Откройте свой Мир!

Это был большой человек. Рост 190, вес более 120.
Он сидел со своей женой и ребенком в купе поезда Москва-Одесса. Идиллия.
Тебе передать курочки? Мама, можно мне поиграть? А когда мы приедем, нас
встретит дедушка?
Дверь открылась, в проеме показалось нетрезвое лицо. Лицо повело себя
неправильно, оно вошло внутрь без приглашения и село. Рядом всплыли еще два
таких же.
Все трое были из тех, кого мама не сумела воспитать правильно. Те, кто не
слушал своего замполита, а ведь тот когда-то их предупреждал перед строем:
«Принял на грудь – иди в койку!» Эти искали приключений.
Но это было не то купе.
[ Продолжение тут... → ]

«Бог ты мой, Маруся!», хочется воскликнуть за известным персонажем из фильма «Родня». Я только что просмотрел чудо-фильм о депрессии.

Депрессия – это когда наша улыбка сменяется пустотой, страхом, непониманием, это обратная сторона радости, когда мы находимся в минусовой части синусоиды нашего настроения, самого ощущения нашей жизни.

Эта штука убивает население планеты с довольно серьезной частотой. Цифры пугают, хотя неизвестно, как создавшие фильм вместе с врачами все это считали. Ведь многие люди с депрессией не попадают к врачам, или такой диагноз устанавливается далеко не всегда.

[ Продолжение тут... → ]

Вам встречались живые режиссеры?
Мне вчера посчастливилось. Я его пощупал. Режиссер был теплым и мягким. Оказывается, режиссеры небольшого роста, слегка пытающиеся располнеть, с добрым и задумчивым лицом. Было непохоже, чтобы он задумывал какую-нибудь бяку.
Интересен он совсем не тем, как выглядел. Этот человек снимает фильм, хотя в этом нет ничего удивительного – ведь режиссерам положено снимать фильмы. Весь смак в том, ЧТО за фильм он снимает. И что потом с этим фильмом собирается делать.
Теплого и мягкого человека зовут Владэк Занковский. Он снимает фильм о книге. В общем-то, да, просто о книге.
Правда, только книга не простая. [ Продолжение тут... → ]

Если с ребенком разговаривать взрослыми словами, без всяких уси-пусей, то он так и начнет говорить с тобой. Он будет произносить хитроумные слова – запросто, пусть даже не выговаривая нескольких буквозвуков.

Ребенок поймал меня, когда я, воровато озираясь, достал из кухонного шкафчика шоколадную конфету. Я снял обертку, и практически сразу же растворил ее в себе, как только она коснулась рта. Тут рядом всплывает ребенок, которому шоколад нельзя – аллергия. Для него есть специальные конфеты – «Коровка», это помадки с коричневой оберткой. Из-за цвета этой обертки в нашей семье их называют «деревянными». Вон лежат твои деревянные конфеты, говорят обычно ему.

[ Продолжение тут... → ]

Леночка поехала в роддом рожать Мишку. Маленького и славного Мишку.

Во время оно дочку шести лет отдали в руки любящих бабушек, и слегка даже
дедушек, пусть поколбасятся. Благо те живут за городом и внуков любят
страшно.

Папа бегал между роддомом и всякими магазинами, хотя все давно было
заготовлено и припасено, и волновался. А что еще должен делать порядочный
папа? Бегать и волноваться.

[ Продолжение тут... → ]

Магазин в центре города назывался «Восточные сладости», но мама всегда говорила именно так: «слабости»…

У каждого человека есть свои определенные слабости. Человек без слабостей похож на робота, и мне он подозрителен. Это значит, скорее всего, что эти слабости у него есть (даже у бездушного механизма есть свои слабые стороны), но он боится их показать остальным. Ну, там такое иногда бывает сокрыто…

Я вот люблю поесть. [ Продолжение тут... → ]

Когда порой зеленою влюбленный был в Алену я,

То даже часа без нее я выдержать не мог.

Как в воду был опущенный, а будучи допущенным,

Носил за ней в песочницу ведерко и совок.

А. Макаревич



У нас все наоборот. Мой сынишка в своем микроскопическом возрасте оказался под любовным валом Каролины, которая на год младше его. Она его любит изо всех своих мышиных сил, он же, по выражению всё замечающей воспитательницы, лишь позволяет ей себя любить.

Сынишка поглядывает в сторону Златы, но Каролина об этом, слава Богу, не знает (любовь слепа). И Злата, и Каролина – блондинки, но это не главное.

[ Продолжение тут... → ]

Слишком часто рушатся семьи. Говорю это, как человек, разводившийся уже дважды. Почему так происходит? Как предотвратить эти ужасы, крики, разбитые сердца ничего не понимающих детей?

Это происходит, как мне кажется, потому, что живя свою обычную жизнь в юном возрасте, с нами (а сейчас с нашими детьми) никто (включая самих родителей) серьезно не разговаривал вот о чем. Живя в обществе, мы подпадаем под его влияние. Это общество посредством средств массовой информации, рекламы и так далее дает нам некие стандарты того, каким должен быть наш партнер. Скажем, сейчас в моде округлости. А через некоторое время все должны знать, что только худощавая девушка с небольшой грудью является символом красоты. А послезавтра – чтобы продавать что-то другое, будет придумано следующее. И так далее.

[ Продолжение тут... → ]

Никто в коммунальной квартире не старается для других, как правило. Никто не хочет облегчить жизнь другим хоть в малой степени. Только крики, желчь и склоки. В коммуне, о которой пойдет речь, люди точно также не желали хоть в крошечном виде облегчить жизнь остальным.

Я там всего лишь переночевал, и мне этого оказалось достаточным. Я не буду говорить о входной двери с невероятным количеством звонков. Можно было бы написать поэму только о подписях к этим звонкам – среди подписей были дописанные вручную неприличные выражения, одно даже в стихах, тоже неприличных, и посвященных женщине.

[ Продолжение тут... → ]

Судно «Wiggins Tide», Ангола, оффшор, нефтяные поля Малонго.

Моряк – существо подневольное. Из-за своей внутренней дезорганизации его запихивают на кораблик, и он там проводит несколько месяцев. Ну, чтобы он не хулиганил дома. А потом его все же выпускают, и он, как газик от шампанского, вырывается вперед, опережая пробку.

Я пробыл на судне три месяца без одной недели. Хочу заметить, что, работая здесь, в оффшоре, мы лишены берега полностью и бесповоротно, схода на берег нет совсем. Это значит, что три месяца назад моряк взошел на борт, и земля осталась дымной полоской позади. И только через три месяца он снова сойдет на берег, потопает ножками по родной землице. И неважно, что это земля Анголы, а не, скажем, Украины. Разницы нет. Земля – это уже хорошо. Кстати, 3 месяца – это для меня, украинца, а филиппинцы сидят по 6 месяцев – такой у них контракт.

[ Продолжение тут... → ]

У нас есть молчаливая собака, которая не гавкает. Поломалась, что ли?
Она пришла в прошлую зиму. Прибилась. Смешная, волосатая. Очень породистая дворняга. Жена не хотела ее кормить, чтобы та не осталась. Мы пока не думали заводить сОбаков, но … она не уходила с крыльца, и жена дала ей поесть. Немного. Ведь собаке грустно, одиноко и холодно. Короче, та поела и осталась надолго.
[ Продолжение тут... → ]

Когда он шел к автобусной остановке, все было так же, как и в любой другой день. Нет, он знал, что порой где-то что-то взрывается, но это всегда было как-то далеко от него.
Конечно, были налеты и ракетные удары, он вместе с остальными прятался в убежищах, но он никогда раньше не видел ракет близко, а лишь смотрел на ужасы по телевизору. Разорванные дети, кровь, носилки и трясущиеся, плачущие, кричащие люди – все это было где-то «там», не здесь, не с ним.
Он был простым ученым. Ничего необычного в его судьбе не было – родился в тогдашнем Союзе, потом рос, потом вырос. Двор, школа, институт. Правда, не всем он мог объяснить, что за имя у него смешное. Оскорбляли, конечно, кричали, порой даже в спину плевали. Но он терпел, он был из очень терпеливого народа. Маленький да щуплый, драться никогда не умел и не понимал, почему люди не могут договориться. Как и не понимал их нелюбовь к нему, его имени, фамилии, или форме носа. Глупо.


[ Продолжение тут... → ]

Я против того, чтобы дома было оружие. И я против того, чтобы мой ребенок, мои дети игрались с игрушечными его проявлениями. Почему? Потому, что с детства вбиваемое умение выстрелить в другого человека даст вполне прогнозируемый эффект. Выросшему юноше захочется пострелять по-настоящему. При этом он не будет соображать, что его пиф-паф может принести страдания другому такому же, как и он сам.

Вот только вопрос: нужно ли?

Я вырастил своего первого сына Максима, ему теперь 21 год. Здоровый парень, моих габаритов: метр девяносто, сто килограммов. Улыбка хорошая, глаза не прячет. Работает мотористом здесь же, в Анголе, учится заочно на судомеханика-дизелиста.

Когда он был маленьким, я не покупал ему игрушечного оружия. [ Продолжение тут... → ]

«Хорошо, что есть на свете это счастье – путь домой»

(Киселев/Дубровин, «Земляне»)

«Бери шинель, пошли домой»

Б. Окуджава

«Заберите меня отсюда»

Саша, второй механик, судно «Виггинс Тайд»

Здравствуйте, дорогие друзья!

Я вырвался из цепких объятий ангольской родины, и приехал домой, в Одессу. Все же человек – животное сухопутное, а не земноводное.

Меня вчера спросил товарищ «А почему люди в море так часто сходят с ума?» Я сначала даже не знал, что ответить. Для меня это – уже давно пройденный этап, нечто, что не нуждается в объяснении. А тут человек хочет знать.

Ограниченность пространства, ограниченность общества и общения, тяжелая и однообразная работа. Месяцами и годами. И тогда все небольшие трещинки, которые есть у каждого в его сознании, выползают наружу огромными, не поддающимися дрессировке тараканами. «Янычар, вперед! Где вы видели пьяного таракана?!» - помните фильм «Бег»?

Здесь, на суше, так здорово! [ Продолжение тут... → ]

Обычный одесский трамвай двигался по 28-му маршруту. Старенький такой, красного цвета. Он был не из этих красивых чехословатских монстров, которые, правда, сегодня тоже превратились в руины. А из тех, предыдущих, отечественных, построенных лет 60 назад. Дребезжащие, дергающиеся на поворотах. В них поутру набивалось так много народа, что мне, едущему в школу, сдавливало хилую грудную клетку, и дышать можно было с трудом. У портфеля, застревавшего между людьми, часто отрывалась ручка.

Но описываемый случай произошел днем, когда благочинные одесситы уже могли наблюдать совсем иную картину: все сидячие места в вагоне были заняты, и никто не стоял. Знаете, бывает такое.

В вагон зашли две дамы. Видя, что мест для них никто не предусмотрел, они встали у изголовья некоего мусчины лет 50-ти, сидевшего в кондукторском кресле, и читавшего газету.

[ Продолжение тут... → ]

Судно , Атлантика, побережье Анголы.

Мистер Джо, американец, 60 лет, представитель <Шеврона> на нашем судне,
попросил меня привести ему из Украины несколько монет и бумажных денег.

- Для вашей коллекции? - спросил я, зная, что многие так и делают. Ведь нас
постоянно бросает из страны в страну. Так и я сам собрал неплохую коллекцию
монет и банкнот разных стран и народов.

- Нет, - сказал он, - не для этого. [ Продолжение тут... → ]

В ЦПУ ввалился второй механик с перекошенным лицом. Я его посылал почистить фильтр кингстона. У нас они маленькие, метр высотой, диаметром сантиметров сорок. Одной рукой он придерживал живот.
– Что случилось, Саня? Аль обидел кто?

– Чиф, по-моему, мне нужна медицинская помощь.

[ Продолжение тут... → ]

Мне эту сцену не забыть,

Она всегда передо мною.

Я не хочу матросом быть,

И не могу – его женою.

И. Иртеньев



Матрос Антипыч (http://maximblog.livejourna...) был уже «дедушкой» - то есть, подходил к концу его срок заточения на судне. Уже скоро радист принесет в клювике письмо, сообщающее о его замене в каком-нибудь близлежащем порту. Одиннадцать месяцев – это срок, я вам доложу.

[ Продолжение тут... → ]

Моя тетя всю сознательную жизнь преподавала игру на фортепиано. Ей сейчас 74
года и она работает заведующей учебно-теоретической частью музыкальной
школы. Ее преподавательский стаж около 50 лет. Прекрасный, мудрый и
жизнерадостный человек. Это она научила меня читать в четыре года.

Году в 1983-м она пришла в психологическую клинику. Работа в музыкальной
школе, знаете ли. Дети – цветы жизни, но до тех пор, пока они не вырастут,
они дадут просраться всем вокруг. Учителя получают этот удар по почкам в
самой большой дозе.

Прийти в психологическую клинику на консультацию в советское время – был
серьезный шаг. Каждое обращение фиксировалось. Если тебя вдруг ставили на
учет, то последствия могли быть непредсказуемыми – от вылета с работы до
невыезда за границу (правда, туда и так никто почти не ездил). Могли бы там
и оставить, все решалось на месте врачом. Но она уже не могла, ее
переполняло через край, и поэтому она таки решилась.

Врач сказал «Да-да, садитесь, рассказывайте» и погрузился в заполнение
бумаг. Ей, в принципе, и надо было, чтобы кто-нибудь ее просто выслушал.

Она начала рассказывать, какие именно отклонения она за собой заметила. Что
у нее часто трясутся руки, что она курит одну за другой. Кроме «Примы», ее
ничего не устраивало в то время. Доктор, у вас можно курить? Да, да, кивнул
док. Рассказала о том, что стала ужасно рассеянной, что не может порой
закончить начатую фразу. Что она не может нормально спать, не может
проснуться. Сама мысль о том, что надо идти на работу, вызывает у нее новый
приступ невроза. Что делать, помогите.
Врач не произнес практически ни слова. Он все писал и писал свои бумаги. Он
спросил, не отрываясь от своего занятия:

-- А кем же вы работаете?

Она сказала, что учителем в детской музыкальной школе. Тогда он поднял на
нее глаза.

-- И сколько лет вы этим занимаетесь?

Когда она ответила, что более 20-ти лет, он расплылся в широченной улыбке и
гостеприимно развел руками, как бы желая обнять дорогую гостью:

-- Так где же вы ходили столько лет, дорогуша? Мы же вас давно ждем, милая
вы моя! Мы тут, собственно, для вас и сидим. Где вы были?

Читать ещё

1993 год, Одесса, утро воскресного летнего дня.
Худосочный Саша по кличке Малый, в поношенных шортах и несвежей майке уныло плетется вдоль Староконного рынка. На его лице – отпечаток бессонной ночи, а на майке – все сорта разливных вин с улицы Средней, которые он продегустировал.
Шел он с той стороны рынка, где продают собак и котов. Было восемь часов, и продавцы пока только выставляли свой товар. Проходя мимо щенков бассет-хаунда, он остановился, очарованный милыми ушастыми существами. Присел на корточки. Спросил просто ради интереса хозяйку, сколько же стоят эти щенки.
Бабулька осмотрела его прикид. Много бродяг шляется в том районе, Молдаванка, знаете ли. Ходят много, но покупать не будут – босота. Чего спрашивают? И зачем отвечать? [ Продолжение тут... → ]

Я недавно был на армянской свадьбе.

Гаинэ выходила замуж за Вартана. Оно и понятно – куда еще? Или так – за кого еще? Гаинэ и ее семья живет в Одессе, а искать достойного супруга они ездили на родину, в Армению. И нашли там Вартана. Небольшой народ не смог бы сохранить себя, если бы не чтил традиции.

Мы с женой были единственными русскими на этой свадьбе. Жара, лето, одесский пляж и кафе на нем. Конечно, армянское кафе. Постепенно подтянулись гости, многих мы видели раньше. Родители молодого не смогли приехать, вместо них прибыли дядя и тетя.

[ Продолжение тут... → ]

Школа, четвертый класс, 1981 год. Классная руководительница Ася Лазаревна поймала Гену, когда он стрелял спичками из смешного самодельного устройства, сделанного из обычной деревянной прищепки.
Гена был большим и стеснительным. Он стеснялся. А тут его поставили перед всем классом. Он застеснялся еще больше, не знал, куда девать руки.
[ Продолжение тут... → ]

Я хочу, чтобы мой ребенок развивался. Я даю ему конструктор, или мозаику, пазлы. И он должен из разрозненных кусочков собрать нечто целое, соединить их в одну картину. Зачем я поступаю так, не жестоко ли это – давать ребенку нечто поломанное? Почему ему сразу не дать, скажем, готовую машинку, или подъемный кран, чтобы он мог играться в наслаждении? Зачем я даю ему только части от нее?

Конечно, чтобы он, собирая, развивался.

Как делают пазлы? Красивая картина наклеивается на плотный картон. Уже чудо – можно повесить на стенку! Но нет. Мы ее режем на куски, да еще и хитро так, куски-то неровные, а чудны̍е, которые друг с другом просто так не стыкуются. И кусков-то много, а не три-четыре. Ох, ну, что тут скажешь – мучители.

Потом это мы даем ребенку. [ Продолжение тут... → ]

Черчение – предмет, нужный как воздух для будущих механиков. Преподавал нам его Наум Семенович. У него были простые требования. Первое: рейсшинами, прикрученными к чертежным доскам, не драться. Второе: каждый курсант должен был ему сдать заданные чертежные работы. И неважно – курсант болел, стоял в наряде, или же имел наглость прогулять урок – сдать работы надо, иначе не видать тебе зачета и оценки. Только полный ненормальный не поймет, что лучше не казенить.

[ Продолжение тут... → ]

Ремонт в палате, да и во всем отделении, делали очень давно. Сейчас не верится, что все это было построено для отдыха царской семьи, что когда-то сюда, на лечебные грязи, приезжал отдыхать Николай Второй, теперь же здесь разруха, облущенная штукатурка, уныние… и двадцать четыре пациента психиатрической лечебницы.

Буйных у нас нет. Почти.

Валера вытирает слюнки. Он делает это быстро, держа платок на пальце, второй конец платка привязан к его поясу, чтобы не потерял. [ Продолжение тут... → ]