Откройте свой Мир!

И в последней обители соли и слез
Не забудь ты меня никогда, никогда,
И в садах, где прозрачные крылья стрекоз,
Где зеленая стонет вода.

Под мостками из бледных страданий моихБелоснежный твой зонтик мелькнет вдалеке,Пыль взовьется клубочком, и трепетный стихСловно черная елочка бьется в песке.
Словно черная палочка, свет золотойВ небесах темно-синих зажжется опять,В небесах черно-синих прощальной звездой,Чтобы снова пищать и рыдать.
20 сентября 1987
2. Чудеса — да и только!
Леночке, в день ангела, тетя Маша привезла превосходную большую куклу, с чудесными белокурыми локонами, голубыми глазами и одетую в такое нарядное розовое шелковое платье, что ей могли позавидовать не только все соседские куклы, но даже и их хозяйки, то есть, говоря иначе, девочки, подруги Лены.
Куклу эту Леночка особенно полюбила и не расставалась с ней ни днем, ни ночью.
Однажды, впрочем, случилось Леночке забыть ее в саду. Случилось это потому, что к ней неожиданно приехала ее маленькая кузина Мэри, с которой Леночка не виделась очень давно. Она так обрадовалась кузине, что оставила свою Додо — так звала она куклу — на садовой скамейке под деревом. Потом куклы хватились, но так и не нашли в тот день — она опрокинулась со скамейки и упала в канаву, которую прикрывала от взглядов густая заросль. Только через несколько дней с трудом удалось ее разыскать. Но облик ее стал ужасен. В те ночи шли сплошные дожди, и Додо размочило так, что на нее было страшно и жалко смотреть. Леночка пришла в отчаяние и горько расплакалась.
Маме стало жаль бедную девочку, и она решилась помочь ее беде.
— Отдай мне свою Додо, — сказала она. — Додо больная, я ее вылечу. Сама подумай: какие холодные, дождливые были ночи. Додочка твоя прозябла, да и захворала. Взгляни — на ней нет лица.
Леночка взглянула с недоверием.
— Давай, давай, вылечу непременно, и через несколько дней ты увидишь ее опять такою же, какой она была прежде.
Леночка отдала куклу матери и с нетерпением ожидала ее выздоровления. Бедняжка, видимо, скучала... перестала бегать, не играла в игрушки и втихомолку даже плакала.
Мама меж тем отдала куклу для починки в игрушечный магазин. Купец обещал починить ее заново, но только предупредил, что придется снять голову и заменить другою, причем, к несчастью, не мог подобрать белокурый парик.
Делать нечего, пришлось выбрать черный. Но когда кукла была доставлена обратно Леночкиной маме, то последняя задумалась, каким образом доказать маленькой девочке, что эта кукла и есть ее горячо любимая Додо.
— Скажи, что во время лечения ей мазали голову каким-то черным составом, отчего волосы ее сделались черными, — посоветовал отец Леночки.
Мама послушалась его совета и, отдавая куклу Леночке, слово в слово повторила вышесказанное. Девочка в первую минуту несколько засомневалась, тем более что и глаза у куклы оказались не голубые, а черные, но затем мало-помалу успокоилась и только старушке-няне своей выразила удивление по поводу силы черного лекарства, которым мазали голову куклы.
— Чудеса — да и только! — прищурилась старая няня, любуясь новою головкой Додо.
— Бедная ты моя Додочка! — обратилась Лена к кукле, — ты так долго хворала, и все по моей вине. Прости, дорогая, больше я никогда не оставлю тебя одну ночевать в темном саду под ужасным ночным дождем, и вообще буду беречь от всяких случайностей!..
Но, к сожалению, уберечь Додо от всяких случайностей Леночке не удалось. Вскоре любимую куклу постигло новое несчастье.
Сережа, старший брат Леночки, ездил по комнатам на своем трехколесном велосипеде. Додо лежала на полу. Он не заметил ее, наехал прямо на голову и — хруп — моментально раздавил и сплюснул.
Леночка, конечно, пришла в отчаяние пуще прежнего. Она совсем побледнела, похудела и почти перестала есть, полагая, что вторично вылечить Додо невозможно. Но мама опять успокоила свою девочку, сказав, что снова отправит куклу в лазарет и что ей, наверное, там помогут.
Куклу понесли в тот же игрушечный магазин, где купец на этот раз подыскал для нее головку с белокурым париком, точь-в-точь такую, как была сначала. Но пока эту голову приделывали к туловищу, прошло около недели.
Леночка, полагая, что ее любимица лежит в лазарете, так сильно скучала и плакала, что совершенно уже ничего не могла кушать, дурно спала ночи и страшно похудела.
Наконец, куклу принесли из магазина, отделанную опять совершенно заново.
Надо было видеть радость Леночки.
— Няня, милая, дорогая! — обратилась она к старой няне, захлебываясь от сильного волнения, — посмотри, волосы и глазки моей Додо стали опять точно такими же, как были прежде, ведь это удивительно!..
— Чудеса — да и только! — снова повторила няня, едва сдерживая улыбку.
— Как ты думаешь, почему так случилось?
— Не знаю, крошка, может быть, ей опять мазали голову каким-нибудь составом, от которого волосы из черных стали белокурыми.
Леночка поверила, окончательно успокоилась, полюбила Додо еще больше и уже не подвергала никаким случайностям. Когда же Леночка выросла настолько, что могла понимать вещи, как они есть на самом деле, то мама, конечно, объяснила ей, что Додо никогда не была в лазарете, что ее просто отправляли в игрушечный магазин, где купец каждый раз приставлял ей новую голову, а Леночке все эти сказки рассказывали для того, чтобы успокоить ее.
— Какая я была тогда глупенькая! — отвечала девочка, смеясь, с любовью посматривая на свою ненаглядную куклу. И только няня, незаметно притулившаяся в углу, покачивала головой, загадочно щурилась и повторяла:
— Чудеса — да и только!
22 сентября 1987
3. Пол-яблочка
— Дорогая мамочка, прости Женю, не сердись на нее, ведь она взяла только половинку самого маленького яблочка! — просила жалобным, тоскливым голосом пятилетняя Наденька за свою младшую сестренку, которую она очень любила и которая теперь по приказанию матери стояла в углу, причем, конечно, горько плакала.
Вера Ивановна (так звали мать Жени и Наденьки) ничего не отвечала и, даже не поворачивая головы, продолжала начатую работу.
— Один-то раз, мамочка, ведь тебе ничего не стоит простить. Посмотри, как она плачет! — продолжала Наденька упрашивать маму.
— Ах, Наденька, какая ты, право, глупенькая! — отозвалась наконец мама. — Ты просишь за Женю, а говоришь таким образом, точно мне доставляет удовольствие кого-нибудь наказывать. Пойми, что пол-яблочка ничего не стоит и что мне его нисколько не жалко, но я хочу доказать Жене, что поступок ее сам по себе очень нехорош и неблаговиден.
— В чем же, мамочка?
— Неужели ты не понимаешь?
— Право, не понимаю. Ведь ты часто сама даешь ей яблоков, и не только по половинке, а иногда даже по два, по три: в особенности когда они такие маленькие, как то, от которого она отрезала.
— Это совсем другое дело, когда я даю. Иначе — когда она берет сама украдкой, да еще старается утаить. Утаить то, что берешь украдкой, все равно что украсть!
Наденька слушала слова матери с большим вниманием и затем, когда последняя вышла из комнаты, чтобы распорядиться обедом, поспешно подбежала к сестренке, наклонилась к ней и тихо прошептала:
— Женя! Зачем ты взяла яблоко без спроса?
Женя заплакала еще больше.
— Мне тяжело видеть твои слезы, Женя! — продолжала Наденька, стараясь успокоить сестру. — Не плачь. Сознайся!
— Да в чем сознаться-то?
— В том, зачем без спроса взяла яблоко и, главное, зачем потом не сказала!
— Взяла я его просто так, Наденька, сама не знаю для чего... Захотела, ну и взяла!..
— Да, барышня, нехорошо, нехорошо! — сказала проходившая мимо горничная. — Такие дела не доведут до добра!
— Что это значит: не доведут до добра? — с любопытством спросила Женя.
— То, что сохрани Бог брать что-нибудь потихоньку — это может привести к дурному!
— Да к чему же, к чему? — допытывались обе девочки, но горничная только многозначительно покачала головой и пошла дальше.
Сестры никак не могли ясно понять значение сделанного проступка и, молча глядя одна на другую, задумались.
— Знаешь что? — заговорила наконец Наденька после довольно продолжительного молчания. — Пойдем к маме, спросим, чтобы она пояснила слова горничной Агаши.
— Пойдем! — согласилась Женя и, взяв за руку старшую сестру, отправилась к матери.
— Мама, милая, прости, я больше никогда не буду ничего брать без спроса! — обратилась к ней Женя, едва сдерживая слезы. — И потом, объясни пожалуйста, что значат слова Агаши: “Это может привести к дурному”, то есть именно то, что я взяла без спросу маленький кусочек яблочка.
— Вот видишь ли, дружок! — отвечала мама, взяв Женю за руку и присев с ней на диван. — Взять кусочек яблока тихонько — пустяки, положим, но это может привести к последствиям довольно серьезным.
— К каким, к каким? — воскликнули девочки удивленно.
Мама глубоко задумалась. А потом проговорила, запинаясь, несколько даже неуверенно:
— Ну, например, может так случиться, что ты, Женя, раздуешься наподобие... огромного шара, а потом вдруг исчезнешь, как будто... как будто тебя и не было вовсе никогда.
Девочки изумленно вздохнули.
— Теперь ты, значит, поняла, что дело заключается не в кусочке яблока?
Женя в знак согласия утвердительно кивнула головой. Она все еще не могла опомниться после слов, сказанных матерью.
Чтобы немного успокоить ее, мама расцеловала заплаканное лицо дочери.
— Ну, а теперь беги играть в сад вместе с Наденькой, и будем надеяться, что ничего плохого не произойдет.
Женя и Наденька весело побежали в сад, чтобы набрать цветов и поставить их в вазы, так как к обеду должны были приехать гости.
Они долго играли в саду, бегали между деревьями, пытались поймать красивую желтую бабочку, кружившуюся над кустом, так что когда они наконец вернулись к дому с охапками свежесрезанных цветов, гости уже сидели за столом, на увитой диким виноградом веранде.
— Женя! Надя! — донесся голос матери. — Идите скорей, я хочу представить вас князю.
Девочек подвели к высокому мужчине с длинной раздвоенной бородой, одетому в белый костюм.
— Какие прелестные крошки! — воскликнул князь, наклоняясь. — Словно бы два маленьких эльфа впорхнули сюда с букетами цветов. Не правда ли?
Остальные гости закивали.
Князь собрался было потрепать Женю по щеке, он протянул к ней свою длиннопалую руку, но случайно задел ее шею острым холеным ногтем, который был у него на мизинце. В то же мгновение раздался оглушительный хлопок — и девочка исчезла.
Все гости повскакали из кресел. На дощатом полу веранды, среди рассыпавшихся цветов, нашли только ленточку и маленький ледяной крестик, который через несколько минут растаял.
24 сентября 1987