Откройте свой Мир!

Тридцать лет без империи: есть лишь один способ ее вернуть

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Сергей Шелин  Обозреватель ИА «Росбалт»

Со дня роспуска Советского Союза (8 декабря 1991-го) исполняется 30 лет. У половины россиян уже нет о нем хотя бы и смутных личных воспоминаний. Если верить приуроченному к юбилею опросу ВЦИОМ, то целых 40% из тех, кому меньше 35-ти, даже не могут расшифровать аббревиатуру «СССР». Среди тех, кому больше 50-ти, не справились с задачей всего 5%.

Вроде бы можно повторить расхожую мысль о том, что поколения помнящих и любящих СССР отступают, прощание со старой державой почти состоялось и пора уже считать Советский Союз артефактом далекого прошлого. Как Британскую империю и Австро-Венгрию.

Но разве реальна сегодня британско-индийская или австрийско-чешская война? А о российско-украинской только и говорят, и даже те, кто считает ее маловероятной, в принципиальной
возможности такой войны не сомневаются.

И в самом деле, из того же опроса видно, что светлый образ СССР держится в сознании россиян всех возрастов гораздо прочнее, чем формальное его наименование. На просьбу назвать ассоциации, возникающие при словах «Советский Союз», только 12% опрошенных затруднились с ответом и немногим больше высказались в неодобрительном ключе (дефициты, несвобода). Остальные, и молодежь в том числе, ассоциируют старую державу с чем-то симпатичным (могучая страна, низкие цены, все работало, дружба народов, вкусное мороженое, равенство, хорошая медицина). Россия далеко еще не простилась с империей, и вопрос, реальна ли попытка ее реставрации, совсем не праздный.

Те, кто хотят вернуть империю, должны верить, что 30 лет назад она рухнула из-за каких-то случайных и совсем не обязательных причин. В народе и среди интеллектуалов популярны примерно пять объяснений распада Советского Союза:

Из-за происков «беловежских зубров» (Ельцина, Кравчука и Шушкевича), которые в декабре 1991-го собрались в Беловежской Пуще и вдруг объявили, что державы больше нет.

Из-за коварства руководящих кругов бывших союзных республик, включая Россию, которые ради своих выгод пренебрегли волей советского народа — ведь он в марте 1991-го проголосовал на
референдуме за сохранение СССР.

Из-за промахов горбачевского режима, который не провел вовремя рыночных реформ и развалил единую советскую экономику.

Из-за либеральных ошибок Ленина, который почему-то слепил СССР из республик, наделенных признаками государственного суверенитета.

Из-за непонятного либерализма союзной власти, которая в начале 90-х вполне могла железным кулаком сокрушить демократов, националистов и всех прочих, кто подкапывался под единство державы.

Все эти объяснения вытекают из популярного у нас представления, будто историю делает начальство. Четыре из них не верны полностью, а одно — частично.

«Беловежские зубры» объявили о роспуске СССР, когда он, по сути, уже распался. Союзные республики к тому моменту фактически и юридически стали независимыми, старый центр находился в параличе, а мысль о том, что части распавшейся державы добровольно подчинятся
какому-то новому центру, была совершенно фантастичной.

В референдуме о сохранении СССР не участвовали шесть республик из пятнадцати. Казахстанские избиратели хоть и голосовали, но не за ту формулировку, которую предложила Москва, а за некое
объединение суверенных государств. Избиратели Украины в тот же день поддержали и декларацию об украинском суверенитете, а избиратели России — введение президентского поста, само существование которого уничтожало авторитет союзной власти. В целом это мероприятие лишь показало, что советского народа как единого сообщества больше нет, а значит СССР обречен.

Что же до рокового опоздания с капиталистическими преобразованиями, то оно, конечно, увеличило сумму бедствий, но предотвратить распад державы никакой «рынок» не мог. В том же начале 1990-х распад двух других многоплеменных федеративных государств — Югославии и Чехословакии — произошел уже после успешных рыночных реформ.

Ну а ленинские ошибки, допущенные при имперском строительстве, не были ни ленинскими, ни ошибками. Большевики не смогли бы победить белых, если бы вели себя как они. Антон Деникин,
как и остальные антибольшевистские вожди, настаивал на реставрации единой и неделимой Российской империи в дореволюционных границах, и это его погубило. В 1919-м он вполне мог занять Москву, если бы двинулся на нее с юга напрямую, а не через Украину, где увяз в боях с повстанцами.

Перезагрузка империи, осуществленная большевиками, удалась только потому, что они взяли на себя роль защитников местных национальных чаяний и новых государственных образований. «Бумажный» вроде бы суверенитет республик не был полной фикцией, но при этом не подрывал, а укреплял воссозданную большевиками империю. Союзные республики возникали вовсе не по капризу Ленина. Большая их часть получила этот статус или была заново выкроена уже после его смерти. Желаемый властями и во многом усвоенный массами образ Советского Союза, состоявшего на тот момент из 11 республик, воспел в 1937-м акын Джамбул:

…Бледны и бессильны слова у певцов.

Пред нами одиннадцать стран-близнецов,

И счастлив, и радостен каждый близнец, —

Их мать — Конституция, Сталин — отец!

Их Сталин лелеет, растит и ведет.

Великое братство народов цветет…

Ликуйте народы! Цветите и пойте!

Дворцы из гранита и мрамора стройте!..

Режим хотел, чтобы подданные видели державу именно такой. И достаточно долго империя стояла прочно, опираясь на «многонациональный советский народ» и выражая утопическую мечту о лучезарном будущем. Она существовала вовсе не только за счет страха и насилия. Когда мечта обанкротилась, а советский народ распался на составные части, империя потеряла
себя и сошла со сцены. Советская система не умела держаться на одном лишь принуждении. Такое у нее просто не получалось, даже когда ей хотелось. Поэтому провалился ГКЧП.

Воинственная ностальгия о Советском Союзе — признак авантюризма, а вовсе не способности
в него вернуться. Реставрация империи, надолго или нет, но возможна. Однако она не смогла бы предложить людям из бывших республик, а ныне — жизнеспособных государств, ничего, кроме силы и устрашения. Но не картину будущего. Потому что мечты больше нет.

Сергей Шелин

https://www.rosbalt.ru/blog...

Людмила Улицкая: «Шатается все, что казалось незыблемым»

Мы встретились с Людмилой Евгеньевной Улицкой 23 ноября в Монрише близ Лозанны, куда российская писательница приехала на вручение традиционной Литературной премии Яна Михальского, в жюри которой она вошла в этом году. Наша Газета уже рассказывала, что лауреатом премии за 2021 год стал коллектив авторов Международного Мемориала* за книгу «Знак не сотрется. Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах», вышедшую на русском языке в 2016 году, а недавно увидевшую свет в английском переводе Джорджии Томсон под названием «OST : Letters, Memoirs and Stories from Ostarbeiter in Nazi Germany» (Granta, 2021). Нам удалось побеседовать с Людмилой Улицкой после торжественной и
трогательной церемонии в Фонде Яна Михальского.

Людмила Евгеньевна, в России в ходу выражение «заграница нам поможет». Но всегда ли она помогает? Судя по реакциям на присуждение Нобелевской премии по литературе Светлане Алексиевич и Нобелевской премии мира Дмитрию Муратову, признание заслуг «наших людей» на Западе и сегодня вызывает у некоторых не меньшее раздражение, чем во времена Бунина, Пастернака, Бродского… Мы с Вами встретились за два дня до вынесения Верховным судом РФ вердикта по «делу Мемориала»*. Как Вы думаете, влияет ли как-то на судей интерес к этому делу на Западе, в частности, премия Фонда Яна Михальского, ставшая поводом для Вашего приезда в Швейцарию? Или он для них как красная тряпка?

Это очень трудный вопрос. При том, что мы живем в то время, когда мир делается все более единым, планетарным, и отдельно взятые, частные интересы групп или государств делаются все более условными. У нас всех все больше общих интересов, общих забот, переживаний, неприятностей… Поэтому я думаю, что чем меньше мы будем думать о границах, тем больше будем чувствовать сопричастность друг к другу, эмпатию, и тем скорее мы преодолеем все те неприятные явления, с которыми постоянно сталкиваемся.

И все же – может ли признание за рубежом навредить на Родине?

Надеюсь, что нет. Вообще, ориентировка на чужое мнение всегда сложна. Человек определенно не должен самооцениваться, поскольку, когда человек оценивает себя сам, он либо недооценивает, либо переоценивает. Поэтому будем рассчитывать друг на друга и делать поправки – для того мы встречаемся и общаемся: чтобы лучше понимать друг друга. Это безумно важно.  Я очень рада сегодняшнему событию, потому что оно способствует лучшему пониманию друг друга.

Мы беседуем за два дня до суда над Мемориалом*. Чего Вы ждете?

Я жду начала борьбы, борьбы очень тяжелой. Надеюсь, что «Мемориал»* ее не проиграет. Ведь речь идет не о борьбе Мемориала* и каких-то абстрактных властей. На самом деле, мы свидетели борьбы Добра и Зла, на которых стоит мироздание. Речь идет о борьбе Памяти и Беспамятства, о желании сохранить память о нашем прошлом, о наших ушедших предках и о передаче этой памяти потомкам. Это чрезвычайно важное дело, потому что память – это видовая черта человечества, ведь ни один другой вид не помнит своей истории, только человек. Поэтому важно писать, говорить, важно не забывать.

«Мемориал»* поддержала, прежде всего, интеллигенция. Не только не наблюдалось никаких массовых протестов, но даже на страницах организации в соцсетях я видела массу крайне нелицеприятных комментариев. Кому мешает «Мемориал»*?

Царство подворотни – это то, что мы сейчас видим. Все то, что направлено сегодня против «Мемориала»*, – это царство подворотни, всего самого низменного, самого пошлого, самого отвратительного, что бывает в общественном мнении. Мне очень трудно ответить на этот вопрос.
Знаете, существует такое понятие – «подворотня». Когда мы возвращаемся к себе домой, то проходим через улицу, через двор, а потом попадаем в подворотню. И там мы встречаемся с самыми темными, с самыми неопределенными людьми, которые делают гадости – иногда за пять рублей, иногда просто для собственного удовольствия. Царство подворотни – это то, что мы сейчас видим. Все то, что направлено сегодня против «Мемориала»*, – это царство подворотни, всего самого низменного, самого пошлого, самого отвратительного, что бывает в общественном
мнении. Увы, в общественном мнении тоже бывает отвратительное, и я, как человек советского времени, это точно знаю. Поэтому надо быть самим собой, надо думать и честно отвечать самому себе на вопросы «за» я или «против», «да» или «нет». В данном случае лично я за «Мемориал» * на сто процентов.

Общаясь с друзьями в России и с теми, кто регулярно там бывает, не могу не заметить растущего пессимизма насчет будущего нашей страны. Многие уехали, причем считается, что не самые худшие. И продолжают уезжать. А Вы – нет. Почему? Чего ожидаете Вы?

Я думаю, мы все-таки не вернемся к 37 году – у нас есть некий образец того, куда можно скатиться, до какой степени можно пасть. Можно впасть в тотальные репрессии, в уничтожение гражданского общества. Это очень древнее противостояние, противостояние государства и
отдельного человека. Человек не может жить без государства, это его видовая особенность. Человек – социальное животное, и он создает государство, а государство создает атмосферу, в которой человек живет. Поэтому от каждого из нас зависит, каким будет государство, ведь оно не существует само по себе, оно наше создание. Это очень давняя история, она началась с появления человеческого социума, деревень, городов. С тех пор, как появились «они» и «мы», те люди, которые живут за рекой или за горой, и мы, которые здесь. Тема чужого, не своего, враждебного, тема страха человека перед человеком – это то, с чем мы должны работать и стараться в себе изживать, потому что это отравляло и отравляет жизнь человечеству, приводило и приводит к распрям, преследованиям, погромам и геноцидам разных групп населения. Если мы не доведем это до своего собственного сознания, если каждый человек в отдельности не пройдет через эти мысли, то мы останемся на том же месте, на каком были наши предки. Хотелось бы из этого пространства выйти и жить в более благоприятном мире.

*Организация Мемориал признана Минюстом РФ иностранным агентом. 

https://snob.ru/profile/326...

Россияне не захотели биться с Европой на стороне Лукашенко

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Сергей Шелин  Обозреватель ИА «Росбалт»

Так называемый миграционный кризис идет на убыль. Организаторы сворачивают его. Обманутых ими людей вывозят обратно в иракский Курдистан. Не похоже, что Лукашенко хоть чего-то добился от Европы, устроив это мрачное представление. Но спросим: а чего добился Путин?

Сомневаюсь, что он был инициатором этой операции. Однако несколько недель ей не препятствовал. Наша пропагандистская вертикаль все это время исходила благородным негодованием и пыталась превратить чужой скандал в главный пункт внутренней повестки. Им
хотели заслонить домашние QR-страсти и попутно тестировали готовность народа включиться в дежурное негодование против поляков, литовцев и европейцев в целом.

Что получилось, а что нет?

«Мигрантский» кризис действительно удалось сделать если не первым, то вторым по значимости предметом интереса россиян. Уже две недели он занимает верхние строчки в мониторинге
фонда «Общественное мнение». О «ситуации с мигрантами на белорусско-польской границе» как о важном событии упоминает каждый четвертый из тех, кто соглашается перечислить для ФОМа какие-либо происшествия последнего времени. А о QR-кампании, вакцинации или вообще об эпидемии говорит каждый второй. Заслонить ковид не получилось, но потеснить — вполне.

Но более важным и даже, подозреваю, более судьбоносным оказался другой опрос. Околовластный ВЦИОМ сделал его еще 12 дней назад, но сначала предоставил для размышлений начальству и вывесил отчет только сегодня, игриво озаглавив: «Над границей тучи ходят хмуро».

Кто не знает, это из старинной советской песни «Три танкиста, три веселых друга» (которая про то, что «в эту ночь решили самураи перейти границу у реки»). Не стану разбирать, насколько
странно в устах близких к высоким нашим сферам социологов выглядит сравнение несчастных, доведенных до безумия курдов со злыми песенными самураями, а отбивающихся польских военных — с удалыми красными танкистами. Цинизм — это воздух, которым дышит номенклатура. Важнее тут другое. Не исключу, что именно содержащиеся в этом отчете сведения подтолкнули Москву оповестить, наконец, дружественного минского правителя о желательности окончания акции.

ВЦИОМ выяснил, во-первых, что уровень осведомленности россиян о «последних событиях на белорусско-польской границе» очень высок: про них знают 66% опрошенных. Пропагандистский напор возымел действие.

Во-вторых, и это тоже должно было понравиться нашему начальству, относительное большинство (44%) собеседников ВЦИОМа винят в «сложившейся ситуации с мигрантами» либо Евросоюз в целом (36%), либо конкретно Польшу (8%). «Власти Белоруссии» упрекают только 15% опрошенных, а «власти России» — вообще почти никто (1%).

Правда, и тут есть шероховатости. На самих мигрантов главную вину тоже возлагают сравнительно часто (12%). К тому же оценки меняют знак при переходе от пожилых к молодым: среди тех,
кому за шестьдесят, европейцев и поляков винят в восемь раз чаще, чем Минск (60% к 7%), а среди тех, кому меньше двадцати пяти, наоборот, втрое реже (12% к 36%).

Но по-настоящему интересное начинается, когда ВЦИОМ спрашивает у своих собеседников, как быть дальше.

Насчет того, что следует сделать «властям Белоруссии в отношении мигрантов на границе с Польшей», большинство опрошенных россиян (44%) заочно советуют Лукашенко «помочь мигрантам вернуться домой», некоторые (8%) предлагают ему «предоставить мигрантам убежище на своей территории» и только явное меньшинство, четверть с небольшим (27%), рекомендуют продолжать скандал: «договориться с властями Польши о переходе мигрантами
границы на территорию Евросоюза».

То есть, хоть виноваты скорее европейцы с поляками, дружественному правителю все же пора заканчивать эту мигрантскую эпопею. Примерно так можно понять эти расклады.

Но все они только предисловие к ответам на главный вопрос: «Как должна поступить Россия в ситуации с мигрантами на белорусско-польской границе?» Никаких вариантов ответа ВЦИОМ не навязывал. Каждый респондент сказал то, что считает нужным. И вот что в совокупности
получилось.

Треть опрошенных сообщили, что не знают. Заметно больше половины остальных высказались в том смысле, что незачем в это лезть, пусть сами разбираются, в крайнем случае можно помочь переправить беженцев домой.

Предлагающих расселить их в России выявлено не было. Но приблизительно каждый десятый сообщил, что Москва могла бы отправить им гуманитарную помощь.

И лишь 10–15% опрошенных в той или иной форме посоветовали поддержать продолжение конфликта, выражаясь к тому же весьма неопределенно: «помочь Белоруссии», «помочь в переговорах с Евросоюзом» и т. п.

Высшим нашим лицам следовало вынести из этого, что пиар-эффект от «мигрантского»
скандала исчерпан, а простые россияне хотят держаться от него в стороне и никакого желания биться с европейцами не испытывают. Пожалуй, можно сказать и больше: перспектива какой бы то ни было победоносной войны или хотя бы полувойны не приводит сейчас в экстаз рядового человека.

Сергей Шелин


https://www.rosbalt.ru/blog...

Как мы травим Россию

Сергей Мурашов

Не прошло ещё и полутора десятков лет с той поры, когда в летнюю жару я ходил искупаться на Десну, на небольшой дикий песчаный пляжик минутах в пятнадцати ходьбы от нашего дома. Поплескаться в чистой прохладной воде, вместе с краснопёрками и окуньками, это ли не счастье
в жаркий, душный день…

Теперь это немыслимо: купаться в эту вонючую жижу подозрительного вида полезет только совершенно обезумевший человек – в реку сбрасывают фекальные стоки со всей округи, и, возможно, какие-то производственные отходы.

Как это происходит, можно и сейчас увидеть своими глазами: в районе посёлка Первомайский, вместе с окрестными деревнями вошедшего теперь в состав города Москвы, есть ручеёк, протекающий через систему небольших прудов, и впадающий в Десну. До недавнего времени на
берегах прудов можно ещё было увидеть рыбаков, время от времени таскающих из воды всякую мелочь, хотя, судя по всё ухудшающемуся виду воды и её запаху, чьи-то фекальные стоки попадали уже и туда. Пару недель назад, видимо, произошел залповый сброс какой-то ядовитой фигни, которая добила прудовую живность – рыба массово погибла.

Напоминаю: в нескольких сотнях метров этот ручей впадает в Десну, значит, вся эта отрава уже попала туда, и ушла вниз, в сторону реки Москвы.

К сожалению, травят нашу природу не только безответственные предприниматели, экономящие на очистных сооружениях, но и многие местные жители: выявить их можно по специфическому запаху, который трудно не идентифицировать, просто проходя мимо, а то и по зловонным ручейкам, сбегающим с их участков в придорожные канавы, а оттуда прямо в реку.

Всё это происходит в то самое время, как в размякшей либеральной Европе идёт обратный процесс, и многие загрязнённые реки очищаются практически до первозданного вида, - я так пока и не собрался написать про словенскую Идрицу, куда веками сбрасывались отходы от добычи
ртути, и, по грустной шутке местных жителей, было время, когда можно было, поймав в реке рыбу, отжать её, и собрать ртути на один ртутный термометр… За пару десятилетий, при активной помощи ЕС, река и прилегающая территория были очищены от всех опасных загрязнений, вода Идрицы снова чиста, и туда вернулась горная форель, которую теперь можно увидеть прямо с мостов и в черте города…

Так в чём же дело? Почему в Европе, где так тяжело живётся местным жителям, чья судьба не даёт покоя сердобольным россиянам, переживающим по поводу наплыва мигрантов и засилья гомосексуалистов за границами нашей Богоспасаемой Родины, природу стараются сохранять и
восстанавливать, а у нас, где патриотизм сейчас силён, как никогда, замусориваются леса и реки, гибнет речная и лесная живность, пропадают многие гектары леса – и от пожаров, и от разных других причин? Что же, и здесь «Путин виноват»?

Или, как считают многие мои уважаемые единомышленники, попутавшие здравый смысл с бытовым расизмом, всему виной треклятый «российский менталитет»?

Нет, уважаемые. Те же словенцы не потому очистили ими же загаженную Идрицу, что так повелел им их менталитет, поляки и финны не потому тщательно следят за раздельным сбором своего мусора, складывая пластиковые бутылки в один контейнер, а тщательно снятые с них
крышечки – в другой, что таковы их национальные традиции, а жители Сардинии не потому стараются без крайней необходимости не жечь в своих очагах дрова, что так уж беспокоятся об изменении климата на планете… Нет. Просто местные власти приняли такие природоохранные законы, и подкрепили их системой мер, принуждающих население к тщательному соблюдению этих законов, отчасти – поощряя за их выполнение, отчасти – наказывая за их нарушение.

В России, кстати, многие законы далеко не так плохи, и часто не уступают европейским… Просто они не работают. И не работают они не потому, что вот словенцы или поляки все сплошь сознательные, а россияне, как повелось с ордынских времён, без кнута и окрика и унитаз за
собой не смоют, но оттого, что там есть действующая и действенная система, а тут её нет, и, извините, эту систему не я с моими соседями должен придумать.

Мы были одними из первых (если не первые) в нашей деревне, кто поставил у себя септик, чешский изобретатель которого, как говорят, прославился тем, что мог выпить очищенную воду из своего устройства. Теперь такие есть почти что в каждом дворе… Хотя есть и другие дворы, заметные по неотъемлемому зловонию. Но не думаю, что соотношение тех, кто заботится о природе, и тех, кто готов её загаживать, у нас сильно отличается от словенского или польского.

Итак, вернёмся к треклятому, - кто виноват, и что делать?

Ещё раз: виноваты в России мы все.

Но, - по-разному.

Кто-то – в том, что не делает того, за что получает зарплату из наших налогов, и разные бонусы и льготы, а кто-то – в том, что допускает это, раз за разом допуская сохранение власти в прежних руках.

Вот об этом я и прошу вас всех подумать на досуге.

https://snob.ru/profile/251...


 

Шахтеры «Листвяжной» и вдова погибшего назвали причины трагедии

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Директор кузбасской шахты «Листвяжная», где вчера погибли свыше четырех десятков горняков и спешившие им на помощь сотрудники горноспасательного отряда, был признан лучшим в своей профессии. Об этом широкая общественность узнала после того, как на Сергея Махракова завели уголовное дело в связи с трагедией, вызванной предположительно подземным взрывом газа, передает ТАСС. Между тем выжившие шахтеры и их коллеги считают виновниками массовой гибели в забое именно руководителей предприятия, пишет «ФедералПресс».

47-летний Махраков управлял подконтрольной холдингу «СДС-Уголь» «Листвяжной» с 2013 года. Его наградили в категории «Директор шахты — 2021» на конкурсе «Кузбасс — угольное сердце России», который проводился накануне Дня шахтера в августе. Через три месяца 46 работников директора-победителя не смогли выйти на поверхность, а их спасшиеся коллеги говорят, что начальство принуждало работать в опасных условиях.

По информации Telegram-канала Baza, прибывшие к шахте пожарные не были готовы к ликвидации последствий взрыва метана.

Согласно одному из горняков, на «Листвяжной» в нарушение всех норм безопасности нередко отправляли рабочих в забой, несмотря на скопление метана. Другой спасенный шахтер рассказал, что сам он не погиб благодаря системе «Спасатель», но был уверен в том, что после такого ЧП никто не выживет.

«Меня всего качало, но я слышал, как горный мастер сзади начал всех поднимать: „Вставай, не лежи!“ К одному, второму. И выходит, что он тоже там остался» — так один из шахтеров описал вероятную гибель коллеги.

Рассказ горняка с «Листвяжной» приводит и РЕН ТВ. «К этому все и шло, рано или поздно авария бы произошла, потому что у нас руководство очень грубо закрывало глаза на ситуацию в шахте», — отметил мужчина.

По словам шахтера, в последние два месяца концентрация метана под землей была превышена в пять-шесть раз. Горнякам приходилось работать «на свой страх и риск», так как начальство шахты «сознательно нарушало технику безопасности, рассчитывая побыстрее выполнить план по добыче угля», сказал собеседник журналистов.

Родные жертв трагедии сегодня пришли к контрольно-пропускному пункту (КПП) предприятия — люди говорят о случившемся и плачут, показывает видеосъемка.

Пришла к объекту и вдова шахтера-звеньевого с 30-летним стажем Бориса Пиялкина, пишет РИА
«Новости». Женщина заявила, что за 10 дней до трагедии в шахте вспыхнул пожар и рабочим пришлось справляться с ним самостоятельно.

«15-го они не стушевались и сами, своими силами тушили в шахте пожар. Прошло буквально несколько дней, и теперь мужа моего нет! И все это знали. Роспотребнадзор (видимо, Ростехнадзор — „Росбалт“) все проверял. И что они там проверяли?» — сказала безутешная женщина.

По ее словам, «этот метан давно там зашкаливал». Из-за этого супруг женщины — углекоп с 30-летним стажем, носил на груди датчик-газоанализатор. «Он говорит, что «датчик пищит, я его водой намочу, чтобы он не пищал. И дальше работали. Вот в каких условиях они работали», — поделилась вдова.

Между тем экс-сотрудник шахты Денис Тимохин рассказал «Тайга.инфо» о том, что  «техники безопасности на „Листвяжной“ вообще не было».

«Все зависит от „СДС-уголь“. Они же дают приказы и ставят план на месяц. Больше дадите, и зарплата будет хорошая, — отметил экс-горняк. — Не дадите — маленькая. Так люди и работали. Все ждали, что этот взрыв произойдет, но никто не знал когда».

По словам бывшего рабочего-доставщика, «при 1,5% метана должно все вырубаться, при 2% комбайн должен отключаться автоматически», однако «туда ставили перемычки, чтобы техника ездила при таком проценте».

В Сети, добавим, вскоре после трагедии, появились шокирующие аудиозаписи — «голосовые сообщения, предположительно, принадлежащие шахтерам „Листвяжной“ из рабочего чата». «Прослушав их, можно понять, что рабочие заранее предупреждали начальство о превышении допустимого уровня загазованности», отмечает «ФедералПресс» со ссылкой на паблик «Инцидент Кузбасс».

«Была загазованность семь процентов. Звонил начальник и спрашивал, мол, почему не спускаетесь. Слесаря ему говорят, что семь процентов, на что он ответил: «Запускайтесь», — сообщает на аудио шахтер.

Его коллега также рассказал, что на работников шахты якобы давят после смертоносного взрыва: «Уже говорят, что есть бумага, которая подписана, что шахтеры сами ходили работать, а начальство не разрешало».

Кроме того, по данным «ФедералПресс», сибирское управление Ростехнадзора в апреле этого года находило нарушения пожарного режима в вентиляционном штреке № 823, где и вспыхнул пожар, но «в ходе проверки эти нарушения не устранялись».

25 ноября «возгорание метана произошло, однозначно», считает первый зампред Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности Рубен Бадалов, пока Следственный комитет расследует уголовные дела.

При 7-семи процентной загазованности «для взрыва достаточно малейшей искры» и «ее может спровоцировать даже выскочившая гайка», сказал он.

Напомним, что в результате ЧП на «Листвяжной» погиб 51 человек — горняки и выдвинувшиеся к ним пять горноспасателей. Шестой из спасателей чудом выжил, его нашли на следующий день. Более 60 человек пострадали, большая часть госпитализирована.

Компания «СДС-Уголь», владеющая «Листвяжной», — один из трех главных производителей угля в России. Она разрабатывает в Кузбассе Егозово-Красноярское месторождение, работая в связке с одноименной обогатительной фабрикой в Белово.

Основной владелец холдинга-лидера — Михаил Федяев, чей сын Павел является депутатом Госдумы от «Единой России». По информации «Общей газеты», они связаны с «друзьями президента Владимира Путина» бизнесменами Аркадием и Борисом Ротенбергами.

Это не первое смертельное ЧП на этой шахте: при взрывах метана в 1981 году на «Листвяжной» погибли пять человек, в 2004 — 13, сообщает РИА «Новости».

https://www.rosbalt.ru/alln...

Об исторической мифологии, сложившейся вокруг реформ и распада СССР

Андрей Колесников  Журналист

Тридцатилетие формирования правительства Егора Гайдара и фактического начала экономических реформ осенью 1991-го проходит как-то незаметно. Не до того сейчас, в том числе по юбилейно-историческим причинам: те, кто склонен обращать внимание на круглые даты, скорее будут вспоминать констатацию развала СССР в Беловежской пуще в начале декабря и собственно формальное окончание существования империи в конце декабря того же 1991-го. В сущности, конец 2021-го становится годом судьбоносных тридцатилетий. Но отмечен и демонтажом того, с чего тридцатилетка начиналась.

Три десятилетия в истории – что это такое? Много или мало? Если сопоставить тридцатилетие 1991-2021 с, например, периодом 1940-1970, сравнение окажется не в пользу последних лет. Ведь с 1940-го по 1970-й человечеству пришлось пережить: восхождение фашизма, Вторую мировую, союзничество англосаксонских держав и СССР, падение фашизма, создание атомной бомбы, возникновение железного занавеса с фактическим переделом мира, начало холодной войны, Берлинский кризис, конец сталинской эпохи и начало хрущевской эры, венгерское восстание, полет Гагарина, Карибский кризис, убийство Кеннеди, возникновение контркультуры,
антиколониальные революции, шестидесятничество в Советском Союзе, бархатную ресталинизацию в СССР, 1968 год, парижский май и пражский август с советскими танками, феномен Сахарова, феномен Солженицына. Несколько эпох в одной, несколько «концов истории» с ее последующим возобновлением.

Тридцатилетие 1991-2021, конечно, тоже было богато на события. Но, тем не менее, есть ощущение, что история, ненадолго продвинувшись вперед, быстренько сделала круг, причем круг порочный, и вернулась в состояние до 1991 года. Причем если на рубеже конца 1980-х-начала 1990-х было время иллюзий и надежд, то теперь наступила эпоха безнадежности, разочарования, неопределенности и игр без правил. Уж что присутствовало в холодной войне, так это правила, диктовавшиеся пониманием неприемлемости ущерба, который способна нанести ядерная война.
Сейчас жестких рамок нет и человечество, пораженное ковидом, климатическими изменениями, энергопереходом и новым геополитическим, политическим и идеологическим расколом, даже не в состоянии наклеить на новую эпоху словесный ярлык. Что это было? Не говоря уже о том, что с нами будет – сюжеты нового мирового (бес)порядка пока не отрефлексированы.

Линейного продолжения одного из «концов истории», на этот раз по Фукуяме, не произошло. Сначала, после обрушения сгнивших конструкций коммунистической империи, действительно
шел транзит в сторону демократии и рынка, но потом началось реверсное движение. Собственно, ничего иного российская и советская история никогда и не предъявляла – периоды либерализации и частичной модернизации сменялись продолжительными эпизодами контрреформ и демодернизации. Русская колея сработала безукоризненно. Даже если верить в волшебную силу институтов, страхующих от падения в авторитаризм, приходится признать, что эти институты состоят из людей, а уж наши люди чрезвычайно легко их профанируют и превращают в имитационные.

Тем не менее, в событиях тридцатилетней давности ищут корни собственных неудач не только широкие массы трудящихся и нетрудящихся, но и начальство, иначе миф о «лихих девяностых»
не укоренился бы в массовом сознании и не стал общим местом, притом что лихости в нынешних временах ничуть не меньше. Зато есть на кого свалить собственную недееспособность.

Далеко не все проблемы сегодняшнего дня укоренены в событиях тридцатилетней давности, и вовсе не политики той поры несут ответственность за сегодняшние трудности и глупости. То же
самое правительство Гайдара, оказавшееся в положении «все-украдено-до-нас», обвиняли в бог знает чем, кроме того, в чем его действительно можно было обвинять (например, в чрезмерной политической компромиссности – да-да!). Одно из самых симптоматичных обвинений – в падении рождаемости – появилось месяца через два после начала работы реформаторского кабинета министров. По биологическим причинам за это тогдашние министры не могли нести ответственности: человеческие детеныши все-таки вынашиваются в течение преимущественно девяти месяцев.

Великий демограф Анатолий Григорьевич Вишневский говорил, объясняя особенности половозрастной пирамиды, сформированные гигантскими человеческими потерями Великой Отечественной: «Возьмем, скажем, появление естественной убыли населения в начале 90-х. Его часто объясняют шоком от реформ Гайдара, вредоносным действием «лихих 90-х» и т. п. Но это совершенно неверное объяснение… К началу 90-х 60-летнего возраста стали достигать не воевавшие поколения, появившиеся на свет в 1927-м и в последующие годы, когда рождаемость в России была еще высокой, они были более многочисленными, соответственно было большим и число смертей – умирают все же, в основном, пожилые люди. А на числе рождений сказалось второе эхо войны: низкое число рождений в военные годы первый раз напомнило о себе
малым числом потенциальных матерей через четверть века в конце 1960-х, а второй раз – еще через четверть века в начале 90-х».

Это не так уж сложно понять. Если, конечно, хотеть понимать. Однако до сих   пор невероятно легковесный и сверхэмоциональный подход к истории в целом и к тому, что произошло тридцать лет назад, преобладает.

Схожие сюжеты – с характером экономических реформ 1992 года и с проблемой неизбежности и
закономерности развала империи. Можно километрами приводить статистические данные об экономической катастрофе, к которой СССР привел не только и не столько Михаил Горбачев, а его предшественники. Но вот Горби действительно не решался на серьезные и, безусловно, вынужденные экономические реформы – либерализацию цен, торговли, радикальное изменение
отношений собственности, без чего любые экономические преобразования в рамках социализма были обречены на провал (только не надо поминать при этом китайский путь – для него нужны были история Китая, его тогдашняя демография, соотношение аграрного и городского населения, и вообще – китайцы).

В результате опоздания с реформами то, что в 1991 году в спешном порядке был вынужден делать Гайдар, оказалось не столько реформаторскими действиями и шоковой терапией, сколько, по собственному выражению Егора Тимуровича, «дефибриляционными мероприятиями».

То есть это была попытка перезапустить уже остановившееся сердце государства и его экономики, которое уже не гоняло кровь по организму – хотя бы в виде банальных продуктов, не говоря уже о товарах «народного потребления». Государства как набора дееспособных институтов управления тогда уже не существовало, эти самые институты не функционировали и строились с нуля.

Нежелание понять вынужденный и алармистский характер реформ тридцатилетней давности – симптом уже какой-то сознательной исторической амнезии. Можно, конечно, глубокомысленно рассуждать о том, что сначала надо было демонополизировать экономику, провести приватизацию, создать реальных собственников, а уже потом либерализовывать цены. Но интересно, как можно было демонополизировать экономику, где не проходили управленческие сигналы, где начальство – прежде всего союзное – оказалось в роли директора театра марионеток, где у кукол оборваны веревочки и дергать за них – пустое занятие. Как можно было начинать нормальную приватизацию за деньги в отсутствие этих самых денег и ценовых сигналов, и в ситуации, когда флагманы социалистической промышленности производили не то, на что был спрос населения и, соответственно, в новых реалиях стоили приблизительно ноль рублей ноль
копеек.

Да, собственно, за то, что у нас в магазинах есть товары, у страны есть какие-никакие, но
институты, что-то еще движется в экономике, мы должны быть благодарны Гайдару и всему тому, что он успел сделать за несколько месяцев, если не недель 1992 года. Его наследие – практическое и интеллектуальное – профанируется годами, но в стране все равно сохраняется рынок, нет голода и есть товары. А пример его реформ – единственно возможный путь, в котором нет ничего «чикагского», а есть нормальная человеческая логика. Путь, по которому шли многие постсоветские страны. А те, которые не шли, до сих пор отстают в развитии, в том числе и от России – при всех ее специфических сложностях.

Распад Советского Союза в массовом сознании – это мифы и легенды Древней Греции. Снова чистая мифология, снова нежелание погружаться в детали. Не было уже никакого СССР после августовского путча-1991. Достаточно сделать два клика в интернете и почитать документы той эпохи, предъявленные в книге того же Гайдара «Гибель империи». Кто кому не платил, кто кого не слушал, сколько было (точнее, не было) запасов хлеба и прочих товаров. Не могло быть никакой империи при ушедшей из нее Украины. Чем в этом случае мог стать СССР – конфедерацией России со странами Центральной Азии, погруженными во внутренние противоречия и войны? И на какие деньги все это беспокойное хозяйство можно было содержать?

Спустя несколько дней после «Беловежского сговора» (еще одно устоявшееся мифологизированное понятие) то самое Соглашение о прекращении существования СССР, сочиненное 8 декабря, ратифицировал Верховный совет РСФСР (12 декабря 1991 года) при всего 9 (!) голосах против. 21 декабря 11 бывших союзных республик подписали протокол к Соглашению и присоединились к СНГ. Так кто, говорите, развалил СССР?..

Вот что еще важно и вот о чем писал Гайдар в «Гибели империи»: «Руководство государств, обретающих независимость на постсоветском пространстве, оказалось достаточно зрелым,
чтобы понять: когда речь заходит о границах, как бы ни были они условны и несправедливы, речь идет о войне. Договоренности, достигнутые в Белоруссии 8 декабря и подтвержденные 21 декабря в Алма-Ате, открыли дорогу подписанию соглашения по стратегическим силам (30 декабря 1991 г.). В нем были зафиксированы обязательства государств-участников содействовать ликвидации ядерного оружия на Украине, в Белоруссии и Казахстане… оговорено, что стороны не видят препятствий перемещению ядерного оружия с территории республик
Беларусь, республики Казахстан и Украины на территорию РСФСР».

СССР и сегодня продолжает азваливаться и еще до конца не развалился. Прежде всего он до сих
пор разлагается в головах людей, которые уверены в том, что распад  империи был спровоцирован заговором. До какой же степени были сильны эти заговорщики, что смогли смахнуть с карты мира такую державу с его могучими ЦК и КГБ?!

Продолжающееся руинирование руин до сих пор имеет своими следствиями существование непризнанных государств по периметру России и никак не заканчивающийся транзитный период почти во всех странах бывшего Советского Союза. Проявляется оно в имперском синдроме. Тоска по империи и зонам ее влияния отзывается тяжелыми фантомными болями и мешает государству Россия нормально развиваться – без оглядки на прошлое. И удерживает страну в ее фирменном
порочном круге, по которому она ходит столетиями.

https://www.gazeta.ru/comme...

Российская автократия работает все хуже

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Сергей Шелин  Обозреватель ИА «Росбалт»

Удушение вольностей, предположительно продиктованное потребностями так называемого транзита-2024, на глазах переходит в общегосударственную неразбериху. Маниакальная забота властей о самосохранении оборачивается сейчас потерей управления, накоплением странных
и непонятных мероприятий и ростом опасностей для самых лояльных людей системы.

Вот несколько примеров.

1. Отдаются приказы, о которых заранее известно, что они не будут выполнены.

Считается, что Россией правят силовики. Но именно люди с опытом службы вроде бы лучше всех должны знать, что командир, отдающий такой приказ, теряет лицо и выставляет свою беспомощность на обозрение подчиненных. Однако вся внезапно начатая антиковидная кампания — это поток категорических распоряжений, большая часть которых будет смягчена или отменена самими же властями, либо проигнорирована подданными.

Речь не о том, разумны или неразумны меры, а только о неспособности нашего режима их осуществить. Гораздо более осторожные ограничения, которые несколько раз объявляли за последние полтора года, соблюдались лишь выборочно — наказывали только тех, на кого поступали доносы или кого отлавливали по разнарядкам. А сами запреты внезапно отменялись
без объяснения причин. И тут вдруг начальствующие лица запросто объявляют обязательную
вакцинацию — то ли для тех, кто старше 60-ти, то ли вообще для всех.

Когда читаешь эти размашистые распоряжения, сразу видишь, что механизма исполнения в них нет и придуманы они только чтобы обозначить усердие перед вождем. Который, что характерно, лично на себя никакой ответственности не берет и как бы наблюдает за кампанией со стороны. И это тоже крайне странно для автократии.

Отсюда и сумбур и метания вместо управленческой работы. И совсем не удивляет, что стремительно изготовленные QR-законопроекты, уже спущенные вроде бы Госдуме, вдруг приторможены и разосланы по всем учреждениям, которые удалось вспомнить, от местных собраний до Счетной палаты.

Сначала система перестала церемониться с народом, а теперь уже не боится потерять перед ним лицо. Прямо как барин, который в своих физиологических проявлениях ни капли не стесняется
слуг. Но не слишком ли это самонадеянно даже для нашего климата?

2. Отказ от правил все сильнее бьет не только по неугодным, но и по верхним слоям.

Автократии, которые претендуют на устойчивость, сообщают всем группам населения о том, каковы рамки, в которых они могут спокойно жить, не боясь кары. Рамки могут быть узкими, но о них хотя бы известно.

Наш режим никому ничего не объясняет. Из-за чего начинается и почему заканчивается очередная кампания и кто ее мотор, можно только гадать и лишь иногда угадывать. Неправильно ведущих себя россиян кавказского происхождения то ежедневно отыскивают и шумно разоблачают, то внезапно игнорируют. Оскорбительниц чувств то шельмуют десятками, то забывают о них. Новых «иностранных агентов» объявляют то строго по пятницам, то вдруг по остальным дням недели.

Нарочитый туман вокруг пополнения списка иноагентов особенно выразителен. На запрос, почему такое-то СМИ объявлено орудием иностранных сил, профильное ведомство дает стандартный ответ, который можно пересказать тремя словами: «Мы знаем, почему». Нигде еще так не делают.

Уже и не замечают, насколько необычно режим относится и к бывшим оппозиционерам. Автократия традиционного типа удовлетворяется тем, что они прекращают с ней бороться. Наша — нет.

Этой весной, незадолго до того, как «Штабы Навального» были в судебном порядке занесены в реестр экстремистских организаций, запрещены в России и ликвидированы, собственное руководство их распустило. Примерно пятая часть бывших координаторов упраздненных штабов эмигрировала, остальные решили остаться дома и ушли в частную жизнь. Типичным таким бывшим
координатором является арестованная в Уфе по «экстремистской» статье Лилия Чанышева. Если уж преследуют такую, как она, явно пытавшуюся уйти от своего рошлого, то никто не застрахован.

Можно подумать, что причина — в желании максимально запугать. Но такое объяснение не будет полным. Только ли ради запугивания хотят запретить и закрыть «Мемориал», несколько лет назад объявленный иностранным агентом?

Запрет, если он состоится, станет символической акцией с мировым резонансом. Потребность нашего режима в подобной рекламе не так очевидна, как может показаться. Он ведь стоит не только на почитании наследия Сталина, но одновременно и на осуждении, пускай формальном,
террора сталинских лет.

Отрекаться от одной из своих установок режиму, как единому целому, скорее невыгодно. Но он теперь все реже выступает как нечто цельное. Отдельно взятые ведомства, кланы и конкретные лица делают от его лица все, что считают подходящим, и их, кажется, уже некому остановить.

И этот распад явственно поворачивается не только против неугодных, но и против опоры режима — массы лояльных номенклатурщиков. Так называемые споры хозяйствующих и
бюрократических субъектов, сопровождаемые арестами и делами, шли у нас постоянно.
Но не были такой обыденностью, как сейчас. Никто не защищен — ни гражданский чиновник, ни генерал. Все они просто по статусу втянуты в верхушечные дележки и разногласия, а сейчас любое разногласие запросто оборачивается уголовным приговором для проигравшей стороны.

Интеллигенты поражены расправой с тяжелобольным Сергеем Зуевым, ректором Шанинки, которого после каких-то верхушечных колебаний отправили в тюрьму. Но его дело, как и дела еще нескольких человек, тоже арестованных, — часть операции против Марины Раковой, крупной чиновницы, абсолютно лояльной и пострадавшей, видимо, из-за упорства в споре о том, кому руководить большими образовательными проектами. Причем обвиняют ее не в этом, а в служебных упущениях умеренного калибра, которые при желании можно выявить у любого должностного лица.

Система перестала выполнять одну из главнейших своих обязанностей — она больше не защищает своих людей. Номенклатура считала, что играет по правилам и поэтому может жить спокойно, и
вдруг видит, что ни правил, ни спокойствия нет. И это еще не все, что ее пугает.

3. Режимом опасно манипулируют снаружи и изнутри.

Российские верхние классы хотят, чтобы государство заботилось о своем мировом престиже, но при этом всегда помнило о выгодах и безопасности этих самых классов. И сейчас обнаруживают, что нет ни того, ни другого.

Огромной державой и ее вождем в повседневном уже порядке манипулирует безумный правитель Белоруссии. Москва не только его кормит и прикрывает от санкций, но кротко терпит даже шантажные обещания перекрыть подачу российского газа в Европу.

И это повиновение большого режима маленькому уживается с угодничеством перед Китаем, заискиванием перед Турцией и все более рискованными акциями в отношениях с США и Европой. Российская номенклатура любит потолковать о национальной гордости, но она не подписывалась
ни на потерю своих западных активов, ни, тем более, на ядерную войну.

Режим Владимира Путина, который когда-то поднялся на том, что обещал верхним классам
гарантированную несменяемость, порядок и спокойное обогащение, превратился в
источник повышенной опасности для них же.

Сергей Шелин

https://www.rosbalt.ru/blog...

Почему наследники Дзержинского решили ликвидировать «Мемориал»*

Константин Эггерт

 «Проходите, пожалуйста», — подчеркнуто вежливо сказал мне милиционер. И совершенно неожиданно козырнул. Время — октябрь 1990 года. Место — Москва, улица Станкевича (ныне Вознесенский переулок), дом 12. Я иду проситься на работу в свою первую редакцию. Это (увы, давно закрывшаяся) газета «Куранты», учредителем которой был оппозиционный, антикоммунистический Московский городской совет народных депутатов. Когда я пришел на пост охраны на первом этаже, выяснилось, что я забыл дома свой паспорт. Милиционер попросил
хоть какой-то документ с фамилией. Я предъявил удостоверение члена общества «Мемориал»* с факсимиле подписи академика Андрея Сахарова — его первого председателя. Тут-то товарищ сержант и отдал мне честь. Хотя Сахаров умер в декабре 1989 года. 

Сегодня такое трудно себе представить. Но тогда, в революционной столице, захваченной вихрем исторических перемен, мало какая организация могла сравниться по узнаваемости и престижу с
«Мемориалом»*, разве что движение «Демократическая Россия».

Мы вместе с ныне покойной мамой вступили в общество «Мемориал»* в том же 1990 году. Тогда в него принимали прежде всего репрессированных коммунистическим режимом и их потомков. За эти тридцать лет «Мемориал»* изменился. Идея членства в нем ушла сама собой. 

Сегодня это две организации — просветительский центр и центр правозащитный. Они обе — национальное достояние, не просто хранители исторической памяти и понятия прав человека, не загаженного политическими дрязгами и «культурными войнами». «Мемориал»* — одно из немногих мест, где еще говорят о возможности и контурах достойного и мирного будущего
для России. «Мемориал»* не раз выдвигали на Нобелевскую премию мира. Если бы ее присудили, то Генеральной прокуратуре было бы труднее объявить эти организации иностранными агентами, а теперь и обратиться в Верховный суд с требованием о ликвидации обоих «мемориальских» центров. Труднее, но не невозможно. Нобелевская премия, врученная китайскому литератору и правозащитнику Лю Сяобо в 2010 году, не помешала пекинскому коммунистическому режиму довести его до смерти в тюрьме в 2017-м. Уверен: в Москве этот «успешный» опыт борьбы с
«диссидентурой» учли. 

Многие спрашивают: «За что хотят ликвидировать “Мемориал”*?» Это же не сеть штабов Навального**, не «ОВД-Инфо»*, не «Голос»*, не «Проект.Медиа»*** и не The Insider*. Активистов не мобилизуют, за выборами не наблюдают, расследований не ведут, коррупционеров не разоблачают. Раздражают, конечно, своей правозащитной деятельностью, особенно
отдельных северокавказских персонажей. Ну, так не они одни. 

Формально оба «Мемориала»* хотят закрыть за то, что их сотрудники отказываются маркировать свои организации в качестве иностранных агентов. То есть показать всем остальным, что гордость и собственное достоинство — не те качества, которые помогают выжить в современной России. Однако я уверен, что помимо претворения в жизнь лицемерного лозунга «У нас неприкосновенных нет!» (который всегда относится только к критикам власти), правящим Россией наследникам Дзержинского особенно приятно закрыть именно «Мемориал»*. Его существование каждый день напоминает им о том времени, когда слово «чекист» было ругательным, когда общество с ужасом каждый день узнавало жуткие подробности «нашего славного прошлого» и никто не пел дифирамбы «самому вкусному советскому мороженому» — хотя бы потому, что тогда все реально знали, какое оно на вкус.

Намеченная ликвидация «Мемориала»* — это попытка отменить эпоху перестройки и перенести страну на лубянской машине времени в 9 февраля 1984 года, день накануне смерти Юрия Андропова. Перед тем как стать секретарем ЦК, а потом на 15 месяцев сменить Леонида Брежнева на посту генсека, Юрий Владимирович 15 лет руководил КГБ. Для значительной части
нынешней верхушки это время получения (в основном) майорских погон и надежд на быстрое продвижение по службе в рамках поставленного, наконец, под контроль КГБ государственного и партийного аппарата. Но Андропов успел посадить и довести до самоубийства всего нескольких партийных бонз брежневской поры, обвиненных в коррупции и непотизме. А потом отказали почки. И вот сегодня стареющее начальство с ностальгией смотрит в свою молодость, когда можно было вбрасывать в массы анекдоты про Сахарова, который на самом деле «Цукерман», когда ракетоносцы бороздили, а танки выдвигались, афганские «душманы» гибли от залпов
«Града», а на телеэкранах шли сплошняком сериалы про продолжателей дела «железного Феликса», у которых «чистые руки, горячее сердце, холодная голова». 

Запретить «Мемориал»* — это символически (а может быть, и реально) вернуть Дзержинского на Лубянскую площадь, сделать вид, что без малого 38 лет, прошедших со дня смерти Андропова,
как бы не было. Кремлевская машина времени — это советская мечта, автомобиль «Волга ГАЗ-24», но только с полностью закрашенным ветровым стеклом. Она способна давать только задний ход, переносить Россию и ее граждан только в прошлое, определенное биографией и вкусами сегодняшней «элиты». 

Но за красной стеной, похоже, невнимательно слушали Аллу Пугачеву. Она еще в эпоху брежневского застоя проинформировала всех нас: «Жизнь невозможно повернуть назад». Мудрая, прозорливая Алла Борисовна! Спасти, сохранить «Мемориал»* — значит притормозить
заржавевшую «Волгу», соскоблить краску с ветрового стекла и возобновить движение вперед. Спокойно, вдумчиво, без истерик и упреков. Так, как работают и, надеюсь, еще будут работать в «Мемориале»*. 

* Организация признана Минюстом РФ иностранным агентом.

** Признаны решением суда экстремистскими организациями.

*** Организация признана Генпрокуратурой нежелательной в РФ.

https://snob.ru/entry/238779/

Шоу на польской границе из нелепого стало диким

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Александр Желенин  Журналист ИА «Росбалт»

После применения 16 ноября на польско-белорусской границе светошумовых гранат, слезоточивого газа и водометов против «мирных» беженцев, пытающихся прорваться в Европу и начавших не только ломать заграждения, но и закидывать пограничников камнями, миграционный кризис  стал приобретать новые очертания.

Во-первых отмечу, что этот демонстративный, средь бела дня, под телекамеры российского и белорусского телевидения, штурм польской границы случился уже после того, как Германия (а
точнее, Бавария) заявила, что готова этих мигрантов принять. Казалось, вопрос уже близок к разрешению и должен был перейти исключительно в область технических согласований.

Вместо этого произошло это нападение, после которого даже гуманные немцы могут начать чесать в затылке и в итоге притормозить свое решение о приеме этих странных «беженцев». По-видимому, именно это и нужно было организаторам всей этой акции. Шоу должно продолжаться…

Во-вторых, подчеркнуто агрессивное поведение пары десятков провокаторов (и это после того, как беженцы извинились за предыдущую попытку прорыва — некоторые из них держали самодельные плакаты со словом «sorry») продемонстрировало, что вся эта относительно
локальная заваруха на белорусско-польской границе еще далека от своего завершения, и ее организаторы планируют «дожать» ситуацию до некоего критического и неприемлемого для европейцев уровня.

Вообще-то, в былые времена после таких провокаций начинались глобальные войны. Но сейчас сложно себе представить, чтобы Россия начала захват территорий в Польше или Литве, поскольку это означало бы войну со всем НАТО, три страны которого обладают ядерным оружием. В Кремле, хочется надеяться, это осознают.

Вероятнее всего у российского руководства, стоящего за Александром Лукашенко, во всем этом действе несколько иные, более приземленные цели. Первая и очевидная — заставить европейцев
(прежде всего, немцев) запустить «Северный поток-2», сертификация которого, как стало ясно в последнее время, вполне может затянуться до весны, то есть конца отопительного сезона. Вторая цель — снять хотя бы часть санкций с Москвы и Минска, «а там посмотрим»…

Здесь стоит напомнить, с чего вообще начался нынешний «миграционный кризис». Еще летом этого года белорусский президент Александр Лукашенко пригрозил Европе, что у его страны нет «ни денег, ни сил», чтобы сдерживать поток беженцев из стран Ближнего Востока. Такая вот
печаль. Между тем СМИ сообщали, что в стихийном лагере рядом с польской границей находятся «более двух тысяч беженцев». Выходит, что на то, чтобы сдержать двухсоттысячные антиправительственные демонстрации граждан Белоруссии, которые проходили в его стране в прошлом году, у Лукашенко силы были, а справиться с парой тысяч обманутых им бедолаг, не очень понимающих, что происходит, он, оказывается, не в состоянии.

Но это только одна странность нынешнего «миграционного кризиса» у границ Евросоюза. Вторая состоит в том, что официальные Минск и Москва, на словах столь ценящие закон и порядок, не считают нужным соблюдение европейских, в том числе, польских и литовских законов. По
мнению руководства Белоруссии и России, Варшава и Вильнюс просто обязаны принять мигрантов, даже несмотря на то, что у последних нет никаких законных прав на пересечение границ ЕС.

Российские и белорусские власти, а вслед за ними послушные СМИ, демонстративно сострадают мерзнущим на границе несчастным людям. Упор в этом ярком шоу делается на то, что европейцы попирают собственные ценности, не желая принимать мигрантов. Однако каких-то шесть лет
назад, во время масштабного миграционного кризиса в Европе, Кремль упрекал Евросоюз в прямо противоположных «грехах». А именно в том, что европейцы (опять же, в первую очередь, немцы) открыли границы для беженцев из Сирии, Ливии, Ирака и Афганистана.

Конечно, пропаганда всегда использует человеческие слабости обычных людей. В частности, короткую память и ксенофобию. Большинство россиян вероятно уже и забыли, как в 2015 году они ужасались «концу Европы» из-за притока туда действительно массовой волны мигрантов. Канцлера ФРГ Ангелу Меркель, которая на самом деле совершила акт невероятного благородства, открыв двери своей страны, приняв и обустроив более миллиона беженцев, людей совершенно другой культуры, российская пропаганда тогда подчас изображала в самом черном свете.

Тем не менее, как мне представляется, желание упрекнуть европейцев, в очередной раз обвинив их в двойных стандартах, — это только одна из сторон данного кризиса. Другая, более существенная, состоит в том, что Кремль, окончательно приручил Лукашенко после массовых протестов 2020 года, вдобавок намертво привязав его к себе льготными поставками газа по ценам в десять раз более низким, чем для Европы. За счет этого Москва получила возможность периодически спускать с поводка «последнего диктатора Европы», как бы говоря: «мы-то люди цивилизованные и готовы к диалогу, но этот парень, вы же понимаете, он на все готов…».

Глядя на всю эту фантасмагорию на белорусско-польской границе, сложно отделаться от ощущения реализованного на практике бреда сумасшедшего. Действительно, что мы видим? Вначале белорусские власти искусственно вызывают миграционный поток, открывая  въезд на
свою территорию беженцам с Ближнего Востока. Затем под контролем своих полицейских и военных подгоняют этих людей к польской, литовской и латвийской границам. И тут Лукашенко вдруг громогласно заявляет, что он попросил Россию отправить стратегические бомбардировщики патрулировать свои западные границы.

Для чего? Чтобы нанести ядерный удар по белорусской территории, на которой находятся беженцы? Или по Польше и Литве, которые ничего противозаконного не предпринимают (у мигрантов ведь нет разрешения на пересечение границ Евросоюза)? Вдобавок Лукашенко угрожает еще и перекрыть поставки газа в Европу — при том, что «голубое топливо»
вообще-то российское, а не белорусское, и поступает в ЕС согласно давно подписанным контрактам.

В общем, Европе самым наглядным образом показали, что совсем рядом с ней есть один очень агрессивный правитель, который в любой момент может доставить массу неприятностей. Не хотите иметь с ним дело? Понимаем. Ну что же, тогда налаживайте диалог с Москвой.

Однако у нынешнего «миграционного кризиса» есть и еще одна сторона. Те, кто планировал эту во многом имиджевую операцию, заложниками которой, впрочем, оказались две-три тысячи реальных беженцев из Сирии, Ирака и Афганистана, все достаточно точно рассчитали. Под
«ударом» не слишком уж мощной волны мигрантов (существенна она лишь в пропагандистском плане) оказались наиболее ксенофобские страны Евросоюза.

Введение властями Польши, Литвы и Латвии чрезвычайного положения в пограничных с Белоруссией районах из-за двух тысяч человек ведь тоже не вполне адекватно ситуации. По сравнению с миграционным кризисом 2015 года, когда в страны ЕС прибыло около двух миллионов
мигрантов, эти две тысячи — просто капля в море.

Достаточно сказать, что в Латвии сегодня паника всего-то из-за трех сотен человек, прорвавшихся в эту почти двухмиллионную страну. 38-миллионная Польша без большого для себя ущерба
могла бы принять всех беженцев, штурмующих ее границу. Естественно, после тщательной проверки, поскольку исключать, что вместе с мирными людьми в Европу могут пытаться проникнуть настоящие провокаторы и террористы, конечно, нельзя. Тем более, что после событий 16 ноября наличие таких провокаторов в рядах беженцев стало очевидным фактом.

Не будем также забывать, что абсолютное большинство из этих двух тысяч человек вообще-то задерживаться в Польше, Литве или Латвии не собираются, они стремятся попасть в Германию. При этом, после того как правительство Финляндии заявило, что готово принять несколько десятков беженцев и рассматривает возможность увеличить эту квоту, эта тема тут же тихо ушла из новостной повестки российских СМИ. Если бы Варшава, Вильнюс и Рига последовали примеру Хельсинки — это стало бы сильным ходом, который выбил ряд козырей из рук пропагандистов.

Как долго все этот будет продолжаться? В поддержании «миграционного кризиса» на границах с Евросоюзом заинтересованы сразу несколько сил. Но, в конце концов, их ресурсы ограничены.
Во-первых, это недешево, во-вторых, страшно. Хорошо известно, что и в Белоруссии, и особенно в России приток беженцев из Азии и Африки рассматривают почти исключительно в свете роста террористической опасности. Например, хотя Россия активно участвует в сирийской войне, создавая таким образом вместе с армиями других государств и многочисленными вооруженными группировками, воюющими друг против друга, условия для массового бегства людей из этой страны, на территорию РФ из «дружественной» Сирии не пустили практически никого.

Кроме того, судя по сообщениям из Белоруссии, численность беженцев на белорусско-польской границе почти не увеличивается уже несколько дней. Так что, похоже, что для отвратительного шоу с использованием судеб обманутых людей, того их количества, которое там уже есть, вполне достаточно, а источник их пополнения почти иссяк.

Александр Желенин

https://www.rosbalt.ru/blog...

О национальной идее как угрозе государственности

Олег Кашин  Журналист

Навязчивость официальной «новой этики» не может не раздражать: список святынь, которых лучше не касаться, пополняется слишком часто и слишком быстро, и каждый случай, будь то песня Юрия Хованского или фотографии на фоне храмов, в одностороннем порядке пополняет общественный договор, основанный на грубой силе и делегирующий функции гражданской совести полицейским и судьям со всеми вытекающими последствиями.

Святыня вызывает трепет, и полицейский тоже вызывает трепет, но понятна разница и понятна природа трепета в одном и другом случае, и еще – стоит задуматься, лучше ли было бы, если
бы место полицейского занял профессиональный жрец с неподдельным огнем в остекленевших глазах фанатика. Циник в роли жреца, по крайней мере, оставляет надежду на то, что в последний момент он заменит реальный срок на саечку за испуг и все закончится. Фанатик обходится без саечек, он сразу отправит на костер, а потом еще откажет родственникам в выдаче сожженного тела, и права оспорить решение, основанное на святости, ни у кого не будет.

Пока на страже казенной духовности стоят циники, для которых что церковь, что вечный огонь – не более чем удобный политтехнологический или репрессивный инструмент, обществу бояться нечего, игра остается игрой, даже если играют в кальмара.

Прописанный в российской конституции 1993 года прямым текстом запрет на государственную
идеологию тоже был не более чем политтехнологией и ситуативным свойством момента – нужна была какая-то понятная формула невозвращения в прошлое; в прошлом была обязательная идеология, вот и написали, что ее больше не будет. Как часто бывает, важное открытие стало побочным следствием незначительного и необязательного. Запрет на идеологию оказался гораздо
более действенным и эффективным средством защиты молодого государства, и любое ему оппонирование с каких угодно ценностных позиций, левых, правых, любых, было обречено в принципе – левый может спорить с правым, консерватор с реформистом, но никто никогда не победит в идеологическом споре циника, которому вообще все равно, на какой позиции стоять и стоять ли вообще.

Постсоветская Российская Федерация была единственным из пятнадцати новых государств, в котором советских офицеров не заставили переприсягать новому Отечеству (на Украине формально именно из-за новой присяги разделился Черноморский флот). Не трогали памятники,
практически не переименовывали города и улицы, не сочиняли ничего нового, не изобретали традиций и ритуалов. «Ничего святого» – у нас это ругательство, но для России первых постсоветских десяти-пятнадцати лет это оказалось формулой невероятной устойчивости государства, и именно это было нашей настоящей десоветизацией: можно снести все памятники Ленину и остаться при этом советскими по духу, а можно наоборот. Одной из системных
уязвимостей советской государственной модели была ее идеологичность и зависимость от сакральных символов и слов, любое покушение на которые становилось покушением на само государство вне зависимости от того, кто именно произносит запрещенное слово – Хрущев на ХХ съезде или Солженицын в «Жить не по лжи». Историю перестройки как крушения советской
системы можно почти исчерпывающе описать как последовательность слов и публикаций – даже невинная «Защита Лужина» в шахматном журнале «64» била по советской власти сильнее, чем любой массовый митинг, потому что митинг дело, в общем, житейское, а СССР, в котором печатают Набокова, – уже не вполне СССР.

И именно этой, главной советской уязвимости постсоветская Россия оказалась лишена – с самого начала ее строили так, что не существовало того слова, которое, будучи произнесенным, сотрясало какие-нибудь устои, и как нелогично, что именно с этим своим защитным свойством, государство, едва окрепнув, стало бороться. Первые разговоры о необходимости «национальной идеи» относятся уже к середине девяностых: советским людям в постсоветской реальности
оказалось дискомфортно именно с пустотой на месте прежних скреп, и они начали поиск новых, не понимая, что запускают механизм самоуничтожения.

Сейчас этот механизм не может работать в полную силу только потому, что отвечают за него не
фанатики, а циники, не жрецы, а полицейские. Люди, воспитанные еще в прежней системе координат, когда ничего святого не было, художники выкладывали голыми телами неприличное слово на Красной площади, а «Майн кампф» продавалась без возрастной маркировки 16+. Пока для них оскорбленные чувства остаются игрой, государству бояться нечего. Но смена поколений – вопрос времени. Скоро вырастут люди, не знавшие другой жизни, кроме той, в которой извиняются на камеру и садятся в тюрьму  за провокационную фотографию, и искренне верящие, что так и надо. Когда Россия достанется им, сокрушить ее будет очень просто – одним словом, одной картинкой, одной песней.

https://www.gazeta.ru/comme...

На пороге перехода… К чему?

ПЕТР ФИЛИППОВ

По данным Forbs, 55 российских миллиардеров хранят свои деньги в офшорах, в местах, недоступных российской власти. В Лондоне сегодня живут примерно 250 тыс. семей богатых выходцев из России, которые ничем не ограничены в расходах вывезенных денег. А широкие слои
россиян находятся в положении жителей колонии, из которой соотечественники-колонизаторы
выкачивают капиталы и переезжают жить в комфортные страны Запада. Там у них теперь место хранения заначки или общака. Можно ли представить себе нечто подобное при советской власти? А в период царствовании Ивана Грозного? Подобного бегства капиталов нет у финнов или эстонцев. Семьи богатых людей из тих стран не переезжают жить в Англию или Италию. Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо понимать различие принятых в странах порядков, обычаев, правил и законов. Для краткости назовем эту совокупность черт бытия народа локальной цивилизацией. Очевидно, что локальная цивилизация РСФСР радикально отличалась от локальной
цивилизации нынешней России. Не только дефицитом продуктов и запретом предпринимательской деятельности, но и отсутствием частной собственности на землю и квартиры. У граждан было другое восприятие права собственности на средства производства. У органов власти в СССР были иные функции и полномочия А все мы жили по иным законам и правилам. Иными словами, в России при советской власти была иная локальная цивилизация. 

Любая локальная цивилизации конечна 

Есть диапазон возможных изменений, за рамками которых она не реализуема. Но для того чтобы сложилась качественно иная цивилизация, необходимо разрушение предшествовавшей. Например, цивилизация современной России с ее рыночными ценами возникла только после краха цивилизации СССР, когда поставлять на экспорт было нечего, цены на нефть рухнули и импортировать продовольствие было не на что. 

Посещая другие страны, мы обращаем внимание на быт, дома, протяженность качественных дорог и т.п. Но гораздо больше цивилизации разнятся по устоявшимся обычаям и порядкам. Суд Канады и суд России — две разные реальности. Канадский судья убежден в своей независимости от исполнительной власти и старается следовать только закону. Российский судья готов выполнить распоряжение высокопоставленного чиновника, вопреки Конституции, он даст срок гражданину за выход с плакатом на площадь. А вот назначить тюремный срок президенту, как это случилось с президентом Франции Саркози, для него немыслимо.

 Президент США не может обязать какую-нибудь компанию выделить средства на что-то ему лично желанное, скажем, на строительство дворца. А президент России, как свидетельствует его приятель банкир Пугачев, делает это запросто. Когда-то Людовик XIV заявил: «Франция это
я!» Так может сказать и наш президент. Очевидно, мы живем в реалиях разных цивилизаций.

Почему разрушаются локальные цивилизации? Во-первых, потому что доказывают свою неэффективность в проигранных войнах. Вспомним революцию 1905 года в России, спровоцированную поражением в войне с Японией. Но Февральская и Октябрьская революции тоже во многом были связаны с поражениями российской армии на фронтах Первой мировой
войны. 

Во-вторых, из-за падения уровня жизни населения. Граждане СССР в начале 1990-х годов уже не понимали, почему они должны жить в условиях всеобщего дефицита. Веймарская республика рухнула, потому что из-за выплаты репараций упал уровень жизни немцев. Нищета подталкивает малообразованных людей верить обещаниям политиков и принимать другие правила жизни. Немцы поверили Гитлеру, утверждавшему, что во всех их бедах виноваты евреи. А российские солдаты в 1917 году поддержали большевиков, обещавших отдать землю крестьянам, а заводы — рабочим. 

В-третьих, из-за желания влиятельных социальных групп расширить свои возможности. Великая Французская революция произошла, потому что перемен потребовало «третье сословие». В РСФСР «красные директора» хотя и были представителями партийной номенклатуры КПСС, но в
процессе «перестройки» захотели стать собственниками предприятий. Без поддержки их фракции в Верховном Совете приватизация в России не состоялась бы. Во всех подобных случаях конфликты в обществе, их острота вырастают критически, вплоть до баррикад на улицах. Рождаются новые локальные цивилизации. 

Чему учит история Греции и Рима?

Подавляющее число прежних и нынешних государств — это «естественные государства». В них власть сосредоточена в руках авторитарного правителя и окружающей его знати. Допуск простых граждан к бизнесу ограничен, привилегии у власть имущих. Но есть менее 30 государств
«открытого доступа». Именно они демонстрируют высокие темпы экономического развития. Эти локальные цивилизации — идейные наследники древнегреческих полисов и Рима. Остановимся на их порядках и обычаях подробнее. 

Отличие древнегреческого полиса от «естественных» государств того времени — частная собственность на землю и участие граждан в управлении городом-государством. Греки отказались от традиций почитания царской власти как ключевой ценности сообщества, что было характерно для большинства локальных цивилизаций того времени. В полисах впервые появилась концепция равенства граждан перед законом. Полноправный горожанин активно участвовал в политической жизни города, обсуждениях и принятии решений. 

В силу ландшафтно-климатических и географических особенностей Греция идеально подходила для торговли. Греческий полуостров лежал на перекрестье торговых путей, окруженный многочисленными островами, что облегчало плавание. Земли, пригодной для земледелия, там было немного, поэтому греки в VIII–VI веках до н.э. расселялись по всему Средиземноморью. Такое расселение тоже способствовало развитию торгового мореплавания.

 За греками последовал Рим. В культуре зародилась логика и философия, сформировалась традиция дискуссии, понимаемой как совместное продвижение к истине. Греки принесли в Рим высокое искусство, архитектуру. Рим это освоил и от себя внес римское право.Обратим внимание на добровольные объединения горожан по разным основаниям: в Греции это этерии, в Риме коллегии. Они исчезли с крахом Западной Римской империи, но воскресли в средневековой Европе. Показательно, что Римская империя сохраняла городское самоуправление в присоединенных территориях.

Римское право стало предпосылкой формирования цивилизации, базирующейся на верховенстве права. Ничего подобного другие локальные цивилизации не создали. Этого не было ни в Китае, ни в других государствах древности и средневековья. В частности, римское право узаконило
право частной собственности, что послужило фундаментом становления апитализма. 

 Влияние рынка на общество

Для модернизации локальных цивилизаций принципиально важны торговля и развитие бизнеса. В традиционных монархиях рынок находится под жестким контролем, ограничен его рост и влияние. Ведь рынок, как никакой другой социальный институт, разрушает архаичные патриархальные отношения в обществе. Не в силах отказаться от торговли, правители отводили ей роль маргинала, зарегулированного контролем. Они старались не допустить превращение рынка и бизнес в системообразующие институты общества. Примеры тому — агрессия Московии против Великого Новгорода и Пскова, репрессии большевиков в отношении кулаков и коммерсантов после отмены НЭПа, огосударствление экономики России за последние десятилетия. 

Московия занимала периферийное положение относительно торгового пути «из варяг в греки». Жители княжеств, объединенные под властью Москвы, сильно отличались культурой и доминантными интересами от жителей Великого Новгорода и Пскова. Ведь эти города торговали с
Ганзеей, там торговля была основным занятием. Именно это сформировало сознание и культуру новгородцев. 

Фактически в Новгороде и Пскове зарождались институты демократии. Общегородское вече призывало на службу князя с его дружиной, а в случае необходимости «указывало ему путь» из Новгорода. Оно избирало посадника, тысяцкого и владыку, издавало и отменяло законы республики. В этом городе женщины былиэкономически самостоятельными, грамотными и
ответственными перед законом субъектами, занимались производством, вели прибыльные дела, занимались бизнесом.Огромныймассив берестяных грамот, найденный в Новгороде, свидетельствует о высоком уровне грамотности новгородцев. 

Жизнь в городе исключает натуральное хозяйство, там необходим товарообмен. Торговля неотделима от частной собственности, формирует сознание собственника. А собственник склонен отстаивать свои интересы и имеет для этого ресурсы. Без бухгалтерии и учета
серьезная торговля невозможна. Значит, развивается письменность, люди читают книги и проникаются прогрессивными идеями. Коммерсант живет в мире денег и должен уметь эффективно их использовать, учитывать риски, минимизировать убытки. Он имеет дело с разными людьми, с которыми надо вести диалог. Человек,погруженный в коммерческие отношения, развивается культурно и имеет соответствующее мировоззрение. Иначе он в мире коммерции просто не выживет. 

Иное дело — московский крепостной крестьянин-общинник, для которого идеалом было натуральное хозяйство, а торговля была занятием чуждым и даже опасным. Деньги ему нужны были не для инвестиций, а для того, чтобы удовлетворять свои естественные потребности.
Крестьянин работает, когда это необходимо для выживания, и предается лени, пьянке и играм в остальное время. Мыслил крестьянин-общинник совсем иначе, чем коммерсант.

Стремление московских князей выполоть городскую культуру Новгорода и Пскова было связано с желанием торговцев добиваться соблюдения норм и правил всеми, в том числе князьями, их слугами и опричниками, то есть их силовиками. Если в Москве опричник мог безнаказанно
отобрать у купца приглянувшуюся ему шубу, то в Новгороде это сделать было нереально, вступались граждане. 

Известную поговорку москалей «Не обманешь — не продашь!» опровергли реалии рынка европейских стран. В них тот, кто торговал нечестно, рисковал лишиться клиентов и обанкротиться. Обогащаться путем обмана — разорительная стратегия, это вам объяснят в любой бизнес-школе. Выходит, что торговля в Европе выполняла роль удобрения для становления верховенства права.

Для гражданина, намеренного найти защиту в суде, важен не столько текст закона, сколько практика его применения, равенство граждан перед законом. Еще три столетия назад в Европе споры дворян решались на дуэли или по усмотрению короля. Суд исполнял указания монарха. В
России Иван Грозный мог казнить любого, кто был ему не мил. Но после Славной революции в Англии и Великой Французской революции, после образования США ситуация изменилась, сформировались принципиально новые цивилизации. В них люди были равны перед законом, закон обязательный для всех, а суды стали независимыми от монархов и органов исполнительной власти. 

А современная Россия по этим параметрам — по сути все еще средневековая Московия. Первопричина этого состоит в том, что у нас с 1917 года было заблокировано развитие торговли и предпринимательства, отпала необходимость строить отношения между участниками рынка
по законам и правилам. За 1990-е годы радикальной модернизации культуры не наросло, не хватило времени. И сегодня мы оказались в плену олигархического рынка, рынка «для своих». Но надежда умирает последней. Если торговля, коммерция, бизнес станут со временем доминировать в России, то они зададут демократическую тенденцию развития нашей локальной цивилизации. И у нас закон станет обязательным для всех. 

 От диктатуры развития к диктатуре застоя

 Источник развития цивилизации находится на уровне отдельного человека, рядового гражданина. Поднявшийся с самого низа инженер Генри Форд — основатель конвейерного производства, Уильям Левит, построивший более 140 тыс. домов, Илон Маск, продвигающий идею
космической системы интернета. К этому списку можно добавить Томаса Эдисона, который не получил даже среднего образования, но постоянно читал и обнаружил интерес к химии. Позднее он стал телеграфистом и в 21 год сделал первые изобретения. Он создавал фирмы, усовершенствовал телефон, изобрел фонограф, лампочку накаливания. Рядом с этими знаковыми фигурами сотни тысяч сообразительных, энергичных и предприимчивых людей, которые способны генерировать продуктивные идеи и воплощать их в жизнь, создают свое дело и
формируют малый и средний бизнес. Они составляют соль земли.

Могут ли с ними конкурировать «диктатуры развития»? Они создают современную инфраструктуру, систему общего и профессионального образования, строят экономику, формируют более или менее квалифицированных исполнителей. Но не создают творческих людей, ориентированных на создание своего дела. Они диктуют и предписывают, в то время как граждане остаются исполнителями этих предначертаний. 

 Основа динамики развития общества — автономная личность. Этот тип человека складывался еще в полисе. Необходимы и условия для формирования и реализации творческого потенциала,
когда талантливый и деятельный человек может реализовать свою мечту, создать свое дело, воплотить в жизнь свои планы и задумки.

В большевистской России таких условий не было. Такие люди, как знаменитый авиаконструктор, создатель вертолетов Сикорский и изобретатель телевизора Зворыкин были вынуждены уехать в
США. Неудивительно, что, как только диктаторы-реформаторы разных стран отходят от власти, наступает регресс и неизбежный застой. Россия — не исключение. Перед российским обществом сегодня стоит проблема, которую власти не признают: чтобы Россия развивалась, она должна создавать условия, в которых рождаются Илоны Маски. Банально? Но еще совсем недавно в СССР предпринимательство преследовалось по закону, «цеховики» работали нелегально и были вынуждены платить «крышам». И к чему пришел СССР?

Глобальный кризис

Мир переживает глобальный кризис. В самом общем смысле кризис есть поворотный пункт, переходное состояние, перелом, при котором принятые средства достижения поставленных властью целей становятся неприемлемыми для общества. Кризисы нарушают привычное течение жизни. Тяготы, голод, нищета. Происходящее вызывает массовый протест. Сегодня мы видим это на примере пандемии. Она ударила по доходам, разрушила привычный образ жизни, заблокировала встречи с друзьями, походы в кафе, на стадионы, поездки за рубеж. Статистика заболеваний и смертности постепенно заставляет людей смириться с новой реальностью. Однако протест и обида на власть, неспособную организовать защиту, остаются. Идея, что пандемия закономерна и является следствием далеко зашедших процессов глобализации, населением не обсуждается. Это разрушает базу нашей мифологии: выходит, мир существует не ради человека, а прогресс не всесилен? 

 Социокультурный кризис проявляется в том, что средний человек просто не понимает, как быть и что делать. А поскольку насущные проблемы множатся, срочно необходимы экстраординарные решения. Впавшее в кризис общество требует лидеров, которые «укажут пути выхода из тупика». Сегодня актуальным становится отказ от общества потребления, перерасхода энергоносителей и разнообразных материалов. Новая экологическая ситуация диктует стратегию гомеостаза общества в окружающей среде как стратегическую цель развития. Велосипед вместо автомобиля, поезд вместо самолета, мир без терриконов мусора и загаженных морей и океанов — все это
просматривается в контурах новой реальности. Декарбонизация и «зеленые стратегии» осознаются ведущими странами как первоочередные задачи. 

Глобализация изменила социокультурный климат. Рухнули «железные занавесы», практически все страны в той или иной степени открылись миру. Английский становится общемировым языком.
В некоторых странах эти процессы вызывают протест. Патриоты жалуются на утрату черт национальной культуры. Резкоусилилась миграция. Если мигранты представляют другую религию и иную локальную цивилизацию, то наивно ожидать безболезненного их вхождения в реалии другой локальной цивилизации. Страны Центральной и Восточной Европы закрываются от беженцев, обостряется конфликт внутри стран Запада по поводу политики миграции. Трамп построил стену между США и Мексикой, Британия вышла из ЕЭС, бывшие страны соцлагеря активно противостоят проникновению беженцев. 

Нам свойственна вера в отдаленное, но прекрасное будущее. Но можно предположить, что убеждение в том, что прогресс всемогущ, а человек находится в центре творения, окажется ошибочным. Придется признать реальность. 

http://ejrus.org/?a=note&id...

Изуеверы

Вера Челищева, репортер, глава отдела судебной информации

Молодая красивая женщина поздним вечером 12 октября стояла с плакатом на Петровке, 38, возле здания Главного управления МВД по Москве. У нее был большой округлившийся живот — девятый месяц. Она не гражданская активистка, не правозащитница и не политик. Она — дочь одного из лучших в стране социологов культуры профессора Сергея Зуева, ректора знаменитой Шанинки. Зуев был задержан днем ранее, в больнице, куда попал с гипертоническим кризом после 30-часового допроса — давление под 200. Задержан впервые за свои 67 лет жизни, по какому-то формально созданному поводу — за то, что его вуз когда-то получил грант от структур арестованной экс-замминистра просвещения Марины Раковой. Ему присвоили статус подозреваемого.

У отца — больное сердце. Даша об этом знала как никто.

Ровно через неделю она родила сына Павла. На второй день новорожденного прооперировали, и он лежал со швами, подключенный трубочками к ИВЛ и прочим жизненно важным аппаратам. Сражался за эту только что начавшуюся жизнь в не совсем справедливом мире. Его деду в этот
самый момент делали в другой больнице экстренную операцию на сердце.

От СИЗО Зуева тогда отбили (вся Шанинка, коллеги и ученики, знакомые и незнакомые люди встали на его защиту и подняли бучу). Суд отправил его под домашний арест с браслетом на ноге, с запретом на профессию и самое унизительное — с обвинением в мошенничестве с бюджетными средствами. Его, Зуева, — последователя и административного наследника всемирного известного ученого Теодора Шанина, сегодня еще и руководителя проекта разработки Стратегии социально-экономического развития страны до 2025 года…

И сердце не выдержало.

У палаты был выставлен круглосуточный пост полиции. Вооруженный.

Ведь ректор Шанинки и визит-профессор Манчестерского университета почти наверняка мог сбежать прямо из реанимации, вырубив охрану… От четверых детей и двух внуков. С шунтом в
одной ноге и с браслетом на другой.

Прокуратуру и кого-то свыше домашний арест ректора Шанинки тоже очень тяготил. Но по причинам прямо противоположным. И прокурорские эту дерзко-либеральную для 2021 года меру пресечения обжаловали. Профессора во что бы то ни стало нужно было упечь в СИЗО, как уже и
отправленных туда саму Ракову вместе с ее мужем (у пары — двое маленьких детей, в домашнем аресте и залоге отказано), как и бывшего исполнительного гендиректора Шанинки Кристину Крючкову, добровольно пришедшую на допрос и домой больше не вернувшуюся (тоже двое несовершеннолетних), и двух мужчин — топ-менеджеров Сбербанка Зака и Инкина.

27 октября Мосгорсуд отложил заседание, на котором должно было рассматриваться требование прокуратуры о переводе больного немолодого человека в СИЗО — не хватило данных о состоянии
его здоровья. Хотя принесенные в суд медицинские документы свидетельствовали как минимум о трех тяжелых операциях, перенесенных Зуевым за последний год.
              

• Январь 2021-го — операция по снижению риска инсульта

• (ранее был обнаружен опасный тромб),
• август — шунтирование на правой ноге, врачи настаивали на операции и на левой, считая серьезными риски гангрены. Зуев не успел, плохо себя чувствовал — на фоне повышенного риска тромбоза развились проблемы с давлением.
• Октябрь 2021-го — стентирование передней нисходящей артерии сердца.

…Мосгорсуд отправил Зуева с браслетом домой — ожидать заседания. Утром 29 октября снова подскочило давление, скорая увезла его в Первую градскую больницу. А днем 29 октября в Первую градскую больницу приехали сотрудники ФСИН. Они проявили редкую заботу — предложили профессору поменять гражданскую клинику на спецбольницу № 20 им. Ерамишанцева, где ему якобы необходимо пройти медицинское освидетельствование. Правда, при этом не уточнили, что в больнице есть тюремный блок (прогуглили адвокаты и родные). Да и никаких документов о необходимости этого свидетельствования (что может быть только по решению суда) у ФСИН не было.

Но Зуева увезли. То есть домашний арест столь изощренным способом ему по-прежнему стремились заменить камерой, хоть и больничной — с целью как бы «плановых обследований» и как бы по добровольному желанию.

Хрупкая жена профессора Зуева — Лиза, мобилизовавшая в эти дни, как и дочь Даша, все моральные и физические силы, смогла отбить мужа. Адвокаты и друзья семьи оперативно поставили в известность все нормальные СМИ.

И все-таки права была Надежда Мандельштам с ее вопросом: надо ли выть, когда тебя унижают и топчут сапогами.

«Не лучше ли застыть в дьявольской гордыне и ответить палачам презрительным молчанием? И я решила, что выть надо».

Тогда, в конце октября, персонал 20-й спецбольницы, не увидев решения суда о принудительном медицинском освидетельствовании, отказался госпитализировать Зуева.

1 ноября председатель Совета по правам человека при президенте РФ Валерий Фадеев подписал письма в Генпрокуратуру и Следственный комитет с просьбой рассмотреть возможность отзыва
представления об изменении меры пресечения. Рассматривать ничего не стали. Зато друг Следственного комитета — автор беснующегося «Бесогон ТВ» Никита Михалков аккурат в эти дни посвятил Шанинке и ее ректору свою программу, намекая на иностранное финансирование вуза. Хотя таких намеков нет даже у Минюста с  прокуратурой. Не может бесогон не добить того, кто не может ответить, как это было уже — молодого человека ногой по лицу…

9 ноября Мосгорсуд удовлетворил представление прокуратуры. Профессора Зуева отправили в СИЗО.


https://novayagazeta.ru/art...

Миграционное оружие

 ИГОРЬ ЯКОВЕНКО

Трудно сказать, кто из лидеров Союзного государства, Путин или Лукашенко, придумал использовать мигрантов из Ближнего Востока для осуществления гибридной агрессии против Евросоюза. Непосредственный исполнитель – Лукашенко. Но, во-первых, Лукашенко после
совместного с Путиным подписания 28 союзных программ многозначительно объявил, что они теперь с президентом России за все отвечают вместе. А во-вторых, как справедливо заметил пресс-секретарь МИД Польши Лукаш Ясина: «В Беларуси ничего не происходит без соучастия России». Сама по себе идея использовать ни в чем не повинных людей как живой щит, а точнее, как таран для наступления для Путина весьма органична. Еще в 2014 году он прямо предупреждал украинских военных о том, как намерен действовать: «И пускай попробует кто-то из числа военнослужащих стрелять в своих людей, за которыми мы будем стоять сзади. Невпереди, а сзади. Пускай они попробуют стрелять в женщин и детей».

Сегодня именно такую тактику использует Лукашенко, силовики которого гонят впереди себя мигрантов и стоят  позади них в качестве заградотрядов.

Операция «Шлюз»

В понедельник несколько тысяч мигрантов из стран Ближнего Востока двинулись из Минска в сторону границы с  Польшей, попытались прорвать границу и перейти на польскую сторону, чтобы
попасть на территорию Евросоюза, однако получили отпор. В ответ на попытки резать проволочные ограждения польские пограничники и подразделения польской армии применили слезоточивый газ. Не сумев прорваться на территорию Польши, мигранты начали разбивать палатки.

С начала 2021 года пересечь польско-белорусскую границу пытались более 30 тысяч мигрантов. Всего с начала августа власти Польши зафиксировали более 18 тысяч попыток незаконного
пересечения границы.

Как сообщает DW, по оценке федеральной полиции ФРГ, с начала августа 2021 года из Беларуси в Германию через территорию Польши нелегально добрались почти четыре тысячи иностранцев,
из них только за первую неделю октября – 1 183. Речь идет прежде всего о выходцах из Сирии и Ирака.

Структура операции «Шлюз»

У режима Лукашенко вдруг образовались невероятно тесные отношения с Ираком. Регулярные авиарейсы из Багдада в Минск идут 5 раз в неделю. Мигранты из стран Ближнего Востока едут в
основном по студенческим и туристическим визам. Популярность у жителей Ближнего Востока белорусских вузов и достопримечательностей Минска такова, что аэропорты Багдада и Стамбула не справляются. Пришлось запускать рейсы в Минск из других городов Ирака: еженедельный рейс из Сулеймании, с 5 августа запущены полёты из Басры, а с 7 августа и из Эрбиля. Поскольку все билеты в столицу Беларуси моментально раскупаются, пошли чартерные рейсы из Ирака в Минск. Из Турции осуществляется 8 регулярных авиарейсов в неделю.

Источники в Минске сообщают, что весь центр города забит мигрантами, переполнены даже общежития. Из мигрантов формировали отряды, накануне «похода на Евросоюз» их стали готовить и инструктировать силами белорусских спецслужб и пограничников…

Союзное государство Россия-Беларусь – это паразит в теле «коллективного Запада», использующий демократические и гуманистические соки этого сообщества, в том числе и для его уничтожения. Сейчас Путину и Лукашенко очень нужны трупы. Чем больше, тем лучше. После того как они появятся в достаточном количестве, Евросоюз по замыслу этой сладкой парочки начнет пожирать себя сам: старая Европа – против новой, Брюссель против Варшавы, левые против правых – и всем будет не до Путина с Лукашенко.

Еще до появления трупов Amnesty International обвинила польские власти в «незаконном принудительном возвращении» мигрантов в Беларусь. Логика правозащитников довольно проста:
какой смысл в чем-то обвинять и вообще обращаться к Лукашенко или к Путину. Это бездушные диктаторы, нечто вроде стихийного бедствия, в отличие от польского руководства, которое членство ЕС обязывает быть гуманистами. Именно на такую реакцию и делают расчет два отморозка во главе «Союзного государства».

Талибы больше не террористы

Руководство международного информационного агентства «Россия сегодня», генеральным директором которого является ведущий телеканала «Россия 1» Дмитрий Киселёв, запретило своим сотрудникам называть «Талибан» запрещённой в России организацией. Вместо этого
после упоминания «Талибана» журналисты должны писать: «Организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность».

«Девяносто пять процентов афганцев не могут добыть себе еды, а мы просто наблюдаем, как все они идут навстречу голодной смерти, – отметил исполнительный директор Всемирной продовольственной программы (ВПП) Дэвид Бисли после своей недавней поездки в Кабул. – Следующие шесть месяцев в Афганистане будет ад на Земле».

Для Путина любой ад – это родная стихия, источник, из которого он черпает энергию для продления жизни своего режима. Аду Афганистана он наверняка найдет применение в гибридной войне против Запада, но не сейчас, а чуть позже. Потому что дорога ложка к обеду.

Путин-2024 - это аннексия Беларуси, война против Украины и ГУЛАГ в России.

Сквозь все эти события все более отчетливо проступает план путинского транзита 2024 года. По мере того как энергетическое оружие будет терять свою эффективность, Путин все больше будет полагаться на иные виды агрессии, в том числе миграционное оружие. И тут ресурсы
неисчерпаемы. Гуманитарная катастрофа в Афганистане – это еще около 40 миллионов людей, значительная часть которых готова бежать куда угодно, где их могут накормить. Евросоюзу грозит операция «Шлюс-2» намного более масштабная, чем «Шлюс-1», а хорошие отношения с братским «Талибаном» создают для этой операции крайне благоприятные условия.

Путину для транзита 2024 года нужен патриотический подъем. Его может дать поглощение Беларуси, локальная война с Украиной и поход против 5-й колонны в России, который окончательно превратит Россию в ГУЛАГ. Это намерения, которые легко прочитываются в сегодняшних действиях власти. В какой мере они будут реализованы, зависит от сопротивления
материала. Но даже будучи полностью реализованным этот план Путина похоронит режим. Проглоченная Беларусь встанет у Путина костью в горле. По силе сопротивления это будет Хабаровск, умноженный в десятки раз. Украинская армия уже далеко не та, что в 2014-м. Россия, раздавленная тотальными зачистками и парализованная тотальной ложью, не в состоянии сопротивляться сползанию в ГУЛАГ, но и Кремль не в состоянии сделать ГУЛАГ конкурентоспособным устройством общества в 21-м веке. Так что Путина на пути к «триумфу-2024» ждет немало сюрпризов.

 http://ejrus.org/?a=note&id...


 

Фрагменты политического

Михаил Эпштейн

Эмиграцию нельзя считать изменой родине. Это все равно как считать семяизвержение изменой своему организму.

Есть такой особый коэффициент — со-историчность человеческой жизни: насколько ее темп соизмерим с темпом исторического процесса в данной стране. Может ли человек, посеявший в почву зерно, дождаться на этой земле его созревания и плодоношения?

Страна сейчас падает в такую историческую бездну, что вот-вот ударится о свое метафизическое дно. Политика перестает быть только политикой, поскольку задевает уже метафизический нерв
существования страны, тот, где коренятся начальные и последние смыслы: отчего, куда, зачем?

Если гигантский корабль империи попадает в водоворот и идет ко дну, не стоит цепляться за него. Найдите свой бочонок и, как герой рассказа Э. По "Низвержение в Мальстрём", крепко
привяжите себя к нему.

 Россия привыкла исторические вопросы решать географически; ей принадлежит столь большое место в пространстве, что не так уж легко найти свое место в истории.  Чем обширнее становилась Россия, тем медленнее текло в ней историческое время — и, наоборот, сокращаясь в пространстве, она убыстрялась во времени.

Витальность часто путают с агрессивностью, но это явления разные, по сути противоположные. Витальность — это полнота жизненных сил, которая ищет свободного проявления. Агрессия —
напротив, проявление внутренней пустоты. У человека не хватает внутренних побуждений и стимулов действия. Он мертв, но ему хочется быть живым. И тогда он хватается за живых и пытается перелить в себя их энергию, спровоцировать конфликт — или сам вторгается на чужую территорию, потому что на своей ему нечего делать.

Путь, пройденный за четверть века, можно обозначить так: от совка — к бобку. Совок был существом наглым и хамоватым, но его уши еще были полны отголосками добрых увещеваний и посулов равенства, братства и великого будущего. Совок в простоте душевной полагал, что
вселенная должна по-матерински его любить и опекать, восхищаться даже его хамством как проявлением ребячливой резвости. Бобок — разочарованный совок, который вдруг осознал свое сиротство. Вселенная никогда не даст ему той любви, на которую он рассчитывал. Бобок — агрессивно-депрессивный совок, который ничего хорошего не ждет от мира. А потому готов первым нанести сокрушительный удар — и, разлагаясь в могиле, грозит "бобокалипсисом"…

Главная трагедия России: за тысячу лет она так и не смогла себя полюбить. Той спокойной, домовитой любовью-заботой, которая и создает домашний уклад. У нее случаются припадки
любви горячечной, неистовой, которая быстро остывает и сменяется обычной нелюбовью, страхом и раздражением. У Гоголя в "Мертвых душах" видно, насколько он не любит Россию, не любит животно, утробно всех этих Собакевичей, Ноздревых, Плюшкиных и Коробочек, Петрушек и Селифанов, всю это заскорузлую плоть, мертвость, неподвижность, похабность и разухабистость, не любит до тошноты и тоски — и вдруг, как бы в отместку себе за 300 страниц нелюбви разражается двумя страницами лирических отступлений : любви припадочной, сумасшедшей, бесовски-одержимой.

Таких евреев, которые держат своих соплеменников за фалды и пейсы и не пущают, я бы назвал гиперсемитами. Это семиты, которые строят черту оседлости изнутри. Гиперсемитизм — это такое раздувание еврейства, которое обессиливает его изнутри, превращает в местечковость, туземность, этнографию. Гиперсемиты действуют вольно или невольно заодно с антисемитами. Любой еврей, выходящий за пределы своей этничности, раньше или позже почувствует на себе этот контролирующий взгляд: назад! куда высунулся?! Гиперсемиты сами "осели" и других
осаживают.  О чем бы они ни говорили: о физике или литературе — они говорят только о евреях-физиках, евреях-писателях. Ничего, кроме этничности, их не волнует, и любой разговор с  ними сразу  сморщивается до национального вопроса. 

В магии власти нет ничего собственно политического, такая воля к заклинанию даже острее проявляется у художников, писателей, мыслителей, ученых, изобретателей. Власть над партией или государственным аппаратом им представляется слишком мелкой и суетной, — им подавай власть над целым мирозданием, над вселенной идей, знаков, полей, энергий. Их честолюбивые притязания идут гораздо дальше, чем у политиков или военных.

Когда одна из властей начинает господствовать над обществом в целом, оттесняя все другие, это приводит к тоталитаризму, причем не обязательно политическому.  Если религия приобретает всецелую власть над обществом, то это фундаментализм; если все сводится к науке или технике,  это сциентизм или технократизм: если к морали —  морализм; если к искусству —  эстетизм... Все эти "измы" —  виды тоталитаризма, гегемония одной власти, опасная для общества в целом.

Одним из первых поразительную черту народного двоедушия подметил А. Пушкин в "Дубровском" — в "набожном" кузнеце Архипе, который людей сжигает, а кошку спасает из огня. Архип не кривит душой. Он двоедушен. Это примитивный дуализм, когда человек ведом двумя импульсами, не отдавая себе отчета в их несовместимости. Варварская мораль не исключает идеалов — племенных, патриотических, религиозных, но вместе с тем допускает любое злодейство и подлость по отношению к чужим.  У такого общества есть свои идеалы и свои пороки, но между ними отсутствует связующее звено, а именно работа совести. Одна душа, "святая", не со-ведует другой, "звериной".

Теперь страна воспринимается не как мост между Европой и Азией, а как огромная расщелина или пропасть, над которой Западной Европе и Восточной Азии, все теснее смыкаясь, придется когда-нибудь самим наводить мосты, заполнять встречей своих цивилизаций пустеющий промежуток.

https://snob.ru/profile/273...

О пандемии как звездном часе философии

Семен Новопрудский  Журналист

«Думай как человек действия, действуй как человек мысли».

Анри Бергсон

80 лет назад, правда, не в самом конце, а в самом начале года, в оккупированном фашистами
Париже умер старый французский философ, лауреат Нобелевской премии по литературе 1927 года Анри Бергсон. Всю свою жизнь он занимался тем, что пытался понять устройство жизни как таковой. Одним из главных его принципов было убеждение, что правильно заданные вопросы важнее ответов.

Бергсон умирал в разгар Второй мировой войны – события, ставшего главным в жизни сотен миллионов людей на планете помимо их воли. Сейчас мы находимся внутри такого же
по сути и размаху события, которое навсегда станет главным в жизни возможно уже даже миллиардов людей помимо их воли, – пандемии COVID-19.

Каждое событие планетарного масштаба, превосходящее рамки понимания и несоразмерное разуму отдельного человека, каждый ад на Земле – рай и звездный час для философии. Она выползает на арену истории из своих эзотерических норок, когда надо объяснять необъяснимое, задавать самые главные, самые общие, самые проклятые вопросы. Она из последних сил
старается удержать человечество в горизонте нормальности – от падения в бездну страха, отчаяния и безумия.

Сейчас, очевидно, на дворе время предельно жестких и честных вопросов. С момента прошлой глобальной пандемии – «гонконгского гриппа», которая случилась всего-то 50 лет назад, в 1968-1970 году, численность населения нашей планеты выросла с 3,5 миллиарда до 7,9 миллиарда. Просто вдумайтесь: за полвека нас стало в два с лишним раза больше, чем
за предыдущие примерно 200 тысяч лет существования «человека разумного». С большой долей вероятности, за все время на планете не жило столько людей, сколько родилось в последние 50 лет.

Отсюда первый проклятый вопрос: мог ли такой взрывной рост численности человечества, главные причины которого – радикальное снижение младенческой смертности и глобальное повышение качества медицины – продолжаться бесконечно и без роковых последствий?

Возможно, нынешняя пандемия – одно из первых таких последствий и один из первых сигналов уже начавших серьезно замедляться в последние годы темпов роста человечества. Избыточная смертность как следствие избыточной рождаемости и избыточной колонизации планеты.

Пандемия предсказуемо сразу оживила одну из самых почтенных и древних философских дискуссий – о том, что такое общественное благо. Разделять благо на общественное и частное начал еще Аристотель. При этом общественное благо, по Аристотелю, – высшая цель существования государства. И еще общественное благо потребляют все люди, независимо от того, платят они за него или нет.

Отсюда второй проклятый вопрос: можно ли во имя общественного блага ограничивать права людей по любому признаку, если само общественное благо по определению – то, что должно
быть доступно всем и за что не обязательно платить?

В какой степени и с какой стати личное здоровье человека вообще может считаться общественным благом? Как именно это наше личное здоровье могут «потреблять» (не гробить – как могут гробить, как раз очень понятно) другие люди, да еще и не платя за это? Или все-таки
речь идет не про общественное благо, а про безопасность? Безопасность тоже можно с натяжкой назвать общественным благом. При этом кровавых преступлений на самом высоком уровне «во имя безопасности» в истории разных государств не счесть. Но вряд ли в последние два года люди повсюду чувствуют себя в безопасности – в том числе и благодаря тому, какими
способами ее пытаются достичь. Если общественное благо, еще раз вспомним Аристотеля, высшая цель существования государства, в случае с пандемией мы пока крайне далеки от достижения этой цели.

Давно так остро не шла в мире философская дискуссия о границах автономии тела. О праве человека распоряжаться своим телом по собственному усмотрению.

Отсюда третий проклятый вопрос: как, бесконечно пытаясь насыщать тела антителами и провозглашая это в приказном порядке единственным смыслом существования всех людей, не превратить жизнь в антижизнь?

И нет ли некоторых рациональных оснований в растущем по всему миру желании людей «откупиться» от пандемии, так или иначе обойти ограничения, которые лишают жизнь всякого
смысла, а многих из нас и просто средств к существованию? Если лечить болезнь мы все равно пока не умеем, никаких способов гарантированно уберечься от заражения не существует, но зато есть установленные государствами официальные документы, которые легализуют ваш гражданский и биологический статус в эпоху пандемии, целью становится не столько само здоровье, сколько получение искомого документа.

Ковид-паспорта или QR-коды – это ведь не спасение от болезни, не лекарство. Они не прибавят кислорода вашим легким, когда вы начнете задыхаться. Это всего лишь государственная «охранная
грамота», формальная индульгенция на то, чтобы жить, как бы не замечая эту болезнь. Личное спасение от реальной болезни и от пандемии в целом с подачи самих государств становится для людей не одной, а разными задачами. Люди думают о том, как спастись от борьбы с ковидом, а не от ковида.

Новое дыхание в задыхающемся от пандемии мире обрела, казалось бы, почти умершая во второй половине ХХ века моральная философия. Признание болезни (беды) виной, а больных (жертв)
преступниками стало общим местом для морального оправдания конкретных санитарных решений по всей планете. Но постоянно обвинять и наказывать людей без реальных оснований при ужасающем медицинском результате и одновременно призывать их к солидарности – точно не лучший способ добиться согласия. В данном случае кнут есть, а пряников как-то не намечается.

Отсюда четвертый проклятый вопрос: можно ли вообще оценивать стихийное бедствие (а пандемия именно оно, даже если вирус искусственный) в категориях морали? Ведь у вируса явно нет ни стыда, ни совести.

Кроме того, морально ли считать смерти от ковида более важными и более «неприемлемыми», чем смерти от способов или последствий борьбы с ним, в частности, от голода или отказа
в медицинской помощи при других болезнях? От голода в мире в одном только 2020 году умерли свыше 7 миллионов человек. От пандемии почти за два года – менее 5,1 миллиона. Дело даже не
в том, что семь миллионов больше, чем пять. Дело в том, что потенциальное спасение жизней одних людей за счет реального лишения жизни других вряд ли можно назвать моральным подвигом.

У морально-философского взгляда на пандемию есть еще один важнейший аспект. Во всех странах, где проводятся подобные опросы, в том числе в России, мы видим, как по мере развития пандемии неуклонно ухудшается отношение общества к врачам. Причем это отмечают и сами врачи. Героизация медиков в первые месяцы пандемии сменилась равнодушием, а иногда и глухой ненавистью. Понятно почему. Таково подлое свойство нашей человеческой натуры: героям недостаточно совершать подвиги, им непременно надо выиграть битву, «убить дракона». Тот, кто
проигрывает, даже героически сражаясь, – в нашем сознании не герой, а в лучшем случае, жертва.

В этом смысле пандемия в конце второго года практически нивелировала различие в статусе жертвы между медиками, работающими с ковидом, и их пациентами.

Ну, и, пожалуй, самый главный философский вопрос, который пандемия обостряет до экзистенциального предела, – о смысле жизни. Все человечество не сможет и не будет долго жить, как один тяжело больной человек: от укола до укола. Или сможет и будет?

Невидимый глазу убийца быстро напомнил человеку его место в «пищевой цепочке». Мы – не хозяева мира и не покорители природы. Мы не единственные и неповторимые. Мы всего лишь «одни из». Мы не всегда были здесь и не всегда будем. Причем «мы» – как биологический вид,
а не каждый из нас, чья жизнь вообще неразличимый миг, по меркам cуществования нашей планеты.

Главное – не дать страху парализовать личный разум и волю. Не прекратить задавать вопросы и продолжать стремиться понять, почему с нами происходит то, что происходит. Укор или
укол судьбы в одночасье изменил траектории жизни миллиардов людей. Но внешне мы пока остались более или менее такими же, какими были в «мирном» (как выясняется задним числом) 2019 году.

Нас настигла и начала поглощать по-настоящему большая история. В жизни большинства живущих ничего подобного по масштабам и последствиям никогда не было и, возможно, никогда не будет. Философский взгляд на мир поможет нам принять этот укол судьбы достойно. А если повезет, еще и пережить его.

https://www.gazeta.ru/comme...


 

Почему Владимира Путина стал беспокоить гуманизм

Михаил Шевчук

Это случилось снова — коронавирус активизировался. Количество ежедневно фиксируемых новых случаев заболевания превысило 36 тысяч человек; смертность перевалила за тысячу в сутки. Столько не болело и не умирало даже тогда, когда никаких вакцин еще не было. 

Власти снова объявили нерабочие дни. Москва, как и год назад, отреагировала еще более решительно: Сергей Собянин на полторы недели закрывает в городе все, что вообще составляет ценность жизни в мегаполисе, оставляя только продовольственные магазины и аптеки. Кажется, в
скором времени пример придется брать и другим. Пока же регионы один за другим внедряют у себя режим QR-кодов. Интересно, что из этого получится: в Москве или Петербурге уровень цифровизации, положим, высок, но не факт, что в глубинке у всех есть аккаунты на «Госуслугах», смартфоны и умение всем этим пользоваться. Где-то QR-код, может быть, придется рисовать черной ручкой на листочке в клеточку. Но деваться, если что, будет некуда. 

Странное дело: весь год вакцинировались, а результата как будто и нет. А ведь еще в июле нам сообщили, что Россия уже достигла коллективного иммунитета, то есть показателя в 60%
получивших защиту от COVID-19. Сам Владимир Путин ставил задачу — получить иммунитет к сентябрю. А сейчас Татьяна Голикова говорит, что наскреблось только 45%. Увы. 

Нельзя не заметить, как везет российским властям. Заболеваемость чудесным образом снижается до допустимых значений как раз тогда, когда в стране нужно провести выборы или референдум.
Потом, правда, подскакивает вновь, но главное, что дело успели сделать.

Война превращается в «окопную», поручения президента вирусу оказались не указ. Про поддержку бизнеса и граждан уже не заговаривают — пришло время терпеть. Как всегда в таких случаях, на помощь приходит испытанный инструмент — объяснение всех бед коварством Запада.
 
«Пандемия коронавируса, которая теоретически должна была сплотить людей в борьбе с такой масштабной общей угрозой, стала не объединяющим, а разъединяющим фактором», — произнес Владимир Путин на кстати открывшемся Валдайском форуме. Намек он разъяснил тут же: Россия, сказал президент, многократно призывала «отбросить неуместные амбиции» и сообща бороться с коронавирусной инфекцией. Но вот Запад почему-то не хочет.  

Вспышку коронавируса отмечают не только в России, но и в странах, где уровень вакцинации значительно выше. Например, в Великобритании, где он составляет почти 70%. Однако в абсолютных числах сравнение все же не в нашу пользу: за неделю там умирает меньше, чем у нас за день.

«Даже по гуманитарным соображениям — я имею в виду сейчас не Россию, бог с ними, с санкциями в отношении России, но санкции сохраняются по тем государствам, которые крайне нуждаются в международной помощи... А где же гуманистические начала западной политической
мысли? На деле, оказывается, ничего нет, болтовня одна», — сокрушается Путин.

Получается, что все проблемы, в том числе, видимо, и российские — из-за того, что Запад предал идеалы гуманизма и не настроен на совместную работу. «Подход в духе "своя рубашка ближе к
телу" окончательно стал нормой, — возмущается российский президент. — Теперь этого даже и скрывать не пытаются, а зачастую даже этим кичатся, выставляют напоказ».

Тогда, правда, не вполне понятно, что Путин имеет в виду. Это такая завуалированная жалоба на то, что Россия, по его мнению, уже нуждается в международной помощи, или что? Или он печется о других? 

Допустим, проблема несправедливого распределения вакцин в мире между богатыми и бедными странами действительно существует и обсуждается и без Путина. В то время как США закупили такое количество вакцин, которого хватит на троекратную прививку всего населения, во
многих странах их не хватает даже на медиков. По подсчетам организации People’s Vaccine Alliance, бедным странам понадобится 57 лет, чтобы вакцинировать своих граждан такими темпами. Хотя ВОЗ просила богатые страны воздержаться от бустеров и отказаться от
дополнительных закупок вакцин ради стран менее обеспеченных, эффекта призыв не возымел.

Все так, но все же США при этом пожертвовали в пользу бедных стран около 140 млн доз вакцины. Возможно, это относительно мало, но это больше, чем вообще произвела Россия. Вопрос, сколько доз вакцины безвозмездно передала кому-либо наша страна. Кажется, в марте Николай Патрушев привез небольшую партию во Вьетнам в качестве подарка по случаю переговоров по безопасности, ну, и были еще поставки в непризнанные республики Донбасса (если бы и их не было, получилось бы совсем некрасиво). Россия передает другим странам технологии производства вакцины, но сырье для них они закупают у нас — так мы здесь о
коммерции говорим или о гуманизме? В конце концов, Путину проявлять гуманизм было бы куда проще, ему-то не нужно бодаться с гигантскими фармацевтическими холдингами.

Коронавирус для президента стал лишь поводом в очередной раз поговорить о наболевшем — он изящно перескочил на морально-нравственные вопросы, начав обвинять Запад в продвижении чуждых ценностей. И с семьей, дескать, у них там не слава богу, и с историей, и с расовыми отношениями черт знает что творится — нет-нет, мы-то, конечно, никого поучать не лезем, просто с удивлением на все это смотрим и придерживаемся совсем другой точки зрения. Даже, можно сказать, с возмущением смотрим: есть «только одна универсальная ценность — человеческая жизнь, и как ее защитить, каждое государство решает самостоятельно, исходя из своих возможностей, культуры, традиций», сказал Путин.

Что ж, с этим можно поспорить, можно не спорить, только суть претензий к гуманистическим началам Запада в таком случае теряется. Если так, то пусть каждое государство самостоятельно и
защищает жизни своих граждан, как может и как считает нужным, в том числе от болезней. Проблемы никакой нет. Как говорил Карлсон, деля с Малышом засахаренные орешки: если ты утверждаешь, что выбрал бы меньший орешек, так чего ж ты волнуешься? Ведь он тебе и достался.

https://snob.ru/entry/238312/

О правде и неправде про больную COVID-19 и ее внука, притворившегося врачом

Юлия Меламед режиссер, публицист

Знающие люди мне написали, что такое встречается везде. Поэтому я сейчас вам расскажу одну историю, а вы уж сами судите, насколько она типична для России или такое «встречается везде», и тогда уж дайте другой глобус.

Меня сводит с ума мысль, что многочисленные новости об этой истории не содержат упоминании имени и фамилии этого человека. Человек имеет право на имя. Это же не суслик. Но во всех
новостях она упоминается только как «бабушка». К тому моменту как я заканчиваю писать эту колонку, уже известно, что «бабушка» умерла.

Даже в этом отсутствии имени проявляется тотальное неуважение к человеку. Тем более к старому человеку. «Бабушка», как известно, редкий лексический экспорт, который мы вывезли на запад вместе с «перестройкой» и «матрешкой». «Бабушка» – человек, который сам на себя плюнул и на которого все плюнули.

В концлагерях прежде всего уничтожали имя и выдавали номер – так начиналось расчеловечивание: после этой небольшой операции по дегуманизации с человеком можно было делать что угодно.

На что, собственно, ты имеешь право, если ты «бабушка»? На человеческое отношение? На медицинскую помощь? На достойную старость? На нескотскую смерть? Не, ты так, бабка
ничейная безымянная.


Случилась эта история в одном провинциальном городе. Вкратце. Простой парень, сварщик, жил с бабушкой, ей 84, она, стало быть, 1937-го года, дитя войны, ее отец и мать были ссыльными, реабилитированы. В прошлом, когда у нее еще было имя, она была учительница, и даже заслуженный учитель, ветеран труда. К моменту когда случилась эта история, она была уже инвалидом первой группы, не могла ходить, не могла есть, у нее был Альцгеймер, внук кормил ее
через шприц.

На прошлой неделе с ней случился приступ, скорая, диагностировав пневмонию, забрала ее в медсанчасть №2 как ковидную больную. Спустя несколько дней внуку, который не мог узнать ничего внятного о ее состоянии, позвонила соседка по палате и сообщила, что за его родным
человеком вообще никто не ухаживает.

Ситуация самая ординарная. Но внук поступил неординарно.

Он купил специальный костюм для ковидной зоны, представившись терапевтом из другого отделения, прошел в красную зону, увидел и снял на видео, что больная лежит в моче и кале, ее не лечат, не меняют подгузники, что кислородная трубка находится на лбу и ее никто не поправляет. Три дня он ухаживал за своей бабушкой, при этом один медбрат сообщил ему, что ему лень помогать лежачим, а другой, наоборот, помог, несмотря на то, что обо всем догадался. Внук решил искать правды в столице, пытался попасть к Бастрыкину, ну а к кому же еще ехать-то, к главному. Его не приняли, велели «ждать месяц». Он вернулся. Его уволили с работы, потому
что слишком активные и прыткие подозрительны. А «бабушка» была переведена в реанимацию и там умерла.

И если что-то из этих событий и «встречается буквально везде», то вся совокупность и последовательность событий могла случиться только здесь. Полная вот эта картина во всех ее нюансах очень типична именно для России и составляет ее уникальную трагическую физиономию.

Не буду долго писать про очень узнаваемую профессиональную черствость медперсонала, и не хочется возражать тем, кто говорит, что это все из-за низкой зарплаты, вроде как из-за низкой
зарплаты в медработники, особенно в провинции, идут те, кого никуда не берут, и что это им якобы индульгенция. Да-да, «среда заела», как писал когда-то Достоевский о моральных уродах, вскормленных дурной средой и списывающих все на нее.

Что там говорил Виктор Франкл о смысле жизни, которого никогда нет. Который никогда не ухватишь. О котором бесполезно спрашивать. Это все равно что спрашивать чемпиона мира по шахматам, какой самый лучший в мире шахматный ход. Нет его.

Смысла нет, но искать его надо на трех путях. Любви, творчества и страдания.

Если сам не страдаешь, можно войти в контакт с чужим страданием. И будет там вам смысл, готовенький смысл, почти на халяву, бери не хочу… Не благодарите. Помощь людям –
стопроцентный смысл на все времена. При чем тут зарплата…

Но волонтерство такого рода в нашем климате что-то не очень прижилось. А в работе смысла
у нас не ищут.

И вот один врач, зовут его Павел, написал мне письмо, настолько важное, что я хочу опубликовать его полностью.

«Вы предложили почитать про бабушку, умирающую в Томской медсанчасти. Главная проблема
в том, что в России паллиативная помощь и паллиативная медицина как таковая находятся в зачаточном состоянии. Подобные пациенты должны быть на сервисе хосписа. Бабушка в конце своего жизненного пути. Главное для этой женщины сейчас – это достойная смерть, без мучений. Ее не надо кормить из шприца. Ее не надо отвозить в больницу. Надо обратиться в хоспис (если бы эта служба работала в Томске). То, что в больнице условия ужасные, – это давно известно. Надо нормально финансировать здравоохранение. Хождение по прокурорам и следкомам – это все для скандала. Из Томска в Москву к Бастрыкину! Бред какой-то.

В России не развита философия перехода от жизни к смерти. Все говорят о достойной жизни, но никто не думает о достойной смерти, а это очень важный аспект самой жизни. Это понимание нужно воспитывать в людях, само оно не приходит. Все эти «героические» усилия вылечить «бабушку» приносят ей больше страданий, чем если бы ей оказали совсем другую помощь – паллиативную. Я не пытаюсь оправдать полное пренебрежение к страданиям больного человека
со стороны медперсонала. Это, к сожалению, встречается везде, в России это особенно выражено. Самое банальное объяснение – низкая зарплата. Другой фактор – жесткое противостояние между медиками и родственниками/пациентами. Взаимное недоверие и желание раздавить, унизить, нахамить… избить. Эта злость, взлелеянная последние годы при помощи
российского ТВ.

Ни в одной стране мира нет такого отношения к медикам. Нигде нет уголовного преследования врачей за допущенные ошибки – только в России. В России врач вообще не защищен никак. А бабушку реально жалко. Ей не повезло так тяжело заболеть в стране, где ей не могут оказать
профильную помощь, а вместо этого имитируют активное лечение.

Насчет внука отдельная история. Мы считаем, что делаем благое дело, когда везем в больницу своих очень близких, которые терминально больны или находятся в конце жизненного пути. Только наш эгоизм диктует так действовать. Мы не спрашиваем своих родных и близких, что бы они хотели. Хочет ли она, чтобы ее тащили в реанимационное отделение, вставляли ей в горло трубку и вентилировали на аппарате, пока ее сердце не остановится, а после этого проводили бы «реанимационные мероприятия в полном объеме», а это значит совершали компрессионные движения на грудную клетку с частотой 100-120 в минуту и прогибанием стенки на 5 см. А это
означает боль и переломанные ребра и грудина, порой разрыв легких и кровотечение, все для того, чтобы внучок мог потом сказать – мы сделали все возможное».

Накипело.

Я не знаю мотивы этого конкретного внука и очень бы не хотела на эту тему вообще размышлять. Но то, что описано в страстном письме врача, – в значительной степени правда, хотя чуток однобоко и слишком эмоционально отражает точку зрения именно врача (российского).

На территории «пациент – врач» сегодня такая же конфронтация, как на территории: «либерал – ватник», «прививочник – антиваксер», «крымнашист – крымненашист». Почему общество
находится в состоянии конфронтации? Свою роль сыграло и телевидение, авторитарное по своей сути. И соцсети, которые отучили людей улавливать эмоциональные нюансы и погрузили в информационные пузыри, в которых так комфортно существовать согласным и так сладко отправлять в бан несогласных – а братская могила бана простирается на многие сотни световых
лет. И вообще современность виновата. Тут не Киселев. Какой уж тут Киселев… Как будто трамписты и антитрамписты более внимательно слушают друг друга. Почему общество поляризуется по любому вопросу? На каком глобусе это не так?

И да, я знаю парочку историй, когда люди бросают своих родителей на произвол судьбы, и знаю еще парочку противоположных, не менее поучительных, когда люди действуют крайне
разрушительно, ломают карьеры и целые судьбы в попытке продлить мучительную жизнь своего родственника. При этом первое обществом все-таки осуждается. А второе ощущается всеми и самим человеком как доблесть и самопожертвование.

Современная медицина значительно продлила жизнь: ну скажем, лет с 40 до 80. Вакцины, антибиотики, борьба с холестерином как источником инфарктов… Но она продлила старость.
Она не продлила молодость. Стареем мы с такой же скоростью, как и наши предки когда-то.

Как-то глуповато умирать в 40 лет, полным сил, умирать от чумы флорентийской, чахотки, проказы или от грыжи, как умер отец Чехова.

Умнее ли умирать в 90, став дряхлым, никому не нужным и ничем не защищенным?

Может, лучше уж полным сил молодым, нужным всем, с нерастраченным потенциалом, важно произнеся сакраментальное: их штербе или окинув взглядом комнату и так с сарказмом: «Или я, или эти обои»? Чтобы вокруг все умилялись и рыдали, а не вздыхали и думали про себя, когда же черт…

Но мода на ранние и яркие смерти прошла.

Мы – в переходном периоде, медицина и состояние умов не в состоянии ответить на вызовы времени. Нас так много, живущих, дряхлеющих, верно идущих навстречу своей унизительной
смерти.

Разные системы здравоохранения в этом смысле устроены по-разному. Система здравоохранения Великобритании, например, совершенно не настроена на продление жизни любой ценой: врач
сказал в морг – значит, в морг. Российская? Чтобы было хорошо понятно, насколько страшно умирать в России, почитайте подробно эту историю и ее продолжение. Надрывает душу.

P.S. Александр Иваныч, отец родной, кому пожаловаться на оскорбление чувств верующих в человеческое достоинство?

https://www.gazeta.ru/comme...

Как режим Путина готовит сексуальную — и не только — революцию в России

Константин Эггерт

На этот раз молчала даже церковь. Ни один ее представитель не требовал «наказать кощунников», как это не раз случалось в прошлом, начиная со скандала с Pussy Riot. 

В пресс-службе патриархии умеют пользоваться браузерами и, видимо, уже поняли: на запрос «обнаженные фото на фоне церкви» поисковики выдают столько картинок, что если всех авторов
преследовать, не останется времени служить литургию. Если так, то это шаг в правильном
направлении.

Но зато «органы» не дремлют. Они от имени верующих оскорбляются и от их же имени вершат суд и расправу. Потому что кроме как расправой 10 месяцев тюрьмы за имитацию орального секса на фоне собора Василия Блаженного для двух молодых людей не назовешь. Подозреваю, что гнев силовиков в адрес блогера Руслана Бобиева и его 19-летней подруги Анастасии Чистовой вызвало не столько место съемки, сколько то, что Чистова была в куртке с надписью «Полиция». Не помогли даже извинения подсудимых. На этом фоне едва ли не победой правосудия — и здравого смысла — выглядит освобождение в зале суда в Санкт-Петербурге 30-летней блогерши, снявшейся в стрингах на фоне Исаакиевского собора.

Как тот самый верующий, от имени которого оскорбляются прокурорские, я решительно прошу прекратить произвол. И это вовсе не значит, что мне нравится то, что делают Бобиев или женщина в стрингах. Как не находил я приятным — да, если честно говоря, и особенно интересным — перформанс Pussy Riot десять лет назад. При этом я находил и нахожу абсолютно
бессмысленным и вредным любое наказание за безвкусицу и провокацию. И дело не только в завете Иисуса Христа любить врагов, благотворить ненавидящим и молиться за обижающих, хотя для христианина и этой заповеди должно быть вполне достаточно. Дело в будущем, которое готовят для нас, в том числе верующих — христиан, мусульман, иудеев — подобные процессы. А это будущее не очень веселое, и его очень хотелось бы по возможности избежать. 

Путин и государственная бюрократия живут в оторванном от реалий мире, в котором товарищ сержант с дубинкой и товарищ судья из бывших следователей обеспечивают не только «порядок» и «стабильность», но и идеологическую лояльность граждан. Даже более того, крепят новую российскую идентичность, основанную на триаде «казенное православие — путинское самодержавие — Америка во всем виновата!». Современные российские властители историю учили по книгам Валентина Саввича Пикуля, известного борца с заговорами мировой закулисы, ну и, разумеется, «еврейским влиянием». Нет чтобы вместо романа «У последней черты» (про то, как евреи разрушили Российскую империю) почитать биографию Франсиско Франко Баамонде
авторства Стэнли Пэйна или Антониу ди Оливейра Салазара, написанную Томом Гэллахером. Не хочу ввязываться в дискуссию о том, были ли Франко и Салазар исчадием ада или защитниками морали и собственности. Обращу внимание только на один аспект их правления: и в Испании, и в Португалии процветал официозный католицизм, власти активно следили за общественной моралью и пытались ей управлять. С уходом обоих лидеров именно их достижения на этой
ниве «схлопнулись» быстрее всего. И в Испании, и в Португалии приняты законы об однополых браках и усыновлении однополыми парами. Аборты разрешены, как и эвтаназия. Все это противоречит учению католической церкви (и христианскому вероучению вообще), но, в конечном счете, было принято обществом. Это во многом результат реакции на десятилетия диктатуры, которая фактически «огосударствила» церковь — а с ней и христианскую мораль — в глазах общества. Это дало ненавидящим церковь испанским левым возможность «переиграть» общественные итоги Гражданской войны 1936–1939 годов в свою пользу. Сегодня в чем-то похожую политику проводит нынешнее правоцентристское правительство Польши — и встречает
активное сопротивление в городах некогда очень католической страны.

В России, на мой взгляд, постепенно грядут такие же перемены. Когда время Путина и его наследников закончится — а это, в исторической перспективе, произойдет довольно быстро, хотя и не завтра — ответная реакция на все эти посадки за селфи, освящения ракет и возведения памятников святому покровителю нынешнего президента неизбежна. Это ударит прежде всего по РПЦ, но также и по простым верующим, в том числе других конфессий. 

Уже сегодня христиане — критики нынешней власти с общедемократических позиций воспринимаются с недоверием. Сужу по личному опыту. Оппозиционер — это все чаще значит атеист с радужным флагом на аватарке, который считает аборт неотъемлемым правом человека и радуется, что больному дедушке приятеля в Бельгии вкололи смертельный укол, чтобы тот не
мучался. 

Патриарх Кирилл и высшие иерархи церкви, за редким исключением, так же плохо образованы, как и кремлевские. Они подвержены тем же имперским иллюзиям и так же далеки от людей, как и власть. Формально церковь в России, как во франкистской Испании или салазаровской Португалии, негосударственная. Но в реальности она от государства всецело зависит. Причем, в отличие от стран Иберийского полуострова, религиозная традиция в России была жестко подорвана 70 годами коммунистического режима. Попробуйте в стране «православного возрождения» хоть чуть-чуть ужесточить советское еще законодательство об абортах — и увидите цену этого «возрождения». Статистика реальной катехизации, причащения, просто посещения церкви для РПЦ просто унизительна и катастрофична. Любая демократизация российской жизни — а она, рано или поздно, неизбежна — обернется попытками изгнать христиан и активных верующих вообще из общественной жизни.

Если бы патриарха, да, если честно, муфтият и раввинат тоже, беспокоила такая перспектива, они первым делом должны были бы выступать даже не в защиту осужденных за картинки, а против законодательства, позволяющего их судить — и этим выдающего слабость общин,
которые, получается, неспособны выжить без государственных подпорок. Многие члены этих общин часто далеки от милосердия. Но на то и духовные лидеры, чтобы их в этом вновь и вновь убеждать. 

И уже сегодня интеллектуалы всех конфессий должны встать на защиту таких вроде бы светских идей, как свобода слова и религиозная свобода. В будущем именно эти принципы, закрепленные новой конституцией, должны гарантировать право верующих участвовать в общественной
жизни, как это происходит в Соединенных Штатах благодаря Биллю о правах. 

Молитесь о женщинах в стрингах и блогерах с селфи-палками. Прощайте и просите простить. Будьте смелыми. Кризис неизбежен. Но он не страшен, когда есть вера, разум и предвидение. 

https://snob.ru/entry/238518/

Об оживающих памятниках

Денис Драгунский  Журналист, писатель

Одна моя знакомая на днях пришла в магазин чулочно-носочных изделий, а девушка-продавщица – совсем молодая, лет 20 – предложила «красивые носки». Красивые – то есть очень яркие,
да еще с люрексом, и плюс к тому со стразами – с этакими золото-фиолетовыми стекляшками вокруг резинок. Восторги челночных базаров тридцатилетней давности.

«Откуда, почему в такой юной головке вдруг прорезался этот неуклюжий шик 1990-х? – удивлялась моя собеседница. – Ведь она ничего такого и видеть не могла! Ни среди подруг, ни
на ТВ, ни в модных журналах! Неужели это старинный архетип: красное – значит, красивое; сладкое – значит, вкусное?»

Может быть, и архетип. Но скорее всего, нечто другое. Так называемый «неспецифический социальный опыт». Есть такая загадочная штука. Не всему надо учить напрямую, специально подавать пример или подробно объяснять, что к чему. Многие привычки и стереотипы возникают как бы не пойми откуда – но на самом деле они впечатаны во всю систему социальных навыков и потом развертываются самостоятельно. Если родители научили мальчика чистить ботинки и гладить брюки, то он без дополнительных указаний полюбит свежую сорочку и чистое белье.

Это относится и к людям, и даже, представьте себе, к хомякам. В 1960-е годы Рид и Валленстайн
выяснили, что выросшие в одиночестве хомячки, достигнув половой зрелости, совсем не умеют заниматься любовью. Чтобы понять, куда и как направить свою хомячью страсть, им надо какое-то время общаться со старшими зверьками. Но внимание! Маленькие хомячата не наблюдают любви своих родителей и старших братьев (об этом позаботились экспериментаторы). То есть они не могут взять с них прямой пример. Зато они вместе со старшими едят и пьют, спят и пробуждаются. И этого достаточно, чтоб у них сформировались навыки сексуального поведения.

Так что любовь к «красному – красивому» и, наверное, «сладкому – вкусному» этой девушке передали ее мама и обе бабушки. Неспецифически, подчеркиваю. Словами они могли говорить что угодно. В том числе о том, как хорош лаконизм дизайна и как приятна монохромность гаммы. Но – через звонкое помешивание чая, через надевание заранее застегнутой рубашки, через раскладку колбасных нарезок и украшение салата веточками укропа на праздничном столе
– через все это они транслировали любовь к люрексу и стразам.

Но Бог с ним, с люрексом. Есть вещи посерьезнее. Например, ностальгия по СССР, которая возникает у тех же юношей и девушек двадцати, а то и вовсе восемнадцати лет. Убежденность в том, что «была великая, богатая и справедливая страна, в которой всем бесплатно давали квартиры и кормили пломбиром – и вот ее разрушили!» Излишне повторять (но я все равно повторю) – что эти юные граждане не только ни секунды не жили в СССР – даже их родители, примерно 1975-1980 годов рождения, тоже помнят советскую жизнь весьма смутно.

Отчего же тогда?

Я вижу две причины, они взаимосвязаны. Первая – идейная и политическая непоследовательность, недомыслие и робость «демократов» 1980-1990-х – и неспецифическое воздействие некоторых, так сказать, памятников истории и культуры. Воздействие монументов и
топонимики.

Начнем с непоследовательности. Недавно написал, что человек, родившийся, к примеру, в 1920-м году и умерший в 1985-м – прожил всю свою жизнь в условиях «советской ночи». Так и не дождавшись рассвета.

Разумеется, мне стали возражать: дескать, многие люди в эти годы жили, работали и даже, представьте себе, были счастливы. В личной жизни и даже в творчестве. Не все сгинули
в ГУЛАГе и в Голодоморе.

Надо, однако, уточнить понятие ночи. Ночь – это не всегда такой уж ад, евангельская «тьма кромешная». Если человек живет в ночи – совсем не обязательно, что его съедят волки, убьют
разбойники или он упадет в яму и переломает ноги. Большинство уцелеет, разумеется. Кстати говоря – большинство всегда уцелевает, при самых жестоких режимах и в самых опустошительных войнах. Ночью жить надо осторожно. Ходить наощупь. Без надобности не высовывать носа
за дверь. Очертания предметов мутны. Соотношения величин и расстояний неясны. Зато какой простор для страшных сказок!

В общем, ночь – это не фатально. Но это все-таки ночь. Солнца нет. То есть нет элементарной свободы частного человека.

Советская ночь – это не исключение. Для поляка, чеха и прочих наших братьев по несчастью эта ночь длилась чуть покороче, но тоже внушительно. От Хорти до Кадара. Он Антонеску до Чаушеску. Не говорю уж о немцах. Житель Восточной Германии хлебнул этой ночи полной мерой. Нацисты, война, оккупация, а потом жизнь под присмотром «штази», пока не сломали Берлинскую стену.

Какое это имеет отношение к ностальгии по СССР? Вот какое. Иногда кажется, что российские,
условно говоря, «демократы» обречены проигрывать российским, условно говоря, «авторитариям».

Потому, что у демократов нет однозначной позиции по отношению к эпохе авторитарного правления. А у авторитариев позиция по отношению к эпохе демократического правления – очень четкая, ясная и понятная.

Авторитарий говорит: «Все, что происходило в России после 1991-го и даже после 1985 года, – это сплошное поругание и разорение всего, что только можно разорить. Все уничтожено, народ вымирает и нищает, образование деградирует, промышленность в развале, нравственность растлевается, кругом нувориши, преступники, безответственные и вороватые чиновники. Когда же придет новый Сталин и наведет порядок?».

А демократ заводит унылую интеллигентскую бодягу: «С одной стороны, с другой стороны… Конечно, да, в СССР были репрессии, отсутствие элементарных прав и свобод, но ведь и
много хорошего тоже было! Какие книги! Картины, спектакли! Какие научные открытия! Панельное домостроение и вообще». Ай-ай-ай.

До тех пор, пока средний российский демократ не поймет, не признает и не научится говорить вслух и отстаивать в спорах, что в 1917 – 1985 над Россией-СССР царила ночь, освещаемая всполохами народного героизма великой войны и отдельными едва видными искорками антисоветского сопротивления – до этих пор он будет в пух и прах проигрывать своим оппонентам, у которых более цельное мировоззрение.

«Но нельзя же, чтобы был такой черно-белый подход!» – возмутятся интеллигентные люди.

Не нельзя, а именно что необходимо. Как говорил комдив Василий Иванович Чапаев классику политологии Карлу Шмитту, двигая по столу картошку: «Вот они, а вот мы, Карл! И точка! Таково
«понятие политического», Карл!».

Именно от непоследовательности, от страха перед политической четкостью, наши города и села до сих пор являют собой топонимическую матрицу советчины. В любом городе главная улица – Ленина, или Советская, или Октябрьская, или Коминтерновская, и тут же весь пантеон вождей СССР, от полузабытого Володарского до более известных Кирова, Куйбышева, Фрунзе, Дзержинского и прочих. Маркса и Энгельса не забудьте. Вычеркнутый из нашей топонимики Сталин с легкостью компенсируется всей остальной компанией. Дело не в одном – пусть самом одиозном – имени. Дело во всей совокупности этой матрицы.

Поэтому не надо говорить людям – особенно молодым – что в СССР был рай земной. Достаточно того, что молодые люди сворачивают с Коммунистической на Советскую и идут в кафе на углу Кирова и Тридцатилетия Октября – и советчина укореняется в их мозгах, чтобы при первом же легком стимуле расцвести буйным цветом.

«Это наша история! – говорят противники очищения от коросты прошлого. – Во Франции тоже есть улица Робеспьера». Да, есть. Одна. В пригороде Парижа. Но если бы Франция была
покрыта бесконечной сетью улиц Робеспьера, Дантона, Марата, Сен-Жюста и прочих героев великой головорубки – то там все было бы сильно по-другому в смысле демократии и прав человека.

Фридрих фон Хайек в книге «Дорога к рабству» писал: если начать регулировать цены хоть на один товар – скажем, на спички – то скоро мы придем к тотальной плановой экономике, а там и к трудовым лагерям.

Мне кажется, тут похожая закономерность: каждый памятник Ленину и каждая Советская площадь – это тропинка назад, к темноте и бесправию. Ну ладно. Один-два памятника, одна-две площади на страну – еще туда-сюда. Тогда это и в самом деле дань истории, в которой много всякого было. Но чем больше памятников Ленину и Советских площадей – тем больше вероятности, что в стране наступит полицейский произвол вполне советского – даже скорее раннесоветского – образца.

Впрочем, полицейский произвол – это тоже «наша история». Такая же, как злой человечек с бородкой и в жилетке, торчащий в каждом русском городе и поселке.

https://www.gazeta.ru/comme...

Тост за совпадение возможностей и желаний

О смерти Яноша Корнаи, (мало)известного вдохновителя российских экономических реформ

Андрей Колесников Журналист

Янош Корнаи умер 18 октября в свои 93 года, незадолго до 65-летия венгерского восстания против Советов, события, которое во многом определило его мировоззрение и предопределило многие повороты биографии. Сказать, что его кончина прошла незаметно, – ничего не сказать, сообщений в «больших» СМИ не найти, что несколько удивительно для экономических мыслителей, чье имя десятками лет фигурировало в списке кандидатов на Нобелевскую премию. Для широкой публики это был всего лишь уход из жизни одного из восточноевропейских
академических экономистов, давно, в силу возраста, не появлявшегося на информационной авансцене. Однако Корнаи имеет такое же значение для либеральных экономических реформ, в том числе и прежде всего в России, как и Карл Маркс для обоснования политэкономии
социализма и прочей экспроприации экспроприаторов.

Когда в начале 1980-х группа молодых московских экономистов получила задание написать план реформ советской экономики, базовая дорожная карта таких преобразований неизбежным образом могла быть только заимствованной. Капиталистический путь, разумеется, был «непроходимым» – в значении невозможности представления начальству слишком радикальных предложений. Зато вполне реалистическим казалось некое подобие венгерской реформы 1968 года – именно на этом настоял тогда молодой экономист Егор Гайдар. Его поколение экономистов, его круг, да и многие другие круги читали ключевые работы Яноша Корнаи – «Антиравновесие» (1971) и «Экономика дефицита» (1980) – с тем же почтением, что и «Архипелаг ГУЛАГ».

Правда, за «Архипелаг» можно было сесть в тюрьму, а прочитать и понять его был в состоянии любой сколько-нибудь грамотный человек. Книги Корнаи читать было трудно, найти еще труднее, но, тем не менее, возможно: например, он мог случайным образом обнаружиться на английском языке в библиотеке ленинградского филиала ЦЭМИ. Те, кто знал чешский, могли прочитать его в чешском переводе с венгерского. Работы венгерского экономиста стали частью научного
самиздата, передававшегося в ксерокопированном виде из рук у руки, – по крайней мере, с начала 1980-х. Первое знакомство с научными сравнениями капитализма и социализма у многих будущих
реформаторов произошло благодаря Корнаи, а первое погружение в настоящие экономические теории – благодаря чтению в библиотеках венгерского же журнала на английском языке Acta oeconomica.

У венгерского профессора был странный, какой-то полуофициальный статус – например, преподавать до определенного момента ему было запрещено, однако научной работой он мог
заниматься. Во всяком случае Корнаи, изгнанного из венгерской Академии наук, вернул в академические структуры лично генеральный секретарь Венгерской социалистической рабочей
партии товарищ Янош Кадар. Будучи неортодоксальным экономистом, к тому же открытым немарксистом, Корнаи после 1956-го публично против властей не выступал, потому что считал важным для себя сохранить возможность заниматься экономическими исследованиями. И с конца 1960-х работал в Стэнфорде, Принстоне, Стокгольме, а затем и в Гарварде, но неизменно при этом возвращался в Венгрию.

Для него это было важно. Как писал британский экономист Роберт Скидельски, «если бы Корнаи последовал за 250 тысячами венгерских эмигрантов, он был бы отрезан от предмета своих исследований». Было и нечто очень личное, удерживавшее Корнаи на родине. «Мы – венгры», – говорил его отец, когда не отпустил старшего брата Яноша в эмиграцию в Британию во время оккупации Венгрии. Брат был убит нацистами, сам Корнаи-старший отправлен в Аушвиц. А Янош Корнаи оказался одним из тех венгерских евреев, кто был спасен Раулем Валленбергом.  Для скрывавшегося от нацистов в иезуитском монастыре еврейского юноши вступление в коммунистическую партию после войны было абсолютно естественным.

Но уже в начале 1950-х Янош расстался с коммунистическими иллюзиями. За месяц до событий
1956 года Корнаи опубликовал свою диссертацию с очень точным, как и все его ключевые книги, названием – «Сверхцентрализация в экономическом управлении». Молодой экономист пришел к выводу о том, что дефекты социалистического хозяйствования – системные, единственный настоящий стимул в этой сверхцентрализованной структуре – насилие. В преддверии революции такой вывод выглядел попавшим в точку в нужное время в нужном месте.

Для погружения в экономику молодой журналист, не имевший экономического и математического образования, выбрал нейтральный язык математики. Корнаи был очарован красотой математической экономики и особенно моделью Василия Леонтьева «затраты-выпуск», специалистом по которой была его будущая жена Жужа. Без «затрат-выпуска» Янош не обрел бы личное счастье.

Соавтором Корнаи стал Тамаш Липтак. Сам Корнаи описывал его как этакого Дон Кихота, гениального математика, слегка не от мира сего, что, впрочем, оборачивалось для Липтака вполне земными последствиями – после событий 1956 года он дважды арестовывался.
В западных академических изданиях стали появляться статьи двух венгров – один был только что выпущен из тюрьмы, другой – изгнан из Академии.

Как и большинство экономистов-математиков, соавторы искали священный Грааль – оптимальную модель функционирования социалистической экономики. Попутно они достигали некоторых
успехов – в советских вузах изучался, например, метод Корнаи-Липтака, позволявший находить оптимальные решения в задачах линейного программирования. Но все это была игра в бисер. Возникала, по выражению венгерского экономиста Ласло Антала, «иллюзия регулирования».
Впоследствии Корнаи говорил о том, что механическое использование математических моделей «наносит серьезный ущерб нашей дисциплине», то есть экономике. Модели не отражали реального состояния экономической системы, данные были недостоверными, равновесия никак не удавалось достичь. «В условиях экономики дефицита, – писал Корнаи в книге, подытоживавшей его научный опыт, «Размышлениях о капитализме» (2011), – незадачливые покупатели покупают не то, что хотели изначально, не тогда и не там, где планировали… приходится довольствоваться покупкой с горьким сознанием того, что любые последующие
попытки могут закончиться еще хуже. Этот момент можно назвать точкой покоя, или состоянием равновесия». Но ведь не такое равновесие нужно потребителю.

С 1960-х годов Корнаи пришел к выводу о том, что есть более совершенная система институтов и,
главное, стимулов – рынок, гораздо более эффективно заменяющий безуспешно пытающегося учесть все входящие данные плановика, утонувшего в равновесных моделях. Даже если имя этого плановика Василий Леонтьев. Капитализм, писал Корнаи, «получает мощнейший толчок благодаря комбинации децентрализованной информации и децентрализованных стимулов».

«Экономику дефицита», увидевшую свет в 1980-м, в СССР журнал ЦК КПСС «Диалог» решится печатать фрагментами только на рубеже 1989-1990 годов, когда с социализмом уже все
было ясно. И становилось все яснее с каждым месяцем, когда экономика дефицита являла себя во всей сомнительной красе, да еще в сочетании с инфляцией, переходящей из латентной в открытую форму.

Собственно, ключевая мысль Корнаи состояла в том, что экономика дефицита органически присуща социализму и избавиться от нее в рамках социалистической системы, в отсутствие
частной собственности и децентрализованных стимулов, нельзя. Можно только перейти к экономике избытка, которая, в свою очередь, органически присуща капитализму. «Экономику избытка… я бы мог назвать экономикой избыточного предложения, точно так же как экономику дефицита мы могли бы окрестить экономикой избыточного или чрезмерного спроса», – писал Корнаи. Напоминает формулу одного из персонажей гайдаевской «Кавказской пленницы»:
«Есть желание – нет возможности!»

Корнаи ввел понятие «мягких бюджетных ограничений», описывающее спасение при социализме «фирм», даже тех, которые неэффективны. В результате неэффективными становятся почти
все. Однако этот феномен проявляет себя и при капитализме, особенно если этот капитализм – государственный: «При наличии шансов на помощь со стороны государства, в случае банкротства и кредитодатель, и инвестор склонны вести себя легкомысленно. В условиях классического капитализма тормозом для стремления к расширению служит жесткость бюджетных ограничений.
Когда, при нынешнем капитализме, эти ограничения смягчаются, капиталистические предприятия начинают участвовать в рискованных инвестиционных проектах с тем же энтузиазмом, с каким это делали руководители при социализме». Вполне узнаваемая картина!

В работе 1989 года «Путь к свободной экономике» Корнаи отмечал, что бессмысленно ждать от
государственного предприятия поведения, которое свойственно частному. Это были иллюзии косыгинской, а затем горбачевской реформы предприятий, но в том числе и венгерских преобразований 1968 года. Государственный производственный сектор – часть государственной бюрократии, настаивал Корнаи, и предупреждал, что директор и собственник – это разные функции: «Руководитель не имеет права продавать предприятие». Это предупреждение по поводу «краснодиректорской», или стихийной, приватизации в полной мере как раз и учли реформаторы, когда в 1992-м началось противостояние с мощнейшим «краснодиректорским» лобби.

…Венгерский экономист любил одинокие пешие прогулки – в этом состоянии он обдумывал свои научные идеи. Однажды, во время командировки в СССР, когда публикация его работ еще была
невозможна, Янош Корнаи совершил прогулку на пару с одним из местных экономистов: «Он пришел ко мне в гостиницу, где я остановился в качестве участника международной конференции. В начале разговора [Егор] Гайдар дал мне понять, что в гостинице не стоит обсуждать серьезные вопросы – он явно опасался прослушки. Прогуливаясь по парку, мы
беседовали – очень искренне – о перспективах социализма. Он хорошо знал мои работы и не раз отмечал, что они существенно повлияли на его образ мыслей».

На самом деле именно учение Яноша Корнаи всесильно, потому что оно верно. А главное, от его железной поступи и логики не уйдешь, хоть сто раз обвини первую российскую команду реформаторов во всех грехах. В сущности, доктрина Корнаи описывается в том самом тосте из «Кавказской пленницы»: «Мой прадед говорит: «Имею желание купить дом, но не имею возможности. Имею возможность купить козу, но не имею желания». Так выпьем же за то, чтоб наши возможности всегда совпадали с нашими желаниями!».

Как раз в то время, когда шли съемки бессмертного фильма, Корнаи начал работу над «Антиравновесием».

https://www.gazeta.ru/comme...

Почему Кремль не боится риска конфронтации с ЕС

Константин Эггерт

Молдова закупила пробную партию газа в Польше. Если бы я был Путиным, то насторожился бы. Ведь в Кишиневе обычно предпочитают не идти на открытую конфронтацию с Москвой. Молдова — одна из беднейших стран Европы. Она очень зависима как от российских энергопоставок, так и от денежных переводов своих граждан, работающих в России. 

Однако нынешние переговоры о новом контракте на поставки газа между правительством Молдовы и Газпромом зашли в тупик. Условия, поставленные конторой Алексея Миллера, то есть, на самом деле, Кремлем, кишиневское правительство считает кабальными. Вдобавок, больше
половины газа, поставляемого Молдове, идет непризнанному Приднестровью. Решение купить газ у поляков — попытка проевропейского руководства страны прощупать альтернативные источники поставок. И если уж небогатая Молдова готова бросить вызов Кремлю, то кремлевским есть о чем задуматься. 

Нынешний газовый кризис — во многом результат постепенного оживления глобальной экономики после полутора лет пандемии COVID-19. Жители Европейского союза его уже ощутили в полной мере — цена топлива на дисплеях бензоколонок меняется каждую неделю, если не чаще. Российское руководство решило использовать кризис в своих интересах: подстегнуть окончательную сертификацию и ввод в строй газопровода «Северный поток–2», разморозить контакты с Евросоюзом (для начала — для разрешения энергетического кризиса, который можно одновременно стимулировать) и приструнить Украину с Молодовой. Напомнить президентам Владимиру Зеленскому и Майе Санду, кто, так сказать, в «постпостсоветском» доме хозяин. На первый взгляд, некоторый успех уже достигнут: Киев предложил Газпрому 50-процентную скидку на прокачку газа через территорию Украины. Но на самом деле это довольно неплохо просчитанный ход украинского руководства. Если Москва согласится с предложением, то Украина получит хоть какие-то деньги плюс подтверждение сохраняющейся важности этого транзитного маршрута для европейской энергетики. Если не согласится, то у Киева появится дополнительный аргумент в дискуссиях с «понимателями Путина» в Берлине и Париже. 

Для правительства Зеленского это важно в свете прихода к власти в Германии новой коалиции. В Киеве знают: вечно влюбленные в Россию немецкие социал-демократы во главе с мало что понимающим во внешней политике будущим канцлером Олафом Шольцем подвергаются и будут
подвергаться Кремлем усиленной обработке с приблизительно таким набором тезисов: «Украина — троянский конь США в Европе. Там все антисемиты, радикальные русофобы или просто безответственные демагоги. Забудьте их — и все между нами будет как при блаженной памяти канцлере Гельмуте Шмидте и генсеке Брежневе!» Украинцы наносят упреждающий удар, чтобы иметь возможность сказать новому правительству ФРГ: «Видите, мы не рвем связи, проявляем чудеса терпения с враждебным соседом, стараемся помочь ЕС пережить энергетический кризис — и натыкаемся на стену». 

Да-да, путинские игры вокруг энергетического кризиса — это не только про получение дополнительных доходов от экспорта (хотя и про это тоже), но опять про конфликт с Украиной, «Ялту–2», пересмотр итогов «холодной войны» и прочие «пакты Молотова-Риббентропа». В Кремле считают, что момент для возобновления попыток «привязать» ЕС к России и добиться свободы рук в отношении соседей самый подходящий. И дело не только в приятной перспективе общения с немецкими социалистами. Администрация Байдена тоже готова поддерживать и развивать контакты с Москвой. Во всяком случае, Вашингтон не опроверг заявления Дмитрия Пескова о подготовке нового российско-американского саммита во время предстоящей встречи G20. Расчет на содействие Путина в Афганистане плюс новый договор об СНВ плюс приоритет выстраивания политики на китайском направлении — вот что заботит Белый дом. До  промежуточных выборов в конгресс (когда демократы, скорее всего, потеряют контроль над обеими палатами) еще год. Для живущей одним днем (ну, хорошо, одним месяцем) кремлевской администрации это почти вечность. 

Но, если смотреть в перспективу, то Путину стоит поспешить с выжиманием уступок. Во-первых, центральноевропейский блок в ЕС в ближайшее время укрепит свои позиции — в Чехии по состоянию здоровья покинет свой пост пророссийский президент Милош Земан. В Венгрии в
2022 году партия Виктора Орбана может проиграть парламентские выборы. А именно Будапешт в последние годы часто выступал с дружественных Кремлю позиций. Например, конфликтовал с Киевом по поводу положения венгерского меньшинства в прикарпатской Украине. Это значит голосов в пользу блокирования пропутинских инициатив в Евросоюзе будет больше и они станут громче. 

Во-вторых, можно сколько угодно смеяться над планами ЕС по созданию «зеленой энергетики», но этот сегмент мало-помалу уверенно растет. И это тоже работает против планов Кремля.

В-третьих, потенциальный соперник Эмманюэля Макрона на предстоящих в следующем году президентских выборах, публицист Эрик Земмур в случае прихода в Елисейский дворец готов вновь открыть дискуссию о возвращении Франции к использованию атомных электростанций как
основы энергетической независимости страны. Политические перспективы Земмура пока неясны, но его призывы находят все больше отклика среди беднеющих деревень и небольших городов Франции. Если французы задумаются о возвращения к атомной энергетике, то это может стать сигналом для других европейцев. 

В-четвертых, рано или поздно ЕС придется обратить внимание на Соединенные Штаты, главного бенефициара сланцевой революции, как на потенциального поставщика сжиженного газа. Если администрацию Байдена через три года сменят республиканцы, то это станет более чем вероятным. Кажущийся сегодня таким сложным вопрос строительства в Европе новых терминалов
для СПГ завтра может оказаться вполне решаемым. 

Помимо многочисленных «если» есть и важный психологический момент. Путин слишком нарочито и напористо угрожает ЕС. Эта нарочитость и этот напор были эффективны в эпоху мюнхенской речи и войны с Грузией. Сегодня они часто дают обратный результат. Особенно на фоне резко антиевропейской политики Москвы на других направлениях. Например, в очень
чувствительной сфере миграции. Кремль уже который месяц открыто поддерживает Александра Лукашенко, заманивающего в Белоруссию мигрантов из стран Ближнего Востока и буквально выталкивающего их в ЕС через границу Польши и Литвы. Эта явная попытка спровоцировать внутреннюю нестабильность в странах союза сегодня раздражает далеко не только балтов или поляков. Ведь мигранты направляются в Германию и дальше. 

В общем, Путин явно перегибает с ультиматумами ЕС и соседям. Если это поняли во всегда стремящемся избегать конфликтов Кишиневе, то что-то стало по-настоящему меняться на нашем
континенте.

https://snob.ru/entry/238378/

 «Китаизация» вступает в явный конфликт с нашим внутренним миром

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Китаизация России — один из альтернативных «образов будущего». Конечно, речь не про великое китайское переселение, а про перенимание их системы управления обществом. Эффективность
такого подхода разделяют многие, от некоторых «башен Кремля» до представителей крупных госкорпораций. Часть технологий социального мониторинга (made in China) внедряются в Москве. Вероятно, что китайский менеджмент может заменить собой европейский стиль управления, основанный на христианских общинных ценностях и ценностях эпохи Ренессанса.

Китайский менеджмент — это специфичные для Азии идеология и практики управления, сформировавшиеся под воздействием конфуцианства. Учение Конфуция — это система социально-политических взглядов, основу которых составляет приоритет моральных ценностей и норм. Считается, что право человека на высокий социальный статус определяется его духовными качествами. По Конфуцию руководитель — есть «благородный муж», который противоположен подчиненному — «ничтожному человеку». Он отождествляет государство с обществом, накладывая на него структуру семьи, где власть — отец, а народ — сын.

Китайская модель государственного управления — это объединение инструментов однопартийного управления в политике с государственным капитализмом в экономике. Си Цзиньпин неоднократно заявлял, что Китай готов возглавить процесс экспансии этой модели в мировом масштабе. Например, в развивающихся странах, в частности в Африке. Для более
развитой России могут подойти и более современные технологии, связанные с фундаментальной цифровизацией.

Суверенная демократия, сложившаяся при Путине, при всех своих авторитарных перекосах, все же базируется на системе европейских ценностей, сформированных в эпоху Ренессанса, а позже закрепленных идеалами французской революции: liberte, egalite, fraternite. Свобода как основа политического устройства (либерализм), равенство как социальная модель (социализм), братство как система христианских ценностей (комьюнитаризм). Причем христианство тут играет роль базиса, даже несмотря на различные конфессиональные разногласия и в целом упадок веры. Европейский человек — это человек христианской морали. А вот китаизация вступает в явный
конфликт с нашим внутренним миром.

Конфуцианство подразумевает не только отказ от свобод, но и от прав. Конституция, пришедшая после Ренессанса на смену Закону Божиему, как свод нерушимых правил (и прав), в логике китайцев носит исключительно церемониальный характер. Права есть только у высшего руководства (благородных мужей), а правила для остальных могут оперативно меняться. Вместо равенства — уравнение или как говорили в СССР, «уравниловка». Вместо братства — командный корпоративизм. Скандинавскую тинговую демократию «вольных людей» в этой логике заменяет корпорация и «винтики системы».

Последние нововведения в самом Китае показывают, что государство берет под жесткий контроль минимальную ячейку общества — институт семьи. Воспитание детей и их взаимодействие с родителями. На смену идеологическому контролю приходит контроль управленческий, в котором жизнь человека регламентируется (часы на учебы, часы на отдых) и
структурируется. Конечно, для страны с населением 1,4 млрд и социалистической системой хозяйствования такой подход, может, и логичен. Но насколько к переходу готовы страны других культур? Процесс принудительной китаизации России, например, вполне может встретить серьезный отпор со стороны населения, которое уверенно отвергает большую часть навязываемых практик.

Илья Гращенков, политолог

https://www.rosbalt.ru/post...

Граждане третьего сорта

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

 «И каждую пятницу, лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом», — слова старой хулиганской песенки оказались пророчеством. Каждую пятницу, как солнце закатится, кого-то в России объявляют иностранным агентом. Юридических и физических лиц на равных…

Оснований для этого нужно ровно два. Объявить иноагентом можно совершенно любого человека, который «занимается политической деятельностью» (например, высказывает свое мнение о работе государственных органов) и «получает поддержку из-за рубежа» (например, занял сто рублей у приятеля из Гомеля или получил баночку варенья от бабушки из Астаны). И все. И да, дорогой читатель, иноагентами могут в любой момент объявить и нас с тобой, как вообще абсолютно любого гражданина Российской Федерации — разве что, кроме тех, кто вкладывает честно заработанные рубли в пентхаузы в Майами, виллы на Багамах и яхты на Лазурном берегу. Именно такие патриоты принимают и потом применяют к нам такие законы.

Нам, правда, говорят, что этот статус ничем не мешает человеку жить, разве что заставляет его демонстрировать окружающим всю свою гнусную, продажную сущность. Но посмотрим, так ли это. Один из старейших российских правозащитников Лев Пономарев, признанный в РФ иностранным агентом (по закону я не могу этого не сказать, извините за повторы) обвиняется, пока по административному делу, что публиковал в соцсетях посты и реплики без соответствующей таблички на чудовищном канцелярите. Он, к примеру, написал в соцсети Дмитрию Муратову по поводу его Нобелевки одно слово «поздравляю», а должен был написать: «данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента… (и еще много подобных безумных слов)… поздравляю». После двух административных дел такого рода последует уголовное.

Поэт Татьяна Вольтская, признанная в РФ иностранным агентом (по закону я обязан это сказать, вы же помните) решила поступать аккуратней и просто отказаться от комментариев в соцсетях. Но этой пафосной белибердой она должна теперь предварять каждое свое стихотворение. Более того, как только она получила этот ярлык, тут же был отменен ее концерт в Кемерово. Нет, конечно, закон не запрещает иноагентам выступать на концертах. Но кто же согласится такого пустить к себе на сцену?!

Самая печальная история произошла с обществом «Мемориал», признанным, сами понимаете, в РФ иностранным агентом (снова закон!). В офисе этого общества в Москве проходил показ фильма, когда в него ворвались молодчики в черных масках и учинили там форменный погром.
Мемориальцы вызвали полицию, полиция приехала, задержала нескольких молодчиков… и вскоре их отпустила. А вот с мемориальцами у полицейских был долгий и трудный разговор, сначала в их собственном офисе за запертыми при помощи наручников дверями, и потом и в полицейском участке. В офисе заодно изъяли камеры наблюдения и пожарную сигнализацию что, по сути, сделало его непригодным для нормальной эксплуатации.

Ну, полицейских тоже можно понять. Они приезжают по вызову и видят в здании две группы людей: иностранных агентов с одной стороны и совершенно лояльных граждан с другой. Кого задерживать, кого допрашивать? Выбор ясен.

Мне могут возразить, что все эти самые правозащитники и поэты настолько ужасны, что заслуживают самых страшных кар, а нас с вами это никогда не коснется. Но у меня для вас плохая новость: это уже касается каждого из нас самым прямым и непосредственным образом, и
будет касаться, даже если варенье из Астаны так и останется навсегда нашим секретом.

Дело в том, что государство бывает правовым для всех своих граждан — или оно перестает быть правовым для каждого из них. Если в нем официально появляются некие касты, куда определяют
граждан по чиновничьему произволу, без следствия, доказательств и суда — можно быть уверенными, что этот опыт будет востребован и расширен. История нашей страны и других стран прекрасно показывает: если появляется некая особая категория людей, которые во всем виноваты, то очень скоро начинаются погромы, как и показал случай с «Мемориалом». А когда начинаются погромы, то к врагам тебя легко могут причислить уже просто потому, что кому-то не понравилось твое лицо или слишком понравилась твоя жилплощадь.

Мы все это уже проходили. Маховик произвольных репрессий умеет только раскручиваться, но не тормозить. Надо же оправдывать свою нужность, зарабатывать новые звания и награды… И вот сначала чекисты сажают монархистов и белогвардейцев, потом эсеров, потом троцкистов, а потом уже и просто тех, кто на собраниях хлопал недостаточно громко. Как же это мы без врагов проживем? Никак нам без них нельзя.

И я бы сказал «поостерегитесь» тем, кто сам продвигает такие законы и такое их применение. Учебник истории напоминает: те, кто запускают репрессивные механизмы, обычно сами становятся их жертвами, притом довольно скоро. На них, как правило, перекладывают ответственность за излишнюю жестокость, и это даже в некоторой мере справедливо.

Не говоря уже о том, что все это мнимое иноагентство дает очень ясный сигнал молодым: уезжайте. Хотите быть свободными и спокойными — уезжайте туда, где на вас не будут лепить
позорных ярлыков. Станьте иностранцами раньше, чем вас объявят иноагентами.

При Иване Грозном, признанном в РФ выдающимся историческим деятелем, тоже многим казалось, что очень удобно поделить страну на опричнину, которой все позволено, и на земщину, которой велено все терпеть. И по любому подозрению записывать земщину во враги, с которыми вообще незачем церемониться. Удобно, да. Только закончилось смутой, развалом страны, которую пришлось потом восстанавливать заново, собирать по кусочкам. Как обычно — земщине пришлось, не опричнине. Не хотелось бы такое повторять.

Да, и на всякий случай — еще одно предупреждение. Автор этого текста, его редактор, корректор, все его читатели и все, кто проходил мимо — все были, будут или могут быть
признаны в РФ иностранными агентами. Если, конечно, это безумие не прекратится.

Андрей Десницкий

https://www.rosbalt.ru/blog...

О том, что в борьбе за хороший климат будут жертвы

Георгий Бовт  Политолог

Это только в Германии какой-нибудь «зеленые» могут получить много голосов на выборах и войти
в правительство. У нас они еще долго будут обречены на статус политических маргиналов. И не потому (ну хорошо, не только потому), что на «пирамиде Маслоу» мы сидим с Германией на разных уровнях. Но и потому, что на фоне сурового русского климата зеленый цвет как-то не очень смотрится. Ну разве что месяца три в году.

Но теперь вроде как весь мир побежал в сторону «зеленой энергетики» и нейтрального углеродного статуса. Вплоть до того, что в одной сильно развитой и экологически продвинутой
стране всерьез задумались о том, как бы натренировать коров на то, чтобы они не гадили где попадя (поскольку «парникового» метана от их отходов выделяется столько, что вреда от него в плане эффекта глобального потепления уже не меньше, чем от автомобилей), чтоб коровы эти учились «ходить в туалет» в строго отведенных местах. Как далеки от нас и нашего сельского хозяйства эти проблемы, согласитесь.

Мы тоже объявили наш суверенный энергопереход. Конкретных планов нет, мы и к этой войне, как обычно, не подготовились толком. Курировать «оборону Москвы» на последних рубежах уже
назначили Анатолия Чубайса. Видимо, потому что он хоть с этими западниками сможет разговаривать о том, в чем мало кто что понимает. Тем более что Европа новую напасть нам готовит: углеродный налог. Судя по этим явно злокозненным планам, при ввозе в ЕС цемента, удобрений, электроэнергии, железа, стали и алюминия через несколько лет необходимо будет покупать специальные сертификаты, которые и будут аналогом углеродного налога. Российским экспортерам это обойдется максимум в 50 млрд евро до 2030 года. Минимум – от 1 до 3 миллиардов евро в год. Есть сильное подозрение, что это бремя ляжет на наши хрупкие
плечи.

И вообще «зеленая энергетика» стоит дорого. Дешевы и приятны разговоры про чистый воздух, высадку миллиардов деревьев добровольцами, снижение СО2, «совместные усилия людей доброй воли» и прочее политическое бла-бла имени Греты Тунберг. Но рано или поздно придется показать людям счет.

Вон в Британии уже собираются такие начать выставлять: дабы побудить людей к использованию «зеленых» источников энергии домохозяйства, использующие газ для отопления и прочих нужд, а не электричество, скажем, начнут получать дополнительные счета на 159 фунтов стерлингов. Дабы поощрить, так сказать, энергопереход на уровне каждой семьи. А чтобы прийти к «нулевому углеродному выбросу» к середине века, в частности, уже к 2035 году запретят вообще все газовые бойлеры.

Все это замечательно, но пока цены на газ в Европе бьют рекорды. И попутно выясняется, что ветры даже на северо-западе Европы дуют, понимаешь ли, не регулярно и вообще не по расписанию – и ветряки замирают. А зимой холодной (как в прошлом году на юге США) вообще замерзают. К тому же этими ветряками надо занимать огромные площади, изымая их из-под других нужд. Да и солнце светит не все 365 дней в году. Например, в таком мегаполисе, как Москва,
солнечных дней в году едва ли наберется 80 штук. О Питере не будем даже говорить, чтобы никого из тамошних не расстраивать. Или вот, например, подсчитали, что для того чтобы обеспечить в наших климатических условиях «зеленой энергией» такой немаленький объект, как Новолипецкий металлургический комбинат, надо заставить солнечными панелями всю Липецкую область. Даже щели нигде не оставить.

Или вот тоже подсчитали, что на строительство «устойчивой инфраструктуры зеленой энергетики» и экономики с нулевым углеродным выбросом, включая электромобили и прочие
«зеленые ништяки», только для Юго-Восточной Азии нужны инвестиции не менее чем в 2 трлн долларов. Они откуда возьмутся?

В прошлом году на эти цели было инвестировано лишь 9 млрд долларов по всему региону.

Даже внутри Евросоюза, выступающего едва ли не главным паровозом «зеленой энергетики», нет даже близко единой позиции по поводу того, что вообще считать таковой. Например, Франция, где более половины генерации электроэнергии приходится на атомные станции, выступает
за то, чтобы АЭС считать если не «зеленым», то экологичным источником энергии. Схожая позиция у Швеции. А вот Германия, взявшая курс на закрытие АЭС (теперь жалеет, видимо), считает противоположным образом. На фоне нынешнего кризиса с газовыми поставками в ряде стран всерьез заговорили о расконсервации угольных шахт.

Попутно можно попытаться свежим взглядом посмотреть – и пересмотреть его – на распространенное представление о том, что угольная энергетика – самая грязная и ее надо
сокращать. Во многих странах она и сокращается. Однако до сих пор в Китае, Индии, Вьетнаме и Индонезии потребление угля только росло (Китай только теперь собирается сворачивать инвестиции в угольную отрасль, но надо еще посмотреть, что из этого получится). А еще оказывается, что станции, построенные согласно высоким стандартам энергоэффективности,
работающие на угле, не так уж ужасны, особенно если учесть некоторые издержки «зеленой энергетики».

Например, в солнечной энергетике используются большое количество токсичных и даже взрывоопасных компонентов при изготовлении солнечных батарей. С проблемой их
утилизации в массовом масштабе человечество еще, по сути, не столкнулось. К тому же производство электроэнергии такими традиционным способами, как на угле или газогенерации, обходится дешевле примерно на треть, чем производить электричество с помощью ветряных станций, и почти в два раза дешевле, чем ее производство с помощью солнечных фотоэнергетических станций. Это еще раз к вопросу о «чеке».

Чтобы переоборудовать нынешнюю энергетику на «зеленую», надо построить турбины, а также ветрогенераторы и занять огромные территории солнечными панелями. Для этого надо добыть
для начала еще больше полезных ископаемых, включая редкоземельные металлы. Это само по себе влечет огромные энергозатраты.

Пока возобновляемая энергетика завязана на литийионные аккумуляторы, для которых нужны, как минимум, литий, кобальт и никель. Для солнечных панелей нужны медь, серебро, алюминий, кадмий и ряд других редкоземельных металлов. Равно как и для ветряных станций. Рост спроса только на литий прогнозируется огромный уже в ближайшие годы (основные залежи в Чили, Аргентине, Боливии, Перу и, на минуточку, в Афганистане). Разведанных запасов на Земле не хватит. При этом добыча этого самого лития, чисто технологически, сопряжена не только с большими энергозатратами, но и с колоссальным ущербом окружающей среде. По сравнению с чем разработка сланцевых нефти и газа – это игра детей в экологически чистой песочнице. Говорят, этого лития на Луне – как грязи. Но надо еще долететь и освоить. Лететь придется через земную атмосферу, портя воздух.

А время тикает, и температура на Земле повышается. Шансов на то, что к середине века удастся
соблюсти параметры Парижского соглашения по снижению выбросов парниковых газов, все меньше. К тому же – и пандемия лишний раз это показала – человечество так и не научилось совместно действовать во имя преодоления общих планетарных угроз.

Между тем, пока еще никто из крутых политиков не произнес вслух главного рецепта «спасения климата планеты Земля». Ввиду очевидно пока непомерного «чека» за так называемый
энергопереход. Боятся потому что. Вслух-то.

Рецепт этот прост и, есть опасения, неминуем. По аналогии с тем, как во время пандемии люди много от чего отказались, так и для поддержания климата на приемлемом для жизни уровне – тоже придется от многого отказаться. Речь об отказе от модели «экономики потребления» в принципе. Никакая «зеленая энергетика» в обозримом будущем не сможет обеспечить по тем же ценам такой же уровень потребления, какой сейчас наблюдается в развитых странах. Те, кто
не успел стать развитой – ну скажем, африканские государства, где и с парниковыми выбросами все нормально – тот уже опоздал навсегда.

Для начала не надо (речь о развитых странах, повторим) иметь сто пар обуви, галстуков, костюмов и прочего тряпья, которое ни разу порой и не надевается. Не надо покупать столько
жратвы (дешево потому что), чтобы потом выбрасывать 20% и более. Не надо менять смартфон каждый год. Не надо их делать такими, чтобы они устаревали через определенное время. И автомобили придется делать крепче и долговечнее. А владение ими – все дороже. И вся бытовая техника и гаджеты, которые в последние десятилетия неуклонно дешевели, теперь – энергопереход же, чек растет – начнут так же неуклонно дорожать. И ваши родители расскажут
вам, как они покупали один холодильник на всю жизнь и одну стиральную машину.

Так что чтобы воздух стал чище, небо синим, а погода не взбесилась окончательно, выставляя свои все более внушительные счета за множащиеся природные катастрофы, нам придется жить
скромнее. Хорошо, что мы толком так и не успели привыкнуть к «излишнему изобилию».

https://www.gazeta.ru/comme...

Почему Сбербанк и ВТБ пойдут под суд в Америке

Константин Эггерт

Про Куина Шансмана вы никогда не слышали. Теперь, вероятно, будете периодически слышать — и всякий раз после этого нервно проверять раздел новостей на сайтах Сбербанка и ВТБ. Разумеется, если у вас есть в этих учреждениях счета. 

18-летний гражданин США и Нидерландов Шансман был среди 269 пассажиров
и членов экипажа малайзийского «Боинга», сбитого 17 июля 2014 года в небе над Донбассом. На процессе, проходящем в Нидерландах против трех граждан России и одного гражданина Украины, обвинение утверждает, что лайнер уничтожили ракетой из установки «Бук», доставленной из российской воинской части в помощь так называемым «ополченцам». 

Семья Шансмана еще в 2019 году подала иск к Сбербанку и ВТБ, которые уже находятся под санкциями Соединенных Штатов и Европейского союза. Иск основан на документах, которые, по
утверждениям адвокатов семьи, свидетельствуют о том, что оба банка переводили деньги марионеточным «ЛНР» и «ДНР». Для этого они использовали корсчета в США. Адвокаты банков пытались убедить судью в Нью-Йорке вовсе не давать хода делу. Но судья Эндрю Картер постановил — иску быть! По его мнению, антитеррористическое законодательство США позволяет рассматривать претензии к финансовым учреждениям, переводящим средства террористам. 

На первый взгляд, проблема небольшая. С одной стороны — частный иск одной семьи, с другой — американские и европейские санкции, существующие с 2014 года. Но на самом деле они, хотя и нанесли некоторый урон двум «системообразующим» банкам России, сильно их не затронули. Например, долгосрочные кредиты они вполне могут найти не только в западных банках, но и в самой России. Невозможность торговать ценными бумагами той же «Роснефти», тоже, конечно,
неприятная проблема. Но не смертельная. Что касается инвесторов, то они могут их найти на вторичном рынке. В общем, санкции, введенные США и ЕС, — не самая страшная «черная метка» не только для Сбера и ВТБ, но и для Кремля. В том числе и потому, что принимались они в самом начале российско-украинского конфликта в надежде на то, что российское руководство изменит свое поведение. Не изменило. 

И теперь речь идет об открытом и состязательном частном судебном процессе в очень серьезной юрисдикции. На нем адвокаты семьи погибшего Куина Шансмана будут очень методично выкладывать перед судом доказательства в поддержку иска их клиентов по статьям о пособничестве терроризму. Ответить защитникам Сбера и ВТБ будет крайне затруднительно. Это же не пресс-конференция в Москве и не студия Первого канала, где можно с апломбом впаривать публике про «беспочвенные обвинения», «нас там нет», «киевскую хунту» и «диспетчера Карлоса». В американском суде это не прокатит. 

Казалось бы, есть и еще один выход — соглашение сторон. Попросту говоря, дайте семье Шансмана солидную сумму, и они отзовут иск. Но и это невозможно. Как невозможно будет заплатить деньги, которые в результате процесса, вероятно, присудят истцам. Потому что перевести хотя бы цент — означает признать, что «они» точно были «там» 17 июля 2014 года
— в лице расчета комплекса «Бук». А значит, и все остальные тоже «были» — и «есть» до сих пор. Такое признание, даже косвенное, Кремль ведущим госбанкам никогда не санкционирует. Во всем, что касается Украины, российское начальство давно загнало себя в угол, из которого пока не просматривается достойного выхода. 

Процесс по иску семьи Куина Шансмана продлится не один месяц. Может быть, год или дольше. Но его результат вызывает мало сомнений. И тут в дело может вступить конгресс США. Особенно в том случае, если в результате промежуточных выборов в 2022 году он перейдет под контроль
республиканцев. Они уже обвиняют администрацию Байдена в излишней мягкости по отношению к Москве. А тут такое дело — семья американского гражданина, убитого кремлевскими наймитами, не может получить по праву причитающуюся ей компенсацию! Легко могу себе представить новые, значительно более жесткие, чем нынешние, санкции, которые предложат ввести сенаторы-республиканцы Том Коттон, Тед Круз, Линдси Грэм, Джош Холи плюс демократы-«ястребы», которых тоже немало. 

Не думаю, что речь пойдет об отключении Сбера и ВТБ от системы электронных
платежей SWIFT — это будет равносильно ядерному удару по российской финансовой системе. Да и штаб-квартира компании находится в Бельгии. Но серьезные ограничения по операциям с долларовыми корсчетами — почему нет? Такие предложения уже поступали три года назад.

Кремль должен будет ответить — но как? По Федеральной резервной системе Москве ударить затруднительно. Зато есть разнообразные варианты «бомбардировки Воронежа». Скажем, глава ВТБ Андрей Костин три года назад не исключал принудительной конвертации долларовых депозитов в рублевые. Его потом опровергал Центробанк. А глава Сбербанка Герман Греф обещал: все обладатели долларовых вкладов в российских банках получат их на руки наличными, без конвертации в рубли. Но кто знает, что предпримет российская власть в новой ситуации? Тем более что до конца 2022 года суд в Нидерландах вынесет вердикт по делу трех россиян, включая Игоря Гиркина, и одного украинца по обвинению в уничтожении малайзийского лайнера. Судя по тому, как шел процесс, оправдание, мягко говоря, не самый вероятный вариант. А это может
вызвать новую волну исков, в том числе и к российским госбанкам.

«Донецкий бумеранг» продолжает полет. 

https://snob.ru/entry/237999/