Откройте свой Мир!

Дорогие друзья, я от всей души поздравляю вас с прошедшими зимними праздниками! Знаю, что порядочно опоздала, но зато мои слова не потонут в общем гуле – сейчас я как никогда искренне желаю вам счастья и света и как никогда явно предчувствую сбыту мечт!
[ Читать далее... → ]

Общий ветер этого декабря заключается в наборе эдаких жизненных тегов от "до чего же холодно, говорят, эта зима первая такая за 20 лет" до "закон этот еще против усыновления принимать собрались, вот же уроды". Между ними еще много всякого: про подарки, которые не куплены, про то, где и с кем отмечать, про корпоративы, накопившуюся усталость, продажи пятого айфона, "Хоббита", который хороший, но книга лучше, про грядущий отпуск и про "выспаться за праздники". Мой внутренний флюгер на этом ветру крутится как бешеный, скрипит и плюется искрами - к концу года я так растерялась и выдохлась, что даже не могу сохранить что-то собственное внутри, под ребрами только сквозняк воет. Да, действительно, надо бы выспаться за праздники, потому что устала, подарки, вот, еще не куплены, отпуск грядет, книга куда лучше фильма и холодно так, что дыхание перехватывает. Знаете, говорят, эта зима будет холодной, как 20 лет не бывало...

В случае чего найти меня можно тут и тут

Впала в, вполне характерный для меня, тильт - уже даже скучно перечислять сколько всяких прекрасных вещей я не делаю, а вместо этого сижу на кухне и пью чай с горным медом. На моей любимой работе гром, молния и сейсмическая активность - наверху делят кресла, а нас трясет. Каждое утро мы бодримся и ржем надо всякой ерундой, но к вечеру затухаем, приглушаемся и ползем домой совершенно обесточенные. Температура за окошком падает в обморок, все глубже и глубже. Ощущение такое, будто весь мир занесло снегом. И, особенно, занесло ту тропинку, по которой кто-то хочет до меня дойти - этот некто прошел уже два раза мимо, промочил ноги, чертыхается, а я сижу на своей кухне, приглушив свет, у меня на коленях какая-нибудь книжка, чай этот дымится в кружке. А снег то все идет.

Катастрофически стремительно летит время - не успела я осознать осень, а она уже надела ботинки и хлопнула дверью и я не помню, чтобы она мне хоть кивнула на прощание.

Этот ноябрь не стал со мной церемониться – я бьюсь в закрытые двери и набиваю шишки, поджигаю и спешно тушу мосты, попадаю под чужое влияние и мучительно из под него выбираюсь. У меня на повестке дня вопросы одиночества и веры, а еще, по Маяковскому, «что такое хорошо, и что такое плохо?». Сейчас я как никогда близка к ответам, но всё никак до них не доберусь. В этом ноябре я читаю стихи, совершенно не могу читать прозу – все эти сюжеты, перипетии, разудалые герои нагоняют тоску, а мне нужен Бродский, нужно додумывать, мне нужны воздух и свобода, они только в стихах. У меня стойкое ощущение, что я делаю что-то не так и, еще более стойкое, что в мире мало что зависит от того, как я делаю. В этом ноябре я, что становится традицией, бегу. Много спорю. Много сплю, а по ощущениям мало. В этом ноябре я покупаю билеты, я, наверное, никогда в жизни не покупала так много билетов в разные города и на разные события, никак не могу остановиться и, кажется, покупаю только ради обладания, только ради факта покупки. Это –пусть, ведь билеты всегда примеряли меня с действительностью, а особенно в этом ноябре.

Я тут всю неделю болею. А надо знать как я болею, это не просто какой-то там детский насморк и вот это всё - раз или два в год, когда я достаточно устаю, нервничаю, невысыпаюсь, а потом мимолетно замерзаю на каких-нибудь запоздалых осенних шашлыках, мой организм нащупывает крошечную кнопку "off" где-то под левой лопаткой и выключается. Три дня я проспала, дыша, как уставшая собака от боли в легких и космической температуры, а потом оклемалась и начала принимать гостей - Катя притаскивала мандарины, эклеры и убиралась в моей квартире, как сумасшедшая, не слушая вялых протестов, Женя набегами завозила варенье из фейхоа и клюквенный морс, добряк Миша приносил мёд, мама передавала свежее песто, Аня просто заезжала на чай, мой второй пилот Рома насильно скармливал мне пирожки с вишней, телефон звонил, звонил, звонил...Спасибо моим милым и заботливым людям. Очередное беспомощное спасибо.

А еще, придя в себя, я, как всегда, когда удается побыть дома, принялась рисовать картинки. Этой осенью я вдруг сменила добрых плюшевых существ на сомнительных девиц с голой грудью, но оставим психоаналитикам решать, чтобы это могло значить.



Всем огромный осенний медово-чайный привет!

Вчера добряк Васечка вытащил меня на выступление «Серебряной свадьбы» - я чуть-чуть сопротивлялась, немножко ныла и переживала, нафига, мол, мне ваши Канары? Я белье замочила…Ну, надо ли говорить, что, возвращаясь домой я кляла себя последними словами: Господи, это же надо быть такой дурой! Из-за идиотской лени чуть не пропустила один из самых прекрасных концертов в жизни.



«Серебряная свадьба» называют себя фрик-кабаре бэндом. С таким же успехом они могли бы называться бурлеском-буффанадой балаганом – любой бессмысленный набор слов замечательно описывает эту фантасмагоричную, взрывную, сумасшедшую совершенно группу. Первыми на сцену выходят музыканты – обращаешь внимание на крупную, улыбчивую мадам в красной помаде, что стоит за клавишами, на бледного изящного барабанищка при старомодных усиках, на харизматичного высоченного тромбонщика в красных клетчатых штанах с подтяжками и в лаковых ботинках. Потом к микрофону шмыгает маленькая кудрявая Бенька в винтажном платьице и зал встречает её оглушительными овациями – сейчас начнется какое-то волшебство! Бон суар, уважаемая публика, говорит Бенька.

Черт, и тут они начинают – труба, тромбон, песня про то, что мы завтра едем к морю и папа паспорт потерял, а это его мама постирала, психоделические проекции на стене, бубны, поющие куклы, марионетка в виде гламурной смерти в красном плаще и на курьих ножках, песня про то, что можно найти в гараже у дяди Вити, волшебный фонарь, песня про «стану старой, куплю велосипед, буду ездить по улицам Праги», безумные танцы, Бенька пляшет, кривляется, отжимается и скачет, «заломы рук, закаты глаз, я вам устрою декаданс», музыканты бухают ром и передают его в зал, а потом мы все вместе поем любимую «а у меня красивые ноги!». Это что-то: насколько они артистичны, насколько безбашены, как они отрабатывают каждую минутку своего шоу, как Бенька затихает и, растроганная, прижимает руки к губам, когда зал вдруг перехватывает инициативу и запевает «Потанцевала», как она благодарит какого-то фаната, передающего ей в руки подарок –«Вам, наверное, не видно, но это самолетик. Как бумажный, только вот такой вот маленький». Какой-то бесконечный поток энергии, солнца, силы, свободы – думаешь, Господи, ребята, ну и что мне теперь с этим делать? Остановитесь, больше не могу. Но больше – можешь.

А еще вокруг – люди с добрыми, умными, хорошими лицами, чуднО одетые, кое-кто немножко подшофе, смеются, болтают, пляшут. Девочкина спина прыгает перед очкастым усачом: - Милая, говорит ей, про твою косичку перед мои носом в Ленинской библиотеке есть два трехтомника. - Ой, извините меня, пожалуйста...- Да ладно, я же в шутку! Хотя…рефлексируй, так веселее. А вот другая парочка позади меня: - Я был на концерте «Тигровых Лилий», отличное выступление, дьявольски отличное. – А как тебе кажется, как дьявол выглядит? – Полагаю, очень симпатичный. Типа Нэда Фландерса наоборот.

Холодное время года уверенно генерирует необходимость тепла и уюта. Вот к чему все пледы, кружки с горячим какао, пышное печенье, запах шарлотки и корицы. Я спасалась от нашествия этих штампов половину осени (черт, половина осени позади!), носилась в тонких сапожках по ледяным лужам, чихала и кашляла, подпрыгивала и падала, грустила и смеялась, но теперь сдалась и уступила чаю с малиной, шерстяным носкам, огромной футболке с Тоторо, наваристому супу, пресловутому печенью, новым книжкам. Впервые в жизни я сделала это с неохотным вздохом, как трудоголик, уходящий в принудительный отпуск – в толще одеял, под гнетом четырех стен, за жаром батарей я костенею, тяжелею, замедляюсь. А я не знаю, что придет мне в голову, когда закончится эта гонка. Я не знаю, от чего бегу.

Я ничего не успеваю – у меня на повестке дня бешеная череда традиционных ноябрьских дней рождений и мне надо быть везде, много готовить, поднимать тосты, танцевать, осушать стаканы, перемешивать салаты, заворачивать подарки, обниматься, помогать открывать подарки, ставить курицу в духовку, опять танцевать, хохотать, согнувшись пополам, исполнять песни под гитару, вытаскивать из духовки сгоревшую курицу…
 
А пока эти петли не начали раскручиваться, медленным, уверенным шепотом скажу то, что говорю каждый год: С днем рождения, мой необыкновенный, верный, сильный, сумасшедший кот!

Видимо, права была моя бабушка, когда предостерегала, что до ранних 20ти жизнь тянется, а потом несется. Не успеешь оглянуться, она уже кончилась. Ой, нет, я не такая пессимистка, как моя бабушка, вы не думайте, я восторженно-глупа и уверена, что время замедлится, просто пока Вселенной почему-то угодно, чтобы мои дни проносились, как вагоны проходящего товарняка, сливаясь в одну неразборчивую полосу.
Мои двадцать три совершенно безумные – я вывела правило «чтобы изменить ситуацию, у женщины есть как минимум один запасной вариант – она может сменить прическу» и немедленно воплотила его в жизнь. Прямо после отпуска меня сделали, вдруг, руководителем отдела – это забавляет и пугает, но больше забавляет, потому что мне, неожиданно, перестало быть страшно от чего бы то ни было вообще. Еще я записалась в фитнес-клуб и по вечерам моя умница Ксения навешивает на мой тренажер по 40 кг дополнительных «железяк», потому что «ты должна чувствовать свои мышцы». Мама кормит меня хумусом, поит крепким кофе и изумляет: «Ты очень повзрослела, моя девочка».  И вообще люди, эти удивительные люди вокруг продолжают писать смски «Снег!!!», учат меня играть на гитаре «В траве сидел кузнечик», разговаривают со мной о передвижниках, готовят чили-пиццу и....ну, в общем я как всегда от них в восторге.

Все началось с того, что мой восхитительный муж сказал мне, мол, у тебя уставший вид и кислое настроение, серее, чем осень. И что надо бы отдохнуть, тем более, с твоей работой отпуска не предвидится до зимы. А потом я набрала номер своей подруги и сказала: Привет, ты знаешь, через неделю мы летим в Турцию. И она (Господи, как я её за это люблю!) ответила – хорошо! Ну, пока, я за рулем.
[ Читать далее... → ]

Вот я и начинаю про отпуск. Сперва несколько технических деталей, чтобы предупредить вопросы. Камбоджа и Таиланд – это не так уж и дорого, вполне безопасно и дичайше интересно. Нас было шестеро, мы летели авиакомпанией Etihad (восхитительные арабские авиалинии), не обращались к турфирмам. Заказывали билеты месяца за 3 и они обошлись нам в 20 т.р. на человека туда и обратно, что, учитывая огромные расстояния, не самый дорогой мой перелет. На месте мы арендовали клевенький минивэн через компанию budget и в считанные шесть часов домчали из Бангкока до границы с Камбоджей. Отсюда и начинается моя история.
 
[ Итак.. → ]

Я ничего не пишу. Я вообще почти ничего не пишу и не читаю, что для меня сравнимо с тяжелой простудой, с прилипчивым гриппом. Творческая лихорадка, от которой не придумали таблеток и пилюль, которая не лечится врачами, которую не переждешь на больничном и, закутывайся-не закутывайся в шерстяной шарф – не выздоровеешь.
Живу сейчас в режиме лайки – это когда глаза стеклянные, на спину давит и ты бежишь, бежишь. Вокруг ледяная пустошь, дыхание сбилось, лапы замерзли, а впереди пусто до самого горизонта, видно, как кромка Земли заворачивается через край.
Зато в прошедшие выходные я выспалась под звук дождя и запах деревянных стен, а потом погуляла по свежему, приодевшемуся в осеннее лесу. А кроме того, мой удивительный муж в очередной раз кинулся меня спасать и впереди ждет кое-что хорошее, о чем я, как всегда боясь сглазить, многозначительно промолчу..

[ Вдохнуть осени → ]

Летняя пора в офисе – это особенное время. Мы сошли с ума, расставили  всю мебель по фен-шую, купили большой настольный фонтан и распечатали картонную фигуру нашего Володи в полный рост с короной на голове. Теперь все, кто заходит в кабинет в его поисках, могут прилепить к картонной груди цветной стикер – помимо всяких «Вова, перезвони!!!» периодически появляются «Сниму квартиру» и прочие упражнения в юморе.
 
По нашему центральному столу можно судить о смене сезонов – в июне там стояли блюда с клубникой, черешней, позже появилась малина, смородина, крыжовник, скоро, видимо, пойдут арбузы. По соседству бесконечные конфеты-баранки-печенки – поэтому все так любят зайти к нам ближе к вечеру и потолковать о том, о сем.
 
В рамках летнего помешательства, придумалась еще одна традиция – оставшаяся от какого-то корпоратива розовая, блестящая, отороченная мехом тиара достается тому, кто чище всех прибрал нашу кухоньку. Победитель гордо сидит в ней (в тиаре, не в кухоньке) до конца дня. Мы все ждем, когда же ей можно будет наградить единственного мужчину в офисе, вышеуказанного Володю, но он, к сожалению, не очень хорошо убирается.
 
Самая популярная тема для разговоров – отпуск. С утра и до вечера, каждую высвободившуюся минуту мы обсуждаем страны, города, отели, смотрим фото, зачитываем вслух отзывы. Я слишком долго не расчехляла свой загранпаспорт и меня начинает натурально клинить – замечаю, что обсуждаю дальние дали с продавщицами, охранниками на проходной, с любым, кто готов поддержать тему, подкинуть дров в топку. Вся работа превратилась в огромный аэропорт, документы и счета кажутся посадочными талонами, чайки, живущие на ближайшем пруду орут противно-насмешливо. Я подсчитываю количество встреченных людей с чемоданами, без конца примеряю новый купальник, зачеркиваю дни в календаре.

Под катом поппури из веселых рабочих фоток 

[ Читать далее... → ]

Честно, я ничего не знаю и не расскажу про Таиланд, где огромные здания из стекла и бетона отражают иллюминацию больших городов, где развернуты километры улиц и из каждой двери – какофония, где симпатичный хитрый мулат предлагает быстрым шепотом сильные наркотики, где дорогие отели, изысканные завтраки и толпы людей.

[ Читать далее... → ]

Редко бывает так отвратно после отпуска – обычно всегда мотивируешь себя: дома друзья, кошка соскучилась, пойдем за грибами, соберем всех в гости и накормим борщом, дома привычная теплая ванная, холодно, зато можно носить любимое серое пальто…Вчера мы прилетели, зашли в квартиру, обнялись и постояли молча. Хорошо только, что ты прилетел со мной. Хорошо только, что мы вместе.
 
Готовлю обширный рассказ о 29-градусном индийском океане, кокосах на пляже, древних, потерянных в джунглях храмах и белом песке. Тоскую.

Катарсис по древнегреческой эстетике или, там, по Аристотелю – это всегда очень больно. Как до меня совсем недавно дошло, природа этой боли не в звенящей пустоте, побочном эффекте очищения духа, а, скорее, в том, как мучительно и постепенно эту пустоту обратно заполняет не красивая, не умная, не возвышенная повседневность. Как будто ты – ведро и кто-то в тебя аккуратно наливает тухлую воду.   

Лето началось сразу и безоговорочно – несмотря на погоду, вокруг меня рвутся фейерверки и гудят барабаны. Первое и главное событие – в июньском номере «Знамени» вышел мой недолюбленный ребенок, хедлайнер диплома, пожиратель настроения, рассказ «Воробьи-слова».

От души благодарю Леонида Генриховича Зорина, Елену Сергеевну Холмогорову и всех-всех-всех, кто сначала помогал и вдохновлял, а потом закидал отзывами. Правда, учитывая свой почти полугодовалый, тоскливый творческий застой, я не могу понять – это начало или конец?
 
Безотносительно к этому, лето – это сонмы новостей и чувств. Поездка во Владыкино, куда я приехала обсуждать деловые планы, а вместе с тем  напилась пива и каким-то образом познакомилась с человеком по имени Варан, не-попадание в Ботанический сад, прогулки по, затерянным среди полей, дорогам, грядущий день рождения, килограммы клубники, падающие с неба новые платья, стертые ноги, промокшие ноги, бессильно вытянутые на чистом белье ноги.

Как правило, когда счет до конца лета начинает идти на недели, я провожаю каждые удавшиеся выходные, каждый хороший день, каждую короткую ночь как последнюю. В этом году не совсем так – всю субботу мы с друзьями сидели на нагретой спине пирса где-то на Московском море, жарили сосиски, пили мохито, болтали, а когда стемнело, глядели на звезды и гадали, на что похожи облака. Иногда мне было жарко, иногда холодно, иногда одиноко, иногда, наоборот, больно шумно. А потом, вдруг, стало необъяснимо комфортно, как будто кто-то шепнул: ты в правильном месте. С правильными людьми. Успокойся. Дыши. Живи.
А сегодня услышала фразу про то, что может быть, дело не в счастливом конце? Может быть, дело в самой истории? И все мне про это лето стало понятно.

Если похвалите — я не поверю. Если скажете правду, мне будет больно. Лучше давайте-ка разойдемся. (Из переписки Н.А.Тэффи)
 
Самое главное, что происходит у меня этим летом – я учусь. Я учусь ждать – тех самых слов, океана, обеда, вечера, мужа, подходящей погоды. Учусь успокаиваться – в условиях дикой гонки это необходимо. Фоткаю девичники, помогаю открывать магазин, еду по маршруту Москва-Петушки, гуляю с чужими собаками и глубоко дышу. Учусь решимости – у меня запланировано несколько глобальных решений и мне, хочешь-не хочешь, предстоит их принимать. Смириться с тем, что они перевернут мою жизнь и научиться существовать вверх тормашками.
 
А еще ничего не могу с собой поделать, но ужасно боюсь пауков, ядовитых медуз и всяких летающих, ползающих, извивающихся тварей – мне в августе предстоят две сверхэкзотические недели.

В четверг Леха уехал во Владикавказ и я погрузилась в противное ощущение, вроде фантомной боли. Только что было так много всего, а в следующую минуту пропало. Он вернется уже завтра, а я перестану себя обманывать по поводу того, как здорово побыть в одиночестве - принять ванну, почитать книжку, что-нибудь написать. Не здорово - одна маета, ничего не пишется, горячую воду отключили. 

Что-то я целый день не на месте, нервничаю, принюхиваюсь, жду чего-то. Не понимала свое состояние, а потом на работе, в обед прочла короткий заголовок «В столицу пришла прохлада из Скандинавии» и сразу все стало ясно. Можете меня кем хотите счесть, но я считаю, что прохлада из Скандинавии – это такая глобальная, кардинальная вещь, которую не почувствовать невозможно и дело тут не в температуре.
Я чувствую это так - циклонический вихрь (в той заметке так и было – циклонический) закрутился где-то на пике Гальхёпиггена, насытился  солью Норвежского моря, прочесал против шерсти тундру в Скандинавских горах, раскачал хлипкий паром через Нур-фьорд, потрепал волосы какой-нибудь прикорнувшей на мшистом камне хюльдре, помочил голые ноги в Осло-фьорде,  сорвал шляпу с молодого модника, попивающего утренний кофе в Stockfleth's, окунулся с головой в Северное море, выбрался на берег в районе Амагера, хорошенько отряхнулся, залив холодной водой пол Копенгагена, разбил пять форточек в Вальбю, недолго поиграл с воздушными колокольчиками в доме недалеко от Новой Королевской площади, еще где-то крутился, шатался, бездельничал и, в таком вот виде, растрепанный, шальной, заявился ко мне – встречай! 
Занервничаешь тут.

Какое же счастье - собственный велосипед! Мне кажется, был даже какой-то герой, который все хотел велик…на ум приходит Малыш, но там была собака. И, хотя собаку я тоже ужасно хочу, пока – велосипед.
У меня старенький дешевенький железный Буцефал, своими слетающими цепями и скрипящими тормозами больше напоминающий двухколесное Кентервильское приведение. Но какой же это кайф, вечером, после работы, улепетывать по темнеющему городу от всех забот под Radiohead и Чайфов.

А Queen меня, как всегда, поддерживают



 

На Нашествие стоило съездить хотя бы из-за космической Земфиры, которая спустилась с небес на вертолете тощая, отрешенная, светлая и зажгла мне сердце одним щелчком пальцев. Но хороши были и Чижи, и Пикник, и КиШ с Князем, хотя, по моему мнению, обе команды друг без друга только потеряли. Неожиданно понравился Растеряев – все артисты тусовали на сцене с толпой народа, фанфарами, громом и молнией, а Игорь со своей гармошкой одиноко сели на стульчик и завели прекрасную «Русскую дорогу». Посмотрела совершенно другими глазами на Сплина – вопреки обычной своей меланхоличности, Васильев в этот раз показался очень мужественным, воодушевленным и веселым. И здорово было на Ляписах – под их революционно-задорные требования замечательно пляшется, даже в такую жару.

Еще выработала формулу – приезжать с толпой друзей, играть с ними в палатке в «контакт», обливаться холодной водой, обниматься, но на концертах нужно не бояться обосабливаться. Петь, поднимать руки к безжалостному солнцу, обращаться в слух – так лучше.
 
А вообще, это лето у меня, кажется, превращается в умелую кальку того, две тысячи десятого, когда я была бессовестно счастливой, загорелой, худой, спокойной, без пяти минут замужней. Неблагодарное дело – заключать с Ним сделки, но, наверное, дошла таки до адресата моя смс-ка – свернутый в трубочку тетрадный листок, втиснутый меж белой кладки стены Плача.