Отписывайтесь от событий, которые не интересны
Чтобы отписаться от новостей другого пользователя, щелкните на значке настроек в этом событии и выберите нужный пункт.
Баба Яга и все, все, все!
18 апреля в 15:00
community-post.html
Кот не отходил ни на шаг - узнав причину, хозяйка потеряла дар речи
Не успела Марина открыть глаза — тут же рядом с подушкой материализовалась рыжая морда Тимона. Кот смотрел пристально и требовательно, будто всю ночь только и ждал её пробуждения.
— Да-да, уже встаю, — пробормотала она, с трудом выползая из-под одеяла.
Голова была тяжелой. Уже третье утро подряд она просыпалась словно разбитая. Возраст, наверное. В шестьдесят два уже не порхаешь как в тридцать.
Марина поплелась в ванную, а Тимон — за ней, почти наступая на пятки. Когда она попыталась закрыть дверь, кот просочился внутрь как вода.
— Господи, Тимоша, ну что такое? С каких пор ты стал таким навязчивым?
Кот молча уселся на бортик ванны и продолжил наблюдение. В его янтарных глазах читалось что-то очень похожее на беспокойство. Марина вздохнула. Может, ему одиноко? С тех пор как не стало Николая, они с котом были вдвоём в этой слишком просторной для них квартире.
На кухне повторилось то же самое. Марина привычными движениями заваривала чай, а Тимон сидел буквально у её ног, не отходя ни на шаг. Когда она случайно задела его ногой, кот даже не отодвинулся — только тихо мяукнул.
— Эй, ты что, заболел? — она наклонилась и провела рукой по шелковистой шерсти. Ничего — ни повышенной температуры, ни признаков недомогания.
Пока она собиралась на работу, Тимон ходил за ней из комнаты в комнату. Даже когда она вышла на лестничную площадку, он попытался проскользнуть за ней, чего раньше никогда не делал.
Кот сидел в дверях и смотрел так настойчиво, что Марине даже не по себе стало. Она чуть-чуть подтолкнула его ногой, захлопывая дверь:
— Всё, Тимон! Хватит! Я на работу опаздываю!
Если бы она только знала, почему её четвероногий друг вёл себя так странно.
Рабочий день начался как обычно – с сутолоки в приёмном покое. Марина автоматически выполняла привычные действия: заполняла карты, мерила давление, раздавала лекарства. Глотнула остывший кофе из термоса, поморщилась – невкусно и холодно. Последнее время она всё чаще замечала, что делает многие вещи просто по инерции, не ощущая ни радости, ни даже простого удовлетворения.
– Марин Сергевна, ты как будто не с нами сегодня? – заметила Валентина, молоденькая медсестра с соседнего участка.
– Нормально всё, – отмахнулась Марина. – Просто кот измучил. Ходит по пятам, спать нормально не даёт.
– Так может к ветеринару его?
Марина только плечами пожала. Но мысль о том, что может действительно стоит проверить Тимона, засела в голове.
После обеда она почувствовала, что с трудом фокусирует взгляд. Буквы в карточках расплывались, а в ушах появился тихий, но настойчивый звон. Несколько раз она ловила себя на том, что пытается вспомнить, какое лекарство только что держала в руках.
– Это возраст, – успокаивала она себя. – Просто усталость.
В два часа она участвовала в перевязке, когда странная слабость накатила с новой силой. Руки дрожали, словно она выпила пять чашек крепкого кофе. Она с трудом закончила процедуру и вышла из палаты.
Коридор вдруг начал вращаться. Сначала медленно, потом всё быстрее. Марина попыталась ухватиться за стену – но та оказалась удивительно нестабильной и мягкой.
– Марин Сергевна! – донеслось откуда-то издалека.
Она хотела ответить, но язык не слушался. И мир перед глазами вдруг затянуло серой пеленой.
Очнулась Марина уже в больничной палате. Чувство дезориентации, словно проснулась в незнакомом месте после долгого сна. Над ней склонилось обеспокоенное лицо Валентины.
– Наконец-то! Как ты нас напугала. Упала прямо в коридоре, как подкошенная.
– Что со мной? – голос звучал хрипло и незнакомо.
– Врач сказал – сильнейшее истощение. Сосуды, давление, вся система в разбалансе.
Мысль о Тимоне пронзила как молния.
– Кот! – Марина попыталась приподняться. – Мой кот дома один, надо…
– Лежи-лежи! – удержала её Валентина. – Я уже позвонила твоей соседке. Она покормит твоего котика.
Марина снова откинулась на подушку. Перед глазами всплыл образ Тимона, неотступно следующего за ней.
Следующие три дня растянулись как резина. Бесконечные анализы, капельницы, отдых. Ночами она плохо спала на неудобной больничной койке. Часто просыпалась – казалось, что слышит настойчивое, тревожное мяуканье Тимона.
В четверг к ней зашёл молодой доктор – Сергей Антонович, заведующий терапевтическим отделением. Высокий, с внимательными глазами за стёклами очков в тонкой оправе. Совсем ещё мальчишка, подумала Марина, а уже на такой должности.
– Как мы себя чувствуем сегодня, Марина Сергеевна?
– Лучше, – честно ответила она. – Можно домой?
Врач изучал данные её последних анализов.
– Показатели лучше, да. Но меня всё ещё беспокоит ваше общее истощение. Будто организм работал на пределе долгое время.
– У всех стрессы, работа, – пожала плечами Марина. – В моём возрасте уже нормально хандрить иногда.
– Вовсе нет, – твёрдо ответил врач. – И возраст тут не главное. Когда у вас был последний полноценный отпуск?
Марина задумалась. После ухода Николая она действительно не брала ни одного полного отпуска – только отгулы по необходимости. Три года прошло.
– Я так и думал, – кивнул Сергей Антонович, глядя на её изменившееся лицо. – Хроническая усталость, недосып, эмоциональное истощение – всё это накапливается. Вы совсем себя не берегли, Марина Сергеевна. А потом – бах, и организм просто перестаёт выдерживать.
Она хотела возразить, но неожиданно перед глазами опять встал образ Тимона. Как он настойчиво ходил за ней. Как смотрел своими янтарными глазами. Как не хотел отпускать.
– Надо же, – прошептала она. – А кот-то мой, оказывается, всё чувствовал. Всё понимал. А я его ещё и ногой отталкивала, когда он в дверях стоял.
Доктор улыбнулся.
– Животные вообще очень чувствительные существа. Они многое замечают раньше нас.
Когда такси остановилось у её подъезда, Марина почувствовала странное волнение, как будто возвращалась не домой, а на первое свидание. Она медленно поднялась по ступенькам и вставила ключ. Внутри раздался голос соседки:
– Кто там?
– Это я, Клавдия Петровна.
Звук отпираемых замков, и – вот она дома. А на пороге сидит Тимон. Смотрит спокойно, без прежнего исступления. Даже как будто с лёгким кошачьим превосходством – мол, наконец-то ты поняла, что я пытался тебе сказать.
— Вернулась-таки! — Клавдия Петровна всплеснула руками. — А я уж не знала, что с твоим зверем делать. Ни на минуту не успокаивался, пока тебя не было! То в дверь скребётся, то на окно прыгает — прямо беда!
Марина опустила сумку на пол и осторожно наклонилась к коту. Голова всё ещё немного кружилась, хотя врачи заверили, что это пройдёт. Тимон величественно позволил себя погладить, но не бросился к ней, как обычно.
— Спасибо вам большое, что присмотрели за ним.
— Да какие счёты между соседями! — отмахнулась Клавдия Петровна. — Ты лучше скажи, что врачи сказали? Надолго тебя от работы отстранили?
Марина прошла на кухню, машинально включила чайник. Вот уже и соседка всё знает.
— На две недели, не меньше. Потом ещё обследование, и если всё будет хорошо, можно будет вернуться. Но только на полставки.
— И правильно! — решительно закивала соседка. — Сколько можно себя изводить? После Николая твоего ты же себе ни дня отдыха не давала. Всё работа, работа. А на себя посмотреть некогда было?
Марина хотела возразить, но вместо этого неожиданно для себя опустилась на стул. Ноги вдруг стали ватными. Тимон запрыгнул на соседний стул и молча уставился на хозяйку, словно ждал ответа.
— Вы правы, — вздохнула Марина. — Мне казалось, если буду всё время занята, то не так больно будет.
Клавдия Петровна тоже присела, погладила соседку по руке.
— Я ж помню, как вы с ним были — не разлей вода. Даже завидно иногда становилось. Но это ж не значит, что теперь нужно в гроб себя загонять раньше времени. Ты же моложе меня почти на десять лет! А выглядишь...
Она запнулась, но Марина горько усмехнулась:
— Выгляжу как старуха. Можете не сдерживаться. Я в больнице в зеркало видела, что от меня осталось.
Чайник вскипел, но никто из женщин не пошевелился. Тимон неожиданно спрыгнул на пол и ткнулся мордой в ноги своей хозяйки. Мягко, приветливо, без навязчивости последних недель.
— Вот ведь чудеса, — покачала головой Клавдия Петровна. — Сразу успокоился, как только ты вернулась.
— Да он оказался умнее всех нас, — Марина наклонилась и почесала кота за ухом. — Доктор сказал, что я к инфаркту шла семимильными шагами. Давление, тахикардия, нервное истощение. А Тимон, он ведь чувствовал. Все эти дни пытался мне сказать, что со мной что-то не так.
Эта мысль, которая пришла к ней ещё в больнице, сейчас, в собственном доме, показалась ещё более очевидной. Она вспомнила, как раздражалась на кота, как отталкивала его, когда он не давал закрыть дверь. Слёзы неожиданно подступили к горлу.
Клавдия Петровна, словно почувствовав состояние соседки, поднялась.
— Ладно, отдыхай. А я завтра загляну, супчик какой-нибудь принесу. Тебе ж готовить сейчас нельзя, нагрузки всякие.
Когда дверь за соседкой закрылась, Марина осталась одна в тихой квартире. Одна, кроме Тимона, который снова запрыгнул на стул и смотрел на неё немигающим взглядом.
— Прости, что не поняла сразу, — прошептала Марина, и слезы вдруг хлынули неудержимым потоком. Она уже и не помнила, когда в последний раз плакала. Может, на похоронах Николая? А может, даже не тогда.
Тимон молча смотрел на хозяйку. Марина вытерла слёзы и почувствовала странное облегчение, словно вместе с ними что-то тяжёлое вышло из её души.
В спальне Марина присела на край кровати. Внезапно навалилась такая усталость, что даже переодеться не было сил. Она покосилась на телефон. Валентине обещала позвонить, сообщить, как добралась. Но сил не было даже на разговор.
Комната медленно погружалась в сумерки. За окном шумел город — такой большой и равнодушный. А она сидела на кровати и смотрела в никуда.
Тимон запрыгнул к ней на колени и мягко замурлыкал. Первый раз за все эти безумные дни. Марина почесала его за ухом, и что-то защемило в груди.
— Ты ведь единственный, кто заметил, что со мной что-то не так, — прошептала она, зарываясь пальцами в мягкую шерсть.
Тимон моргнул своими янтарными глазами, будто соглашаясь. Да, именно так. Он ведь почувствовал приближение беды. Попытался предупредить. А когда не получилось — просто не отходил ни на шаг. Чтобы быть рядом, если что.
Марина легла, не раздеваясь. Сил хватило только на то, чтобы скинуть туфли. Она вытянулась на покрывале и закрыла глаза.
Тимон устроился рядом, положив голову ей на плечо, как делал всегда раньше — задолго до болезни, в те времена, когда они с Николаем только взяли его из приюта.
И в этот момент к Марине пришло абсолютное, кристально-ясное осознание: её жизнь никогда уже не будет прежней. Она больше не может просто существовать, двигаться по инерции, отмахиваясь от сигналов своего тела.
— Завтра начнём всё заново, — прошептала она, уже проваливаясь в сон. — С чистого листа.
Тимон только тихо муркнул в ответ.
Утром Марина открыла глаза и первым делом увидела Тимона, который лежал рядом с подушкой и мирно посапывал. Не сторожил, не навязывался — просто спал рядом.
— Доброе утро, — прошептала она. Кот тут же открыл глаза, потянулся, изогнув спину дугой, и мягко спрыгнул с кровати.
Впервые за долгое время Марина проснулась без будильника. Поворочалась в постели, разглядывая знакомые до каждой трещинки стены, и вдруг поняла: никуда спешить не надо. Не нужно вскакивать, лететь стрелой в ванную, глотать наспех сделанный бутерброд. Есть время. Целое море времени — только для неё самой.
Как-то вечером, через неделю после выписки, она сидела с чашкой травяного чая и листала старый фотоальбом. Тимон устроился рядом, на спинке дивана.
— Смотри, — она показала коту фотографию, где они с Николаем держали в руках маленького рыжего котёнка. — Это твой первый день у нас. Помнишь? Ты ужасно шипел и даже пытался цапнуть Колю за палец.
Кот мурлыкнул, словно подтверждая: помню, было такое.
Марина перевернула страницу и неожиданно для себя улыбнулась.
— Знаешь, а ведь я даже не заметила, когда перестала с тобой разговаривать. После ухода Коли всё как в тумане было. Как будто кто-то плёнку перемотал, и три года жизни — пффф! — просто исчезли.
Тимон спрыгнул с дивана и свернулся у её ног. Марина отставила чашку и закрыла альбом.
— Но теперь мы начнём заново. Столько всего впереди!
Марина откинулась на спинку дивана и впервые за долгое время почувствовала умиротворение.
Впереди у них с Тимоном было ещё много счастливых дней. И теперь она не собиралась тратить их впустую.
Котофеня(с)
Не успела Марина открыть глаза — тут же рядом с подушкой материализовалась рыжая морда Тимона. Кот смотрел пристально и требовательно, будто всю ночь только и ждал её пробуждения.
— Да-да, уже встаю, — пробормотала она, с трудом выползая из-под одеяла.
Голова была тяжелой. Уже третье утро подряд она просыпалась словно разбитая. Возраст, наверное. В шестьдесят два уже не порхаешь как в тридцать.
Марина поплелась в ванную, а Тимон — за ней, почти наступая на пятки. Когда она попыталась закрыть дверь, кот просочился внутрь как вода.
— Господи, Тимоша, ну что такое? С каких пор ты стал таким навязчивым?
Кот молча уселся на бортик ванны и продолжил наблюдение. В его янтарных глазах читалось что-то очень похожее на беспокойство. Марина вздохнула. Может, ему одиноко? С тех пор как не стало Николая, они с котом были вдвоём в этой слишком просторной для них квартире.
На кухне повторилось то же самое. Марина привычными движениями заваривала чай, а Тимон сидел буквально у её ног, не отходя ни на шаг. Когда она случайно задела его ногой, кот даже не отодвинулся — только тихо мяукнул.
— Эй, ты что, заболел? — она наклонилась и провела рукой по шелковистой шерсти. Ничего — ни повышенной температуры, ни признаков недомогания.
Пока она собиралась на работу, Тимон ходил за ней из комнаты в комнату. Даже когда она вышла на лестничную площадку, он попытался проскользнуть за ней, чего раньше никогда не делал.
Кот сидел в дверях и смотрел так настойчиво, что Марине даже не по себе стало. Она чуть-чуть подтолкнула его ногой, захлопывая дверь:
— Всё, Тимон! Хватит! Я на работу опаздываю!
Если бы она только знала, почему её четвероногий друг вёл себя так странно.
Рабочий день начался как обычно – с сутолоки в приёмном покое. Марина автоматически выполняла привычные действия: заполняла карты, мерила давление, раздавала лекарства. Глотнула остывший кофе из термоса, поморщилась – невкусно и холодно. Последнее время она всё чаще замечала, что делает многие вещи просто по инерции, не ощущая ни радости, ни даже простого удовлетворения.
– Марин Сергевна, ты как будто не с нами сегодня? – заметила Валентина, молоденькая медсестра с соседнего участка.
– Нормально всё, – отмахнулась Марина. – Просто кот измучил. Ходит по пятам, спать нормально не даёт.
– Так может к ветеринару его?
Марина только плечами пожала. Но мысль о том, что может действительно стоит проверить Тимона, засела в голове.
После обеда она почувствовала, что с трудом фокусирует взгляд. Буквы в карточках расплывались, а в ушах появился тихий, но настойчивый звон. Несколько раз она ловила себя на том, что пытается вспомнить, какое лекарство только что держала в руках.
– Это возраст, – успокаивала она себя. – Просто усталость.
В два часа она участвовала в перевязке, когда странная слабость накатила с новой силой. Руки дрожали, словно она выпила пять чашек крепкого кофе. Она с трудом закончила процедуру и вышла из палаты.
Коридор вдруг начал вращаться. Сначала медленно, потом всё быстрее. Марина попыталась ухватиться за стену – но та оказалась удивительно нестабильной и мягкой.
– Марин Сергевна! – донеслось откуда-то издалека.
Она хотела ответить, но язык не слушался. И мир перед глазами вдруг затянуло серой пеленой.
Очнулась Марина уже в больничной палате. Чувство дезориентации, словно проснулась в незнакомом месте после долгого сна. Над ней склонилось обеспокоенное лицо Валентины.
– Наконец-то! Как ты нас напугала. Упала прямо в коридоре, как подкошенная.
– Что со мной? – голос звучал хрипло и незнакомо.
– Врач сказал – сильнейшее истощение. Сосуды, давление, вся система в разбалансе.
Мысль о Тимоне пронзила как молния.
– Кот! – Марина попыталась приподняться. – Мой кот дома один, надо…
– Лежи-лежи! – удержала её Валентина. – Я уже позвонила твоей соседке. Она покормит твоего котика.
Марина снова откинулась на подушку. Перед глазами всплыл образ Тимона, неотступно следующего за ней.
Следующие три дня растянулись как резина. Бесконечные анализы, капельницы, отдых. Ночами она плохо спала на неудобной больничной койке. Часто просыпалась – казалось, что слышит настойчивое, тревожное мяуканье Тимона.
В четверг к ней зашёл молодой доктор – Сергей Антонович, заведующий терапевтическим отделением. Высокий, с внимательными глазами за стёклами очков в тонкой оправе. Совсем ещё мальчишка, подумала Марина, а уже на такой должности.
– Как мы себя чувствуем сегодня, Марина Сергеевна?
– Лучше, – честно ответила она. – Можно домой?
Врач изучал данные её последних анализов.
– Показатели лучше, да. Но меня всё ещё беспокоит ваше общее истощение. Будто организм работал на пределе долгое время.
– У всех стрессы, работа, – пожала плечами Марина. – В моём возрасте уже нормально хандрить иногда.
– Вовсе нет, – твёрдо ответил врач. – И возраст тут не главное. Когда у вас был последний полноценный отпуск?
Марина задумалась. После ухода Николая она действительно не брала ни одного полного отпуска – только отгулы по необходимости. Три года прошло.
– Я так и думал, – кивнул Сергей Антонович, глядя на её изменившееся лицо. – Хроническая усталость, недосып, эмоциональное истощение – всё это накапливается. Вы совсем себя не берегли, Марина Сергеевна. А потом – бах, и организм просто перестаёт выдерживать.
Она хотела возразить, но неожиданно перед глазами опять встал образ Тимона. Как он настойчиво ходил за ней. Как смотрел своими янтарными глазами. Как не хотел отпускать.
– Надо же, – прошептала она. – А кот-то мой, оказывается, всё чувствовал. Всё понимал. А я его ещё и ногой отталкивала, когда он в дверях стоял.
Доктор улыбнулся.
– Животные вообще очень чувствительные существа. Они многое замечают раньше нас.
Когда такси остановилось у её подъезда, Марина почувствовала странное волнение, как будто возвращалась не домой, а на первое свидание. Она медленно поднялась по ступенькам и вставила ключ. Внутри раздался голос соседки:
– Кто там?
– Это я, Клавдия Петровна.
Звук отпираемых замков, и – вот она дома. А на пороге сидит Тимон. Смотрит спокойно, без прежнего исступления. Даже как будто с лёгким кошачьим превосходством – мол, наконец-то ты поняла, что я пытался тебе сказать.
— Вернулась-таки! — Клавдия Петровна всплеснула руками. — А я уж не знала, что с твоим зверем делать. Ни на минуту не успокаивался, пока тебя не было! То в дверь скребётся, то на окно прыгает — прямо беда!
Марина опустила сумку на пол и осторожно наклонилась к коту. Голова всё ещё немного кружилась, хотя врачи заверили, что это пройдёт. Тимон величественно позволил себя погладить, но не бросился к ней, как обычно.
— Спасибо вам большое, что присмотрели за ним.
— Да какие счёты между соседями! — отмахнулась Клавдия Петровна. — Ты лучше скажи, что врачи сказали? Надолго тебя от работы отстранили?
Марина прошла на кухню, машинально включила чайник. Вот уже и соседка всё знает.
— На две недели, не меньше. Потом ещё обследование, и если всё будет хорошо, можно будет вернуться. Но только на полставки.
— И правильно! — решительно закивала соседка. — Сколько можно себя изводить? После Николая твоего ты же себе ни дня отдыха не давала. Всё работа, работа. А на себя посмотреть некогда было?
Марина хотела возразить, но вместо этого неожиданно для себя опустилась на стул. Ноги вдруг стали ватными. Тимон запрыгнул на соседний стул и молча уставился на хозяйку, словно ждал ответа.
— Вы правы, — вздохнула Марина. — Мне казалось, если буду всё время занята, то не так больно будет.
Клавдия Петровна тоже присела, погладила соседку по руке.
— Я ж помню, как вы с ним были — не разлей вода. Даже завидно иногда становилось. Но это ж не значит, что теперь нужно в гроб себя загонять раньше времени. Ты же моложе меня почти на десять лет! А выглядишь...
Она запнулась, но Марина горько усмехнулась:
— Выгляжу как старуха. Можете не сдерживаться. Я в больнице в зеркало видела, что от меня осталось.
Чайник вскипел, но никто из женщин не пошевелился. Тимон неожиданно спрыгнул на пол и ткнулся мордой в ноги своей хозяйки. Мягко, приветливо, без навязчивости последних недель.
— Вот ведь чудеса, — покачала головой Клавдия Петровна. — Сразу успокоился, как только ты вернулась.
— Да он оказался умнее всех нас, — Марина наклонилась и почесала кота за ухом. — Доктор сказал, что я к инфаркту шла семимильными шагами. Давление, тахикардия, нервное истощение. А Тимон, он ведь чувствовал. Все эти дни пытался мне сказать, что со мной что-то не так.
Эта мысль, которая пришла к ней ещё в больнице, сейчас, в собственном доме, показалась ещё более очевидной. Она вспомнила, как раздражалась на кота, как отталкивала его, когда он не давал закрыть дверь. Слёзы неожиданно подступили к горлу.
Клавдия Петровна, словно почувствовав состояние соседки, поднялась.
— Ладно, отдыхай. А я завтра загляну, супчик какой-нибудь принесу. Тебе ж готовить сейчас нельзя, нагрузки всякие.
Когда дверь за соседкой закрылась, Марина осталась одна в тихой квартире. Одна, кроме Тимона, который снова запрыгнул на стул и смотрел на неё немигающим взглядом.
— Прости, что не поняла сразу, — прошептала Марина, и слезы вдруг хлынули неудержимым потоком. Она уже и не помнила, когда в последний раз плакала. Может, на похоронах Николая? А может, даже не тогда.
Тимон молча смотрел на хозяйку. Марина вытерла слёзы и почувствовала странное облегчение, словно вместе с ними что-то тяжёлое вышло из её души.
В спальне Марина присела на край кровати. Внезапно навалилась такая усталость, что даже переодеться не было сил. Она покосилась на телефон. Валентине обещала позвонить, сообщить, как добралась. Но сил не было даже на разговор.
Комната медленно погружалась в сумерки. За окном шумел город — такой большой и равнодушный. А она сидела на кровати и смотрела в никуда.
Тимон запрыгнул к ней на колени и мягко замурлыкал. Первый раз за все эти безумные дни. Марина почесала его за ухом, и что-то защемило в груди.
— Ты ведь единственный, кто заметил, что со мной что-то не так, — прошептала она, зарываясь пальцами в мягкую шерсть.
Тимон моргнул своими янтарными глазами, будто соглашаясь. Да, именно так. Он ведь почувствовал приближение беды. Попытался предупредить. А когда не получилось — просто не отходил ни на шаг. Чтобы быть рядом, если что.
Марина легла, не раздеваясь. Сил хватило только на то, чтобы скинуть туфли. Она вытянулась на покрывале и закрыла глаза.
Тимон устроился рядом, положив голову ей на плечо, как делал всегда раньше — задолго до болезни, в те времена, когда они с Николаем только взяли его из приюта.
И в этот момент к Марине пришло абсолютное, кристально-ясное осознание: её жизнь никогда уже не будет прежней. Она больше не может просто существовать, двигаться по инерции, отмахиваясь от сигналов своего тела.
— Завтра начнём всё заново, — прошептала она, уже проваливаясь в сон. — С чистого листа.
Тимон только тихо муркнул в ответ.
Утром Марина открыла глаза и первым делом увидела Тимона, который лежал рядом с подушкой и мирно посапывал. Не сторожил, не навязывался — просто спал рядом.
— Доброе утро, — прошептала она. Кот тут же открыл глаза, потянулся, изогнув спину дугой, и мягко спрыгнул с кровати.
Впервые за долгое время Марина проснулась без будильника. Поворочалась в постели, разглядывая знакомые до каждой трещинки стены, и вдруг поняла: никуда спешить не надо. Не нужно вскакивать, лететь стрелой в ванную, глотать наспех сделанный бутерброд. Есть время. Целое море времени — только для неё самой.
Как-то вечером, через неделю после выписки, она сидела с чашкой травяного чая и листала старый фотоальбом. Тимон устроился рядом, на спинке дивана.
— Смотри, — она показала коту фотографию, где они с Николаем держали в руках маленького рыжего котёнка. — Это твой первый день у нас. Помнишь? Ты ужасно шипел и даже пытался цапнуть Колю за палец.
Кот мурлыкнул, словно подтверждая: помню, было такое.
Марина перевернула страницу и неожиданно для себя улыбнулась.
— Знаешь, а ведь я даже не заметила, когда перестала с тобой разговаривать. После ухода Коли всё как в тумане было. Как будто кто-то плёнку перемотал, и три года жизни — пффф! — просто исчезли.
Тимон спрыгнул с дивана и свернулся у её ног. Марина отставила чашку и закрыла альбом.
— Но теперь мы начнём заново. Столько всего впереди!
Марина откинулась на спинку дивана и впервые за долгое время почувствовала умиротворение.
Впереди у них с Тимоном было ещё много счастливых дней. И теперь она не собиралась тратить их впустую.
Котофеня(с)
10 комментариев
Vera Viсtoriуa
19 апреля в 10:16
НравитсяВладимир Правдин
21 апреля в 18:27
Нравится