Откройте свой Мир!

2010-03-31
Юрий
Сошин


«Терская Голгофа»: история и современность

Кавказ


Тезис о том, что Северный Кавказ является «зоной
катастрофы», современная российская власть пытается если не
опровергнуть, то особо не афишировать. Только постоянные сообщения о
взрывах, обстрелах и все новых и новых «ликвидациях глав
террористического подполья» опровергают бравурные сообщения официальной
пропаганды о «стабилизации обстановки».

Реальной стабилизации нет и в обозримом будущем не
предвидится, а вот перспектива обвальной катастрофы весьма
просматривается. В настоящее время почти отсутствует объективное
информационное освещение реального положения дел в северокавказском
регионе, качественный социологический и политологический анализ,
практически не ведется системная научно-историческая работа, хотя
история, что не секрет, уже давно стала частью
пропагандистско-психологической войны.

Существующая в кавказских делах ситуация «когнитивной
слепоты» обрекает современных российских «власть предержащих» как на
совершение новых ошибок, так и на повторение прежних, сделанных
десятилетия и даже столетия назад их предшественниками….

В настоящее время североосетинский город Беслан стал
известным всему миру по беспрецендентному теракту 1-3 сентября 2004
года, когда террористы захватили школу с детьми. Но мало кому известно
за пределами Северного Кавказа, что Беслан был местом и другой, не
менее масштабной трагедии, одной из самых страшных в в истории
казачества, Северного Кавказа и, что вряд ли будет преувеличением,
России в целом.

В 1920 году большевистские руководители Кавказа
Сергей Киров и Григорий Орджоникидзе приняли решение о выселении терских
казачьих станиц по реке Сунже и прилегающих к городу Грозному и
передаче их чеченцам и ингушам. Под явным влиянием уже тогда признанной
ошибочной свердловско-троцкистской доктрины «расказачивания» эти два
руководителя решили изменить расстановку социальных сил на Северном
Кавказе и создать для советской власти прочную опору в виде
«революционных горцев», боровшихся в союзе с большевиками под зеленым
знаменем пророка против поддерживавших в большинстве своем белое
движение терских казаков. Сделав ставку на союз «революционных горцев и
городского пролетариата Северного Кавказа», Киров и Орджоникидзе решили
выселить все терские казачьи станицы, располагавшиеся на правом берегу
реки Терек, с передачей их земель и имущества «горской бедноте».



27 марта 1920 года терские казаки — жители станиц
Аки-Юртовской, Тарской и Сунженской вооруженными большевистскими
отрядами были изгнаны из своих домов и построены в колонны. Никакое
имущество казакам брать не разрешали, только семьям
казаков-красноармейцев разрешили брать имущество, но не более одной
телеги. Колонны пеших казаков-выселенцев под вооруженным конвоем
двигались несколько десятков километров к железнодорожному разъезду
Далаково, ныне город Беслан.

Путь к Беслану стал «маршем смерти». Всех пытавшихся
бежать и тех, кто уже не мог идти, в первую очередь детей и стариков,
конвоиры убивали. Вдоль дорог также стояли заранее собравшиеся чеченцы и
ингуши, как писали тогда в документах — «группы возмущенных горцев»,
которые, не трогая конвоиров, убивали идущих в колоннах казаков. По
словам современников, вся дорога до самого Беслана была покрыта телами
убитых. Но и на конечном пункте — станции Далаково мучения выселяемых не
закончились. Несколько сотен, а, возможно, и тысяч казаков — ввиду
отсутствия вагонов, — были расстреляны из пулеметов и изрублены шашками
на лугу в нескольких километрах от станции. Тела убитых были захоронены в
заранее вырытых огромных ямах.

Истребление терских казаков продолжалось в течении
всей весны 1920 года. Впоследствии были полностью выселены еще несколько
станиц — Ермоловская, Закан-Юртовская (Романовская), Самашкинская,
Михайловская, многие станицы были выселены частично. Точное число
погибших во время мартовско-апрельской резни 1920 года неизвестно.
Современными исследователями называются цифры от 4 000 до 35-38 000
человек. Но вряд ли эта цифра меньше 10 000.



Целей, поставленных большевистскими гауляйтерами,
достигнуть не удалось — скорее были достигнуты прямо противоположные
цели. Выселение взбудоражило все терское казачество, возникла серьезная
угроза массового антисоветского восстания. Выселение-уничтожение казаков
не привело к «союзу горцев и пролетариата». Чеченцы и ингуши, сразу же
разграбив выселенные станицы, как правило, имущество (вплоть до оконных
рам и дверей) вывозили арбами в свои родовые горные аулы, а в станицы
заселяться не спешили. Полуразрушенные, разграбленные, почти
незаселенные станицы представляли собой жалкое зрелище. Современники
писали, что «на улицах валялись части разбитых сельскохозяйственных
машин, дома стояли без окон и рам. Поля были не засеяны, а на уже
засеянных хлеб не убирался и осыпался. Часто хлебные поля вместо уборки
чеченцы использовали как пастбища, загоняя в осыпающуюся пшеницу скот».

Помимо угрозы восстания всего казачества, «союз
горцев и пролетариата» обернулся тем, что «столица кавказского рабочего
класса» — Грозный — оказалась полностью в горском окружении, что очень
быстро привело к росту бандитизма и к трудностям со снабжением
продовольствием. Быстро выяснилось, что казаки, — «народ-помещик», по
выражению главного чеченского большевика Асланбека Шерипова, — были
главными производителями продовольствия, которыми и кормился
«революционный пролетариат» Грозного и Владикавказа. На землях
выселенных станиц, где до выселения было образцовое по тем временам
сельхозпроизводство, в течении 1920 года практически ничего не было
произведено, что было одной (наряду с засухой) из причин страшного
голода 1921 года на Северном Кавказе.

Большевистское руководство в Москве быстро поняло,
что Киров и Орджоникидзе «перегнули палку». Процесс выселения, по
которому планировалось выселение всех казаков с правобережья Терека, в
приказном порядке был приостановлен. Но выселенные станицы были
оставлены за горцами. На территории Чечни и Ингушетии тогда возникла
независимая от большевиков, живущая набегами и грабежами, своеобразная
«пиратская республика Тортуга» — которую потом большевикам пришлось
вооруженной силой ликвидировать (при помощи тех же терских казаков,
кстати) в 1925 году.



Но вернемся к Беслану. Осетины — жители города —
землю, на которой произошла бойня 1920 года, никогда не использовали в
сельскохозяйственных целях, лишь пасли скот. Ямы-могилы были
присыпаны лишь тонким слоем земли, и осетинам часто приходилось с
лопатами в руках засыпать обнажавшиеся от дождей и ветра казачьи кости.
Причем эту скорбную работу, как рассказывали автору жители Беслана,
приходилось выполнять вплоть до 90-х годов, когда за местами гибели
казаков начали следить целенаправленно.

В начале 90-годов рядом с местами массового убийства
казаков был насыпан курган, на котором был поставлен православный крест,
а у основания был воздвигнут мемориальный памятник. На краю луга,
примерно в километре от памятного кургана, с недавнего времени находится
другое скорбное место — «Город ангелов» — кладбище жертв бесланского
теракта 3 сентября 2004 года.

Казаки из современного Терского казачьего войска уже
много лет отмечают День поминовения жертв 1920 года. В 2010 году
траурные мероприятия были проведены 20 марта. Более 500 казаков —
представителей всех отделов ТКВ приехали в Беслан для участия в траурной
церемонии после заседания в городском Дворце культуры, где были
заслушаны выступление атамана реестрового ТКВ Бондарева и речь
Святейшего Патриарха Кирилла на заседании Совета по делам казачества при
Президенте РФ 18 октября 2009, текст которой зачитал священник отец
Сергий.

В своем выступлении атаман ТКВ Василий Бондарев
отметил, что в настоящее время Правительство России намерено усилить
роль реестрового казачества в общественной жизни России. Казачество за
века своего существования делом доказало верность и преданность России и
Православию, поэтому нравственный и патриотический потенциал казачества
в современной российской жизни очень востребован. Для реестрового
казачества, вступая в которое, люди берут на себя обязательство
государственной службы, вводятся дополнительные права — в частности,
право на ношение при форме холодного оружия. Только реестровые казаки
получают право носить при форме боевое холодное оружие. Форма
реестровых казаков унифицируется. Вводится единообразная полевая и
парадная форма. Для кубанского и терского реестровых казачьих войск
парадная представляет собой папаху, черную без украшений черкеску, пояс с
кинжалом, шашку. Бешметы, башлыки и верх шапок у терского войска синие,
у кубанцев красные. Бешметы офицерского состава обшиваются серебряным
галуном. Но это форма только для реестровых казаков. Как отметил в своем
выступлении атаман Бондарев: «Форма «общественников» даже отдаленно не
должна напоминать форму реестрового казачества».



Далее в выступлении В. П. Бондарева говорилось, что
руководство России «…надеется на реальную помощь казачества, особенно на
Северном Кавказе, в укреплении законности и правопорядка, ибо, как учит
история, в том числе и последних лет, без казачества радикальное
исправление ситуации на Кавказе вряд ли возможно». Как отмечал атаман
Бондарев: «Сейчас происходит сокращение армии, и на нас, реестровое
казачество, возлагаются функции вооруженного резерва».

В тексте речи патриарха Кирилла, зачитанной отцом
Сергием, затрагивались самые острые проблемы положения казачества в
современном российском обществе. Так, в частности, было сказано: «Сам
факт возрождения казачества говорит нам о действии благодати Божьей в
человеческой истории. Происходит настоящее чудо, ведь русское казачество
пытались истребить едва ли не поголовно. В представлении тогдашней
власти казаки были наиболее крепкой в вере частью общества. Это
действительно было так. Именно в казачестве преемственно сохранялись
патриотизм, глубокая воцерковленность, жертвенная готовность защищать
наши ценности. Именно поэтому казачество и подверглось жесточайшим
репрессиям, пострадав, может быть, больше, чем какая-либо иная
социальная группа старого общества…

Государственная власть стремится помогать объединению
казаков, предлагая целый ряд важных инициатив. Сейчас очень важно,
чтобы государство взяло на себя ответственность за выработку правовой
базы войсковых казачьих обществ. Именно государство призвано
регламентировать казачью службу, которая в первую очередь видится как
служба ратная. Так, присвоение очередных званий казакам, как нам
кажется, должно быть регламентировано государственными органами.



Для казачьих войсковых объединений (такое, по крайней
мере, мое личное глубокое убеждение) должна быть выработана единая
символика и установлена единая военная форма, потому что появление
принятых в государстве и государством санкционированных символов выведет
казачество из-под критики тех, кто недоброжелательно относится к
казачьему сообществу и презрительно называет казаков «ряжеными»… Дело,
конечно, не в форме, дело в самом служении…

Что же касается связи Церкви и казачества, то хотел
бы сказать о самом главном. Перед Церковью стоит очень большая задача —
воцерковление наших казаков. Быть православным — это не значит
фольклорно исполнять традиции, быть православным — это не только уметь
креститься и снимать шапку в храме. Быть православным — это значит
сопрягать, в первую очередь, нравственный Божий закон со своей жизнью.
То, чем всегда было сильно казачество — сила духа, а без сильной веры не
может быть сильного духа. Вот почему и существовала такая органическая
связь между Церковью и казачеством. И так важно, чтобы эта связь сегодня
укреплялась.

Казачество — это не только внешние отличительные
символы, знаки; казачество — это образ жизни, в частности, формируемый
под духовным воздействием православной веры. Вот почему, сознавая
важность возрождения казачества, я принял решение взять под особое
Патриаршее духовное водительство казачье сообщество России».

После заседания в Дворце культуры казаки
посетили бесланский храм святого Георгия Победоносца, а затем «Город
ангелов» — кладбище жертв бесланского теракта 03.09.2004 года, где отец
Сергий отслужил заупокойную службу. Оттуда казаки-делегаты
проехали на пригородный луг — место трагедии 1920 года, где после
построения с развернутым войсковым знаменем колонна казаков прошла к
мемориальному кургану жертв 1920 года. Там, после траурного
церемониала, отец Сергий также отслужил заупокойную службу по казакам —
жертвам большевистского террора.

Если говорить о роли и месте казачества в жизни
современной России, то никаких позитивных эпитетов не находится. Да,
власть и Церковь повернулись к казакам. Но почему только сейчас? Не
потому ли, что ситуация стала по настоящему катастрофичной? История,
причем не только последних лет, учит, что власть обращается к казакам
только в самых крайних случаях, пока не возникает ситуация «поклевки
жареного петуха». Пока нет такой ситуации, власть готова сотрудничать
хоть с дьяволом, но только не с той частью своего народа, которая имеет
перспективы духовной самодостаточности и социальной самоорганизации.

Все последнее двадцатилетие слышатся разговоры о том,
что «власть вот-вот начнет поддерживать казачество». Но «реальная
поддержка» свелась пока только к принятию аморфных законодательных
актов, отпечатыванию похожих на военный билет удостоверений «реестрового
казака», и бесконечному «введению и утверждению» шевронов, образцов
формы и штамповке крестов и медалей. Единственной пример реального дела —
это созданный в 1995 году из терских казаков «батальон имени Ермолова»,
который быстро зарекомендовал себя в Первой Чеченской войне как
высокобоеспособное воинское соединение. И почти сразу после своего
возникновения был без объяснения причин расформирован. С тех пор уже 15
лет разговоры о казачьих военных формированиях идут, идут и идут.

А сформированный из «лучших друзей терских казаков»
«Ямадаевский батальон» существует реально, его активно пиарят. И военная
миссия в Ливане без него не могла обойтись, и в войне с Грузией без
чеченских воинов победы бы не было…

Самое страшное, что за последние годы не только не
оформилось заново, но и окончательно было размыто понятие «казачество».
Что есть казачество? В чем его смысл, его суть? Ответы на эти вопросы
никто дать не может.

Особый «казачий дух», — историко-этническая
ментальная модель, мировоззренческая система, включающая в себя
готовность к вооруженной борьбе за некие государственно-религиозные
(включая коммунизм) ценности, — все это существовало и существует, но в
последнее двадцатилетие исчезало с катастрофической быстротой. Множество
вопросов, — о сути современной России, о сути ее власти, о сути
современной церкви, — для людей, осознающих себя казаками остаются без
ответа. Ситуация постоянного фрустрационного «когнитивного ступора»
убивает духовную основу казачества.

Противостоящие государственникам-«реестровикам»
казаки-«общественники» очень любят задавать вопросы типа: «Служить
государству? Какому?» Далее речь с упоминанием фамилий Абрамовича,
Чубайса, Кадырова, Квачкова, Ульмана, Аракчеева… И что в этой ситуации
могут ответить «реестровики»? «Наше дело не думать, наше дело служить»?

Современное казачество как организация все более
напоминает закрытый клуб. Вернее, несколько грызущихся между собой
клубов, наибольший из которых — прогосударственное «реестровое
казачество».

Если же брать конкретно ситуацию на Северном Кавказе,
то за последние двадцать лет в отношении казачьего (русского,
осетинского и не только) населения было сделано столько подлостей и
преступлений, что сейчас становится проблематичным его существование не
только в Чечне и Ингушетии, — там уже все ясно, — а и в Дагестане,
Кабардино–Балкарии и даже на Ставрополье. Ямы заполненные телами терских
казаков — это реальность не только Беслана 1920 года. Придет время, и
станет люди узнают о захоронениях 90-х годов в Знаменской и Червленной.
Еще в двадцатые годы выселение и резня терских казаков были названы
«терской Голгофой», история этого названия имеет более широкие временные
границы. Еще не закрытые границы.

В мае 2005 года Владимир Путин побывал на шолоховском
юбилее в Вешенской. Там, наряду с другими, выступил атаман реестрового
Терского казачьего войска. В своем выступлении, больше напоминавшем крик
боли, он, в частности, сказал, что ситуация с русским населением Чечни и
Ингушетии «перешла порог необратимости».

В беседе с автором статьи, стоя в 2 метрах от
мемориального памятника жертвам геноцида 1920 года, атаман ТКВ Василий
Петрович Бондарев свои слова подтвердил.

http://www.apn.ru/publicati...

Когда хазары стали казаками



  Гетман Пилип Орлик в
Первой конституции Украины(1710 года) написал в первом пункте: «Оскільки
поміж трьома богословськими чеснотами чільне місце

належить вірі, - у цьому першому пункті годиться повести мову про

святу православну віру східного обряду, якою войовничий козацький

народ уперше й понині просвітився ще за панування хозарських

каганів від апостольського Константинопольського престолу і яку й

нині невідступно обстоює, бо ніколи жодною чужою релігією
збаламучений не був».(www.ccu.gov.ua/pls/wccu/p006?lang=0&rej=0&pf6081=402)



Православная вера была получена казаками от хозарских каганов из
апостольского Константинопольского престола. Апостольский
Константинопольский престол – это престол царей Константинополя.
Козарские каганы подчинялись императорам Константинополя! Кроме того,
хозары были провославными, и они были верны своей вере.



В пункте третьем Конституции Украины(1710 года) написано: «Оскільки
народ, колись званий хозарським, а потім - козацьким, починає і веде
свій родовід від войовничих і непереможних гетів». (www.ccu.gov.ua/pls/wccu/p006?lang=0&rej=0&pf6081=402)
Козаки раньше звались козарами, а ведут свой род от готов.

Гетьман Пилип Орлик знал о чем писал. Также как и его казаки. Потому
что в XVII веке об этом знали все. Ирина Жиленко пишет, что «найбільш
відомою була теорія про походження козаків від хазарів (козарів). Цей
етнонім згадується як в літописанні, так і в писаннях грецьких та інших
істориків. А оскільки з відомої в XVII ст. літописної та агіографічної
літератури було відомо, що хазари жили на території, що в їхні часи була
переважно заселена слов’янами, певний час володіли територією Русі,
мали певний вплив на неї, і навіть київський князь носив титул кагана,
постала і теорія про слов’янське походження хазар.

Звідси уже був один крок до етимології козаків-козар. Дана теорія
вперше була мимохідь висловлена М. Стрийковським і коротко переказана з
посиланням на цього автора серед інших теорій в передмові до виданої
1676 року книги Іоанникія Галятовського "Скарбниця..." (Скарбниця... //
Іоанникій Галятовський. Ключ розуміння. К., 1985. С. 345). Пізніше
вищезгадане ототожнення з’являється в творі під назвою: "ПовЂсть, ведлуг
нЂкоторых мудрых людей, откуль початок свой и назвиско взяли козаки",
яка знаходиться в складі "Великого Синопсиса Руського" П. Кохановського і
займає там аркуші 232 - 233 про. Згідно студій Ю. Мицика, в основі
цього додатку лежав текст передмови Іоанникія Галятовського». (Жиленко
Ірина.Теорія: хазари-козари-козаки в українській історіографії XVII-
початку XVIII ст. - izbornyk.narod.ru/synopsis/syn18.htm) Так, в XVII
веке, еще бытовало мнение, что хозары были славянами, и от них произошли
казаки. В 1710 году это было потверждено гетманом Орликом в Первой
конституции Украины. Н.Д.Гостев пищет, что самоназвание казаков как
казаров сохранилось и в настоящее время. ( Гостев Н.Д.Об употреблении
казаками в качестве самоназвания слова казара и о других, производных от
него слов - Сборник статей по новой хронологии. Выпуск 2 ; 2005 года - new.chronologia.org/volume2/gost02.htm)

Более того сохранился интересный документ, где сказано, когда хазары
стали называться казаками. Это «История о козаках запорожских, как оные
из древних лет зачалися, и откуда свое происхождение имеют, и в каком
состоянии ныне находятся» Рукопись приписывается Семену Мышецкому и
датируется 1740 годом. Приведу длинный отрывок, чтобы был понятен смысл:
«Зачатіе ихъ войску и собраніе учинилось въ 948 году нижеписаннымъ
случаемъ. Вышелъ изъ Россіи одинъ человЂкъ, именемъ Семенъ, на устье
Бугъ рЂки, въ Лиманъ, на одну косу, которая коса и донынЂ зовется
Семеновъ Рогъ, для своихъ промысловъ, а имянно, для битья дикихъ козъ,
кабановъ и прочей дичины, и будуча на оной косЂ одно лЂто и пришелъ
домой, и какъ провЂдали тамошнее довольствіе ближніе ево сосЂди, то
придались къ нему человЂкъ болЂе ста, для оныхъ промысловъ, а оного
Семена стали у себя имЂть Атаманомъ, и жили многое время на оной рЂкЂ
БугЂ, и сшили себЂ кафтаны и штаны изъ кожи дикихъ козъ, и тако
произошли въ великую славу, что славные стали быть стрЂльцы, и прозвали
ихъ Козарами.

И какъ Греческій Императоръ, живучи въ ЦареградЂ, съ Туркомъ, а при
тогдашнемъ времени прозываемымъ Сарацыномъ, имЂлъ войну и нанималъ себЂ
охотного военного люду противъ Турковъ, то Его Величеству внушили, что
есть, де, такіе люди, что никакова звЂря не пропустятъ, и гдЂ будутъ
стрЂлять, то тутъ и попадутъ, а прозываются они Козары; жилище свое
имЂютъ по Бугъ рЂкЂ. И Его Величеству весьма оное понравилось, и послалъ
къ нимъ одного комисара съ денежною казною ; и какъ оной комисаръ
пріЂхалъ на Бугъ рЂку и нашелъ въ комышу оныхъ Козаръ и Атамана Семена,
то оному Атаману, Семену, объявилъ, что Его Величество соизволилъ
прислать къ нимъ денежную казну, и приказалъ объявить, чтобъ они своими
людьми поискъ чинили надъ онымъ непріятелемъ около Дунаю и прочихъ тута
мЂстъ. И оной Атаманъ, Семенъ, взявъ деньги, и со всЂми своими Козарами
пошелъ охотно, и пріЂхавши къ УкраинЂ, къ мЂстечкамъ ЛысянкЂ и
МедвЂдевкЂ и прочимъ тута имЂющимся городкамъ, и присовокупилъ еще себЂ
войска болЂе дву тысячь человЂкъ, и пошелъ къ Дунаю и прочимъ тута
имЂющимся мЂстамъ. И пришедщи туда надъ Туркомъ, презъ помощь Божію, въ
разныхъ мЂстахъ поискъ учинили, а особливо оные Козары дЂйствительно въ
военномъ случаЂ себя оказали, яко то отгнаніемъ у Турокъ табуновъ
лошадей и прочей скотины, такожъ и коммуникацію у Турокъ весьма отняли и
неукрЂпленные городки, яко то редуты, раззоряли и людей всЂхъ въ плЂнъ
взяли, а прочихъ и рубили. И по окончаніи оной баталіи Его Величество
своею милостію ихъ пожаловалъ и назвалъ ихъ Козаками, и писалъ объ нихъ
къ Королю Польскому, чтобъ ихъ за храбрую поступку подъ своею
протекціею имЂлъ и велЂлъ называть Козаками, а не Козарами. И тако оной
Семенъ, возвратясь и пріЂхалъ къ Королю Польскому и отъ него получилъ
себЂ похвалу и отпустилъ ево, а онъ, Семенъ, пріЂхатчи съ своими
Козаками, и сталъ жить на Очаковской сторонЂ, при рЂкЂ ДнЂпрЂ и,
особливымъ улусомъ, и послЂ оныхъ Казаковъ много пріумножилось. А Король
Польской Стефанъ Батура въ 1580 году, которой подъ видомъ наслЂдія
Россійскихъ Князей Кіевскаго, Черниговскаго и СЂверскаго, имЂлъ владЂніе
всею Украиною даже до самого Глухова, ревнуя на оныхъ Козаковъ,
приказалъ, чтобъ изо всей Малороссіи выбрано было десять тысячь Козаковъ
регулярныхъ, которые бъ къ порходу всегда были готовы и стрЂльбЂ
хорошей обучены, и наставя оть нихъ Гетмана по ихъ выбору». (Мышецкий
Семен. История о козаках запорожских, как оные из древних лет зачалися, и
откуда свое происхождение имеют, и в каком состоянии ныне находятся //
Чтения в императорском обществе истории и древностей российских при
Московском университете (ЧОИДР).- М., 1847.- № 6- litopys.org.ua/samovyd/sam11.htm)

По тексту видно, что некий Семен пришел в 948 году на устье реки Буг,
где его выбрали атаманом козаров. Затем атаман Семен с козарами оказал
услугу королю Польскому Баторию в 1580 году. За оказанную услугу король
Баторий переименовал козаров в казаков. Не мог атаман Семен жить 632
года, если считать от 948 до 1580 года. Но если 948 по «арабскому»
являлся 1548 по «европейскому» счислению, то атаман Семен в 1580 году
мог быть вполне у короля Стефана Батория и им быть обласканым. (о
переходе «арабского» счисления в «европейское» в XVI веке можно
прочесть И.Шумах. Calendars of Hansa (русский) - International
Historical-Analytical Almanac, Issue 1 published in October, 2007, - ihaal.com)

Пасхальное
Послание Председателя Архиерейского Синода РИПЦ Архиепископа Тихона
Омского и Сибирского


Пасха Христова, 2010 г.



 











Дорогие о Господе братья и сестры, вот и еще раз Господь сподобил нас
Своей неизреченной милости – мы снова встречаем светлое Воскресение
Христово. Каждый год радуешься этому празднику, каждый год ждешь его
вместе со всей Церковью, ибо этот Праздников Праздник является центром
всего круга годовых богослужений, главной и конечной целью Вочеловечения
Сына Божия. На память приходят впечатления от встречи Пасхи в прошлые
года и особенно вспоминается та Пасха, которая была в твоей жизни самой
первой – встреченной с верой и великой, необыкновенной радостью.

У каждого из нас сохранился в памяти наш первый Великий пост в жизни и
первая Пасха. Даже у тех, кто с детства в Церкви, кто с детства привык к
постам и праздникам, есть тот самый первый Пост, впервые проведенный с
осознанным благоговением и благочестием, и первая, встреченная с
необыкновенною радостью Пасха. Именно эта пасхальная радость, которая
тогда, когда мы ощутили её впервые, казалась небесной, превышающей всё
земное существование, согревает душу христианина на протяжении всей
жизни, является как бы залогом будущей райской радости. И как в центре
богослужебного года находится венчающая Великий пост Страстная седмица и
праздник Пасхи, так и в центре всей человеческой жизни и человеческого
мiровосприятия должна пребывать память о Крестной смерти и Воскресении
Спасителя. Память об этом будет краеугольным камнем нашего духовного
бытия, нашей жизни, на котором, как на крепком фундаменте, будет
возвышаться наша твердая вера в Бога. Память о смерти и Воскресении
Господа будет придавать осмысленность всей нашей жизни, будет нашим
руководителем в жизни, нашим помощником в решении сложных жизненных
вопросов, нашей опорой на пути к Богу.

Говорю это потому, что крестные страдания Спасителя раскрывают нам
самую суть законов бытия, указывают нам на то, как, каким образом нужно
воплощать в жизнь главные заповеди Божии – заповеди о любви к Богу и
ближним. Однажды Христос сказал, что в этих двух заповедях заключены весь
Закон и все пророки. Это отнюдь не значит, что исполняющий Закон
от «а» до «я» автоматически выполняет и эти Христовы заповеди. Как раз
наоборот. Иудеи – те самые книжники и фарисеи, которые распяли Христа,
выполняли закон со  скрупулезной точностью, но не стяжали любви и потому
явились распинателями своего Бога. Само распятие было совершено в
точном соответствии с законом, с соблюдением всех его предписаний. Но
это не уберегло иудеев от совершения небывалого преступления –
Богоубийства, которое явилось следствием их неумения любить.

Любовь превышает букву закона, повелевает иногда даже нарушить закон –
достаточно вспомнить, как вопреки всем законам и традициям иудеев
Христос исцелял страждущих в субботы. Господь показал нам, что Любовь
выше закона о субботе. На протяжении всей жизни Церкви эти два разных
начала – дух и буква, милость и жертва, любовь и справедливость,
икономия и акривия – то притягиваются, то
отталкиваются друг от друга, хотя и исходят из одного источника. Сегодня
я должен с горечью сказать, что в наше время все реже и реже во
взаимоотношениях среди верных Христу и Его Церкви берет верх любовь, всё
чаще мы поступаем, ревнуя не по разуму: «по канону», «по закону», «по
правилу» – и не решаемся ни на йоту отступить от канона ради любви. Даже
помыслить боимся о таком дерзновении, потому что нас сразу осудят за
это «ревнители» не по разуму.

Но вспомним, для чего приходил на землю Христос, чему учил? Разве Он
не пытался заставить иудеев посмотреть на закон иначе? Разве не было в
Его учении самым главным милостивое отношение к ближним и горячее,
сердечное чувство к Богу? Разве не в этом радость нашей жизни, радость
общения с Творцом, чтобы ощущать свободу своего выбора и от души, по
любви, а не по страху, служить Богу?

Иногда посмотришь на современное православие и задумаешься: чем
отличается оно от ветхозаветной религии времен пришествия Спасителя? Не
стало ли оно набором правил, обрядов и запретов? Не превратилось ли оно в
фарисейство? Не забыли ли мы того самого главного, о чем учил Христос?
Чем больше думаешь об этом, тем яснее понимаешь: всем нам нужно
меняться. Нужно еще раз с чистым сердцем перечитать Евангелие,
вспомнить, какой радостной и чистой была наша первая Пасха, сколько
надежд теплилось в нашем сердце – и пересмотреть свою жизнь. Задать себе
один простой вопрос: умею ли я любить людей, как учит Евангелие?
Научился ли этой любви за все годы, проведенные мною в Церкви? Соблюдая
все каноны и обряды, соблюл ли я две главные заповеди Божии?

Будем помнить, что пребывая в любви, мы тем самым пребудем в Боге (1
Иоан. IV, 16), что Любовь – есть сила, которая, усваиваясь нами, при
обращении в мiре, в то же время сохранит нас от всего мiрского, с нею мы
будем далеки от зависти, превозношения, гордости, бесчинства,
раздражения, неправды, злорадства и недоверия (1 Кор. XIII, 5-7). С
любовью не страшны искушения, её больше всего трепещет диавол, ее выше
всего похваляет Христос.

В любви есть и великая мудрость. Только мудрость может превысить
закон, иногда даже нарушить его, не совершив при этом греха. Этой
мудрости и учил Христос, ибо она лежит в центре божественного Промысла, в
ней – главный закон бытия.

Будем же готовить свои сердца и души для принятия Воскресшего Христа
очищением от греха, и будем стремиться к стяжанию этой евангельской
любви, её положим во главу угла, и тогда наша жизнь наполнится
радостью, которую несет в себе любовь. Именно она переполняла Христа во
время Тайной вечери, на Его крестном пути и во время крестных мучений.
Ради неё Он подъял этот подвиг, ради нее был распят и – 



 





 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Дополнительно по данному разделу:

---

Крестный
путь Митрополита Виталия
Соборное
служение Преосвященных Русской Истинно-Православной Церкви
Диаконская
хиротония
Зимняя
сессия Епархиального пастырского училища
Соборное
сослужение Преосвященных Русской Истинно-Православной Церкви в день
Всех Святых 9 июня/22 июня 2003 г.
Летняя
учебная сессия Епархиального Пастырского Училища
Визит
в Одесскую митрополию МП архиереев РПЦЗ(Л)
Великий
пост в Леснинском монастыре Пресвятой Богородицы
Объединение
зарубежной церкви Матрополита Лавра с Московской сергианской
патриархией
Об
официальном визите делегации РПЦЗ(л) в МП

---

Назад | Начало | Наверх
Главная страница
| О
задачах издания
| Хроника
церковной жизни
| Официальные
документы
| Освященный
Собор РИПЦ
| Совещание
архиереев, клира и мирян РИПЦ
| Проповеди,
статьи
| История
Церкви
| О
Катакомбной Церкви
| Православное
богословие
| Православное
богослужение
| Православная
педагогика
| Православие
и наука
| Православная
культура, литература
| Истинное
Православие и апостасия
| Истинное
Православие и сергианство
| Истинное
Православие и экуменизм
| Апостасия
РПЦЗ
| Расколы,
секты
| Жития
подвижников благочестия
| Православная
миссия
| Пастырское
училище
| Адреса
Епархий
| Фотогалерея
| Проповеди-аудио


Хроника церковной жизни 
Пасхальное
Послание Председателя Архиерейского Синода РИПЦ Архиепископа Тихона
Омского и Сибирского


Пасхальное
Послание Преосвященного Епископа Стефана Трентонского и
Северо-Американского верным чадам Северо-Американской Епархии


Поездка
в Кестонский архив религиозных преследований в СССР


Великий
пост в Леснинском монастыре Пресвятой Богородицы


Рождественская
поездка в Барселону


Традиционный
Рождественский базар Леснинского монастыря


Рождество
Христово в кафедральном соборе св. прав. Иоанна Кронштадтского г.
Одессы


Все
сообщения >>>


О Катакомбной Церкви 
Мнение:
Антикатакомбная идеология МП как продолжение советской тактики по
борьбе с ИПЦ и РПЦЗ


Краткая
история Русской Истинно-Православной Церкви: 1927-2007 гг.


Исповедник
Церкви Катакомбной иеромонах Александр (Орлов) Омский


Кубанские
Исповедники Церкви Катакомбной отец Алексей (Козяев, +1968) и отец
Пимен (Завада, +1962)


Архив:
Празднование 1000-летия Крещения Руси в Катакомбной Церкви


Ищущим
Мать. Очерки о Катакомбной Церкви.


Архивные
документы о восстановлении Архиерейским Собором РПЦЗ 1981 года
канонической иерархии и церковного управления в Русской
Истинно-Православной Церкви


Все
сообщения >>>

К ВОПРОСУ ОБ ЭТНОИДЕНТИФИКАЦИИ РАННИХ КАБАРДИНЦЕВ И
КАЗАЧЬИХ
ПОСЕЛЕНЦЕВ В БАССЕЙНЕ ТЕРЕКА (ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)



 

Сам этот вопрос крайне своевременно

поставлен на обсуждение С.Д.Шаовой (см. тезисы ее доклада на 3-ей
международной
Кубанско-Терской конференции «Из истории и культуры линейного казачества

Северного Кавказа».- Армавир.- 2002, с.17-18). Он особенно актуален в
свете
глубокого недавнего исследования Н.Н.Великой истории и этнографии
терских
казаков (см.: «Казаки Восточного Предкавказья в 18-19 вв.».-
Ростов-на-Дону.-
2001). В последнем, в частности, справедливо обращается внимание на то,
что «во
второй половине 16 в. (к этому времени относятся первые упоминания
письменных
источников о казаках в Притеречье) эта территория не пустовала, а с той
или иной
степенью полноты была заселена горскими народами» (с.41). Среди них
весьма
значительную роль играли кабардинцы, контролировавшие тот самый широкий
предгорно-плоскостной ареал (регион) в бассейне Терека, в котором
«немногочисленные ранние казачьи социоры» вели подвижный образ жизни
(Н.Н.Великая),
приобретая наименование и обличье «гребенских казаков» (см.: Виноградов
В.Б. «Гребенские»
казаки и «чеченская» плоскость / / На стыке гор и равнин: проблемы
взаимовоздействия. – Армавир.- 2000, с.7-11).

Права Н.Н.Великая и в своем
утверждении,
что «конец 15 в. – такова глубина исторической памяти гребенцев», а
сделанные ею
обобщения и открытия в области установления элементов «северной Руси» в
культуре
гребенского казачества отнюдь не аннулируют необходимость должного
осознания
того, что «достаточно компактные группы русских оказывались на Тереке не

одновременно и различными путями» (Виноградов В.Б., Нарожный Е.И. О
ранних
этапах формирования терско- гребенского казачества / / Кзачество как
фактор
исторического развития России.- СПб.- 1999, с.73-75).

В таковом контексте не теряет своей

жизненности и южнорусская версия появления части раннего
восточнославянского
населения на Тереке, причем она не должна сегодня ограничиваться лишь
«рязанским
аспектом» и вектором. Прочую основу для нее составляют накопленные ныне
знания
об определенной общности генезиса и исторических судеб адыгов и
обитателей южных
окраин формирующейся Руси (Северного Причерноморья) вплоть до конца 15
в.

Современную науку не удовлетворяет
удревнение времени расселения восточных адыгов-кабардинцев в бассейне
Терека до
13-14 вв., ставшее хрестоматийным (см.: История народов Северного
Кавказа с
древнейших времен до конца 18 века. – Москва.- 1988, с.193-205). Все
больше
аргументов мобилизуется для доказательства того, что прав был в своем
прозрении
В.Н.Кудашев, утверждая: «Кабардинцы заняли места, где живут и в
настоящее время,
не раньше конца 15 или начала 16 в.» (Исторические сведения о
кабардинском
народе / Издатель В.Кудашев.- Киев.- 1913, с.5-110). Этот вывод вполне
согласуется с теми доводами и наблюдениями В.А.Потто, В.Ф.Горленко,
Б.Мальбахова,
А.Эльмесова и др., которые лежат в основе уверенной констатации: «Период
13-14
вв. характеризуется массовой миграцией черкесов в регион среднего
Поднепровья
(Запорожья), получивший в связи с этим наименование Черкасии» (Хотко
С.Х.Генуя и
Черкесия: политическое и культурное взаимодействие в 13-15 вв. / /
Сборник
Русского исторического общества. Т.4. (152).- Москва.- 2002, с.195). Не
надо
лишь исключать из этого ареала пребывания будущих кабардинцев и
«рязанских
пределов» в бассейне р.Дон – давно уже обоснованного места «встречи»
будущих
кабардинцев и складывавшихся там групп казачества (см.: Дулимов Е.И.,
Цечоев
В.К. Славяне средневекового Дона (к вопросу о предпосылках формирования
казачьей
государственности). – Ростов-на-Дону.- 2001, с.250-276).

Для плодотворного синтеза обеих
точек
зрения небесполезно обращение к малоизвестным и вполне самостоятельным
по своим
источникам произведениям начала 19 в., пытающимся освещать корни и
генезис
гребенского казачества (см., например: Виноградов В.Б. «Гребенский
казак»
А.Шидловского в контексте архивных и фольклорных данных / / Дикаревские
чтения
(6). – Краснодар. – 2000, с.49-52).


Предлагаемая историографическая панорама, концентрирующая внимание на
задачах
разработки проблемы общности исторических судеб прямых предтечей
кабардинцев и
гребенцов в 13-15 вв. и совместного их появления в Пятигорье и бассейне
р.Терек
на рубеже 15-16 вв., позволяет глубже исследовать и понять ту
сложившуюся тогда
этноидентификацию («черкесы» = «казаки»), которая до сих пор не получила
своего
«специального и непредвзятого осмысления» (С.Д.Шаова), весьма
существенного для
объективной реконструкции самых ранних этапов крайне сложного процесса
генезиса
терского и иного другого северокавказского казачества.

 

Казачий вопрос сегодня

Август 23, 2009 in Аналитика,
Казаки,
ПУБЛИЦИСТИКА | Tags: казаки, казачество, дон,
медиаментальность, аналитика | by gaponov







Казачий
вопрос сегодня


Чтобы иметь максимально достоверное представление о современном
положении коренного населения Донского края (Ростовская и Волгоградская
область), необходимо учитывать всю полноту политических и
социально-культурных противоречий последнего времени. От усиления
разрыва между реальностью и информационной картинкой официальных СМИ
возникает ощущение «дежа вю», – нечто подобное происходило накануне
распада СССР. Телевизионные доклады об антикризисных достижениях на фоне
умирающего социума вместо умиротворения порождают в сознании зрителя
ощущение близкого финала. Ложное представление власти о том, что
«оцифрованный совдеп», поданный в духе телевизионного шоу, позволит на
новом уровне контролировать «состояние умов» – терпит фиаско.

Но вместе с тем, важно отметить, что в общественном сознании нет
единых и четких протестных ориентиров. Термин «пост-советская эклектика»
хорошо подходит для обозначения всей глубины социальной фрагментации,
которая в условиях столь агрессивной внутренней информационной политики,
производит особую форму медиаментальности. Эта форма разрушительна для
формирования любого протестного единства. Но главная опасность в том,
что она – разрушает личность и вытесняет из внутреннего мира человека
простые и незыблемые ценности, такие как любовь, дружба, солидарность и
сострадание, наполняя пустоту фантомами и призраками внешних и
внутренних врагов, страхом перед истиной и религиозным поклонением злу.
Сталин, как имя России, Сталин на православных иконах – это уже не
смешно. Такое деструктивное мышление всегда будет благодатной почвой для
государства, которое, утратив свою естественную функцию инструмента
реализации закона в социуме, стало механизмом тотального беззакония.
Внутри подобной системы любое проявление гражданского, национального или
религиозного самосознания всегда будет восприниматься как потенциальная
угроза. Поэтому не удивительно, что попытка дистанцироваться от
влияния данной ментальности наиболее ярко проявляется в той среде, где
традиционные духовные приоритеты не потеряли своей актуальности.

С точки зрения национального и международного права современное
российское государство возникло 7 ноября (25 октября по старому стилю)
1917 года, и никак не раньше. Важно понимать, что Российская Федерация,
объявив себя правоприемницей СССР, унаследовала не только собственность,
средства добычи и транзита энергоресурсов, но так же всю полноту
ответственности за чудовищные преступления против народов ее населяющих.
Донские казаки были первыми среди народов бывшей Российской Империи,
кто противопоставил большевизму свои традиции верности идеалам
христианства и свободы, оказывая ему организованное вооруженное
сопротивление. В мае 1918 года Народное Собрание (Круг Спасения Дона)
избрало на пост Донского атамана казачьего генерала П.Н.Краснова и
одобрило проект Основных Законов, первый пункт которых подтверждал
независимость Донской республики. Казаки,следуя вековым принципам
традиционного самоуправления (аналогичным выборной системе швейцарских
кантонов), сумели, фактически, воссоздать свою независимость
«допетровского периода». В 1920 году Донская республики пала под ударами
Красной армии. Часть казаков иммигрировало, в том числе члены Донского
Правительства, хотя акта капитуляции подписано не было. Казаки, которые
остались на своей исторической родине, подверглись беспрецедентному по
своим масштабам геноциду со стороны большевистской России. Не случайно
Председатель Революционного военного совета РСФСР Л.Д.Троцкий в одной из
своих директив отметил: «Казаки – единственная сила способная к
самоорганизации. Подлежат уничтожению». Степень жестокости с которой
осуществлялся геноцид хорошо передают воспоминания пожилого казака: «Я
был мальчиком, когда в станице Усть-Медведицкой красные на моих глазах
зарубили отца, изнасиловали обеих сестер, а потом повесили. Я прятался в
камышах, а красные искали меня по всей станице: «Щенка тоже надо
убить!» Я бежал, бродяжничал и попал в детский дом». В конце этого
небольшого исторического экскурса важно отметить, что казаки фигурируют в
знаменитом «Законе о порабощенных народах» (Public Law 86-90), который
был единогласно принят Конгрессом США и утвержден Президентом
Д.Д.Эйзенхауером в 1959 году. Казаки так же описаны в Энциклопедии
Американских этнических групп Гарвардского Университета (Harvard
Encyclopedia of American Ethnic Groups 1981 p. 245-246).

В настоящий момент, наблюдая и анализируя общие тенденции возрождения
казачьего населения Дона, важно, на мой взгляд понимать, что несмотря на
попытки современного российского руководства скрыть, оспорить или
принизить масштаб преступных деяний Советского режима в отношении
казаков, а так же попытки власти контролировать или интерпретировать
этот процесс возрождения («Закон о государственной службе российского
казачества» 2005 года), – основание для новой казачьей реконкисты есть. И
это основание заложено чистой не ангажированной «инициативой снизу».
Конечно это пока не носит массовый характер, положение этой инициативы
еще очень шаткое и неопределенное. Но учитывая уровень исторического
прессинга и степень информационного давления в современный период ― это,
все таки, подлинное чудо. Любой критик данной позиции, не без
оснований, постарается обратить внимание на ту «мерзость запустения»,
которую зачастую можно видеть «в глубинке», на бедственное, зачастую,
положение жителей станиц, отсутствие постоянной работы и главенство
«госреестра» (ВВД В.П.Водолацкого) на местах. Это все так. Но я не
случайно начал материал с осмысления ментальных и психологических
противоречий в обществе. И поэтому в защиту реальности предпосылок для
реконкисты есть смысл привести два важнейших довода. Первый заключается в
том, что за последние два-три года именно вопросы национальной и
культурной самоидентификации, вопросы переосмысления истории и
критический взгляд на любые «официальные» версии стали главным предметом
нового внутриказачьего политического дискурса, практически вытеснив из
этой среды вопросы связанные с госслужбой. Более того, в этот процесс
уже активно включились жители больших городов. Это стало возможным
прежде всего благодаря появлению в казачьей среде сравнительно молодой
интеллектуальной и управленческой элиты. Второй довод, суммируя мнения
юртовых и станичных атаманов, рядовых казаков и членов их семей,
позволяет сделать вывод о том, что приверженность «госреестру» в большей
степени продиктована относительной способностью последнего решать, хоть
и в малой степени, насущные хозяйственные вопросы, что немаловажно для
жителей села. В этом смысле, именно финансово-техническая часть
реестра, а вовсе не «Отдел идеологии» является для них более
предпочтительной. Возможно, что именно этот факт позволяет объяснить
несогласие значительной части казаков внутри «реестра» идти на поводу
различных маргинальных групп «автономистов» и авантюристов, при всей
видимой привлекательности их призывов. Этот факт так же обусловлен, в
большей степени, отсутствием на Дону полноценного легитимного
политического актора, имеющего законное правоприемство от тех кто был
всенародно избран в 1918 году.

Следующим аспектом, так же немаловажным в контексте современного
прочтения казачьего вопроса, важно выделить лояльность региональной
власти по отношению к центру.

Какой в действительности является эта лояльность – реальной или
эфемерной? Житель одного из хуторов, реальный труженик на
сельхозпроизводстве, так определил свою лояльность: «Мне Путин деньги
платит» (имеется ввиду зарплату). В одной из станиц мне довелось
общаться с молодой особой, которая являлась руководителем местного
отделения организации «Молодая гвардия Единой России». В неформальной
обстановке, после 50 грамм хорошего коньяка, она говорила весьма
крамольные вещи, и даже позволяла себе непристойные шутки в адрес
Путина. Будет ли она рисковать всем своим достоянием, если партия власти
это от нее потребует? Очень сомнительно. Архаическая полу-бандитская
схема постановки человека в зависимость от дотаций, есть просто
банальная покупка верности. И этот прием равносилен и по отношении к
хуторскому труженику и к любой региональной элите (особенно на Северном
Кавказе). Но напрашивается вопрос: «Что будет, если рука дающего вместо
дотаций, в один прекрасный момент покажет фигу? Где будет эта
лояльность?». Подобное построение «вертикали власти» не есть ли «колосс
на глиняных ногах»? И возможно ли центру всегда и безболезненно
перепоручать репрессивную функцию региону, если есть потенциальная
опасность того, что часть «стволов» может заклинить в самый
ответственный момент?

Что касается вообще репрессивной практики со стороны власти, то она,
как и раньше, все так же нуждается в том, чтобы каждый раз, чрезвычайным
образом иметь право на применение силы в обход закона. В условиях,
когда избирательность закона давно уже стала нормой, которая утверждает
или укрепляет легитимность власти, – эта избирательность так или иначе
нуждается в общественной поддержке. Важно, чтобы не закон утверждал
виновность или невиновность субъекта права, а толпа, кричащая: «Распни
его!». А для толпы, «по сценарию» всегда нужны злодеи как авторы
неоправданного насилия, что позволяет ей (не без помощи власти)
требовать для себя защиты и немедленного вмешательства если затронута
ее безопасность. И тогда вопрос законности тех или иных обвинений,
вопрос действительной виновности тех или иных субъектов права
автоматически сводится на нет (вспомните показательные процессы 37-го).
Для этого власть при помощи подконтрольных масс-медиа нуждается в
постановках, выполненных зачастую в духе римского театра, – не с красной
краской, а настоящей кровью.

Хорошо высказался об этом донской казак-предприниматель В.П.Мелихов:
«Какова власть – такие созданы права для индивидуума, так они и
охраняются (подчеркиваю, охраняются, а не декларируются), таковы же и
ограничения для того, чтобы все в обществе (подчеркиваю, все: от первого
лица государства до бомжа) имели законом установленную грань поведения.
Данная власть не зависит от того, кто является главой государства –
Петров, Иванов, Сидоров – эти лица способствуют либо процветанию нации,
либо ее загниванию в экономической и общественной жизни, но не в
правовой. Право действует в данном случае субъективно, не зависимо от
этих личностей. Это правильно для всех систем, кроме большевизма.
Большевизм живет по понятиям целесообразности применения лжи, в той или
иной обстановке. Здесь декларируется все, что хотят услышать и
руководствуются тем, что нужно для достижения своей цели». В.П.Мелихов
на свои собственные средства, на своей частной территории построил
мемориал «Донские казаки в борьбе с большевиками», который сразу же стал
объектом подобной внеправовой агрессии. Вот почему возрождение казачьих
традиций самоуправления и демократии, которое протекает не по лекалам
власти всегда будут связывать с привычным для российской и мировой
общественности символом зла – «фашизмом», при условии, конечно, наличия
только громкой медиа-риторики, но вовсе не права. Именно по этой причине
современная российская власть никогда не признает большевизм и
сталинизм преступлением, какие бы авторитетные международные организации
к этому ни призывали, будь то ОБСЕ, ПАСЕ или ООН. Потому, что ей важно
понимать саму сущность власти так, как понимал ее Нерон.

Но все таки, при огромном уважении к создателям мемориала «Казаки в
борьбе с большевиками», не он определяет будущее казачьего народа.
Пропуск в будущее, путь из небытия к свободе, в большей степени
определяют казачьи образовательные программы и инициативы. Я не имею
ввиду оформленные сверху имитации кадетских корпусов, где под чутким
контролем силовиков, готовят пушечное мясо для кавказских авантюр
«Газпрома».

Имеется в виду появление казачьих школ. Такие национально и культурно
ориентированные учебные заведения уже ни один год действуют как на
территории Ростовской области, так и на Верхнем Дону. Были так же
попытки добиться для этих учреждений общеобразовательного статуса. И это
все стало возможно благодаря личному энтузиазму отдельных казаков. Это
так же чистая инициатива снизу. Детям и подросткам не только преподают
основы казачьего мироощущения, они на практике осваивают принципы
традиционного самоуправления. Из своей среды они демократическим
голосованием выбирают атаманов, которых наделяют властью и
ответственностью. И это у них получается намного лучше чем у взрослых.
Это означает вкладывать силы и средства в «умы» подрастающего поколения.
Это означает , что через каких-нибудь десять лет самые младшие из них
будут поступать в высшие учебные заведения, а старшие уже могут их
закончить и, вливаясь во взрослую жизнь, будут, в отличие от потерянного
пост-советского поколения, ценить свободу так как оценили ее их предки,
которые в 1918 году принесли себя в жертву, выступив как «удерживающий»
для всего мира на пути расползания тоталитаризма, жестокости и
беззакония. Не есть ли это «воскресение из мертвых» целого народа?
Американской, да всей западной общественности важно понять, что казаки
не добиваются какой-либо финансовой или гуманитарной помощи, – для них, а
в большей степени для тех маленьких казачат, которые сидят сегодня за
партами своих самодеятельных школ, гораздо важнее добиться международных
правовых гарантий того, что они снова не станут жертвами злодеяний при
полном молчании международного сообщества, как в 20-х и 30-х годах на
Дону или во время гуманитарной катастрофы в Лиенце. Ведь реплики типа
«задушить в зародыше» или «бить казачью фашистскую гадину» все чаще
звучат в современном российском информационном пространстве, что рождает
весьма тревожные чувства.

Безусловно, в современной России есть некое подобие оппозиции.
Самоотверженность некоторых участников акций «несогласных» не может не
вызывать сочувствия. С критикой власти со стороны лидеров ОГФ
(Объединенный Гражданский Фронт) и Национальной Ассамблеи трудно
спорить. Но к большому сожалению ни в одном документе этих организаций,
ни в одной из реплик или интервью, нет даже упоминания о проблемах
казачьего народа, который в XX веке заплатил слишком большую цену, что
бы о нем молчали.

О казачьей национальной гордости


Нас призывают жить сытно и
комфортно, но никто не призывает нас жить вольно и свободно.


Каждый народ в своей борьбе за существование переживает удары судьбы,
спады и подъемы, одерживает победы и несет поражения. Это – неизбежные
факторы существования любого живого организма.
Состояние
загнанности, беспросветности, безвыходности и деморализо-ванности
настигают народ именно в периоды духовного и физического упадка. Причины
этих состояний давно изучены, но лекарство, выход из стагнации каждый
народ находит самостоятельно. Казачий народ в XXI веке ощущает на себе
именно эти последствия деструктивных процессов. Его лучшие представители
ищут выход из тупика забвения, не примиряются с той судьбой, которую
нам уготавливают окружающие нас соседи. «Сладкая смерть» – ¬¬ так мы
называем тот геноцид против казачьего народа, который ведется сейчас
против нас. Эта технология заключается всего лишь в создании
государством условий, при котором немногочисленный народ не получает
возможности для национально-культурного, экономического и, в конце
концов, – количественно-качественного роста. Дополняют и обеспечивают на
практике уничтожение казачьего народа все этносы и народы, которым по
внутренней политике отношений государство дает «зеленый свет». То есть,
политический режим дает свое одобрение на захват этими народами лакомых
финансовых, экономических ниш, закрывает глаза на их
национально-шовинистические выходки. «Разделяй и властвуй» – такой метод
во все времена используют империи там, где колониальные народы пытаются
встать на путь самоопределения, вернуть себе свое имя, а с ним и земли,
обильно политые кровью предков.
Но кроме этих внешних факторов мы
наблюдаем в нашем народе и бациллы болезни, которая сама по себе может
быстрее расправиться с нашим национальным организмом, чем кто бы то ни
было. Утрата национальной гордости, этнического родства, деформация
мировоззрения, страх конфронтации с источниками опасностей и фобии.

Казачья нация, должна преодолеть страх будущего, каким бы оно для нас
не было, преодолеть боязнь выйти на арену политической и экономической
борьбы в полный рост сейчас, потому как шансы в будущем осуществить
национальный реванш с каждым годом будут сокращаться. И этот страх
будущего каждый из нас должен преодолеть самостоятельно, не виня в нем
никого кроме как самих себя. Сплочённая казачья нация, представляющая
собой монолит, четко представляющая свои национальные интересы и
намеренная оберегать их всеми способами, будет жизнеспособной и
достойной победы.
Путь героев это – не масштабное национальное
харакири, о каком мечтают многие наши недруги. Это не национальное
восстание последних, не акт отчаяния. Не дождутся! Народ казачий не
станет платить налог кровью как чеченцы, за то, чтобы спустя время
пришла третья сторона, та самая мудрая обезьяна и разогнала остатки
этнической роскоши прилепившейся к захваченной собственности. Борьба
казачьего народа здесь и сейчас в XXI веке это – долговременный упорный и
последовательный труд по восстановлению этнических связей, Родов,
борьба за души и умы соплеменников.



Что такое казачий национализм и как с ним
бороться

«Нация не определяется границами, не
определяется языком, не определяется политическими институтами, она
определяется только национальной солидарностью. Нация, как человек,
который может быть насколько угодно умным и развитым, однако, если он
лишен простых инстинктов удовлетворять голод, жажду, реагировать на крик
«Наших бьют!»- он погибнет».
«Война в толпе», Дмитро
Корчинский

Если вы не знаете что такое казачий национализм,
или вам казалось, что все уже о нем знаете, то разочарую, это совсем не
то, чем нас пичкали вчера. Когда задают вопрос – что такое быть казаком
или казачкой, то ответ напрашивается сам собой – быть националистом,
националисткой.
Если вы находитесь в застолье, слушайте песни
своего народа, наслаждаетесь смыслом и звучанием песен: кубанских,
терских, оренбургских, донских, яицких, увы, вы – уже националисты.

Когда Вы едете в автомобиле, забудьте про Радио на 7 ветрах, «Русское
радио», поставьте диск ансамблей «Братины», казачий фольклор по своему
вкусу, пусть Ваша душа привыкает к наслаждению национальной культурой, к
национальным ритмам. Передвигаясь по территории Казачьего Присуда
(Дона, Кубани, Терека), погромче включайте национальную музыку. Этим вы
лишний раз напомните «инородцам» о том, что хозяин земель уже на пути к
возвращению.
Если Вы находитесь дома, то вместо просиживания перед
голубым экраном, сливающим на головы россиян информационный мусор –
возьмите «Древнюю историю казачества» Е.Савельева, томик Костомарова,
«Историю казачества» Ригельмана или книгу какого-нибудь немецкого
классика антрополога или философа. Германцы понимали толк в Духе,
Величии, достоинстве человеческой сущности, они достойные учителя. Не
нравятся «тяжелые» германцы, обратите свой взор на философов и историков
Эллады и Рима. Эллины и римляне больше нас с вами понимали в вопросах
жизни и смерти, смысле существования человека на Земле.
Если к Вам
случайно обратился московит или сипа, вид и культура которого не внушают
уважения, на его вопрос будь вы на Дону или Кубани – как пройти на
улицу Цветочную, покажите ему направление на Старый Арбат. Нас не любят в
России, мы и не требуем любви чужаков, над казаками смеются все кому не
лень на казачьих землях, отвечаем презрением и безразличием к чужакам
повсеместно.
Если вы сотрудник милиции стоящий на трассе
Ростов-Краснодар, не обижайте сипу Центральной России, проявите к гостям
должное участие и заботу, в конце концов, внимание, остановите их
машину и озаботьтесь максимальному соответствию тех. норм его
автомобиля. Наши гости должны знать, что на Кубани и Дону служители
правопорядка не дадут им шанса попасть в ДТП путем бдительного
наблюдения и проявлением заботы.
Если чувствуете приближение зимы, а
с ней и южных холодов, смело заказывайте «кубанки» (кубанский войсковой
цвет, терский, по выбору) и «казакийки» (черный, серый верх,
общенациональный казачий головной убор), хорошее качество работы и
доступные цены для своих – порадуют ваши души. Казакийка, бешмет,
чекмень, чирики, шаровары – это не вызов чужакам и не стремление
выделиться, всего лишь дань традициям.
Если вы молодой представитель
казачьей национальности ¬¬- стремитесь найти себе достойного человека
из среды своего народа, своей культуры, равного вам по социальному,
интеллектуальному и духовному уровню, то вы опять таки националисты.

Если вы справляете свадьбы в соответствии с национальными традициями в
национальных костюмах и по национальным обрядам, вы уже – националисты.
Ну а если вы на наших национальных свадьбах в автомобили «вплетаете»
ленточки, символизирующие наш общенациональный казачий флаг, или, не дай
Бог, не опасаясь, цепляете его к автомобилю – вы, о ужас, казаки-
националисты.
Если, будучи на землях Казачьего Присуда вам кажется,
что вы дышите воздухом свободы, значит, вы неизлечимо заражены казачьим
национализмом и вам срочно и неизбежно требуется обратиться к нормальным
людям без Рода и племени не обремененными разными предрассудками и
невежеством. Эти товарищи в своем многообразии вас снова вернут в стойло
с мычащими животными, называющими себя общечеловеками, гражданами Мира и
космополитами. Если Москва – Третий Рим, то мы голос пробудившихся
готов. В отличие от цивилизованных готских орд, удостоивших своим
вниманием зажравшийся варварский Рим, «неоготам» нашего времени надо
сделать только одно важное Дело – показать сипанским варварам свою
высокую культуру и воплотить ее на отдельно взятых землях нашего
отечества – Казачьего Присуда! Никогда не смущайтесь своей
малочисленности. Сегодня вы видите прилив на нашей земле иногороднего
сброда, завтра ситуация будет диаметрально противоположной.
Последовательное поступательное движение тысяч представителей казачьей
нации к одной Цели явит Вам чудо созданное Вашими же делами.
Если
Вас обманул, подставил, предал соплеменник, не разочаровывайтесь в своем
народе. Улыбнитесь тому, что именно Вам, а не кому-то другому
представился случай наказать выказака. Не прощайте никому предательства и
измены, тем паче мстите тем, кто предал национальные интересы. Не
можете отомстить сейчас и своими силами, отложите возмездие на более
удобный момент. Без срока давности, без скидок и смягчения. Помните,
предавший вас, предавший нацию, с удовольствием будет продолжать это
делать и в последствии. Не опасайтесь быть жестким, опасайтесь быть
жестоким. Не сведение счетов, а справедливое возмездие, вот – казачий
Закон!
Если где бы то ни было, вы увидели человека (мужчину или
женщину) с казачьими чертами лица, узнали в его фамилии казачью - не
постесняйтесь пообщаться с данным человеком на предмет их национальной
принадлежности, привыкайте думать о СВОИХ всегда, жить национальными
интересами нации с момента своего пробуждения и до момента погружения
Вашего сознания в сон.
Все это и есть казачий национализм в
действии.
Если Вам кажется, что Ваше проявление национализма слишком
тихое, неактивное, боритесь с таким пассивным национализмом более
динамичным и ярким его аналогом, разумейте, что Вы еще способны сделать
для своей нации сегодня, здесь и сейчас!


Любовь, ненависть, страх, месть

То,
что испытывает каждый человек по отдельности, оттенки чувств или их
полный прилив, переживает и нация в целом. Особенно это связано с
историческими событиями, которые касались массово нации как живого
организма. Переселение казаков на чужбину, восстания и последующий за
ним геноцид, стирание станиц с лица земли (например, станица
Зимовейская, породившая двух национальных героев С. Разина и Е
Пугачева), массовое выселение и затопление станиц (пример создания
Советской властью Цимлянского водохранилища), оккупация казачьих земель,
уничтожение основ демократии и самоуправления, введение марионеточного
режима (института Реестра и наказного атаманства). Список можно
продолжать до бесконечности, многие наши соплеменники возможно просто не
знают деталей, но открытие каждой новой страницы истории уничтожения
казачьей нации порождают самую разнообразную гамму чувств. Вы не
испытаете чувства ненависти и желания мести, если не любили и не любите
свой народ, в Вас не шелохнется ни одна струна Души. Человек, не любящий
свой народ, будет видеть мертвые точки, мертвые буквы, мертвые цифры.
За чернилами нет миллионов убитых и закопанных в землю, нет
неотомщенных, нет не родившихся. Не ждите прощения от своих врагов,
заносящих над вами топор судьбы в будущем, если вы готовы сегодня не
поднять его над убийцей вашего народа. Каждый наш поступок имеет свои
последствия. В борьбе наций, коллективная реакция на события отражает не
только состояние народа, но и закладывает на сотни лет его судьбу.
Любовь обязывает ко многому, помните об этом. Не берите на себя тех
обязательств, которые не способны исполнить. Не называйте себя именем
тех, кого вы уже выбросили на помойку своей памяти.
За любовью
всегда стоит страх. Страх потерять навсегда. Ассимиляция, отрицание
своих корней и есть победа страха над любовью, складывание с себя
ответственности возмездия есть бегство от кошмаров, которых вы
оставляете для других, уже бывших ваших соплеменников, ибо кто-то все
равно должен платить по счетам. Но помните, бегство не способ уйти от
долгов.




Реестр. Список Шиндлера

О
том, как проходят съезды, сходы и парады Реестра все уже наслышаны и
знают. Система советского воспитания, так называемой «совковости» и по
сей день доминирует в поколениях выросших при «том» режиме. Это наследие
оставляет отчетливый отпечаток на суть Сходов, Съездов и празднеств,
устраиваемых современным казачеством.
Очковтирательство, показуха и
бутафория стали синонимом казачества, ряженого казачества, не имеющего
отношения особенно в своей управленческой верхушке к казачьему народу.
Пусть не обижаются на меня рядовые казаки реестровых организаций, да
собственно и обид быть не может, потому что все в нашей среде знают, что
голоса простых казаков в выборах атаманов разного уровня не говоря о
наиглавнейшем – не имеют абсолютно никакого веса. Водолацкий сидит на
своем кресле уже как генсек, бессменно и прочно. Демократия по
Водолацкому это полностью управляемая система не смеющих возразить людей
именующих себя казаками. Бондарев в Терском Войске не только сам с
приближенными себя переизбрал, но и увеличил срок своего правления с
трех до пяти лет.
А все почему, братья терцы, кубанцы, донцы, так
происходит? А потому что молчите, забыли про наше национальное
самоуправление, смирились с «казачьим» КПСС. Но, был бы почин, как
говорится…

Простые казаки, находящиеся в низовых «структурах»
Реестра не в курсе о том, что происходит на верхах. До них информация, а
также национальная волна казачьего пробуждения докатывается в последнюю
очередь. С них спросу никакого. Другое дело, что кроме Реестра, казакам
(молодежи, недавно себя само осознавшим по национальности) идти некуда,
как в эту чернуху. А там система такова, что атаманы, начиная с юртовых
- своего голоса не имеют. Выступление против политики Водолацкого
воспринимается, как личный «наезд» на его персону, все чиновничье
управление Реестра. В связи с эти никакой свободы слова, обсуждения и
поднятия тем связанных с изменение политики «Войска» невозможны. С
другой стороны, казачьих политических движений, сильных этнических общин
пока, увы, нет. А значит, не может быть и никакой поляризации сил,
здоровой национально ориентированной с одной стороны и чиновничье -
антиказачьей с другой. ЦКВ, РКВ такие же антиказачьи структуры как ВВД,
ККВ. За ними нет реальной казачьей власти на местах. Ведь вменяемые
казаки понимают, что Всевеликое Войско Донское времен атамана П.Н.
Краснова это действительно административно-территориальная единица, а не
марионеточное ряженое образование. Как говорится: почувствуйте разницу!
Так
что «казачье возрождение» от постсоветской номенклатуры это
виртуальная «Матрица», осталось только пробудиться.
То есть что имеет
сегодня «пробудившийся»от национального забвения казак? Перед его лицом
широкий выбор реестровых и общественных организаций, каких-то ООО
Всевеликое Войско Донское (кубанское, терское, галактическое), куда ему
собственно и придется вступать. Других организаций казачьих этнических
или общин наши соплеменники не видят. Итак, этнические казаки разных
возрастов входят в эти «ловушки» наблюдают, что никому национальные
проблемы казаков не нужны, верхушка Реестра и Общественников являются
распильщиками денег добытого или у государства или за работу
надсмотрщиками, и уходят. Куда? В никуда. Разочаровываются. В основном в
«ловушках» остаются иногоРОДние, которые крутят усы, мусолят лампасы и
поправляют черкесски сползающие на парадах. ЦКВ, РКВ - типичный
кацапский интернационал. Есть еще осетинский, ингушский и чеченские
интернационалы под названием – казачий. Бороться надо не с последствием,
а источником уничтожения казачьей нации.
Суть депрессивного
состояния казачьей нации на данный момент в том, что собственно
возрождение нас как народа началось буквально 5-7 лет назад. Источником
этого пробуждения стал рост национального самосознания казаков и
соответственно казачьего национализма как защитной реакции на
казакофобию. Казакофобия – это неприятие инородцами ценностей, истории,
культуры и традиции самобытного казачьего народа, агрессивное поведение в
отношении нашего народа. Что делают власти со времен Б. Ельцина?
Первое, создают законы под казачество как особое служивое сословие.
Второе, определяют на государственном уровне, кто и как может СТАТЬ
казаком, участником общественной организации или Реестра!!! Изначально
не только этими законами отрицается этничность казачьего народа, но и
закладывается фундамент превращения его в интернациональную помойку под
названием КАЗАЧЕСТВО.
Последним штрихом пагубности существования
Реестра в теле казачьего народа можно назвать его раскольническое
влияние собственно на казачью этническую массу. Со стороны, безусловно,
кажется, что казаки, записывающиеся в реестровые и общественные
организации интегрируются в этническую среду. Отчасти это так и есть. Но
вот что страшно – ни в Реестре и в любой иной общественной организации
под вывеской «казачий» - нет и не будет фильтра на этничность
происхождения желающих войти в данные организации. Сегодня любой
гражданин РФ может придти и записаться в казаки. В Реестре и обществах
таких записывают скопом. Казаки по Роду ныне могут себе представить –
откуда рост казакофобии и крики о том, что казачьего народа нет,
казачьей национальности в природе не существует, а в КАЗАЧЕСТВО может
вступить любой гражданин РФ, который чувствует что у него, дескать, дух
казачий или считающий, что казаки – субэтнос русского народа (или
украинского по выбору) которые бежали на Дон и Запорожье. Таким образом,
для казачьего народа Реестр и большинство организаций под названием
«казачий» становятся сливными ямами по поставке в казачью этническую
среду инородцев, которые на правах «казаков» агрессивно ведут
расказачивание на законных основаниях – их ведь ПРИПИСАЛИ.
Но есть и
хорошая новость для тех национально мыслящих казаков, которые устали от
негатива последних 20 лет казачьего «возрождения» – казаки реально стали
нацией и осознали себя единым народом, этот процесс не остановить.
Особенно ярко и выражено эта тенденция наблюдается у казаков
исторических Войск Терека, Кубани и Дона. Подтягиваются в этом процессе
казаки с яицкими, оренбургскими корнями, которых ни время ни
инородческая среда не перемололи их национальную казачью культуру.
На
земли Казачьего Присуда (Дон, Кубань, Терек) идет возвращение и
переселение казаков и казачек с России и ближнего Зарубежья. 300 лет из
казаков вышибали память предков, гордость, достоинство вольных людей,
стремление к свободе и независимости, желание жить по законам и обычаям
своих предков. Никакая узда из реестров, «законов о казачестве» не
усмирит голоса крови вольного казачьего народа.

Был такой
замечательный фильм Стивена Спилберга «Список Шиндлера». Некий немецкий
фабрикант составлял списки дешевой рабочей еврейской силы для вывода их
из нацистского незримого списка уничтожения.
Реестр (с польск. –
список) больше походит на казачье гетто, которое не дает казакам стать
современной политической нацией – имеющей собственные национальные
культуру, историю, традиции, политику, в конце концов, будущее.
Пока
казачий народ втискивает себя в прокрустово ложе списков – не будет нам
ни Воли, ни казачьего самоуправления, ни национальных путей развития.
Обслуживая чьи-то корпоративные интересы не важно, под какими соусами –
мы не станем народом способным самостоятельно определять и достигать
собственные национальные интересы. Ведь если мы действительно казачья
нация, то у нас должны быть и свои национальные интересы. И тот, кто
говорит, что казаки вне политики, всего лишь опасается потери дешевой
рабочей и пушечной силы, боится появления на пространстве бывшего СНГ
еще одного равноправного игрока на геополитической арене, коим казаки
были всегда и никуда не исчезли.

Г. Кузнецов, Ростов-на-Дону, 2009 г.
Tags:

• Казакия,
• Присуд,
• вольные казаки

СИБИРСКИЕ КАЗАКИ -
в широком значении все Казаки, проживающие в Сибири и прежде
объединенные там в Войска, но в частном смысле наименование С. К. относится только к Казакам, организованным в Сибирское Казачье Войско с центром в г. Омске.

После завоевания Западной Сибири небольшим
отрядом атамана Ермака Тимофеевича Чигина (фамилия от чигов-зихов), С. К. по собственной инициативе продвигались все дальше на восток. Не прошло и шестидесяти лет, как эти «землепроходцы», преодолев все опасности, появились в самых отдаленных пунктах Сев.-восточной Азии и вышли к берегам Охотского моря.

По большей части, они принадлежали к поколениям тех «сынов Тихого Дона», которые в конце XIV в. должны были покинуть родную реку и скрыться от Татар в лесных областях новгородского севера: в Югру, на реки Каму и Сев. Двину. По старинным актам их там проживало не мало.

В Сибирь за ними двигались толпы промышленников, взращенных
в том же студеном климате севера, и стрельцы в. князя Московского со
своими воеводами. Так началась оккупация и освоение нового края, появились
тысячи километров степных и горных границ с воинственными Теленгутами, Киргизами, Монголами. Их охрана была поручена служилым Казакам, которые пополнялись такими же служилыми Казаками из Европы. На всем протяжении новых границ, от крепости Звериноголовской у восточного подножия Уральских гор до Омска и дальше вдоль Иртыша через Семипалатинск и Усть-Каменогорску, появились укрепленные городки, поселки и пикеты. Они заселялись С. К-ми, которые главным образом и несли кордонную службу. В больших городах, возникших на их тылах,
кроме русских стрельцов, можно было встретить служилых Немцев, Греков и даже
Французов; Казаки же жили и служили совершенно отдельно, нарушая свою обособленность только для братьев по крови Черкасов-Литвы (Днепровских Казаков). Никто другой в их служилые станицы не допускался, и по царскому указу пополнение убыли в них производилось только за счет людей казачьего рода. А если бы «которые места не исполнены и исполнить некем, казачьих детей и братьи и племянников родных в те места нет и те выбылые места из окладу выложены», т.е. временно не заполнялись. Так писалось в указе 1658 г., где требовалось перебрать всех принятых воеводой на службу в Красноярске и устранить не только посадских, тяглых и гулящих, но и тех служилых людей, «которые верстаны на службу из иногородних». Взамен их приказывалось произвести набор подрастающих Казаков. Раньше эти «недоросли» проходили хорошую школу, заменяя иногда своих старших родственников или в качестве «охочих» людей, участвуя в походах (СВ. Бахрушин, Научные труды, т. 4, с. 62-63, М., 1959).

Так сложилось Сибирское Казачье Войско, которое по словам работавшего в Сибири проф. Ф.А. Щербины «производило впечатление цельной организации, в смысле положения: я Казак и ты Казак, а кто не Казак, то чужой».

Когда был завоеван Туркестан, служба на прежней линии стала излишней. В 1867 г. два полковых округа на востоке были выделены из Сибирского Войска в отдельное Семире-ченское. С. К. стали выставлять в Русскую армию три первоочередных конных полка, столько же местных команд, одну отдельную сотню, а по сформировании Лейб-гв. Сводно-ка-зачьего полка, гвардейскую полусотню.

При этом С. К. служили на общем для всех иррегулярных полков положении со своим конем, конским снаряжением, обмундированием и т.п. Полковая форма установлена по донским образцам с красным лампасом и околышем.
Старшинство Войска считалось с 1582 г. В ознаменование трехсотлетия С.
К-ков с 1882 г. их первый полк стал называться: «Первым Сибирским Ермака
Тимофеева полк».

После революции 1917 г. С. К. восстановили давно изъятый
из практики служилых Казаков, институт Войсковых Кругов и выборных
атаманов, из которых первым стал генерал Иванов-Ринов. Октябрьский переворот
принес им новую войну, кровавый гнет и гибель. Они включились в борьбу с
большевиками при полном напряжении сил, при их помощи власть перешла к адмиралу Колчаку, отступая на восток их полки совершили «Ледяной поход», но продолжали борьбу из Приморской области до 1922 г. После этого частично ушли в
эмиграцию, а остатки С. К-ков в СССР разделили тяжелую долю с другими Казаками,
расказачивание и раскулачивание, ссылки, гибель в концлагерях и т.п.

Казачий словарь-справочник

ЗАПОРОЖСКИЕ КАЗАКИ

Для эпохи между 16 и 17 веками Запорожскими Казаками назывались все без исключения Днепровские; до этого времени они считались Ордынскими Казаками. Русские называли их Запорожскими Черкасами.

Первоначальная история Запорожцев связана с Черными Клобуками и с теми Казаками, которые несли службу в северо-черноморских колониях Генуи или пополняли дружины крымских ханов. В рядах тех и других, несомненно, заметную роль играли ближайшие потомки Торков и Берендеев, известные летописцу, как "все Черные Клобуки, еже зовутся Черкасы", а Черкасы, в свою очередь, прозвище Запорожских Казаков, сохранившееся за ними до 19 века.

Земли, расположенные между Южным Бугом и Днепром, на юг от рек Синие Воды и Тясьмин, долгое время были в распоряжении Запорожских Казаков и их предков, хотя от 1240 по 1739 г. находились в границах татарских владений. До 16 в., от которого Запорожье стало принадлежать Татарам только формально, Казакам приходилось давать своих воинов в ханские войска. О смешанной дружине темника Нагая вспоминает в начале 14 века греческий историк Пахимер, о чисто казачьей - говорит сам хан Менгли Гирей в договоре 1471 года, с московским великим князем: "Мне Менгли Гирею-царю твоей земли и тех князей, которые на тебя смотрят, не воевать, ни моим уланам, ни князьям, ни Казакам". Запорожские Казаки исторически связаны и с тем народом, который по литовским хроникам 14 в. проживал около Южного Буга и управлялся атаманами. Позднее, они помогали Литовскому великому князю Яну Альбрехту продвигаться в татарские степи.

Ханские подданные казачьей народности составляли три общины: оседлую - за Поросьем в днепровско-бугском клину; полуоседлую Перекопскую и кочевую Белгородскую. Первая оставила хана в конце 15 века, сразу после того, как Менгли Гирей признал власть султана. Казаки ушли на окраинные земли Великого княжества Литовского и продолжали войну с Турками; Перекопские и Белгородские порвали с ханами несколько позднее; еще несколько лет они делали набеги на Польшу. В 1516 г. новый хан Махмет Гирей оправдывался перед Польско-литовским королем, утверждая, что Белгородские Казаки, напавшие на Польшу, не слушают его приказов и избрали себе вождем его врага царевича Алика. По польским летописям эти "белгородские молодики" считались самыми отчаянными "молодцами" и отличались особенным, им одним свойственным, стрижением головы: "оставляя на макушке чуб, закручивают его за ухо".

В конце 15 в. с днепровско-бугского клина, т.е. с юртов, расположенных за Поросьем и за порогами, ушли на север тысячи казачьих семей. Они разместились на Литовской Украине, где некогда проживали Черные Клобуки, вдоль рек Рось и Сула. По словам историка А. И. Ригельмана, польско-литовский король Сигизмунт I, "при даче им земель", "одарил их вольностями и разными преимуществами и на то привилегией своею им подтвердил".

Выгоды нового положения под покровительством христианского короля вскоре увидели и Перекопские Казаки. Ригельман пишет: "Сему приревновали отошедшие Низовые Козаки. Они стали приобщаться к украинским и отдавались под Хетманское правление, и по навычке к воинским делам от Татар делали, вообще, великие заслуги Польше". За всеми Казаками, расселившимися на Литовской Украине, сохранялось прозвище Запорожских, хотя они теперь обитали много выше порогов.

Белгородские Казаки не захотели оставаться при Литве, т.к. еще недавно обижали ее население своими набегами. Они отошли к границе московской и вместе с Азовскими дали начало Северюкам и Донским Казакам. Все они ушли от хана значительно отатаренными, а некоторые, судя по именам, стали мусульманами.

Уже в первые годы близких отношений с Литвой среди Запорожских Казаков появляются литовско-польские знатные люди, князь Евстафий Дашкович, ославянившийся Татарин, и другой подданный короля рыцарь Предслав Ланцкоронский. Тот и другой стали атаманами организованных ими одновременно казачьих отрядов. После нескольких удачных походов на Крым и турецкое побережье Черного моря, они обратили внимание правящих кругов на те выгоды, которые государство может извлечь из народа воинов, поручив им защиту южных границ. Ланцкоронский использовал свои связи с королевским двором и исходотайствовал для казачьих поселенцев новые пустынные области: "В прибавок им к прежним, по Днепру ж, на обои стороны и ниже до порогов землю, на которую те Казаки, кои там промышлять хотели, переходили, и на то, данным им от короля, Универсалом подтверждено, и нименовались они обеих сторон Днепра, вообще, Запорожскими Казаками" (Ригельман).

Все первые организаторы казачьих походов и ходатаи их перед королем носили фамилии знатных польско-литовских родов. Кроме Дашковича и Ланцкоронского, князьями и Гедиминовичами были Бельский, Евстафий Ружинский, Дмитрий и Михаил Вишневецкие. Летописцы и ранние современники называют их казачьими гетманами, но пост гетмана для Казаков был учрежден много позднее, лишь в 1576 г. Эти лица не были и настоящими атаманами. В каждом отдельном случае они являлись только временными вождями-предпринимателями, снабжая казачьи походы из своих обильных средств и пользуясь соответственной частью добычи. К тому времени степной промысел в таких формах был освящен уже многовековым обычаем, причем наиболее удобными инициаторами предприятия всегда считались знатные люди со средствами и связями. Черные Клобуки в Киевской Руси сотрудничали с отдельными князьями, а перед Ланцкоронским, Бельским и Дашковичем ту же роль выполняли царевичи Алик и Алп. теперь им на смену пришли польско-литовские князья и магнаты.

Традиция сотрудничества со знатными предводителями не смогла бы укорениться в том случае, если бы казачье общество было насыщено крестьянами, бежавшими от своих панов и магнатов. Предположение, что беглые рабы, уйдя в степи и создав там мощную организацию, захотят снова подчиниться своим поработителям - полнейший абсурд. Но Казаки охотно сотрудничали с аристократами и владельцами огромных имений. Один этот факт низводит до бессмысленности версию о крестьянах, ставших Казаками. Социальные антогонизмы в ту пору у Казаков еще не проявлялись. Поэтому они легко сходились с лицами, пользовавшимися во внешнем мире большим авторитетом. Участие титулованных магнатов придавало набегу окраску государственной целесообразности, на них ложилась ответственность за каждое боевое дело, они сами ликвидировали все возникавшие недоразумения. при их посредстве в 1562 г. было достигнуто постановление Польско-литовского Сейма о выплате Запорожским Казакам ежегодного жалованья, "дабы они могли содержать нарочитое число своего войска и готовы быть к защищению Польши, да и отдали им все пространство земель, которое лежит между реками Днепром и Днестром к татарским границам, кои были без них опустошены татарскими нападениями, дабы они там поселились городами, в которых бы им собраться всем, вообще". "Казаки приложили старание привести в состояниедоброты свои земли, так что в короткое время на всей оной земле построились многие и немалые города, также сел и деревень премножество, а старые и вновь возобновили" (Ригельман). Около этого времени к ним подошли Черкасы-Славяне с Кавказа, те Цики или Чиги, о которых в 1527 г. писал Сигизмунт Герберштейн. В 1562 г. основан их город Чигирин и около того же времени в великом княжестве Литовском учрежден Пятигорский гвардейский полк. Несомненно, только они стали первыми организаторами далеких морских походов, принеся с собой знакомство с Черным морем и навигационные навыки старых черноморских корсаров. По свидетельству киевской летописи, первое морское нападение Запорожских Казаков на Малую Азию состоялось в 1576 г.

Раполагаясь все шире на литовских степных окраинах, Запорожские Казаки не уступили Туркам и прежний свой юрт на днепровско-бугском клину. Они выдвинули за пороги укрепленный форпост, ставший вскоре для казачьей молодежи школою войны. К концу 16 в. он разросся в самостоятельную Низовую Запорожскую республику. Пребывавшие там Казаки не имели причин относиться с враждой к Крымским Татарам, своим соседям и недавним соратникам. От ханов они ушли из-за покорности Туркам. Живя врозь, Низовцы с татарами аервое время не ссорились. Они даже участвовали в борьбе придворных партий Крыма, выступая по стороне, враждебной Туркам. Однако, ханы все больше туречились, забывая прежнюю близость к Казакам, забывали господствовавшие раньше в Крыму традиции веротерпимости, приобретали взгляды и обычаи своих могущественных завоевателей. Добрые отношения с ними сохранять Казакам становилось все труднее, но окончательный разрыв между теми и другими стал намечаться много позднее. По степной традиции, а может быть и по договорам с ханами, Запорожский Них считался юртом Крымских ордынских Казаков. Формально все пространство от днепровско-бугских лиманов до Синих Вод и Тясмина входило во владения Крымского ханства и, по праву завоевания, на него мог претендовать султан. Однако, его войска не углублялись далеко в степи: Турки ограничились постройкой крепостей при Черном море. Крым же не считал, очевидно, разрыв служебных отношений со своими Ордынскими Казаками за повод для лишения их прежнего юрта. В ордах бунтовались не одни Казаки, но мятежные улусы редко покидали старые кочевья. При желании Крымский хан мог легко принудить 3-4 тысячи Низовцев уйти из-за порогов. Свидетельством этому может служить неудачная попытка кн. Дмитрия Вишневецкого утвердиться там же на Хортице. Его изгнали Турки и Татары, оставив в покое Низовцев в укрепленной Сечи на острове Базавлуке. Ясно, что Татары с помощью Турок могли изгнать и их.

Образ взаимоотношений Сичи с Крымом остается еще в значительной степени туманным. Во всяком случае, до средины 16 в. между ними незаметно постоянной враждебности. Немилосердно разоряя окраины Польши, Литвы и Московии, Татары терпели на своем пути вооруженную Сич, и это дало возможность казачьему Низу настолько окрепнуть, что после, когда пришел окончательный разрыв сл всем мусульманским миром, Крым уже не был в состоянии справиться с сильной Низовой республикой.

Расселившись по окраинам Литвы и приняв покровительство Польско-литовского короля, Запорожские Казаки не прерывали связей со своей низовой братией. Каждое предприятие, задуманное за порогами, тотчас же находило отклик и поддержку на реках Роси и Суле. Услышав о проекте нового похода на Турок, тысячи казачьей молодежи мпешили на Низ для того, чтобы в знаменитой Сичи заслужить звание знатного "товарища сичевого братства".

До 1569 г. в литовских областях, ближайших к Сичи, не было почти никого, кроме городовых Запорожских Казаков. Десять казачьих террториальных полков, сформированных в 1576 г. при короле Стефане Батории, носили названия городов Умани, Ладыжена, Богуслава, Корсуни, черкасов, Канева, Чигирина, Переяслава, Полтавы и Миргорода. Они прикрывали от Татар новую союзную республику, Речь Посполитую, с юга и юго-востока. Между казачьими городами в Поросье и рекою Тетеревом тянулась пустынная полоса татарского Черного Шляха, широкого пути в Европу. Во время Золотой Орды здесь могла возобновиться какая-либо жизнь. Плодородные степи лежали пустыней. Украино-русьское население сохранялось только в волынском Полесье. Когда сюда пришла Литва, то Гедиминовичам за сто лет едва удалось восстановить жилища в разоренном Киеве и в Дольной Руси (Подолье). Литовская пограничная полоса шла от Северщины по рекам Пселу и Суле до Днепра, потом Тясминскими болотами выходила на линию речки Синюхи (Синие Воды), впадающей в Южный Буг, а оттуда пересекала степь к днестру. Южнее этой линии лежал улус Крымского хана. Литовская область, примыкавшая к нему с севера, где теперь расположились запорожские Казаки, часто называлась Украиной. После того, как Казаки укрепили границу, здесь стали появляться украино-русьские кадры населения Литвы. Они особенно умножились после так называемой Люблинской унии.

В 1569 г. на Польско-литовском Сейме в Люблине принято решение объединить Литву с Польшей под властью одного выборного короля и под именем речи Посполитой. Литва при этом должна была отказаться от исключительных прав на свою Украину. Раньше Литва не допускала сюда никаких переселенцев из Польши. Теперь же Поляки горячо принялись за дело колонизации вновь приобретенного края. Были основаны воеводства Киевское и Брецлавское, куда в первую очередь хлынули толпы служилого польского дворянства (шляхты) с его вождями сановными магнатами. По постановлению Сейма "пустыни, лежащие при Днепре", должны были заселиться в самый короткий срок. Короля уполномочили раздавать земли заслуженным дворянам в аренду или в пользование по должности. польские гетманы, воеводы, старосты и прочие чиновные магнаты сразу сделались тут пожизненными владетелями крупных поместий, хотя и безлюдных, но по размерам равных удельным княжествам. Они, в свою очередь, с пользой для себя раздавали их в аренду по частям более мелкой шляхте. Эмиссары новых помещиков на ярмарках в Польше, Холмщине, Полесье, Галичине и на Волыни объявляли призывы в новый край. Обещалась помощь при переселении, защита от татарских набегов, изобилие черноземных земель и освобождение от всяких податей на срок от 20 до 30 первых лет. На тучные земли Украины стали стекаться толпы разноплеменных слявянских крестьян, охотно уходивших с родных мест особенно потому, что в это время их из свободных пахарей стали обращать в положение "невольной челяди".

В течение следующего полувека здесь появились десятки новых городов и сотни слобод. Выростали как грибы новые крестьянские поселения и на коренных землях Запорожских Казаков там, где по королевским декретам они уже разместились раньше. Под властью Литвы в Лубнах, Полтаве, Миргороде, Каневе, Черкасах, Чигирине, Белой Церкви хозяевами были одни Казаки, властью обладали только выборные атаманы. Теперь повсюду были посажены польские старосты, которые вели себя, как завоеватели, не считаясь ни с какими обычаями казачьих общин. Поэтому между Запорожскими Казаками и представителями новой власти сразу стали возникать всякого рода недоразумения: по поводу права пользования землей, по поводу стремления старост обратить всю неслужилую часть казачьего населения в податное и тягловое состояние, а больше всего на почве нарушения старых прав и оскорбленной национальной гордости вольных людей.

Короли поддерживали старые литовские порядки. Не нарушалась традиция выборных атаманов и гетмана, непосредственно подчиненного королю. Но магнаты чувствовали здесь себя, как "крулевята", "крулики" и ни в чем не ограничивали подчиненной им шляхты. Казаки трактовались не гражданами речи Посполитой, а "подданными" новых панов, как "схизматическая чернь", хлопы, покоренный народ, с которым от татарских времен тянулись незавершенные счеты за нападения на Польшу. Однако Запорожские Казаки чувствовали за собой естественное право местных людей, не желали подчиняться пришельцам, возмущались беззаконными нарушениями королевских указов и гордым отношением шляхты. Не вызывали в них теплых чувств и толпы новых поселенцев, хлынувших на их земли вместе с Поляками.

От крестьян, пришедших на Украину, Запорожские Казаки держались отдельно. Как народ военный и по древним традициям вольный, они признавали равными себе только людей свободных, привыкших обходиться с оружием. Крестьяне же при всех условиях оставались "подданными" своих панов, зависимым и почти бесправным рабочим людом. Запорожские Казаки отличались от пришельцев и своею речью, которая еще в то время еще не слилась с украинскою и мало отличалась от языка низовых Донцов. Если в казачьи общины принимались некоторые люди иного рода, Украинцы, Поляки, Белорусы, то это были единичные случаи, явившиеся следствием особенно сердечных отношений с местными Казаками или в результате смешанных браков. Новые люди приходили на Украину добровольно и "украювали" себе участки в областях, по исторической традиции и по королевским декретам принадлежавших Запорожским Казакам. Правда, они исполняли чужую волю, но Казаки этого в расчет не принимали. Им приходилось потесниться и смотреть, как их земля все больше переходит в чужие руки. Причина достаточная для того, чтобы чувствовать неприязнь ко всяким пришельцам. В наше время между Казаками и иногородними существовали такие же отношения и по тем же причинам.

Ведя жизнь обособленную от новопришлых людей, во второй половине 16 в. Запорожские Казаки стали делиться на четыре бытовые группы. Первая - Низовцы; они не признавали никакой другой власти, кроме атаманской, никаких посторонних давлений на их волю, никакого вмешательства в их дела; народ исключительно военный, часто безбрачный, они послужили первыми кадрами непрерывно растущего казачьего населения Запорожского Низа.

В Гетманщине, на Литовской Украине, самой близкой к ним по духу группой оставался слой Казаков-земледельцеы и скотоводов. Они уже привязались к земле и к своему роду деятельности, но в новых условиях умели иногда заговорить языком бунта и в некоторые моменты уходили массами "в старожитое свое место, в Запороги". Из них выделился третий слой - Казаки дворские и реестровцы. Они и их семьи наделялись особенными правами, что давало им основание считать себя равными с польской шляхтой, хотя каждый захудалый польский дворянин относился к ним свысока. Четвертой группой социального порядка была полноправная шляхта, созданная королевскими привилегиями из казачьей служилой старшины. Десятилетия совместных с Поляками и Литвинами походов показали многих Запорожских Казаков достойными высшей похвалы и награды. Они получали из королевских рук "привилеи" на шляхетское звание вместе с не большими поместьями на окраинных землях. После этого, на основах "побратымства" с друзьями-соратниками, они приобретали польские фамилии и гербы. От 1576 г. из этой шляхты выбирались гетманы с титулом "Гетман его королевского величества Войска Запорожского и обеих сторон Днепра". Запорожский Низ им никогда не подчинялся, хотя иногда действовал сообща.

На далеких окраинах Речи Посполитой, на Украине, польские магнаты и их окружение мало считались с правами даже этого слоя казачьего общества. Захваты земель, бестактность и пренебрежительное отношение к коренным жителям края, частые насилия пришлых войск и администрации раздражали всех Казаков. Злость росла с каждым днем. В 1590 г. канцлер Замойский провел в Сейме постановлениео подчинении Казаков Коронному гетману. Этим было нарушено старое право казачьих гетманов обращаться непосредственно к королю. От 1596 г. после объявления Брестской церковной унии Полякам не без причины стали ставить в вину и несправедливости в делах церковных. Но еще пол-века протесты не разростались в стихию всеобщего восстания и выражались только в отдельных взрывах. Казаки были заняты походами, войнами. В первые годы 17 в. они приняли деятельное участие "в восстановлении прав" мнимого царевича Димитрия на московский престол; в 1614 г. с гетманом Конашевичем Сгайдачным дошли до берегов Малой Азии и обратили в пепел город Синоп; в 1615 г. сожгли Трапезунд, навестили окрестности Стамбула, сожгли и потопили множество турецких военных судов в гирлах Дуная и около очакова; в 1618 г. с королевичем Владиславом ходили под Москву и помогли Польше приобрести Смоленск, Чернигов и Новгород Северский. Однако, сразу после возвращения их из этого похода гетман жолкевский приказал им разойтись по домам к мирному труду и оставил только 3 тыс. реестровых. Сагайдачный выполнил все требования Жолкевского и тем вызвал всеобщее недовольство. Большая часть демобилизованных-"выписчиков" ушла на Низ.

После того, как в ноябре 1620 г. Турки разгромили Поляков под Цецерой, а гетман Жолкевский был убит, Сейм обратился к Казакам, призывая их к походу на Турок. Казаков не пришлось долго упрашивать, они вышли в море и нападениями на турецкие берега задержали продвижение армии султана. Потом вместе с Поляками 47 тыс. Запорожских Казаков (из них 7200 Казаков дворских) приняли участие в обороне лагеря под Хотином. Это была существенная помощь, потому что против 300 тыс. Турок и Татар Польша имела всего 25 тыс. Встретив упорное сопротивление, Турки согласились на переговоры и сняли осаду, но Казаки потеряли сагайдачного, умершего от ран 10-го апреля 1622 г.

После такой помощи Запорожские Казаки считали себя в праве получить обещанное жалованье со специальной доплатой за Хотин. Но комиссия, назначенная для рассмотрения их претензий, вместо платы постановила снова уменьшить реестр до 4000 человек. В ответ на это Запорожские Казаки Гетманщины объединились с Низом и избрали ряд гетманов (Олифер Стеблевец-Голуб, Богдан Конх, Зара, Максим Григорович, Жмайло), которых не признавали ни Коронный гетман, ни король. Два-три года, минуя речь Посполитую, они сносились с Москвой и вели самостоятельную войну с Турками. Потом им пришлось обороняться и от Поляков. в ноябре 1625 г. они потерпели поражение под Крыловом и принуждены были принять гетмана, назначенного королем. Реестровых оставлено в строю 6000, Казаки-земледельцы должны были или примириться с панщиной, или уйти со своих участков, оставив их во владении новых хозяев. для реестра отбирались люди проверенной лояльности, из остальных же, свободолюбивые вышли с семьями на Низ, а пассивные смирились и начали смешиваться с серой массой пришлых колонистов.

В это время Низ вмешался в крымско-турецкие отношения. Хан Шагин Гирей хотел отложиться от Турции и просил содействия Казаков. весною 1628 г. Низовые Запорожцы пошли в Крым с атаманом Иваном Кулагой. К ним присоединилась и часть Запорожских Казаков с украины, которых вел гетман Михаил Дорошенко. Погромив под Бахчисараем Турок и их сторонника Джанибек Гирея, они двинулись на кафу. Но в это время их союзник Шагин Гирей помирился с противником и Казакам пришлось спешно отступать из Крыма. М. Дорошенко пал под Бахчисараем. Вместо него король назначил гетманом покорного ему Григория Черного. Этот беспрекословно выполнял все требования магнатов, притесняя низшуб братию Запорожских Казаков, не препятствовал подчинять их старостам и панам. Казаки массами уходили с Украины и потому население сичевых земель в его время сильно преумножилось.

При гетмане черном стал также назревать разрыв между гетманщиной и усилившимся Низом, т.к. Низ обращался в независимую республику, а казачья Украина все ближе связывалась с Речью посполитой. Королевский ставленник не пришелся по вкусу народным массам. Запорожские Казаки двинулись из-за порогов на север, захватили Черного, судили его за продажность и склонность к унии, а, осудив, казнили. Вскоре после этого Низовцы под командой Кошевого атамана Тараса Трясило напали на польский лагерь при реке Альте, заняли его и уничтожили стоявшие там войска. Началось восстание 1630 г., привлекшее на свою сторону и многих реестровцев. Оно окончилось битвой под ререяславом, которая, по словам польского летописца Пясецкого, Полякам "стоила больше жертв, чем прусская война". Им пришлось пойти на уступки: реестр разрешили увеличить до восьми тысяч, а запорожским Казакам с украины гарантировалась безнаказанность за участие в восстании.

С этих пор Низ все больше разростается за счет Казаков-земледельцев. Уходит в Сич и часть старшин, но с другой стороны, многие принимают весь строй жизни от польской шляхты и обращаются в лояльных польских дворян.

В 1632 г. умер Польский король Сигизмунд III. Его долголетнее царствование прошло под знаком принудительного расширения влияния католической церкви, при поддержке сторонников церковной унии. На трон вступил Владислав IV. В годы 1633-34 5-6 тыс. реестровых Запорожских Казаков принимали участие в походах на Москву. Несколько лет после продолжалось особенно интенсивное переселение крестьян с запада на Украину. К 1638 г. выросло до тысячи новых поселений, распланированных французским инженером Бопланом. Он же руководил постройкой польской крепости кудак при первом днепровском пороге и на месте старого казачьего поселения того же имени. В августе 1635 г. Низовые Казаки с атаманом Сулимой или Сулейманом взяли Кудак с налета и уничтожили в нем гарнизон из иностранных наемников. Через два месяца они должны были отдать его верным королю реестровцам.

В 1637 г. защиту казачьего населения Украины, стесненного новыми переселенцами, попытался взять на себя Запорожский Низ. Казаки вышли "на волости" во главе с атаманами Павлюком, Скиданом и Дмитрием Гунею. К ним присоединились местные Запорожские Казаки из Канева, Стеблиева и Корсуня, состоявшие и не состоявшие в реестре. Их собралось около десяти тысяч, но, после поражения под Кумейками и Мошнами, им пришлось отступить на земли Сичи. Так же скоро Поляки подавили казачье движение на Левобережьи, начатое в следующем году Острянином и Гунею.

Судя по малому числу участников (8-10 тыс. человек), казачьи выступления велись одними Запорожскими Казаками. О том же говорит стройность их передвижений и организованность защиты в таборах. Старое и новое украинское население степи в это время было занято устройством сотен новых поселений под надзором войск коронного гетмана С. Конецпольского. И, вообще в те годы попытки боевого сотрудничества с украинцами кончались для Запорожских Казаков раздорами и ссорами, доходившими до взаимных убийств. Беглых крестьян Низовая республика принимала охотно. Они могли заниматься свободным и мирным трудом на выделенных им участках земли. Из них постепенно образовался слой "подданных Запорожского Войска Низового", пополнявших ряды земледельцев и слуг-ыргатов. Те же украинские крестьяне, которые желали продолжать вооруженную борьбу, скоплялись на берегах Ю. Буга. На речке Тешлык они основали свою отдельную Тешлыцкую Сич. Казаки называли их "каратайцами". Вероятно, понятия "городовик", "галман" народились уже в то время.

Образ казачье-украинских отношений той эпохи польский историк К. Шейноха определяет так: "Между народом и Казаками не возникла связь, какое-либо душевное братство. Казаки, люди "шляхетно-рыцарского права" (как писал Острянин об отце), по-своему осуществляли древнее понятие о предназначении рыцарской нации. Народ же в происходящей перед ним борьбе казачье-панской, жадно искал стороны более сильной и обычно ее придерживался. Только единицы, казачьи души, считанные тысячами, избирали для себя жизнь Низа. Селяне же, вообще, в каждом из казачьих восстаний становились с войсками коронными против Казаков". "Павлюка под Мациевичами, вместе с польскими солдатами, громили волынские крестьяне. Острянина на р. Суле задержали заднепровские волости". "Народ всегда склонялся к более сильному, а за деньги крестьяне помогали даже Туркам. Когда под Хотином Турки ничем не могли оборониться от Запорожцев, банда подольских крестьян нанялась к султану сжечь казачий лагерь; но ее во время обнаружили Казаки и вырезали в пень".

После поражений 1638 года повстанцы вернулись на Низ, а на Украине, вместо ушедших реестровцев были набраны новые из местных Запорожских Казаков. Теперь реестр состоял из шести полков (Переяславский, Каневский, Черкасский, Белоцерковский, корсунский), по тысяче человек каждый. Командиры полков назначались из родовитых шляхтичей, а остальные чины: полковые есаулы, сотники и ниже их по должности избирались. Должность гетмана упразднена и его пост заменил назначенный комиссар Петр Комаровский. Казаки должны были присягнуть на верность Речи Посполитой, обещать послушание местным польским властям, не уходить в Сич и не принимать участия в морских походах Низовцев; не попавшие в реестр и проживающие на Украине оставались "подданными" местных панов. Постановления "Заключительной комиссии с Казаками" подписали и представители Казаков. Среди других стояла и подпись Войскового писаря Богдана Хмельницкого. Через десять лет он возглавил новую борьбу Казаков против Польши и его имя прогремело на весь свет.

Богдан Зиновий Хмельницкий, сын Казака-шляхтича, подстаросты Чигиринского, уже годы занимал разные должности, был послом Войска на Польский Сейм и пользовался доверием короля. Ходили слухи, что с его помощью Владислав IV надеется использовать Казаков для сокращения магнатских своеволий и даже будто бы вел с Хмельницким по этому поводу тайные переговоры. Может быть, благодаря этим слухам на последнего посыпались оскорбления со стороны местного представителя сановитой шляхты, чигиринского подстаросты Чаплинского. Будущий казачий вождь в то время и сам занимал видное место в служебной иерархии, будучи в чигиринском полку командиром сотни. В результате обид и ареста. в начале 1648 г. Хмельницкий ушел в Сич и оттуда обратился к королю с жалобами на насилия, которым подвергались Казаки и которые претерпел он сам. Письма королю писались в духе верноподданства и послушания, но ответа на них не последовало. Стало известно, что польские войска готовятся к походу на Низ. Хмельницкий нашел помощь у Крымских Татар и у сечевиков. Он пошел навстречу Полякам и разгромил их у порогов и в окрестностях г. Корсуня. После этого он снова обратился с покорным письмом к королю; оправдывал свое выступление кривдами, которые непрерывно переносят Казаки от магнатских ставленников, обещал вывести Татар и оставаться послушным подданным, если король возвратит Казакам права, утвержденные привилегиями его предшественников. в это время король Владислав IV умер и был избран новый - Ян Казимир. Хмельницкий продролжал проявлять преданность верховной власти Речи осполитой, допуская все же отдельные выступления Казаков и крестьян.

Борясь за казачьи интересы, "Старший Войска Запорожского" стал пользоваться услугами восстающих крестьян. Их жестокие расправы со шляхтой вызывали встречную жестокость магнатов, из которых особенно свирепствовал князь Еремия Вишневецкий. Страсти разгорались все больше и создавшаяся обстановка не способствовала восстановлению мира. Война продолжалась. Полякам пришлось непрерывно отступать перед огромной армией Хмельницкого, собравшего под свои знамена часть Низовцев, всех Казаков Гетманщины и многочисленных украинских повстанцев. Казаки дошли до Львова, который не перешел на их сторону, а упорно защищался в своей крепости и наконец откупился от осады деньгами. После этого Хмельницкий согласился на полугодовое перемирие и отошел на зимние квартиры.

Военные действия возобновились весною 1649 г. Армия Хмельницкого разрослась до 300 тыс. Казаков, Украинцев и Татар. Королевские войска понесли ряд поражений. в битве под Зборовом обстановка сложилась для Поляков так трагически, что в руки Казаков мог попасть сам король. Спасло его неожиданное миролюбие Крымского хана, который потребовал соглашения и хорошо на нем заработал. 17 августа, после долгих споров обе стороны приняли условия Зборовского договора, весьма выгодного для Казаков. Потом последовала церемония покаяния Хмельницкого на коленях перед королем и акт прощения ему при том условии, что он искупит свои проступки верною и преданною службой родине.

12 января 1650 г. Сейм подтвердил Зборовский договор с добавлением, что три казачьих рыцаря-шляхтича будут допущены на государственные должности.

Запорожские Казаки с Гетманщины были удовлетворены договором, но он не внес изменений в положение украинских крестьян и в то время, когда Хмельницкий с Казаками пользовались временным миром и укрепляли связи с Турцией и Москвой, крестьяне не переставали сопротивляться своим панам. Они не допускали их обратно в имения, многих убили и принудили большинство бежать обратно в Польшу. Действия крестьян отражались и на отношениях польско-казачьих. В конце 1650 г. король собрал Вальный сейм и предложил ему на разрешение вопросы, как отвечать на требования Казаков, какими средствами добиться успокоения украины. Гетману Хмельницкому он ставил в вину его непосредственные сношения с турками и самостоятельные выступления против Молдавского господаря; обвинял его, что он не старается ликвидировать крестьянские бунты, благодаря чему шляхта теряет доходы с пожалованных ей имений, что он угрожает, будто в случае нужды сможет сразу выставить 80 тыс. войска, что он поощряет требования реестровцев на право держать крестьян для обработки их земли и иметь двух подпомощников-вестовых, конного и пешего.Король жаловался, что Казаки думают совсем отделиться от речи посполитой и создать отдельную державу под покровительством Турецкого султана.

Как раз в это время от казаков пришли новые требования немедленно ликвидировать церковнкю унию и предоставить Хмельницкому суверенную власть на землях Левобережья, куда не имел бы доступа ни один польский шляхтич, кроме тех, которые захотят обрабатывать землю своими руками.

Потом Казаки пошли на уступки и требовали, чтобы для них назначили такую область, где бы они могли жить, не встречаясь с Поляками, чтобы король и двенадцать сенаторов под присягой обещали точное выполнение Зборовского договора, чтобы при гетмане постоянно находились заложниками три сенатора и чтобы уния была ликвидирована. Сейм отказался выполнять какие-либо требования и постановил начать войну. Каждый Поляк осознал ее необходимость и ради победы готов был идти на жертвы. Польская армия вскоре выросла до ста тысяч человек во главе с опытными начальниками. В то же время армия Хмельницкого пополнялась неустойчивыми, мало дисциплинированными и привыкшими к бесссмысленной жестокости повстанцами. При всем этом крестьяне знали, что в глазах шляхты они - только рабочее быдло, которое уничтожать не рационально, а покорив и наказав лучше снова запречь в ярмо. В случае неудачи крестьяне готовы были свалить все вины на всоих предводителей и выдать их противнику. Хмельницкий понимал это и нетерпеливо ожидал прибытия Крымского хана, "от которого предполагал получить настоящую помощь, не надеясь на свои собственные силы, хотя у него имелось бесчисленное множество крестьян-повстанцев, присоединившихся к Казакам" (Пьер Шевалье, История войны Казаков против Польши). Вскоре оказалось, что и хан был ненадежным союзником.

В конце июня 1651 г. при встрече с противником под Берестечком у Хмельницкого собралось до трехсот тысяч разнородных войск. Но ему не удалось сразу овладеть хорошо укрепленным лагерем Поляков, а отдельные встречи не приносили Казакам удачи. В один из решительных моментов хан с татарским войском бросился отступать, прихватив по дороге и самого гетмана. Казачий лагерь лишился своего вождя, а сборная армия не проявила достаточной стойкости. Поляки использовали панику, возникшую в рядах повстанцев и легко овладели их укреплениями. До двадцати тысяч погибло и не больше этого прорвалось из окружения. Преследуя повстанцев и жестоко расправляясь с Казаками, Поляки не убивали крестьян. Король даже приказал раздавать им пищу и объявить прощение в том случае, если они покинут ряды Казаков и разойдутся по домам. Причины этого милосердия француз Шевалье объяснял так: "Его королевское величество был милосердным потому, что, убивая мечем этих мятежных простолюдинов, не хотел опустошать одну из провинций государства, служившую заслоном для остальных областей. Множество шляхты и даже самые крупные магнаты разорились бы и потеряли бы все доходы со своих огромных поместий в том случае, если бы их села потеряли население. Потому что в Польше крестьяне составляют наследственную часть имения и если оно их потеряет, то найти других на их место можно только с большим трудом".

Хмельницкий скоро откупился от хана и продолжал борьбу. Война разоряла и Польшу, и Казачью Украину, не давая перевеса ни той, ни другой стороне. Противники стали склоняться к переговорам и в августе того же года они согласились на новые условия. По их главным пунктам реестр устанавливался в 20 тыс., с пребыванием казачьего войска в Киевском воеводстве на "крулевщизнах", землях, оставшихся в распоряжении короля. За реестровцами сохранялись прежние права и преимущества. Казаки, не попавшие в реестр, имели право переселяться тоже на королевские земли, но обязаны были выполнять повинности на пользу своему помещику - королю.

Польские войска выводились из Киевского воеводства (Гетманщины).

На содержание гетмана назначался город Чигирин.

Охрана казачьих прав на местах передавалась Коронному гетману.

Греческая вера Запорожских Казаков на Гетманщине сохранялась со всеми прежними правами и со всем принадлежащим церквям и монастырям имуществом.

Шляхте, оказавшейся в рядах Хмельницкого, объявлялась полная амнистия. Каждый шляхтич восстанавливался в общественных правах, а приговоры, вынесенные против некоторых из них во время войны, аннулировались.

За Евреями подтверждались права мещан; они по-прежнему могли арендовать имения и разные предприятия на королевских и шляхетских землях.

Татарыдолжны были уйти в свои степи, а гетман и Казаки обязывались постараться, чтобы они в будущем служили интересам Речи Посполитой.

В этом договоре, как и во всех других, не предусматривались никакие изменения в жизни украинских крестьян. Хмельницкий хотел видеть в них верных союзников, но об их интересах не заботился.

Каждый раз, когда начиналась война с Поляками, крестьяне толпами приходили к Хмельницкому и формировались в полки "дейнеков", под командованием казачьих начальников. Но при заключении договоров гетман смотрел на них глазами польского шляхтича, как на бесправную рабочую силу. Его соглашения с Поляками ничем не возмещали усилий и потерь Украинцев, что делало их готовыми к новым восстаниям. В годы мира тем же Казакам приходилось по обязанности сдерживать их выступления и подавлять местные бунты. Вообще же, социальные и религиозные мотивы в упорной борьбе Запорожских Казаков составляли только второстепенную часть общих национально-политических целей. Без надежды на успешный исход затяжной войны с Польшей, в обстановке весьма сложных местных национальных отношений гетман Хмельницкий не мог мечтать о создании суверенного казачьего государства. Для себя Запорожские Казаки добивались только полного самоуправления при непосредственной связи с королем, который в Речи Посполитой должен был стать польско-литовско-казачьим. Гетману приходилось идти на уступки и соглашаясь на предложенные условия, искать их гарантии то у султана, то в Москве, для которых казачья кровавая борьба служила только выигрышным козырем в их вечной тяжбе с Речью Посполитой. Большинство Казаков не хотело идти на близкие связи с Турцией. Измученные годами войны, они поневоле склонялись в сторону единоверного Московского царя. Переговоры по этому поводу велись уже давно, но Москва выжидала благоприятного момента с тем, чтобы присоединить землю "Запорожских Черкасов" на веки и с нименьшим риском.

1-го октября 1653 г. Московский Земский Собор постановил присоединить Украину по ходотайству гетмана Хмельницкого и Запорожских черкас на условиях, близких к персональной унии. 8-го января следующего года Казаки, собравшись в Переяславе на Черной (Всеобщей) Раде, подтвердили свое согласие подчиниться и служить царю. По Переяславскому договору Гетманщина свое управление и несколько ограниченное право внешних сношений, сохраняла свой социальный строй, свой суд, податную систему, преимущества казачьей шляхты и первенство Казаков во всех общественных делах. Города и села оставались на том же положении, как при Поляках.

На Черной Раде постановление вынесли Казаки и мещане, присягу на верность вскоре этого приняли 62949 Казаков и 62454 мещан. Несмотря на то, что среди последних тоже находилось значительное число Казаков, общая сумма присягнувших по количеству почти в два раза меньше, чем армия, бывшая под знаменами Хмельницкого. Разницу следует отнести за счет крестьян и Казаков, переселившихся на Низ и на Донец.

Непрерывный поток переселенцев во время польско-казачьих войн хлынул и дальше на восток, причем пришедшие на донец и Дон люди назывались не Украинцами, не Малороссиянами, а Казаками, за которыми на Москве надолго укрепилось прозвище "Запорожские Черкасы". Кроме Донцов, они повсюду встречали других Черкасов, переместившихся на Дон из предгорий Кавказа. Никто из них не принес украинской речи, а все говорили на том диалекте, который сохранялся у Донских Казаков Низовых еще недавно без всяких признаков украинских акцентов. Такой отчетливый показатель дает основание предполагать, что язык новопереселенных на днепре Украинцев был иным, чем речь Запорожских Казаков, в которой западные влияния укрепились несколько позднее в том хаосе смешения, когда на украине стало терять свое отчетливое значение и самое плнятие Казак.

Волею королей и в результате социальных процессов Казачий народ в гетманщине поделился на классы и сословия: появилась старшинская шляхта и привилегированные реестровцы, перенимавшие обычаи и язык Поляков; появились Казаки-мещане крупных городов, где сохранялась атмосфера Литвы с белорусским языком; появились Казаки-землепашцы и панские "подданные" в густой и многочисленной среде украинских переселенцев. Через два-три поколения Запорожские Казаки и сами уже не могли определить свое этническое место в этой пестрой мешанине и только предания помешали их окончательной ассимиляции. Благодаря им они помнили о своем особенном происхождении и в XVIII в. говорили А. И. Ригельману, будущему генералу и историку, что они " происходят от народа козарского и поселились при Днепре реке и оттоль распространились по всем тем местам, где ныне обитают". Они знали, что их предки проживали при Днепре во время Киевской руси и всегда просили царя признать "прежние их права и вольности войсковые, как издавна бывали при великих князьях русских и при королях польских, что суживались и вольности свои имели в добрах и судах, и чтобы в те их войсковые суды никто не вступался, но от своих бы старшин судились". Просили "прежних их прав, каковы даны духовного и мирского чину людем от великих князей русских и от королей польских, не нарушать" (жалованная грамота царя Алексея Михайловича гетману Богдану Хмельницкому и всему Войску Запорожскому от 27 марта 1654 г.).

В Москве тоже помнили об их отдельности и от Литвы (Белорусов) и от Украинцев (Малороссиян). Помнили даже их летописную древность, откуда их предки пришли на Днепр, и неизменно называли их Черкасами, людьми, пришедшими с Кавказа. Но в народных массах убежденность об особых правах основывалась не на истории, а на их военном строе. Неразбериха была не меньшая, чем она существует в народе теперь, при разнообразных взглядах на национальные права казаков.

Запорожский Низ не принимал участия ни в переговорах с Москвой, ни в постановлениях Переяславской Рады, ни в присяге на верность. К тому времени Сичевая республика уже сложилась в самостоятельный и хорошо организованный организм, дружественный с гетманщиной, н, как и всегда, от нее политически отдельной. В то время, когда Гетманщина рискнула соединиться с Московией, Низ продолжал идти своим путем, продолжал делать историю казачьей народности, продолжая оставаться отдушиной, куда могли стекаться все Казаки, недовольные судьбой.

Власть Московского царя еще долго не приносила Гетманщине желанного мира. Запорожским Казакам еще долго пришлось переносить несправедливости, восстания, разделения и перемещения. Хмельницкий умер в 1657 г. "Учинившись в подданстве" Московскому царю Гетманщина потеряла навсегда свой казачий облик, ее стали называть Малороссией, она обратилась в часть Российской империи. Казаки уходили на Низ, на Дон, Терек, в Сибирь. После того, как и Сичевая республика пала под ударами русских войск (1775 г.), а ее казачье население, в качестве особого благодеяния, получило право переселиться на Кубань, туда стали стекаться из б. гетманщины и многочисленные "Малороссийские Черкасы", возродившие прежнюю общественную жизнь в Кавказских казачьих Войсках. В Приазовье, древнюю колыбель казачьего рода, они возвратились, после семисот лет пребывания на Днепре, с языком, ставшим к нашему времени одним из диалектов казачьей речи. оставшиеся в бассейне Днепра растаяли в массах размножившегося украинского населения. По паспорту они оставались "полтавскими казаками". В 1775 г. многие Запорожские Казаки ушли в Турцию; их потомки и теперь еще населяют четыре местечка Аккерманского уезда: Староказачье, Новоказачье, Байралеча и Волонтеровку.



Источник: КАЗАЧИЙ СЛОВАРЬ-СПРАВОЧНИК, А.И. Скрылов, Г.В.Губарев
Оцифровка текста - С. Леонов


admin@cossackweb.com

 
Ответ пану Федоровскому от ляха (в прямом смысле)
 
Действительно, понятие нация, как таковое, появилось только во второй половине 19 в. В формулярные списки при царе-батюшке вносилось только вероисповедание. Проект уважаемого мной академика М. Грушевского  "Украина-украинец" проявился также  в эпоху модерна. По этой же аналогии создавались позднее: советский народ и пр.; а ныне создается т.н. россиянский.  Вообще, эта эпоха связана с национально-освободительными войнами и пробуждением национального самосознания. Что касается православия, то оно, в отличии от иудаизма, никогда не делило людей по морфологическому и биологическому признаку, разве что московские архиереи иногда называли своих образованных украинских коллег "черкасишками". Поскольку православие религия как имперская, так и вселенская. И все же толковать, что казаки это не народ - сущий бред. Когда автор статьи приводит в качестве примера Сечь, то здесь сразу же вскрывается его тенденциозность и предвзятость. Сечь являлась на протяжении столетий военной корпорацией неженатых казаков и не более, и доказывать на ее примере, что все казаки - ляхо-литвины, евреи, татары и, в общем, 3 Интернационал, еще ничего не значит. Это как в случае с карачаевцами: русский солдат Семенов дезертировал из царской армии во время Кавказской войны к карачаевцам и "принялся" там, а сейчас Семеновы - один из самых многочисленных родов карачаевского народа. И что? Ныне Семеновых уже русскими не назовешь (подобная история рода и у одиозного террориста Басаева, происходившего от русского предка, но кто скажет, что он не чеченец; там вообще несколько тейпов русского происхождения, есть даже один, идущий от генуэзцев). Так и в случае с казаками, где иноплеменная масса годами перерабатывалась на казачий лад (пример дрожжей, когда они овладевают тестом, взбивая его). Но почему-то автор, акцентируя внимание на Сечи, не сказал о многочисленных казачьих поселениях Слобожанщины, Поднепровья, которые и поставляли кадры на Сечь. Я даже могу согласиться, что казак - это определенный социальный статус, но не более, ибо казачество в массе своей принадлежало к черкасскому народу и это хорошо сказано у Ригельмана, чего пан Федоровский не заметил Следовательно, казак от казака ведется, но подавляющее большинство казаков происходит от черкас, пусть далеко и не все черкасы оказались в рамках казачьего сословия. Этот народ до сих пор является основой центральной и восточной Украины, а также Юга России. В России и на Украине нации формировались в основном по языковому признаку и не более; хранительницей языка в семье была женщина. Масса православных черкесских воинов, эмигрировавших с Кавказа на протяжении 11-15 вв. в Приднепровье, быстро забывали свой язык, поскольку женами их становились славянки. Так и возник, уважаемый пан Федоровский, черкасский народ на Дону, Украине и вплоть до Ельца. Малороссийских казаков и посполитых до середины 19 в. называли черкасами, и власть забыла это наименование только в связи с кульминацией Кавказской войны, когда по сути черкас убивал черкеса, своего брата по крови (если бы не кануло в Лету это наименование то вместо Украины мы бы имели Черкассию или Украину-Черкассию). И в этой связи удивительная вещь: браки между кубанскими казаками и черкесами (терцами и кабардинцами) имели место быть, а между казаками и русскими почти нет. Как это объяснить? Только лишь одной сословной перегородкой? Но ведь и черкесы не относились к казачьему сословию, кроме моздокских кабардинцев (т.н. "казачьих братьев"), и исповедовали иную религию. Говорю абсолютно объективно, поскольку сам происхожу от столь милых пану Федоровскому показаченных ляхов Ляшков-Поповских, Ляхов-Шаньковских и Шарых, правда Шарые на Кавказе породнились с абазинской узденской (агмыста) фамилией Лях (сейчас Лиховы, кое-где Ляховы). От ляхов, как и от евреев, пан Федоровский, никуда не деться, но я же не утверждаю, что черкасы, в т.ч. казаки,  происходят от ляхов и евреев, как утверждаете это Вы. И последнее. Сейчас в моде ДНК-генеалогия. Более 55 процентов всех казаков являются носителями генома R1a1, условно называемого арио-скифским (среди русских 45 процентов, а украинцев 54 процента). Современная черкесская исследовательница вывела, будто генный поток между казаками и адыгами был минимальный. Странное и тенденциозное исследование, когда 4/5 нынешнего черкесского народа в эмиграции, среди представителей которого не брались генетические пробы, а какими были бы генетические пробы у черкесских равнинных родов периода Кавказской войны, теперь только одному Богу известно, а они предположительно как раз и  являлись носителями скифского генома (Y-хромосомы). И все же даже сегодня среди именно терских казаков широко распространен кавказский геном G (55 процентов), характерный осетинам и шапсугам, а у абхазов-абазин, наряду с ним, арийский R1a1 (55 процентов). Кавказский геном достаточно представлен и на Украине, а вот финский геном (N), характерный для русских с севера и средней полосы (20 процентов среди всего русского населения), у казаков отсутствует напрочь, а у нынешних украинцев ничтожно мал. Исходя из всего вышесказанного, говорить о небытии черкасского (квазиказачьего) народа нельзя. Народ этот есть, был и будет, пусть многие из его представителей еще себя им не осознали, но ведь сказал же черкас Кучма, что Украина - не Россия, и дело здесь совсем не в государственной принадлежности, которой я сам не имею права изменять, как офицер. Что же касается острой полемики вокруг казачества, она лишнее доказательство того, что черкасы-казаки народ, ведь нет у нас подобных споров вокруг иных дореволюционных сословий дворян, мещан, купцов и пр. Да и энциклопедия Брокгауза и Ефрона указывает на то, что казаки состоят из дворян и сельских обывателей. Скажите на милость, как может сословие разделиться внутри себя еще на два сословия. Поэтому отнесение казаков к сословию политически ангажированная вещь. А для тех, кто по-прежнему говорит об отсутствии этого народа хотелось бы посоветовать почитать книгу Семенова, не русского дезертира, а атамана Забайкальского казачьего войска, замученного красными в Хабаровске в 1946 г. Там сказано все, в т. ч. приведены прекрасные и простые доказательства существования казачье-черкасского народа (ведь в Забайкалье и Сибири многие казаки себя звали именно черкасами). И если сейчас многие украинские свидомые патриоты (часто даже на подсознательном уровне) записывают всех казаков в украинцы, то в этом нет ничего удивительного, поскольку и у свидомых и у казаков, разбросанных по всей России и по всему миру, да и у черкесов предки одни - синды, меоты, зихи, касоги-казаки. И все это - черкасы!!!
С уважением к пану Теодоровскому (ах, простите, что произнес Вашу фамилию на ляшский манер!) всегда Ваш Ляшок   

"Бесстрашие их (казаков) напоминает детей Кавказа, именем которых они гордились, называя себя без разбора и казаками, и черкасами. Пятигорские черкасы, жившие на берегах Кубани - есть единоплеменники казаков".
Н. Г. Устрялов "Русская история" изд. 1845 года

-Треть современных Украинцев это - черкашины, т.е.  носители Понтийского (Нижнеднепровского) антропологического типа, являющегося основным и для Западнокавказских народов (Черкесов, Убыхов, Абхазцев):

-Украинские хаты и Черкесское унэ абсолютно однотипные постройки,
-Окончание Украинских фамилий на "-ко" и Черкесских на "-къуэ", что означает "сын",
-Чубы и длинные усы, как признак воинской касты (впрочем это по-моему универсально не только для Украинцев и Черкесов),
-Многочисленные легенды, предания (в том числе и Казачьи, вспомните "Арабески" Гоголя) и данные источников о достаточно крупных воинских отрядах, прибыших в Черниговскую землю, Польшу и Литву из Черкесии ("Касоги", "Пятигорские Черкасы" и пр.),
-Название Днепровских порогов "Порогами Касожскими" в Русском фольклере и битва на Днепре с "Касогами" Святослава в X в,
-Еще более темная Антская проблематика, по которой ничего толком никому не известно - Славяне считают их Славянами, Черкесы - Черкесами, Осетины - Иранцами, кто-то вообще Кельтами и пр.
-Общая терминология явно Черкесского происхождения у Запорожских Казаков и Черкесов (кобзарь и пр.),
-Одинаковые этнонимы у Черкесов и Казаков (Касоги/Кешаки/Казаки/Черкасцы и пр.),
-Магнатские родословные Князей Пятигорских и Черкесских в Польше и Литве,
-И вновь две вышеуказанные работы: в них Польские ученные однозначно указывают на этническое происхождение "Пятигорцев", называют фамилии пяти Князей из Жанэ и Кабардея (последняя и является "Пятигорской Черкасией" в узком смысле) и время их миграции,
-Картографический материал той эпохи (для примера - пара-тройка карт из десятков в моем компе):









При всем скепсисе, который законно вызывает картографический материал по Кавказу до 20-30х гг XIX в, достаточно определенно показано где находилась "Пятигорская Черкасия". 

Пятигорцы, как вид каваллерии в Речи Посполитой, состоявший из коренных черкесов (адыгов) и местных черкасов (казаков) и черкасской шляхты.
 
Влиятельное и просвещенное черкасское греко-православное духовенство на Украине, не желавшее подчиняться Москве и стоявшее на страже православия в Украине. Представителей его в Московской Руси презрительно называли "черкасишками", в т.ч. из-за любви к греко-латинской книжности.    

Казачье движение пошло с XIII в, после разгрома под Курском местным Князем Олегом, слободы "Пятигорских Черкас", поселенных там Ордынцами и миграций выживших на Дон (к будующему Черкасску) и Днепр (к будующим Черкассам).

ДОН И СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ КАВКАЗ - ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕГИОНЫ ДЕМОКРАТИИ В РОССИИ
М.Ю. Черненко, М.И. Крайсветный,
г. Новочеркасск, 2004 г.
 
Создавая новую демократическую Россию не всегда целесообразно обращаться к изучению демократии на Западе или привлекать примеры из Древней Греции. Достаточно обратить внимание на свою собственную историю. В России имеются территории, способные служить эталонами демократии и существовавшие в относительно недалеком прошлом. Но память, составляющая основу менталитета демократических народов, сохранилась, о чем свидетельствует возрождение казачества и Народных собраний (Хасы) на Северо-Западном Кавказе.
Изучение истории донских казаков показывает, что сущность казачества заключается не в его воинской доблести, что, естественно, является немаловажным фактором, а в традициях общественно-политических отношений - демократии. Это, бесспорно, подтверждается существованием института общественной власти в виде общенародного представительского органа—Круга. Круг является высшим законодательным органом власти со всеми присущими ему функциями [1]. Войсковой Круг (общедонской) решал все жизненно важные вопросы: войны и мира, дипломатических отношений, распределение земли и пастбищ, рыбных и охотничьих угодий, приём новопришедших жителей на Дон в свое общество (приём в гражданство и его лишение), отмечал за заслуги перед обществом, выполнял функции высшего судебного органа, избирал органы исполнительной власти. Все его решения имели силу закона и подлежали безусловному исполнению. Контроль регламента и легитимности Круга осуществлялся Советом стариков (старейшин).
Право участия в таком собрании имел каждый казак, при этом он обладал полноправным голосом. Каких-либо привилегий не имелось, социально-экономические отношения не играли никакой роли, все были равны. При избрании в органы исполнительной власти - атамана, есаулов, писарей и других должностных лиц - учитывались только личные качества и заслуги кандидата, но не его социально-экономическое положение. Кругом избирались и духовные лица - священники. Вновь принятые Кругом в свое общество пришельцы (в казаки), имели все права казака, не взирая на национальность и вероисповедание. Чётко сохранялась традиция, обеспечивающая защиту и покровительство своим гражданам, в том числе и вновь принятых (беглых), что выражалось принципом «С Дона выдачи нет». Решения Круга принимались большинством голосов.
Избранные представители исполнительной власти (атаман и другие) несли полную ответственность перед Кругом. При злоупотреблении властью и нанесению ущерба обществу атаман любого уровня нёс уголовное наказание, вплоть до смертной казни. Избрание на должность производилось на определенный срок или мероприятие (поход). По окончанию последних все полномочия слагались и должностные лица возвращались в общество рядовыми гражданами. Точно такая же форма власти существовала и на местах - в станицах и хуторах. Исполнительными органами местного самоуправления были избираемые на год атаман и есаул, но они не играли никакой роли в управлении данной общины, а являлись лишь исполнителями решений своего Круга.
Естественно, что описанная форма демократии может существовать только при полной личной свободе и независимости граждан. Она существовала на Дону на протяжении многих веков, была вполне самодостаточна и не требовала изменений. Геополитические интересы Российской империи послужили причиной подчинения «Дона» и вхождения в его состав. Демократические основы донской государственности уничтожаются империей, казачество становится военно-служивой категорией. Однако казачий менталитет народа уничтожить полностью не удалось. Попытка казачества воссоздать традиционную демократическую форму правления в 1917-20 годах захлебнулась в крови Гражданской войны. Но и политика расказачивания, проводимая Советской властью и направленная на уничтожение казачьего духа, не увенчалась успехом. Доказательством этому является современное возрождение казачества [2].
Откуда же могла взяться такая глубокая и неистребимая приверженность к демократии у казаков? Несомненно, что менталитет народа вырабатывается веками и его корни следует искать, прежде всего, в происхождении самого казачества. Многочисленные теории о происхождении казаков от тюркских народов или славян требуют существенных допущений и домыслов в первую очередь из-за неопределённости происхождения самого тюрко-славянского суперэтноса.
Единственной теорией о происхождении донских казаков, не требующей каких-либо допущений, является предположение, выдвинутое еще Татищевым и Байером, о кавказских (черкесских) корнях казачества [3,4]. Единое происхождение донских казаков и черкесов (адыгов) подтверждается и мнением самих казаков, считающих, что «... они от некоих вольных людей, а более от Черкес и Горских народов, взялися ...» [5]. Изучение традиций и образа жизни донского казачества и адыгов (черкесов) дает полное основание говорить об общих корнях этих народов. Это - демократическая форма правления, мореходные навыки и тип кораблей, воинская доблесть и храбрость, наличие особого воинского языка, оборонительные сооружения и архитектура, условия проживания (хуторская система), символы власти, чести и достоинства, особенности погребального обряда (захоронение умерших во дворе усадьбы и камни в могиле), поминальный обряд, христианская религия (до исламизации адыгов). Казакам был присущ и «адыгский этикет», вероятно, один из самых нравственных институтов формирования) личности и общественных отношений, в значительной мере сохранившийся в казачьих традициях.
Античный и раннесредневековый период донской истории нельзя рассматривать в отрыве от Северо-Западного Кавказа - это \диная территория. Зарождение принципов демократии на Кавказе относится к глубокой древности, о чём свидетельствует так же и нартский эпос. Различный уровень развития родоплеменных отношений и степень феодализации, привели к появлению разнообразных форм демократии. К народам, сохранившим демократию как форму общественного управления, относятся адыгские племена. Восточные адыгские племена кабардинцев и черкесов имели сословно-представительскую форму (аристократическую), а западные - натухаевцы, шапсуги и абадзехи, сохранили общенародную форму. Именно эти племена (натухаевцев, шапсугов и абадзехов) получили в исторической литературе название "демократических племен» [6, 7, 8].
Высшим органом законодательной власти у адыгов было народное собрание - Хаса [9]. Вероятно, наличие этого органа народовластия дало основание византийскому императору Константину Багрянородному назвать данную территорию «Касакией» [10].
Сравнение функций Х(к)асы и казачьего Круга показывает полную идентичность этих общественно-политических образований. Прежде всего - это общенародные высшие законодательные собрания со всей полнотой власти. Решение всех жизненно важных вопросов происходит всенародно, каждый участник имеет право голоса, каждый имеет право избирать и быть избранным в исполнительные органы, участвовать в решении судебных дел и т.д. Совещательным и контрольным органом является Совет старейшин (стариков). При избрании на высшие должности исполнительной власти, учитываются только личные качества и заслуги, происхождение, материальное положение и т.п. не принимаются во внимание. Распределение земли, пастбищ и других угодий - все происходит на этих собраниях. Абсолютно одинаков приём в свое гражданство иных людей с гарантирующим безопасность принципом «От нас выдачи нет». Единственным отличием является то, что у адыгов каждый участник Хасы имеет право вето, чего нет у казаков. Различия в месте проведения Собрания - у казаков площадь (майдан), у адыгов - священная роща (урочище) не принципиальны. Естественно, что каждый участник таких Собраний является лично свободным, независимым гражданином. Местное самоуправление строилось на тех же принципах. Идентичность политической системы и большинства форм организации жизнеустройства донских казаков и адыгов убедительно свидетельствует, что это не заимствования, а результат единого происхождения.
Данная демократическая система просуществовала у адыгов почти до конца XIX века и была уничтожена в результате вхождения в состав Российской империи.
Присутствие на Дону адыгского (меотского) населения археологически фиксируется с конца I века до н.э. Значительная волна переселенцев с Северо-Западного Кавказа на Дон приходится на раннесредневековый период, в VIII-Х веках. В последствии разрыв связей Дона и Кавказа по всей вероятности происходит в результате принятия адыгами мусульманской религии. Именно этот фактор сыграл основную роль в разделении родственных народов. Но независимо от конфессиональной принадлежности и казаки и адыги остались регионами народной демократии.
Сведение понимания казачества только как военно-служивой категории с его воинской доблестью и защитой Отечества (России) вымывает саму сущность явления, заключающейся, прежде всего, в идеологии жизнеустройства, т.е. в общественно-политической системе. Проводимая в настоящий момент политика демократических преобразований в России может и должна учитывать многовековой исторический опыт регионов подлинной демократии — Дона и Северо-Западного Кавказа.
 
Литература

1. Савельев Е.П. Войсковой круг на Дону, как народоправление. Новочеркасск, 1917.
2. Озеров А.А., Киблицкий А.Г. История современного донского казачества. Ростов-на-Дону., 2000.
3. Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979.
4. Байер Г.З. Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова от создания сего города до возвращения оного под Российскую державу. 3-е изд. Спб., 1782.
5. Ригельман А.И. История о донских казаках. Ростов-на-Дону, 1992.
6. Народы мира. Народы Кавказа. Т. 1, М., 1960.
7. История народов Северного Кавказа с древнейших времён до конца XVIII в., М., 1988.
8. Энциклопедический словарь по истории Кубани. Краснодар, 1997 г.
9. Кажаров В.Х. Адыгская хаса. Нальчик, 1992.
10. Константин Багрянородный Об управлении империей, М., 1991.
 

 
24 января 1918 года стало трагической датой в судьбе казачества. В этот день на Оргбюро ЦК РКП(б) было принято циркулярное письмо, подписанное Яковом Свердловым, которое определило политику новой власти по отношению к казакам, верой и правдой служившим Отечеству на протяжении не одного столетия. "Беспощадный террор, никаких компромиссов, поголовное истребление", — таков был вердикт документа, стоившего жизни более двум миллионам казаков. Началось так называемое "расказачивание".
Вечная память невинно убиенным !!!




14:25

 

 
М. Крушинский, г. Краков

ЧЕРКЕССКИЕ КНЯЗЬЯ В ПОЛЬШЕ
(Пять князей)
Пять князей приехали в Польшу с Северо-Кавказских земель, находящихся между реками Терек и Кубань. То место называлось Пятигорье (пять гор по-русски). (На черкесском оно называлось - Bgiytxw, дословно: пять гор. На татарском - Бештау, из-за горы Бештау, у которой пять вершин.- М. К.). Земли, отходящие от этой горы на запад и восток, назывались Кабарда. Это была родина Кабардинского (и близко родственного Бес(ла)ейского.- М. К.) клана. В XV и XVI веках эти кланы создали независимую страну, называвшуюся Черкесия на русском и на польско-литовском языках. С одной стороны они граничили с крымскими татарами, а с другой стороны - с кланами Темрюка. Кабарда также была независимой и имела близкие связи с крымскими татарами, которые часто использовали кабардинских воинов войнах против своих соседей. В 1555-1560 годах Кабарда перешла под правление России.
В 1556 году украинский князь Димитрий Вишневецкий (дед Михаила Вишневецкого, который стал королем Польши сто лет назад) покинул Польшу (Польша, Украина, Белоруссия и Литва были в то время одной страной) пришел в Россию воевать с крымскими татарами. У его было много достижений со своей казачьей армией. Он был первым казаком и основателем, запорожских казаков! Царь Иван Грозный назначил его на должность воеводы (губернатор) Кабарды. Князь Димитрий и его казаки остались в Кабарде на несколько лет и правили ею милостиво и приемлемо. Он расположил к себе многих черкесских воинов.
В 1561 году царь Иван решил атаковать Польшу. Князю Димитро было трудно оставаться в России. Он вернулся домой, чтобы защищать свою страну на Украине. Этот поступок очень разозлил царя. Сообщают, что сказал: «Димитро пришел к нам, как собака, и ушеп так же». Но это была первая из его проблем. В конечном ним счете, князя Димитро Вишневецкого взяли в плен в Молдове в 1563 году и послали в Стамбул, где он был казнен за свои нападения на татар.
Через несколько месяцев группа черкесских князей, у которых сложились дружественные личные отношения с Димитро Вишневецким и которые были против правления России в Кабарде, послали некоторое количество воинов в Польшу попросить о помощи. Эти князья были приговорены к смерти царем. В августе 1561 годи польский король разрешил всем воинам Пятигорья, кто хотел, приехать в Польшу.
В 1562 году пять кабардинских князей оставили свои дома на Кавказе и нашли спасение в Польше вместе с семьями и воинами (польские писатели нашего времени утверждают, что там было 300 воинов). Польский король радушно принял их с множеством почестей и подарков, которыми те были очень довольны. Вот имена этих князей:
Касим Камбулатович (Черкасский)
Гаврила Камбулатович (Черкасский)
Онышко/Александр Кудадек (Черкасский), сын очень важного Западно-Черкесского князя Сибок Васул Консаукович. Темрюк Жумкович был знаком с Сибок и членами его клана
Солтан Жумкович (Черкасский), сын Жумека Темрюка
Темрюк Жумкович (Черкасский), сын Жумека Темрюка.
Русский царь понял, что этим поступком он отдал много очень хороших воинов своему врагу - Польше Это еще сильнее разозлило его. Он послал свое доверенное лицо - Алексея Клобукова - в Польшу получить князей обратно, но «Пятигорские» князья оказали ему холодный прием. Большинство черкесских переселенцев уже были ортодоксальными христианами, но некоторые еще были язычниками. Позже потомки воинов стали украинскими православными, тогда как те, кто принадлежал к высшему сословию, приняли польское католичество.
Солтан и Темрюк стали командирами особых полков пятигорских казаков в польской армии. Именно Темрюк показал лучшие качества черкесского командира. О героизме говорит множество документов. Например, 13 апреля 1572 года, когда мощная турецкая армия атаковала польские силы в Молдове, все польские части покинули поле боя в панике, и только Темрюк со своим пятигорским полком остался и дрался до тех пор, пока польские части оправились и вернулись остановить турок.
Его храбрые подвиги не остались без награды. Польский сейм и король не раз выделяли его среди рядов польской аристократии. Ему были пожалованы большие поместья в латвийской, киевской и подольской частях Украины.
Со временем пять черкесских князей стали более могущественными и богатыми. Все они обосновались в Подольском регионе Украины. Каждый год новые черкесские воины прибывали в Польшу, чтобы вступить в особые полки пятигорских казаков. Через несколько лет эти полки стали основной составной частью польской армии, вплоть до 1795 года, когда Польша была оккупирована и разделена Россией, Пруссией и Австрией. После смерти черкесских князей, основателей этих полков - и после потери Польшей независимости, общее количество черкесов сократилось и распределилось между польскими, украинскими и татарскими воинами. Однако полки сохранили свою черкесскую внешность и характерные черты: обычаи, оружие, тактику боя. Сегодня польские историки признают огромное влияние тех пяти князей на эволюцию польской армии.
Потомки черкесских князей влились в польское общество. Но они сохранили свой темперамент и свой боевой дух, особенно против своих смертельных врагов - русских. Когда русские оккупировали Украину, польские черкесы потеряли все.

 

 
Уэркъ хабзэ – кодекс чести черкесского дворянства 
  
Понятие "хабзэ", как в его узком социальном, сословном аспекте – "уэркъ хабзэ", так и в более широком общенациональном – "адыгэ хабзэ", является чрезвычайно насыщенным и всеохватывающим. Здесь подразумеваются явления не только этикетного характера, но и обряды, традиции, общественные институты, нормы обычного права, духовные, этические и моральные ценности адыгов. Различные аспекты этой темы затрагивались в работах Б. Х. Бгажнокова, С. Х. Мафедзева, А. И. Мусукаева, А. М. Гутова и других авторов. В данной статье уэркъ хабзэ рассматривается как феодальный, рыцарский кодекс с точки зрения его социального, сословно-классового содержания.
Черкесское дворянство, девизом которого было "Хэбзэрэ зауэрэ" – "Честь и война", выработало свой рыцарский моральный кодекс, так называемый уэркъ хабзэ (уэркъ – рыцарь, дворянин; хабзэ – кодекс обычно-правовых, этикетных норм). Многие его положения, несомненно, вытекают из военного образа жизни и связанных с ним норм поведения. В качестве примера, аналогии такой культурной модели, связанной с войной, можно привести сред-невековый японский кодекс чести самурая "Буси-до" ("Путь воина"), с которым уэркъ хабзэ имеет некоторые параллели.

Жизнь черкесского рыцаря (дворянина) регулировалась с рождения и до смерти неписаным кодексом уэркъ хабзэ. В основе этого кодекса лежало понятие "уэркъ напэ" (рыцарская честь). Не было никаких моральных или материальных ценностей, которые могли бы превалировать над этим понятием. Сама жизнь имела ценность только в том случае, если она была посвящена служению принципам уэркъ напэ. У черкесов бытует много пословиц, посвященных этому, например: "Псэр щэи, напэр къэщэху" – "Жизнь продай, купи честь". Даже такие естественные чувства, как любовь или ненависть, должны были отступить на задний план перед необходимостью соблюдения закона чести в том виде, как его понимали черкесские дворяне.

В основе дворянского кодекса чести уэркъ хабзэ лежал общенациональный кодекс этикетных, моральных принципов, называемый адыгэ хабзэ (черкесский этикет).

В понятие "адыгэ хабзэ" входили не только этикетные, моральные ценности, но и все нормы обычного права, регулировавшие жизнь черкеса от рождения и до смерти. Дворяне должны были быть эталоном в соблюдении адыгэ хабзэ – то, что прощалось простолюдину, не прощалось дворянину в смысле нарушения норм адыгэ хабзэ. Само дворянское сословие не было замкнутым и пополнялось из среды крестьянства за счет тех, кто проявлял личное мужество во время войны и в совершенстве владел адыгэ хабзэ.

В то же время любого уорка в случае нарушения им норм черкесского этикета, по обычаю, могли лишить дворянского звания. Таким образом, звание дворянина накладывало на человека много обязанностей и не давало ему само по себе каких-либо привилегий.

Дворянином мог быть человек, ведущий соответствующий образ жизни и соблюдающий присущие данному званию нормы поведения. Как только он переставал соответствовать тому месту, которое занимал в обществе, и соблюдать нормы, связанные с этим статусом, он сразу же лишался дворянского звания. В истории черкесов было немало случаев, когда лишали даже княжеского звания.

Князья, возглавлявшие дворянство, считались блюстителями и гарантами соблюдения черкесских обычаев. Поэтому с детства при их воспитании большое внимание уделялось не только военной подготовке, но и в не меньшей степени изучению и усвоению ими норм адыгэ хабзэ. Князьям принадлежало исключительное право взимания штрафов за оскорбление достоинства, которые они могли наложить на любого подвластного, в том числе и дворянина. При этом под оскорблением княжеского достоинства понималось любое нарушение этикетных правил, совершенное кем-либо в присутствии князя. Так, например, пункт 16 записей обычного права кабардинцев, сделанных Я. М. Шардановым, гласил: "Если подерутся два человека, чьи бы они ни были, в лице князя на улице, во дворе, в доме, тогда зачинщик драки платит штраф князю одну холопку за несоблюдение благопристойности к князю, что смели при нем драться" [14, с. 290]

Причиной штрафа могло стать любое проявление неуважения к черкесскому этикету, например, неприличное слово или выражение, особенно в обществе женщин.

Кстати, княжна имела такое же право наказывать женщин, в том числе дворянок, наложением штрафа. Штрафы обычно заключались в определенном количестве быков, которые немедленно изымались из хозяйства провинившегося человека в пользу князя. Для исполнения этих полицейских функций при князьях постоянно находились так называемые бейголи. Сословие бейголей пополнялось за счет крепостных крестьян, так как не только для дворян, но и для свободных крестьян выполнение подобных функций считалось предосудительным. Адыгский этикет – адыгэ хабзэ, как уже отмечалось, лежал в основании, являлся фундаментом так называемого уэркъ хабзэ – дворянского этикета. Уэркъ хабзэ отличался более строгой организацией, требовательностью к своим носителям. Кроме того, в нем нашли отражение нормы взаимоотношений внутри господствующего класса, в частности, нормы, регулирующие взаимоотношения сюзерена и вассала. В XVIII– XIX веках у черкесов произошло разделение по принципу политического устройства на две категории: "аристократические" и "демократические". К первым относились кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы, бжедуги и некоторые другие этнические подразделения, у которых во главе феодальной иерархии стояли князья. У шапсугов и абадзехов князей не было, а были только дворяне, которые в результате так называемого "демократического переворота" потеряли свои политические привилегии. Тем не менее в плане соблюдения тех многочисленных и щепетильных отношений, которые отличали черкесский этикет, шапсуги и абадзехи были такими же "аристократами", как кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы и другие. Обычаи, манеры, костюм, оружие и конская сбруя черкесов стали для ближайших их соседей образцом для подражания. Они настолько были сильно подвержены рыцарско-аристократическому влиянию черкесов, что господствующие слои соседних народов посылали своих детей к ним на воспитание для усвоения ими черкесских манер и образа жизни [9, с. 223]

В совершенствовании и пунктуальном соблюдении уэркъ хабзэ особенно преуспели кабардинцы, которых некоторые исследователи называли "французами Кавказа". "Благородный тип кабардинца, изящество его манер, искусство носить оружие, своеобразное умение держать себя в обществе действительно поразительны, и уже по одному наружному виду можно отличить кабардинца",– писал В. А. Потто [20, т. 2, с. 345].

К. Ф. Сталь в своей работе отмечал: "Большая Кабарда имела огромное влияние не только на все черкесские народы, но и на соседних осетин и чеченцев. Князья и дворянство кабардинское славились своим наездничеством, храбростью, щегольством в наряде, вежливостью в обхождении и были для прочих черкесских народов образцом для подражания и соревнования" [20, с. 100].

Рыцарский кодекс уэркъ хабзэ можно условно разделить на несколько ключевых установок, включающих в себя следующие понятия:

1. Верность. Это понятие подразумевало прежде всего верность своему сюзерену, а также своей сословной группе. Дворяне служили князьям из поколения в поколение.

Смена сюзерена бросала тень на репутацию как той, так и другой стороны и считалась большим позором.

Дворяне сохраняли верность своему князю, даже если последний терпел поражение в междоусобной борьбе и переселялся к другим народам. В таком случае они сопровождали князя и вместе с ним покидали родину. Правда, последнее обстоятельство вызывало недовольство народа и дворян пытались удержать от переселения. Во время боя дворяне дрались каждый возле своего князя, и, если князь погибал, они должны были вынести его тело с поля битвы или погибнуть.

Понятие "верность" включало также в себя преданность своим родственникам и уважение к родителям. Слово отца было законом для всех членов семьи, точно так же младший брат беспрекословно слушался старшего. Дворянин был обязан поддерживать фамильную честь и мстить каждому, кто покушался бы на жизнь и честь членов его фамилии.

2. Вежливость. Это понятие включало в себя несколько положений:

– Уважение по отношению к вышестоящим в социальной иерархии. По понятиям черкесов, уважение, независимо от разницы положения в социальной иерархии, должно быть взаимным. Дворяне служили своему князю, оказывали ему определенные знаки почтения. Самые низшие категории дворянства, так называемые пшичеу, будучи телохранителями и оруженосцами князя, прислуживали ему ежедневно в домашнем быту. При этом, по словам Н. Дубровина, "по большей части, с обеих сторон соблюдались утонченная вежливость и взаимное уважение" [7, с. 176–177].

– Уважение к старшим по возрасту. Каждому человеку старшего возраста необходимо было оказывать знаки внимания, положенные по черкесскому этикету: вставать при его появлении и не садиться без его разрешения, не говорить, а только почтительно отвечать на вопросы, выполнять его просьбы, прислуживать во время трапезы за столом и т. д. При этом все эти и другие знаки внимания оказывались вне зависимости от социального происхождения. Ф. Торнау в связи с этим сообщал следующее: "Лета у горцев в общежитии выше звания. Молодой человек самого высокого происхождения обязан вставать перед каждым стариком, не спрашивая его имени, уступать ему место, не садиться без его позволения, молчать перед ним, кратко и почтительно отвечать на его вопросы. Каждая услуга, оказанная седине, ставится молодому человеку в честь. Даже старый невольник не совсем исключен из этого правила. Хотя дворянин и каждый вольный черкес не имеют привычки вставать перед рабом, однако ж мне случалось нередко видеть, как они сажали с собою за стол пришедшего в кунацкую седобородого невольника" [22, 1992, № 2, с. 39].

– Уважение к женщине. Это положение означало прежде всего уважение к матери, а также уважение к женскому полу вообще. Каждый рыцарь считал за честь выполнить просьбу девушки или женщины, что нашло отражение в непереводимой черкесской пословице: "ЦIыхубз пшэрыхь хущанэ". Это выражение имеет несколько смысловых оттенков, одно из которых означает невозможность для мужчины не уважить просьбу женщины. Большим позором считалось обнажить в присутствии женщины оружие или же, наоборот, не вложить его тотчас в ножны при ее появлении.

Если дворянин в присутствии женщины позволил себе нечаянно неприличное слово, то, по обычаю, он должен был загладить свою вину преподнесением ей какого-либо ценного подарка.

Женщина у черкесов не могла быть ни объектом, ни исполнителем кровной мести. Посягательства на жизнь женщины черкесам были неизвестны (инф. Х. Х. Яхтанигов).

Большим позором считалось для мужчины, в том числе и для мужа, поднять руку на женщину.

"У черкесов, – сообщает Хан-Гирей, – обхождение мужа с женою также основывается на строгих правилах приличия. Когда муж ударит или осыплет бранными словами жену, то он делается предметом посмеяния..." [25, с. 274].

Покушение на честь матери, жены или сестры в понятии черкесов были самым сильным оскорблением, которое можно нанести мужчине. Если дела об убийствах можно было путем выплаты цены крови уладить, то подобные посягательства на честь женщины обычно заканчивались кровопролитием.

– В понятие "вежливость" входило уважение к любому человеку , в том числе и незнакомому. Природа этого уважения была, по всей видимости, порождена, как и у всех наций, создавших этикет, двумя основными факторами: во-первых, тот, кто оказывал уважение и знаки внимания другому человеку, имел право требовать с его стороны такого же отношения; во-вторых, каждый человек, будучи постоянно вооружен, имел право для защиты своей чести применить оружие. Многие авторы и путешественники, побывавшие на Кавказе, справедливо полагали, что та вежливость и уважение, которые были характерны для повседневных взаимоотношений черкесов, были в определенной мере порождены той "умиротворяющей" ролью, которую играло всеобщее вооружение народа.

Надо отметить, что для черкесов и созданного ими этикета был абсолютно чужд социальный сервилизм – весь их этикет был основан на сильно развитом чувстве личного достоинства. Это обстоятельство отметил и Дж. А. Лонгворт, который писал: "Однако эта смиренность, как я вскоре обнаружил, сочеталась в них с полнейшей независимостью характера и основывалась, как и у всех наций, склонных к церемонностям, на уважении к самому себе, когда другим тщательно отмеривается та степень уважения, которую требуют и для себя" [13, с. 531].

Даже князья, стоявшие во главе феодальной иерархии, не могли требовать от своих подвластных чрезмерных проявлений знаков внимания, сопряженных, с одной стороны, с личным самоуничижением, а с другой – вознесением, чинопочитанием княжеского достоинства.

В истории черкесов были случаи, когда чрезмерная гордость и тщеславие отдельных князей восстанавливали против них не только других князей, но и весь народ. Обычно это приводило к изгнанию, уничтожению или же лишению княжеского достоинства подобных людей.

Так произошло, например, с кабардинскими князьями Тохтамышевыми, которых на общенародном собрании лишили княже-ского звания и перевели в сословие дворян 1-й степени (дыжьыныгъуэ) [11, с.17].

У кабардинцев был такой обычай: если по дороге ехал князь, то встретившийся с ним должен был разворачиваться и сопровождать его до тех пор, пока тот его не отпустит *.

Так вот, князья Тохтамышевы в своей заносчивости и тщесла-вии дошли до того, что заставляли поворачивать и следовать за ними по нескольку верст тяжело груженные арбы крестьян.

__________

* Впрочем, это правило необходимо было соблюдать по отношению к каждому старшему по возрасту человеку. По отношению к князьям оно соблюдалось независимо от возраста.

В конце XVII или начале XVIII века, по сведениям Я. Потоцкого, в Кабарде произошло уничтожение княжеского семейства Чегенукхо. "Генеалогия говорит единственно, что семейство было уничтожено по причине своей гордости: но вот что по этому поводу сохранилось в преданиях. Главы этого семейства не допускали, чтобы другие князья садились раньше их. Они не разрешали, чтобы лошадей других князей поили водой тех же речек или, как минимум, выше по течению того места, где поились их собственные лошади. Когда им хотелось вымыть руки, они приказывали молодому князю держать перед ними таз. Они считали выше своего достоинства посещать "поки", или собрания князей. И вот что из всего этого вышло. На одном из таких всеобщих собраний они были осуждены на уничтожение.

Судьи взяли на себя роль исполнителей приговора, ими же вынесенного" [21, с.230–231].

В "Кратком историко-этнографическом описании кабардинского народа", составленном в 1784 году, об этом же событии сообщалось: "Поколение же сие было в Кабарде во особливом уважении. Старший из оного составлял род самовластного владельца, но в конце прошлого века по ненависти к нему других князей, не терпя его гордости, учинен был заговор, и истребили сие колено даже до младенца" [8, т.2, с.359–360].

Особенностью менталитета черкесов было уважение личного достоинства и личной свободы и связанный с ними ярко выраженный индивидуализм. Это, по-видимому, было одной из причин того, что демократизм был в высшей степени характерен для их политического устройства и здесь было мало предпосылок для установления тирании или диктатуры. Этот демократизм проявлялся даже в военной сфере. В частности, Ф.Ф. Торнау по этому поводу писал: "По черкесским понятиям... мужчина должен обдумывать и обсуживать каждое предприятие зрелым образом, и если есть у него товарищи, то подчинять их своему мнению не силою, а словом и убеждением, так как каждый имеет свою свободную волю" [22, 1991, № 2, с. 15].

Несмотря на существование развитой сословной иерархии, чинопочитание в высшей степени претило свободному духу черкесов. Один из героев рассказа А.-Г. Кешева неприятие этого, образно выражаясь "падишахства", выразил следующим образом: "Достоинство и хорошее происхождение везде в почете – против того и спора нет, но ни в каком случае не должно им поклоняться, сносить от них всякие обиды. Дворянский обычай указывает каждому черкесу приличное ему место, дает знать, что можно ему делать и чего нельзя. Тому нет места между адыгами, кто захочет стать выше всех, кто пожелает поставить волю свою законом для других. Такого человека всякий заметит, всякий будет стремиться как бы подрезать ему крылья. И будь он силой равен хоть грому, имей на плечах своих сто голов, рано или поздно, а сломит себе шею" [9, с. 148–149].

В понятие "вежливость" входили такие нормы уэркъ хабзэ, как запрет на ругань, брань, рукоприкладство и другие формы проявления вражды, достойных, по мнению уорков, только плебеев [4, с. 99].

Это правило нашло отражение в народной пословице: "Хьэ джафэ банэркъым, уэркъ хъуанэркъым" – "Гончая не лает, дворянин не ругается". С. Броневский сообщает: "Черкесы грубых и ругательных слов не терпят; в противном случае князья и уздени равного себе вызывают на поединок, а незнатного человека нижней степени или простолюдина убивают на месте. Кабардинцы всегда наблюдают в обращении между собою вежливость, чинопочитанием соразмеряемую; – и сколь ни пылки в страстях своих, стараются умерять оныя в разговоре..." [6, с.132].

Более того, по свидетельству Хан-Гирея, "достойно замечания то, что все эти обряды вежливости соблюдаются и тогда, когда князья и дворяне друг друга ненавидят, даже и тогда, когда они бывают явные враги, но ежели им случится встретиться в таком месте, где законы благопристойности удерживают их оружие в бездей-ствии, например в доме князя или дворянина, в присутствии женщин, на съездах дворянства и тому подобных случаях, где приличия воспрещают обнажить оружие, и самые враги остаются в границах вежливости и даже оказывают нередко друг другу разные услужливости, что называется дворянская (то есть благородная) неприязненность или вражда, но затем эти враги являются самыми свирепыми кровопийцами там, где они могут свободно обнажать свое оружие, и тем более вежливость их делает им честь, и народ питает к ним большое за то уважение" [25, с. 277].

Не только брань или ругань считались неприличными, но и даже разговаривать на повышенных тонах, поддавшись эмоциям, было для представителей высших сословий непозволительным. "Черкесский дворянин бравировал своей вежливостью, – писал Н. Дубровин, – и стоило только разгорячившегося узденя, забывшего приличие и вежливость, спросить: ты дворянин или холоп? – чтобы, напомнив его происхождение, заставить его переменить тон из грубого в более мягкий и деликатный" [7, с. 177].

Болтливость также считалась неприличной, особенно для князя. Поэтому при приеме гостей "всегда один из дворян должен был занимать гостей разговором, потому что самому князю декорум не позволял, чтобы он много говорил" [5, с. 518].

Темиргоевские князья ввели даже следующее обыкновение: "...они вообще при важных переговорах с соседними ли народами или во время распрей междоусобных, сами не входят в словопрения, а их дворяне, которым вверяют дела, объясняются в присутствии князей". Хан-Гирей называет это обыкновение прекрасным, "ибо оно, удерживая тяжущиеся лица, так сказать, от исступления, в которое нередко впадают при сильных прениях, сохраняет тишину на съездах" [25, с. 175].

К понятию "вежливость" можно отнести и такое качество, как скромность. Н. Дубровин писал: "Храбрые по природе, привыкшие с детства бороться с опасностью, черкесы в высшей степени пренебрегали самохвальством. О военных подвигах своих черкес никогда не говорил, никогда не прославлял их, считая такой поступок неприличным. Самые смелые джигиты (витязи) отличались необыкновенной скромностью; говорили тихо, не хвалились своими подвигами, готовы были каждому уступить место и замолчать в споре; зато на действительное оскорбление отвечали оружием с быстротою молнии, но без угрозы, без крика и брани" [7, с.85].

Действительно, у черкесов бытует много пословиц и поговорок, прославляющих скромность и порицающих хвастовство: "Щхьэщытхъурэ къэрабгъэрэ зэблагъэщ" – "Хвастун и трус – родственники", "ЛIы хахуэр утыкум щощабэри, лIы щабэр утыкум щокIий" – "Храбрый муж становится на людях мягкий (ведет себя скромно), трусливый на людях становится крикливым".

"Уэркъ ищIэ иIуэтэжыркъым" – "Дворянин не похваляется своими подвигами". Особенно неприличным считалось, по черкесскому этикету, хвалиться своими подвигами в присутствии женщин, что нашло отражение в пословице: "ЛIым и лIыгъэр лэгъунэм щиIуатэркъым" –"Мужчина не распространяется о своих деяниях в обществе женщин". По мнению черкесов, о храбрости человека должны говорить люди, но не он сам: "УлIмэ, уи щхьэ ущымытхъу, уфIмэ, жылэр къыпщытхъунщ", "Если ты мужчина – не хвались, если ты хорош – люди тебя похвалят".

Право увековечения и прославления подвигов героя принадлежало исключительно народным певцам – джегуако. Как правило, это делалось после смерти героя сочинением в его честь величальной песни. Когда дворянина просили рассказать о каком-нибудь событии, то он, по обычаю, в своем повествовании старался опустить те места, в которых сообщалось о его действиях в данной ситуации или же, в крайнем случае, говорил о себе в третьем лице, дабы его не заподозрили в нескромности. Вот что сообщает об этом знаток адыгского фольклора Зарамук Кардангушев: "В старину черкесы считали позором, когда о свершенном человек говорил: "со мной случилось", "я сделал". Это было непозволительно. "Я ударил", "я убил" и т.д. – настоящий мужчина о себе никогда не скажет. В крайнем случае, если ему придется рассказывать о каком-нибудь случае, он скажет: "В руке находящееся ружье выстрелило – мужчина упал". Вот так он будет рассказывать, как будто его дела в том нет и все произошло само собой".

В апреле 1825 года царскими войсками был уничтожен аул беглого кабардинского князя Али Карамурзина. Когда князя Атажукина Магомеда (Хьэт1охъущокъуэ Мыхьэмэт 1эшэ) попросили рас-сказать, каким образом он отомстил одному из виновников гибели аула предателю Шогурову, он ответил кратко: "Ержыбыжьыр гъуэгъуащ, Шоугъурыжьыр гъуэгащ" – "Ереджиб* старый прогремел, Шогуров подлый заревел" [27, с.29].

3. Мужество. Понятие "мужество" включало в себя такие положения, как:

– Храбрость. Это качество было обязательным для уорка, оно было неразрывно связано с его статусом.

Трусость, в свою очередь, несовместима с положением свободного человека, а тем более дворянина. Если трусость проявил крестьянин, то за это его безусловно осудили бы, но ниже занимаемого им в социальной иерархии места его нельзя было опустить. В отличие от него уорк, проявивший трусость, лишался дворянского звания. Рыцарь, уличенный в трусости, подвергался гражданской смерти, которую, как нам сообщил Хасан Яхтанигов, адыги обозначали термином "унэ дэмыхьэ, хьэдэ имых" (букв.: к кому не входят в дом, в чьих похоронах не участвуют). С таким человеком переставали общаться друзья, ни одна девушка не вышла бы за него замуж, он не мог принимать участие в народных собраниях и вообще в политической жизни своего народа, общины.

Для всеобщей демонстрации народного презрения в старину, по свидетельству Ш. Б. Ногмова, "уличенных в трусости выводили перед собранием в войлочном безобразном колпаке для посрамления и налагали пеню ценою в пару волов" [18, с. 66].

По другим данным, этот колпак носила мать провинившегося, пока он каким-либо подвигом не искупал своей вины. Этот вой-

__________

*Ереджиб – ержыб – марка кремневого кавказского ружья, названная по имени мастера.

лочный "колпак труса" назывался пIынэ. В фольклоре упоминается также специальное платье – къэрабгъэ джанэ (рубашка труса), которое выполняло аналогичную функцию.

Воин, проявивший трусость, мог искупить свою вину перед обществом только свершением подвига или же своей смертью. До этого же времени вся его семья пребывала как бы в трауре. Жене опозоренного воина окружающие выражали сочувствие, в знак которого высказывалось благопожелание: "Уи лIым и напэр тхьэм хужь ищIыж" – "Честь твоего мужа бог да восстановит" [4, с.54].

– Твердость и хладнокровие. Это положение подразумевало, что уорк в любой ситуации должен был сохранять самообладание, быть невозмутимым, никогда не поддаваться панике и страху. Сохранилось фольклорное свидетельство о том, как уорки Кармовы были понижены в сословной иерархии переводом из первостепенных дворян (дыжьыныгъуэ) в сословие второстепенных дворян (беслъэн уэркъ). Вот что фольклор сообщает об этом: "Къармэхэ жьындум къигъащтэри, лIакъуэлIэшым къыхадзыжащ" – "Кармова сова испугала, за это из тлекотлешей его исключили" [1, с.84].

Хотя фольклорная версия носит больше анекдотический характер и скорее всего не является исторически достоверной, тем не менее такая постановка любопытна сама по себе. Действительно, согласно историческим свидетельствам и некоторым фольклорным данным Кармовы были дворянами 1-й степени, но не тлекотлешами, а деженуго, и действительно были переведены в сословие второстепенных дворян. Причиной же послужило то, что они отказались убить находившихся у них на постое крымских воинов и помогли им бежать во время их всеобщего избиения. Кармовы не сделали этого не из трусости, а по причине родственных отношений, в которых они состояли с крымскими ханами. Одна из их дочерей, как сообщают предания, была замужем в Крымском ханстве. После разгрома и уничтожения крымско-татарского войска на народном собрании кабардинцы и приняли, по всей видимости, это решение.

– Терпеливость и выносливость. Эти качества воспитывались в дворянине с раннего детства. Истинный рыцарь-уорк должен был быть сильнее своих естественных человеческих слабостей. Считались позором и подвергались осуждению жалобы на усталость, недомогание, холод, жару, голод и даже всякое упоминание о вкусной и здоровой пище [4, с.101].

У черкесов существует много преданий, описывающих и восхваляющих стойкость и терпеливость. Так, говорят, Андемыркан, начавший наездническую жизнь с 15 лет, имел следующее обыкновение: когда ему выпадало быть в карауле или стеречь лошадей, он даже зимой, в самый лютый мороз, проводил всю ночь стоя на одном месте и не смыкая глаз. За это ему дали прозвище Чэщанэ – Башня...
Мирзоев А. С.
 http://zihia.narod.ru/

 
Черкесы - черкасы (археологические свидетельства)                                            

Горелик М.В. (Москва)

Адыги, автохтонные насельники нынешнего Краснодарского края, в период существования Золотой Орды являлись носителями одного из самых ярких и своеобразных вариантов культуры этого государства.

Завоевание адыгов началось тогда же, когда и завоевание Руси - осенью 1237 г. Командовали монголо-татарскими войсками в этой кампании лица, не менее знатные, чем Бату - царевичи-чингизиды Мэнгу и Кадан, причем Мэнгу, двоюродный брат и личный друг Бату, через несколько лет стал каганом - верховным владыкой империи Чингизидов. Адыгская компания монголо-татар закончилась разгромом адыгского воинства под командованием Тукара. И впервые в тексте созданного около 1240 г. первого письменного памятника на монгольском языке - "Монгол ниуча тобчиян" ("Секретной истории монголов" или - поэтически - "Сокровенного сказания"), зафиксирован этноним, которым монголы называли адыгов - "черкес". Позднее этот термин в приложении к адыгам встречается и у других, разноязыких, восточных авторов. Европейские авторы употребляли этот термин уже с середины 13 в. Рубрук зафиксировал его во время своего путешествия в Монголию, причем в списке народов, до конца и не покоренных монголо-татарами к этому моменту. Европейские авторы в 13-15 вв. отмечали, что черкесы - слово, употребляемое именно монголами и тюрками; европейцы прилагали его специально к адыгам внутренних, особенно степных прикубанских районов; приморских адыгов они продолжали звать зихами. Специфика западноприкубанского варианта золотоордынской культуры заключалась не только и не сколько в культуре местных этносов - адыгов и кыпчаков (к началу монгольского завоевания она была сравнительно нивелированной кипчаками на всей территории юга Восточной Европы): огромную роль здесь сыграли теснейшие контакты региона с местными итальянскими колониями и далеким Египтом. Мощная ордынская культура, созданная на центральноазиатско-северокитайской основе руками как выходцев из центральной Азии и Китая, так и мусульманскими мастерами, от Средней Азии до Сирии, вобрала в себя и европейские, и египетские элементы (обычно в виде готовых изделий, практически не переработанных, либо в виде тканей, из которых шились одеяния и головные уборы монгольского покроя для мужчин и адыгские костюмы для всегда более консервативных женщин). И если Южная, в основном Балканская Европа восприняла только мужской костюм монгольских владык, Египет оказался стороной, впитывавшей влияние далекого Востока во всех элементах, формирующих облик мужа-воина и его специфический быт военного похода, охоты, пиршества. Это неслучайно: именно область Прикубанья-Приазовья с ее генуэзскими и венецианскими колониями были тем регионом, откуда правящий класс Египта - купленные рабы-воины (мамелюки) постоянно получал необходимое пополнение, которое по традиции он не мог получить на месте естественным путем.

Среди специфических форм воинского снаряжения золотоордынского периода для Прикубанья, особенно западного, характерны металлические оковки щитов. Они представляют собой железный умбон ок. 15 см в диаметре с отверстием в центре, более или менее выпуклые, часто с насечкой зубилом по торцу (излюбленный прием золотоордынских мастеров на всей территории этого государства); умбон перекрывается расположенными крестообразно железными прутками, расплющенным в ленты в середине и в диски к концам. В центре скрещения делалось отверстие, совпадавшее с отверстием в центре умбона. Сквозь все отверстия проходила заклепка, крепившая умбон к плоскости круглого щита. Заклепки проходили сквозь дискообразные концы прутков; с внутренней стороны они отковывались в кольца, за которые крепились крестообразно ручки из толстых шнуров или кожаных полос, нередко умбон дополнялся оковками из железных прутьев, сплющенных в местах заклепывания и располагавшихся радиально по поверхности щита. Практически все находки описанных оковок щитов сосредоточены на западе Прикубанья.

Значительно шире распространены сабли с перекрестиями, чьи концы расплющены и обычно оттянуты вниз; они еще и асимметричны. Сабли с подобными перекрестиями было принято считать исключительно северокавказскими, в том числе и по происхождению, пока подобные перекрестия не обнаружились на мече из Нового Сарая и на сабле из золотоордынского погребения в Волгоградской области.

Единственная пока находка оковки щита описанного выше типа вне пределов северо-западного Предкавказья сделана в одном из погребений (№ 69) Яблоновского могильника в Поросье, недалеко от современного города Белая Церковь и древнерусского города Юрьева. Опубликовавшие материалы данного могильника Р.С. Орлов, А.П. Моця и П.М. Покас специально отметили неславянский, северокавказский обряд погребения - подкурганный, в очень неглубокой яме - практически на горизонте, с использованием камышовых плетенок в качестве подстилок, со следами костра. С северным Предкавказьем их связывает, хотя и не столь тесно, как оковка щита, также и сабля с перекрестьем с расплющенными и чуть опущенными вниз концами. Публикаторы, неверно, на наш взгляд, датировав погребение концом 12 - началом 13 века, интерпретировали его как свидетельство наличия алано-асов в составе половцев, переходивших в конце 12 - 1-й трети 13 века под руку киевских князей и расселявшихся в черноклобуцких районах Поросья.

На наш же взгляд, оба предмета вооружения имеют четко выраженные признаки золотоордынской воинской культуры, характерные, особенно оковки щита, для северо-западного Предкавказья. Более того, само их появление связано именно с монголо-европейскими контактами, имевшими место в этом локальном регионе, в погребении № 69 Яблоновского могильника захоронены скорее всего не аланы в составе половцев, а адыги, переселенные сюда монголами. Произойти это могло в период с середины 13 в., когда Поросье вошло в границы кочевий Куремсы, до 1362 г., когда в результате битвы при Синих Водах Ольгерд Литовский отвоевал у Орды власть над Киевщиной. Можно не сомневаться, что погребенные в Яблоновском могильнике были не единственными адыгами: население южной Киевщины не позднее 2-й половины 14 в. получило название черкесов - черкасов. Похоже, адыги здесь занимали видное положение, если свое монголо-тюрское наименование передали на века местному славяноязычному населению: главный город этих мест уже в 15 в. называется Черкассы, а московиты вплоть до 18 века прозывали украинцев южной части Среднего Поднепровья и Нижнего Поднепровья черкасами. У черкесов местные славяне заимствовали и адыгскую прическу - длинную прядь волос на макушке или у левого виска бритой головы, а также тип мужского костюма и всаднического вооружения.

 
Эмиграция адыгов в страны Восточной Европы носила не только военный, аристократический характер, но и простонародный, крестьянский. Адыги-крестьяне могли покидать родину вслед за своими господами, но чаще всего стихийно, соблазнившись свободными землями, возможностью самим решать свою судьбу. Многие из них вступали в казачье братство в Запорожье. Адыги могли с легкостью проникать на Украину морским и речным путем, т.е. пользуясь теми транспортными артериями, которыми так и не сумели овладеть кочевники. В этой связи мы можем предположить, что на Украину таким путем проникали в большей степени уроженцы горных, приморских областей Черкесии, имевшие репутацию превосходных мореходов и пиратов. Здесь надо вспомнить указание Арнольда Тойнби на то, что первые казачьи общины возникли по островам Днепра и удержались внутри тюркского мира именно благодаря тому, что занимались пиратством: степь принадлежала тюркам, а реки казакам. Но к XIV-XV вв. мореходные навыки и, тем более, традиция морского разбоя были давно утеряны и в среде южнорусского населения. До прихода монголов русские уже два с половиной столетия не знали моря, выход к которому был отрезан сначала печенегами, затем кипчаками. Последние примеры русского пиратства относятся к Х в. Напротив, горы Адыгеи всегда давали прекрасную возможность к пиратству, традиция которого не прерывалась здесь со времен Страбона. Образование первой казачьей республики на Хортице - есть результат адыгского пиратства, нуждавшегося в крупных операционных базах вне метрополии.



Черкешенка с казаком

Новейший исследователь темы казачьего мореходства В. Королев (Ростов-на-Дону), подчеркивает значимость черкесского фактора: «Казачья морская история резко противоречит довольно популярной «татарской» гипотезе происхождения казачества по той причине, что татары не занимались мореходством. Из восточных версий подходящей с морской точки зрения оказывается «черкесская» гипотеза. В XVI в. черкесы (адыги) жили на побережье Азовского моря; в том числе в дельте Дона, и только потом были оттеснены на Таманский полуостров, а в последствие и в горы. От упомянутого столетия дошло довольно много информации о черкесских действиях на море, вполне подобных казачьим. Морская активность адыгов продолжалась вплоть до Кавказской войны XIX в., и известны случаи нападения черкесских судов на корабли российского Черноморского флота. При этом надо подчеркнуть, что гребные суда адыгов внешне напоминали казачьи струги. Но их детальным сравнением пока никто не занимался, и трудно сказать, есть ли в этом сходстве «генетика»».

Перемещение масс населения из Черкесии на Украину не связано исключительно с историей образования казачества, но последнее, без сомнения, впитало в себя большую часть адыгской эмиграции начиная с XIV-XV вв. Термин казак уже породил в историографии множество дискуссий. В тюркских языках он имеет толкование «свободный человек», «пограничный житель» и впервые упоминается в Тарих Рашиди в середине XV в. Прояснение этимологии этого термина не входит в наши задачи. Ясно, что этот термин в XIV-XV вв. не имел определенного этнического содержания и употреблялся по адресу славян, тюрок, черкесов и других национальных групп. Северные узбеки, населявшие среднеазиатскую степь и не вошедшие в состав централизованного узбекского государства со столицей в Самарканде, получили в XV в. название казаков. Пиратская республика на Хортице, по всей видимости, черкесская по происхождению, получила название казачьей. Ватаги разбойников, уроженцев южнорусских областей, Литвы и Северного Кавказа, также звались казаками. То, что в среде раннего казачества доминировали черкесы, определило и название украинских земель Черкасией. Разница между терминами черкас и черкес исключительно звуковая, но не содержательная. До XVIII в. включительно адыгов на Кавказе русские и европейские источники называли черкасами, а их страну Черкасией. Другие произношения: шаркас, джихаркас, джарказ, циркас, таркас и т.п. Филипп Брун, автор двухтомного трактата «Черноморье» отмечал, что в источниках XIV-XV вв. под термином казак подразумевались исключительно черкесы. Эдмунд Спенсер также считал черкесскую эмиграцию и наемничество определяющими факторами в появлении такого социального феномена, как казачество: «Вероятно, черкесы, которые на протяжении веков вели полувоенный, полубандитский образ жизни и бывшие одновременно телохранителями султанов Египта, Турции и Крымских ханов были известны окружающим народам под этим названием (Kassack), которое давалось каждому племени, ведшему такой образ жизни».
Академик Н.Я. Марр обращал внимание на возможную генетическую и лингвистическую преемственность этнонимов казак и касог. Одна из форм термина касог - касах или касак. Персы именовали так жителей Западного Кавказа. Затем этот термин переняли арабы (кашак у Масуди). Г.А. Меликишвили считал возможным возводить касогов-кашагов к кашкам (кашк, каск), хаттоязычному этносу на северо-востоке Анатолии. Взаимосвязь этих разновременных этнических наименований хотя и проблематична, но вполне вероятна: точно также как анатолийские кашки совпадают с западнокавказскими кашаками, так и соседи кашков абешла напоминают нам самоназвание абхазов - апсуа, а также термин апсил, название одного из племен абхазского средневековья. Эд. Гиббон (конец XVIII в.), один из лучших знатоков истории Черноморья, писал: «Казаки были черкесские эмигранты, их первоначальная родина находилась среди западных областей Кавказа и называлась во времена Константина Порфирородного Касахией». Автор истории Крымского ханства И.Э. Тунманн (конец XVIII в.) относил появление первого казачьего сообщества к XV в. и считал его следствием черкесской эмиграции: «Черкесы завладели Керчью в Крыму, часто нападали на этот полуостров и другие европейские местности, сделались основным составом образовавшихся тогда казацких народностей и основали в Египте знаменитую династию. Кубанские черкесы удерживались как на Кубани, так и на Дону. Там составляли они, хотя и сильно смешавшись с русскими, донское казацкое государство». Эта цитата из Тунманна многократно воспроизводилась в XIX веке (С. Броневский, И. Бларамберг и др.). Сам первоисточник при этом не упоминался, а мнение Тунманна не оспаривалось. Привлекательность этого отрывка заключалась в том, что Тунманн кратко и точно отобразил наиболее яркие проявления черкесского средневековья: создание черкесского государства в Египте (1382-1517гг.) и первой казачьей-черкесской республики на Украине. Эти события были связаны с особенностями социального развития Черкесии в XIII—XV вв., вызвавшими перманентную эмиграцию. Неслучайно, что и Эд. Спенсер увязывал усиление мамлюков и казаков с проблемами эмиграции из Черкесии.
В российской историографии проблема черкесского присутствия на Украине не ставилась и не получила до сих пор сколько-нибудь детального освещения. Вместе с тем, мнение о черкесском происхождении казачества высказывали (одной-двумя строчками или одной страницей) основатели исторической науки в России И.Н. Болтин, В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин. Они с уверенностью отмечали черкесское происхождение первых казачьих отрядов, но столь же уверенно сводили черкесский фактор к минимуму - эмиграция носила разовый характер, ее инициировали ханы или баскаки Золотой Орды, а черкесы-переселенцы очень скоро ассимилировались. И эти, и все другие историки знали и признавали тот факт, что сама страна Украина носила название Черкасии с XV по XVII вв. Уже одно это обстоятельство должно было сподвигнуть исследователей на предметный и неспешный анализ темы, но за исключением двух или трех статей на протяжении двух веков, которые далеко не исчерпывают этой темы, мы не имеем значимых результатов. Причина игнорирования этой темы - исключительная зависимость историка от власти в нашей стране.»

«…Многие из этих черкесов, по всей видимости, навсегда остались на Руси. Мы можем предположить, что такие фамилии как Бган, Касогов, Хетитов, Нардуков восходят к касожской диаспоре XI-XII вв. К этому периоду относится и дискуссионная проблема этнической атрибуции так называемых «черных клобуков », занимавших земли к югу от Киева и Чернигова. «Черные клобуки» вели оседлый образ жизни, жили хуторами, но не имели городов и четко выраженной государственной организации. Антропологически они принадлежали к средиземноморско-балканской расе. Они имели репутацию превосходных всадников и их с охотой принимали на службу князья Киева. В целом, большую часть домонгольского периода «черные клобуки» являлись союзниками русских, за что страдали от нападений половцев. К коалиции «черных клобуков» принадлежали мелкие племена ковуев, или куев, торков и берендеев. Все эти всадники носили высокие черные конусообразные шапки - отсюда и название «черные клобуки». Подобный головной убор был характерен для абхазо-адыгов от эпохи сарматов до XIX века. Необычно высокие колпаки (абх. хылпак – шапка, где (а)хы – голова, (л)пак (ее) покрытие) носили адыгские аристократы-уорки, а затем все, кто мог это себе позволить. Этот головной убор стал очень популярен у садзов, убыхов и западных абхазов. В XIV в. черкесы в Египте носили такие высокие черные колпаки, что резко выделяло их из местной и мамлюкской-тюркской среды. Т.Д. Равдоникас, признанный специалист в истории одежды населения Северо-Западного Кавказа, особо отмечает, что конусообразные высокие шапки являлись характерной чертой абхазо-адыгского костюма на протяжении 2—2,5 тысяч лет. Очень важно, что позднейшие русские летописцы XIV-XVBB. отождествляли «черных клобуков» именно с черкесами. Вот, например, отрывок из сводов Воскресенской и Киевской летописей: «И сконе свою дружину пойде, пойма с собой Вячеслав полк весь и вся черные клобуки, еже зовутся черкасы». Имея в виду этот серьезный источниковый фон нам представляется неуместной та легкость и безаппеляционность, с которой некоторые отечественные авторы относят «черных клобуков» XI-XII вв. к тюркам. Мы, в свою очередь, можем предположить, что «черные клобуки» в Поднепровье являлись остатками старого сарматского населения. Таким образом, они вряд ли являлись эмигрантами из Касогии (Черкесии), но этнически и культурно были связаны с абхазо-адыгским миром Западного Кавказа, Собственно «казачья» эмиграция из Черкесии началась в золотоордынскую эпоху. «В 1282 году, - отмечал И.Н. Болтин, - Баскак Татарской Курскаго Княжения призвал Черкес из Бештаю или Пятигорья, населил ими слободы под именем козаков. Разбои и грабежи, производимые ими, произвели многие жалобы на них; для коих наконец Олег Князь Курский, по дозволению ханскому, разорил их жилища, многих из них побил, а прочие разбежалися. Сии совокупясь с Русскими беглецами, долгое время чинили всюду по дорогам разбои, укрываясь от поисков над ними по лесам и оврагам. Много труда стоило всех их оттуда выгнать и искоренить. Многолюдная их шайка, не обретая себе безопасности там, ушла в Канев к Баскаку, который и назначил им место к пребыванию ниже по Днепру. Тут они и построили себе городок и назвали Черкаск по причине, что большая часть их были породою Черкасы». Говоря о черкесской эмиграции на Украину и в Россию И.Н. Болтин опирался на Лаврентьевскую летопись, но те листы, содержащие эту информацию, были утеряны в XIX в. Мы можем с уверенностью сказать, что цитата из Болтина является очень точным пересказом соответствующего места из Лаврентьевской летописи. Эта уверенность основана на том факте, что другие крупные историки XVIII в. - В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин - также пользовались этим летописным сводом и так -же точно установили черкесскую природу ранней казачьей общины на Днепре. В.Н. Татищев явно читал тот и же источник, что и Болтин: «Первые казаки сброд из черкес горских, в княжении Курском в 14 столетии явились, где они слободу Черкасы построили и под защитой татарских губернаторов воровством и разбоями промышляли, потом перешли на Днепр и город Черкасы на Днепре , построили». Карамзин отмечал эт ническую взаимосвязь «черных клобуков», берендеев, торков, касогов, черкесов и казаков.
Эмиграция черкесов на Украину в XIV-XV вв. носила столь масштабный характер, что сама страна получила название Черкасии. Это название удерживалось в официальных документах вплоть до начала XIX в. «До царствования императора Александра 1-го, отмечал украинский историк В. Гатцук, - когда кавказские Черкесы, не пожелавшие-добровольно покориться, были объявлены «врагами России», - не только русский народ, но и официальные бумаги называли Малороссиян Черкасами».
Сведения о средневековой адыгской диаспоре на Украине достаточно разнообразны и подробны. Трудность анализа состоит в том, что адыги селились по преимуществу в юго-восточных районах Украины, которые входили в состав Речи Посполитой номинально, очень часто здесь даже не было представительств общепольских государственных институтов, как например в Киеве или в Полтаве. Соответственно этот регион был слабо затронут письменной традицией Кракова или Варшавы. Прибытие эмигрантов из Черкесии никто не фиксировал, а то обстоятельство, что черкесы принимали христианские имена лишь добавляет проблем в изучении этой непростой темы.»

Фрагмент из книги С.Х. Хотко Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны.

 
"Бульба - фри"
История казачества - столь малоизвестная, если говорить откровенно, штука, и настолько яркая, что снимай один за другим фильмы (документальные ли, художественные) - сюжетов на всех хватит! И, главное, ничего придумывать ведь не надо - столько героев, событий, подвигов. Однако все последние десятилетия - и советского периода, и постсоветского - история эта так и оставалась кинематографом совершенно “неосвоенной”. И понятно - не было команды рассказывать о казаках, как и разъяснений, как толковать эту самую историю. А без оной команды и инструкций от власти у нас ничего в стране до сих пор не работает - не только в кино, но и в изучении прошлого страны.
Последние фильмы по истории России - яркий пример того, как современная политика влияет на трактовку исторических событий. Взять хоть "1612", хоть "Тараса Бульбу" - типичные образчики современного агитпропа. Поляков ругать можно - вот о том и фильмы! Порой кажется, что и снимались-то они лишь с этой одной целью - показать, какие поляки эти самые нехорошие. Что вполне соответствует нынешней международной политике России и формируемым сверху запросам общественного мнения.
Конечно, куда легче сыскать в истории примеры того, как поляки плохо себя вели, чем признать собственные ошибки. А как, если по большому счёту, должны реагировать те же поляки, ежели сегодня восстанавливаются на станциях московского метро строки из сталинского гимна? "Нас вырастил Сталин…" - вот уж действительно так! Почему бы уж заодно не восстановить над станциями метро и то имя, которое носило оно не так уж и давно - Лазаря Кагановича?..
Фильм "Тарас Бульба" вызвал много разговоров. Оценки крайние - от безоговорочного восторга до полного неприятия. Как бы то ни было - хорошо, хоть что-то ещё снимаем из собственной истории!..

Предлагаем один из откликов на картину, вышедший в N° 60 издающегося "Союзом казачьих общественных объединений Казахстана" в Астане "Казачьем курьере". Желающие найдут в Интернете много схожих материалов. И почти все без исключения критики фильма, подмечая разные детали и ошибки авторов, справедливо замечают его главную особенность - всё ту же политическую ангажированность и трогательное следование заданным Кремлём современным политическим лекалам.
                       Г.К.
*      *      *
Если сравнивать с российскими историко-патриотическими картинами типа "Александр. Невская битва" и "1612", то "Тарас Бульба" - шедевр. Да и трудно было бы представить, что Владимир Бортко, экранизируя повесть Гоголя с Богданом Ступкой в главной роли, снимет полный отстой. Но, идя на экранизацию столь редкого для русской литературы жанра, как героический эпос, да ещё и в исполнении создателя "Собачьего сердца", ждёшь всё же чего-то большего, чем идеологически выдержанный боевичок.
Между тем, за исключением нескольких эпизодов, именно он и получился. Стараясь не обидеть никакие влиятельные силы, режиссёр и соавтор сценария Бортко прошёлся по первоисточнику такими портновскими ножницами, что сам не смог заделать образовавшиеся дыры.
Меньше всего от этой цензуры пострадали поляки, с которыми разрешено не церемониться. Тут им даже прибавили зверств, типа уничтожения бульбовского хутора и убийства тарасовой жены, но фильму это скорее помогло. Сцена казни Остапа со товарищи в Варшаве очень хороша. Подробный показ, что именно делают палач, перемежающийся картинами восторженно ревущих варшавян и крупным планом лица Тараса, повторяющего после каждого действа "Добре, сынку!", действительно пробирает. Так бы и с прочими национальностями - но тут сработала проклятая политкорректность.

Поначалу казаки ведут себя как положено: пьют, пляшут, пишут письмо султану и очень занимательным способом казнят проштрафившегося земляка. Более того, обидно, что они вроде и соседей пограбить не прочь, но уже сцена еврейского погрома изрядно смягчена относительно первоисточника. У Гоголя: "Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмакам и чулках болтались на воздухе".
В живых остается лишь спасённый Тарасом торговец Янкель, которого Бульба берёт под защиту и на экране, однако в фильме остаются целы и все остальные! Мало того, и польское население в походе запорожцев на Дубно от их сабель не страдает. Конечно, казачки и грабят, и дома жгут, но убивать - ни-ни! Расправами с мирными жителями занимаются исключительно ляхи да всплывающие в воспоминаниях Тараса крымские татары.
Между тем Николай Васильевич, хоть и любил земляков, писал: "Дыбом стал бы ныне волос от страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу, - словом, крупною монетою отплачивали козаки прежние долги”.
Может, хлопцы Тараса возьмут своё, когда озверевший после казни сына атаман отправился мстить за Остапа? У Гоголя месть Бульбы страшна:
   "Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они - зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и поднимая копьями сулиц младенцев, кидали к ним же в пламя. "Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!" - приговаривал только Тарас".

У Бортко герой Ступки тоже говорит про поминки, но в кадре только горящая усадьба - судя по отсутствию криков или шевелений изнутри, давно опустевшая. Я согласен, что в агитпропе наши, за исключением отдельных отщепенцев, должны соблюдать Женевскую конвенцию, а супостаты всячески измываться над мирными гражданами. Но Гоголя зачем для этого кастрировать? Его-то у нас всё же многие читали и враньё видят! Или российские власти только под политкорректное казачество деньги давали?
До безобразия благостен и спасённый Бульбой Янкель. В фильме это подобие шолом-алейхемовского Тевье-молочника, произносящее жалостные речи о горькой судьбе избранного народа в антисемитском окружении. Кроме того, он ещё и на редкость бескорыстен. Даже отказывается от золота, предложенного Тарасом за доставку к пленному сыну!
Но Николай Васильевич и тут категорически не согласен со своим экранизатором:
"Этот жид был известный Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарем, прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране. На расстоянии трёх миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: всё валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы выветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство.
Тарас вошел в светлицу. Жид молился, накрывшись своим довольно запачканным саваном, и оборотился, чтобы в последний раз плюнуть, по обычаю своей веры, как вдруг глаза его встретили стоявшего напади Бульбу. Так и бросились жиду прежде всего в глаза две тысячи червонных, которые были обещаны за его голову; но он постыдился своей корысти и силился подавить в себе вечную мысль о золоте, которая, как червь, обвивает душу жида.
- Знаю, знаю всё: за мою голову дают две тысячи червонных. Знают же, они, дурни, цену ей! Я тебе пять тысяч дам. Вот тебе две тысячи сейчас! - Бульба высыпал из кожаного гамана две тысячи червонных, - а остальные, как ворочусь.
Жид тотчас схватил полотенце и накрыл им червонцы…"
Конечно, "Тарас Бульба" - это не "Дер Штюрмер", и Янкель - персонаж далеко не однозначный. Но дать его по первоисточнику - значит, заранее распрощаться с призами на международных кинофестивалях на всю оставшуюся жизнь, да и дома возможны проблемы. Вот и приходится изворачиваться ещё пуще, чем с казаками!
Наконец, третье урезание в финале фильма. Только что слышим, как запорожцы разгромили польское войско гетмана Потоцкого - и вдруг выясняется, что, кроме небольшого отряда Бульбы, против ляхов - никого. Где остальные-то? Режиссёр молчит - и понятно, почему:
"Когда вышли навстречу все попы в светлых золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои головы и сняли шапки. Никого не уважили бы они на ту nopy, ниже самого короля, но против своей церкви христианской не посмели и уважили своё духовенство. Согласился гетьман вместе с полковниками отпустить Потоцкого, взявши с него клятвенную присягу оставить на свободе все христианские церкви, забыть старую вражду и не наносить никакой обиды козацкому войнству. Один только полковник не согласился на такой мир. Тот один был Тарас. Вырвал он клок волос из головы своей и вскрикнул: - Эй, гетьман и полковники! не сделайте такого бабьего дела! не верьте ляхам: продадут псяюхи!..
Смутны стояли гетьман и полковники, задумалися все и молчали долго, как будто теснимые каким-то тяжёлым предвестием. Неда-ром провещал Тарас, так всё и сбылось, как он провещал. Немного времени спустя, после вероломного поступка под Каневом, вздернута была голова гетьмана на кол вместе со многими из первейших сановников".

Как видим, у Гоголя православное духовенство помешало запорожцам добить врагов и обрекло этим немало казаков на мучительную смерть! Что скажет патриархия, если такое покажется на экране? Киношники решили не рисковать, освободившееся место заполнив голой панночкой, её сексом с предателем Андрием и смертью от родов. Совсем польские аристократки стыд потеряли: невенчанные в койку лезут. Да и Андрюха хорош! Только признался в любви и подкормил краюшкой ситного изголодавшуюся барышню - и тут же платьице с неё клочьями рвёт!..
Бортко, желая заштопать собственноручно проделанные дыры, подробнейшим образом описывает гибель полудюжины самых заметных казаков. Каждый произносит перед смертью положенные слова, а за кадром задушевную характеристику даёт им вездесущий Сергей Безруков. Казалось бы, всё по гоголевскому тексту, а получается дурной и натужный пафос. Потому что эпическая речь очень тяжело переносится на экран, тут лучше красивыми словами не злоупотреблять. Когда в "Трое" Вольфганга Петерсена играющий Приама Питер О’Тул просит Ахиллеса отдать ему тело убитого сына, он не декламирует строки поэмы Гомера - а выходит пронзительнее, чем в "Тарасе Бульбе".
В тоже время дерутся в фильме вполне пристойно. Конечно, опять же с "Троей", где каждый из главных героев рубился в своём тщательно отработанном стиле, не сравнить. Хотя как раз у Гоголя разница между Остапом и Андрием заметна. Первый - "ни разу не растерявшись и не смутившись ни от какого случая, с хладнокровием, почти неестественным для двадцатидвулетнего, он в один миг мог вымерять всю опасность и все положение дела". Второй - "весь погрузился в очаровательную музыку пуль и мечей. Он не знал, что такое значит обдумывать или рассчитывать, или измерять заранее свои и чужие силы".
В идеале показать разницу между боевой работой братьев и других бойцов было бы замечательно, но до таких тонкостей нашему кино расти ещё долго. Потому не будем придираться и к прочим нелепостям - вроде внезапного увеличения дальнобойности польских крепостных пушек, которые в финале битвы под Дубно вдруг начинают доставать до казачьего лагеря и в считанные минуты разносят его. Если не докапываться и пропускать мимо ушей пафосные речи запорожцев, война вышла недурная, а бьющиеся с переменным успехом противники достойны друг друга.

Если бы сыновей Бульбы да возлюбленную Андрия не играли столь деревянно, так фильм, пожалуй, и удался бы. Но у режиссёра хватало и более серьёзных дел, чем подбор артистов. Надо и Кремль не обидеть, и евреев не задеть, и на скандал с патриархией не нарваться. Очень в стиле товарища Бортко, ухитряющегося одновременно состоять в КПРФ, ненавидеть Ленина и поддерживать Путина!
Так и хочется ему, как персонажу из еврейского анекдота, предложить - или снять крестики, или надеть трусики. Глядишь, в следующий раз от кинопродукта Владимира Владимировича и перестанет пахнуть пережаренной картошкой-фри!..
Ю. Нерсесов

Партнеры:

 
Краткая предыстория. Так писал о черкасах историк Быкадоров начале 20 в.: Святослав переселил большое количество ясов и касогов в Поднепровье. Можно полагать, что часть кабаров (черкасов) осела в нем еще раньше, передвинувшись в Поднепровье с Азовского побережья, с реки Берды, вытесненные печенегами с берегов Дона к Днепру. На многих иностранных картах 14 века кабары (cabardi) расположены на Берде (хотя там их уже по факту не было), а черкасы и кабардинцы – тождественны. (события 900-999 гг.)
 
 
Выходцы с Украины принимали деятельное участие в заселении Дона с 16 века (а возможно и ранее), когда как запорожские отряды так и просто отряды черкасов приходили на Дон. На 1614 год Донское Войско состояло из более чем 11 000 казаков в строю (т.е. более 50 тыс. только казачьего населения, не считая пришлого). Москва в политической игре за Украину поддерживала черкасов и относилась к ним лояльно – так в 1646 г в Белгород к воеводе Хилькову пришли 70 черкас с просьбой «отпустить их рекою Донцом на Дон к донским казакам», которая была удовлетворена, т.к. у всех воевод было указание союзнических отношений к черкасам. В 17 веке это движение увеличилось – часто по причине отдельных неудач Украины в борьбе с Польшей, которые начали массовый процесс переезда-бегства с правого берега Днепра на левый большого количества западных малорусов, началось заселение Слобожанины, на территории которой уже скоро будут образованы Острогожский, Харьковский, Изюмский, Сумской, Ахтырский казачьи слободские полки (1650-1680 гг). С этих земель и будет идти основной поток людей на Дон. Причина в том, что жители Слобожанины уже очень скоро оказались под не менее тяжким гнетом, но уже не поляков, а почти ни кем не контролируемой, но пестуемой (как Польшей так и Москвой) старшины – элитой и будущим дворянством Украины (а затем единого российского государства), захватившей в ней власть (поток после присоединения Украины в 1654 году усилился).
В это же время на Гетманщине (Чернигов, Полтава) черкасы были законодательно лишены возможности перехода в казаки (читай оставаться свободными) и теперь их удел был – работа на старшин, завладевших самозахватом всеми землями. Большое количество свободных жителей было не нужно, ибо итак в казаки успели самозаписаться миллионы человек, в основном аборигены черкасы. Местное население, ранее не платившее налогов, было обложено оброками и сборами (1665 г). Так начался процесс закрепощения черкасов с постепенными ограничениями, запретами и урезаниями, который был законодательно оформлен окончательно в 1783 году «в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков и остающихся в селениях обитателей…». Одновременно начался процесс расказачивания – реестром, стали сокращать количество свободных, путем исключения из казаков. Черкасы, видя притеснение, двинулись на Дон, и облегчением этому стало то, что к 18 веку земли черкасов и донских казаков сомкнулись - заселяющие восточные территории украинцы вышли в своей колонизации на границы земель донцов. Уже карательная экспедиция Долгорукого, занимавшаяся в 1708 г. уничтожением казачьих городков «основанных без указу», описывает, что встречает тут немало черкасов, которые живут у казаков и отошли от уничтоженных городков вместе с казаками сообща. А крестоприводная книга донцов (присяга казаков на верность Петру), в которой пофамильно указаны присягавшие жители казачьих городков, четко показывает – во многих станицах, кстати, из-за этого более многочисленных и богатых (Луганской, Митякинской, НижнеКудрючинской и т.д.), большой процент жителей с явно украинскими фамилиями. Во многих станицах их отмечали – «бурлак», «хахлач», выходцы как со Слобожанины, так и Гетманьщины. Так в реестре жалованных казаков за 1726-28 гг большое количество «новых» казаков стоит с пометкой «малороссиец», часть из них жило на Дону уже более 15 лет. А в реестре бурлаков прямо указывалось «Ахтырского полка хохлач», Сумского, Гадецкого, Черниговского, г.Полтавы, Нежинского, Изюмского и т.д. Некоторые из них жили на Дону более 20 лет и перешли в статус «озимейных» (т.е. старожилов… часть из них, так и не приписанная в казаки, стала основой «коренных» донских крестьян-малорусов), при этом многие из них были «оружейные», т.е. со своим оружием. Поселенные в станицах украинцы именовались «приписными» (они в свою очередь подразделялись в станицах: на старожилов – «озимейных» (на которых в виде доверия возлагали иногда некоторые войсковые повинности – например, почта, караул – они имели первые права на пополнение собой рядов казаков, хотя еще первее их в этом праве были малорусы, жившие при казачьих монастырях – когда казачьи монастыри начали «упразднять», многих из этих черкасов приписали в казаки), «сказочных» - живущих на Дону уже некоторое время (часто ремесленники, также регулярно используемые в повинностях Войска) и «бурлаков» - бездомных и одиноких черкасов). Жившие не в казачьих городках черкасы-восточные украинцы именовались «прочане». Из всех этих черкасов государство набирало себе лояльных новозаселенцев на линии обороны взамен отказывающихся переезжать на эти линии и покидать Дон казаков, с придачей им названия «казаки». Так в 1731-1733 гг был дан указ набрать 1000 семей донских казаков для переселения на Царицынскую линию – в указе оговаривалось, что желающих из донских малороссиян следует набирать на тех же правах, что и казаков («а которые из донских жителей показывают о себе, что они малороссияне и желают жить в козацкой службе при линии, селить с донскими казаками охотниками») – в итоге их переехало большинство - 537 семей черкасов.
Набирали таких «охотников» чаще из хуторов, которые начали массово возникать по Дону – власть старалась с ними бороться – разрушать и переселять, т.к. контролировать большое количество населенных пунктов государство на недавно подчиненной территории не могло, поэтому постоянно принуждало назначаемых атаманов эти хутора разорять (что они обычно игнорировали – вместо одного показательно разоренного (для отчета) возникал десяток новых хуторов). В 1728 году была грамота о свободной беспошлинной торговле: «ежели слободских и малороссийских полков всякого чина люди к ним, донским казакам, в Черкасской повезут хлеб и прочее харчевное, с тех пошлин не брать и на заставах задержания не чинить…». Черкасы переезжали – старшины и помещики Слобожанины и Гетманьщины начали бить тревогу и жаловаться. Государство в 1737 г постановило провести перепись – «малороссиян, вышедших из слободских полков поселившихся по Дону, Донцу, по Медведице и по другим рекам в казачьих городках, переписать откуда и сколь давно оные сошли и кем прийманы, и для той описи из военной коллегии послать бригадира Горюшкина. Горюшкин сказался больным и на Дон не поехал, но 11 января 1739 г приказано было послать другого бригадира, а когда и на этот раз перепись не началась, то 8 февраля 1740 года состоялось новое повеление: имеющихся в донских казачьих юртах шатающихся беглых малороссиян по силе прежних указов высылать всех на прежние жилища без всякого задержания и их в домы нигде в донских городках жить не допускать и отнюдь не держать» (и только в 1742 году черкасов полностью уровняли с русскими в плане категорического запрета принимать их на Дону, при этом все равно малороссов, в отличии от русских, на Дону особым указом запрещалось прикреплять в вечное холопство). Судьба Долгорукого и прочих, приезжавших на Дон «разбираться»(убитых казаками) делала новых посылаемых на Дон к казакам «сказавшихся больными». Естественно указ никто не выполнил – более того кроме самих черкасов на Дон стали перебираться и полковые казаки (как слободские так и гетманские), льготы которых стали сильно урезать, и по поводу которых государство даже выпустило закон запрещающий принимать их на Дону от 1748-49 г. Казаки продолжали осваивать Дон, создавать хутора и населять их черкасами, жалобы слободских и гетманских помещиков не прекращались – была создана «Комиссия об устройстве слободских полков», которая в своем расследовании привела на Дон и «отметила разброд малороссов вообще и их движение на Дон в частности, куда приглашали их эмиссары донских казаков и старшин, усиленно заселявших «подданными» свои степные хутора». В необходимость пресечь уход на Дон черкасов, Сенат принял решение о проведение переписи в 1763 году – по ней все выявленные черкасы должны быть обложены податью (при чем сначала даже не в пользу Донской казны, что исправили позже), а обнаруженные слободские и гетманские казаки должны быть отправлены обратно, как и крестьяне этих полков. Проведенная военными перепись обнаружила на Дону в 1763 году 20 422 малоросса. Из них выслали обратно 1 546 человек. При этом обнаружилось, что казаки частично скрыли своих «подданных» - случай с малороссами генер.майора Краснощекова вызвал разбирательства, их замяли объяснением, что возможные расхождения численностей вызваны некоторым разбросом по времени сбора информации (т.е. умершие, родившиеся, приехавшие, уехавшие – на это всё и списали). Были составлены документы, в которых переписаны большинство – сотни хуторов, количество жителей и этнический состав – при чем всех черкасов-восточных украинцев переписали поименно, с данными, где родился, откуда приехал и т.д. (часть документов этой переписи утрачена – сгорели в пожаре). При этом надо обязательно отметить - казаки и черкасы не смешиваются, браки между ними чрезвычайно редки.
По всем казачьим городкам когда шли переписи, казаков и бурлаков (большинство из которых были черкасы-малороссы) писали отдельно. Эти бурлаки могли либо работать на казаков (при чем формы найма были разные – можно было просто работать за плату и жить при казаках, можно было поселяться на хуторе с семьей и работать – несколько дней на себя, несколько на казака – для отметки на входе в хутор стояли грабли, рагули-вилы – количество зубьев на них значило сколько свободных дней труда (труда на себя) имеют жители этого хутора у местного казака-основателя и хозяина хутора (чем ближе к Украине – тем меньше свободных дней, чем дальше – тем больше дней труда на себя. Это способствовало перемещению черкасов вглубь по Дону вплоть до его северных и восточных границ, где тоже нуждались в рабочих руках)), а могли с разрешения казаков жить самостоятельно без постоянной приписки, зарабатывая временными работами. Спустя полвека борьбы с возникновением хуторов правительство смирилось и практически узаконило их, что помогало потом казакам два века бороться за сохранение своих традиций, культуры, менталитета, национальных особенностей, вплоть до октября 1917. При чем даже официальные лица государства, присланные следить, чтобы черкасов не принимали, хуторов не строили – сами принимали в этом живейшее участие. Так в 1728 г. ген.Тараканов приехал с этой миссией на Дон, но уже в 1735 г. он занимает пустоты на р.Калитва, в месте где ранее стояли казачьи станицы Скородумовская, Дегтева и Кривороженская, уничтоженные после восстания Булавина, и восстановил там жизнь, завезя туда черкасов в слободу Алексеевскую. Правительство естественно узнало (конкуренты доложили) и прислало указ - слободу разорить, малороссиян выслать обратно, а если найдутся великороссияне – их тем более слать в прежние места проживания, а генерала судить… правда вряд ли хоть что-то было сделано, т.к. генерал спокойно продолжил службу на Дону. И даже сами атаманы этим активно занимались – так в 1747 г. атаман Данила Ефремов поселил много семей черкасов-малороссов и слободу эту на Медведице назвал Даниловка (она и по сей день является крупным сельским населенным пунктом – районным центром Волгоградской области). Этому примеру следовали все старшины. В этническом плане абсолютное большинство привлекаемого для работы в хутора и слободы населения было малороссийским (черкасами), среди них конечно были и великорусы, но их количество было совершенно не велико, т.к. контроль за беглыми с севера был сильнее – со стороны Москвы (по границе с Россией стояли сторожевые кордоны для перехвата беглых), чем с запада – со стороны Украины, а официально законно пополнять великорусскими крестьянами свои хутора можно было только путем покупки крепостных, что тоже повсеместно было (покупали чаще с Тамбовщины и прилегающих земель), но не носило массового характера – гораздо дешевле, т.е. бесплатно было привлечь массово идущих черкасов, а за крепостных казаки должны были кроме их цены платить подушные подати, как и за черкасов, но черкасов можно было прятать – они могли свободно передвигаться (и опять же в случае их обнаружения – за малорусов наказывали куда меньше). Купленные крепостные великорусы чаще держались отдельно и пополнять из своего числа ряды казаков шансов не имели, в отличии от черкасов-малорусов, остававшихся на Дону пока свободными. Часть старшин занималась угнетением уже и самих казаков – так казачий старшина Сидор Себряков, назначенный заниматься сыском беглых и находя их у казаков, отбирал их, оставлял себе (за откуп не заводя судебные разбирательства) и поселял в своих хуторах по Медведице. Контролировать всё это было сложно – в случае если контролеры приезжали в малом числе без вооруженного сопровождения - им в лучшем случае грозило быть «побитыми дубьем». Казаки не считали нужным делиться с правительством своим добром, а все разбирательства по этому поводу в большинстве случаев «спускались на тормозах». При чем при разбирательствах почти все пойманные беглецы показывают, что были приманены к переезду на Дон эмиссарами донских старшин рассказами о льготах и заработках, к которым
и шел основной поток переселенцев, т.к., захватив основные и лучшие земли Дона, имея за лояльность русскому государству поддержку и защиту и даже прощение за мелкие преступления из Москвы, они занимались самообогащением, что не сильно распространялось на основные массы простых казаков, все более и более лишаемых земли – для переселенцев же специально выделалась земля: «чтобы с донскими казаками смешательства не было земля и сенокосы, чтобы в податях исправны быть могли … столько сколько пашнею и лугов покосом обнять могут». Комиссия по слободским полкам доносила в 1763 г. в столицу, что по всем казачьим рекам – по Дону, Донцу, Хопру и Медведице, Иловле, Арчаде, Чиру, Быстрой, Деркулу, особенно по Калитве, Калитвенцу и Большой и прочим рекам в больших хуторах за старшинами живут массы ушедших черкасов. Ростов-на-Дону (тогда еще крепость Дм.Донского) и пригороды тогда также привлекали множество малороссиян – старшины имели тут дачи и садовые участки и держали тут много наёмной силы, кроме того тут производилась массовая рыбная ловля, для чего требовались рабочие руки – все эти работы (включая и строительные работы на самой крепости) делались в том числе и руками переселенных сюда черкасов. Работники имели обыкновение всё заработанное тут же пропивать, для чего повсеместно были шинки, корчмы и кабаки – получался замкнутый круг, малороссы, оставшись ни с чем, опять шли в наем к казакам (прежде всего старшинам). Помогала этому свободная на Дону продажа спиртного, почему правительство и запретило её и оправдывало это так: «будучи людьми состояния слабого и вольные, не пекущиеся отнюдь о добре своем, обыкновенно сколько вырабатывают денег, все почти употребляют на своё удовольствие и роскошь, а при неимении оных, когда кто пропьётся, получают и под заклад, яко же, таким образом, одолжася, остаются заживо по кабалам привязанными к хозяевам, а которые и выкупаются, то однако же идут не на волю, но переходят только к другим за плату долга их… то однако же платье при нем остается, да и сам волен, а не обязан невольно работать и трудиться за роскошь, токмо времянную, но всегда без всякой себе пользы..». На торговлю спиртным была введена госмонополия. При этом простые казаки все чаще стали требовать освобождения земель от переселенцев и вывоза их в Россию, в правительстве видели сокращение у казаков земельных угодий, которые были сосредоточены у старшинства, но соглашались на перенос селений, например под Воронеж или Белгород, только если казаки выкупали имущество переселяемых и выдавали на переселение не менее 10 рублей на 1 человека подъемных. При этом старшинство продолжало в погоне за прибылями завлекать на Дон малороссов-черкасов и даже начало требовать ограничения свободного передвижения черкасов по примеру великороссов, при этом предварительно усилился захват земель – количество новых хуторов в разы увеличилось. Всё сопровождалось огромными нарушениями, приписками и взятками – именно в этот период возникло очень много и по сей день существующих населенных пунктов, несмотря на ограничения и запреты никуда уже не сводившихся, где с казаками жило большое количество черкасов-малороссов, особенно большой скачок количества хуторов начался при массовом освоении Миусского-Таганрогского округа – в 70-80-е годы 18 века (еще не так давно турецкой территории), потребовавшем новых переселенцев, абсолютное большинство которых было малорусами-черкасами.
Правда при этом по переписи 1782 года черкасо-украинское население выросло не очень значительно – часть переселенцев была из уже заселенных хуторов, т.к. хозяева и старых и новых хуторов часто были одни и те же – старшины. Перепись выявила великорусов на Дону – 1 106 душ, малорусов – 27 685 (при этом часть черкасов (сотни семей) уже пополнила казачьи ряды, в частности при заселениях крепостей и линий, были и смешанные браки (хотя и мало), были и отличившиеся в походах с казаками черкасы, которых тоже за заслуги приписали и в переписях они уже считались как казаки). После уничтожения Запорожской Сечи в 1785 г, начался новый наплыв – жителей сечевых земель начали прикреплять к земле и они начали бежать на Дон, прежде всего в низовья Дона и Приазовские земли, образуя десятки новых слобод и хуторов. Поэтому к переписи 1795 года черкасов-малорусов уже 58 492, великорусов же – 3 995. При чем факты приема и укрывательства беглых малороссиян продолжаются, включая старшин, поставленных государством для сыска беглых, поселяющих их к себе в хутора, чему способствовали меры правительства, ужесточавшие жизнь в соседних с Доном территорий, по большей части с черкасским населением, тяжело привыкающим к непривычной им крепостной жизни. При этом украинцы оказывались даже на самых отдаленных территориях Дона, вроде бы граничащих с великорусским населением. Так, например, в конкурентной борьбе за землю схлестнулись владелец хуторов и слобод (таких крупных как Мачеха и Семеновка и других (ныне Волгоградская область)) старшина Курнаков, у которого поймали 20 семей беглецов-украинцев из под Ст.Оскола, и казаки ст.Правоторовской, что на Хопре, которые и поймали этих черкасов. В итоге черкасы поехали куда и направлялись – к Курнакову, а станица получила легкий нагоняй (чтобы не вставали на пути старшины в погоне за прибылями, вопреки выпускаемым запретам и ограничениям по беглым) в виде проверки её казаков на наличие у них самих беглых (коих и нашли 12 человек, наказав за это казаков пенёй), т.к. приехавшие «разбираться» беглецов-черкасов Курнакова не обнаружили – мол «неведомо куда отбыли» (это из под стражи то станичников).
Вся изложенная информация четко показывает, что черкасы-украинцы имели на порядок больше возможностей пополнять численность донских казаков с самых давних времен, нежели великорусы. При этом даже не будем рассматривать такие вопросы как называние г.Черкасска – столицы донских казаков и всех казаков вообще – название и статус города говорят сами за себя и многое объясняют. Хотя далеко не все черкасы были принимаемы – родниться с ними казакам запрещал Круг, это было не в почете и в общем-то считалось позором (хотя всё равно редко, но случалось), основным способом стать казаком для черкаса было получение статуса приписного озимейного, т.е. старожила, регулярно отбывавшего повинности Войска, участвовавшего в деятельности Войска (походы, оборона, стройки и прочее), доказавшего казакам свою возможность соответствовать. Такие черкасы получали право, например, при создании новых крепостных линий обороны стать казаками на новом месте, обязательно перед этим пожив среди казаков, освоив традиции, ментальность, культуру и законы, быт и т.д. (иногда не один десяток лет). В виду того, что великорусы были закрепощены раньше, и украинцы могли намного дольше свободно передвигаться, то и численность по переписям на Дону великорусов и черкасов отличается в разы в пользу черкасов, их среда и давала казакам основной искусственный приток извне на протяжении и 16 и 17 и 18 и даже начала 19 века (при этом основной поток именно русского населения хлынул на Дон только начиная со второй половины 19 века, после отмены крепостного права, да и основная их масса ехала в города и на предприятия крупных населенных пунктов, т.е. в места, где казаков было мало) когда внешние приписки в донские казаки были прекращены (за исключением «почетных» - для сановников или геройских офицеров-командиров - в уважение). При этом государство постоянно очень часто и заметно влияло на ускоренное зачисление черкасов в казаки, например Потемкин, в обход мнения самих
казаков. Хотя очень точно оценить масштаб этих процессов довольно сложно, но это не носило повального характера. Так из основной категории черкасов, пополнявших казаков – «приписных» в 1763 г было 8 626 душ, в 1782 г – 7 456 (при чем за этот период украинцев стало больше на Дону лишь на 6 тысяч) – т.е. казаками за эти 19 лет стали вероятно сотни «приписных» черкасов, но вряд ли многим более 2 тысяч (вместе с членами их семей) – часть «приписных», благодаря активному жизненному участию в деятельности Войска получали возможность больше зарабатывать, а вследствие этого - покупать землю и становиться частными землевладельцами – малорусы имели на это право. А в 1795 году «приписных» стало 3 864 человека. В итоге по официальной донской статистике с 1774 по 1804 годы за 30 лет в донские казаки приписано извне (в основном из черкасов) 4 553 человека. При этом многие «приписные» уходили в наем в хутора. Так в 1776 г ст.Вешенская отписала в правительство, что приписной малороссиянин Мирошников убежал из станицы с сыновьями на мельницу к старшине Манькову и был принят там смотрителем (управляющим) мельницы казаком Трубачевым. А правительство ничтоже сумняшеся, в нарушение всех законов о запрете передвижений и побегов, присудило перенести подушный налог со станицы Вешенской на старшину Манькова. Старшины нуждались в рабочей силе, а запреты на переезд на Дон все-таки никто не отменял – поэтому часть станичных приписных украинцев были переманены старшинами в свои хутора. При этом жизнь черкаса при старшинах на Дону была куда вольнее и сытнее чем крепостных в России и Украине, поэтому шли в наем в первую очередь к обличенным властью старшинам. Поэтому остальные, более мелкие владельцы были вынуждены относиться к крестьянам (которые были в основном украинцами) максимально бережно, чтобы не ушли, чтобы не отняли более сильные и богатые (старшины). При этом областные власти могли четко воздействовать на особо жестоких в обращении владельцев (в отличии от России или Украины) – и могли принудительно у таких хозяев выставить на продажу все их земли и хутора, за любые самые малые деньги. Т.е. угнетаемые могли найти на Дону защиту (в большей степени малорусы по причине природных качеств, менталитета и культуры, и в куда меньшей купленные крепостные великорусы), а если нет - вокруг еще было много малозаселенных земель, куда крестьяне могли уйти, поэтому выгоднее было в отношении крестьян вести себя разумно (к тому же у многих черкасов было своё оружие… - бывали случаи, что такие вооруженные черкасские отряды уходили от жестоких старшин, например на Кубань – приказы их остановить казаки не выполняли, т.к. во-первых были рады уходу неказаков, во-вторых гибнуть при этом еще более не хотели). Поэтому поток на Дон то затухал, то усиливался, но был постоянным. С 1797 года и на Дону крестьяне были прикреплены к земле и её хозяевам (и по границе с Украиной тоже были усилены кордоны против беглых). При этом сильно были ограничены возможности старшин и вновь рядовые казаки получили возможность найти справедливость (но за это казачью старшину теперь полностью уровняли с дворянами, внеся полное неравенство уже между самими казаками, узаконив его – вместо традиционных «каждый каждому брат, каждый каждому ровня» появились «их Благородия»).
В этот период, на 1797 год количество черкасов-малорусов составило 60 566 душ, а в 1800 – 63 168. В 1811г – 76 857, а в 1817 – 78 891 черкасов, до 10 000 великорусов (при около 320 тысячах казаков (70% населения Дона) и более 10 тысячах калмыков, около 40 тысячах немцев, армян, евреев и прочих, а также священников и дворян разных национальностей, солдат и т.д.). Количество великорусов тоже растет – в основном за счет их покупки, и теперь с введением на Дону крепостного права (хотя и весьма льготном его виде) этот процесс облегчился и даже специально его пытались развивать – на Урюпинской ярмарке владельцы с севера привозили великорусский «товар» на продажу, пока в 1808 г такую торговлю на Дону не запретили). Хотя рост был не очень заметный – с 1800 по 1810 гг куплено и перевезено – 2 635 душ, с 1811 по 1815 гг – 2 615 душ: всего за 15 лет 5 250 человек. После чего правительством такие перевозы на Дон были запрещены как невыгодные для владельцев и разорительные купленных для крестьян. При этом в начале 19 века начинаются последние массовые акции записи черкасов в казаки (из старожилов). В этот период при создании станиц Махинской (ныне Ольгинской), Кагальницкой, Мечетинской, Егорлыкской были даны указания – «заселить их одними состоящими по ревизии за некоторыми войсковыми станицами в подушном окладе малороссиянами», которых по жребию (желающих из черкасов-украинцев было куда больше) набрали 400 семей (подобное же было чуть ранее со станицами Елизаветовской, Гниловской (ныне часть г.Ростова-на-Дону)). Все эти малороссы исключались из своих прежних станиц и до 1811 года числились «войсковыми», позже в 1817 г к новоприписанным подселили и 300 семей казаков «дабы они были казаками не только по названию, но и по крови». А в 1811 году все без исключения «приписные» за станицами украинцы-черкасы (по данным 1795 года) становились казаками вместе с семьями. Приписывал в казаки атаман Платов. Еще он побуждал казаков-душевладельцев давать крепостным вольную (хотя успехи были не велики) и их тоже приписывали в казаки. Тогда же казаками с легкой руки атамана становились и немцы и армяне и евреи и люди прочих национальностей – в небольшом количестве, но сам факт - их ходатайства удовлетворялись и их причисляли в казаки (без учета срока проживания и мнения окружающих казаков). Кроме того, позже в упомянутые 4 задонские станицы еще переселяли малорусов-новоказаков – в 1824 году в них начали переселять еще 312 «новых» казаков с семьями. После этого в «донцы» принимать перестали, Положение от 1835 г запретило это делать (т.к. казаки были сильно не довольны такими «вливаниями»). Общее число черкасов-украинцев, ставших тогда донскими казаками, исчислялось тысячами – очень приблизительно, но за 20 лет (с 1805 по 1825гг) казаками могли «стать» до 15-20 000 человек, преимущественно черкасов. При этом из-за мягкости форм крепостного права на Дону сюда продолжали бежать черкасы-украинцы и в 1800 и в 1815 и в 1825 г… и их вяло продолжали периодически ловить. В 1834 году на Дону после всех записей в казаки было 106 186 черкасов-малорусов (казаков около 390 тыс. и калмыков около 15 тыс.человек). На 1861 год всех крестьян на Дону – 300 000 душ (около 3/4 из них - малорусы).

Скиф

 

 
Михаил Крайсветный

О роли народов Кавказа в раннем этногенезе донского казачества
 Возрождение казачества повлекло за собой повышенный интерес к его истории. Наиболее спорным и интересным был и остается вопрос о его происхождении, о начальном моменте возникновения и о том, кто был родоначальником данного явления. До настоящего времени ведутся споры об этимологии и семантике самого термина «казак», о различных корнях его происхождения. Эти гипотезы можно объединить в две значительные группы: тюркскую и славянскую, к последней примыкают и «броднические» теории. Кажется, данный вопрос уже полностью исчерпан, и как замечают авторы работы «Казачий Дон: очерки истории»: «…можно выдвигать самые различные гипотезы относительно первоначального ядра, но дело это неблагодарное, в связи с недостаточным количеством исторического материала» [Скорик А.П., Р.Г. Тикиджьян, 1995, с. 47].

Однако, все многочисленные гипотезы – тюркские и славянские, в любых вариантах, наталкиваются на несогласие самих казаков видеть своими предками представителей этих народов, и считающих, что «казаки от казаков ведутся» [Шолохов М.А.]. Существенным препятствием убедительности общепринятых гипотез происхождения казаков от различных тюркоязычных народов или славян, является то, что при рассмотрении их образа жизни, традиций и обычаев, возникают многочисленные вопросы: как, когда и каким образом, и почему именно в такой форме они появляются и существуют у них? Не способствуют этому пониманию и многочисленные варианты этимологического объяснения основного термина - «казак», особенно при общепризнанной семантике – «свободный, вольный». Сложность объяснения возникновения тех или иных традиций и обычаев у не имеющих их народов, необходимость заимствования иноязычных терминов или навязывание весьма гипотетичных предположений (бродническая гипотеза) – все это убеждает в искусственности происхождения славяно-тюркских гипотез возникновения казачества. Однако я считаю, что в исторической литературе имеются гипотезы о происхождении казачества, не требующие надуманных объяснений и приводящие в соответствие все основные моменты: образ жизни, традиции и обычаи, этимологию термина, мнение самих казаков, исторические и археологические данные – это гипотезы, в основе которых лежит черкесское происхождение.

Можно отметить, что черкесские (адыгские) гипотезы происхождения казаков - одни из первых в исторических описаниях, но до настоящего времени не завоевали общего признания. Возможно, это связано с тем, что ни Г. Байер [Байер Г.З., 1782], ни В.Н. Татищев [Татищев В.Н., 1979], ни Н.М. Карамзин [Карамзин Н.М., 1989], ни К. Кох [Кох К., 1974], ни И.Э. Тунманн [Тунманн И.Э., 1991], и ряд других авторов, не объяснили, почему они так считают. Желание казаков видеть своими предками черкесов, по мнению Н.А. Мининкова, является попыткой «облагородить свое происхождение» и отмежеваться от своего маргинального (славянского) прошлого [Мининков Н.А., 1992, с. 9-12].

А. Ригельман, говоря, о незнании казаками «о себе прямого начала», приводит мнение их самих о своих корнях: «… будто б они от некоих вольных людей, а более от Черкес и Горских народов, взялися, и для того считают себя природою не от Московских людей, и думают заподлинно только обрусевши, живучи при России, а не Русскими людьми быть. И по такому их воображению никогда себя Московскими не именуют, ни же любят, кто их Москалем назовет, и отвечают на то, что «Я, де, не Москаль, но Русской, и то по закону и вере Православной, а не по природе» [Ригельман А.И., 1992, с. 17].

Известный специалист по истории донского казачества В. Н. Королев, рассматривая гипотезу о черкесском происхождении казачества, выделил некоторые «сходства» между черкесами/адыгами и казаками. Это антропологическое сходство и внешний вид, элементы одежды (черкеска), общие черты в питании, вооружение и, возможно, мореходство и христианская религия [Королев В.Н., 2000, с. 92-102]. По его мнению, эти сходства, хотя «как будто и говорят в пользу черкесской версии», но недостаточно убедительны [Там же, с. 103]. Он же рассматривает и пять возможных путей возникновения «черкесского ядра» в происхождении казачества, но не останавливается ни на одном из них [Там же, с. 108-110]. По моему мнению, имели место все пять «путей», но наиболее верный, вероятно, четвертый – совместное проживание черкесов и русских на Дону. Рассмотрев все аспекты, связанные с «черкесской гипотезой» В.Н. Королев ставит интересный вопрос: «кто внушал казакам черкесский вариант происхождения казачества?» В итоге своего исследования он пишет: «В целом черкесская гипотеза имеет право на существование», т.к. в этногенезе казачества «вероятно, участвовали и черкесы» [Там же, с. 111].

Для того, чтобы рассмотреть вопрос: имеются ли основания у донских казаков считать себя «от Черкес и Горских народов», приведем описание некоего народа, обитавшего на юге, в Азово-Черноморском регионе.

Это политически независимое общество вольнолюбивых, лично свободных и равноправных граждан, проживающих на определенной территории в недалекий исторический период. Высшим законодательным органом власти является народное Собрание всех членов общества. Каждый участник - полноправный член такого Собрания с правом голоса по всем жизненно важным вопросам (политическим, социально-экономическим, судебным и т.д.). Для руководства обществом или каким-то мероприятием (походом, набегом) Собрание избирает специального руководителя на определенный срок или до окончания намеченного мероприятия. Он несет полную ответственность перед Собранием (обществом). По окончании упомянутых мероприятий, полномочия руководителя слагаются, он возвращается в общество рядовым членом. При избрании на должность не учитываются ни происхождение, ни социально-экономическое положение, а только личные качества кандидата, способствующие, по мнению Собрания, решению поставленных задач. Практически любой член общества может быть избран на любую, в т.ч. и высшую должность. Символом власти является специальный жезл. В помощь руководителю избираются два помощника, контролирующие выполнение его указаний. Также всенародно избираются и все остальные должностные лица, вплоть до священников. После избрания руководителя, все члены общества добровольно и беспрекословно подчиняются его указаниям. При нанесении вреда обществу во время исполнения своих обязанностей, руководитель может быть досрочно освобожден и даже наказан. Собрание является и высшим судебным органом. Принцип выборности существует и на местах (в отдельных поселениях).

Общество в значительной степени военизировано, что объясняется наличием постоянной внешней угрозой. Все члены общества великолепные воины, не имеющие равных по отваге, храбрости, умению владеть оружием и т.д. Превыше всего ценят оружие и коня. Великолепные виртуозные всадники с уникальной тренировкой лошадей. Будучи свободолюбивыми, могут наниматься на службу, становясь преданными и верными нанимателю воинами, за что часто используются в качестве телохранителей или гвардии. Средства к существованию добывают набегами и разбоями, хотя зачастую эти набеги совершаются ради славы, а не материальной выгоды. Предпочитают захватывать пленных, которых впоследствии продают или обменивают. Основные противники – ногайцы, крымские татары или турки.

Изумительные мореходы и пираты, прекрасно знающие акваторию Азовского и Черного морей и примыкающих речных систем. Свободно плавают через открытое море, предпочитая для набегов турецкие и крымские берега. Любят нападать на турецкие корабли. Класс судов – река-море, тип – биростральный, т.е. имеют два носа, что не требует разворота судна, с парусным и весельным вооружением. Поверх бортов дополнительно прикрываются досками или пучками камыша, чем обеспечивается дополнительная защита и остойчивость.

При рождении сына дарят ему оружие, с малых лет приучают в совершенстве владеть оружием и конем. Имеют специальный воинский язык, непонятный для непосвященных. Головной убор играет особую значимую роль. На поминках производится джигитовка и стрельба. Часто хоронили не на кладбище, а во дворе своей усадьбы.

Великолепные охотники, скотоводы, рыбаки, садоводы и виноградари. Имея садовые сорта груш, почитают мелкую грушу – дичку.

Имеют своеобразную архитектуру, при необходимости строят дома на склонах. Дома турлучного типа. При возможности, при застройке поселения, предпочитают не сплошную застройку, а хуторскую. Ограда усадеб и поселений делается из плетней засыпанных землей.

Гостеприимство – «первейший народный обычай».

Христиане с сильными пережитками язычества, священнослужителей выбирают из своей среды. Из святых отдают предпочтение Пресвятой Богородице (Деве Марии).
Их женщины имеют высокое положение и пользуются почетом, могут принимать участие в сражениях вместе с мужчинами.

При попытке захвата и порабощения отчаянно сопротивляются, при невозможности победить предпочитают уйти с родины, но не покориться.

В этом довольно кратком описании, а его можно значительно продолжить, намеренно опущено упоминание о языке. Если упомянуть русский язык, то все, кто занимается историей казачества, признают в этом народе казаков. Но в этом описании говорится об адыгах. Этнонимом «адыги», являющимся самоназванием отдельных народов, в т.ч. современных кабардинцев и черкесов, известных в различные исторические периоды как: меоты, касоги, черкасы, черкесы, я называю автохтонное население Северо-Западного Кавказа. Речь идет об одном и том же народе.

Подобное сходство в образе жизни позволяет говорить не о каких-то заимствованиях друг от друга, а о практически полном тождестве и единстве происхождения. Конечно, отдельные вышеописанные моменты можно найти у многих народов, но совпадение всех основных составляющих, таких как: общественно-политическая система, воинственность, мореходство, наездничество, воинские навыки и многое другое, свидетельствует о единых корнях.
Высший законодательный орган власти у казаков – Круг, имеет прямую аналогию с адыгским народным законодательным собранием – Хасой, особенно у западных адыгов – «демократических племен» шапсугов, натухаевцев и абадзехов. Функции, механизмы и регламент этих Собраний совпадают до мелочей. У других адыгских «аристократических» народов, в т.ч. кабардинцев и черкесов - Хаса была уже не общенародным, а сословно-представительским органом власти. Демократическая форма правления существовала у западнокавказских адыгов вплоть до 1864 года [Кажаров В.Х., 1992, с. 155].

Присутствие на Нижнем Дону меотского (адыгского) населения в античный период ни у кого не вызывает сомнений. Это бесспорно доказывается наличием археологических памятников и письменных источников [Шелов Д.Б., 1970, с. 220; Каменецкий И.С., 1993, с. 5-6; Страбон, VII, II, 4]. Восточное Приазовье в это время находилось «на стыке трех крупных варварских этнических массивов: скифского, савроматского (сарматского) и меотского…» [Брашинский И.Б., 1983, с. 44]. Однако роль меотов в этнополитических процессах, на мой взгляд, незаслуженно умаляется. Меоты - автохтонное население Северо-Западного Кавказа, были непосредственными предками адыгов [Анфимов Н.В., 1962, с. 140-141; Алексеев В.П., 1974, с. 194].

Присутствие кавказского населения в донском регионе фиксируется и в раннем средневековье, когда Дон входил в состав Хазарского каганата. Населением огромного количества различных памятников салтово-маяцкой культуры на Дону признаются только болгары и аланы с незначительной прослойкой других, в основном, кочевых народов. Правда, изредка упоминается присутствие касогов, а для побережья Азовского моря даже их влияние. Из пяти донских вариантов СМК три принято считать болгарскими [Плетнева С.А., 1967, с. 188].

Я же считаю, что значительную часть этого «болгарского» населения составляли касоги, увлеченные болгарами с азово-черноморского побережья. Заинтересованность касогов в этом переселении очевидна, они возвращались на земли своих предков, освоенных ими еще в античный период. Значительная унификация гончарной керамики не позволяет выделять их из общей массы донского населения - болгар. Присутствие касогов выделяется только по находкам лепной керамики [Плетнева С.А., 1959]. Ямные грунтовые погребения, зачастую безинвентарные и, якобы, оставленные исключительно болгарами, не могут являться бесспорным доказательством болгарской принадлежности.Брахикранность и монголоидные черты присущи не только болгарам, но и адыгскому этносу [Алексеев В.П., 1974, с.194]. Тем более, что в большинстве случаев краниологические исследования не проводились.

Топологическая картина местонахождения некоторых памятников СМК позволяет усомниться в кочевнической принадлежности их населения. Это относится к памятникам, расположенным на островах и на первой приречной террасе, как правило, сильно зарощенной байрачно-овражной прибрежной системе. Кроме того, многочисленность болгар не нашла отражения в описании похода Святослава. Согласно летописи, побеждены хазары, ясы и касоги [ПВЛ, 1950]. Болгары не упоминаются. Но ведь победа над таким многочисленным народом принесла бы несомненную славу. А их встреча со Святославом при подходе к Саркелу была неизбежна. И позднее, в отличие от других народов, болгары на этой территории не упоминаются.

Возможно, было и прямое переселение части касогов в Подонье. А.В. Пьянков, считает, что кремационные погребения на Северском Донце принадлежат именно им [Пьянков А.В., 2001, с. 205], а не тюркоязычному народу, как предполагает С.А. Плетнева [Плетнева С.А., 1981, с. 72].
Присутствие касогов на Нижнем Дону, но уже под именем «черкесов» и «адыгов», упоминается в трудах итальянских авторов. Архиепископ Иоанн Галонифонтибус, побывавший на Кавказе в конце XIV- начале XV века, низовья Дона называет «Верхней Черкессией» [Галонифонтибиус И., 1980, с. 15]. Несколько позднее, в середине XV в., Иософато Барбаро упоминает в окрестностях Азова черкасов, т.е. касогов, в очередной раз сменивших этноним [Барбаро И., 1971, с. 471]. Вряд ли это был отряд черкасов, пришедших с Кавказа, чтобы пограбить окрестности Азова. Хотя такой набег был вполне возможен, т.к. адыги (черкесы) довольно часто предпринимали походы в отдаленные районы [Марзей А.С., 2004, с. 34],. Это, скорее всего, были «донские черкасы», которые, по мнению Г.Губарева, и являются непосредственными прародителями казаков [Губарев Г., 2000, с. 5-11]. О том, что черкесы «сами себя называют - «адига», живут от реки Тана до Азии…», сообщает и Джорджио Интериано, побывавший на Западном Кавказе в последней четверти XV в. [Интериано Д., 1974, с. 46]. Л.Э. Голубев, проанализировав все сведения о расселении адыгов, считает, что в XV веке область «Кевертей (Cabata – Cabarda итальянских источников) – занимала территории в нижнем течении р. Дона», но в конце XV в. они были вынуждены переселиться в районы Центрального Кавказа [Голубев Л.Э., 2006 с. 64].
Другим районом славяно-касожских контактов была Тамань. Проживая вместе в рамках Тмутараканского княжества, славяне имели возможность близко ознакомиться с образом жизни касогов [Монгайт А.Л., 1963]. Но в силу ряда причин, это вряд ли могло привести к фундаментальным изменениям этнопсихологии славян и становлению казачества. Заслуга княжества заключается в ином. Оно активно способствовало привлечению адыгов на Русь, что, конечно сыграло свою роль в распространении знаний об адыгском обществе.

Как и для античного периода, встает вопрос: кто осуществлял все морские и речные перевозки? Судя по огромной территории распространения керамики крымско-кавказского производства, торговля была весьма интенсивной и осуществлялась по водным артериям. Вероятнее всего, все транспортные перевозки производились касогами, т.е. теми же античными меотами, настоящими профессионалами-мореходами Азово-Черноморского бассейна. Упор на мореходство адыгских народов очень важен, ведь раннее казачество следует рассматривать не как «военно-сухопутное, а как военно-морское образование» [Королев В.Н., 1989, с. 122; Смирнов А., 2003, с. 6]. Вся ранняя история казачества неразрывно связана с морскими походами. Искать же истоки мореходных знаний, по моему мнению, следует не в «древнерусских походах на Черном море» и не с помощью славяно-русского населения [Королев В.Н., 1989, с. 126], а гораздо раньше. Сравнение меотских (адыгских) античных «камар» и казачьих стругов показывает их несомненное сходство [Страбон, 17, 2, 12; Тацит, История, III, 47; Ригельман А.И., 1992, с. 119-120]. А совокупность всех мореходных навыков – прекрасного знания акватории Азовского и Черного морей, тактики сражений на берегу и захвата кораблей, географии и целей набегов, и многого другого, убеждают нас в несомненной преемственности казачьих мореходных традиций от адыгов.

Сравнивая образ жизни казаков и адыгов, можно отметить, что они практически идентичны. Это и социально-политическая система, и мореходные традиции, и воинская доблесть и умение, и экономический уклад, и мировоззрение, элементы быта и многое другое.

Когда о казаках говорят как о высокопрофессиональных воинах и «степных рыцарях», имеет смысл обратиться к адыгской традиции наездничества и «рыцарскому кодексу» - уэркъыгъэ. Обращение же к адыгскому морально-правовому кодексу – «адыгэ хабзэ», во многом, если не во всем, способствует пониманию казачества как социально-исторического явления, дает ответы, откуда и почему у казаков существуют те или иные элементы культуры [Марзей А.С., 2004, с. 121-125; Бгажноков Б.Х., 1978, 1999].

Вообще, непонятное пренебрежение и игнорирование «черкесской» гипотезы происхождения казачества заводит в тупик и сильно усложняет данную проблему.

Другой составляющей частью своих корней казаки считают «Горские народы» [Ригельман А.И., 1992, с. 17]. Такое общее название предполагает участие в их этногенезе нескольких этносов кавказского происхождения, но их конкретное выявление - очень сложная проблема. Безусловно, одним из основных народов являются предки осетин – аланы. Их довольно длительное существование на Дону бесспорно доказывается археологическими данными. Практически весь Верхний Дон и верховья Северского Донца в период раннего средневековья населены аланами. Их этническая принадлежность ни у кого не вызывает сомнений [Артамонов М.И., 2001, с. 477; Плетнева С.А., 1967, с. 184; Афанасьев Г.Е., 1987, с. 167]. Кстати, название реки Оскол, вероятно, следует переводить как «Ас кёл», т.е. «крепость асов» или алан, что подтверждается их значительным количеством на данной территории. [Афанасьев Г.Е., 1987, с. 174-184]. Разгром Святославом Хазарского каганата не привел к исчезновению алан из междуречья Дона и Волги, где они еще четко выделяются в середине XIII века и занимаются разбоем [Рубрук Г., 1957, с. 117]. Интересно отметить, что на территории, заселенной аланами, где должны бы в русском языке присутствовать иранизмы, М.В. Федорова отмечает наличие значительного пласта адыгского языка [Федорова М.В., 2003, с. 28-39]. Это делает возможным предположение о том, что население носителей СМК говорило на адыгском (черкесском) языке, языке доминирующей части населения. Но аланы оставили в русском языке яркий след своего языка – это гидроним Дон. Это свидетельство того, что первые контакты славян с носителями СМК происходили в самых верховьях реки, заселенных аланами и, спускаясь вниз по течению, славяне уже несли усвоенное ими название реки.

В период существования Хазарского каганата происходят и первые контакты славян с носителями СМК, т.е. болгарами, аланами и, вероятно, касогами (адыгами). Это подтверждается наличием памятников роменско-боршевской культуры на Верхнем Дону и Северском Донце среди памятников СМК [Плетнева С.А., 1962, с. 94]. Поход Святослава на хазар послужил причиной притока в Подонье славянского населения, что приводит к появлению их поселений, которые существуют здесь в X-XIII вв. [Прокофьев Р.В., 1998, с. 134]. Несомненно, местное население не было уничтожено полностью и, вероятно, вначале численно превосходило пришельцев. Это довольно длительное сосуществование позволило славянам полностью ознакомиться с образом жизни остаточного населения каганата, представленного не только болгарами и аланами, но и касогами/адыгами [Крайсветный М.И., 2002, с. 235]. При этом влияние касогов/адыгов было доминирующим. По моему мнению, это и есть первоначальный момент зарождения казачества, становление его ядра. Уход славян с Дона сохранил у них знания о народах, населявших Дон. Образ жизни касогов оказался настолько привлекательным для славян, что позднее они предпочитают уходить сюда, несмотря на все опасности. Эта привлекательность заключается в социально-политической системе (народовластие) и равноправии, базирующихся на высоконравственных морально-этических принципах адыгского этикета и допускающих самореализацию личности. Именно это являлось притягательной силой, которая повлекла за собой поток беженцев из различных феодальных образований.

Постепенное, капельное проникновение на Дон славян, прекрасно знающих, куда и зачем они бегут, со временем превращается в поток. Результатом становится замена тюркского языка на русский. Пришельцы полностью перенимают образ жизни местного адыгского населения и начинают самоидентифицировать себя как касоги, т.е. казаки. Притягательность адыгского образа жизни была настолько велика, что славяне предпочитают отказаться даже от своего генетического родства и производят себя «от Черкес и Горских народов» и хранят память о них как о своих «родоначальниках». И это при том, что, по свидетельству Г. Котошихина, донские казаки это и «москвичи, и татаровя и запорожские казаки, и поляки, и ляхи…» [Котошихин Г., 1906, с. 135]. К сожалению, он не упомянул черкесов, из чего делается вывод об их непричастности к казакам. Но, позднее, Г. Байер, считая казаков выходцами с Кавказа, т.е. черкесами, говорит, что «они всегда принимали россиян, поляков и других, которые у них искали прибежища» [Байер Г., 1782, с. 79]. А ведь далеко не каждый народ и общество готовы принять чужих и маргинальных беглецов, гарантируя им защиту и безопасность. Такое мы можем наблюдать только у казаков и «демократических» адыгских племен, руководствующихся принципом: «От нас выдачи нет» [Кажаров В.Х., 1992, с. 124]. Интересно, что казаки четко разделяя «своих» и пришлых «иногородних» русских и украинцев, кавказцев иногородцами не считали [Казачий словарь-справочник, 1968, с. 12].

Учитывая безусловную полиэтничность более позднего казачества с явным преобладанием славянского этноса и значительную роль тюркских народов, можно сказать, что на кавказские корни была сделана «прививка», сохранившая все лучшие свойства.

«Некоими вольными людьми», вероятно, могли быть и болгары, оставшиеся на Дону после разгрома каганата и вышедшие из-под власти своих феодалов.

Термин «касоги», по моему мнению, является не этнонимом, а показателем принадлежности западнокавказского (адыгского) населения к определенной социально-политической системе, демократической форме власти в виде народного законодательного собрания, которое носит название «Хаса». Это и дает основание Константину Багрянородному назвать страну, населенную народом с подобной формой власти, «Касахией» [Константин Багрянородный, 1991, с. 175]. Житель этой страны, естественно, полноправный член народного собрания, будет называться, в зависимости от языка, «хасак/касог/кашак/казак», т.е. «член Хасы/Касы». Участниками Хасы были все лично свободные (вольные) члены общества [Кажаров В.Х., 1992, с. 121-123]. Казачий Круг полностью идентичен адыгской Хасе, что еще раз доказывает единство корней донских казаков и адыгов. В таком случае, семантическое значение термина «казак» будет соответствовать значению «свободный, вольный». С подобным значением соглашаются все исследователи, занимавшиеся этимологией термина «казак». Таким образом, этимоном термина «казак», вероятнее всего, является адыгский термин «Хаса/Каса», означающий народное законодательное собрание, а «казак» означает - «член Касы/Круга». На адыгском языке «хаса-к» означает «идущий на Хасу»*.

Позднее название «касоги» на Кавказе сменяется на «черкасы», которое можно перевести как «жители страны Касы» (адыгское слово «чер» означает «страну» [де Бесс Жан-Шарль, 1974, с. 351]. Еще позднее, в XV веке, территория Кабарды объявляется «страной предка Кеса», т.е. «чер Кеса», а жители ее стали «черкесами». К сожалению, оба термина часто путаются, что весьма затрудняет их деление. Впоследствии название «черкес» стало практически всеобщим для названия адыгских народов. Но все названия – меоты, касоги, черкасы и черкесы, обозначают одни и те же адыгские народы.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что первоначальным ядром казаков являются раннесредневековые народы Кавказа, лежащие в основе этногенеза донского казачества. Вероятно, начальным периодом зарождения казачества на Дону следует считать конец X – начало XIII века, и донские казаки имеют полное право с гордостью заявить, что они «от Черкес и Горских народов взялися».

Если донские казаки происходят от черкесов «напрямую», т.е. в рамках единого этнокультурного региона Дон-Кавказ, с безусловным наличием на Дону их предков с античного времени, то днепровские (запорожские) казаки берут свое начало от тех же черкесов (адыгов) несколько позднее и иными путями [Максидов А.А., 2003, с. 40-45].

Уникальность созданной адыгами социально-политической системы заключается в том, что они смогли создать открытое, равноправное общество свободных граждан, базирующееся на свободолюбии, чести и личном достоинстве. В основе его лежат высоконравственные морально-этические нормы, позволяющие и поощряющие всю полноту самореализации личности. Доминирующие качества личности - честь и достоинство, не позволяют возникать и развиваться негативным социальным явлениям, приводящим к феодализации общества, т.е. эксплуатации человека человеком. Следует подчеркнуть, что это не стагнация развития общества вообще на одной из примитивных ступеней развития, а самопроизвольно возникший и интуитивно добровольно поддерживаемый тип общества. Это подлинно демократическое общество вполне самодостаточно, выдержало многовековую проверку и является образцом для подражания. Доказательством могут служить «демократические племена» шапсугов, натухаевцев и абадзехов, у которых подобная форма общества просуществовала до 60-х годов XIX века. Подобное социально-политическое обустройство мы видим и у донских казаков допетровского времени. Существование данной системы у казаков как части российского населения, ставит их в уникальное положение в отличие от остальных регионов феодального государства. И именно это являлось сущностью казачества, а не воинская доблесть и умение. И только в таком контексте термин «казак», т.е. принадлежащий к подобному обществу, будет означать «вольный, свободный». На период средневековья это была лучшая модель гармоничного соотношения Общества и Человека.

Несомненно, что все представители различных народов несли с собой свою традиционную культуру и свой менталитет. Но, вероятно, первоначальное численное преобладание носителей адыгского/касожского образа жизни и его более явная приспособленность к существующим условиям, привели к поглощению инокультур, от которых сохранились только отдельные элементы. В результате сравнения мы видим у казаков доминирующую роль культуры северокавказских народов.

Огромной заслугой славян и представителей иных народов является то, что они смогли глубоко воспринять, реализовать и сохранить те лучшие черты в принципе инородной культуры, которые были переданы им северокавказскими народами.

Таким образом, возникновение такого яркого этнокультурного и социального явления как казачество, непосредственно связано с народами Северного Кавказа, представители которых – адыги (черкесы) и аланы (осетины) являются прямыми «прародителями» этого явления.

Как видим, роль кавказских народов в этногенезе населения юга России, несомненно, значительнее, чем это принято считать.

_______________________________________________

*) Выражаю искрению признательность М.Емиж за сообщенные сведения.



Литература:

Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа (краниологическое исследование).- М.:Наука. 1974.- 316 с.
Анфимов Н.В. К вопросу о происхождении адыгов // Тезисы докладов на науч. сессии Северо-Кавказского совета по гуманитарным наукам.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1962. – 180 с.;
Артамонов М.И. История хазар. 2-е изд.- СПб.: Изд-во «Лань», 2001.– 688 с.
Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII- X вв. (аланский вариант салтово-маяцкой культуры).//Археологические открытия на новостройках. Вып. 2.- М.: Наука. 1987.- 200с.
Байер Г. З. Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова от создания сего города до возвращения оного под Российскую державу.-СПб.:1782.-145с.
Барбаро Иосафат. Путешествие в Тану//Барбаро и Контарини о России (к истории итало-русских связей в XV в.) – Л.: Наука. 1971.- 274 с.
Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет.- Нальчик: 1978.
Бгажноков Б.Х. Адыгская этика.-Нальчик: Изд.центр «Эль-Фа», 1999-96с.
Бесс Жан-Шарль, де. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и в Константинополь в 1829 и 1830 гг.//Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
Брашинский И.Б. Периодизация и хронология греко-варварских взаимодействий на Нижнем Дону – Северо-Восточном Приазовье. // Проблемы хронологии археологических памятников степной зоны Северного Кавказа. – Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1983. -136 с.
Галонифонтибус Иоанн. Сведения о народах Кавказа.1404 г. //Книга познания мира. – Баку: 1980. –
Голубев Л.Э. Адыгские феодальные владения в XV веке. // XXIV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. – Тезисы докладов конференции – Нальчик: 2006. -220 с.
Губарев Г. Донские черкасы. //Жур. «Общеказачий Журнал». – Ростов н/Д: Изд. центр «Дон-Принт», № 1, 2000. – 40 с.
Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
Казачий словарь-справочник. //Составитель Г.В.Губарев. – Т. II / Сан Ансельмо, Калифорния, США: 1968
Кажаров В.Х. Адыгская Хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии.- Нальчик: 1992.- 160 с.
Каменецкий И.С. Городища донских меотов. Вопросы датировки.- М.: Изд-во «Auto», 1993. – 230 с.
Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. вторая (т. IV-VI). – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1989. – 560 с.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. – М.: Наука. 1991. – 496 с.
Королев В.Н. К вопросу о славяно-русском населении на Дону в XIII-XVI веках// Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI вв.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1989.- 152 с.
Королев В.Н. Неизвестные страницы истории казачества.// Очерки истории Азова, вып. 5. – Азов, Азовский краеведческий музей, 2000 г. -272 с.: илл.
Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб, 1906. -135 с.
Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли// Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
Крайсветный М.И. Работы на Золотовском городище в 2001 году.// Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Вып. 18.- Азов: 2002.- 432 с.
Максидов А.А. Адыги и народы Причерноморья. – Нальчик: Изд-во «Эльбрус», 2003. – 120 с.
Марзей А.С. Черкесское наездничество – «зекIуэ». - Нальчик: Изд. центр «Эль-Фа», Изд. II, 2004. – 312 с.
Мининков Н.А. Донское казачество на заре своей истории: Уч. пособие – Ростов н/Д: 1992. -166 с.
Монгайт А.Л. О границах Тмутараканского княжества в XI в.//Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М.И. Тихомирова. – М.: Наука. 1963. – 230 с.
Плетнева С.А. Керамика Саркела – Белой Вежи.- МИА, № 75.-М.- Л.:1959.- 320 с.
Плетнева С.А. О связях алано-болгарских племен Подонья со славянами в VIII-IXвв. //Советская археология. – М., Наука: 1962, № 1. -
Плетнева С.А. От кочевий к городам (салтово-маяцкая культура). – МИА, № 142. – М.: Наука. 1967.- 198 с.
Плетнева С.А. Салтово-маяцкая культура.//Степи Евразии в эпоху средневековья. – М.: Наука, 1981. -300 с.
Повесть временных лет. Ч. 1: Текст и перевод.- М.-Л.: 1950.- 320 с.
Прокофьев Р.В. Древнерусские поселения Северо-Восточного Приазовья.// Проблемы археологии Юго-Восточной Европы (тезисы докладов VII Донской археологической конференции).- Ростов н/Д: 1998.- 89 с.
Пьянков А.В. Касоги-касахи-кашаки письменных источников и археологические реалии Северо-Западного Кавказа// Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 1.- Краснодар: 2001.- 198-213 с.
Ригельман А.И. История о донских казаках. – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1992. – 224 с.;
Рубрук Гильом, де. Путешествие в восточные страны.//Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука.- М.: 1957.- 270 с.
Скорик А.П., Тикиджьян Р.Г. Казачий Дон: Очерки истории., Ч.I, Ростов н/Д: Изд-во облИУУ, 1995. – 192 с.;
Смирнов А. Казаки – морское сословие.- СПб.: ООО «Изд-во «Золотой век», 2003.- 304 с.
Страбон. География.// Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. – Ростов н/Д: Изд-во «Русская энциклопедия», 1990. – 400 с.;
Татищев В.Н. Лексикон Российский исторический, географический и политический/Избр. произведения.- Л.: 1979.- 360 с.
Тацит. История.// Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. – Ростов н/Д: Изд-во «Русская энциклопедия», 1990. – 400 с.
Тунманн И.Э. Крымское ханство /Пер. Н.Л. Эрнста – Симферополь: 1991
Федорова М.В. Народная интерлингвистика. Славяне на Дону: пособие по курсу теории языка. – Белгород: Изд-во БелГУ,2003. – 100 с.
Шелов Д.Б. Танаис и Нижний Дон в III-I вв. до н.э.- М.: Наука. 1970.- 250
"Казакъ называетъ русскимъ только великоросса, малоросса же величаетъ просто хохломъ." Е.П.Савельев.
 

«...А Псков будет цел»
Ярослав ЯСТРЕБОВ.
Атаман Михаил Черкашенин, или, как принято называть его в отечественной историографии, - Мишка Черкашенин, погиб при обороне Пскова в 1581 году... Думаю, не будет преувеличением сказать, что по масштабу эта личность не уступит и Ермаку Тимофеевичу, а в его биографии удивительным образом сплелись разные стороны стародавней истории казачества. Ведь именно во времена Мишки и начиналось завоевание русскими Дикого Поля, которым еще и в первой половине XVI столетия были великие степные просторы от Волги до Днестра. Только самые отчаянные и храбрые жители русского и литовского пограничья отваживались промышлять на его просторах, богатых и рыбою, и зверем, и птицей, и диким медом. На русском южном рубеже Дикое Поле начиналось практически за Тулой. В землях Великого княжества Литовского на Днепре, южнее Киева, стояли лишь две крепости по Днепру - Канев и Черкасы, причем последняя из них далеко выдавалась в степь. Южнее от Канева, Каменец-Подольского какого-то значительного постоянного населения не было. Да и земли севернее были заселены весьма слабо. Поэтому и возникло это название - «Украина» - окраина... Казаки в Приднепровье появились в XV веке. В начале XVI века казачество составляет население городов Канев и Черкасы, отчего название «Черкасы» стало и названием днепровских казаков в XVI - XVII веках. Мишка Черкашенин родом происходил именно из черкас, а потому был в юности подданным короля. Но в 1536 году в Каневе и Черкасах казаки подняли восстание, которое власти жестоко подавили. После этого часть казаков ушла на низ Днепра, в Запорожье, а часть - в Россию. Судя по всему среди них был и молодой казак Мишка, которого затем прозвали - Черкашениным. В 1548 году происходит событие, которое должно быть признано началом достоверной истории донского казачества: атаманы Мишка Черкашенин и Истома Извольский-Тулянин «с товарищами» разбили на Дону большой сводный отряд «крымского князя» Аманака, «черкасского казака» Елбулзлука (в данном случае Черкеса) и «азовских людей» - нанесли неприятелю большие потери и захватили семь пушек. А ногайский князь Юсуф жаловался русскому царю на казаков, которые в четырех местах по Дону поставили свои городки и беспокоят ногаев. Уже в 1549 году есть первое упоминание о том, что русское правительство привлекло на службу донских казаков, - это первое упоминание именно донских казаков в истории. Сегодня идут споры о том, жили казаки на Дону ранее или нет. Не касаясь этой стороны вопроса, можно отметить, что на 1548 год казачьего населения на Среднем и Нижнем Дону (исключая азовских казаков, состоявших в основном из тюрок-мусульман) не было, так что Мишка Черкашенин и Извольский- Тулянин или отвоевали Дон обратно, или завоевали его вновь. Безусловно, в XVI веке они здесь были первыми, как Ермак в Сибири. Борьба казаков за Дон совпала с грандиозной войной России с Османской империей и ориентировавшимися на нее ханствами - наследниками Золотой Орды. В 1555 году, чтобы сорвать поход крымского хана Девлет-Гирея на адыгов, царь Иван Грозный отправляет в дальний поход под Крым боярина Шереметева с 13-тысячным конным войском, а в 1556 году - уже речным путем - русское войско следует в низовья Днепра. Русские тогда дошли до Очакова, а Мишка Черкашенин с Дона совершает первое в истории казачества морское нападение на Крым! Он обошел Азов и на легких судах рекою Миус вышел в Азовское море, пересек его и напал на окрестности Керчи. Вернувшись на Дон, Мишка отправил в Москву двух пленных «языков». Его авторитет витязя Дикого Поля был столь высок, что ему же в 1556 году доверена дипломатическая миссия: вместе с царскими посланцами он поехал к князю Дмитрию Вишневецкому, который захватил крымскую крепость Ислам-Кермен в низовьях Днепра, разорил ее и вывез пушки в свою крепость, поставленную на одном из островов в Запорожье. Миссия была успешна - в 1557 году князь Вишневецкий, не сумев удержаться в Запорожье под натиском войск крымского хана и турецкого султана, отъехал на службу к Ивану Грозному. Новый успех донского атамана Мишки Черкашенина известен: в 1559 году на реке Северский Донец казаки перехватили отряд крымцев, разбили его, а четырех «языков» вновь отправили в Москву. В следующем году донские казаки и запорожцы впервые провели большой совместный поход под Крым. Вместе с ними пошли и ногаи. Союзники разорили крымские кочевья, а затем в жестоком бою разбили высланные против них отряды крымцев. Но тем временем Россия все более втягивается в Ливонскую войну, и Иван Грозный принимает решение прекратить наступление на Крым. С 1562 года активные действия русских на юге прекращаются, а атаман Мишка Черкашенин первым среди казаков получил от царя поместье в Рыльском уезде. Даровал царь землю и части его казаков. Так на Руси образовалась уникальная социальная группа - поместные казаки. Однако в 1572 году Черкашенин вместе со своими казаками был при князе Воротынском в Большом полку и рубился с турками, крымцами и ногаями в великой битве под Москвой... Но в 1573 году на князя Воротынского обрушивается внезапная опала, и Мишка Черкашенин ушел на Тихий Дон. Снова он на просторе Дикого Поля сражается без приказов по всей своей воле. Но однажды удача изменила атаману. Его сын попал в плен к крымским татарам, и Мишка, желая его спасти, предложил произвести размен пленными. Однако враги по-своему отомстили Черкашенину за свой позор 1572 года - они казнили его сына. Люто рассвирепел атаман и, собрав казаков, внезапным ударом ворвался в Азов. В жестокой битве часть Азова подверглась разгрому, был убит и шурин самого турецкого султана. Правда, сил у Черкашенина было явно недостаточно, поэтому казакам все-таки пришлось отойти... Не усидел Мишка Черкашенин на Дону, не остался в стороне от сражений Ливонской войны. Когда в 1581 году король Речи Посполитой Стефан Баторий осадил Псков, в городе оказался и Черкашенин. Обороной Пскова, кстати, руководил князь Иван Шуйский, возглавлявший в битве под Москвой 1572 года сторожевой полк. Польский дворянин Пиотровский писал в своем дневнике, что во Пскове среди защитников было 500 донских казаков, которыми командовал «некий Миско (Михаил) родом из Черкасс, бывший королевский подданный». Когда враги захватили одну из башен, оборонявшиеся приняли решение подорвать ее. В этом деле участвовал и Мишка Черкашенин. 8 сентября 1581 года русские взорвали башню вместе с противником. Но в этом деле погиб и сам славный атаман. И записали о том в летописи так: «...да тут же убили и Мишку Черкашенина, а угадал себе сам, что ему быть убиту, а Псков будет цел...»

№ 346-й. Отписка Воронежского воеводы об отсылке в Москву черкашенина, захваченного под Борщевым монастырем; распросныя речи черкашенина.

Распросныя речи. А на Москв черкашенин Алешка Боровской в роспросе сказался поляк Любенскаго повета, служил пану Замосскому года с четыре, а в нынешнем году, в великий пост, отшед от того пана Замосскаго, пристал к запорожским черкасом, что те де черкасы пошли для стад на крымскую сторону и хотели у татар стада отогнать; а было де их в те поры всех запорожских черкас в заговоре с пятьсот человек, и многие из них из их городков не пошли, а иные с дороги воротились, а пошло их в степь только 38 чел. и хотели по речкам на сакмах дожидаться татар. А атаман у них был донской казак Мокейко Шелудяк. И татар они нигде не дождалися, и повел их тот казак на донские на казачьи городки; и пришед они в казачьи городки, украдом взяли Хопер да Медведицу и людей побили, и пошли было в Воронажский уезд под Борщев монастырь и хотели также под монастырь придти украдом и розбити; и как они пришли от Борщева верст за сорок, он, Алешка, отстав от товарищей, поехал на государево имя и приехал в Борщевскую слободу и почал мужиком разсказывати, что черкасы стоят в степи и хотят приходить на их слободу и под монастырь украдом, чтоб они от черкас береглися. И его в той слободе взяли дети боярские и отвели на Воронаж; и после его вести те воры — черкасы к Борщеву монастырю приходили и приступали, и в монастыре остереглися, и монастырь от черкас уцелел и никакия де шкоды черкасы монастырю не учинили; а слышал он на Воронаже, что под монастырем убили их, черкас, четырех человек, и воевода с Воронажа послал за теми черкасы государевых ратных людей, а чает он, Алешка, что тех черкас государевы люди в степи дойдут, что под ними лошади худы.
Помета: «Отписать и велеть сыскать монастырем и монастырскими служки и крестьяны тот литвин приехал на государево имя сам ли, или его поимали же государевы люди, или заблудился? и о том бы сказали правду; отписати тотчас к Москве».
Государева грамота на Воронеж воеводе Матвею Тимофеевичу Измаилову послана 6 июля 1632 года.
(Москов. ст. столб. № 75, лл. 259—267).

Документ № 90 1652 г. марта 9.— Отписка путивльских воевод Ф. Хилкова и П. Протасьева в Разрядный приказ о желании 500 украинцев переселиться в пределы России.

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои Федька Хилков, Петрушка Протасьев челом бьют. Нынешнего, государь, 160-го году марта в 9 день приехал в Путивль из литовские стороны черкашенин Федька Середенко и прислал ко мне, холопу твоему Федьке, гостина двора с приказным человеком с Романом Соболевым от черкашенина чигиринца от Самойла Курбацкого с товарыщи лист . А в листу, государь, их написано: бьют челом тебе, государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии, черкасы, чтоб ты, государь, пожаловал велел их принять на свое государево имя на вечное житье и землями устроить, где ты, государь, укажешь. А в роспросе он, черкашенин, сказал, что будет их, черкас, з женами и з детьми с 500 человек семьянистых людей. Да он же де, черкашенин, сказывал ему, Роману, что велел гетман Хмельницкой полковником и черкасом итти в Чигирин всем, и они де чают тово, что он, гетман, хочет убегать от поляков в Крым. И мы, холопи твои, без твоего государева указу принять на твое государево имя на вечное житье тех 500 человек черкас не смели. И о том нам, холопем своим, как ты, государь, укажешь. А каков, государь, лист черкашенин Федор ко мне, холопу твоему Федьке, прислал, и мы, холопи твои, тот лист послали к тебе, государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии, к Москве с путивльским казаком с-Ывашком Орловым. А велели ему отписку и лист подать в Розряде твоему государеву думному дворянину Ивану Афонасьевичу Гавреневу да дьяком — думному Семену Заборовскому, да Григорью Ларионову, да Ивану Северову. На об. л. 197 отметка о подаче: 160-го марта в 19 день с путивльским с кормовым казаком с-Ывашком Орловым. Помета: 160-го марта 20 день. Государь указал и бояре приговорили: которые люди придут на государево имя и тех людей принимать, а назад, не отсылать и, приветчи ко кресту, посылать в украиные города. ЦГАДА, ф. Разрядный приказ, Приказный стол, стб. 281, лл. 197—198. Подлинник. Опубл. Iсторiя Украiни в докум. i матер., т. III, № 176, стр. 231.

 
Моздокские кабардинцы

Самоназвание данной этнической группы -"адыгэ", но с обязательным добавлением "мэздэгу". По имеющимся данным, их общая численность -около 5 тысяч человек. Живут в Моздоке и Моздокском районе Республики Северная Осетия-Алания, Курском районе Ставропольского края и несколько сот человек в Кабардино-Балкарии.
В 1763 году в урочище Моздок была заложена крепость Моздок - форпост, через который царское правительство намеревалось закрепиться в Кабарде, затем и во всем крае. Местность была необитаема, здесь был непроходимый, дремучий лес. Из-за чего первые жители и дали название "Моздок", что в переводе с кабардинского означает глухой, дремучий лес. Еще в 1750 году владельцы Малой Кабарды Кургоко Кончокин, Гирей Маметов и Ислам Ханов обратились в Российскую коллегию иностранных дел с просьбой разрешить им вместе с подвластными переселиться к Червленному городку (район Чечни) от разоряющих их владельцев Большой Кабарды и кумыков. Но в первый раз просьба была отклонена. В августе 1759 года Кончокин вместе с семьей принял святое крещение, был наречен Андреем Ивановым и обратился к Кизлярскому коменданту с просьбой "отвести ему место для поселения между урочищами Моздок и Мекенем и отпустить к Императорскому Двору". В 1762 году Кончокин был приведен к присяге, удостоен звания подполковника и наименован князем Черкасским Кончокиным. Ему назначили жалование - 500 рублей. Узденям, желающим креститься, - по 40, а не желающим - по 30 рублей. Тогда же был издан доклад Сената Императрице Екатерине "Об отведении урочища Моздок для поселения крестившихся кабардинцев во главе с владельцем Малой Кабарды К.Кончокиным (А. Ивановым), построении там крепости и превращении Моздока в центр распространения промышленности и торговли". Царское правительство было заинтересовано в экономическом развитии края, дальнейшем основании городов-крепостей на Северном Кавказе и поощряло переселенцев единовременными денежными пособиями, отпускало семена на посев, хлеб, освобождало от пошлин на продажу. В результате приток беглых кабардинских крестьян настолько увеличился, что в районе Моздока возникли целые поселения. Для всех переселяющихся было непременное условие - принятие христианской веры, вместе с которой многие меняли и фамилию.
Сначала моздокские кабардинцы обосновались в самом Моздоке, затем начали селиться в отдалении от него, создавая хутора. Ильзита Болова подразделяет переселенцев на три группы: кабардинские казаки ("къэзакъ-къуэш"), вероятно, переселившиеся со времени основания крепости (один из семейства записывался в казаки, тем самым избавляя остальных членов семьи от возврата владельцам); православные кабардинцы - следующее поколение переселенцев, отказавшееся войти в казачье сословие и называвшееся "черистэн"; кабардинцы-мусульмане. Современные моздокские кабардинцы разделены на православных и неправославных. По словам автора, численное соотношение их примерно равное. При том, что между этими группами всегда сохранялись теплые отношения, никогда не допускались конфликты, а язык отличался лишь небольшими диалектическими деталями, до последних лет в этой среде не разрешались межрелигиозные браки. И те, и другие продолжают исполнять многие языческие обряды и почитать различные божества. К примеру, божество молнии - Щыблэ, олицетворяющее культ плодородия. У христиан известна ритуальная пляска - Щыблэ удж. У кабардинцев-христиан сохранялись также элементы мусульманской религии. В частности, они считали, что для всех единый бог- божество Тхьэшхуэ, посещение церкви называли нэмэз, широко использовали амулеты -дыуэ, написанные мусульманскими эфенди и знахарями. Наличие иконы - уэбраз было обязательным. Праздновалось Рождество Христово - Хъуромэ, Крещение Христа - "топгъауэ", Пасха. Неправославные отмечали Науруз - новый год по мусульманскому календарю, окончание уразы и Курман-Байрам.
В одежде, сохранившей основные элементы кабардинской, в то же время угадывалось влияние соседних народов: женские безрукавки, украшенные монетами и подвесками, характерными для ногайцев, присборенные юбки и кофты, перенятые у русского населения. Но для всех женщин был обязателен платок, как того требовала адыгэ хабзэ. Свадебные обряды имели общие элементы и у православных, и мусульман. Но были и особенности: у христиан было множество досвадебных обрядов, связанных со знакомством и общением роднящихся сторон, венчание в церкви. У всех моздокских кабардинцев сохранился обычай взаимопомощи - щIыхьэху во время строительства жилья, сельхозработ, свадьбы, на похоронах.
Общественная жизнь регламентировалась нормами адыгэ хабзэ, а у мусульман она еще сочеталась с шариатом.

Ильзита Болова