Я не пишу...
Я не пишу стихи - душа устала
Замаливать, вымаливать до слёз.
Натянуто забвенья покрывало,
Не грезится, не снится... Не сбылось.
Я не пишу стихи, я тихо плачу.
Наверно, бабство у меня внутри.
Решаю буриданову задачу,
Не торопи, не мучай, не зови.
Я отдышусь, смахну тоски стеклярус,
Росою смою наносную грусть...
Вот, облаком маячит белый парус,
Я позабуду всё и к вам вернусь.
Замаливать, вымаливать до слёз.
Натянуто забвенья покрывало,
Не грезится, не снится... Не сбылось.
Я не пишу стихи, я тихо плачу.
Наверно, бабство у меня внутри.
Решаю буриданову задачу,
Не торопи, не мучай, не зови.
Я отдышусь, смахну тоски стеклярус,
Росою смою наносную грусть...
Вот, облаком маячит белый парус,
Я позабуду всё и к вам вернусь.
Случайно?
Поверьте, встречи нет случайной,
То Бог сподвигнет, а то - чёрт.
Напишут в книгу замечанье,
И "неуд" ставят иль "зачёт".
И скрип пера услышит ветер,
И Воланд кондуит* прочтёт...
Жаль, человек "внезапно смертен",
И масло Аннушка прольёт.
Случайно брошенное слово
Вдруг камнем ляжет на жнивьё,
И крепко стисну я подкову...
"А встреча?" - "Как же без неё!"
* Кондуит (штрафной журнал) — журнал, в который заносились проступки учащихся...
То Бог сподвигнет, а то - чёрт.
Напишут в книгу замечанье,
И "неуд" ставят иль "зачёт".
И скрип пера услышит ветер,
И Воланд кондуит* прочтёт...
Жаль, человек "внезапно смертен",
И масло Аннушка прольёт.
Случайно брошенное слово
Вдруг камнем ляжет на жнивьё,
И крепко стисну я подкову...
"А встреча?" - "Как же без неё!"
* Кондуит (штрафной журнал) — журнал, в который заносились проступки учащихся...
Люблю!!!
Безумство ищет, глупость судит,
И так с начала бытия.
Ну, что ж, судите - не убудет.
Вам - не судья.
Я не держу в руках трезубец,
Тяжеловесную пращу.
И не герой, и не безумец,
Я вас прощу.
Нет мне покоя, нет и воли...
Наотмашь правду не рублю.
Глупа, быть может. Я не спорю,
Но я люблю!!!
Когда угаснет в сердце пламя,
Углём черкну, сведу итог.
Осудит кто? Кто кинет камень?
Один лишь Бог...
И так с начала бытия.
Ну, что ж, судите - не убудет.
Вам - не судья.
Я не держу в руках трезубец,
Тяжеловесную пращу.
И не герой, и не безумец,
Я вас прощу.
Нет мне покоя, нет и воли...
Наотмашь правду не рублю.
Глупа, быть может. Я не спорю,
Но я люблю!!!
Когда угаснет в сердце пламя,
Углём черкну, сведу итог.
Осудит кто? Кто кинет камень?
Один лишь Бог...
Зачем?
Зачем любовь в мои лета?
Возьми-ка спицы...
Но вот горит моя звезда -
И мне не спится.
Прострация, небытиё
И в пропасть дверца.
И раскалённое копьё
Тоской на сердце.
Бежит полночная вода,
Тоску не смоет.
Открою двери в никуда...
А ты? Со мною?
Возьми-ка спицы...
Но вот горит моя звезда -
И мне не спится.
Прострация, небытиё
И в пропасть дверца.
И раскалённое копьё
Тоской на сердце.
Бежит полночная вода,
Тоску не смоет.
Открою двери в никуда...
А ты? Со мною?
Слово...
Среди вершин остроконечных,
Среди домов плоскоголовых,
Средь многих слов, что души лечат,
Летело ранящее слово...
Оно щадило бесхребетных,
Оно не трогало их пальцем.
Зачем их бить? И так заметно -
У бесхребетных твёрдый панцирь.
То слово выплюнул с акцентом
Герой не моего сюжета,
То слово со смещённым центром
Меня задело рикошетом.
Не дам я счастья палачу -
Почти учтиво промолчу...
Среди домов плоскоголовых,
Средь многих слов, что души лечат,
Летело ранящее слово...
Оно щадило бесхребетных,
Оно не трогало их пальцем.
Зачем их бить? И так заметно -
У бесхребетных твёрдый панцирь.
То слово выплюнул с акцентом
Герой не моего сюжета,
То слово со смещённым центром
Меня задело рикошетом.
Не дам я счастья палачу -
Почти учтиво промолчу...
В месяце адар...
Мальчик мой! Ты - мой аватар...
Не порвёшь упругие нити.
Ты приедешь в месяц адар,
Только солнце будет в зените.
Расплывёшься нежным комком
От тепла, "нахальный и едкий".
Принакроюсь белым платком,
Возвращая чёрную метку.
Не порвёшь упругие нити.
Ты приедешь в месяц адар,
Только солнце будет в зените.
Расплывёшься нежным комком
От тепла, "нахальный и едкий".
Принакроюсь белым платком,
Возвращая чёрную метку.
Подснежник
Проталинку первую лучик потрогал,
Оттаяли вешние мысли...
Душой устремляясь к высокому слогу,
Снега облаками повисли.
Наивно ладошки подставил подснежник
Едва ощутимой свободе.
Жила тобой долго, мой ласковый грешник,
Напрасно поверив природе.
"Играя словами, вы чувства топтали..." -
Кричал нам подснежник из ранок проталин.
Оттаяли вешние мысли...
Душой устремляясь к высокому слогу,
Снега облаками повисли.
Наивно ладошки подставил подснежник
Едва ощутимой свободе.
Жила тобой долго, мой ласковый грешник,
Напрасно поверив природе.
"Играя словами, вы чувства топтали..." -
Кричал нам подснежник из ранок проталин.
Восхожу к высокой степени...
Без любви не бывает поэта,
А любовь не расстанется с болью.
Не понятен ханжливым эстетам
Столь саднящий в груди треугольник.
Заостряется угол до визга,
Я распята мишенью в квартире,
Поминальная эхом записка -
Я играю стихи на псалтири.
Треугольники лягут квадратом,
Тёмно-красным пятном у порога...
Геометрия трёх - не награда,
Но любовь не бывает без Бога!
Псалтирь - струнный щипковый музыкальный инструмент
Псалтирь - Книга Ветхого Завета, состоящая из 150 или 151 песен (псалмов)...
Псалтирь - это вместилище всех чувств и переживаний,которые испытывает за жизнь любой человек. выше и поэтичнее пока ничего не придумали.
А любовь не расстанется с болью.
Не понятен ханжливым эстетам
Столь саднящий в груди треугольник.
Заостряется угол до визга,
Я распята мишенью в квартире,
Поминальная эхом записка -
Я играю стихи на псалтири.
Треугольники лягут квадратом,
Тёмно-красным пятном у порога...
Геометрия трёх - не награда,
Но любовь не бывает без Бога!
Псалтирь - струнный щипковый музыкальный инструмент
Псалтирь - Книга Ветхого Завета, состоящая из 150 или 151 песен (псалмов)...
Псалтирь - это вместилище всех чувств и переживаний,которые испытывает за жизнь любой человек. выше и поэтичнее пока ничего не придумали.
Немного ....
Живём мы что-то без азарта,
Как будто надоело жить.
Ах, мне б ещё немного фарта -
И на крутые виражи.
Удачу бы... Кураж не лишний...
От счастья парочку ключей!
Ах, мне бы платье цвета вишни -
И босиком через ручей.
От страсти плакало бы лето...
К десятке бы - бубновый туз.
Цыганщина не для поэтов?
Но одному я приглянусь!!!
Как будто надоело жить.
Ах, мне б ещё немного фарта -
И на крутые виражи.
Удачу бы... Кураж не лишний...
От счастья парочку ключей!
Ах, мне бы платье цвета вишни -
И босиком через ручей.
От страсти плакало бы лето...
К десятке бы - бубновый туз.
Цыганщина не для поэтов?
Но одному я приглянусь!!!
Ты слышишь?
Я видела твои глаза,
Они сказали мне так много!
Ну, не молчи ты, ради Бога.
Ты мне ещё не всё сказал...
Я видела твои глаза.
Я знаю - всё идёт не так,
Как оба мы того хотели.
Стигматы вопиют на теле,
Окрашен кровью белый флаг,
И время бомбою: "Тик-так!"
Опять крутые виражи,
От напряженья рвётся кожа.
Ты не сдаешься... и я тоже.
Ты слышишь, утекает жизнь?
Ты чувствуешь? Скажи. Скажи.
Они сказали мне так много!
Ну, не молчи ты, ради Бога.
Ты мне ещё не всё сказал...
Я видела твои глаза.
Я знаю - всё идёт не так,
Как оба мы того хотели.
Стигматы вопиют на теле,
Окрашен кровью белый флаг,
И время бомбою: "Тик-так!"
Опять крутые виражи,
От напряженья рвётся кожа.
Ты не сдаешься... и я тоже.
Ты слышишь, утекает жизнь?
Ты чувствуешь? Скажи. Скажи.
Среди миров
Среди миров в мерцании светил
Найду ли я небесную обитель,
Где всё равно - любил иль ненавидел,
И не осудят, если не судил...
Горит звезда в безмолвии пустынь,
(Не здесь ли был печальный Дух изгнанья?)
Где я - не я без полноты желанья,
Тебя узнаю, только не остынь...
Найду ли я небесную обитель,
Где всё равно - любил иль ненавидел,
И не осудят, если не судил...
Горит звезда в безмолвии пустынь,
(Не здесь ли был печальный Дух изгнанья?)
Где я - не я без полноты желанья,
Тебя узнаю, только не остынь...
Укутаюсь узорным палантином
Метелица трясла свою перину,
И падал снег сквозь ледяную брешь.
Фонарь смотрел на детскую лепнину,
Смягчая белизну до цвета беж.
А снег летал, парил неторопливо,
Игольчато расцвёл среди ветвей.
Туман пушил растрёпанные гривы
Трёх бесподобных сказочных коней.
Укутаюсь блестящим палантином...
Бубенчик звякнет под дугой и - оп!
Я в детство меж берёзкой и рябиной,
Раскинув руки, падаю в сугроб.
И падал снег сквозь ледяную брешь.
Фонарь смотрел на детскую лепнину,
Смягчая белизну до цвета беж.
А снег летал, парил неторопливо,
Игольчато расцвёл среди ветвей.
Туман пушил растрёпанные гривы
Трёх бесподобных сказочных коней.
Укутаюсь блестящим палантином...
Бубенчик звякнет под дугой и - оп!
Я в детство меж берёзкой и рябиной,
Раскинув руки, падаю в сугроб.
Почти всерьёз
Образ твой мучительный и зыбкий...
Оступись - и топь взорвёт метан.
Ты - игра без права на ошибки.
Ахиллес, ну, где ж твоя пята?
"Лесть гнусна", - не раз твердили миру.
Уж не чёрт ли путает меня?
Терпкий яд на кончике рапиры,
И боюсь, не выдержит броня.
Притворюсь, что я уже в отключке,
Подкрадусь сквозь сумеречный сон...
Крепко ножницы держу за ручки,
Силу береги, о, мой Самсон!
Оступись - и топь взорвёт метан.
Ты - игра без права на ошибки.
Ахиллес, ну, где ж твоя пята?
"Лесть гнусна", - не раз твердили миру.
Уж не чёрт ли путает меня?
Терпкий яд на кончике рапиры,
И боюсь, не выдержит броня.
Притворюсь, что я уже в отключке,
Подкрадусь сквозь сумеречный сон...
Крепко ножницы держу за ручки,
Силу береги, о, мой Самсон!
Воскресение
Вербы серые комочки -
Оперенье древней вайи,
Средь шумящих междустрочий
Крестный путь нам открывали.
Разверзался путь нетленный,
(Если б люди это знали...)
Средоточьем всей Вселенной
Ехал тот, кто был в начале.
Нёс спасение, телом бренным,
И, "Осанна", все кричали...
Ехал тот, кого распяли...
Оперенье древней вайи,
Средь шумящих междустрочий
Крестный путь нам открывали.
Разверзался путь нетленный,
(Если б люди это знали...)
Средоточьем всей Вселенной
Ехал тот, кто был в начале.
Нёс спасение, телом бренным,
И, "Осанна", все кричали...
Ехал тот, кого распяли...
Лишь получилось бы
Мне не везёт который год.
Играю в бридж - опять непруха,
И смерть - костлявая старуха
Грозит и знаки подаёт.
На ней одежды - просто срам,
Ходить к одру уж неприлично.
Быть может, фишки обналичу
И отошлю их в тарарам.
Я понадеюсь на авось,
И там, поди-ка, волокита.
Пока получит - я забыта!
Лишь получилось бы, сошлось...
Играю в бридж - опять непруха,
И смерть - костлявая старуха
Грозит и знаки подаёт.
На ней одежды - просто срам,
Ходить к одру уж неприлично.
Быть может, фишки обналичу
И отошлю их в тарарам.
Я понадеюсь на авось,
И там, поди-ка, волокита.
Пока получит - я забыта!
Лишь получилось бы, сошлось...
Не спалось
Твои желанья будили звёзды,
И звёзды падали без сил.
Лукавый Эрос с зарёю росной
В ладонях счастье приносил.
Смешался запах твоих ладоней
С медовым запахом волос...
А звёзды пали на подоконник
Затем, чтоб ночью не спалось.
И звёзды падали без сил.
Лукавый Эрос с зарёю росной
В ладонях счастье приносил.
Смешался запах твоих ладоней
С медовым запахом волос...
А звёзды пали на подоконник
Затем, чтоб ночью не спалось.
Снег
И робко падал снег на город,
Среди вертепов и святынь.
Стихи читала, словно Тору,
Где в каждой строчке только ты.
Дома смотрели мне за ворот,
Бойницами тяжёлых дум.
И падал белый снег на город,
И надвигался белый шум...
Среди вертепов и святынь.
Стихи читала, словно Тору,
Где в каждой строчке только ты.
Дома смотрели мне за ворот,
Бойницами тяжёлых дум.
И падал белый снег на город,
И надвигался белый шум...
У меня в душе....
У меня в душе ни одного седого волоса,
И музыка стильная - форте.
Примеряю радуги цвета и - с ветром пО лесу,
Где белые росы эскортом.
Не догонит здесь унылость, не повиснет полозом,
Мажора не вынесет... Надо ж!
У меня в душе ни одного седого волоса,
Весенние грозы и... ландыш!
И музыка стильная - форте.
Примеряю радуги цвета и - с ветром пО лесу,
Где белые росы эскортом.
Не догонит здесь унылость, не повиснет полозом,
Мажора не вынесет... Надо ж!
У меня в душе ни одного седого волоса,
Весенние грозы и... ландыш!
Весенний романс
Музыка народная. Слова Бобровой Л.Н. и Ложкина В.В..
Тихо слёзы текли по стволам у берёз,
Ты смотрел на меня, как свеча на икону.
Пламя страсти в ночи, чистота майских гроз
Нас любовью венчали весенним каноном.
Пламя нашей любви помнят глаз зеркала,
Голубые глаза... Фиолетовый вереск...
А теперь одиночество прячет скала,
Но она зацветёт, улыбнется... Надеюсь.
Слёзы нашей любви на стволах у берёз...
И седой пилигрим у меня на пороге...
Мне сказал: "Ну, и что ж - небогат, словно Крёз,
Будем звёзды считать, разметавшись на стоге..."
Тихо слёзы текли по стволам у берёз,
Ты смотрел на меня, как свеча на икону.
Пламя страсти в ночи, чистота майских гроз
Нас любовью венчали весенним каноном.
Пламя нашей любви помнят глаз зеркала,
Голубые глаза... Фиолетовый вереск...
А теперь одиночество прячет скала,
Но она зацветёт, улыбнется... Надеюсь.
Слёзы нашей любви на стволах у берёз...
И седой пилигрим у меня на пороге...
Мне сказал: "Ну, и что ж - небогат, словно Крёз,
Будем звёзды считать, разметавшись на стоге..."
Белый-белый
Развяжи тёмно-красные путы,
Отпусти моё сердце из плена,
Мне с тобою летать невозможно,
Без тебя я дышать не умею.
Что в тебе? "Ни ступить и ни молвить!"
Лишь глаза выжигают всю волю,
И сильнее сплетают оковы.
Распахни эту дверь! Я останусь.
Отпусти моё сердце из плена,
Мне с тобою летать невозможно,
Без тебя я дышать не умею.
Что в тебе? "Ни ступить и ни молвить!"
Лишь глаза выжигают всю волю,
И сильнее сплетают оковы.
Распахни эту дверь! Я останусь.
Опять пришла пора грибная
Опять пришла пора грибная,
И ветер от вытья осип,
Трепещут листья, опадая
С осин пугливых, бледных лип.
Намёл бродяга листьев ворох,
И даже дуб попал в ощип...
Я слушаю их мерный шорох,
И ломких сучьев странный всхлип.
Не здесь ли счастье золотое,
Прошло, монистами звеня?
И, у кого-то на постое,
Всё дожидается меня
И ветер от вытья осип,
Трепещут листья, опадая
С осин пугливых, бледных лип.
Намёл бродяга листьев ворох,
И даже дуб попал в ощип...
Я слушаю их мерный шорох,
И ломких сучьев странный всхлип.
Не здесь ли счастье золотое,
Прошло, монистами звеня?
И, у кого-то на постое,
Всё дожидается меня
Бирюза
Я с вызовом ношу его кольцо -
Кусочек бирюзы в простой оправе,
Окаменелой страсти озерцо,
Прощальную слезу в застывшей лаве.
Сверкает "розой" вычурный алмаз.
Надену платье, плечи оголяя.
Фальшивы позы, речи напоказ...
Ах, бирюза! И я бокал роняю.
Не выдам чувства. Всё заподлицо.
Везувий спит. Его будить не в праве.
Но всё ж... ношу заветное кольцо-
Осколок бирюзы в простой оправе.
Кусочек бирюзы в простой оправе,
Окаменелой страсти озерцо,
Прощальную слезу в застывшей лаве.
Сверкает "розой" вычурный алмаз.
Надену платье, плечи оголяя.
Фальшивы позы, речи напоказ...
Ах, бирюза! И я бокал роняю.
Не выдам чувства. Всё заподлицо.
Везувий спит. Его будить не в праве.
Но всё ж... ношу заветное кольцо-
Осколок бирюзы в простой оправе.
Сыграйте туш!
Запричитали скрипки на исход души,
И нервы, натянувшись, вдруг обмякли.
Раскована - лети! Свободою дыши,
Иль вей верёвки будто бы из пакли.
Но не хочу теперь тряпичности утех,
И трон заоблачный банальной ватой...
Повис. Сыграйте туш! Я победила грех,
Но вкус победы чуть солоноватый.
И нервы, натянувшись, вдруг обмякли.
Раскована - лети! Свободою дыши,
Иль вей верёвки будто бы из пакли.
Но не хочу теперь тряпичности утех,
И трон заоблачный банальной ватой...
Повис. Сыграйте туш! Я победила грех,
Но вкус победы чуть солоноватый.
Вот лето на порог
Вот лето на порог
и смена караула.
Весенний ветерок
унёс за переулок
Моих тревог комок
и трепет ожиданий,
За тысячу дорог,
за серость хмурых зданий.
Вдохну весны глоток
- запомню состоянье...
Весенний ветерок,
l до встречи, до свиданья!
и смена караула.
Весенний ветерок
унёс за переулок
Моих тревог комок
и трепет ожиданий,
За тысячу дорог,
за серость хмурых зданий.
Вдохну весны глоток
- запомню состоянье...
Весенний ветерок,
l до встречи, до свиданья!
Моцарт и Сальери
Ах, Моцарт, Моцарт! Весёлый гений!
Прекрасны фуга и менуэт!
И я, уютно поджав колени,
Перерождаюсь под Ваш концерт.
Когда резвятся шальные нервы,
И задыхаюсь от всех проблем,
Вся растворяюсь под двадцать первый
И тихо плачу под реквиЕм.
О, милый Моцарт! Скажу Вам ересь
(я поэтесса, не музыкант) -
Раз облажался старик Сальери,
А мы уж рядим его в ЗеКа.
Сомненья гложут меня отравой,
И яд стекает по их копью.
Бежит по свету дурная слава,
А музыканты поют в раю...
Прекрасны фуга и менуэт!
И я, уютно поджав колени,
Перерождаюсь под Ваш концерт.
Когда резвятся шальные нервы,
И задыхаюсь от всех проблем,
Вся растворяюсь под двадцать первый
И тихо плачу под реквиЕм.
О, милый Моцарт! Скажу Вам ересь
(я поэтесса, не музыкант) -
Раз облажался старик Сальери,
А мы уж рядим его в ЗеКа.
Сомненья гложут меня отравой,
И яд стекает по их копью.
Бежит по свету дурная слава,
А музыканты поют в раю...
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
