Откройте свой Мир!

Александр Блок
Фабрика




В соседнем доме окна желты.

По вечерам — по вечерам

Скрипят задумчивые болты,

Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота,

А на стене — а на стене

Недвижный кто-то, черный кто-то

Людей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины:

Он медным голосом зовет

Согнуть измученные спины

Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,

Навалят на спины кули.

И в желтых окнах засмеются,

Что этих нищих провели.
24 ноября 1903

*****Э́мили Эли́забет Ди́кинсон (англ. Emily Elizabeth Dickinson; 10 декабря 1830 года, Амхерст, Массачусетс — 15 мая 1886 года, там же) — американская поэтесса. При жизни опубликовала менее десяти стихотворений...

*****
Есть одиночество морей,
сиротский степи голос,
и одиночество смертей,
но есть пустынней полюс,

когда вокруг простор глухой
и, целый мир забыв,
душа встречается с собой -
бескрайности обрыв.

1695-Е НЕОПУБЛИКОВАННОЕ ПРИ ЖИЗНИ ЭМИЛИ ДИКИНСОН СТИХОТВОРЕНИЕ
(перевод: Андрей Пустогаров)

There is a solitude of space,
A solitude of sea,
A solitude of death, but these
Society shall be,

Compared with that profounder site,
That polar privacy,
A Soul admitted to Itself:
Finite Infinity.

Тикки Шельен (Марина Богданова)








Темный лес ночной, лес осенний,

нахмурились темные елки.

По лесу гуляют волки да тени —

эка невидаль — тени да волки.

А зайвороны — птицы вредные,

у зайворонов — клювы медные,

у зайворонов — полтора пера,

что из чистого злата-серебра,

полетели над лесом зайвороны —

пусть летят, да не в нашу сторону.

 

    А ты спи — тебе сон в усладу,

    никого нам сторожиться не надо.

    не от кого нам хорониться.

    мы и сами по себе птицы.

 

Вот по лесу гром гремит-бродит:

Зверь зубастая по лесу ходит,

пасть у звери жадна и смрадна,

хвост по ребрам хлещет нещадно;

А кого эта зверь поймает —

не помилует, растерзает.

 

    Ну да нам до нее что за дело?

    На востоке небо посветлело,

    ночь уходит искать потерю,

    спи, мы сами по себе звери.

 

А по лесу аульвы носятся,

то в болото гиблое бросятся,

то шныряет в орешник — шальная тень;

все исчезнет, как только начнется день,

а пока кого встретят в чащобе —

заиграют, задушат без злобы.

 

    Ты же спи, рассвет не настал еще,

    сон не стряхивай с разморенных щек.

    Что нам писк-возня? пошумел да стих.

    Мы, чай, аульвы и получше их.

 

В небесах рассвет — точно волоком.

Между туч просвет — солнца колокол.

А с рассветом в лесу затишье,

никого не видно — не слышно.

Только мы с тобой и остались здесь,

а пока мы здесь —

и они все есть.

09.09.1993

***

 

Саранча

 

Приблизься, посмотри. Перед тобой она.

Но, чтоб не задохнулся ты от вони грубой,

Нос поплотней зажми. Смотри, бормочут губы

Молитвы – но не перестала от молитв слюна

Быть ядовитой; держит ключ и чашу для вина –

Ключом откроет ад, из чаши кровь пригубит;

Кривые ляжки обнажает, скалит зубы,

Вся кожа в перхоти – вовеки не отмыть.

Блудницы дряхлой серых щёк ужасен вид,

Но из руки прогнившей примет новый поп

Отвар, что некогда Нерона свёл во гроб.

Об Иисусе и Марии сказки нам твердит,

Привычно, глядя на восход, молитвой занята.

…А говорят, была она невестою Христа.

 

Сатира на католическую церковь (радикалы ненавидели церковь не столько
потому, что были атеистами, сколько из-за претензий папства на
политическую власть в Италии (до 1960 г. Папа был главой т.н. Папского
государства со столицей в Риме) и всей Европе). Из цикла “DIRAE”.
 

Apres Moi / После меня

I must go on standing
You can't break that which isn't yours
I, oh, must go on standing
I'm not my own, it's not my choice

Be afraid of the lame
They'll inherit your legs
Be afraid of the old
They'll inherit your souls
Be afraid of the cold
They'll inherit your blood
Apres moi le deluge
After me comes the flood /
Я
должен выстоять, себе не принадлежащий, -это не мой выбор..-вы не
сломаете то, что не ваше..боитесь хромых?-им достанутся ваши
ноги..сторонитесь старых?-они наследуют ваши души..опасаетесь
холодных?-им достанется ваша кровь..после меня хоть потоп..после меня
придёт потоп../ / вольный  перевод/

картина Сальвадора Дали АНГЕЛ СВЕТА/

Подражание сатирам, сочиненным Кантемиром

На объективность

Зла и добра, больно умен, грань почто топчешь?
Та ли пора? Милый Дамон, глянь, на что ропщешь.
Против вины чьей, не кричи, страсть обуяла?
Ты ли с жены тащишь в ночи часть одеяла?
Топчешь, крича: "Благо не печь. Благо не греет".
Но без луча, что ни перечь, семя не зреет.
Пусто речешь: "Плевел во ржи губит всю веру".
В хлебе, что ешь, много ль, скажи, видел плевелу?
"Зло входит в честь разных времен: в наши и в оны".
Видишь ли днесь, милый Дамон, злу Пантеоны?
"Зло и добро парою рук часто сдается.
Деве равно все, что вокруг талии вьется.
Чую, смущен, волю кружить птице двуглавой..."
Левой, Дамон, дел не свершить, сделанных правой.
"Так. Но в гробу, узком вельми, зреть себя нага,
бывши во лбу пядей семи,- это ли благо?
Нынче стою. Завтра, пеняй, лягу колодой".
Душу свою, друг, не равняй с милой природой!

Жизнь не медаль, видная нам словом и бюстом.
В жизни есть даль, близкая снам, чуждая чувствам
злым и благим, где ни ногой Бог и свобода.
Что до богинь, в деве нагой зрим антипода.
Кабы не так, были сейчас волками в стае.
Герб на пятак был бы у нас, решка - в Китае.
Сплющили б лоб. В бездну сошло б солнце Давида.
Был бы потоп. Брали бы в гроб аз алфавита.
Полно, Дамон. Всюду свой рубь, свой иероглиф.
Царь Соломон зрением вглубь так ли уродлив?
Страсти не рать: сих областей в ночь не воруют.
Полно стирать грани страстей. Так не воюют.
Жизнь не медаль. Мир - не чекан двух оборотов.
В жизни есть даль, тянуща ан птиц желторотых.
Видно, бежит грубых рамен маетность птичья.
Мудрый, как жид, милый Дамон, вот тебе притча:
Скраден сосуд. Ловит, глядишь, страж голодранца.
Вора спасут ноги, ты мнишь? Только пространство!

Тот же простор прячет благих Кесаря копий,
строит шатер, греет нагих, в ссадину корпий
кладет, как хлеб кладет в уста, потчуя сирот.
В овчий вертеп прячет Христа - хер тебе, Ирод.
Аз воздает: застит рабам перлы в короне.
Волю дает, дав по рогам, белой корове.
В землях и днях твердый рубеж царствию кладет.
В жадных песках, смерти промеж, делает кладезь.
Кесаря мощь копья о плащ нощи иступит,
воинству рощ, воинству чащ цифрой уступит.
Коль не пришит к месту, то жать стало ли уши?
Суша страшит - морем бежать можешь от суши.
Что есть длиной близко сравнить с пахотой Млечной?
К деве одной сердце стремить - что бесконечней?
Что не расчесть: матери ждать плод из утробы
дольше, чем здесь грани стирать блага и злобы.
В грешной душе коль наторел в скорбну годину,
мнишь, что уже мир обозрел? Драхму едину.

Право, Дамон, зря ты сравнил. Вышло печально.
Друг, убежден: ты возомнил сходство случайно.
Есть в рубеже смертном надрыв, страшно до дури.
Слабой душе смерть есть призыв к бегству к Натуре.
Так ли ты, мнил, будешь в гробу? Мнил: постоянство.
Ан получил злую судьбу: вечное странство.
Ищешь, гляжу, путь к рубежу с черного хода.
Друг, не сужу. Больше скажу: Бог - не природа.
Друг, не боись. Я не грожу. С миром рассорюсь.
Глядючи ввысь, больше скажу: Бог и не совесть.
Он - их творец. Ноне проверь, милый приятель,
кто нам: дворец - жизни пример - или создатель?
Выше ль глава день ото дня с перечня комнат?
Эти слова пусть от меня Кушнер запомнит.
Пусть (не вини: это не суд) помнят поющи:
в жизни есть дни, где не спасут честность и кущи.
Загнанный зверь статуй певца с цоколя сбросит,
ибо, поверь, нищи сердца с мертвого спросят.

Зла и добра, милый Дамон, грань почто топчешь?
Та ли пора? Больно умен. Глянь, на что ропщешь.
То, что вчера дух веселя, ноне уж плохо?
Та ли пора? Та ли земля? Та ли эпоха?
Друг, не сочти этих словес "с пушки по мухам".
Дело прочти - сказано есть: "нищие духом
пьют благодать" - узрят, внемли, царство небесно.
Что ж отдавать им на земли царство любезно?
То ли не стыд? Ан отдаем. Благо, не пищей.
Так и плодит - кабы вдвоем!- нищего нищий.
Пусто твердишь: "Светоч и тьма - вроде два брата".
Сам и плодишь. Резвость ума хуже разврата.
В том-то и суть: крепок орех - порчены зубы.
Не обессудь: это и грех. Грех не прелюбы.
Спать не любя суть чепуха. Много мотиву.
Грех на себя. Нету греха ближних противу.
Скорбно ли есть душу терзать? Скорбно ли аще
грешную десть на душу взять? Сахару слаще.

Каяться мнишь, схиму принять, лбом да о паперть.
После глядишь, спереди гладь, белая скатерть.
Бога узрел! Сзади одна мелкая сошка.
В этом, пострел, благость видна. Так и спасешься.
Тож кораблю в бурю канал нужен для бегства.
Сильно скорблю: Каин не знал этого средства.
Как ни греши, можно ухват счистить от сажи.
Выкуп души благом чреват. Драхма все та же!
Полно, Дамон, что за тоска правда двуличья.
Я утомлен. Альфа людска - духа величье.
Дух - благодать тверди иной к горсточке праха,
дабы не знать в глине земной смертного страха.
Дух - это нить с небом связать глины уродство,
дабы лишить мест осязать наше сиротство.
Нитку порвешь оных щедрот - кайся на ветер.
Каяться то ж ждать, чтобы тот благом ответил,
коего аж, больно умен, вытолкал в груди.
Много не дашь этим, Дамон, форы Иуде.

Где раздобыть, Муза-сестра, тело, размером
могуще быть Зла и Добра в мире примером?
Сколь ни кружу взором своим всюду по свету,
все не слежу равного им в мире предмету.
Сиречь, сужу, мыслею длясь: здесь они сиры.
Больше скажу: грудью сойдясь, две этих Силы,
чужды побед, рубятся в прах, точно капуста.
Виктора нет. То-то и страх: главные чувства
в черной земле мертвы лежат в роще цветущей.
Молча вдали враны кружат жизни грядущей.
Умер пароль, ведший нас чрез часты тенета.
"Льется отколь, полная слез, плачуща нота?
Чей там хорал в землю ведет часть превосходну?"
Тот, кто терял, тот и поет песню отходну.
Кто обладал, может поднять плач по урону.
"Кто пострадал?" Разве понять это Дамону?
Царь во главе, можно простить, век не ночует.
Могущий две бездны вместить третью почует!

Пусто рядить, лира, правеж. Муза устала.
Все прекратить! Мне невтерпеж. Сердца не стало.
Спорщик мой где? В окнах ни зги. Пусто на кресле.
Дать по балде, чтобы мозги горлом полезли!
Силы ушли. Где мой Критон? Где ему деться?
Вижу: вдали к деве Дамон в спальню крадется.
Снег у крылец след порошит. Хитро устроил!
Бедный чернец. "Плоть не грешит". То и усвоил.
Впрочем, богат. Драхму язык держит прилежно.
То ль наугад к деве проник, действуя нежно,
то ли на дно Лоты глядит с борта корыты...
Вижу одно: с кем-то стоит, губы раскрыты.
Не разглядеть - дева, старик?- в точности лика.
Что тут скорбеть? Вот и достиг сходства велика.
Вот тебе месть: сам разгляди сразу два зайца.
Тщишься расчесть, милый, поди, с кем оказался?
Действуй смелей! Больно умен. Вместо ответа:
стоят твоей драхмы, Дамон, дева и Лета.

Четверть листа. Свечи трещат. Тени перечут.
Смотрит звезда в полный ушат. Мыши щебечут.
Бросим перо. Хаять глупца - это ли доблесть?
Так ли хитро? Древня венца сим не сподоблюсь.
Образы, прочь! Чашу с вином! Чествуем древних.
Поздняя ночь. Снег за окном в виде деревьев.

Март 1966//ИОСИФ БРОДСКИЙ

Cеребристо-розовые облака замерли,
Чайная Роза-Солнце свесилось за их рваный край,
И первые лучи тронули мир теплом,
Белые, не видящие, лица заполнили город,
Теснятся, вплывают и выплывают из дверей и арок,
Шум нарастает и копиться в офисах телефонной трелью,
Морок суеты густиться у столов и в коридорах,
Компьютеры сцепились в сети и втягивают в себя прильнувших,
Плетеный Кокон ожил, напрягся и завибрировал в натужном ритме,
Чтобы к вечеру выплюнуть из желтых глоток офисов,
Спешащих окунуться в дремоту праздности и сладострастия …
И только огромная багровая Роза-Солнце медленно парит,
Мечтая забыться в сиреневых снах тишины …
Ф.А.