Откройте свой Мир!

Раскопала в архиве одно стихотворение, в общем-то объясняющее или пытающееся объяснить причину написания некоторых стихов. Бывает так, что вдруг нахлынет вдохновение и побегут строки о событиях, к которым ты, автор, никакого отношения не имеешь. Откуда что берётся? Вот, покумекаем вместе, а?


Как в эфире радист

Чьи-то горести льются на чистый листок
Торопливой строкою, моею рукою…
Я пытаюсь постичь вдохновенья исток:
Что за сила такая лишает покоя

И сжигает меня в этих страстных стихах,
Где и разум, и сердце готовы взорваться?
Я ведь очень давно не парю в облаках –
Мне от грешной земли не дают оторваться

Службы серые будни, размеренный быт.
Я смирилась уже с суетой и цепями,
Даже память притихла… Но кто-то кричит
И взывает, и молит моими устами.

Кто вы? Где вы? Увы, без ответа вопрос.
Но хотелось бы верить в разгадку такую:
Как в эфире радист ловит слабое «SOS»,
Так и я чей-то крик, чей-то вздох пеленгую,

И боюсь потерять эту зыбкую связь.
Неужели порвутся незримые нити?
Но бежит по листку торопливая вязь
Неизведанных чувств, незнакомых событий.


фото из интернета.

Н. Ц.
Расслабиться невмочь, ведь надо мной
Склонился он – палач невольный мой.
Крадётся холодочек по спине,
Ох, до чего же неуютно мне.

Всё чаще взгляд протягиваю к двери.
Был горький опыт, первая потеря.
Небрежность грубых рук и вспышка боли,
А вслед за тем – больничная неволя.
Довольно равнодушный персонал.
Ах, как же было мерзко, кто бы знал!

Так что же уготовит эта встреча?
Я голову втянуть пытаюсь в плечи.
Издать не может ни словцо, ни крик
Мой онемевший начисто язык.
Сознанье будто поглотила тьма…
А ведь не соблазнял... пришла сама.

И в этом состоянии, о, Боже,
Вдруг отмечаю бархатистость кожи
Холёных тёплых рук, но мой испуг
От этого удвоился., похоже,
И сердце выдаёт за сбоем сбой.
Его глаза я вижу над собой.

Как ласково-настойчив он…и вот,
Решившись, чуть приоткрываю рот,
Готовая вскочить и убежать.
Но ласково воркует он опять,
В движеньях осторожен и не груб.
Усилие…и УДАЛЁН МОЙ ЗУБ!!!
2003г.

Благословенье всем твоим дорогам!
(Не зря вчера в окно стучалась птица.)
Мне нужно рассказать тебе о многом,
Но в две минуты много ли вместится?

Твой "скорый" лихо подкатил к перрону.
Засуетились господа и дамы.
К заветному четвёртому вагону
Спешу и я, согласно телеграммы.

Но нет его на месте! Боже святый!
С кого спрошу я за такие шутки?!
За третьим обозначен сразу ПЯТЫЙ!
А поезду стоять лишь две минутки!

Куда же мне? Налево иль направо
Бежать? Секунды вскачь! Едва не плачу.
И вижу, как бежишь ты вдоль состава!
Обнять успею, пожелать удачи

И постараюсь быть предельно краткой!
Объятья распахнув, забыла скромность,
И в полторы минуты мир огромный
Вместился без труда и без остатка!
фото из инета

Думала, что ветер бродит в сенях, а такого гостя не ждала…
Птицы в небе, пасмурном осеннем, подались на поиски тепла.
Ты, когда-то, заодно был с ними, всё томился, как в неволе зверь.
И мольбами тщетными моими поперхнулась хлопнувшая дверь.

Удивляясь, что ещё живая, что сияет солнце с высоты,
Брошенный тобою подняла я ключ. И встала молча у плиты.
Что-то там варила и мешала. Надо было жить, растить детей,
Времени отсчёт начать сначала, как-то ладить с памятью своей.

У неё ж коварные замашки: день за днём напоминали вновь,
Как писал ты на полях тетрадки – «Я+ ТЫ = Любовь».
А потом во дворике роддома, Где стояла хлипкая скамья,
На асфальте мелом (так знакомо!) – «Я + ТЫ=СЕМЬЯ»

Нас вели нелёгкие дороги. В трудностях житейской суеты
Проверяли ссоры и тревоги формулу святую – «Я + ТЫ»
Отросла у доченьки косичка, Из пелёнок выбрался сынок…
«Я+ТЫ = ПРИВЫЧКА» - Ты однажды сумрачно изрёк.

И ушёл. И прочертила мука две морщины горькие у рта.
«Я+ТЫ=РАЗЛУКА»… Вот такой конечный результат.
В громком чине «брошенная баба» я тащила свой семейный воз.
То и дело он нырял в ухабы, а подушка столько знала слёз!

Формула рассыпалась на части, Не напишешь заново её.
«Я» и «ТЫ»… обугленное счастье. Дети – вот сокровище моё!
Научили заново смеяться, И тебе и сплетникам назло.
Будем крепко за руки держаться, Трое нас, счастливое число.

Чай допил? Бери пальто и шляпу, Прихвати роскошный свой букет.
Дети знают, что погиб их папа, так что ты иди, пока их нет.
1998год
ФОТОКОЛЛАЖ BIS S

12 Августа страна в который раз скорбит по своим сыновьям, по экипажу подводной лодки "Курск"...

Cудьба "Курска" складывалась вполне счастливо, может, даже слишком. Корабль оказался одним из немногих, которые удалось достроить в середине 90-х годов, когда под автоген шли почти самые современные корабли. Именно "Курску" довелось после многолетнего отсутствия нашего флота на Средиземном море первому ворваться на его просторы и посеять настоящую панику в 6-м флоте США. Именно "Курск" должен был осенью этого года вновь вернуться туда же в составе мощной эскадры и поставить тем самым победную точку в истории российского флота 20 века. Но последнего, увы, не произошло...
Сейчас очевидцы вспоминают, что многие, очень многие считали этот корабль счастливым и завидовали тем, кто служил на нем. Да и сами члены экипажа по праву считали себя избранниками судьбы. Вспомним, однако, что еще римляне боялись называть себя счастливыми, говоря, что боги счастливцев не любят.
Кадры видеохроники сохранили момент крещения корабля. Непонятно почему, но вопреки всем традициям бутылку шампанского о борт новопостроенного подводного крейсера разбила не избранная экипажем крестная мать корабля (эту роль должна в соответствии с неписаными морскими законами исполнять только женщина), а сам его первый командир. Почему так произошло, почему был столь необдуманно нарушен устоявшийся веками обряд корабельного крещения, однозначно сказать теперь трудно.
В умывальной комнате казармы находилось большое зеркало. Буквально за несколько дней до последнего выхода "Курска" в море оно треснуло. Тогда многие, глядя на него, подумали, что это не к добру...
Был в дивизии, куда входил "Курск", и свой талисман - всеобщий любимец пес по кличке Бриг. Каждую уходящую в море и возвращающуюся лодку Бриг всегда провожал и встречал на причале. "Курск" был первой лодкой, которую Бриг не проводил. Буквально за несколько дней до последнего выхода "Курска" пес был растерзан стаей бродячих собак. Подводники похоронили собаку на берегу бухты и пошли в море...
Тот роковой выход "Курска" в августовское море, был самым заурядным. Однако почему-то именно тогда целый вал недобрых предчувствий обрушился на членов экипажа и их семьи. Многие видели пророческие сны, вокруг происходили какие-то необъяснимые вещи.

Вдова старшего лейтенанта Ерахтина Наташа вспоминает, что ее муж, уже выйдя за дверь, внезапно вернулся обратно и долго молча смотрел на свою жену.
- Почему ты смотришь и молчишь? - спросила она.
- Просто хочу тебя запомнить! - ответил он ей.
Тогда он впервые забрал с собой фотографии дочери, сказав, что теперь они будут всегда с ним.

В семье капитан-лейтенанта Репникова первой беду почувствовала находившаяся за тысячи километров от места трагедии дочь Даша. Именно 12 августа в день гибели отца с ней произошла, казалось бы, беспричинная страшная истерика, и взрослые долго не могли понять, что к чему.

Старший мичман Казадеров, собираясь на службу, показал своей супруге старый шрам на ноге и сказал:
- По этому шраму ты всегда сможешь меня опознать!
Слова мужа были настолько необычны, что жена запомнила их навсегда.

Кок корабля старший мичман Беляев, по воспоминанию его жены, буквально за день до последнего выхода "Курска" вдруг ни с того ни с сего сказал:
- Ты бы знала, как мне не хочется погибать в море!
Тогда супруга не отнеслась серьезно к словам мужа, страшный смысл их дошел до нее только несколько дней спустя...

Капитан-лейтенант Дмитрий Колесников, тот самый, что находясь в девятом отсеке, сумел написать записку, внесшую столько ясности в ход развития катастрофы, уходя в свой последний поход, почему-то оставил дома нательный крест, который всегда был на нем.

(фото из блога Виктора Леонтьева.Текст взят из статьи Алёны Ефрёмовой. Страна.Ru)


Экипажу АПЛ "Курск" и их матерям посвящаю....

Суровый край. Свинцовая волна.
О горькой тайне ведает она.
Откроют власти нам её иль нет,
Уже неважно - смерть дала ответ.

Ушёл на дно растерзанный гигант.
Сто восемнадцать молодых ребят
Остались в нём наедине с бедой
В отсеках, заливаемых водой,

Где адского давления тиски,
Где мрак и стынь, а воздуха - глотки.
Ловушка стометровой глубины.
Бессилие разграбленной страны.

Но жалило больнее всех вестей
Преступное бездушие властей.
И сообщенье, словно острый шип,
Вонзалось в разум: "Экипаж погиб!"

Но матери, ослепшие от слёз,
Ловили сердцем слабенькое "SOS".
На что могли надеяться они?
Счёт на часы шёл, а тянулись дни...

Качают волны траурный венок,
И рвётся крик отчаянья: "Сыно-ок"!
Не верю я! Ты жив! Ты жив, родной!
Я здесь, я увезу тебя домой...!"

И вьются чайки, жалобно крича,
И плачет поминальная свеча,
И плачут люди всей большой страны...
Заплачут ли высокие чины?...

Покатит время волнами года,
И в памяти заилится беда.
Затмит её событий хоровод,
Трагедия в историю уйдёт.

Лишь матери и в яви, и во сне
Всё так же слышат стоны в глубине,
И голоса внучаток им слышны,
Тех, что уже не будут рождены.



P.S.Мичмана Корнилова спасла, сама того не подозревая, мать. Незадолго до гибели "Курска" она попала в автокатастрофу и в тяжелом состоянии была доставлена в реанимацию. По телеграмме Корнилов был отпущен. Так мать второй раз подарила жизнь своему сыну. Сегодня она, наверное, одна из счастливых матерей на свете, ибо своими страданиями и муками подарила сыну вторую жизнь. Сколько матерей с "Курска" мечтали бы оказаться на ее месте! Увы, этот жребий выпал только ей!

Лето нынче выдалось...слов нет! Но как не воспеть эти знойные дни, которые останутся в нашей памяти на долгие годы? Пусть живут в поэтических строках и согревают нас в долгие зимние холода:

Над асфальтовой жаровней зной колдует.
В блюде – люди, зелень, кубики-дома.
Ветер предал нас и даже в ус не дует!
От жары такой легко сойти с ума.

Проскакал с утра незрелый дождь, ликуя,
Но жарой был полонён, не сладил с ней.
Так влюблённые, срывая поцелуи,
Жажду страсти распаляют всё сильней.

Ливня ждёт земля! Лишь он, животворящий,
Вожделенную дарует благодать.
…Ты целуй меня покрепче и почаще,
Этой ночью нам грозы не миновать!
Июль 2010



фото из инета.

Наступила самая короткая ночь этого года, самая горькая на людской памяти. Помните? - " 22го июня, ровно в четыре часа..." Помните! Детям и внукам заповедуйте помнить об этом горьком рассвете, сломавшем столько людских судеб, унёсший столько жизней....

В ИЮНЕ СОРОК ПЕРВОГО

К закату день. Июньский день обычный.
Брожу, напрасно вглядываясь в лица…
Вернулась ты в свой город приграничный,
И стало пусто в Северной столице.

Ты приезжала лишь на две недели.
Ах, как они мгновенно пролетели!
Промчались, промелькнули, будто птицы.
Мы даже не смогли наговориться.

Дарило нам прогулки белоночье.
Манила огоньками танцплощадка.
Там белый танец мне судьбу пророчил,
И сердце в вальсе замирало сладко.

Была Нева от солнышка рябою.
…Зачем же мы повздорили с тобою?...
В немом укоре дрогнули ресницы.
Мы так и не успели помириться.

Я звал тебя певуньей и шалуньей.
Нам детвора кричала: "Тили-тесто!"
Сегодня - двадцать первое июня,
А завтра я возьму билет до Бреста.

Тоскует сердце, не находит места!
Я завтра же возьму билет до Бреста.
Скорей бы над землёй вставала зорька.
Нам больше никогда не будет горько.
Нам больше никогда не будет горько.
Нам больше никогда....
Никогда....

.
фото Ирины Герц

Мне юность подарила два крыла
В подмогу тонким девичьим запястьям.
Уже тогда я твёрдо поняла:
Крылатой быть – немыслимое счастье!

И я летала, крыльев не щадя,
Взмывала в небо радостной пичугой.
А сколько раз от зноя и дождя
Я укрывала ими плечи друга.

Взрослели крылья. Набирая рост,
Легко пронзали облачную завесь.
Они бы донесли меня до звёзд,
Но выстрелила в них людская зависть.

Дружище-ветер подхватить успел
И приземленьем боли не умножил.
Больней всего, что щурились в прицел
Глаза того, что был мне всех дороже…

И на земле, порой, бывает ад.
Пройдя его от края и до края,
Я выжила. Крыла мои болят.
Чудовищно болят. Но я… летаю!
Фото из инета

В новом творческом начале утоли свою печаль,
И вначале от печали, как от пристани отчаль.
Раззадорь попутный ветер, чтоб ярился и крепчал.
Несомненно, есть на свете ждущий паруса причал,
Где друг другу верят люди. Бросив якорь, ты поймёшь -
Здесь обманывать не будут, не заронят в сердце ложь.
Отыскать его непросто - душ единый камелёк.
От рожденья до погоста путь, по сути, не далёк.
Но не горбись от бессилья, разве счёт идёт на дни?
Подари надежде крылья, пирс ногою оттолкни.
За штормами будут штили - солнце в небе и в воде.
Трудно пройденные мили сгладят память о беде,
В рифах времени стирая старой пристани черты.
Не даётся жизнь вторая. В этой жизни кормчий ты!

фото из инета

Наверное ни один праздник не сравнится с этим днём, который пропитан благодарными слезами и расцвечен гроздьями салюта. 9 мая...НашаТверь должна бы тоже носить звание города-героя, по праву. Я уже писала о Хвастовской переправе. (материал по метке - 22июня) Она незаслуженно забыта властями, не отмечена памятником или стелой. Только тверские казаки свято чтят память, погибших тут солдат 46й кавалерийской дивизии. Более трёх тысяч человек погибло в этом сражении. Вечная слава им, вечная память. Недавно я написала стихотворение, котороке уже стало песней. Пока она не записана в студии, но это только дело времени. А стихотворение, вот оно, перед вами:

ХВАСТОВСКАЯ ПЕРЕПРАВА

Посвящаю Тверскому казачеству,
установившему поклонный Крест на Хвастовской переправе.



Здесь была деревня Хвастово,
А теперь – поклонный крест.
И лежат луга цветастые,
Тишина стоит окрест.

Катит воды Волженька, ох, крутые склоны.
Ни одной дороженьки. Только крест поклонный.

Острой болью память полнится:
В сорок первом, у реки,
Погибала наша конница
И пехотные полки…

Где ж вы брали силушки для жестокой битвы?!
И по всей Россиюшке – слёзы да молитвы…

Вьётся лугом тропка узкая,
Где гремел неравный бой,
Где бойцы сторонку русскую
Заслонить смогли собой.

Красен был от кровушки плёс и дни, и ночи…
Матушки и вдовушки выплакали очи…

Берег скорби и молчания.
На волну цветы летят,
В память бившихся отчаянно
И погибших тут солдат.

Чтим людское мужество и принявших муки.
Панихида служится. Кланяются внуки .

Катит воды Волженька, в берег плещет робко.
Станешь ты дороженькой, узенькая тропка.
2010г.

- Остынь! Одумайся! Не смей!
Давно ль откаркали вороны?
Пусть, поменявший кожу, змей
Напрасно ждёт в укромье кроны.

Не верь тому, что шепчет змей,
Остынь. Одумайся. Не смей!

Хвалёный краснобокий шар –
Червей вместилище, не боле.
А соком вызревший нектар –
Смесь унижения и боли.

Искусно соблазняет змей.
Не слушай. Не смотри. Не смей!

Придёт расплата за грехи,
Не отдавай души, не надо.
Зачем ей погибать от яда?!

- А вдруг получатся стихи?.....
2010г.

фото из инета.

Опять не была в своём блоге уйму времени! Безобразие какое! Но сегодня - день Поэзии, надо бросить все другие дела и посвятить хоть несколько минут самой сладкоголосой из Муз. О чём сегодня лучше всего поговорить? Конечно же о любви!

ТЫ ВЕРНУЛСЯ!

В каменном лесу жилых кварталов
Наши тропки осень развела.
От морозов рыжая бежала
И тебя с собою позвала.

Во дворах-колодцах выли вьюги,
Подменив осенние дожди.
" Не впервой, - пророчили подруги, -
По весне заявится, поди".

Этим и жила. Ждала. Молилась,
Веря в силу вешнего тепла.
А зима всё злилась, всё ярилась
И мела, неистово мела!

Холода остановили время,
Всем моим желаньям вопреки.
Но надежды крохотное семя
Не погибло и дало ростки.

Вот и март. В лесу многоэтажек
Ручейки о чём-то гомонят.
Ты вернулся! И не важно даже
Где и с кем ты сравнивал меня.

Ты вернулся. Значит я нужнее.
А подруги ладят, как одна,
Что давно пора такого - в шею.
Глупые! В душе моей весна!

Отступили тяжкий зимний морок
И бессонниц ледянящий бред.
Оттого так важен мне, так дорог
Каждый день, что нежность согрет.

Все мои обиды, все укоры
В виноватых канули очах.
А подруги утверждают хором,
Что умчится перелётный птах.

Терпеливо слушаю советы,
Но не прячу я счастливых глаз.
Сколько ласки обещает лето!
...Добрый будет на зиму запас.

фото из инета.
.

Мы Родину по разному зовём:
И Матушка Россия, и - Отечество.
Переплелись в понятии одном
И мужество и нежность человечества.

А видит в этом слове всяк своё:
Кому-то карта школьная припомнится,
Границ пунктиры. А кому - жнивьё,
Клин журавлиный, тропка за околицей

А матери увидят строй солдат,
Своих сынов, стоящих под присягою,
И потеплевший ветерана взгляд,
И плац, расцветший праздничными флагами.

Солдатушки! Вы - щит и меч страны,
Армейская семья, большая, дружная.
Мы любим жизнь, мы не хотим войны,
Лишь против зла должно звучать оружие.

Да будет крепок щит, а меч остёр.
Продолжатся традиции достойные:
Для друга - хлеб да соль. Врагу - отпор.
Да будет свято знамя чести воина.

С праздником, здоровья всем и мирного неба!

Вот и второй "однобуквенный" рассказик поселяется в моём блоге и будет поджидать своих читателей. В этот раз моей сотрудницей и вдохновительницей послужила буква "З". Она поведала мне о Захаркином житие. А я - Вам!

Здоровяк Захарка Зуев «загорал». Землечерпалка Захаркина завчорась забарахлила, зачихала, запросила запчастей, зубья затупились. Запчасти завхоз закупить забыл – забегался. Загнав землечерпалку за забор, Захарка «загорал». Запер засов, занавески задёрнул. Заварганил завтрак – запеканку, заливное. Закуски засыпал зонтиками зелени. Заправился, запил заварочкой – знатно! Закурив, зачитался заметкой – «Зимние заботы». Забеспокоился: «Зря заленился залатать засаленный замасленный «зипун», замёрзнет задница зимой.» Задумался землекоп, зевнув, задремал. Засопел Захарушка, запосвистывал затейливо…Застучали знакомо, загрохотали! Запрыгал засов! Знамо – Зинка Звягина заявилась, завскладом – завзятая Захаркина злопыхательница. Завидев Зуева, закудахтала заполошно, зачастила: «Зуй, засоня! Затихарился здесь! Звонил Загорулько, заведующий зернотоком, - Зинка замахала запиской – Загорулькин зятёк запил-загулял, зенки залил, зерносушилку заглушил, замертво завалился за закром! Заменяй, Захарка, зятька зараз!»
«Замолкни! – зыкнул Захар – Заменять зазнайку-зятька? Замучаются!
Звякнешь Загорульке – Зуев захворал, занедужил – зубы!...»
«Злыдень! - завопила Звягина – загниёт зерно, заплесневеет золотой запасец!!! Загорулькино задание, Зуев! Зачитываю…»
Захарка завладел запиской. Запалил. Затоптал золу. «Зверюга! - заголосила Зинка – заявлю, заработаешь зимовку!!» Захарка, закатив зрачки, зашипел, запугивая: «Замочу, зараза!» Заграбастал зубило, замахнулся! Звягина зажмурилась, завизжала: «Зоны захотел? Засажу!» Заметалась, звякнул засов, звуки затихли….». Зуй злорадно заулюлюкал : «Замарашка-а-а !! Заменяй зятька, замухрышка!» .Засмеявшись, зыркнул за занавеску. Завидев за зерноскладом загорающийся закат, замер: «Зоенька, зазнобушка зареченская, засветло зазывала-заигрывала – «Захаживай, Захарушка, зелья знатного заготовила. Забыл Зоеньку?» Засуетился землекоп, засобирался . Забормотал, застёгиваясь: «Запаздываю! Забыть Зою Завьялову? Зоотехника зверосовхоза? Завлекательную, знойную…Зачем забывать? Зело занят , Зоенька, заработался, захлопотался: Зуев замени, Зуев закопай, Зуев загрузи…Зуев,Зуев….» Заохал: «Зинка-змеища задержала, з-з-зануда!» Заметив зеркального зайчика, Зуй захорохорился: «Зеркало! Захар – загляденье?!» Зеркало заулыбалось, закивало: «Загляденье, Захарушка, загляденье!». «Завистникам завещаю застрелиться!» - загремел засовом землекоп. Заперев замок, зашагал. Зарево заката затухало, зажигались звёзды. «Заждалась, зазнобушка, зато зацелует, замилует залёточку….замуж запросится… - Зуев задохнувшись, застыл… - Забавно!!! Затея занимательная!». Заскрёб затылок: … «Запросто! Завтра запрягу Зорьку, зарегистрируемся, застолье замастырим! Зоя Зуева! Звучит!! Замечательно звучит!...Заодно – «зипун» залатает!».


фото из инета.

Пустой авоськи неподъёмный груз.
А дома пятилетний карапуз.
Но клином кошелька не выбить клин
Оскалившихся ценами витрин.

Вчера, сегодня…. Сколько дней в году
Как вдоль витрин, вдоль жизни я иду?
Устала…так, что хочется упасть
В постель. В сугроб. Иль даже волку в пасть,

Что б хрустнул кокон грузный и большой,
Что б выпорхнуть свободною душой!
Куда-то вниз рванутся облака,
И я увижу потные бока

Родной планеты, загнанной, как я,
В немыслимой вертушке бытия.
Потянет убаюкать, пожалеть
Голубовато-палевую цветь

Земного шара. А вихры лесов,
Озябшие ладошки полюсов
Пронзительно напомнят о сынке…
Он там, один, в песчинке-городке!

Вот веер улиц, берегов гранит,
Вот женщина, что всё ещё стоит
С пустой своей авоськой, как с сумой.
Очнись, родная, поспешим домой.

И жажду жить вернёт, наверняка,
Не власть купюр, а детская рука.

Недавно сфотографировала спящий мой трампарк. Фотоаппарат слабенький, снимок вышел мутным, да ещё с интересным эффектом летящих нот. Глянула на него и вспомнила свой стих-коротышку:

По стариковски дремлет город
В трескучей ночке января.
Но небосвод уже подпорот,
Уже неспешная заря
Сочится в узкую прореху,
Рождая негу и уют.
Вот-вот, призвав на помощь эхо,
Трамваи утро воспоют.....

Смотрю в январском вечеру
Влюблённой паре вслед.
Студёно, зябко на ветру,
А им и горя нет.

Стою с авоськами без сил,
Тяну берет на лоб.
Девчонку парень закружил
И уронил в сугроб!

Барахтаются, хохоча,
Им и в сугробе рай.
Кровь молодая горяча,
И чувства через край.

Ах, как понятны мне они,
Ведь память бережёт
Мои счастливейшие дни -
Твоей звезды восход.

Какой бы не стоял мороз,
Мы губ не берегли.
И был альковный плеск берёз,
И пряный дух земли.

Лишь занимающийся день
Рук разнимал кольцо.
Ложилась росная сирень
Охапкой на крыльцо.

...Вонзила осень в сердце нож...
Да что о том, родной?
Смущать не буду молодёжь,
Потороплюсь домой.

К семье с авоськами бегу.
Там ждёшь меня не ты.
Но всё мне чудятся в снегу
Лиловые цветы.
2000год.

фото из инета.

Вот и прошла Новогодняя ночь. Кто-то провёл её в шумной компании, кто-то вдвоём с любимым человеком, кто-то в двоём с телевизором.... Но так или иначе, жизнь продолжается и в копилке нашей памяти прибыло. А я хочу поделиться с Вами подслушанным рассказом. Думаю, что равнодушным он Вас не оставит.


Говорят, что подслушивать нехорошо. Однако вовсе не обязательно подкрадываться на цыпочках, и затаивая дыхание, приставлять к уху ладонь, чтоб услышать чужие разговоры. Достаточно постоять в очереди или проехать в общественном транспорте, и вы уже обладатель кое-какой информации. Она, порою, бывает прелюбопытной. Однажды летом я пережидала в кафе внезапный дождик. Пришлось раскошелиться на чашечку кофе, не огорчать же владельцев заведения бесполезным заниманием столика. Да и обеденный перерыв пропадал. Справа от меня, возле окошка, сидели две девицы, совершенно современного пошиба – упакованные и размалёванные соответственно текущей моде. Они распивали бутылку сухого вина и оживлённо болтали. Вернее, говорила больше одна – яркая блондинка с пирсингом в ноздре. Вторая, с обычными серёжками в ушках, больше слушала, хихикала и восклицала отрывисто: «Да ну?!...Надо же!...Ух ты!...Везёт же некоторым!...»
Я примостилась со своей чашечкой кофе , видимо, на самый краешек интересного рассказа, потому что, вздохнув, блондинка произнесла:
«Вот такой облом у меня получился. Недаром говорят – как встретишь год, так его и проведёшь…Ой, Люсь, ты же не знаешь, как я его встретила! Щас расскажу, только ты моей матушке ни гу-гу, а то будет переживать.»
Несвойственное молодёжному лексикону слово «матушка» прозвучало трогательно и нежно. «Я ведь в Москве была – продолжала девица – у Оксаны, помнишь ведь её, да? Крутая такая, её дипломаты укатили куда-то, вот она нас и собрала у себя. Компашка подобралась классная, кутили, конечно, всю ночь. А утром к нам Костик подвалил. Ты его не знаешь, Оксанкин новый поклонник, богатенький Буратино, сынок ещё более богатенького папика. Тот ему на Новый год «Мерседес» подарил, вот он и приехал подарком хвастать. Высыпали мы во двор, машину его расхваливать, а он давай нас агитировать к нему на дачу рвануть, в Подмосковье. Мол, у них там во дворе живая ёлочка так наряжена, что с кремлёвской поспорить может. Да и родители там одни, рады будут. Костя поддатый был весьма и весьма, но за руль держаться ещё мог. Знаешь, среди такого веселья никто не думает о последствиях – на дачу так на дачу! Напичкались мы в его машину, сколько поместиться смогло, и поехали. По столице проскочили удачно, да Костя и не лихачил там, а как выехали на трассу, он давай своё мастерство демонстрировать. Скоростюху набрал – восторг! Мы орём сидим, улюлюкаем, подзадориваем его, пьяные, что возьмёшь. А он обгоняет всех, как стоячих. И надо же – во время очередного обгона какой-то задрипыш старый, вроде «Москвич», перед Костей нарисовался. Тот ему со всей скорости и наподдал. Эта рухлядь с трассы выстрелила, как пушечное ядро! Где он приземлился, смотреть было некогда – нас к рейсовому автобусу прижало, да так крепко, как к папе родному! На всей скорости проскрежетали мы по всему автобусному борту. Потом задели ещё кого-то, потом заскрежетало слева! И я от ужаса закрыла глаза и прижалась к соседу, так же крепко, как мы, только что, к автобусу! А когда осмелилась открыть их, то поняла, что наш «Мерседес» едет в обратную сторону, навстречу всему потоку машин, которые шарахаются от нас, как от чумы! Представляешь, как нас развернуло?! Наконец припарковались. Вывалились из машины глянуть, что к чему. Ужас! – цела только крыша, да стёкла ещё. Стали разбираться с пострадавшими, гаишников ведь вызывать нельзя – Костик наш бухой по полной. Кому-то денег сунули, кому – паспорта в залог да мобилы навороченные, компания-то наша не из бедных была. Потом добавили по стаканчику, чтоб стресс снять и дальше поехали, на дачу. В Москву на такой расквашенной лайбе только сунься – сразу загребут, к тому же в салоне синий перегар витает, хоть топор вешай. Но что интересно – ни у кого ни царапины, и даже ничем, кроме перегара не пахнет!» Девицы засмеялись и, чокнувшись, пригубили из своих бокалов. Потом блондинка продолжила: «Ну вот, едем-едем, я от перенесённого стресса и добавочной дозы выпитого, задремала. А когда проснулась, поняла, что мы стоим. И так необычно стоим – за окнами бело, тишина и сопение. Спят все! Во главе с водилой! А вокруг за стёклами точно вата приложена. Поняла я, что по моему примеру народ уснул, и Костик наш тоже. Машину с трассы вынесло и втюхало в большущий сугроб. Нет, ты понимаешь, как нам повезло! – склон был пологий и снега много, иначе бы….подумать страшно!..
Ну, растолкала я всех, надо бы из машины выйти, а двери не открыть, снегом запертые, торчим в сугробе. Смех и слёзы! Хорошо, хоть одна мобила у кого-то осталась, и Костя смог соседу по даче позвонить. Ты прикинь, Люсенька, какой текст услышал этот самый сосед: «Жорик, бери свой грузовик и лопаты и приезжай нас выручать. Только будь внимателен, мимо не проскочи, поскольку мы не знаем, где находимся, ну, на каком километре.» Сначала этот Жорик за Новогодний розыгрыш принял Костин звонок и даже послал его…под ёлочку. Но после Костиного трёхэтажного вопля понял, что это не шутка и пообещал подкатить с лопатами. Мы, правда, решили его не дожидаться, потому что, выпитое и съеденное настырно просилось наружу, а салон «Мерседеса» не особо подходил для этих целей. Выгребались мы из снежного плена, как горностаи. Выбрались, поржали, поохали, сделали свои дела и снова огорчаться начали. Машина-то заглохла, холодно, все в снегу. Хорошо, хоть спиртное осталось, начали согревательный процесс повторять по кругу. А там и Жора на грузовичке подскочил с лопатами. Вытянули нашего страдальца-мерсика на дорогу и на буксире доставили к месту назначения. Честно сказать, я думала, что Костиного папика кондратий хватит при виде своего подарка. Однако старик оказался крепким. Правда, ходил он вокруг машины с видом Джека Потрошителя и дудел, что теперь Костенька от него даже горбатого «Запора» не получит. А Костенька смиренно ходил за папиком и дудел своё: «Пап, дай машину, ребят в город отвезти». Мы же в это время, бодренькие от снежных ванн, стояли возле шикарно наряженной ёлочки и ожидали приглашения в дом, который дачей назвать язык не поворачивается – двухэтажная хоромина в лучших традициях дворянских усадеб. Но приглашения не последовало. Когда до папика дошёл смысл Костиной просьбы, он замер от такой наглости и похватав воздух, как вытащенная из воды рыбина, выдохнул: «На э-лект-рич-ку!!! Шуруй вместе с ними!!!» И даже пальцем направление показал. Мы туда гуськом и потянулись. Так что утро Нового года я встречала в облупленной электричке. С тех пор мне жутко не везёт, Люсь. Вот, с Эмиратами облом вышел, знаешь теперь, и в Колпино не повезло…Ой, ты же про Колпино не слышала! Сейчас, закажем ещё одну и я тебе….»
Чашечку кофе я смогла растянуть на весь новогодний рассказ, а вот слушать про Колпино уже не было времени, обеденный перерыв растяжению не подлежал. А жаль, рассказчица из этой яркой блондинки получилась отменная.
2001год.

Помните наши новогодние Огоньки? С застольями от профсоюза и поручениями организовать развлекательную часть вечера... Массовики-затейники были свои , доморощенные, как и ансамбли - вокальные и танцевальные. Мой рассказик как раз о том времени, о праздничном "Огоньке" и не только о нём....

(фото из инета)
(Новогодняя быль).
«Грач! - изумилась Алёнка, увидев на тропинке возле цеха крупную чёрную птицу, - Не улетел, родненький! Значит, зима будет тёплой, я бабушкины приметы хорошо помню. Подожди, белоносый, не улетай, я тебе сейчас пирожок куплю!» Алёнка пулей бросилась в буфет и стала протискиваться к прилавку.
«Эй, курносая, ну-ка в очередь – гаркнул на неё вечно чумазый Сенька Прут – всем некогда!»
Извиняющимся тоном Алёнка залепетала: «Пожалуйста, мне только пирожок, там грач на улице, голодный, он же улететь может.»
«Рассказывай сказки! Какие сейчас грачи? Вот народ! - грачей зимой придумают, лишь бы без очереди втюхаться».
Степенный расточник Виктор Палыч одёрнул его: «Ну, чего к девке пристал? Пропусти, говорю!» . И, взяв Алёнку за плечи, подтолкнул к прилавку.
«Там, правда, грач. Зима будет мягкой, вот увидите!» - говорила девушка, высыпая на прилавок мелочь.
«Сама ты мягкая!»- попытался ущипнуть её нахальный Прут, но Алёнка, схватив пирожок, ловко увернулась и выпорхнула из буфета. В дверях она столкнулась с Татьяной Ивановной, заведующей клубом, в миру именуемой для краткости Таней-Ваней. «О, ты-то мне и нужна! - обрадовалась та - Зайди после смены, задание тебе от партии и правительства, усекла?!»
Недоумевая, зачем она понадобилась Тане-Ване, Алёнка поискала глазами грача. Он не улетел. Важно расхаживал вдоль стены цеха, что-то высматри-вал, наклоняя то на один, то на другой бок свою антрацитовую головку.
«На, мой хороший, поклюй, да на ночь в цех к нам прилетай, воробьи тебе дорогу покажут» - ворковала Алёнка, кроша пирожок на снег. Она любила разговаривать с птицами, по-человечьи, и на их языке. По-галочьи пока не получалось, они кричат пронзительно-тонко, а вот с воронами и грачами общий язык находить удавалось. Нет, громко каркать ей и в голову не приходило. Но однажды она подслушала, как общаются две вороны. Одна общипывала куриную косточку, а другая стояла рядом и давала мудрые советы тихим горловым воркованием. Аленке так понравилась эта воронья беседа, что встретив наутро очередную серую кумушку, она попыталась заговорить с ней, катая горлышком звук «р» на французский манер. Та мигом отреагировала, с самым живым интересом уставившись на странное двуногое существо. С той поры и повелось: Аленка, проходя мимо ворон, обязательно рэ-кала им что-нибудь ободряющее. Она любила всех птиц, а зимних особенно: за верность родине. Если в сумке был хлеб, непременно отламывала горбушку пернатым.
Грач заметил подношение, но подходить не спешил, вытягивал шею, выжидал. Его недоверчивость не огорчила, скорее, порадовала Алёнку: «Молодец, береги себя и не улетай, ладно? Я о тебе заботиться буду» - сказала она грачу, уходя в цех.
После смены грачиная заступница заглянула в клуб. Таня-Ваня радостно её приветствовала: «Снегурочке салют! Усекла?! Будешь снегурочкой на новогоднем огоньке!»
«Что Вы?! - замахала руками Алёнка, - я не могу. Я боюсь!»
«Кого? - искренне удивилась завклубом, - Все ведь свои будут, да шефы ещё из военного городка. Костюм тебе дадим, отгул обеспечим, начальство твою кандидатуру утвердило. А коса у тебя настоящая, привязывать не придётся. Всё! Иди, вживайся в образ. Завтра с дедом Морозом познакомлю, послезав-тра «Огонёк».
Вживаться в образ Алёнке, ох как не хотелось! Со школьных времён она не выходила на сцену, и предстоящий праздник немного пугал её. Вечером Аленка сообщила мужу эту неожиданную новость и услышала в ответ насмешливое: «Смотри, дедулю не соблазни. Бородёнка-то у него будет, наверняка, приклеенная. Да не задерживайся там, если одна пойдёшь.»
На другой день Алёнка была выходная. Уладив домашние дела, она поехала знакомиться со своим бородатым «родственником» в заводской клуб. Но первым делом - сбегала к своему цеху, надеясь, что грач там и угощение, принесенное ею, будет кстати. Но грача нигде не было видно. Аленка покрутила головой и слегка расстроенная, отправилась в клуб.
«Дедуля» и впрямь оказался довольно молодым мужчиной, без всякого намёка на бороду. Он был приглашён «со стороны» расторопной Татьяной Ивановной. Она заулыбалась при виде Алёнки: «Ну, как? Настроилась, красавица? А это Николай, он в новогодних вечерах большой дока, ты ему только слегка помогай и всё. Вот вам адресок, идите в Дом культуры, получайте костюмы».
Николай предложил прогуляться пешком, благо нужный им объект находился в паре остановок от завода. Погода радовала истинно-зимним пейзажем: сугробы на земле, сугробы белых облаков на небе, и сквозь них сияет яркая просинь. Морозец небольшой, но ощутимо-цепкий, воробьиная перебранка слышна едва ль не с каждого куста. В обычное время Алёнка обязательно послушала бы их звонкие голоски, но сегодня ей было не до того. Она забыла даже о граче. Какое-то смутное чувство опасения, подвоха ютилось где-то в груди и поднывало, как больной зуб. Николай расписывал ей моменты сценария, убеждал не бояться, видно Таня-Ваня успела поведать ему об Алёнкиных страхах. От этого Алёнка смущалась ещё больше.
Пухленькая методистка в Доме культуры равнодушно выгребла из шкафа охапку красно-белого тряпья: «Вот, всё, что осталось. Припозднились вы нынче».
Костюм деда Мороза был более-менее приличен. А вот Снегуркин. . . Он состоял из коротенького жакета, отороченного мехом и подобия валенок, обтянутых марлей. Бедная Алёнка была в шоке. Плюхнувшись на подставленный «дедулей» стул, она простонала: «О, Господи!». Да ни за какие коврижки не согласилась бы Алёна появиться перед коллегами в микронаряде, едва-едва скрывающим ягодицы.
«Да что вы так расстроились-то? - затараторила методистка - Нынче показать свои ножки, мечта каждой женщины. Пользуйтесь моментом. Ну, на крайний случай пришейте понизу тюлевую оборку и все дела».
Домой Алёнка возвращалась с твёрдым намерением вручить утром злосчастный зипунишко Тане-Ване, пусть сама вживается в роль. Мимо пронёсся свадебный кортеж. Посмотрев украшенным машинам вслед, Алёнка вдруг посветлела лицом и прибавила шагу. В платяном шкафу, между пестрыми летними нарядами, вот уже несколько лет томилось белое облачко подвенечного платья. Аленка зарылась лицом в прохладный шёлк: «Выручалочка ты моя!». Роды ничуть не испортили её фигуру, платье сидело великолепно. Надетый поверх него тот самый шоковый жакетик, явил в зеркале образ, который весьма и весьма понравился Алёнке. Довольная, она закружилась по крохотной комнатке, напевая: «Расскажи, Снегурочка, где была?. . .» Весь следующий день ушёл на доводку костюма. Алёнка обшивала его мишурой, мастерила корону, расчёсывала мех жакетика, вспоминая за работой весёлые школьные карна-валы и маскарадные костюмы, собственного изготовления. Улыбка не схо-дила с её лица.
В клуб Алёнке действительно пришлось идти одной, супруг работал в вечернюю смену. Костюм приняли «на ура». Ребята из ансамбля наговорили Снегурочке кучу комплиментов, и всё норовили подёргать за косу, а солистка Лера украсила ей зардевшиеся щёки золотыми звёздочками из собственной косметички. Прибежал запыхавшийся дед Мороз. «Красота-то какая, внученька! - просиял он, увидев Алёнку, и нагнувшись, шепнул ей на ушко: - Не решились, всё же ножки показать?» Алёнка смущённо засмеялась, и они прошли за кулисы. Праздник начался.
Ах, как же непросто быть в центре внимания! Десятки глаз смотрели на Снегурочку из-за праздничных столов, и её голосок дрожал от волнения. Но, хорошо ли, плохо ли, а программа шла своим чередом. В перерывах между конкурсами и викторинами, дед Мороз спешил на улицу покурить, а Снегурочку наперебой приглашали танцевать. Особенно усердствовали гости из военного городка. И каждый непременно говорил, что она – Самая прекрасная снегурочка в мире! Но, пожалуй, с самым искренним восхищением следила за Снегурочкой пара блестящих детских глазёнок. Это одна из сотрудниц привела на вечер маленькую дочку. Когда Алёнка, отказав очередному кавалеру, присела наконец-то к столу, малышка тут же оказалась рядом: «Снегурочка, а ты настоящая?!» Она смотрела на Алёнку с такой надеждой, что та не решилась отобрать у ребёнка сказку и шепнула доверительно: «Конечно! Видишь, я пью только лимонад, мне нельзя горячего чаю». Девчушка восторженно запрыгала возле её стула, погладила длинную Алёнкину косу и мягкий белый мех жакета. Она не отходила от Снегурочки ни на минуту, и когда дед Мороз позвал внучку для продолжения программы, кроха выбежала вслед за ними на середину зала. Видимо, мучимая любопытством, она вдруг высоко подняла подол снегуркиного платья, желая узнать, что же скрывается под ним? Одёргивая платье, Алёнка засмеялась, видно суждено ей было сегодня «показать свои ножки».
Взмокший в плотном бархатном кафтане Николай, со сбившейся набок бородой, шепнул Алёнке с облегчением: «Всё, милая, последний конкурс! Ура-ура!»
Вручив нарядчице Марине выигранного ею медвежонка, он крикнул громко:
«Танцы до упаду, танцы до утра, а нам с внучкой на север пора, жарковато тут у вас!». Все зааплодировали и на сцену вышли музыканты.
Наскоро простившись с Николаем, Алёнка подколола булавками подол длинного платья, что бы не переодеваться и выскользнула через служебный вход на улицу. Несмотря на всё праздничное веселье, ей хотелось домой, к мужу и малышу. Вечер был тихий, звёздный. Всё дышало сегодня сказкой и новогодним таинством. Аленка уносила с собой самое радужное настроение и небывалую коллекцию комплиментов. Праздник всё ещё жил в ней, звенел тонким серебряным колокольчиком, и даже луна казалась заботливым мальчиком-пажем, расстилающим под её ногами светлую дорожку. Чувство волшебной радости заполняло Алёнку. Она продолжала быть Снегурочкой, и ей хотелось делить эту радость с редкими прохожими, с торжественно убранными деревьями, с луноликим мальчиком-пажем, со всей огромной планетой, наконец. До самого крыльца она счастливо улыбалась и прохожим, и деревьям, и своему небесному спутнику.
Малыш уже был уложен заботливой свекровью, сама она сидела со спицами в кресле. Софу, на которой ввиду тесноты, им приходилось спать втроём, Алёнка разобрала ещё перед уходом. Свекровь никогда не баловала невестку разговорами, вот и сейчас молча поднялась и ушла в свою, ещё более тесную комнатушку. Переодеваться, а значит прощаться со сказкой, очень не хоте-лось. Пусть муж увидит её при полном параде. Когда ещё выпадет счастье его Алёнушке преобразиться в новогоднюю фею? Аленка вновь надела белые туфельки и, выключив ночник, опустилась в кресло. Ясноликий мальчик-паж бросал к её ногам снопики диковинных лунных цветов, и всё звенел, не умолкал серебряный колокольчик. Сквозь его переливы, сквозь нестройный хор комплиментов пробивалась самая яркая и трепетная фраза этого вечера: «Снегурочка, а ты настоящая?!». . .
Хлопнула входная дверь. Аленка протянула руку к ночнику, и зеленоватый свет залил комнатку. Со счастливой улыбкой она поднялась навстречу шагнувшему в комнатку мужу и уже хотела протянуть к нему руки, но острый, почти гневный взгляд остановил её: «Ты, что, только явилась?!».
Разом погасли праздничные огни. Вздрогнул и умолк серебряный колокольчик. Замер за окном испуганный мальчик-паж. Душа захлебнулась под злым порывом вьюги, заледенела. А Снегурочка . . . растаяла. Молча сняв потускневший наряд, Алёнка легла рядом с мирно посапывающим сыном. Монотонно тикали ходики. Позвякивал тарелками на кухне муж. Ясноликий мальчик-паж осторожно заглянул в окно. Дотянувшись до подушки своей невесомой ладошкой, он ласково прикоснулся к мокрой солёной дорожке на украшенной звёздочками щеке засыпающей Алёнки. Шевельнулись припухшие от обиды губы: «Он прилетит.. . .завтра. . .».