Откройте свой Мир!

Текст песни "Мария"

Давай не будем обижаться на стихи,
Давай не будем говорить, что мы враги!
Давай не будем вспоминать,
Давай не будем повторять слепые дни… 
Давай по-прежнему друг друга уважать
И как в былые годы об одном мечтать…
Давай не будем повторять, 
Давай не будем повторять плохие дни
...
Припев.
Мария! 
Заберу тебя опять на берег моря! (ООО) 
Мария!
Если только ты захочешь быть со мною, со мною… 
Мария! 
Заберу тебя опять на берег моря! (ООО) 
Мария!Если только ты останешься со мною. Сегодня снова нами правит листопад,
Сегодня ты нашла нелепый компромат,
Сегодня праздник не у нас,
Огонь любви твоей угас, увы, угас….Не надо больше опускать своих ресниц,
Не надо снова возводить былых границ!
Ты просто руку протяни,
Меня за это не вини, уходят дни...
********************************************************************
РОМЭО И ДЖУЛЬЕТТА

Приятный сон, знакомые объятья,
И нежные слова. Свадебное платье.
Рука в руке, и тихое признание, 
Как лодка по реке, любви повествование.
Казалось нам счастье нашло приют,
И небо играло ночной этюд.
Нас звезды вели в гавань любви.

А за окном таял снег,
Где же ты сейчас, 
Мой самый близкий человек.
Ветер отобрал и унес все мечты.
Холодно без тебя.
Ты возвращайся.
Только ты.

Хочу найти простое объяснение,
Зачем же, чтоб уйти,
Теряются в сомнениях.
И как же быть, нас Бог такими выдумал.
Не о чем просить, любовь такая видимо.
И снова между явью и этим сном,
Блуждаем мы где-то, но не вдвоем.
И кажется вновь ищем любовь.

А за окном таял снег,
Где же ты сейчас, 
Мой самый близкий человек.
Ветер отобрал и унес все мечты.
Холодно без тебя.Ты возвращайся.Только ты.

****************************************************************
Три мерси.
Не смотри в глаза, -
Там моя любовь...
По щеке слеза
Медленно стекает...но: 
Не проси телпа, -
Все равно не дам,
Жизнь моя - зола, ой-да, 
Расцветай...
Cвет мой, ты - краса...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, mersi...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, три mersi...
Не платка б дарить, -
Я набегался...
В небо посмотри, -
Птицы застывают(?)там...
Как тебя назвать?
Гостьей сдалека...(?)
Как тебя понять...
Ой, да... Облака...
А бы грянул гром...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, mersi...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, три mersi...
А бы грянул гром...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, mersi...
Не по-нашему говоришь, 
Ой ты, гой-еси,
На чужом языке твердишь:
Mersi, три mersi...
Не по-нашему говоришь...
*******************************
ЧУЖАЯ

Я не сумел сказать тебе слова любви,
Но и ты меня пойми...
А я тебя ждала, но почему-то ты
Разбил мои мечты...
Может, все не так и я тебе не враг...
И любовь ведь - не пустяк...
Хотела быть твоей звездой,
Но ты, пока что не со мной...
Поет гитара, что мы - не пара,
Но жить друг без друга не можем, - кара...
Это - грубое слово,
Но мне не подобрать другого...
Поет гитара, что мы - не пара,
Я жду тебя снова у стойки бара, 
Ты - такая родная
И такая чужая...
Настала кутерьма, - опять прошла зима...
Все надежды замела...
Все валится из рук - один и тот же круг...
C неба - звезды и года... (?)
Глаза не обмануть и не перешагнуть
Через шелковую нить...
Моя надежда не умрет,
Моя мечта во мне живет...
Поет гитара, что мы - не пара,
Но жить друг без друга не можем, - кара...
Это - грубое слово,
Но мне не подобрать другого...
Поет гитара, что мы - не пара,
Я жду тебя снова у стойки бара, 
Ты - такая родная
И такая чужая...
Поет гитара, что мы - не пара,
Но жить друг без друга не можем, - кара...
Это - грубое слово,
Но мне не подобрать другого...
Поет гитара, что мы - не пара,Я жду тебя снова у стойки бара, 
Ты - такая родная
И такая чужая...
******************************

ПИН-ПОНГ

Ты мне - чужая.
И я - чужой...
И я молчу, и ты молчишь...
Теперь с другим ты, и я с другой...
А между нами наш малыш.
Любовь была еще вчера...
Мы - врозь, а малыш одинок...
Расстаял первой любви вулкан...
И вот развод - судбы шлепок...
Летит, как шарик, -
Какой удар...
- На ветер брошенный пин-понг.
Пин-понг...
Любовь была еще вчера...
Мы - врозь, а малыш одинок...
Удар - ответ, судьба - игра,
Игра в пин-понг, ау....
Любовь была еще вчера...
Мы - врозь, а малыш одинок...
Удар - ответ, судьба - игра,
Игра в пин-понг, в пин-понг...
Удар - ответ, судьба - игра,
Игра в пин-понг, в пин-понг...Любовь была...

*****************************************************
ДЕНЬ И НОЧЬ.

И Я УЙДУ С ТОБОЙ, - ЧТО МНЕ ЗДЕСЬ ОСТАЛОСЬ...
Я ЗНАЮ, ЧТО БЫТЬ МОЕЙ ЗВЕЗДОЙ ТЫ ВСЕГДА МЕЧТАЛА...
А Я МЕЧТАЛ БЫТЬ РЯДОМ С ТОБОЙ!
МЫ ЖГЛИ МОСТЫ И СЧИТАЛИ ЗВЕЗДЫ...
КОГДА-ТО Я ЖДАЛ, А ТЫ ВДРУГ СКАЗАЛА: "ПОЗДНО! НЕ НАДО..."
ЭТА ПЕСНЯ О ТОМ, КАК ДЕНЬ И НОЧЬ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ ВО ТЬМЕ
И СКАЗАЛА ОНА ЕМУ "КАК ЗНАТЬ...
В ЭТОМ МИРЕ НЕ МОЖЕМ МЫ ПРОЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА, НО МНЕ
ТВОЮ ЛЮБОВЬ ПОНЯТЬ..."
ТАКАЯ ВОТ У НАС ДЛИННАЯ ДОРОГА...МЫ РЯДОМ!
СЛОВА, КАК В ПЕРВЫЙ РАЗ, -
НАМ ВЕДЬ ЭТО НАДО...И СЛЕЗЫ ПО ЩЕКАМ СТЕКАЮТ, ВОТ...
НАС РАЗДЕЛЯЕТ ЛЮБОВЬ...
ВЕДЬ МЫ: ТЫ - НОЧЬ, А Я - ДЕНЬ!
ЭТА ПЕСНЯ О ТОМ, КАК ДЕНЬ И НОЧЬ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ ВО ТЬМЕ
И СКАЗАЛА ОНА ЕМУ "КАК ЗНАТЬ...
В ЭТОМ МИРЕ НЕ МОЖЕМ МЫ ПРОЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА, НО МНЕ
ТВОЮ ЛЮБОВЬ ПОНЯТЬ...ТВОЮ ЛЮБОВЬ ПОНЯТЬ..."
ЭТА ПЕСНЯ О ТОМ, КАК ДЕНЬ И НОЧЬ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ ВО ТЬМЕ
И СКАЗАЛА ОНА ЕМУ "КАК ЗНАТЬ...
В ЭТОМ МИРЕ НЕ МОЖЕМ МЫ ПРОЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА, НО МНЕ
ТВОЮ ЛЮБОВЬ ПОНЯТЬ..."
ЭТА ПЕСНЯ О ТОМ, КАК ДЕНЬ И НОЧЬ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ ВО ТЬМЕ
И СКАЗАЛА ОНА ЕМУ "КАК ЗНАТЬ...
В ЭТОМ МИРЕ НЕ МОЖЕМ МЫ ПРОЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА, НО МНЕ
ТВОЮ ЛЮБОВЬ ПОНЯТЬ..."
.........................................................................................................
КОГДА-НИБУДЬ.

Я ВИЖУ СВЕТ В ТВОИХ ГЛАЗАХ,
КАК ОЧЕРТАНИЯ МЕЧТЫ...
ТЕБЯ ИСКАЛ Я В ДОЛГИХ СНАХ.
НЕ ДУМАЛА ТЫ...
Я ПОСВЯЩАЛ ТЕБЕ СТИХИ
И ЖДАЛ С ТОБОЮ ВСТРЕЧИ ВНОВЬ...
ПРИДИ КО МНЕ И ПОМОГИ, -
ВЕРНИ МНЕ ЛЮБОВЬ...

КОГДА-НИБУДЬ УЗНАЕШЬ ТЫ
И СБУДУТСЯ МОИ МЕЧТЫ,
НАС ОБВЕНЧАЕТ СВЕТ НА СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЕТ...
КОГДА-НИБУДЬ УСЛЫШУ Я
КАК ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ: "Я ТВОЯ!"
И ГРЯНУТ НЕБЕСА,
ВЗЛЕТИМ НА ПАРУСАХ!

Я НАПИШУ ТЕБЕ ПИСЬМО
О ТОМ, ЧТО Я СКУЧАЮ ВНОВЬ...
С ТОБОЙ НЕ ВИДЕЛИСЬ ДАВНО...
ЭТО - ЛЮБОВЬ!

НАВЕКИ СВЯЗАНЫ СУДЬБОЙ,
НАС РАЗДЕЛЯЮТ ГОРОДА,
А Я ЖИВУ ОДНОЙ МЕЧТОЙ:
МОЕЙ БУДЬ ВСЕГДА!

КОГДА-НИБУДЬ УЗНАЕШЬ ТЫ
И СБУДУТСЯ МОИ МЕЧТЫ,
НАС ОБВЕНЧАЕТ СВЕТ НА СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЕТ...
КОГДА-НИБУДЬ УСЛЫШУ Я
КАК ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ: "Я ТВОЯ!"
И ГРЯНУТ НЕБЕСА,
ВЗЛЕТИМ НА ПАРУСАХ!


КОГДА-НИБУДЬ, О-О, О-О!
КОГДА-НИБУДЬ, О-О, О-О, О-О!

КОГДА-НИБУДЬ УЗНАЕШЬ ТЫ
И СБУДУТСЯ МОИ МЕЧТЫ,
НАС ОБВЕНЧАЕТ СВЕТ НА СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЕТ...
КОГДА-НИБУДЬ УСЛЫШУ Я
КАК ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ: "Я ТВОЯ!"
И ГРЯНУТ НЕБЕСА,
ВЗЛЕТИМ НА ПАРУСАХ!
...........................................................................
.
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ.
ПУСТЬ ПОЮТ ВЕТРА
С НОЧИ ДО УТРА,
ПУСТЬ ГРЕМЯТ ВДАЛИ
ГРОМ И МОЛНИЯ...
ТЕЛЕФОН МОЛЧИТ,
НО ЛЮБОВЬ НЕ СПИТ, -
ТЫ ЖИВЕШЬ ВО МНЕ, -
ЭТО ЗНАЮ Я!

КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК МИРАЖ БЕЗ ВОДЫ,
КАК СУДЬБА БЕЗ БЕДЫ, -
ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗНАТЬ...
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК ОЗЕРА БЕЗ ДНА,
КАК ДВОРЕЦ БЕЗ ОКНА,
НАДО ЛИ МОЛЧАТЬ...

ПРЕДО МНОЙ РАССВЕТ
В НЕБЕСА ОДЕТ...
НЕ СОМКНУВ РЕСНИЦ,
НАПИШУ О ТОМ,
КАК МОЛЧИТ ПЕСОК
И СТУЧИТ ВИСОК,
КАК ЗА СТАЕЙ ПТИЦ
УЛЕЧУ ПОТОМ...

КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК МИРАЖ БЕЗ ВОДЫ,
КАК СУДЬБА БЕЗ БЕДЫ, -
ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗНАТЬ...
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК ОЗЕРА БЕЗ ДНА,
КАК ДВОРЕЦ БЕЗ ОКНА,
НАДО ЛИ МОЛЧАТЬ...

ГОДЫ ПРОЛЕТЯТ, -
НЕ СМОТРИ НАЗАД.
САМ СЕБЕ СКАЖУ:
"КОНЧИЛИСЬ МЕЧТЫ..."
КАК В ЗАБЫТОМ СНЕ
ПРИКОСНИСЬ КО МНЕ...
ЗДЕСЬ ЖИВЕТ ЛЮБОВЬ, -
ЭТО ЗНАЕШЬ ТЫ!
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК МИРАЖ БЕЗ ВОДЫ,
КАК СУДЬБА БЕЗ БЕДЫ, -
ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗНАТЬ...
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК ОЗЕРА БЕЗ ДНА,
КАК ДВОРЕЦ БЕЗ ОКНА,
НАДО ЛИ МОЛЧАТЬ...

ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗНАТЬ...
КОРОЛЕВСТВО ТИШИНЫ,
КАК ОЗЕРА БЕЗ ДНА,
КАК ДВОРЕЦ БЕЗ ОКНА,
НАДО ЛИ МОЛЧАТЬ...
.................................................................
КАСАНИЕ.
КРАСКИ ЧЕРНЫЕ НА БЕЛОМ
В МЫСЛЯХ ПЕРЕБИРАЮ ВСЕ, ЧТО ЗНАЮ...
КРЫЛЬЯ...МНЕ БЫ ТОЛЬКО К ЗВЕЗДАМ, -
ЭТО НИКОГДА НЕ ПОЗДНО...ВСПОМИНАЮ...
 
СТРАННО...ВПРОЧЕМ, ВСЕ ПОНЯТНО,
ПРОИЗНЕСУ МНОГОКРАТНО... БЕЗВОЗВРАТНО...
КТО ТЫ? АНГЕЛ, ИЛИ ДЕМОН?
ПОМНЯТ ТЕБЯ ДАЖЕ СТЕНЫ... ПОСТОЯННО...

ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА, ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА,
ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА...
КАСАНЬЕМ ХОЛОДНЫХ РУК ОБОГРЕЙ!
И К СЕРДЦУ МЕНЯ ПРИЖМИ СКОРЕЙ!
КАСАНИЕМ НЕЖНЫХ ГУБ ОПЬЯНЯЙ,
НО ТОЛЬКО СВОИМ СЛОВАМ НЕ ИЗМЕНЯЙ...

ЗНАЕШЬ, ЗРЯ ТЫ ПЕРЕЖИВАЕШЬ, -
ВРЕМЯ БЕЗ ТЕБЯ ИЗЛЕЧИТ...
ТЫ - НЕ ВЕЧЕН...
ЗВЕЗДЫ О ТЕБЕ РАССКАЖУТ,
МНЕ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ВАЖНО...ПОТЕРЯЕШЬ...
КАСАНЬЕМ ХОЛОДНЫХ РУК ОБОГРЕЙ!

И К СЕРДЦУ МЕНЯ ПРИЖМИ СКОРЕЙ!

КАСАНИЕМ НЕЖНЫХ ГУБ ОПЬЯНЯЙ,

НО ТОЛЬКО СВОИМ СЛОВАМ НЕ ИЗМЕНЯЙ...
ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА, ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА,

ПА-БАБАРА-ПЕЙ-ПА...
...............................

МАЛО ЛИ.

ГДЕ УТРОМ РОСА, НАШИ ГЛАЗА И ГОЛОСА,
ГДЕ, СЛОВНО ГРОЗА, ЛЕТО ДЛИНОЙ В ПОЛ-ЧАСА...
ВСЕ И У РЕКИ СКРЫЛИ ПЕСКИ НАШИ ШАГИ,
ТАМ В ЛУЖАХ КРУГИ, - ПУСТЯКИ...

МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ДОЖДЬ ПОРОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ЗОНТ СТЕНОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ХОЛОДНЕЙ, -
НЕ ЖАЛЕЙ, - ЧАЮ НАЛЕЙ И ОКНО ЗАКЛЕЙ!

ТЫ ПОМНИШЬ ПРИЧАЛ,
КАК НАС ОН ЗВАЛ, ЧТО ОБЕЩАЛ?
ТАМ МАЛЬЧИК ИГРАЛ, МЯЧИК БРОСАЛ И КРИЧАЛ...
НАШ ГОД - КАК ТЕТРАДЬ, -
НАДО УМЕТЬ ПРОСТО СЧИТАТЬ, -
ТАМ КАЖДЫЙ ЛИСТОК - ВОСЕМЬ СТРОК:

МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ДОЖДЬ ПОРОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ЗОНТ СТЕНОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ХОЛОДНЕЙ, -
НЕ ЖАЛЕЙ, - ЧАЮ НАЛЕЙ И ОКНО ЗАКЛЕЙ!

МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ДОЖДЬ ПОРОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ЗОНТ СТЕНОЙ,
МА-МА-МА-МАЛО ЛИ - ХОЛОДНЕЙ, -
НЕ ЖАЛЕЙ, - ЧАЮ НАЛЕЙ И ОКНО ЗАКЛЕЙ!
******************************************
НЕ ЗАБЫВАЙ.
НЕ ЗАБЫВАЙ, - Я НЕ МОГУ БЫТЬ ЧАЩЕ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - А НОЧЬ БУДЕТ ТОЛЬКО СЛАЩЕ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - В ТРУБКЕ ПИШИ ОТВЕТЫ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, НЕ ЗАБЫВАЙ...
НЕ НАДО МЕНЯ ИСКАТЬ, - Я ВЕТЕР И МОРЕ...
МИНУТЫ И ДНИ СЧИТАТЬ... БЕГУТ ЗА ТОБОЮ...
НА ВСЕ ЕСТЬ ОДИН ОТВЕТ, СВОБОДНЫЙ КАК ПТИЦА, -
ЛЮБИТЬ, А НЕ УМИРАТЬ... И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...

НЕ ЗАБЫВАЙ, - ГОД БЫЛ ТАКИМ ПРЕКРАСНЫМ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - НАМ СОЛНЦЕ СВЕТИЛО ЯСНО...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - РУКИ ТВОИ СОГРЕЮ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, НЕ ЗАБЫВАЙ!

НЕ НАДО МЕНЯ ИСКАТЬ, - Я ВЕТЕР И МОРЕ...
МИНУТЫ И ДНИ СЧИТАТЬ... БЕГУТ ЗА ТОБОЮ....
НА ВСЕ ЕСТЬ ОДИН ОТВЕТ, СВОБОДНЫЙ КАК ПТИЦА, -
ЛЮБИТЬ, А НЕ УМИРАТЬ... И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...

АНГЛ. ТЕКСТ, КОТ. НЕВОЗМОЖНО РАЗОБРАТЬ...

НЕ ЗАБЫВАЙ, - Я НЕ МОГУ БЫТЬ ЧАЩЕ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - А НОЧЬ БУДЕТ ТОЛЬКО СЛАЩЕ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, - В ТРУБКЕ ПИШИ ОТВЕТЫ...
НЕ ЗАБЫВАЙ, НЕ ЗАБЫВАЙ...

НЕ НАДО МЕНЯ ИСКАТЬ, - Я ВЕТЕР И МОРЕ...
МИНУТЫ И ДНИ СЧИТАТЬ... БЕГУТ ЗА ТОБОЮ
НА ВСЕ ЕСТЬ ОДИН ОТВЕТ, СВОБОДНЫЙ КАК ПТИЦА, -
ЛЮБИТЬ, А НЕ УМИРАТЬ... И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
И ПРОСТО ЗАБЫТЬСЯ...
*******************************************
КОРОЛЬ И ШУТ.
СТУДИЙНАЯ ЗАПИСЬ).
МНЕ БЕЗРАЗЛИЧНЫ ЭТИ ЛИЦА, -
МНЕ БЫ ЖИВОЙ ВОДЫ НАПИТЬСЯ...
Я БЫ ПРОЧЕЛ ТВОИ ЖЕЛАНЬЯ,
НО ТЫ СКАЗАЛА: "ДО СВИДАНЬЯ"
ЧТО МНЕ ОСТАЛОСЬ НА ЭТОТ РАЗ, -
СКАЗКА ЗАКОНЧИЛАСЬ ДЛЯ НАС...
И СО СВЕЧОЙ ДОГОРАЕТ БОЛЬ,
КТО ЖЕ ОН - ТВОЙ БЕЗИМЯННЫЙ КОРОЛЬ...

ТЫ ВЕДЬ НЕ ЗНАЛА О ТОМ,
ЧТО Я БЫЛ ПРОСТО ШУТОМ...
Я ЛИШЬ ИГРАЛ СВОЮ РОЛЬ,
НО Я - УВЫ, НЕ КОРОЛЬ...
САМА НАЙДИ СВОЙ ПРИЮТ,
БУДЬ ТО - КОРОЛЬ, ИЛИ ШУТ...
ТЫ ВЕДЬ НЕ ЗНАЛА, КОГО ИСКАЛА...
НО ТОЛЬКО РЯДОМ ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО...

ВСЕ ПОДЧИНЯЕТСЯ ЗАКОНАМ,
ТОЛЬКО МОЙ СМЕХ ЗОВЕТСЯ СТОНОМ...
ДА, Я - ЧУДАК, ДАЮЩИЙ ПРАВО
ЛЮДЯМ СМЕЯТЬСЯ ВЕЛИЧАВО...
КТО ЖЕ УВИДИТ ВО МНЕ СЕБЯ
И НЕ ЗАХОЧЕТ ОН ЖИТЬ, НЕ ЛЮБЯ...
КТО ЖЕ ЗАПЛАТИТ ЗА
ЭТОТ СМЕХ,
ДА, Я - ТАКОЙ, - Я ТАНЦУЮ ДЛЯ ВСЕХ...

ТЫ ВЕДЬ НЕ ЗНАЛА О ТОМ,
ЧТО Я БЫЛ ПРОСТО ШУТОМ...
Я ЛИШЬ ИГРАЛ СВОЮ РОЛЬ,
НО Я - УВЫ, НЕ КОРОЛЬ...
САМА НАЙДИ СВОЙ ПРИЮТ,
БУДЬ ТО - КОРОЛЬ, ИЛИ ШУТ...
ТЫ ВЕДЬ НЕ ЗНАЛА, КОГО ИСКАЛА...
НО ТОЛЬКО РЯДОМ ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО,
ШУТА НЕ СТАЛО...
***********************************************

ЖДИ МЕНЯ.

Дорога снова позовет...
Ведь наша жизнь - огонь и лед...
Тебя я крепко обниму
И не отдам я никому,
И не отдам я никому...

Ты только жди меня, как осень ждет ветров,
Ты только жди меня, как зимы ждут снегов,
Ты просто жди меня, как солнце ждет весна,
Потому, что ты у меня одна,
Потому, что ты у меня одна!
Потому, что ты у меня одна!

К тебе летит мой самолет,
И голос мой тебя зовет,
Любовь таинственна и зла,
Когда не чувствуешь тепла,
Лишь твоего тепла!

Ты только жди меня, как осень ждет ветров,
Ты только жди меня, как зимы ждут снегов,
Ты просто жди меня, как солнца ждет весна,
Потому, что ты у меня одна,
Потому, что ты у меня одна!

Ты только жди меня!
Ты только жди меня!
Ты просто жди меня, как солнца ждет весна,
Потому что ты у меня одна,
Потому что ты у меня одна!

Ты только жди меня, как осень ждет ветров,
Ты только жди меня, как зимы ждут снегов,
Ты просто жди меня, как солнца ждет весна,
Потому, что ты у меня одна,
Потому, что ты у меня одна!

****************************************

ЛУНА.

НОЧЬ. В ЭТОТ ПОЗДНИЙ ЧАС КАК ОДИНОКИЙ ГЛАЗ
ТАМ, В ТЕМНОЙ ПРОПАСТИ БЛЕЩЕТ ЛУНА,
ПЕРЕД НЕЙ - ПАРИЖ,
ЛУНА, ПРИГЛЯДИСЬ, УСЛЫШЬ,
ЛУНА, ТЫ СЛЫШИШЬ, ПЛАЧ БЕЗОТВЕТНОЙ СТРАСТИ,
КРИК ДУШИ, - ЭТО ПЕСНЯ СЛЕЗ, И В НЕЙ МИЛЛИОНЫ ЗВЕЗД
БЛЕДНЕЙ В МИЛЛИОНЫ РАЗ ОГНЕЙ,
ЧТО ПЫЛАЮТ В НАС...
ЛУНА...

ДА, КТО БЫ НИ БЫЛ ОН, - БЕДНЯК, ИЛИ САМ КОРОЛЬ,
НО БОЛЬ ОТ ЛЮБВИ НЕСЧАСТНОЙ У ВСЕХ ОДНА
И ЭТА БОЛЬ ПЕРЕХОДИТ В СТОН,
МОЛЬБОЙ ПЕРЕПОЛНЕН ОН, -
ВЗЛЕТЕТЬ В НЕПРОГЛЯДНОЙ ТЬМЕ, НА СВЕТ,
- ОН ЛЕТИТ К ТЕБЕ,
МОЯ ЛУУУНАА...
ТАМ, МЕЖ ДАЛЕКИХ ЗВЕЗД УСЛЫШЬ ЭТУ ПЕСНЮ СЛЕЗ,
ЛУНА...

НОЧЬ. В ЭТОТ ПОЗДНИЙ ЧАС НЕТ, НЕ НАЙТИ МНЕ ФРАЗ,
ЧТОБ РАССКАЗАТЬ О СТРАДАНЬЯХ
ЛЮБВИИИИИ...
ЛЮБВИИИ...
***************************************

НЕ РАЗЛУКА, НЕ ЛЮБОВЬ...

Я ЛЕЧУ ЗА ОБЛАКАМИ,
НАДО МНОЮ ТАЮТ ЗВЕЗДЫ,
К НЕБЕСАМ ТЯНУСЬ РУКАМИ,
ЕСЛИ БЫЛО, - ЗНАЧИТ, ПОЗДНО...
НЕ РАЗЛУКА, НЕ ЛЮБОВЬ, - ЧТО ТОГДА ОСТАЛОСЬ НАМ,
ЧТО ТОГДА ОСТАЛОСЬ НАМ - ОДИНОЧЕСТВО РАЗДАМ...
НЕ РАЗЛУКА, НЕ ЛЮБОВЬ, - ВСЕ ТАК ПОЛУЧАЕТСЯ,
СЕРДЦЕ НЕ ПРОЩАЕТСЯ...

РАСПАХНЕТ ОБЪЯТЬЯ НОЧИ
ВРЕМЯ СОТКАННЫХ ПРИЗНАНИЙ
РАССТАВАНЬЕ НАПРОРОЧИТ
ВЕК НЕСБЫТОЧНЫХ ЖЕЛАНИЙ...

НЕ РАЗЛУКА, НЕ ЛЮБОВЬ, - ЧТО ТОГДА ОСТАЛОСЬ НАМ?
ЧТО ТОГДА ОСТАЛОСЬ НАМ, - БОГ ПОДЕЛИТ ПОПОЛАМ!
НЕ РАЗЛУКА, НЕ ЛЮБОВЬ, - ВСЕ ТАК ПОЛУЧАЕТСЯ,
СЕРДЦЕ НЕ ПРОЩАЕТСЯ...

****************************************

ЛОКИ
Я НА ВЕСЕЛОЙ ТРАВКЕ СИЖУ,
Я В КОРОТКИХ ШТАНИШКАХ ХОЖУ,
ЭЛЬФА ИЗ ЧАЩИ ДУРМАННЫХ ЦВЕТОВ,
Я, КАК БОЙ-СКАУТ,
ВСЕГДА ГОТОВ,
ВСЕГДА ГОТОВ,

ДА, Я ГОТОВ НА СТО ТЫСЯЧ ПРОКАЗ,-
ВЗРОСЛЫЕ ПРАВИЛА МНЕ - НЕ УКАЗ,
Я - ЮНЫЙ ПСИХОДЕЛИЧЕСКИЙ ШУТ,
В НОЧЬ УНОСИ МЕНЯ, МОЙ ПАРАШЮТ.
МОЙ ПАРАШЮТ.

АХ, МАМА, МАМА, ВСЕ УЖАСНО ПРОСТО,
ПУСТЬ Я ПОХОЖ ПОРОЙ НА ТРАВЕСТИ...
НО Я ВСЕГО ЛИШЬ НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ,
АХ, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ,
МАМА, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ...

В НЕБЕ КРИЧУ КАК НОЧНОЙ КОЗОДОЙ
И ХОХОЧУ НАД ЧУЖОЮ БЕДОЙ,
МНЕ ЛИ ПО ФЭЙСУ РАЗМАЗЫВАТЬ ГРИМ,
Я ПОСМЕЮСЬ И НАД ГОРЕМ СВОИМ,
И НАД ГОРЕМ ТВОИМ.

ЛОКИ-НАСМЕШНИК И ЛОКИ-ЗЛОДЕЙ,
ОН, СЛОВНО КАРТЫ ТУСУЕТ ЛЮДЕЙ,
ЧТО МНЕ ТЮРЬМА, И ЧУМА, И ТЮРЬМА, -
ВЗРОСЛЫЙ ВАШ МИР ПРОСТО СЪЕХАЛ С УМА,
СЪЕХАЛ С УМА...

АХ, МАМА, МАМА, ВСЕ УЖАСНО ПРОСТО,
ПУСТЬ Я ПОХОЖ ПОРОЙ НА ТРАВЕСТИ...
НО Я ВСЕГО ЛИШЬ НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ,
АХ, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ,
МАМА, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ...

ЭЛЬФ-ПЕРЕСМЕШНИК, СМЕШНОЙ МАЛЬЧУГАН,
Я - МАЛОЛЕТНИЙ БОЖОК-ХУЛИГАН,
ИМ И ОСТАНУСЬ, ВО ВЕКИ ВЕКОВ,
ЧТОБ ОСТАВЛЯТЬ В ДУРАКАХ ДУРАКОВ,
В ДУРАКАХ ДУРАКОВ.

Я СОСТОЮ И ЛОМАЮ МИРЫ,
МИР - ЧТО-ТО ВРОДЕ НАСТОЛЬНОЙ ИГРЫ
ЗНАЙТЕ, ЛЮДИШКИ В ЮДОЛИ(?) ЗЕМНОЙ
ЛОКИ ХОХОЧЕТ ЗА ВАШЕЙ СПИНОЙ,
ЗА ВАШЕЙ СПИНОЙ...

АХ, МАМА, МАМА, ВСЕ УЖАСНО ПРОСТО,
ПУСТЬ Я ПОХОЖ ПОРОЙ НА ТРАВЕСТИ...
НО Я ВСЕГО ЛИШЬ НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ,
АХ, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ,
МАМА, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ...

АХ, МАМА, МАМА, ВСЕ УЖАСНО ПРОСТО,
ПУСТЬ Я ПОХОЖ ПОРОЙ НА ТРАВЕСТИ...
НО Я ВСЕГО ЛИШЬ НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ,
АХ, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ,
МАМА, МАМА, МАМА, НЕ ХОЧУ РАСТИ...
*********************************************

АЛЕНА.

ТВОЙ НЕЖНЫЙ ОБРАЗ,
ТВОИ РУКИ, ЛИЦА ОВАЛ.
ТВОЙ НЕЖНЫЙ ОБРАЗ
В МЕЧТАХ Я РИСОВАЛ.
МОЯ ТЫ ТАЙНА, ТЫ МОЙ СЛАДКИЙ СОН,
ТЕБЯ ИЩУ Я, В ТЕБЯ ЛИШЬ Я ВЛЮБЛЕН.

МОЯ ТЫ ТАЙНА, ТЫ МОЙ СЛАДКИЙ СОН,
ТЕБЯ ИЩУ Я, В ТЕБЯ ЛИШЬ Я ВЛЮБЛЕН.
ТВОЙ ГОЛОС СЛЫШУ СКВОЗЬ СОН Я,
ШЕПЧУ Я ИМЯ "АЛЕНА"...

ТВОЙ НЕЖНЫЙ ОБРАЗ
НЕПРИДУМАННЫМ ВИДЕТЬ РАД,
УСЛЫШАТЬ ГОЛОС, УВИДЕТЬ ТВОЙ ВЗГЛЯД
МОЯ ТЫ ТАЙНА, ТЫ МОЙ СЛАДКИЙ СОН,
ТЕБЯ ИЩУ Я, В ТЕБЯ ЛИШЬ Я ВЛЮБЛЕН.
МОЯ ТЫ ТАЙНА, ТЫ МОЙ СЛАДКИЙ СОН,
ТЕБЯ ИЩУ Я, В ТЕБЯ ЛИШЬ Я ВЛЮБЛЕН.
ТВОЙ ГОЛОС СЛЫШУ СКВОЗЬ СОН Я,
ШЕПЧУ Я ИМЯ "АЛЕНА"...

ПОЯВИЛАСЬ ТЫ В ЛУННОМ СНЕ,
ПРОШЕПТАЛА ОДНО ЛИШЬ МНЕ.
ПРОШЕПТАЛА: "ТЕБЯ ЛЮБЛЮ Я!"
ПОЯВИЛАСЬ ТЫ В ЛУННОМ СНЕ,
ПРОШЕПТАЛА ОДНО ЛИШЬ МНЕ.
ПРОШЕПТАЛА: "ТЕБЯ ЛЮБЛЮ Я!"

ТВОЙ ГОЛОС СЛЫШУ СКВОЗЬ СОН Я,
ШЕПЧУ Я ИМЯ "АЛЕНА"...

********************************************
ВОСТОЧНАЯ

ПОЛЮБИЛА МИЛОГО
НА БЕДУ, ЗНАЮ, НА БЕДУ,
ВИЖУ...
ОБО ВСЕМ ЗАБЫЛА Я,
НЕ МОГУ, - ТАЮ, НЕ МОГУ, СЛЫШИШЬ...
ТЫ КАК
ВЕТЕР ПАРИШЬ, НАД ЗЕМЛЕЮ ЛЕТИШЬ,
О ЛЮБВИ ГОВОРИШЬ...
ТАЙНУ НОЧИ
ОТКРЫЛ,
БЫТЬ ЖЕЛАННОЙ ПРОСИЛ,
А ПОТОМ ВДРУГ ЗАБЫЛ...

ПОДАРИЛ МНЕ
СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО С СОБОЮ,
ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО

СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ...
ПОДАРИЛ МНЕ СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО
С СОБОЮ,
ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО
СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ.

ВСЕ ПОДРУГИ ГОВОРЯТ:
"НЕ БОГАТ, ДА И МОЛОД ДУШОЮ.",
А ГЛАЗА ЕГО ГОРЯТ,
НО ПОКА ЧТО ОНИ НЕ СО МНОЮ...
ДНИ И НОЧИ СТРАДАЛА Я,
ЗНАЧИТ, БОЛЬШЕ НЕ ТВОЯ,
ЗНАЧИТ, ЭТО - ВСЕГО ЛИШЬ ЗЛАЯ ЛОЖЬ...
НЕБО БУДЕТ ТЕБЕ СУДЬЕЙ,
ЖИЗНЬ ТВОЯ - СЛОВНО МИР ДРУГОЙ,
СЧАСТЛИВ БУДЬ, ТОЛЬКО НЕ СО МНОЙ...

ПОДАРИЛ МНЕ СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО С СОБОЮ,

ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО
СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ...
ПОДАРИЛ МНЕ СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО С СОБОЮ,
ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО
СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ.

ПОДАРИЛ МНЕ СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО С СОБОЮ,
ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО
СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ...
ПОДАРИЛ МНЕ СЧАСТЬЕ И ГОРЕ
И ЗАБРАЛ СЕРДЕЧКО С СОБОЮ,
ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ, НО ТОЛЬКО
СЛОВО СВОЕ НЕ СДЕРЖАЛ.

**************************************

ДВА ДНЯ ДО РОЖДЕСТВА.
ДВА ДНЯ ДО РОЖДЕСТВА, -
И БЕДА - НЕ БЕДА, И В ДУШЕ ТЕПЛО,
ДВА СНА ДО РОЖДЕСТВА
КАК ХРУСТАЛИКИ ЛЬДА...

КРУЖИТСЯ СНЕГ ПОД АРКОЙ НЕБА
И ГИРЛЯНДОЙ ВИСЯТ МОСТЫ.
МИР БЕЗ ТЕБЯ ТАКИМ БЫ НЕ БЫЛ,-
РЯДОМ ЗВЕЗДЫ И РЯДОМ ТЫ!
СЫПЛЮТСЯ СЛОВА БЕЛЫМИ СНЕЖИНКАМИ,
НАГАДАЛИ НАМ СЧАСТЬЯ НА ДВОИХ...

ДВА ДНЯ ДО РОЖДЕСТВА, -
И БЕДА - НЕ БЕДА, И В ДУШЕ ТЕПЛО,
ДВА СНА ДО РОЖДЕСТВА
КАК ХРУСТАЛИКИ ЛЬДА...

ЗАЗВЕНЕЛ ХРУСТАЛЬ,СВЕЧИ ЗАЖИГАЮТСЯ,
КАЖЕТСЯ, ВОТ-ВОТ ВСЕ ПРОИЗОЙДЕТ...

ДВА ДНЯ ДО РОЖДЕСТВА, -
И БЕДА - НЕ БЕДА, И В ДУШЕ ТЕПЛО,
ДВА СНА ДО РОЖДЕСТВА
КАК ХРУСТАЛИКИ ЛЬДА...

ДВА ДНЯ...И БЕДА
- НЕ БЕДА, И В ДУШЕ ТЕПЛО,
ДВА СНА...КАК ХРУСТАЛИКИ ЛЬДА...

********************************************
ПАРИ, ПАРИ.
МОГУ ЛИ Я ТЕБЯ НАЙТИ
СРЕДИ СНЕГОВ, СРЕДИ ПЕСКОВ...
ГОТОВ ВСЮ ЗЕМЛЮ ОБОЙТИ,
ЧТОБ НАВСЕГДА ВЕРНУТЬ ЛЮБОВЬ...
ТЫ ОТНЯЛА ВСЕ КРАСКИ ДНЯ, -
ЗАБЫТЬ СУМЕЛА ТЫ МЕНЯ
И ВОТ ТЕПЕРЬ В ПУСТЫНЕ СЛОВ
ИЩУ ТЕБЯ, МОЯ ЛЮБОВЬ...

ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, КАК ПТИЦА НАД МОЕЙ ГОЛОВОЙ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, ВЕДЬ ВСЕ РАВНО Я БУДУ ТВОЙ!
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ ПОД ОБЛАКАМИ СВЕТЛОГО ДНЯ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, НО ТОЛЬКО НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ!

Я НЕ ХОТЕЛ ТЕБЯ ТЕРЯТЬ,
НО ВЕТЕР ВНОВЬ ТЕБЯ ПОЗВАЛ...
СУДЬБЕ НЕ В СИЛАХ ПРИКАЗАТЬ,
НО БЕЗ ТЕБЯ НА МИР ТАК МАЛ...
ПРИКОСНОВЕНИЕМ ПЕРА СЛАГАЮ СТРОКИ ДО УТРА...
И ПОД ПОКРОВОМ ТЕМНОТЫ
Я ЖДУ КОГДА ВЕРНЕШЬСЯ ТЫ...

ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, КАК ПТИЦА НАД МОЕЙ ГОЛОВОЙ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, ВЕДЬ ВСЕ РАВНО Я БУДУ ТВОЙ!
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ ПОД ОБЛАКАМИ СВЕТЛОГО ДНЯ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, НО ТОЛЬКО НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ!
... КАК ПТИЦА НАД МОЕЙ ГОЛОВОЙ,
... ВЕДЬ ВСЕ РАВНО Я БУДУ ТВОЙ!
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ...
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, НО ТОЛЬКО НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ!

ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, КАК ПТИЦА НАД МОЕЙ ГОЛОВОЙ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, ВЕДЬ ВСЕ РАВНО Я БУДУ ТВОЙ!
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ ПОД ОБЛАКАМИ СВЕТЛОГО ДНЯ,
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, НО ТОЛЬКО НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ!
... КАК ПТИЦА НАД МОЕЙ ГОЛОВОЙ,
... ВЕДЬ ВСЕ РАВНО Я БУДУ ТВОЙ!
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ...
ПАРИ, ПАРИ, ПАРИ, НО ТОЛЬКО НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ!

****************************************************
МЕЛОДИЯ.
НОВЫЕ ЛИЦА МНЕ НЕ РАССКАЖУТ
ТАЙНУ, В КОТОРОЙ ТЫ ЖИВЕШЬ СОВСЕМ ОДНА,
БЕЛЫЕ ПТИЦЫ МНЕ НЕ ПОКАЖУТ
МИР, ГДЕ ТВОИ ЦВЕТЫ И В ГОРОДЕ ВЕСНА.

МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
НЕ ХОЧУ ЛЮБИТЬ, А ХОЧУ С ТОБОЮ ЖИТЬ.
МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
Я НЕ СТАНУ ЖДАТЬ, - ЗА ТОБОЙ ПРИДУ ОПЯТЬ!
МЕЛОДИЯ...

СТЕНЫ МОЛЧАЛИ, КАК НАКАЗАНЬЕ,
СКАЗКА ПРОШЛА ДАВНО, ОСТАЛАСЬ В ДЕТСКИХ СНАХ,
МЫ НЕ СКАЗАЛИ СЛОВ НА ПРОЩАНЬЕ,
А В ГОЛОВЕ ОДНО: ВИТАЕМ В ОБЛАКАХ...

МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
НЕ ХОЧУ ЛЮБИТЬ, А ХОЧУ С ТОБОЮ ЖИТЬ.
МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
Я НЕ СТАНУ ЖДАТЬ, - ЗА ТОБОЙ ПРИДУ ОПЯТЬ!
МЕЛОДИЯ...
МЕЛОДИЯ...
МЕЛОДИЯ...
МЕЛОДИЯ...

МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
НЕ ХОЧУ ЛЮБИТЬ, А ХОЧУ С ТОБОЮ ЖИТЬ.
МЕЛОДИЯ, ОДИНОКИЙ Я,
Я НЕ СТАНУ ЖДАТЬ, - ЗА ТОБОЙ ПРИДУ ОПЯТЬ!
МЕЛОДИЯ...
****************************************************
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ.

А, МОЖЕТ, НЕ БЫЛО ЛЮБВИ,
И ЗА ОКНОМ НЕ ПЕЛ РАССВЕТ,
И НЕ ЛЕТЕЛИ ОБЛАКА
ЗА ГОРИЗОНТЫ ДОЛГИХ ЛЕТ
И ТЫ НЕ ПРАВИЛА СУДЬБОЙ,
А Я НЕ МОГ ОБ ЭТОМ ЗНАТЬ
И НЕ ХОДИЛИ ПОД ЛУНОЙ...
ТОГДА ЗАЧЕМ ЖЕ НАМ МОЛЧАТЬ?

ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ - НЕ ПОТЕРЯЛАСЬ ТЫ,
А Я ЖИВУ ТОБОЙ ИЗ ЧЕТЫРЕХ В ОДНОЙ,
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ СНА - ХОЛОДНАЯ ВОЙНА,
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ...

ПЕРЕВЕДИ ЧАСЫ НАЗАД...
И НЕ БОРИСЬ САМА С СОБОЙ...
ТЕБЯ УКРОЕТ ЛИСТОПАД,
А Я ОСТАЛСЯ ЗА ЧЕРТОЙ...
И МИМОЛЕТНЫЕ СТИХИ
Я ПОВТОРЮ В КОТОРЫЙ РАЗ...
Я ЗАМОЛИЛ СВОИ ГРЕХИ,
НО ЭТИ СТЕНЫ НЕ ДЛЯ НАС...

ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ - НЕ ПОТЕРЯЛАСЬ ТЫ,
А Я ЖИВУ ТОБОЙ ИЗ ЧЕТЫРЕХ В ОДНОЙ,
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ СНА - ХОЛОДНАЯ ВОЙНА,
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ...

ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ - НЕ ПОТЕРЯЛАСЬ ТЫ,
А Я ЖИВУ ТОБОЙ ИЗ ЧЕТЫРЕХ В ОДНОЙ,
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ СНА - ХОЛОДНАЯ ВОЙНА,
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ...

ТАК НЕ БЫВАЕТ, - КТО ЖЕ НЕ ЗНАЕТ,
НО ОСТЫВАЕТ НАША ЛЮБОВЬ...
А СЕРДЦЕ МОЕ ПОЕТ
И ГОЛОС ТЕБЯ ЗОВЕТ...

ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ - НЕ ПОТЕРЯЛАСЬ ТЫ,
А Я ЖИВУ ТОБОЙ ИЗ ЧЕТЫРЕХ В ОДНОЙ,
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ СНА - ХОЛОДНАЯ ВОЙНА,
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ...

ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ - НЕ ПОТЕРЯЛАСЬ ТЫ,
А Я ЖИВУ ТОБОЙ ИЗ
ЧЕТЫРЕХ В ОДНОЙ,
ЧЕТЫРЕ ГРАНИ СНА - ХОЛОДНАЯ ВОЙНА,
ЧЕТЫРЕ КОМНАТЫ...

**********************************
СКАЖИ МНЕ

ПРОСТИ МЕНЯ ЗА ВСЕ, ЧТО НЕ СКАЗАЛ,
ПРОСТИ МЕНЯ ЗА ТО, ЧТО НЕ СВЕРШИЛОСЬ,
ЗА ТО, ЧТО Я ТЕБЯ НЕ УДЕРЖАЛ
И ПОТЕРЯЛ ЛЮБОВЬ ТВОЮ И МИЛОСТЬ...
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ...СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ.

ПРОСТИ ЗА ТО, ЧТО СТАЛ СОВСЕМ ЧУЖОЙ,
НО ЖДУ ТЕПЛА ОТ КАЖДОГО СВИДАНЬЯ,
СЛУЧАЙНОГО СВИДАНИЯ С ТОБОЙ,
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ СНА И ОЖИДАНЬЯ...
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ.
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ.
И ВИДИТ БОГ, ЧТО Я ТЕБЯ НАЙДУ,
И ДЕНЬ, И НОЧЬ МИНУТАМИ СЧИТАЯ,
ПУСТЬ ЗНАЮ ВСЕ, КАК Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ
И БЕЗ ТЕБЯ СЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ.
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОЗАБУДУ,
СКАЖИ МНЕ - И Я ПОДОЖДУ,
И ТАЙНОЙ, И ВЕЧНОСТЬЮ БУДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ,
ЗВЕЗДОЮ К НОГАМ УПАДУ.

**********************************
**********************************
НАРКОМАНКА.

Расскажи мне всё, что было с тобою.
Покажи мне то, что стало судьбою.
Нарисуй мне день, в котором живёшь ты, -
Ты теперь не та...
Это - не игра, - ты знаешь, наверно…
Это - не слова, но кто будет  первым…
Я бегу к тебе, но не вернёшься,
И молчат уста...

Ай-йай, - остановилось сердце, но не твоё,
Ай-йай, - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай -, остановилось сердце, о не твоё…
Ай-йай-а - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай, - остановилось сердце, но не твоё,
Ай-йай, - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай-, остановилось сердце, но не твоё…
Ай-йай-а - не помолилась, наркоманка...

Ветер бьёт в лицо, ладонь сжимает.
Бог тебя зовёт и не понимает, -
Сколько ждать ещё, - спроси у любого,
Но не у меня...
Проклиная свет и детские грёзы,
Не найдёшь ответ, но падают слёзы
На холодный пол.
И хочется снова ночи, а не дня...

Ай-йай, - остановилось сердце, но не твоё,
Ай-йай, - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай-, остановилось сердце, но не твоё…
Ай-йай-а - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай, - остановилось сердце, но не твоё,
Ай-йай, - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай-, остановилось сердце, но не твоё…
Ай-йай-а - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай, - остановилось сердце, но не твоё,
Ай-йай, - не помолилась, наркоманка...
Ай-йай-, остановилось сердце, но не твоё…
Ай-йай-а - не помолилась, наркоманка...

**********************************************************

KOYDYRMYA DESANG

Сегинип кэлдим бюгюн сенин мэлэнгэ мэн
Болимэн сенин билэн
Мэнгу кешинда
Ейткина дженим,гулим
Татлик со`зинни сэн
Биллэ болимиз десэн
Колум ко`ксунда



Ко`йдюрмэ десэм мени
Со`ндюрмэ десэм мени
Ахирки со`зин болсун яр
Со`йимэн сени



Ко`мидим сенин hо`згюнни
Нэччиму айла
Килдингу мени hара
Дэдим иччимдэ
Мухббэт оту яман кэн
Нахшилар айтсам
Ойумда менин билсэн
Болгум кешинда

YмYтсизку манинисэн
Димкитгэ джавап.
Кэтмэгиним асла
Билкъэ кэлдимэ.
Мэликэт сун нэчэ айла.
hэттэ мYджэзла
Сиюмэн сени мэн яр
Алакъэ ин мени.

Ко`йдюрмэ десэм мени
Со`ндюрмэ десэм мени
Ахирки со`зин болсун яр
Со`йимэн сени

ПЕРЕВОД - САМОЙЛОВОЙ МАРИНЫ.

Когда скучаешь по кому-то и представляешь пред собою.
"Соскучилась сегодня по тебе я",-
Мне бедному скажи же дорогая, цветочек мой,
И слово сладкое твоё,
Что вместе мы, и я твой раб.
И чтоб последним твоим словом было,
"Я тебя люблю".

Если не хочешь жечь меня,
Если не хочешь гасить меня,
То скажи последнее своё слово, жизнь моя,
Что любишь ты меня.

"Сделала мне больно"-
сказал я про себя.
Плохой огонь любви.
В стихах передать,
Что ты в мыслях моих.
И если б ты знала,
Я стал как бродяга.

Если не хочешь жечь меня,
Если не хочешь гасить меня,
То скажи последнее своё слово, жизнь моя,
Что любишь ты меня.

Ведь хожу безнадёжный утомлённый в ожидании ответа,
Не уходи опять,
Знай, не уходи.
Наконец, привыкни, царица!
Даже за твой характер в отношении меня
Я тебя люблю, моя любимая.

Если не хочешь жечь меня,
Если не хочешь гасить меня,
То скажи последнее своё слово, жизнь моя,
Что любишь ты меня.






*****************************************************************
Утки


Мчится время всё вперёд,
Час, миг, век, год,
Быстрый сказочный полёт,
Час, миг, век, год,
На вертолётах и самолётах

Утки! У-у-у!
Кто властитель тьмы бездонной?
Утки! У-у-у!
Тайных вкладов миллионных?
Утки! У-у-у!

Эти истории не шутка,
И вы представьте на минутку,
Что их выдумали утки!
Утки! У-у-у!

Возникают привиденья
Утки! У-у-у!
В скалах прячутся злодеи
Утки! У-у-у!
И кто так сочинять умеет?
Утки! У-у-у!
******************************************
 Царица (feat. Мурат Насыров) группа ШеFF

В северной столице я увидел красавицу,
И сразу понял - эта львица будет моей царицей.
Через месяц между нами не было границы,
В океан любви превратились наши две частицы.
Я мог гордиться, ведь всегда летел как птица,
Свободный орёл получил свою жрицу.
Доброжелательные лица сопровождали пару,
Я пел хип-хоп баллады, под звуки рэп-гитары,
Курил сигары и запивал нектаром.
Страстной любви, которую всегда искал я
Ночами о чём читал в тайных писаниях,
Магическую встречу эту Питер подарил нам.
Наступали тёплые перемены, северные стены
Мои взгляды повернули, паруса любви дули
В сторону Москвы, я дарил царице столичные огни.

Припев:
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.

И что бы ни случилось,
Запомни я всегда только твой,
И что бы ни случилось, дорогая,
Ты за мной как за стеной.
И что бы ни случилось,
Запомни я всегда только твой,
И что бы ни случилось,
Дорогая, ты за мной как за стеной.

Москва - большой салат, а мы - две песчинки,
Иногда в столичном городе угасают две искринки,
Не разведя огонь под давлением суеты,
Нам никто не помогал держаться крепко за руки.
Тяжёлые дни летели, мы на созвездия смотрели,
Это помогало в новый мир открыть двери,
Мы любили историю Ромео и Джульеты,
Так я поставил визы и купил билеты
В другой конец света в город-порт Нью-Йорк,
Ради своей царицы я ограбил банк, за границей
На меня смотрели западные королевы,
Но никто не мог сравниться с моей любимой.
Мы играли как хотели во сне и наяву в свою игру,
Об этом можно написать книгу,
Всю планету пролетели две птицы,
И весь этот мир я дарил моей царице.

Припев:
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.

Мы неплохо провели время за рубежом,
Но таких как мы всегда к себе тянет дом,
Спокойный тон приобрёл семейный бизнес,
Бывали срывы друг на друга, но это не всерьёз,
Мой голос подсказывал: Она твой ангел!
Я чувствовал себя как Прометей, несущий факел,
Бокал красного вина держу в руке,
Свечи, горы, море, этот тост дарю тебе
Пусть будет так, чтоб моя царица пела,
Пусть будет так, чтоб она всегда летела,
Пусть будет так, чтобы чистое небо
Весело над головами и любовь дарило.

Припев:
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.
Пой моя царица, пой моя царица, пой,
Я горжусь тобой, тобой, тобой,
Зажги меня своей искрой.

И что бы ни случилось,
Запомни я всегда только твой,
И что бы ни случилось, дорогая,
Ты за мной как за стеной.
И что бы ни случилось,
Запомни я всегда только твой,
И что бы ни случилось, дорогая,
ты за мной как за стеной.

******************************
"Арабская ночь" из мультсериала "Аладдин"

Добрый путник войди в славный город Багдад,
ты своим не поверишь глазам.
Ждет тебя впереди приключений каскад
Ты готов? Открывайся сезам!

Арабская ноооооочь
Волшебный востооооок
Здесь чары и месть, отвага и честь
Дворцы и песок.
О дивный восток! О сказочный край !
Здесь яд и булат погибель сулят
Смотри, не зевай.

Хоть лукав и жесток но прекрасен восток,
Наточи свой клинок и вперед,
Пусть ковер самолет от забот унесет
На восток куда сказка зовет!

*************************************************
Песенка Водяного


Я - водяной, я - водяной,
Поговорил бы кто со мной,
А то мои подружки - пиявки да лягушки!
Фу, какая гадость!

Эх, жизнь моя - жестянка!
Да ну ее в болото!
Живу я как поганка,
А мне летать, а мне летать, а мне летать охота!

Я - водяной, я - водяной,
Никто не водится со мной,
Внутри меня - водица, ну что с таким водиться?
Противно!

Эх, жизнь моя - жестянка!
Да ну ее в болото!
Живу я как поганка,
А мне летать, а мне летать, а мне летать охота!

**************************************************

Песня "Соловьи"

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.

Пришла и к нам на фронт весна,
Ребятам стало не до сна,
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,
Забыв что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.

Но что война для соловья,
У соловья ведь жизнь своя,
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зеленый над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.

А завтра снова будет бой,
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, не долюбив,
От наших жен, от наших нив,
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.




*******************************************************
ПОДОЖДИ.

ТЫ УШЛА, ОСТАВИВ ВОСПОМИНАНЬЯ...
ТЫ БЫЛА И БЛИЗКОЙ, И ЧУЖОЙ, ммм...
НЕ МЕНЯЯ ПАРОЛЬ, ТЫ ИГРАЛА ТУ ЖЕ РОЛЬ,
И МАНИЛА ЗА СОБОЙ, КАК ВСЕГДА...

ПОДОЖДИ, - ПОД ОБЛАКАМИ ЛЕТО...
ПОД ОБЛАКАМИ ГРЕЗ... ПОД О-, ПОД ОБЛАКАМИИИ...
ПОДОЖДИ, - Я КОЛЕСИЛ ПО СВЕТУ,
Я НЕ БОЯЛСЯ СЛЕЗ,
ПОД О-, ПОД ОБЛАКАМИИИ...

ПЕЛЕНОЙ ОКУТАН СВОБОДНЫЙ ГОРОД,
ЧЕРЕДОЙ СМЕНЯЮТСЯ ЛЕТА...
НО ТУМАНИТ МОЙ ВЗОР
НЕРАЗГАДАННЫЙ УЗОР...
ЗНАЮ ТОЧНО: ТЫ УШЛА НАВСЕГДА...

ПОДОЖДИ, - ПОД ОБЛАКАМИ ЛЕТО...
ПОД ОБЛАКАМИ ГРЕЗ... ПОД О -, ПОД ОБЛАКАМИИИ...
ПОДОЖДИ, - Я КОЛЕСИЛ ПО СВЕТУ,
Я НЕ БОЯЛСЯ СЛЕЗ,
ПОД О-, ПОД ОБЛАКАМИИИ...

ПОДОЖДИ, - ПОД ОБЛАКАМИ ЛЕТО...
ПОД ОБЛАКАМИ ГРЕЗ... ПОД О -, ПОД ОБЛАКАМИИИ...
ПОДОЖДИ, - Я КОЛЕСИЛ ПО СВЕТУ,
Я НЕ БОЯЛСЯ СЛЕЗ,
ПОД О-, ПОД ОБЛАКАМИИИ...



*****************************************************************************************************

Песня Екі Өзен

1
Арманым да сен, жарқыным

Сағынамын мен, алтыным

Жанымда менің, жоқсың сен тек неге?

Есімде менің сол күндер

Аспаны айлы сол түндер

Ол мүмкін бәрі ертегі.


Припев:

Асқар таудың биік өзені болайын

Қосылып мәңгіге ғашықтар, күніне

Ооо-у

Жұлдыз боп жарқырап

Қоршаған аспанда

Армандаймын махаббатымды

Өңімде, түсімде

2
Өзіңе қара, жан құрбым

Көзімді талай талдырдым

Нәзік сезімді өзімдей жалғыз сен

Өзіңдей көркем таппадым

Айдындай мөлдір аппағым

Қиялға баттым жалғыз мен



Припев:

Асқар таудың биік өзені болайын

Қосылып мәңгіге ғашықтар, күніне

Ооо-у

Жұлдыз боп жарқырап

Қоршаған аспанда

Армандаймын махаббатымды

Өңімде, түсімде



Смысловой перевод текста песни (автор - САМОЙЛОВА МАРИНА):

Ты моё желание, моя голубушка.
Соскучился я, мое золото.
Возле меня меня нет тебя, зачем ты исчез?
У меня те дни в моей памяти.
То Небо, те лунные ночи.
Это возможно все сказка.

Пусть я буду высокой рекой высочайшей горы,
Прибавив навечно влюбленным день.
Ооо-у
Звездой сверкая
В небе, в котором кружил.
Мечтаю о моей любови
В твоем облике, в твоем цвете.


Смотрю на себя самого- душа моя жертва.
Я столько усыплял мой источник
Ты как самое моё нежное чувство.
В самое приятное чистое светлое желание
Погрузился я один.

Биография Омара Хайяма

(1048-1123)

Полное имя Омара Хайяма - Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. Слово "Хайям" буквально означает "палаточный мастер", от слова "хайма" - палатка, от этого же слова происходит старорусское "хамовник", т.е. текстильщик. Ибн Ибрахим - значит сын Ибрахима. Таким образом, отца Хайяма звали Ибрахим и происходил он из рода ремесленников. Можно предположить, что этот человек имел достаточные средства и не жалел их, чтобы дать сыну образование, соответствующее его блестящим способностям.

О молодых годах Хайяма почти нет сведений. Ал-Байхаки писал, что Хайям "был из Нишапура, и по рождению, и по предкам. На это же указывает добавление Нишапури (по-персидски) или ан-Найсабури (по-арабски) к его имени. В одних источниках указывается, что молодой Хайям учился также в Нишапуре, в других говорится, что в ранней молодости он жил в Балхе. В качестве учителя упоминается имя некоего "главы ученых и исследователей по имени Насир ал-милла ва-д-Дин шейх Мухаммед-и Мансур", о котором нет никаких сведений. Так или иначе, все источники согласны, что в семнадцать лет он достиг глубоких знаний во всех областях философии, и указывают на его замечательные природные способности и память.

В то время Нишапур, расположенный на востоке Ирана, в древней культурной провинции Хорасан, был крупным городом XI века с населением в несколько сот тысяч человек. Обнесенный высокой стеной с башнями, он состоял не менее чем из пятидесяти больших улиц и занимал территорию примерно в сорок квадратных километров. Лежащий на оживленных караванных путях, Нишапур был ярмарочным городом для многих провинций Ирана и Средней Азии и для близлежащих стран. Нишапур - один из главных культурных центров Ирана - был знаменит своими библиотеками, с XI века в городе действовали школы среднего и высшего типа - медресе.

Чтобы примирить различные источники, можно предположить (и вероятность этого действительно велика), что Хайям начал свое образование именно в Нишапурском медресе, имевшем в то время славу аристократического учебного заведения, готовящего крупных чиновников для государственной службы, а затем продолжил его в Балхе и Самарканде.

К окончанию учения относится, вероятно, первый опыт самостоятельной научной работы Хайяма, посвященной извлечению корня любой целой положительной степени n из целого положительного числа N. Первый трактат Хайяма до нас не дошел, однако имеются ссылки на его название - "Проблемы арифметики". Указывается, что в этом трактате Хайям, на базе более ранних работ индийских математиков, по сути дела, предложил метод решения уравнений х^n = a (n - целое число), аналогичный методу Руффини-Горнера. Кроме того, в трактате, по всей видимости, содержалось правило разложения натуральной степени двучлена (a+b)^n, то есть известная формула бинома Ньютона для натуральных показателей. Разумеется, пока рукопись "Проблем арифметики" не найдена, о ее содержании можно только догадываться, опираясь, прежде всего, на труды учеников и последователей Хайяма. Многие вышеизложенные выводы сделаны исследователями на основании трактата Насир ад-Дина ат-Туси "Сборник по арифметике с помощью доски и пыли", в котором автор излагает ряд новых результатов, не претендуя, в то же время, на их открытие.

По каким-то причинам, возможно, связанным с политическими событиями - первыми годами правления сельджукских султанов, Хайяму пришлось покинуть Хорасан. Дальнейшие сведения о Хайяме исходят из управляемого Караханидами Мавераннахра, столицей которого был сначала Самарканд, а затем - Бухара.

Первым дошедшим до нас сочинением Хайяма является небольшой алгебраический трактат, рукопись которого хранится в библиотеке Тегеранского университета. Рукопись не имеет заглавия, однако указан автор. Не вполне ясно, где и когда был написан этот труд. Он, по сути дела, предваряет более полный "правильный" трактат по алгебре - следующую по времени работу Хайяма.

Следует отметить, что во времена Хайяма ученый, не будучи человеком состоятельным, мог регулярно заниматься наукой только при дворе того или иного правителя, занимая одну из четырех должностей: секретаря (дабира), поэта, астролога или врача. Судьба ученого, в этом случае, в значительной степени зависела от милости или немилости правителя, его нрава и капризов, от придворных интриг и дворцовых переворотов. В связи с этим, судьба Хайяма во многом определяется чередой сменяющих друг друга покровителей, от которых ученый, несомненно, зависел, которых упоминал и благодарил их в своих трудах. Низами Арузи Самарканди в "Собрании редкостей" пишет: "Дабир, поэт, астролог и врач, - суть ближние люди царя, и обойтись без них ему невозможно. На дабире - крепость правления, на поэте - вечная слава, на астрологе - благое устроение дел, на враче - здоровье телесное. И это - четыре тяжких дела и благородных науки из ветвей науки философии: дабирство и поэзия - из ветвей логики, астрология - ветвь математики и медицина - ветвь естествознания".

Вместе с тем, было принято считать, что именно ученые-царедворцы во многом обеспечивают правителю прочность власти и ее великолепие. Правители XI века соперничали между собой в блеске своей свиты, переманивали друг у друга образованных царедворцев, а самые могущественные просто требовали передать их двору прославившихся ученых и поэтов.

По-видимому, первым из известных покровителей Хайяма был главный судья города Самарканда Абу Тахир Абд ар-Рахман ибн Алак. Во введении к своему алгебраическому трактату Хайям рассказывает о своих бедствиях "Я был лишен возможности систематически заниматься этим делом и даже не мог сосредоточиться на размышлении о нем из-за мешавших мне превратностей судьбы. Мы были свидетелями гибели ученых, от которых осталась малочисленная, но многострадальная кучка людей. Суровости судьбы в эти времена препятствуют им всецело отдаться совершенствованию и углублению своей науки. Большая часть из тех, кто в настоящее время имеет вид ученых, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и притворяясь знающими. Тот запас знаний, которым они обладают, они используют лишь для низменных плотских целей. И если они встречают человека, отличающегося тем, что он ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана, они делают его предметом своего презрения и насмешек", а далее пишет, что получил возможность написать эту книгу только благодаря покровительству "славного и несравненного господина, судьи судей имама господина Абу Тахира. Его присутствие расширило мою грудь, его общество возвысило мою славу, мое дело выросло от его света и моя спина укрепилась от его щедрот и благодеяний. Благодаря моему приближению к его высокой резиденции я почувствовал себя обязанным восполнить то, что я потерял из-за превратностей судьбы, и кратко изложить то, что я изучил до мозга костей из философских вопросов. И я начал с перечисления этих видов алгебраических предложений, так как математические науки более всего заслуживают предпочтения".

Судя по этому введению, основная часть алгебраического трактата "О доказательствах задач алгебры и амукабалы" была написана в Самарканде около 1069 года.

После Абу Тахира Хайям пользовался покровительством бухарского хакана Шамс ал-Мулука. В источниках указывается, что правитель крайне возвеличивал его и сажал имама Омара с собой на свой трон. Весьма вероятно, что ко двору Шамс ал-Мулука Хайям был представлен Абу Тахиром. Отметим, что племянница Шамс ал-Мулука Туркан-хатун, имя которой нам еще встретится ниже, была выдана замуж за Мулик-шаха. О пребывании Хайяма в Бухаре рассказывает Табризи: "Я слышал еще, что когда ученый [Хайям] соблаговолил прибыть в Бухару, через несколько дней после прибытия он посетил могилу весьма ученого автора "Собрания правильного", да освятит Аллах его душу.

В 1074г., вскоре после того, как после длительного противостояния сельджукам Шамс ал-Мулук признал себя вассалом султана Малик-шаха, Хайям был приглашен в столицу огромного Сельджукского государства Исфахан ко двору Малик-шаха для руководства реформой иранского солнечного календаря. Приглашение было, по-видимому, сделано сельджукским визирем Низам ал- Мулком. Тем самым другом юности Хайяма, если все-таки верить легенде, вопреки упоминавшемуся выше расхождению в возрасте Хайяма и знаменитого визиря. 1074 год стал знаменательной датой в жизни Омара Хайяма: ею начался двадцатилетний период его особенно плодотворной научной деятельности, блестящей по достигнутым результатам.

Город Исфахан был в то время столицей мощной централизованной сельджукидской державы, простиравшейся от Средиземного моря на западе до границ Китая на востоке, от Главного Кавказского хребта на севере до Персидского залива на юге. Зубчатая городская стена Исфахана с двенадцатью широкими железными воротами, красивые высокие здания, величественная пятничная мечеть на центральной площади, целые кварталы оживленных базаров, множество караван-сараев со складами товаров и гостиницами для приезжих, журчащие водотоки с прекрасной водой, ощущение простора и изобилия - все это вызывало восхищение путешественников.

В эпоху султана Малик-шаха Исфахан, расположенный в долине в окружении горных цепей, с протекавшей через город полноводной рекой Заендеруд, еще расширился, украсился нарядными архитектурными сооружениями. Великолепные сады, разбитые в Исфахане в эти годы, поэты не раз воспевали в стихах. Малик-шах придал своему двору небывалое еще для иранских династий великолепие. Средневековые авторы красочно описывают роскошь дворцового убранства, пышные пиршества и городские празднества, царские забавы и охоты. При дворе Малик-шаха был огромный штат придворных: кравчих, оруженосцев, хранителей одежд, привратников, стражей и большая группа поэтов-панегиристов во главе с одним из самых крупных одописцев XI века - Муиззи (1049 - ум. между 1123 и 1127).

По мнению большинства историков, созидательная государственная деятельность и широкие просветительские преобразования, которыми отмечены эти десятилетия - период наивысшего подъема сельджукидского государства, были обязаны не столько султану Малик-шаху сколько его визиру (по-нашему - премьер министру) Низам ал-Мулку (1018--1092) - выдающемуся политическому деятелю XI века. Низам ал-Мулк, покровительствовавший развитию науки, открыл в Исфахане, так же как и в других крупнейших городах - Багдаде, Басре, Нишапуре, Балхе, Мерве, Герате, - учебно-научные академии; по имени визира они повсеместно назывались Низамийе. Для исфаханской академии Низам ал-Мулк возвел величественное здание возле самой пятничной мечети и пригласил в Исфахан для преподавания в ней известных ученых из других городов. Исфахан, славящийся ценнейшими собраниями рукописных книг, обладающий прочными культурными традициями (достаточно упомянуть, что значительную часть своей жизни провел в Исфахане Абу Али ибн Сина (980-1037), гениальный Авиценна, читавший лекции в одном из исфаханских медресе), становится при Низам ал-Мулке активно действовавшим научным центром, с влиятельной группой ученых.

Итак, Омар Хайям был приглашен султаном Малик-шахом - по настоянию Низам ал-Мулка - для строительства и управления дворцовой обсерваторией. Собрав у себя при дворе "лучших астрономов века", как об этом говорят источники, и, выделив крупные денежные средства для приобретения самого совершенного оборудования, султан поставил перед Омаром Хайямом задачу - разработать новый календарь.

Историк Ибн ал-Асир пишет: "В этом году Низам ал-Мулк и султан Малик-шах собрали самых лучших астрономов... Для султана Малик-шаха была построена обсерватория, в ее создании участвовали лучшие астрономы Омар ибн Ибрахим ал-Хайями, Абу-л-Музаффар ал-Исфазари, Маймун ибн Наджиб ал-Васити и другие. На создание обсерватории пошло очень много средств".

В течение пяти лет Омар Хайям, вместе с группой астрономов, вел научные наблюдения в обсерватории, и ими был разработан новый календарь, отличавшийся высокой степенью точности. Этот календарь, получивший название по имени заказавшего его султана "Маликшахово летосчисление", имел в своей основе тридцатитрехлетний период, включавший восемь високосных годов; високосные годы следовали семь раз через четыре года и один раз через пять лет. Проведенный расчет позволил временную разницу предлагаемого года, по сравнению с годом тропическим, исчисляющимся в 365,2422 дня, свести к девятнадцати секундам. Следовательно, календарь, предложенный Омаром Хайямом, был на семь секунд точнее ныне действующего григорианского календаря (разработанного в XVI веке), где годовая ошибка составляет двадцать шесть секунд. Хайямовская календарная реформа с тридцатитрехлетним периодом оценивается современными учеными как замечательное открытие.

По не вполне понятным причинам разработанный календарь так и не был внедрен. Сам Хайям пишет, что "время не дало возможности султану закончить это дело, и високос остался незаконченным". Смысл этого высказывания не ясен, поскольку имеются указания на то, что новый календарь был почти готов уже к марту 1079 года, а султан продолжал править до 1092 г. Перенося современный опыт на то давнее время, можно предположить, что ученые осознанно не спешили с выработкой окончательной системы следования високосных лет, добиваясь продолжения финансирования проекта, а, между тем, продолжали проводить астрономические наблюдения и занимались другими интересующими их научными исследованиями. В конце концов, взаимоотношения власти и науки были и будут похожи во все эпохи.

Омар Хайям входил в ближайшую свиту Малик-шаха, то есть в число его надимов - советчиков, наперсников и компаньонов, и, разумеется, практиковал при царствующей особе как астролог. Слава Омара Хайяма как астролога-прорицателя, наделенного особым даром ясновидения, была очень велика. Еще до появления его в Исфахане при дворе Малик-шаха знали об Омаре Хайяме как о высшем авторитете среди астрологов.

В 1077 г. Хайям заканчивает свой замечательный математический труд "Комментарии к трудностям во введениях книги Евклида". В 1080 г. Хайям пишет философский "Трактат о бытии и долженствовании", а вскоре другое философское сочинение - "Ответ на три вопроса". Четверостишия гедонического характера также были созданы Омаром Хайямом, по предположению его биографов, в Исфахане, в пору расцвета его научного творчества и жизненного благополучия.

Двадцатилетний, относительно спокойный, период жизни Омара Хайяма при дворе Малик-шаха оборвался в конце 1092 года, когда, при невыясненных обстоятельствах, скончался султан Малик-шах; за месяц до этого был убит Низам ал-Мулк. Смерть этих двух покровителей Омара Хайяма средневековые источники приписывали исмаилитам.

Исфахан - наряду с Реем - был в это время одним из главных центров исмаилизма - религиозного антифеодального течения в мусульманских странах. В конце XI века исмаилиты развернули активную террористическую деятельность против господствовавшей тюркской феодальной знати. Хасан ас-Саббах (1054-1124) - вождь и идеолог исмаилитского движения в Иране, с юных лет был тесно связан с Исфаханом. Согласно уже упоминавшейся неправдоподобной легенде, именно Саббах и был третьим из молодых людей, поклявшихся в юности на крови в вечной дружбе и взаимопомощи (первые два - Хайям и Низам ал-Мулк).

Источники засвидетельствовали посещение Исфахана Хасан ас-Саббахом в мае 1081 года. Таинственны и страшны рассказы о жизни Исфахана в это время, когда развернули свою деятельность исмаилиты (в Европе их называли ассасинами), с их тактикой мистификаций, переодевания и перевоплощений, заманивания жертв, тайных убийств и хитроумных ловушек. Так, Низам ал-Мулк, как повествуют источники, был зарезан исмаилитом, проникшим к нему под личиной дервиша - странствующего мусульманского монаха, а Малик-шах тайно отравлен. В начале девяностых годов исмаилиты подожгли исфаханскую пятничную мечеть, пожар уничтожил хранящуюся при мечети библиотеку. После смерти Малик-шаха исмаилиты терроризировали исфаханскую знать. Страх перед тайными убийцами, наводнившими город, порождал подозрения, доносы и расправы.

Вдова Малик-шаха Туркан-хатун, опираясь на тюркскую гвардию ("гулямов"), добилась провозглашения султаном младшего сына Махмуда, которому было всего 5 лет, и стала фактической правительницей государства. Положение Омара Хайяма при дворе пошатнулось. Туркан- хатун, не жаловавшая Низам ал-Мулка, не испытывала доверия и к близким к нему людям. Омар Хайям продолжал еще некоторое время работать в обсерватории, однако уже не получал ни поддержки, ни прежнего содержания. Одновременно он исполнял при Туркан-хатун обязанности астролога и врача.

Хрестоматийным стал рассказ об эпизоде, связанном с полным крушением придворной карьеры Омара Хайяма, - некоторые биографы относят его к 1097 году. Вот как описывает этот эпизод Ал-Байхаки: "Однажды имам Омар пришел к великому султану Санджару, когда тот был мальчиком и болел оспой, и вышел от него. Визир Муджир ад-Даула спросил у него: "Как ты нашел его и чем ты его лечил?" Он ответил "Мальчик внушает страх". Это понял слуга-эфиоп и доложил султану. Когда султан выздоровел, по этой причине он затаил злобу на имама Омара и не любил его". Этот эпизод, по-видимому, относится к первым годам царствования старшего сына Малик-шаха Баркьярука, вскоре после того, как умер от оспы младший - Махмуд (примерно в это время болел оспой и сам Баркьярук, но выздоровел). Как видно, Санджар заподозрил Хайяма в недобросовестном лечении или в "дурном глазе". Возможно, что это было связано с тем, что Хайям участвовал и в лечении Махмуда и Баркьярука. Так или иначе, но Санджар, ставший впоследствии султаном, правившим сельджукидским государством с 1118 по 1157 год, на всю жизнь затаил неприязнь к Омару Хайяму.

Исфахан после смерти Малик-шаха вскоре потерял свое положение царской резиденции и главного научного центра, столица вновь была перенесена в Хорасан, в город Мерв. Хайям предпринимает попытку заинтересовать новых правителей в субсидировании обсерватории - пишет книгу с явным "популистским" характером "Науруз-наме" об истории праздновании Науруза, солнечного календаря и различных календарных реформ. Книга полна различных неправдоподобных анекдотов, ненаучных примет, нравоучений, легенд и вымыслов. Непосредственная цель этой книги видна в главе "Об обычаях царей Ирана", где, в качестве хорошего обычая, особенно подчеркивается покровительство ученым. Увы, книга не помогла - Исфаханская обсерватория пришла в запустение и была закрыта.

О позднем периоде жизни Омара Хайяма известно также мало, как и о его юности. Источники указывают, что некоторое время Омар Хайям пребывает в Мерве.

Приведем один эпизод, изложенный Низами Арузи, относящийся к этому периоду жизни Хайяма и показывающий, что Хайям мог делать метеорологические прогнозы. "Зимою 1114 года в городе Мерве, - рассказывает Низами Арузи в главе "О науке, о звездах и о познаниях астролога в этой науке", - султан послал человека к великому ходже Садр ад-дин Мухаммаду ибн Музаффару - да помилует его Аллах! - с поручением: "Скажи ходже имаму Омару, пусть он определит благоприятный момент для выезда на охоту, так, чтобы в эти несколько дней не было ни дождя, ни снега. А ходжа имам Омар общался с ходжой и бывал в его доме. Ходжа послал человека, позвал его и рассказал ему о происшедшем. Омар удалился, два дня потратил на это дело и определил благоприятный момент. Сам отправился к султану и в соответствии с этим определением усадил султана на коня. И когда султан сел на коня и проехал расстояние в один петушиный крик, набежала туча, и налетел ветер, и поднялся снежный вихрь. Все засмеялись, и султан хотел уже повернуть. Ходжа имам Омар сказал: "Пусть султан успокоит сердце: туча сейчас разойдется и в эти пять дней не будет никакой влаги". Султан поехал дальше, и туча рассеялась, и в эти пять дней не было никакой влаги, и никто не видел ни облачка".

К славе Хайяма как выдающегося математика и астронома прибавилась в эти годы крамольная слава вольнодумца и вероотступника. Философские взгляды Хайяма вызывали злобное раздражение ревнителей ислама, его отношения с высшим духовенством резко ухудшились.

Они приняли столь опасный для Омара Хайяма характер, что он вынужден был, в уже немолодые годы, совершить долгий и трудный путь паломничества в Мекку. Ал-Кифти в "Истории мудрецов" сообщает: "Когда же его современники очернили веру его и вывели наружу те тайны, которые он скрывал, он убоялся за свою кровь и схватил легонько поводья своего языка и пера и совершил хадж по причине боязни, не по причине богобоязни, и обнаружил тайны из тайн нечистых. Когда он прибыл в Багдад, поспешили к нему его единомышленники по части древней науки, но он преградил перед ними дверь преграждением раскаявшегося, а не товарища по пиршеству. И вернулся он из хаджа своего в свой город, посещая утром и вечером место поклонения и скрывая тайны свои, которые неизбежно откроются. Не было ему равного в астрономии и философии, в этих областях его приводили в пословицу; о если бы дарована была ему способность избегать неповиновения богу!".

По словам ал-Байхаки, в конце жизни Хайям "имел скверный характер", "был скуп в сочинении книг и преподавании". Историк Шахразури сообщает, что ученик Хайяма Абу-л-Хатим Музаффар ал-Исфазари (по-видимому, сын одного из ученых, работавших вместе с Хайямом) "к ученикам и слушателям был приветлив и ласков в противоположность Хайяму".

В какой-то момент Хайям возвращается в Нишапур, где он прожил до последних дней жизни, лишь по временам покидая его для посещения Бухары или Балха. Ему к тому времени было, по-видимому, более 70 лет. Возможно, Хайям вел преподавание в Нишапурском медресе, имел небольшой круг близких учеников, изредка принимал искавших встречи с ним ученых и философов, участвовал в научных диспутах. В "Доме радости" Табризи сообщается, что у Хайяма "никогда не было склонности к семейной жизни и он не оставил потомства. Все, что осталось от него, - это четверостишия и хорошо известные сочинения по философии на арабском и персидском языках".

Долгое время самой вероятной датой смерти Омара Хайяма считался 1123 год. Имеется несколько дошедших до нас источников, частично противоречащих друг другу. Д Низами Самарканди рассказывает о посещении им могилы Хайяма через четыре года после смерти, из чего следует, что ученый умер в 1131-32г. С другой стороны в рукописи писателя Яр-Ахмеда Табризи "Дом радости" есть два указания на возможную дату смерти. "Продолжительность его жизни "ab" солнечных года. "ab" - две цифры, написанные неразборчиво, но первая из них выглядит как 7 или 8, а вторая как 2 или 3. Вторая фраза, по-видимому, относящаяся к Хайяму: он умер в "четверг 12 мухаррама 555 года в деревушке одной из волостей округа Фирузгонд близ Астрабада". Этот ребус еще более осложняется вероятными ошибками в приведенных источниках. Возможны два решения, в зависимости от использования астрономических таблиц. Если принять первый вариант - 23 марта 1122 г., то приходится допустить наличие ошибок в первых двух источниках. Другой вариант 4 декабря 1131 г. - не противоречит ни одному из документов, и именно его, по-видимому, следует считать наиболее вероятной датой кончины. Могила Хайяма находится в Нишапуре около мечети памяти имама Махрука. На этой могиле в 1934г. на средства, собранные почитателями творчества Хайяма в разных странах, был воздвигнут обелиск. Надпись на обелиске гласит:

СМЕРТЬ МУДРЕЦА 516 г. ХИДЖРЫ
ПО ЛУННОМУ КАЛЕНДАРЮ.

У могилы Хайяма присядь и свою цель потребуй,
Одно мгновенье досуга от горя мира потребуй.
Если ты хочешь знать дату построения обелиска,
Тайны души и веры у могилы Хайяма потребуй.

Авторы надписи считали, что Хайям умер в 516 г. (1122-1123г.). Вполне возможно, что историки будущего еще поломают голову над датой возведения обелиска, на которую, в соответствии с восточной традицией, указывает последняя строка четверостишия. Разгадка такова: если заменить каждую букву строки ее числовым значением в арабской буквенной нумерации и сложить эти числа, в сумме получится 1313г., что соответствует 1934 г. по нашему календарю.
*********************************************************************************************************************************
"Напиток вечности" Омара Хайяма
Омар Хайям (Анатолий Смоляр)

Поэтическое наследие Омара Хайяма — математика и философа, поэта — вызвало больше споров, чем творчество любого другого персидского стихотворца. В своей знаменитой работе «Омар Хайям и странствующие четверостишия», вышедшей в 1897 г., русский ориенталист проф. В. А. Жуковский, суммируя существующие в науке характеристики Хайяма и его творчества, писал:

«Он вольнодумец, разрушитель веры; он безбожник и материалист; он насмешник над мистицизмом и пантеист; он правоверующий мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он — гуляка, развратник, ханжа и лицемер. Он не просто богохульник, а воплощенное отрицание положительной религии и всякой нравственной веры; он мягкая натура, преданная более созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; он скептик-эпикуреец, он персидский Абу-л-Ала, Вольтер, Гейне».

Известно, в какой трудной обстановке протекала вся деятельность Омара Хайяма. Если даже «спокойные» историки писали о его стихах, что это «ядовитые змеи, жалящие шариат», то понятно, какой опасности он подвергался со стороны фанатичных богословов. Сам В.А. Жуковский склонен был толковать рубаи Хайяма в мистическо-суфийском духе, считал поэта «стремящимся к царству вечного, светлого и прекрасного, глашатаем созерцательной жизни и теплой любви к богу».

Религия любви
Ранний суфизм впитал в себя так много внеисламских элементов (от эллинистической философии до христианских тенденций), что воспринимался арабскими традиционалистами как ересь, и его сторонников зачастую подвергали гонениям и даже казнили. Суровый и неприступный образ Аллаха, Творца и Вседержителя, в суфийском учении преображался в объект любви всего живого.

Как всякое мистическое учение, суфизм облекал свои догматы сложной словесной символикой, используя, в частности, любовную лексику и фразеологию для обозначения стремления к Богу, к постижению Его, для познания вечной истины. К XI–XII веку многие поэты, писавшие по-персидски, создают произведения, которые под воздействием суфизма могут быть прочитаны двояко: первая, так сказать житейская версия повествует «о земном» — о тяготах (реже радостях) жизни, о страданиях любви, о странствиях по горам и долам, но за нею таится иной, истинный смысл, доступный посвященным: любовь к Богу, муки отдаления, «разлуки» с Ним, ослепительные озарения на этапах Пути постижения Его. Разумеется, все это составляло так называемый неконтролируемый подтекст, что создавало известную свободу как для поэтов-творцов, так и для их критиков-толкователей.

Подобной свободы, конечно, не лишен и современный читатель, и не исключено, что в рубаи Омара Хайяма он найдет больше логики ученого, наивного материализма и даже реализма, нежели суфийской мистики. Однако в хороших стихах каждый находит то, что ищет, все дело только в восприимчивости, чувстве меры, которые, в свою очередь, определяются уровнем знаний и духовного опыта.

Шьющий палатки
Омар Хайям... Что мы о нем знаем?

Начнем с того, что его полное имя звучит так: Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим. Родился он в 1048 году в деревушке Хорасан близ города Нишапур на востоке Ирана. Отец Омара, небогатый ремесленник, всю жизнь занимался изготовлением палаток (отсюда и пошло прозвище «Хайям», что в буквальном переводе означает «шьющий палатки») и не щадил средств, чтобы дать сыну образование, соответствующее его блестящим способностям.

Учебу молодой Омар начал в нишапурском медресе, которое славилось своими культурными и просветительскими традициями. Там он близко сходится со своим сверстником Абдул-Кассемом, стяжавшим впоследствии громкую славу визиря (о его успехах и государственной мудрости с похвалой отзываются персидские летописи). Именно Абдул-Кассем позже проявил трогательную заботу о судьбе Омара и предоставил ему возможность свободно заниматься наукой.

По окончании медресе Омар первое время добывал себе пропитание ремеслом, унаследованным от отца, а весь свой досуг отдавал математике, астрономии, философии и поэзии. Сведений об этой поре его жизни крайне мало, но точно известно: именно тогда Омар подружился с дервишами и проникся доктриной суфиев, что со временем отозвалось серией образов и мотивов в его поэтическом творчестве.

Через несколько лет Хайям заканчивает свой замечательный труд «Трактат о доказательствах задач алгебры и алмукабалы». Его замечают в далеком Исфахане, и главный визирь Малик-шаха, сына и преемника Алп-Арслана, приглашает 27-летнего ученого в тогдашнюю столицу сельджукидов. Там Хайям приступает к переработке устаревших астрономических таблиц и обоснованию знаменитой схемы нового летосчисления (с 15 марта 1079 года), известной под названием эры Джелал-ал-Дина (Малик-шаха). Новый календарь Хайяма получил название «Джалали» и некоторыми специалистами считается точнее современного.

Малик-шах распорядился построить обсерваторию для Омара Хайяма, по его чертежам и под его руководством, в Исфахане, но в наши дни от нее не осталось и следа. Осталась только мечеть Джаме, купол которой вознесся на высоту 35 метров.

Астроном и математик
В обсерватории Хайям и его сподвижники собрали наиболее точные в то время инструменты — астролябии, квадранты. Точность расчетов Омара Хайяма стала легендарной. Она достигалась ценой многократных — тысячи раз! — наблюдений и сравнений, что уменьшало возможность ошибки в счислениях в тысячу раз соответственно!

Биографические сведения о поэте малочисленны и отрывочны, и каждое письменное свидетельство о его жизни и творчестве бесценно, ибо Хайям был не только выдающимся математиком и великим поэтом, но и в подлинном смысле энциклопедистом. Его волновало многое, в том числе и параллельные линии, те самые параллельные линии, которые послужили основой для всей евклидовой геометрии. Вот как сформулировал постулат сам Евклид: «И если прямая, падающая на две прямые, образует внутренние и по одну сторону углы меньше двух прямых, то продолженные эти две прямые неограниченно встретятся с той стороны, где углы меньше двух прямых». И Хайям пишет «Комментарии к трудностям во Введениях книги Евклида».

А если углы равны двум прямым? Тогда линии параллельны, и они нигде не встретятся. Даже в бесконечности? А что такое бесконечность? Можно ли всерьез принимать то, что нельзя проверить измерением?

И Омар Хайям берется за решение этой проблемы. А решали ее ученые и за тысячу лет до него. И будут решать еще много веков после него, пока не появятся Лобачевский и Риман... Хайям, сам того не подозревая, вплотную подошел к проблемам, которыми начнут заниматься в далеком будущем, начиная с того места его изысканий, где он допустил существование треугольников только со всеми острыми или только со всеми тупыми углами...

В одном из документальных источников под названием «Рай жизни», датированном 1405 годом, говорится: «Омар Ибрахим Хайям в большей части наук, и особенно в астрономии, был в свое время выдающимся. Ему принадлежат всему свету известные трактаты и несравненные стихи».

Поэзия любви
Омар Хайям писал стихи всю жизнь, писал на полях ученых трудов в часы раздумий, писал обо всем, что дорого его сердцу, в котором хватало места любви и к прошлому, и к настоящему, и к будущему. Могут спросить: почему он так много писал о вине? Он что — много пил? Ответ дал французский ориенталист Дж. Дермстетер еще в прошлом веке: «Человек непосвященный сначала будет удивлен и немного скандализирован местом, какое занимает вино в персидской поэзии. Вспомним, что Коран запрещал вино (Мухаммед запретил пить вино, ибо не мог смириться с тем, что его дядя Хамза, напившись, срезал саблей горбы верблюдам). Застольные песни Европы — песни пьяниц, здесь же это бунт против Корана, против святош, против подавления природы и разума религиозным законом. Пьющий для поэта — символ освободившегося человека, попирающего каноны религии». Это целиком относится и к поэзии Омара Хайяма.

Стихотворцем он себя всерьез не считал — писал свои рубаи «для души», иногда чтобы отвлечься, иногда подводя вкратце итог наблюдениям над жизнью, философским раздумьям, ученым трудам. Но при этом не думал о славе. По крайней мере, поэтической. У него была своя «настоящая» работа: математика, астрономия, философия.

Царь философов
Когда восставшие исмаилиты убили Малик-шаха и разрушили обсерваторию, Омар Хайям остался не у дел и вернулся в родной Нишапур после более чем сорокалетнего отсутствия. Со многим пришлось смириться: вольнодумная поэзия вызывала нарекания со стороны всего темного, реакционного. Враги поэта обличали его в богохульстве. Чтобы как-то парировать это грозное обвинение, он совершил хадж (паломничество) в Мекку и Медину.

Последние годы своей жизни Омар Хайям провел в Нишапуре, читая, размышляя над бытием. Умер он в 1131 году.

Имам Хорасана, Ученейший муж века, Доказательство Истины, Знаток греческой науки, Царь философов Востока и Запада — таков, по утверждениям историков, далеко не полный перечень почетных титулов Омара Хайяма в зените его славы.

Низами Арузи Самарканди оставил такой рассказ: «В городе Балхе... во время беседы и веселия я услышал слова Омара, который сказал: „Моя могила будет в таком месте, где два раза в году деревья будут осыпать ее лепестками цветов“. Эти слова показались мне невероятными, но я знаю, что он не говорит пустых слов. Когда я прибыл в Нишапур, то прошло уже несколько лет с тех пор, как тот великий муж прикрыл лицо завесой из праха и мир лишился его. А я был обязан ему как ученик. В пятницу я отправился на могилу Хайяма... Мой проводник привел меня на кладбище Хайра по левую сторону от Кашле. У основания садовой стены находится могила Хайяма. Абрикосовые и грушевые деревья из сада протянули ветви через стену, и на его могиле было столько цветочных лепестков, что под ними не было видно земли. Я вспомнил слова, которые слышал от него в Балхе, и заплакал, ибо нигде во всем мире, от края до края, я не видел равного ему...»

О переводе рубаи
Омару Хайяму приписывается авторство около 5000 рубаи, причем значительное их количество изобилует повторами. Это объясняется тем, что Хайям и не помышлял о собирании и распространении своих четверостиший: будучи ученым-математиком, он не считал их чем-то серьезным. Они записывались слушателями на память и переписывались в множестве вариантов.

Европейцам Омар Хайям стал известен с 1859 года, когда Эдвард Фицжеральд вольно переложил 75 рубаи на английский язык. А в 1928 году И. Тхоржевский опубликовал в Париже сборник стихов Омара Хайяма на русском языке. Хотя уложенные в короткий размер пятистопного ямба рубаи передавали настроение и смысл четверостишия, но содержание оригинала заметно обеднялось.

В этом-то и сложность: современные переводы Хайяма, многие из которых сами по себе превосходны, не учитывают того, что в древности стихи читались нараспев, протяжно, по-разному, а не в рамках одного размера. Причем смысл скрывался между строк, так сказать, в душевной глубине.

Именно поэтому родилась попытка заново переложить на русский язык все рубаи Омара Хайяма. В библиотеке Кембриджского университета хранятся подлинники древних рукописей, содержащих 293 рубаи, которые, по мнению востоковедов, достоверно принадлежат ему. По подстрочникам этих стихов и был сделан перевод, в котором я старался как можно точнее передать не только мелодику стиха, но и нюансы бездонной души великого поэта.

Мою ты глину замесил, Господь, а что же делать мне?
Мою ты шерсть и ткань соткал, Господь, а что же делать мне?
Добро и зло, что в мире сем я совершал и совершу,
Ты на челе мне начертал, Господь, а что же делать мне?

Из жизни суетной твоей пусть даже миг готов уйти,
Ему ты бодрости придай и дай в веселии пройти:
Жизнь — суть земного бытия, ты ею умно дорожи —
Лишь так она пройдет, как ты ее сумеешь провести!

Вином я магов опьянен, считают все — да, я таков.
Гулякой, идолопоклонником зовут — да, я таков.
Пускай все думают об этом как хотят, мне все равно:
Я знаю сам, каков я есть на самом деле, — я таков.

Мне не страшны ни смерть, ни мрачный ад,
Иному миру буду больше рад.
Дана мне богом жизнь на подержание,
Верну, когда придет пора, назад.

Вино напитком вечности играет,
Испей того, что радость в мир являет,
Хоть, как огонь, вино нас обжигает,
Но, как вода живая, воскрешает!

Из костей твое тело и жил состоит, так и знай.
За порог тебе данной судьбы ты не переступай.
Кто бы ни был твой враг — не сдавайся на милость врагу,
Кто бы ни был твой друг — перед другом в долгу не бывай.

Когда я трезв, мне недоступны наслаждения,
Когда я пьян, мой разум слаб от помутнения.
Меж опьянением и трезвостью души есть состояние,
Я раб его, оно зовется жизнью, без сомнения.

Любая частичка в ладонях земли —
Красавицы лик, что упрятан в пыли.
Будь нежен ты с пылью, в ней — солнечный локон,
Что в жизни былой обрамлял этот лик.

Пока путем скитаний не пройдешь — напрасно счастья ждешь,
Пока слезы страданий не прольешь — напрасно счастья ждешь,
А почему — любой влюбленный знает:
Пока себя в себе ты бережешь — напрасно счастья ждешь.

К знаньям всем сердцем всю жизнь приникаю,
Тайну за тайной умом постигаю,
Только за семьдесят два долгих года
Понял одно: ничего я не знаю.

Мы — веселья основа и вечной печали рудник,
Мы — насилия корень и сути возмездья сошник,
Высоки и низки мы, неразвиты и совершенны,
Мы — и чаша Джамшида, и ржавого зеркала блик.

Бывает, что вперед выходит кто-то и важно объявляет: «Это я».
Его богатство вслед выходит тоже и гордо повторяет: «Это я».
Ну что ж, на лад пошли его делишки, и только он решил сказать о том,
Как из засады тут же смерть выходит и громко заявляет: «Это я».

Чтоб стать жемчужиною, капля меж створок годы проведет,
А человек, чтоб стать свободным, страданий груз перенесет.
Коли богатства не осталось — оно вернется, дайте срок,
А если чаша опустела — судьба в нее еще нальет.
*********************************************************************************************************************************
Омар Хаям
Лучшие рубаи

* * *

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

* * *

Растить в душе побег унынья – преступленье,
Пока не прочтена вся книга наслажденья
Лови же радости и жадно пей вино:
Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *

Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

* * *

Общаясь с дураком, не оберёшься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама.

* * *

Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.

* * *

Нам жизнь навязана; её водоворот
Ошеломляет нас, но миг один – и вот
Уже пора уйти, не зная цели жизни…
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!

* * *

«Вино пить – грех?! Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.

* * *

В колыбели - младенец, покойник - в гробу:
Вот и всё, что известно про нашу судьбу.
Выпей чашу до дна и не спрашивай много:
Господин не откроет секрета рабу.

* * *

Трясу надежды ветвь, но где желанный плод?
Как смертный нить судьбы в кромешной тьме найдёт?
Тесна мне бытия печальная темница, -
О, если б дверь найти, что к вечности ведёт!


* * *

Растить в душе побег унынья – преступленье,
Пока не прочтена вся книга наслажденья
Лови же радости и жадно пей вино:
Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *

Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.


* * *

Мир-мгновенье, и я в нём мгновенье одно.
Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?
Будь же весел, живой! Это бренное зданье
Никому во владенье навек не дано.

В сей мир едва ли снова попадём,
Своих друзей вторично не найдём.
Лови же миг! Ведь он не повторится,
Как ты и сам не повторишься в нём.

Смысла нет постоянно себя утруждать,
Чтобы здесь, на Земле, заслужить благодать.
Что тебе предназначено, то и получишь,
И ни больше, ни меньше. И нечего ждать.

Жизнь пронесётся, как одно мгновенье,
Её цени, в ней черпай наслажденье.
Как проведёшь её, так и пройдёт.
Не забывай: она твоё творенье.

Увы, немного дней нам здесь пробыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод.
Коль суждено уйти, не всё ли нам равно?

Всё пройдёт - и надежды зерно не взойдёт.
Всё что ты накопил - ни за грош пропадёт.
Если ты не поделишься вовремя с другом -
Всё твоё достоянье врагу отойдёт.

От безбожья до Бога - мгновенье одно.
От нуля до итога - мгновенье одно.
Береги драгоценное это мгновенье:
Жизнь - ни мало, ни много - мгновенье одно!

Не трать себя, о друг, на огорченья,
На камни тягот, на долготерпенье.
Не зная завтра, каждое мгновенье
Отдай вину, любви и наслажденью!

* * *

Я в мечеть не за праведным словом пришёл,
Не стремясь приобщиться к основам пришёл,
В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,
Он истёрся до дыр – я за новым пришёл.

* * *

Шёл я трезвый – веселья искал и вина,
Вижу: мёртвая роза – суха и черна.
«О несчастная! В чём ты была виновата?»
«Я была чересчур весела и пьяна…».


* * *

Удивленья достойны поступки Творца!
Переполнены горечью наши сердца,
Мы уходим из этого мира, не зная
Ни начала, ни смысла его, ни конца.

* * *

От страха смерти я, - поверьте мне, - далёк:
Страшнее жизни, что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу её, когда наступит срок.

* * *

Общаясь с дураком, не оберёшься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама.
************************************************************
«Вино пить – грех?! Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.

* * *

Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идёт в кабалу из-за хлеба –
Мне плевать на твою справедливость, творец!

* * *

Я в мечеть не за праведным словом пришёл,
Не стремясь приобщиться к основам пришёл,
В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,
Он истёрся до дыр – я за новым пришёл.

* * *

«Надо жить, - нам твердят, - в постах и труде.
Как живёте вы – так и воскреснете –де!»
Я с подругой и чашей вина неразлучен, -
Чтобы так и проснуться на страшном суде.

* * *

«Ад и рай – в небесах», - утверждают ханжи.
Я в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половинки души.

* * *

Не моли о любви, безнадёжно любя,
Не броди под окном у любимой, скорбя.
Словно нищие дервиши, будь независим –
Может статься, тогда и полюбят тебя.

* * *

Не завидуй тому, кто силён и богат.
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся, как с данной тебе напрокат.

* * *

Порою некто гордо мечет взгляды: «Это –я!»
Украсит золотом свои награды: «Это –я!»
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: «Это –я!»

* * *

О душа! Ты меня превратила в слугу.
Я твой гнёт ощущаю на каждом шагу.
Для чего я родился на свет, если в мире
Всё равно ничего изменить не могу?

* * *

Из всего, что аллах мне для выбора дал,
Я избрал чёрствый хлеб и убогий подвал,
Для спасенья души голодал и страдал, -
Ставши нищим, богаче богатого стал.

*************************



Да пребудет со мною любовь и вино!
Будь, что будет: безумье, позор – всё равно!
Чему быть суждено – неминуемо будет,
Но не больше того, чему быть суждено.

* * *

Много сект насчитал я в исламе. Из всех
Я избрал себе секту любовных утех.
Ты – мой бог! Подари же мне радости рая.
Слиться с богом, любовью пылая, - не грех!

* * *

Под этим небом жизнь – терзаний череда,
А сжалиться ль она над нами? Никогда.
О нерождённые! Когда б о наших муках
Вам довелось узнать, не шли бы вы сюда.

* * *

Если бог не услышит меня в вышине –
Я молитвы свои обращу к сатане.
Если богу желанья мои неугодны –
Значит, дьявол внушает желания мне!

* * *

Я в кувшин нацедил молодого вина,
Он выбалтывать тайны мне начал спьяна:
"Был я шахом и чашу держал золотую,
А теперь стал кувшином и грош мне цена".

* * *

В этом призрачном мире утрат и теней,
С чем сравнить тебя - думал я множество дней.
И решил, что лицо твоё солнца светлее,
Что прекрасный твой стан кипариса стройней.

* * *

Кумир мой, вылепил тебя гончар,
Что пред тобой луна своих стыдится чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты - праздник украшать собой имеешь дар.

* * *

Нет у мира начала, конца ему нет,
Мы уйдём навсегда - ни имён, ни примет.
Этот мир был до нас и вовеки пребудет,
После нас простоит ещё тысячу лет.

* * *

Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:
"Куда ведёт меня чреда ночей и дней?"
Не отрывая уст, ответила мне чаша:
"Ах, больше в этот мир ты не вернёшься. Пей!".

* * *

Пью я только с друзьями - имейте в виду,
Пить вино - так написано мне на роду.
Сам Господь написал, и поэтому бросить
Не могу. Ибо эти его подведу.
*************************************************


Из допущенных в рай и повергнутых в ад
Никогда и никто не вернулся назад.
Грешен ты или свят, беден или богат -
Уходя, не надейся и ты на возврат

* * *

Я спросил у мудрейшего: "Что ты извлёк
Из своих манускриптов?" И он мне изрёк:
"Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной
По ночам от премудростей книжных далёк".

* * *

Жестокий этот мир нас подвергает смене
Безвыходных скорбей, безжалостных мучений.
Блажен, кто побыл в нём недолго и ушёл,
А кто не приходил совсем, ещё блаженней.

* * *

Разум мой не силён и не слишком глубок,
Чтобы замыслов божьих распутать клубок.
Я молюсь и Аллаха понять не пытаюсь -
Сущность бога способен понять только бог.

* * *

Мне, Господь, надоела моя нищета,
Надоела надежд и желаний тщета.
Дай мне новую жизнь, если ты всемогущий!
Может лучше, чем эта, окажется та.

***********************

Когда тело моё на кладбище снесут -
Ваши слёзы и речи меня не спасут.
Подождите, пока я не сделаюсь глиной,
А потом из меня изготовьте сосуд.

* * *

Каждый розовый, взоры ласкающий куст
Рос из праха красавиц, из розовых уст.
Каждый стебель, который мы топчем ногами,
Рос из сердца, вчера ещё полного чувств.

* * *

Счастье смелым даётся, не любит тихонь,
Ты за счастье и в воду иди и в огонь.
Перед богом равны и бунтарь и покорный,
Не зевай - своё счастье не проворонь.

* * *

Ты скажешь, эта жизнь - одно мгновенье.
Её цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведёшь её, так и пройдёт,
Не забывай: она - твоё творенье.

* * *

Назовут меня пьяным – воистину так!
Нечестивцем, смутьяном - воистину так!
Я есть я. и болтайте себе, что хотите:
Я останусь Хайямом. Воистину так!

**********************************************
Долго ль будешь скорбеть и печалиться, друг,
Сокрушаться, что жизнь ускользает из рук?
Пей хмельное вино, в наслажденьях усердствуй,
Веселясь, совершай предначертанный круг!

* * *

Смертный, думать не надо о завтрашнем дне,
Станем думать о счастье, о светлом вине.
Мне раскаянья Бог никогда не дарует.
Ну а если дарует – зачем оно мне?

* * *

В Книге судеб ни слова нельзя изменить.
Тех, кто вечно страдает, нельзя извинить.
Можешь пить свою желчь до скончания жизни:
Жизнь нельзя сократить и нельзя удлинить.

* * *

Много ль проку от наших молитв и кадил?
В рай лишь тот попадет, кто не в ад угодил.
Что кому на роду предначертано будет –
До начала творенья Господь утвердил!

* * *

Благородство и подлость, отвага и страх –
Все с рожденья заложено в наших телах.
Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже –
Мы такие, какими нас создал Аллах!

*****************

В этом мире на каждом шагу – западня.
Я по собственной воле не прожил и дня.
Без меня в небесах принимают решенья,
А потом бунтарем называют меня!

* * *

Сбрось обузу корысти, тщеславия гнет,
Злом опутанный, вырвись из этих тенет,
Пей вино и расчесывай локоны милой:
День пройдет незаметно – и жизнь промелькнет.

* * *

Если гурия страстно целует в уста,
Если твой собеседник мудрее Христа,
Если лучше небесной Зухры музыкантша –
Все не в радость, коль совесть твоя не чиста!

* * *

От излишеств моих - разве Ты обнищал?
Что за прибыль Тебе, если я отощал?
Я смирено прошу, чтобы Ты, милосердный,
Нас пореже карал и почаще прощал.

* * *

Пусть хитрецы, сговорясь заодно,
Осуждают вино, дескать, вредно оно.
Если душу отмыть свою хочешь и тело -
Чаще слушай стихи, попивая вино.

********************************************
Поток времен свиреп, везде угроза.
Я уязвлен и жду все новых ран.
В саду существ я сжавшаяся роза,
Облито сердце кровью, как тюльпан.

* * *

Все ароматы жадно я вдыхал.
Пил все лучи. Я женщин всех желал.
Что жизнь? Ручей блеснул на солнце
И где-то в черной трещине - пропал.

* * *

Не ставь ты дураку хмельного угощенья,
чтоб оградить себя от чувства отвращенья:
Напившись, криками он спать тебе не даст,
А утром надоест, прося за то прощенья.

* * *

Из верченья гончарного круга времен
Смысл извлек тонко тот, кто учен и умен,
Или пьяный, привычный к вращению мира,
Ничего ровным счетом не смыслящий в нем!

* * *

Хорошо, если платье твое без прорех.
И о хлебе насущном подумать не грех.
А всего остального и даром не надо -
Жизнь дороже богатства и почестей всех.

***************************

Словно ветер в степи, словно в речке вода,
День прошел - и назад не придет никогда.
Будем жить, о подруга моя, настоящим!
Сожалеть о минувшем - не стоит труда.

* * *

"Как там в мире ином" - я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка.
"Пей! - ответил. - Дорога туда далека.
Из ушедших никто не вернулся пока".

* * *

Нет благороднее растений и милее,
Чем черный кипарис и белая лилия.
Он, сто имея рук не тычет их вперед;
Она всегда молчит, сто языков имея.

* * *

Долго ль спину придется мне гнуть или нет,
Скоро ль мне суждено отдохнуть или нет -
что об этом вздыхать, если даже вздыхая,
Я не знаю: успею вздохнуть или нет?

* * *

Под мелодию флейты, звучащей вблизи,
В кубок розовой влагой уста погрузи.
Пей, мудрец, и пускай твое сердце ликует,
А непьющий святоша - хоть камни грызи!

*************************************
В день завтрашний нельзя сегодня заглянуть,
Одна лишь мысль о нем стесняет грудь.
Кто знает, много ль дней тебе прожить осталось?
Не трать их попусту, благоразумен будь.

* * *

Если будешь всю жизнь наслаждений искать:
Пить вино, слушать чанг и красавиц ласкать –
Все равно тебе с этим придется расстаться.
Жизнь похожа на сон. Но не вечно же спать!

* * *

Изначальней всего остального – любовь,
В песне юности первое слово – любовь.
О, несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа – любовь!

* * *

В этом мире ты мудрым слывешь? Ну и что?
Всем пример и совет подаешь? Ну и что?
До ста лет ты намерен прожить? Допускаю.
Может быть до двухсот проживешь. Ну и что?

* * *

Чем за общее счастье без толку страдать –
Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.
Лучше друга к себе привязать добротою,
Чем от пут человечество освобождать.

***************************

Жизнь в разлуке с лозою хмельною – ничто,
Жизнь в разлуке с певучей струною – ничто.
Сколько я ни вникаю в дела под луною:
Наслаждение – все, остальное – ничто!

* * *

Но от жизни моей, ни от смерти моей
Мир богаче не стал и не станет бедней.
Задержусь ненадолго в обители сей –
И уйду, ничего не узнавши о ней.

* * *

В этом мире глупцов, подлецов, торгашей
Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей,
Веки плотно зажмурь – хоть немного подумай
О сохранности глаз, языка и ушей!

* * *

Смысла нет перед будущем дверь запирать,
Смысла нет между злом и добром выбирать.
Небо мечет вслепую игральные кости.
Все, что выпало, надо успеть проиграть.

* * *

Здесь владыки блистали в парче и шелку,
К ним гонцы подлетали на полном скаку.
Где все это? В зубчатых развалинах башни
Сиротливо кукушка кукует «Ку-ку….»
***************************************************
До рождения ты не нуждался ни в чем,
А родившись, нуждаться во всем обречен.
Только сбросивший гнет непосильного тела,
Снова станешь свободным, как Бог, богачом.
*****************
Коль день прошел, о нем не вспоминай,

Пред днем грядущим в страхе не стенай,

О будущем и прошлом не печалься,

Сегодняшнему счастью цену знай!

Омар Хайям

Шейх блудницу стыдил: "Ты, беспутница, пьешь,

Всем желающим тело свое продаешь!"

"Я, - сказала блудница, - и вправду такая,

Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?"

Омар Хайям

О роза, с милою моей твой цвет красою схож,

Как цвет вина и лала цвет своей игрою схож...

Что мне судьба? Я для нее давно стал чужаком.

В том нет загадки -- мой удел с любой судьбою схож

*************************************
Я научу тебя, как всем прийтись по нраву,

Улыбки расточай налево и направо,

Евреев, мусульман и христиан хвали -

И добрую себе приобретёшь ты славу.

.......Омар Хайям


Нет у мира начала, конца ему нет,

Мы уйдём навсегда - ни имён, ни примет.

Этот мир был до нас и вовеки пребудет,

После нас простоит ещё тысячу лет.
*****************************************************

Под этим небом жизнь – терзаний череда,

А сжалиться ль она над нами? Никогда.

О нерождённые! Когда б о наших муках

Вам довелось узнать, не шли бы вы сюда.
Страсть к тебе порвала одеяние роз,

В аромате твоем есть дыхание роз.

Ты нежна, блестки пота на шелковой коже,

Как роса в чудный миг раскрывания роз!

Омар Хайям

Кто чар ее не избежал, отныне знает счастье,

Кто пылью лег у милых ног, душой впивает счастье.

Измучит, станет обижать, но ты не будь в обиде:

Все, что подобная луне нам посылает, - счастье!

Если б небо вершило лишь праведный суд,

И земной был закон справедлив, хоть и крут,

Если б там, наверху, справедливость царила,

Благородные разве бы мучились тут?
Омар Хайям


Омар Хайям

Ты завтра,как и все,придешь на Судный зов.

Обсудят перечень твоих земных трудов...
Так вот ! Учись добру , покуда гром не грянул :

Там обнаружится не кто ты, а каков.
*******************************************
В колыбели - младенец, покойник - в гробу:
Вот и всё, что известно про нашу судьбу.
Выпей чашу до дна и не спрашивай много:
Господин не откроет секрета рабу.

Живи праведно , будь тем доволен. что есть,

Живи вольно , береги и свободу, и честь.

Не горюй, не завидуй тому, кто богаче,

Кто беднее тебя, - тех на свете не счесть.

Мы - источник веселья - и скорби рудник,

Мы вместилище скверны - и чистый родник.

Человек- словно в зеркале мир, - многолик,

Он ничтожен- и он же безмерно велик.
*************************************************************
Я спросил у мудрейшего: "Что ты извлёк
Из своих манускриптов?" И он мне изрёк:
"Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной
По ночам от премудростей книжных далёк".

К знаньям всем сердцем всю жизнь приникаю,
Тайну за тайной умом постигаю,
Только за семьдесят два долгих года
Понял одно: ничего я не знаю.

******************************

Благородство и подлость, отвага и страх –
Все с рожденья заложено в наших телах.
Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже –
Мы такие, какими нас создал Аллах!

Общаясь с дураком, не оберёшься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама

Живи, безумец. Трать пока богат.
Ведь ты же сам - не драгоценный клад.
И не мечтай, не сговорятся воры -
тебя из гроба вытащить назад.
*********************************************
Жертвуй ради любимой всего ты себя,
Жертвуй тем, что дороже всего для тебя.
Не хитри никогда, одаряя любовью,
Жертвуй жизнью, будь мужествен, сердце губя!

В этом призрачном мире утрат и теней,
С чем сравнить тебя - думал я множество дней.
И решил, что лицо твоё солнца светлее,
Что прекрасный твой стан кипариса стройней.

Сад цветущий, подруга и чаша с вином -
Вот мой рай. Не хочу очутиться в ином.
Да никто и не видел небесного рая!
Так что будем пока утешаться в земном.
****************************************
ИЗНАЧАЛЬНЕЙ ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО - ЛЮБОВЬ.
В ПЕСНЕ ЮНОСТИ ПЕРВОЕ СЛОВО - ЛЮБОВЬ.
О НЕСВЕДУЩИЙ В МИРЕ ЛЮБВИ ГОРЕМЫКА,
ЗНАЙ, ЧТО ВСЕЙ НАШЕЙ ЖИЗНИ ОСНОВА – ЛЮБОВЬ!

**********************
В этом мире вещей ты презреннейший раб:
Ты схватил иль украл. Ты - владыка? Ты - раб.
Самый грозный воитель ничем не владел-
Ведь и сердце любви лишь случайный удел.
(*)(*)(*)(*)

Налей вина и вспомни лозу,
Но не ищи в бокале пользу.
Пей, не пропив Ума и Чести,
Не думай и о жизни, и своем в ней месте

(*)(*)(*)(*)

Жестокий этот мир нас подвергает смене
Безвыходных скорбей, безжалостных мучений.
Блажен, кто побыл в нём недолго и ушёл,
А кто не приходил совсем, ещё блаженней.

******************************
Каждый розовый, взоры ласкающий куст
Рос из праха красавиц, из розовых уст.
Каждый стебель, который мы топчем ногами,
Рос из сердца, вчера ещё полного чувств.

* * *
Счастье смелым даётся, не любит тихонь,
Ты за счастье и в воду иди и в огонь.
Перед богом равны и бунтарь и покорный,
Не зевай - своё счастье не проворонь.

* * *
Ты скажешь, эта жизнь - одно мгновенье.
Её цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведёшь её, так и пройдёт,
Не забывай: она - твоё творенье.
*********************************
Ни от жизни моей, ни от смерти моей
Мир богаче не стал и не станет бедней.
Задержусь ненадолго в обители этой
И уйду, ничего не узнавши о ней.

************************************
Миром правят насилие, злоба и месть,
Что ещё на земле достовернее есть?
Где счастливые люди в озлобленном мире?
Если есть - их по пальцам легко перечесть

*******************************
Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:
Коль суждено уйти - не всё ли нам равно?

*****************************

И ЖИЗНЬ ПРОШЛА,И ВСЕ ПОСТЫЛО.

И ПУСТЬ ХАНЖА МНЕ ГОВОРИТ УНЫЛО

ЧТО ЛУЧШЕ ЯД ИЗ МУДРЫХ РУК ПРИНЯТЬ,

Я Ж БУДУ ПИТЬ ВИНО И ГЛУПОСТЬ ПРОСЛАВЛЯТЬ!

***********************************
МЫ ПЬЕМ НЕ ПОТОМУ,ЧТО ТЯНЕМСЯ К ВЕСЕЛЬЮ.

И НЕ РАЗНУЗДАННОСТЬ СЕБЕ МЫ СТАВИМ ЦЕЛЬЮ.

МЫ ПРОСТО ОТ САМИХ СЕБЯ ХОТИМ НА МИГ УЙТИ
И ПОТОМУ К ХМЕЛЬНОМУ СКЛОННЫ ЗЕЛЬЮ!
***************************************
В этом мире любовь - украшенье людей,
Быть лишенным любви - это быть без друзей.
Тот, чье сердце к напитку любви не прильнуло,
Тот осел, хоть не носит ослиных ушей!
Омар Хайям
*********************************************

Она была чиста как снег зимой.
В грязь - соболя,- иди по ним - по праву...
Но вот мне руки жжет ея письмо -
Я узнаю мучительную правду...

Не ведал я: страданье - только маска,
И маскарад закончится сейчас,-
Да, в этот раз я потерпел фиаско -
Надеюсь, это был последний раз.

Подумал я: дни сочтены мои,
Дурная кровь в мои проникла вены,-
Я сжал письмо как голову змеи -
Сквозь пальцы просочился яд измены.

Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.

Итак, я оставляю позади,
Под этим серым неприглядным небом,
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы вперемешку с талым снегом.

Москва слезам не верит и слезинкам -
И взять мне нечего, но нечего и дать,-
Спешу навстречу новым поединкам -
И, как всегда, намерен побеждать!

1969 В. Высоцкий.


В.Высоцкий

Было так - я любил и страдал.
Было так - я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне
Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я!
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?

Наши души купались в весне,
Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль - далеки,
И казалось - не будет тоски.

Ну а теперь - хоть саван ей готовь, -
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я - больше песен не петь,
Понял я - больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана, -
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана!



Я поля влюбленным постелю -

Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит - я люблю!
Я люблю, и значит - я живу!

Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься - сколько не зови, -
Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.

А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...

И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться - со вздохом на устах -
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -
Потому что если не любил -

Значит, и не жил, и не дышал!

В.Высоцкий ("Баллада о любви).

Диалог у телевизора
- Ой, Вань, смотри какие клоуны,
Рот - хоть завязочки пришей.
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос, как у алкашей.
А тот похож, нет, правда, Вань,
На шурина, такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет ты глянь,
Я правда, Вань.
- Послушай, Зин, не трогай шурина.
Какой ни есть, а он - родня,
Сама намазана, прокурена,
Гляди, дождешься у меня!
А чем болтать, взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла б в магазин.
Что, не пойдешь? Ну я один,
Подвинься, Зин.
- Ой, Вань, гляди какие карлики,
В джерси одеты, не в шевьет,
На нашей Пятой швейной фабрике
Такое - Мои друзья хоть не в болонии,
Ты что, Иван? Зато не тащат из семьи,
А гадость пьют из экономии.
Хоть поутру, да на свои.
А у тебя самой-то, Зин,
В семидесятом был грузин,
(Приятель был с завода шин,)
Так тот вообще хлебал бензин,
Ты вспомни, Зин.
- Ой, Вань, гляди-кось, попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу.
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала, правда, Вань,
Ты мне такую же сваргань.
Ну, что "отстань", всегда "отстань",
Обидно, Вань!
- Ты, Зина, лучше помолчала бы.
Накрылась премия в квартал.
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты? Да я же их читал.
К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль - позор один.
Тебе ж шитья пойдет аршин,
Где деньги, Зин?
- Ой, Вань, умру от акробатиков!
Смотри, как вертится, нахал.
Завцеха наш, товарищ Сатюков,
Недавно в клубе так скакал.
А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу на диван
Иль вот кричишь, когда не пьян.
вряд ли кто пошьет.
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!
- Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь.
Тут за день так накувыркаешься,
Придешь домой - там ты сидишь.
Ну и меня, конечно, Зин,
Сейчас же тянет в магазин,
А там друзья... ведь я же, Зин,
Не пью один.
Ого, однако же, гимнасточка!
Глади-кось, ноги на винтах,
(И что творит, хотя в летах,)
У нас в кафе-молочном "Ласточка"
Официантка может так.
А у тебя подруги, Зин,
Все вяжут шапочки для зим,
От ихних скучных образин
Дуреешь, Зин.
- Как, Вань, а Лилька Федосеева,
Кассирша из ЦПКО?
Ты к ней все лез на новоселии,
Она так очень ничего.
А чем ругаться, лучше, Вань,
Поедем в отпуск в Ереван,
Ну что "отстань", опять "отстань"!
Обидно, Вань.
В. Высоцкий.

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти не возможно.
Пусть черумухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени,
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?..
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?..
Украду, если кража тебе по душе, -
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени,
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
В. Высоцкий.

За меня невеста отрыдает честнo.

За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.
Не дают мне больше интересных книжек,
И моя гитара - без струны,
И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,
И нельзя мне солнца, и нельзя луны.
Мне нельзя на волю - не имею права,
Можно лишь от двери до стены,
Мне нельзя налево, мне нельзя направо -
Можно только неба кусок, можно только сны.
Сны про то, как выйду, как замок мой снимут,
Как мою гитару снова отдадут,
Как меня там встретят, как меня обнимут
И какие песни мне споют...
В. Высоцкий.

Было так - я любил и страдал.
Было так - я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне
Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я!
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?

Наши души купались в весне,
Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль - далеки,
И казалось - не будет тоски.

Ну а теперь - хоть саван ей готовь, -
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я - больше песен не петь,
Понял я - больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана, -
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана!

В. Высоцкий.
************************************
Холода

В холода, в холода, от насиженных мест
Нас другие зовут города.
Будь то Минск, будь то Брест,
В холода, в холода.

Неспроста, неспроста, от родных тополей
Нас суровые манят места,
Будто там веселей.
Неспроста, неспроста.

Как нас дома ни грей, не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей.
Будто с нами беда, будто с ними теплей.

Как бы ни было нам хорошо иногда,
Возвращаемся мы по домам.
Где же ваша звезда?
Может здесь, может там.
В. Высоцкий.
************************************
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков…
И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья.
Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
И много будет странствий и скитаний:
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих — для испытаний —
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Владимир Высоцкий.
**********************************************
" Я дышал синевой..."
Я дышал синевой,
Белый пар выдыхал,-
Он летел, становясь облаками.
Снег скрипел подо мной -
Поскрипев, затихал,-
А сугробы прилечь завлекали.

И звенела тоска, что в безрадостной песне поется:
Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи,-
Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце,
И никто не сказал: шевелись, подымайся, не спи!

Все стоит на Руси
До макушек в снегу.
Полз, катился, чтоб не провалиться,-
Сохрани и спаси,
Дай веселья в пургу,
Дай не лечь, не уснуть, не забыться!

Тот ямщик-чудодей бросил кнут и - куда ему деться!-
Помянул он Христа, ошалев от заснеженных верст...
Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться,-
Ну, а он в доброте их жалел и не бил - и замерз.

Отраженье свое
Увидал в полынье -
И взяла меня оторопь: в пору б
Оборвать житиё -
Я по грудь во вранье,
Да и сам-то я кто,- надо в прорубь!

Вьюги стонут, поют,- кто же выстоит, выдержит стужу!
В прорубь надо да в омут,- но сам, а не руки сложа.
Пар валит изо рта - эк душа моя рвется наружу,-
Выйдет вся - схороните, зарежусь - снимите с ножа!

Снег кружит над землей,
Над страною моей,
Мягко стелет, в запой зазывает.
Ах, ямщик удалой -
Пьет и хлещет коней,
А не пьяный ямщик - замерзает.

Между 1970 и 1977
************************************************
В который раз лечу Москва-Одесса -
Опять не выпускают самолет.
А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,
Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском - ни туч, ни облаков,
И хоть сейчас лети до Ашхабада.
Открыты Киев, Харьков, Кишинев,
И Львов открыт, но мне туда не надо.

Сказали мне: - Сегодня не надейся,
Не стоит уповать на небеса.
И вот опять дают задержку рейса на Одессу -
Теперь обледенела полоса.


А в Ленинграде с крыши потекло,
И что мне не лететь до Ленинграда?
В Тбилиси - там все ясно и тепло,
Там чай растет, но мне туда не надо.

Я слышу - ростовчане вылетают!
А мне в Одессу надо позарез,
Но надо мне туда, куда три дня не принимают
И потому откладывают рейс.

Мне надо, где сугробы намело,
Где завтра ожидают снегопада.
А где-нибудь все ясно и светло,
Там хорошо, но мне туда не надо!

Отсюда не пускают, а туда не принимают,
Несправедливо, муторно, но вот -
Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,
Похожая на весь гражданский флот.

Открыли самый дальний закуток,
В который не заманят и награды.
Открыт закрытый порт Владивосток,
Париж открыт, но мне туда не надо.

Взлетим мы - распогодится. Теперь запреты снимут.
Напрягся лайнер, слышен визг турбин.
Но я уже не верю ни во что - меня не примут,
У них найдется множество причин.

Мне надо, где метели и туман,
Где завтра ожидают снегопада.
Открыты Лондон, Дели, Магадан,
Открыли все, но мне туда не надо!

Я прав - хоть плачь, хоть смейся, но опять задержка рейса,-
И нас обратно к прошлому ведет
Вся стройная, как ТУ, та стюардесса - мисс Одесса,
Доступная, как весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми,
И граждане покорно засыпают.
Мне это надоело, черт возьми,
И я лечу туда, где принимают!

В. Высоцкий.
*******************************************

В краю, где так природы много,
что человека не видать,
где вьется по горам дорога
в заоблачную благодать,
где скал застывшая щетина
под чуткостью ранимой рук, —
не одинокость ощутила,
а одиночество вокруг.
И я, бегущий мимо город
вдруг вспомнив в этой тишине,
увидела: трава, пригорок,
листва нуждаются во мне.
Природе лишь природы мало!
Был этот мир прекрасно пуст.
И дерево я обнимала,
и трогала шершавый куст.
И куст от радости знобило,
и веяло теплом от скал...
И мне самой так нежно было,
как будто кто-то приласкал.
Земля замедленно вращалась.
Жизнь не вмещалась в день земной.
И возвращалось, возвращалось
ко мне все, отданное мной...

Римма Казакова.

Будет дальняя дорога,
то в рассвет, а то в закат.
Будет давняя тревога -
и по картам, и без карт.

Юность, парусник счастливый,
не простившись до конца,
то в приливы, то в отливы
тянет зрелые сердца.

Нет, не строки - дарованье
и природы, и судьбы,-
этих смут очарованье,
опьянение борьбы.

Не оплатишь это небо,
где - с орлами в унисон -
чувствуешь, как грозно, нервно
пахнет порохом озон...

Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Был день прозрачен и просторен
и окроплен пыльцой зари,
как дом, что из стекла построен
с металлом синим изнутри.
Велик был неправдоподобно,
всем славен и ничем не плох!
Все проживалось в нем подробно:
и каждый шаг, и каждый вздох.
Блестели облака, как блюдца,
ласкало солнце и в тени,
и я жила — как слезы льются,
когда от радости они.
Красноречивая, немая,
земля была моя, моя!
И, ничего не понимая,
«За что?» — все спрашивала я.
За что такое настроенье,
за что минуты так легли —
в невероятность наслоенья
надежд, отваги и любви?
За что мне взгляд, что так коричнев
и зелен, как лесной ручей,
за что мне никаких количеств,
а только качества речей?
Всей неуверенностью женской
я вопрошала свет и тень:
каким трудом, какою жертвой
я заслужила этот день?
Спасибо всем минутам боли,
преодоленным вдалеке,
за это чудо голубое,
за это солнце на щеке,
за то, что горечью вчерашней
распорядилась, как хочу,
и что потом еще бесстрашней
за каждый праздник заплачу.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.
* * *

Будет дальняя дорога,
то в рассвет, а то в закат.
Будет давняя тревога -
и по картам, и без карт.

Юность, парусник счастливый,
не простившись до конца,
то в приливы, то в отливы
тянет зрелые сердца.

Нет, не строки - дарованье
и природы, и судьбы,-
этих смут очарованье,
опьянение борьбы.

Не оплатишь это небо,
где - с орлами в унисон -
чувствуешь, как грозно, нервно
пахнет порохом озон...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
к списку
* * *

Был день прозрачен и просторен
и окроплен пыльцой зари,
как дом, что из стекла построен
с металлом синим изнутри.
Велик был неправдоподобно,
всем славен и ничем не плох!
Все проживалось в нем подробно:
и каждый шаг, и каждый вздох.
Блестели облака, как блюдца,
ласкало солнце и в тени,
и я жила — как слезы льются,
когда от радости они.
Красноречивая, немая,
земля была моя, моя!
И, ничего не понимая,
«За что?» — все спрашивала я.
За что такое настроенье,
за что минуты так легли —
в невероятность наслоенья
надежд, отваги и любви?
За что мне взгляд, что так коричнев
и зелен, как лесной ручей,
за что мне никаких количеств,
а только качества речей?
Всей неуверенностью женской
я вопрошала свет и тень:
каким трудом, какою жертвой
я заслужила этот день?
Спасибо всем минутам боли,
преодоленным вдалеке,
за это чудо голубое,
за это солнце на щеке,
за то, что горечью вчерашней
распорядилась, как хочу,
и что потом еще бесстрашней
за каждый праздник заплачу.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Быть женщиной - что это значит?
Какою тайною владеть?
Вот женщина. Но ты незрячий.
Тебе ее не разглядеть.
Вот женщина. Но ты незрячий.
Ни в чем не виноват, незряч!
А женщина себя назначит,
как хворому лекарство - врач.
И если женщина приходит,
себе единственно верна,
она приходит - как проходит
чума, блокада и война.
И если женщина приходит
и о себе заводит речь,
она, как провод, ток проводит,
чтоб над тобою свет зажечь.
И если женщина приходит,
чтоб оторвать тебя от дел,
она тебя к тебе приводит.
О, как ты этого хотел!
Но если женщина уходит,
побито голову неся,
то все равно с собой уводит
бесповоротно все и вся.
И ты, тот, истинный, тот, лучший,
ты тоже - там, в том далеке,
зажат, как бесполезный ключик,
в ее печальном кулачке.
Она в улыбку слезы спрячет,
переиначит правду в ложь...
Как счастлив ты, что ты незрячий
и что потери не поймешь.

1972
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

В какой-то миг неуловимый,
неумолимый на года,
я поняла, что нелюбимой
уже не буду никогда.

Что были плети, были сети
не красных дат календаря,
но доброта не зря на свете
и сострадание не зря.

И жизнь - не выставка, не сцена,
не бесполезность щедрых трат,
и если что и впрямь бесценно -
сердца, которые болят.

1978
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Воркута

...Мало солнца в Воркуте.
Мой товарищ с кинокамерой
морщится: «Лучи не те,
что в столице белокаменной!»

Нам начальство выдает
обмундированье летное.
Скоро ночь. Программа плотная.
Обживаем вертолет.

Ловим солнце, чтоб успеть
север разглядеть попристальней,
к буровой, как к теплой пристани,
и к оленям долететь.

Мало солнца. Не храню
память крымскую, кавказскую.
Здешнее, с короткой ласкою,—
как теперь его ценю!

И повернут шар земной
к солнцу буровыми вышками,
снега матовыми вспышками,
вертолетом, чумом, мной.

И в сердечной простоте
мы, народ не твердокаменный,
из столицы белокаменной,
кто — пером, кто — кинокамерой,
служим службу Воркуте.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Гомер

И. Кашежевой

Неважно, что Гомер был слеп.
А может, так и проще...
Когда стихи уже - как хлеб,
они вкусней на ощупь.

Когда строка в руке - как вещь,
а не туманный символ...
Гомер был слеп, и был он весь -
в словах произносимых.

В них все деянию равно.
В них нет игры и фальши.
В них то, что - там, давным-давно,
и то, что будет дальше.

Слепцу орали: - Замолчи!-
Но, не тупясь, не старясь,
стихи ломались, как мечи,
и все-таки остались.

Они пришли издалека,
шагнув из утра в утро,
позелененные слегка,
как бронзовая утварь.

Они - страннейшая из мер,
что в мир несем собою...
Гомер был слеп, и он умел
любить слепой любовью.

И мир, который он любил
чутьем неистребимым,
не черным был, не белым был,
а просто был любимым.

А в уши грохот войн гремел
и ветер смерти веял...
Но слепо утверждал Гомер
тот мир, в который верил.

...И мы, задорные певцы
любви, добра и веры,
порой такие же слепцы,
хотя и не Гомеры.

А жизнь сурова и трезва,
и - не переиначить!
Куда вы ломитесь, слова,
из глубины незрячей?

Из бездны белого листа,
из чистой, серебристой,-
юродивые, босота,
слепые бандуристы...

1970
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Двое

У поезда, застыв, задумавшись -
в глазах бездонно и черно,-
стояли девушка и юноша,
не замечая ничего.

Как будто все узлы развязаны
и все, чем жить, уже в конце,-
ручьями светлыми размазаны
слезинки на ее лице.

То вспыхивает, не стесняется,
то вдруг, не вытирая щек,
таким сияньем осеняется,
что это больно, как ожог.

А руки их переплетенные!
Четыре вскинутых руки,
без толмача переведенные
на все земные языки!

И кто-то буркнул:- Ненормальные!-
Но сел, прерывисто дыша.
К ним, как к магнитной аномалии,
тянулась каждая душа.

И было стыдно нам и совестно,
но мы бесстыдно все равно
по-воровски на них из поезда
смотрели в каждое окно.

Глазами жадными несметными
скользили по глазам и ртам.
Ведь если в жизни чем бессмертны мы,
бессмертны тем, что было там.

А поезд тронулся. И буднично -
неужто эта нас зажгла?-
с авоськой, будто бы из булочной,
она из тамбура зашла.

И оказалась очень простенькой.
И некрасива, и робка.
И как-то неумело простыни
брала из рук проводника.

А мы, уже тверды, как стоики,
твердили бодро:- Ну, смешно!
И лихо грохало о столики
отчаянное домино.

Лились борщи, наваром радуя,
гремели миски, как тамтам,
летели версты, пело радио...

Но где-то,
где-то,
где-то там,
вдали, в глубинках, на скрещении
воспоминаний или рельс
всплывало жгучее свечение
и озаряло все окрест.

И двое, раня утро раннее,
перекрывая все гудки,
играли вечное, бескрайнее
в четыре вскинутых руки!


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

Дураки

Живут на свете дураки:
На бочку меда - дегтя ложка.
Им, дуракам, все не с руки
Стать поумнее, хоть немножко.

Дурак - он как Иван-дурак,
Всех кормит, обо всех хлопочет.
Дурак - он тянет, как бурлак.
Дурак во всем - чернорабочий.

Все спят - он, дурень, начеку.
Куда-то мчит, за что-то бьется...
А достается дураку -
Как никому не достается!

То по-дурацки он влюблен,
Так беззащитно, без опаски,
То по-дурацки робок он,
То откровенен по-дурацки.

Не изворотлив, не хитер,-
Твердя, что вертится планета,
Дурак восходит на костер
И, как дурак, кричит про это!

Живут на свете дураки,
Идут-бредут в своих веригах,
Невероятно далеки
От разных умников великих.

Но умники за их спиной
гогочут...

- Видели растяпу?
Дурак, весь век с одной женой!
- Дурак, не может сунуть в лапу!
- Дурак, на вдовушке женат
И кормит целую ораву!...

Пусть умники меня простят -
Мне больше дураки по нраву.

Я и сама еще пока
Себя с их племенем сверяю.
И думаю, что дурака
Я этим делом не сваляю.

А жизнь у каждого в руках.
Давайте честно к старту выйдем,
И кто там будет в дураках -
Увидим, умники! Увидим.

1963
Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Из первых книг, из первых книг,
которых позабыть не смею,
училась думать напрямик
и по-другому не сумею.

Из первых рук, из первых рук
я получила жизнь, как глобус,
где круг зачеркивает круг
и рядом с тишиною - пропасть.

Из первых губ, из первых губ
я поняла любви всесильность.
Был кто-то груб, а кто-то глуп,
но я - не с ними, с ней носилась!

Как скрытый смысл, как хитрый лаз.
как зверь, что взаперти томится,
во всем таится Первый Раз -
и в нас до времени таится.

Но хоть чуть-чуть очнется вдруг,
живем - как истинно живые:
из первых книг, из первых рук,
из самых первых губ, впервые.

1972
Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Крымский мост

Город мой вечерний,
город мой, Москва,
весь ты — как кочевье
с Крымского моста,

Убегает в водах
вдаль твое лицо.
Крутится без отдыха
в парке колесо.

Крутится полсвета
по тебе толпой.
Крутится планета
прямо под тобой.

И по грудь забрызган
звездным серебром
мост летящий Крымский —
мой ракетодром.

Вот стою, перила
грустно теребя.
Я уже привыкла
покидать тебя.

Все ношусь по свету я
и не устаю.
Лишь порой посетую
на судьбу свою.

Прокаленной дочерна
на ином огне,
как замужней дочери,
ты ответишь мне:

«Много или мало
счастья и любви,
сама выбирала,
а теперь - живи...»

Уезжаю снова.
Снова у виска
будет биться слово
странное «Москва».

И рассветом бодрым
где-нибудь в тайге
снова станет больно
от любви к тебе.

Снова все к разлуке,
снова неспроста —
сцепленные руки
Крымского моста.

1972
Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Лесные стихи

1

Вспоминаю лесные палы —
и по сердцу стучат топоры.

Лес — как жизнь, крепкостволен и свеж.
Лес, затишье мое и мятеж.

Я люблю вас, как сына, леса.
У мальчишки лесные глаза.

С малахитинкой, зеленцой,
среднерусскою хитрецой.

Городская ушла дребедень,
как лесничество, тянется день.

И в лесах — в этой летней суши —
ни пожарники — как ни души.

Прячу спички. Опасно, как шок.
Это хуже убийства — поджог.

Знаю кровью — так знают врага,—
как, мечась, выгорает тайга.

Я вас буду беречь, как дитя,
пастушонком тревогу дудя.

Тьму листов и иголок сменя,
положитесь, леса, на меня.

Лес, мой донор, и я — из ветвей
с хлорофилловой сутью твоей.

Вся — к земле я. Так к ней приросла,
многопало припала сосна.

Скачут белки, орешки луща...
Чистый лес! Ни змеи, ни клеща.

Ель макушку уперла в звезду...
Утро. Лесом, как жизнью, иду.

2

Я буду жить вовсю —
как прет весной вода,
как елочка в лесу,
как в небе — провода.

Как птица, ноткой зябкою
на проводе вися...
Оно бывает всякое,
но я еще не вся.

И пусть по всем ладам
пройдется жизнь по-всякому,
но я не дам, не дам,
не дам себе иссякнуть.

И медленно, с колен,
от утра голубая,
я воду, как олень,
из речки похлебаю.

Я зацеплюсь за плечи
осин незнаменитых.
Я знаю, как ты лечишь,
лесная земляника.

И столько я узнаю,
тобою, лес, спасенная,
что стану я лесная,
как пеночка зеленая.

Глаза мои — с хрусталинкой
от звезд и вод весной.
А кровь моя — с русалинкой,
с зеленинкой лесной.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Лето благостной боли,
постиженья
печального света...
Никогда уже больше
не будет такого же лета.

лето, где безрассудно
и построили, и поломали.
Лето с тягостной суммой
поумнения и пониманья.

Для чего отогрело
все, что с летним листом отгорело?
Но душа помудрела,
и она, помудревши, узрела

кратковременность лета,
краткость жизни, мгновенность искусства
и ничтожность предмета,
что вызвал высокие чувства.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Люби меня!
Застенчиво,
боязно люби,
словно мы повенчаны
богом и людьми...

Люби меня уверенно,
чини разбой —
схвачена, уведена,
украдена тобой!

Люби меня бесстрашно,
грубо, зло.
Крути меня бесстрастно,
как весло...

Люби меня по-отчески,
воспитывай, лепи,—
как в хорошем очерке,
правильно люби...

Люби совсем неправильно,
непедагогично,
нецеленаправленно,
нелогично...

Люби дремуче, вечно,
противоречиво...
Буду эхом, вещью,
судомойкой, чтивом,

подушкой под локоть,
скамейкой в тени...
Захотел потрогать —
руку протяни!

Буду королевой —
ниже спину, раб!
Буду каравеллой:
в море! Убран трап...

Яблонькой-дичонком
с терпкостью ветвей...
Твоей девчонкой.
Женщиной твоей.

Усмехайся тонко,
защищайся стойко,
злись,
гордись,
глупи...

Люби меня только.
Только люби!


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Любить Россию нелегко,
она - в ухабах и траншеях
и в запахах боев прошедших,
как там война ни далеко.

Но, хоть воздастся, может быть,
любовью за любовь едва ли,
безмерная, как эти дали,
не устает душа любить.

Страна, как истина, одна,-
она не станет посторонней,
и благостней, и проторенней,
тебе дорога не нужна.

И затеряться страха нет,
как незаметная песчинка,
в глубинке города, починка,
села, разъезда, верст и лет.

Отчизны мед и молоко
любую горечь пересилят.
И сладостно - любить Россию,
хотя любить и нелегко.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Мальчишки, смотрите,
вчерашние девочки,
подросточки — бантики, белые маечки —
идут, повзрослевшие, похудевшие...
Ого, вы как будто взволнованы, мальчики?

Ведь были — галчата, дурнушки, веснушчаты,
косички-метелки... А нынче-то, нынче-то!
Как многоступенчато косы закручены!
И — снегом в горах — ослепительно личико.
Рождается женщина. И без старания —
одним поворотом, движением, поступью
мужскому, всесильному, мстит за страдания,
которые выстрадать выпадет после ей.
О, будут еще ее губы искусаны,
и будут еще ее руки заломлены
за этот короткий полет безыскусственный,
за то, что сейчас золотится соломинкой.
За все ей платить, тяжело и возвышенно,
за все, чем сейчас так нетронуто светится,
в тот час, когда шлепнется спелою вишенкой
дитя в материнский подол человечества.
Так будь же мужчиной,
и в пору черемухи,
когда ничего еще толком не начато,
мальчишка, смирись, поступай в подчиненные,
побегай, побегай у девочки в мальчиках!


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Мне говорила красивая женщина:
"Я не грущу, не ропщу.
Все, словно в шахматах, строго расчерчено,
и ничего не хочу.
В памяти - отблеск далекого пламени:
детство, дороги, костры...
Не изменить этих праведных, правильных
правил старинной игры!
Все же запутанно, все же стреноженно -
черточка в чертеже,-
жду я чего-то светло и встревоженно
и безнадежно уже.
Вырваться, выбраться, взвиться бы птицею
жизнь на себе испытать...
Все репетиции, все репетиции,
ну а когда же спектакль?!"
...Что я могла ей ответить на это?
Было в вопросе больше ответа,
чем все, что знаю пока.
Сузились, словно от яркого света,
два моих темных зрачка.

1971
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

Мой рыжий, красивый сын,
ты красненький, словно солнышко.
Я тебя обнимаю, сонного,
а любить - еще нету сил.

То медью, а то латунью
полыхает из-под простыночки.
И жарко моей ладони
в холодной палате простынувшей.

Ты жгуче к груди прилег
головкой своею красною.
Тебя я, как уголек,
с руки на руку перебрасываю.

Когда ж от щелей
в ночи
крадутся лучи по стенке,
мне кажется, что лучи
летят от твоей постельки.

А вы, мужчины, придете -
здоровые и веселые.
Придете, к губам прижмете
конвертики невесомые.

И рук, каленых морозцем,
работою огрубленных,
тельцем своим молочным
не обожжет ребенок.

Но благодарно сжавши
в ладонях, черствых, как панцирь,
худые, прозрачные наши,
лунные наши пальцы,

поймете, какой ценой,
все муки снося покорно,
рожаем вам пацанов,
горяченьких,
как поковка!

1965
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

Мы молоды. У нас чулки со штопками.
Нам трудно. Это молодость виной.
Но плещет за дешевенькими шторками
бесплатный воздух, пахнущий весной.

У нас уже - не куклы и не мячики,
а, как когда-то грезилось давно,
нас в темных парках угощают мальчики
качелями, и квасом, и кино.

Прощаются нам ситцевые платьица
и стоптанные наши каблучки.
Мы молоды. Никто из нас не плачется.
Хохочем, белозубы и бойки!

Как пахнут ночи! Мокрым камнем, пристанью,
пыльцой цветочной, мятою, песком...
Мы молоды. Мы смотрим строго, пристально.
Мы любим спорить и ходить пешком...

Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,
когда к нам повзросление придет,
когда другое, взрослое везение
нас по другим дорогам поведет.

От лет летящих никуда не денешься,
но не изменим первым "да" и "нет".
И пусть луны сияющая денежка
останется дороже всех монет.

Жизнь - наковальня. Поднимайте молоты!
На молодости - главные дела.
Мы молоды. Мы будем вечно молодо
смотреться в реки, в книги, в зеркала...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

На фотографии в газете
нечетко изображены
бойцы, еще почти что дети,
герои мировой войны.
Они снимались перед боем -
в обнимку, четверо у рва.
И было небо голубое,
была зеленая трава.

Никто не знает их фамилий,
о них ни песен нет, ни книг.
Здесь чей-то сын и чей-то милый
и чей-то первый ученик.
Они легли на поле боя,-
жить начинавшие едва.
И было небо голубое,
была зеленая трава.

Забыть тот горький год неблизкий
мы никогда бы не смогли.
По всей России обелиски,
как души, рвутся из земли.
...Они прикрыли жизнь собою,-
жить начинавшие едва,
чтоб было небо голубое,
была зеленая трава.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Не оглядываюсь в прошлое
и не мучаю мечты.
Знаю я, что ты хорошая
и единственная ты.

Но не правило, не истина,
не разгадка и расчет,
а строка, что не написана,
что, как ток, в крови течет.

И поведанная вроде нам
до былиночки любой,
все же ты безмерна,
родина,—
как искусство и любовь.

Ни былыми рукопашными,—
память сердца теребя,—
ни засеянными пашнями
не ответишь на тебя.

Ни заздравными под горькую
в годовщины красных дат,
ни наивною подгонкою
под какой-нибудь стандарт.

Ты — к открытию открытие,
первозданная моя.
Ежедневное отплытие
в незнакомые моря.

Не готовое решение,
не остывшее литье,
а свержение,
свершение,
завершение мое.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Не сегодня и не завтра
и не послезавтра...
Это будет — вроде залпа,
коротко, внезапно.

Это головокруженье,
это вознесенье,
это — точно в центр мишени,
жгучее везенье.

Это будет ненадолго —
вспышка, всполох света.
Это будет, будет — только
надо верить в это.

Торопясь, скучая, плача,
помнить, что маячит,
жить, предчувствуя горячий,
сладкий миг удачи...


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Не ходи за мной, как за школьницей,
ничего не сули.
И не хочется, и не колется —
не судьба, не суди.

Я еще ничуть не вечерняя,
я пока на коне.
Я еще такая ничейная —
как земля на войне.

Не держи на леске, на поводе,
на узде, на беде,
ни на приводе, ни на проводе,
ни в руках и нигде!

Все, что вверено, что доверено,
разгоню, как коня.
Ой, как ветрено,
ой, как ветрено
в парусах у меня!

Не кидайся лассо набрасывать —
я тебе не мустанг.
Здесь охота — дело напрасное
в этих вольных местах.

Сквозь вселенную конопатую —
чем бы ты ни смутил —
я лечу, верчусь и не падаю
по законам светил.

У меня свое протяжение,
крупных звезд оселки...
Ну а вдруг
твое притяжение —
не узлы, не силки?

И когда-нибудь мне, отважась, ты
скажешь так, что пойму, —
как тебе твоя сила тяжести
тяжела одному...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

...Ну и не надо.
Ну и простимся.
Руки в пространство протянуты слепо.
Как мы от этой муки проспимся?
Холодно справа.
Холодно слева.
Пусто.

Звени,
дорогой колокольчик,
век девятнадцатый,-
снегом пыли!
Что ж это с нами случилось такое?
Что это?
Просто любовь.
До петли.
До ничего.

Так смешно и всецело.
Там мы,
в наивнейшей той старине.
Милый мой мальчик, дитя из лицея,
мы - из убитых на странной войне,
где победители -
бедные люди,-
о, в победителях не окажись!-
где победитель сам себя судит
целую жизнь,
целую жизнь.

1972
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Ожидание

Кто-то ночью хлопает, лопочет...
То ль сверчки настроили смычки,
то ли это, вылупись из почек,
листья разжимают кулачки?

У природы есть свое подполье —
как людей, ее не обвиню:
то девчонкой принесет в подоле,
то дурнушкой сохнет на корню.

Жаль травы, которая завязла
в страхе, чтоб метели не смели.
Жаль травы, которая завяла,
слишком рано выйдя из земли.

Слишком рано или слишком поздно...
Но, ни в чем природу не виня,
не хочу ни мудрости обозной
и ни скороспелого огня.

Побывав в дозоре и в разведке,
испытав судьбу на сто ладов,
лето, подожги зеленым ветки!
Безгранично. Прочно. До плодов.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Опять какая-то поездка...
На сколько верст? А может, лет?
Мне, как военная повестка,
в кармане руку жжет билет.

Уеду от своей избушки,
отрину, руки разомкну.
И это будет — как из пушки,
да, как из пушки на Луну.

Уеду от мальчишки с челочкой,
как будто он уже не в счет,
к узбекам, финнам, или орочам,
или куда-нибудь еще.

Уеду от тебя, подлесок,
средь подмосковной тишины,
и от тебя, смешной подвесок
наивно розовой луны.

От наших душ необоюдных,
нерасчлененных, как руда,
от этих добрых и занудных
пенсионеров у пруда.

А в том краю, ненужном вроде,
надавит небо на плечо,
и будет трудно, как на фронте,
и счастливо, и горячо...

И сын поверит: так и нужно.
Он сам узнает этот зов
железных рельсов, трасс воздушных,
дремучих душ, больших лесов...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Осень

Все в природе строго.
Все в природе страстно.
Трогай иль не трогай -
То и это страшно.

Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.

Страшно быть и грушею,
Августом надушенной,-
Грушею-игрушкою,
Брошенной, надкушенной...

Страсть моя и строгость,
Я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
Рук не протяну.

Но ведь я - рябина,
Огненная сласть!
Капельки-рубины
Тронул - пролилась.

Но ведь я - как ярмарка:
Вся на виду.
Налитое яблоко:
Тронул - упаду!

Лес тихо охает
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надежных рук!

Наломаю сучьев.
Разведу огонь...
И себя измучаю,
И тебя измучаю.
- Тронь!..
...Не тронь!...

1957
Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Отечество, работа и любовь —
вот для чего и надобно родиться,
вот три сосны, в которых — заблудиться
и, отыскавшись,— заблудиться вновь.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.
к списку
Пальма первенства

Пожалуйста, возьмите пальму первенства!
Не просто подержать, а насовсем.
Пускай у вас в руках крылато, перисто
возникнет эта ветвь на зависть всем.
А вы пойдете, тихий и небрежный,
как будто не случилось ничего.
Но будете вы все-таки не прежний —
все прежнее теперь исключено.
У ваших ног послушно море пенится.
Кошмарный зверь, как песик, ест с руки.
От палочки волшебной — пальмы первенства —
расщелкиваются хитрые замки!
Им клады от нее таить нет смысла,—
и пальмочка, в ладонь впаявшись твердо,
подрагивает, как коромысло,
когда полны до самых дужек ведра.
Тот — еще мальчик, та — качает первенца,
тот — в суету гвоздями быта вбит...
Берите же, берите пальму первенства!
Черт шутит, пока бог спит...

Что? Говорите: «Не хочу. Успеется. И вообще
почему вы решили, что именно я? Сейчас мне
некогда. Да отстаньте же в конце концов! Все.
Пока. Обед стынет...»

Эй, кто-нибудь, возьмите пальму первенства!
Пожалуйста, возьмите пальму первенства.
Берите же, берите пальму первенства!

Глас вопиющего в пустыне.

1965
Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.
к списку
Памирские заметки

Г. Сафиевой

1

Есть сходного много на свете,
и я домоседу не вру:
те земли — почти что как эти,
похожа гора на гору.

Облазила, может, полмира,
смешавши «туда» и «сюда»...
Но круглые горы Памира
не спутать ни с чем никогда.

Взирала залетная пташка:
их склон, освеженный весной,
как грудь материнская, тяжко
себя возвышал надо мной.

Так страшно и так незнакомо
дорога вилась в никуда...
Но было здесь что-то от дома,
от теплого духа гнезда.

Попутчик, заезжий молодчик,
увидел дома среди гор
и голову долго морочил
подруге моей, Гулрухсор.

Расспрашивал длинно, подробно
к прославленной ГЭС по пути.
«Так жить,— говорил,— неудобно,
по-птичьи, на небе почти...»

Гортанно и высокогорно
слетали слова с языка.
Таджичка смеялась задорно
и высокомерно слегка.

И вдруг — этот взгляд, как кресало.
Привстала, забыла про смех.
И
— Родина!—
строго сказала,
ответив на все и за всех.

2
По дороге в Нурек

Этот страх перед горами —
как благоговенье в храме.

Он не страшен, страх высокий.
В небесах — его истоки.

Это страх неодолимый
за себя, за дух долинный.

Там, внизу, долина скрылась...
Одолеем ли бескрылость?

Где орлы парят, как Илы,
вдруг прибудет странной силы.

И на мир острей и зорче
поглядишь — созревший зодчий.

Донесешь ли до долины
высоты закон орлиный?

Этот страх перед горами,
перед строгими дарами

высоты, особой меры
откровения и веры,—

этот честный страх не страшен,
небом бережно окрашен,

разгибающим колени,
в лучший цвет — преодоленья.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.
к списку
Песенка о парусе

М.Светлову

Веселый флаг на мачте поднят -
как огонек на маяке.
И парус тонет,
и парус тонет
за горизонтом вдалеке.

А по воде гуляют краски,
и по-дельфиньи пляшет свет...
Он как из сказки,
он как из сказки,
таких на свете больше нет.

А море вдруг приходит в ярость -
такой характер у морей.
Куда ты, парус,
куда ты, парус,
вернись скорей, вернись скорей!

Но парус вспыхнул, ускользая,
и не ответил ничего.
И я не знаю,
и я не знаю,
он был иль не было его...


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Писатели,
спасатели,-
вот тем и хороши,-
сказители,
сказатели,
касатели души.
Как пламя согревальное
в яранге ледяной,
горит душа реальная
за каждою стеной.
Гриппозная,
нервозная,
стервозная,
а все ж -
врачом через морозную
тайгу -
ты к ней идешь.
Болит душа невидимо.
Попробуй, боль поправ,
поправить необидимо,
как правит костоправ.
Как трудно с ним, трагическим,
неловким, словно лом,
тончайшим, хирургическим,
капризным ремеслом.
Чертовская работочка:
тут вопли, там хула...
Но первый крик ребеночка -
святая похвала.
На то мы руки пачкаем,
скорбим при ночнике,
чтоб шевельнул он пальчиком
на розовой ноге.


Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Погода измениться может,
пока же небу мой привет
за то, что и дождем не мочит,
и снегопада тоже нет,
за то, что не смиренный норов
покуда быть собою рад
и — ни заслуженных наград,
ни незаслуженных укоров...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Под что-то, да, всегда под что-то,
под чье-то будущее «да»
вершится жаркая работа,
мучительная, как беда.

Тот хмель уйдет, уйдет похмелье,
и будет пусто и светло.
Но если что-то мы посмели,
то, значит, что-то нас вело,

и, значит, что-то было в миге,
глухом и тесном, как тюрьма,
раз существуют в мире книги,
деревья, дети и дома.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Поляна, речка, лес сосновый
и очертания села.
Я по земле ступаю новой.
Я никогда здесь не была.

Иду дорогой — очень скверной,
где не однажды, зло бранясь,
шофер машину вел, наверно,
угрюмо проклиная грязь.

Россия-мать! По-свойски строги,
размытым трактом семеня,
мы все клянем твои дороги,
кого-то третьего виня.

Но, выйдя к деревеньке ближней,
проселочную грязь гребя,
вдруг понимаем: третий — лишний!
И все берем мы на себя...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Помпея

В конце печальной эпопеи,
перевернувшей жизнь мою,
я на развалинах Помпеи,
ошеломленная, стою.

В нас человек взывает зверем,
мы в гибель красоты не верим.
Жестокость!
Парадокс!
Абсурд!
В последний миг последней боли
мы ждем предсмертной высшей воли,
вершащей справедливый суд.

Но вот лежит она под пеплом,
отторгнутым через века,
из огненного далека
с моим перекликаясь пеклом.

И, негодуя, и робея,
молила, плакала, ждала.
Любовь, заложница, Помпея,
зачем, в стихи макая перья,
такой прекрасной ты была?

За хлестнута глухой тоской я.
Нет, гибнуть не должно такое!
Ах, если бы! О, если бы...
Но под ногами - битый мрамор:
обломки дома или храма,
осколки жизни и судьбы.

Вернусь домой к одной себе я,
найду знакомого плебея
по телефону, доложив,
что хороша была Помпея!
А Рим...
Рим, Вечный город, жив.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Постарею, побелею,
как земля зимой.
Я тобой переболею,
ненаглядный мой.

Я тобой перетоскую,-
переворошу,
по тебе перетолкую,
что в себе ношу.

До небес и бездн достану,
время торопя.
И совсем твоею стану -
только без тебя.

Мой товарищ стародавний,
суд мой и судьба,
я тобой перестрадаю,
чтоб найти себя.

Я узнаю цену раю,
ад вкусив в раю.
Я тобой переиграю
молодость свою.

Переходы, перегрузки,
долгий путь домой...
Вспоминай меня без грусти,
ненаглядный мой.

1970
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Предчувствия

...И когда наступает пора
осознать непричастность,
умираю в глаголе -
протяжном, как жизнь:
"распроститься".
Потому что прощаюсь
еще до того, как прощаюсь.
Ничего нет больней и печальней таких репетиций.
Мы в плену у предчувствий,
что все же - увы!- не обманны.
Телепаты,
предтечи потомственных телепророков...
Ухожу от тебя -
как ребенок уходит от мамы,
от родного порога -
к речным норовистым порогам.
Знала: больно родить.
А теперь знаю: больно рождаться,
Только трижды больней оттого,
что в рождественской муке
расстаюсь до того,
как и вправду пришлось бы расстаться,
потому что разлука
и есть - это чувство разлуки.
Расстаюсь,
неизбежность конца проживая заране,
от безумного горя лишь яростней и бесшабашней.
А потом это будет -
как просто на белом экране
кадры жизни чужой,
прошлогодней ли,
позавчерашней.
Но одно меня греет,
как греет в землянке печурка,
и тогда я иду -
конькобежкою -
кругом почета:
может быть, ты поймешь,
к ритму сердца прислушавшись чутко,
что везде, где я буду,-
лишь мы,
неизбежно и четко.
Ты пойми меня, ту, оперенную, полную силы,
без школярской покорности,-
о, да простит мой наставник!-
все, что в сердце носила,
и все, что под сердцем носила,
обретет свою плоть,
наконец-то настанет, настанет!
Ощути этот мир, как твое и мое государство...
Как торопятся мысли,
как трудно прослеживать путь их!
И, еще не простившись,
готова сказать тебе:
- Здравствуй!-
Все, как было,
хотя все, как не было,
все так, как будет.
Но...
Собравшись в комок перед страшным прыжком
в непричастность,
замирает душа,
зная трезво, что ждет ее вскоре.
Не простившись с тобой,
я горюю, с тобою прощаясь,
Потому что предчувствие горя
и есть - это горе.

1972
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

Предчувствую полет
и жизнь свою в высотах,
как, может быть, пилот,
которому под сорок,
который — не босяк,
что носится с кокардой,
который в небесах,
как говорится,— кадры.
Предчувствую полет —
в предчувствии все дело.
Оно во мне поет,
пока не полетела.
Не веря чудесам,
но веря в веру, в чудо,
швыряю чемодан —
наземная покуда.
Рули, пилот, рули!
Наушники воркуют.
Везде —
вблизи,
вдали —
живут, поют, рискуют...


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

Прибалтика

1

...И приеду я в ту страну,
в ту булыжниковую старину,
в то черненое серебро,
что как вороново перо.

Вороненый металл ворот,
бухты матовый разворот...
Город готики, я твой гость.
Твой залив собираю в горсть.

А в заливе полно камней —
как купающихся коней...
Вспомню каменно и легко
все, что дорого и далеко.

Где-то теплые тальники,
детства добрые тайники...
Отрезвляюще — в пух и прах!—
Таллин — талинкой на губах.

2

Качается море, качается...
Я, как поплавок, на плаву,
а мне лишь бы знать, что плыву,
и не о чем больше печалиться.

Вливается в море моя
душа, поиссохшая что-то,
как в землю уходят болота,
как реки вбегают в моря.

А дюны, как море, бегут,
и суша, как море, покачивается,
и, значит, нигде не оканчивается
то море, которое тут.

И значит, еще ерунда,
не согнуто и не сломано,
когда тебя держит соломинкой
такая большая вода.

Чтоб впредь — на приколе, на якоре,
а знать, что живу, что плыву,
что, как поплавок, на плаву.
Шумит во мне море, как в раковине.

Чтоб — как со свечою внутри,—
вобрав это море мятежное,
носить по российским метелицам
медвяные янтари.

3

...Я вспомню майскую Литву,
внезапность соловьиной трели.
Меня, как птицу, на лету
воспоминание подстрелит.
Смятенная до той поры,
там позабыла бред недужный.
Чужие боги к нам добры,
а может быть, и равнодушны.
И было весело горстям,
в которых плоть воды дышала.
И темный, кислый хлеб крестьян
не просто ела я — вкушала.
Все говорило мне: забудь
грусть дней, бесцельностью дробимых!
Довольно принимать за путь
разнообразие тропинок...
И, ветку отводя рукой,
себя отдав зеленой чаще,
вновь обретала я покой,
к себе вернувшись настоящей.
Я вспомню майскую Литву —
и будет чище мне и проще
плести те сети, что плету,
плестись своим путем средь прочих.
Я вспомню майскую Литву —
и словно я — на крепко сбитом,
бедой испытанном плоту,—
не по зубам любым обидам.
И надо мной, как небеса,
глаза весны, летящей в лето,
глаза, зеленые глаза —
листвы, травы, твои, рассвета.

4

Ты приходишь, Прибалтика,
как корабль из тумана,
от петровского ботика,
от пустынь океана.

Простираешься, сизая,
смутно и непогоже.
Не моя, не российская,
но российская все же.

Перепутались в давности
даты — кипою веток,—
где к твоей первозданности
прикоснулся мой предок.

В этой давности — разное,
как твоя Калевала,
где — с любовью и распрями
время правит кроваво.

Только помнить ли сечи нам,
у вражды ли учиться?
Колыхайся, посвечивай
молчаливо и чисто...

Что нам мелкие мелочи
в век, вопящий о братстве?
Как счастливая девочка,
говорю тебе: «Здравствуй!»

Припадаю, как к матери.
Словно финские сани,
мчат меня по Прибалтике
руны, дайны и саги.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Прозрачно Подмосковье, как росинка
на крохотном березовом листе.
В росинке отражается Россия
во всей своей прозрачной чистоте.

Прозрачно елок синее сиянье.
Проталины прозрачны и ручьи.
И песни, что слагают россияне.
И первые весенние грачи.

Идешь ли по грибы или на лыжах,
прямым путем или тропинкой вкось,—
рябинника, снежинка, каждый рыжик
просвечивают стеклышком насквозь.

И человек, что был глухим, незрячим,
становится вдруг светел и прозрачен.
И я сама былинкою свечусь,
бесстрашию открытости учусь.

Гляжусь, как в речку дерево,
в Россию,
где у лугов и вод — как у огня,
где я пройду сквозь каждую осинку
и каждая осинка — свозь меня.

И, словно это я леса растила,
луга косила, ставила дома,
во мне Россия, будто я — Россия,
и я в России — как она сама.


Римма Казакова. Помню.
Москва, "Советская Россия", 1974.

* * *

Прости, что непростительно
груба, упряма, зла,
но соль была просыпана,
просыпана была.
Она лежала, белая,
странней цветка в грязи,
а я не знала, бедная,
чем это нам грозит.
Наветами опутанный,
сидел ты за столом,-
опутанный, окутанный
чужим далеким злом.
Чему ты верил, глупенький,
поспешный суд верша?
Душа моя обуглена,
ободрана душа.
Ободрана, оболгана
сверчок едва живой!-
оболгана, обогнана
лживою молвой.
Еще смотрю просительно,
еще не все - дотла,-
но соль была просыпана,
просыпана была!
Осталась снежной горкою.
Навеки? До весны?
Слезы мои горькие,
мои пустые сны!
Золою боль присыпана.
Зола, как соль, бела...
Но -
соль
была просыпана,
просыпана была...

1972
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

Россию делает береза.
Смотрю спокойно и тверезо,
еще не зная отчего,
на лес с лиловинкою утра,
на то, как тоненько и мудро
береза врезана в него.

Она бела ничуть не чинно,
и это главная причина
поверить нашему родству.
И я живу не оробело,
а, как береза, черно-бело,
хотя и набело живу.

В ней есть прозрачность и безбрежность,
и эта праведная грешность,
и чистота - из грешной тьмы,-
которая всегда основа
всего людского и лесного,
всего, что - жизнь, Россия, мы.

Березу, как букварь, читаю,
стою, и полосы считаю,
и благодарности полна
за то, что серебром черненым
из лип, еловых лап, черемух,
как в ночь луна, горит она.

Ах ты, простуха, ах, присуха!
Боюсь не тяжкого проступка,
боюсь, а что, как, отличив
от тех, от свойских, не накажут
меня березовою кашей,
от этой чести отлучив...

А что, как смури не развеет
березовый горячий веник,
в парилке шпаря по спине...
Люби меня, моя Россия.
Лупи меня, моя Россия,
да только помни обо мне!

А я-то помню, хоть неброска
ты, моя белая березка,
что насмерть нас с тобой свело.
И чем там душу ни корябай,
как детство, курочкою рябой,
ты - все, что свято и светло.

1968
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Самолеты

Сколько их над планетой? Бессчетно.
И над тропиками, и над полюсом...
Но ни бога нет и ни черта,
и поэтому чуточку боязно.

Я сажусь в самолет,
я приятелям
так машу, чтобы видеть могли.
И эпоха моя термоядерная
отнимает меня у земли.

Отрывается тяжесть от тела.
Трепещу. Вспоминаю Антея.
Где вы, травки, козявки-милашки?
По спине пробегают мурашки!

Мы летаем,
Мы руки сплетаем.
С отвращеньем бифштекс уплетаем,
когда стрелка — тысчонок за пять...
Мы летаем. Таблетки глотаем...
Мы летаем.
Мы все отметаем.
На опасных высотах плутаем...
И когда не летаем —
летаем.
Потому что нельзя не летать.

Да, нельзя!
И пускай я, как девочка,
разреветься готова от страха,
я сама — самолет, самоделочка,
самокрылочка, певчая птаха.

Так хожу вот — по кромке, по краю.
Только верю еще в чудеса.
Только держат пока небеса.
Еще в эту игру поиграю!

Потому что моторы рокочут
и пространство прорезано трассами.
Потому что мне крылья щекочет
солнце, в небе особенно красное.

И наматываются обороты
на спидометры длиннорукие...
Самолеты мои, самолеты!
Очень крепкие.
Очень хрупкие.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Спасибо вам, елки зеленые,
зеленые елки мои,
веселые, озаренные,
в иголочках горькой хвои.

Зеленые в зиму и в лето,
зеленые через года.
Я буду всегда молода!
Я с вами поверила в это.

Спасибо вам, елки зеленые,
за то, что вы — все зеленей.
За то, что счастливым масленочком
росла подле ваших корней.
И ты, моя первая елочка,
моя новогодняя елочка,—
в орешках и в дождике колком,—
киваешь большим этим елкам.

Спасибо вам, елки зеленые,
за вашу высокую вязь,
за то, что свои, не заемные,
и песни, и сказки у вас.
За вашу отзывчивость чуткую,
за то, что локтями я чувствую
стволов и надежность, и вес.
За то, что вы, милые,— лес!

Спасибо вам, елки зеленые,
за то, что ваш колер — не грим.
За то, что — эх, елки зеленые!—
по-русски в беде говорим.
Мы здесь не пичуги залетные,
мы этой земли семена.
И жизнь будет — елки зеленые!
такою, какая нужна.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Становлюсь я спокойной.
А это ли просто?

...Мне всегда не хватало
баскетбольного роста.

Не хватало косы.
Не хватало красы.
Не хватало
на кофточки и на часы.

Не хватало товарища,
чтоб провожал,
чтоб в подъезде
за варежку
подержал.

Долго замуж не брали -
не хватало загадочности.
Брать не брали,
а врали
о морали,
порядочности.

Мне о радости
радио
звонко болтало,
лопотало...
А мне все равно
не хватало.

Не хватало мне марта,
потеплевшего тало,
доброты и доверия
мне не хватало.

Не хватало,
как влаги земле обожженной,
не хватало мне
истины обнаженной.

О, бездарный разлад
между делом и словом!
Ты, разлад, как разврат:
с кем повелся - тот сломан.
Рубишь грубо, под корень.
Сколько душ ты повыбил!

Становлюсь я спокойной -
я сделала выбор.
Стал рассветом рассвет,
а закат стал закатом...
Наши души ничто
не расщепит, как атом.

1962
Русская советская поэзия 50-70х годов.
Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.
Минск: Вышэйшая школа, 1982.

* * *

Я не здесь.
Я там, где ты...

В парках строгие цветы.
Строгий вечер.
Строгий век.
Строгий-строгий первый снег.

В первом инее Нева.
Беспредельность. Синева.
Чьи-то окна без огня.
Чья-то первая лыжня.

Опушенные кусты.
Веток смутные кресты.
И, медвяна и седа,
вся в снежинках резеда.

Длинных теней странный пляс
и трамваев поздний лязг...
Сладко-талая вода.
Сладко-тайная беда.

Неразменчиво прямой
ты идешь к себе домой,
на заветное крыльцо,
за запретное кольцо.

Там тебя тревожно ждут,
электричество зажгут,
на груди рассыпят смех
и с ресниц сцелуют снег...

В ваших окнах гаснет свет.
Гаснет четкий силуэт.
Гаснет сонная волна.
Остается тишина.

Остается навсегда
в тихих блестках резеда,
строгий вечер,
строгий век,
строгий-строгий первый снег...


Вечер поэзии. Репертуарный сборник.
Москва: Искусство, 1964.

* * *

Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.

За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.

За то, что хлеб или цветы,—
привыкла я с трудом!—
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.

Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть,—
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.

Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в сем.
он будит нас для всех.


Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

* * *

Я похожа на землю,
что была в запустенье веками.
Небеса очень туго,
очень трудно ко мне привыкали.
Меня ливнями било,
меня солнцем насквозь прожигало.
Время тяжестью всей,
словно войско, по мне прошагало.
Но за то, что я в небо
тянулась упрямо и верно,
полюбили меня
и дожди и бродячие ветры.
Полюбили меня —
так, что бедное стало богатым,—
и пустили меня
по равнинам своим непокатым.
Я иду и не гнусь —
надо мной мое прежнее небо!
Я пою и смеюсь,
где другие беспомощно немы.
Я иду и не гнусь —
подо мной мои прежние травы...
Ничего не боюсь.
Мне на это подарено право.
Я своя у березок,
у стогов и насмешливых речек.
Все обиды мои
подорожники пыльные лечат.
Мне не надо просить
ни ночлега, ни хлеба, ни света,—
я своя у своих
перелесков, затонов и веток.
А случится беда —
я шагну, назову свое имя...
Я своя у своих.
Меня каждое дерево примет.

1960
Римма Казакова. Страна Любовь.
Москва, "Молодая Гвардия", 1980.

АВГУСТ

Так щедро август звёзды расточал.
Он так бездумно приступал к владенью,
и обращались лица ростовчан
и всех южан - навстречу их паденью.

Я добрую благодарю судьбу.
Так падали мне на плечи созвездья,
как падают в заброшенном саду
сирени неопрятные соцветья.

Подолгу наблюдали мы закат,
соседей наших клавиши сердили,
к старинному роялю музыкант
склонял свои печальные седины.

Мы были звуки музыки одной.
О, можно было инструмент расстроить,
но твоего созвучия со мной
нельзя было нарушить и расторгнуть.

В ту осень так горели маяки,
так недалёко звёзды пролегали,
бульварами шагали моряки,
и девушки в косынках пробегали.

Всё то же там паденье звёзд и зной,
всё так же побережье неизменно.
Лишь выпали из музыки одной
две ноты, взятые одновременно.
1958

Белла Ахмадуллина
«Кто знает - вечность или миг...»
Кто знает - вечность или миг
мне предстоит бродить по свету.
За этот миг иль вечность эту
равно благодарю я мир.

Что б ни случилось, кляну,
а лишь благославляю легкость:
твоей печали мимолетность,
моей кончины тишину.

Белла Ахмадуллина
«Явиться утром в чистый север сада...»
Явиться утром в чистый север сада,
в глубокий день зимы и снегопада,
когда душа свободна и проста,
снегов успокоителен избыток
и пресной льдинки маленький напиток
так развлекает и смешит уста.

Все нужное тебе - в тебе самом, -
подумать, и увидеть, что Симон
идет один к заснеженной ограде.
О, нет, зимой мой ум не так умен,
чтобы поверить и спросить: - Симон,
как это может быть при снегопаде?

И разве ты не вовсе одинаков
с твоей землею, где, навек заплакав
от нежности, все плачет тень моя,
где над Курой, в объятой богом Мцхете,
в садах зимы берут фиалки дети,
их называя именем "Иа"?

И, коль ты здесь, кому теперь видна
пустая площадь в три больших окна
и цирка детский круг кому заметен?
О, дома твоего беспечный храм,
прилив вина и лепета к губам
и пение, что следует за этим!

Меж тем все просто: рядом то и это,
и в наше время от зимы до лета
полгода жизни, лета два часа.
И приникаю я лицом к Симону
все тем же летом, того же зимою,
когда цветам и снегу нет числа.

Пускай же все само собой идет:
сам прилетел по небу самолет,
сам самовар нам чай нальет в стаканы. -
Не будем звать, но сам придет сосед
для добрых восклицаний и бесед,
и голос сам заговорит стихами.

Я говорю себе: твой гость с тобою,
любуйся его милой худобою,
возьми себе, не отпускай домой.
Но уж звонит во мне звонок испуга:
опять нам долго не видать друг друга
в честь разницы меж летом и зимой.

Простились, ничего не говоря.
Я предалась заботам января,
вздохнув во сне легко и сокровенно.
И снова я тоскую поутру.
И в сад иду, и веточку беру,
и на снегу пишу я: Сакартвело.
1965

Белла Ахмадуллина
Воскресный день
О, как люблю я пребыванье рук
в блаженстве той свободы пустяковой,
когда былой уже закончен труд
и - лень и сладко труд затеять новый.
Как труд былой томил меня своим
небыстрым ходом! Но - за проволочку -
теперь сполна я расквиталась с ним,
пощечиной в него влепивши точку.
Меня прощает долгожданный сон.
Целует в лоб младенческая легкость.
Свободен - легкомысленный висок.
Свободен - спящий на подушке локоть.
Смотри, природа, - розов и мордаст,
так кротко спит твой бешеный сангвиник,
всем утомленьем вклеившись в матрац,
как зуб в десну, как дерево в суглинок.
О, спать да спать, терпеть счастливый гнет
неведенья рассудком безрассудным.
Но день воскресный уж баклуши бьет
то детским плачем, то звонком посудным.
Напялив одичавший неуют
чужой плечам, остывшей за ночь кофты,
хозяйки, чтоб хозяйничать, встают,
и пробуждает ноздри запах кофе.
Пора вставать! Бесстрастен и суров,
холодный душ уже развесил розги.
Я прыгаю с постели, как в сугроб -
из бани, из субтропиков - в морозы.
Под гильотину ледяной струи
с плеч голова покорно полетела.
О умывальник, как люты твои
чудовища - вода и полотенце.
Прекрасен день декабрьской теплоты,
когда туманы воздух утолщают
и зрелых капель чистые плоды
бесплодье зимних веток утешают.
Ну что ж, земля, сегодня-отдых мой,
ликую я - твой добрый обыватель,
вдыхатель твоей влажности густой,
твоих сосулек теплых обрыватель.
Дай созерцать твой белый свет и в нем
не обнаружить малого пробела,
который я, в усердии моем,
восполнить бы желала и умела.
Играя в смех, в иные времена,
нога дедок любовно расколола.
Могуществом кофейного зерна
язык так пьян, так жаждет разговора.
И, словно дым, затмивший недра труб,
глубоко в горле возникает голос.
Ко мне крадется ненасытный труд,
терпящий новый и веселый голод.
Ждет насыщенья звуком немота,
зияя пустотою, как скворешник,
весну корящий, - разве не могла
его наполнить толчеей сердечек?
Прощай, соблазн воскресный! Меж дерев
мне не бродить. Но что все это значит?
Бумаги белый и отверстый зев
ко мне взывает и участья алчет.
Иду - поить губами клюв птенца,
наскучившего и опять родного.
В ладонь склоняясь тяжестью лица,
я из безмолвья вызволяю слово.
В неловкой позе у стола присев,
располагаю голову и плечи,
чтоб обижал и ранил их процесс,
к устам влекущий восхожденье речи.
Я - мускул, нужный для ее затей.
Речь так спешит в молчанье не погибнуть,
свершить звукорожденье и затем
забыть меня навеки и покинуть.
Я для нее - лишь дудка, чтоб дудеть.
Пускай дудит и веселит окрестность.
А мне опять - заснуть, как умереть,
и пробудиться утром, как воскреснуть.
1966

Белла Ахмадуллина
Декабрь
Мы соблюдаем правила зимы.
Играем мы, не уступая смеху
и придавая очертанья снегу,
приподнимаем белый снег с земли.

И будто бы предчувствуя беду,
прохожие толпятся у забора,
снедает их тяжелая забота:
а что с тобой имеем мы в виду?

Мы бабу лепим - только и всего.
О, это торжество и удивленье,
когда и высота и удлиненье
зависят от движенья твоего.

Ты говоришь:- Смотри, как я леплю.-
Действительно, как хорошо ты лепишь
и форму от бесформенности лечишь.
Я говорю:- Смотри, как я люблю.

Снег уточняет все свои черты
и слушается нашего приказа.
И вдруг я замечаю, как прекрасно
лицо, что к снегу обращаешь ты.

Проходим мы по белому двору,
прохожих мимо, с выраженьем дерзким.
С лицом таким же пристальным и детским,
любимый мой, всегда играй в игру.

Поддайся его долгому труду,
о моего любимого работа!
Даруй ему удачливость ребенка,
рисующего домик и трубу.
1960

Белла Ахмадуллина
Снегопад
Снегопад свое действие начал
и еще до свершения тьмы
Переделкино переиначил
в безымянную прелесть зимы.

Дома творчества дикую кличку
он отринул и вытер с доски
и возвысил в полях электричку
до всемирного звука тоски.

Обманувши сады, огороды,
их ничтожный размер одолев,
возымела значенье природы
невеликая сумма дерев.

На горе, в тишине совершенной,
голос древнего пенья возник,
и уже не села, а вселенной
ты участник и бедный должник.

Вдалеке, меж звездой и дорогой,
сам дивясь, что он здесь и таков,
пролетел лучезарно здоровый
и ликующий лыжник снегов.

Вездесущая сила движенья,
этот лыжник, земля и луна -
лишь причина для стихосложенья,
для мгновенной удачи ума.

Но, пока в снегопаданье строгом
ясен разум и воля свежа,
в промежутке меж звуком и словом
опрометчиво медлит душа.

Белла Ахмадуллина
«Кто знает - вечность или миг...»
Кто знает - вечность или миг
мне предстоит бродить по свету.
За этот миг иль вечность эту
равно благодарю я мир.

Что б ни случилось, кляну,
а лишь благославляю легкость:
твоей печали мимолетность,
моей кончины тишину.

Белла Ахмадуллина
«Ты говоришь - не надо плакать...»
Ты говоришь - не надо плакать.
А может быть, и впрямь, и впрямь
не надо плакать - надо плавать
в холодных реках. Надо вплавь

одолевать ночную воду,
плывущую из-под руки,
чтоб даровать себе свободу
другого берега реки.

Недаром мне вздыхалось сладко
в Сибири, в чистой стороне,
где доверительно и слабо
растенья никнули ко мне.

Как привести тебе примеры
того, что делалось со мной?
Мерцают в памяти предметы
и отдают голубизной.

Байкала потаенный омут,
где среди медленной воды

посверкивая ходит омуль
и перышки его видны.

И те дома, и те сараи,
заметные на берегах,
и цвета яркого саранки,
мгновенно сникшие в руках.

И в белую полоску чудо -
внезапные бурундуки,

так испытующе и чутко
в меня вперявшие зрачки.

Так завлекала и казнила
меня тех речек глубина.
Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.

И опровергнуто лукавство
мое и все слова твои
напоминающей лекарство
целебной горечью травы.

Припоминается мне снова,
что там, среди земли и ржи,
мне не пришлось сказать ни слова,
ни слова маленького лжи.

Белла Ахмадуллина
Смеясь, ликуя и бунтуя,
в своей безвыходной тоске,
в Махинджаури, под Батуми,
она стояла на песке.
Она была такая гордая -
вообразив себя рекой,
она входила в море голая
и море трогала рукой.
Освободясь от ситцев лишних,
так шла и шла наискосок.
Она расстегивала лифчик,
чтоб сбросить лифчик на песок.

И вид ее предплечья смутного
дразнил и душу бередил.
Там белое пошло по смуглому,
где раньше ситец проходил.

Она смеялася от радости,
в воде ладонями плеща,
и перекатывались радуги
от головы и до плеча.

ДЕНЬ ПОЭЗИИ

Какой безумец празднество затеял
и щедро Днем поэзии нарек?
По той дороге, где мой след затерян,
стекается на празднество народ.

О славный день, твои гуляки буйны.
И на себя их смелость не беру.
Ты для меня -торжественные будни.
Не пировать мне на твоем пиру.

А в публике - доверье и смущенье.
Как добрая душа ее проста.
Великого и малого смешенье
не различает эта доброта.

Пока дурачит слух ее невежда,
пока никто не видит в этом зла,
мне остается смутная надежда,
что праздники случаются не зря.

Не зря слова поэтов осеняют,
не зря, когда звучат их голоса,
у мальчиков и девочек сияют
восторгом и неведеньем глаза.

*****

Ты говоришь - не надо плакать.
А может быть, и впрямь, и впрямь
не надо плакать - надо плавать
в холодных реках. Надо вплавь

одолевать ночную воду,
плывущую из-под руки,
чтоб даровать себе свободу
другого берега реки.

Недаром мне вздыхалось сладко
в Сибири, в чистой стороне,
где доверительно и слабо
растенья никнули ко мне.

Как привести тебе примеры
того, что делалось со мной?
Мерцают в памяти предметы
и отдают голубизной.

Байкала потаенный омут,
где среди медленной воды

посверкивая ходит омуль
и перышки его видны.

И те дома, и те сараи,
заметные на берегах,
и цвета яркого саранки,
мгновенно сникшие в руках.

И в белую полоску чудо -
внезапные бурундуки,

так испытующе и чутко
в меня вперявшие зрачки.

Так завлекала и казнила
меня тех речек глубина.
Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.

И опровергнуто лукавство
мое и все слова твои
напоминающей лекарство
целебной горечью травы.

Припоминается мне снова,
что там, среди земли и ржи,
мне не пришлось сказать ни слова,
ни слова маленького лжи.
*******

Смеясь, ликуя и бунтуя,
в своей безвыходной тоске,
в Махинджаури, под Батуми,
она стояла на песке.
Она была такая гордая -
вообразив себя рекой,
она входила в море голая
и море трогала рукой.
Освободясь от ситцев лишних,
так шла и шла наискосок.
Она расстегивала лифчик,
чтоб сбросить лифчик на песок.

И вид ее предплечья смутного
дразнил и душу бередил.
Там белое пошло по смуглому,
где раньше ситец проходил.

Она смеялася от радости,
в воде ладонями плеща,
и перекатывались радуги
от головы и до плеча.


Белла Ахмадуллина
Невеста
Хочу я быть невестой,
красивой, завитой,
под белою навесной
застенчивой фатой.

Чтоб вздрагивали руки
в колечках ледяных,
чтобы сходились рюмки
во здравье молодых.

Чтоб каждый мне поддакивал,
пророчил сыновей,
чтобы друзья с подарками
стеснялись у дверей.

Сорочки в целлофане,
тарелки, кружева...
Чтоб в щёку целовали,
пока я не жена.

Платье мое белое
заплакано вином,
счастливая и бедная
сижу я за столом.

Страшно и заманчиво
то, что впереди.
Плачет моя мамочка,-
мама, погоди.

... Наряд мой боярский
скинут на кровать.
Мне хорошо бояться
тебя поцеловать.

Громко стулья ставятся
рядом, за стеной...
Что-то дальше станется
с тобою и со мной?..
1955

Белла Ахмадуллина
Новая тетрадь
Смущаюсь и робею пред листом
бумаги чистой.
Так стоит паломник
у входа в храм.
Пред девичьим лицом
так опытный потупится поклонник.

Как будто школьник, новую тетрадь
я озираю алчно и любовно,
чтобы потом пером ее терзать,
марая ради замысла любого.

Чистописанья сладостный урок
недолог. Перевернута страница.
Бумаге белой нанесен урон,
бесчинствует мой почерк и срамится.



Так в глубь тетради, словно в глубь лесов,
я безрассудно и навечно кану,
одна среди сияющих листов
неся свою ликующую кару.

1950

Белла Ахмадуллина

Зима
О жест зимы ко мне,
холодный и прилежный.
Да, что-то есть в зиме
от медицины нежной.

Иначе как же вдруг
из темноты и муки
доверчивый недуг
к ней обращает руки?

О милая, колдуй,
заденет лоб мой снова
целебный поцелуй
колечка ледяного.

И все сильней соблазн
встречать обман доверьем,
смотреть в глаза собак
и приникать, к деревьям.

Прощать, как бы играть,
с разбега, с поворота,
и, завершив прощать,
простить еще кого-то.



Сравняться с зимним днем,
с его пустым овалом,
и быть всегда при нем
его оттенком, малым.

Свести себя на нет,
чтоб вызвать за стеною
не тень мою, а свет,
не заслоненный мною.



Белла Ахмадуллина

«Явиться утром в чистый север сада...»
Явиться утром в чистый север сада,
в глубокий день зимы и снегопада,
когда душа свободна и проста,
снегов успокоителен избыток
и пресной льдинки маленький напиток
так развлекает и смешит уста.

Все нужное тебе - в тебе самом, -
подумать, и увидеть, что Симон
идет один к заснеженной ограде.
О, нет, зимой мой ум не так умен,
чтобы поверить и спросить: - Симон,
как это может быть при снегопаде?

И разве ты не вовсе одинаков
с твоей землею, где, навек заплакав
от нежности, все плачет тень моя,
где над Курой, в объятой богом Мцхете,
в садах зимы берут фиалки дети,
их называя именем "Иа"?

И, коль ты здесь, кому теперь видна
пустая площадь в три больших окна
и цирка детский круг кому заметен?
О, дома твоего беспечный храм,
прилив вина и лепета к губам
и пение, что следует за этим!

Меж тем все просто: рядом то и это,
и в наше время от зимы до лета
полгода жизни, лета два часа.
И приникаю я лицом к Симону
все тем же летом, того же зимою,
когда цветам и снегу нет числа.

Пускай же все само собой идет:
сам прилетел по небу самолет,
сам самовар нам чай нальет в стаканы. -
Не будем звать, но сам придет сосед
для добрых восклицаний и бесед,
и голос сам заговорит стихами.

Я говорю себе: твой гость с тобою,
любуйся его милой худобою,
возьми себе, не отпускай домой.
Но уж звонит во мне звонок испуга:
опять нам долго не видать друг друга
в честь разницы меж летом и зимой.

Простились, ничего не говоря.
Я предалась заботам января,
вздохнув во сне легко и сокровенно.
И снова я тоскую поутру.
И в сад иду, и веточку беру,
и на снегу пишу я: Сакартвело.
1965

Белла Ахмадуллина.
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.

Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!

Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.

Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.

Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный...
Декабрь 1974

Б. АХМАДУЛЛИНА

...Я знаю истину простую:

любить - вот верный путь к тому,

чтоб человечество вплотную

приблизить к сердцу и уму.



Всегда быть не хитрей, чем дети,

не злей, чем дерево в саду,

благословляя жизнь на свете

заботливей, чем жизнь свою.



Так я жила былой зимою.

Ночь разрасталась, как сирень,

и все играла надо мною

печали сильная свирель.



Был дом на берегу бульвара.

Не только был, но ныне есть.

Зачем твержу: я здесь бывала,

а не твержу: я ныне здесь?



Еще жива, еще любима,

все это мне сейчас дано,

а кажется, что это было

и кончилось давным-давно...

Бэлла Ахмадуллина

* * *
По улице моей который год
звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и - мудрая - я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
1959

Однажды, покачнувшись на краю
всего, что есть, я ощутила в теле
присутствие непоправимой тени,
куда-то прочь теснившей жизнь мою.

Никто не знал, лишь белая тетрадь
заметила, что я задула свечи,
зажженные для сотворенья речи, -
без них я не желала умирать.

Так мучилась! Так близко подошла
к скончанью мук! Не молвила ни слова.
А это просто возраста иного
искала неокрепшая душа.

Я стала жить и долго проживу.
Но с той поры я мукою земною
зову лишь то, что не воспето мною,
всё прочее - блаженством я зову.
****
Белла Ахмадулина
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.
Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!
Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.
Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.
Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный...
Декабрь 1974
**********************************
Что наша жизнь?
То -недописанный роман,
Смятение чувств, ошибки и обман.
Сплетение судеб, душ незримый стон,
Когда сердца не бьются в унисон.
И снова поиск, всплеск нечаянной мечты,
Слова любви прекрасны, как цветы.
Известно, что не долог век цветов.
И умирает бедная любовь.
Любовь ли это? Нет -опять обман.
Опять мираж. Рассеявшись, туман
Вдруг обнажает чувственности ложь.
И сотрясает душу снова дрожь.
Быть может кто-то там среди светил
Напополам все души разделил?
И разбросал их по земле, как семена:
Найдутся пары, то получат все сполна.
Одним везет две половиночки собрать,
Другим всю жизнь приходится искать,
А третьи, принимая испытание
Хранят союз,
поправ души метание.
Б.Ахмадуллина.
**************************************************

МОИ СТИХИ КАК ГРОЗДЬЯ ВИНОГРАДА

Мои стихи, как гроздья винограда,
Зависли в книге, словно на ветвях.
Как ягодки, раскусывать их надо,
Тогда поймёшь значение в словах,

Одни рождались солнечными днями –
В них излученье нежности, тепла...
Росли другие лунными ночами,
И лирика другая в них, не та...

Душой я их, как солнцем, согревала,
В слезах рождались многие из них,
Но я писала, строчкой изливала
Полёт... Росла «лоза» и рос мой стих.

Я верю, что продлиться вдохновенье,
Из «винограда» выжмется «вино».
Хмельною музыкой иль сладким пеньем
И жизнь стихов продлиться заодно!

НАЧАТЬ СНАЧАЛА
Мы живём желанием гонимы
И везде стараемся успеть.
Если верим в дело – одержимы,
Не даём надеждам улететь.

Ставим цель – в ней прибыль ожидаем,
В прибыли – дурманящий успех.
Где берутся силы? Достигая,
Забываем всё... И даже всех.

Цель легко, казалось, достижима,
Близко так уже та высота,
Натянулись нервы, как пружина,
Раздражает только суета.

Слёзы радости, а может, боли
Застывали на глазах порой.
Труд велик, как будто съел пуд соли
И причём, не запивал водой.

Только свет-надежда подмигнула,
Королевский подарила взгляд –
И в душе иголочка кольнула...
Нет! Не надо отступать назад!

Отчего так странно всё сорвалось?
Развалилось, созданное, в прах.
Как же хорошо всё начиналось...
Почему исчезло?.. Страх в глазах...

И тогда депрессия ломает,
Тушит огоньки и весь азарт.
От бессилия пыл пропадает...
Как жить дальше? Сколько же затрат!

Снова у разбитого корыта,
Снова нужно начинать с нуля...
Всё, казалось, было «шито-крыто»,
И опять упало «донельзя».

Где гарантии и где взять силы,
Чтоб подняться снова, не упасть?..
Чтоб огонь в душе не загасила
Та надежда... напилась я нею всласть!

Подниматься! Не рубить свой корень.
Пусть весенний пуститься росток.
Может, новый путь успех ускорит –
И польётся денежный поток.

Начинать сначала... Нет, не поздно!
Начинай с нуля в доступный миг.
Отнесись достойно и серьёзно,
Чтоб успех в двойне тебя достиг!

НАЧАТЬ ВСЕ С БЕЛОГО ЛИСТА

Начинать всё с белого листа
Никогда не поздно и не страшно.
Потому что жизнь не так проста
И дана нам вовсе не напрасно.

Каждый день мы что-то познаём,
Наблюдаем, обучаясь всюду.
Очень часто сильно устаём,
Но, живя в надежде, верим в чудо.

Обновляя прожитое в днях,
Совершенствуя себя всё чаще,
Всё горим, пылаем на углях,
Верим в то, что будет всё «путящим».

Чудеса находят нас порой –
Не промчаться бы в заботах мимо,
Не считать бы их смешной игрой
И не относиться к ним игриво.

Может быть, поверив в мир чудес,
Мы достигнем большего чего-то.
И тогда появится прогресс,
Набело запишутся отчёты.

Король и принц.

Король спросил чужого принца
" Какая жизнь тебе нужна?
Вопрос не стоит и мизинца
Но ведь она у нас одна ..! "

Задумался младой повеса
И покачав своей главой
Сказал: " Гляди - за тем отвесом
Я разговаривал с волной ! "

" Отнюдь, понять тебя не сложно
И что прибрежная, тех сил?"
" Не отрицаю, - осторожно -,
Не до конца договорил..."

"Каков таинственный, и что же
Поведай старому итог
Скрывать, я думаю негоже."
А принц молчать уже не мог.

"Меня , король , спросил ты право
Так не препятствуй , а внимай.
Живешь на свете величаво
Богатств тебе не занимай.

Вокруг тебя растут колонны
Пиры гуляют в твою честь
А где-то раздаются стоны
И слез людских, увы, не счесть.

Моим словам цена иная
Уподобляться ль мне? Изволь
Живет красавица, я знаю .
Не причиняя людям боль.

Проходит мимо , скажет слово
Обогревая чужака
"Я знаю жизнь порой сурова
Не откажись от пятака ."

Благодарения достойна
и незапятнанной молвы
Стройна , невинна и спокойна
Не избалована увы."

Король в растерянности: "Кто же
Краса ? О ней не знаю я
Мне право сердце растревожил...
Где дом ее и где семья?"

"Постой , дослушай сказ смиренно
Не торопи событий толк
Там, на окраине вселенной
Я простонал как старый волк.

Иными строками , в том месте
Как раб в кромешной забытьи
Мечтал о ней как о невесте
Но нем был ангел во плоти.

В водоворот роняя фразы
Теряя в дымке томный взгляд
Я отвергал ее приказы
Нарушив ветреный обряд

Упав на стертые колени
Страданья объяснял едва
И предвкушая тень сомнений
Я нарушал свои права

Отказ приравненный к рожденью
Испепелил мое нутро
Сменив на приступ вдохновенье
А нежность на скупой порок

Одно последнее прощенье
Могла исполнить для меня
Остаться в день благодаренья
Во власти гордого огня!"


Король притих." Скупых эмоций
Не разделю в себе самом.
Так значит там за тем откосом
Не настоял ты на своем...

Коль этот день ты объявляешь
То значит было все вчера
Однако ж умысел справляешь
Тревогой ...Право мне пора.

Долепечи свой грешный повод
На чем сошлись в тот миг сердца?"
"Не уходи , последним словом
Она спросила про отца...

И в тот же миг благие воды
В объятья мокрые свои
Ее отняли у природы . "
" О кто ж она не утаи ?"

Король сменил в лице угрюмость
И очертания вины
Им завладело словно в юность
За поражения страны

Приникнув к травам он ответил
Слез воскрешенных не тая
Я жил тобой на этом свете
Прости родная, дочь моя...

28.02.01

Библиотеке имени Ленина посвящается
Мурат Насыров

Блуждая по библиотеке
Входя в читальню в коем веке
Ловлю понурые все взгляды
Чего же им от жизни надо
Они стремятся к знаниям
И пристальным старанием
Пыль стряхивают с титульных
Листов, не мной прочитанных
Одним ценна новация
Где много иллюстрации
Другим искусство древнее
Читается распевнее
Все разные читатели
Познаний соискатели
И каждый ищет свой портрет
Начертанный судьбою след
Меня их пыл воодушевил
И этот мир я ощутил
Присел без книги в мягкий стул
Задумался и так уснул.

Примите от меня

Мурат Насыров

Примите от меня благие вести
Я за ночь не успел забыть Ваш стан
Порывы страсти не задели Вашей чести
О Мона Лиза, я Ваш Чингиз Хан

Я изможден желанием остаться
Навек в объятьях Ваших, но увы
Судьба предначертала расставаться
Встречаясь на волнах мирской молвы

Глоток разлуки, вздох немой печали
И все, как сон, осталось позади
Растаял под небесною вуалью
Ваш поцелуй, и снова льют дожди

Протяжные напевы изречений
Не иссякали на моих устах
Я не стыдился громких объяснений
Лишь утопая в собственных мольбах

В глазах тонул, впивался в Ваши губы
Внимал украдкой прописную речь
Умолкли диссонирующие трубы
Не смея упоения пресечь

Святой порок мной правил, не судите
Я не удачно выбрал свою роль
Мгновения в душе освободите
О, Королева, я не Ваш король

Ах как наивны эти беспокойства
Нелепы очертанья мрачных лиц
То не предательство и не геройство
Мы отказались от назойливых границ.

Персты расскажут, но не в этом правда
Любить Вас, не поддавшись долгим снам
Признаюсь, так тревожно и приятно
Смотря во след плывущим облакам

Чарующие звуки Ваших пений
Затмили мой изысканный манер
Они как птиц парящих устремленья
Меня уносят в тайны стратосфер

Ветрами несмолкающими правят
Поверенные судьи наших грез
Отречься от блаженства не заставят.
Я сам найду ответ на свой вопрос

О где ты, ангел, как неумолимы
Минуты неустойчивых времен
Не осуждайте, будете судимы
Я пьян и от разлуки истощен

Вы - гостья из пустующего завтра
Вы - самое простое волшебство
Вы - героиня из немого кадра
Чужое отдаленное родство

Готов кричать, главу закинув к звездам
Что не сумею оправдать свой пыл
Да разве ж может быть влеченье несерьезным
Слепец историю любви остановил

Затмили стены занавес апреля
Придав сюжету сумрачный итог
Мы отменили то, чего хотели
Сменив на муки праведный порок.

Иисус
Мурат Насыров
Ему отныне не придется
Пред светлым обликом взывать
А сердце стоном отдается
Любовь не в силах променять

И окрестив свои порывы
Надменным возгласом внутри
Летит печаль его с обрыва
Не заключив с душой пари

Кто скажет правду, ждать, томиться
Искать подверженные даты
И в миг с надеждою проститься
Как это сделал он когда-то

И вы поверили ему
И приютили на столетья
Взывал он богу одному
Остаться в тридцать третьем лете

Ни вероломство и ни совесть
Ни праздных дней угасший свет
Ни стих ни ода и ни повесть
Хранит меж строк его ответ

И обернул он силу в слабость
Отвел от солнца вечный взгляд
На муки променял он радость
А голод взял взамен наград

Ценили люди и прощали
Не претворяя ждали сна
И верой души пропитали
Когда с небес сошла луна

Скитались путники, взывали
Ходили подле двух дорог
Одной с любовью провожали
Ну а другой вели в острог

Он правил ими без регалий
Босой ступая по пескам
Их судьбы воссоединяли
Персты Покорные рукам

Он отворил им двери настежь
В незримый замок доброты
Никто не знал тогда о счастье
Никто не видел красоты

И помирил он воду с пылью
И озарил забытый кров
Над водянистою ковылю
Поднялся телом без оков

И чьи-то меркнущие очи
Очистил он от слепоты
Не засыпая в мраке ночи
Молил за всех до хрипоты

Но счел вассал слова обманом
И вынес веский приговор
Провозгласив его смутьяном
Направил тени под шатер

Перевернув закон морали
На правосудный беспредел
Он предал тех, кому вверяли
Любовь, страданье и удел

На муки обреча доносом
Приняв награду кошельком
Платя пристанищем Христоса
Не стал он в равенстве с царем

Пилат не смог стерпеть подонства,
Упрямо утвердив указ
Отправил в землю три червонца
А с ними и вассал увяз

Но страстью овладев бесчинно
Правитель снес свой интерес
Приказом направлял пустынно
Отряд бойцов за тот отвес

Где ждал безлико наш последний
Глашатай мира и любви
Он знал, что не пройдет бесследно
Исход прощения в крови

Просил за тех, кто жадно грезил
Рекою злата, сочных яств
За тех кто сердцем не заметил
Как бедный старец кистью тряс

Молил и принимал надеждой
Невозмутимо умирая
В своих изорванных одеждах
Откроет он ворота рая....
... ....

Многолюб
Мурат Насыров
Зачем я так любвеобилен
Я стал от этого бессилен
Переступая за черту
Люблю другую, а не ту,
Что отдала сполна и боле
Как птица проведя в неволе
Свои прекрасные года
Я с ней останусь навсегда
И кто уймет мой кроткий пыл
Себя я сам приговорил
И дух мой мишурой замылен
зачем я так любвеобилен...

Дезертир
Мурат Насыров


Намедни, у роскошного фонтана
Прогуливаясь медленно одна
Графиня Софья ожидала утром рано
Вестей из фронта , одинокая жена.

Сулил апрель безветренные ночи
И оставлял надежду перемен
И месяц ей недавно напророчил
Бесед с любимым и не одиноких стен

Присев в задумчивости под осиной
Расправив веер и открыв словарь
Французский слог вторила самый длинный
В душе перелистав весь календарь

Вздохнув небрежно, ощутила рядом
Пронзительный и отдаленный смех
Как будто из глубин пустого сада
Он доносил желания земных утех

От любопытства не сумев укрыться
Графиня в одночасье отвлеклась
Не пожелав в моменте усомниться
В ту сторону невольно подалась.

Приблизившись едва ли очень близко,
Прикрылась за пестреющим кустом
Невольно Софья наклонилась низко,
Укрыв лицо от солнца под зонтом.

Внимая речь, наполненную страстью
Она старалась не издать ни звук
Услышала мольбу о вечном счастье
И шорох от прикосновенья рук.

Невинным голосом твердила чья-то дива:
"Любимый, увези меня отсюда навсегда.
Ведь я умна, смиренна и красива
И так не велики мои года.

Ты мои герой тебя давно искала
И вот нашла, целуй же горячо
Иль хочешь, что бы я всю жизнь страдала...
Прижми покрепче мое хрупкое плечо.

Прошу втори слова любовного порока
Я в них тону, кружится голова
Теперь я вряд ли буду одинока
Ответь, ведь я, конечно же, права?"

Графиню покоробили напевы
Кто этот пленник роковой судьбы
Услышать бы кого вгоняют в древо
Не опрометчивые тонкие мольбы.

"Мой первый и последний демон
Скажи, кто был твой ангел до меня
Уверь хоть раз, что стал тебе никем он
И не разделишь с ним ты пламени огня.

Забудь о ней на весь остаток жизни
И зачеркни все то, что позади
Ведь ты отдал себя своей отчизне
В сраженьях оправдание найди.

Пусть думает она, что пал ты в битве
Пройдет пора ей встретится другой."
Но он не отвечал ее молитве
О, боже правый, разуверь, кто он такой.

Все чаще билось сердце у графини
Истоки памятного вечера разлук
Дурные помыслы нежданные отныне
В ней будоражили сомнения недуг

Привстав не понапрасну смело
На лоно страсти обронила взгляд
Глазам своим в тот миг поверить не хотела
Роняя слез проклятий водопад

Он обнимал пустынную нимфетку
Предательством обложенный кумир
"Простите граф, освобождаю клетку,
А Вы, однако, плут и дезертир.

За что наказана я этим испытаньем
Ведь столько лет я променяла зря
На муки бесконечных ожиданий
Из года в год от октября до октября.

И чем же верность вам моя не угодила
Привязанность души и вера в вашу стать
Так значит, это не война нас разлучила
Мне право больше нечего сказать..."

Ресницы утирая от большой обиды
Попятившись назад, графиня не смогла
В мгновенье ока потерять из вида
Того, кого навеки прокляла

Произошло все быстро пред глазами
Тяжелый выстрел вдруг внезапно оглушил
Безмолвный граф, засуженный богами
Себя навечно к небесам приговорил

Лишь только кровь в ответ на нареканье
Смогла загладить безрассудную вину
Лишь воцарилось на земле молчанье
Достоинство и честь остались на кону.

Тревожный крик нарушил тишь немую
"Любимый мой, прости, не умирай
Не окрести вдовой свою родную
Жестокий мир со мной не оставляй.

Уж коль любить, так значит буду вечно
Возьми меня в укрытие с собой..."
Упав на землю, Софья, взяв наган беспечно
Отправила себя на упокой.

Они лежали рядом бездыханно
Объединив разбитые сердца
Любовь глупа и так непостоянна
В ней есть начало только нет конца.

10.04.01

МУРАТ НАСЫРОВ-песня-ПЛАМЕНЕМ ОГНЯ и слова
Только, только, только Вытри слезы!
Он твоих не стоит глаз
Позабудь его сейчас
Ну-ка, ну-ка, ну-ка
Улыбнись-ка!
Видишь как поет заря,
Значит мы живем не зря

Пламенем огня обогрей меня
Парня разлюбила, не кори себя
Дотянись рукой до любви большой
Он тебя не стоит, будь всегда со мной!

Гости, гости, гости пребывают
Накрывай на стол скорей
Чаю черного налей...
Праздник, праздник, праздник наступает
В этой песне мало слов, но уже подходит плов!

Пламенем огня обогрей меня
Парня разлюбила, не кори себя
Дотянись рукой до любви большой
Он тебя не стоит, будь навек со мной!

СТИХИ!!! М. И.НАСЫРОВА "БОЮСЬ НЕ ЛГАТЬ,ВНИМАЯ ГЛАС..."(2001 г.)
«Боюсь не лгать, внимая глас…»

Боюсь не лгать, внимая глас
Своих испепелённых фраз
Ведя с собою диалог
Ступаю с правдой на порог

Произнося её внутри:
«Ворота жизни отопри…»
В ответ неистовый обман
Как необузданный капкан

Но оправдание потерь
Ни есть цена, себе не верь
Такая зыбкая игра
Пройдет как звездная пора

Жалеть о прошлом не привык
Наступит день и ты старик
Слезы не выдавить едва
Ответ — седая голова.

Однако ж не мирись с судьбой
Свой храм не мудрствуя построй
Найди соблазн в борьбе за трон
Нелепо выть, что обречен

Доверься разуму, дерзай
Псалмы открой и прочитай
Возьми за главное исток
Живущий стержнем между строк

Прими ее такой как есть
Чужую роль сочти за лесть
Пройди по лезвию ножа,
На сердце руку положа,

Не жди конца слепой игры,
Оставь признанья до поры,
Не искушай свой пьедестал,
Бери лишь то, что Бог подал

И, оторвавшись от земли,
Увидишь тень свою вдали
Опустишь взгляд, приняв финал
И это всё, чего ты ждал.

МУРАТ ИСМАИЛОВИЧ НАСЫРОВ , 2001г
СТИХИ!!!МУРАТА ИСМАИЛОВИЧА НАСЫРОВА- " ПРИЗНАНИЕ" (18.03.2001)
" Признание "

Веками правят духи наших предков,
Бездумно повествуя ход времен,
И лишь тиран сумел направить метко
Историю, за то и был судьею погребен.

Неся свой крест, изгнанники пророчеств,
Толкут содеянное в жерновах.
Спасая проклятую эру одиночеств,
Раскаиваются в грешных делах.

Во избежании последнего признанья,
Уподобляюсь робкому изгнаннику судьбы.
Она опять сулила мне на расстояние
Манеры праведных писаний и мольбы.

И вольнодумные истоки вдохновений
Предугадать однажды не сумев,
Опять бросаюсь в омут изречений,
Сменив на лиру изощренный гнев.

Не столь покорно сколь восторженно и чинно
Повиновением своим даю словам проход.
Признаюсь ли, что путь мой был когда-то длинным,
А может, будет все в судьбе совсем наоборот.

Ищите правду вы, кто хочет оной.
Внесите коррективы в сумрак потаенного добра.
Негоже, упираясь в камень, думать обреченно,
Что жизнь — она без правила не честная игра.

Вливайтесь разумом, подаренным за просто,
В струю, направленную к чистым берегам.
И не поощряйте прохиндея и прохвоста
Пройдите мимо, он когда-нибудь узнает правду сам.

Я не философ, не пророк, не вольнодумец.
Я тот, который часто верит небесам.
Быть может не один такой безумец,
Я сын земли, и в том еще не раз признаюсь вам.

МУРАТ ИСМАИЛОВИЧ НАСЫРОВ , 18.03.2001
СТИХИ!!!МУРАТА ИСМАИЛОВИЧА НАСЫРОВА "ОТДАЛЕНИЕ" (02.03.2001)
"Отдаление"

Метаморфозы и причастья,
Их несусветные пути
Не помогли тебя найти,
Оставив дым ушедшей страсти

Великолепные стихи
Другие слухи оценили,
Мою тоску испепелили
Судьбой сожженные грехи.

Сменив утрату на раздумья
Надежду на скупые сны
Я не ищу твоей вины
Любой способен на безумие

Не преднамеренная ложь
Твой нежный стан освободила
В ту ночь в туман ты уходила
От многочисленных вельмож

Построить храм святых желаний
Сумели те, кто кому подстать
Могу ли я того желать
Сойдя с пути воспоминаний

Предела нет, ручьями фраз
Я изливаю расстоянья
Найду ль во взгляде нареканье
Оправдывая твой отказ

И не по силам объяснять
К чему протяжное писанье
Один ответ — твое молчанье
Хотела ль ты об этом знать

Весьма стыдливо и покорно
Предстал во взоре я твоем
Видать не думал ни о чем.
Затмил твой образ чудотворный,

Краями нежности объяв.
Мое наивное созданье
Остолбенев, как изваянье
Я понимал избыток прав

Делами изъясняя званья
Ценой себя превозносил
Но о другом в душе просил
За то и было наказанье

Мой поэтический набат
Ты возродила, только муза
Мной правит рьяно как обуза
Не повернуть, увы, назад

Триоли — в них вся власть, негоже
Корить себя за тон в словах
Такая правда на устах
Мы все друг с другом не похожи

Овладевая нами — три
Число с божественным началом
Судом нас встретит у причала
Могу с любым держать пари

И пустота вокруг немая
Устали робкие персты
Я не хочу, но только ты
Об этих строках не узнаешь

МУРАТ ИСМАИЛОВИЧ НАСЫРОВ ,02.03.2001
СТИХИ!!! М. И. НАСЫРОВА «МОГУ ЛИ Я ПРЕДУГАДАТЬ» (28.02.2001)
«Могу ли я предугадать…»

Могу ли я предугадать
желание небес
Могу ли сердцу приказать
познать остатки пьес
Вернуть сумею ли обряд
забытый в кои век
И напоить увядший сад…
не бог, а человек.

В грядущий омут окунуть
неистовый порок
В глаза любимой заглянуть
вкусив любви глоток
Пронзая криком, налету
объять забытый мир
Наполнить светом пустоту…
не ангел, а кумир.

Над томным древом возложить
весеннюю капель
И музой нежной наделить
молчащую свирель
Упасть однажды в бездну струн
не пожалев себя
И вопреки всему сказать:
«Я так люблю тебя!»

МУРАТ ИСМАИЛОВИЧ НАСЫРОВ , 28.02.2001
СТИХИ!!! МУРАТА ИСМАИЛОВИЧА НАСЫРОВА- "МОНАХ"(10.04.2001)
" Монах "

Пусть предначертано тебе слияние с природой
И дух в тебе живет задумчивый, иной
Ты продолжатель человеческого рода,
Сменивший бренность на этический покой.

Вдали от кармы, молишься ты солнцу
Целуя землю, снова шепчешь небесам
Что не нашел ты смысла в греховных червонцах
А посвятил всю жизнь ученьям и богам.

Ты не приемлешь зависть, ненависть, притворство
Искореняя умысел утех и яств в сознании своем
Тобою движет вера, неподкупное упорство
Слова и мысли твои правят над безудержным огнем.

В одеждах бедного привратника мирских скитаний
Лелеешь ангела в преддверии судебного конца
И замираешь от пустых наместных нареканий
Не проронив в ответ неискушенного словца.

Не торопя событий монотонных колесницу
Писаньем обновляешь свой неприхотливый путь
Не отступаешь ни на шаг от установленных традиций
Боясь себя же самого однажды обмануть.

Тебя обходят стороной томленья и болезни
Лишь тело худосочное подвержено лучам светил
Вода и жесткий хлеб питают стан твой затрапезный
Присущий голод навсегда тебя как древо истощил.

Медлительной походкой учащенными шагами
Проходишь по проложенному к храму вечному пути
Соединив в бутон ладони между острыми плечами
Стремишься в одиночестве святое озаренье обрести

Смотрящий вдаль, монах, признавший одухотворенье
Безмолвный раб обители и царствия молитв
Тебя превозношу над необузданной ценой нравоучений
И над тирадой зла, насилья и междоусобных битв.

МУРАТ ИСМАИЛОВИЧ НАСЫРОВ , (10.04.2001)
"Н.Б. посвящается".
Даже если я нечаянно умру,
Получив урок простой ошибкой,
Стану вновь искать я в том миру
Красоту твоей таинственной улыбки.
Иногда мне кажется-- всё сон.
Быть твоим героем-- примирение, ведь
Когда ты просишь света у икон,
Я читаю суры вечного повиновения.
Исполином стать не суждено, но рабом страданий
О тебе и Боге-- видимо ,судьбою преподнесено--
В целое связали нас долгие дороги.
Правда есть,но тайною сокрыта.
Верить небу, значит ,чистым быть.
даже если чаша времени пролита,
Всё одно-- тебя лишь буду я любить!
25.04.2004 г.
СТИХИ М. И. Насырова "Поэтесса"

"Поэтесса"

Найду в затерянных листах
Строку твоих воспоминаний
Слегка размытая в слезах
Она хранит твои желанья

Ты ищешь правду вопреки
Придуманным законам слова
И кистью трепетной руки
Танцуешь на бумаге снова

Бросая вызов суете
Живешь в своем безмолвном мире
И подчиняясь пустоте
Всецело отдаешься лире

Героем белого стиха
Не станет ветреный повеса
А ночь по прежнему тиха
Когда тоскует поэтесса

Моя единственная, ты
Прости меня за стиль нескладный
Моей словесной наготы
Не перечеркивай досадно.

Я буду в строках утопать
Тобой поведанных историй
И не посмею променять
Их на толмуты ораторий

Но кто украсит эту боль
Целителем души кто станет
И разгадает твой пароль
В чужое царствие заманит

Приговори меня к огню
Твоих глубоких вдохновений
Я в сердце тайну сохраню
Упав в острог перерождений

Возьми и стань моим цветком
Божественное очертанье
Слова пусть будут не при чем
Открой иное мирозданье

Объединим с тобой полет
В космические упоенья
Пускай отыщет звездочет
Средь звезд любви рукотворенья

Спроси меня, зачем пришел
Нарушив таинство немое
Благословенный ореол
Вознесся над твоей главою

Переплетеньем чистых фраз
Окутаем бездонный омут
Произнося святой наказ
Не отдавай себя другому

Но ограничив свой удел
Своими робкими стихами
Признаться все ж я не сумел
В любви обычными словами.

15.05.2001 М.И.Насыров
СТИХИ М.И.Насырова «Какая мука в ожидании…»
«Какая мука в ожидании…»

Какая мука в ожидании
Так время тянется пустынно
И возгласы чудных глашатых
Как иглы жалят мои вены
О, сердобольные пираньи
Не знать вам боль отца и сына
За ваши головы когда-то
Они воздвигли храма стены

Я наделен был вечной страстью
И гневом и добром, но верой
Определял своё рожденье
В период разрушенья света
И сердце разрывал на части
Найдя ответ, а значит меру
Я грезил большим вдохновеньем
Но так не смог вам дать совета

Творец, создатель, повелитель
Теперь он в каждом рвётся выше
Познанием и твёрдой правдой
Которая слепа, как время
Зачем же им искать обитель
Ведь голос истины не слышен
Мы в новом свете — им лишь надо
Остаться кем-то, но не теми

Земля, округлая бескрайность
В тебе, я знаю, больше силы
И духа,так зачем скрываешь
От них свой разум и заветы
Моя дорога не случайность —
Страданьем протекает в жилах.
Но ты пока не нарекаешь
Мой лик,и глас — мои приметы

20.04.2004, М.И.Насыров
СТИХИ М.И.Насырова «Казалась чиста и невинна…»
«Казалась чиста и невинна…»

Казалась чиста и невинна
Доверил бы ей белый свет
Но ныне немая картина
В которой тебя больше нет

Мгновенья объятий и страсти
И сладостный твой поцелуй
Затмили былые ненастья
Еще раз со мной потанцуй

Сродниться не сможем, я знаю
Хоть созданы мы для любви
Но я без тебя увядаю
И чувствую холод в крови

Ты сделала тайну жестокой
Ничто мне не надо взамен
Того, что на сердце тревога
А я не хочу перемен

Увидеть бы лишь на мгновенье
Глаза твои, в коих огонь
И в неосторожном смятении
Щекою упасть на ладонь

Давно я не знал этой боли
Давно не писал я стихов
За что мне тяжелая доля
Освободи от оков

Ведь ты солгала без обмана
В тот миг ты сказала: «Дождись…»
Нелепо, жестоко, туманно
Себе я твержу, примирись

Бессонная ночь оставляла
Надежду в суровой тиши
Я помню, как ты мне сказала:
"Со мною хоть раз согреши"

М.И.Насыров, 2005 г.
СТИХИ М.И. НАСЫРОВА "ПОВЕСТВОВАНИЯМ ГРЯДУЩИМ ДАВ ОТКРЫТЬСЯ,,,"
" Повествованиям грядущим дав открыться…"

Повествованиям грядущим дав открыться
Приняв вопрос с невинного листа
Не жду, когда мне лира народится
Моя эклектика безумна и проста

Я не ищу в затерянных талмудах
Основы преждевременных молитв
И утопаю в скудных атрибутах
В преддверии дыханье затаив

О, строгий суд, приговори к просторам
Речей, дающих право на финал
Моих творений не прими с укором
Себе я сам судьбу истолковал

Менял я разум свой на наважденье
Терял остатки мимолетных снов
Ценил не дух, а лишь прикосновенье
Не глядя на исход былых веков

Но исповедь моя — слиянье мыслей
Из тонкого узора чистых слов
Спасла мой след, в тот миг, когда нависла
Угроза столкновения миров

Но речь моя не о разделе света
Иная форма у такой борьбы
Когда себе же сам не можешь дать ответа
Пощады просишь у своей судьбы

Но негодуя, мой смиренный облик
Не поддается власти острых стрел
Таким родился — добродетели пособник
Таков и будет мой предписанный удел.

2005г М. И. Насыров
СТИХИ МУРАТА НАСЫРОВА "Мне дано всего тринадцать..." (2005г)
«Мне дано всего тринадцать…»

Мне дано всего тринадцать
Неисполненных минут
Дабы с небом обвенчаться
Но забвения гнетут

Я прошёл по краю ночи
И наведался к теплу
Излечив от многострочий
Мыслей скомканых золу

Всё случайное — случайно
Всё предписанное — след
Всё таинственное — тайна
Сколько прожил — столько лет

И заставить себя больно
А спросить иного скука
К истине придти окольно
Заскорослая порука

Мне дано тринадцать знаний
Остальное не прибудет
Расшифровано молчаньем
Кто исполнил, тот и судит.

Под листвой ветра теряясь
Дуют в спину, голос жалят
Только я с собой справляюсь
Ворот ночи поправляя

На тринадцатой аллее
Как на радуге познаний
Словом мысль преодолею
Подчинив себя молчанью

М. И. Насыров , 2005 г