Откройте свой Мир!

Нет, это просто засада какая-то, честное слово

Уважаемый Лемеш, я писал вам раньше, но вы не ответили. Мне нужна ваша помощь в
получении моего покойного клиента $13,500,000.00 США внимание что ваша фамилия
похож на моего покойного клиента. Ответ для получения более подробной
информации. Годвин Аджаи.

Нет, однозначно, Новый год нужно уметь праздновать. И пора к нему готовиться как следует. Иначе пропадет праздник. Ну да, об этом еще рано думать, а вот думается почему-то. Гуляю с собакой, мокну и думаю.
А еще мне непонятно, на Гостинке эти гирлянды - они ведь новогодние были. А теперь просто так висят. Но именно из-за них и вспоминается Новый год.

Черт подери эти деловые встречи. Была у Гостинки. Там еще митинг проводился насчет той статьи, что запрещает митинги. ОМОН и прочая нечисть не бесновалась. Говорят, только несколько человек арестовали.
А мимо шли таинственные ведьмы, монстры, окровавленные медсестры, палачи, бог знает кто шел, на Дворцовую, а я только пару фоток сделать смогла.



Правда, этот парень вроде бы именно на митинге был. Там еще была компания - запускала в небо светящийся вертолетик. Но он потом спикировал об асфальт и погиб.

Не вдаваясь в подробности чужой истории (судебное разбирательство по лишению родительских прав и даже уголовная статья возможна) рискну дать пару советов молодым и будущим мамам. Чтоб детей не отобрали. А если отберут - чтоб вернуть их. По сути - это для суда пригодится, как доказательства).

Первое - ходите к врачам. Показывайте ребенка. Еще лучше - фотографировать медицинскую карточку ребенка.
Второе - как можно чаще на прогулках показывайте ребенка знакомым. Чтоб все видели, что вы часто были вместе с ним. И делайте фотографии - ребенок и знакомые.
Третье - приглашайте гостей. Загодя делая генеральную уборку. Выставляйте напоказ вещи ребенка - одежду и игрушки. Не лишнее - показывать гостям набитый холодильник и прилюдно кормить ребенка. Делайте фотки всего этого.
Четвертое - водите ребенка в места скопления детей. И фотографируйте, даже если ваш ребенок не слишком рад общению с ровесниками.
Пятое - не в коем случае не ссорьтесь с соседями. Доносят (как правило именно они). Не хвастайтесь перед соседями ничем. Позавидуют и донесут.
Шестое - на работе, на учебе старайтесь как можно меньше рассказывать о себе. Постоянно говорите о ребенке, о том, что вы ему купили из еды, одежды, игрушек.

Как правило детей отбирают в тех семьях, где нет мужчины. Вывод - придется озадачиться поисками приличного мужа.

Как правило детей отбирают у бедных. Вывод - хоть банк ограбьте, но только не бедствуйте.

Как правило детей не отбирают сразу у алкоголичек и наркоманок, но тут я советов давать не буду.

И прошу вас, сразу после изъятия, бегите к адвокату. Как оказалось, в первый месяц после изъятия постановление (убейте - не знаю что это такое) можно опротестовать.

Если дело совсем плохо - у вас не нашлось подходящего мужа, характер не бойцовский, денег нет и вообще все хреново - обращайтесь к журналистам, к телевизионщикам, не стесняйтесь обращаться к друзьям - проблема страшная, одной вам не справиться.



Если честно - у меня пропало чувство юмора. Все это можно было бы написать совсем иначе, но не получается. Потому что дело серьезное - донос, пришли, изъяли - суд. Где ребенок будет после того как у вас его отобрали? Сначала в больнице, потом в детдоме.

Такого мне раньше не предлагали

К вашему вниманию,
Я Cicilia Мухаммед, гражданин Кувейта, я связываюсь с Вами, пройдя через вашу информацию от интернет-журнал бизнеса. Я хотел бы вас на работу либо в качестве партнера или инвестиционного manager.Please Я хотел бы инвестировать в вашу страну в качестве единственного инвестора или партнера, я хотел бы инвестировать в недвижимость и животных Husbandry.Furthermore, я хочу, чтобы вы посоветовали мне дальше тип инвестиций, который будет лучшим в вашей стране, пожалуйста, если вы заинтересованы в этом предложении, я готов инвестировать сумму $ 12,000,000 , двенадцать миллионов или more.I будет ждать, чтобы услышать от you.Forward всю корреспонденцию мой e-mail: ciciliamohammed@yahoo.com

Саламу алейкум-.
Мохаммед Cicilia

Меня поразила идея - если делаешь тату или пирсинг, неважно что именно, нужно это делать не просто так, а ради всеобщего блага. Как в Пхукете на ежегодном фестивале вегетарианства. Выглядит это жутковато, но цель волне благородная - испросить милость Богов и привлечь благополучие на свой остров.





В общем, идея просто замечательная, а если еще и на другие дела ее распространить? Ну, например, выполняешь любую неприятную для тебя работу, или треснулся головой об полку - страдай, но не ради себя, а для всех.

Ну и мяса жрать поменьше нужно, тут с жителями Пхукета не поспоришь.

Глупая история - наступила на доску с гвоздем, ржавым. Теперь не хожу, а ковыляю. Даже не знала, что это так больно. Пес тоже повредил лапу. Ковыляем сообща.

Самая глобальная несправедливость - человек смертен. Но это только по мнению самого человека. Вот, например, спросите мнения голубя (когда он не жрет, не гадит и не размножается). Он бы вам тоже самое сказал - не хочу умирать и точка! Или, например, таракан. А что? Таракан тоже имеет право голоса. Даже больше чем голубь. И таракан, с пеною у рта, начнет доказывать, что он имеет право на бессмертие. В общем, справедливость восторжествовала (в тараканьем и голубином понимании) и они стали вечными. Через пару лет - сделал шаг - хрясь - пяток тараканов как ни бывало, а сверху - артобстрел голубиный. Красота!
Это я к чему - получается, что справедливость заключена в несправедливости. Умирать просто необходимо. Иначе будем стоять друг у друга на головах, сталкиваться то с древними египтянами, то с инками, которые даже с того света запугивают нас своим календарем. Шумеры опять же. Или друиды, с их дурной привычкой наматывать чужие кишки на свои деревья. А еще - толпы церковников с доисторических времен - те общего языка точно не найдут.
Лучше я снова буду воображать себя деревом. Или собакой. А еще лучше - старым камнем на морском дне. На мелководье - в солнечный день. И чтоб мелкие разноцветные рыбки клевали мой мох, который красиво шевелится от движения волны.

После разговора с Т.

Это так просто - представь, что ты - дерево. Твои корни уходят глубоко в почву, добывая воду и полезные вещества. Твоя крона тянется к солнцу, общаясь с воздухом. Рядом стоят старые и совсем молодые деревья. Старым не весело - их жрет жук-короед, потом дятел делает в коре дыры, извлекая личинок. Иногда у них отваливается высохшая ветка. Тебе это нравится - больше солнца - больше шансов вырасти быстрее. Тебе кажется, что огромные соседи забирают все вкусное себе. А мелочь под ногами тоже мешает жить. Иногда приходит волк и подло писает на тебя, доставляя временное неудобство. Перед зимой толсты барсук роет под корнями соседа-старика яму и укладывается поспать. Тебе неинтересно, что чувствует сосед, когда кто-то портит его корни. Угрюмая сова прячется у тебя в ветках. Гадит, но это не неприятно, скорее - наоборот. Синицы тщательно обыскивают тебя и удаляют вредителей, из-за которых тебе было и щекотно и больно. Тебе нравятся синицы, не то что короед - такая сволочь.

Это можно дописывать и переписывать. Самое главное - проникнуться новым ощущением.

Поражена. Для меня это - открытие. Я - про Beckham48. Случайно наткнулась на аудиокнигу "Дозвониться до небес". Удивилась слегка. Конечно, издательство мало балует меня информацией об изданиях, про "Пособие" в виде аудиокниги я ведь тоже от знакомых узнала. Ну, думаю, посмотрю - что это такое, раз за бесплатно. Стала смотреть - этот Beckham48, наверное, миллион книг успел начитать и выложить в сети. Вроде как даром. Плодовитый такой! Я вот пять минут вслух читать не могу - зевать начинаю и горло пересыхает. Но ему все нипочем. Судя по количеству начитанных книг, он не спит, не ест, и вообще - фанатик аудиокниг.

И почему так приятно смотреть на лошадок среди машин?



и на задумчивых девушек, которые словно не замечают ничего вокруг?



и даже на кликушу-нищенку (ура-ура - она до сих пор пасется у Гостинки) тоже смотреть приятно



а в Республике кошек (что в переулке Якубовича) - обитают живые коты - разных пород и без породы вовсе (зато - Эрмитажные)







и на девочку, которая так и не смогла продеть руки в лямки рюкзака тоже смотреть приятно



и на девушку, которая не боится реставрировать фасад на большой высоте смотреть одно удовольствие.



А еще я заметила, что как только эмо начали исчезать - город стал тусклее. Заметно тусклее.

Эта история случилась несколько лет назад, тогда я ей не придала никакого значения, а теперь вот часто ее вспоминаю.
Деревня. Дом соседей. Которых целенаправленно споил сосед из дома напротив. Он промышлял продажей разбавленного спирта. И не за деньги продавал - менял на вещи. К слову сказать, недавно его дочь больше половины повыбрасывала - сгнило все нафиг.
В общем, соседи были веселые - сын - Сашка, и мать - Машка. Переносили соседу все. Пока вещи, свиньи, коровы и даже мебель не закончилась.
Однажды мы видим такую картину - Сашка ведет мать по деревенской улице. Жара. А она в красном зимнем пальто. А он ее под руку ведет, медленно, и все воротник облезлый лисий руками трогает. Распушает меха, так сказать.
Оказывается, он ее для рекламы выгуливал. Надеялся пальто продать. Но его так никто и не купил.
А вспоминаю я это в глобальном смысле. Когда у нас что-то идиотское в стране происходит, мне все кажется, что мы тоже распушаем этот чертов облезлый воротник.

Глава 19. Дар проницательности.

Утром я первым делом достала свою книгу. Успела задать только два вопроса. Посмотрела на белый лист, поняла – таинственный человек не решился остаться в этом мире и никого около двери сейчас нет. Не знаю почему, но меня этот факт обрадовал. Особенно, когда я вспомнила про придверниц, которые абы кого в этот мир не пропустят. Наверное. Я так и не поняла смысла их действий.
Второй полученный ответ меня огорчил, но я сочла его вполне выполнимым советом.
- Учитель, а мы далеко от радуги? – поинтересовался я.
После моих магических открытий, на меня перестали смотреть как на пустое место. Из вредности, я сняла колечко и теперь снова стала невидимой. Старику пришлось ориентироваться на голос, потом он обнаружил мои глаза. Из мелкого хулиганства я поморгала ему ресницами. Он скривил рот и только тогда решился ответить.
Пиксель за минуту до этого, среагировал на движение моей тени, врезал по ней ножом и плюнул, поняв, что пытался убить неживое. Он даже не извинился, гад этакий.
- Сначала поблагодарим сову за оказанное гостеприимство, - совершенно серьезно заявил учитель.
Смущаясь и кривляясь, мы кланялись и даже признавались сове в пылкой любви. Не все. Только Пиксель разошелся. Сова попалась странная. Она потрясающе быстро худела при резких звуках. Становилась тощей и длинной, отчего уши собирались на макушке. Делая ее похожей на дистрофичного зайца. Не скрою, меня забавлял ее вид. И еще – меня преследовала мысль, что мне очень хочется приватизировать эту птицу. Насовсем. Чтоб она сидела у меня на плече и я бы всегда могла ее потрогать. Именно на левом плече. Не знаю почему. Я однажды в метро видела дядьку с маленькой совой и даже начала его преследовать, не желая упускать из виду. Но меня затолкали в переходе и я их потеряла навсегда. Даже поплакала немного. А тут – сова, ничья, невысоко сидит. Если ее слегка подбить камнем, то есть все шансы обзавестись такой красивой и таинственной птицей. Сова лучше вороны, я точно знаю. А потом, когда она меня простит за камень и полюбит, я буду знать, что улетая, она непременно вернется. Надо только у книги спросить, как приворожить сову. Нет! Я и сама знаю – надо напоить ее водой из источника любви и все будет замечательно.
Мои мечты прервал голос учителя, который надел свою зеленую шляпу и вспомнил про мой вопрос.
- Достаточно. Вы ее пугаете. Ты что-то спросила? Про радуги? Ах да, мы сейчас дойдем до горла двух озер, это там где Большое решето, озера Сестрами называют. Так вот, пройдем луг у второй Сестры, хотя, можно и к трем Братьям заглянуть… В общем, от горла можно и направо и налево повернуть. Радуг тут хватает. Это же Решето!
Не поняв и половины из сказанного, я уловила суть. Пока я ее улавливала, сова взмахнула мягкими крыльями и улетела. Учитель меня видеть не мог, но прислушивался, дожидаясь ответа.
- Замечательно. Тогда можно не беспокоиться, что колдун сообразит к какой именно радуге мы идем. А заодно можно оптом избавиться от топтунов.
Все дружно посмотрели по сторонам. И правильно сделали. Пользуясь отбытием совы, к нам с трех сторон шли преследователи. Машинально я снова окольцевала палец. Ребята заметно вздрогнули и почти одновременно заговорили.
- Ты что-то придумала? – с надеждой спросил Тоник.
- Я три ямы выкопать не успею, - предупредил Пиксель.
- И не нужно. Вы сами сто раз говорили, что нужно как можно больше тренироваться. Вот вам подходящие мишени. Вон там овраг глубокий, - как можно уверенней сказала я.
- Ааа, ты собралась их столкнуть в овраг?
- Я? Я думала вы сейчас нам покажете, на что способны. Нам, и колдуну черному. Он же наверняка подглядывает. Пусть узнает, на что вы способны.
Овраг выглядел не лучше обычной придорожной канавы. Даже старик сиганул через него, почти упал, но его ребята за руки выдернули на другой берег. Все повторялось как в кошмарном сне, но если получилось однажды, тот на этот раз непременно должно сработать.
- Мне кажется, что вам рановато демонстрацию силы выказывать. Да и схитрить не помешает, - посоветовал учитель.
Если ребята и были разочарованы, то виду не показали. По идее старика, нам было нужно сделать всего ничего – просто нейтрализовать преследователей. А самим идти как можно скорее по своим делам.
- Худой мир лучше доброй войны, - заключил Пиксель.
Предварительно мы натоптали круг. Получилось забавно – цепочка наших следов заканчивалась замкнутым кольцом на краю оврага. По которому теперь брели несчастные покойники. Целитель на каждом втором шаге подпрыгивал. У него что-то с ногой в пути случилось. Его жена шла, накренившись набок. Того и гляди упадет. Девочку было жальче всех, но выглядела она как ожившая мумия, которую того и гляди поломает ветер.
- Дитенка жалко, - хрипло сказал Тоник, нервно поправляя свой ошейник с шипами.
Целитель ступил на натоптанный нами круг и повел по нему свою семью.
Мы шли дальше и невольно оглядывались, пока хоровод мертвецов не исчез из виду. Наверное, они долго так кружить будут. Пока совсем не развалятся.
Снова сняв кольцо, я немного отстала, задавая книге вопросы и получая ответы. В невидимости есть масса плюсов – на меня никто не обращал ненужного внимания.
- Как черный колдун оживляет мертвецов? – мысленно спросила я и получила ответ.
Картинка – клякса, от которой отделен ломоть.
Похоже, он отдает им часть своей жизненной силы.
- Он становится слабее от каждого оживления?
На картинке явно обессиленный колдун.
- Он может забрать отданные части силы обратно?
Теперь вижу – еще как может. Отвратительным способом, напоминающим искусственное дыхание рот в рот.
- Я могу их убить так, чтоб сила колдуна к нему никогда не вернулась?
Оставалось убрать книгу в карман и принять решение. Взвалив на себя ответственность, к которой я не привыкла.
- Стойте! – крикнула я.
- Блин. Ты где? – Пиксель уже стоял совсем рядом со мной, растопырив руки.
Он шел на меня как внезапно ослепший, как при игре в кошки-мышки.
- Тут я. Поворачиваем обратно.
Объяснив им, в чем дело, я заслужила много скептических советов. Но я настаивала. Я объясняла. Я вопила, что брошу их и вернусь сама убивать покойников.
- Она либо сошла с ума, либо у нее открылся самый странный дар предвидения и проницательности, - старик не только со мной согласился, он пошел помогать.
- Маразм. Ну, зачем нам добивать убитое? – ворчал Тоник.
- Затем. Про некрофилов слышал? – спросил Пиксель.
- Это те, которые покойников трахают? Ой, извините, а? – спохватился Тоник.
Старик не понял о чем речь, а я сделала вид, что не слышу.
- Про некромантов, - исправился Пиксель.
- И что?
- А то. Если ее совет позволит ослабить колдуна, значит, нам от этого будет только лучше. Всем.
Семья целителя так и кружила на берегу оврага. Три черных кошмарных силуэта. Пока нас не было, жена скособочилась до критического угла, словно сломавшись в талии. Вопреки всем законам физики, теперь она напоминала букву «г», с креном влево. Остатки волос подметали землю, но руки были плотно прижаты к телу. Платье уже не выглядело ярким. Просто тряпка. Лохмотья. Саван. Волочащийся по обломанным жухлым травинкам.
Никогда не подозревала, что мне будет так тяжело это видеть. Меня просто колотило. Зрелище вызвало новое нашествие мурашек на коже, которую я не видела. Какой бы жизнью не жил целитель, ни он, не его семья не заслужили такого воскрешения, а уж тем более такого надругательства.
- Ты права, пора это прекратить, - решил Пиксель.
- Брр, - от них смертью несет, - Тоника тоже колбасило.
Учитель стоял за нашими спинами. Сложив руки на груди. И вздыхая как печальная корова.
- Ни какой расчлененки. Мне той руки хватило, - напомнил Пиксель.
Мы поняли, о чем он говорит, отпечаток на коже почти прошел, но кто знает, что за ощущения – если в тебя вцепятся шесть рук сразу? Из солидарности, я решила вернуть свое изображение. Все-таки приятнее воочию стоять рядом с друзьями, когда такое происходит.
У нас было время обдумать тактику и оружие боя. Тоник на этот раз метал обычные молнии, грозовые. Немного театральные, но острые. От которых воздух запах озоном. И даже гром образовывался, а куски истлевшей плоти летели как клочья в разные стороны. Пиксель решил, что Тоник сейчас устроит кучу малу из оторванных рук и ног, поэтому старался опередить выстрелы друга и изобразил ненужную ковровую бомбардировку маленькими шарами, явно электрическими, но очень странными с виду. Внутри они были черные, а по краям горели красным огнем. Я успела подсмотреть, как он складывал ладонь горстью, пару секунд думал, и на ладони сам собой возникал этот шар. Тогда Пиксель размахивался и делал резкий бросок. Когда они врезались в черепа мне вспоминалось как папа колол грецкие орехи.
Я меньше всех знала о боевой магии. Поэтому мои выстрелы выглядели как капли воды, вылетающие из каждого пальца, главное правильно их нацелить в мишень. Не знаю что заменило воду, но эффект был поразительный во всех смыслах этого слова. Хотя, быть может я и ошибаюсь. Мы так навалились на семью целителя, что было трудно понять, что происходит в эпицентре атаки.
Моего мнения никто не спрашивал, но кремация покойников получилось слишком зрелищной и нелепой. Еще она была шумной.
Учитель заколотил нас по спинам, останавливая нас. Он орал, что все закончено.
Сила колдуна, выходя из тел, издавала пронзительные скрипящие звуки. Так пенопласт скрипит.
Наверняка, он почувствовал потерю. И теперь приложит все усилия, чтоб наказать нас по полной программе.
- Слышал я про такое. Когда-то давным-давно жил похожий черный маг….
Мы испугались, что учителя снова понесло в воспоминания и легенды.
- Цигель-цигель, ай-лю-лю, - невразумительно поторопил его Пиксель.
- Убивая, тот колдун свою силу увеличивал, - учителю все-таки удалось коротко сформулировать свою мысль.
- Тогда и этот будет убивать все живое на своем пути. Птиц, мышей…
- Будет, но мне кажется, что людей ради силы он пока не убивал. Он волшебника сгоряча жизни лишил, не подумав. Скорее всего, подозревал, что шансов на победу у него немного было, вот и сподлиничал, - согласился учитель, - А на целителя пашаву наслал.
Некоторое время мы шли быстрым маршевым шагом. Молча. Вокруг камни, надоевший песок и малолетние сосны.
Мне показалось, что тогда черный маг хуже, чем сподлиничал, он просто поторопился из-за злости. Ведь он не мог предугадать, что кость во время удара не пострадает. Рассердился и врезал. А потом подумал. Хотя тут сложно понять, что было бы лучше. Если бы он специально обездвижил хорошего мага, выпил его силу, а потом бросил умирать… бррр, даже не хочу думать об этом.
- А убитого хорошего волшебника он не сможет оживить для злых дел? – вдруг спросил Тоник.
- Нет! Это невозможно! – учитель торжествующе ткнул указательным пальцем в небо. – Маги, то есть обученные волшебники, они не умирают…
- Так он жив? Тот парень в зеленой шляпе?
Старик скуксился, поправил шляпу и буркнул:
- Они не умирают, они перестают быть.
Это глобальное заявление звучало и абсурдно и потрясающе одновременно.
- Это почему так?
- По кочану, - огрызнулся учитель, - Иначе быть не может. Про это все знают, кроме вас.
- А если мы скушали великого Гаспара, то с нами что станет, если мы проиграем черному колдуну? – Тоник не собирался погибать, просто он всегда такой предусмотрительный.
- Вот уж не знаю. У нас как-то не принято есть великих магов.
Мне снова стало стыдно. Ребятам тоже. Они даже покраснели. Для успокоения совести я крепко сжала обложку книги. Сейчас отстану и повторю вопрос Пикселя.
- Эй, глазастая, ты куда? – Тоник заметил мое отсутствие, - Никаких отлучек и привалов. Мы опаздываем!
Пришлось догонять. Пиксель по тени и глазам сообразил, где я и с первой попытки цапнул меня за руку. Мне почему-то было приятно, что меня ведут, я даже спотыкаться перестала, хотя камней под ногами стало больше. Словно и тут погулял ледник. Сосны уменьшились в росте и выглядели причудливыми закорючками из-за торчащих кривых корней. Иногда мы проходили мимо странных невысоких скал, похожих на пальцы.
По лицам ребят я догадалась, никто из нас не хочет обсуждать последние события. Повод для гордости был только теоретический. Ну да, отобрали у черного колдуна немного силы. Не дали ему использовать семью целителя по второму разу. Но как не крути – мы снова совершили убийство. И даже расстарались по такому случаю. Ладно, зато опыта набрались. Дерьмовая отговорка, но другой нет. А еще я про папу вспомнила. И про его друзей. Они бы тут быстро со злом разобрались. Я даже тосковать начала. А потом подумала – глупо это. Папа ни в какую магию не верит. Он про нее даже телепередачи не смотрит. Он – реалист. Материалист. Хотя крестик носит. Но чтоб вообразить меч ненастоящий – это вряд ли.
Пиксель продолжал держать мою руку. И мне все больше это нравилось. Как-то спокойнее что ли.
С каждым шагом мы приближались к цели, но песок сменился обычной землей, вокруг появился ольшаник, обожающий сырость, а еще через некоторое время земля начала чавкать под ногами. Впереди, за елками, виднелось свободное пространство.
- Тьфу ты, зараза, болото, - огорчено объяснил учитель.
- Ничего страшного, обойдем, - Пиксель свернул влево, но старик позвал его обратно.
У самых елок ютилось мелкое сооружение. Издалека похожее на гриб.
- Лавка лесного колдуна, - пояснил учитель.
- Что-то я в гости к нему не хочу, - я понимала Тоника.
Строению даже название «домик» не подходило. На крыше кучи сухих веток, из которых торчит кривая как кочерга труба. Пара окошек, размером с форточку. Перед дверью земляные ступени уходили вниз.
- Придется зайти, - учитель настороженно оглянулся назад.
- А по мне лучше вернуться и обойти болотину. Нафиг нам лавка. У нас и денег ваших нет, - настаивал Пиксель.
- У нас вообще денег нет. А зайти необходимо. Иначе нам ни обратного пути не будет, ни кружного. И нечего тут спорить.
- А что мы там делать будем?
- Вежливо поздороваемся, оставим по вещи какой лишней, посмотрим, примет ли лавка подношение, да попрощаемся.
На словах все выглядело проще простого. Я решила отдать лавке фонарик. У меня теперь и без него свет есть. Пиксель порылся в карманах и готовился расстаться с китайским перочинным ножиком, в котором прятались штук сто предметов. А Тоник недолго думая приготовил для подношения ошейник с шипами.
Учитель печально наблюдал за нашими приготовлениями. Словно мы у него что-то бесценное отбирали. Понял, что настал его черед - потоптался в нерешительности. У него из вещей была шляпа и сокровища в шкатулке. Выбрав колечко попроще, он тяжело вздохнул и повел нас в лавку.
Как только мы подошли к двери, она сама собой отворилась внутрь. Пиксель первым вошел в темноту.
Лавка была так себе. На нутро наших старых гаражей больше похожая. Забита всякой фиготой. Преимущественно – из дерева. Были и керамические бутылки, несколько стеклянных пузырьков и даже черепушки неведомых мне животных. Все это богатство пылилось на полках, столе и подвешено на крюки.
- Куда подарки класть? – после приветствия спросил нетерпеливый Пиксель.
- В корзинку.
Корзинка висела там, где в домах должна быть лампочка. Пиксель кинул в нее ножик и мы посмотрели на учителя – что делать дальше никто не знал.
В этот момент ножик выплюнулся из корзинки и больно стукнул Пикселя по голове.
- Подношение не принято, благодари, прощайся и выходи вон, - огорченно приказал учитель.
То же самое произошло с Тоником. Корзинке ошейник не приглянулся.
Теперь мы вдвоем стояли рядом со стариком.
- Пора, - я рассталась с фонариком и отошла на шаг, чтобы мне им глаз не подбили.
- Подношение принято. Теперь можешь выбрать из всего что захочешь, - довольным голосом пояснил старик.
Вот незадача – а что мне тут может пригодиться? Я посмотрела на учителя, надеясь на совет, но он неотрывно пялился на корзинку, в которой только что исчезло его кольцо.
По мне лучше взять что-то небольшое и легкое – чтоб не тяжело было. Горшок? Так он разобьется в пути. Стекло тоже хрупкое.
- Быстрее! Она сейчас в землю уйдет! – выкрикнул учитель, схватил горшок и пулей выскочил за дверь.
Я, не задумываясь, взяла какую-то закорючку с полки, сказала «спасибо» и кинулась за ним следом.
Тоник и Пиксель выглядели разочарованными. До них дошло, что в лавке, которая с чмоканьем ушла во влажную землю, можно было поживиться.
- Я был уверен, что ты возьмешь метлу, - вызывающе сообщил Тоник.
- Зачем? – на мой ответ сразу было сообщено, какая из меня бы получилась классная ведьма.
Метлы я даже не заметила. И вообще – чего они привязались?
Неужели они и вправду уверены, что на ней можно было бы летать?
- Кто знает. В лавке все предметы волшебные, - буркнул учитель, разглядывая свое приобретение.
Он вертел горшок и так и этак, явно не понимая, что попало ему в руки.
- А ты чем обзавелась?
- Это коготь, - авторитетно уверял Тоник, - погляди у меня кольцо похожее. В кастл-роке покупал. Для прикола.
В моем когте прикольного было мало, зато он был большой. Размером со столовый нож. Ну, может быть чуть поменьше.
- Знать бы какого зверя ноготок, - задумчиво рассуждал Пиксель.
Ему явно было обидно, что он ушел с пустыми руками.
- Сейчас главнее всего уйти. Мне это болото не нравится. Тут топь непролазная. Ночью к нему даже подходить опасно.
- Ерунда. Обычное болото. У меня бабка в таком клюкву собирает, - Пиксель был явно в дурном расположении духа.
- Не знаю, что собирает твоя глубокоуважаемая материна мать, но явно не то, что водится в этой трясине. Сейчас еще, куда ни шло – тишина. А вот в предзимние дни они стонать начинают, а поднимаются всего раз в год. И только ночью при половинной луне.
Мы быстрым шагом удалялись от болота, поднимаясь все выше по склону, а учитель рассказывал про какую-то стародавнюю войну, в которой победители согнали побежденных в топь и не давали им выбраться.
- Но справедливость есть даже после смерти. Теперь они все вместе там покоятся. Но раз в году, в канун того побоища, всплывают и тогда хоть на дерево лезь – все одно не спасешься.
- Одну минуточку, - Тоник развернулся и, не обращая внимания на наши окрики кинулся к болоту.
Как оказалось, ему взбрело в голову провести эксперимент. Но это он нам потом сказал. А в тот момент мы видели, как он остановился у кочек, выбрал трясину пожиже и плюнул в нее.
Болото издало горестный стон не тише грома. По всей округе закричали птицы, спорхнули с деревьев и, хлопая крыльями, взмыли в небо. Онемев, мы стояли, ожидая неведомо чего. Тоник начал медленно отступать. Потом оглянулся на нас и поманил рукой. Когда мы приблизились, болото бурлило как суп на большом огне. Но вместо картошки и курятины, в нем колыхались мертвые тела. Местами молочно белые, с зеленоватыми пятнами. Однажды я в придорожной канаве пупсика пластмассового видела, древнего, так он посимпатичнее смотрелся, хотя и с плесенью был на личике.
- Что ты наделал! – шепотом вскричал учитель, словно убивался по горячо любимому цветнику, вытоптанному футболистами.
Болотные газы торжественно вырывались из вязкой глубины, становились зловонными пузырями, громко взрывались. Мы дружно заткнули носы, но долго без воздуха не выдержали и морщились, делая короткие судорожные вздохи.
Кочки плавно потянулись ко дну, исчезая одна за одной. Чахлые деревца и кусты кувыркались вверх корнями и медленно следовали за кочками.
- Это я проверить решил. Клин клином вышибают, ну и все такое, - невразумительно оправдывался Тоник.
Неведомая сила помешивала болотину как чай в стакане. Вонь улетучилась, сменившись запахом мокрой тряпки. И тут вся эта субстанция начала медленно входить из берегов.
От обилия впечатлений, стрик начал надрывно икать. Здоровенный труп, вытаращив белые глаза, вылез из жижи. Открытый беззубый рот словно мечтал поймать мошку, а скрещенные руки вдруг распрямились чуть ли не у самых ног учителя. На мой взгляд, это он очень своевременно сделал – от страха икота прекратилась. Тело качнувшись, накренилось и исчезло.
- Бежим? – спросил Пиксель и тут же ответил, - Бежим!
- Постой. Смотри что творится, - заинтересованность Тоника граничила с сумасшествием.
Топь сдвинулась к центру, обнажив глубокое дно, поднялась как атомный гриб, зависла над своим ложем, а потом рухнула обратно. Нас окатило холодной волной.
- Эээ, куда болото подевалось? – вытерев лицо полой рубахи, спросил старик дрожащим голосом.
Болото сгинуло. Теперь вместо него сверкала гладь чистейшей воды.
- Фиг с ним, с болотом. Куда твои покойники смылись? – Пиксель наклонился, рассматривая дно.
Он ошибся, покойники всплыли чуть дальше. Они выныривали, как пробки, издавая отвратительный чмокающий звук. Больше всего удивляло то, что многие были в одежде, некоторые даже в латах и при оружии.
- А они на нас не нападут? – очень по-детски спросил Тоник.
- Увидим. Все-равно убегать поздно, - философски заметил Пиксель.
Тела сначала плавали разрозненно, потом сбились в гурт, прямо в середине новорожденного озера. Новые покойники подплывали от берегов, сталкивались, налезали друг на друга, образовывая остров. Он рос. Он вырос. Он выглядел кошмарно, но потом , когда стал похож на гору, окаменел.
- Вот, пожалуй, и все, - с облегчением сообщил учитель и промокнул рукой пот со лба.
Мы не успели насладиться видом на обновленное болото - старик истошно заорал «ложись». У него, наверное, чутье на пашаву выработалось – на свой магический измеритель он даже не глянул. Делать нечего – мы грохнулись на землю и закрыли глаза.
Стараясь не думать, я рассматривала запечатлевшуюся в памяти картинку с новорожденным островом. Еще то впечатление. Как пить дать – потомки нам за него спасибо скажут. Станут приводить экскурсии всякие, враки плести, пикники тут устраивать.
- Подъем! – голос у старика временами ну очень уж противный, как у нашего физрука.
По его мнению, остров был напрочь магическим. И он был убежден, что если доплыть до него, то силой воинской на нем подзарядиться можно будет.
- Ну вас, он же в ссоре были, противники, ненавидели друг друга при жизни, - спорил Пиксель.
- Ну и что с того? Смерть всех примирила. А теперь, - учитель смотрел на сальное образование посреди озера как на дело своих рук, - Теперь они упокоились, памятник мы им достойный воздвигли. Теперь они только во благо творить будут.
Дикие, ни разу не рубленные леса, огибали бывшее болото. Первыми шли старик и Пиксель, споря и ругаясь. Спина Тоника выглядела горделивой. Что бы ни болтал старик, волшебство сотворил Тоник.
У меня тоже настроение было приподнятое. Теперь у меня была замечательная книга и коготь. С которым непонятно что делать. Коготь был просто замечательный. Коричневый, пользованный, любой шаман полбубна бы за такой отдал не размышляя. Не птичий, но и не кошачий.
На первом привале я сбегала в кусты и задала книге вопрос. Мне нарисовали дракона. Спасибо огромное – и что мне с этого? Ну да, я спорить не буду, вполне возможно, что у меня завелась драконья запчасть. От которой никакой радости.
Учитель потребовал, чтобы Пиксель развел огонь при помощи зажигалки, в которой по-прежнему обитал таинственный зверь.
- Так огонь жарче горит, - пояснил старик.
- Иди сюда мой славный, мы тебя угощать будем, - Пиксель всем своим видом показывал, что у него есть что-то в сто раз полезнее дедова горшка и моего когтя.
- А если поставить горшок и потребовать у него каши, он даст? – Тоник, по всей видимости, вспомнил какую-то детскую сказку.
Саламандрик кушал забавно. Ждал пока хворостина запылает, потом она становилась как раскаленное железо и только тогда саламандрик откусывал кусочек.
- Мелкий совсем, наверное, у него зубы меняются, - решил Пиксель.
Тонику не давал покоя горшок, он итак и этак его вертел в руках, потом прокричал в него, издав совиное «уху», ничего волшебного не произошло и тогда он приложил его к уху.
- Может он глухой? Говори четче, - посоветовал Пиксель, - Скажи – «каша варись». Но помни, что нужно знать как его остановить.
Учитель постоянно погладывал в мою сторону, наверное, очередного озарения ожидал. А я из мелочной вредности молчала, хотя прекрасно знала, для каких целей можно использовать горшок. Мне не хотелось раскрывать его секрета. Потому что учителю могло придти в голову подслушивать за нами. Ну да, горшок именно для этого и был придуман хозяином лесной лавки. Дурацкое приспособление в полевых условиях, того и гляди разобьется. Но дома я бы и сама таким горшком пользовалась.
- Ты теперь, главное, просто так не плюйся, - напомнил Пиксель Тонику, заваривая в котелке вермишель быстрого приготовления.
Поели быстро, Пиксель с сожалением убрал свою зверюшку в зажигалку, и мы побрели дальше. Учитель бережно нес горшок, стараясь незаметно пробудить его магические свойства. То тер его, то бубнил в него какую-то абракадабру, цокал по нему ногтями и постоянно проверял его своим измерителем. Уровень не менялся и старик тосковал. Он даже попросил для проверки коготь дракона и чуть не помер от зависти – коготь просто сочился волшебством неясного назначения.
Я не заметила, как ребята замедлили шаг.
- Ого, а что это у нас такое? – звенящим голосом спросил Пиксель.
Его восторг вызвала разрушенная башня, низ еще целый, а верх словно откушен. Каменная, серая, круглая, с кучей низких пристроек, прилепленных со всех сторон. Они как дети сгрудились у башни, крыши колотой красной черепицей покрыты, но местами даже без нее. Белые печные трубы почему-то приделаны снаружи домиков. Вместо крепостного рва – еле заметная канавка, заросшая высоченной крапивой и бурьяном.
- Покинутое жилище директора школы, - понуро ответил учитель.
Так мы узнали о существовании учебного заведения для настоящих волшебников.
- Давно это было, - старик снова впал в роль сказителя, - Говорят, в этой школе учился Великий волшебник Гаспар. В ней самые что ни на есть знаменитые маги учились.
Пиксель поманил нас рукой – оказывается, мы забрели на кладбище, такое же заброшенное, как и башня. Памятники, изготовленные искусно, изображали человеческие фигуры в натуральную величину. В основном это были мужчины разного возраста. Но чаще всего – старые. Между могилами не было привычных оградок, только кусты шиповника и калины, иногда встречался жостер, покрытый черными мелкими ягодами.
Мы изумленно рассматривали памятники. Мне больше всего понравился печальный старец, длиннобородый, лысый, утирающий нос платком. Но рядом было надгробие совсем удивительное. Человек сидел, упершись обрубками рук о колени, остальных частей ног у него не было, отсутствовали и уши.
- Это Туно, великий мудрец и чародей.
- Как его жизнь потрепала, - высказался Пиксель.
- Не жизнь, его растерзала смертоносная крыса, насланная врагами. Но он выжил, не впал в уныние, а пошел преподавать в школу.
Рядом с памятником было изваяние кресла на колесах, судя по всему, именно на нем передвигался Туно.
- Что ж он себе ноги не отрастил? Или у вас такое невозможно? – сокрушался Пиксель.
Учитель только хмыкнул. Из-за кустов послышался голос Тоника.
- Как обидно. Почему он ушел таким молодым?
Мы приблизились, Тоник снизу вверх взирал на статую высокого полноватого мужчины в широкополой шляпе. Скульптор изобразил его в величественной позе, слегка позерской, одна нога выставлена вперед, руки скрещены на груди, а лицо выражало мудрую задумчивость. На носу сидела здоровенная стрекоза и старательно загибала свое тощее туловище в бублик.
- На деда моего в молодости похож, - решил Тоник, стряхивая мусор с постамента.
Стрекоза и не подумала улетать.
- Здесь что-то написано, - Пиксель начал отколупывать зеленый мох, покрывающий камень.
- Это… да это же… быть этого не может! – растерянно воскликнул учитель.
Мы уставились на странные остроконечные буквы, высеченные в граните.
- Даже не верится. Мы стоим перед могилой Великого волшебника Гаспара, - совершенно потрясенно провозгласил старик и помахал горшком.
- Как это? Гаспар был рыбой! – Пиксель придержал руку учителя, чтоб он не треснул горшком по его голове.
- Но до этого он был человеком. Волшебником. Великим. А потом, когда пришел срок, переродился в рыбу. А тело его тут покоится. Даже не предполагал, что мне выпадет такая честь – преклонить колени перед прахом Великого Гаспара.
Он действительно опустился на колени и преклонил голову.
Мы молчали. Вспоминали рыбу, глазели на памятник. Хотелось сделать что-то подобающее торжественности момента. Я сорвала цветок шиповника и положила на постамент. Где-то неподалеку заквакала лягушка. Тоника передернуло.
Учитель начал выдирать сорняки у подножия памятника, но потом передумал.
- Пойдемте, - Пиксель помог учителю подняться, и мы пошли к башне.
- Захирело все…, - пробормотал старик, выдергивая подол рубахи от колючей ветки.
Захирело - не то слово, от башни веяло забвением и печалью. Но Пиксель и Тоник воспринимали ее совсем иначе и намерились немного помарадерствовать. Перепрыгивая через камни и полусгнившие бревна, они подобрались к башне. Старик замешкался, прижимая горшок к животу. А мне вдруг тревожно стало. Я быстро перешла в режим невидимости и решительно открыла книгу.
- Беда! – выкрикнул учитель, хотел меня уронить на землю, но понял, что остался в одиночестве.
Из дверного проема, но без двери, вышел очень довольный черный колдун. И снова его длинный плащ развивался под порывами несуществующего ветра, хлопая по ногам.
- Прыткие какие, - приветливо сказал он, - Шалунишки беззаботные.
Тоник и Пиксель дружно споткнулись и встали как вкопанные. Я бы на их месте тоже растерялась.
- Побегали и хватит. Тут как раз кладбище рядом. Вы его уже видели? – миролюбиво сообщил колдун, поднимая правую руку.
Уж не знаю, что он собирался сделать, но ребята его опередили. Тоник взмахнул невидимым мечом и прицельно плюнул в колдуна, а Пиксель, забыв про магию, шустро подобрал камень и кинул его изо всех сил.
Сначала вскрикнул черный колдун, потом вздрогнула старая башня, после чего послышался грохот и поднялась такая пыль, что нам с учителем не было ничего видно.
Я решила, что мне можно стать видимой, подойти поближе и глянуть что происходит. Пиксель и Тоник лежали на земле, припорошенные мусором и травой. Я наклонилась, чтобы понять – как сильно они пострадали. Тоник стонал, а вот Пиксель не подавал признаков жизни. Решив проверить, есть ли у него пульс, я наклонилась и тут прямо надо мной нависла тень. Черный колдун занес руку над Пикселем и медленно опускал ее. На его ладони зияла дыра. Во всяком случае, мне так показалось. И в эту дыру из головы Пикселя начал подниматься яркий свет.
- Ах ты, гадина!
Оружия у меня не было, поэтому я попросту ударила колдуна ногой по коленке. Он заорал и упал. Тот ветер, что только что заставлял шевелить складки его плаща и волосы, утих. А я не знала, что делать дальше. Вытащила из кармана коготь и начала махать надо лбом Пикселя. Лента света закрутилась вокруг когтя, как спутанная леска. Мне показалось, что я что-то очень неправильное сделала.
- Наматывай скорее, - азартно посоветовал черный колдун.
- Вот еще! – но как вернуть свет в голову Пикселя я не понимала.
Теперь колдун нацелился на Тоника. Он выводил руками вензеля и, судя по всему, Тонику от этих манипуляций становилось плохо. Он корчился и стонал, у него даже пена изо рта пошла.
Тут мне некстати вспомнилась моя любимая книжка, и я заорала, тыкая в сторону колдуна пальцем:
- Окаменей! Замри! Закройся! Лети! Онемей!
- Вот дура-то, - веселье колдуна возрастало с каждым выкриком.
Он явно не собирался подчиняться моим приказам, которые я считала заклинаниями.
- Сам дурак.
Осторожно положив коготь на грудь Пикселю, я вспомнила советы учителя, сосредоточилась, вообразила теннисную ракетку, представила, что колдун – это мячик, и ударила по нему.
- Фигак, и его нету, - сдавленно прокомментировал Пиксель.
- Ты лежи и не шевелись, - как можно убедительнее попросила я.
Распутывание света оказалось делом хлопотным и долгим. Когда все было исправлено, я поняла, что радом со мной стоят учитель и Тоник.
- Он меня дурой обозвал, - моя жалоба вызвала у ребят улыбку.
Ничего смешного, между прочим. Взрослый колдун, а обзывается как маленький.
- Какая опрометчивость! – учитель обвиняющее уставился на меня, - Зачем ты глупости всякие кричала, вместо того, чтобы атаковать? У тебя еще даже источника силы нет…
- А где мне его взять?
Учитель пожевал губы, помолчал и наконец, соизволил высказаться.
- Для этого тебе нужно совсем другое настроение. Покой, безмолвие мыслей и настойчивость. Ты будешь бродить в поисках источника, пока он сам тебя не приманит.
- То, что больше всего понравится? – понимающе кивнул Пиксель.
- Можно сказать и так. Но это не совсем то.
Больно надо разгадывать его загадки. Как только выдалась возможность, я посоветовалась с книгой. Вот дела. Оказывается в роли источника силы мне подходит много чего. Хорошая музыка. Интересный фильм. Увлекательная книжка. Игра, от которой захватывает дух. Танцы. Пение. Красивые вещи. В общем, все то, что приносит радость. Причем, количество радости было строго дозировано. Например, от хорошей книги пользы было значительно больше, чем от покупки косметики. От пения меньше чем от просмотра фильма. Смысл мне был ясен – петь я не умею, а вот в кино всегда хожу с удовольствием. Если бы у нас было побольше времени, если бы не черный колдун… да что тут говорить – нужно смириться и идти к цели. Иначе все наши старания ничего не стоят.
- А башню я ловко подрезал…
- А я как вжахну!
Ребята быстро забыли о неприятностях и обсуждали недавний бой как веселое приключение.
- Лучше бы вы осторожности научились, - сердито одернул учитель, - Чуть ли не померли, а им хоть бы что. Были бы вы в школе, я бы вам такое наказание устроил…
После его отповеди все надолго умолкли. Шли себе, оглядывались по сторонам. Бдительность проявляли.
- Мне очень интересно узнать – сколько топать осталось? – почти злобно спросил Пиксель
- Скоро. Почти дошли. Вот кристальное озеро, значит мы почти у цели, - обрадовал нас учитель.
Озеро было крошечное. Этакий карманный водоем. Скорее – пруд. Ну, может чуть побольше. Мы его особо не рассматривали. Но сразу поняли, почему оно кристальным называется. В нем вода была прозрачная, сквозь нее видно дно, на котором вместо водорослей росли разноцветные кристаллы. Казавшиеся еще красивее от контраста с обычными серыми камнями на берегу.
- И думать не смей! – предупредил учитель Пикселя.
- Да я что? Да я ничего, просто посмотрел, - оправдывался тот.
Я бы и сама хотела парочку себе взять. Один розовый. Ну и светло-синий. Нет, вон тот – полосатый, черно-белый. Как многогранник заостренный. Классная штукенция. Красивая.
- Из них целители обереги творят. На это дело хлопотное, не меньше недели уходит. Пока кристалл сам тебя не выберет. А потом с ним много чего еще делать надо.
Больше он нам ничего не объяснил. Наверное, сам не знал толком.
Когда я чуть не свалилась с камня, Пиксель подал мне руку, и не выпускал ее, пока я не дошла до подобия утоптанной дороги. Мне было спокойно и приятно, но он выпустил мою руку. Я была разочарована, хорошо, что этого никто не заметил.
Тоник и Пиксель явно надеялись стащить хоть один кристалл из воды и возмущались запретом учителя. Если честно, я тоже не понимала – почему кому-то можно, а нам нельзя.
- Жадные вы, и бестолковые, вот когда до радуги дойдем, все по уму сделаем, тогда хоть за кристаллами ныряйте, хоть чем занимайтесь – все разрешу.
Старик приноровился к моему шагу, он явно хотел что-то выспросить, но я первая задала вопрос.
- Учитель, а как у вас ведьмами становятся? Я так поняла, что волшебник рождается в семье волшебника, потом его отдают в школу, но ведь и девушки могут научиться магии? Я же сама видела – у вас среди учеников девочек довольно много.
Старик тут же состроил лицо всеведущего знатока.
- Если кто решил стать ведьмой, надо в кожу угря, околевшего от голода, положить глаз быка, загрызенного рыжими собаками. Облить тех собак кровью загрызенного быка. Завязать кожу угря веревкой, украденной у повешенного и спрятать в навозе. Затем растопить печь папоротником, сорванным в ночь третьей луны и закатного облака. Высушить кожу угря и сделать из него браслет.
- А что дальше?
- Ничего. У тебя будет отвратительный вонючий браслет, - сдерживая смех, пояснил учитель.
Треснуть его, что ли? Юморист хренов. Я ведь его так внимательно слушала, даже пыталась запомнить каждое слово.
Как бы мы не торопились, пришлось заночевать не доходя до цели путешествия.
- Проваландались с колдуном этим, - ворчал старик, - Да и вы сами хороши. Как на экскурсии тут… Завтра с раннего утра выйдем. А ночью дежурить станем по очереди.
Учитель расписал всю ночь по часам, забыв включить в список караульщиков себя.

А погоды у нас стоят отвратительные, без зонта или дождевика не обойтись. А еще лучше вооружиться и резиновыми сапогами.

Глава 18. Легенда про остров.

Ночью меня стало видно. Почти целиком. Полупрозрачность сохранилась. Временами, попадая в свет от костра, я снова растворялась в воздухе. Но даже когда меня видели, то вместо глаз – сплошная темнота. Сама-то я этого не могла видеть, но Пиксель прокомментировал мою внешность в деталях.
- На тебя можно часами глядеть. Особенно когда ты двигаешься. Офигенное зрелище. Вот – ног опять нет и полголовы не видно. Но лучше всего, когда только глаза в воздухе маячат. А вот когда ты проявляешься, то в глаза лучше не смотреть. Хотя…
По-честному, меня начало доставать такое внимание. Но ребята радовались, возможно, даже искренне. Взбесив меня попытками заглянуть в глаза. Пиксель надеялся, что раз их не видно, значит, можно посмотреть на мой мозг. Вот идиот! Лучше бы на ногу свою глядел. Она теперь была вдутая и лиловая от гематомы в виде отпечатка руки. Ко всему прочему она не только скверно выглядела, но и болела.
- Ничего. К утру пройдет, - уверенно сказал учитель, - А вот как быть с вашей подругой ума не приложу. И спросить не у кого. У меня от нее сплошное беспокойство. Не девка, а полу-приведение.
Тоник догадался, что мне совсем не смешно и даже успокаивающе потрогал меня за руку. Пожал ее. Дружески. Иногда мне кажется, что он догадывается. Ну, про то, что я была в него влюблена. Быть может, он думает, что я и сейчас к нему испытываю теплые чувства.
- Все будет хорошо, - ободряюще сказал он.
Думая, что шепчет в ухо. На самом деле он говорил мне в лоб. Он почти касался его губами и меня так и подмывало приблизиться и ощутить их на своей коже.
- А ты спеть не можешь? – шепотом спросил он.
- Зачем? – искренне удивилась я.
- Ну, знаешь как оно бывает… - туманно выразился смущенный Тоник, - Я в туалет хочу, ясно?
Тут мое удивление дошло до предела и я не удержалась от вопроса.
- Ты собираешься гадить под мое пение? У тебя что, запор? Или понос?
А потом я помолчать решила. Иначе бы он ни за что не признался.
- Да не могу я в туалет сходить, все время кажется, что ты подглядываешь.
Ну офигеть просто. Слов нет. И смеяться не хочется. Я не разу с невидимками не общалась. Но что за мной кто-то подглядывает тоже подозревала. Даже дома, в ванной. Особенно в детстве.
- Сова околеет от моего пения. Ты иди уж. Я с Пикселем буду ругаться. Так что не сомневайся, двигай лес удобрять.
Пиксель нашего разговора не слышал, но сразу же оживился, когда я докопалась до него с расспросами. Мне было интересно, почему он не желает тренироваться в волшебстве.
- Да как-то времени все не хватает. То одно, то другое. Но ты не переживай. Все наладится. Как только волшебную палочку наколдуем, я тебя ей стукну и ты станешь как раньше. Хотя - ты у нас симпатичное приведение. Жаль, что глаз не видно, - в который раз утешал Пиксель.
Когда ему прискучило упражняться в остроумии, он увлеченно занялся ужином и другими хозяйственными делами. Тоник распотрошил пакетик жевательного мармелада в виде каких-то розовых гусениц и настойчиво угощал старика. Тот отбивался, но потом решил сунуть этот ужас в рот и пытался не выплюнуть из вежливости. Зрелище было впечатляющее. Столько гримас за раз я никогда не видела. Даже интересно, что пересилит, воспитание, или отвращение? И сможет ли старик проглотить угощение?
- Да что вы мучаетесь? Выплюньте, если так противно, - обиделся Тоник. – А мне нравится. Сладко. И жевать можно долго.
- Гымага-га, - согласился учитель, не разжимая рта.
Он обернулся и с усилием выплюнул мармелад. Попав в приблудившегося ежика. Я первой услышала знакомое фырканье и оповестила всех о госте. Несомненно, Пиксель в прошлой жизни успел побывать кошкой, которую всем известно, что сгубило. Он хлопотливо закатал отловленного ежа в куртку и предложил проголосовать за продолжение магических уроков в целях сугубо научных изысканий. Похоже, им двигало болезненное воспоминание о пьяных удачах на этом поприще. Я оказалась в меньшинстве. Всем хотелось зрелищ. Тем более что такое ежик, в сравнении с лесным пожаром. Пустячок с колючками.
- Не дрейфь. Мы ничего плохого ему не сделаем, - уверял меня Пиксель.
Свернувшийся в клубок еж был явным противником вмешательства в его личную жизнь и разворачиваться не думал. У него были другие планы на сегодняшнюю ночь. И в эти планы никак не вписывалось амплуа подопытного кролика.
- Наверное, он голодненький, бедняжка.
Сочувствие Тоника выразилось в совании куском сыра в ежа.
- Гордый зверь, в плену есть не будет, - решил Тоник.
Но ежик не совладал с ароматным соблазном, и мы узрели длинное волосатое рыло с невероятно мокрым носом. Он им беспрестанно шмыгал. Больной, наверное. Главное, чтоб не заразный. Хотя, судя по аппетиту, с которым эта живность принялась трескать угощение, здоровьем его природа не обделила. Учитель тоже свистнул ломтик сыра и быстро запихал его в рот.
- У нас бабы лучше готовят, - заявил он, но продолжил пробовать кусок за куском.
Не обращая ни на кого внимания, Тоник и Пиксель приноравливались к ежу на предмет превращений. Мне показалось, что у них в подсознании слово «ежик» ассоциируется с прической и моя догадка быстро нашла подтверждение в реальности.
- Действуй быстрее, пока жрет, - с ажиотажем советовал Пиксель, делая пасы руками.
В экспериментах предполагается два результата - удачный и не очень. Про этот могу сказать только одно – оригинально и непрактично. Вот был у вас в гостях еж обыкновенный, сопливый. Одна штука. А теперь – извольте. Перед вами дикобразное существо с прекрасным аппетитом.
- Елки палки. Зачем он нам кучу наклал? Никакой благодарности, - нервно пошутил Пиксель.
Тоник про ежиков знал мало, поэтому от лекции воздержался.
- Наверное, его теперь в лесу все бояться будут, - предположил он.
- А куда он ломанулся?
- К ежихе, наверное. То-то она обрадуется.
Учитель промычал что-то невразумительно-неодобрительное.
- Вам не стыдно? Нет, вам ни капельки не стыдно. Вивисекторы поганые! – укорила я.
- Ты сможешь его вернуть? Да нет, не к нам, а в обычное состояние? – поспешили спросить виновники ежиной трагедии.
Они смотрели на меня с надеждой. Дураки какие-то, ей богу. Ну как я могу укоротить колючки, если самого ежа и след простыл? Мальчишки и старик переживали за животное, а лично меня ситуация согрела морально – меня спрашивали как учителя! Дебилизм полный. Изуродовали ежу прическу, а зачем, спрашивается? Ведь они снова не поняли как волшебство произошло. Скорее всего как всегда виновата проклятая визуализация.
- Пойду, подумаю. – важно заявила я, надеясь спросить совета у книги.
- Ты не волнуйся, все равно девять десятых головного мозга не используется по назначению, - зачем-то сообщил мне Тоник профессорским тоном.
Тут он прав. У меня мозг так себе, зато есть книга. Но я не успела ей воспользоваться.
- Вот блин.
Восклицание относилось к Пикселю, который решил попрактиковаться в телепатии. Закрыл глаза, надеясь на внутреннее зрение. Кто бы знал, что это такое. Ну и врезался со всей дури в ствол сосны, едва не уронив дремавшую сову. Теперь он валялся на песке с явными признаками бессознательного состояния.
- Не надо мне помогать. Я сам справлюсь, - учитель был счастлив проявить свои лекарские способности.
- А как?
Поскольку у учителя имелись не только руки, но и уши, он пропустил мой вопрос мимо них. Он сорвал какую-то травку, растер и дал понюхать Пикселю. Тот слегка затаился, а потом внезапно заорал благим матом. В лесу раздался такой звук, как будто все деревья икнули разом.
- Тьфу ты. Вечно я их путаю, - сконфуженно признался учитель.
Это он про травки, наверное.
- Смотри – немного промахнешься с лечением, и из хорошего недомага получится бракованный полуколдун, - предупредила я.
- Все. На сегодня приключений хватит.
Тоник прав. В последние время на нас столько всего свалилось. Непонятного. Опасного. Интересного. И самым главным для меня оказалась книга. Даже умение передвигать предметы меня не так захватило. По-честному, я ведь в драках совсем ничего не понимаю. Мальчишки постоянно обсуждали, как можно отразить атаки черного колдуна. Но их идеи были слишком похожи на описание банальной потасовки. Как посильнее врезать, что сломать, как завернуть ласты и прочая лабуда. Получалось, что никакое волшебство им не поможет. Будут тренироваться, а как дойдет до войны, снова забудут все свои умения и ну кулаками махать.
- Как думаешь, это этично биться с ним двое против одного? – так и есть – Пиксель рвется в бой, но хочет быть честным.
- Еще как этично! Он же обученный. Его опыт против нашей силы. Все по чесноку, - убеждал Тоник.
Учитель ввязался в дискуссию. Он был за вариант двое против одного, надеясь отсидеться в засаде.
Про меня забыли. Еще бы – такие девчонки как я в драке не считаются. Такие как я только мешают. Пиксель всегда говорил «если что, отбеги подальше и не вмешивайся». Обычно так и приходилось поступать. Но теперь от меня тоже польза будет. Ведь у меня есть книга. Быть может, мне повезет и я сумею подружиться с ней. Научусь задавать правильные вопросы. И тогда мы сообща с друзьями, разберемся и с колдуном и с пашавой.
Я постоянно эту книгу трогала – она в кармане лежала. Напитанная моим теплом. Приятная. Восхитительная. Умнее всех на свете. Это вам не интернет, это… даже не знаю как назвать. Этот как Бог, с которым можно разговаривать, когда захочешь. Бог, с ограниченными возможностями. Если существует конкурс чудес – книга точно заняла бы на нем первое место. Жаль, что она писать не умеет. Только картинки, но и это невероятное чудо!
До недавнего времени я думала, что если есть мир, в котором возможно волшебство, то как только я туда попаду, то сразу наткнусь на человека, который ринется меня учить магии. Судя по фильмам и книжкам так оно и происходит со всеми, кто обладает магическими способностями. Там все просто и весело, и заканчивается зашибись как хорошо. Но все это явно не про нас. И теперь меня не покидала уверенность, что учиться придется самостоятельно, а вместо учителя у меня будет советник – книга. Пока все ее советы оказались действенными. Одного жаль – для спасения Пикселя и меня у целителя был только один браслет.
- Если вспомнить школу, то мне нужнее предмет, заряженный точно так же как и браслет с камнем. Это в теории, - подумала я и приступила к практике.
Книга предложила альтернативу. Найти кольцо. Я тут же решила, что это одно из украшений, что были в шкатулке знахаря, но не тут то было. Теперь на странице была нарисована очень условная карта.
- Ага. Вот тот дерево с совой. А стрелка – она показывает куда мне нужно идти за кольцом.
Недолго думая, я предупредила, что удаляюсь по неотложным делам.
- Ты поосторожнее, там муравейник здоровенный, - прокричал Тоник.
- Я невидимая, но не глухая, - проворчала я и снова поглядела на карту.
Кто б сомневался, пройти за четвертое дерево и у пятого нарисована пирамидка. А рядом – колечко изображено и стрелочка.
Похоже встречи с муравьями мне не избежать.
Темно уже было. Но книга вдруг смилостивилась и теперь я знала, как добыть свет. Оказывается, нужно всего лишь навсего хлопнуть в ладоши. С третьей попытки у меня в ладони вспыхнуло световое пятно. Больше похожее на извивающегося червяка.
- Ты там как – нормально? – на весь лес проорал Пиксель.
Наверное, решил, что я комаров на попе убиваю.
Свет был слабый, от него теней было больше чем толку. Но муравейник стал заметным. И еще кое что.
- И какая тварь с тобой так поступила?
Давным давно кто-то из непонятных соображений привязал его к дереву, по пояс в муравьином доме. Скелет навалился на кучу, словно так решил поспать. Затылочная часть черепа была лысая, но к ней налипло смолы с листьями. Выглядело это противно. Как и полосатый вязанный шарф, что прикрывал позвонки тугим узлом.
- И где тут у тебя мое колечко? – я была уверена, что оно прямо на косточке руки будет.
Проверила обе руки – нет ничего. Посмотрела на карту. Вся ясно – придется лезть в муравьиную кучу.
- Как я все это ненавижу, - с этими словами я попыталась сунуть руку к муравьям.
Куча только с виду казалась рассыпчатой. На деле она была плотная как войлок. Пальцы скребли, портя чужое жилище. Хорошо, что насекомые разговаривать не умеют – иначе бы они орали во весь голос. Но немота не мешала им поливать меня кислотой.
- Это как искать иголку в стоге сена, - подвывая от боли, ругалась я.
На деле все было гораздо хуже. И тут рука наткнулась на кости. В жизни бы не догадалась, что кольцо можно носить на пальце ноги. Но вот оно у меня в руке. Свет на левой ладони кривлялся и скручивался в спираль.
- Некрасивое ты, но я буду тебя носить.
Кольцо делал криворукий штамповщик. Корявое, из тяжелого непонятного металла. Вроде бы бронза. Тусклое, с едва заметным узором. Поюзанное и без камня.
Боль от укусов казалась нестерпимой. Теперь, когда кольцо украшало мой указательный палец, можно было и возвращаться. Окинув взглядом темноту, слегка разбавленную светляком, я удивилась – оказывается между деревьями были натянуты веревки, на которых болтались обрывки ткани.
Свет с руки убирался довольно просто, но смешно. Нужно было подпрыгнуть и шлепнуть себя по подошве ноги ладонью.
- Ну и видок у тебя! – Тоник с Пикселем поначалу даже не удивились моему нормальному виду – их поразило что-то другое.
- Да ты вся пятнистая. Что это? Ожоги что ли?
- Это она так писает, - подло пошутил Пиксель.
- А это что?
Учитель ринулся стряхивать с меня муравьев. Я наверное пол муравейника с собой утащила.
- Не расскажешь, почему ты такая описанная, да еще и видимая? – прокурорским тоном спросил Пиксель.
- Снова озарение? – предположил пораженный Тоник.
Он порылся в своем рюкзаке, нашел пакетик с содой и растворил ее в воде.
- Кислоту нужно нейтрализовать и тебе сразу станет легче, - посоветовал он и вздорно добавил: - И нечего на меня так смотреть. Да, я таскаю с собой соду. У меня изжога бывает.
Действительно, боль понемногу уходила. Но пятна от ожогов так и остались.
- Бедная моя девочка, - добрым голосом пожалел меня Пиксель.
Он помогал мне смачивать руки содовой водой и вообще был такой заботливый, что я решила ему помочь.
- Тоник прав. У меня теперь сплошные озарения. Можешь снимать свои побрякушки. Все, кроме вот этого браслета.
- Врешь ты всею, - решил Пиксель, но без опаски избавился от ненужных украшений.
Учитель незамедлительно спрятал их в свою волшебную шкатулку. Складывал и приговаривал:
- Все одно – растеряете.
Пиксель и Тоник поздравили друг друга крепким мужским рукопожатием. Посмотрели на меня и скривились, хотя лицо у меня не так уж сильно и пострадало.
Быть может, они завидовали моему полезному дару. Но судя по взглядам – они не слишком верили во внезапные озарения.
Я твердо решила никому и ни за что не говорить про книгу. Думаю, что многие бы поступили так же. И ничего это не нечестно. Просто книга – моя!
- Учитель, я там покойника нашла. Скелетизированного. А на деревьях веревки и тряпки развешаны.
Ребятам сразу стало интересно, какого черта я принялась писать в муравейник, а потом рыться в нем.
- Так вот где он помер, - задумчиво ответил учитель и пояснил: - Это Художник.
История художника была трагична не только из-за его печальной кончины. Он постоянно рисовал картины, которые никому не нравились.
- Намалюет монстра, который жрет другое чудище. Все поглядят и уходят. Не хвалят его. Народ поначалу на каждую его картину приходил поглядеть. А потом перестали. Он затосковал, ушел в лес и начал развешивать свои холсты на веревках. Думал, что хоть так люди его творенья увидят. Будет прогуливаться – а тут выставка – куда ни глянь – ужас сплошной.
Учитель рассказывал и машинально перебирал пальцами содержимое шкатулки. Я все ждала, что он хоть одно кольцо или браслет нацепит на себя, но он только трогал их.
- А потом этот бедолага случайно наткнулся на хижину лесного колдуна. И что-то там приобрел. И мы с тех пор его больше не видели. А картины до сих пор в лесу встречаются. Но редко совсем. Сами понимаете – веревка в хозяйстве вещь полезная.
Я с облегчением вздохнула. История печальная, даже грустная, она объясняет появление кольца. А то, что художник его на нону одел – так он со странностями был. Чего еще ожидать от непризнанного таланта?
- Сколько времени прошло после его смерти – неведомо. Но тот, кто бывал в лесу поблизости от картин, начали замечать, что тут неладные дела творятся. Те уроды, которых были нарисованы, начали сходить с полотен и нападать на все живое.
Пиксель и Тоник молча озирались в темноту. По-честному, мне тоже стало не по себе.
- Но мы под совой. Нам точно ничего не угрожает, - уверенно напомнил старик.
Поверив ему, палатку мы в ту ночь решили не ставить. Ребята укрылись плащами, а старику предложили спальник. Мне достались куртки. На две я легла, а своей накрылась. Перед сном ребята долго расспрашивали учителя про остров. Вид которого их сильно поразил.
- Про него никто ничего толком не знает, - отбивался старик.
- Но я видел крыши домов, сооружения всякие. Цивилизацию. Технический прогресс! Там труба здоровенная торчит!
Учитель кряхтел, укладываясь поудобнее. И зевал громко, с подвыванием.
- Какой технический процесс? Не возьму в толк, о чем ты. Остров на ничейной территории. Понимаешь про что я? Раз ничей, то какое нам до него дело? Говорят, там очень давно чужаки жили. Двух пород. Одни красивыми себя считали. А те, кто рылом не вышел, на них работали.
- Типа рабов?
- Так вот, - словно не слыша Тоника, продолжал старик, - Сначала они там понастроили всего. Как ты их назвал – рабы? Рабы трудились, а красивые ничего не делали, только приказывали и развлекались. Рабов поначалу кормили. А потом не то забыли, не то не захотели едой делиться. Сами ели, а рабам позволяли питаться тем, что сами отыщут.
- Как наши бомжи?
- Не перебивай старших. Так вот, лет через триста рабы додумались, как можно обеспечить себя калорийным питанием и постепенно съели красивых. Женщин поначалу не ели. Заставляли плодиться и ели детей. Но потом и до них черед дошел. В общем, те, кто выжил, постепенно разделились на сильных и послабее. Съели слабых. Пока не остались всего две семьи. И случилось так, что случилась между их детьми любовь душевная.
- Чернушный вариант Ромео и Джульетты, - проницательно заметил Тоник.
- Не знаю таких. Будешь перебивать – вообще ничего не расскажу. Так вот, оставшиеся семьи охотились друг на друга. Как волки за мясом. А парень решил убежать, спрятаться в заброшенных домах. Подговорил девушку и однажды они тайком покинули свои семьи. Страшное дело, если задуматься – ведь они знали, что вскоре умрут с голоду. Как и следовало ожидать, недолго им удавалось скрываться. Их мучил голод, но они смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Такая вот сильная любовь у них случилась. Но как-то ночью их выследили и поймали его родители, оглушили сына, растерзали его возлюбленную. Вроде как ее тело на кресте повесели. Сердце, печень, как водится съели. Это у них деликатес был. Знаете, если начинать с печени, то человек еще живет некоторое время… Говорят, до сих пор над водой в лунные ночи слышны ее предсмертные крики.
Возникшую тишину разбавлял звучный храп старика. Наверное, он уже раз сто рассказывал эту историю. Не досказал и уснул, зараза.
- А он пришел в себя переубивал их всех! – вдруг громко заявил Пиксель.
Храп прекратился.
- Ты знаешь эту легенду? – пробормотал учитель.
- Нет. Но догадаться было несложно.
- А потом парень доел остальных…, - добавил Тоник.
- Нет. Все было не так. Он поймал каждого по отдельности, прибил к крестам на крышах самых высоких зданий. Они умирали долго и мучительно. Он отрезал от них по куску мяса. Сам ими питался, и ими же их кормил. Пока все не умерли.
- А потом покончил с собой?
- Нет. Прожил еще немного и умер от горя. Зачах. Считается, что от его черной тоски возникла пошава. А его девушка превратилась в чайку. Но это вранье. Никто после смерти ни во что не превращается.
- Хрень. Это такая дикая хреновая хрень, что я просто взбешен! – сказал Пиксель. – Они что, полные идиоты? Они рыбы не сумели наловить? Поскрести по дну и жрать ракушки? В воде тьма питательной живности.
- Они не могли наловить рыбы. Они ее всю давно выловили. Они даже водоросли съели. И научились варить из донных камней похлебку. Поверь, на острове не осталось даже земляных червей. Впрочем, там вместо земли почти везде – камень и железо. А с острова убежать невозможно. Магия умеет защищать природу от зла.
- Дурацкий мир. Неправильный. Ненавижу магию, - убежденно сказал Пиксель.
- А у вас что, все совсем по-другому? – с долей затаенного ехидства, спросил учитель.
Мне его тон странным показался. Будто он знает о нас куда больше, чем кажется.
Расстроенный Пиксель подбросил в костер несколько веток.
Поймав испытующий взгляд Тоника, учитель состроил придурковатое лицо и отвернулся.
Сова снова подала голос. Я всегда была уверена, что они ухают как в кино и мультиках. Ничего подобного. Сначала она орала «ууу» заканчивая каждый вой сдавленным хрипом. Потом одумалась и начала квакать как лягушка. Издала пару крысиных писков и прохрипела что-то невразумительное. Умолкла, пощелкала клювом и изобразила шипенье змеи. Минутную тишину нарушили другие голоса. Преимущественно волчий вой и пронзительные, почти детские визги незнакомых мне животных.
- Это она войско собирает. Охранять нас будут. Теперь можно спасть спокойно, - уверенно сообщил старик.
Я дождалась, когда все заснули и отошла от дерева, звонко хлопнула в ладоши, чтобы свет был и принялась за дело. У меня слишком много вопросов успело накопиться.
- Почему меня не любят?
Картинка – мышь в норе, закрывающая мордочку лапками. Это я, что ли? Вот дела, даже книга норовит обозвать.
Очередной вопрос был готов сорваться с моего языка, но я смолчала. Я даже перед книгой не собираюсь так откровенничать. Ну да, мне нравится Тоник. Давно. Но я уже успела пережить первые и самые острые страдания, которые мне причинял его вид. Это была настоящая пытка – дружить с человеком, ради которого готова на все. Без которого жить не хочется. Но для того, чтобы встречаться хоть изредка, знать о возможности этой встречи, ждать звонка – стоило скрывать свои чувства. Меня даже его бестолковость умиляла. И плевать, что Пиксель им помыкал, давно это было. Сто лет назад. И я никогда не поверю, что Пиксель это делал специально. Он просто любит руководить, но про это я уже говорила.
Спросить или не спрашивать? Задать вопрос, зная неприятный ответ тот еще мазохизм. Тем более что я еще несколько месяцев назад переболела Тоником. Как можно любить человека, который постоянно влюблен в кого-то другого и даже я понимаю, что этот кто-то другой совсем не похож на меня?
Лучше задать более важные вопросы.
- Где сейчас мой исчезнувший одноклассник?
После каждого ответа приходилось закрывать обложку книги. Ответ на мой вопрос мог выглядеть отвратительно, поэтому я не сразу решилась посмотреть.
Картинка выглядела так, словно ее залили черной тушью.
- Он жив?
Мне показали сердце.
- Он в этом мире?
В ответ – пустота чистого листа.
У меня в ответ пульс дернулся и дыхание перехватило. Громко захлопнув книгу, я решила поспрашивать о другом.
- Через дверь кто-то еще проходил?
Я насчитала двенадцать фигурок разного размера и цвета.
- А поточнее нельзя показать?
Так и есть – шесть веселых негров, но до них была одна дряхлая старушка, наверное, тоже давным давно померла. Еще был тощий парень с длинными волосами. Не гот и не рокер. Одет как нахальный эльф. Два ребенка.
Мне жаль их родителей. Даже если они умерли сто лет назад.
- Кто после нас проходил через дверь?
Я снова заволновалась – ведь мне так и не удалось вспомнить, закрыла ли я эту чертову задвижку.
У двери в потемках сидела сгорбленная фигура.
Как я не вглядывалась – не смогла понять кто это. Человек спал, уложив голову на колени, которые обхватил руками. Или умер в такой неудобной позе.
Ладно. Я утром еще раз посмотрю.
- Почему у меня только два друга?
Это не книга. Это издевательство какое-то!
На листе стояла точка, а вся другая половина страницы была заполнена запятыми, восклицательными знаками, закорючками. Много-много. А слева – одна жалкая точка. Я.
- Ты что не спишь? – громко спросил Тоник.
Я не стала отвечать. Но зато задала еще один вопрос.
- Как выглядела последняя девушка Тоника?
Ха! Я же ее знаю. Ну, Тоник и дурак! Я бы с ней на одном поле гадить не села. Она же просто пафосная дура. Красивая, но спесивая. Зато у нее офигительная прическа. И она умеет привлекать к себе внимание. По-честному, она только этим и занимается. Наверное, даже спит с приклеенными ресницами. Сидя спит. Чтоб прическу не помять.
Приступ ревности привел к правильному выводу. Можно придушить любовь, можно поверить, что тебе все равно и вот – одно доказательство неверности и мне снова плохо. Главное, не начать воображать, как они целовались, как он был нежен с ней и все такое. Я его однажды видела в кафе с какой-то очередной девушкой. И знаю, как он умеет заглядывать в глаза, с нежностью и восторгом.
Блииин! Ненавижу себя такую.
Так, берем себя в руки и снова думаем о главном.
- Что сейчас делает черный колдун?
Колдун даже ночью не снимал плаща и не откидывал капюшон с головы. Он не спал. Наверное, таких гадов по ночам мучает совесть.
- О чем он думает?
Скорее всего, это была нарисованная тушка курицы, вареная, жареная – не разберешь. Колдуну хотелось жрать. Набегался за день, а поесть ему никто не приготовит. Так ему и надо!
- Что он собирается делать?
Мне показали картинку. На которой колдун мощно писал на дерево. Похоже, книга понимал все вопросы буквально.
- Что он собирается сделать с нами, если поймает?
Меня затошнило. Я не хочу! Мне девочки мертвой хватило. А старика-то зачем так потрошить? У него в голове мозг, и он вряд ли вкуснее, чем обычное жаркое.
- Что будет, если волшебная палочка достанется черному колдуну.
Лес. Деревья. Перекладины. У них тут, что модно над людьми так издеваться? Некстати вспомнилось «отрежем, отрежем, Маресьеву ноги…». Какой идиот придумал эту оперу про легендарного летчика? Или это была очередная папина шутка?
Пришлось заново сформулировать вопрос.
Теперь я увидела бесконечное море коленопреклоненных людей. Понятное дело, в мире завелся еще один вершитель судеб человеческих. Завоеватель. Император хренов.
Все. С меня хватит на сегодня.
И все-таки мне удалось заснуть, но не выспаться. Мучили кошмары. Еще больше мучило страстное желание поговорить с книгой. Она становилась для меня наркотиком. И меня это не пугало. Мне надоело вранье. Мне до сих пор не попадалось книги, в которой я бы нашла внятные ответы на мои вопросы. Мне не встречались взрослые, которые могли объяснить, как правильно жить и почему все так странно устроено. О, они будут рады, если я к ним пойду за советом. Но их знания мне не подходят. И вовсе не потому, что я считаю себя умнее других. Нет. Дело не в этом. Просто взрослые сами не умеют жить. Они существуют. Говорят одно, а делают другое, думая третьем и мечтая о четвертом. И это просто замечательно, если они еще способны мечтать. Вот возьму сейчас да и спрошу, почему моя мама ушла от мужа.
Проснулась. Задала вопрос. Открыла книгу. И едва не заорала дурным голосом. Три рисунка. Один я часто видела на стенах подворотен. Второй – двухэтажный дом. Третий – младенчик. Ладно, младенца я еще могу понять и простить. Залетела – с кем не бывает. Но ведь если ее спросить, почему бросила доброго заботливого мужа, наплетет кучу слов про родство душ, про взаимопонимание и общие высокоинтеллектуальные интересы. А на деле реальность такова – трах и деньги. Ну и как средство достижения всего этого – ребенок.
Я окончательно обозлилась и уснула, напоследок еще раз ласково погладив книгу.

Почему, когда я с фотокамерой, мне не хочется фотографировать простых хороших людей? Почему взгляд тянется к смешному хипстеру, который нарядился так, словно вообще из другого мира? Ботинки у него были умопомрачительные - синие гады. И это при классических слегка укороченных узких брюках. Или к девочке с необычно покрашенными волосами (каре, верх черный, низ розовый, как бахрома) вся в черном, с простыми серебряными украшениями и потусторонним взглядом? Почему меня нервирует, как мама в метро разговаривает с дочерью лет пяти "Нет, в Петродворец мы нескоро поедем, ты плохо себя вела, отвлекалась и переспрашивала, хотя тетя-экскурсовод все толково рассказывала, а ты убегала, а потом возвращалась и спрашивала "А что это?". Вот когда вырастешь - поедем". А дочь ее подруги сидела рядом с торжествующим видом - она-то хорошо себя вела. Почему я сразу замечаю живописно-кошмарных бомжей и пьяниц? Это же дурной тон фоткать опустившихся людей. У меня столько их фотографий - просто паноптикум какой-то. Парчовая старуха не в счет, ее все знают, она у Гостинки кликушествует. Почему меня восхищают трое - девушка и два парня, они в вагоне метро обсуждали что-то совершенно мне непонятное, программисты будущие, а парень, который больше всех говорил, знал, что я подслушиваю и мы оба были довольны этим обстоятельством.
В результате я сфоткала воробья, который купался в луже. Ему пофигу все мои переживания. У него блохи. А блохи это вам не философия. Тем более, что лето близится к школе, значит скоро зима.



И вообще район Парка Победы какой-то тухлый. Там все перерыто. Не парк, а поле боя, ей Богу. Я шла по канаве, хотела кости найти. Там же в блокаду народ хоронили. А две тетеньки подошли и спросили - что я ищу. И показали мне место, где была печь. Про печь я не знала.

Глава 17. Девочка и сова.

Вечерний ветерок около моря, даже если оно почти как озеро, это не всегда приятно. Сырой и прохладный, он заставил меня продрогнуть. Даже не хочу знать, откуда в жаркие летние дни воздух сумел насытиться прохладой. Временами - просто могильный холод. До костей пробирает. Марашки – вот такенные. И это в разгар лета.
Скала торчала из песка как кусок гигантского топора, острием вверх. Пикселю она показалась похожей на парус. Тонику - на крыло ястреба. Старику – опасной и «что-то она мне не нравится». Ему теперь все не нравится. Наверное, из-за того, что при дележе и нам что-то волшебного перепало. Я специально не следила за учителем, но случайно видела, как он успел положить в шкатулку обычный камешек. Для чего-то он ему нужен. Интересно, а вещи становятся амулетами просто так, или их нужно заговаривать особенным образом? Старик явно не знал, как это происходит, но надеялся на магические свойства шкатулки.
Пока мы дошли до скалы, стало так зябко, что ни у кого не возникло желания поваляться в тени. Зато воды было вдосталь. Еды тоже хватало. Оставалось решить, где мы будем ночевать, да ужином озаботиться. Учитывая упорство черного колдуна, нам может, и позавтракать не удастся.
- Он улетел, но обещал вернуться, - мрачно усмехнулся Пиксель, вспомнив про стремительный полет черного колдуна.
Улететь-то он улетел, но успел быстро оклематься. Он много чего успел. Целителя убил. Но не в честном поединке, а дистанционно. И это хорошо, для меня – он книгу не украл.
- Ну и громадина! – Тоник задрал голову, оценивая габариты скалы.
- А вон там – остров, с которого пашава пришла, - прищурившись, учитель вглядывался вдаль.
Пиксель выудил бинокль и дал старику попользоваться. Тот не посчитал нужным показывать свое удивление, недолго покрутил незнакомую вещь в руках и приложил к глазам.
- Не видно ничего. Небось, туман там зверствует. Слухи ходят плохие, мол к острову просто так не подобраться, - он хотел вернуть бинокль Пикселю
Но тот злился не молнию рюкзака, которая зажевала ткань и закрываться не хотела. Видели бы вы его пальцы, унизанные кольцами и перстнями! А еще браслеты эти постоянно елозили по его рукам, бренча и позвякивая. Мне даже захотелось признаться, какой именно амулет полезный. Но не стала. Из вредности. Он мне всю настроение отхихикал, пока Тоником увлекался. Пускай потерпит немного, зато в следующий раз не станет совать в рот что ни попадя.
- Ты что улыбаешься? – подозрительно спросил Пиксель.
- Вылитая цыганка. Или как в фильме индийском, - да, вот такая я вредина.
Инструктаж Тоника помог учителю разобраться с биноклем, и теперь он стоял на песке, слабые волны лизали ему ноги, но он не шевелился, пораженный увиденным.
- Дайте и мне посмотреть! – потребовал Тоник.
- И мне! – Пиксель победил молнию, забыл про меня и алчно уставился на бинокль.
Старик с сожалением снял его с шеи и потер глаза.
Они выглядели как пятилетняя малышня в песочнице, одному из которых только что подарили калейдоскоп.
- Ребята, пока вы тут острова рассматриваете, я отойду ненадолго. Только, чур, за мной не подглядывать, – попросила я, хотя меня даже никто не слушал.
Для пописать пришлось переться вдоль плоского края скалы. Она как стена была из темного гранита. Теплая на ощупь. Гладкая, хоть щекой прикладывайся, такая приятная. Я по ней ладошкой хлопала. Зайдя в тень, я ушла так, чтобы меня не видели, сделала свое дело и медленно пошла обратно.
- Ну и как остров? – спросила я.
- Мать моя женщина, - Тоник выронил бинокль прямо в воду, и вытаращился как ошалевший лемур.
Старик тоже обернулся и начал дергать Пикселя за локоть, привлекая его внимание.
Теперь на меня уставились три совершенно безумных лемура с открытыми ртами.
- Вы чего? Разыграть меня решили? Ха-ха-ха, как смешно.
Теперь они смотрели на песок под моими ногами. Я тоже на него посмотрела. Ничего интересного. Только тень у меня длинная, потому как солнце уже совсем низкое. Тень есть, а ног нет. Вот дела, пока в туалет сходила – ноги сперли. Как только глаза поверили увиденному, мозг выключил какие-то важные сигналы и я упала, сказав плохое слово.
- Ты видишь то же что и я? – спросил Тоник у Пикселя.
- А ты что видишь?
- Два глаза. И тень, - ответил учитель.
Испугавшись их слов, я отползла на несколько шагов назад и снова очутилась в тени скалы.
- Теперь ее видно, - удивился Пиксель.
- Не всю. Теперь глаз нет, - присмотревшись, заметил, икая Тоник.
Меня зло взяло. Наверняка они врут. Специально. Посмеяться решили.
- Ты не переживай. Мы привыкнем.
Слабое утешение. Если они не придуриваются, я стала частичной невидимкой. Которой даже банк не ограбить.
- Я же говорил, что не нравится мне это место! – патетически напомнил старик, - Я легенду про эту скалу слышал. Если бы она, не моргая, зашла в тень, то вся бы невидимая стала.
Пока эти паразиты изучали меня со всех сторон, щупая самым бесцеремонным образом, я решила достать книгу и спросить у нее совета. Но не успела.
Вдалеке по нашим следам шла маленькая шаткая фигура.
- Посмотри, кто это? – попросила я Пикселя.
Он рассмотрел в бинокль нашего преследователя, похватал шмотки и заорал «бежим». Мы даже спрашивать не стали что к чему, помчалась, огибая скалу, стараясь не выходить из света.
- А кто это был? – спросил Тоник.
- Девочка.
- Тогда почему мы бежим? – удивилась я.
- Дочка целителя, - пояснил Пиксель.
- Да ладно!
- Ничего не ладно, - старик остановился, уперся руками в коленки, борода висит как метла, - Не могу я больше бегать. И вам не советую.
Мы спорить не стали. И так видно – учитель спекся. Ребята сделали вид, что нам нужно обсудить создавшееся положение дел.
Понятное дело, черный колдун летать не умел, он не облако. По словам учителя, в этом мире пока нет волшебников, способных на настоящие полеты. Итак, черный колдун все-таки проверил дом целителя, обнаружил в нем качественных покойников и решил организовать погоню иначе. Один волк хорошо, а стая гораздо эффективнее. Теперь у нас стало пятеро преследователей. И бегать зигзагами теперь нет никакого смысла. Все равно они нас настигнут. Рано или поздно.
Я набрала горсть воды и смотрела, как она стекает из моих невидимых рук. Невероятное зрелище. Потом опустила руки на сухой песок. Теперь всем стали видны мои ладони.
- Прикольно смотреть на тебя. Два глаза и лапки. Скоро темнеть станет – проявишься, - успокаивал меня Тоник.
Плевать я хотела на его утешения. Невидимость мне казалась менее пугающей, чем бродячая мумия девочки. Мы тут стоим, а расстояние до нее все меньше и меньше. Мой папа любил придумывать всякие дурацкие куплеты – топ, топ, ручки в бок, веселей малышка. Нет, про этого ребенка он такое бы петь не стал.
- Че делать-то будем? – спросил Тоник.
- Возьмем старика за руки и за ноги и побежим, - предложил Пиксель.
Учителю его идея не понравилась напрочь.
Но у меня было верное средство избавиться от покойницы и я собиралась им воспользоваться.
Вытерла руки об одежду, приложила к бумаге и сосредоточилась на проблеме. У меня были сомнения – обязательно ли трогать лист бумаги, или можно просто глядеть на него. Но сейчас не это было главным. Мне нужен был толковый совет.
Книга ответила странной картинкой. Мне показалось, что это яма. В которую ведет жирная стрелка.
- Ройте.
- Ты часом не свихнулась, детка? – удивился Пиксель.
- Я вам говорю – роем яму. Ребенок свистнется в нее и мы засыплем ее песком. У меня снова дар проклюнулся. Я теперь ясновидец. По милости Гаспара, - наврала я.
- Великого волшебника Гаспара, - машинально уточнил учитель.
- Фигня. Лучше хватаем старика и бежим, - упорствовал Пиксель.
- Глубокую? – учитель не стал со мной спорить, закатал рукава и начал копать прямо руками.
- Вам не стыдно? Ему же тяжело! Помогайте быстрее, - торопила я. – Да не топчитесь с этой стороны. Она должна идти по нашим следам прямиком в яму.
- Как паровоз по рельсам? – спросил Пиксель, потирая руки.
Он воодушевился и как начал метать песок. Словно енот-полоскун. Только на дикой скорости.
Мы даже отошли подальше, чтоб он нас ненароком не засыпал. Буквально через пару минут из ямы взлетал фонтан из песка.
- Крут! Он невероятно круг! – Тоник увидел, как девочка вырулила из-за скалы и замолчал.
Она шла медленно, но уперто. Как заведенный манекен, потерявший часть волос. Подхваченные ветром легкие пряди слетали с ее головы в воду. Ноги не сгибались в коленях, придавая походке кошмарную неуклюжесть.
- Ты права, она точно по нашим следам шагает, - передернув плечами, прошептал Тоник.
На том месте, где мы натоптали, совещаясь, высохший ребенок замешкался. Тощие ноги изображали ходьбу на месте, не зная, куда двигаться дальше.
Я недооценила психику Тоника. Не выдержав зрелища, он вдруг что-то себе вообразил и запустил в ребенка шаровой молнией. Размером с яблоко и энергией гранаты. Промазал слегка, опалив девочке бок и полголовы. Молния срикошетила и взорвалась уже в воде, вскипятив несколько рыб. На которых моментально позарились крикливые чайки.
Вторым снарядом девочке оторвало руку. По локоть. Почему-то я решила, что рука как в фильме ужасов не потеряет желания расставаться с хозяйкой. Но выяснить догадку не удалось – руку сперла кровожадная чайка. На которую тут же напали другие птицы и рука приземлилась прямо на голову Тонику. Тот взревел и в бабьим привизгом отбросил конечность прямо в яму.
- Хрень, хрень, хрень, - кричал он, подпрыгивая и вытирая голову полой плаща.
В отместку запулив по девочке столбом огня, Тоник немного угомонился и заметил:
- Нет, как не крути, а с огнем у меня лучше всего получается. Мне нравится видеть, что происходит. Не то что с воображаемым мечом.
Наверное, он поначалу хотел бедного трупика пополам рассечь или в лапшу нашинковать. А вот Пиксель что-то скис, пока яму рыл совсем силы растерял.
- Я, пожалуй, посижу немного, - сказал он сам себе и устроился как турок, скрестив ноги.
Шарк, шарк, к нам приближался растерзанный обугленный труп.
- Я не могу на это смотреть, - решила я, и пошла к ней.
- Стой, дура!
Мне вообще нравятся малыши. Мы ладим. И я могу подолгу наблюдать как они играют и выслушивать их рассуждения и секреты. Но это был явно не тот случай.
Брезгливая жалость вперемешку с ужасом помноженные на отвращение.
Пришлось подойти совсем близко. Меня трясло от вида ее торчащих зубов и сморщенного носа. Сухие пленки вместо век ввалились, но ресницы были пока целы. Не знаю, как убивает эта пашава, но если окажусь рядом – буду бежать так, что пятки засверкают.
Мне сейчас хотелось только одного – чтобы девочка послушно последовала по моим следам прямо в яму. Она так и поступила. Шла за мной как собака-ищейка, которая
Почуяла близкую цель. Я обернулась - девочка неуклонно набирала скорость, протягивая руку. Вот глупая. Ее задача выследить, а не сцапать. Или черный колдун так свои жертвы отлавливает? Выяснять как-то не захотелось.
Ребята едва успели поймать меня, когда я перепрыгивала через яму. Чуть суставы мне не повыдергивали. Даже больно было.
- А она точно на нас не сиганет? – Тоник оттащил меня подальше.
На краю ямы девочка присела, оттолкнулась ногами и прыгнула, клацнув зубами. Врезалась в противоположный склон и почти минуту удерживалась на нем на одной руке. Тоник явно хотел наступить ей на пальцы, но не решился. Песок субстанция сыпучая, вот девочка и сползла в яму, на дне которой уже плескалась вода.
Пиксель «Ура!» прокричал. Учитель столбом стоял. Сжав рот в нитку. Мы все втроем наклонившись, смотрели в яму.
Платьице веселой расцветки некрасиво задралось. Ноги дернулись и замерли. А потом засеменили, словно девочка продолжала преследование.
Оторванная Тоником рука добралась до края ямы и занервничала, не решаясь последовать за родным телом. Недолго думая, Пиксель пнул ее, но не рассчитал реакции пальцев, которые успели вцепиться ему в лодыжку. Скакал он как на джамперах. Это такие пружины, которые к ногам крепятся. Классные штуки, скажу я вам. Но в данный момент Пикселя спорт мало волновал. Он мечтал отделаться от наручника на ноге. Но не прикасаясь. Даже когда он прекратил свои упражнения в прыгучести, стоял и выл дурным голосом, на зная, что делать дальше.
- Щас я помогу!
Тоник приблизился и стал рассматривать как пальцы впились в ногу друга. А потом достал нож и ну отгибать указательный палец. Пиксель еще сильнее взвыл.
- Ты мне ногу порезал!
Крови не было. Я сама видела.
Тоник аккуратно выломал детский пальчик и грязно выругался.
- Сам отрывай!
Схватился за руку и рванул ее со всей дури. Так с куском кожи и отлетел. Плевался и прыгал. Я его понимаю. Кому такое понравится?
Пикселю было больно и противно, но он пересилил себя и по куску отрезал капкан, в который попался. Его даже тошнило, но зато он теперь был свободен.
Остаток руки Тоник скинул к девочке. И теперь помогал Пикселю закапывать. Мы все ему помогали.
- Пусть она покоится с миром, - растерянно высказался Тоник.
- Пусть ее душа покоится с миром, - уточнил Пиксель.
Учитель вслушивался и кивал, словно соглашался с уточнением про душу.
- Крест надо поставить, - предложил Тоник.
- Если не поспешим, то и себе заодно, - Пиксель отряхнул руки, но чище они не стали.
- А как ты догадалась насчет ямы? – осторожно спросил учитель.
Мне очень не понравилось, что он не поверил в мой внезапный дар знать больше других.
- Не скажу. Это моя тайна будет. Да и вообще – что вы мертвого ребенка испугались? Она бы нам ничего не сделала.
- Откуда ты знаешь?
Я не знала, но и сама не верила в миролюбивость покойницы. Даже если бы она нежно ко мне прижалась, меня бы это ни разу не обрадовало. Я вообще всего протухшего боюсь. Но еще больше я боюсь того, кто заставил ребенка передвигаться. Если задуматься, смерть не самое худшее, что может с тобой случиться. С тобой может случиться черный колдун. Которому захочется попользоваться твоим телом.
Вспоминая каждую деталь знакомства с покойницей, у меня возникла стойкая ненависть к черному магу. Ну нельзя так издеваться над людьми.
- Эй, а где наша скала? – спросил Тоник, оглянувшись.
Ее не было. Длинная полоса пляжа, на которой кроме могильного холмика ничего не наблюдалось.
- Мигрирует. То тут появится. То еще где, - пояснил учитель.
- Задрало меня это непостоянство! У вас тут все такое? – взбесился Пиксель.
- Да нет. Но встречается. Дверь тоже на исходе луны уйдет. Но это не скоро будет. А еще тот дом из белого кирпича помните? Так вот он всегда на одном месте стоит. Но туда ходить нельзя.
Приближалась ночь и наши преследователи. Но выспаться было просто необходимо. Оставалось придумать, как это дело провернуть и при этом остаться в живых.
- Отойдите. Мне сосредоточиться нужно, - наврала я.
Небо было красным, отчего листы книги алели как вымазанные разбавленной кровью. Я не стала спрашивать про место ночевки. Я просила про себя. Уж больно хотелось вернуться в прежнее обличие. Знаете, что мне за картинку показали? Волшебную палочку. Вот засада! Тогда я повторила вопрос, не слишком надеясь на удачу. Блинааа, опять этот браслет с синим камушком. Тот самый, что Пикселю помог. Нормально, а? Я его заберу, и Пикселя снова накроет волной любви немереянной.
Психанув, я в третий раз спросила эту чертову книжку. И снова увидела рисунок браслета. Хорошая альтернатива. Либо я, либо снова нетрадиционно влюбленный Пиксель. Выбор был сделан моментально в пользу Пикселя.
- Ну так что? Прозрение случилось? Где ночевать будем?
Я тут же спросила у книги про убежище на ночь. Увидела рисунок - сосну и ушастую сову на ней. Как толстый заяц в перьях. Больше никаких указаний не было.
- Похоже, нам следует отыскать сову, которая сидит на сосне.
- Это тупо, - разочарованно сказал Пиксель.
- Ничего не тупо! – восхитился старик. – Вы просто ничего не знаете о совах.
- А что про них нужно знать? Сова – это кошка в перьях. Ночью ловит мышей, а днем спит, - Тоник потряс меня своей эрудицией.
Пока мы дошли до леса, старик успел рассказать кучу баек про сов.
- Это совершенно волшебная птица, - настаивал он голосом звериного правозащитника, - Она защитник и дух. Даже ее перо – защитный амулет от злой магии. Найди его и никакие ночные кошмары тебе не страшны. Я про это наверняка знаю.
- Нам реальные кошмары важнее, - напомнил Пиксель.
- Ночные тоже опасные. Они - сны нашей тени. Все знают, что ночной морок может даже убить. Или половину здоровья отобрать. А совиное перо против кошмаров первое лекарство.
- Вот заливает! Да я сейчас специально раздену сову, обваляюсь в перьях и черный колдун останется в дураках? Так или не так? – кипятился Пиксель.
- Ну, не совсем так. Ты дальше послушай. Сова вам не просто так, она знает обо всем, что под землей. Даже когда просыпаются семена растений. Под ее защитой все деревья, а то, которое она выбрала – убежище от злых сил. Поговаривают, что по ночам совы ловят и поедают злых духов. Но это – легенда.
- А все остальное правда? – съехидничал Пиксель.
- Естественно, - удивился учитель.
Он явно был фанатом сов, знал про них много и готов был рассказывать часами без перерыва.
- Некоторые верят, что совы – воплощенные души людей, летающие во сне. Убивать их никак нельзя, иначе и спящий умрет. В дерево, на котором любит сидеть сова даже молния не ударяет! – торжествующим голосом добавил он.
- Я понял – в вашем поселке все поклоняются совам, - уверенно заявил Тоник.
- Ничего подобного. Мы никому не кланяемся! Но сов уважаем и любим. Это великое счастье, когда в поселке обитают совы.
- Прям поклонники Гарри Поттера, - ввернул Пиксель.
- Да что вы все про поклоны? – осерчал учитель.
Нам повезло, что он так здорово знал повадки сов. В потемках мы бы ее никогда не нашли. Я и не думала искать птицы по какашкам. Но под этой сосной они были в изобилии. Как будто неряшливый маляр краску белую пролил.
Мы, как сговорившись, задрали головы. Сверху на нас сверкнули желтые окуляры.
Сова прокричала дважды, изобразив приглушенное бархатное «у». Старик поклонился и громко поблагодарил ее за доброе приветствие.
- Она сказала, что начатое дело будет успешно завершено, - важно перевел он.
- А если она много раз проорет? – спросил Пиксель.
- Шесть – гостей жди. Один – смерть рядом. Три – свадьба будет. Четыре – к деньгам.
- Я все понял – она у них вместо кукушки, только расширенного толкования, - не унимался Пиксель, - Я не удивлюсь, если она еще и вместо Гидрометцентра работает.
- А кто это?
- Погодный предсказатель.
- Конечно! – просиял старик и прибавил шепотом – Только не говорите ей про спасенного ворона. Совы их ненавидят.

А что это может означать? Вдруг кто-то сталкивался с таким сообщением? Подскажите, а?

Здравствуйте, уважаемый(ая) lemesh_julia@mail.ru.

В связи с окончанием срока хранения, Ваши файлы, размещённые на проекте Файлы@Mail.Ru:

ДверьMicrosoft Word.doc

будут автоматически удалены через 7 дней.


Вы можете продлить хранение файлов ещё на 30 дней, восстановив их из папки "Удалённые"

С уважением,
Администрация проекта Файлы@Mail.Ru

Глава 16. Целитель.

Ух, как я обрадовалась при виде дома целителя. От Пикселя устали все, даже старик. На которого только что накричал наш пылкий влюбленный. Которому показалось, что учитель слишком бесцеремонно попросил Тоника не бежать так быстро.
Сначала мы увидели настоящую дорожку. Утоптанную. Как широкая тропинка. А потом очутились на поляне. А ее краю стоял красивый, немного сказочный дом, окруженный плодовыми деревьями. Половина дома была скрыта водопадом из какого-то вьющегося растения. На девичий виноград похожего.
Ухоженный палисадник радовал глаз. Я в цветах мало разбираюсь, для меня они все красивые, а их тут было много. И выглядело все довольно обычно, как и у нас. Единственно, что меня удивило – низенький каменный забор, который кошка перепрыгнет, а человек перешагнет. Беспечные люди. У нас заборы как стены замка теперь строят. Даже если нищие хозяева – и то таких изгородей смастерят, что сразу видно – враг не пройдет. Но вор пролезет. Такая у нас суровая действительность.
- А домик суперный. Как в Англии. Или во Франции. Я бы в таком поселился. Когда состарюсь и внуков заведу, - смущенно уточнил Пиксель.
Он изображал первопроходца, всячески красуясь перед Тоником и при этом постоянно похихикивая. Оценил высоту заборчика, но перешагивать не стал, не поленился отворить кованную калитку, пошел по дорожке из каменных плиток терракотового цвета. А на каждой плитке цветочек такой выпуклый, типа ромашки. Сбрендить можно – как много труда вложено в простую садовую дорожку.
Я шла следом, чувствуя ароматы цветов. Приятные, будоражащие, густые. Увидела симпатичную печку с кирпичной трубой, прямо на газоне стояла, скамейки рядом. Наверное – место для шашлыков, или что тут у них принято на свежеем воздухе готовить?
- А двери у вас никогда не запирают? – громко спросил Пиксель и, проорав приветливое «здравствуйте», демонстративно вошел в дом.
Топот его ног заглох, а я стояла и рассматривала строение. Стены обшиты светлыми плашками полированного дерева. Сияют. Кто-то любовно прилаживал каждую, чтоб защитить бревна от сырости и придать дому праздничности. Наверное, Пиксель ошибся, этот дом на английский совсем не похож. Как и на французский. Но вот крыша, из которой выглядывают небольшие окошки – вполне могла бы сойти за что-то скандинавское. Но больше всего меня поразило следующее обстоятельство – половина дома как бы вросла в холм. И трава вовсю росла на черепичной крыше, вместе с кустами и цветами. А плющ полз по стене, забирался на крышу и перебирался на высокие деревья, что росли на холме.
- Для хоббитов крупноват дом, - старик не стал переспрашивать кто такие хоббиты, его сейчас совсем другой вопрос волновал.
Тоник пожал плечами, пошаркал ногами на придверном коврике, вошел внутрь. Старик посмотрел на меня – кто первый? Не успели мы преступить порог, как услышали нарочито бодрый голос Пикселя.
- Хозяева, к вам гости! – шумел он и вдруг издал булькающее-хрипяший звук.
Поперхнулся. Простонал и выскочил на улицу. Заодно вытолкнув и Тоника.
Учитель решительно вошел в комнату, я - следом. У нас такие «гостиными» называют. Посреди стоял обеденный стол. Накрытый на четыре персоны. Большой фаянсовый суповник посредине. На нем мелкий цветочный узор. Ярко-голубого цвета, как у гжели.
По три тарелки перед каждый едоком. Одна на другой. Точно с такими же цветочками. В верхней, судя по всему был красный суп. От упавшей ложки на белой скатерти расползлось ржавое пятно. Мух не было. Зато были цепочки из мелких рыжих муравьев.
Я зажала рот руками и не могла оторвать глаз от двух маленьких светловолосых девочек в ярких платьях, от их мамы, в желтом сарафане и синем переднике. Отца я видела только со спины, и это было замечательно – одним мертвым иссохшим лицом меньше в памяти останется.
- Кто их так? – прохрипел Тоник откуда-то с крыльца.
От испуга я подскочила, вызвав истерический скрип половиц.
- Колдун.
Больше учитель ничего не объяснил. Вытолкал нас на свежий воздух. Сел на ступени крыльца, уронив лицо в ладони. Мне кажется, он даже заплакать не мог. В отличие от нас, он лично знал целителя и его семью, поэтому его горе было в сто раз сильнее. А тут еще проблема с влюбленным Пикселем никуда не делась. Хотя причина страшной смерти целителя на данный момент меня волновала гораздо больше.
- Че делать-то? – поглядывая на бледного Пикселя, спросил Тоник.
- Не знаю.
Молчание затянулось. Старик раскачивался из стороны в сторону, тихонько причитая, а ребята стояли и пристально смотрели на него.
- Он пашаву использовал. Но еще к ней что-то прибавил.
- Знаете, дедушка, пора бы вам рассказать про нее побольше. А то я что-то бояться начинаю, - ребята встали рядом, чтоб послушать.
- Пошава. Она не наша. Она с острова пришла. Но поверьте мне – я такого раньше не видел. Я же говорил – уровень магии падает. Границы истончаются. А колдун сильно на вас обозлился. Мудрит что-то. Говорят, что великий маг Гаспар умел ее сдерживать. Но ведь раньше и Гаспар жив был, да и колуна не было. Вот и поперло на нас. Теперь будет как языком слизывать то там, то еще где. Так и до поселка нашего доберется.
- Глупости вы говорите, дедушка. Я думаю, что колдун специально целителя убил. Знал, что мы к нему за помощью обращаться будем.
- Ты, девка, думай, прежде чем говорить. Откуда он знать мог? Просто придумал он что-то мерзкое, чтобы сил пашаве прибавить, выпустил ее, а сдерживать некому.
По его словам получалось, что наша вина выросла до предела. А моим соображениям – кроме вины выросла и опасность.
- Ну не понимаю я! У вас колдунов хватает, неужели они ничего сделать не могут, - возмутился Тоник.
- Целитель тоже был не из последних. А она его хвать и за минуту нет ни его, ни его семьи.
- А защититься от пашавы можно?
- Можно. Либо остров порешить. Либо закончить начатое и дойти до радуги.
Судя по выражению лица, старик больше верил в кость Гаспара. Про остров он высказывался как про смерть немнуемую.
- Если так – что мы сидим, сопли жуем. Двигаемся дальше, - призывал Тоник, готовый на любые подвиги, лишь бы подальше от проклятого места.
Я и не думала, что он способен так измениться. А ведь все из-за Пикселя. Который теперь годился только на охи, чмоки и хиханьки.
- Она не заразная? – на всякий случай спросила я.
- Никто не знает. Пришла. Ушла. Свидетелей не спросишь. Вроде как не заразная.
- Ну, будем надеяться на хорошее, - философски решил Тоник.
Я сбросила рюкзак и пошла снова в дом.
- Ты куда? – учитель вцепился мне в футболку.
- Туда. Раз он был целителем и мог нам помочь, значит, у него либо книги нужные есть, либо амулеты и снадобья какие. Я с этим несчастьем не пойду.
Пиксель даже не обиделся. Он подкрался к Тонику и осторожными движениями снимал мелкий мусор с его спины и плеч. Увещевал не рисковать, поберечь себя, отойти подальше от заразного места. Дебилоид полный.
- Может оно и так. Только как ты их прочитаешь, книги эти? Они же на ихнем магическом языке написаны, - неожиданно заявил учитель.
- Не я, а ты. Ты хоть это умеешь?
Судя по его унылому взгляду – не умел он ни фига. Только поучать и корчить из себя педагога. Ничего, найдем другого мага, он прочитает. И найдет заклинание или еще что дельное для спасения Пикселя. Если его от любви не вылечат, я его точно сама убью. Из сострадания. Ну сами подумайте, как так можно? Я ведь тоже Тоника люблю. И ничего такого идиотского не делаю. Страдаю себе молча. Раньше было совсем плохо, одни мучения, но я же терпела, виду не показывала. А Пиксель как одержимый себя ведет. Нет, точно прибью его. Чтоб не мучался сам и Тоника не мучал.
Возвращаться в покойницкую мне не больно-то хотелось, но я решительно ворвалась в дом и проскочила мимо обедающего семейства. По моим соображениям, где-то у целителя должен есть рабочий кабинет.
Деревянная лестница вела наверх. Гладкие перила скользили под рукой. Коридор. Вышитые картины на стенах. Яркие, в рамочках.
Три спальни. Уютные и светлые. В одной - громадная кровать с пологом. В других все как кукольное, игрушки на комодиках. На стенах – коверы из лоскутков.
Снова коридор, в углу - кладовка со всяким хламом. Чемоданы, коробки плетеные.
Радом дверь в гардеробную. На деревянной палке - десятка три вешалок с теплой одеждой. Шапки на полочке, шляпы повешены на крючки, резкий запах от сушеных растений, поставленных в напольную вазу. Наверное, от моли.
Я снова стояла в коридоре.
Где же этот чертов кабинет?
Вернулась к лестнице. Поднялась еще выше – на самый чердак.
Дом был деревянным, а вот тут стены были обиты неровными медными листами.
- Ну вот, это и есть кабинет, - решила я и началась осматриваться.
Здесь было много чего интересного. Пучки сушеных летучих мышей. Связки корешков, похожие на скрюченные пальцы. На низком столике стоял квадратный глобус. Сплошные квадратики. Типа кубика-рубика. На котором нарисованы карты с реками и горами, которые местами можно было менять. Составляя разные другие карты. Жаль, что большой очень, не то бы я прихватила его с собой. А вот шкатулка, аккуратно покоится на белой салфетке. Ее в карман. Корзинка, в которой навалом брошены украшения тоже привлекла мое внимание. Книга на полках была всего одна. Тощая и небольшого формата. Как блокнот для записей, только в прочной обложке. Ее тоже забрать нужно.
Выглянула в окно. Внизу стояли мои друзья и учитель, встревожено смотрели на окна.
Помахала им руками. Подняла глаза – а над лесом облако, формой как презерватив. Ползет в нашу строну, зараза. Хоботком туда-сюда водит. Выискивает. Наверняка это и есть тот самый следящий хвост, про который учитель рассказывал.
Засуетилась. Чтоб еще полезного прихватить? Рядом с ножиком на стене была повешена обыкновенная самодельная рогатка. Ну ее нафиг. Хотя, она как раз может пригодиться. Рогатку возьму и облаку этому по хоботку напуляю.
Я выбежала через дверь и каким-то диким образом оказалась на кухне. Поняла, что попала не туда. Снова выскочила через ту же дверь и на этот раз вместо кабинета, очутилась в детской спальне. Потом очутилась снова на чердаке, в гостиной, в кухне, в спальне родителей, снова на чердаке. Дом явно жил самостоятельной жизнью и уже научился искажать пространство. Или целитель сам такую сигнализацию придумал – чтоб воров морочить.
Посмотрела в окно. Облако приняло форму глаза азиатского фасона, который запихали в презерватив, и находилось почти около проклятого дома, который никак не хотел меня выпускать.
Ребята тоже заметили хвост и орали мне, чтоб я немедленно спускалась. Я была на чердаке. Третий этаж, между прочим, но, не раздумывая, высадила окно цветочным горшком, забралась на крышу, по ней хотела добежать по холму вниз, но поняла, что только теряю время. Пришлось слезать по стеблям плюща. Он сначала показался мне прочным, но потом оборвался и я грохнулась прямо на клумбу.
- Снадобий анти-любовных я там не нашла, - сообщила я учителю, переведя дух, - Ну что, побежим или повоюем?
Пиксель растопырил руки, прикрывая своим тощим телом Тоника. Понятно, на него рассчитывать не приходится. Самогонки нет. И боевого духа тоже нет. У Пикселя в голове только одно желание – защитить Тоника.
От учителя толку тоже никакого. Он вверх глазеет. А на небе – огромный глаз. Полный презрения и лишенный ресниц. Потом лицо полностью стало проглядываться. И отвращение в брезгливых тонких губах. Прикидывает, наверное, как лучше нас прихлопнуть. И зачем я ему подмигнула? Черный колдун побагровел. И недоуменно приподнял одну бровь. Вот бы мне так, я пыталась научиться этому трюку, но безуспешно. Моя мимика действует до противного синхронно. Вот я и помахала обеими бровями. А он усмехается, гад. Ничего смешного не вижу, что умеем, то и выдаем. Рука, возникшая из никуда, начала угрожающе медленно опускаться, обнаруживая давно не стриженые слоистые когти. Небось, специально такие придумал. Для устрашения. Правильно, суть – ерунда, имидж – все. Я взяла в руки рогатку, подобрала камень и выстрелила. В ответ резинка больно врезала мне по пальцам, а снаряд, словно издеваясь, упал прямо под ноги.
- Ты неправильно все делаешь! – Тоник вырвал у меня рогатку.
Теперь над нами висел один огромный кровавый глаз. Нечеловеческий. В котором отражались мы, словно букашки в увеличительном стекле. Вертикальный зрачок сузился до тончайшего зловещего штриха.
Сквозь макушку, ставшую вдруг словно горячий мягкий воск, в мозг пролезло его режущее внимание. Копается там, как в своем кармане, енот проклятый, выуживает, что ему надо. Проникает зубным бором в каждую клетку. Ищет. Дурак он. Я в своей голове иногда ни одной умной мысли найти не могу. Потому что их слишком много и все они короткие.
И тут Тоник выстрелил. Наверное, рогатка была непростая. Или мы все слишком сконцентрировались на этом выстреле. То есть на цели и камне, который в эту поганую цель летел. В общем, получилось как со стаканом. Камень разлетелся на миллион атомов. Как фейерверк.
Вой смел половину цветов, осыпав нас лепестками.
- Накоси-выкуси, - гордо возвестил Тоник, рассматривая останки сломанной рогатки.
- Друг! Ты всех нас спас! Дай я тебя поцелую, - Пиксель решил воспользоваться благоприятным моментом и действительно полез целоваться.
Я со стыда чуть не сгорела.
Учитель, сложив руки на груди, продолжал рассматривать небо. Борода задралась и мне стало видно, какая у него старая шея. Просто ужас какой-то. Ну совсем старая. Одни морщины. Неужели и у меня такая будет? И как с такой жить? Везет мужикам – им бородой прикрыться можно, а нам только вытачки делать и штопаться. Сволочизм это, меду прочим. Вот я бы с такой шеей в тоску впала. Честное слово. Унылая она какая-то. Просто тоска от ее вида берет.
- Ушел. Но не отстанет, попомни мое слово. Характер такой, - почти с уважением поделился со мной учитель.
И зубов у него нет. И кожа как мятая бумага. Мне его жалко стало. Хоть и не очень-то он мне нравился. А потом я подумала, что у него и старухи наверняка нет. И дети его не уважают. И шляпа эта обвислая ему ни фига не идет.
- Пошли уже. А то эти дураки сейчас всерьез подерутся, - почти огрызнулась я.
Про воду я уже потом вспомнила. Надо было в доме целителя питьем запастись. Но что теперь вспоминать. Дом далеко позади остался. И вечер уже совсем. Зато вдруг запахло влагой. Я не шучу. Воздух ощутимо пах водой.
- Это море? – увидев бескрайний простор, спросила я.
- Море.
Словно забыв про прошлые неприятности, Пиксель зашел по колено в море и пил не переставая. Он валялся в воде, плескался прямо в одежде, бил по ней руками. Подпрыгивал и валился в нее спиной.
- Вода не соленая, - сообщил он нам, приглашая присоединиться.
- Ну и что? – удивился учитель.
- В море вода соленая, как в океане, - голос Тоника был пересохший как и его рот, но в воду войти он не спешил.
- Скажешь тоже. Кто вам столько соли добудет, чтоб так много воды посолить? – удивился учитель.
- У нас есть два вида воды - морская вода и несоленая.
- У вас, у нас, какая разница? Главное эту пить можно. Ты пей и радуйся, что умничаешь? – учитель преспокойно черпнул горсточку и проглотил.
Для нас это как сигнал был. Раз ему можно, значит и нам пора. Напились. Как аквариумы животы стали, даже булькают. Осмотрелись. Вправо-влево сплошной пляж. Естественно – песчаный. Только вдали скалы виднеются. Радуги никакой не видно.
- Учитель, а когда мы волшебную палочку делать будем? – спросила я.
- До радуг еще топать и топать. Мы такого кругаля навертели, но полпути прошли, - успокоил меня он в ответ.
Ну и ладно. Пора рассмотреть что я в доме целителя нарыла.
- Покажи, чего добыла? – тут же спросил учитель жадным голосом.
Каждую вещицу проверял измерителем. Придирчиво. Вздыхая. Раскладывая на кучки. Мы сидели рядом и ждали приговора.
- Амулеты заряжены. Обладают силой. Какой – не знаю. А со шкатулкой все сложнее. То, что в ней, почти без магии, зато она сама просто находка. Я только слышал про такие. В нее любую вещь положи – она волшебной станет.
Он это как-то слишком мечтательно сказал, завиральски.
- Если на магнит положить железяки, то они тоже намагнитятся, - сказал Тоник.
- Зарядятся? А у тебя нет магнита? – заинтересованно спросил старик.
- Нет. С собой нет. Дома – завались.
- Жаль. Но шкатулка заменит самый лучший магнит. Это – сокровище! - учитель явно заподозрил, что магнетизм это навроде магии.
Мне было только одно непонятно, чему он радуется. Ведь понять в каких целях можно будет использовать магические предметы было просто невозможно. Ведь не будешь же с ними экспериментировать. Так и жизни не хватит.
О чем я тут же и сообщила старику. Но он только отмахнулся. Конечно, для того, кому не повезло родиться волшебником любая магическая ерунда за счастье покажется.
Учитель выглядел как иллюстрация к сказке про Царя Кощея. Чах над шкатулкой. И явно не желал ни с кем этим счастье делиться.
Пиксель уговаривал Тоника покушать. Но тот отказывался. Пока ничего есть не хотелось. Но Пиксель воспринимал отказ от еды как отказ от отношений. Страдал. И вел себя как моя мама, когда я вредничала перед тарелкой супа.
- Тебе обязательно нужно поесть. Ты похудел. Тебе силы нужны. Если на нас нападут, кто меня защищать станет? - во всем этом нытье было что-то невероятно смешное и жалкое одновременно.
Тоник сначала стеснялся, а потом злиться начал. Огрызался и обзывал Пикселя очень гадкими словами. Но не педиком. А потом как заорет:
- Если еще раз про еду скажешь, я тебя возненавижу.
Пиксель сник. Но печалился совсем недолго. Начал улыбаться. И сел рядом с Тоником. Выжидая, когда тот сменит гнев на милость.
Получилось так, что все были заняты. И вдруг я нашарила в кармане книгу, которую забрала в доме целителя. Мне не захотелось ее никому показывать. Остальными сокровищами завладел учитель, а книга была совсем моя и ничья больше. Как приз за перенесенные хлопоты.
Усевшись поудобнее на теплом песке, я открыла книгу и провела по странице рукой. Бумага плотная, неровная. Без единой буквы. Как странно. Я так надеялась найти в ней надписи, пусть даже на незнакомом языке. Как обидно. Совершенно бесполезная она. Просто блокнот какой-то, а не книга. Была бы ручка, я бы в него записывала про все, что с нами приключилось. Но ручки у меня нет.
Перевернулась на живот и поняла, что так лежать неудобно. Слишком много выпито воды. Ребята молчали. Старик продолжал бормотать, лапая сокровища, а я гладила бумагу и думала про Пикселя.
Мы столько пережили, чтобы узнать способ отменить силу любовного источника. И все напрасно. А ведь у нас и так положение сложное. Да и Тоника тоже жалко. Был у него настоящий друг, а теперь вместо него кура хлопотливая.
Мои пальцы еще скользили по бумаге, когда я увидела картинку. Как пером и акварелью нарисовано. Браслет с синим камнем. Стоило руке оторваться от бумаги, а мыслям замереть – от картинки не осталось и следа. Так шпионские чернила возникают только при определенных условиях.
Я тут же решила, что для проявления необходимо тепло пальцев. Грела, грела и ничего не появилось. Тут был какой-то секрет, с которым непременно нужно разобраться.
- Ночь скоро. Нам нужно нормально отдохнуть, найти место для ночлега и все такое. Я предлагаю топать вон к той скале, а то мы тут как блохи на ладони, - решил учитель.
А меня вдруг осенила догадка. От которой я заволновалась, но старалась виду не подавать. Сижу такая потусторонняя вся, пока на меня смотреть не начали. Мне было очень важно, чтоб все решили, что на меня озарение нашло. И я теперь почти как прорицатель.
- Але, гараж! Ты что? Эй, да что с тобой такое? – разволновался Тоник.
Выждав пока они все кричать не начали, я сделала вид, что очнулась, обвела всех удивленным взглядом и говорю:
- Я знаю, что делать!
Главное, чтобы никто не заподозрил, откуда пришло знание. Это был мой секрет.
Пока меня никто не остановил, принялась отбирать у старика его сокровища и обвешивать Пикселя найденными артефактами. Кольца, цепочки с кулонами, браслеты. Теми, которые учитель «заряженными» назвал.
- Хорошая мысль! – Тоник принялся мне помогать.
Он явно думал совсем не о том, что и я, ему просто надоел Пиксель и он так вымещал на нем свою раздражительность.
Старику наши действия казались ребячеством. Он жадно прослеживал, как мы отбирали амулеты из кучи, явно не желая с ними расставаться.
С украшениями Пиксель смотрелся потрясающе. Не хуже новогодней елки. Когда нервничал – дергался и бренчал. Но после пятого браслета на руке, поутих и посмотрел ясными глазами на меня, потом на Тоника – без всякого вожделения. И широко улыбнулся.
Ничего удивительного, ведь пятый браслет был с синим камнем. Книга не соврала.
- Как это? Что это? Чудеса да и только! – старик вперился в меня глазами и очень подозрительно спросил – А ты, деточка, откуда про украшения узнала?
Смотрим друг на друга. Мне даже плохо стало. На меня в школе точно так раз сто смотрели. И спрашивали «а ты, дорогуша, эту контрольную ведь списала, по глазам вижу, признавайся сейчас же!».
- Мне видение было, - врать не хотелось, но другого выхода не было.
Иначе он спионерит мою книгу. С него и шкатулки предостаточно.
- Вы что мне не верите, что ли? – я так в роль вошла, что самой стыдно стало.
- Ну, раз видение, значит это сила великого Гаспара тебя посетила, - нехотя решил учитель.
Если у него и оставались подозрения, то виду он не подал. Его сейчас шкатулка больше волновала. И он сноровисто прибрал ее к рукам.
- Тоник, брат, как же я тебя люблю! – вдруг заявил Пиксель.
Старик скептически поморщился, а я расстроилась очень, ведь была уверенность, что амулет сработает. Пиксель, дурак такой, изо всех сил изображал прежнюю влюбленность. Разве что не хихикал.
- Я так и подумал, с чего бы целитель стал заряжать амулеты от любовного пыла. Кто ж захочет от такого счастья избавиться?
Старик оказался неправ.
Пикселю надоело придуриваться, он посмотрел на друга совсем как прежде.
- Прошло? Сосем прошло? – с надеждой в голосе спросил Тоник.
- И какой из них сработал? – заволновался учитель.
- Потом разберемся. А сейчас пошли, не то нас снова обнаружат.
- Вот черт! И что, раз мы на заем, какое именно украшение меня вылечилось, я теперь так и буду украшенный ходить? – невесело усмехнулся Пиксель.
Выглядел он забавно, если в таком виде ему приспичит пройтись по Питеру, то прогулка будет очень короткой. Сначала его будут фоткать, потом ловить, потом загонят и начнут бить, после чего отберут все украшения. Но это если он не попадется на глаза ментам – те все отберут сразу, после проверки документов.

Глава 15. Гадство.

Никогда не думала, как сложно бегать по лесу зигзагами. Я почти сразу потеряла все направления и просто старалась не отстать. Поначалу даже весело было. Как в кино. Мы – отряд отважных спасателей, героев, спасающих чужой мир. У нас есть проводник. Теоретически мы вооружены до зубов. Такие все из себя ловкие и хитрые.
Через пару часов я решила, что чужой мир мог бы позаботиться о себе сам, а справедливость находится где-то между совестью и моей стертой ногой. Причем ногу можно было бы спасти, высыпав из кеда песок. Но ребята неслись равномерным быстрым шагом и не предлагали отдохнуть. Сначала я на их плащи смотрела, потом себе под ноги. А потом поплыла – земля то близко, то как-то криво, то качается, в общем – голова у меня сильно кружилась. Я даже не заметила, когда потеряла сознание. Я до этого в обмороки ни разу не падала. Вроде бы только что шла, а потом сразу уже лежу, перед носом сухие травинки, жук синий такой прется куда-то, а от деревьев тени уже совсем длинные.
- Эй, ты как?
- Пить хочется.
- Сейчас дам.
Голоса и мой, и Пикселя звучали шершаво, вполсилы. И еще – шевелиться совсем не хотелось. В поле зрения возникли глаза. Перевернутые. Пиксель рассматривал мое самочувствие.
- Ты сядь, а то я в тебя воду влить не могу.
- Наверное, у тебя эти самые критические дни, - скромно заметил Тоник.
- Ничего подобного. Еще пара недель…
Мне в этот момент вдруг сильно захотелось откусить Пикселю язык. И ум заодно. И его чертову наблюдательность в придачу. Гад он, хоть и мой друг. В таких ситуациях умнее всего промолчать. Но обидно ведь – им, дуракам, природа никаких мучений не придумала. Так и хочется ответить, но вот не буду и все. Неужели так заметно, когда у меня дела эти дурацкие? Вот гадство! У нас в классе мальчишка был, мерзкая похабная сволочь, так он все время с разговорами пошлыми приставал, а когда его пошлешь куда подальше, то он обязательно громко скажет «понятное дело – месячные начались». А самое гадство было в том, что его учителя обожали. И чего я про него вспомнила? Пиксель необидно высказался, можно сказать, даже случайно. Не буду злиться.
Пара глотков и теперь у нас ни капли воды. Мы были на все сто вверены, что тут сплошные озера и реки. А расспросить старика даже не подумали. Теперь в рюкзаках пустые бутылки, в голове мысли о воде, до которой топать и топать. Так старик сказал. Я споткнулась о корень и выругалась нехорошим словом.
- Ты что? – взревел учитель.
- Извините, - споткнувшись, еще раз я повторила плохое слово.
- Как можно быть такой неосмотрительной? Разве тебе никто не говорил, что ни в коем случае нельзя говорить такие слова?
- И что теперь будет? – развеселился Пиксель. – У нас половина народа других слов не знает.
- И на их голову не сыплются многочисленные несчастья?
Изумление старика была неподдельным.
- Невероятно! У нас даже плеваться просто так нельзя – земля за осквернение отомстит.
- Вот уж фигня. Вы же на нее и писаете и гадите. Иначе и быть не может.
- Ну да. Это удобрение. А плевок – оскорбление.
- А как же лягушка? – вызывающе наступал Тоник.
- Лягушка – это исключение.
Получается, у нас сплошь оскорбители земли бродят. А те, кто не матерится и не плюется, засирают почву другими всевозможными способами. Мы такие. Мы это умеем! Нам только дай чистую территорию – вмиг загадим. И потом еще будем ходить и нос воротить. А зимой выпадает снег и все становится красивым. Интересно, а тут снег бывает? Наверняка, бывает. Как же без зимы. Тут же не тропики. Я хотела спросить про зиму у старика, но почему-то не стала.
Жара не спадала и жажда не успокаивалась. Казалось, мы немного еще пройдем и точно наткнемся на ручей или озеро.
Сосны постепенно сменились на подобия корявых елей. Или лиственниц. В общем, что-то хвойное, но только сверху. Снизу – корявые шершавые стволы.
- Ложитесь, пашава пришла, - резким голосом предупредил учитель.
Мы тут же завалились на землю.
– Молчать, дышать медленно и не думать, - скороговоркой напомнил старик и воцарилось бесшумие.
Смотреть нам не запретили, а я не могла вспомнить – можно ли лежать с открытыми глазами. Решила, что не воспрещается.
Сначала из ствола дерева начала сочиться черная смола. Как тушь для ресниц. Слезы скапливались на поврежденных местах на коре и медленно стекали вниз, сталкивались, объединялись и отяжелев, становились крупной каплей, а потом резко устремлялись вниз, к корням.
Корни, на которые попадала странная смола, начинали дергаться, но из земли не выбирались. Я решила, что больше ничего странного не произойдет. Пашава усиливала дыхание и уши оглохли. В этот момент выступ на коре начал распухать и выпячиваться, удлиняясь. Теперь выступы смотрелись как уродливые рыбьи рыла с птичьими носами. Причем на старых деревьях морды выглядели более живыми, чем на молодых.
Я была уверена, что еще немного и из стволов покажутся чудовища. И тогда нам придется убегать, и тут пашава нас прикончит.
Скосив глаза я заметила, что старик и ребята валяются не открывая глаз. Расслабленные такие, будто спят.
Совсем рядом скрипнуло дерево, я вздрогнула. С ветки медленно кружась планировало перо. Пушистое, черное. Зависло над моим лицом и замерло.
Мне совершенно не хотелось чтоб оно упало на меня и я стала передвигать его подальше от лица. Но перо упорствовало. Оно поднималось чуть выше и норовило вернуться. Пришлось его отправить вверх, теперь перо прицепилось на ветке и там осталось.
Скосив глаза, я решила продолжить наблюдение за древесными мордами. Нос, порытый корой, длинный как клюв, уже не вытягивался, стал блестящим, как полированный. Но рядом с ним образовались выпуклости, которые вполне могли сойти за глаза, прикрытые веками.
- Отбой тревоги! – учитель, кряхтя, начал подниматься и сел.
- Вы это видели?
Он поглядел на деревья. Я – тоже. Морды уменьшились, но некоторые так и остались заметными.
- Ясное дело. Не видел. Но слышал. И знаю что это такое.
Тоник и Пиксель уже вскочили и тоже уставились на странные барельефы.
- Вы обратите внимание, вот ствол в обхват, дерево взрослое, а вот это совсем старое.
- Ну да, на старом харя гораздо больше, - согласился Пиксель.
- Еще лет пять и из него существо само выйдет, а дерево сразу помрет. А существо, оно выходит ночью, и сразу зарывается под корни дерева помоложе.
- Спит там, что ли?
- Не совсем так. Затаивается. Но есть-то ему все равно охота. И если мимо пройдет человек, или собака, к примеру, то оно его под корни к себе в нору и утащит. Обнимет крепко и будет держать, пока не удушит. И для дерева хорошо – удобрение получается. А на стволе непременно два лица появятся. Но это все легенды. Я пока ни на одном дереве двух лиц не вижу.
- К лешему такие эксперименты. Пошли ка мы отседова, - решил Тоник и мы ни секунды не споря последовали его призыву.
Пока странные деревья не закончились, все молчали. Ноги ставили осторожно, словно по минному полю брели. Не знаю, о чем думали ребята, а я боялась, что прямо сейчас меня схватят за ногу и ну как обнимать, да под землю утаскивать. Мне этого счастья в виде отлично удобрения ни разу не надо.
- Ура. Вот и наши родимые сосны, - ликование Пикселя сразу подняло всем настроение.
Мы все радовались привычному пейзажу как родному дому.
- Опаньки, а что это за хоббит? – Пиксель замер в изумлении.
- Этот тот самый, что трубку курил! – я обрадовано толкнула учителя по руке.
Мимо нас рысцой пробежал страшно занятый пес. Тоник хотел свистнуть, но сухие губы издали шипение.
- Хорошо бежит, - зачем-то прибавил Пиксель.
Отличительной чертой деловитого пса было печальное коротконожие. Мускулистый торс, окрашенный черно-белыми петмольными пятнами, умная лобастая голова, увенчанная неприлично большими хрящеватыми ушами и жесткие проволочные бакенбарды, плавно переходящие в бородку. Славный такой зверь. Даже его хвост был полон сдержанного достоинства. Но ноги действительно подкачали. Таких кривых и коротких - поискать. И все это недоразумение рысцой пронеслось между деревьями, не обращая на нас ровно никакого внимания.
- Я видел! Народ, я видел – у него на шее сумка висела! – Тоник, наверное, решил что мы разом ослепли и не заметили эту чертову сумку.
- Еще бы. Как же псу без сумки? Карманов-то у него нет, - учителю было не до наших восторгов.
- Надо его позвать! Собаки всегда знают, где вода, - завопил Тоник.
- Слушай, отстань от него. Ты теперь маг – вот и добывай воду сам.
Тоник спорить не стал. А Пиксель порылся в рюкзаке, выудил старый водопроводный краник, что еще в гараже нашел, и вдруг воткнул его в ствол дерева. Поближе к земле.
- И что дальше?
Торжествующий вид, рука поворачивает барашек краника и мы как последние дураки ждем чуда. Напряженная тишина сменилась недоумением, а потом и разочарованием.
- И где вода?
- В Караганде. Я думал, что дерево корнями до воды дорылось и сейчас нам ее отдаст, - обида Пикселя была детской.
- Ничему вас в школе не научили, - зло рявкнул старик, хотя только что сам таращился на кран.
Сдаваться Пиксель не любил. Велел всем молчать, забегал вокруг дерева, бормотал что-то и руками размахивал. Целое представление устроил. Шаманил будь здоров! Аж жилетка взмокла. А потом бутылку пустую подставил под кран. В нее вдруг как польется! Почти целый литр чего-то мутного и вонючего. Цвета мочи больной лошади. Пиксель понюхал и отпил глоток. Вытаращился и даже дышать перестал.
- Эй, ты что там такое выпил? – Тоник облизнул губы и приложился к горлышку. – Фу! Гадь какая! Это же самогон! Ты знаешь как вредно для печени такой пойло? Я тебе сейчас расскажу…
Ну вот, сейчас затянет лекцию. Как только повод подвернется, он всегда про медицину говорит. Про глистов всяких, про опухоли, про правильное питание, он даже про воду часами может рассказывать.
- Бальзам. Чистый как слеза младенца, - вопреки всякой очевидности заявил Пиксель, смахивая набежавшие слезы, и отпил еще.
Вскоре у него глаза стали совсем красные – в них жилки появились. Он и мне предложил угоститься, но я алкоголь не употребляю. Из принципа. Учитель только каплю попробовал и долго шипел.
- Вылей ты его. От него только еще больше пить охота!
Сообщив нам «нечего добру пропадать», Пиксель потряс опустевшую бутылку и развеселым шагом проплясал вокруг сосны. Как Дед мороз вокруг елочки в сумасшедшем доме. Только без бороды.
Пока он хороводился, мы краник рассматривали. Неизвестно на что надеясь, Тоник его покрутил немного. Словно издеваясь, из крана потянулась капля янтарной смолы. Висела как сопля. Обозленный Пиксель забрал свой кран обратно. А потом все шел и выковыривал из носика крана смолу веточками. Сорвет и ковыряет. Только перемазался, а толку никакого. И еще он пустой бутылкой зачем-то по башке себя стучал. Ему звук нравился. Дурак какой-то! Музыкант фигов. А потом бутылку в карман рюкзака сунул, кран туда же, а сам взялся за подол плаща обеими руками, как принцесса в реверансе, только с рюкзаком и грязная. Вальсирует. Ноги в кедах, жопа в шортах, а он пальчиками плащ придерживает, смешной до ужаса.
- Надо было у собаки спросить про воду, - устало напомнил Тоник.
Жара и сосновый самогон добрались до мозга Пикселя и обрадовались встрече. Обалдевший Пиксель сначала начал размахивать руками, как дирижер, потом запел «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, с нашим атаманом не приходится тужить». Добавил залихватское «Эх, хвост-чешуя-не поймал я ничего, Ля-ля…», после чего вдруг начал орать всякую чушь, изображая психованного каратиста.
- Йя! Иди ко мне, козлина! Ты крутой? Это я крутой! Вот тебе! И вот так!
При каждом вопле он подпрыгивал как заяц, одновременно делая боксерские выпады и молниеносные удары. Иногда рюкзак перевешивал и он грохался как черепаха на спину и дрыгал ногами, но все время вскакивал и отряхивал свой дурацкий плащ.
- А потом я его вот так! И еще так! А он мне «ой, мамочка, не бейте меня! Я больше не буду!».
Мы отстали немного, чтоб не попасть под раздачу. При каждом вопле пьяного Пикселя происходило что-то катастрофическое. Словно ураган разгулялся. Он даже пару деревьев с корнем из песка выдрал. И все это – на расстоянии. Не притрагиваясь. Вытянет руку, вглядится в дерево, руку сожмет и как дернет! А дерево просто вылетает из песка, как морковка из грядки. Кошмарное зрелище. Мы все просто обалдели. Это же стихийное бедствие сплошное. Как тайфун или ураган.
- Фантомас разбушевался, - мрачно сказал Тоник.
Не знаю, кто такой Фантомас, но Пиксель нас вообще не замечал. У него глаза пустые стали, как у бешеной гориллы. По-честному, мы в отдалении встали втроем и просто ждали, когда он выдохнется.
И тут мы заметили, как к нам мчится черный колдун. Только плащ развивается. Так и мелькает между деревьев. Он целенаправленно бежал, явно нацелившись на атаку. Учитель меня сильно толкнул и я упала. А Тоник – он сам догадался отскочить. Пиксель развернулся, увидел черного колдуна и как заорет обрадовано:
- Ура! Бей гада!
И ну ему навстречу скакать. По сравнению с колдуном, Пиксель в своей бархатной занавеске смотрелся как дешевая пародия на волшебника. Да еще с лицом у него что-то нехорошее приключилось. Глаза в кучу, нос словно в два раз длиннее стал, на голове волосы дыбом.
Они посреди полянки столкнулись. Колдун даже опомниться не успел, а наш Пиксель как врежет ему кулаком прямо в челюсть. Наверное, тут без магии не обошлось.
- Парит наш коршун!
Мы уже его не слушали. Мы смотрели как колдун, извиваясь как ошпаренный, превращается в черную точку. Он так быстро улетел, что мы даже толком понять ничего не успели.
- Вставай, страна огромная, - пропел наш герой, икнул и безвольно завалился на бок.
- Неужели, спит? – Тоник прислушался к легкому сопению друга, но тут Пиксель как захрапит, как лошадь, ей богу.
Тоник аж отпрыгнул.
- Он всегда такой бешенный? – поинтересовался учитель.
- Неа. Только когда выпьет. А пьет он редко, но метко. Хотя, если честно, я его таким ни разу не видел.
Мы устроили вынужденный привал. Пить очень хотелось. Просто нестерпимо. Я даже не знала, что можно так мучаться от жажды. Только раз в жизни такое испытала. Лет в десять. Прочитала книжку, про путешественников в пустыне и специально не пила, сколько вытерпела. Хотела узнать какой вкусной становится вода после долгой жажды. Убедилась – вкуснее ничего нет.
После всего пережитого, после шума, воплей и активности Пикселя, стало так тихо, что даже его храп казался не противным. Учитель и Тоник о чем-то размышляли, причем у Тоника изредка дергалась нога, словно он засыпал, а шляпа учителя сползла ему на нос.
Если бы не жажда, мир был бы вполне приятным.
- Ааа, - простонал Пиксель.
Вскочил, запутался в плаще и рухнул как подкошенный. Смотрел на нас как на монстров из ночного кошмара и снова застонал.
- Очухался, пьянчуга, - проворчал Тоник. – Теперь я точно знаю, ты – алкаш.
- Хватит врать. Я просто устал. Немного.
По лицу Пикселя сразу было понятно – не помнит он ни черта. Не прикидывается, а именно не помнит. Наверное, напиток оказался паленым и ему вышибло память.
- Я? Да не заливай. Не было никакого колдуна! Я шел. Пел. Весело было. А потом устал и прилег отдохнуть. Блин, как пить охота. У вас воды совсем нет?
Мы сурово с ним поговорили. Он же вел себя как идиот. Хотя – как отважный идиот, но сути дела это не меняло. Нам еще топать и топать, столько времени зря потеряли из-за самогонки этой поганой. Я была как моя мама – непреклонна в своем осуждении. Она всегда так с папой после редких застолий разговаривала. Или не разговаривала, а только поджимала губы и игнорировала.
Пиксель как увидел мои строго поджатые губы, сразу сник. Но Тоник и учитель недолго изображали осуждение, ну прям как маленькие - быстро помирились и рассказали Пикселю про его первый настоящий магический бой. Они даже его похвалили и если бы я не напомнила, что пора идти, так бы и продолжали нахваливать. Бить таких учителей надо! Это же непедагогично.
Пиксель вяло улыбался, выслушивая про свои преувеличенные подвиги. Он мог бы еще раз попробовать деревьев надергать, но слабый был – жуть. И постоянно губы облизывал. Но не ныл, что пить охота. А вот Тоник, исчерпав тему боя, завел шарманку про вред обезвоживания. Учитель прислушивался поначалу, даже вопросы задавал, а потом догнал меня и мы вместе пошли. Молча.
- Вода! Я чую воду! – завопил Пиксель, обогнал нас, припустил вперед и исчез между деревьями.
На пригорке, из сложенных в форме карликового вулкана камней, вытекала задумчивая прозрачная вода. Явно прохладная. Освежающая. Пиксель, уже ринулся на водопой.
- Стой!
Вопль учителя не остановил Пикселя и он успел вволю полакать из источника.
- О горе нам! – застонал учитель, но не приблизился к Пикселю.
Он даже на пару шагов отошел и за меня спрятался.
Тоник стоял рядом с другом и поглядывал то на него, то оборачивался, чтобы на нас посмотреть.
- А почему нам теперь горе? – тихо спросила я.
- Не нам, а им. Сама увидишь, - голосом «уже ничего не исправить» объяснил дед.
Пиксель поднял мокрое лицо, утер его рукой и с недоумением уставился на Тоника. Снизу вверх. Глаза огромные. Удивленные. Словно он впервые его увидел. Смотрит и оторваться не может. А потом щеки заалели. Вид стал смущенный. Рукой волосы пригладил, старательно так, чтобы посимпатичнее выглядеть.
Мне в душу начали прокрадываться тревожные сомнения. Что-то в Пикселе было не так, но что именно я пока не понимала. А дед вдруг осмелел и нарисовался из-за моей спины, словно все самое страшное уже случилось.
- Дураки безмозглые. Я же кричал, предупреждал. Нет, я не могу больше с вами. Пропади все пропадом! – бесновался старик, размахивая шляпой.
- А че случилось-то? – протягивая пригоршню за порцией воды, спросил Тоник.
Услышав голос друга, Пиксель повел себя странно. Он наклонился, зачерпнул воды в ладони и, стеснительно глядя в глаза Тонику, предложил ему напиться.
- Да пошел ты. Я сам попью. У тебя клешни грязные, - ошалевшим голосом отбивался Тоник.
Пиксель бессильно попустил руки, набранная вода пролилась ему прямо на малиновые кеды. Я такого лица ни у кого в жизни не видела. Это было лицо напрасно обиженного ребенка. Смертельно обиженного. Готового на кровавое самоубийство. Прямо сейчас.
- Пропали мы, девка, - тихо скорбел учитель.
- А объяснить можно? – облизывая губы, спросила я и сама понимала – дело неладно.
- Можно, - спокойно ответил старик и вдруг заорал, - Я же кричал – не пей!
Он нагло врал. Я точно помню, он кричал «стой». Но какая теперь разница. И так ясно – нельзя эту воду пить было.
Застонав, Пиксель обернулся, и попытался улыбнуться сквозь слезы. Нежно и ласково. Мол, я прощаю тебе все, сладкий мой, я готов подарить тебе мир и вселенную в придачу, даже рюкзак твой понесу, только не отвергай меня.
Теперь настал черед Тоника отступать на безопасное расстояние.
- Это источник любви, - громко произнес старик, обращаясь к Тонику.
Больших объяснений и не требовалось.
- Жопа. Писец и полная жопа, - Тоник спохватился, решив что именно эту запчасть человеческого организма лучше не упоминать, - Черт, ну в общем полный абзац. Мог сразу сказать?
- Не знал я, что он именно тут сейчас находится. Он то тут, то там. Блуждает. Его можно сто лет искать и не найти…
- Повезло нам. Несказанно, - обреченно заметил Тоник. – У вас тут что-то постоянное есть? Дверь мигрирует. Источники бродячие. Хрен знает на что можно напороться.
Пока они кричали, я набрала в бутылку воды. На всякий случай. Когда еще свезет запастись любовной водой. Вдруг пригодится.
Конечно, я в тот момент думала о Тонике. Слегка сомневаясь в необходимости его любви.
- Ты толком объясни, что мне теперь с этим несчастьем делать? – спросил Тоник.
Пиксель все приглаживал волосы и старался выглядеть как можно красивее. Пыль с плаща отряхивал, шнурки на кедах начал перевязывать. И поминутно бросал страстные взоры на бушующего друга. Не афишируя свое вожделение, но и не скрывая его.
- Есть средство. Найти волшебника-целителя. Он снимет наваждение. Я не умею.
- Ты вообще хоть что-то умеешь?
- Я предупреждал, - устало напомнил учитель, - В общем я вам так скажу - если пройти на запад, то там дом целителя. Я точно знаю. Он поможет. Хороший мужик, хоть и непростой. Отшельник. Но с семьей живет. Заодно и воды нормальной наберем.
На запад идти было совсем не сложно, солнце садилось и мы шли прямо на него. Шли кучно, слушая учителя. Мальчишки постоянно ссорились. Пиксель вел себя непотребно. Подпрыгивал, резвился, стремясь привлечь к себе побольше внимания Тоника. Тот не реагировал. Тогда Пиксель пытался идти рядом с другом, дурашливо всхохатывая и пытаясь завладеть рукой своего возлюбленного. Тоник выдергивал руку, орал, Пиксель леденел лицом и понуро плелся позади. Потом догонял Тоника, искренне интересуясь не хочет ли тот покушать. Так и говорил «покушать», мягко и вопросительно. Отрицательный ответ вводил его в печаль. Словно от аппетита Тоника зависело счастье мира. По-мне, Пиксель вдруг перестал быть неповторимой личностью, а стал одним их влюбленных без взаимности. И мне было за него стыдно, словно он что-то плохое делал.
- Кто-то курит, - заметил Тоник.
- Ты хочешь покурить? – не имея ни одной сигареты, всполошился Пиксель.
- Нет, - прорычал Тоник, - Не хочу!
Не специально, но стараясь держаться от сладкой парочки подальше, мы с учителем шли поодаль и даже беседовали, хотя я до сих пор негодовала – почему он не предупредил про источник?
- Если человека природа обделила талантом любить, а кто-то в него влюблен, то сговорившись, они уходили на поиски источника. Не всем везло. Но некоторые возвращались счастливыми. Пили оба. Смотрели друг на друга после первого глотка, и все – на всю жизнь любовь и доброта в доме.
- Мало кто решится на такое, - заметила я.
- Это почему?
- Да потому. Ведь это как приговор. Причем, ты сам сказал, что один из пары может сбросить наваждение.
- Зачем? – в изумлении вскричал старик.
- Фиг его знает. Люди разные бывают. Я кучу плохих историй знаю – влюбился, ухаживал, ему взаимностью ответили, а он добился своего и пошел искать новую любовь.
- Да зачем же? – учитель был искренне поражен моим заявлением.
- А вот некоторым нравится только период влюбленности. Когда адреналина в крови много. Или эндорфина, я не помню точно как это вещество называется. В общем, пока сердце замирает – любят, а как перестало замирать – уходят.
По Пикселю можно было сразу сказать – ему любить никогда не надоест. В нем ее столько оказалось, что через край лилась. Наверное, с таким мощным чувством никакой целитель не справится.
- Глупости городишь, девка, - решительно заявил учитель, - Это все от малолетства и недостатка жизненного опыта. Ты никогда не любила, поэтому так и говоришь.
- Угу. Куда уж мне, - согласилась я, стараясь не смотреть на Тоника, - А если один из них помрет?
- То второй умирает буквально через час.
Судя по восторженному тону, старик чуть ли не с младенчества мечтал о такой кончине. Но насколько я знала, жены у него никогда не было и не предвидится. Даже если все женское население страны обопьется любовной водой до рвоты.
- Тоник! Береги себя! Если с тобой что-то случится, Пикселю капец.
Тоник обернулся и кивнул. Он сейчас на унылого жирафа был похож. На жирафа, за которым семенит жалкий верблюд – два рюкзака вместо горбов, восхищенный каждым шагом своего любимого.
- Никогда не случалось, что два парня под наваждение попадали, - признался учитель, - Даже не знаю что из этого выйдет.
На мой взгляд его кругозор был несколько ограниченным.
- Хорошая у вас жизнь, учитель, правильная, можно сказать – невинная. У нас без всякого источника такое случается, - мрачно сказала я.
Старика словно доской по лицу ударили. Он надолго замолчал. Иногда издавал звуки, словно хотел сказать что-то да слова в горле застревали. Судя по легкому волнению и румянцу, который больше напоминал крапивницу, его посещали и пошлые мысли.
Я его понимаю. Мне эти ориентации тоже кажутся полной глупостью, а иногда даже извращением. Хотя как я могу про все это судить? Для этого надо родиться геем и только потом советы умные раздавать. Но водном я на все сто убеждена – свои пристрастия на показ выставлять ни к чему.
- Не могу я на это смотреть, - признался мне учитель, - Срамота да и только.
Он даже сплюнуть хотел, да видно и правда у них это не принято, сдержался.
Перед нами шла парочка нервных идиотов. Один – предупредительный, страдающий, суетливый. Второй – испуганный, но пытающийся быть вежливым. Пиксель напоминал шизофреника в период обострения. Если истинная любовь такая – мне страшно за всех влюбленных.
- А у вас в поселке таких много? – спросила я.
- Таких? Ты сдурела что ли? А, ты про тех, кто из источника пить отважился? Нет. Таких нет. Все просто так, без магии влюбляются, женятся и плодятся.
И тут меня мыслишка одна одолела. Думаю – спросить или смолчать? Но спросила.
- А как у вас с родственными браками? Вы же почти с чужаками не контактируете. Живете своим поселением. Значит волей неволей когда-то двоюродный брат на сестре женится и вы вырождаться начнете?
Прямо скажу, учитель обозлился немного.
- Сама ты вырожденка! Что мы, без понятия? У нас тут все раз в четыре года меняется.
По-честному я не поняла какие перемены могут помешать родственным бракам.
- Ты в шахматы играть умеешь?
- Умею, но не люблю, - на всякий случай уточнила я.
А то, может, он как дед Тоника, выудит карманную доску шахматную и предложит сыграть партию. И обыграет меня в два счета.
- Так у нас так же. Соседи с четырех сторон сначала одни, а потом – совсем другие.
Ни фига я не поняла, но учитель явно решил, что сболтнул лишнее и демонстративно замолчал. Сразу видно – ни слова больше не вытянешь.
На привале Пиксель расстарался, угощая Тоника, даже хотел его голову себе на коленки положить, но тот вырвался и залез на дерево. Откуда не хотел спускаться, пока Пиксель не поклянется угомониться. Старик пообещал, что вскорости мы будет у дома целителя и этот кошмар прекратится.
- Пиксель, ты выглядишь смешно, ты хихикаешь!- я еще много чего хотела сказать, но испугалась его кривого оскала, от которого мороз по коже.

Глава 14. Источник любви и неприятностей.

- Так мы никуда не доберемся. Учитель – вы хоть идти-то можете? – Тоник рассматривал старика.
Тот даже лечь не смог, сидел, прислонившись к камню.
Тоник, когда злится, у него странное чувство юмора просыпается, не понятное многим. Вот он и начал наезжать на старика, а все из-за того, что нам убегать приходится. А Тоник такой – он даже от гопников не бегает, предварительно не дав в тыкву. Как и Пиксель, впрочем. В этом они очень похожи. А так – иногда антиподы. Даже внешне. Тоник – светлый, Пиксель – черный. Шучу. Просто один блондин, а второй брюнет. Тоник красивее. Он всегда девушкам сразу нравится. С первого взгляда. В редком случае – со второго. Когда взгляды не срабатывают, он их добивается продуманным ухаживанием. Нет, он не соблазнитель, он – влюбчивый. Но сейчас, глядя на мальчишек, мне вдруг показалось, что Пиксель для серьезных отношений меня привлекает гораздо больше. Он хоть и псих, но надежнее. Только ему в голову пришло проверить, нет ли у нас под копотью ожогов. Когда выяснилось, что никто серьезно не пострадал, Пиксель занялся амуницией. Чтоб все было целое и не потерялось. А Тоник тем временем докапывался до старика.
- Я понимаю, конечно, что вы прославленный учитель всех времен и народов. И что в вашей избушке сгорели рукописи ваших гениальных размышлений. Результат, так сказать многовекового труда…
Скажу сразу, старик слегка прифигел. Тут даже ежу понятно – никаких записей не было в помине. Но ведь пожар уничтожил все и теперь не проверишь. А куда клонит Тоник, старик не понимал, поэтому ему и запала в голову мысль о трагической потере мемуаров.
- Ты прав, юноша. Они там и были. Столько лет трудился, и все напрасно. Что же я теперь оставлю своим ученикам?
Скупая слеза никак не хотела вымаргиваться из глаз и старик начал кашлять.
- Не рыдайте, дедушка. Если вы такой мудрый учитель, объясните нам, как мы можем бороться с волшебством? Ведь я был уверен, что после нашей первой встречи этот колдун ни за что не подойдет к нам на близкое расстояние.
- Дом мой спалил, мое тайное убежище, - голосом дешевого трагика воскликнул старик.
- Эй, так вы учитель или как? Нам как раз учитель нужен, - подключился Пиксель, рассматривая мелкие дырки в своем синем бархатном плаще.
Жилетка теперь стала серо-черной. Но снимать он ее не захотел.
- Вы теперь как два клоуна из сгоревшего цирка, - заметила я.
- Зато живые. Господин учитель, так мы будем сегодня знаниями делиться, а?
Пока они напару доканывали деда, я лежала на теплом грязном песке, краем глаза поглядывала на ворону, которая так и не решила куда ей скакать. Стоит, смотрит. Сначала одним глазом, а потом – другим. По очереди. Я было, тоже так попробовала. Неудобно. Плохо, когда глаза по бокам головы пристроены. Попыталась вообразить, как станет выглядеть птица с расположением глаз на фасаде. Получилась нечто-то кучкоглазое. Типа совы кавказской национальности. Размышления привели меня к неожиданному вопросу. Если у человека – лицо, у собаки – морда, у рыбы – рыло, а что у птицы? Я всем этот вопрос задаю, но пока никто не ответил.
- Мы воюем. Мы – почти маги. Но тот, черный, он обученный, а мы, дедушка, лохи чилийские, хотя и жабу съели.
Учитель про лохов ничего не понял, но вдруг оживился, решив использовать старую как мир тактику – начал задавать вопросы вместо ответа.
- Вы же сами говорили, что в школе учились, книжек много прочитали. Что в них полезного было написано?
- Учебники? Тьфу, говна кусок. Там для жизни ничего нет. Ни для нашей, не для вашей. У нас про магию из других книжек узнать можно. Ну и из мультиков и игр всяких. А еще в инете много полезной инфы, но мы тут как голые. Даже хуже.
Учитель поднял палец и погрозил им Пикселю.
- Ты, мальчик, память свою напряги. Расскажи что и как, а тебе подскажу, что в нашем мире из твоих знаний пригодно.
Вот жук навозный! А Пиксель повелся и ну рассказывать.
- Магия боевая. Это просто совсем. Либо ты используешь природные силы, либо свои силы, либо энергию вселенной…
- Ну ты брат, заливаешь! Какая нафиг вселенная! Тактика прежде всего. Концентрация мысли и мгновенное принятие решений, - важно возразил Тоник.
- Ты еще про магию мертвых вспомни! Вот черный колдун, он – маг ветра или огня! Как пить дать!
- Не факт! Он разносторонний. Я про таких читал. Но тут главное – заклинания надо выучить. А наш, гм, учитель, ни одного не знает.
- Одно точно знает. Если запомнил, как я пожар тушила, - тихо заметила я.
- Вы про главное забыли, - невозмутимо заявил старик, - Природа всю энергию вам просто так не отдаст. Вы у нее кусочек взять можете, не больше. И через себя пропустить. А если свою энергию тратить начнете – так и помереть можно.
- Точно. У меня так друг умер, - я чуть Пикселя не стукнула.
Это же его любимый коммент, который он под моими фотками часто пишет, зараза. Тупая дурацкая фраза, ничего не означающая, и смешная, и дебильная одновременно.
- Чтобы понять как вести борьбу, нужно сначала изучить противника. Пока мы про него знаем мало, - мои слова были приняты одобрительно, но Пиксель тут же одумался и решил возразить.
- Как же! Он нас тоже слегка изучил. Но если встретимся лицом к лицу – он попросту нас убьет и все дела. Но если ты будешь его отвлекать, то я смогу его завалить.
По небу лениво ползли клоки черного дыма. Почти прозрачные. Усталость постепенно уходила и Пиксель начал резвиться.
- Если верить нашим теоретикам, в огне должен жить хоть один завалящий саламандр. Или еще кто-то, но я забыл, как эта тварь называется.
Пиксель подкрался к тлеющим углям, подул на них и как заорет:
- Саламандер, выходи!
По-честному, я решила, что прямо сейчас на него прыгнет такая огненная ящерица с шипами на растопыренных щеках. Даже расстроилась, когда никто не возник. Деревья вокруг странно обгорели. Стоят как черные скелеты, а макушки вроде бы живые.
- Цыпа-цыпа-цыпа! – ласково позвал Пиксель, не желая сдаваться.
- Саламандру просто так не выманишь. Ее приманивать нужно, - вдруг предупредил Тоник.
- На, - Пиксель протянул на ладони щепотку сухих сосновых иголок.
Из углей показалась мелкая мордочка неизвестного животного. Огненная с черными смышлеными глазками и рогом на носу, но не носорог.
- Хворый он какой-то, - завистливо заметил Тоник.
- Не нравится, свою вызывай.
Я не успела спросить, что он будет делать, когда приманит саламандру, как та молнией сиганула на руку Пикселю и вспыхнула. Он зашипел и стряхнул огонь на песок.
- А вот внимательнее надо было книжки читать, - приговаривал Тоник, поливая руку Пикселя водой.
- Она умерла! – потрясенно шептал Пиксель, и в его голосе я слышала неподдельное горе.
- А как иначе? Она только в огне жить может. Вот дурак. Ну, заплачь мне еще! – ворчал Тоник.
Учитель, совершенно обалдевший, смотрел за всем этим, вытаращив глаза.
- Неа, не вся умерла, - я пригляделась – на земле тлела микроскопическая зверушка.
Достав зажигалку, я пригласила искорку в гости. Она помешкала недолго и запрыгнула на фитиль.
- И что теперь? Щас как рванет! – предупредил Пиксель.
- Может, рванет, а может и приживется.
Звонко щелкнула своей любимой Зиппо, найденной в вагоне метро пару лет назад, смотрю – а в пламени зверек беснуется. Вроде бы, даже довольный.
- У тебя бензину там много? – спохватился Пиксель.
- Перед походом заправила. На, забирай. Ты ее вызвал, тебе и заботиться. Она теперь у тебя как Тамагучи будет. Ее выгуливать нужно и кормить, - пошутила я, но учитель активно закивал головой.
Могу поклясться, что до этого он даже не подозревал, что в огне может кто-то обитать. А еще мне показалось, что до того, как Пиксель выдумал вызывать саламандру, она и сама не знала о своем существовании. Он ее как бы обнаружил из ничего. При помощи своего, а может, и нашего совместного воображения. Тут я запуталась и решила послушать что говорит Тоник.
- А у меня в детстве меч был. Пластмассовый. Серый такой. С узорами на рукоятке. Ножны тоже ничего были, но на них мама наступила почти сразу. Если бы мне тогда стальной подарили, я бы мог его сейчас вообразить и рубить все что захочу, - размечтался Тоник.
Вот то кого не ожидала, так от него. Я думала, что он только на компе в игрушки рубился. Наверное, ему три года было, когда он мечом махал. Сначала дома, а потом во дворе, хвастаясь перед другой малышней. Небось, еще при этом и орали всякие кличи боевые. А Тоник геройствовал и никому не давал поиграть своим драгоценным мечом. И еще мне показалось странным то, что Тоник вдруг заговорил про детство. Он всегда тщательно избегал этой темы. Она для него табу.
- Меч, говоришь. А что, - согласился учитель, - Может, сработать. Воображение в магии – первейшая сила.
Смешно мне его слушать. Нас чуть ли не с младенчества отучали фантазировать. Как только придумаешь что-то ненастоящее, расскажешь взрослым, и тебя моментально обвинят во вранье. Или накажут. Я иногда по полдня в углу стояла за свои выдумки. Думаю, за такое всех наказывали и ругали. Кроме Малыша, у которого был Карлсон, за что я его люто ненавидела. Просто до трясучки ненавидела. Вот фрукт – придумал себе друга, жадного толстого гада с моторчиком и его никто за это в угол не поставил! Ха! Не верили ему – ну и что с того? Вруном не называли – так пусть спасибо предкам скажет.
В общем, меня сильно бесили те книжки, в которых фантазировать не запрещалось. У меня даже потом тормоз в голове долго был – если написано реально, то читаю спокойно, а как кто летать начинает или превращать одно в другое принимается – все, захлопну книжку и даже картинки рассматривать не буду.
А теперь учитель предлагает воображение подключить. Как же – не получится у меня ничего. Саламандру я в кино видела, ее и воображать нечего, просто неведомая зверушка типа ящерицы, только из огня. Ну и как я могу магией заниматься, если у меня только то получается, во что я сама верю или знаю наверняка?
Тоник моими сомнениями не страдал. Наверное, у него другое детство было. Или он со взрослыми своими мыслями не делился. Поэтому он закрыл глаза и, слушаясь старика, сосредоточился на воспоминаниях о мече. А потом встал, рука сжата, будто в ней что-то есть, как маханет сверху вниз. По песку борозда прошла, а потом в камень врезалась и звук такой был – как железяка пополам раскололась.
- Капец твоему оружию, - констатировал Пиксель.
И знаете, что Тоник сделал? Он «выбросил» обломок воображаемого меча в строну. Вот смеху – то!
- Ничего страшного! А теперь вообрази, что у тебя в руке меч из энергии света. Хотя нет, постой – лунного света. Постой! Я ошибся – это будет свет ледяной луны. Точно! Именно он! – учитель сиял от своего предложения.
Тоник сначала воодушевился, а потом поскучнел.
- Знать бы как он выглядит, - тоскливо протянул он.
- Синий. Как неоновый свет, - решил Пиксель.
- И что я этим светом смогу сделать?
Он вяло покрутил рукой, словно у него в ней веревка была, типа лассо.
- Дурак ты! Вот так надо! – Пиксель изобразил прыжок с замахом, после которого приземлился на одно колено и рубанул обеими руками.
Наверное, у него был двуручный тяжелый меч.
Аплодисментов не последовало. Как и заметных изменений в пространстве. Земля не раскололась надвое. Не забил чистый источник.
- Вот еще, буду я как макака прыгать, размахивая руками. Я взрослый. Мне эти игрушки еще в детстве надоели, - обескуражено сказал Пиксель.
- А ты вот туда погляди.
Учительский задранный палец начал меня раздражать. В небе мокрыми лоскутами висело располовиненное облако.
- Ох не фига ж себе! Я тоже так хочу! – тут же решил Тоник.
Не знаю я, что такого классного в нарезании облаков, но ребята здорово загорелись потренироваться в этом деле.
- Визуализация, вот как это называется, - вспомнила я.
- Да какая разница, лишь бы работало, - Пиксель нашинковал облако в туман, из которого посыпалась мелкая морось.
- Не скажи. Если не удерживать в воображении то, чего хочешь добиться, ничего и не получится. Вот, например, этот черный колдун вмиг волшебника нашего испарил. А как? Ага! Не знаешь. А если он и тебя так? – упорствовала я.
- По уму -защиту выставлять нужно, - поучительно посоветовал старик, - Никакой беспечности, сплошная сосредоточенность и моментальное предупреждение удара. С защиты вся учеба должна начинаться.
- Как это? – заорали оба бойца хором.
- А вот так. Без нее даже пробовать драться не стоит.
Мои товарищи приуныли. Им стало непонятно, как можно одновременно в подробностях воображать оружие, и то, из чего оно сделано, и предполагаемый результат, а еще про защиту помнить надо и не споткнуться в момент атаки.
- Она разная бывает. Самая простая – шит. Неважно как он выглядит. Хоть стеной отгородись, хоть в шар спрячься. Я знавал одного мага, так он всю жизнь за чугунным забором прятался. Правда, на него так никто и не напал. Посложнее – марево запустить. Или размножиться. А еще лучше кривое зеркало выставить. Прерывистое. В фрагментарного противника попасть непросто.
-Учитель, а вы сами хоть раз такое проделать пробовали?
- А мне-то к чему? Учеников развлекать? – старик выглядел так, словно сказал – «не царское это дело».
Тоник поскучнел, наверное, ему напрасно проглоченная лягушка вспомнилась.
- А выкачать энергию из человека можно? – поинтересовалась я.
- Да запросто. Пашава только этим и занимается. Хотя она безмозглая, что с нее взять.
Мои прежние таланты по передвиганию шишек затмились перед ассортиментом возникающих возможностей. Получалось, что мальчишки вмиг превращаются в волшебных героев, а мне – фиг без масла. Как тут не огорчиться. Хотя я тоже в стрелялку одну играть любила. Там по мишени из пистолета стрелять нужно было. У меня даже неплохо получалось. И еще я снежками неплохо кидаться умею. Конечно, про все это я тут же рассказала учителю.
- А ты и не думай, не мечтай, у баб в нашем мире магических возможностей почти не бывает, - охладил меня зловредный старикашка.
- Это у ваших не бывает. У меня уже они есть.
- Но не боевые.
Я обиделась. Налицо дискриминация по половом признаку. Не в первый раз, между прочим. А еще я подумала, жаль, что мы не дома. Я бы сейчас ноут включила и набрала «Боевая магия» или еще что такое. И враз бы узнала все-все нужное. А дальше - дело техники, читай, подбирай под себя самое полезное и заучивай.
Диспут на военные темы перешел в жаркий спор. Учитель гнул свою линию про защиту, ребята хотели всего и сразу. Сначала интересно было, а потом скучно стало. Даже вслушиваться неохота. У меня всегда так – если непонятно, я словно выключаюсь. Причем самое гадство в настроении, которое от этого портилось. Все такие умные, просто диву даешься, одна я дура. А дурой себя ощущать, знаете ли, неприятно.
- Учитель, а вы откуда в магии понимаете? – ну и кто меня за язык тянул, спрашивается.
- Как откуда? При мне маги часто истории всякие рассказывали. Я их специально к детям приглашал, чтоб опытом делились. Ну, бывало и в трактире вечерок скоротаешь, да с народом пообщаешься…
Учитель тут же спохватился, решив, что брякнул лишнее. Покашляв, он продолжил строгим голосом.
- А еще я хорошо понимаю суть вещей и принципы действия. Вот если бы вы у меня с малолетства обучались, сейчас бы не дурили, а спокойно, не торопясь, сели, подумали что к чему, вникли в глубины процесса.
Гениально! На нас вот-вот нападут, а мы тут рассядемся как говно на именинах и думу думать будем.
- Мы книжку читали. Про волшебника. Там про заклинания всякие много чего было. Остолбеней. Рот закрой. Спляши. Похихикай, - совершенно серьезно сообщил Пиксель.
Теперь учитель с открытым ртом слушал скомканный пересказ про Гарри Поттера.
– Так вот, - убежденно завершил Пиксель, - Злодеи-колдуны людей по-всякому убивают. А перед смертью еще и мучают. Только я не понял как.
Старик разочарованно вздохнул.
- Разве это сложно вообразить что ты вцепился в горло врагу и душишь его? Или пасть ему рвешь? Или кишки выпускаешь? – с воодушевлением предложил Тоник.
Уж не знаю, кого он в этот момент представлял, но вид у него был кровожадный.
- Вообразить-то ты можешь. Но что б твой враг все это почувствовал, нужно что б он хоть раз в жизни все это пережил. Это раз. А два – чтоб ты сам это хоть раз прочувствовал. Иначе никакого эффекта, - огорошил ребят старик.
- Срань какая-то. Например в меня летит огненный шар…
- Это совсем другое дело. Шар он и есть оружие. А тебе нужно врага обезвредить так, что б он его не применил.
Мальчишки задумались.
- Всех детей в детстве били, - вдруг заявил Пиксель, - Значит надо вообразить как я его по морде тресну.
- Не всех. С некоторыми еще хуже поступали, - уточнил Тоник и мы сразу поняли, что теперь он замолчит надолго.
- Ладно. Попробуем иначе. Всех детей в детстве пугали ужасами. Вампирами. Оборотнями. Значит нужно чтоб он видел не меня а этот свой страх.
Учитель обрадовался хорошей идее. По его мнению, черному колдуну в детстве досталось – в его школе порядки были зверские. И телесные наказания приветствовались. И методов запугивания там было ого-го сколько.
Они продолжили теорию развивать, не понимая, что мысли-то у них правильные, только времени у нас в обрез. Для нормального обучения его точно не хватит.
Начала в срочном порядке выстраивать щит, про который учитель рассказывал. Придумала такой – вокруг меня типа трубы из зеркальной стали. А как в нем ходить? Да и шар этот огненный наверняка сверху свалится и сожжет меня как в гриле. Нет, не покатит. Придумала латы, как у рыцарей средневековых. А потом думаю – колдун тоже не дурак, он через забрало дыму ядовитого мне напустит и я задохнусь насмерть. Или огонь вокруг запалит. Раков вот тоже живыми в кипяток бросают, вроде бы и лягушек тоже, но их – в кипящее масло. Если бы они орать умели – мы бы им языки перед смертью выдирали. Изящными щипчиками. А языки бы потом продавали по отдельной высокой цене на красивой тарелочке, и чтоб сбоку капля соуса и крошки зелени. Добрые мы, все-таки, люди. Столько всего хорошего придумали для своего удовольствия.
Можно попробовать стать очень маленькой, с муравья размером. Вдруг враг мимо пройдет?
- А можно отвязаться от слежки? – вопрос Тоника был по существу, и я прислушалась.
- Можно. Оставить вашу девку тут, а самим к радугам пойти. Но я, как вижу, ее одну тут не бросите? Можно попробовать его напугать, но у вас пока такое волшебство не получится, хотя техника довольно простая. И еще вот что – мы совсем не знаем его возможностей. Откуда он силу свою берет? Я про ихнюю школу мало что знаю. Может, он силой мертвых питается. Ты на него страх насылать станешь, а у него щит-обратка выставлена. И твой страх к тебе же и вернется. Лучше, мы его обмануть попробуем. Смотри – вот это хвост.
Учитель провел пальцами, рисуя что-то длинное. Меня на хи-хи пробило – понимаю, что смеяться никак нельзя, рот руками прикрываю, стыдоба какая.
- Типа облака? – догадался Пиксель.
- Примерно, но не совсем. Дождя от такого облака не жди. Так вот, хвост идет по прямой, его ветер направляет. А если мы будем двигаться вот так, - учитель начал размахивать руками.
- Зигзагами?
- Ну да. Меня направление. То у него шансов станет меньше.
- Не покатит. Лучше я его порублю своим мечом и все дела, - воинственно предложил Тоник.
- А он что-то другое придумает, незаметное. И мы так и будем дуэли тут устраивать, пока он у нас кость не отберет, - Пиксель вдруг понял, что Тоник приватизировал идею меча и теперь ему придется придумывать что-то свое.
- Голосуем. Кто за то, чтобы удрать и по-быстрому сотворить волшебную палочку?
Пиксель остался в меньшинстве, пожал плечами и подчинился.
Мы решили наплевать на все в пользу безопасности. Ну его, колдуна этого, пока нападет, пока мы драться с ним будем, еще больше времени угробим.

Глава 13. Убежище.

Пиксель и Тоник проводили меня задумчивыми взорами и продолжили обсуждение важной проблемы, они увлеченно выдвигали версии насчет деторождения. Ага! До них наконец дошел намек старика насчет последнего ребенка-мага. Уржаться можно, уже выдумали, как перед ними выстроят самых красивых девушек, а они начнут выбирать с кем зачинать волшебников. Дураки какие-то.
Я только кусок разговора услышала. Они как меня заметили, сразу замолчали. Но то, что сказал Тоник, меня сильно взбесило и обидело.
- Мужчины хотят потрахаться, а женщинам подавай отношения. Но - ради отношений они готовы и потрахаться.
И как его любить, такого гада? Я его иногда просто ненавижу, честное слово. Все мальчишки идиоты. Даже Пиксель. Ведь он Тонику даже не возразил, не сказал «замолчи», значит, он и сам такой. Трахальщики фиговы. Разве можно так говорить о чувствах? Вот я, например, ни за что не соглашусь теперь на секс с Тоником. Пусть даже умолять будет. Так и скажу ему – нет. Хочешь трахаться, иди к своим этим, ну которые не против, а потом тебя, дурака, бросают. Так и скажу, честное слово. Правда он мне ничего такого не предложит. Значит, точно – дурак. И гад к тому же.
- Ты чего злая такая? – удивился Пиксель.
- А вам не кажется, что как порядочным людям, вам придется сначала жениться? – пытаясь отжать футболку не снимая, спросила я.
Оба Казановы умолкли, даже приуныли, что меня сильно обрадовало. Так им, гадам и надо!
- Им волшебники нужны, а не свадебный марш Мендельсона, - возразил Тоник.
- Ну-ну. Мечтать не вредно, - злорадно ехидничала я.
Тоник вдруг насторожился. Побелел лицом. Встал, нацепил свой дурацкий плащ, забросил рюкзак на плечи, очки подобрал и машинально одел их на лоб.
- Похоже, пора сваливать. Он близко. Где этот учителишка?
- Сейчас придет. Он там лекции про себя великого детишкам толкал. Кстати говоря, все сообразили, что Гаспар хреново выглядел.
- Ничего я не толкаю.
Дед прихватил по дороге тощий стволик сушеной сосны, на клюку похожий, и поперся как вездеход вдоль берега.
Мы, недолго думая, похватали вещи и за ним потопали. Судя по всему, нас повели туда, где радуга и проточная вода. Если мне память не изменяет, нашу кость должна быть омыта проточной водой, а потом позагорать три дня под радугой. Для появления каких-то узоров. Как-то так. Это если у нас никто костягу эту не отнимет.
- А я случайно видела, как собака курила трубку, - не подумав, сообщила я.
- Рыжая? – всполошился учитель.
- Да нет, пятнистая. Белая в основном.
- Ему можно, у рыжей от табака шерсть облезает, - успокоился дед.
- А собака говорить умеет? – вопрос Тоника удивил даже меня.
- С чего бы это? Он же собака. Но когда перекурит лишнего, сильно кашляет. Особенно по утрам. Иногда даже блюет… Странные вы люди. Говорящая собака. Придумают тоже…
Не знаю, чем руководствовалась логика Пикселя, но он задал еще один вопрос.
- А кошки у вас есть?
- Где? В поселке? Конечно, нет, - старик почему-то раскипятился, - Ты хоть одну кошку в своей жизни видел?
- Видел, - авторитетно заявили Тоник и Пиксель хором.
- Не верится что-то, - ухмыльнулся учитель, - Как ее увидишь? Она же за тыщу шагов тебя слышит. Крикнет – мол, уходи пока цел, а потом так запрячется, что мимо пройдешь и не заметишь.
Некоторое время мы молча следовали за сердито хмыкающим стариком. Похоже, он счел нас врунами.
- Как же, кошку они видели! – раз пять повторил, если не больше, - Еще бы сказали, что трогали…
Меня так и подмывало сказать деду, что у моей бабушки этих кошек хоть завались. Не всегда, конечно, только когда котята рождаются и подрастают. Вот бы он удивился – штук десять кошек в одном доме. Правда, его удивление было бы недолгим. До тех пор, пока ботинки не обосраны, ноги не поцарапаны и котята не резвятся с его бородой.
Надо бы им тут десант кошачий устроить. Собрать по подвалам пару мешков кошек и запустить в поселок.
- Дед, тьфу, учитель-господин, мы вам кошек хоть сколько подарим, - умиляясь своей щедрости, предложила я.
Старик встал как молнией пораженный.
- Ты что сдурела? Пашава тебя коснись, на кой нам кошки?
- Мышей ловить, мурлыкать и все такое, - за меня ответил обескураженый Тоник.
- С мышами есть кому справляться, - отрезал старик, - И вообще, вы здесь зачем? Правильно – по делу. А не мир наш изучать да расспрашивать пришли. Нечего наши тайны выведывать. Лучше скажите мне, что сейчас не так происходит, умники.
По мне происходило безобразие, учитель ни разу не видел кошек и отмахнулся от подарка как от газовой атаки. Но пока я злилась из-за отвергнутых щедрот, ребята подумали и заявили, что за нами следят.
- Верняк. Мне конкретно не по себе. Мне страшно. Блин, я ведь даже не мечтал стать волшебником. Я даже Поттера читать не стал. Фильмец смотрел, было дело. Но ведь это все враки, - Тоник бурчал себе под нос причитания насчет своей нелегкой судьбы.
- Он прав. Реально следят. Но что нам дергаться – один раз мы колдуна этого побили. А теперь у меня с собой нож. И большое желание снова навешать этому колдуну, - я так поняла, что даже Пиксель занервничал, чуя опасность.
- Это хорошо, что хоть опасность чуете. Спешите. Не отставайте, - нетерпеливо подгонял дед.
В этот момент нас накрыл артобстрел. Вульгарная ворона спикировала с дерева, заложила вираж, и улетела. Оставив нас слегка обгаженными.
- Нет, я не могу жить без миномета! – ругался Пиксель.
Больше всего его задрало то, что он не успел подбить врага – камня подходящего под руками не оказалось.
- Бегом! – голос учителя стал как у физрука на уроке. – Она нас пометила!
- Неа, она нас обосрала, - уточнил Тоник.
- Может и так, но рисковать я не намерен, - старик даже ткнул меня в спину, для придания скорости.
Ребята бесились – только отмылись от одной грязи и вот на тебе – снова здорово.
Отдаленный вопль заставил нас встревожиться еще сильнее.
- Ворона? – удивленно спросил Тоник.
- Нет. Кошка ваша разлюбезная, - пояснил учитель, - Давно я тут не был. Поселилась, зараза, того и гляди, дом мне разнесет.
Я принялась убеждать старика, что кошка – милое пушистое животное. Ласковое и игривое. Когда не спит и не гадит.
- Ага. Так я тебе и поверил! Разве может милый зверек так орать?
Как оказалось, учитель вел нас в свое «убежище». По его словам, в нем старик уединялся для раздумий. Выглядело оно, мягко выражаясь, убого, как и его раздумья. Самое подходящее название – лачуга в лесу. Никакая кошка о такое лапы марать не станет. Ребята шли впереди, а я отстала. Хотя тут сосны были гораздо крупнее, но песку хоть завались. В нем ноги вязли и я устала, пока добрела. Хорошо еще, велики с собой не взяли – здесь на них не покатаешься.
Перед порогом хижины меня пот прошиб от внезапного ужаса – не смогла вспомнить, заперла ли я дверь. Точнее – была уверена, что не заперла. Быть может ребята додумались?
Внутри хижины старик засуетился, отыскивая какие-то необходимые вещи. Рылся в барахле, как кура в навозе. Тоник сначала хотел присесть, но потом огляделся и резко передумал. Пиксель тоже не решился – грязнотища дикая. А из мебели – кровать деревянная, покрытая голубеньким покрывалом. Под которым скорее всего покоилось одеяло и подушка.
У меня возникло устойчивое подозрение, что в остальное от раздумий время, учитель рвал на себе волосы, плевался, вытирал об покрывало грязные ноги и даже заворачивал в него еду. Преимущественно – жирную. Я ошиблась, он в него еще и сморкался.
- Не нравится? А по мне тут уютно. И вообще одинокому великому учителю свойственно не обращать внимания на такие мелочи как уборка.
Около кровати стояло подобие сундука. В котором за неимением шкафа, учитель хранил одежду. Хорошая идея, кстати говоря, а то у некоторых есть привычка бросать шмотки перед сном куда попало.
На полке, что у окошка, были разложены странные предметы. Обрывок кожаного пояса с половиной пряжки, курительная трубка, треснутая, похожая на ту, что была у собаки. Рядом - перочинный нож с деревянной ручкой и узкая пустая бутылка синего стекла. Внутри бутылки нашли свое последнее пристанище какие-то опрометчивые насекомые.
И вот что удивительно – на всех предметах, по сути являющихся хламом, пыли не было вовсе.
Если я верно догадалась, зеленая шляпа изредка будет занимать на полке почетное место.
- Он в помойках у волшебников их нарыл, - язвительно заметил Пиксель, показывая на артефакты.
- Вот она! – стрик достал замызганную карту и обрадовался.
Осталось придумать на какой поверхности ее можно развернуть. Скорее всего, на полу – больше незанятых мусором мест в лачуге не наблюдалось.
- Выйдем на природу. И там я покажу вам, куда мы сейчас направляемся, - находчиво предложил старик.
Милое дело – на песке и чище и удобнее.
- Вот наш поселок, - грязный ноготь ткнул в скопище квадратиков, - Вот озеро великого Гаспара, а вот - тут мой дом, где мы сейчас и находимся.
На карте кроме всего перечисленного оказались какие-то кляксы, линии, лабуда всякая, но не то, к чему я привыкла. Ничего похожего на широту и долготу. Зато ближе к потрепанным краям были жирно нарисованы контуры. Скорее всего, карта – это только один квадрат. За которым есть что-то еще. Ненужное учителю.
- И куда мы должны идти?
- К реке. Около большого решета есть подходящее место за лугом второй сестры. Но это не с той стороны, где стоят три брата.
Признаюсь, я ни фига не поняла из его скороговорки. Но предположила, что это какие-то местечковые названия, типа кромлехов из менгиров с именами. Или, как моя бабушка говорила «за Ольгиным полем, где кривой камень, возле Степушкина хутора». Поди пойми – камня нет, как нет ни Ольги, ни Степушки, их уже лет двести как нет в живых, а названия остались.
- Дед, я не понял! – пробасил Тоник, водя своим когтистым перстнем по карте.
Не вдаваясь в подробности, старик пообещал нам и проточную воду и нужную радугу. Наверное, они тут постоянные, хотя такого быть не может. Ладно, доберемся и сами увидим.
- У вас хватит припасов на путь в день и на три дня ожидания, да на возвращение тоже еда нужна, - волновался старик.
- Четыре плюс четыре итого восемь. А мы на неделю рассчитывали. И на троих. Должно хватить. Но не больше. Мы же не рассчитывали столько тут таскаться с этой костью, - недальновидно заметил Пиксель.
Старик сразу заподозрил неладное и был прав. По первоначальному плану, мы хотели поговорить с ним и попросить, чтоб он передал эту кость достойному магу. Если повезет – заодно потребовать наказания для черного колдуна.
Тоник и Пиксель продолжали изучать карту.
- Тут что, только одна страна? – с сожалением спросил Тоник.
Он явно рассчитывал на карту мира.
- А почему нет дорог и городов? – удивился Пиксель.
- Как же нет? Есть. Дороги тут везде. От поселка до озера. От дома до дома. Сплошные дороги. И до реки нашей, где сомы водятся – тоже дорога.
Устав рассматривать невразумительную карту, Тоник начал бродить вокруг нас кругами, явно о чем-то раздумывая.
- Ты не мельтеши. Если что не понятно – спрашивай, - предложил дед.
Тоник присел рядом на корточки, сорвал сухую травинку, помял ее в руках и решился задать мучивший его вопрос.
- Учитель, мне бы хотелось научиться чему-то такому, ну – что маги ваши умеют делать. Лучше, если оборонительному. Заклинанию, - неуверенно сказал он и умолк.
- Чтобы врага победить? – догадался дед, - Так я заклинаний боевых не знаю.
Тоник был разочарован.
- Но кое что подсказать могу. Ты, милый, походи вокруг, лягушку мне принеси и я на примере все тебе покажу.
- А где ее тут искать-то?
- Под углами дома. Там камни подложены. Или пройди подальше, вон туша, там родник есть.
Мы с Пикселем решили помочь другу и кинулись к дому. Действительно, у камней почва была сырой и прохладной.
- Есть! Щас я ее вытащу, заразочку этакую, - Пиксель осторожно достал небольшую коричневатую лягушку, здорово огорченную нападением.
- И что теперь мне с ней делать? – подозрительно спросил Тоник.
- Ты насколько сильно хочешь защитой овладеть? – вкрадчиво поинтересовался дед, поглаживая бороду.
- Я не шучу. Мне магическая защита во как нужна, позарез, - Тоник провел рукой около горла.
- Тогда слушай внимательно. Есть дельная магия. Природная. Вот к примеру, ты один на один с врагом. И он явно превосходит тебя в силе. И ты понимаешь – настал решающий момент. А ты просто плюешь на землю и вот твой ваг молит о помощи, погружаясь в бездонную топь.
Даже Пикселя вдохновила такая перспектива.
- А лягушка причем? – Тоник смотрел то на рептилию, то на деда.
- При том. Чтобы получить способность делать вокруг врагов топь – придется проглотить живую лягушку. Процесс – жуткий, зато результат каков!
Лягушка была так себе, завалящая, подросток совсем, мокрая и дышала часто-часто, норовя улучить момент и спрыгнуть с ладони Тоника. Старик напряженно следил за выражением лица Тоника, пытаясь понять насколько тот готов к испытанию.
- Как это – проглотить?
Дед презрительно фыркнул.
- Ну как знаешь. Это не я скоро с черным колдуном биться буду. Мне военные дела ни к чему. Мое дело детей учить.
Пикселю надоело созерцать лягушку, если он и собирался стать воином болотного плевка, то передумал.
А Тоник вдруг, без всякого предупреждения засунул бедную животину себе в рот и отвернулся. Даже по его спине было заметно, как нелегок процесс глотания. Не выдержав напряжения, он кинулся куда-то в лес. Наверное, к ручью. Лягушку водой запивать будет.
- Мда, - учитель крепко задумался.
- Пойду, погляжу, как он. Вдруг она ему поперек горла встала, - растерянно сказал Пиксель.
Он пошел за Тоником, то тот уже возвращался, держась обеими руками за живот.
- Ты как, друг? – Пиксель сочувственно похлопал Тоника по спине, но тот сразу же замотал головой – не трогайте меня, бедного.
- Не помер бы, - пробормотал дед.
- Зато теперь наш Тоник как целая армия. Теперь нам никто не страшен. Пойду и я водички хлебну.
- Не ходи, - сдавленным голосом выговорил Тоник.
- А что такое?
- Там теперь не пройти. Болото сплошное.
- Эй, ты чего мне там натворил? – всполошился старик.
- А вы сами попробуйте лягву проглотить и потом не плюнуться, - огрызнулся Тоник.
- Даже пробовать не стану. По-честному, до тебя никто не пробовал.
Мы дружно воззрились на деда.
- Это как это? – Пиксель изумленно смотрел на смущенного старикашку.
- Да вот так. Это же теория. А кому в голову придет такое делать?
Они бы его побили. Но тут мир издал шипящий звук. Едва мы обернулись, а спасать было уже нечего. Впору было самим спасаться.
Первой на хижине вспыхнула кровля. Состряпанная из сухих досок, покрытых истлевшим тростником. Старик словно сбесился, кинулся внутрь, желая спасти свои сокровища. Тоник едва успел сбить его с ног, чтоб не сгорел заживо. Крыша полыхнула и с гулом провалилась внутрь лачуги, взметнув в небо миллион красных искр. Я отбежала подальше, чтоб не поджариться. Ребята притащили вопящего учителя, который прижимал к груди свою драгоценную зеленую шляпу. Пробежавшись по расстеленной карте, он оставил на ней грязный след, закрывший озеро Гаспара и соседний район.
Я пожаров очень боюсь. Все лето только про них и говорят. Даже по телеку смотреть страшно. Если и тут лес обуглится, снова мы виноваты будем, косвенно, но все равно неприятно. Пламя шло столбом вверх длинным языком и не собиралось есть ничего кроме дома. Даже те деревья, что совсем рядом, не занялись.
- Мои вещи! – надрывно завывал старик.
Тоник подумал да и плюнул прямо в пожар. Вокруг хижины тут же образовалось округлое пятно болотистой жижи. И горящий дом старика начал медленно погружаться в него, громко шипя.
Из пламени вылетел ворон. Во всяком случае – не ворона точно. Птица была черной и вполне обычной, за исключением хвоста. Которого не было, обгорел и даже слегка дымился. Поднявшись вверх, ворон беспомощно взмахнул крыльями и грохнулся об землю совсем рядом с нами.
Хижина успела утопнуть наполовину, жижа булькала, воняла и всасывала стены с упорной жадностью.
- Сколько безобразия от одной проглоченной жабы! – удивился Пиксель.
- Это лягушка была! – голос у Тоника был такой, словно его сейчас вырвет.
Крыша хижины была больше всего похожа на костер. И теперь мы видели странное явление – огонь чуть ли не столбом вырывался практически из кипящего болота.
Хижину было не спасти. Это все понимали. Только вот старик уж больно страдал и убивался.
- Кар, - ворона пахла жженым пером, но ковыляла, чтоб оказаться подальше от нас и пожарища.
- Это та самая птичка, которая на нас насрала? – мстительно спросил Тоник.
Испуганный учитель одновременно отрицательно мотал головой и пожимал плечами.
- Пшел вон! Лети отсюда. Лазутчик! – Пиксель нашел пару сосновых шишек и несильно покидал в птицу.
Та пристально оглядела нас по очереди и полетела. Точнее – еще как полетела. А вы думали, каким образом летает птица без хвоста? Правильно. Возьмите с полки пирожок за догадливость. Прямо и быстро. До первого дерева.
Бац. И вот она лежит на спине, задрав свои худые ноги. Раскинув крылья. Молча лежит. Думает, наверное. Вид мудрый, как и положено вороне.
- Хвоста нет, считай – руля нет, - мудрость Пикселя меня иногда просто поражает.
Мы придвинулись поближе. Может, она издохла, когда об сосну шваркнулась.
- А хорошо на взлет шла,- прокомментировал Тоник, заметив, что поверженная птица все же моргает.
Ворона, неловко подвернув крыло, рывком встала на ноги и вновь ринулась в полет. Ее организм никак не мог принять тот факт, что правильно передвигаться уже не может. Голова поняла, а ворона в целом – нет.
- Дятел какой-то, - проявил сострадание Пиксель. - Остановить бы ее надо, а не то она себе башку разобьет.
- Или сосну насквозь продырявит. И все-таки она - шпион. Я ведь чуял, что за нами следят. Так вот – она и следила, - решил Тоник.
- Вряд ли. Магу среднего уровня для слежки вовсе не нужно птицу использовать. Ему для этого нужна любая личная вещь. А ворона – символ великого волшебника Туно. Быть может, это его дух решил придти вам на помощь, - сказал старик неуверенным голосом.
- Это еще кто такой? – незамедлительно спросил Тоник.
- Обычно он является в виде белого глухаря. Но иногда может и в виде синего баклана. Совсем редко в виде двухголовой змеи, - начал объяснять учитель.
- Стоп. Мне все понятно. Глухарей, бакланов и змей мы есть не будем. А больше нам про него и знать не нужно.
- А сразу огласить список нельзя? – не выдержала я.
- Список? – удивился учитель, - А, я понял. Но у меня создалось впечатление, что у вас есть еда? Или вы собрались сожрать все живое на своем пути?
- Нет. Но лучше быть в курсе, в кого нельзя кидаться камнями и наступать ногами. Надеюсь, волшебных муравьев тут не водится?
- Насколько мне известно – нет. Но там, за горами, встречаются дивные неизученные дождевые черви с отклоненным разумом.
- Тьфу, - сплюнул Тоник.
От дома осталось немного. На поверхности болота по какой-то странной прихоти оказалась источающая желтый дым тлеющая кровать. Огонь не смог справиться с засаленным постельным бельем. Я его понимаю – такое есть никому не охота.
- Вроде как дед прав. Зачем было черному магу поджигать своего шпиона?
- Чтоб мы его пожалели и взяли с собой, - предположение Тоника уже оправдалось – я подошла поближе, чтоб спасти несчастную птицу.
Меня удивляло, почему они не задаются вопросом о поджоге самого дома? Мы не были внутри, когда он загорелся, значит, нас хотели только напугать. Или прогнать вместе с гаспаровой костью. Чтоб мы поскорее завершили начатое? Вполне возможно. А потом черный маг завладеет уже готовой волшебной палочкой и будет ее приручать. Не сомневаюсь, он придумает, как это провернуть.
- Ворона не причем. Она просто поселилась в вашем доме. Не верите – где ваш хваленый измеритель магии? Проверяйте.
- Дело говорит, хоть и странная девка, - старик достал свой компас и выяснил, что от птицы магией и не пахнет.
Для вороны мои попытки взять ее в руки показались страшными. Она вырывалась, клевалась и норовила сломать себе крылья. Дура какая-то.
- Отпусти ты ее. Пусть выживает, как умеет, - посоветовал Тоник.
Не на ту напал. Мы как пришли в этот мир, так все и уничтожаем. Пусть хоть эта спасется. С моей помощью. Завернув ворону в полотенце, я посмотрела на сердитую птичью голову. Клюв раззявлен и из него торчит длинный изогнутый язык. Словно дразнится. Ну и пусть. Я ее все равно с собой возьму, кормить, поить стану, пока хвост не отрастет. Я ее даже домой могу взять, если не поправится. Почему и нет? Мне давно хотелось обзавестись птицей. Правда я хотела сову, но сов мышами кормить нужно, а на это я пойти никак не могу. Я не считаю себя зеленой, но если мне придется убить мышь, или смотреть как ее убивают – позеленею наверняка.
- Он совсем рядом! – прошептал Тоник и даже глаза закрыл для убедительности.
Я тоже ощутила присутствие посторонней злой силы. Вот гад. На что он надеется? Даже если он нас всех переубивает, то все равно ему никто не поверит, что с какого-то фига волшебная палочка чудесным образом оказалась в не тех руках. Хотя таким как он плевать на приличия и достоверность. Гопник он и жулик. Террорист поганый.
- Что встали – бежим!
В подтверждение слов Тоника в лес ворвался ветер, нас буквально прижимало к земле. Не сдаваясь, мы ползали, собирая свои вещи. Старик ползал просто так, постанывая и кряхтя. А когда ураган вполовину сбавил силу и появилась возможность подняться, то между деревьев пролетел первый огненный шар. Небольшой такой, размером не крупнее апельсина, только с искрящимся хвостом. А потом их стало много. Они как стрелы поражали цели и взрывались с сухим треском. Копоть от сгоревшей хижины смешалась с песком и дымом новых пожаров.
Обстрел сначала накрыл окрестности, а потом начал приближаться к нам. То, чего я боялась, случилось. Лес загорелся. Деревья словно кто-то полил бензином и кидался в них горящими спичками. Я, когда по телеку видела паникующую толпу, всегда думала – со мной точно такого не произойдет, я-то не начну сходить с ума от страха. А тут первой принялась скакать кругами и зигзагами, издавая вопли «ой, мамочка!». Пока Пиксель не заорал на меня «Хватит!».
Костер окружил нас со всех сторон. Только между двумя трещащими соснами намечался узкий проход. В который мы едва успели кинуться. Гарь ела легкие. Жар обжигал кожу. Мы еле уворачивались от длинных языков пламени. У Тоника на рюкзак упала горящая ветка, а он ее даже не замечал. У Пикселя прямо на голове вспыхнула его идиотская шапка волшебника. Раз – и нету! Он только и успел сбросить ее с головы. А потом поволок меня за руку, чуть не выдернув ее из сустава. Когда я спотыкалась, он тащил мое тело волоком. Только ногами успевай перебирать. Падать не хотелось ни разу. Хотелось поскорее оказаться как можно дальше от проклятой сковородки. Ребятам было полегче – их плащи немного защищали.
Бежали мы долго. Пока старик не начал задыхаться, а у меня рюкзак не отбил всю спину. Ворона я несла как младенца, прижав к груди. Плевать что он орал как психованная кура.
- Можно передохнуть, - Пиксель рухнул на траву и лежал неподвижно, хватая почти чистый воздух раскрытым ртом. У меня сил хватило упасть и не двигаться. Старик стоял столбом и качался как паутина в ветреную погоду.
- А это что такое? – удивленно спросил Тоник.
Он приподнял голову и уставился на здание из белого силикатного кирпича. Без крыши и окон, в четыре этажа. Я у нас похожие видела.
- Не приближайтесь к нему! – ополоумевший старик замахал руками.
Не успел смолкнуть его вопль, как огненная атака настигла нас снова.
В позвоночнике взвизгнула струна, отвечающая за панический ужас. Забыв про осторожность, я рванула наугад. Ветки по лицу, ноги в песке вязнут. Грохнулась пару раз. Скоро до меня дошло, что по всей вероятности бегу я не в ту сторону. Со сторонами у меня не все благополучно. Или у них со мной. Иногда они норовят сыграть партию в чехарду. Стороны – они такие, им просто необходимо, чтоб вы проверили каждую в отдельности. Кругозор расширяют методом заплутания.
Солнце раньше было слева, а теперь - сзади. Покрутилась на месте. Ну не могу понять, куда идти. Сбросила с себя многотонное барахло и села на него сверху. Сижу такая хорошая. На грани истерики. Ворона решив, что смерть ее пришла, прикинулась околевшей, но подглядывала за моими передвижениями.
Поорала для порядка. Никакой ответной реакции. Снова сижу. Жду. Еще раз поорала. Оставалась слабая надежда, что ребята догадаются искать меня по следу. Начала возмущаться – что за дела – отряд не заметил потери бойца.
Сижу дальше. Понимая, что я не кура и цыплят не получится. Тишина – как в подвале. Красота – как в храме. Только пень какой-то подозрительный в просвете между деревьями виднеется. Если отвернуться и сделать безучастный вид, а потом резко посмотреть на него – то и не пень вовсе, а коренастый мелкий дед, увенчанной опорхлыми серыми поганками. По которым снуют полчища суматошных мушек.
Поди разберись, в какой раз померещилось, когда оно - пень, или кто-то еще. Беззаботно потягиваясь, мол, мне все изрядно надоело, я профланировала туда-сюда и броском подобралась к нему поближе. Смотрю – дядька, в лишайниках весь, усмехается хитро. Моргнула – снова трухлявая деревяшка. Обозлилась, пнула с расстройства подлого обманщика ногой. Ноге не сильно понравилось. Поганки полетели в разные стороны. Надо же, все-таки обозналась. Да и откуда тут карликам взяться? Пальцы только отбила. Сделала контрольный взгляд – пусто. Дожили, пенек и тот от меня свалил по своим неотложным делам.
- Ау! – жалобно оповестила я лес о своем бедственном положении.
- Погромче, - прошептало что-то из-за деревьев.
- Ау-ау! – в этот призыв пришлось вложить остаток сил.
- Не помогай ей, она дура и пинается, - напомнили снизу из тени.
Лес проявлял к моей скромной персоне явный, но негативный интерес.
- Сам дурак, - тихонько пробурчала я, но спорить не стала.
Конечно я не из пугливых, но звать на помощь почему-то больше не хотелось. Напрасно прождав с полчаса, вдруг вспомнила про мои волшебные способности. Знать бы еще как ими пользоваться. Способности тупо молчали. Мне нужен был хоть какой-то знак. В этот момент раздался неимоверный грохот, а потом – гул реактивного самолета на взлете. Но не самолет, точно.
Заныкавшись в ближайшие кусты, я поразмыслила и решила: наверное, меня занесло в зону военных действий. Скорее всего, черный колдун решился на открытую атаку и ребята сейчас его бьют. А, поскольку, как говорила моя бабушка… Тьфу, это же не она, а старшина в фильме говорил… – что снаряд в одну и ту же воронку не попадает, я ринулась в сторону взрыва. Смело, по-пластунски, ворона в левой руке, а правой я впереди себя рюкзак толкаю. Ползу и думаю, а вдруг это не наши, а колдун побеждает? Сбавила обороты. В небе неслись обрывки дыма и птицы, с дикими матюгами. По земле, бесстрашно перепрыгивая через меня, спасались всякие мелкие дурнопахнущие обитатели нижнего этажа леса. Ворона не выдержала и снова заорала.
- Заткнись, дура, самой страшно. Ничего сейчас мы до своих доползем…
Источником шума оказалось много огня. То, что было до него, показалось детскими играми. И судя по всему, мне нужно было именно в это пекло.
- Двигай скорее! – прокричал Тонинк, зачем-то держась за свой анк на шее, - Там такое творится! Пиксель смотрит, а тебя нет. Говорит – привал, а мне – мол, давай двигай за этой идиоткой. Решил лес потушить. Умник. По-новому, по-волшебному. Волшебник хренов…. Всего-то «гори, гори ясно, чтобы не погасло» сказал, а оно в ответ как шандарахнет. Дерево просто взорвалось. Щас весь лес спалит нафиг.
К пеклу уже было близко не подойти. Учитель стоял в отдалении и явно высчитывал подходящий момент для своевременного отступления. Пиксель скакал вокруг результатов своего эксперимента и кидался в огонь словами:
- Дождь! Я сказал – дождь! Туча! Ливень! Блин, блин, блин… чтоб тебя…
Небесная канцелярия ехидно безмолвствовала, демонстрируя безупречную синеву без единого изъяна. Доказать стихии огня, что она – туча, практически нереально. Скорее это будет воспринято грязным оскорблением обитающего в нем саламандра. Пока этот Коперфильд чудит, лес превратится для нас в гриль. Языки пламени уже пробовали на вкус песок в метре от моих ног.
С помощью пары затрещин я привлекла внимание Пикселя. Пока пиротехник восстанавливал сорванное дыхание, я быстро объяснила всем, что делать дальше. Пиксель выслушал и вдруг начал рассказывать:
- Мы втроем были. Встали на открытом месте. Как мишень. Он по нам и вмазал. Хорошо, Тоник руками вот так сделал, траекторию изменил. Но сама смотри что творится.
Творилось нехорошее. Местами песок уже становился стеклом. Тоник было нацепил на глаза свои дурацкие очки сварщика, забыв, что у них стекла разрисованы и в них ни фига не видно. Начал соскребать краску, пока стекла не показались. Рожа довольная – теперь он может не бояться за глаза.
- Да выбрось ты эту ворону! Похоже, тут обе руки нужны, - призывал меня Пиксель.
Было бы лучше, если бы и учитель решился на помощь. Он топтался как недотепа у входа в роскошный ресторан. Пока ему не подпалило волосы. Теперь мы снова были мишенью, окруженной грилем.
- Я слышал, как наши облакогонители, погодники тучи заговаривают, - хрипло проорал старик.
- Валяй. Хоть что-то говори. Пропадем же!
Тоник сначала стеснялся, а потом начал плеваться в огонь. Но у него во рту пересохло и вместо приличной топи получались жалкие грязные лужицы.
- Огонь, уходи…изыди…Ты нам не нужен.… Пропади ты пропадом во веки веков, - забормотал учитель.
Пламя прислушивалось к этому сивокобыльному бреду, но исчезать не думало. Видимо, зажечь проще.
- Дед, ты ни фига не слышал. Ты только издали видел как они это делают? Подглядывал, да? – орал Пиксель.
- Какая разница! Держитесь за руки и заклинайте! – психанул старик.
Призывы изгнания гудели в моей голове все отчетливей и, сама не верю, но мне послышалось чье-то «а не пошло бы ты на…».
Горело, как и раньше. Если не больше. С видимым смачным удовольствием освобожденной стихии. Пламя изворачивалось и сжималось от какофонии «заклинания», может, смех его пробирал. У Тоника на плаще задымились остатки серебряных звезд. И тут меня накрыло. Слова помимо моей воли начали вылетать изо рта.
- Я обращаюсь к силе, в чьей власти находится стихия огня. Прошу тебя, услышь меня и обрати свой благосклонный взор на мою искреннюю просьбу. Я признаю твое неограниченное могущество. Я заклинаю тебя волей того, кто оградит нас ото всякого зла и чьего имени ты обязан слушаться, приди ко мне и подчинись. Я не дам тебе пожрать лес и все живое в нем.
Слова лились витиеватым потоком, усмиряя несанкционированный костер-переросток. Кто подсказал мне их, из каких глубин подсознания они возникли – сама не понимаю. Но меня слушали и слушались!
- Мы тебе поклоняться будем. Жертвы приносить, - какого-то лешего сообщил учитель.
Окончательно рухнуло насквозь прогоревшее дерево. Белые назойливые хлопья пепла окутали все вокруг.
Когда мы решили, что все самое скверное позади, нас окатило шквалом ледяной воды. В небе висела сосредоточенная тучка, простынного размера, и деловито выдавала собранную по сусекам влагу.
- Спасибо тебе большое, - размазывая липкую грязь по лицу, неискренне благодарил ее Тоник.
- Не поощряй, а то тебе за большое «спасибо» еще большее «пожалуйста» на голову выльют.
Когда Тоник снял свои кошмарные очки – он как панда выглядел, только наоборот. Рожа вся черная, а вокруг глаз – почти чистая кожа.
Ворона поскакала боком от нас подальше. Неблагодарная птица. Ну и фиг с ней. Я вообще ворон не очень люблю. Они слишком пронырливые и жрут такое, что лучше вообще не знать чем они питаются.

Глава 12. Договор.

По условиям добровольно заключенного договора, возникла одна сторона, в лице деда, который теперь именовал себя не иначе как господин учитель. С другой стороны оказались мы. Тоже грязные, но вдобавок обязанные первой бородатой стороне по самое небалуй. А именно – мы должны закончить начатое волшебство с костью гаспаровых предков. То есть, превратить кошмарною кость в фиг знает на что похожую волшебную палочку. Но это еще не все. Надо покарать злодея. Поскольку господин учитель уверен – сор из избы выносить нельзя. Мне показалось, дед действительно боится вторжения чужих магов в дела его народа.
Ну и напоследок, при помощи созданной волшебной палочки, на нас взвалили обязанность исправить порушенные границы. По словам первой требовательной стороны, границы сами собой восстановятся, как только мы исполним первую часть договора. Так что с этим проблем возникнуть не должно. И именно поэтому я стразу решила, что дед утаивает какие-то важные детали предстоящей операции. Вполне возможно, опасной.
Тут я запуталась, но решила - пусть ребята сами разбираются, мне от их переговоров уже тошно. Торгуются как на рынке. А что выторговали? На одной чаше весов наши обязанности, а на другой – останки Гаспара. Которые господину учителю на какой-то фиг нужны до зарезу.
- Хороший договор, - доверительно сообщил мне Пиксель, вытаскивая из волос уже подсохшие водоросли.
- А что в нем хорошего?
Я напрягла память, вспомнила легенду и всерьез рассердилась.
- Переться хрен знает куда под радугу. Отлавливать злодея. Дела чужие поправлять. А нам-то что за это будет?
- Дед, тьфу, господин учитель, - а какая нам выгода со всей этой суеты?
До старика дошло, что Пиксель начинает соображать правильно.
- Как какая? Вы и так уже свою выгоду получили. Стареть долго не будете, да способности волшебные при вас останутся, - он понял, что проговорился и умолк.
- Это оттого что мы Гаспара съели? – вкрадчиво уточнил Тоник.
Он теперь смешнее нашего выглядел. Лицо почти чистое, а светлые волосы стали как попользованная швабра. Кошмарный вариант панкерского хаера. Я чуть не хихикнула, воображая, как он обалдеет, увидя свое отражение. Жаль, у меня зеркала с собой нет. Или есть? Надо в рюкзаке поискать. Тут я поймала насмешливый взгляд Тоника. Черт! Похоже, я выгляжу не лучше. Где это поганое зеркало, посмотреть бы на что мое лицо похоже. Наверняка, такой красивой я раньше никогда не была. А если по-честному, для меня хуже некуда не знать, как я выгляжу, если на меня смотрят как на чучело. Уверенность куда-то пропадает и я становлюсь злой. Вот щас психану не по-детски.
- Ты что рожи корчишь? – не понимая, в чем дело, спросил Пиксель, - Разговор серьезный, а она не слушает совсем.
- Я слушаю, - прорычала я, - Только вы муру какую-то несете. Время идет, а результат нулевой.
Учитель и Пиксель слегка огорчились от моих слов. Вроде как обиделись даже.
- А что тебе знать-то нужно? – старик начал хлестать себя руками по щекам, сбивая грязь.
- Мне главное нужно знать. Про меня. Кто я теперь? – голос у меня был вздорный, признаю, но справиться с раздражением никак не получалось.
На деда напал приступ откровенности и он поведал страшную тайну – теперь мы тоже не просто так себе иноземники. Мы теперь фиг знает что можем. Он сам не знает что именно, но сила гаспарова по одной трети на каждого распределилась и, судя по показаниям измерителя магического уровня, она неуклонно повышается. Меня это не вдохновило, лучше бы он нам пару очищающих заклинаний подарил. Из вредности я тут же про них спросила.
- А зачем они тебе? Ты что – стирать не умеешь? – огрызнулся вредный старик.
- Так и скажите, что не знаете!
- Ты и сама можешь догадаться, как это делается.
Решив, что мне теперь все стало понятно, учитель снова ввязался в продолжение диалога с Пикселем. Мама таких людей поперечинами называет. Так вот – они разговаривали как две поперечины. У каждой по камню за пазухой и каждому своя выгода нужна.
- Раз теперь у нас и так все есть, зачем мы напрягаться будем? – торговался Пиксель.
- По договору! Да ради справедливости. И в наказание за оплошность. У вас совесть есть? Знаю - есть. Вы же мне помогли шляпу получить? Значит, вы теперь благородные спасители страны нашей.
Так мы стали потенциальными героями. А господин учитель типа предводителя. Он теперь совсем разоткровенничался, рассказал. Плел что-то про ожидание дня Гаспара, как великого блага. Мол границы прохудились совсем. А соседи, у кого условия жизни похуже, давно хотели перекроить территорию, но не осмеливались.
- У каждой окраины уровень волшебства разный. Неравномерно она распределяется. У нас, благодаря Гаспару и его предкам – чуть ли не самый высокий. А тот, кого вы черным колдуном называете, из далека приехал. В горах каменных живет. Там скудненько. Бедуют. И все на нас поглядывают – мол, хорошо живете. А у нас и правда хорошо. Не голодаем. Дружные. Одна беда – накрывает нас. Это все из-за пашавы. Она дурноту насылает страшную. И коли вовремя на землю не ляжешь – считай, пропал.
- Ой, а с нами такое тоже было. Но мы выжили, - вспомнила я.
- Сидели небось. Или прилечь успели. А если бы шли или стояли – кровь их ушей и никакой лекарь вас бы не исцелил. Тут дело так обстоит. Самое главное – лежать, а еще главнее – ни о чем не думать. Если этого не сделать – мысли портятся, иногда насовсем. Можно стать как бешенная лиса и на людей кидаться станешь.
- И это все из-за смерти Гаспара? – я тоже хотела зажать тот же вопрос.
- Нет. Причина другая. Мы к этой беде привыкшие, как увидим, что магический уровень вниз пошел – ложимся себе и ждем пока отпустит.
- Весело там у вас. Обхохочешься, - печаль Пикселя была понятной.
Тоник подвел меня к железной бочке, что стояла под краем крыши домика, в ней вода была, с виду почти чистая, только пахла странно. Недолго думая, я в нее голову сунула, чтоб на человека стать похожей. А учитель продолжал пальцами бороду выбирать от черного ила. Точнее – он думал, что чище становится, а сам только грязь размазывал. Посмотрев на меня у бочки, он, недолго думая, по-быстрому сполоснул свою бесценную шляпу. Отжал ее бережно и снова уселся на скамейку. На прежнее место. Которое по понятным причинам оставалось незапачканным.
- А кто у вас главный? – Тоник решил проявить политическую любознательность.
- Да никто. Все главные. Есть конечно побогаче, познатнее, но самый уважаемые – кто талантом каким обладает. Им весь почет. Ну и волшебники – не последние люди. Только мало у нас их стало. Их с каждым поколением все меньше да слабее. Не то, что в прежние времена.
Пока учителя не занесло в воспоминания, ребята решили перекусить и старика пригласили. С зубами у него и правда оказалось не очень – парочка точно была, но он и ими смолотил наши бутеры как бобер. Ел да нахваливал. Голодный был, наверное. Чего восхитительного и «повар у вас хороший» может быть в куске хлеба с колбасой? Я так поняла – у них заводов колбасных нет, промышленность почти на нуле, прогресс технический – чуть выше, а все на волшебстве построено. Пока мы еще не видели, как оно работает, но придется узнавать – мы теперь тоже часть общей системы, блин.
- А как у вас с благами? Вот вы про «побогаче» говорили. Интересно мне знать – какие деньги в ходу? Что ценится?
Тоник так разволновался, словно тоже осесть в чужом мире задумал. Было бы здорово, если я не ошиблась.
- Богатство? Деньги? Ааа, понял я. У нас таланты ценятся. Вот, к примеру, умеешь ты делать табурет лучше всех. И каждый, кто получит твой табурет, смотрит на него и радуется – какой ты умелец замечательный. И слава про тебя по всем людям разойдется.
- Что-то я не догнал – у вас вместо денег табуреты? Вы ими расплачиваетесь?
- Вот бетолочь! Почему табуретами? Да и за что платить-то?
Похоже, моим надеждам не суждено сбыться - вряд ли Тонику может понравится такой мир.
- У вас как у Маркса – общество в котором произошло полное уничтожение частной собственности? – заявил Тоник.
По-честному, у меня челюсть отвисла. У старика тоже.
- У них обменно-натуральное хозяйство, - голосом профессора экономики объяснил Пиксель.
- Нет! У них все по Марксу. Коммунистический идеал - "свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех" – упорствовал Тоник.
Иногда меня одолевает желание его убить из сострадания. Из сострадания ко мне и всем, с кем он разговаривает на умные темы. Сейчас начнет в глубину нырять, сравнивать частную собственность и личную. И так всех запутает, что самому страшно станет. Однажды он договорился до того, что убедил меня в том, что даже трусы или волосы могут стать частной собственностью. Это смотря кому они принадлежат. И как пример привел волосы Мадонны, которые какой-то пронырливый мужик собирал вокруг ее дома и продавал за бешенные деньги. И еще он сказал тогда, что Киркоров вполне может сдавать свои трусы за деньги. Примерил – плати. У меня к тому моменту ум зашел за разум и причем тут средства производства я так и не поняла.
- Как вы любите слова. Обменное, говоришь? Ну, навроде того. Если, к примеру, ты поёшь хорошо – сыт будешь и нарядов много. А если лодырь и пьяница – так нищий, по бедности долю выделят, но в шелках не погуляешь. Да и стыдно. А уж семье какой позор – слов нет сказать. Люди злопамятны. Так и будут говорить хоть через сто лет «это лодырев внук».
Не знаю как ребята, а я еще сильнее начала влюбляться в задверный мир. Вот это я понимаю – хороший мастер достоин уважения. Мой отец точно стал бы не последним человеком. Жаль, что на его работе ценится пронырливость, а не хорошо выполненная работа. А еще я знаю девчонку, она такие классные фенечки плетет. Ее тоже сюда определить надо. И ту художницу, что картины с кошками рисует. И … Я задумалась. Оказывается, я знаю совсем мало людей умеющих отлично делать свое дело. Зато тех, кто работает плохо видно сразу. Их – легион. Папа часто ругался – мол, совсем разучились работать. Им лишь бы продать втридорога. Точно! У нас много качественных жуликов. Но в дедовом мире они точно без надобности.
- Зато у них нет чиновников и врунов точно не уважают, - решил Пиксель.
Он по привычке подбросил кусочек колбаски и ловко поймал ее ртом. Тоник тут же повторил фокус. Учителю показалось их поведение замечательным и он запустил половину бутерброда вверх. Мы втроем проследили как в полете булка отделилась от колбасы и по всем законам подлости вмазала маслом старику в глаз. Смеяться было бы верхом неприличия и мы сделали вид, что ничего особенного не случилось.
- Так вот, о чем это я говорил? – растеряно спросил ослепший учитель.
- Салфеткой будет проще, - я помогла удалить масло и старик тут же нашел в траве потерянную колбасу и запихал ее в рот.
Пока он меня не видел, я покрутила пальцем у виска, объясняя ребятам, чтоб они больше не провоцировали пожилого человека на всякие детские глупости. Оба дружно пожали плечами – типа мы тут не причем, он сам дурак. А я вдруг поняла как можно избавиться от грязи. Проверить свою догадку решила на Тонике. У него на плаще засохшего ила еще много оставалось. Итак, грязь то же предмет и им можно двигать. И ничего страшного, что теперь на плаще поубавилось звезд.
- А мне! А меня! – Пиксель крутился передо мной, как волчок.
Как и Тоник, с тыла он выглядел хуже некуда, но моими стараниями превратился в опрятного мальчика. После чего преподнес мне Поттеровскую шляпу, из которой мне пришлось улетучивать грязь.
- Совести у некоторых совсем нет, - пространно заметил старик.
Пришлось помочь и ему.
- Другое дело, а то учишь их, учишь, а благодарности никакой.
Слегка оторопев, я отошла в сторону и занялась собой. Действительно – ничего сложного, нужно просто иногда включать воображение. Как в анекдоте – мухи отдельно, суп – отдельно.
Учитель попытался придать шляпе прежнюю форму, уминая кривые края, и тоже задумался. Посмотрел на меня внимательно, вижу – давно он понял, к какому полу я принадлежу, едва не сплюнул с досады, и признался как бы нехотя.
- Только беда у нас – надысь последний ребенок родился.
- Как это?
- Да так. Последний волшебник. Не родятся они теперь. Почему – никто не знает. Наверное, пашава виновата. У нас теперь за волшебника замуж никакая девка не пойдет. Даже если совсем уксусная. И не потому что детей не дождешься. А потому как разочарования не избежать. Опасное это дело – напрасные ожидания. Особенно, когда столько народу в ожидании чуда, а вместо него просто дите.
Последние слова меня были для меня неприятно понятными. От меня родители тоже ждали гениальности хоть в чем-то. Не дождались и махнули рукой.
- Такие вот дела, - специально страдальческим тоном добавил дед.
Я по стариковской хитрой роже сразу догадалась, куда он клонит. Вот влипли. Мне-то что теперь делать? Старик явно не на меня поглядывает. Ему половозрелые пожиратели Гаспара нужны. Точнее не они, а их бодрые сперматозоиды. Вместе с горячим желанием плодиться и размножаться.
Пиксель и Тоник пока ничего не поняли. Учитель выдержал длинную паузу, не дождался криков «ура-ура, мы сейчас исправим ситуацию и через девять месяцев у вас будет сотня чудесных волшебников». Я громко хихикнула, получив в ответ три взгляда разной степени хмурости.
- Обратно пора возвращаться, - уверенно заявил учитель.
Нахлобучил на голову мокрую и кривую шляпу, оглянулся на домик, на пустой пруд с каруселью посередине и припустил трусцой в нужном направлении. Мы за ним еле поспевали. У самой двери нас ждали две встревоженные тетки. Не злые командирши, а всполошенные курицы.
- Батюшки, да что же вы в последнюю минуту? – завопила одна, рассматривая старика.
- Позорники.
- Велосипеды свои тут оставьте. Мы присмотрим. Не беспокойтесь, - посоветовала вторая.
Они даже нам дверь придержали, чтоб мы в срок успели старика вернуть. Даже не попрощавшись, подтолкнули меня в спину и вот мы уже в сосновом лесу. Старик быстро пришел в себя, отдышался и заявил:
- Я так думаю. Вам сейчас лучше всего нашим на глаза не показываться. Не то слух пройдет и до черного колдуна добежит. И тогда он на вас охоту откроет.
- Он уже знает, - уверенно заявил Тоник.
Мы с Пикселем вытаращились на него – до чего он странно это сказал.
- Не может он знать.
- Знает, - упорствовал Тоник.
- Чтоб колдовство творить, ему ваша вещь нужна, - учитель торжествующе показал нам указательный палец.
Мы переглянулись и дружно приуныли.
- Ааа. Понятно. Растеряхи. Растяпы. Как можно учудить такое? Неужели вас не учили, если между магами война, любая вещь как оружие, - стариковский палец тыкал в направлении Пикселя, у него самый виноватый вид оказался.
Пиксель уставился в землю, старательно избегая смотреть на меня. Получается, я виновата. У меня даже возникло трусливое желание удрать обратно домой. Кружка моя, значит, только меня определить можно. Это как в анекдоте «а мы думали, что родители не узнают, что мы сперли у них тыщу рублей из кошелька». Но вроде как не хочется домой. Хочется увидеть, что дальше будет. Кроме того, я не одна. А ребята уже один раз колдуну этому наваляли.
- Самое главное забыл, - спохватился старик, усиленно делая вид, что только что вспомнил про это самое главное.
- Помыться?
- Это успеется. Договор закрепить надо.
Думаю, снова он сжулил. Скорее всего, на нашей земле, такое подписание договора силы не имело.
- А как? – Пиксель продолжал играть роль ответственного лица.
Для утверждения условий договора, учитель деликатно наплевал себе на ладонь и предложил Пикселю сделать тоже самое. Тоник чуть в голос не смеялся. Брезгливый Пиксель отказался и потребовал клятвы на словах. Проявив незаурядную догадливость, он заставил старика сказать «чтоб я никогда не стал отличным учителем». Стерпев унижение, дед с трудом выговорил противные ему слова.
- А ты чем клясться будешь? – в отместку спросил старик.
- Чтоб мне век воли не видать!
Поразмыслив, учитель решил клятву достойно договора, но не успокоился.
- Теперь вы.
- Клянусь великом, - решил Тоник.
- А я клясться не буду. У меня принцип такой. Я лучше честное слово дам, - гордо объявила я.
- Ну так давай, - согласился учитель и протянул оплеванную руку.
Ребята с веселым интересом наблюдали. Им было интересно, как я выпутаюсь. Черт, вроде бы в детстве я всегда так говорила и все считали такие слова достаточными.
- Вспомнила! Даю честное слово, что, - тут я замялась, соображая, как продолжить эту белиберду, - Слово даю, что не нарушу ваш договор.
- Не ваш, а наш, - поправил меня старик.
- Я так и сказала!
- Это не клятва.
- Клянусь очками своей бабушки и шахматами отца.
Детский сад какой-то. Старик кивнул и велел нам оставаться на месте.
- Погодите меня тут – сбегаю, своих предупрежу. А то они без меня шагу ступить не могут.
- Мы вас на берегу ждать будем, - решил Пиксель.
- Заодно сполоснемся по-быстрому, - поддержал его Тоник.
Старик шустро пошагал вверх по склону, а я совершила некрасивый поступок. Потихоньку пошла вслед за ним. Успев сказать ребятам, чтоб они за мной не ходили. Они решили, что мне нужно в кустики и помчались купаться.
Я так рассуждала – мои познания о магии этого мира равны нулю. Ну да, у нас есть нетрадиционная медицина, гадалки и экстрасенсы всяко-разные. И что? Откуда они понахватались своих познаний? Фиг знает. Не от нашего учителя уж точно. Настроение подпортилось. Вот, все про древние тайные знания талдычат. А в действительности, что мы знаем? Чему нас старик учить будет? Ритуалам, заклинаниям, жертвоприношениям? Что-то я сомневаюсь. У меня способности не такие как, например, у Пикселя. Надо же сначала понять чего от меня кроме карусели ожидать можно. Пока принцип один – двигаю то, что не приколочено.
А если еще подумать – да когда он нас учить-то будет? Мы же тут по делу, ходить будем, такие умные, порядок наводить, а, может, нас для этих самых кровавых приношений пригласил. В роли жертвы. Чик по горлышку – и в колодец. В общем, надо проверить, кого он там навещать собрался. Мне так спокойнее будет.
Оправдывая себя таким способом, я продолжала, как разведчик шпионить за дедом. Он меня даже не заметил. Да и не смотрел он по сторонам. Пер как лось, только песок летел из-под ног, шляпу руками придерживал. Крейсер, а не дед. С полкилометра прошли, смотрю – дети на раздолье. Шумят, играют. Кто мяч гоняет, а кто-то в песке роется – ищет какие-то круглые крупные грибы. Находит и в корзинку складывает. Радуется.
- Слушайте великую весть! – запыхавшийся учитель кричал невнятно, но спесиво.
Дети замерли, но чует мое сердце – они от него ничего великого услышать не предполагали. Один мальчик вообще мячиком неудачно кинулся – едва не сшиб старика. Вроде как не специально, но парочка лизоблюдов улыбнулись. Я видела.
- Великая весть! Дети, я покидаю вас. Ненадолго, - уточнил старик, заметив ликование на лицах учеников.
- А когда вы вернетесь?– спросила тощая смуглая девочка, с косами завязанными в баранки.
Блин, что за прическа? Голова как горшок с ручками.
- Знали бы вы где мне довелось побывать… А когда вернусь - это мне неведомо. Сбылось предсказание. В наш мир пришли два великих мага и одна ведьма смутного обличия.
За ведьму я тут же обиделась. Он про меня вообще тихо сказал, как про вещмешок с муравьями.
- Я такого предсказания не знаю, - типичный ботаник уставился на учителя с обидным подозрением.
Теперь я его смогла рассмотреть – негритенок, симпатяга.
- Мал еще. Вот доучишься до предвысшей ступени – тебе про него расскажут.
У старика был завиральский вид – лицо честное, глаза от правдивости круглые как у окуня. У меня отец точно так делает, когда разыграть хочет.
- Учитель, а зачем пришли эти маги?
- Чтоб спасти нашу страну.
- От чего?
Старик замялся. Сказать правду никак нельзя. Интересно, как он вывернется.
- Дело в том, дети, что у великого волшебника Гаспара случилась беда…
- Ой, и моя мама тоже так сказала! Она как его увидела…, – обрадовался мальчик с мячом.
- Это все заметили!
- Не перебивайте! Злодей, что погубил нашего волшебника должен быть наказан. Это раз. А два - если сейчас мы не спасем великого волшебника Гаспара, то страна придет в упадок. Ведь вы все знаете, что уровень магии может снизится до нуля.
- Он уже упал, - согласился ботаник.
- И великие запограничные волшебники под моим руководством вернут магию в нашу страну. Если поход будет удачным, то вы меня не узнаете. Меня будут уважать и почитать как никого другого…
- Вы тоже станете волшебником? – с некоторой долей невинной издевки спросил мальчик с мячом.
- Я и сейчас знаток магических наук и истории, - вскипел старик.
- А пашава уйдет? – с нескрываемой надеждой спросили несколько детских голосов одновременно.
Дед замялся. Уничтожение таинственной пашавы явно не входило в его планы.
- Всякое может случиться, - промямли он и вдруг воспрял духом – Точно уйдет. Я приложу все усилия, чтобы она ушла насовсем, навсегда и окончательно во веки веков.
- Аминь, - прошептала я.
- Родителей предупредите. Пока меня не будет, вам воспитателя другого приставят. И ведите себя достойным образом, чтобы мне после не краснеть.
Не дослушав, я пошла обратно к ребятам. И так все ясно. Раз Гаспара не вернуть, нужно хотя бы зарядить аккумулятор в виде волшебной палочки. Хрень какая-то – мы что – феи?
И еще меня мучал вопрос. Точнее – целых два. Первый – кому достанется эта волшебная палочка. Старику я ее нипочем не отдам. Мутный он какой-то. А второй – я начала довольно ощутимо нервничать, словно за мной кто-то наблюдает. Не иначе, мой нервяк – дело рук черного мага. Вот засранец. Прицепился и, наверное, уже придумал, как меня извести. С другой стороны – зачем ему изводить именно меня? Ведь он не знает, у кого из нас эта кость гаспаровых предков? Хотя мы ему не только из-за кости опасны. Мы – свидетели преступления.
Обернулась я вовремя. Среди сосен мелькнул силуэт учителя. Выбросив все умные мысли из головы, я помчалась к озеру. Песок выскальзывал из под ног и я быстро устала. Решив бежать помедленнее. И как только начался пологий склон, увидела странное явление. На плоском большом камне в совершенно человеческой позе сидела собака и курила трубку. Краем глаза я успела заметить – белая, с темными пятнами. Времени рассмотреть ее не было. Старик шел по пятам.
- Чертовщина какая-то, - подумала я и помчалась дальше.
Ребята уже искупались, сидели на берегу мокрые и задумчивые. Не раздумывая, я прямо в одежде кинулась в озеро.

Глава 11. Страшный мир, но наш.

Мы поплелись по убитой дороге вдоль гаражей. Сквозь раскрытые ворота проглядывали кучи хлама вперемешку с полезными вещами типа книг и мебели. Книги заинтересовали старика, он даже начал их рассматривать. Листал и все больше удивлялся, шевеля бровями.
- Это книги, - серьезно объяснил Пиксель, - В них истории всякие полезные написаны. Разные.
- И вы их вот так запросто гноите? – старик потемнел лицом.
- Ну да. Кому они нужны? Тут хлам один. Туфта.
В данный момент туфтой он называл Трех мушкетеров. Мама рассказывала, что когда-то Дюма был ценностью. За которой «гонялись» и «доставали».
- А это – учебники, по ним дети в школе учатся. Учились, - исправился Тоник, пнув ногой стопку макулатуры, связанную веревкой.
- У нас тоже книги есть. Мало, - старик показал обе руки с растопыренными пальцами, узловатыми, как корешки земляные, - Не такие как ваши. Драгоценные. Как можно – книгами брезговать? Грех это немерянный. За такое пашаву насылать надо.
- Да какой нафиг грех! Это старье. Тут теперь все неправда. Вон – учебник истории нашего государства, его раз сто переписывали и еще сто перепишут. Или вот это – кошмарики на воздушном шарике. Вот блин – производственный роман о перевыполнении пятилетнего плана. Не книга, а хреновина с морковиной. Даже хуже.
Брезгливо распнув книжку, Пиксель дочитал аннотацию и метнул хреновину в пыльные кусты.
Мы были лицом человечества, а выглядели как грязная задница.
- Неправильно это! – учитель бережно взял естествознание пятого класса и раскрыл. Читать он явно не умел. Вверх ногами сначала книжку держал, но по картинкам догадался как правильно, перевернул, закрыл и снова посмотрел на страницу. На его лице читалось изумление.
Обложка была незнакомая и я с ужасом поняла, что не могу вспомнить что проходила в пятом классе, не то биологию, не то природоведение, или все-таки естествознание?
- Да бросьте вы его. Никому он не нужен, учебник этот. В магазинах новых завались.
Старик его слова воспринял как кощунственные, застонал и даже закатил глаза. Мы позорили наш мир всеми способами по полной программе. Отчего мне стало почти плохо, но ребята явно не понимали моих переживаний.
- Опаньки! Классная вещага! Давно такой хотел, – Пиксель выудил из-под книг водопроводный латунный краник.
- Время идет, - напомнила я, в надежде скрасить отвратное впечатление видом домика на берегу пруда.
Какая поганая свинья распахнула ворота гаражей? Правильно на них написано «поймаю, руки оторву». Мы тут гостя иноземного ведем, а вокруг помойка. Машин было немного и такие ушатанные – жуть. Старик шел медленно, стараясь ничему не удивляться и не показывать своего интереса вопросами.
Сначала меня беспокоила перспектива возможной встречи с кем-то местным. Но незаметно рассматривая старика я пришла к выводу, что он мало отличается от отечественных дедов. Наверное, таких в деревнях пруд пруди. Или я ошибаюсь? По мне обычный он, с бородой, в холщовой рубахе, брюках каких-то мешковатых, помеси ботинок и сандалий на босу ногу. Ничего примечательного.
За поворотом мы свернули, чтоб сократить путь и оказались у резервуаров забытых очистных сооружений.
- Наверное, у вас очень большой поселок, - уверенно решил старик.
- Ага. Очень большой, - многозначительно подтвердил Тоник, пытаясь красиво приладить очки на голове, - А почему вы так решили?
- Ну, говносборник большой, - пояснил старик.
У нас слегка отвисли челюсти. Вот дела, значит, в их мире тоже есть канализация и прочие блага цивилизации, а слово говно не считается вульгарным.
- Плохо, когда такая срань без присмотра. Опасно очень. Вырвется – беда будет. Говнилище под охраной должно быть. Поначалу - магической, а потом просто стражу выставляют. И сторожат, пока не выветрится. А потом на его месте деревья сажают. Но когда они вырастут, их должно срубить и сжечь.
Я тут же представила, как жижа решает обрести свободу и фонтаном устремляется ввысь, засирая все вокруг. Хорошего мало, но и не опасно. Если рядом людей не окажется.
- А почему будет беда? – решился на вопрос заинтересованный Пиксель.
- Ну как же, - рассматривая пузыри на поверхности жижи, пояснил дед, - Злоба обратно к людям вернется, чего же в тот хорошего?
- Дед, я не понял ни слова, - почти весело высказался Тоник.
- Так я поясню, - учительским тоном ответил старик, - Ловушка для поганых эмоций. Удобная и простая в применении. У вас там что для приманки положено?
- Ничего, - буркнул Тоник.
- Чудеса. У нас полотенца пользованные кладут. И веники старые. Еще хорошо посуду битую. Посуда – самое то.
По всей видимости, этим объяснением старик решил ограничиться.
- У нас не то, что у вас, - мутным голосом сообщил Пиксель, - У нас оно тут насовсем. Не вырвется. Тут и помрет. Ладно, хватит эту гадь рассматривать, пошли уже.
Воняла гадь как всегда мощно, хорошо еще ветер относил запах по касательной. Чайки не было, наверное, по делам улетела.
Не знаю, что подумал старик про наш мир, но он ему явно не нравился. Это по лицу было заметно. И по редким неодобрительным хмыкам. А уж когда он столбы с проводами увидел – совсем огорчился.
- Не ожидал, - пробормотал он себе в бороду. - Крестов понаставили. Злодейство сплошное…
Вот и шаткий мостик через канаву, велики проваливались между досками и норовили угодить колесом в глубину. Едва заметная тропинка, трава - по пояс. Постоянно лезет в спицы и приходится идти осмотрительнее.
- Вот, тут и остановимся, - призывая нас, сообщил Тоник.
Бревенчатый домик был когда-то жилым, но теперь перекосился и врос одной стеной по подоконник в землю. Зато перед ним стояла скамейка, спертая сто лет назад из городского парка. И еще - карусель детская, круглая такая, для малышей. Сломанная, но на паре сидений вполне можно обосноваться. По все вероятности, когда-то тут был и палисадник, и сад, и огород, от которых осталась кривая вишня без намека на плоды. Повсюду валялся мусор и гора пустых бутылок. Около скамейки – остов собачьей будки, на которой висел огрызок тяжеленной цепи, судя по которому пес издох от перелома шейных позвонков. Собаки не было.
- Значит, вот так вы и живете…, - пытаясь скрыть сочувствие, медленно произнес старик.
Пиксель вскинулся, возмущенный таким подозрением, а Тоник состроил презрительную физиономию, означающую полное недоумение. Словно плакат на лицо повесил «Кто? Я? В этом дерьме? Да вы что с ума все посходили? Я живу во дворце, ем с золота и даже унитаз у меня золотой». Он сноб иногда. И это противно, между прочим.
- Да нет. Город вот там, до него еще ехать нужно. А это, - Пиксель развел руками, - Почти помойка. Люди тут не живут.
Устроившись на раскаленной скамейке, дед поерзал и осмотрел нас, каждого в отдельности. Укоризненно так. Словно на обвиняемых.
- Значит, Гаспара вы убили, сварили из него суп и скушали? – прокурорским голосом уточнил он.
- Ну да. Что вспоминать-то? Думаешь, нам самим весело? Хотя, он старый был…
- Каннибалы! – хрипло заорал кто-то из домика и ломанулся кувырком через оконный проем.
Мимо нас на приличной скорости пронесся кошмарный бомж неопределенного возраста. В одних трусах, с виду – женских, фасона панталоны с начесом. Добежав до поворота, он обернулся, сверкнув безумными опухшими глазами. Прокричал «падла-блядь-урою-нахрен» и исчез. Наверное, в канаву упал.
- Не обращайте внимания. У нас времени в обрез, - напомнил Пиксель.
Рейтинг нашего мира падал на глазах. На месте старика я бы решила, что хуже, чем мы живем, быть не может. Предоставив ребятам самим разбираться со стариком, я все думала о несправедливости двери. Ведь могла она возникнуть, например, на дворцовой площади. Незаметная для всех, кроме нас. Нет, так не годится, там видяшек тьма. Лучше бы она появилась в закутке двора-колодца, но непременно поближе к центру Питера. И сидели бы мы сейчас в кафе на берегу Невы, с видом на красоты города. А старик бы удивлялся и поражался моему местами великолепному городу. А мимо проходящая публика бы тихо офигивала при виде разряженных Тоника и Пикселя. Хотя, такое я уже видела. На Новый год и Хеллуин. Ребятам только дай повод устроить карнавал. Иногда они такие костюмы придумывают – хоть стой, хоть падай.
- Значит, умения у вас сами собой возникли? – взволнованно переспросил старик у Пикселя.
- Ну да. Сначала у нее, а потом и у нас. Только они непредсказуемые какие-то. Спонтанные.
- А то! Вы думали сразу волшебниками стать. Так не бывает. Этому учиться нужно. С учителем лет десять, не меньше.
- А потом?
- А потом всю оставшуюся жизнь, - авторитетно заявил старик и мы приуныли.
Время текло, а ясности в нашей истории пока не прибавлялось. Ребята темнили, дед тоже и разговор шел по кругу как когда-то крутилась карусель, на которой мы с Пикселем сидели. Быть может, пора решить все проблемы, отдав кость предков Гаспара старику? Я уже даже рот открыла, как вдруг дед засуетился и пытливо уставился в глаза Пикселю.
- А где вы останки Гаспара спрятали?
- Причем тут останки? У вас гад по земле бродит. Народ почем зря убивает. Волшебным способом. А вы про кости рыбьи, - рассердился Пиксель.
Мне почему-то расхотелось отдавать кость хитроумному старикашке. Вижу – юлит, выгоду свою ищет. Толкнула Тоника локтем, чуть не свалив его с карусели.
- Нам посоветоваться нужно, - говорю.
Старик огорчился заметно, но делать нечего, остался в одиночестве. Сидит. Подслушать не может, но глаза любопытные.
- Ребята. Дело дрянь. Надо как-то деда этого правильно мотивировать. Чтоб он всем помог, а то он, похоже, только для себя старается.
- В чем помог? Я думал, созовем суд, будем свидетелями, как черный маг соперника убил. Отдадим народу кость и все дела, - расстроился Пиксель.
- Вот именно. Хороший план. Но невыполнимый. Даже я поняла, в их мире начнется переполох. Они на этого Гаспара ставку делали. Пока Гаспар жив, дедову народу ничто не угрожает. Он у них – как стена, за которой они себя спокойно чувствовали.
Пиксель приложил палец к губам, изображая скромного Аршавина. Наверное, ему в голову пришла гениальная мысль и он боится ее спугнуть разговорами.
- Я идиот, - вдруг заявил он.
Тоник было обрадовался, но вовремя спохватился и промолчал.
- И старик этот идиот, только по-другому. Смотрите сюда – как только у них все узнают про съеденного Гаспара, хоть одному придет в голову мыслишка, а с чего бы это самые обычные иноземники вдруг стали волшебниками. А дальше что? А дальше будет вот что, начнется повальная охота за волшебными существами. Даже нас сожрать могут. А что? Скажут – это им наказание, а для нас польза. Прикиньте, привяжут нас к дереву, и будут по капле крови цедить. Чтоб на всех хватило. И что в итоге? Правильно – толпа вурдалаков, отягощенных магическими способностями.
- Ну тебя. Я совсем другое понял…
Мало ли что Тоник понял. Не люблю когда два человека выслушали и поняли все по-своему. Подошла к старику и прямо так и спросила – что важнее, разоблачить преступника, рассказав всем про смерть Гаспара. Или вооружить людей волшебной палочкой.
- Тут дело такое, - старик принялся заново дожевывать свой рот, - Магов у нас хватает. Не много, конечно, но есть. Они своим людям служат и территорию охраняют. До соседей никому дела нет. Сам живи и другим не мешай. Так у нас принято. Испокон веков. Но каждый волшебный предмет на счету. А великий Гаспар был только нашим. Даже если бы кость другим отдал, все равно мы при Гаспаре остались. А теперь как? Плохо теперь. Думаешь, просто жить без защиты? Одна пашава чего стоит! Смотри, что получилось, мага своего у нас нет. Гаспар нас покинул. Была бы палочка волшебная – еще куда ни шло, а так – придется на поклон к соседям ходить и неизвестно что из этого выйдет. У нашего народа волшебники есть, но великого пока не народилось.
Не знала я про их опасности, но была твердо уверенна – ничего хорошего ждать им не приходится.
- А я считаю, что надо собрать всех и рассказать, что мы натворили, - Пиксель уперся рогом, уверенный в своей правоте.
Старик замахал руками. Перепугался весь. Нет, говорит, так не получится. Вы теперь сами преступники-душегубы и за убийство Гаспара вам казнь грозит.
- Что, и суд будет? Так мы объясним, как дело было! Разве можно казнить за уху? – горячился Пиксель.
При слове «уха» старика перекосило, но он решил не придираться.
- Ты одного не понял, самоуверенный мальчик, колдун черный вас еще до судилища изведет. По нескольким причинам. Первая – кость у вас. Вторая – вы видели его преступление. Третья – из подлости. В общем – не сомневайтесь, поймает и изничтожит насмерть. Он пришлый. Из таких мест, что туда даже пашава не заглядывает.
- Ну и что? Мы его скрутим и вам на суд отдалим, - горделиво возразил Пиксель.
- Как же! В вас сила есть, а пользоваться вы ей не умеете. И кость предков теперь на вашей совести. Ведь только вы можете ее в волшебную палочку превратить. Иначе никак.
Тоник в споре не участвовал. Там где Пиксель выступает, говорить бестолку. Я тоже молчала, думая, что будь у нас побольше времени, научились бы настоящему волшебству и тогда нам никто не страшен. Хорошая идея жить там, где можно получить то, что в нашем мире реально только в кино или книжках. Ну да, снова сесть за парту и зубрить заклинания всякие и прочую волшебную науку. Я не против. Быть может, я бы даже там насовсем осталась, а сюда в отпуск ходила бы, ну и два выходных в неделю. А если бы иногда в гости заглядывал Тоник, с Пикселем, конечно, было бы совсем замечательно. Они наверняка останутся в нашем мире, их тут многое держит.
Мне уже виделось, как я принимаю их в красивом уютном домике, такая вся из себя таинственно-элегантная, в шляпе, а после ужина показываю разные волшебные фокусы-покусы. А они восхищаются, и быть может, Тоник наконец-то поймет, какая я необычная и талантливая. А если повезет, я и Сашку, одноклассника своего отыщу. Раз дверь мигрирует, есть шанс, что и в Сашкин мир откроется. Надо просто подождать.
Для исполнения мечтаний оставался пустяк – заинтересовать своей персоной учителя.
Чтобы показать старику свои потенциальные способности, я ничего умнее не придумала, как раскрутить карусель. Естественно, все подшипники у нее закоксились еще сто лет назад, но ось, что в земле закопана, поддалась моим усилиям и начала вращение. Это как ложкой в чашке сахар размешивать. По часовой стрелке, наоборот нельзя – мама так говорила. Сидушки, местами синие, но в основном ржавые, поплыли мимо нас, постепенно набирая скорость. Ребята и старик наблюдали за их движением с отстраненным любопытством. Ничего, сейчас я им покажу настоящее волшебство. Главное правильно приложить силу. От основания карусели вылетали комья земли и клочки травы.
Глаза у здорового человека как правило фокусируются в точку. Но чтоб приложить вектор силы для движения, мне пришлось скользить вслед за передвижением карусельных сидений. Как часы-сова, у них птичьи зрачки так и бегают влево-вправо.
- Тебе бы мельницу крутить, - пошутил Пиксель.
- Вертолет, - уточнил Тоник.
Лучше бы он этого не говорил. На повышенных оборотах карусель разогналась так, что сиденья слились в единую полосу. Не могу сказать точно, что со мной происходило, но глаза чуть не вывалились из орбит, а ноги поплелись куда-то погулять.
- Остановите ее!
Вопль старика был едва слышен из-за гула. С которым карусель чмокнув, выдернулась из почвы и пошла на взлет. Похожая на бешенный торт, насаженный на кол. Был момент, когда моя затея показалась очень удачной и зрелищной, но спустя мгновение я пришла в ужас, понимая, что не могу ничего изменить.
Занавес открывается. Тревожная барабанная дробь. Зрительный зал замер в мучительном ожидании. Поднявшись метра на три, карусель взвыла и свечой пошла в небо. Внезапно она устремилась вверх так быстро, что у нас чуть не отвалились головы. Мне было проще - я попросту валялась на земле. Все, замерев от ужаса, смотрели, как воткнувшись в облако, карусель борется с законами аэродинамики. Постепенно облако расколошматилось, а карусель растаяла в чистом голубом… во всяком случае, бинокля у нас не было, потому и не видать, куда она подевались. До космоса вряд ли дотянет.
Лексикон Пикселя напрямую зависел от сложившихся обстоятельств. А они были таковы, что надо было выругаться грязным матом. Старика незнакомые слова сразили наповал. Он даже парочку повторил вполголоса.
- Как бы истребитель не сшибла, - переживал Тоник, посматривая на белую колбасу в небе.
- Или спутник.… Прекрати шутить.
Тоник удивился, ему не до шуток было. Подняв меня, он попытался придать моему телу вертикальное положение. Посадил меня рядом с учителем на скамейку и я тут же привалилась к стариковскому плечу. Картинка перед глазами плавала и мир казался пьяным.
- А я все-таки еще раз поинтересуюсь – вдруг вы не расслышали, куда же вы останки Гаспара спрятали?
Вот дурак какой! Тут такие дела творятся, а он про объедки.
- А если скажем, то что? – Пиксель подошел к деду вплотную и в глаза смотрел как продажный прокурор.
- Да ничего. Просто интересно мне, - понятное дело, раз голос стал вздорным, теперь даже под пытками не признается.
Мне было плохо, но тоже интересно – что он так волнуется за покойного Гаспара? Воскресить его уже невозможно даже самым могучим волшебством.
Пиксель уже не расплывался перед моими глазами и я видела, что он принял решение и теперь не оступится.
- Дед. Давай рассказывай, какие у вас правила договоров. На чем клянетесь? Как условия исполняете? Я тебе сделку предложить хочу. Взаимовыгодную, - мы ошарашено слушали Пикселя и пока даже не предполагали о чем идет речь.
В этот момент карусель вернулась. С невиданной яростью приводнившись в пруд. После чего мы все стали похожими на водяных дуремаров.
- Ох ни фига ж себе, - выразился Пиксель.
Поскольку они с Тоником стояли спиной к пруду, то тиной облепило их только с тыла. Замечательный бархат плащей стал как сопли. Нам с дедом испортило фасад. Мы сидели на этой чертовой скамейке как два памятника, обосранные голубями, не пошевелиться ни глазом моргнуть. Не знаю как старик, я даже дышать не могла. Во что превратилась зеленая шляпа даже слов не подобрать. У Пикселя его бутафорскую шапку просто снесло на нос и теперь с ее длинного клюва капала грязь.
- А времени у нас в обрез, - внезапно напомнил Тоник, отсмеявшись.
На частичный помыв минеральной водой из бутылки ушли драгоценные полчаса. За которые Пиксель успел обговорить детали соглашения со стариком. Который по наивности решил потереть шляпу по траве. А в результате получилось только хуже.

Глава 10. Старик.

Новый недельный велопоход предки восприняли спокойно. Пиксель показывал им карту, где красным фломастером был вычерчен маршрут. Типа мы по заброшенным городам-призракам поедем кататься. Если по-честному – в минутах пятнадцати от двери как раз один такой есть. В нем пинтбольщики окопались, но они неагрессивные, когда вне поля боя. Так что нафоткаем развалины в разных ракурсах. Родителям покажем – были, видели.
Палатку нам выдал сердитый дед Тоника, который был сильно озадачен выпадением зубов у чучела трофейной щуки. От воды она несильно пострадала – лак даже не облез, а зубы обломались о кость предков Гаспара. Не все, конечно, но щука теперь напоминала самого деда, только без съемного зубного протеза. Огорчение помешало деду выдать вразумительные инструкции по установке палатки, но Тоник пофигически отмахнулся – сами справимся, в инете все написано. Тут он сильно лопухнулся, но это мы поняли только потом.
Ребята носились по магазинам, закупая продукты, освободив меня от этой обязанности. Понимая, что у меня просто нет лишних денег. Выплаты спонсора прекратились, а родители, скрепя зубами, скидывались на оплату квартирных счетов и пополам выдавали мне денег на еду. Ровно столько, что б не помереть с голоду. И ни копейкой больше. На покупки вроде новых туфель приходилось начинать выпрашивать месяца за два. И не факт, что выделенных денег хватало на китайские кеды.
- Ты готова? Присядем на дорожку.
Я еле сдержала предательский смешок. С этой приговоркой у меня связано одно незабавное воспоминание. Про которое я никому не расскажу. Мама всегда так же приговаривала, когда мы отправлялись в далекий путь. Она строгая у меня. Ну, сами понимаете, что сделает ребенок, когда ему приказывают «присядь на дорожку», до этого сто раз повторив что «надо сходить на дорожку», то есть посетить туалет.
- С Богом, - неожиданно воззвал Тоник, вставая с дивана.
Три велика. Рюкзаки моментально оттянули плечи, натирая лямками кожу. Ребята недолго думая, скинули футболки и подложили их на спину. И удобнее и не так жарко. Ух как я им завидовала. И еще я заметила, что когда мы ехали по городу, много девушек поглядывало и оборачивалось на Тоника и Пикселя. Хотя грудь у них не так чтобы накачана. На меня тоже из машин поглядывали, даже предлагали подвезти. Юмор у них такой дурацкий – куда же я велик суну? Да и зачем мне в машине тащиться, если я на велике быстрее доеду? Пусть без меня в пробках мучаются, деньги и кислород жгут, нервы себе мотают.
Пока ехали, Тоник успел рассказать странную историю. У него соседка есть. Не шизик, но с головой явно не дружит. Она забывает, что поела, дома не убирается, не моется уже несколько лет. Так вот, от нее через вентиляшку к Тонику поперли тараканы. Рыжие такие. И Тоник с какого-то перепугу решил, что он теперь маг и волшебник и возымел желание изгнать гадов.
- Смотрю, бежит, гнида. Я его веником хвать. И пока он не удрал сказал ему волшебное слово.
Выдать заветное слово Тоник отказался наотрез.
- Ну, типа, валите вы отсюда во веки веков и навсегда, вы нафиг никому не нужны. И еще кое что прибавил…
После его внушения, тараканы отчаялись и скопом решили устроить акцию массового суицида.
- Хорошо, что мы уехали. Дома теперь даже в сортир не сходишь. Тараканы полезли толпой в канализацию, кто в раковину, кто в унитаз. Теперь пока сантехник не придет матери даже посуду не помыть. Ничего, одноразовой попользуется. Но дед в панике. А батя вообще пригрозил из дома уйти, будто мать в чем-то виновата.
- А я у матери пирожков натырил. Вы были правы, скорость у меня теперь суперская, но у матери глаз алмаз. Обругала, но пирожки не отобрала.
Мне похватать было нечем. В отсутствие ребят я потренировалась с мобилкой. Ну, чтоб она запрыгивала мне в руку, как во снах. Телефон крутился по полу, подпрыгивал, как котенок за веревочкой, но в руку попал только с сотой попытки. За что был ласково поглажен и обозван лапочкой и сладким мальчиком. Потом я попыталась вымыть посуду, не пачкая рук, двигая губку по тарелке. Чуть позже губку пришлось доставать немагическим способом из-за раковины, а останки тарелки выбросить в ведро. На этом решила остановиться.
- Ты что, совсем с ума сошла! – заорал Пиксель, заметив, что меня занесло на встречную полосу.
Тоник замер на обочине, наблюдая как меня объезжают гудящие автомобили.
Как только мы свернули за гаражи, Пиксель резко тормознул.
- Смотрим на меня. По сторонам не смотрим совсем. Эй, это лично к тебе относится.
Ну да, я, как только услышала его приказ, сразу начала вертеть головой в поисках опасности.
Пиксель сделал вид, что у него колесо спустило. Возился у велика, а сам бормотал.
- Там на огороде тетка жопой кверху. Грядку роет, зараза. И как мы теперь пройдем?
Он ошибся. Теток было как минимум две. Я еще одну видела. Она с рваным полиэтиленом на парнике воевала. На нас – ноль внимания. Хотя теоретически они должны на чужаков орать и гнать как потенциальных воров подальше от своих участков.
- Похоже, им не до нас, - флегматично заметил Тоник и вдруг спел. Мотив молдаванки, а слова местами собственного сочинения.

Как то летом на рассвете заглянул в соседний сад.
Там дедуля из берданки засадил мне солью в зад.
Я краснею, я бледнею. Захотелось вдруг сказать,
Как же жить я буду, мне ни лечь, ни сесть, ни встать.

Мы с Пикселем понадеялись на припев и не ошиблись.

Хрен горелый, пень трухлявый и гнилой.
Погоди уж, поквитаюся с тобой.
Хрен горелый, да пень трухлявый, жди с гранатой зимой.

Если бы он меня поцеловал, я бы меньше удивилась. А Пиксель, тот вообще дар речи потерял и явно пытался запомнить каждое услышанное слово.
- Сам придумал? – с нескрываемой завистью спросил Пиксель.
- Я? Да нет. Это все дед мой. Он стихи пишет хорошие. Но зловредные у него лучше получаются.
Я сразу в него снова влюбилась. Точнее не в него, а его голос. И в талант его дедушки заодно. Надо будет запытать Тоника, но выпросить у него пару произведений деда. Похоже, точно такая же мысль возникла и у Пикселя. И так же одновременно мы решили ее оставить на потом. Когда все закончится. Надо будет его пошантажировать щучьей головой. Сказать - если стихами не поделится, то я расскажу, отчего у трофея выпали зубы. Тоник свою родню уважает. Должно сработать.
Победно взглянув на огорченного Пикселя, я показала ему язык.
Когда шок от вокальных способностей Тоника прошел, мы вспомнили, зачем мы тут собрались. И про теток-огородниц тоже.
Мне показалось, что им очень даже до нас есть дело, только они специально прикидываются увлеченно-занятыми. Точно - прикидываются. Я спиной ощущала их бдительное внимание. Еще я подозревала – они как бы обозначили свое присутствие, но для нас опасности не представляют. Но как только я об этом подумала – включился мозг и ехидно спросил – а с чего ты это решила? Интуиция, предчувствия – это не по твоей части. Если бы у меня были проблески интуиции, то стекло стакана меня бы не порезало. Этот убедительный факт меня обескуражил.
- Вроде как им на нас наплевать, - прошептал Пиксель.
Тетка, у которой забор из строительного хлама, выпрямилась и в упор уставилась прямо на меня. Я решила, что мне никто не запретил в ответ посмотреть ей в глаза. Изобразив пристальное «ну и что?». Действительно – ну и что, обычная тетка, с лицом как красная картофелина. Видала я таких. Злыдни с уклоном в тиранию тех, кто не может дать отпора. Типа нашей завучихи. Прищуренные глаза буравили меня как победитовые сверла. Оценивали, прикидывали полезный вес тушки, площадь кожи в квадратных сантиметрах. Может она меня съесть хочет, а требуху в грядки закопать вместо удобрений? А кожу вместо полиэтилена для парника использует. Черный юмор на этот раз не успокоил. Но вдруг тетка скользнула глазами по нашей компании, как по пустому месту, и снова занялась латанием парника.
По-честному, я взрослым не очень доверяю. Они почти все время врут. А если не врут, то корчат из себя фиг знает что. Ну конечно, я понимаю, у них жизнь такая сложная и все такое, но вот я когда вырасту – ни за что не стану выпендриваться перед детьми, честное слово. Ни разу не покажу, что я умнее и у меня огромный жизненный опыт. Вот если меня спросят совета, я конечно отвечу, но чтоб самой лезть с глупостями – никогда. А эта тетка, она точно из тех, кто сто раз скажет – не кури, не морщи лоб или еще что-нибудь этакое. И про одежду точно советов надает тонну. Знаю я таких. И ненавидит нас заранее, потому что мы не такие как надо.
Объяснить ребятам свои придурошные размышления я не могла, поэтому промолчала.
- По одному проходить будем, - таинственным голосом оповестил меня Пиксель.
Я не напрашивалась идти первой. Хотя очень даже этого хотела. Мне как-то не улыбалось оставаться в одиночестве хоть на минуту. Останусь, а за это время меня огородницы могут и лопатой охреначить. Я пока еще не навоз, чтоб на мне картошку выращивали.
- Попутного ветра тебе в попу! – Пиксель улыбался напряженной нервной улыбкой.
Обернувшись на секунду, я заметила, что тетка снова выпрямилась и вдруг я поняла, что никакая он не завуч. Потому что с такой улыбкой, и этими морщинками вокруг глаз завучей не бывает. Тетка была из тех, кто любит посмеяться и даже над собой. Состроив серьезное лицо, она демонстративно повернулась к двери спиной.
- Ты долго тут торчать будешь? – рыкнул Тоник.
Почему-то вспомнились слова одного моего знакомого - «мир пока существует только в виде одной необыкновенной возможности, которая находится прямо в твоих руках». Очень верные слова. Хотя, он тогда говорил про то, как первый раз вошел в класс в роли учителя. То еще испытание.
- Иду!
Вы пробовали протащить велик через высокий порог? Правильно – смотря какой велик. У моего была стальная рама. Тяжелая. До этого ребята его таскали. Вот я и провозилась дольше нужного. Я прошла, дверь захлопнулась, а ребята остались.
- Вот черт! – выругалась я и обернулась.
Перед дверью меня ждал сюрприз. В виде знакомого старика в не менее знакомой кривой зеленой шляпе. Дед дремал, склонив голову на плечо, а когда я перевалилась с великом, встрепенулся, вытаращил глаза и довольно почтительно, но медленно встал с земли.
- Приветствую тебя, чужеземник, - продребезжал он, пытаясь вернуть шею в вертикальное положение.
- Эээ, - невежливо проблеяла я вместо ответа.
Дед решил, что мне не нравится, как он меня обозвал. Пожевал губы. Задрал брови и решил исправить ошибку.
- Приветствую тебя, иностранник, - подумал и уточнил для ясности, - Запредельник. Внерубежник.
- Внедорожник, - сдуру продолжила я и уже громче прибавила: Я тоже рада вас видеть, учитель.
Скорее всего, дед видел так себе и решил что перед ним парень. Еще бы - джинсы, кепка, зеленая футболка и кеды. Футболка была зеленой, для маскировки – так Пиксель посоветовал. Поскорее бы он пришел.
У деда на шее висела цепочка с чем-то похожим на компас. Улыбаясь, как слабоумный медведь-попрошайка в зоопарке, он навел на меня стрелку и охнул. Мне оставалось только сделать вид – я тут не причем - такая хорошая - не виноватая ни в каких проступках. Для меня дед в тот момент был как инопланетянин, впервые посетивший землю. Естественно, мне хотелось добиться его расположения. Потому что первое впечатление – оно много чего значит. Улыбнулась, показав зубы, напугав старика еще больше. Вернула лицо в прежнее состояние. Что за привычка дебильная – улыбаться как перед фотиком? Какой дурак решил, что зубы означают дружелюбную располагающую улыбку? Не буду больше так делать. Дед придерживался другого мнения и широко улыбнулся мне в ответ, но лучше бы он этого не делал.
- Эээ, - проблеял старик, глядя то на меня, то на стрелку.
У него теперь лицо выглядело как у Ивана Грозного на картине про убийство сына. Меня так и подмывало выкинуть номер, сказать «гав» или еще что глупое. Неловко же, правда, если подростка боится старый дед. Вместо «гав» у меня почему-то вырвалось «мяу». Учитель подпрыгнул на месте и смотрел на меня так, словно я заразная тараканья мать. В общем, первая встреча двух миров проходила вовсе не торжественно и почти провально. Наверное, надо поклониться было в ответ? Забыв как это делается, я поняла, что приседаю в реверансе, который до того видела только в кино. Оттопыренные руки раскинулись, словно я придерживала края длинного платья. Естественно, велосипеду эти упражнения не пришлись по вкусу и он грохнулся. Черт подери мою неуверенность в себе. Это из-за нее я всегда поступаю глупее, чем положено.
- Сейчас придет главный иностранник и все объяснит, - трусливо сообщила я и отошла от двери, чтобы в меня ребята не врезались.
Дед молчал, задумчиво шамкая губами. Некрасиво это между прочим – как коза, ей богу. Тут меня осенила идея поддержать беседу более внятной информацией.
- Это велосипед. Я на нем катаюсь. Езжу туда, сюда, куда надо туда и катаюсь, - заполнение паузы пришлось продолжить рассказом, где я храню свой велик.
На деда мои слова произвели странное впечатление – он снова наклонил голову на сторону и прикрыл глаза. Больной он, что ли?
- Сюрприз! – Пиксель затормозил, хотел выскочить обратно за дверь, но Тоник протолкнул его внутрь.
Шапито нервно курит в сторонке. Передо мной стояли два абсолютных придурка. Разряженные как на Хеллуин. Мир качнулся, но я устояла, облокотившись на мне менее пораженного старика.
Мне бы для шока хватило черной шляпы волшебника, которая украшала голову Пикселя. Но к ней прилагался длинный синий бархатный плащ. Без капюшона, сотворенный из старой шторы, которую я видела на окне Тоника. К импровизированному плащу прилагалась короткая полосатая жилетка, черно-белая. Шорты и кеды клубничного колера дополняли безумный наряд.
Тоник подошел к гардеробу творчески. Шляпы на нем не было. Зато на шее я увидела шнурок со здоровенным анком, дополненный кожаным ошейником с шипами. Плащ был родным братом той самой шторы, но с приклеенными серебряными звездами. И все это великолепие дополняли очки безумного кибер-панка со знаками ядовито-зеленой ядерной опасности. На пальце – перстень в виде когтя. Вместо обычного колечка, ухо оттягивала здоровенная серьга. Скорее всего спертая у матери.
- Пипец настал, - высказалась я, восстанавливая душевное и физическое равновесие.
- Эээ, - ответил Пиксель.
- Магазин карнавальных сувениров? Привет от Гарри Поттера? А ум где ваш был? Вот дедушка, знакомьтесь. Это и есть наши долгожданные внедорожники. Они же иностранники и иноземники в придачу!
Несмотря на сбивчивость моих выкриков, Пиксель быстро пришел в себя и радушно улыбнулся. Теперь я стала вторым сортом. Почти никем. Хуже прошлогоднего дождя. Все внимание - двум ряженым придуркам. Чтоб не смотреть на них, я уставилась на небо, по которому плыло единственное куцее облачко в форме пенки на кофе.
Вид новоприбывших иноземников произвел на старика потрясающее впечатление. Он оправился от столбняка и вдруг принял вполне солидный вид. Он обращался исключительно к мальчишкам, явно игнорируя меня. И я решила на него не обижаться, сама виновата – несла явную чепуху и насчет наряда не подсуетилась.
- Поговорить пришел, - туманно пояснил свое присутствие старик.
- Мы слушаем.
Пиксель не стал объяснять, что мы специально приперлись сюда для разговора с дедом. Он осторожный. Предпочитает не болтать лишнего, не раскрывая свои карты. Лучше сначала выслушать, вдруг новое что-то узнаешь.
- Вы – могущественные маги, посланные великим волшебником Гаспаром? – немного льстиво спросил старик.
- Не совсем так. Но могущество наше неоспоримо.
Ни фига Пиксель заворачивает – я даже не предполагала, что можно ответить не отвечая ничего, а заодно набивая себе цену.
- Я пришел взывать о помощи.
После благосклонного кивка Пикселя, старик медленно, осторожно подбирая слова, продолжил свою речь.
- У нас случилось несчастье. Пропал победитель турнира. Тайна. Предательство. Коварство. И пропажа волшебной кости предков великого Гаспара. Никто ее отыскать не смог на месте преступления.
- А что народ говорит? – предусмотрительность Пикселя меня поражала все больше.
Тоник тоже сверкал глазами от восхищения, но молчал, чтоб не испортить произведенного впечатления.
- Народ ничего не говорит. Но маги уверены, что было совершено злодеяние. А расследование ни к чему не привело. А кость нужно вернуть великому Гаспару. И заново пускай выберет достойного, - пытливо вглядываясь в наши лица, закончил старик.
Меня не покидала мысль, что дед врет, хотя вроде бы взгляд у него бесхитростный. Быть может даже простоватый. Наверное, чувство вины за Гаспара навело меня на подозрения. Не зря говорят – на воре шапка горит. А моя кепка должна была пылать при напоминании о великом волшебнике. Старик опасливо оглянулся. Быть может, это – ловушка и сейчас на нас накинутся вооруженные до зубов стражники? Мысли мелькали одна за другой, но пока все шло довольно миролюбиво и я решила не волноваться.
- А почему вас не удивило наше появление? – сухо спросил Тоник.
- Что тут удивительного? Раз дверь снова здесь, значит, будут гости, - замялся старик.
- А когда в последний раз они были?
У меня сердце кольнуло – вдруг мой одноклассник Сашка тоже случайно попадал в этот мир. Ответ старика развеял надежды.
- Давно. Я еще мальчишкой был. Только они другие были с виду. Черные. И веселые.
- И вы понимали их речь? - Тоник напористо сыпал вопросами, не давая Пикселю вставить ни слова.
- А как же? Мы любую речь понимаем, - искренне удивился старик.
- А куда они делись, гости ваши?
- Прожили, детей наплодили, состарились да померли. У меня среди учеников много потомков от них. Славные детишки.
- Только черные, - обреченно додумал Тоник.
В разговоре повисла пауза, которой тут же воспользовался Пиксель.
- Она что – мигрирует? – шепотом спросил он про дверь.
- Не совсем так, но по смыслу похоже, - мы ждали продолжения туманного объяснения, но старик просто стоял и ждал от нас новых вопросов.
- Знаете, дедушка…, - начал Тоник.
- Не знаю, а про что? – удивился дед.
Тоник собрался с духом и довольно внятно рассказал про смерть Гаспара и последующие события. Не забыв упомянуть и про шляпу.
Старик сначала стоя слушал, а потом на землю сел. Зеленый дед в зеленой шляпе. Мне показалось его сейчас Кондратий хватит. Только этого нам не хватало. Но старик оказался крепче, чем я думала. Справился с волненьем и его лицо постепенно начало приобретать нормальный цвет. Даже мысль какая-то в глазах читалась.
- Мне нужно вас расспросить про это, гм, событие. Но тут и у деревьев есть уши, которые и так много лишнего услышали, - вдруг прошептал он, снова оглядываясь.
- Так пошли к нам, у нас уши только на голове могут расти, - бодро предложил Пискель.
Дед замялся. Я видела, как ему хочется принять приглашение, но он явно чего-то опасался.
- Хорошо. Ненадолго только, - учитель громко вздохнул, как ныряльщик перед прыжком в воду.
- Заходите, не стесняйтесь. Ту вас никто не съест, - гостеприимно приговаривал Пиксель.
Он снова вошел в роль руководителя и она ему нравилась.
- Велики лучше тут оставить. Ведь мы ненадолго, - решил Тоник.
У самой двери измеритель на груди старика завертелся как бешенный, но по-моему, кроме меня этого никто не заметил
Как только мы перешли за порог, дед замер и стал как деревянный.
- Это что за дела! – громкий окрик застал нас врасплох.
- Придверницы, - с ужасом пробормотал старик и попытался рвануть обратно, но дверь не поддалась.
К нам быстрым маршевым шагом приближались две разъяренные тетки, вооруженные граблями. У второй, которая мне недавно понравилась, кроме грабель была еще тяпка.
- Я, пожалуй, пойду, - бессмысленно тараща глаза, заявил учитель и попытался обойти дверь, чтобы скрыться из виду.
- По какому праву? Вы что вытворяете? – дуэтом рычали тетки.
- Это… Он с нами, - нашелся Пиксель, нервно проверяя пуговицы на жилетке.
Мне было совершенно непонятно, что мы такого сделали плохого. Почему они на нас кричат? И вообще – что им от нас нужно?
- Вот этот? – на дверь, за которой притаился учитель, показали граблями.
- Ну да. Мы его пригласили, - вежливо пояснил Тоник, пытаясь закутаться в плащ для прикрытия ошейника и анка.
Я заглянула за дверь и жестом показала старику, что, мол, все в порядке, ничего страшного не происходит. Он не понял, какого лешего я машу руками и заметно огорчился. Он даже съежился, голову втянул в плечи и выглядел довольно плачевно.
- Вы что там секретничаете? – с подозрением в голосе спросила тетка с тяпкой.
- Успокаиваемся. Вы прям как танки поперли. А он – человек пожилой. Нервный. Гость между прочим.
- Умничаем? А кто вам дал право его приглашать?
Тут Пикселю надоело быть вежливым и он начал конкретно хамить.
- Слушайте, шли бы вы на свою грядку. Окучивайте свои помидоры. И не лезьте в наши дела.
Тетка с тяпкой, медленно сняла с головы желтый платок, утерла им лицо и переглянулась с подругой.
- Прецедентов не было, - согласилась та.
- Не было. Но законность соблюдена. Они, - тетка усмехнулась, - Они его сами пригласили. Ты понимаешь?
Мы точно ничего не понимали, но дружно решили промолчать. Из соображений безопасности.
- Три часа. Минута в минуту. Приведете этого орла хоть на секунду позднее – я ему не позавидую.
Не дожидаясь ответа, тетки, возложив инвентарь на плечи, вразвалку пошли к своим участкам. На подходе к калиткам, зашагали как караульные у мавзолея, только носок не тянули.
- А че это было? – потрясенно спросил Тоник.
- Хрен его знает. Дед, ты понял? – Пиксель оттянул резинку, которая удерживала шляпу, словно хотел удавиться.
- Понял я. Три часа. Для разговора хватит. Только не здесь. Тут тоже ушей хватает, - учитель вышел из-за двери, как ни в чем не бывало.
Артист, а не дед. То прячется, то пофигиста изображает.
По-честному, я не сомневалась, что разговаривать мы будем прямо тут, не отходя от портала. Но ребятам посчитали иначе. Им вдруг захотелось устроить старику ознакомительную экскурсию.
- Поблизости тут ничего хорошего нет. Но неподалеку я домик заброшенный видел. На берегу пруда стоит, там и посидим, - радушно предложил Тоник.
Решено, раз показать город старику никак не удастся, сойдет и домик.
- А это жилища ваши? – старик вытаращился на грабленые железные гаражи, неубедительно изображая несуществующий восторг.
Ну и как ему объяснить? Что он про нас подумает? Гаражи и в лучшие времена выглядели отвратительно, а теперь как язвы гноящиеся.
Пока я размышляла, Тоник шустро сориентировался и заявил, что в этих строениях никто не живет, они для хранения были предназначены.
- Нехорошие они, - решил старик, отвернулся и принялся внимательно рассматривать дверь, особенно тукало.
- Пошли уже, - Тонику не терпелось увести нас подальше от гневливых придверниц.