но и в неположенном месте пропускают даже если и не собираешься перебегать дорогу, притормаживают, останавливаются и ждут когда перейдешь. Номо sovetikus возвращается или какое другое Номо формируется? И почему?
Интересно...
Метки: житейские истории
Татьяна Копаева,
02-08-2019 09:45
(ссылка)
Ночной гость: большой и чёрный
Что-то большое прилетело ночью в мою освещённую комнату, сопровождаемое охотящимся Мальком. Вначале я подумала - ночная бабочка, но когда эта "бабочка" с несвойственным для бабочек грохотом свалилась со стены, на которой отдохнуть наметила, тут-то я заинтересовалась и забеспокоилась.[ Читать далее... → ]
Метки: насекомые
Татьяна Копаева,
25-07-2019 17:15
(ссылка)
Перед дождём и после дождя идите в лес друзья!
Идут дожди, не ливни пока и можно в лес прогуляться пойти в просветы между падающей с неба влагой и тихо-тихо поохотиться.
Благо есть на что. [ Читать далее... → ]
Благо есть на что. [ Читать далее... → ]
Метки: грибы
Татьяна Копаева,
23-03-2019 21:10
(ссылка)
Диванные истории
Рыжая, та последнее время в подъезд переселилась, бездомную из себя изображать стала, но иногда одумывается. Вот только зайдёт в комнату, посмотрит на диван, а там...[ Читать далее... → ]
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
22-03-2019 09:23
(ссылка)
Весны зарисовки
Весна лезет во все щели, настойчиво и неуклонно, это заметно не только по котам,
но и по...
грибам. Зимний опёнок, фламмулина, появившаяся из-под снега недалеко от моего дома прямо из земли. Растут-то они на пнях и деревьях. Понятно, что где-то там, в земле щепочка, но всё-рано необычно. Жаль, что увидела поздно, когда уже вокруг всё растаяло, эффектнее было бы, если шляпки из-под снега смогла бы запечатлеть, но ничего не поделаешь: кто не успел, тот опоздал...
но и по...
грибам. Зимний опёнок, фламмулина, появившаяся из-под снега недалеко от моего дома прямо из земли. Растут-то они на пнях и деревьях. Понятно, что где-то там, в земле щепочка, но всё-рано необычно. Жаль, что увидела поздно, когда уже вокруг всё растаяло, эффектнее было бы, если шляпки из-под снега смогла бы запечатлеть, но ничего не поделаешь: кто не успел, тот опоздал...
Метки: съедобные грибы
Татьяна Копаева,
18-01-2019 11:21
(ссылка)
"Пищеблок" Алесея Иванова
Прочитав новый роман Алексея Иванова «Пищеблок» я не сразу стала писать отзыв, ведь ежели бы стала писать по «горячим следам», отзыв был бы категорически негативным: пустышка, очень похожая на написанное а-ля Иванов - «неграми» - сам Иванов слышится лишь далёким эхом. Нужно было, чтобы отлежалось в голове, разложилось по полочкам.
Если свести воедино, в короткий обзор, то история, описанная в этом романе такова:
водятся на Руси тёмные стратилаты, с какого конкретно времени, не известно, но были они в царской армии, а потом появились и у большевиков. В год Олимпиады-80 стратилатом стал подросток, «белая ворона» социалистической системы и дальнейшая его судьба и деяния пока автором не описаны. Герой оставлен на перепутье, в том далёком 80-м...
Стратилат (греч. στρατηλάτης) — греческий термин, обозначающий военачальника, позже стал также почетным титулом в Византийской империи. В первом смысле, он часто применяется к святым военачальникам, таким, как Феодор Стратилат и Андрей Стратилат.
Феодор Стратилат (281г родился) — христианский святой, почитаемый в лике великомучеников. Считается покровителем христианского воинства.
Андрей Стратилат Таврийский (302г погиб)— христианский святой, воин-мученик.
События смены тёмного стратилата начинаются летом в год Олимпиады-80 в пионерском лагере, стандартно бюрократизированном социалистическим режимом. Руководство лагеря действует по принятой схеме, которой кто-то из подопечных строго следует, а кто-то слабо противодействует в меру своих сил и возможностей. Есть в лагере и почётный гражданин, герой гражданской войны, над которым пионеры взяли шефство — Серп Иванович.
Главный герой, очкарик Валерка никак не найдёт своё место в этой иерархии: всё ему не так как хотелось бы, да и стал он замечать странности в поведении слишком правильных и активных, или наоборот, не правильных, но активных, способных вести за собой. Выяснил, что они — пиявцы, вампиры, пьющие кровь у своих приближённых, а те не умирают и вамирами не становятся. Как оказалось, они, пиявцы эти, всего лишь депо крови для стратилата, а те, из кого они кровь добывают — тушки.
Вместе с вожатым Игорем, Валерка вычислил всех пиявцев и стратилата и наметили они план борьбы, да только всё пошло не по плану и пришлось Валерке выкрикнуть сакраментальную фразу, после которой он сам стал стратилитом. На этом повествование заканчивается практически, оставив Валерку искать способы жить с этим то ли даром, то ли проклятием.
А в Шихобаловке деревенские парни задумали устроить революцию – напасть на беляков и уйти к красным. Точнее, ограбить богатых дачников и сбежать туда, где грабителей никто не достанет. Заводилами шихобаловского мятежа были братья Иероновы: старший Матвей и младший Серёга.
В ту ночь всё происходило совсем не так, как рассказывал Валерке Серп Иваныч. Не было на дачах артиллерийской батареи, предназначенной для расстрела красных пароходов, не было и солдат с винтовками. Были обычные обыватели: чиновники с жёнами и детьми, служащие с телеграфа и железной дороги, коммерсанты средней руки. На них и обрушились деревенские революционеры. Кому-то морду набили, кого-то просто запугали; отняли обручальные кольца и нательные кресты, выпотрошили портмоне, обчистили дамские шкатулки. Сопротивление оказал лишь какой-то офицер, который на даче лечился кумысом от фронтовой контузии. Он бабахал из браунинга, пока не кончились патроны, и Матвей с Серёгой загнали его в конюшню. Братья ни сном ни духом не знали, что офицер был тёмным стратилатом.
«Попил кровушки народной? – закричал ему Серёга, хватая вилы. – Теперь мы твоей крови хотим!» И Серёга воткнул вилы офицеру в грудь.
– Стра-атилат хоть ко-огда кровю может пиять, – всхлипывая, говорила баба Нюра. – Днё-ом и ночью… Он о-одного не мо-ожет… Е-эсли кто у не-эго самого кровю по-отребует, он до-олжон дать… А кто кро-овю стратилата и-испиёт, то-от сам стра-атилатом станет…
Серёга Иеронов, дурень деревенский, крикнул про кровь просто от глупости – так полагалось в классовой борьбе. Но для стратилата это был священный приказ, которого нельзя ослушаться. И стратилат вдруг схватил Серёгу с Матвеем за волосы и прижал рожами к ранам в своей груди – прижал, чтобы парни глотнули его бьющей толчками крови.
Революция на Шихобаловских дачах закончилась тем, что грабители захватили пароходик, пришвартованный у дачной пристани, и уплыли под Царицын к Будённому. Баба Нюра не знала, как потом сложилась жизнь братьев-стратилатов. Видимо, неплохо. Герои Гражданской войны, они появились в Самаре, точнее, в Куйбышеве, только лет через пятнадцать. Оба уже были начальниками: носили гимнастёрки с петлицами и фуражки, ездили на авто. И оба уже давным-давно освоились в вампирском состоянии. Они даже имена свои поменяли. Серёга стал Серпом, а Матвей – Молотом.
По какой-то производственной надобности Молот Иваныч заглянул в Шихобаловку – и походя перекусил семилетней девчонкой Нюркой. А вскоре угодил в тюрьму. Угодил случайно: попал под «чистку», которые в те годы катились одна за другой. Никаких облав на вампиров милиция никогда не устраивала – Серп Иваныч соврал об этом Игорю. И Молот Иваныч просто загнулся в камере, сломав зубы в попытках перегрызть решётку на окне. Брат ему не помог. Когда кровь – еда, кровного родства не бывает.
А Серп Иваныч благополучно пережил все беды страны. Более того, ему было даже удобно в этих бедах: люди погибали или пропадали бесследно, и тёмный стратилат всегда находил возможность добраться до свежей крови. Трудней ему стало на пенсии. Но Серп Иваныч умел устраиваться. Дача персонального пенсионера в пионерлагере – что можно придумать лучше? Летние смены служили стратилату кровавой страдой, когда заготовляются припасы на целый год. Пионерлагерь стал личным пищеблоком для вампира.
Вроде бы во всех странах и на всех континентах вампиры не стареют, так и остаются вечно молодыми, а наши, по Иванову, даже пенсионерами становятся на вид дряхлыми и бороться с ними солнечным светом, чесноком или колом осиновым нет смысла, не действует, живут себе, пока их пищи - крови не лишат каким-то образом. Может, ещё какой способ борьбы есть, да Валерка с Ивановым ещё не нашли пока.
Нет, ну ладно, ну пусть написан ещё один мистический роман про вампиров, но вопрос у меня остаётся, вернее даже два: для какой аудитории написано и зачем? Те, кто интересуются похождениями вампиров, им совсем не интересны, как мне кажется те далёкие годы детворы советского периода, а взрослым, испытывающим ностальгию по временам, когда деревья были зеленее и небо голубее, читать про вампиров вряд ли кому захочется.
Значительно сильнее меня зацепили имена советских стратилатов: Иероновы Серп и Молот.
Иерон, в переводе - священный, серп и молот, по сути тоже в своё время. Получается, победил мальчишка в восьмидесятые годы прошлого столетия и так до нынешнего времени и не знает что с победой этой делать?
Всегда складывалось у меня ощущение при прочтении книг о современности Иванова, что реальную жизнь автор знает лишь понаслышке, жил и живёт до сих пор он в какой-то другой реальности и именно поэтому мне лично его книги про предания старины глубокой кажутся живыми, а вот когда он вступает на тропу современную, то какими-то абстрактными, эдакими тушками, из которых он хочет что-то там высосать.
Впрочем, это моё личное мнение, да прости меня автор, которого я считаю писателем, живущим в своём замкнутом мире прошлого, который был от него далёк по времени и описывающим современный по книгам или газетным публикациям. Но самым значимым на данный момент и который мне всё равно интересен, раз за его творчеством я слежу, не пропуская ни одной, вроде бы, книги, хотя хочется иногда встряхнуть и вывести на улицу, раз хочется ему писать про современность или даже недалёкое прошлое, которое вроде бы должно было стать его, но по каким-то причинам не стало.
Если свести воедино, в короткий обзор, то история, описанная в этом романе такова:
водятся на Руси тёмные стратилаты, с какого конкретно времени, не известно, но были они в царской армии, а потом появились и у большевиков. В год Олимпиады-80 стратилатом стал подросток, «белая ворона» социалистической системы и дальнейшая его судьба и деяния пока автором не описаны. Герой оставлен на перепутье, в том далёком 80-м...
Стратилат (греч. στρατηλάτης) — греческий термин, обозначающий военачальника, позже стал также почетным титулом в Византийской империи. В первом смысле, он часто применяется к святым военачальникам, таким, как Феодор Стратилат и Андрей Стратилат.
Феодор Стратилат (281г родился) — христианский святой, почитаемый в лике великомучеников. Считается покровителем христианского воинства.
Андрей Стратилат Таврийский (302г погиб)— христианский святой, воин-мученик.
События смены тёмного стратилата начинаются летом в год Олимпиады-80 в пионерском лагере, стандартно бюрократизированном социалистическим режимом. Руководство лагеря действует по принятой схеме, которой кто-то из подопечных строго следует, а кто-то слабо противодействует в меру своих сил и возможностей. Есть в лагере и почётный гражданин, герой гражданской войны, над которым пионеры взяли шефство — Серп Иванович.
Главный герой, очкарик Валерка никак не найдёт своё место в этой иерархии: всё ему не так как хотелось бы, да и стал он замечать странности в поведении слишком правильных и активных, или наоборот, не правильных, но активных, способных вести за собой. Выяснил, что они — пиявцы, вампиры, пьющие кровь у своих приближённых, а те не умирают и вамирами не становятся. Как оказалось, они, пиявцы эти, всего лишь депо крови для стратилата, а те, из кого они кровь добывают — тушки.
Вместе с вожатым Игорем, Валерка вычислил всех пиявцев и стратилата и наметили они план борьбы, да только всё пошло не по плану и пришлось Валерке выкрикнуть сакраментальную фразу, после которой он сам стал стратилитом. На этом повествование заканчивается практически, оставив Валерку искать способы жить с этим то ли даром, то ли проклятием.
А в Шихобаловке деревенские парни задумали устроить революцию – напасть на беляков и уйти к красным. Точнее, ограбить богатых дачников и сбежать туда, где грабителей никто не достанет. Заводилами шихобаловского мятежа были братья Иероновы: старший Матвей и младший Серёга.
В ту ночь всё происходило совсем не так, как рассказывал Валерке Серп Иваныч. Не было на дачах артиллерийской батареи, предназначенной для расстрела красных пароходов, не было и солдат с винтовками. Были обычные обыватели: чиновники с жёнами и детьми, служащие с телеграфа и железной дороги, коммерсанты средней руки. На них и обрушились деревенские революционеры. Кому-то морду набили, кого-то просто запугали; отняли обручальные кольца и нательные кресты, выпотрошили портмоне, обчистили дамские шкатулки. Сопротивление оказал лишь какой-то офицер, который на даче лечился кумысом от фронтовой контузии. Он бабахал из браунинга, пока не кончились патроны, и Матвей с Серёгой загнали его в конюшню. Братья ни сном ни духом не знали, что офицер был тёмным стратилатом.
«Попил кровушки народной? – закричал ему Серёга, хватая вилы. – Теперь мы твоей крови хотим!» И Серёга воткнул вилы офицеру в грудь.
– Стра-атилат хоть ко-огда кровю может пиять, – всхлипывая, говорила баба Нюра. – Днё-ом и ночью… Он о-одного не мо-ожет… Е-эсли кто у не-эго самого кровю по-отребует, он до-олжон дать… А кто кро-овю стратилата и-испиёт, то-от сам стра-атилатом станет…
Серёга Иеронов, дурень деревенский, крикнул про кровь просто от глупости – так полагалось в классовой борьбе. Но для стратилата это был священный приказ, которого нельзя ослушаться. И стратилат вдруг схватил Серёгу с Матвеем за волосы и прижал рожами к ранам в своей груди – прижал, чтобы парни глотнули его бьющей толчками крови.
Революция на Шихобаловских дачах закончилась тем, что грабители захватили пароходик, пришвартованный у дачной пристани, и уплыли под Царицын к Будённому. Баба Нюра не знала, как потом сложилась жизнь братьев-стратилатов. Видимо, неплохо. Герои Гражданской войны, они появились в Самаре, точнее, в Куйбышеве, только лет через пятнадцать. Оба уже были начальниками: носили гимнастёрки с петлицами и фуражки, ездили на авто. И оба уже давным-давно освоились в вампирском состоянии. Они даже имена свои поменяли. Серёга стал Серпом, а Матвей – Молотом.
По какой-то производственной надобности Молот Иваныч заглянул в Шихобаловку – и походя перекусил семилетней девчонкой Нюркой. А вскоре угодил в тюрьму. Угодил случайно: попал под «чистку», которые в те годы катились одна за другой. Никаких облав на вампиров милиция никогда не устраивала – Серп Иваныч соврал об этом Игорю. И Молот Иваныч просто загнулся в камере, сломав зубы в попытках перегрызть решётку на окне. Брат ему не помог. Когда кровь – еда, кровного родства не бывает.
А Серп Иваныч благополучно пережил все беды страны. Более того, ему было даже удобно в этих бедах: люди погибали или пропадали бесследно, и тёмный стратилат всегда находил возможность добраться до свежей крови. Трудней ему стало на пенсии. Но Серп Иваныч умел устраиваться. Дача персонального пенсионера в пионерлагере – что можно придумать лучше? Летние смены служили стратилату кровавой страдой, когда заготовляются припасы на целый год. Пионерлагерь стал личным пищеблоком для вампира.
Вроде бы во всех странах и на всех континентах вампиры не стареют, так и остаются вечно молодыми, а наши, по Иванову, даже пенсионерами становятся на вид дряхлыми и бороться с ними солнечным светом, чесноком или колом осиновым нет смысла, не действует, живут себе, пока их пищи - крови не лишат каким-то образом. Может, ещё какой способ борьбы есть, да Валерка с Ивановым ещё не нашли пока.
Нет, ну ладно, ну пусть написан ещё один мистический роман про вампиров, но вопрос у меня остаётся, вернее даже два: для какой аудитории написано и зачем? Те, кто интересуются похождениями вампиров, им совсем не интересны, как мне кажется те далёкие годы детворы советского периода, а взрослым, испытывающим ностальгию по временам, когда деревья были зеленее и небо голубее, читать про вампиров вряд ли кому захочется.
Значительно сильнее меня зацепили имена советских стратилатов: Иероновы Серп и Молот.
Иерон, в переводе - священный, серп и молот, по сути тоже в своё время. Получается, победил мальчишка в восьмидесятые годы прошлого столетия и так до нынешнего времени и не знает что с победой этой делать?
Всегда складывалось у меня ощущение при прочтении книг о современности Иванова, что реальную жизнь автор знает лишь понаслышке, жил и живёт до сих пор он в какой-то другой реальности и именно поэтому мне лично его книги про предания старины глубокой кажутся живыми, а вот когда он вступает на тропу современную, то какими-то абстрактными, эдакими тушками, из которых он хочет что-то там высосать.
Впрочем, это моё личное мнение, да прости меня автор, которого я считаю писателем, живущим в своём замкнутом мире прошлого, который был от него далёк по времени и описывающим современный по книгам или газетным публикациям. Но самым значимым на данный момент и который мне всё равно интересен, раз за его творчеством я слежу, не пропуская ни одной, вроде бы, книги, хотя хочется иногда встряхнуть и вывести на улицу, раз хочется ему писать про современность или даже недалёкое прошлое, которое вроде бы должно было стать его, но по каким-то причинам не стало.
Метки: книги
Татьяна Копаева,
12-01-2019 20:19
(ссылка)
И мочалок командир
Когда что-то происходит один раз - это случайность, когда второй - закономерность, а вот когда третий - это система. Как бороться с системой - только систематически, но в моём случае этого делать не хочется, потому что прикольно. Судите сами:
эта котяра, подобранная когда-то в электричке теперь устанавливает свои порядки в доме и ненавязчиво мною командует. Как только он посчитает, что лоток надобно привести в порядок, то вытаскивает ёршик для унитаза, который стоит в стакане и на противоположной стороне от лотка и каким-то образом притаскивает его в лоток.
Мне, конечно же, приходится немедленно убирать как только увижу такую картину, жаль только, что не вижу как он этот ёршик вытаскивает и волокёт. Интересно чем, зубами или лапами?
эта котяра, подобранная когда-то в электричке теперь устанавливает свои порядки в доме и ненавязчиво мною командует. Как только он посчитает, что лоток надобно привести в порядок, то вытаскивает ёршик для унитаза, который стоит в стакане и на противоположной стороне от лотка и каким-то образом притаскивает его в лоток.
Мне, конечно же, приходится немедленно убирать как только увижу такую картину, жаль только, что не вижу как он этот ёршик вытаскивает и волокёт. Интересно чем, зубами или лапами?
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
05-12-2018 14:05
(ссылка)
Артём Весёлый "Россия, кровью умытая"
Артём Весёлый - Николай Кочкуров родился в сентября 1899 года в Самаре. Родился в семье крючника ( крючник — грузчик, пользующийся крюком при переноске тяжестей )
В 1917 вступил в РСДРП(б), участвовал в Октябрьской революции и гражданской войне.
27 октября 1937 был арестован. Расстрелян 7 апреля 1938 г.
Сохранилось спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину о литераторе А. Весёлом
По показаниям арестованного троцкиста ВОРОНСКОГО, Артем ВЕСЕЛЫЙ в 1934 г. в беседе с ним проявил свою ненависть к руководству ВКП(б) и террористические настроения, заявив: «Я бы поставил пушку на Красной площади и стрелял бы в упор по Кремлю». (Из показаний П. ВАСИЛЬЕВА от 7/III—37 года.)
По последним агентурным данным, Артем ВЕСЕЛЫЙ тесно связан с контрреволюционно настроенным писателем БАГРОВЫМ В.К. (г. Куйбышев). Совместно с БАГРОВЫМ А. ВЕСЕЛЫЙ намеревался писать поэму, восхваляющую расстрелянных участников троцкистско-зиновьевского центра, («Гибель славных»), намечавшуюся ими к изданию за границей.
Важна ли биография для осмысления написанного произведения, судить не берусь, но более яркого и значимого произведения о предреволюционной ситуации и революции я не читала доселе. Это не та революция, когда берут Зимний, а та, что в глубинке, на окраинах кипит, бурлит по всей стране, начиная с первой стадии - появления пузырьков на стенках посуды, затем бьёт "белым ключом" и заканчивается интенсивным бурлением с разбрызгиванием...
Серп войны пожинал жизни колосья.
Церкви и мечети, кирки и костелы были переполнены плачущими, скорбящими, стенающими, распростертыми ниц.
Катили эшелоны с хлебом, мясом, тухлыми консервами, гнилыми сапогами, пушками, снарядами… И все это фронт пожирал, изнашивал, рвал, расстреливал.
В клещах голода и холода корчились города, к самому небу неслись стоны деревень, но не умолкаючи грохотали военные барабаны и гневно рыкали орудия, заглушая писк гибнущих детей, вопли жен и матерей.
Горе гостило, и беды свивали гнезда в аулах Чечни и под крышей украинской хаты, в казачьей станице и в хибарках рабочих слободок. Плакала крестьянка, шагая за плугом по пашне. Плакала горожанка, уронив голову на скорбный лист, на котором – против дорогого имени – горело страшное слово: «Убит».
Это потом можно анализировать военные действия и предреволюционную ситуацию, а люди именно здесь и именно сейчас не только видят всё это, они непосредственные участники этих событий. Они устали, они хотят прежней жизни, пусть даже тяжёлой и беспросветной, потому что то, что происходит именно сейчас, значительно беспросветнее и никто не знает чем всё это закончится. Знают где-то там, наверху - "война до победного конца".
В России революция,
вся Россия – митинг.
Комитеты кругом, в комитетах споры-разговоры…
В каждом полку комитет, в каждой роте комитет, в корпусе будто комитет был, да что там – каждый нижний чин и тот сам себе комитет, только бы глотка гремела.
Все в растерянности, не зная кто прав, кто виноват и что делать надо, принимают противоречивые решения по несколько раз на дню. Неопределённость пугает больше чем атака и в то же самое время опьяняет возможностью изменить, закончить всё разом.
Бывшие авторитеты низвергаются этим пьянящим чувством грядущей свободы. Жестоко, разнузданно.
Полк боялся Половцева за крутой характер – боек его благородие был на руку – и любил своего командира за храбрость его офицерскую. Мало из них отчаюг выдавалось, чаще всего на солдатской шкуре выбивали марши победные, ну, а этот с полком всю службу вместе проходил. Под Эзерджаном сам впереди цепи два раза в штыковую атаку ходил и турок брушил саморучно; пуля просадила ему плечо, другая зацепила ногу, но он не пожелал в тыл отлучаться и лечился в походном лазарете при своей части.
...– Солдаты! – гаркнул командир, но никто не показал ему глаз своих, и никто, как в бывалошное время, не поднял головы на призыв его. – Солдаты, где ваша совесть, где ваша честь и где ваша храбрость?
...Задохнулось сердце во мне.
С мясом содрал я с груди кресты свои, показал их полчанам и начальнику своему, навесившему на меня кресты мои:
– Это что?
Все кругом задрожало и застонало:
– Дай ему!
– Вдарь раза!
Я:
– Это что?
Молчал Половцев.
– Гляди хорошенько, командир ты наш, отец ты наш родной. Гляди, не мигай, а то я тебе эти полтинники вобью в зенки! – И на этих словах, не стерпя сердца, хлестнул я командира крестами по зубам.
Половцев
падая
зацепился шпорой и опрокинул повозку, но упасть в тесноте ему не дали – подняли на кулаки и понесли…
Наболело, накипело…
– Дай хоть раз ударить! – всяк ревет.
Где ж там на всех хватить.
Раздергали мы командировы ребра, растоптали его кишки, а зверство наше только еще силу набирало, сердце в каждом ходило волной, и кулак просил удара…
А дальше война гражданская: белые, красные, не понятно какие, да и сам ты не понятно какой...
Вперед выступил седой старик. Одет он был в рогожный куль, подпоясан ружейным погоном. Его рыжая шапка-кубанка по нижнему краю была сера от вшей, вши путались в косматых бровях, ползали по искусанному до рябин лицу, рукою он обирал вшей с лица и мигал воспаленными глазами.
— Боитесь, как бы мы не напустили вам в город заразу?.. А мы — не люди? Нас тифозная вошь не иссосала?.. Ты сыт, а я голоден и изломан, — взвизгнул он. — На тебе новая шинель, а на мне кулек, на котором дыр больше, чем мочалы…
Комиссар сбросил с себя шинель:
— Надевай!
— Зачем мне твоя шкура? — затрясся старик. — Ты мне полсотни овец отдай, восемь пар волов отдай, коней отдай, дочку отдай, которую замучили кадетские офицеры. Двух сынов отдай, руку отдай! — И он взмахнул из-под кулька пустым рукавом.
— Товарищи, довольно шуметь! — возвысил комиссар голос. — Приказ… Оружие…— Оружие?.. Получай от меня от первого, — сурово сказал старик, и не успел никто и ахнуть, как он выдернул из-за пояса бомбу и бросил ее комиссару под ноги.
К сожалению, книга эта автором завершена не была, остались лишь этюды, которые, возможно вошли бы в книгу в законченном варианте, а может и не вошли бы некоторые, в любом случае остались лишь этюдами. Набросками о гражданской войне, продразвёрстке и коллективизации, некоторые из них прописаны более подробно, другие лишь обозначены темой и мыслью, но этюды есть этюды, силы и мощи "Россия, кровью умытая" в них нет. Хотя читать их тоже интересно.
В общем и целом читать рекомендую тем, кто до сих пор не прочёл эту книгу. К сожалению, из написанного Весёлым в цифре есть ещё лишь в библиотеке Мошкова пьеса "Мы", но пьесы читать я не люблю и не умею, а вот "Россия, кровью умытая" произвела на меня большое впечатление. Кто-то сравнивает её с "Тихим Доном" Шолохова, но на мой взгляд они разные совсем и то, что написал Весёлый, острее и резче, хотя значительно короче. Читайте и примеряйте к себе нынешним, советую. Чтобы самим так не умываться...
Метки: книги
Татьяна Копаева,
17-10-2018 22:34
(ссылка)
Прогулка в лес за подозрительными грибами
Погода стоит замечательная — тепло и солнце светит по летнему, а вот небо по осеннему ярко голубое, прозрачное, без дымки летней. По лесу прогуляться сплошное удовольствие.
[ Читать далее... → ]
[ Читать далее... → ]
Метки: грибы
Татьяна Копаева,
23-09-2018 12:12
(ссылка)
Клетка для ТВ, или всё лучшее - детям
Сломался мой старый телевизор, а так как у нас теперь настало такое время, что легче купить новый, чем чинить старый каждый год - по деньгам дешевле выйдет, то и решила я купить новый, побольше и поставить его в комнату мальчишек, а себе поменьше из их комнаты взять, у нас ведь как - всё лучшее детям. Перенесла телевизор к себе в комнату и он встал на тумбочку идеально, для неё ведь и был предназначен когда-то, да почесала новый покупать. Купила, принесла домой и прямой наводкой устанавливать, а в свою комнату не заглянула даже, а когда, установив новый и порадовавшись, что он лучше сюда подходит, чем прежний, с чувством глубокого удовлетворения захожу к себе и ахнула - телевизор и ресивер от спутникового ТВ посередине комнаты валяются, провода, из гнёзд вырванные, следом за ними тянутся...
Порезвились кошечки, небось по привычке решили на телевизоре посидеть, или на шкаф с него прыгнуть, а они ведь тоненькие, современные телевизоры, вот и получилось то, что получилось. Хорошо, что не разбилась техника, устояла, работает. Стала я думы думать, как от варваров защитить имущество. Мозги аж дымились, но ничего кроме того, что надо им полочку над телевизором повесить, не придумала, но вот как осуществить и где такую полочку взять... В общем, полёт мыслей и разгул фантазий был в развитии, но неожиданно прервался новым событием. Малёк, по обыкновению, издавая победные крики охотника, принёс птичку. Пришёл ко мне, покрасовался, дождался похвалы за свою охотничью доблесть и удалился. Через минуту в комнату влетела заполошная птица, за ней охотник и пошла потеха - один убегает, другой догоняет, крылья, лапы, хвосты мелькают хаотично. Как я успела отреагировать и подхватить летящий на пол телевизор, сама толком понять не могу, но поймала. Малёк птицу тоже. Наступила тишина. Поток сознания неспешный был заменён на экстренный реальный поиск и вот в сарае подруги я нашла странную конструкцию, бывшую когда-то частью детского столика, ведь в сарае частного дома больше ненужных нужных вещей можно обнаружить! Быстренько поволокла домой и тут настало время прикладного мастерства. Как и сколько я прикладывала то так то эдак этот кубик, чтобы придать ему устойчивость, описывать не стану. Главное, проблема устранена, пусть даже в ущерб эстетичности и теперь можно дальше думать и размышлять что и как сделать, где взять и как присобачить.
Глядя на своё творчество, сделанное из подручного материала в спешке и на коленке, мне пришла в голову мысль: где-то кошки в клетке сидят, а я телевизор посадила...
Куда деваться, всё лучшее - детям.
Порезвились кошечки, небось по привычке решили на телевизоре посидеть, или на шкаф с него прыгнуть, а они ведь тоненькие, современные телевизоры, вот и получилось то, что получилось. Хорошо, что не разбилась техника, устояла, работает. Стала я думы думать, как от варваров защитить имущество. Мозги аж дымились, но ничего кроме того, что надо им полочку над телевизором повесить, не придумала, но вот как осуществить и где такую полочку взять... В общем, полёт мыслей и разгул фантазий был в развитии, но неожиданно прервался новым событием. Малёк, по обыкновению, издавая победные крики охотника, принёс птичку. Пришёл ко мне, покрасовался, дождался похвалы за свою охотничью доблесть и удалился. Через минуту в комнату влетела заполошная птица, за ней охотник и пошла потеха - один убегает, другой догоняет, крылья, лапы, хвосты мелькают хаотично. Как я успела отреагировать и подхватить летящий на пол телевизор, сама толком понять не могу, но поймала. Малёк птицу тоже. Наступила тишина. Поток сознания неспешный был заменён на экстренный реальный поиск и вот в сарае подруги я нашла странную конструкцию, бывшую когда-то частью детского столика, ведь в сарае частного дома больше ненужных нужных вещей можно обнаружить! Быстренько поволокла домой и тут настало время прикладного мастерства. Как и сколько я прикладывала то так то эдак этот кубик, чтобы придать ему устойчивость, описывать не стану. Главное, проблема устранена, пусть даже в ущерб эстетичности и теперь можно дальше думать и размышлять что и как сделать, где взять и как присобачить.
Глядя на своё творчество, сделанное из подручного материала в спешке и на коленке, мне пришла в голову мысль: где-то кошки в клетке сидят, а я телевизор посадила...
Куда деваться, всё лучшее - детям.
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
06-09-2018 22:26
(ссылка)
То ли опята, то ли виденье
Жарко и сухо, а на дворе почти середина сентября. Дождей не предвидится пока, впрочем, они и ранее были редкостью, особенно у нас. С деревьев опадают листья, некоторые и вовсе засыхают, особенно почему-то сосны. Но ведь появились где-то опята и сердце грибника дрогнуло. А сердце, по обыкновению, глушит доводы разума... вот и собралась я по грибы, уговорив парочку соучастников, дабы поехать на авто подальше, туда, где дождей было поболее.
Опята нас встретили сразу же у дороги.
Воодушевлённые, мы стали углубляться в лес и если на самой кромке леса ещё встречались ещё на мшистых деревьях опята, пусть мелкие и немногочисленные,
то чем дальше в лес, тем тоще и трухлявее были грибы,
а потом и вовсе ничего не стало, лишь сухая трава, засушенная хвоя и скрученные сухие листья шуршали под ногами.
Остаётся ждать хороших дождей, дабы они смочили ссохшуюся до состояния асфальта землю, молясь, как предки наши, Перуну...
Опята нас встретили сразу же у дороги.
Воодушевлённые, мы стали углубляться в лес и если на самой кромке леса ещё встречались ещё на мшистых деревьях опята, пусть мелкие и немногочисленные,
то чем дальше в лес, тем тоще и трухлявее были грибы,
а потом и вовсе ничего не стало, лишь сухая трава, засушенная хвоя и скрученные сухие листья шуршали под ногами.
Остаётся ждать хороших дождей, дабы они смочили ссохшуюся до состояния асфальта землю, молясь, как предки наши, Перуну...
Метки: грибы
Татьяна Копаева,
26-08-2018 09:27
(ссылка)
Мягкие кошачьи лапы
Это соседский кот, которого за плохое поведение отлучили от дома и перевели жить в сарай с курами - справлял нужду на ковры и, самое главное, царапал и кусал детей. Как говорили мне его хозяева, он уже давненько с вожделением поглядывал на мой балкон и вот решился.
[ Читать далее... → ]
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
11-08-2018 02:15
(ссылка)
"Тобол. Мало избранных" Алексея Иванова
Вторая книга Алексея Иванова «Тобол. Мало избранных» столь же интересна как и первая - «Тобол. Много званых».
Герои всё те же, лишь раскручиваются события до их завершения, чаще всего логического, но не всегда. Довольно много в книге любовных нитей, причудливо связывающих персонажей и нити эти переплетаются, но не запутываются, лишь окрашиваются - мистикой и болезненностью, практически, психической.
Если любовный сюжет по мотивам «я другому отдана и буду век ему верна» можно сложить в более-менее логическую цепочку поступков: земная любовь проигрывает любви божеству, пусть даже в неприглядном живом обличье.
Любовь, рушащая все заслоны и толкающая на убийство и предательство товарищей, отдалённо напоминающая любовь Андрейки Бульбы, но только без расплаты за предательство, тоже понятна. Вот только зачем-то автор что-то типа постскриптума о дальнейшей их судьбе почти в конце книги скороговоркой вставил. Лучше бы было не завершать эту линию, оставить додумывать читателя о их дальнейшей судьбе, а то получилось и эпилог линии этих героев лишь обозначен, и повествование книги, доселе ровное и плавное нарушилось, словно план главы скомкал, выкинул, а потом достал из корзины, расправил на коленке и вставил.
Любовные нити «я люблю её, она его, а ему как видно, нравится другая», только не тре, а четырёхугольная, с сёстрами близнецами, запаралеленных между собой, до такой степени мистифицирована, что не только не поддаётся никакой логике, но даже сомнение охватывает, не история ли это зомби из сумасшедшего дома...
Тут одно из двух: то ли я читать про любовь не умею, то ли Иванов писать.
Это я сразу с «ложки дёгтя» начала, чтобы потом лить лишь мёд. Историческая часть написана вне всяких похвал. Герои те же, говорят и действуют соответственно характеру без монологов длинных и пояснений автора — динамично, обоснованно и понятно. Вогулы ли это, или джунгары, солдаты или купцы, воевода или царь, все вместе творят историю. Каждый по своему разумению. Нет явно положительных и отрицательных героев, есть лишь ситуации и поступки людей. Хорошие и плохие, совершаемые и по низменным и по высоким целям, по сиюминутному решению или обдуманные на протяжении жизни.
– Ох, огорчил ты меня, Ульяныч, – сказал он с сожалением. – А я крепко на те побрякушки надеялся… Без них у царя ничего просить не могу.
– Да почему же? – с досадой открыто взъелся Семён Ульяныч.
– Потому что не подмажешь – не поедешь, – неприязненно ответил Гагарин. – Не первый день на свете живём.
– Раньше-то ехали!
– Я и раньше подмазывал, Ульяныч, – устало возразил Гагарин. – А ныне я под подозрением, и денег просить не с руки мне.
– Ну, меня возьми с собой к Петру Лексеичу! – вдруг загорелся Ремезов. – Я не заробею сказать! Вот просто так сам возьму и попрошу!
– Просто так поганки растут, а при дворе просто так ничего не делается, – наставительно и горько сообщил Гагарин. – Для всего свой день нужен, свой подход и свой расход! Не твоё у меня время сейчас, Ульяныч! Понял?
Живые люди, со своими достоинствами и недостатками — царь Пётр усиливает мощь государства, но ревностно охраняет своё единовластие, губернатор Гагарин, заботится о процветании края, но плетёт интриги для своего личного благополучия, шведский офицер Табберт интересуется историей края, но грезит о славе и не гнушается воровством чужих трудов, «архитектон» Ремезов мечтает построить кремль, но своенравен и неуживчив даже с домочадцами. И это лишь малая толика персонажей.
Особый восторг у меня при прочтении этой книги вызвало вплетение мистики в повествование. Очень органичное вплетение. Такое, которому веришь. Не то, что веришь, что так оно на самом деле было, а то, что люди, тогда живущие, на самом деле всё это чувствовали и всё это видели. То, что до сих пор живёт в каждом из нас где-то глубоко-глубоко, это наше, то ли языческое, то ли ещё более древнее, первобытное. О чём мы забываем в суете жизненной и лишь иногда оно встаёт над нами громадой необъятной и что это, мы сами понять не можем, лишь чувствуем. Чаще всего во сне, но иногда и наяву бывает, стоит лишь оказаться в полном одиночестве в не совсем знакомом месте, в лесу, например, да ещё в темноте. Впрочем, в любом другом месте может, надо лишь остаться в непривычным месте и в полном одиночестве и тогда становится страшно от своей уязвимости и легко поверишь в леших и водяных и во всех остальных прочих, коих не знаешь и не ведаешь и станешь ступать осторожно, чтобы ненароком травинку не обидеть...
— Что тебя гнетет, Панфил? — проницательно спросил Филофей.
— Я думаю о богах, — признался Пантила. — Лесные боги не такие, как у русских. Русскому богу, русскому сатане всегда нужны люди. Что им делать без людей? А лесные боги — как звери. Им люди не нужны. Люди сами, как Нахрач, ищут их, злят, заставляют нападать.
Герои всё те же, лишь раскручиваются события до их завершения, чаще всего логического, но не всегда. Довольно много в книге любовных нитей, причудливо связывающих персонажей и нити эти переплетаются, но не запутываются, лишь окрашиваются - мистикой и болезненностью, практически, психической.
Если любовный сюжет по мотивам «я другому отдана и буду век ему верна» можно сложить в более-менее логическую цепочку поступков: земная любовь проигрывает любви божеству, пусть даже в неприглядном живом обличье.
Любовь, рушащая все заслоны и толкающая на убийство и предательство товарищей, отдалённо напоминающая любовь Андрейки Бульбы, но только без расплаты за предательство, тоже понятна. Вот только зачем-то автор что-то типа постскриптума о дальнейшей их судьбе почти в конце книги скороговоркой вставил. Лучше бы было не завершать эту линию, оставить додумывать читателя о их дальнейшей судьбе, а то получилось и эпилог линии этих героев лишь обозначен, и повествование книги, доселе ровное и плавное нарушилось, словно план главы скомкал, выкинул, а потом достал из корзины, расправил на коленке и вставил.
Любовные нити «я люблю её, она его, а ему как видно, нравится другая», только не тре, а четырёхугольная, с сёстрами близнецами, запаралеленных между собой, до такой степени мистифицирована, что не только не поддаётся никакой логике, но даже сомнение охватывает, не история ли это зомби из сумасшедшего дома...
Тут одно из двух: то ли я читать про любовь не умею, то ли Иванов писать.
Это я сразу с «ложки дёгтя» начала, чтобы потом лить лишь мёд. Историческая часть написана вне всяких похвал. Герои те же, говорят и действуют соответственно характеру без монологов длинных и пояснений автора — динамично, обоснованно и понятно. Вогулы ли это, или джунгары, солдаты или купцы, воевода или царь, все вместе творят историю. Каждый по своему разумению. Нет явно положительных и отрицательных героев, есть лишь ситуации и поступки людей. Хорошие и плохие, совершаемые и по низменным и по высоким целям, по сиюминутному решению или обдуманные на протяжении жизни.
– Ох, огорчил ты меня, Ульяныч, – сказал он с сожалением. – А я крепко на те побрякушки надеялся… Без них у царя ничего просить не могу.
– Да почему же? – с досадой открыто взъелся Семён Ульяныч.
– Потому что не подмажешь – не поедешь, – неприязненно ответил Гагарин. – Не первый день на свете живём.
– Раньше-то ехали!
– Я и раньше подмазывал, Ульяныч, – устало возразил Гагарин. – А ныне я под подозрением, и денег просить не с руки мне.
– Ну, меня возьми с собой к Петру Лексеичу! – вдруг загорелся Ремезов. – Я не заробею сказать! Вот просто так сам возьму и попрошу!
– Просто так поганки растут, а при дворе просто так ничего не делается, – наставительно и горько сообщил Гагарин. – Для всего свой день нужен, свой подход и свой расход! Не твоё у меня время сейчас, Ульяныч! Понял?
Живые люди, со своими достоинствами и недостатками — царь Пётр усиливает мощь государства, но ревностно охраняет своё единовластие, губернатор Гагарин, заботится о процветании края, но плетёт интриги для своего личного благополучия, шведский офицер Табберт интересуется историей края, но грезит о славе и не гнушается воровством чужих трудов, «архитектон» Ремезов мечтает построить кремль, но своенравен и неуживчив даже с домочадцами. И это лишь малая толика персонажей.
Особый восторг у меня при прочтении этой книги вызвало вплетение мистики в повествование. Очень органичное вплетение. Такое, которому веришь. Не то, что веришь, что так оно на самом деле было, а то, что люди, тогда живущие, на самом деле всё это чувствовали и всё это видели. То, что до сих пор живёт в каждом из нас где-то глубоко-глубоко, это наше, то ли языческое, то ли ещё более древнее, первобытное. О чём мы забываем в суете жизненной и лишь иногда оно встаёт над нами громадой необъятной и что это, мы сами понять не можем, лишь чувствуем. Чаще всего во сне, но иногда и наяву бывает, стоит лишь оказаться в полном одиночестве в не совсем знакомом месте, в лесу, например, да ещё в темноте. Впрочем, в любом другом месте может, надо лишь остаться в непривычным месте и в полном одиночестве и тогда становится страшно от своей уязвимости и легко поверишь в леших и водяных и во всех остальных прочих, коих не знаешь и не ведаешь и станешь ступать осторожно, чтобы ненароком травинку не обидеть...
— Что тебя гнетет, Панфил? — проницательно спросил Филофей.
— Я думаю о богах, — признался Пантила. — Лесные боги не такие, как у русских. Русскому богу, русскому сатане всегда нужны люди. Что им делать без людей? А лесные боги — как звери. Им люди не нужны. Люди сами, как Нахрач, ищут их, злят, заставляют нападать.
Метки: книги
Татьяна Копаева,
28-07-2018 19:21
(ссылка)
Законы прайда в средней полосе
Нет, я не оспариваю охотничьи способности особей мужского пола кошачьей породы, в частности своего кота Малика, всего лишь подглядела одну картинку из жизни кошачьей ...по законам прайда.
Дело было так: услышала я писк с улицы, выглянула и вижу как Кысь тащит птичку, а та в зубах у неё орёт дурниной. Но слух хорошим оказался не только у меня, спящий доселе безмятежно на диване, Малёк подскочил как ужаленный, и стремглав на улицу. Спрыгнул, стоит, головой крутит во все стороны и призывно и гортанно как-то мявкает. Кысь с добычей между грядок затаилась. К земле прижалась, не видать её, лишь птичка верещит отчаянно, ну, Малёк и пошёл на крик. Пошёл походкой неспешной, по мужицки загребая лапами. Кысь как его заметила, ждать не стала, схватив ещё громче заголосившую птицу, быстрыми прыжками понеслась в траву высокую. Малёк тоже скорости прибавил, и скрылись они из глаз моих, и даже крика птичьего не слышно стало.
Наблюдать мне больше было нечего и я занялась своими людскими делами, уверенная в том, что птичку Кысь Мальку не отдаст, а если учесть, что комплекцией Кысь весомее Малька, то шансы отобрать добычу у кота минимальны. Вот только спустя какое-то время самоуверенно запрыгнул Малёк на балкон, гордо неся в зубах злополучную птицу, уже замолчавшую навеки и, скинув её неспешно, с достоинством, улёгся рядом с видом царствующим. Ну, чисто лев, лишь мелкий.
Законы прайда не нарушены: самки добычу ловят, а самцы отбирают и едят
Дело было так: услышала я писк с улицы, выглянула и вижу как Кысь тащит птичку, а та в зубах у неё орёт дурниной. Но слух хорошим оказался не только у меня, спящий доселе безмятежно на диване, Малёк подскочил как ужаленный, и стремглав на улицу. Спрыгнул, стоит, головой крутит во все стороны и призывно и гортанно как-то мявкает. Кысь с добычей между грядок затаилась. К земле прижалась, не видать её, лишь птичка верещит отчаянно, ну, Малёк и пошёл на крик. Пошёл походкой неспешной, по мужицки загребая лапами. Кысь как его заметила, ждать не стала, схватив ещё громче заголосившую птицу, быстрыми прыжками понеслась в траву высокую. Малёк тоже скорости прибавил, и скрылись они из глаз моих, и даже крика птичьего не слышно стало.
Наблюдать мне больше было нечего и я занялась своими людскими делами, уверенная в том, что птичку Кысь Мальку не отдаст, а если учесть, что комплекцией Кысь весомее Малька, то шансы отобрать добычу у кота минимальны. Вот только спустя какое-то время самоуверенно запрыгнул Малёк на балкон, гордо неся в зубах злополучную птицу, уже замолчавшую навеки и, скинув её неспешно, с достоинством, улёгся рядом с видом царствующим. Ну, чисто лев, лишь мелкий.
Законы прайда не нарушены: самки добычу ловят, а самцы отбирают и едят
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
27-04-2018 23:06
(ссылка)
Странный подарок
Сегодня мне кошка Кысь принесла странный подарок. Принесла на кухню и очень настойчиво звала меня из комнаты на кухню. Я вначале подумала - мышь, но когда стала избавляться от подарка, тут-то и разглядела, что не мышь это вовсе. Мордочка другая и хвоста нет...
Вроде на хомяка похож, но странноватый какой-то хомячок. Погуглила и недоумеваю: то ли это серый хомячок, то ли лесной лемминг
Откуда такое чудо могла добыть домашняя кошка?
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
13-04-2018 10:01
(ссылка)
"Дело жадного варвара" Хольм ван Зайчика
Учитель сказал:
– Благородный муж думает о морали и долге, а мелкий человек – о вещах и удобствах. Поэтому благородный муж имеет единочаятелей, а мелкий человек имеет роскошь.
Му Да спросил:
– Можно ли думать о морали и долге, но иметь роскошь?
Учитель ответил:
– Иногда так случается.
Му Да еще спросил:
– Можно ли думать о вещах и удобствах, но иметь единочаятелей?
Учитель ответил:
– Никоим образом нельзя.
Конфуций. «Лунь юй», глава 22 «Шао мао» .
Хольм ван Зайчик - совместный псевдоним российских писателей-фантастов и учёных-китаеведов - Вячеслава Рыбакова и Игоря Алимова, пишущих в жанре современной литературной мистификации.Альтернативная детективная история современности, какой бы она была, если бы Евразия стала единым государством ещё с времён нашествия орды - Ордусью. Вынесенная в начало поста цитата - эпиграф к книге "Дело жадного варвара" Хольм ван Зайчика.
Прочла пока первую книгу. Пересказывать сюжет детектива не имеет смысла, ведь в детективах всегда есть преступление(у авторов - человеконарушение)и те, кто расследует эти преступления. Вот о них-то можно сказать отдельно, об этих двух интеллигентных интеллектуалов, получившихся из смеси китайского с нижегородским.
Багатур Лобо, сотрудник охраны, аналога МВД и ФСБ, ненавидящий чиновников-бюрократов, отлично владеющий мечом и влюблённый в принцессу правящей династии.
На соседней террасе, притаившись за густыми стеблями благоуханного плюща, стоял сюцай Елюй. Поняв, что он замечен, сюцай смущенно вышел из своего нехитрого укрытия и почтительно поклонился.
– Доброе утро, преждерожденный… – робко проговорил он. – Простите, что посмел потревожить ваш отдых… я не нарочно.
Баг молчал, глядя на юнца исподлобья.
Судья Ди вышел вперед и пристально уставился на сюцая, раздраженно дергая хвостом.
– Вчера я видел вас по телевизору, – сказал Елюй. – Вы спасли крест Сысоя, и в одиночку расправились с двумя бандами…
В лице сюцая впервые было что-то человеческое. Баг почувствовал, как его обычная неприязнь к этому человеку начала испаряться без следа.
– Я хотел бы стать похожим на вас, – тихо сказал Елюй и потупился.
Баг молчал.
– Вчера ночью, – заторопился Елюй, – я, размышляя о вашем подвиге, не мог уснуть. Я вышел на террасу и в прорезях несущихся туч наблюдал луну. Она уже на ущербе… Но все равно – она была прекрасна! И эта серебрящаяся кайма на тучах, обрамляющая ее сияние! У меня захватило дух…
Баг простер в сторону сюцая забинтованную руку и сказал:
– Иди, созерцай – и впредь… э… не греши. То есть… э… не шуми.
Богдан Рухович Оуянцев-Сю, почти типичный культурный петербуржец, постоянно рефлексующий чиновник, имеющий двух жён.
Богдан отложил ложку и некоторое время переглядывался со Спасом Ярое Око, висевшим в углу. Спас глядел строго, но с пониманием. Богдан тяжко вздохнул.
– Ты уезжаешь через три месяца, а Фирузе вернется по крайней мере через пять, – задумчиво проговорил он затем. – Значит, на следующий же день после твоего отъезда я испрошу отпуск и на два месяца удалюсь в Соловецкую пустынь. Что за епитимья в городе, действительно! Там я буду жить в холодной мокрой пещере…
«Кошмар какой!» – с испугом подумала Жанна.
– Перестану бриться, стричься и мыться. И днем и ночью, и в дождь, и в снег – в рубище… В гробу буду спать, – почти мечтательно добавил он, – в простом таком, некрашеном… Семь бед – один ответ.
Он встал и, на ходу расстегивая рубаху, пошел из столовой.
– Ты куда? – озадаченно спросила Жанна. Богдан, удивленно подняв брови, обернулся.
– В спальню, конечно, – ответил он и бросил скомканную рубаху на пол.
Сперва не сразу поняв, а потом – боясь поверить своему счастью, Жанна еще несколько мгновений сидела неподвижно, и за это время Богдан успел скрыться за алыми свадебными шторами, прикрывавшими вход в спальню еще с шестерицы. Только тогда молодая женщина вскочила и бросилась следом.
– Вот что значит высокая древняя культура! – радостно воскликнула она, с удовольствием выпрыгивая наконец из юбки. – Даже в самой сложной ситуации можно найти взаимоприемлемый компромисс!
– Только если обе стороны искренне к нему стремятся, – прогудел из спальни минфа Богдан.
Уже из описания главных героев становится понятно, что повествование в значительной степени пародийное, но не лишено философии и психологизма. В общем и целом мне понравилось, есть простор для собственных мыслей, уводящих в сторону от сюжета, но лично мне не хватало при прочтении знаний и именно китаеведческих. Чувствуется отсылка к истории Китая, а вот к чему именно, знаний нет. Вероятно зря, ведь вполне может быть, что подобное когда-нибудь станет нашим будущим, евразийским, в котором станут жить наши потомки.
– Благородный муж думает о морали и долге, а мелкий человек – о вещах и удобствах. Поэтому благородный муж имеет единочаятелей, а мелкий человек имеет роскошь.
Му Да спросил:
– Можно ли думать о морали и долге, но иметь роскошь?
Учитель ответил:
– Иногда так случается.
Му Да еще спросил:
– Можно ли думать о вещах и удобствах, но иметь единочаятелей?
Учитель ответил:
– Никоим образом нельзя.
Конфуций. «Лунь юй», глава 22 «Шао мао» .
Хольм ван Зайчик - совместный псевдоним российских писателей-фантастов и учёных-китаеведов - Вячеслава Рыбакова и Игоря Алимова, пишущих в жанре современной литературной мистификации.Альтернативная детективная история современности, какой бы она была, если бы Евразия стала единым государством ещё с времён нашествия орды - Ордусью. Вынесенная в начало поста цитата - эпиграф к книге "Дело жадного варвара" Хольм ван Зайчика.
Прочла пока первую книгу. Пересказывать сюжет детектива не имеет смысла, ведь в детективах всегда есть преступление(у авторов - человеконарушение)и те, кто расследует эти преступления. Вот о них-то можно сказать отдельно, об этих двух интеллигентных интеллектуалов, получившихся из смеси китайского с нижегородским.
Багатур Лобо, сотрудник охраны, аналога МВД и ФСБ, ненавидящий чиновников-бюрократов, отлично владеющий мечом и влюблённый в принцессу правящей династии.
На соседней террасе, притаившись за густыми стеблями благоуханного плюща, стоял сюцай Елюй. Поняв, что он замечен, сюцай смущенно вышел из своего нехитрого укрытия и почтительно поклонился.
– Доброе утро, преждерожденный… – робко проговорил он. – Простите, что посмел потревожить ваш отдых… я не нарочно.
Баг молчал, глядя на юнца исподлобья.
Судья Ди вышел вперед и пристально уставился на сюцая, раздраженно дергая хвостом.
– Вчера я видел вас по телевизору, – сказал Елюй. – Вы спасли крест Сысоя, и в одиночку расправились с двумя бандами…
В лице сюцая впервые было что-то человеческое. Баг почувствовал, как его обычная неприязнь к этому человеку начала испаряться без следа.
– Я хотел бы стать похожим на вас, – тихо сказал Елюй и потупился.
Баг молчал.
– Вчера ночью, – заторопился Елюй, – я, размышляя о вашем подвиге, не мог уснуть. Я вышел на террасу и в прорезях несущихся туч наблюдал луну. Она уже на ущербе… Но все равно – она была прекрасна! И эта серебрящаяся кайма на тучах, обрамляющая ее сияние! У меня захватило дух…
Баг простер в сторону сюцая забинтованную руку и сказал:
– Иди, созерцай – и впредь… э… не греши. То есть… э… не шуми.
Богдан Рухович Оуянцев-Сю, почти типичный культурный петербуржец, постоянно рефлексующий чиновник, имеющий двух жён.
Богдан отложил ложку и некоторое время переглядывался со Спасом Ярое Око, висевшим в углу. Спас глядел строго, но с пониманием. Богдан тяжко вздохнул.
– Ты уезжаешь через три месяца, а Фирузе вернется по крайней мере через пять, – задумчиво проговорил он затем. – Значит, на следующий же день после твоего отъезда я испрошу отпуск и на два месяца удалюсь в Соловецкую пустынь. Что за епитимья в городе, действительно! Там я буду жить в холодной мокрой пещере…
«Кошмар какой!» – с испугом подумала Жанна.
– Перестану бриться, стричься и мыться. И днем и ночью, и в дождь, и в снег – в рубище… В гробу буду спать, – почти мечтательно добавил он, – в простом таком, некрашеном… Семь бед – один ответ.
Он встал и, на ходу расстегивая рубаху, пошел из столовой.
– Ты куда? – озадаченно спросила Жанна. Богдан, удивленно подняв брови, обернулся.
– В спальню, конечно, – ответил он и бросил скомканную рубаху на пол.
Сперва не сразу поняв, а потом – боясь поверить своему счастью, Жанна еще несколько мгновений сидела неподвижно, и за это время Богдан успел скрыться за алыми свадебными шторами, прикрывавшими вход в спальню еще с шестерицы. Только тогда молодая женщина вскочила и бросилась следом.
– Вот что значит высокая древняя культура! – радостно воскликнула она, с удовольствием выпрыгивая наконец из юбки. – Даже в самой сложной ситуации можно найти взаимоприемлемый компромисс!
– Только если обе стороны искренне к нему стремятся, – прогудел из спальни минфа Богдан.
Уже из описания главных героев становится понятно, что повествование в значительной степени пародийное, но не лишено философии и психологизма. В общем и целом мне понравилось, есть простор для собственных мыслей, уводящих в сторону от сюжета, но лично мне не хватало при прочтении знаний и именно китаеведческих. Чувствуется отсылка к истории Китая, а вот к чему именно, знаний нет. Вероятно зря, ведь вполне может быть, что подобное когда-нибудь станет нашим будущим, евразийским, в котором станут жить наши потомки.
Метки: книги
Татьяна Копаева,
07-02-2018 20:28
(ссылка)
Спорный подарок
Поймал Малёк птичку, да не воробья и даже не синичку, а снегиря. Как это у него получилось, да ещё в метель, не знаю, увидела лишь довольного охотника с трепещущей добычей. Отобрать пыталась, не отдавал, но всё же мне удалось разжать пасть и вызволить бедолагу, да вот птичка глупая из рук моих вырвалась. Вынуждена констатировать, что охотница я никакая по сравнению с котом и птичка Мальком быстро была поймана и утащена на кухню. Пока я до кухни дошла, этот хищник удушил птичку и стоял с гордым видом, держа птаху за шею и снегирь уже не трепыхался. На всю эту возню прибежал сын турецкоподданного по кличке Мух.
С мужским самодовольство Малёк бросил тушку к ногам Муха, а тот не растерялся и, посчитав подобный жест за подарок, уволок на свою подстилку.
Малёк вновь подался на охоту, но она не удалась и, вернувшись порожняком, стал проверять состояние своей добычи-подарка.
Похоже, Малёк решил, что подарок можно и назад забрать, а Муху этого почему-то делать не хотелось
и мне пришлось вмешаться, чтобы не разгорелся конфликт между особями мужского пола и забрать тушку.
Так что если вначале мне очень было жалко снегиря, то со всеми этими перипетиями я напрочь забыла про жалость, а мужики улеглись отдыхать.
С мужским самодовольство Малёк бросил тушку к ногам Муха, а тот не растерялся и, посчитав подобный жест за подарок, уволок на свою подстилку.
Малёк вновь подался на охоту, но она не удалась и, вернувшись порожняком, стал проверять состояние своей добычи-подарка.
Похоже, Малёк решил, что подарок можно и назад забрать, а Муху этого почему-то делать не хотелось
и мне пришлось вмешаться, чтобы не разгорелся конфликт между особями мужского пола и забрать тушку.
Так что если вначале мне очень было жалко снегиря, то со всеми этими перипетиями я напрочь забыла про жалость, а мужики улеглись отдыхать.
Татьяна Копаева,
02-02-2018 10:21
(ссылка)
"Пока не выпал дождь" Джонатана Коу
Ничего вначале не хотела писать по этой книге, которую прочла лишь затем, что было намечено коллективное обсуждение этой книги в Манускриптах. Читала, совершая над собой насилие, подавляя зевоту от скуки. Сюжет таков: умирает тётушка нетрадиционной сексуальной ориентации и оставляет аудиозавещание слепой девочке, про которую родственники ничего толком не знают и видели мельком лишь однажды. В этом аудиозавещании главная героиня рассказывает этой девочке какое отношение имеет она сама к этой девочке, начав рассказ с самого своего раннего детства, перебирая фотографии. Как дружила с её бабукой, как затем какое-то время воспитывала её мать, как хотела общаться с её внучкой, поясняя, что в той семье никто никого никогда не любил, а всех любила лишь она одна, да ещё и жертвенной любовью.
Описания этой нелюбви родителей к своим детям, меня оставили более чем равнодушной, потому что всё это выглядело как завуалированное сексуальное отношение к девочкам в разные периоды их жизни. Вначале неосознанное влечение к бабушке - практически своей ровестнице, потом к её дочери, воспитывать которую ей не только не разрешили в виду ей секспристрастий, а даже приближаться к ней запретили её родители, затем к внучке своей подруге детства. Если тут и говорить о любви, то лишь об одной единственной, детской, которая и повлекла за собой шлейф всех остальных, но автор старается преподнести все эти любви как душевные порывы заботы и чувства, не имеющие отношения к сексуальности, хотя у меня лично сразу же возник вопрос: а испытывала ли что-то подобное героиня, если бы дети, которых она хотела взять к себе были бы не девочки, а мальчики? Но автор чётко расставил приоритеты: любит чужих девочек женщина-лесбиянка как своих собственных, жертвенной и чистой любовью. Верить ей, иль нет, право каждого, я не поверила, причём не поверила большей частью автору, потому что героиня мне показалась слишком надуманной и нарочитой. Толерантность и гендерное равноправие с ювенальной юстицией в одном флаконе.
К слову о птичках:
В 1970 году, в первую годовщину Стоунволлских бунтов, несколько сотен демонстрантов вышли на Кристофер-стрит. Эта акция считается первым гей-парадом. США.
Традиция проводить гей-парады пришла и в Европу. Первая демонстрация в Лондоне прошла в 1970 году, в Париже — в 1971 году], в Берлине — в 1979 году[, в Дублине — в 1983 году]. С течением времени гей-парады стали проводиться практически во всех странах.
На сегодняшний день однополые браки регистрируются в 23 странах мира, а также в большей части Великобритании и в некоторых штатах и столице Мексики, при этом признаются на всей территории страны. Впервые однополые браки были введены в 2001 году в Нидерландах.
Равные права с гетеросексуальными парами при усыновлении детей, в том числе и право совместного усыновления ребёнка, имеют однополые пары, состоящие в браке или в другой форме зарегистрированного партнёрства, в следующих государствах:
Австралия (2002 - 2017) (кроме Северной территории)
Андорра (2014)
Аргентина (2010)
Австрия (2016)
Бельгия (2006)
Бразилия (2010)
Великобритания
Англия (2005)
Уэльс (2005)
Шотландия (2005)
Северная Ирландия (2013)
Германия (2017)
Дания (2010)
Гренландия (2016)
Фареры (2016)
Израиль (2008)
Ирландия (2016)
Исландия (2006)
Испания (2005)
Канада (1999—2011)
Колумбия (2015)
Люксембург (2015)
Мальта (2014)
Нидерланды (2001)
Новая Зеландия (2013)
Норвегия (2009)
Португалия (2016)
США (1993—2016 в разных штатах)
Уругвай (2009)
Финляндия (2017)
Франция (2013)
Швеция (2003)
ЮАР (2002)
Метки: книги
Татьяна Копаева,
29-01-2018 22:59
(ссылка)
"Зона затопления" Романа Сенчина
Зачем я решила прочесть эту книгу Романа Сенчина - «Зона затопления», я сама ответить себе не могу, ведь я для себя поставила крест на чтение произведений Сенчина, учитывая свой личный опыт. Может, чтобы сделать его жирным, или с надеждой, что со временем что-то изменится в манере подачи материала автором? Не знаю, но прочтя, жирным его делать не стала, но и совсем не стёрла.
То, что эта книга Романа Сенчина практически литературный ремейк «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина, сам автор не отрицает. Тема одна и та же – затопление деревень при строительстве ГЭС. Вот только время разное, да ГЭС. Суть одна: как тяжело срываться с насиженных мест.
Лично мне написанное Сенчиным не столько даже понравилось больше, а как-то ближе, как-то у него всё живее и понятнее, чем у Распутина, возможно из-за времени происходящего, всё-таки 40 лет большой срок. У Распутина персонажи неторопливые, какие-то усталые, словно пылью припорошенные. У Сенчина они живые, эмоциональные, не потерявшие ещё совсем вкуса жизни , но пассивные. С учётом того, что читалась «Прощание с Матёрой» лет 30 или 40 назад, когда я ещё совсем не думала о собственной старости, то после такого разительного отличия отношения к главным героям в книге Сенчина и Распутина, пришлось перечитать Распутинское «Прощание». Впечатление не изменилось, хотя я и приблизилась возрастом к главным героям – чувством отрешённости и неизбежности конца пропитана вся повесть, недаром введён был в неё Хозяин, незримый дух деревни.
И хоть предчувствовал Хозяин, что скоро одним разом все изменится настолько, что ему не быть Хозяином, не быть и вовсе ничем, он с этим смирился.
Впрочем, если героям Распутина приходилось менять колхоз на совхоз, то у Сенчина – индивидуальное хозяйство в деревне на индивидуальную же квартиру в городе, да ещё и индивидуальное предпринимательство вдобавок. Сложнее это значительно, чем с колхоза в совхоз. И вот тут-то Сенчин не доработал, пошёл по пути наименьшего сопротивления, хватая верхушки, как и с чиновниками, впрочем. Проникновенно и подробно описав переживания и мысли переселенцев, он как-то обще и туманно изображает власть. Любую, будь то чиновники или бизнес. Словно проводит водораздел между теми, кого переселяют и теми, кто этим переселением занимается – во власти у него людей нет, власть по Сенчину – бездушные боты, переставляющие фигуры как на шахматной доске по неведомым людям правилам. Инопланетяне, видимо, захватили любую власть, как говорится частенько, «в этой стране» и как баранов на верёвочке водят жалобно блеющих людей на убой. Не понимают их ни герои, ни сам автор, да и не стремятся понять.
Уволившегося с месяц назад неожиданно объявляют в международный розыск, сообщают в новостях, как он, оказывается, выводил средства за рубеж...
Места же этих уволившихся, уволенных, отставленных, арестованных занимают другие - такие же представительные, серьёзные, умеющие говорить складные и горячие речи, выразительно декламирующие тексты законов и постановлений. И к простым людямэти относятся так же - как к чему-то лишнему, путающемуся под ногами, мешающему двигать важное, значительное вперёд.
На некоторых должностях за последние шесть-семь лет сменилось трое-четверо деятелей. И даже туда, где несколько предшественников оказывались в заключении, не боялись идти. Садиться в те же кабинеты, руководить, подписывать документы, а потом отправляться в СИЗО...
Раньше Ольга не могла понять, как вот при Сталине не было пустующих постов в ОГПУ, НКВД, - ведь знали же, что до них несколько человек были расстреляны, а всё равно шли, работали и затем спускались в расстрельный подвал, подставляли затылок.
Нет даже попытки анализа откуда берётся эта власть, как зарождается, как растёт, как вылетает и откуда, просто появилась и всё, словно боги из машин, только не разруливают ситуацию как в античности они, а наоборот, усложняют и вредят.
Это не базис и надстройка, если упростить и принять за базис так называемый «простой народ», а за надстройку власть предержащих, которая всё-таки является частью общества, нет, здесь базис – народ, надстройка – что-то враждебное, должное, но не желающее давать народу жизнь комфортную.
В общем, «эти» всё делают для нас не так «в этой стране» - финита ля…
Очередная чернуха от Сенчина, лишь приоритеты сдвинулись и теперь не сам народ плохой, народ хороший, душевный, вот только никто о нём не заботится, никто им не даёт по потребностям их, а должны, просто обязаны и неважно кто. Кто-то. Откуда брать будут и давать, тоже неважно, на то они и есть, чтобы давали.
К чему нужно было огород городить, ремейк писать, если ничего нового не сказано? Если какие-то эпизоды и были переписаны на современный лад, причём очень даже неплохо, то, в общем и целом, соответствовать Распутину с его Хозяином Сенчину не удалось. Ведь взывая незнамо кому о справедливости возмещения за утраченное не продолжение, так, незнамо что. Ответил Распутину на его книгу? Не этим ли?
Писатели в тот раз целый день бродили по улицам, заходили во дворы, в избы, слушали людей, кивали, сочувствующе вздыхали. Написавший книгу про свою затопленную родину всё потирал глаза, кривил, как от боли, лицо. Молчал… Словно на место скорого природного бедствия они приехали, осматривали то, что должно быть вот-вот уничтожено каким-нибудь ураганом, цунами. Но ведь не природное бедствие надвигалось на деревню и на весь этот край, а рукотворное. Остановимое.
Если всем дружно заявить: «Нельзя!» – оно не случится.
Но никто из писателей, сочувствуя, сострадая, не взял и не сказал: «А давайте не уйдем. Останемся. Не имеют они человеческого права гнать людей со своей родины». Может, и глупо, и наверняка бесполезно, но чего-то такого большинство пылёвцев ждали. Заверяли писателей, что не хотят уезжать, не видят себя не здесь. Даже желающие перебраться в город на людях выражались осторожно:
– Интересно бы, конечно, пожить благоустроенно, но жалко это все… Ведь канет навечно.
Некоторые выкрикивали в отчаянии:
– На что нам кормиться?! Тут хоть картошки наро́стим, рыбы поймаем, куриц держим… свиней. А там? Перемрем ведь с голоду-у!
Ирина Кайхер, социальный специалист, объясняла гостям, что это не просто эмоции:
– Тем, кто работал здесь в совхозе, выделены паи по двенадцать гектаров. У кого дом в частной собственности – жилье обещают предоставить в частную собственность… И это – всё. Ни земли не обещают, ни работы. А у большинства, да почти у всех, никаких сбережений – не из чего копить. Бросают людей, как в пропасть.
Писатели кивали, явно искренне разделяя боль, но отмалчивались. Не замечали или не хотели, боялись замечать, как надеются местные услышать от них нужные слова. Даже вопросы задавали скупо.
Лишь один раз – по крайней мере, при Алексее, – старый писатель спросил о том, что могло бы взорвать людей:
– А если откажетесь выезжать?
– Да, мы этот вопрос поднимали, – сказала Ирина. – Нам ответили, что оценят на глаз избу, усадьбу, дадут на руки сколько там посчитают нужным – пятьдесят тысяч, семьдесят – и насильно посадят на паром, отвезут до города, а там дальше – как хочешь.
– Но ведь это незаконно! – возмутился другой писатель, полный, в очках.
– Да уж наверное незаконно. Надеемся, до этого не дойдет, но все равно… Как люди жить будут, на что – я не знаю.
– Оккупация! – плачуще выкрикнул третий гость, с седой острой бородкой. – Пришел враг! Будто при оккупационном режиме…
Старый писатель сморщил свое плоское челдонское лицо, отозвался:
– Не в этом дело, Валя, не в этом… Если бы Россия была одна на этой земле, то можно было бы миновать. Но когда пошла такая гонка, что уж было делать? Пришлось соглашаться с этим со всем и заваливать реки, пускать ракеты, поливать землю бетоном…
Вечером писатели сели в катер и отправились в Кутай, бывший райцентр, где еще работала заежка. А совсем недавно, уже здесь, в квартире, Алексей случайно увидел старого писателя по телевизору.
– Народ отступился, – журчал его тихий, бессильно лепечущий голос. – Если раньше он отступался, то ненадолго. Он брал себя в руки. А тут он не захотел уже. Он устал.
Алексей рассердился:
– Да не устал! Не устал, а запутался. Что нам делать было? Скажите!
Посмотрел на экран, на изрезанное глубокими, как рубцы, морщинами лицо писателя, ожидая ответа. Но тот журчал о другом:
– Сейчас, мне кажется, обречен весь мир. Подошло время негодности этого мира.
И такие слова пригасили негодование; стало жалко старика, доживающего с такой уверенностью. В негодность мира Алексей уж точно не верил, наоборот, считал, что мир становится лучше и лучше, и если бы воплощать все изобретения, применять достижения, то жилось бы вообще отлично. Пока же люди из-за лени или жадности ведут себя на Земле, как бандиты, прилетевшие с другой планеты. Высосут эту и вернутся обратно, на какую-нибудь свою Альфу Центавру.
Но скоро человечество одумается и поймет, что Земля – родная и единственная, не надо губить ее, нельзя так бешено выкачивать нефть и газ, косить леса. Одумается, станет беречь Землю и самих себя, своих потомков.
Писателя понять, конечно, можно – часто Алексей наблюдал, как чувствующие близкую смерть озлобляются на всё вокруг, разругиваются с детьми, не хотят никого близкого видеть, зато могут первым встречным излить душу. Так, видно, и здесь: «Мир обречен… негодность этого мира…»
То, что эта книга Романа Сенчина практически литературный ремейк «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина, сам автор не отрицает. Тема одна и та же – затопление деревень при строительстве ГЭС. Вот только время разное, да ГЭС. Суть одна: как тяжело срываться с насиженных мест.
Лично мне написанное Сенчиным не столько даже понравилось больше, а как-то ближе, как-то у него всё живее и понятнее, чем у Распутина, возможно из-за времени происходящего, всё-таки 40 лет большой срок. У Распутина персонажи неторопливые, какие-то усталые, словно пылью припорошенные. У Сенчина они живые, эмоциональные, не потерявшие ещё совсем вкуса жизни , но пассивные. С учётом того, что читалась «Прощание с Матёрой» лет 30 или 40 назад, когда я ещё совсем не думала о собственной старости, то после такого разительного отличия отношения к главным героям в книге Сенчина и Распутина, пришлось перечитать Распутинское «Прощание». Впечатление не изменилось, хотя я и приблизилась возрастом к главным героям – чувством отрешённости и неизбежности конца пропитана вся повесть, недаром введён был в неё Хозяин, незримый дух деревни.
И хоть предчувствовал Хозяин, что скоро одним разом все изменится настолько, что ему не быть Хозяином, не быть и вовсе ничем, он с этим смирился.
Впрочем, если героям Распутина приходилось менять колхоз на совхоз, то у Сенчина – индивидуальное хозяйство в деревне на индивидуальную же квартиру в городе, да ещё и индивидуальное предпринимательство вдобавок. Сложнее это значительно, чем с колхоза в совхоз. И вот тут-то Сенчин не доработал, пошёл по пути наименьшего сопротивления, хватая верхушки, как и с чиновниками, впрочем. Проникновенно и подробно описав переживания и мысли переселенцев, он как-то обще и туманно изображает власть. Любую, будь то чиновники или бизнес. Словно проводит водораздел между теми, кого переселяют и теми, кто этим переселением занимается – во власти у него людей нет, власть по Сенчину – бездушные боты, переставляющие фигуры как на шахматной доске по неведомым людям правилам. Инопланетяне, видимо, захватили любую власть, как говорится частенько, «в этой стране» и как баранов на верёвочке водят жалобно блеющих людей на убой. Не понимают их ни герои, ни сам автор, да и не стремятся понять.
Уволившегося с месяц назад неожиданно объявляют в международный розыск, сообщают в новостях, как он, оказывается, выводил средства за рубеж...
Места же этих уволившихся, уволенных, отставленных, арестованных занимают другие - такие же представительные, серьёзные, умеющие говорить складные и горячие речи, выразительно декламирующие тексты законов и постановлений. И к простым людямэти относятся так же - как к чему-то лишнему, путающемуся под ногами, мешающему двигать важное, значительное вперёд.
На некоторых должностях за последние шесть-семь лет сменилось трое-четверо деятелей. И даже туда, где несколько предшественников оказывались в заключении, не боялись идти. Садиться в те же кабинеты, руководить, подписывать документы, а потом отправляться в СИЗО...
Раньше Ольга не могла понять, как вот при Сталине не было пустующих постов в ОГПУ, НКВД, - ведь знали же, что до них несколько человек были расстреляны, а всё равно шли, работали и затем спускались в расстрельный подвал, подставляли затылок.
Нет даже попытки анализа откуда берётся эта власть, как зарождается, как растёт, как вылетает и откуда, просто появилась и всё, словно боги из машин, только не разруливают ситуацию как в античности они, а наоборот, усложняют и вредят.
Это не базис и надстройка, если упростить и принять за базис так называемый «простой народ», а за надстройку власть предержащих, которая всё-таки является частью общества, нет, здесь базис – народ, надстройка – что-то враждебное, должное, но не желающее давать народу жизнь комфортную.
В общем, «эти» всё делают для нас не так «в этой стране» - финита ля…
Очередная чернуха от Сенчина, лишь приоритеты сдвинулись и теперь не сам народ плохой, народ хороший, душевный, вот только никто о нём не заботится, никто им не даёт по потребностям их, а должны, просто обязаны и неважно кто. Кто-то. Откуда брать будут и давать, тоже неважно, на то они и есть, чтобы давали.
К чему нужно было огород городить, ремейк писать, если ничего нового не сказано? Если какие-то эпизоды и были переписаны на современный лад, причём очень даже неплохо, то, в общем и целом, соответствовать Распутину с его Хозяином Сенчину не удалось. Ведь взывая незнамо кому о справедливости возмещения за утраченное не продолжение, так, незнамо что. Ответил Распутину на его книгу? Не этим ли?
Писатели в тот раз целый день бродили по улицам, заходили во дворы, в избы, слушали людей, кивали, сочувствующе вздыхали. Написавший книгу про свою затопленную родину всё потирал глаза, кривил, как от боли, лицо. Молчал… Словно на место скорого природного бедствия они приехали, осматривали то, что должно быть вот-вот уничтожено каким-нибудь ураганом, цунами. Но ведь не природное бедствие надвигалось на деревню и на весь этот край, а рукотворное. Остановимое.
Если всем дружно заявить: «Нельзя!» – оно не случится.
Но никто из писателей, сочувствуя, сострадая, не взял и не сказал: «А давайте не уйдем. Останемся. Не имеют они человеческого права гнать людей со своей родины». Может, и глупо, и наверняка бесполезно, но чего-то такого большинство пылёвцев ждали. Заверяли писателей, что не хотят уезжать, не видят себя не здесь. Даже желающие перебраться в город на людях выражались осторожно:
– Интересно бы, конечно, пожить благоустроенно, но жалко это все… Ведь канет навечно.
Некоторые выкрикивали в отчаянии:
– На что нам кормиться?! Тут хоть картошки наро́стим, рыбы поймаем, куриц держим… свиней. А там? Перемрем ведь с голоду-у!
Ирина Кайхер, социальный специалист, объясняла гостям, что это не просто эмоции:
– Тем, кто работал здесь в совхозе, выделены паи по двенадцать гектаров. У кого дом в частной собственности – жилье обещают предоставить в частную собственность… И это – всё. Ни земли не обещают, ни работы. А у большинства, да почти у всех, никаких сбережений – не из чего копить. Бросают людей, как в пропасть.
Писатели кивали, явно искренне разделяя боль, но отмалчивались. Не замечали или не хотели, боялись замечать, как надеются местные услышать от них нужные слова. Даже вопросы задавали скупо.
Лишь один раз – по крайней мере, при Алексее, – старый писатель спросил о том, что могло бы взорвать людей:
– А если откажетесь выезжать?
– Да, мы этот вопрос поднимали, – сказала Ирина. – Нам ответили, что оценят на глаз избу, усадьбу, дадут на руки сколько там посчитают нужным – пятьдесят тысяч, семьдесят – и насильно посадят на паром, отвезут до города, а там дальше – как хочешь.
– Но ведь это незаконно! – возмутился другой писатель, полный, в очках.
– Да уж наверное незаконно. Надеемся, до этого не дойдет, но все равно… Как люди жить будут, на что – я не знаю.
– Оккупация! – плачуще выкрикнул третий гость, с седой острой бородкой. – Пришел враг! Будто при оккупационном режиме…
Старый писатель сморщил свое плоское челдонское лицо, отозвался:
– Не в этом дело, Валя, не в этом… Если бы Россия была одна на этой земле, то можно было бы миновать. Но когда пошла такая гонка, что уж было делать? Пришлось соглашаться с этим со всем и заваливать реки, пускать ракеты, поливать землю бетоном…
Вечером писатели сели в катер и отправились в Кутай, бывший райцентр, где еще работала заежка. А совсем недавно, уже здесь, в квартире, Алексей случайно увидел старого писателя по телевизору.
– Народ отступился, – журчал его тихий, бессильно лепечущий голос. – Если раньше он отступался, то ненадолго. Он брал себя в руки. А тут он не захотел уже. Он устал.
Алексей рассердился:
– Да не устал! Не устал, а запутался. Что нам делать было? Скажите!
Посмотрел на экран, на изрезанное глубокими, как рубцы, морщинами лицо писателя, ожидая ответа. Но тот журчал о другом:
– Сейчас, мне кажется, обречен весь мир. Подошло время негодности этого мира.
И такие слова пригасили негодование; стало жалко старика, доживающего с такой уверенностью. В негодность мира Алексей уж точно не верил, наоборот, считал, что мир становится лучше и лучше, и если бы воплощать все изобретения, применять достижения, то жилось бы вообще отлично. Пока же люди из-за лени или жадности ведут себя на Земле, как бандиты, прилетевшие с другой планеты. Высосут эту и вернутся обратно, на какую-нибудь свою Альфу Центавру.
Но скоро человечество одумается и поймет, что Земля – родная и единственная, не надо губить ее, нельзя так бешено выкачивать нефть и газ, косить леса. Одумается, станет беречь Землю и самих себя, своих потомков.
Писателя понять, конечно, можно – часто Алексей наблюдал, как чувствующие близкую смерть озлобляются на всё вокруг, разругиваются с детьми, не хотят никого близкого видеть, зато могут первым встречным излить душу. Так, видно, и здесь: «Мир обречен… негодность этого мира…»
Метки: книги
Татьяна Копаева,
02-01-2018 10:43
(ссылка)
"Белый квадрат" Владимира Сорокина
Если "Фиолетовые лебеди", опубликованные в журнале "Сноб" в августе 2017 года не вызвали у меня никаких вопросов в авторстве Владимира Сорокина, то опубликованный "Лентой. ру" в декабре 2017 "Белый квадрат" ввёл в сомнения: действительно ли я читаю текст Сорокина, а не попытку стилизации под Сорокина.
И дело вовсе не в посвящении этого рассказа Кириллу Серебренникову - каждый вправе иметь своё собственное мнение по любому поводу. Дело в самом тексте: если начало рассказа, который я читала, выключив звук, (читать со звуком оказалось выше моих сил), ещё можно было с натяжкой признать за написанное в спешке Сорокиным, то вторая половина рассказа вызвала полный ступор примитивностью повествование, не характерной для Сорокина вовсе. Даже самые, доселе читаемые мною откровенно неудачные строки, стали казаться мне чуть ли не вершиной словесности на фоне подобного.
Он пришел за хлебом к открытию магазина и стоял, курил, опираясь на свою палку. Глядя на собаку, бегущую с кожаным кольцом в зубах, он заметил, что в кольце что-то блестит. С похмелья ему показалось, что это дорогие женские часы. Соплеух сплюнул окурок, размахнулся и метнул в собаку свою палку, сделанную из молодого ясеня. Палка ударила собаку по ногам. Собака взвизгнула, бросила кольцо и кинулась прочь. Соплеух подошел, ковыляя. Кряхтя, поднял кольцо. Снял золотую заколку, поднес к лицу:
— Ага...
Сзади послышались шаги. Соплеух быстро сунул заколку в карман ватника, поднял палку и обернулся. К нему подошел Саша Лосев, большой грузный мужик, тоже пришедший за хлебом.
Где изящество слова и искромётность мысли концептуального писателя? Лишь корявость заштатного журналиста жёлтой газеты видно.
Если это - Сорокин, то что с ним случилось-то?
Ладно, сам "Белый квадрат" с его попыткой разобраться (в вымышленном телевизионном эфире) на что похож образ России у женщины, работающей на муниципальной должности, военного, театрального режиссера и бизнесмена, вопросов не вызывает. Сложности моего личного восприятия начинаются позже и даже не по теме высказываний героев, их точек зрения:
муниципальной служащей - с песней, театральным режиссером — с «огромной, гигантской, нечеловеческой по размеру вошью», военным — с пещерой, полной сокровищ, а бизнесменом — с процессом борьбы «за выживание, за здравое мнение, за комфорт».
ВЕДУЩИЙ
Друзья! Голосование «Образы России» завершено. Итак: за «песню» проголосовало 37%, за «пещеру» 31%, за «борьбу» 28% и за «ледяную вошь» 4%. Антон, вы оказались в меньшинстве. Так что мы вправе не поверить вашему тезису о бездуховности России. А победил образ «Россия — это песня»!
Примитивность изложения высказываний можно каким-то образом связать с прямой речью персонажей ток-шоу, что не вполне характерно для прежнего Сорокина, вспомнив, к примеру, "Очередь", но допустимо. С натяжкой, правда, да ещё с возможностью изменения восприятия самого писателя, занимающегося последнее время лишь живописью.
Когда же дошло до разрешённого продукта, который вкололи участникам прямо в студии, доселе несогласные с друг другом участники дружно набросились на ведущего, сняли с него кожу и накрыли ею стол, за которым велось обсуждение. Пришедшая после завершившегося ток-шоу, администрация свернула кожу для хранения, но по чистой случайности она была выброшена в народ. И пошла она по рукам так и не понявшим, что это такое, маргинального народа, примеры чего я уже приводила цитатой выше.
Не узнаю Сорокина в прочитанном, да и такой Сорокин, пишущий в снобистско грубой манере примитивизма мне лично без надобности, лучше бы картины писал...
P.S Картины, вставленные в текст поста, написаны Владимиром Сорокиным
И дело вовсе не в посвящении этого рассказа Кириллу Серебренникову - каждый вправе иметь своё собственное мнение по любому поводу. Дело в самом тексте: если начало рассказа, который я читала, выключив звук, (читать со звуком оказалось выше моих сил), ещё можно было с натяжкой признать за написанное в спешке Сорокиным, то вторая половина рассказа вызвала полный ступор примитивностью повествование, не характерной для Сорокина вовсе. Даже самые, доселе читаемые мною откровенно неудачные строки, стали казаться мне чуть ли не вершиной словесности на фоне подобного.
Он пришел за хлебом к открытию магазина и стоял, курил, опираясь на свою палку. Глядя на собаку, бегущую с кожаным кольцом в зубах, он заметил, что в кольце что-то блестит. С похмелья ему показалось, что это дорогие женские часы. Соплеух сплюнул окурок, размахнулся и метнул в собаку свою палку, сделанную из молодого ясеня. Палка ударила собаку по ногам. Собака взвизгнула, бросила кольцо и кинулась прочь. Соплеух подошел, ковыляя. Кряхтя, поднял кольцо. Снял золотую заколку, поднес к лицу:
— Ага...
Сзади послышались шаги. Соплеух быстро сунул заколку в карман ватника, поднял палку и обернулся. К нему подошел Саша Лосев, большой грузный мужик, тоже пришедший за хлебом.
Где изящество слова и искромётность мысли концептуального писателя? Лишь корявость заштатного журналиста жёлтой газеты видно.
Если это - Сорокин, то что с ним случилось-то?
Ладно, сам "Белый квадрат" с его попыткой разобраться (в вымышленном телевизионном эфире) на что похож образ России у женщины, работающей на муниципальной должности, военного, театрального режиссера и бизнесмена, вопросов не вызывает. Сложности моего личного восприятия начинаются позже и даже не по теме высказываний героев, их точек зрения:
муниципальной служащей - с песней, театральным режиссером — с «огромной, гигантской, нечеловеческой по размеру вошью», военным — с пещерой, полной сокровищ, а бизнесменом — с процессом борьбы «за выживание, за здравое мнение, за комфорт».
ВЕДУЩИЙ
Друзья! Голосование «Образы России» завершено. Итак: за «песню» проголосовало 37%, за «пещеру» 31%, за «борьбу» 28% и за «ледяную вошь» 4%. Антон, вы оказались в меньшинстве. Так что мы вправе не поверить вашему тезису о бездуховности России. А победил образ «Россия — это песня»!
Примитивность изложения высказываний можно каким-то образом связать с прямой речью персонажей ток-шоу, что не вполне характерно для прежнего Сорокина, вспомнив, к примеру, "Очередь", но допустимо. С натяжкой, правда, да ещё с возможностью изменения восприятия самого писателя, занимающегося последнее время лишь живописью.
Когда же дошло до разрешённого продукта, который вкололи участникам прямо в студии, доселе несогласные с друг другом участники дружно набросились на ведущего, сняли с него кожу и накрыли ею стол, за которым велось обсуждение. Пришедшая после завершившегося ток-шоу, администрация свернула кожу для хранения, но по чистой случайности она была выброшена в народ. И пошла она по рукам так и не понявшим, что это такое, маргинального народа, примеры чего я уже приводила цитатой выше.
Не узнаю Сорокина в прочитанном, да и такой Сорокин, пишущий в снобистско грубой манере примитивизма мне лично без надобности, лучше бы картины писал...
P.S Картины, вставленные в текст поста, написаны Владимиром Сорокиным
Метки: книги
Татьяна Копаева,
25-12-2017 21:48
(ссылка)
"Фиолетовые лебеди" Владимира Сорокина
Новый, опубликованный в августе 2017 года рассказ Владимира Сорокина, написан в манере аллегории на тему нашей нынешней жизни российской, что витает в воздухе мыслями, фразами, деяниями различных людей.
Сорокина иногда считают если не пророком, то провидцем, мне же лично кажется, что он, как истинный художник очень тонко чувствует то, что носится в воздухе и переводит это эфимерное многоголосье на свой язык.
Кривой месяц ноября. Брюхо неба.
Вспорол.
Обвалился-просыпался снег. Первый. На Москву полуночную:
— Праххххххххххх…
Ветер.
Хлопья.
Три змеи:
вьюга,
пурга,
поземка.
— Ищи-и-и-и-и-свищи-и-и-и-и…
Зашипели.
Снежные выползки. По улицам.
Обесчеловеченным.
Спящий на площадях мусор. Застывшие трупы.
В испуганные рты подворотен:
— Нашли-и-и-и-и-и…
Во дворах:
люди,
костры,
шепот.
— Сорок восемь черных журавлей. Поднялись. Вокруг Кремля три круга сделали.
Пересказать невозможно. Сон как жизнь, или жизнь как сон: тревожная, с непониманием происходящего при всеобщей говорильне – разъяснениями противоположных мнений и суждений о судьбе и роли страны.
Вы знаете, где мы все живем, в какой стране, в каком государстве. Здесь все — как бы. Как бы покой, как бы воля, как бы закон, как бы порядок, как бы царь, как бы бояре, как бы холопья, как бы дворяне, как бы церковь, как бы детский сад, как бы школа, как бы парламент, как бы суд, как бы больница, как бы мясо, как бы самолет, как бы водка, как бы бизнес, как бы машина, как бы завод, как бы дороги, как бы кладбища, как бы пенсия, как бы сыр, как бы мир, как бы война, как бы мать родна.
Осталось уповать лишь на схимника, Спасителя России, который восемнадцать раз превращал воду в лампадное масло, в монастыре к этому так привыкли, что стали этим маслом приторговывать, чтобы он указал путь и защиту в условиях, когда уран из ракетного щита вдруг в сахар превратился рафинад. Выпил чай старец с сахарком из урана и наказал всем СПАТЬ.
А с первым лучом солнца, восходящего над Ионическим морем, поднялась двадцать два фиолетовых лебедя и взяла курс на север… оставляя позади двухмачтовую яхту, на которой «занимается любовью» и видит сны об отечестве своём главный герой.
Меня этот рассказ порадовал возвращением прежнего Сорокина, художественными мазками слов создающего картинки - пазлы жизни во всех её проявлениях. Например, «убивание топором» в описании первой брачной ночи влюблённых в «Романе» ярко и точно описывает горячечное состояние страсти обладания предмета любви. Здесь же, в «Фиолетовых лебедях» нет любви, лишь приятные «качели» занятия любовью.
Куда улетели чёрные, куда летят фиолетовые лебеди и что означают эти аллегории , каждый вправе гадать самостоятельно, используя ли теорию Талеба, или создавая свою собственную. Пытаясь угадать, кто таков Спаситель России, закрывшийся ото всех и никого уже года 4 не принимающий и на кого уповают если уж не совсем все, то многие.
Сорокина иногда считают если не пророком, то провидцем, мне же лично кажется, что он, как истинный художник очень тонко чувствует то, что носится в воздухе и переводит это эфимерное многоголосье на свой язык.
Кривой месяц ноября. Брюхо неба.
Вспорол.
Обвалился-просыпался снег. Первый. На Москву полуночную:
— Праххххххххххх…
Ветер.
Хлопья.
Три змеи:
вьюга,
пурга,
поземка.
— Ищи-и-и-и-и-свищи-и-и-и-и…
Зашипели.
Снежные выползки. По улицам.
Обесчеловеченным.
Спящий на площадях мусор. Застывшие трупы.
В испуганные рты подворотен:
— Нашли-и-и-и-и-и…
Во дворах:
люди,
костры,
шепот.
— Сорок восемь черных журавлей. Поднялись. Вокруг Кремля три круга сделали.
Пересказать невозможно. Сон как жизнь, или жизнь как сон: тревожная, с непониманием происходящего при всеобщей говорильне – разъяснениями противоположных мнений и суждений о судьбе и роли страны.
Вы знаете, где мы все живем, в какой стране, в каком государстве. Здесь все — как бы. Как бы покой, как бы воля, как бы закон, как бы порядок, как бы царь, как бы бояре, как бы холопья, как бы дворяне, как бы церковь, как бы детский сад, как бы школа, как бы парламент, как бы суд, как бы больница, как бы мясо, как бы самолет, как бы водка, как бы бизнес, как бы машина, как бы завод, как бы дороги, как бы кладбища, как бы пенсия, как бы сыр, как бы мир, как бы война, как бы мать родна.
Осталось уповать лишь на схимника, Спасителя России, который восемнадцать раз превращал воду в лампадное масло, в монастыре к этому так привыкли, что стали этим маслом приторговывать, чтобы он указал путь и защиту в условиях, когда уран из ракетного щита вдруг в сахар превратился рафинад. Выпил чай старец с сахарком из урана и наказал всем СПАТЬ.
А с первым лучом солнца, восходящего над Ионическим морем, поднялась двадцать два фиолетовых лебедя и взяла курс на север… оставляя позади двухмачтовую яхту, на которой «занимается любовью» и видит сны об отечестве своём главный герой.
Меня этот рассказ порадовал возвращением прежнего Сорокина, художественными мазками слов создающего картинки - пазлы жизни во всех её проявлениях. Например, «убивание топором» в описании первой брачной ночи влюблённых в «Романе» ярко и точно описывает горячечное состояние страсти обладания предмета любви. Здесь же, в «Фиолетовых лебедях» нет любви, лишь приятные «качели» занятия любовью.
Куда улетели чёрные, куда летят фиолетовые лебеди и что означают эти аллегории , каждый вправе гадать самостоятельно, используя ли теорию Талеба, или создавая свою собственную. Пытаясь угадать, кто таков Спаситель России, закрывшийся ото всех и никого уже года 4 не принимающий и на кого уповают если уж не совсем все, то многие.
Метки: книги
Татьяна Копаева,
25-12-2017 15:34
(ссылка)
Анабасис киллера
«Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера». – так называется первая книга, получившего 23 года заключения строгого режима участника Медведковской и Ореховской ОПГ Лёши Солдата, Алексея Шерстобитова после задержания 2 февраля 2006.
[ Читать далее... → ]
Метки: книги
Татьяна Копаева,
02-09-2017 12:23
(ссылка)
Что-то мне совсем не любо так жить...
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Ночью принёс Малик крысу в зубах и я поначалу не забеспокоилась совсем, ну принёс и принёс, кого они мне только в дом не приносили, кошки. Тем более, крыса в его зубах вела себя спокойно, не пищала и не барахталась, а вот тому, что хвост её был загнут, а не висел безвольно, я как-то не придала значения, и когда малёк просил еду за доставленную добычу, я молча пошла его кормить и даже похваливала, удивлённая. Крыса была большая, да и я более крысоловной считала кошку Кысь, а не кота Малька. Положив корм коту, пошла искать дохлую крысу, но её нигде не было...
Вот тут-то и охватила меня паника: спать в одной комнате с крысой не было ни малейшего желания. Вооружившись щётками и шваброй, стала искать потайные места где могла укрыться крыса. О, сколько же их, потайных мест оказалось! Да и крыса оказалась шустрая. И вот среди нгочи две кошки шастали за мной следом, изображая охотников, а я двигала мебель, пытаясь выгнать на охотников добычу. Выгнала. Вновь Малик схватил крысу и, потаскав её немного в зубах, вновь выпустил, чтобы снова ловить.
На дворе ночь глубокая и заснуть на охотничьих угодьях перспектива не радостная и я вновь двигала мебель, шуровала швабрами и даже включала пылесос, в попытке выгнать крысу из тех мест, в которые я не могу добраться без полного разбора мебели. Моя бурная деятельность с маханием шваброй и тем более с пылесосом охладила кошек и они разбежались кто куда, предоставив мне право одной ловить добычу.
Куда делась крыса, я так и не поняла: то ли до сих пор сидит в комнате где-то в очень потайном и укромном уголке, то ли улизнула на балкон...
Передвинув в очередной раз мебель и не найдя её в комнате, решила, что она, минуя незаметно таможню в виде двух кошек, сбежавших от моей бурной деятельности на балкон, спряталась тоже на балконе. Правда, моя хвостатая таможня лежала развалившись кто на кресле, кто на стуле и отдыхала, не обращая внимания ни на меня, ни на крысу...
Что подумали обо мне соседи, слыша эдакий шум и грохот среди ночи не берусь даже предположить, но на помощь никто не ринулся, может быть потому, что я не визжала. А может надо было, глядь, сообща и поймали бы может быть. Мне теперь остаётся жить рядом с крысой и ходить по дому с оглядкой, не выбежит ли откуда-то и не набросится ли на меня это животное, когда я ненароком на хвост ей наступлю.... Кого они мне только не приносили в дом, кошки, я смирилась, но на крыс не согласная я. Совсем несогласная...
Из всей этой моей ночной кутерьмы в стиле хорор я неожиданно для себя узнала, что самый ловкий охотник у меня, оказывается, не Кысь, а Малик. Дома когда мы втроём крысу ловили, Кысь лишь наблюдала и сторонилась когда крыса бежала на неё и лишь малёк храбро кидался на добычу. Так что в дом мамонта всё-таки мужик приносит, вот только мне совсем не хочется мамонтов. и я с таким умилением смотрела на Марфу, которая не ловила с нами крысу, но зато и в дом ничего не приносит и жизнь ведёт тихую и почти незаметную: ходит себе да мурмякает время от времени, да дерёт мебель и ест то что дают. И твердила я как заклинание под утро после бурно проведённой безрезультатной ночи - будь проклят тот день когда я села в тот вагон электрички, где ехал бездомный и голодный черномазый котёнок...
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Ночью принёс Малик крысу в зубах и я поначалу не забеспокоилась совсем, ну принёс и принёс, кого они мне только в дом не приносили, кошки. Тем более, крыса в его зубах вела себя спокойно, не пищала и не барахталась, а вот тому, что хвост её был загнут, а не висел безвольно, я как-то не придала значения, и когда малёк просил еду за доставленную добычу, я молча пошла его кормить и даже похваливала, удивлённая. Крыса была большая, да и я более крысоловной считала кошку Кысь, а не кота Малька. Положив корм коту, пошла искать дохлую крысу, но её нигде не было...
Вот тут-то и охватила меня паника: спать в одной комнате с крысой не было ни малейшего желания. Вооружившись щётками и шваброй, стала искать потайные места где могла укрыться крыса. О, сколько же их, потайных мест оказалось! Да и крыса оказалась шустрая. И вот среди нгочи две кошки шастали за мной следом, изображая охотников, а я двигала мебель, пытаясь выгнать на охотников добычу. Выгнала. Вновь Малик схватил крысу и, потаскав её немного в зубах, вновь выпустил, чтобы снова ловить.
На дворе ночь глубокая и заснуть на охотничьих угодьях перспектива не радостная и я вновь двигала мебель, шуровала швабрами и даже включала пылесос, в попытке выгнать крысу из тех мест, в которые я не могу добраться без полного разбора мебели. Моя бурная деятельность с маханием шваброй и тем более с пылесосом охладила кошек и они разбежались кто куда, предоставив мне право одной ловить добычу.
Куда делась крыса, я так и не поняла: то ли до сих пор сидит в комнате где-то в очень потайном и укромном уголке, то ли улизнула на балкон...
Передвинув в очередной раз мебель и не найдя её в комнате, решила, что она, минуя незаметно таможню в виде двух кошек, сбежавших от моей бурной деятельности на балкон, спряталась тоже на балконе. Правда, моя хвостатая таможня лежала развалившись кто на кресле, кто на стуле и отдыхала, не обращая внимания ни на меня, ни на крысу...
Что подумали обо мне соседи, слыша эдакий шум и грохот среди ночи не берусь даже предположить, но на помощь никто не ринулся, может быть потому, что я не визжала. А может надо было, глядь, сообща и поймали бы может быть. Мне теперь остаётся жить рядом с крысой и ходить по дому с оглядкой, не выбежит ли откуда-то и не набросится ли на меня это животное, когда я ненароком на хвост ей наступлю.... Кого они мне только не приносили в дом, кошки, я смирилась, но на крыс не согласная я. Совсем несогласная...
Из всей этой моей ночной кутерьмы в стиле хорор я неожиданно для себя узнала, что самый ловкий охотник у меня, оказывается, не Кысь, а Малик. Дома когда мы втроём крысу ловили, Кысь лишь наблюдала и сторонилась когда крыса бежала на неё и лишь малёк храбро кидался на добычу. Так что в дом мамонта всё-таки мужик приносит, вот только мне совсем не хочется мамонтов. и я с таким умилением смотрела на Марфу, которая не ловила с нами крысу, но зато и в дом ничего не приносит и жизнь ведёт тихую и почти незаметную: ходит себе да мурмякает время от времени, да дерёт мебель и ест то что дают. И твердила я как заклинание под утро после бурно проведённой безрезультатной ночи - будь проклят тот день когда я села в тот вагон электрички, где ехал бездомный и голодный черномазый котёнок...
Метки: кошки
Татьяна Копаева,
28-08-2017 20:25
(ссылка)
"Катушка синих ниток" Энн Тайлер
Неспешная жизнь семейства, не бурно кипящая, а словно томящаяся на медленном огне, описанная Энн Тайлер в "Катушке синих ниток" мне не то чтобы не понравилось, но читать было скучно. И даже не столько из-за того, что ничего особо не происходит, а главным образом потому, что характеры всех персонажей как-то размыты и не имеют чётких очертаний. Словно за мутным стеклом двигаются люди, что-то делают, руками размахивают, двигают мебель и так день за днём, год за годом. Лишь история основателей династии с посторойкой собственного дома наиболее живое повествование, да и сами участники событий тех далёких самые живые из всех персонажей. А вот дети и внуки их живут уже как будто по инерции, изображая из себя благородное семейство и даже если и бунтуют, то тоже вяло и сонливо, словно по необходимости пытаясь выставить себя "вороной белой".
Если сумировать своё впечатление о книге, то очень напоминает повествования о своей жизни и о жизни своих прадедов и родни одинокой женщины преклонных лет, которая готова рассказывать встречному-поперечному не по одному разу и которая даже не замечает иногда, что слушатели меняются - одни уходят, не дослушав, другие слушают поневоле, присев рядом.
Я дослушала. Вернее дочитала, но ничего нового или интересного, задевшее за живое или душу или голову не нашла.
Роман "Катушка синих ниток" в 2015 году номинировался на премию "Букер"...
Он наклонился и, кряхтя, потянулся под кровать за тапочками, а Эбби остановилась и вновь приклеилась взглядом к телефону. Положила руку на трубку, замерла в нерешительности. Быстро схватила, на полсекунды прижала к уху, бросила обратно.
– С определителем номера штука в том, – словно обращаясь сам к себе, заговорил Ред, – что это в некотором роде жульничество. Телефонный звонок – всегда риск. Человек должен решить, рисковать ему или нет, отвечать или нет. В этом суть телефонной связи, я считаю.
Если сумировать своё впечатление о книге, то очень напоминает повествования о своей жизни и о жизни своих прадедов и родни одинокой женщины преклонных лет, которая готова рассказывать встречному-поперечному не по одному разу и которая даже не замечает иногда, что слушатели меняются - одни уходят, не дослушав, другие слушают поневоле, присев рядом.
Я дослушала. Вернее дочитала, но ничего нового или интересного, задевшее за живое или душу или голову не нашла.
Роман "Катушка синих ниток" в 2015 году номинировался на премию "Букер"...
Он наклонился и, кряхтя, потянулся под кровать за тапочками, а Эбби остановилась и вновь приклеилась взглядом к телефону. Положила руку на трубку, замерла в нерешительности. Быстро схватила, на полсекунды прижала к уху, бросила обратно.
– С определителем номера штука в том, – словно обращаясь сам к себе, заговорил Ред, – что это в некотором роде жульничество. Телефонный звонок – всегда риск. Человек должен решить, рисковать ему или нет, отвечать или нет. В этом суть телефонной связи, я считаю.
Метки: книги
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
