Откройте свой Мир!

            Ну, в общем, такое редко со мной бывает. Почти никогда. Чаще бывает наоборот. Когда чего-нибудь потерять, чего-нибудь сломать, чего-нибудь разбить, за что-нибудь зацепиться и чего-нибудь порвать. Не по шву, а так, чтоб с треском и до подкладки. И чтоб штопать потом целый час, а в результате получить редкостную зЮзю. Вот когда так, тогда это ко мне. Тогда - всегда пожалуйста, милости просим. Или глупость какую сделать – это тоже, заходите гости дорогие. Али не внять умному совету – опять же сюда – Здрасьте Вам. Чучундер какой-то… Вот был ещё маленьким Чучундрёнком, раскокал дорогую хрустальную вазу. Не простое это было дело. Ваза стояла высоко на книжной полке. Книжная полка с разноцветными корочками подписных изданий была пёстрым бельмом на высоченной уходящей в неведомый потолок девственно чистой стене. Я пулял плюшевым ушастым медведем в эту стену, старательно целясь мимо полки. Медведь упруго отскакивал, а я ловко его ловил. Почему-то мне казалось, ещё немного и быть мне жонглёром, и выступать в цирке на Фонтанке, и толпа восхищённых одноклассников, среди которых была Она - Наташа Иванова, моя первая неосознанная детская любовь, - раскрыв рты будут следить за моими ловкими руками. Папа тоже, оказывается, краем глаза наблюдал за моими уверенными движениями. Даже намекнул, мол, если что, то виноваты будут не руки, а округлый двудольный предмет, коим я, по мнению папы чаще всего думаю. Но поскольку мы, чучундрята, славимся своей  целеустремлённостью и упрямством, цели своей я всё же достиг, осколков было очень много, как и шуму от мамы, затем я славно получил от папы ремнём по попе разиков шесть – восемь и на этом на какое-то время угомонился. Жонглёра из меня не вышло. Вообще-то из меня много чего не вышло. Долго перечислять. Это автобиография получится. А я пишу про головную Боль. Которая кому-то может стать Чудой. И наоборот.

            Нет, вы подумайте только, о чём ни начни писать – всё одно, что-то диалектическое получается. Это как в анекдоте про мужика, который работал на заводе, где делали пылесосы, денег на новый пылесос ему не хватало, вот он и тырил помаленьку детальки, приносил домой. Дома собирал, а получался у него всегда почему-то пулемёт. Фу-у-у-ух…

            Утомил? Недолго осталось, потерпИте.

            В общем, так. Больше десяти рублей мне в жизни не доводилось находить. Нет, вру! Недавно из платёжного терминала вытащил зажёванный полтинник. Хотел заплатить за телефон, а купюра не лезет, я – пытливый ум – нагнулся посмотреть, а чего ж это ей мешает. А там сложенная пополам банкнота из щелочки торчит, передовой, значит, человек до меня заплатить за сотик хотел. Я банкнотку - то потянул, вытащил, но краешек с ноготь большого пальца всё-таки оторвал. Это была моя первая Большая Находка. С ней я ещё помучился. Никто не хотел её у меня брать. Ну, просто всем торговым работникам было совершенно очевидно, что деньга эта мною незаработанная, угол я оторвал нарочно, а потому под разными предлогами её у меня не брали. Потом, когда я уже смирился с участью всегда носить с собой «Неразменный Полтинник», он куда-то пропал.

            А вторая Большая Находка произошла со мной сегодня. Ага. В Рождество. И меня это как-то напрягло. Не буду углубляться в суть наших сложных взаимоотношений с Создателем, но то, что я давно понял - это постоянная проверка меня Господом на «вшивость». Подхожу  к метро «Озерки». Пересекаю площадь, мимо прилепившегося вплотную к наземному строению метрополитена киоска со всякой газетно-печатной всячиной, приближаюсь, смотрю себе под ноги, и вдруг прямо напротив ларька, метрах в пяти, как раз на моей траектории вижу лежащий на асфальте полтинник… По цвету полтинник… Проходят мимо люди… Чуть ли не наступают. Ну что? Нагибаюсь, поднимаю. Разворачиваю. Та-а-ак… Две сложенные валетом скрученные купюры по пятьсот рублей… Та-а-а-а-а-ак… По инерции прошёл шагов двадцать, поднялся по раздолбанным ступенькам на плато у метро, остановился у одинокой странной колонны с битыми колпаками-светильниками на макушке. Денежка в руке. Нет, что-то не так. ТАК не бывает. Жизнь меня этому научила. Жестоко, но честно… Если у кого-то ВДРУГ прибыло, то у кого-то непременно ВДРУГ убыло.

            Развернулся, прошёл несколько шагов назад. Стою, с высоты ступенек орлиным взором высматриваю внезапно засуетившихся  граждан. Все чинно прогуливаются. Кто под ручку. Кто с раздутыми целлофановыми пакетами по 1,99 руб. за единицу со скромной надписью «О’КЕЙ». Кто просто стоит на ступеньках как я, курит. Или ждёт кого. Никто по карманам себя не хлопает. Затравленным зверем не рыскает. Смотрю. Возник всё же у меня порыв, но почему-то я его в себе подавил. Хотел крикнуть: «Кто деньги потерял?» Но не крикнул. Застеснялся, что ли. То ли не захотел выглядеть идиотом. Вдруг на мгновение увидел себя кричащим со стороны… Чёрт! Циничный мир…

            Потом, несколькими минутами спустя, спускаясь на эскалаторе, стоял и думал. И вдруг меня осенило. А показался бы я идиотом человеку обнаружившему потерю? Если бы вдруг услышал он мой крик? Я понимаю, сейчас модно говорить, мол, время такое, что упало, то пропало. А уж если деньги уронил, так они не подписаны… Потеряли мобильный телефон? Как Вы воспримите звонок на номер, зарегистрированный под именем «Дом» в телефонной книге Вашего утерянного мобильника? Знаете что, я думаю, это не должно быть Чудом. Это даже не Поступок. Так просто должно быть. Потому что иначе быть не должно. Вы просто набираете этот номер и спрашиваете, не потерял ли кто из проживающих по этому адресу мобильный телефон. Так поступил мой друг, нашедший накануне Нового Года финскую раскладуху «НОКИА». Просто и естественно вернул хозяйке её сокровище без всякого расчёта на особую благодарность. Это ему ровным счётом ничего не стоило. Как говорили мудрые: «Что отдал – твоё». И умножилось количество добра в мире. Немного совсем. Совсем чуть-чуть. А у человека утратившего, а затем обретшего, остаётся в душе маленький след. Может, и не думал он об этом никогда, может, и сам поступал не всегда правильно, а теперь глядишь, оглаживая в кармане покатые формы высокотехнологического чуда, его будет греть воспоминание о Добром Человеке, попавшемся ему на пути. Маленькое тёплое воспоминание.

            Умножение количества добра…

            Вот ты какое, Рождество…

            Не верю я в такие случайности. Давно я перестал в них верить. Ну, что? Лежит в кармане куртки тыща рублей. Я их даже в кошелёк не положил – боюсь. Так и лежат – валетом. Немного помяты, углы загнуты… Не такие уж большие деньги… Но чужие. Чужие деньги, не мои… Искушение…

            …Как всякие деньги они будут потрачены. Здесь я обещаю, коль я не нашёл их хозяина, то они принесут пользу, обязательно принесут, но не мне, а тому, кому это действительно может быть необходимым. Чтоб цепочка добра не прервалась. Чтоб чья-то потеря не оказалась напрасной. Чтоб неисповедимая замысловатая цепь Божьего промысла и человеческих поступков рано или поздно замкнулась на человеке утратившем. Чтоб ничего доброго не кануло в Лету не оставив по себе след. Чтоб Рождественское Чудо повторялось вновь и вновь…

            Свершилось Чудо. Только мы поговорили о Чудесах, и вот Оно. Ко мне пришли Люди. Люди сказали, что они непременно хотят поменять радиаторы отопления и пренепременно заменить стояки. У меня лично. И ничего им за это не надо. Что-то было в этих людях, что вызывало доверие. Недели три, они чем-то громыхали в подвале дома, сновали туда-сюда, оставляли после себя кучи мусора, били по крыше чем-то тяжёлым, держали нараспашку входную дверь в подъезд – дверь с нашим драгоценным домофоном, сбор средств на который и организация установки новой двери стоили мне пары-тройки седых волосков. На голове. В гостеприимное пристанище через открытый всем ветрам проём зачастили призрачные тени. На подоконниках и в цветочных горшках они оставляли детишкам забавные игрушки в виде длинных прозрачных цилиндриков с иголочкой на конце. Странно, но не всем жильцам это нравилось. Когда-то давно была такая популярная группа Dead or Alive, эдакий поп-трэш, и пели они одну жуткую песню, нам с братом по детскому недомыслию она безумно нравилась; называлась песня «Something in my house», - «Что-то в моём доме». Так вот это «что-то» поселилось в моём доме всерьёз. По дому ползали слухи. «Вроде как на выходных будут менять!» На каких выходных, слухи умалчивали. Никаких материальных подкреплений в виде клочка бумажки на многострадальной двери не появлялось. Впрочем, как и объявлений на соответствующей доске. Апогеем  этой невнятной суеты явился робкий визит ко мне моей дорогой соседки, обладательницы хорошего экономического образования, время от времени бравшей на себя добровольно функции уборщицы нашей лестничной площадки.

            - Максим, - сказала она своим интеллигентнейшим голосом, - а Вы знаете, что у нас меняют батареи?

            Откуда ж я мог знать? Я на выходных отсутствовал, приятным образом бездельничал, знать не знал, и ведать не ведал, что нам что-то будут делать НАХАЛЯВУ! Как-то насторожила меня эта халява. Что-то тут было не так.

            – А нам уже сняли в комнатах батареи, – продолжала она, - а Вас не было дома, ОНИ Вам звонили-звонили, сказали, что придут завтра, Вы будете завтра?

            Завтра я собирался зарабатывать хлеб насущный, и сидеть дома в ожидании полтергейста в мои планы не входило.

            – А что ж ОНИ не оставили мне записку в дверях? - спросил я.

            – Так ВСЕ же уже знают!

            - ?????

            Во как. Видимо я в жизни чего-то не догоняю. И ведь действительно. Ну ладно, - подумал я. А вслух сказал, - Ну давайте тогда я им записку напишу и оставлю в своей двери. Так и сделал. Оставил свои телефоны уважаемым установщикам радиаторов. Утром позвонили на работу. Нет, это надо где-то записать, мне позвонили на работу с просьбой сказать, когда я появлюсь дома, чтобы ОНИ смогли облагодетельствовать меня. Просто кружится голова от счастья.

            Пообещал придти к обеду. Зачем расстраивать людей долгим ожиданием? Не так часто к тебе спешат с благодатию в обеих руках неведомые благодетели. Пришёл. Стучат по всей лестнице. Пакля, трубы, ржавые секции непрокрашенных батарей, открытые настежь соседские двери, из которых доносятся характерные звуки крошащегося бетона, сопутствующие глобальному облагодетельствованию. Нет-нет, я не ёрничаю, упаси Бог, давно пора, дому сорок с лишком лет, но… как-то… ну, не организованно, что ли? Дальше – больше. Зашёл к соседу дверь в дверь, посмотрел, как обстоят дела у него. Сосед был грустен. Почему-то ему казалось, что можно было всё сделать и более продуманно, и более аккуратно. Наверное мой сосед оптимист. Ну что ж, - подумал я, - счастье не бывает без горчинки. А радость без слёз на глазах. Вздохнул и пошёл встречать полтергейст.

            И Люди пришли. Люди удивились, что я, оказывается, дома. Я удивился тоже. И правда, как-то странно. Потом Люди стали работать, и я вдруг обнаружил у себя способность угадывать имена, то есть фамилии, хотя ОНИ, видимо в целях конспирации, не называли друг друга никак. Прям озарение какое-то нашло. Одного точно звали Рукозадов. Ему никак не удавалось повесить радиатор РОВНО. Когда он куда-то отлучился, я выровнял его сам. Вроде и несложно. Двое других были иностранными гражданами. И фамилии у них были заграничными – Коекакер и Черезжопер. Работали они споро, очень куда-то спешили. Я им помогал, подставлял листы гетинакса, чтоб защитить пол, стены и ванные принадлежности от искр и брызг расплавленного металла. Иногда Коекакер и Черезжопер пропадали. Я выглядывал на лестницу, мало ли, может чем помочь, но никого не находил. Также неожиданно возникали. Снова исчезали. На всякий случай убрал из прихожей с трельяжа часы. Кто-то надсадно бУхал кувалдой где-то внизу, потом бУханье сменил протяжный женский вопль. Осторожно спустился вниз к соседке подо мной, посмотреть, всё ли в порядке. Оказалось, все живы, только немного шкафчик в ванной поломался - новый придётся покупать, и трубы почему-то старые решили поставить. Ошибка, с кем не бывает, трубы сейчас и поменяем, ну а шкафчик – ерунда, и не шкафчик и был.

            Ну я к себе вернулся и принял такой серьёзный вид, брови сдвинул, слегка насупился. Отчего-то на Людей этот мой Вид как-то непонятно действует. И на моих бармаглотов тоже подействовал. Я, правда, не молчал, говорил им что-то, употреблял разные технические термины и определения. Бармаглоты сосредоточились, застучали громче и даже перестали со мной спорить. Но я рано радовался. Один из бармаглотов, Черезжопер что-ли, исчез а потом появился с Улыбкой Чеширского кота во всю свою иностранную физиономию. Оказывается, хозяева одной из квартир по нашему стояку до сих пор отсутствуют, придут только завтра, да ещё не раньше четырёх, так что воду включать сегодня и завтра не будут, ни горячую, ни холодную. Про себя я добавил, - В воспитательных целях. Вот тебе, Умник. – Но виду не подал. Подперев одну трубу палочкой команда свалила, оставив мне вусмерть уделанный пол и дырку в потолке, из которой не переставая сыпалось. Какие милые ЛЮДИ, - сказал я себе, - Зря только пломбу со счётчика сорвали.

            Поднимая клубы пыли щёткой, я думал, что, возможно, где-то существует такая бумажка, в которой мне надо будет поставить крестик напротив своей фамилии, и что помимо крестика, я постараюсь вставить несколько политкорректных выражений в свободные междустрочья. Странная мысль посетила меня, - А почему нельзя сразу всё делать хорошо? Ведь для этого ничего особенного не требуется. Да и переделывать потом сложнее. Почему мы с таким восхищением произносим «Немецкое качество»? Почему бы просто ни делать нам любое своё дело хорошо, как немцам? А что нам слабо достигнуть «Русского или Российского качества»? Да не верится, что слабо, мы кого хочешь шапками закидаем. Может надо каждому начать с себя, не пеняя на соседа? А? Соринка в чужом глазу, да бревно в своём? Во-во.

            Вытирая руки тряпкой – мыть нечем – с печалью смотрел на кухонный радиатор. Что-то ещё будет.

            - А в комнате-то обои не моющиеся! - кто-то смеялся во мне, – Продолжение следует!

            Ну и наплевать. Зато лето на дворе. Зато не болит ничего. И аванс перечислили. И книга – просто зашибись! И малины мама три кило купила, поеду жрать, у неё и помоюсь. Господи, как хорошо!

                                                ГОСПОДИ, КАК ХОРОШО!

Одна вредная Бабулька навеяла. Вот неймётся ей все и неймётся! Её в двери, она - в окно. Её - в окно, а она в щель под плинтусом! Живучая собака! Одним словом, вчера угораздило меня сходить на концерт. На поп-концертах такого уровня мне не приходилось быть никогда, на рок-концерта бывало хаживал, но тут уж пропускать такое зрелище никак не хотелось. Слушал и лицезрел во плоти я самого Энрике Эглесиаса, нравится мне он, собака! Три диска есть, один даже лицензионный! Но я не о своих музыкальных пристрастиях, я о другом! Там - в Ледовом Дворце - были почти одни тётки, а изредка попадающиеся мужики имели вид печальный и неуместный. А я сверкал своим биноклем во всём секторе возможного обстрела, и вообще был всем доволен и даже счастлив, потому что такого засранца как Иглесиас-младший надо ещё хорошо поискать. Я не буду ничего говорить про организацию концерта и сам звук - они был просто отвратительны, про пыльные облака в зале, сквозь которые с трудом просматривались противоположные ряды, и про плотную дымку пара, окружающую высокую сцену - это передавившие своих конкуренток и приблизившиеся к кумиру девчонки дружно писали кипятком. Я о другом. Этот парень - нескладный как перочинный ножик - плевать хотел на свою угловатость и нерассчитанность двежений. Он просто делал то, что ему нравится, прыгал, бегал, заигрывал с девицами, вытаскивал их на сцену на беду бессмысленно суетящихся шкафов-охранников, пел свои новые песни и .... .... безобразничал!!!! А я ржал над его выходками во весь голос, потому что всё равно бы никто в таком шуме ничего не услышал бы. Потому что я в полной мере чувствую ненаигранность его действий, потому что сам иногда делаю нечто похожее. Потому что в душе я - маленький мальчишка. И ещё чуть-чуть большой хулиган, собака!

Дзинь-дзинь.

Не-а, злых духов нету. Точно. Бывают немного сварливые и раздражённые, но очень-очень быстро отходчивые. А колокольчики у меня висят на балконе. На пятом этаже. Это чтоб всем было слышно. А форточки так хитро устроены, что когда Ветер дует вдоль дома, то обязательно найдёт минуточку, чтобы немного позвенеть. Дзинь... О-о, наверное кто-то пришёл!? А вот и опять не угадал! С балкона ко мне может прийти только Карлсон и Ветер. Карлсон потому, что выше меня живут только голуби и он. Голуби шлёпают по моей крыше когда им заблагорассудится и вполне по-хозяйски, а в меру упитанный швед всегда предваряет свой визит звоном колокольчиков. Он ведь обещал вернуться, помнишь? Он теперь очень вежливый и тактичный. (Стащил в прошлый раз какую-то монетку с трюмо, но я сделал вид, что не заметил, чтоб его не расстраивать. У него же страсть к монеткам с цифрой пять. Сантимы, что-ли, они называются.) Ну, просто подарок судьбы. Пойду посмотрю, может и вправду он.
      Нет. Это Шалунишка-Ветер играет звонкими трубочками. Ну и ладно. Он тоже хороший товарищ, комаров опять же гоняет. Спасибо тебе, дружище!

Как-то Ёжик поехал в деревню. Отдохнуть, родственников навестить, грибов пособирать-посушить, посмотреть там, что да как. Взял отпуск и отправился. Ехал сначала на маршрутке, потом на метро, потом на поезде в сторону Москвы, потом на другом поезде - в другую сторону, потом шёл пешком как дурак километра три-четыре, потому что попутные джипы и мерседесы не останавливались, а потом, когда возвращался – тоже поездом, решил испытать ваше терпение подробным  перечислением средств своего передвижения. Не потому что Ёжик - вредный, хотя это тоже отчасти имеет место, а затем, чтоб у внимательного читателя создалось необходимое впечатление, в какую именно Даль Ёжика понесло.

            А понесло его – тут я повторюсь – в Деревню. С большой буквы ДЫ. Приехать туда ещё как-то можно, а оттуда уже никуда, кроме как назад не поедешь – направление-то всего одно, и не дай бы Бог ещё дождей.… Не увязнет только гусеничный трактор. Или танк.

            Значит так, шёл Ёжик по шоссе, вспоминал Сашу с сушкой, поднимал время от времени руку в понятном всем жесте. А мимо проносились глянцевые машины – ехали люди в Святое место, мужской монастырь в Ниловой пустыни. Им, понятное дело, надо спешить. Остановилась машина чёрная, опустилось тонированное стекло, в салоне барышня на пассажирском месте, лицо гладкое, розовое, сонное, в глазах нули, - До Ниловой пустыни как доехать? – Показал. И тут же перестал для неё существовать. С тихим жужжанием стекло поднялось, и паломники тронулись дальше.

            Всё ж таки остановился сердобольный человек на старенькой шестёрке, явно не пилигрим, подвёз до куда мог и денег не взял, потом другой подобрал, уже на красной четвёрочке, и тоже ничего не попросил. Вышел Ёжик, пожелал водителю здоровья и удачи и пошёл потихоньку придавленный рюкзаком. Впереди ещё был пеший путь.

            Шёл и думал. Думал о различиях между городом и деревней. Вообще-то он много о чём думал, а сравнение потом само по себе вышло. Да, и ещё когда все две недели своего путешествия ходил по лесам и болотам, думал тож. Это свойство такое дурацкое у Ёжика. Думает-думает, и всё одно – толку никакого. Всё ни о том да невпопад. Нет-нет, лесами и озёрами он очень даже восхищался, вы не сомневайтесь! Ёжик – хоть и скотина, но не бесчувственная. И болотами, где растёт ВОТ ТАКАЯ клюква, восхищался и благодарил судьбу, что благоволила ему, что небесная канцелярия попридержала циклоны, и за все две недели не было ни одного дождливого денёчка. И замирая от счастья фотографировал зарывшись пузиком в опавшие берёзовые листья и сосновые иголки ВОТ ТАКИЕ подосиновики, чистые и упругие как свежеиспечённые булки. И упивался звенящим без примесей городской пыли воздухом с пьяным ароматом багульника в урочище Лисицкий Мох. И, буквально, - прозрачной мягкостью воды, на которой чай – волшебство, а в сравнении с ней наша хвалёная невская – лишь мутная хлорсодержащая жидкость, требующая незамедлительного фена свежевымытым волосам.

            Ещё удивлялся неведомо откуда взявшимся сетчатым бесконечным заборам двухметровой высоты, режущим ранее доступный всем Лес на сектора и отсекающим самые грибные и ягодные места. Шёл вдоль такого - не подлезть, не перепрыгнуть – и ворошил в памяти историю про индейца Гарабомбо-Невидимку латиноамериканского писателя Мануэля Скорсы, боровшегося с забором транснациональной нефтяной компании, рассекающим и ломающим его страну на части. А может, это было совсем в другой книжке? «Траурный марш по селенью Ранкас»? Забыл.

            Ещё обалдел от рукотворного фаянсового чуда, не знамо как оказавшегося на величественной и живописной горе над Кравотынским плёсом Селигера. От лежащего на боку среди осин голубом унитазе с отбитым краем. И завидовал нашим наследникам, которые по прошествии многих сотен лет, может даже через тыщу, наткнутся на предмет, ставший вершиной нашей цивилизации и будут гадать, - Как он здесь оказался? Ёжик даже почмокал губами от удовольствия, которое получат наши преемники, ломая свои головы над этой загадкой. Он сам очень любил такие задачки, а эта повергла его в такие глубокие раздумья, что он даже забыл о своём фотоаппарате. Так и сошёл с горы оторопевший, оглядываясь и спотыкаясь.

            Ещё восторгался прочностью нейлоновых сто - двухсотметровых сетей, изрезавших водные глади вдоль и поперёк, порвать которые стоило большого труда. Рыбы, правда, в озёрах нету уже, повыловлена ещё на нересте, но в этом наверняка виноваты – сейчас придумаю, - евреи. Или нет, рыжие. Или пуще того, велосипедисты.

             А ещё Ёжик слушал бесконечные разговоры местных жителей про картошку и так много про неё узнал, что начал нескромно полагать себя экспертом-теоретиком в области картофельных наук. Но применять свои знания решил пока лишь в своей тарелке, лихо разминая вилкой оную со сливочным маслом. Хотя про себя продолжал думать, - Картошка как картошка, ничего сверхъестественного. А ещё он где-то прочитал, что куриное мясо вызывает меланхолию, говядина делает смелым и дерзким, орехи и яйца помогают стать умнее, а картофель снижает остроту мыслительной деятельности. Может поэтому вам приходится сейчас читать такую фигню.

            И про Колю Воронова узнал (кто такой?), который насобирал двадцать вёдер КЛЮКВ. (Именно клюкв. Местные ходят за клюквами, малинами, черниками. А чего? Мне нравится.) Только вот насобирал ещё в августе, начиная с самого его начала. Стало быть, незрелых клюкв. Да-а, голод – не тётка. Ну, а какая в сущности разница? Зато хапанул, оставил бабок без витаминов, ходит гоголем. И рыбы идущей на нерест хапанул, хрен с ней, что потом не родится, зато такого Воронья у нас наплодилось мно-о-ого, с голодухи пока не опухнем. У-ух, это сладкое слово Жрачка!

            В общем много видел и много думал. И понял, что между городом и деревней существует некая разница. В городе на первом месте что? Правильно, бабки! А на втором? жрачка! А в деревне иначе. На первом месте – жрачка! А на втором – бабки. И жрачка. Вывод: Если есть бабки – будет и жрачка. А если есть много жрачки – будут и бабки. Чем больше бабок, тем больше жрачки. (Тем крепче яйца. Отсюда и выражение «Баба с яйцами». Впрочем, это другая тема.) Да, Маркс как всегда прав. Единство и борьба противоположностей. Смычка города и деревни. А сколько надо бабок для полноценной жизни? Как можно больше! И жрачки – чтоб холодильники ломились и погреба трещали. Всего и много. Живём один раз. Наследники? А что наследники-то? Им, в конечном итоге, загадки безумной расточительности предков и голубой унитаз на горе.

            - Ну, и вредный ты паря! – скажут Ёжику. А он возьмёт и согласится. – Ну, прёт меня! Ничего не могу поделать!

            Ехал Ёжик в поезде домой. Из деревни в город. Стучали колёса. Сновали люди. Хлопала дверь туалета. Что-то жадно ела попутчица - рыхлая тётка с крепкими икрами. Шла куда-то жизнь. И испытал он удивительное состояние. Чувство безвременья. Ни там - ни здесь. И не надо ничего, ни бабок, ни жрачки. Так бы ехал и ехал.

- Ну-с, посмотрим, что тут у Вас.… Так… Так… Пойдёт. Неплохо… Ага. Очень красиво. Очень красиво Вы нарисовали шаблон Е.Б.Усладова – Мамутина… А вот датчик Выпендревского использован Вами неверно.
- ??? - способ использования Выпендревского был мною честно с высунутым языком срисован из профильного документа. – Да-а? И почему же?
- А разве можно таким образом измерить высоту усиления?
- А разве нет? – отвечаю вопросом на вопрос.
- Нет, это неправильно, – крестообразно водит ручкой над моим рисунком, едва касаясь листа, так что на Выпендревском остаются совсем слабые прочерки, но не стремится черкануть от души, - Нет, это неверно, – повторяет ещё раз, отводит шариковый прицел и переворачивает страницу. Возле моей подписи внизу листа лихо выводит «90%» и расписывается.
- Так, – откладывает в сторону лист, берёт другой, со следующей темой обсуждения. – Экзамен № N, - пробегает глазами. Останавливается посередине, читает вслух. Комментирует. – Да, это всё так, такова физика процесса, но мне хотелось бы услышать от Вас, каковы причины образования МахухАев?
- Ну, это же просто! Возникновение махухайства имеет в своей основе технологическое несовершенство. Если процесс не отлажен, если расходные материалы не высокого качества, оборудование устарело или используется неграмотно, если оператор не учитывает скорость вращения Земли и её координаты в апертуре, а также место его собственного нахождения – выше или ниже экватора, то махухайство будет неизбежно высоким.
- А чем это может быть чревато?
- Потерей Длительной Неизбежности.
- Эвона, как Вы хватили? Уж, прям-таки ДЛИТЕЛЬНОЙ Неизбежности?
- Да. Один отдельный махухай вполне возможен и даже допустим в некоторых случаях – нельзя сбрасывать со счетов фактор случайности его возникновения. Но его координаты, время появления, максимально допустимые физические размеры строго регламентированы для каждого конкретного вида рассматриваемых продуктов.
- Ладно, пойдёт, - рисует «90%» и расписывается. – Ну, давайте дальше… Вы ведь знаете разницу между толкованиями смыслов эРДэ ноль три шестьсот шесть ноль три и эРТээМ один эС?
- Да. Она в разнице допускаемых погрешностей.
Экзаменатор мечтательно прищуривается и пускается в рассуждения, - А Вы знаете, что в зависимости от диапазона измеряемых величин допустимая погрешность может изменяться на 25-30% от документа к документу?
Я, естественно, догадываюсь, что с такой чехардой в документации может быть и не такое, но в данном случае не знаю и просто киваю головой.
- А ведь в эРДэ ноль три шестьсот шесть ноль три есть своя внутренняя логика…. Они ведь использовали втихую Гост восемь точка ноль пятьдесят один, но не стали на него ссылаться…
- Там есть довольно-таки грубые ошибки. Я думаю, что вообще не нужно было сочинять этот документ, - заявляю вдруг неожиданно для самого себя. – Может, не надо было бы тогда проходить аттестацию каждые три года.
- Да, Вы правы, - скучнеет препод. – А давайте мы с Вами плавно перейдём от махухаев к нихтферштейнам. Что Вы можете про них сказать?
- Что тут скажешь? Нихтферштейнство в зависимости от тактики избегания махухаев может быть как окончательным, так и бесповоротным.
- Вы полагаете? А в чём разница?
Я не вижу между ними никакой разницы, но стесняюсь заявить об этом, чтобы не расстраивать такого впечатлительного преподавателя. Включаю фантазию и начинаю, - Окончательное, оно потому и окончательное, что не предполагает возврата к началу, ибо его – Нихтферштейна – торжество уже состоялось, и, как нельзя войти в одну и ту же воду дважды, так нельзя из окончательного нихтферштейнства вернуться к его истокам. – Блин, сам не верю, что такое сказал.
Препод кивает головой, мол, правильно рассуждаете, молодой человек.
Продолжаю ободренный.
- Бесповоротное же – потому и бесповоротное, что развивается поступательно, без отклонений и флюктуаций, прямо, равноускоренно, можно сказать, максимально сосредоточенно к известной цели, не предполагающее изменений вектора движения, но не ставшее ещё окончательным, так как ещё не достигло своего апогея. То бишь, торжества.
- Ладно. Вполне. – рисует «100%» и ставит закорючку. Оставшиеся листки подписывает почти не глядя. - Вам теперь надо сфотографироваться для вашего нового удостоверения. – набирает номер. – Сергей? Ты на месте? Это Слава из подвала… К тебе сейчас подойдёт один соискатель. Сфотографируй его. – потом уже мне. - Поднимитесь в аудиторию номер 50.
Иду почти счастливый. Долго жму кнопку, потом терзаю ручку двери. Наконец вхожу, здороваюсь, меня записывают. Ставят спиной к проекционному экрану, еле успеваю пригладить вихры: Стоп, снято! - Смотрюсь в зеркало. Оттуда на меня смотрит Махухай. Он слегка взъерошен, у него красные глаза и немного безумный вид. Ну и фик с вами. Зато свободен. Всего-то два дня и потратил. Теперича следующий метод только в декабре. Можно отдышаться.
Выхожу на улицу в парк Политеха. В голове стоит колокольный звон, заглушающий пение птиц. Не-е, на работу я сегодня уже ни ногой…. «Не дождётесь!» Ах, да, есть же ещё один вид нихтферштейнства. Про него теперь я тоже могу что-нибудь рассказать. Только не сейчас, позднее. А сейчас я поеду домой… Домой спать……
Спать…. Спать…. Спать….
....Полное нихтферштейнство....

Ага, вы правильно прочитали, именно так оно и выглядело. Вернее, как оно выглядело, я узнал не сразу, а мог бы вообще никогда не узнать, и, может быть, даже какое-то время страдал бы от неведения. Живёшь, всё вроде бы более-менее понятно и тут вдруг - на тебе: Сруходунит. Тьфу! Узнать, что это есть такое, становится для тебя делом чести. Ведь, по правде говоря, "его" я купил. На заработанные. Не то, чтобы случайно с чем-то перепутал, или всучили, заморочив голову, или выиграл по лотерейному билету. Нет, в лотереях я не принимаю участия; как-то давненько, годочке в 88 или 89 посчастливилось поучаствовать, сыграл в "Три карты" на Некрасовском рынке. Тоже вроде беспроигрышной лотереи. Только наоборот. Маэстро не проигрывает никогда. А танцору, как правило, не везёт. Что-то мешает. Сбацали мне тогда Лесгиночку. Мне казалось что, умея немного играть в преферанс и зная несколько забавных карточных фокусов, мне сам чёрт не брат. А он тут как тут. Ну и просветил салагу, чтоб знал почём фунт лиха. Поступил я тогда очень умно. Просадил для начала семьдесят пять тогдашних советских тугрика. Весь свой аванс. А потом решил отыграться. Поскольку денег у меня больше не было, сердечные люди предложили поставить на кон часы, коими я неосторожно блеснул. Модные часы, с калькулятором. Подруга из Венгрии привезла. Очень ими гордился. А поскольку к этому моменту я уже понял, в чём была моя ошибка в первом раунде, я быстро согласился на предложение доброхотов и поучаствовал во втором: - Вот, типа, щас я вас всех сделаю. Сделал. Доброхоты заохали, картинно размахивая руками, от души переживая мою неудачу, и поинтересовались, нет ли у меня с собой ещё чего-нибудь такого, что можно было бы поставить на кон и тут уж наверняка отыграть всё сразу. С собой теперь у меня оставалась только История моей Болезни, которую, не помню уже почему, я куда-то нёс. История Болезни, не смотря на всю свою уникальность, ни Маэстро, ни доброхотов, которые уже не скрывали ни посильного участия в представлении со мной в главной роли, ни своей симпатии ко мне как главному герою, не прельстила. Мои мольбы услышаны тоже не были. И пошёл я солнцем палимый. Шёл и думал: Как же так, меня такого умного и замечательного так сделали?! Да уж, попутал бес. Ничего не скажешь. Жадность, как говаривал мой отец, не самая лучшая человеческая черта. Зато как я поумнел с того случая! Научился крутить карты не хуже Маэстро, дурил друзей и знакомых, но по-честному: денег не брал, рассказывал и показывал, предостерегал и поучал. И больше на интерес не играл. И в лотереях тоже.

Так вот, выхожу я из универсама, через перекрёсток, дальше вдоль по улице. Приближаясь к дому по инерции подношу к глазам чек и в первой строке читаю – СРУХОДУНИТ. Неправильно прочитал, что ли? Читаю ещё раз. По буквам. Получается тоже самое. Стоп. Остановился. Кто-то упёрся в мне в спину. Тактично обошёл. Причём молча. Ох, как я не люблю, когда кто-то тормозит на ровном месте и ты упираешься ему в…! Где ехал, гад, там и встал! Стою, где ехал. Тупо смотрю в чек. Артикул. Цена. Цифири какие-то непонятные. И Сруходунит. Так. Ещё раз. Яблоки…. Сыр… Творожная масса… Хлебцы… Помидоры… Кефир… Блин, откуда сруходунит? Не покупал я его! Может это салфетки? Нет, салфетки отдельной строкой… Отошёл в сторонку, сунул нос в пакет, шуршу, мну помидоры и ничего не понимаю, прям ступор какой-то напал. Мозг скрипит перебирая возможные варианты и их комбинации… Так, Озарение! Напарили! Ага, сейчас посмотрим насколько! Фух… ерунда, всего-то на тридцатник с копейками! Но непорядок. Одного напарят, другого, это что ж получается?! Низзя! Решил не возвращаться. Вот приду домой, высыплю всё на пол из пакета и буду искать этот самый сруходунит. Интересно же. Как головоломная загадка. Успокоился немного, во всём ведь можно найти что-то хорошее, если хорошенько поискать. Вот и мне повезло, есть над чем голову поломать, скоротать вечерок.

Разгадка была проста как пареная репа. Чертыхнулся. Не раз и не два. Рассмеялся. Подумал, - Ну, это стоит того, чтоб поведать кому-нибудь. Минуточка будет, обязательно напишу, пусть народ знает, как Велик и Могуч наш самый-самый! Тот, на котором и Толстой, и Достоевский. И Вишневский, и Черномырдин. Хотя и Виктор Степаныч владея этим средством коммуникации в совершенстве, вряд ли бы догадался, что сие есть.

Среди мятых помидор и мокрых салфеток красовался он, Сюзерен головоломок, Король моего вечера, Царь ухода за сантехникой. Туалетный утёнок.