Татьяна Андреева,
26-01-2016 12:42
(ссылка)
Как на Танины именины...
Фото из инета
В день ангела
Никакого следа, ни единой иголки,
От только что царственной праздничной ёлки,
Рассыпалось вновь ожиданье в осколки,
Которые неиссякаемо колки...
Зацепившись за день двадцать пятый январский,
Чуть замедлила вихревый бег свой зима,
Именины мои серебром одарила б по-царски…
Передумала вдруг, слепо- глухо- нема.
Белизною слепят в свете зимнего солнца
Крылья ангела. Больно ещё не до слёз.
Как обычно сегодня немного и тайно взгрустнётся –
Иронично, и как бы почти не всерьёз.
Високосить февраль и позёмкой интриги
Скоро праздность январства начнёт заметать,
Ангел мой, нет запяток у зимней летящей квадриги.
Не спѣши. И прости, что живу через ять.
***
Прости за то, что я неправильно молюсь.
И за уныние, избыточность гордыни.
Раскаянье моё давно, а не отныне,
Что, впрочем, вовсе не великий плюс…
___________
В Татьянин день, 25 января 2016 года.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение, праздники
Татьяна Андреева,
06-01-2016 02:18
(ссылка)
В сочельник самое время вспомнить про девочку со спичками...
Картинка из инета
Невесёлый рождественский романс
Стремительность бенгальского огня –
В заворожённости восторг и неизбежность,
Обещанная Рождеством безгрешность –
Совсем не то, что суетливая поспешность
Последнего декабрьского дня.
Но так случилось. И для Рождества
Вслед за отчаянным обжорством новогодья
Пресыщенность, душевное бесплодье,
Без веры в чудо дух простонародья,
Бессилье совершенья волшебства.
Так жаль… Ещё труднее к Богу путь,
Когда акценты переставлены местами,
В сочельник остаются лишь словами
Дары и трепет, принесённые волхвами,
Прости, Христос, нас и не обессудь.
И девочки со спичками слеза
Сегодня вряд ли чьё-то сердце тронет.
Метель, мороз, позёмку ветер гонит,
Как милосердие, что нынче не на троне,
Звезда так мёрзнет, так озябли небеса…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение, праздники
Татьяна Андреева,
14-10-2015 11:15
(ссылка)
Осеннее утро, нынче Покров... Размышления спросонок.
Австрийский художник Christian Schloe
...И снились мне бальное платье и малиновый пирог...
***
И с чего бы мне испечь пирог с малиной…
В октябре всё раньше вечереет,
А Покров в златой своей ливрее
Так озяб прошедшей ночью длинной.
Из чего бы мне испечь пирог с малиной…
Из муки, сметаны – так банально,
И к тому же не пристало в платье бальном
Замарашкой у плиты стоять с кручиной.
Нет, не стану нынче печь пирог с малиной.
Золото. Багрец. Хрустальность утра.
Просинь неба с нежным перламутром.
Прочь тоску. И все её причины.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
29-08-2015 15:51
(ссылка)
Скоро осень. За окнами август...
Картинка из инета
Татьяна Андреева
Прощание с августом
(сонет)
Уже не лето. Так нежна отрада
Погожих августовских дней,
Хоть тень длинней от Летнего ограды,
Короче дни, а ночи всё темней.
Обласкан воздух предосенней дымкой,
Льёт солнце своё мягкое тепло,
И если дождь, то с августом в обнимку,
Чьё время до конца не истекло.
И не обманчива гармония в природе,
И подлинна бесценность бытия
В предназначении наш мир облагородить,
Его раздорам противостоя…
И если выбор внутри нас,
Спаси, тройной нас августовский Спас.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
29-08-2015 23:10
(ссылка)
Небо
Сегодня в Петербурге было самое потрясающее небо, какое мне приходилось видеть... Это фото из инета (не в обиду неизвестному автору) не передаёт и сотой доли впечатлений... Всё клубилось и кинематографически стремительно летело, величественные огромные белые глыбы облаков невольно служили декорацией, на фоне которой было столько разноцветной драматургии, что аж дух захватывало))
Татьяна Андреева
Небо августа
(Зарисовка с натуры)
Небо августа так живописно
Разноцветные тучи клубит,
По жемчужному – дымчатым смыслом
Как вовеки, так ныне и присно
Тучка мчится и делает вид
Будто цвет не её – антрацит…
Будто там, на краю горизонта
Не собратьев её чернота,
И дела атмосферного фронта –
Суета. Только собственным рондо
Грациозно она занята
В дефиле пред очами бомонда…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
13-07-2015 13:11
(ссылка)
...и вновь изящный пустячок...))
03:07
[ - ][ md5 ][ М ][X]Чудесная Коимбра (С.Вальвердс)Светлана Безродная и Вивальди-оркестрзагружено: - id50762957
00:00
Дождь. Карета на Дворцовой за стеклом... (Автора не нашла)
Татьяна Андреева
Дождь июльский
Правит бал в Петербургском июле
Бесконечный «тропический» ливень.
Что там прячет погода в своём ридикюле,
Вот и белые ночи как сон промелькнули,
Тучи – формой и в цвет черносливин.
Холод. Сумрак. И в пору перчатки
Натянуть на озябшие руки,
Запах «бедности с жареным луком»,
Дождь – по клавишам старой брусчатки.
По канве из канонов сонета
То вприпрыжку, а то и вприсядку
Дождь чеканит небрежно из рифмы монеты,
Где сплетается блеск эполет с амулетом,
От кого же ты, лето, бежишь без оглядки?
От кого? В бумеранге-карете…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
08-07-2009 04:05
(ссылка)
Ностальгия
Татьяна Андреева
Памяти Василия Павловича Аксёнова
Частным вихрем бостонного вальса,
В смерче всё уносящих ветров,
Джазом, блюзом отточенных стансов
В стильной прозе тончайших нюансов
Было это стальное перо.
Только избранным так суждено…
И придумав себе «Остров Крым»,
Находясь вечно «В поисках жанра»,
Он писал, как дышал, иногда нелюдим,
И в империи творчества, созданной им,
Верен был ностальгическим мыслям своим.
Вся «Московская Сага» как мантра.
Бутафорских фальшивых раскатов
Отгремело пустое ведро.
И сухая гроза на чернильном закате,
Как нелепый в движенье своём эскалатор
Ночью в мёртвом пустынном метро.
Как давно это было, давно…
Вас понять до конца не дано,
Ваш рисунок сюжета всегда нов…
Слов и чувств дорогое вино -
Мной любимый Василий Аксёнов…
Памяти Василия Павловича Аксёнова
Частным вихрем бостонного вальса,
В смерче всё уносящих ветров,
Джазом, блюзом отточенных стансов
В стильной прозе тончайших нюансов
Было это стальное перо.
Только избранным так суждено…
И придумав себе «Остров Крым»,
Находясь вечно «В поисках жанра»,
Он писал, как дышал, иногда нелюдим,
И в империи творчества, созданной им,
Верен был ностальгическим мыслям своим.
Вся «Московская Сага» как мантра.
Бутафорских фальшивых раскатов
Отгремело пустое ведро.
И сухая гроза на чернильном закате,
Как нелепый в движенье своём эскалатор
Ночью в мёртвом пустынном метро.
Как давно это было, давно…
Вас понять до конца не дано,
Ваш рисунок сюжета всегда нов…
Слов и чувств дорогое вино -
Мной любимый Василий Аксёнов…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
13-05-2015 15:37
(ссылка)
Когда б вы знали, из какого сора... (с)
Светлана Аристова. "If i could fly..."
Татьяна Андреева
Особенности северных широт
Час первый пополудни, между тем,
На улице темно как белой ночью,
Зачем же осень так заранее пророчить,
Ведь май – совсем не время хризантем.
Особенности северных широт –
Карикатурная прохлада лета,
Вот до сих пор весна едва листвой одета,
Сирень с жасмином наподобие сирот,
Медлительный времён круговорот.
И эка невидаль – дождливый день,
И май весьма похожий на октябрь,
Зажечь камин, а с ним и старый канделябр –
Вся недолга`, но одолела лень…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
25-06-2015 13:38
(ссылка)
Ретроспектива. Про белые ночи...
...Не пишется. Опять? (распахнутые удивлённо-обиженно глаза). И то сказать, эка невидаль...
Между тем, "уходящая натура" нынешних дней - наши самозабвенные белые ночи. Не могу лишить удовольствия тех, кто хотел бы ещё раз прикоснуться к этому волшебству, поэтому приглашаю пройтись неспешно по некоторым страницам моего блога. Итак, из прошлого:
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
Между тем, "уходящая натура" нынешних дней - наши самозабвенные белые ночи. Не могу лишить удовольствия тех, кто хотел бы ещё раз прикоснуться к этому волшебству, поэтому приглашаю пройтись неспешно по некоторым страницам моего блога. Итак, из прошлого:
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
http://my.mail.ru/community...
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
10-05-2015 14:32
(ссылка)
Рядом с философским...
Фотонатюрморт Игоря Седловского. Свеча.
Татьяна Андреева
То ли дорога, то ли река
То ли дорога, то ли река,
Серая лента – изгибы, излучины,
Крест свой несущий путник измученный
Изнемогает без духовника.
Но прежде чем будет (не будет?) распят,
Виденьем ему – по воде аки посуху
Такой невозможный, такой абрикосовый
Такой ни на что не похожий закат…
Аве, восторг, попирающий страх!
Дерзостный вызов физической смерти.
Новым эскизом на старом мольберте
Закатный восторг, о котором – в стихах.
***
Земля для каждого бывает плоской.
И вот он – край её, случается – обрыв,
А дальше бездна в звёздно-чёрную полоску.
Спастись, над этой бездной взмыв,
В страстной седмице отголосках
О Воскресенье не забыв,
Дано не каждому. Иным –
В небытие, недорисованным наброском.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение, Попытки познания
Татьяна Андреева,
12-04-2015 13:23
(ссылка)
Непасхальный и неканонический постучался сегодня сонет...
Фото из инета
Татьяна Андреева
Непасхальный сонетик
С треском вспарывает небо
падшая звезда,
Гулким эхом – был ли, не был
вздох мой: «…навсегда».
Тайны швейного искусства,
пироги и акварели,
Невостребованность чувства –
сторона при артобстреле
Та, что более опасна,
если женщина несчастна.
Шафран кулича, вкусный запах из детства,
Воздушное сдобно-пасхальное тесто,
Тепло угасающей ласковой печки,
Утрачен секрет куличей и счастливого стука сердечка…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
16-03-2015 15:07
(ссылка)
Про бабочку, ладонь и Герострата.
02:35
[ - ][ md5 ][ М ][X]Andante Rumba (Mendelssohn: Sinfonía Nº5)Gustavo Montesanoзагружено: - id14856061
00:00
Фото из инета
Татьяна Андреева
Тайна
Шалью расправила бабочка крылья,
Фламенко, фанданго – испанский огонь.
В коконе страсти оперы мыльной
Просвечивать может только ладонь.
Что же, ладонь – это тоже немало,
Многозначителен код красоты.
Бесцеремонно сорвать покрывало
Много не нужно ума – от балды.
Тронуть же тайну – бессмертную душу
Как ковылять на последний причал,
Много не нужно ума, чтоб разрушить
То, что любовью Господь создавал.
И увенчавшись клеймом Герострата,
Отныне украсившим внутренний лоб,
Взгляд из межножья гуляет растратой,
Пошлость берущей от жизни взахлёб.
Татьяна Андреева,
09-03-2015 18:20
(ссылка)
Вивьен Ли, конечно, ни при чём...
ФОТО из инета
Татьяна Андреева
Рикошет
Лебединая шея у лошади,
Круглый сквер в треугольнике площади,
Скандинавская сага в Китае…
Знаю, скажете: «Так не бывает».
Персонажи обочин сюжетов
Тот – атласен, иной – креп-жоржетов,
Это всё попадёт рикошетом
В мои странные длинные сны –
Из зависимых, из крепостных.
От татарских шатров до готических
Величавых и чуть иронических
Островерхих соборов, до маковок
И шкатулок палехских лаковых
Вороньё сновидений летает
Среди чёрных – и белые. Стаей.
Выстроив ноги строго по линиям красоты
Сижу у судьбы на пороге, боюсь удара под дых.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
17-02-2015 16:06
(ссылка)
О прошедших именинах
11:06
[ - ][ md5 ][ М ][X]Пятый концерт для скрипки с оркестром, Finale: Rondo. Andantino quasiН. Паганини. Salvatore Accardo, violin.загружено: - id280397076
00:00
Фото из инета
Татьяна Андреева
***
А что сулили нынче именины?
Метель и снегопад, но в полсерьёза,
Неразличимый на снегу цвет белой розы,
Да мыслей проседь, но скорее – иней.
А что взамен напрасных ожиданий?
Воспоминанья детские с улыбкой,
В концерте пятом Паганини скрипка,
Да интернет – три поздравления для Тани.
Приветливость, смиренность зимней стужи
Как чудо укрощения камином,
И вечер тихий упоительный и длинный,
Да остальных – Татьянин день не хуже.
И патефон шипением иголки
Дуэтом со старинными часами,
Парфюм винтажный (аромат тот самый!),
Да вышивка. Всенепременно шёлком…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
15-10-2014 22:09
(ссылка)
Канун Покрова'
Фото из инета
Татьяна Андреева
Осенний звон
Нынче нежно, почти что малиново
Для души расстарался звонарь,
Благовестился звон точно встарь
Переливами чудными, длинными.
Лился он над златыми берёзами
И смущённо краснеющий клён
Был в рябину безумно влюблён,
Опьянённый волшебными грёзами.
Всё во власти красавицы осени
Накануне молитв Покрова':
Золотясь, облетает листва,
Жемчуг неба с капризами просини.
День хрустальный в святой благодатности,
Точно взятый у счастья взаймы,
Ждать присыпанной пеплом зимы
Не хотел. Возражал безвозвратности…
13 октября 2014
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
27-09-2014 16:19
(ссылка)
Под осенний град...
Татьяна Андреева
Старинные часы
Написано что-то готическим шрифтом
В старинных часах, на их внутренней части,
Кому они тикали в такт нужным рифмам,
Кому отбивали мгновенья для счастья?
Чьё сердце под бархатный бой замирало,
Считая минуты до трепетной встречи
В семье декабриста, в семье адмирала?
А может быть, просто в семье человечьей…
Где радость и горе мешались с контральто
Уютного боя, где дождь и метели
Не ведали странного слова – «гештальта»,
Где слушали музыку, или же пели.
Теперь они время моё отмеряют –
Свидетели судеб, стихов, интерьеров,
Их стрелки часы и минуты роняют
Скелетами в сумрак моих шифоньеров.
К себе поднимаюсь, не пользуясь лифтом,
С соседкой, с собакой неведомой масти…
Написано что-то готическим шрифтом
В старинных часах, на их внутренней части…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
26-09-2014 16:02
(ссылка)
Экспромт
Картинка из инета
Рассеянный осенний свет
(Ирине Джорджадзе)
Просыпаюсь в глубоком молчании
И молчу целый день как сова.
Обесценились нынче слова,
Не осталось возвышенных чаяний.
И не то, чтоб период забвения,
Просто сумерки женской души,
Розы осени так хороши –
Парафраз музыкального гения.
Ни к чему дежавю узнавания,
Ворошить – ох, не бисером шить.
До конца свою долю испить –
Тайна тайн. Не имеет названия.
***
Рассеянный осенний свет –
Как будто смотришь сквозь ресницы,
Мгновенье длится, длится, длится,
Опровергая «ДА» и «НЕТ».
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
13-08-2014 12:28
(ссылка)
Из окна
Однажды в сумерках
В петербургском дворе, не совсем, чтоб колодце,
На излёте белых ночей
Мальчик с девочкой учились танцевать вальс.
Неутомимо и самозабвенно.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три …
Лёгкое шарканье ног, «Мой ласковый и нежный зверь»,
Временами звучащий надтреснутой пластинкой из телефона,
Её разгорячённое дыхание и чуть слышный счастливый смех,
Его бережно-сосредоточенное:
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три …
Момент истины. Они никогда не забудут эти минуты.
Я смотрю на них «этой женщиной в окне» и улыбаюсь.
Жизнь прекрасна. Счастье – это сейчас. И…
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три …
Метки: настроение, Полупроза
Татьяна Андреева,
27-06-2014 12:01
(ссылка)
...и о погоде...
Картинка из инета
Татьяна Андреева
Холодный июнь
Нынче кажется, летошний снег –
Не в исходном значенье*, а летний,
Может выпасть в июне, конкретней:
Очень холодно. Словно навек
Эти тучи клубятся слоями,
Льют дожди и срываются в град,
Петербург-Петроград-Ленинград
Нынче белым ночам ты не рад,
И не будут воспеты они соловьями.
Как таинственна влажная мгла,
Стук дождя – упоительный морфий,
Свежемолотый сваренный кофе…
Мне такая погода мила.
……….
* Летошний – прошлогодний
Метки: настроение, Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
27-07-2014 13:45
(ссылка)
Бег времени
Фото из инета
Татьяна Андреева
Ангелу Петропавловки
Благодарю тебя за новый день,
За то, что боль осталась за плечами.
Ты знаешь, ангел мой, она острей ночами,
Хоть белой ночью эту боль одень.
Бег времени под строгость римских цифр.
Старинные часы бесстрастны боем.
Всевышним, нами ли, сей мир земной устроен,
Причудлив код и не разгадан шифр.
Как бабочка посажен на иглу,
Срываясь вдруг в изысканную прозу,
Со шпиля ангел нам и тем – почившим в бозе,
Поведать что-то хочет, к миру глух.
Стихами осеняя град Петров,
Приколот золотом к изменчивому небу,
Не просит он ни подаяния, ни хлеба –
Наш вечный страж под хоровод ветров.
Не слышит и не должен слышать нас.
Ему ли филигрань земной заботы?
Иного свойства посылает он щедроты,
Пусть бьют часы. Бог весть, в который раз…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
13-07-2014 14:42
(ссылка)
Людской пленэр
Вчера на Соборной площади Петропавловки давали оперу. Оpen-air. Погода была благосклонной)) Было очень много людей.
Картинка из инета.
Из этой оперы, но в другом городе и на другой сеанс.)) Исполнители, разумеется, тоже другие. Ловила себя на мыслях об иронии судьбы или о вечных двух российских проблемах (дураки и дороги): антимонархическую оперу давали у подножья собора, где захоронены останки царской семьи... Но это так, между прочим.
Татьяна Андреева
Зарисовка
Он с умным видом читал партитуру.
Она не могла отвести своих глаз
От ангела. Маленькой желтой фигуры,
Ей шпиль Петропавловки был в самый раз.
Менялось от времени дня освещенье,
Собор бронзовел и слегка зеленел,
Смущённо за тучи в немом восхищенье
Запряталось солнце. А голос звенел…
Оперный голос над старой брусчаткой,
Монетным двором, не задев равелин,
Брошенной вечности женской перчаткой
Мощно, свободно, летел без оглядки…
Ангел. Сопрано. И адреналин.
Картинка из инета.
Из этой оперы, но в другом городе и на другой сеанс.)) Исполнители, разумеется, тоже другие. Ловила себя на мыслях об иронии судьбы или о вечных двух российских проблемах (дураки и дороги): антимонархическую оперу давали у подножья собора, где захоронены останки царской семьи... Но это так, между прочим.
Татьяна Андреева
Зарисовка
Он с умным видом читал партитуру.
Она не могла отвести своих глаз
От ангела. Маленькой желтой фигуры,
Ей шпиль Петропавловки был в самый раз.
Менялось от времени дня освещенье,
Собор бронзовел и слегка зеленел,
Смущённо за тучи в немом восхищенье
Запряталось солнце. А голос звенел…
Оперный голос над старой брусчаткой,
Монетным двором, не задев равелин,
Брошенной вечности женской перчаткой
Мощно, свободно, летел без оглядки…
Ангел. Сопрано. И адреналин.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
02-06-2014 16:15
(ссылка)
"Барышне Мелюзине замуж нельзя ходить" (с)
Картинка из инета
Татьяна Андреева
Сны старого дома
С деликатностью гостя на этой земле,
По утрам лишь здороваясь с Богом,
Дом-страдалец и дом-недотрога
Одиноко стоял на скале.
Брёвнам-рёбрам, их стыкам замшелым под дых
Ветер бил беспощадно и люто,
Грозам-розгам служивший приютом,
Сруб был так целомудренно тих…
Дом-отшельник, мечтатель о жизни иной,
Грезил он о роскошном обличье,
А жильцов – их себе выбирать неприлично,
Все – плюс-минус – грешны под луной.
Колыбельной ему – корабельной сосны
Скрип – отчаянный крик Мелюзины,*
Хвост – да Бог с ним, с обличьем звериным,
Лишь разлётом бровей соболиных
Навевались волшебные сны.
--------------
* Фея из кельтских и средневековых легенд. Выходит замуж за смертного, поставив ему условием никогда не видеть её по субботам в спальне, поскольку в это время она пребывала в не совсем человеческом обличье - с хвостом (возможно, даже раздвоенным, какой ужас…). Не простив супругу нарушения запрета, покинула его навсегда, трижды облетев вокруг замка с раздирающим душу криком (знаменитый Cri de Meluzine).
Метки: Татьяна Андреева. Стихи., настроение
Татьяна Андреева,
05-11-2009 19:49
(ссылка)
***
Татьяна Андреева
***
Я целую ликёр… В тонких пальцах
Церемонную рюмку держу
И тебе я почти ничего не скажу,
Вышивая беседу на пяльцах…
Безупречен узор, так изящно
Заплетаются фразы из слов,
Вечер бархатный мягок и тёмно-лилов,
И в глаза посмотреть тебе страшно.
Непростой разговор светотенью
Открывает подспудное дно,
Но тебе заглянуть в глубь души не дано,
Я ждала. С бесконечным терпеньем.
Затуманенный взор, и в ресницах
Капли боли слезами тоски,
И изогнуты горечью губ уголки,
Место лицам таким – на божнице.
Выношу приговор не мгновенно –
Взвесив мукой потерянных лет,
И не дрогнет рука, наводя арбалет:
Ты не избранный – обыкновенный…
Вот и щёлкнул затвор…
Взгляд открытый, в упор…
Я – сторонний себе хроникёр…
И неспешно, по каплям целую ликёр…
***
Я целую ликёр… В тонких пальцах
Церемонную рюмку держу
И тебе я почти ничего не скажу,
Вышивая беседу на пяльцах…
Безупречен узор, так изящно
Заплетаются фразы из слов,
Вечер бархатный мягок и тёмно-лилов,
И в глаза посмотреть тебе страшно.
Непростой разговор светотенью
Открывает подспудное дно,
Но тебе заглянуть в глубь души не дано,
Я ждала. С бесконечным терпеньем.
Затуманенный взор, и в ресницах
Капли боли слезами тоски,
И изогнуты горечью губ уголки,
Место лицам таким – на божнице.
Выношу приговор не мгновенно –
Взвесив мукой потерянных лет,
И не дрогнет рука, наводя арбалет:
Ты не избранный – обыкновенный…
Вот и щёлкнул затвор…
Взгляд открытый, в упор…
Я – сторонний себе хроникёр…
И неспешно, по каплям целую ликёр…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
26-09-2009 23:10
(ссылка)
Под настроение...
Такое настроение... Мне было хорошо, фантастически хорошо...)) И вам того же желаю...
http://www.youtube.com/watch?v=b657GGuQ7Qg&feature=related
http://www.youtube.com/watch?v=b657GGuQ7Qg&feature=related
Метки: настроение
Татьяна Андреева,
07-12-2007 21:41
(ссылка)
ПЁСТРЫМ ФОНОМ...
Татьяна Андреева.
Пёстрым фоном блошиного рынка
Звонким топотом резвых коней
Мне услужливо память приносит
Скачку лиц, происшествий и дней.
Тусклым блеском всех ламп Аладдина
В превосходстве мечтательных свойств
Опрокинуты в борщ все порывы
Проявленьем кухОнных геройств.
Мне так душно, тоскливо, постыло,
Что в отчаянье молча кричу:
Я «могу ещё мыть посуду –
Посуда мне по плечу».
Фейерверком рассыплются брызги
От породистых тонких перстов.
Проседь мыслей и иней мотивов –
Моей избранности оков...
Примечание. Слова «могу ещё мыть посуду – посуда мне по плечу»
принадлежат Марине Ивановне Цветаевой. Не спешите улыбаться!
Она писала это в Елабуге, незадолго до позорного для всей культуры
человечества своего трагического, неизбежного и сполна выстраданного
конца. Когда смогла устроиться только судомойкой в столовую…
Это так, для справки. Ко мне, разумеется, это не имеет никакого
отношения.
Пёстрым фоном блошиного рынка
Звонким топотом резвых коней
Мне услужливо память приносит
Скачку лиц, происшествий и дней.
Тусклым блеском всех ламп Аладдина
В превосходстве мечтательных свойств
Опрокинуты в борщ все порывы
Проявленьем кухОнных геройств.
Мне так душно, тоскливо, постыло,
Что в отчаянье молча кричу:
Я «могу ещё мыть посуду –
Посуда мне по плечу».
Фейерверком рассыплются брызги
От породистых тонких перстов.
Проседь мыслей и иней мотивов –
Моей избранности оков...
Примечание. Слова «могу ещё мыть посуду – посуда мне по плечу»
принадлежат Марине Ивановне Цветаевой. Не спешите улыбаться!
Она писала это в Елабуге, незадолго до позорного для всей культуры
человечества своего трагического, неизбежного и сполна выстраданного
конца. Когда смогла устроиться только судомойкой в столовую…
Это так, для справки. Ко мне, разумеется, это не имеет никакого
отношения.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
12-06-2010 22:13
(ссылка)
Осенняя песня
Татьяна Андреева
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ ДЛЯ СКРИПКИ С ОРКЕСТРОМ ЛИСТЬЕВ
(И тогда он скажет…)
…И тогда он скажет: «Я люблю тебя»… На этом месте я иссякаю и захлёбываюсь бесплотностью своей фантазии. Ну, скажет, и что с того? Что-то начнётся или, напротив, всё этим и закончится? [ продолжение тут → ]
Метки: Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
30-10-2009 19:30
(ссылка)
ОСЕННИЙ СОН
Татьяна Андреева
Соткала себе саван тоской,
Погубила обидой до времени
И Жар-птичьим своим оперением
Подметаю погоста покой...
Погоди, прохожий, постой, -
До меня уже это сказали,
А багровые брызги азалий
Дурновкусицей стали такой…
Лёгкой, с шёлковым сводом стопой
Оттолкну ворох прожитых листьев,
Память горькой рябиновой кистью
Снова сыплет стихи вразнобой.
Вечной осени сон золотой
Ярче «Вечной весны» Родена.
Добровольность волшебного плена,
Строчки той, кому «дело – измена»
Неизменно пребудут со мной…
***
И слышу я как тайное посланье -
"Ваш нежный рот - сплошное целованье"*
________________
*Марина Цветаева
Полный вариант:
Покаяние
Соткала себе саван тоской,
Погубила обидой до времени
И Жар-птичьим своим оперением
Подметаю погоста покой...
Упокой мя, Господь, упокой…
Как верёвка в доме повешенного
Эта мысль непосильно-невзвешенная,
Рассуждения эти грешные,
Но бравады в них нет никакой.
Погоди, прохожий, постой, -
До меня уже это сказали,
А багровые брызги азалий
Дурновкусицей стали такой…
Вскрытых вен кокаин чумовой
Пригубила душа умозрительно,
Отшатнулась и в скорби пленительной
Захлебнулась в молитвах с лихвой.
Прости, Господи, мя, успокой…
Лёгкой, с шёлковым сводом стопой
Оттолкну ворох прожитых листьев,
Память горькой рябиновой кистью
Снова сыплет стихи вразнобой.
Вечной осени сон золотой
Ярче «Вечной весны» Родена.
Добровольность волшебного плена,
Строчки той, кому «дело – измена»
Неизменно пребудут со мной…
***
И слышу я как тайное посланье –
«Ваш нежный рот – сплошное целованье»…*
.................................
*Марина Цветаева
Соткала себе саван тоской,
Погубила обидой до времени
И Жар-птичьим своим оперением
Подметаю погоста покой...
Погоди, прохожий, постой, -
До меня уже это сказали,
А багровые брызги азалий
Дурновкусицей стали такой…
Лёгкой, с шёлковым сводом стопой
Оттолкну ворох прожитых листьев,
Память горькой рябиновой кистью
Снова сыплет стихи вразнобой.
Вечной осени сон золотой
Ярче «Вечной весны» Родена.
Добровольность волшебного плена,
Строчки той, кому «дело – измена»
Неизменно пребудут со мной…
***
И слышу я как тайное посланье -
"Ваш нежный рот - сплошное целованье"*
________________
*Марина Цветаева
Полный вариант:
Покаяние
Соткала себе саван тоской,
Погубила обидой до времени
И Жар-птичьим своим оперением
Подметаю погоста покой...
Упокой мя, Господь, упокой…
Как верёвка в доме повешенного
Эта мысль непосильно-невзвешенная,
Рассуждения эти грешные,
Но бравады в них нет никакой.
Погоди, прохожий, постой, -
До меня уже это сказали,
А багровые брызги азалий
Дурновкусицей стали такой…
Вскрытых вен кокаин чумовой
Пригубила душа умозрительно,
Отшатнулась и в скорби пленительной
Захлебнулась в молитвах с лихвой.
Прости, Господи, мя, успокой…
Лёгкой, с шёлковым сводом стопой
Оттолкну ворох прожитых листьев,
Память горькой рябиновой кистью
Снова сыплет стихи вразнобой.
Вечной осени сон золотой
Ярче «Вечной весны» Родена.
Добровольность волшебного плена,
Строчки той, кому «дело – измена»
Неизменно пребудут со мной…
***
И слышу я как тайное посланье –
«Ваш нежный рот – сплошное целованье»…*
.................................
*Марина Цветаева
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
24-10-2007 18:56
(ссылка)
СИНИЦА НА ЛАДОНИ
СИНИЦА НА ЛАДОНИ
Татьяна Андреева.
Привыкаю быть третьей койкой. Ничто так не обезличивает, как реанимация. Человеческие существа, в которых жизнь теплится в диапазоне от «еле-еле» до «как попало», лежат в одинаково беспомощных позах, устремив к потолку заострившиеся носы.
Без пола, без возраста, без имён и зачастую без сознания, которое и должно выражать ту самую индивидуальность. Единственную и неповторимую. Бесценную.
На излёте моих сорока девяти недореализованных и по ощущению совсем ещё юных лет, незаметно подкрался второй инфаркт и уложил меня в кардиореанимацию N – ской Петербургской больницы, издавна имеющей репутацию больницы для бедных.
- Третью койку не кормить, а второй и первой можно каши…
- Третьей койке зарядить капельницу…(Состав за пределами восприятия).
- Третьей койке сделать рентген…
Третья койка – это я. Симбиоз с пыточной, страшно неудобной кроватью и, особенно, с комковатой, словно набитой булыжниками, подушкой, невыносим. Но ничего не поделаешь, даже на эхо-графию везут прямо на этой же кровати. Пристегните ремни.
А жизнь теплится, сознание позволяет наблюдать, слегка анализировать, правда, немного со стороны, слегка параллельно. Фрагментарно выхватываю эпизоды – яркие, выпуклые, незабываемые. Кровать развернули поперёк коридора - завозить в кабинет. С неизбежностью судьбы по коридору, прямо на меня, бредёт бомжиха, глядя остекленевшими глазами в никуда. Медсёстры оживляются:
- Отъезжай, она идёт на нашу больную!
- Куда же ты прёшься, Дюймовочка?
Поздно, бомжиха натыкается на мою кровать и падает мне на ноги. Меня защищают. Крепкая рука медсестры отправляет невесомое тело «Дюймовочки» в полёт на коридорный диванчик. Я в этот момент думаю только о вшах, не переползли ли?
А жизнь, между тем, теплится в моём варикозном сосуде. Больно. Изменяет чувство юмора и спасительная самоирония. И ползёт предательская слеза из уголка глаза к уху, или к носу. Щекотно. Это нужно пресечь – нет возможности высморкаться.
- Раньше плакать надо было, и эмоциям волю надо было раньше давать,- ругаю я себя.
- Да плакала я, и много, а что касается эмоций, то за неимением благосклонной публики, способной оценить…,- оправдываюсь.
Боль терпеть нельзя. Не в том смысле, что она невыносима. Это врачебное предписание. Просто может не хватить сил её вытерпеть. Железные, жгучие щупальца терзают грудь, спину, голову. Доктор, с бодрым интересом и некоторым энтузиазмом, сообщает сёстрам, что я «созрела» для клофелина с промедолом. К безысходно-бесконечной капельнице добавляют струйно «коктейль», - щупальца отваливаются. Ощутимо, эффектно как в кино. Спасение, за которым немедленно следует расплата. Меня тошнит и выворачивает.
Каждые новые сутки – новый доктор, новая бригада. Работают чётко, деловито, несуетливо. Рядом с нашей, практически лампадной жизнью – их жизнь бьёт ключом. Успеваю краем глаза заметить некие флюиды между одной из медсестёр, очень привлекательной, и доктором, этаким «сперматозавром», которому даже его лёгкая сутулость придаёт сексапильности. Кажется, что и над больными он склоняется для отнюдь не платонических объятий. У них, похоже, роман? И, скорее всего, любит она, а он милостиво позволяет себя любить. Устремляюсь мыслью к высоченному, около пяти метров, гостеприимному для отлёта душ, потолку. Убог и обшарпан, как и всё в этой больнице. Моим романтическим мыслям об их романе там неуютно. А ведь хотелось представить себе, что у них всё будет хорошо, как в мыльной опере…
Поворачиваю голову и смотрю в окно, огромное, под стать высоте потолков. Такие окна невозможно качественно заклеить на зиму при всей добросовестности персонала. Наверное, поэтому в больнице нестерпимо холодно, спасают только толстые ватные одеяла. Укрыта даже рука под капельницей, иначе мёрзнет. Часть окна закрыта колонной. В обозримом пространстве на фоне неба, сегодня голубого, чаще ватно-серого, ветки деревьев рисуют причудливые узоры. Вот гротескный кот из мелких веточек – то ли от Пушкина, то ли от Стругацких – неспешно ведёт свои разглагольствования. Утомил. Отворачиваюсь.
Новая бригада вносит в нашу напряжённо унылую жизнь некоторое разнообразие. Поначалу кажется, что они всё время переругиваются между собой. Наконец, мне удаётся сообразить, что это просто их итальянско-одесский стиль общения. Безусловная прима в этом трио – доктор. Единственная женщина среди реаниматологов отделения. Хрупкая, с копной непокорных чёрных волос до плеч, каким-то образом усмирённых, с пронзительным высоким голосом, властная и чрезвычайно энергичная. Она производит впечатление сильной, весьма темпераментной и несколько демонической личности. Притягивает и отпугивает одновременно. Про себя я почти сразу же назвала её «ведьмой». И в этом нет ничего обидного, потому как каждому из нас неоднократно встречались ведьмы с особым, только им присущим, шармом и остроумием. Впрочем, если со спорностью демонического колорита можно согласиться, то в том, что у этой женщины никогда не будет инфаркта как болезни невысказанных обид, сомневаться не приходится. Эмоции и темперамент не просто хлещут через край, они фонтанируют. Мысли же свои, при этом, она выражала не без изящества. Когда я по её просьбе подписывала для неё журнал со своей статьёй, она горделиво сказала: «Ну вот, видите, не каждый больной, выйдя от нас, в состоянии связно написать несколько строк». Очевидно, это был своеобразный комплимент. А ещё она говорила, что когда поработаешь в реанимации, понимаешь, какая «фигня» все эти жизненные неурядицы. Главная ценность – человеческая жизнь, точнее, её наличие или отсутствие. Мы были с «ведьмой» в реанимации по разные стороны известной грани, возможно, поэтому у меня сложилось совсем другое впечатление.
Смерть в реанимации частая гостья. В эти сутки умирало особенно много. Первая покойница осталась от предыдущей смены. Я слышала, как она отходила. Этой старой женщине было очень больно, но сил стонать громко или кричать не было. Я не знаю, было ли ей страшно или уже всё равно при переходе в иной мир. Меня не оставляло чувство жалости и какой-то неловкости или даже вины оттого, что человек уходит в таких мучениях. Мне казалось несправедливым, что за все страдания своей жизни (разве бывает жизнь без страданий?) она не заслужила другого конца. Господи, - думала я, - избавь меня от смерти долгой, мучительной и унизительной и помоги поскорее умереть ей. А потом она лежала долгих девять часов на никелированной каталке за ширмочкой. Велись телефонные переговоры на повышенных тонах, внутренние службы больницы равнодушно разбирались между собой, кому отвозить её в морг. Мне это было дико. Полная девальвация жизни и смерти. В конце концов, вечером, санитары, сначала ставя условием какое-то одеяло, согласились потом увезти труп за бутылочку спирта. Какое счастье, что ни бабушка, ни её родные никогда не узнают об этом. Когда я поворачивала голову, мне видны были ступни покойницы, точнее, её подошвы. Почему-то они врезались мне в память, такие чистые, без мозолей и натоптышей. Возможно, это просто моё плохое зрение. Довольно долго я ощущала её присутствие. Без всякой мистики мне казалось, что она пытается поведать веточному коту, как жила, любила, болела, страдала. Я понимала, что это от запредельного одиночества, которое её не оставило и теперь. Кот же казался довольно равнодушным, хотя слушал молча, подавив на время свою непреодолимую склонность к пространным монологам. Потом душа её упорхнула синицей в ночное заоконное пространство.
Привозили тяжёлых. Ещё одна старушка умерла, за ней - кто-то следующий. Привезли совсем старенького, под девяносто, дедушку. Он оказался из оптимистов, шутил. Бригада профессионально выполняла свою тяжкую работу. Когда выдался перерыв, мне было видно, как одна из медсестёр села передохнуть за письменный стол. Она была явно из тех женщин, которые «коня на скаку остановят» и, вместе с тем, большая и добрая. Поставив локти на стол, она горестно-устало взяла своё большое лицо, такое за неделю не перецелуешь, в ладони и сказала с невыразимой тоской: «Эх, не везёт нам сегодня, одну некондицию везут!..» Я со своей койки внятно прошелестела: «Так вы тоже мечтаете о высоких стройных красавцах?». Поискав меня на кровати глазами, медсестра поддержала диалог: « А то!». Тем временем, другая сестра, утомившись призывать к активному сотрудничеству коллегу, размышляющую о невезении, пошла ставить мочевой катетер дедушке-балагуру. Происходящее в соседнем отсеке мне не видно, но хорошо слышны голоса:
- Что-то у меня не получается. Катетер упирается во что-то, мне не удержать…
- Мужское хозяйство не удержать? Ну, ты тогда уже ни на что не годишься, дальше ехать некуда.
- Дед, расслабься, ты мне мешаешь. Вот, наконец-то! Всё просто отлично.
- Я надеюсь, милочка, ты понимаешь, что после всего, что между нами произошло, я, как честный человек, обязан на тебе жениться?
Сестра хохотала, дед продолжал шутить, если она уходила, он поминутно вызывал её кнопкой звонка, до которой дотягивался костылём. Сестричка прибегала, напевая что-нибудь вроде: «А я спешу тебе навстречу…», он вторил: «А я несу тебе цветы…». И это всё - балансируя на лезвии бритвы между жизнью и смертью. Я тихо и ошеломлённо поражалась его жизнелюбию и оптимизму, понимая аналитическим уголком сознания, что он, как беспомощный ребёнок, скорее всего до ужаса боится остаться один на один с нависшей над ним костлявой старухой с косой. Потом он уронил костыль на соседнюю бабушку, она возмущённо верещала. А ночью он упал с кровати, я с тоской подумала, что он умер, стала звать медсестёр и вздохнула с облегчением, только когда услышала его старческий голос:
-Милочка, стоит ли так пугаться? Я с детства по ночам с кровати падаю…
Бог миловал его, он ничего себе не сломал и этой ночью не умер. Жизнь теплится.
* *
*
Я в санатории. Прохожу реабилитацию, восстанавливаюсь. Живописная и суровая природа Карельского перешейка, заснеженный берег Финского залива существуют как бы фоном, отдельно от меня. Прихожу в себя, возвращаюсь к самоиронии и решаю, что об обществе можно судить не только по отношению этого общества к смерти, но и по наличию в общественных местах туалетной бумаги. Допрогрессивились. На кровати в моём двухместном номере меня гостеприимно ждал фирменный пакет с надписью «Сердце лечим сердцем». В нём лежали рулон туалетной бумаги и мыло.
Кормлю синиц. Шустрой, любопытной стайкой они обосновались на нижних ветвях голубой громадной ёлки. Чёрные атласные головки, глазки-бусинки, лимонно-желтые бока. И среди них одна подлинная красавица. Самая миниатюрная, настоящая синица, в лазурной шапочке, с умопомрачительным хвостовым оперением, в котором преобладает тот же небесный цвет, с миндалевидными, словно подведенными глазами. В сочетании с желтым - это неотразимо до замирания сердца. Обласканные всеобщей любовью, птички избалованы и сыты деликатесами. Но с утра и обычные подсолнечные семечки у них весьма популярны. Наперебой налетают, умудряясь сесть на ладонь с кормом сразу вдвоём. Цепляются не больно острыми коготками, демонстрируют своеобразие характеров. Безошибочно узнаю их по повадкам, даю им клички. Вот Ричард Львиное сердце с неторопливым достоинством оценивает предложенное угощение, а это – Торопыга, он явный новичок в этом деле и трусишка, схватив добычу, даже улетает на соседнее дерево: вдруг догоню и отниму. Тут ко всеобщему удовольствию появляется Альтруист. Нахально сев на ладонь, начинает сбрасывать семечки мне под ноги. Одну, другую… пятую. В рядах кормящихся ликование, можно не рисковать. Садись на снег и клюй себе. Моя Красавица грациозно-стремительна, как будто после трапезы спешит в какой-нибудь фитнес-клуб. Наконец, появляется Психоаналитик. Его словно совсем не интересует еда, он садится на ладонь только для того, чтобы пристально заглянуть мне в лицо, в глаза, в самую душу. Даже мурашки бегут по спине от этого взгляда… А он, похоже, опять недоволен мной. Печально склонил голову, бережно подержал в клювике мой палец и полетел дальше. Теперь очередь Задиры. Встрёпанный, грязный, уставший от разборок, он не прочь основательно подкрепиться. А ещё в это утро мне нанесли визит к завтраку Браслетоносец с металлическим колечком на лапке, оперная Дива, бесконечно захлёбывающаяся от своего « хита» тирли-ли-ли, тирли-ли-ли, тирли-тирли, ужасно напоминающего начало сороковой симфонии Моцарта, а также некоторые другие представители этого вида пернатых. Смотрю на них и размышляю, кому это в голову пришло придумать поговорку про синицу в руке? Разве это возможно? Они такие божественные, такие мимолётные, такие похожие на человеческую жизнь…
* *
*
…Я не знала тогда, что синицы обладают странной, ужасающей особенностью. Они способны своими миролюбивыми клювиками, теми самыми, которые так умилительно хватали с моей ладони семечки, виртуозно раскроить череп другой птицы. А потом съесть её мозг. И не говорите мне, что это закон выживания. Никогда.
Татьяна Андреева.
Привыкаю быть третьей койкой. Ничто так не обезличивает, как реанимация. Человеческие существа, в которых жизнь теплится в диапазоне от «еле-еле» до «как попало», лежат в одинаково беспомощных позах, устремив к потолку заострившиеся носы.
Без пола, без возраста, без имён и зачастую без сознания, которое и должно выражать ту самую индивидуальность. Единственную и неповторимую. Бесценную.
На излёте моих сорока девяти недореализованных и по ощущению совсем ещё юных лет, незаметно подкрался второй инфаркт и уложил меня в кардиореанимацию N – ской Петербургской больницы, издавна имеющей репутацию больницы для бедных.
- Третью койку не кормить, а второй и первой можно каши…
- Третьей койке зарядить капельницу…(Состав за пределами восприятия).
- Третьей койке сделать рентген…
Третья койка – это я. Симбиоз с пыточной, страшно неудобной кроватью и, особенно, с комковатой, словно набитой булыжниками, подушкой, невыносим. Но ничего не поделаешь, даже на эхо-графию везут прямо на этой же кровати. Пристегните ремни.
А жизнь теплится, сознание позволяет наблюдать, слегка анализировать, правда, немного со стороны, слегка параллельно. Фрагментарно выхватываю эпизоды – яркие, выпуклые, незабываемые. Кровать развернули поперёк коридора - завозить в кабинет. С неизбежностью судьбы по коридору, прямо на меня, бредёт бомжиха, глядя остекленевшими глазами в никуда. Медсёстры оживляются:
- Отъезжай, она идёт на нашу больную!
- Куда же ты прёшься, Дюймовочка?
Поздно, бомжиха натыкается на мою кровать и падает мне на ноги. Меня защищают. Крепкая рука медсестры отправляет невесомое тело «Дюймовочки» в полёт на коридорный диванчик. Я в этот момент думаю только о вшах, не переползли ли?
А жизнь, между тем, теплится в моём варикозном сосуде. Больно. Изменяет чувство юмора и спасительная самоирония. И ползёт предательская слеза из уголка глаза к уху, или к носу. Щекотно. Это нужно пресечь – нет возможности высморкаться.
- Раньше плакать надо было, и эмоциям волю надо было раньше давать,- ругаю я себя.
- Да плакала я, и много, а что касается эмоций, то за неимением благосклонной публики, способной оценить…,- оправдываюсь.
Боль терпеть нельзя. Не в том смысле, что она невыносима. Это врачебное предписание. Просто может не хватить сил её вытерпеть. Железные, жгучие щупальца терзают грудь, спину, голову. Доктор, с бодрым интересом и некоторым энтузиазмом, сообщает сёстрам, что я «созрела» для клофелина с промедолом. К безысходно-бесконечной капельнице добавляют струйно «коктейль», - щупальца отваливаются. Ощутимо, эффектно как в кино. Спасение, за которым немедленно следует расплата. Меня тошнит и выворачивает.
Каждые новые сутки – новый доктор, новая бригада. Работают чётко, деловито, несуетливо. Рядом с нашей, практически лампадной жизнью – их жизнь бьёт ключом. Успеваю краем глаза заметить некие флюиды между одной из медсестёр, очень привлекательной, и доктором, этаким «сперматозавром», которому даже его лёгкая сутулость придаёт сексапильности. Кажется, что и над больными он склоняется для отнюдь не платонических объятий. У них, похоже, роман? И, скорее всего, любит она, а он милостиво позволяет себя любить. Устремляюсь мыслью к высоченному, около пяти метров, гостеприимному для отлёта душ, потолку. Убог и обшарпан, как и всё в этой больнице. Моим романтическим мыслям об их романе там неуютно. А ведь хотелось представить себе, что у них всё будет хорошо, как в мыльной опере…
Поворачиваю голову и смотрю в окно, огромное, под стать высоте потолков. Такие окна невозможно качественно заклеить на зиму при всей добросовестности персонала. Наверное, поэтому в больнице нестерпимо холодно, спасают только толстые ватные одеяла. Укрыта даже рука под капельницей, иначе мёрзнет. Часть окна закрыта колонной. В обозримом пространстве на фоне неба, сегодня голубого, чаще ватно-серого, ветки деревьев рисуют причудливые узоры. Вот гротескный кот из мелких веточек – то ли от Пушкина, то ли от Стругацких – неспешно ведёт свои разглагольствования. Утомил. Отворачиваюсь.
Новая бригада вносит в нашу напряжённо унылую жизнь некоторое разнообразие. Поначалу кажется, что они всё время переругиваются между собой. Наконец, мне удаётся сообразить, что это просто их итальянско-одесский стиль общения. Безусловная прима в этом трио – доктор. Единственная женщина среди реаниматологов отделения. Хрупкая, с копной непокорных чёрных волос до плеч, каким-то образом усмирённых, с пронзительным высоким голосом, властная и чрезвычайно энергичная. Она производит впечатление сильной, весьма темпераментной и несколько демонической личности. Притягивает и отпугивает одновременно. Про себя я почти сразу же назвала её «ведьмой». И в этом нет ничего обидного, потому как каждому из нас неоднократно встречались ведьмы с особым, только им присущим, шармом и остроумием. Впрочем, если со спорностью демонического колорита можно согласиться, то в том, что у этой женщины никогда не будет инфаркта как болезни невысказанных обид, сомневаться не приходится. Эмоции и темперамент не просто хлещут через край, они фонтанируют. Мысли же свои, при этом, она выражала не без изящества. Когда я по её просьбе подписывала для неё журнал со своей статьёй, она горделиво сказала: «Ну вот, видите, не каждый больной, выйдя от нас, в состоянии связно написать несколько строк». Очевидно, это был своеобразный комплимент. А ещё она говорила, что когда поработаешь в реанимации, понимаешь, какая «фигня» все эти жизненные неурядицы. Главная ценность – человеческая жизнь, точнее, её наличие или отсутствие. Мы были с «ведьмой» в реанимации по разные стороны известной грани, возможно, поэтому у меня сложилось совсем другое впечатление.
Смерть в реанимации частая гостья. В эти сутки умирало особенно много. Первая покойница осталась от предыдущей смены. Я слышала, как она отходила. Этой старой женщине было очень больно, но сил стонать громко или кричать не было. Я не знаю, было ли ей страшно или уже всё равно при переходе в иной мир. Меня не оставляло чувство жалости и какой-то неловкости или даже вины оттого, что человек уходит в таких мучениях. Мне казалось несправедливым, что за все страдания своей жизни (разве бывает жизнь без страданий?) она не заслужила другого конца. Господи, - думала я, - избавь меня от смерти долгой, мучительной и унизительной и помоги поскорее умереть ей. А потом она лежала долгих девять часов на никелированной каталке за ширмочкой. Велись телефонные переговоры на повышенных тонах, внутренние службы больницы равнодушно разбирались между собой, кому отвозить её в морг. Мне это было дико. Полная девальвация жизни и смерти. В конце концов, вечером, санитары, сначала ставя условием какое-то одеяло, согласились потом увезти труп за бутылочку спирта. Какое счастье, что ни бабушка, ни её родные никогда не узнают об этом. Когда я поворачивала голову, мне видны были ступни покойницы, точнее, её подошвы. Почему-то они врезались мне в память, такие чистые, без мозолей и натоптышей. Возможно, это просто моё плохое зрение. Довольно долго я ощущала её присутствие. Без всякой мистики мне казалось, что она пытается поведать веточному коту, как жила, любила, болела, страдала. Я понимала, что это от запредельного одиночества, которое её не оставило и теперь. Кот же казался довольно равнодушным, хотя слушал молча, подавив на время свою непреодолимую склонность к пространным монологам. Потом душа её упорхнула синицей в ночное заоконное пространство.
Привозили тяжёлых. Ещё одна старушка умерла, за ней - кто-то следующий. Привезли совсем старенького, под девяносто, дедушку. Он оказался из оптимистов, шутил. Бригада профессионально выполняла свою тяжкую работу. Когда выдался перерыв, мне было видно, как одна из медсестёр села передохнуть за письменный стол. Она была явно из тех женщин, которые «коня на скаку остановят» и, вместе с тем, большая и добрая. Поставив локти на стол, она горестно-устало взяла своё большое лицо, такое за неделю не перецелуешь, в ладони и сказала с невыразимой тоской: «Эх, не везёт нам сегодня, одну некондицию везут!..» Я со своей койки внятно прошелестела: «Так вы тоже мечтаете о высоких стройных красавцах?». Поискав меня на кровати глазами, медсестра поддержала диалог: « А то!». Тем временем, другая сестра, утомившись призывать к активному сотрудничеству коллегу, размышляющую о невезении, пошла ставить мочевой катетер дедушке-балагуру. Происходящее в соседнем отсеке мне не видно, но хорошо слышны голоса:
- Что-то у меня не получается. Катетер упирается во что-то, мне не удержать…
- Мужское хозяйство не удержать? Ну, ты тогда уже ни на что не годишься, дальше ехать некуда.
- Дед, расслабься, ты мне мешаешь. Вот, наконец-то! Всё просто отлично.
- Я надеюсь, милочка, ты понимаешь, что после всего, что между нами произошло, я, как честный человек, обязан на тебе жениться?
Сестра хохотала, дед продолжал шутить, если она уходила, он поминутно вызывал её кнопкой звонка, до которой дотягивался костылём. Сестричка прибегала, напевая что-нибудь вроде: «А я спешу тебе навстречу…», он вторил: «А я несу тебе цветы…». И это всё - балансируя на лезвии бритвы между жизнью и смертью. Я тихо и ошеломлённо поражалась его жизнелюбию и оптимизму, понимая аналитическим уголком сознания, что он, как беспомощный ребёнок, скорее всего до ужаса боится остаться один на один с нависшей над ним костлявой старухой с косой. Потом он уронил костыль на соседнюю бабушку, она возмущённо верещала. А ночью он упал с кровати, я с тоской подумала, что он умер, стала звать медсестёр и вздохнула с облегчением, только когда услышала его старческий голос:
-Милочка, стоит ли так пугаться? Я с детства по ночам с кровати падаю…
Бог миловал его, он ничего себе не сломал и этой ночью не умер. Жизнь теплится.
* *
*
Я в санатории. Прохожу реабилитацию, восстанавливаюсь. Живописная и суровая природа Карельского перешейка, заснеженный берег Финского залива существуют как бы фоном, отдельно от меня. Прихожу в себя, возвращаюсь к самоиронии и решаю, что об обществе можно судить не только по отношению этого общества к смерти, но и по наличию в общественных местах туалетной бумаги. Допрогрессивились. На кровати в моём двухместном номере меня гостеприимно ждал фирменный пакет с надписью «Сердце лечим сердцем». В нём лежали рулон туалетной бумаги и мыло.
Кормлю синиц. Шустрой, любопытной стайкой они обосновались на нижних ветвях голубой громадной ёлки. Чёрные атласные головки, глазки-бусинки, лимонно-желтые бока. И среди них одна подлинная красавица. Самая миниатюрная, настоящая синица, в лазурной шапочке, с умопомрачительным хвостовым оперением, в котором преобладает тот же небесный цвет, с миндалевидными, словно подведенными глазами. В сочетании с желтым - это неотразимо до замирания сердца. Обласканные всеобщей любовью, птички избалованы и сыты деликатесами. Но с утра и обычные подсолнечные семечки у них весьма популярны. Наперебой налетают, умудряясь сесть на ладонь с кормом сразу вдвоём. Цепляются не больно острыми коготками, демонстрируют своеобразие характеров. Безошибочно узнаю их по повадкам, даю им клички. Вот Ричард Львиное сердце с неторопливым достоинством оценивает предложенное угощение, а это – Торопыга, он явный новичок в этом деле и трусишка, схватив добычу, даже улетает на соседнее дерево: вдруг догоню и отниму. Тут ко всеобщему удовольствию появляется Альтруист. Нахально сев на ладонь, начинает сбрасывать семечки мне под ноги. Одну, другую… пятую. В рядах кормящихся ликование, можно не рисковать. Садись на снег и клюй себе. Моя Красавица грациозно-стремительна, как будто после трапезы спешит в какой-нибудь фитнес-клуб. Наконец, появляется Психоаналитик. Его словно совсем не интересует еда, он садится на ладонь только для того, чтобы пристально заглянуть мне в лицо, в глаза, в самую душу. Даже мурашки бегут по спине от этого взгляда… А он, похоже, опять недоволен мной. Печально склонил голову, бережно подержал в клювике мой палец и полетел дальше. Теперь очередь Задиры. Встрёпанный, грязный, уставший от разборок, он не прочь основательно подкрепиться. А ещё в это утро мне нанесли визит к завтраку Браслетоносец с металлическим колечком на лапке, оперная Дива, бесконечно захлёбывающаяся от своего « хита» тирли-ли-ли, тирли-ли-ли, тирли-тирли, ужасно напоминающего начало сороковой симфонии Моцарта, а также некоторые другие представители этого вида пернатых. Смотрю на них и размышляю, кому это в голову пришло придумать поговорку про синицу в руке? Разве это возможно? Они такие божественные, такие мимолётные, такие похожие на человеческую жизнь…
* *
*
…Я не знала тогда, что синицы обладают странной, ужасающей особенностью. Они способны своими миролюбивыми клювиками, теми самыми, которые так умилительно хватали с моей ладони семечки, виртуозно раскроить череп другой птицы. А потом съесть её мозг. И не говорите мне, что это закон выживания. Никогда.
Метки: Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
07-09-2009 19:09
(ссылка)
"Осенний локон липы навевает..."
Татьяна Андреева
Осенний локон липы навевает
Воспоминания и ангельскую грусть.
Пусть мне тепла до боли не хватает,
Я как-нибудь прохладой обойдусь…
И холод утра в перламутровых разводах,
И вечера – багрянец и закат
Меня не потревожат мыслью о невзгодах
И станут мне дороже во сто крат …
Дороже и милее, несомненно,
И зноя, и роскошества тепла.
Стихи ложиться будут вдохновенно
Им вовсе не помеха сырь и мгла…
Согреет душу пылкий жар камина –
Недолго, ненавязчиво, чуть-чуть…
И нарисуется знакомая картина,
И мысль придёт: «Потом, когда-нибудь…»
Возьму перо и новый лист бумаги,
Откину локоны с усталого лица,
Подумаю о бегстве как о благе…
Но звякнет колокольчик у крыльца.
Осенний локон липы навевает
Воспоминания и ангельскую грусть.
Пусть мне тепла до боли не хватает,
Я как-нибудь прохладой обойдусь…
И холод утра в перламутровых разводах,
И вечера – багрянец и закат
Меня не потревожат мыслью о невзгодах
И станут мне дороже во сто крат …
Дороже и милее, несомненно,
И зноя, и роскошества тепла.
Стихи ложиться будут вдохновенно
Им вовсе не помеха сырь и мгла…
Согреет душу пылкий жар камина –
Недолго, ненавязчиво, чуть-чуть…
И нарисуется знакомая картина,
И мысль придёт: «Потом, когда-нибудь…»
Возьму перо и новый лист бумаги,
Откину локоны с усталого лица,
Подумаю о бегстве как о благе…
Но звякнет колокольчик у крыльца.
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
25-09-2009 20:30
(ссылка)
Осенний синдром
Татьяна Андреева
Осенний синдром
Седая жар-птица гигантским пером
Оставила след на челе небосвода –
Не росчерк метели как знак непогоды,
А просто печальный осенний синдром.
И крик журавлиный не клином – клинком
Пространство не неба – души рассекает,
И кошка судьбы безуспешно лакает
След облака, спутав его с молоком…
А девушка мёрзнет в аллее с веслом,
Не рада дарам разноцветного парка,
И жаждет так страстно другого подарка –
Нелепость весла заменить помелом.
Пока ещё ветер слух нежит альтом,
Ему далеко до басов урагана,
Когда завывают регистры органа,
Воздух хватая разорванным ртом…
И пусть никогда не наступит «ПОТОМ»,
Где кошка судьбы встретит март свой с котом,
Жар-птица напишет пером целый том,
Где девушка ведьмой взлетит как фантом,
А ветер схлестнётся с Дворцовым мостом…
Иду под зонтом
В мире грёз золотом…
Осенний синдром
Седая жар-птица гигантским пером
Оставила след на челе небосвода –
Не росчерк метели как знак непогоды,
А просто печальный осенний синдром.
И крик журавлиный не клином – клинком
Пространство не неба – души рассекает,
И кошка судьбы безуспешно лакает
След облака, спутав его с молоком…
А девушка мёрзнет в аллее с веслом,
Не рада дарам разноцветного парка,
И жаждет так страстно другого подарка –
Нелепость весла заменить помелом.
Пока ещё ветер слух нежит альтом,
Ему далеко до басов урагана,
Когда завывают регистры органа,
Воздух хватая разорванным ртом…
И пусть никогда не наступит «ПОТОМ»,
Где кошка судьбы встретит март свой с котом,
Жар-птица напишет пером целый том,
Где девушка ведьмой взлетит как фантом,
А ветер схлестнётся с Дворцовым мостом…
Иду под зонтом
В мире грёз золотом…
Метки: Татьяна Андреева. Стихи.
Татьяна Андреева,
29-06-2008 13:05
(ссылка)
СТО МОРЩИН (Окончание. Часть III. Настя. Часть IV. Анастасия)
Окончание.
Настя делала свои немудрящие покупки в ближайших магазинах так называемого эконом-класса. Сегодня это была «Семь Я». Тихо раздражаясь от суетливых старушек, бойко наполняющих потребительские корзины прожиточным минимумом, она больше всего на свете хотела снова оказаться на улице. Несколько раз она заметила, что её пристально и довольно бесцеремонно разглядывает какая-то женщина странной наружности. А потом и вовсе прицепилась хвостом. [ читать дальше → ][ читать дальше → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ]
Настя делала свои немудрящие покупки в ближайших магазинах так называемого эконом-класса. Сегодня это была «Семь Я». Тихо раздражаясь от суетливых старушек, бойко наполняющих потребительские корзины прожиточным минимумом, она больше всего на свете хотела снова оказаться на улице. Несколько раз она заметила, что её пристально и довольно бесцеремонно разглядывает какая-то женщина странной наружности. А потом и вовсе прицепилась хвостом. [ читать дальше → ][ читать дальше → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ][ undefined → ]
Метки: Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
26-06-2008 14:29
(ссылка)
СТО МОРЩИН (Часть I. Ася)
Очень прошу не беспокоиться тех, для кого "много букв", т.е. людей случайных. Лучше вообще это не читать, чем читать по диагонали...
Что в глазах ненастненько,
Дождики косые,
Ася, Стася, Настенька…
Всё – Анастасия.
Ирина Снегова «Анастасия»
Татьяна Андреева
СТО МОРЩИН (Часть I. Ася)
Безуспешно поискав фен в холодильнике (и в самом деле, с чего бы ему там оказаться?) и благополучно вылив свежесваренный, дивно ароматный кофе вместо чашки в раковину, заваленную грязной посудой, Ася присела на кухонную табуретку и задумалась.
- Так жить нельзя,- не то чтобы тоскливо, а как-то ошеломлённо размышляла она,- голова забита всяким мусором, обрывками стихов и прозы, которые болтаются перед внутренним взором, как чужие внутренности в третьем глазу начинающего экстрасенса…
- Да ладно тебе,- затеял диалог внутренний голос, - хоть себе-то не ври. – Проза прозой, и пёс с ними, со стихами… Сама знаешь, средненькие они у тебя. И голова не та, и качество жизни – тюря тюрей после дамского твоего инсульта и не менее дамских …
- А помолчать? – недовольно поморщившись, оборвала Ася.
[ продолжение тут → ]
Что в глазах ненастненько,
Дождики косые,
Ася, Стася, Настенька…
Всё – Анастасия.
Ирина Снегова «Анастасия»
Татьяна Андреева
СТО МОРЩИН (Часть I. Ася)
Безуспешно поискав фен в холодильнике (и в самом деле, с чего бы ему там оказаться?) и благополучно вылив свежесваренный, дивно ароматный кофе вместо чашки в раковину, заваленную грязной посудой, Ася присела на кухонную табуретку и задумалась.
- Так жить нельзя,- не то чтобы тоскливо, а как-то ошеломлённо размышляла она,- голова забита всяким мусором, обрывками стихов и прозы, которые болтаются перед внутренним взором, как чужие внутренности в третьем глазу начинающего экстрасенса…
- Да ладно тебе,- затеял диалог внутренний голос, - хоть себе-то не ври. – Проза прозой, и пёс с ними, со стихами… Сама знаешь, средненькие они у тебя. И голова не та, и качество жизни – тюря тюрей после дамского твоего инсульта и не менее дамских …
- А помолчать? – недовольно поморщившись, оборвала Ася.
[ продолжение тут → ]
Метки: Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
30-08-2009 19:28
(ссылка)
ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ...
Татьяна Андреева
Вчера вечером раздался неожиданный звонок… Из тех, волнующих до сердечного трепета. Из прошлого. Позвонила моя пожилая приятельница, с которой мы не общались уже лет пять, а то и больше. Я и думать о ней боялась, не знала, жива ли…
…Она из тех женщин – язык не поворачивается сказать обречённое слово «была» - которые вызывают немое восхищение. Мария, Мари, для самых близких – Маруся повергала в столбняк восхищения всё, что движется. Преподавателей, милиционеров, кондукторш, продавщиц, мужчин, женщин, детей, всех, без исключения, животных и даже врачей-гинекологов. Когда она появлялась на улице, в театральном зале или зале филармонии, в каком-нибудь автобусе или троллейбусе, в аудитории… где угодно, все головы, как по команде, поворачивались к ней. И жизнь словно застывала на несколько мгновений. Мне доставляло несказанное удовольствие наблюдать такие моменты. Дело было даже не в её чрезвычайно броской эффектной внешности. Чёрные, отливающие синевой, блестящие, почти неестественно светящиеся, прямые волосы чуть ниже лопаток, ослепительно белая кожа и синие яркие глаза в обрамлении чёрных густых ресниц… Маруся их даже не красила никогда – глаза и ресницы. Так же как и губы. Этот крупный коралловый рот умопомрачительного, просящегося в смех изгиба, запоминался навсегда. И ещё – шпильки (тогда их называли гвоздиками), короткая юбка и тонкие, чуть длиннее нужных пропорций руки, словно повисшие крылья. Эту иллюзию она пестовала и подчёркивала специально. Все рукава готовой одежды были ей коротки и потому обшивались какими-то немыслимыми по изобретательности и красоте воланами и оборками из кружев или лент, или Бог знает, чего ещё – из «бабушкиного сундука»… Вот в этих необычных руках, длинность которых ещё больше нарочито подчёркивалась ею, и в особом, волнами исходящем от неё обаянии, которое теперь принято называть и харизмой, и аурой, и как-то ещё, была причина неотразимости Маруси. Так я это чувствовала…
Она была уже не в той поре сногсшибательной юности, которая и сама по себе – очарование. Её наступающая рука об руку с написанной диссертацией взрослость полновесностью зрелого интеллекта и легендарного остроумия делала Марусю небожительницей. Сказать, что она нравилась мужчинам – не сказать ничего. Она сводила с ума. А сама никого не любила. И была сдержанна, принимая ухаживания, никогда не позволяя переступать известную грань. Я была прилично младше, Маруся покровительственно смеялась над моей наивностью в жизни и часто шутила шокирующей меня фразой, что «жаль, что она не лесбиянка». У неё была тайна. Однажды мне она эту тайну открыла. Я просила позволить мне написать об этом рассказ. Маруся не разрешила. И взяла с меня настоящую клятву в том, что ЭТО умрёт вместе со мной. Так оно и будет. Тайны я хранить умею. Скажу только, что она НЕ МОГЛА полюбить. Она была подранком. Невозможно это объяснить тем, кто не понимает значения этого слова…
Но жизнь её сложилась, в конце концов, счастливо с житейской точки зрения. Она вышла удачно замуж за иностранного, очень состоятельного господина, родила ему двоих очаровательных и благополучных деток. Теперь она четырежды бабушка. И совсем скоро станет прабабушкой… И теперь она живёт одна, стремительно стареет и беспробудно болеет… Но по-прежнему остроумна, высмеивая и свои болезни, и своё к ним отношение… Но говорит только о них. И несёт полную очарования околесицу обо всём об этом, включая свои текущие жизненные планы и кодовые, наши с ней ассоциации. Она звонила из далёкой страны, из далёкой жизни. За всё время нашего разговора мне едва ли удалось вставить пару фраз… Сначала я хотела написать об этом эссе в моей «полупрозе», но под конец нашего общения поймала себя на том, что, икая от смеха, незамысловато складываю в рифму то, что она говорит… Непечатную лексику я опустила, а вот кое-что из физиологии пришлось оставить… Извините...
Монолог Маруси
(Болезное)
Артрит терзает мои пальцы,
А язва точит желкиштракт…
Не светит вышивать на пяльцах,
Ведь катаракта – это факт…
Свет варикозного сосуда
Так манит разных хворей рой…
Я не могу помыть посуду
О, геморрой – ты мой герой!
Разнообразье аритмии –
Цветистей поросли в саду.
Вот как-то мимо – булимия…
Но, может, к ней ещё приду.
Игривы помыслы склероза
В оргазме с болью головной.
Мимозы, слёзы, розы, дозы…
И каждый день – последний бой.
А то – корёжит позвоночник,
И в лёгких хлюпает вода.
Бессонница – мой полуночник,
Окула Булочный*, балда…
На улице с букетом боли
Под окнами лишь Моросит**.
Скажи мне что-нибудь «от моли»,
Вещей сожрала – алфавит…
Ну что, а ты как поживаешь?
Стихов уже, небось, гора?
Прощаюсь, время поджимает,
Лекарства принимать пора…
***
Маруся, милая Маруся…
Что время сделало с тобой…
Легенда шарма, блеска, вкуса…
Цветы, поклонники гурьбой…
Я не могу никак смириться…
Сиянье глаз, волос атлас…
Я буду помнить тебя жрицей,
Не светской львицей – Синей птицей…
Ты – жажды жизни мастер-класс…
-------
Вчера вечером раздался неожиданный звонок… Из тех, волнующих до сердечного трепета. Из прошлого. Позвонила моя пожилая приятельница, с которой мы не общались уже лет пять, а то и больше. Я и думать о ней боялась, не знала, жива ли…
…Она из тех женщин – язык не поворачивается сказать обречённое слово «была» - которые вызывают немое восхищение. Мария, Мари, для самых близких – Маруся повергала в столбняк восхищения всё, что движется. Преподавателей, милиционеров, кондукторш, продавщиц, мужчин, женщин, детей, всех, без исключения, животных и даже врачей-гинекологов. Когда она появлялась на улице, в театральном зале или зале филармонии, в каком-нибудь автобусе или троллейбусе, в аудитории… где угодно, все головы, как по команде, поворачивались к ней. И жизнь словно застывала на несколько мгновений. Мне доставляло несказанное удовольствие наблюдать такие моменты. Дело было даже не в её чрезвычайно броской эффектной внешности. Чёрные, отливающие синевой, блестящие, почти неестественно светящиеся, прямые волосы чуть ниже лопаток, ослепительно белая кожа и синие яркие глаза в обрамлении чёрных густых ресниц… Маруся их даже не красила никогда – глаза и ресницы. Так же как и губы. Этот крупный коралловый рот умопомрачительного, просящегося в смех изгиба, запоминался навсегда. И ещё – шпильки (тогда их называли гвоздиками), короткая юбка и тонкие, чуть длиннее нужных пропорций руки, словно повисшие крылья. Эту иллюзию она пестовала и подчёркивала специально. Все рукава готовой одежды были ей коротки и потому обшивались какими-то немыслимыми по изобретательности и красоте воланами и оборками из кружев или лент, или Бог знает, чего ещё – из «бабушкиного сундука»… Вот в этих необычных руках, длинность которых ещё больше нарочито подчёркивалась ею, и в особом, волнами исходящем от неё обаянии, которое теперь принято называть и харизмой, и аурой, и как-то ещё, была причина неотразимости Маруси. Так я это чувствовала…
Она была уже не в той поре сногсшибательной юности, которая и сама по себе – очарование. Её наступающая рука об руку с написанной диссертацией взрослость полновесностью зрелого интеллекта и легендарного остроумия делала Марусю небожительницей. Сказать, что она нравилась мужчинам – не сказать ничего. Она сводила с ума. А сама никого не любила. И была сдержанна, принимая ухаживания, никогда не позволяя переступать известную грань. Я была прилично младше, Маруся покровительственно смеялась над моей наивностью в жизни и часто шутила шокирующей меня фразой, что «жаль, что она не лесбиянка». У неё была тайна. Однажды мне она эту тайну открыла. Я просила позволить мне написать об этом рассказ. Маруся не разрешила. И взяла с меня настоящую клятву в том, что ЭТО умрёт вместе со мной. Так оно и будет. Тайны я хранить умею. Скажу только, что она НЕ МОГЛА полюбить. Она была подранком. Невозможно это объяснить тем, кто не понимает значения этого слова…
Но жизнь её сложилась, в конце концов, счастливо с житейской точки зрения. Она вышла удачно замуж за иностранного, очень состоятельного господина, родила ему двоих очаровательных и благополучных деток. Теперь она четырежды бабушка. И совсем скоро станет прабабушкой… И теперь она живёт одна, стремительно стареет и беспробудно болеет… Но по-прежнему остроумна, высмеивая и свои болезни, и своё к ним отношение… Но говорит только о них. И несёт полную очарования околесицу обо всём об этом, включая свои текущие жизненные планы и кодовые, наши с ней ассоциации. Она звонила из далёкой страны, из далёкой жизни. За всё время нашего разговора мне едва ли удалось вставить пару фраз… Сначала я хотела написать об этом эссе в моей «полупрозе», но под конец нашего общения поймала себя на том, что, икая от смеха, незамысловато складываю в рифму то, что она говорит… Непечатную лексику я опустила, а вот кое-что из физиологии пришлось оставить… Извините...
Монолог Маруси
(Болезное)
Артрит терзает мои пальцы,
А язва точит желкиштракт…
Не светит вышивать на пяльцах,
Ведь катаракта – это факт…
Свет варикозного сосуда
Так манит разных хворей рой…
Я не могу помыть посуду
О, геморрой – ты мой герой!
Разнообразье аритмии –
Цветистей поросли в саду.
Вот как-то мимо – булимия…
Но, может, к ней ещё приду.
Игривы помыслы склероза
В оргазме с болью головной.
Мимозы, слёзы, розы, дозы…
И каждый день – последний бой.
А то – корёжит позвоночник,
И в лёгких хлюпает вода.
Бессонница – мой полуночник,
Окула Булочный*, балда…
На улице с букетом боли
Под окнами лишь Моросит**.
Скажи мне что-нибудь «от моли»,
Вещей сожрала – алфавит…
Ну что, а ты как поживаешь?
Стихов уже, небось, гора?
Прощаюсь, время поджимает,
Лекарства принимать пора…
***
Маруся, милая Маруся…
Что время сделало с тобой…
Легенда шарма, блеска, вкуса…
Цветы, поклонники гурьбой…
Я не могу никак смириться…
Сиянье глаз, волос атлас…
Я буду помнить тебя жрицей,
Не светской львицей – Синей птицей…
Ты – жажды жизни мастер-класс…
-------
- *Есть такая расхожая и очень смешная байка… В разных вариантах… Как кто-то кому-то диктовал адрес, с объяснением, что нужное место «около булочной»…человек не допонял, не дослушал… И когда позвонил в нужную дверь, спросил: «Окула Булочный здесь проживает?» Маруся любую нелепость – и смешную, и досадную так и называла.
- **Когда шёл особенный ленинградский безысходный дождик, Маруся говорила что-то из своего детства: «На улице бродит старый неприкаянный дед, зовут Моросит»… Видимо, когда-то из этого безличного глагола «моросит» у неё сложился совершенно конкретный образ.
- P.S. Маруся, я очень люблю тебя… Не умирай, пожалуйста…
Метки: Попытки познания, воспоминания., Татьяна Андреева. ПолуПроза., Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
17-02-2008 12:03
(ссылка)
Визит к доктору 2
( Из цикла "Этюды. Зарисовки. Людской пленэр.")
...Все частичные, или полные совпадения прошу считать случайностью...
Татьяна Андреева
Тот же стук, в ту же дверь месяц спустя. Та же суховатая деловитость. Тот же процесс, но с сокращением (купюрами) целого ряда манипуляций. Интереса к объекту, сидящему напротив, с общепринятым в нашей больнично-поликлинической системе названием «больной» - ноль. Иногда чувствуешь себя предметом неодушевлённым – настолько тебя доктор Ворчунов Иван Иванович в упор не замечает. И скучно и грустно.
- Стоп, - говорю я себе, - не за острыми ощущениями, типа «хлеба и зрелищ», ты пришла сюда. Надо посмотреть по показаниям приборов, сработали ли «горошки», выданные в прошлый раз.
Да ведь и на самом деле что-то сдвинулось. Мне показалось, что в последние дни. И, в основном, благодаря моему новому, весьма симпатичному (как в смысле интеллектуальных, так и душевных качеств) визави по полуночным виртуальным беседам. Бывают такие особенные люди, от соприкосновения с которыми изливается целительный бальзам на душу. Вот и моя пресловутая чёрствая корка, нагло и уютно, чуть ли не навсегда расположившаяся в ареале моей души, вынуждена была отступить. Она как-то съёжилась-скукожилась и отправилась себе в кордебалет, в массовку, на задний план. А на авансцену выступили совсем другие «действующие лица и исполнители». Но это, пожалуй, абсолютно другая история. И потом, у меня нет уверенности, что это именно не биорезонанс сработал таким креативным, изящным и беспроигрышным образом. Решаю в процессе «общения» с доктором молчать. Как партизан на допросе. Беззастенчиво изучаю доктора, и нахожу весьма забавным, как он, чуть набок, наклоняет лобастую голову и сосредоточенно прикрывает, прищуривает крыжовниковые глаза, полностью погружаясь в звук пищания своих приборчиков. Он бормочет что-то себе под нос, делает пометки и что-то своё обдумывает.
Всё так же фоном звучит радиоприёмник. Мне повезло в этот раз значительно больше. То ли радиостанция оказалась другая, то ли время вещания более благоприятное, но только в эфир давали шедевры русского рока. Вот и «Гудбай, Америка»… Ритмично, в такт слегка покачиваю головой… и, как в прошлый раз, в конце концов, не выдерживаю. Ну погоди, доктор, с мрачной, по-чеховски говорящей фамилией. И я спускаю с тормозов тяжёлую артиллерию кокетства.
-Доктор, - с показным безразличием говорю я,- Вы всегда так равнодушны? Или это только я вам так активно не нравлюсь?
-В смысле? – куда-то мимо меня косится вдумчивый доктор. Несколько досадливо раздваивая своё внимание.
-Вам какие пациенты больше нравятся,- продолжаю я. Молчаливые, или болтливые? Ведь от пациентов удовольствие нужно получать, и не только материальное…
-Как это? - напрягается доктор.
-Ну,- продолжаю я завязавшийся со скрипом диалог.- Как, например, от «Фламандской доски»…
- А что это, - спрашивает он. Массажёр новый, что ли?
-У-у-у…доктор,- сочувствую я. - Да у Вас деформация личности профессиональная на лицо… Это книжка такая, - поясняю снисходительно.
- А… , - доктор хихикает, - а я решил, что это какая-то магнитная доска… Я совсем не читаю, потому что всё время думаю о своём и не могу сосредоточиться на тексте.
-Бедный вы, бедный… А прошлый раз говорили мне, что у вас всё есть в жизни…
-Я так сказал?- удивляется доктор, ничего не помню…,- смеётся в голос.
-А расскажите-ка мне, что это за круги у вас такие…,- делаю грациозно-указательное движение подбородком в сторону развешенных на стенке напротив меня семи картинок, напоминающих срез древесины, которого, естественно, доктор не видит.
-Под глазами-то? – бодро откликается он.
-Доктор, да у вас мания величия, - торжествую я, - Вы, конечно, мне интересны, но не в такой же степени… Это я про картинки на стенке, - впрочем, как чуткий человек отзываюсь:
-Хотите об этом поговорить, - спрашиваю с интонацией психотерапевта,- о своих кругах под глазами?
-Нет! – включается в игру доктор. Он устрашающе щёлкает зубами, рычит,- Нет! Нет!- изображает пациента психиатрической лечебницы. И добавляет уже по поводу картинок:
-Это чакры. Основные чакры в хорошем состоянии…
Мы снова хохочем. На этот, уж который по счёту, взрыв хохота приходит из соседнего кабинета его сын. Внимательно на нас смотрит…
…Дальше у нас течёт неспешная беседа. Доктор рассказывает, как решительно он настроен дать бой на предстоящей научной конференции в Ростове-на-Дону шарлатанам от биорезонанса, которые на каждом углу кричат, что этим методом можно лечить ВСЁ.
-Например, вены… или позвоночник…,- возмущается он,- где мы возьмём столько заместительной ткани? Соединительной или костной…
-Действительно… Где? – иронично поддерживаю я диалог, проникаясь его пафосом.
Но «Остапа понесло». О, как я и сама люблю это вдохновенное состояние, на котором рождаются лучшие экспромты. Развернув передо мной несколькими штрихами научную картину, доктор решил подкрепить всё вышесказанное конкретикой.
-Вот возьмём геморрой, - начал было он набирать разгон.
-Фу! Доктор…!- не могу сдержаться я, - я всё-таки вам не коллега, не хотелось бы его брать…
-С дамами за геморрой – ни, ни!- на одесский манер охотно соглашается он со мной, и заговорщицки помигивая, продолжает, - поэтому я никогда не спрашиваю никого про этот самый… ну, как его …, а то, это такой геморрой про него же и выслушивать…Тем более, что повлиять на него никак не могу…
-Иван Иваныч, вы не забыли? Мы только что священную клятву друг другу дали…
-Какую это?
- «Ни-ни»!
- Так я уже забыл… Анатомическое строение прямой кишки…,- откровенно хулиганит он.
-Доктор…,- умоляюще, почти икая от смеха, прошу я,- лучше расскажите мне о какой-нибудь другой экзотике в вашей лечебной практике.
-Вот, морщины попробовал лечить… результатов не вижу, не потому что их нет… Измерить нечем. Но дамам нравится…, - пощадил он, таки, меня.
-Да что вы говорите! – восхищённо ахаю я, - с помощью гомеопатических горошков? Эдак, с их же помощью вы и до массажа ступней дойдёте…
- А это идея,- заинтересованно глядя на меня, говорит доктор…
…Одна из полек лучезарного Короля вальсов Штрауса непременно заканчивается голосом дирижёра: «И так далее…»
…
…Я получила очередную порцию гомеопатии, и мы расстались ещё на месяц. Впрочем, сейчас я совсем не уверена, что мне будут нужны услуги доктора…
...Все частичные, или полные совпадения прошу считать случайностью...
Татьяна Андреева
Тот же стук, в ту же дверь месяц спустя. Та же суховатая деловитость. Тот же процесс, но с сокращением (купюрами) целого ряда манипуляций. Интереса к объекту, сидящему напротив, с общепринятым в нашей больнично-поликлинической системе названием «больной» - ноль. Иногда чувствуешь себя предметом неодушевлённым – настолько тебя доктор Ворчунов Иван Иванович в упор не замечает. И скучно и грустно.
- Стоп, - говорю я себе, - не за острыми ощущениями, типа «хлеба и зрелищ», ты пришла сюда. Надо посмотреть по показаниям приборов, сработали ли «горошки», выданные в прошлый раз.
Да ведь и на самом деле что-то сдвинулось. Мне показалось, что в последние дни. И, в основном, благодаря моему новому, весьма симпатичному (как в смысле интеллектуальных, так и душевных качеств) визави по полуночным виртуальным беседам. Бывают такие особенные люди, от соприкосновения с которыми изливается целительный бальзам на душу. Вот и моя пресловутая чёрствая корка, нагло и уютно, чуть ли не навсегда расположившаяся в ареале моей души, вынуждена была отступить. Она как-то съёжилась-скукожилась и отправилась себе в кордебалет, в массовку, на задний план. А на авансцену выступили совсем другие «действующие лица и исполнители». Но это, пожалуй, абсолютно другая история. И потом, у меня нет уверенности, что это именно не биорезонанс сработал таким креативным, изящным и беспроигрышным образом. Решаю в процессе «общения» с доктором молчать. Как партизан на допросе. Беззастенчиво изучаю доктора, и нахожу весьма забавным, как он, чуть набок, наклоняет лобастую голову и сосредоточенно прикрывает, прищуривает крыжовниковые глаза, полностью погружаясь в звук пищания своих приборчиков. Он бормочет что-то себе под нос, делает пометки и что-то своё обдумывает.
Всё так же фоном звучит радиоприёмник. Мне повезло в этот раз значительно больше. То ли радиостанция оказалась другая, то ли время вещания более благоприятное, но только в эфир давали шедевры русского рока. Вот и «Гудбай, Америка»… Ритмично, в такт слегка покачиваю головой… и, как в прошлый раз, в конце концов, не выдерживаю. Ну погоди, доктор, с мрачной, по-чеховски говорящей фамилией. И я спускаю с тормозов тяжёлую артиллерию кокетства.
-Доктор, - с показным безразличием говорю я,- Вы всегда так равнодушны? Или это только я вам так активно не нравлюсь?
-В смысле? – куда-то мимо меня косится вдумчивый доктор. Несколько досадливо раздваивая своё внимание.
-Вам какие пациенты больше нравятся,- продолжаю я. Молчаливые, или болтливые? Ведь от пациентов удовольствие нужно получать, и не только материальное…
-Как это? - напрягается доктор.
-Ну,- продолжаю я завязавшийся со скрипом диалог.- Как, например, от «Фламандской доски»…
- А что это, - спрашивает он. Массажёр новый, что ли?
-У-у-у…доктор,- сочувствую я. - Да у Вас деформация личности профессиональная на лицо… Это книжка такая, - поясняю снисходительно.
- А… , - доктор хихикает, - а я решил, что это какая-то магнитная доска… Я совсем не читаю, потому что всё время думаю о своём и не могу сосредоточиться на тексте.
-Бедный вы, бедный… А прошлый раз говорили мне, что у вас всё есть в жизни…
-Я так сказал?- удивляется доктор, ничего не помню…,- смеётся в голос.
-А расскажите-ка мне, что это за круги у вас такие…,- делаю грациозно-указательное движение подбородком в сторону развешенных на стенке напротив меня семи картинок, напоминающих срез древесины, которого, естественно, доктор не видит.
-Под глазами-то? – бодро откликается он.
-Доктор, да у вас мания величия, - торжествую я, - Вы, конечно, мне интересны, но не в такой же степени… Это я про картинки на стенке, - впрочем, как чуткий человек отзываюсь:
-Хотите об этом поговорить, - спрашиваю с интонацией психотерапевта,- о своих кругах под глазами?
-Нет! – включается в игру доктор. Он устрашающе щёлкает зубами, рычит,- Нет! Нет!- изображает пациента психиатрической лечебницы. И добавляет уже по поводу картинок:
-Это чакры. Основные чакры в хорошем состоянии…
Мы снова хохочем. На этот, уж который по счёту, взрыв хохота приходит из соседнего кабинета его сын. Внимательно на нас смотрит…
…Дальше у нас течёт неспешная беседа. Доктор рассказывает, как решительно он настроен дать бой на предстоящей научной конференции в Ростове-на-Дону шарлатанам от биорезонанса, которые на каждом углу кричат, что этим методом можно лечить ВСЁ.
-Например, вены… или позвоночник…,- возмущается он,- где мы возьмём столько заместительной ткани? Соединительной или костной…
-Действительно… Где? – иронично поддерживаю я диалог, проникаясь его пафосом.
Но «Остапа понесло». О, как я и сама люблю это вдохновенное состояние, на котором рождаются лучшие экспромты. Развернув передо мной несколькими штрихами научную картину, доктор решил подкрепить всё вышесказанное конкретикой.
-Вот возьмём геморрой, - начал было он набирать разгон.
-Фу! Доктор…!- не могу сдержаться я, - я всё-таки вам не коллега, не хотелось бы его брать…
-С дамами за геморрой – ни, ни!- на одесский манер охотно соглашается он со мной, и заговорщицки помигивая, продолжает, - поэтому я никогда не спрашиваю никого про этот самый… ну, как его …, а то, это такой геморрой про него же и выслушивать…Тем более, что повлиять на него никак не могу…
-Иван Иваныч, вы не забыли? Мы только что священную клятву друг другу дали…
-Какую это?
- «Ни-ни»!
- Так я уже забыл… Анатомическое строение прямой кишки…,- откровенно хулиганит он.
-Доктор…,- умоляюще, почти икая от смеха, прошу я,- лучше расскажите мне о какой-нибудь другой экзотике в вашей лечебной практике.
-Вот, морщины попробовал лечить… результатов не вижу, не потому что их нет… Измерить нечем. Но дамам нравится…, - пощадил он, таки, меня.
-Да что вы говорите! – восхищённо ахаю я, - с помощью гомеопатических горошков? Эдак, с их же помощью вы и до массажа ступней дойдёте…
- А это идея,- заинтересованно глядя на меня, говорит доктор…
…Одна из полек лучезарного Короля вальсов Штрауса непременно заканчивается голосом дирижёра: «И так далее…»
…
…Я получила очередную порцию гомеопатии, и мы расстались ещё на месяц. Впрочем, сейчас я совсем не уверена, что мне будут нужны услуги доктора…
Метки: Татьяна Андреева. ПолуПроза., Татьяна Андреева. Проза.
Татьяна Андреева,
13-10-2007 19:31
(ссылка)
Господи, вразуми меня...
Вот уже больше восьми лет жизнь моя по странной прихоти судьбы зависит от жильцов квартиры сверху. Там был сделан варварский ремонт, нарушивший звукоизоляцию и остальные технологии. Если бы там жил домашний кот, то и его шаги раздавались бы у меня в квартире тяжкой поступью командора. Но там всё время разные люди. Хозяйки живут за границей и сдают квартиру невесть через кого, невесть каким постояльцам, ведущим почему-то исключительно ночной образ жизни. Я слышу стук и лязг входной двери, когда кто-то приходит и уходит, постоянный громоподобный топот слоновьих стад на выпасе, по перегородкам идёт вибрация, передающаяся через пол на диван... Все попытки обращений к чиновникам разного ранга разбились о факт проживания хозяев за границей. Попытки продать (из-за моей порядочности -я требовала указывать в договоре пункт о нарушенной звукоизоляции) ничем не кончились. Сейчас решила предпринять ещё одну попытку продажи, стараюсь зажать в кулак свою совесть и переложить ответственность на риэлтора. И ещё молюсь. Господи, вразуми меня, наставь на путь истиный, научи меня понимать правильно всё, что происходит в моей жизни! Помоги мне, пусть невольно, не совершить подлость, пусть эту квартиру купит кто-то сильный, влиятельный под офис или гостиницу. И ещё (большой грех, конечно) я хотела бы, чтобы за все мои страдания ответили хозяева, разумеется, зная, за что отвечают... Сегодня со своим больным сердцем опять не спала уж которую ночь.
Мне очень нужно понять ПОЧЕМУ это происходит в моей жизни. Что я должна сделать.
настроение: очень себя жалко
хочется: Чтобы Господь взял на руки
слушаю: ТИШИНУ, пока сверху никого нет
Метки: Попытки познания
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
