Откройте свой Мир!

 
 
 
 
Per imagines ad realia. K.С. Льюис и незаконченная повесть о Елене Троянской
 
Почему Льюис так сильно любил античную Грецию, какую истину можно лучше понять христианину, размышляя о гомеровской красавице Елене? Свою реконструкцию замысла повести Клайва Льюиса о Елене Троянской предлагает переводчик его текстов и составитель книги «Клайв Стейплз Льюис. Избранные работы по истории культуры» Николай Эппле.


Клайв Стейплз Льюис

Принято считать, что повесть «Пока мы лиц не обрели» – последнее произведение, посвященное Льюисом античности. Эта тема в последние годы жизни сильно занимает автора Нарний.

Греция – единственная страна, ради путешествия в которую он решился покинуть Британские острова, не считая пересечения Ла-Манша в Первую мировую. Причем это было не просто путешествие, а что-то вроде медового месяца под крылом смерти – поездка планировалась в романтический период, когда смертельная болезнь жены Льюиса ненадолго отступила, а незадолго до отправления стало известно, что недуг
вернулся.

Льюис писал оттуда восторженные письма, он почувствовал дыхание той Эллады, которую так хорошо знал. В письмах он рассказывает, что в Дельфах молился Христу sub specie Apollinis, «в образе Аполлона» – в этих словах очень много от льюисовского богословия образа.

Античных мотивов много в «Хрониках Нарнии», писавшихся в 50-е годы, а оставив преподавание, Льюис планировал посвятить себя переводу «Энеиды», которым занимался урывками всю жизнь. В ряду этих «проектов», вдохновленных античностью или тесно с ними связанных, особое место занимает опубликованный посмертно фрагмент под названием «Спустя десять лет».

Это одно из последних, а возможно, последнее художественное произведение Льюиса. В самом начале 60-х он жаловался на потерю творческого вдохновения, необходимого для сочинения историй. По его словам, он перестал «видеть картины», а выдумывать не умеет. Именно поэтому в эти годы он сосредоточивается на переводах и эссеистике.

По рассказам друзей, Льюис задумался о написании романа о Елене Троянской в 50-х годах. Первоначальный вариант первой главы написан в 1959 г., еще перед поездкой в Грецию.

Фрагмент совсем небольшой, меньше авторского листа, но крайне интересный и богатый содержательно. Повествование начинается сценой в тесном и темном пространстве. Главный герой, мы знаем, что его зовут Златоголовый, тесно зажат между другими подобными ему в полной темноте – настоящая аллегория состояния накануне рождения.

Вскоре герой выбирается наружу, и мы понимаем, что перед нами Менелай, царь Спарты (Златоголовый – его эпитет у Гомера), сидел он во чреве деревянного коня, а дело происходит в осажденной Трое.

Следует описание боя в стенах города, интересное аллюзиями на Гомера и Вергилия, но Менелай среди битвы то и дело возвращается мыслями к Елене. Скоро он найдет её, случится то, о чем он мечтал долгих десять лет. В голове Менелая борются сладострастные мечты и планы жестокой мести – тут перед нами не слишком привычный «Льюис для взрослых». Он врывается в царские покои, там спиной к нему сидит за шитьем женщина.

Менелай ловит себя на мысли, что так вести себя перед смертельной опасностью может лишь та, в чьих жилах течет кровь богов. Не оборачиваясь, женщина говорит: «Девочка. Она жива? С ней все хорошо?» — Елена спрашивает о Гермионе, их дочери, и Менелай понимает, что все его построения последних десяти лет рушатся. 


Николай Эппле

Впрочем это не главное потрясение. Когда Елена все-таки поворачивается к нему, оказывается, что эти десять лет не прошли для нее бесследно – она больше не прекраснейшая из женщин.

«Он никогда не мог себе представить, что она сможет так измениться – кожа под подбородком чуть заметно но всё же обвиснуть, лицо сделаться одутловатым и утомленным, на висках появиться седые волоски, а в уголках глаз морщины. Кажется, она даже стала ниже ростом. Прекрасная белизна и гладкость кожи,
благодаря которым раньше казалось, что её руки и плечи излучают сияние, исчезла. Перед ним сидела стареющая женщина, печальная и покорная, которая давно не видела свою дочь; их дочь».

После боя в лагере ахейцев Агамемнон объясняет брату, что такую Елену нельзя показывать войскам. Это не та, ради которой их вели на смерть. (Впрочем, действительные причины войны политические, похищение Елены стало крайне удачным предлогом, чтобы пойти войной на опасного конкурента – говорит Агамемнон.) Менелаю с Еленой и спартанцами, которые считают ее своей царицей, нужно как можно быстрее покинуть берег Малой Азии.

Помимо всего прочего, у Льюиса здесь можно видеть интересную метафору обладания святыней. Менелай с горечью думает о том, что на его жену имеют права все, кроме него, ее законного мужа. Одни боготворят ее, другие почитают как царицу, третьи используют в политической игре, четвертые хотят принести в жертву богам. А сам он не чувствует себя даже свободным человеком, который может распоряжаться своим
имуществом – не более чем неизбежный придаток к дочери Зевса, даже права на спартанский престол принадлежат ему только как мужу Елены.

Последняя сцена – беседа в Египте с местными жрецами. Жрецы убеждают Менелая, что дочь Зевса никогда не была в Трое. Боги подшутили над ним, они любят пошутить. Та, что делила ложе с Парисом, была фантомом, призраком («такие создания иногда являются на землю на некоторое время, никто не знает, что они такое»), а истинная Елена – сейчас Менелай её увидит…

«Музыканты перестали играть. Рабы, крадучись, сновали вокруг. Они перенесли все светильники в одно место, в дальней части храмовых покоев, к широкому дверному проему, так что остальная часть огромного помещения погрузилась в полумрак и Менелай мучительно вглядывался в сияние тесно составленных светильников.

Музыка заиграла вновь.

— Дочь Леды, выйди к нам! — проговорил старец.
И в то же мгновение это произошло. Из темноты за дверным проемом»

Здесь рукопись Льюиса обрывается. Друзья настойчиво расспрашивали его, что же увидел Менелай, и какая из Елен настоящая. Но Льюис повторял, что не знает, не видит этой сцены, а писать от головы не хочет.

Интересно, что в этом фрагменте и в замысле повести о Елене, насколько его можно воспроизвести, Льюис работает с мифом и с древним сюжетом точно так же, как это делали античные авторы. Беря за основу тот или иной всем известный сюжет, те же трагики главным образом лишь предлагали собственные объяснения мотивов, руководствуясь которыми герои принимали всем известные решения.

Здесь мы видим именно такой подход. Согласно Гомеру, Менелай со своим войском действительно покинул Трою раньше других, этому действительно предшествовала ссора с Агамемноном, и даже переживания Менелая по поводу его никчемности оправданы античным материалом – права на спартанский престол он получил только через Елену, дочь спартанского царя Тиндарея.

Такая работа с материалом вообще характерна для Льюиса. В повести «Пока мы лиц не обрели» он тоже, строго говоря, просто пересказывает повесть об Амуре и Психее из «Метаморфоз» Апулея, почти ничего не додумывая от себя – кроме нюансов.

Самое интересное, что даже используя античный сюжет в качестве основы для рассказа о духовном опыте, автор опирается на богатую традицию. «Метаморфозы» — рассказ о мистериальном опыте, облеченный в форму фривольного авантюрного романа (или замаскированный под таковой), а вставная новелла об Амуре и Психее — его смысловой центр, всегда воспринимавшийся как аллегория мытарств человеческой души.

Берясь пересказать эту историю, Льюис оказывается продолжателем традиции, в которой, кроме Апулея работали такие авторы, как Марциан Капелла, Фульгенций и Боккаччо.

Берясь за легенду о Елене, Льюис тоже опирается на серьезную и полноводную традицию. Версия о том, что вместо Елены в Трое был ее призрак (подобие, eidolon — понятие, восходящее к Платону и развитое в неоплатонической традиции) – вовсе не выдумка современного автора.

Легенда о том, что Елена никогда не была в Трое, восходит к «Палинодии» Стесихора, греческого лирика VI в., и связывается, по-видимому, с культом Елены как божества. По преданию, Стесихор написал о Елене стихи, где вслед за Гомером обвинял ее в измене мужу и называл виновницей войны. За это поэт был поражен слепотой, после чего написал «противопеснь», рассказав, что был неправ, а в Трое, на самом деле, был лишь призрак Елены, настоящая же Елена все время троянской войны находилась в Египте.

Примерно сто лет спустя в Египте побывал знаменитый историк Геродот, побеседовавший там со жрецами, которые рассказали ему, что, действительно, Елена жила там, а до Трои они с Парисом не доплыли из-за шторма.

Еще через несколько десятков лет этому сюжету придал наиболее завершенную форму Еврипид в трагедии «Елена». По Еврипиду, eidolon Елены, находившийся в Трое, был создан [богиней] Герой, чтобы спасти Елену. Трагедия начинается с того, как Менелай по пути домой из Трои оказывается в Египте и встречает жену – в этот момент сопровождавший его призрак отлетает, возвращаясь в эфир, из которого был соткан.

Названная традиция неслучайно использует слово eidolon, родственное основному понятию философии Платона – это очень греческий ход мысли. Собственно, речь идет о том, что идеал не может быть причастен «низкой жизни». Подлинная Елена божественна, она не может быть изменницей, не может быть источником несчастий, она добродетельна и совершенна.

По сути, известный хулиган, атеист и ниспровергатель авторитетов Еврипид – и его предшественники – вовсе не подрывает традицию. Версия о непорочной Елене и троянским призраке – такое же закономерное её развитие, как идеализм Платона – развитие ранней греческой философии. Елена как идеал веками сопровождает Европейскую литературную традицию (впрочем, не забывающую и о Елене-блуднице – см. Пятую кантику «Ада» Данте), в конце XIX века найдя выражение, например, в романе Райдера Хаггарда и Эндрю Лэнга «Странник» (The World’s Desire). 


Антонио Канова. Елена Троянская

Но интереснее всего, что же было на уме у Льюиса, как он собирался решить дилемму двух Елен? Хотя сам Льюис всячески подчеркивал, что не знает продолжения намеченного сюжета, главный поворот вполне очевиден. Он следует из всего творчества Льюиса, всех особенностей его обработки старых сюжетов и их преображения. Причем этот случай даже особенно красноречив.

Всякий раз переосмысляя древний, особенно дохристианский материал, Льюис старается увидеть его в христианской перспективе (поклониться Христу sub specie Apollinis).

Для Льюиса это не целенаправленная христианизация, а попытка увидеть относительное с универсальной точки зрения. Он работает со своими источниками крайне серьезно, беря не лежащие на поверхности смыслы, а глубоко продумывая их потенции и интенции. Он старается дать мифу голос, понять, говоря языком Аристотеля, что тот или иной сюжет «может» и что он «хочет».

Получается, как при переработке повести об Амуре и Психее, платоновских (и платонических) мотивов в Нарниях, дантовских и мильтоновских – в «Космической трилогии», Льюис пытается оторвать их от обусловленного эпохой контекста и испытать на прочность в универсальной системе координат.

И оказывается, что дионисийство, фавны, артуровские легенды и платоновские диалоги с христианством вполне совместимы, а вот современная наука, когда она забывает об этике, нет. Похожий поворот, судя по всему, Льюис собирался произвести и в повести о Елене.

Судя по всему, что мы знаем о методе Льюиса, «Спустя десять лет» должны были стать еврипидовской «Еленой» наоборот. Прекрасная и божественная, не знающая старости, терзаний, не изменяющая Елена, которую являют Менелаю Египетские жрецы – призрак и наваждение, проекция мечтаний спартанского царя. А лишившаяся былой красоты, но реальная троянская пленница – его настоящая жена, а главное – именно она, не идеальная, а живая – любовь всей его жизни. Непростой путь Менелая к пониманию этой премудрости и должен был стать сюжетом повести.

Эту версию в послесловии к изданию фрагмента поддерживает и друг Льюиса, писатель и историк литературы Роджер Ланселин Грин, обсуждавший с Льюисом идею повести и сопровождавший их с Джой в поездке в Грецию.

«Менелай мечтал о Елене, тосковал по ней, создал в своих мыслях её образ и поклонялся ему как ложному идолу. В Египте ему явили этот самый идол, eidolon… Ему предстояло узнать в конце концов, что немолодая и поблекшая Елена, которую он привез из Трои, была настоящей, а между ними была настоящая любовь или её возможность; тогда как eidolon оказался бы belle dame sans merci…» (имеется в виду образ из одноименной поэмы Джона Китса – безжалостная красавица, морок из мира фей).



Гюстав Моро. Елена у стен Трои

Но едва ли не самое удивительное здесь то, что в этом сюжете Льюис, уже скорее невольно, чем намеренно, повторяет предание о Стесихоре с его песнью и противопеснью. Это касается переосмысления, точнее корректировки, двух очень важных для Льюиса тем – романтической любви и платонизма.

Льюис лучше других знал романтическую любовную традицию, в которой любовь земная не просто чувство, а отсвет и образ Любви божественной. Он и сам не избежал её обаяния, когда писал книгу об аллегорической любовной традиции и, позднее, когда под влиянием «романтической теологии» Чарльза Уильямса разрабатывал тему любви первых людей до грехопадения у Мильтона.

Тем примечательнее довольно трезвый взгляд на это чувство в книге «Любовь», написанной именно тогда, когда Льюис, женившись, смог примерить «романтическую модель» на себя.

«Когда я много лет назад писал о средневековой поэзии, — говорит Льюис в разделе, посвященном влюбленности, — я был так слеп, что счел культ любви литературной условностью. Сейчас я знаю, что влюбленность требует культа по самой своей природе. Из всех видов любви она, на высотах своих, больше всего похожа на Бога и всегда стремится превратить нас в своих служителей». «Если же мы поклонимся ей безусловно, — добавляет он, — она станет бесом».

Платонизм Льюиса – незаслуженно малоисследованная тема. Между тем, это едва ли не основной ключ к его богословию и мировоззрению в целом. Мир сей как несовершенное подобие Царства Божьего, страны Аслана или подлинной Нарнии, Рая из «Расторжения брака», моря, к которому хотят увезти нас родители, тогда как мы копошимся в луже.

Как никто ценивший красоту интеллектуальной конструкции, Льюис не мог не воспользоваться платонической моделью, хотя и оговаривался то и дело относительно её отличия от христианства. Но в последние годы он серьезно корректирует свою позицию, хотя и не отказывается от прежних построений. В поздних работах отчетливо звучит тема Бога как разрушителя образов, выстраиваемых нами, чтобы познать Его, но в результате заслоняющих Прообраз. Иногда эта тема настолько отчетлива, что у читателя возникает впечатление, что Льюис в последние годы теряет веру. Но это не так. Это энергичный порыв от концепций к Богу Живому.

«Наверное, образы полезны, иначе они не были бы так популярны, — пишет Льюис в книге «Исследуя скорбь», собранной из дневников, которые он вел сразу после смерти жены. — (Не так уж важно идет ли речь о картинах и статуях внешнего мира или о созданиях нашего воображения.) И все же для меня их вред куда очевиднее. Образы священного поразительно легко превращаются в священные образы, а значит, становятся неприкосновенными.

Но мои представления о Боге никак не божественные представления. Их просто необходимо время от времени разбивать вдребезги. И Он сам делает это, ибо сам Он — величайший Иконоборец. Быть может даже, это один из знаков Его присутствия. Воплощение — крайний пример иконоборчества Божьего; оно не оставляет камня на камне от всех прежних представлений о Мессии».

Но особенно поразительно в свете того, что мы знаем о замысле Троянской повести, звучит следующее место из второй тетради дневников, изданных в виде книги «Исследуя скорбь». Прежде разрозненные темы вдруг складываются в единую картину – и иконоборческое богословие Льюиса, и тема брака как встречи с реальностью, и даже те самые «десять лет» послужившие названием фрагмента.

Но самое поразительное, а быть может, напротив – естественное и закономерное, читая дневники Льюиса, посвященные жене, мы вспоминаем, что её тоже звали Еленой – Хелен Джой Дэвидмен – и именно так именует её Льюис в дневнике. (Я благодарю Бориса Каячева за напоминание об этом месте дневников, фрагмент из них дается в его переводе.)

«Уже сейчас, меньше чем через месяц после ее смерти, я ощущаю, как медленно, украдкой начинается процесс, превращающий Хелен, о которой я думаю, во все более и более воображаемую женщину. Привыкши исходить из фактов, я, конечно, не стану примешивать к ним ничего вымышленного (или я надеюсь, что не стану). Но разве их соединение в цельный образ не будет неизбежно становиться все более и более моим собственным? Больше нет той реальности, которая могла бы меня сдержать, резко осадить, как это часто делала Хелен – так неожиданно и так до конца будучи самой собою, а не мной.

Наиболее ценным подарком, который мне дала моя женитьба, было это постоянно ощутимое присутствие чего-то очень близкого и родного, но в то же время безошибочно другого, устойчивого – одним словом, реального. Неужели все это теперь погибнет? Неужели то, что я еще буду продолжать звать Хелен, теперь
беспощадно растворится среди моих холостяцких фантазий? О, дорогая моя, дорогая моя, вернись на один лишь миг и прогони этот жалкий призрак! О, Боже, Боже, почему Ты с такими усилиями заставил это создание выйти из своей раковины, если теперь оно обречено заползти – быть затянутым – обратно?

Сегодня мне предстояло встретиться с человеком, которого я не видел десять лет. И все это время я думал, что хорошо его помню – как он выглядел и разговаривал и о чем говорил. Первые же пять минут общения с реальным человеком разбили этот образ вдребезги. Не то чтобы он изменился. Напротив. В моей голове постоянно проскакивала мысль: “Да-да, конечно же, конечно, я позабыл, что он думал вот это, или не любил вот то; что он был знаком с таким- то, или именно так закидывал назад голову”.

Все эти черты были когда-то мне знакомы, и как только я встретил их снова, я их узнал. Но в моей памяти они все стерлись на его портрете, и когда на их месте появился он сам, общее впечатление разительно отличалось от того образа, который я носил в себе эти десять лет. Как я могу надеяться, что то же самое не
случится с моей памятью о Хелен? Что это не происходит уже?

Медленно, тихо, как снежные хлопья, – как падают мелкие хлопья, когда снег собирается идти всю ночь, – маленькие хлопья меня самого, мои ощущения, мои предпочтения, покрывают ее образ. Подлинные очертанья в конце концов будут полностью скрыты. Десять минут – десять секунд – настоящей Хелен могли бы все исправить. Но даже если бы эти десять секунд были мне даны – еще через секунду маленькие хлопья снова начали бы падать. Резкий, острый, очищающий привкус ее инаковости исчез». 


Клайв Льюис и Джой Дэвидмен

Если предлагаемая нами реконструкция замысла повести о Елене верна – перед нами невероятно красивое переосмысление и темы романтической любви и платоновского идеализма. В чем-то даже более красивая, чем в «Пока мы лиц не обрели». Там страхи и суеверия разрушаются встречей с Богом. Здесь сказка об идеальной любви разрушается – или испытывается – встречей с собственной женой.

Николай ЭППЛЕ
Дельфы, май 2015 г.

Источник: сайт "Православие и мир", NarniaNews

На сайте avxhome.se => опубликована ещё одна книга нарнийских рецептов, название которой говорит само за себя - "The Official Narnia Cookbook". Книжка содержит в себе массу информации о еде, описанной в сказках о Нарнии. Очень рекомендуем нашим читателям => ознакомиться с этой книжкой, электронная версия которой сделана в формате epub, который открывается любой программой-читалкой.

Предлагаем, для первичного знакомства, посмотреть и почитать скриншоты.



А вот эти скриншоты кликабельны.








По материалам сайта NarniaNews

Доброе время суток!

Прочитав то, что написано ниже, Вы получите ответы на многие вопросы. 
И, что самое главное, ответы эти будут от самого Мастера, что исключает всякие двоякие толкования. 

Перевод: Е. Доброхотова-Майкова.

К.С.Льюис получал тысячи писем от детей, прочитавших и полюбивших «Хроники Нарнии. Он отвечал каждому. Лайл У.Дорсет и Марджори Лэмп Мид, подготовившие английское издание писем, и не пытались собрать их все. Писем слишком много, дети часто задавали одни и те же вопросы, поэтому ответы нередко повторяются. Издатели говорят, что сделали представительную выборку. Письма расположены в хронологическом порядке, фамилии адресатов опущены. В некоторых для удобства чтения сделаны небольшие сокращения. Редакторские пояснения заключены в квадратные скобки; примечания помечены цифрами и вынесены в конец книги. Собственные примечания Льюиса помечены звездочками .

[Это письмо датировано 1944 годом. К тому времени К.С.Льюис написал уже пятнадцать книг и регулярно получал письма от взрослых читателей, однако до выхода в 1950 первой нарнийской книжки («Лев, Колдунья и платяной шкаф») детям писал редко. В числе немногих исключений — Сара, крестница Льюиса, дочка его бывшего ученика. Она жила в маленьком городке к югу от Лондона. Письмо написано во время второй мировой войны, когда в Англии были перебои с продуктами.]

* * *

16 июля 1944

Дорогая Сара, спасибо большое за картинку, где король и королева пьют чай (или это они завтракают?) во дворце вместе со всеми своими кошками (сколько же у них кошек! И все за отдельными столиками. Весьма разумно!). Мне очень понравилось. Везет им (я про короля с королевой), столько изюма в пироге. У нас он теперь в редкость, верно? Я тут сдружился с одним старым кроликом. Он живет в лесу Модлин [колледжа]. Я рву ему листья с деревьев, потому что сам он не дотягивается, и он ест у меня с рук. Раз он от жадности встал на задние лапы и уперся в меня передними. Я сочинил про это стишок:

Один старикашка ученый
рвал кролику листья зеленые.
Сперва тот робел,
потом обнаглел
и лапами встал на ученого.

Все равно это очень милый кролик. Я зову его «Барон Бисквит». Пожалуйста, передай маме спасибо за ее милое письмо. В больнице мне было неплохо, только голодно, и еще меня мыли, как будто я маленький и сам не умею. Видела когда-нибудь больничную нянечку? Очень строгие женщины. На этом заканчиваю, потому что все еще не совсем здоров. Целую тебя и всех остальных.

Твой любящий крестный
К.С.Льюис

* * *

Модлин-колледж
Оксфорд
11 февраля 1945

Дорогая Сара, прости, пожалуйста, что не успел раньше поздравить тебя с Рождеством и Новым годом, а также поблагодарить за чудесную открытку, которая мне очень понравилась. По-моему, ты стала еще лучше рисовать кошек, они выходят у тебя замечательно, гораздо более похоже; чем у меня. Я умею рисовать кошку только со спины, вот так [рисунок]. Правда, жульничество? Потому что не надо рисовать лицо, а оно самое трудное. Удивительно, что человеческие лица [рисунок] рисовать легче, чем звериные, кроме, может быть, только слоновьих [рисунок] и совиных [рисунок]. Интересно, почему бы это? Я не написал раньше, потому что мы тут совсем с ног сбились: то у нас болели, то были гости, а то еще трубы замерзли. Я все равно люблю мороз (а ты?). Лес такой красивый, деревья все белые, как в книжке. Или ты была в Лондоне? Там, наверное, было не так здорово. У нас сейчас живет малыш, ему всего шесть недель . Очень тихий, совсем не мешает нам спать по ночам. Старый пес по-прежнему с нами, ему уже восемь лет. Для собаки это то же, что для человека пятьдесят шесть — можешь сосчитать сама, если умножишь число собачьих лет на семь. Так что он совсем седой, очень медлительный и величавый. Он дружит с двумя нашими кошками, но если увидит в саду чужую, сразу па нее кидается. Похоже, он как-то сходу ее отличает, даже если она далеко и похожа на какую-нибудь из наших. Его зовут Брюс. Кошек зовут Китти-Ку и Пушкин. Китти-Ку старая, черная, очень пугливая и ласковая. Пушкин — серая, молодая и злющая. Она не умеет втягивать когти и часто обижает старую. Как вы там? Ходишь ли ты в школу и нравится ли тебе? Кажется, у тебя сейчас примерно середина четверти. Ведешь ли ты календарик, вычеркиваешь ли дни до начала каникул? Письмо отправлю только завтра, потому что хочу вложить в него «книжный талончик». Отнесешь в магазин и получишь книжку. Это вроде рождественского подарка, только очень запоздалого. Теперь, раз я написал тебе письмо, ты должна будешь мне ответить — разумеется, только если ты любишь писать письма. Я раньше любил, а теперь не очень, слишком много приходится отправлять писем — хорошо еще брат, спасибо ему, иногда пишет их на машинке. Видела ли ты в этом году подснежники? Я видел два дня назад. Целую тебя и всех остальных.

Твой любящий крестный
К.С.Льюис

* * *
[Это письмо К.С.Льюис написал Саре накануне ее конфирмации и вложил в записку для ее матери:]
[Отправлено
из Модлин-колледжа
3 апреля 1949]
Дорогая миссис N…
Это письмо — отчаянная попытка сделать то, на что я решительно не гожусь. Закончив, я подумал, что мог написать много такого, в чем вы (зная Сару) увидите прямой вред, и потому решил, что вам лучше прочесть и решить, передавать ли ей письмо. Я такой неуклюжий.
Мои благословения вам всем, и простите, что не смог приехать. Но я бы только наделал глупостей!
Всегда ваш
К.С.Льюис

[3 апреля 1949]

Дорогая моя Сара,
Очень жаль, но я, похоже, не смогу быть в субботу на твоей конфирмации. Большинство людей в субботу вечером свободны, но у меня тут на руках больная старушка и по выходным нет ни минуты времени, я пытаюсь изображать сиделку, истопника, дворецкого, уборщицу, песью няньку и секретаря одновременно. Я надеялся выбраться, если бы ей стало чуть лучше, а все остальные оказались в хорошем настроении. Однако старушке много хуже обычного, а все остальные не в духе. Придется «лечь на амбразуру».
Если бы я все же приехал и мы встретились, я бы, наверное, показался тебе очень застенчивым и скучным. (Кстати, всегда помни, что старики часто так же стесняются молодых, как молодые — старых. Поэтому-то тебе часто кажется, что старики говорят с тобой так глупо.) Постараюсь сделать, что могу, в письме. Я считаю, что должен быть для тебя двумя людьми. (1) Настоящим, серьезным, христианским крестным. (2) Феей-крестной. В качестве (2) прикладываю единственное (и очень скучное) волшебство, которое мне по силам. Твоя мама знает, как с ним поступить. Думаю, для тебя оно будет означать, что ты сможешь сейчас; купить что-нибудь по твоему выбору, остальное будет лежать к банке па будущее. Как я уже сказал, волшебство это довольно скучное, настоящий хороший крестный (второго типа) наколдовал бы что-нибудь поинтереснее; но это лучшее, что смог придумать любящий тебя старый холостяк.
Что до 1, серьезного христианского крестного, я чувствую свою полную несостоятельность — как и ты, наверное, чувствуешь себя недостойной конфирмации и святого причастия. Однако даже ангел был бы недостоин, и все мы должны стараться по мере сил. Так что попытаюсь дать тебе совет, и вот какой совет пришел мне и голову: не жди (я хочу сказать, не рассчитывай и не требуй) от конфирмации и первого причастия каких-то особых чувств. Может быть, ты и в самом деле их испытаешь, может, нет. Не тревожься, если не испытаешь. То, что происходит с тобой, происходит на самом деле, ощущаешь ты это или нет, в точности как еда насыщает голодного, даже если из-за насморка он не расчувствует вкуса. Наш Господь, когда хочет, дает нам нужные чувства — и тогда мы должны Его благодарить. Если нет, должны оказать себе (и Ему), что Ему виднее. Это, кстати, один из немногих вопросов, в котором я, по-моему, действительно что-то понимаю. Много лет я причащался регулярно и не могу тебе передать, какими же тусклыми были мои ощущения и как внимание постоянно рассеивалось в самые важные моменты. Только в последние год-два дела стали выправляться — это показывает, как важно делать, что тебе говорят.
Да, чуть не забыл, у меня для тебя еще совет. Помни, что есть лишь три вида вещей, которые следует делать. (1) То, что мы должны. (2) То, что нам приходится. (3) То, что нам нравится. Я пишу это потому, что многие люди, по-видимому, тратят время из каких-то совсем иных побуждений, например, читают книги, которые им не правятся, потому что их читают другие. Должны мы, например, учить уроки и быть приветливыми с окружающими. Приходится нам одеваться, раздеваться, ходить за покупками и все такое. Нравится… но я, конечно, не знаю, что правятся тебе. Может быть, ты когда-нибудь напишешь и расскажешь сама.
Конечно, я всегда молюсь о тебе и особенно буду молиться в эту субботу. Молись и ты обо мне.

Твой любящий крестный
К.С.Льюис

[Примечание:
Речь идет о Дженни Кинг Мур. Ее сын, «Пэдди» Мур, фронтовой друг К.С.Льюиса, погиб в Первую мировую войну, и Льюис, выполняя данное обещание, взял на себя заботу о его матери и сестре Морин. Миссис Мур умерла в 1951.]

* * *

Модлин-колледж
Оксфорд
[9 января 1950]

Дорогая моя Сара,
Коврики я получил, а не написал только потому, что хотел уточнить адрес. Они до того похожи на линогравюру, что, не будь я такой безрукий, мне бы захотелось намазать их чернилами и оттиснуть на бумаге. Спасибо огромное. Рад, что тебе нравятся уроки балета. Я только что вернулся из Малверна, куда ездил па выходные, и обнаружил целую груду писем, так что пишу в спешке. Однако я обязательно должен рассказать тебе, что видел: молодая свинья прошла через поле с большим клоком сена во рту и сознательно положила его перед старой. Я не верил своим глазам. С огорчением должен добавить, что старая никак не отозвалась. Наверное, тоже не поверила своим глазам. Целую тебя и всех.

Твой любящий крестный
К.С.Льюис

* * *

Модлин-колледж
Оксфорд
26 января 1951

Дорогая моя Сара,
На 100% согласен с тобой насчет Райдера Хаггарда . Ты знаешь, он написал продолжение книги «Она» от лица Колли, называется «Аэша»; «Она и Аллан» — от лица А.Квотермейна и «Дочь Мудрости» от Нее самой. Бели прочесть все четыре, выяснится (как и предполагал Джоб), что Она — страшная врушка. А.Квотермейн — единственный, кого ей не удалось провести. «Она» — лучшая книга из четырех, хотя и не лучше всех написана. Один миссионер рассказал мне, что видел разрушенный крааль , где, но рассказам туземцев, раньше жила белая колдунья но имени «Она-которой-надо-повиноваться». Райдер Хаггард, думаю, тоже слышал ату историю, и она подсказала ему замысел будущей книги.
Я тоже недавно переболел гриппом, не то бы написал больше. Целую вас всех.

Твой любящий крестный
К.С.Льюис

* * *

Модлин-колледж
Оксфорд
22 января 1952
Дорогая [Кэрол],
С радостью отвечу па твой вопрос. Имя я паял из «Тысячи и одной ночи». Так по-тюркски будет лев. Сам я произношу Аслан. Разумеется, я имел в виду Льва от колена Иудина . Я очень рад, что книжка [«Лев, Колдунья и платяной шкаф»] пришлась тебе по душе. Надеюсь, понравится и продолжение («Принц Каспиан»), оно выйдет а ноябре.

Искренне твой
К.С.Льюис

* * *

[26 января 1953]

[Саре]
Благодарю за очень интересное письмо и радуюсь, что тебе так замечательно живется. Ты вот снова полюбила праздники, а я вчера снова сумел вырвать пальцами зуб, что не удавалось мне уже много лет . Мне тоже из всех книг Уайта больше всего нравится «Отдохновение миссис Мэшем». На Рождество у нас целых три педели была гостья , очень милая, но все равно, конечно, собой не распоряжаешься. Целую всех.
Твой
К.С.Льюис

* * *

[21 марта 1953]

Дорогой Майкл,
Вижу, что поблагодарил твоего папу за чудесный подарок, который был на самом дело от тебя. Теперь разреши сказать огромное спасибо тебе. По-моему, это с твоей стороны просто замечательно. Во всяком случае, я мальчиком любил многих писателей, но никогда им ничего не посылал. Насчет вареного — это потому, что у нас не на чем жарить.
Новая книга будет называться «Серебряное кресло». Не жди ее очень уж сильно, чтобы не разочароваться. С любовью и тысячей благодарностей.

Твой
К.С.Льюис

* * *

[Одной на первых юных корреспонденток Льюиса стала одиннадцатилетняя американка Хила. Она прислала акварель, на которой изобразила всех героев «Льва, Колдуньи и платяного шкафа». Впервые она прочла сказку тремя годами раньше и ощутила то, что позже назвала «неизъяснимым трепетом и томлением». Ко времени, когда было написано это письмо, в свет вышли только «Лев, Колдунья и платяной шкаф» (1950), «Принц Каспиан» (1951) и «Покоритель Зари» (1952). «Серебряное кресло» напечатали в 1953, однако на самом деле Льюис закончил писать все семь книг годом раньше, в 1952.]

* * *

Дорогая [Хила],
Спасибо огромное за чудесное письмо и рисунки. Я сразу понял, что на цветном — не какая-нибудь определенная сцена, а скорее выход действующих лиц, которым бы все заканчивалось, будь это не книжка, а пьеса. «Покоритель Зари» не последняя: будут еще четыре, всего семь. Ты заметила: Аслан не сказал Юстэсу, что тот не вернется в Нарнию? Из твоих картинок мне больше всего понравился мистер Тамнус внизу письма. Что до другого имени Аслана, постарайся угадать сама. Разве не было в этом мире того, кто бы (1) появился в Рождество; (2) говорил, что он — сын Великого Императора; (3) за чужую вину отдал себя злым людям на осмеяние и смерть; (4) вернулся к жизни; (5) его еще иногда называют ягненком или агнцем (смотри конец «Покорителя Зари»). Наверняка ты знаешь, как зовут Его в нашем мире. Подумай и напиши мне свой ответ!
Рипичип на цветной картинке как живой, такой же дерзкий и задиристый. Я люблю настоящих мышей. У меня в колледже их много, но я никогда не ставлю мышеловок. Если я засиживаюсь над работой допоздна, они высовывают мордочки из-за занавесок и как будто говорят: «Эй! Шел бы ты спать. Мы хотим выйти и порезвиться».

С наилучшими пожеланиями, всегда твой
К.С.Льюис

* * *

[23 июня 1953]

Дорогая Хила,
(Впервые встречаю это имя. Из какого оно языка?)
Ты догадалась правильно. Нет, кроме тех трех книг, что ты уже читала, пока ничего больше не вышло. Четвертая появится этой осенью. Очень рад, что твоим друзьям понравились книжки. Забавно, что они все начали со второй.

Всего наилучшего, твой
К.С.Льюис

* * *

14 сентября 1953

Дорогая Филлида,
Хотя ты написала мне месяц назад, я получил письмо только сегодня, потому что был в Донегале [Ирландская республика]. Там замечательно. Спасибо тебе большое: так интересно узнать, что людям нравится, а что не нравится. Взрослые читатели никогда этого не говорят.
Теперь насчет слова «ребята» . Я его сам терпеть не могу. Но если ты про главу 8 «Принца Каспиана», то дело в том, что Эдмунд тоже его ненавидит. Он употребил самое пакостное слово именно потому, что оно пакостное, он нарочно унижает себя, чтобы обмануть гнома, — как ты можешь сказать «разумеется, я только немножечко бренчу», если знаешь, что играешь на пианино ничуть не хуже других. Но если я употребил «ребята» где-то еще (надеюсь, что нет), то прошу прощения; ты совершенно правильно против него возражаешь. И еще ты права насчет пирующих в лесу, которых превратили в камень. Я думал, и так понятно, что Аслан вернул их к жизни, но теперь вижу, что надо было об этом сказать.
Кстати, как по-твоему, не слишком ли Темный остров страшен для маленьких? Не испугал ли он твоего младшего брата? Не снились ли ему жуткие сны? Я очень этого боялся, но оставил как есть, потому что никогда не знаешь, кто и чего испугается.
Всего нарнийских историй будет семь. Мне очень жаль, что они так дорого стоят, но цены устанавливаю не я, а издатель. Посылаю тебе новую [«Серебряное кресло»].
Как я уже сказал, я согласен с остальными твоими замечаниями, но уверен, что был прав, когда позволил детям вырасти в Нарнии. Конечно, они будут расти и в нашем мире. Подожди, прочтешь. Понимаешь, на мой взгляд, возраст не так важен, как люди думают. Какой-то части меня все еще 12, и, думаю, какой-то части было 50, когда мне было 12; поэтому мне совсем не кажется странным, что в Нарнии они выросли, а в Англии остались детьми.

Искренне твой
К.С.Льюис

**** 

22 января 1952 
Кэрол 
...Имя (Аслан) я взял из "Тысячи и одной ночи". Так по-турецки будет "лев". Сам я произношу Аслан. Разумеется, я имел в виду Льва от колена Иудина (Откр. 5:5)... 
*** 
3 июня 1953 
Хиле 
...Что до другого имени Аслана, постарайся угадать. Разве не было в этом мире того, кто бы: появился в Рождество; говорил, что Он - сын Великого Императора; за чужую вину отдал себя злым людям на осмеяние и смерть; вернулся к жизни; его еще иногда называют ягненком или агнцем. Подумай, наверняка ты знаешь, как зовут Его в нашем мире... 
*** 
(Это письмо было написано ученикам пятого класса из Мэриленда.) 
Модлин-колледж Оксфорд 29 мая 1954 
... Я не говорю: "Давайте представим Иисуса, как Он есть, в виде Льва Нарнии". Я говорю: "Предположим, была бы такая страна Нарния, и Сын Божий, как Он стал Человеком в нашем мире, стал бы там Львом, и представим, что бы могло случиться". Насколько мне известно, для нас единственный путь в страну Аслана лежит через смерть; может быть, некоторые очень хорошие люди видят ее отблески при жизни. Целую вас всех. Вспоминайте меня иногда в ваших молитвах. Всегда ваш, К.С. Льюис. 
*** 
(Когда девятилетний американский мальчик Лоренс испугался, что любит Аслана больше, чем Иисуса, его мать написала К.С. Льюису на адрес издательства "Макмиллап". Ответ пришел уже через десять дней.) 
6 мая 1955 
Дорогая миссис К... Передайте Лоренсу от меня, с любовью: 
1) Даже если бы он любил Аслана больше, чем Иисуса (очень скоро я объясню, почему это невозможно), он не был бы идолопоклонником. Идолопоклонник делал бы это сознательно, а он изо всех сил старается с собой справиться. Господь прекрасно знает, насколько трудно нам любить Его больше всех остальных, и не будет сердиться на нас, пока мы стараемся. Он нам поможет. 
2) Но Лоренс не может на самом деле любить Аслана больше, чем Иисуса, даже если ему кажется, что это так. Все слова и дела Аслана, за которые Лоренс его любит, сказал или совершил Иисус. Так что когда Лоренс думает, что любит Аслана, он на самом деле любит Иисуса, и, может быть, любит Его больше, чем прежде. Разумеется, у Аслана есть то, чего нет у Иисуса, - я про львиное тело. Если Лоренса пугает, что львиное тело правится ему больше человеческого, думаю, он зря тревожится. Господь знает все про воображение маленького мальчика (которое Сам сотворил), знает и то, что в определенном возрасте очень привлекательна идея дружелюбного говорящего зверя. Поэтому, думаю, Он не обидится, что Лоренсу нравится львиное тело. В любом случае, когда Лоренс подрастет, это чувство отомрет само, без всяких с его стороны усилий. Так что пусть не волнуется. 
3) На месте Лоренса я бы просто говорил, когда молюсь: "Господи, если то, что я чувствую и думаю об этих книжках, Тебе не нравится и для меня вредно, пожалуйста, забери у меня эти чувства и мысли, а если в них нет ничего плохого, тогда, пожалуйста, пусть это перестанет меня тревожить. И помогай мне каждый день любить Тебя больше в том смысле, который важнее всех мыслей и чувств, то есть исполнять Твою волю и стремиться быть похожим на Тебя". Вот что, по моему разумению, Лоренс должен просить для себя, но было бы очень по-христиански, если бы он добавлял: "И если мистер Льюис смутил своими книжками других детей или причинил им вред, пожалуйста, прости его и помоги ему больше такого не делать". Поможет ли это? Я бесконечно жалею, что доставил такие огорчения, и буду очень благодарен, если вы напишете мне еще и расскажете, как теперь Лоренс. Разумеется, я буду молиться о нем каждый день. Наверное, он большой молодец; надеюсь, вы готовы к тому, что он может стать святым. Уверен, мамам святых порой приходилось нелегко! 
Искренне ваш К.С. Льюис 
*** 
8 июня 1960 
Патрисии 
...Я вовсе не пытаюсь "представить" реальную (христианскую) историю в символах. Я скорее говорю: "Вообразите, что существует мир, подобный Нарнии, и что Сын Божий (или Великого Заморского Императора) приходит его искупить, как пришел искупить наш. Что бы получилось?" Может быть, в конечном счете получается примерно то же, о чем ты думаешь, но все-таки не совсем. 
1. Создание Нарнии - это сотворение мира, но совсем не обязательно нашего. 
2. Когда Джадис срывает яблоко, она, подобно Адаму, совершает грех ослушания, но для нас это не то же самое. К тому времени она уже пала, и пала глубоко. 
3. Каменный стол действительно должен напоминать об одной из Моисеевых скрижалей. 
4. Страдания и Воскресение Аслана - это Страдания и Воскресение Христа, какими они могли бы быть в том, другом мире. Они подобны тем, что Он претерпел в нашем, но не те же. 
5. Эдмунд, подобно Иуде, предатель, однако, в отличие от Иуды, он раскаялся и получил прощение (как, без сомнения, получил бы Иуда, если бы раскаялся). 
6. Да. На самом краешке нарнийского мира Аслан начинает больше походить на Христа, каким мы знаем Его здесь. Отсюда - ягненок, то есть Агнец. Отсюда - трапеза, как в конце Евангелия от Иоанна. Разве он не говорит: "После того как вы узнали меня здесь [в Нарнии], вам легче будет увидеть меня там [в нашем мире]"? 
7. И, разумеется, Обезьян и Недотепа перед Страшным Судом (в "Последней битве") - это как приход Антихриста перед концом нашего мира. Все ясно? Очень рад, что книжки тебе понравились. 
*** 
26 октября 1963 
Рут 
...Коли ты и дальше будешь любить Христа, ничего не сможет по-настоящему тебе повредить; надеюсь, так оно и будет. Я очень благодарен, что ты разгадала в нарнийских книжках "спрятанную историю". Удивительное дело, дети почти все ее видят, взрослые - практически никто. 
*** 
21 ноября 1963 
Филипу 
...Спасибо за добрые слова о моих книжках, автору это всегда приятно. Забавно, что все дети, которые мне пишут, сразу видят, кто такой Аслан, а взрослые - никогда.

Здесь собирается вся знать Нарнии, да и не только Нарнии, дабы обсудить государственные и межгосударственные вопросы. Ранее, здесь была коронация Мираза.

Пещера находится в чаще нарнийского леса, посередине которой поляна. Внутри очень тепло, уютно. Много книг принадлежат ему, среди них "Является человек мифом?". Посередине стоит в золотой рамке портрет отца Тумнуса. Посередине комнаты находится камин, справа и слева стоят два кресла, для самого Тумнуса и гостя.

Поле Боя – священное место, ведь давно, много тысячелетий назад, тут была Великая Битва против Зла за свободу Нарнии. Напоминает собой глубокую чашу, окруженное холмами. Трава здесь невысокая, и тут всё засыпано ею.

Никто из Нарнийцев не посещал сего места после победы над ней. Разумеется, никто, кроме тех, кто перешёл на сторону зла. Здесь всегда царит мрак, холод.

Это место имеет немалую историю. Это дом принадлежал отцу профессора, где Дигори посадил семена яблока из Нарнии, и которое вылечили его тяжело болевшую мать, но дерево это было свалено сильным ветром, бывший зимой 1932 года, и из него сделали платяной шкаф, через который четверо детей Певенси попали в Нарнию.

В Лесу очень близко растут деревья, закрывая таким образом небо. Свет проникает лишь через листья, в результате чего становится зеленым. Также в Лесу много прудов, размером около трех метров. Земля — яркая, густо-бурая, с красноватым оттенком. В Лесу-между-мирами очень тихо. Поскольку Лес-между-мирами является пространством между мирами, понятие времени в нем отсутствует. Поэтому у попавшего в Лес-между-мирами может возникнуть ощущение, что он всегда здесь был. Восприятие Леса-между-мирами сильно зависит от характера человека или другого существа в него попавшего. Пруды в Лесу-между-мирами являются порталами в другой мир: тот, кто попадает в Лес-между-мирами, выныривает из пруда, тот, кто уходит из Леса, ныряет в пруд. Но, чтобы эти пруды работали как порталы, необходимо иметь Желтые кольца, чтобы попасть в Лес, и Зеленые, чтобы из него уйти.

Автор записи: <i>•Король Эдмунд Справедливый•</i>

Город Беруна, поселение размещенное у Великой Реки, насыщенный запах леса, легкой сырости. В столь уютном городе можно прожить всю свою жизнь, процветать, воспитывать детей, изучать науку, научится играть на лютне и стать великим бардом всех времен, стать бравым воином или же магом. Сам создатель Нарнии, часто навещает этот спокойный Город, своим присутствием, Лев Аслан, внушает в город жизнь, его можно заметить в любом районе Беруны, стоит лишь захотеть, стоит лишь поверить.

Автор записи: [Bad username in 'user' tag]

Лагерь Аслана находится неподалёку от реки Беруны. Там его по бокам окружают холмы и возвышенности. В лагере много шатров, но каждый, даже ещё не бывший там, узнает, где и каков шатёр Великого Льва. Здесь Аслан набрал армию, чтобы одолеть Белую Колдунью.



Место это овеяно благородным дружелюбным и добрым духом. Здесь искусные гномы и кентавры сооружают мечи, доспехи, латы, шлемы и щиты. Также здесь тренируют будущих смелых, верных Аслану воинов.



Здесь всегда рады новичкам. На фотографии (см. выше) Нарнийцы удивлены, что увидели самих людей, ведь было пророчество, сказанное Асланом, что когда в Нарнию придут два сына Адама и две дочери Евы они победят Белую Колдунью и изгонят зло и столетнюю зиму восвояси, а Мир и Добро вновь царить в Нарнии.

Курган Аслана, внутри котором стол Аслана – священное место. Его история длинна. На каменном столе приносили в жертву предателей, но когда на нём был пренёсен в жертву Аслан, он раскололся. Магические знаки гласят:




Потом, через тысячу лет, Нарнийцы построили здесь Курган. Его назвали "Курган Аслана". Во время войны между Тельмаринами, они здесь лечились и отдыхали. В нём всем хватит еды, воды и крова. Оружия тоже здесь достаточно.

Великая Беруна – одна из достопримечательностей Нарнии. Здесь Нарнийцы одержали победу над Тельмаринами и тиранией Мираза. Здесь Аслан пробудил ото сна Водное Божество и его дочерей. Река течёт очень бурно. Каждого может унести течением. Тут произошло Великое Смирение бравого мыша Рипичипа.Тут Трам впервые увидел Великого Льва и стал Рыцарем Благороднейшего Ордена Льва. Вода здесь кристально-чистая, свежая. Через Беруну пройти можно только через мост. Недалеко от Беруны находятся Курган Аслана и Каменный Котёл. Её также называют Великой. В устье её расположен Кэр-Параваль.

Кэр-Параваль (Кэр-Паравель, Кэйр-Паравел и пр. - различные транслитерации англ. Cair Paravel от валл. caer - «замок», англ. paravail - «меньший», «нижний» или «внизу», здесь - «под Асланом»)  - замок, где проживают короли и королевы Нарнии. Находится на востоке Нарнии, недалеко от Восточного Моря.
Построен самим Асланом для Франциска I и Елены - первых монархов Нарнии и Орландии. В этом замке были расположены четыре трона, которые, по пророчеству, должны были занять два сына Адама и две дочери Евы, которыми оказались Питер, Сьюзен, Люси и Эдмунд Певенси. Кэр-Параваль также является столицей Нарнии. Во время владычества тельмаринов Кэр-Параваль пришёл в запустение, а вскоре разрушен.

Во времена правления Питера, Сьюзен, Эдмунда и Люси замок располагался на берегу, однако ко времени правления Каспиана X оказался отрезанным от суши.

Именно здесь в книге «Принц Каспиан» четверо детей Певенси вернулись в Нарнию, хотя им и потребовалось время, чтобы понять, где они.

В книге «Серебряное кресло» сказано, что Каспиан X восстановил замок к концу его царствования.

Во время «Последней битвы» Кэр-Паравель окружён городом. В конечном счёте был разграблен Тисроком. Впоследствии Певенси видят его в настоящей Нарнии.

Это большое озеро, лежащее у подножья скал на западном краю Нарнии. Огромный водопад низвергается в озеро с непрерывным грохотом, а с другой стороны из него вытекает Великая река.
Вода под водопадом беспрестанно бурлит и пенится, словно ее кипятят. Отсюда и пошло название Каменный котел. Ранней весной, когда в горах к западу от Нарнии тает снег, водопад вздувается и становится особенно бурным.

Фонарный столб появился вместе с рождением Нарнии. Джадис принесла часть фонарного столба из нашего мира. Попав в земли Нарнии, он дал жизнь новому Фонарному Столбу, подобно тому, как из части яблони может вырасти новое дерево. Такое было возможно лишь в первые часы рождения Нарнии. Фонарный Столб дал название равнине Нарнии – Равнина Фонарного Столба или Фонарная Пустошь.

Одно из званий короля Эдмунда Справедливого было «Герцог равнины Фонарного столба».