Откройте свой Мир!

День начался, не заканчиваясь толком. Как обычно – ни поспать, ни делом заняться, всю ночь прострадал ерундой, подремал два часа и мы с Аней пошли на автограф-сессию с Noize MC, не с целью получить авторграф, как ни странно, а просто сказать большое и человеческое спасибо). Первое, что мы увидели, добравшись до "ЮлМарта", где проходило сие действо - это очередь, нет, даже не так, ОЧЕРЕДЬ! - вот это правильное определение (см. фото ниже)))

Старательно выждали до конца, и, когда мы уже были близко, было озвучено, что Иван (Нойз) нас покидает. Аня успела подбежать и вручить ему цветы со словами благодарности. Надо было видеть с каким чувством благодарности ответил ей Нойз, и, усталый, истощавший, поехал в ГлавКлаб.
Сам концерт это просто фарш, огонь... (захлебнулся слюной от эмоционального наплыва). В видео всё видно) Пара примечательных фактов:
- Сделали для себя маленькое открытие - группа "Не взатяг")) Бодро ребята зал погрели!
- Ни много ни мало - 3-х!!! часовой концерт. На высочайшем уровне. Если бы мне предложили пойти за гораздо большую сумму - пошёл бы, не сомневаясь. Такая феерия того стоит!
- Такое ощущение, что в одно сегодняшнее отделение умудрились отыграть почти все вещи.
- В ГлавКлаб отличное секьюрити, время от времени приносили воду и передавали в зал, вынимали особо потоптанных из первых рядов и вобще, были предельно профессиональны.
- На песне "Вселенная бесконечна",впервые за долгие годы, позволил себе слёзы. Не получилось удержать. Всю песню они стояли в глазах и ровно с последним аккордом выкатились из глаз две горячих капли. Теперь ещё семь лет без слёз)))
- Болит всё - от горла до пяток. В ушах гул и левым ухом плохо слышу.
- Всего не буду описывать, но всё было более чем отлично!!!
P.S. Звук в видео доложил отдельно, ибо видео записано на сотовый.

 Как часто бывает нам
в тягость чужая любовь,


Она для нас не ценнее пыли.


И тех, кто нас любит, мы гоним вновь.


Быть может, нас просто не научили


Такой простой вещи.


Такой простой…


 


Что моя жизнь? Что моя смерть? Что мои песни? Что мой смех?


В сравнении с простым умением любить всех тех, кто вокруг.


Что моё время? Что моя тень? Что мои песни? Да что я сам?


В сравнении с даром уметь вернуться, завершив свой круг.


 


Нет, в наше время мы не умеем любить.


Злоба и зависть главенствуют в наших сердцах.


Нам трудно сказать, нам легче побить.


Нам плевать на других. Нами движет лишь наш страх.


Как это подло…


Как это подло…

Отсосоциум - стадо, тупые и безликие,


Тонет в бытовухе и беззвучном крике.


Порошковый рай, СМИренный быт под завесой


Эпохи морально-церебрального секса.


Потреблядская сущность деления на классы,


Сверху льются информационно-каловые массы.


Эй, фарфоровые лица, силиконовый набор,


Поднимайтесь, разбегайтесь, убивайтесь об забор!


Генетический
мусор всюду и везде,


Продуцирует
дерьмо и его же усваивает.


Говорят –
мы братья и сёстры во Христе,


А меня это
родство не устраивает.


Гаутама
говорил, нам всё это просто снится,


Но от реальности событий так и тянет застрелиться.


Коль не можешь совладать, то обязательно убей,


Ну а хуле ещё делать, детка, все мы born this way!


 


Никто не отнимет моё право орать.


Я не хочу улыбаться – я хочу убивать.


Не вариант – расслабиться и прогибаться покорно,


Пока жизнь тебя любит в рамках жёсткого порно.


 


Чётким
чёток вращением чистится разум,


До белого
листа. Лишь безмозглости спазм


Ампутирует
мораль и плетёт узоры страз.


Понимаешь о
чём я? Ты теперь один из нас!


На конвейер
поставлено производство


Моральных уродов и дикого скотства.


И невозможно избавиться от вечного влечения


Устроить
радикальное кровью очищение.


 


А что если рано или поздно человечество осознает ценность
каждой жизни. Благородство, честь, и забота друг о друге станут главными
приоритетами. Прекратятся войны, исчезнет агрессия. Только мир и любовь. Может
стоит поверить в человечество!


Засунь эту веру себе в жопу!

Обещанного три года ждут!)
Ждать пришлось меньше. Прощальный сольник, обещанный многим) Перед отъездом + отвальная Ежа
Ёж inc. & Mr. Fish, при участии старых товарищей)
Начало в 19.00
25 августа
Вход - 500 тг. Как и прежде.
В программе:
- Сольное выступление
- Dance
- Отжиг за ГЭС
Место проведения уточняется.
--------------------------------------
Большая просьба:
Передайте тем, у кого нет интернета, и тем кто не в курсе. Так же, просьба не подписываться, если не сможете прийти.
Если Вам не пришло приглашение на встречу, ещё не факт, что вас не хотят видеть не стоит вставать в позу, просто приходите.

Если Вас не устраивает репертуар нашей группы, но Вы хотите попрощаться и просто потусить, можно прийти часов в 9. Там уже будет Дэнс и мы закончим выть)

Те, кто едет за ГЭС - отпишитесь в комментариях к блогу, созданной для того. Только точно. Надо знать сколько людей стопроцентно поедет. 

Так же - с 26-го августа дом Ежа объявляется территорией "красного коридора", т.е. никаких гостей и пр.
Хорошенько попрощаемся на отвальной, только без соплей и фраз, типа: "Как же мы без тебя?")))

Если кто-то чего-то хочет передать Ане Гладилиной - вещь должна быть необъёмной и по весу не превышать 50-100 гр. Ибо багаж у меня не резиновый, а в самолёте к провозу допускается только 20 кг.

----------------------------------------------
ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ:
(ОБЯЗАТЕЛЬНО К ПРОЧТЕНИЮ, кто не прочитал - того это и будут проблемы)
Если вы приводите кого-то из ваших друзей - они должны быть в курсе, т.е. ваша задачи их проинформировать.

- Ведём себя вежливо и доброжелательно. У меня много товарищей, и если между вами какие-то конфликты, это должно остаться за стенами места проведения мероприятия. Будьте добры, не портить общее веселье.
Мне бы хотелось видеть всех, кому хочется попрощаться.

- Алкоголь - неизбежный спутник наших тусовок. НО даже если вы напились, ведите себя адекватно. Будут жалобы, несмотря на всё доброе отношение к Вам лично - добро пожаловать на фиг с вечеринки.

- Возник конфликт - разрешайте его потом. Никакого мордобоя, никаких наездов. Будет что-то подобное - опять же "с глаз долой, из сердца вон!"

Местоположение:
Усть-Каменогорск

Начало:
25 августа в 19:00

Открыто окно. За ним дождь бежит по каменной мостовой.
Картина до боли знакома, но не знаю - так было, или будет со мной.
Листаю листы, размышляю, по чему-то скучаю,
Будто это потеряно и найти уже нельзя. И я дальше сладкий чай мешаю.
И в душе тоска. Площадь серая пуста, лишь бежит по ней река.
В вине по локоть рукава. И в груди дождя стена.
Открыто окно. Пытаюсь греться, но никто не успевает
За ходом мыслей. Наугад. Туч израненных каскад немой нависает.

Миру плевать болен ты или прав -
Он превратит совершенное чувство в совершённое зло.
И знать не легче в сплетении трав,
Засыпая, что теб одного пронесло.
Открыто окно...

Закрыто окно. Дождя нет, но я знаю, что всё не так!
Сплелись в голове паутины видений, диктуя мне знак.
Шорохи, скрипы за соседней стеной - это голубь ворвался перебив все иконы.
Я сразу же понял что то - знак дурной, и не заставили долго ждать прошлого стоны.
Где же те видения, что роятся в голове, о стены черепа бьются, словно волны о скалы?
Где этот дождь, и открытое окно? Вместо этого лишь неопределённости завалы...
Парадигмы пустот...
Мифологии свобод...
Устройство не ответит на "вывод" или "ввод", но я знаю ответ - я скот!

Тень мелькнула и упала в распорядок сонных дней.


Ну а я повис в печали, заблудившись меж границ.


В переулках плавных улиц душу потянуло к ней.


И мой вальс на дно беспечно унесло на рифы спиц.


И воронки дикой вихрь карнавал кружит из дум,


И полёт нечаянный в бездну добровольностью означен.


На две части меня пилит разность равнозначных сумм,


И потоком нервной злобы во мне ангел одурачен...


Мракобесий легионы чёрный саван укрывает,


И так хочется секундно распахнуть наружу двери...


Ночь раздавит, ночь растопчет - ночь нам души вырывает -


Ночь нетленна, ночь безумна - мы же смертны в полной мере…


И шуршат за мною крылья - за плечами пара тварей.


Отливает каплей крови ярко-гнойная луна.


Распевают в сотни глоток вопли архи диких арий


Мои демоны внутри и, дразнясь, мне льют вина.


И разбитую в осколки очень мелко мою личность


По дороге разметало и ветрами разнесло.


Так до сладости желанна мне порочная обычность -


Но она мне не доступна - в этом мне не повезло  …

И только северный ветер
Стенает во мгле.
И только серный ветер в моих волосах,
И мне всё кажется, что он поселился во мне
Этот северный ветер...
И может быть не заметил,
Как стало теплей.
И может быть я не понял, что скоро весна.
И только северный ветер дует сильней,
И внутри зима.

Холодные взгляды в ледяном молчании
И гнутся деревья в порывах отчаяных
Теплее не станет – сколько не жги огней
И кто-то устанет становиться сильней.

И построчно сверяться с неизбежностью сорванных снов
И снова бросаться в то, к чему ты не готов.
Все желаннее стали поезда и подожженные мосты.
Мы плетемся из стали холодами нетленной зимы.

Никто не отнимет моё право орать!


Я не хочу улыбаться. Я хочу убивать!


Не вариант – расслабиться, и прогибаться покорно,


Пока жизнь тебя любит в рамках жёсткого порно.
Ёж inc. (С)

Каждый день одолевают тяжкие сомнения. Кто я? Что я? Зачем я
здесь? И каждый день с головой, переполненной этими вопросами, я иду вдоль улиц
столь нежно любимого города. Нет работы. Нет дома. Нет никого вокруг. Раннее
утро бледным светом открывает новый день. И так хочется хотя бы раз побыть
наедине с сегодняшним днём. Не задумываясь о прошлом, не заглядывая в будущее,
не имея крупных целей. Просто прожить день так, как будто завтра уже ничего не
будет, а вчера ещё не было.


            Человек –
однодневка. Как мошкара, которая тёплыми вечерами вьётся во влажном летнем
воздухе. Эти маленькие создания живут всего одни сутки. И никаких перспектив
карьерного роста, никакой заботы о соц. пакете и обеспечении достойной
старости. Даже о потомстве задумываться некогда.


            Основной
задачей становится чистейший гедонизм. Если вино, то только марочное и очень
старое, если машина, то непременно только сегодня купленная и оснащённая всеми
возможными новшествами, если пара, то самое прекрасное создание на Земле, не
имеющее никаких изъянов, ни физических, ни моральных. Хотя, о чём это я? У
мошкары всего этого нет.


            Зато есть в
человеческом обществе. 

Как же иногда хочется одним сильным рывком разорвать грудную
клетку и вынуть оттуда полыхающий комок сердца, покрытый толстой ледяной коркой.
Парадокс? Нет! Данность. Каждое утро, наступающее в разное время суток, никак
не привязанное ни к всеобщему хронотопу бытия, ни, уж тем более, к световому
дню, просыпаясь в одиночестве, бесконечном, как тяжкий сон с твоим участием,
хочется выть раненым зверем. Хочется закрыть глаза и оказаться в другой
реальности.


            Ты
считаешь, что я не умею любить и любовь для меня не главное? Значит не
заострялось внимание твоё ни разу ни на словах моих, что говорил я с предельной
искренностью, ни на взгляде, в котором плескалась невысказанная боль. Значит не
дано тебе было слышать мысленного зова, и видеть сочащихся кровью и гнилью ран
души моей. Значит всё равно тебе было. Значит всё так, как должно быть. Значит
не зря ещё один слой льда, за которым уже не различить едва тлеющий огонёк
умения любить. Значит это ещё один шаг к тому, чтобы после встречи с тобой не
сходить с ума, как во время дикой наркотической ломки. Значит так и нужно:
просто улыбаться тебе и ничего не чувствовать внутри.


            Лишь
изредка вздрагивать от воспоминаний, да удивляться тому, как легко даётся
просто посмотреть тебе в глаза и говорить с тобой ни о чём.


Посмотри в мои глаза – что ты видишь в них?


О да, я знаю, ты видишь только себя.


Моей странной любви не хватает на двоих.


Внутри ломается что-то, натужно, скрипя.


И мой прокуренный голос уже не держит строй.


Парад окончен, никто на него не пришёл.


Бери шинель, пора уходить домой.


Приготовь мне для савана белый шёлк.


 


Поросло травой былое, всё былое - по ветру.


Не догнать, не вернуть и не повторить, да стоит ли?


Нерифмованные строки, и аккорды несложные.


Только чувства настоящие трактуются, как ложные.


И огонь уже погас, только дым горчит пока


И  не плюёт огнём
отчаянным дуло у виска.


Только трепетное сердце снова бьётся едва-едва


Только льются в пустоту недосказанные слова.

Когда
я захожу в кафе и вижу за столиком людей с детьми, то выбираю место к ним
спиной. Когда я захожу в парк и вижу много людей с детьми, я выхожу из парка.
Когда я захожу в метро и вижу детей на скамейке, я иду в другой конец вагона.
Наверное, у психиатров есть для этого специальное слово. А я просто хочу быть
свободной от присутствия детей. Потому что дети - они такие маленькие, такие
мягкие, такие зайки и цветочки; они пахнут молоком (ненавижу молоко кстати) и
карамелью (карамель ненавижу), хочется их схватить, прижать, обернуть платком,
и бежать, бежать, через темный лес, сбивая ноги, от огней подальше, от
собачьего лая, озираясь, скуля, замирая, туда, где родители не достанут.
Зарывать их в мох и потом караулить, отгоняя нечисть и комаров. И твердить в
помешательстве: не отдам, не отдам девочку, не отдам мальчика, зная, что не
моё, что догонят, отнимут, и вилы в бок, чтоб не скалилась, чтоб не зарилась,
чтоб не портила, не пугала чтоб. Не впивалась чтобы губами в лоб, не баюкала,
не качала, от нежности не дичала, не доила кровавое молоко, не водила по полю
далеко, где васильки и где маков цвет, и не грела чтоб, не любила, нет.



И всё время
сбиваюсь на белый стих; есть специальное слово: псих. И вот, такая вся
чайлдфри, ем в кафе свой картофель фри, сидя спиною к гостям с детьми, чувствуя
всеми своими костьми, как дышат дети с ясными лицами, как бьются венки между
ключицами. Вот они, фрукты чужой любви, - ходят, двигаются, говорят, так и
должно быть, так и должно. Только в моей любви, как в домино: пусто-пусто семь
раз подряд. Женщины с бедрами чуть пошире милым моим сыновей рожают, а я
привыкла, что я чужая, но иногда меня накрывает: хочется тупо мочить в сортире
женщин с бедрами чуть пошире. Хватать детей, завернув в платок, бежать через
город и через лес, стыда не ведая, страха без, и огрызаться седой волчицей,
когда с дрекольем, когда с милицией. И это глупо, и это дико - видеть, как горе
мое многолико, оно толпится, оно хохочет, оно повсюду меня не хочет. Я б стала
спокойной, как Лао-Цзы, но меня перманентно ебут отцы, ебут, а потом уезжают к
детям ну и еще к матерям вот этим. И я говорю себе: не ори, ты не такая, ты
чайлдфри

Лететь, раскинув крылья в
кромешной темноте,


Искать, до иступления сигналы
в пустоте.


Движение по знакам
оставленным тобой.


Я найду тебя, я останусь
собой!


 


Жизнь, как набор несбывшихся
случайностей,


Люди бросаются из крайности в
крайность и


Затемнёнными глазами смотрят
в небосвод


В ожидании того, что всё вот-вот
произойдёт.


И дирижабли летят над крышами
домов,


Собирая последние остатки
снов,


Я ощущаю на вкус звуки твоих
шагов.


Я чую каждый взгляд. Я вижу
каждый вздох.


 


Собираем по частям, своё
прошлое, превращая в иное.


Не придавая значения мелочам,
наполняем собою.


Тонкой линией судьбы, мягким
ластиком амнезии стираем то,


Что неугодно было бы
вспомнить нам, строим белый храм, и себя возвращаем.


 


 


Сорок бетонных плит


Сорок картонных стен


Мы выбираем прошлого плен


Сорок последних ночей


Сорок бессмысленных дней,


Бой с мрачной тенью твоей


Дым между двух огней

МУЗЫКАЛЬНЫЙ DOUBLE-SHOT!!! Два проекта в одном сете. Слушаем, комментируем!

Новое видение старого трека. Наконец-то добрались до аранжировки!)


На небесах мы были повенчаны
На Земле не можем найти друг друга
Ты моя любимая женщина
Катализатор каждого сердца стука

Ненавидеть себя,
Страдать от сожаления,
Мы видения
Больного, в последнем бреду
Погибаем любя,
Одолевая притяжение,
На усмотрение
Толпы: смысл, фразы, что мы всё-таки имели в виду.

Это горсти земли
Что летят на прощание
Знаком отчаянья
Стучат по открытым глазам
Мы с тобой не смогли...
Лишь немного печальные
Иссиня пасторальные
Глядят глаза с фотографий, и я успеваю сказать.

На небесах мы были повенчаны
На Земле не можем найти друг друга
Ты моя любимая женщина
Катализатор каждого сердца стука
И дороги стелятся под ногами
Обнимая чужие горизонты
Всё, что будет будет уже не с нами
Наши судьбы из книги жизни стёрты
Я прощаюсь с тобой разрывая струны
Я бросаюсь на землю, чтобы слышать,
Как шевелятся травы ночью лунной,
От дыхания, что смерти тише 

By Ёж inc. http://vk.com/erzhan_yozh_temirbekov
Mr. Fish http://vk.com/id23426685

Разродился новым треком


Вальс на осколках разбитого прошлого,


В одеянии блага, под масками пошлого.


Преломляясь на срезах пустого сомнения,


Станцуем твоё и моё разложение.


 


Шаг. Ещё шаг! Не сбиваемся с ритма мы.


Выстланы стены чужими молитвами.


Под обстрелом      фраз


Под прицелами глаз


Нас закружит вальс в последний раз!


 


Я не убоюсь! Я не убоюсь пути!


В точку одну сливаю все линии пути.


Трехчастный ритм. Троекратная боль.


Я танцую с тобой. Я танцую с тобой!

Пробило что-то:Амур, заряжай бронебойные стрелы,
Трассером, осколочным, целься смелее.
А я устою. Что ж ты медлишь? Не первый,
Кто станет твоей перекошенной целью.
Крик в горле комком – всё мешает распеться,
И кровь в недовыспавшийся  мозг всё не хлынет.
И если опять ты стрелять будешь в сердце,
Прошу, холостыми, но так, чтоб навылет.

By Ёж inc.  http://vk.com/erzhan_yozh_temirbekov

Новая песня, написанная перед отъездом. слушаем, комментируем, делимся с друзьями!
http://youtu.be/KavUbgA7X0Q

Фальсификации выборов посвящается!
 

 
НАШИм и вашим - всем угодить,
Главное спящих не разбудить.
Круглогодично стрижки сезон.
Ложью накормят, примут закон.

СветлоЕБУдущее - одно на всех.
Нам наше рожденье вменяется в грех.
К светлому будущему в ногу шагай:
Право на выбор – суй/вынимай.

В пламени знамя - путь указать.
Толпы свободных нам направлять?
В ногу шагая, к цели иди,
(Но) передовая всегда позади.

Заметен след былого благолепия
На высокопоставленном лице.
В сиянии, во всем великолепии
Пред нами представала РПЦ.
В народной жизни «трепетно» участвуя,
Обещано, что станет легче жить.
И так охота оставаться паствою,
Но хочется отарою не быть.

Толпа:
Светлое будущее, светлое будущее!
СветлоЕБУдущее, светло-ЕБУ-дущее!
Светлое буду, светлое буду.
Буду будущее, буду будущее.
Светло ебу-ебу, светло ебу-ебу,
Ебу будущее, ебу будущее!


 
© Copyright: Анна Арахна Гладилина, 2012
Свидетельство о публикации №11202241691
 
 

На небесах мы были повенчаны
На Земле не можем найти друг друга
Ты моя любимая женщина
Катализатор каждого сердца стука
 
Ненавидеть себя,
Страдать от сожаления,
Мы видения
Больного, в последнем бреду
Погибаем любя,
Одолевая притяжение,
На усмотрение
Толпы: смысл, фразы, что мы всё-таки имели в виду.

Это горсти земли
Что летят на прощание
Знаком отчаянья
Стучат по открытым глазам
Мы с тобой не смогли...
Лишь немного печальные
Иссиня пасторальные
Глядят глаза с фотографий, и я успеваю сказать.

На небесах мы были повенчаны
На Земле не можем найти друг друга
Ты моя любимая женщина
Катализатор каждого сердца стука
И дороги стелятся под ногами
Обнимая чужие горизонты
Всё, что будет будет уже не с нами
Наши судьбы из книги жизни стёрты
Я прощаюсь с тобой разрывая струны
Я бросаюсь на землю, чтобы слышать,
Как шевелятся травы ночью лунной,
От дыхания, что смерти тише 

By ЁЖ inc. http://vkontakte.ru/erzhan_yozh_temirbekov 

ЁЖ inc. - Дождь
----------------------------------------
Таких, как я, знать не хотят, да и не слышат в рае.
Таким, как я, заказана дорога в ад.
Иду по жизни чётко, твёрдо зная:
Есть путь вперёд, и нет пути назад!
-------------------------------------------

Вроде бы и не на грани
К чёрту былые старанья
К чёрту былые стремленья
Не встану я на колени.
Вроде бы и не на грани
Соли не надо на раны!
Слышишь меня или не слышишь
Я поднимаюсь выше
Где-то есть мир прекрасный
Где-то там бродит счастье
В кровь мои ноги сбиты
Но двери все закрыты
Я не боюсь расставаний
Я не имею желаний
Чувствуешь мою дрожь?
Это играет дождь.

Снег покрывая влагой
Падай дождь, громче падай
На клавиши нажимая
Каплями льда играя
Жизнь отнимая дарует
Что ещё дальше будет?
Хватит бояться дороги
Мне нужно быть одиноким
Сколько же песен не спетых
В холод уносит ветром?
Знаем лишь я и ты
Все сожжены мосты.
Пусть холода и морозы
В сердце утихли грозы
Тихо я каждую ночь
Жду, когда грянет дождь

By ЁЖ inc. http://vkontakte.ru/erzhan_...

Хочу синие себе, холодные, как лёд глаза,
Или, хоть, серые, разящие, как сталь,
Или зелёные... И к чёрту тормоза!
От карих - слишком добрых я устал.

Диагноз - одиночка. Ни слезы
Не выпадет в суровое "вокруг".
От жизни - всепрощенья, до грозы.
Лишь шаг. Всего лишь шаг, мой милый друг.

By ЁЖ inc. vkontakte.ru/erzhan_yozh_temirbekov


Тускнеет небо, и тучи сползаются. 
Усталые руки поникли, опущены. 
Быть может, там кто-то ещё улыбается, 
А ты лишь молчишь, в своём мире игрушечном. 

  Ты так стойко держишься. 
  Правда… Стараешься. 
  Я в порядке поддержки кидаю издёвочки. 
  Понимаешь. Молчишь. Иногда улыбаешься. 
  Но в глазах-то руины, осколки-обломочки. 

Ты смотришь глазами неправильно синими, 
Как гаснет закат. Только небо беззвёздное 
С тобой в эту ночь, безотчётно красивая, 
Лишь мир половинчатый с алою росписью. 
И сердце твоё далеко за дорогами, 
За аэропортом под белыми крыльями, 
Той птицы, что снова летит недотрогою, 
В тот сказочный мир, перекрещенный  с былью. 

  Много куришь. Ты быстро привык к сигаретам, 
  Я с трудом вспоминаю тебя некурящим. 
  Просто раз ты вернулся, тем памятным летом, 
  Став немного другим. Вот таким - настоящим. 

Алмазные тропы блестят незаметные. 
Для тысячи глаз они ввек недоступные. 
И снова мечты затаенно-заветные 
Искрят одной мыслью безбожно преступною. 

  Почему мы с тех пор и теснее и ближе? 
  Злюсь, что водкой дезинфицируешь сердца занозы. 
  Чёрт возьми, сколько я в тебе знаю и вижу! 
  Не доверил одно – никогда не показывал слёзы. 

Ты лечишь сердца горем опустошенные, 
Своё забывая погреть в чьем-то пламени, 
Ты лики читаешь обожествлённые 
И тихо хранишь чьи-то тайные знания. 

  Вместе было разное, было всякое. 
  Помогали друг другу в каждой дикой затее. 
  Сколько раз я, ты вспомни-ка, в твоих руках плакала. 
  Ты признался однажды: 
  - А я не умею. 

Пусть холодно, страшно и тяжело порой, 
Твой образ теплом согревает нечаянным. 
И снова чужой и родной непокой с тобой. 
Навеки прощенный, извечно прощаемый. 

 На общую нить мы себя нанизали,  
– Я только подумала.  
– Я уже говорю. 
Давай, я поплачу твоими слезами. 
А я за тебя покурю. 
By Ёж inc. http://vkontakte.ru/erzhan_yozh_temirbekov 
By Anna_Arahna http://vkontakte.ru/anna_arahna 

Зажглись первые фонари. Дождь холодными каплями целовал землю, собираясь в ручьи, и унося последние опавшие листья куда-то в сторону набережной. Небо, не в состоянии определиться со своим настроением, то и дело меняло цвет, от нежно-персикового к глубоко-синему.  Деревья скорбно стонали, сгибаемые порывистым ветром, который, как приступы астмы, накатывал и отступал внезапно, словно начинающий дантист, пытающийся «с раскачки» вырвать больной зуб из изнемогающего пациента. Не было ни молний, ни грома, что казалось нелепой насмешкой. Последний грустный и печальный психоз уходящей осени. Безвозвратно уходящей.
Они шли по дороге, молча. Смело наступая  в самые глубокие лужи. Он и Она. Идентичные, и непохожие настолько, что разница между ними стиралась. Ни звука в этой холодной истерии прощания. Только плотно сжатые руки, лица, бледные и сосредоточенные, и губы, сомкнутые столь плотно, что, казалось, они никогда не открывались, чтобы издать хоть звук, чтобы выразить хоть одну мысль. 
Они не были знакомы ровно столько, сколько могут быть незнакомы абсолютно не связанные друг с другом общим кругом общения люди. Но было в их судьбах что-то схожее настолько, что встреться они немного раньше, смогли бы понять друг друга без слов. Но они не были знакомы, их жизненные пути ни разу не пересекались.
И самым забавным на данный момент было то, что конечным пунктом назначения их молчаливого путешествия была одна и та же крыша. Абсолютно неприметная. Таких по их городу было разбросано тысячи. Таких же открытых. Таких же, покрытых битумом и пронзённых десятком-другим антенн. Но знали они только об этой.
Просто удивительно, насколько жизнь хитра на выдумки. Они не единожды приходили сюда в моменты глубочайших депрессий и просто сидели, молча смотря на огни города, вдыхая сладкий дым сигарет, потягивая пиво из пластиковой бутылки, слушая музыку, и думая о чём-то своём. Только это были разные дни и разные мысли, разные треки и разные сигареты. Только пиво одно, купленное в магазинчике, расположенном в этом же доме.
Он и Она приблизились к заветному подъезду и, столкнувшись взглядами, решили пропустить первыми. Он, потому что Она дама, и внутренний моральный кодекс не позволял ему протиснуться вперёд, а Она, по какому-то внутреннему порыву души, впервые решив не идти напролом, а уступить кому-то дорогу. Они какое-то время, молча, простояли, выжидающе глядя друг на друга, а потом синхронно сделали шаг навстречу двери подъезда. 
Большого труда стоило им протиснуться в эту, как оказалось, крохотную лазейку в царство освобождения от морального гнёта обстоятельств. Не сговариваясь, они со всех ног побежали на пятый этаж. В этот момент ни в Его, ни в Её голове даже не мелькнуло мысли о том, что они могут быть услышаны и выгнаны из столь значимого в своей жизни места, праведно гневающимися жильцами этого дома. 
Он успел первым. Откинул люк, отодвинул проржавевшую насквозь крышку, прикрывавшую выход на крышу. И выскочил наверх. Она поднялась следом. Она уже что-то хотела сказать ему, но уловила какое-то странное напряжение, повисшее в воздухе. Он стоял, не двигаясь, и смотрел куда-то вперёд. Из-за его широкой спины Она не могла разглядеть, что заставило его так напрячься. 
Только сделав несколько шагов в сторону, она смогла рассмотреть размытый силуэт высокого человека, стоящего у крайнего бортика крыши. Этот человек не шевелился, не подавал никаких признаков заинтересованности, но чувствовалось, будто он читает их. Читает, как открытые книги, с интересом и, вместе с тем, с лёгким скепсисом опытного ценителя подобного чтива. 
- Приветствую, - тихо прошелестел голос незнакомца, почти сливаясь с шёпотом дождя, - надеюсь, я вас не сильно напугал? – сказал незнакомец, обращаясь, почему-то, к ней. 
- Нет, что вы? – слегка запинаясь, тихо произнесла Она, делая несколько шагов вперёд, чтобы получше разглядеть незнакомца, - Надеюсь, МЫ вам не помешаем. 
- Нисколько. Позвольте узнать, как Вас зовут?
- Виталина. Вита. Можете называть просто – Ветка. Меня так все называют. 
- Хорошо. А Вас, как зовут, юноша?
- Руслан. 
- Приятно познакомиться, - как оказалось,  Ветка и незнакомец произнесли это почти синхронно. 
- А Вас как зовут? – спросил Руслан.
- Меня? А хоть бы и Миша. Можете так называть, - улыбнулся человек на краю крыши, - Не удивляйтесь моему тону. Меня действительно так зовут. Просто устал от официоза. Мало кто меня зовёт в уменьшительно-ласкательной форме. А иногда, сами понимаете, это просто необходимо. 
- Не знаю, кому как, - возразила Ветка. Ей действительно не всегда нравилось, когда к ней обращались с неполной формой её имени. 
- Ну… У каждого своя история. Свои мне можете не рассказывать. Я в курсе.
- Откуда, - Хором пронесли Руслан и Вита. 
- А это совсем неважно. Главное, что вы пришли сюда, чтобы получить ответ.
- Можно и так сказать, - потупившись, произнёс Руслан.
- А можно и не так, - улыбнувшись, подметил Михаил, - Решиться сделать последний шаг очень сложно. Но вот, только нужно ли это?, - внимательно вглядываясь в лица гостей крыши, спросил он, и сам же ответил, - Мне кажется, что нет. Хотя, выбирать только вам.
Ветка вздрогнула. Откуда этот человек знает о её намерении? Что ещё он знает? Легкая дрожь от этих мыслей пробежала по её телу и странное, несвоевременное, не соответствующее ситуации спокойствие, разлилось по её телу. Откуда появилось отсутствие желания и потребности чему-либо удивляться.
- Присядем? – указывая на бортик крыши, предложил новый знакомец. Все трое примостились на мокрый бетон, покрытый битумом, не чувствуя холода, влажности и пронизывающего ветра. Михаил достал откуда-то термос, открыл его и предложил выпить, - Держите. Дама, я думаю, будет из крышечки, а мы, по-мужски, прямо из горла.
- Что там? – недоверчиво спросил Руслан. 
- Сладкий кофе с молоком и водка, в равных пропорциях. Греет как снаружи, так и изнутри, - сказал Миша и отхлебнул. Сморщившись, он протянул термос Руслану, тот жадно приложился к горлышку и, без видимого трепета, выпил изрядную порцию пойла. Ветка тоже выпила всё, что было в крышке. До дна. Кофейное тепло, удвоенное порцией водки разлилось по телу. Михаил посмотрел на них и спросил, - Ну как? Приятно? - и не дожидаясь ответа, вскочил на самый край бортика. Две пары рук устремились к нему, чтобы не дать упасть, но тот ловко увернулся и побежал вперёд. Они устремились следом. 
Было в этом что-то новое. Беспокоиться и всем сердцем бояться за человека, которого видишь впервые. И несколько секунд бега растянулись в субъективном восприятии на очень долгий срок. Михаил замер на самом краю бортика, размахивая руками, балансируя над обрывом холодной улицы,  опоясанной проезжей частью. 
- Страшно стало? А вы не думали до этого, что почувствуют люди, которым вы дороги, когда вы повторите этот поступок, только с летальным исходом?
- А если нет таких людей? – жёстко, мрачнея, произнёс Руслан, - Если лично в моей жизни нет человека, кроме родителей, которому я перманентно дорог? Те, кто называют себя моими друзьями постоят на краю моей могилы, кто поплачет, кто порасстраивается денёк другой и всё! Забудут. Как и сейчас предпочли забыть, когда в их жизнях всё наладилось, и во мне, как в антидепрессанте нет нужды. Нет, конечно, я не виню их в этом. Сам сделал всё возможное, чтобы они были счастливы. Но так одиноко. Не могу больше перебиваться редкими встречами с теми, кто мне дорог… - тут его голос сорвался, слёзы душили, не давая договорить.
- И ненавижу себя за то, что мне этого мало. Мало редких встреч и малой толики счастья. Чувствуется в полной мере обречённость. Невозможность иметь настоящих друзей и встретить взаимную любовь. И остаётся жить только потому, что не должен пережить своих родителей, - отрешённо продолжила за него Ветка, сама удивляясь, насколько совпадают ощущения, - только у меня и родителей-то уже нет, - сама удивляясь своей откровенности, продолжила она, чувствуя за спиной тепло человека, столь тонко переживающего почти то же самое, и осязая холодные капли дождя на лице, заменявшие слёзы, - Но что-то держит… держало в этой жизни, чувствуя бесконечную усталость от этого «надо жить». 
Повисла неловкая пуза. Лишь шум дождя давал понять, что время не остановилось. И мир не замер цепенея от ужаса осознания того, как он исковеркал жизнь этих двоих, что замерли на краю крыши, напротив того, который, кажется знал о них всё.
- Знаю, понимаю, что вы оба чувствуете. Да уж. Пресловутое «надо жить» преследует очень многих. И, самое забавное, я не могу ничего возразить. Я тоже не знаю, зачем именно надо. Жить, чтобы жить?   Бессмыслица какая-то получается. И не ждите, что я смогу ответить на этот вопрос. Я не буду стараться вас убедить, что есть такая необходимость, но и в обратном убеждать тоже не буду.
- Тогда зачем всё это? – тихо спросил Руслан.
- Тоже не знаю, - так же тихо ответил Михаил, - Просто составьте мне и друг другу компанию. Может что-то изменится. 
И ещё несколько минут тишины, нарушаемой лишь порывами ветра и шелестом дождя.  
- Выпьем ещё? – предложил Миша, прикладываясь к термосу.
И они выпили. 
В руках Михаила появилась небольшая чёрная повязка. 
- Вы когда-нибудь играли в игру «Слепой и поводырь»? – спросил он.
- Нет, - ответили Руслан и Ветка.
- Тогда давайте сыграем. Правила просты. Один из вас будет слепым, а другой на короткий период станет его немым поводырём. Задача поводыря состоит в том, чтобы без слов, водя слепого по всему доступному пространству, каков этот мир. Задача слепого – расслабиться, почувствовать себя незрячим и, не полагаясь на зрение, довериться своему поводырю. Кто хочет быть водящим?
- Я, - отозвался Руслан. Ветка не стала спорить, и Михаил завязал повязку поверх её глаз. Мир вокруг окончательно померк.  Спустя несколько секунд обострились слух и тактильное восприятие. В шелесте дождя появилась ритмическая согласованность, холодные капли нежно касались лица и рук. Всё вокруг стало зыбким и, почти, нереальным. 
Её рука оказалась в тёплых объятиях ладони Руслана, вторая его рука придерживала её за талию. Они, молча, двинулись вперёд. Страшно и нелепо ощущала себя Ветка в этот момент, но она всем видом старалась показать обратное. Она уверена в себе и в том, кто её ведёт, говорило выражение её лица. Уже через минуту она перестала запинаться о препятствия, попадавшиеся на пути. Уже выработалась общая система сигналов. Если Руслан один раз хлопает её рукой, что плотно держит за талию, значит внизу неровность, если два раза – то впереди что-то на уровне груди и выше, например, тросы, поддерживающие антенны. Каждые несколько секунд они останавливались, и Руслан протягивал их сжатые руки вперёд, чтобы Ветка могла тактильно ощутить тот или иной предмет. Шершавая поверхность битума, покрывающего крышу, холодный и влажный бетон, окисленное внешними факторами железо антенн и туго натянутые тросы их поддерживающие, тёплый воздух, бьющий из вентиляционных отверстий – всё это ощущалось совсем иначе, чем обычно. И тут пришло осознание, что она никогда до этого не видела мир. Либо он, этот самый мир, безвозвратно изменился. Она полностью растворилась в этих ощущениях. Всё казалось безумно естественным. Всё так и должно быть. Руслан ведёт её по самому краю крыши, и она всецело доверяет ему. Нет страха и боли, есть только новый мир, совсем иной.
Она снимает повязку и видит его глаза – чистые, ясные, грустные. Понимая, что она может любоваться ими вечно, Ветка завязывает плотные узлы ткани на его затылке. Теперь она – поводырь. Она полностью выкладывается, показывая мир комплексно, от маленького к большому. От холодного к тёплому. Он всецело доверяет ей. Его руки тянутся к её лицу, нежно исследуя каждый его миллиметр. Лицо спокойно и сосредоточено и она понимает, что он ощущает то же самое, что чувствовала она, когда была «слепой».
- Пожалуй, достаточно, - пошатнув идиллию, произносит Михаил, о существовании которого и Ветка, и Руслан уже успели забыть, - Давайте выпьем ещё. 
С виду маленький, полулитровый термос на поверку оказался бездонным. Они пили много, но напиток всё не кончался.
- Странные ощущения, - нарушая тишину, произнесла Ветка, - Я будто всю жизнь провела вслепую, в какой-то нездоровой изоляции. Странно всё это.
- Надо чаще выходить за пределы зоны комфорта, чтобы чувствовать всю полноценность жизни, - улыбнувшись, сказал Михаил. 
- Верно. Я давно так делаю, только не всегда получается это сделать в силу разных причин, - сказал Руслан.
- Значит, не так сильно ты этого хочешь.
- Наверное.
И снова шум дождя. Только теперь в него вплеталась красивая мелодия. Слов не было, только музыка. 
 


 - Мелодия слёз. Бетховен, - безошибочно определил Руслан.
- «Музыка должна высечь огонь от сердца мужчины, и возбудить слёзы на глазах женщины», - ухмыльнулась Ветка, - так, вроде, говорил старик Бетховен.
- Приятно удивляет, что вы знаете его творчество, - улыбаясь всё шире, сказал Михаил,- А то большинство ваших сверстников знают эту фамилию в качестве клички большой собаки, - все трое дружно заулыбались.
 - Подрываясь с восторженным воем,
Надрываясь с надтреснутым хрипом,
Я всегда буду рядом с тобою
По ту сторону дагерротипов.
Забываясь в неистовой боли,
Хоть вином, хоть изысканным ядом,
Наполняй мою жизнь собою.
Пока жив, я всегда буду рядом, - произнёс Руслан.
- Красиво. Твоё? – спросила Ветка.
- Да.
- Кому посвящено?
- Давай не будем о наболевшем… 
- И ещё не зажившем? Хорошо. Я тоже иногда пишу.
- Расскажи.
- Заменяя открытые двери на рамки,
Застывая в пропорциях синего льда,
Отражая улыбку луны-иностранки,
Прямо к сердцу бегут твои слёзы – вода.
И в ладони твои благодатью сорвётся
С неба-скатерти, росчерком ярким звезда.
Расскажи ей о том, чего так хочет солнце.
Расскажи, отпусти, и пусть светит всегда.
Согревая друг друга нелепой заботой,
Словом тихим, несмелым, звуча невпопад,
Мы даруем друг другу столь важное что-то,
Без чего наша жизнь превратилась бы в ад.
Я ладонью своей ощущаю касанье,
Сердца твоего стук. И молю небеса.
Только б слышать твой голос в глубинах сознанья,
В час, когда без тебя закрываю глаза.
- Здорово. Только не стоит просить небеса, тем более, о таком, - сказал Михаил, внезапно мрачнея, - там всё равно не станут ничего делать, чтобы дать вам такую возможность.
- Да это-то мы прекрасно понимаем, - горько усмехнувшись, ответила Ветка, - Проверено не единожды.
- Но и не стоит думать, что вас там совсем не слышат. Это тоже глубокое заблуждение. 
Шум дождя начал стихать. Мелодия сменилась и стала громче. Видимо кто-то распахнул окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, или проветрить комнату от табачного дыма. Руслан закурил. Ветка только сейчас осознала, что всё время, которое они провели здесь, на крыше, он курит, почти не переставая. 
Музыка стала громче. Стали чётко различимы клавишные партии, звуки виолончели, флейты и эфемерный женский голос выводящий картину слов:



 «Приятна дорога в ад -
Маршрут бесконечно долог.
Один проникающий взгляд.
Твой мир безвозвратно расколот.
Возможно ли прорасти
В снегу без тепла и света?
Я знаю мне нужно уйти,
Чтобы спасти…
Я сделаю это!»
 Руслан, молча, встал и протянул Ветке руку. И они закружились в танце. Вокруг горели огни ночного города. В разноцветных уютных квадратах окон, смешивающихся в единую массу, разворачивались чьи-то судьбы. Чьё-то счастье и горе, семейный уют и беспросветная тоска одиночества. Недосягаемо далеко внизу мчались по дороге машины, вспарывая мглу светом фонарей, шли люди. Капли дождя, меняя направление, подчиняясь ветру, падали и падали. А Руслан и Ветка, забыв обо всём, танцевали на холодной, мокрой крыше.
Музыка смолкла. Они стояли и смотрели друг на друга взявшись за руки, не в силах налюбоваться влажным блеском глаз, каплями, застывшими на лицах. Что-то изменилось сегодня в этом мире. Может быть одиночество и отчаяние, так и не получив столь желаемых жертв, отступили в холодный мрак начала ноября. 
- Ну что ребят, по последней, и вам пора, - прерывая идиллию произнёс Михаил.
- Как? Так скоро? -  хором сказали Руслан и Ветка.
- Так надо, - в его голосе было столько убедительности, что те не стали спорить. Выпив, и тепло попрощавшись, Руслан и Ветка направились к выходу с крыши. Михаил пошёл с ними, - Ну всё, - сказал он, останавливаясь у края люка, - Дальше я не пойду. Удачи вам!
Они, молча, не смотря друг на друга, спустились по лестнице, вышли из подъезда. Им нужно было в разные стороны. Остановились. Смотрели друг другу в глаза, не в силах что-то сказать, потом взялись за руки, и уверенно смотря вперёд, игнорируя дождь, ветер и лужи, пошли абсолютно непривычным для обоих путём. Ещё долго видны были их удаляющиеся силуэты, а высоко на крыше, так же, взявшись за руки, Он и Она смело шагнули в пропасть тёмного двора.
Раздался тяжёлый удар о землю. И в этот миг от крыши отделились три ярких светящихся точки и унеслись высоко в холодное и мокрое ноябрьское небо. Заканчивалась осень, и капли дождя перемежались с хлопьями снега.

Ноябрь 2011. Аблакетка.
В тексте использован отрывок из песни группы Flёur – Я сделаю это.

By ЁЖ inc. http://vkontakte.ru/erzhan_yozh_temirbekov
http://blogs.mail.ru/mail/yozhinc/

Впечатления от поездки на раскопки в Чиликтинскую долину
сложились самые противоречивые. Сама возможность поучаствовать в этом
мероприятии появилась ещё в 2008 году, но тогда как-то не сложилось. Ни
времени, ни желания, ни осознания актуальности в причастности к этому не было.
А в этом году случайно всплыло старое приглашения и отозвалось внутри ощущением
особой важности и необходимости данной поездки. Переговоры были недолгими, и
вот, на раскопках оказались два камикадзе – финансист и филолог. С одной стороны,
что нужно представителям этих двух специальностей, никак не связанных с
археологией в Чиликтинской долине, среди безумного зноя, лопат и носилок? С
другой стороны, где-то глубоко в мозгу засело постоянное предательское: «А
почему бы и нет?».
            Впечатлений море! И начинаются они с момента высадки в Зайсане. Ожидание транспорта в
течении нескольких часов не дало вечно воспалённому студенческому мозгу найти
повод для скуки. Исследование территории и играв «Камень, ножницы, бумага на
желания» быстро принесли свои плоды. И в итоге безумный филолог пляшет в центре
проезжей части кан-кан, а девочка-историк первого курса, с невинным видом
подходит в разнорабочим, грузящим в машину мешки с мукой, и задаёт вопрос:
«Дяденьки, а почему вы так открыто грузите наркотики?».
            Далее поездка в салоне УАЗика, где причудливым образом с сумками перемешался добрый
десяток студентов, вопящих коровам мелькающим за окном: «Клёвые тёлки!».
            Первым недоумением было по приезду созерцание уже опытных «афрочиликтинцев» (так
называют в шутку участников раскопок за, буквально чугунный окрас кожи, в
результате загара), плотно упакованных в одежду, при жаре в 40 градусов. Каждый
участок тела закрыт чем-нибудь. На ногах плотная обувь, трико, заправленные в
носки, рубашки, перчатки, платки и футболки, обмотанные вокруг шеи и
закрывающие лицо, по самые глаза, скрытые за солнцезащитными очками и
шляпами-кепками всех возможным модификаций. Только чуть позже, поучаствовав
непосредственно в раскопке поселения, мы поняли, что от солнца нужно защищать
каждый сантиметр кожи. Ибо жжёт нещадно.
            Первый день ознаменовался претворением в жизнь старой традиции. Всех новоприбывших брили на
лысо. Глупо было бы говорить, что эта процедура была высокогигиеничной.  Бритва, мыло и опытные «раскопщики», вот кто
подарил нам блистающие свежей белизной лысые скальпы.
            Первый раскопки. 4 часа почти безостановочного махания лопатой и таскания носилок под
палящим солнцем. Никто соответственно не прикрыл голову, ведь всем хочется,
чтобы голова выровнялась в своём окрасе по всей поверхности. В итоге – горящие
лысины, остужаемые во всех подходящих для этого местах, и одна тотально
обгоревшая, источающая жёлтую жидкость. Первая перевязка из туалетной бумаги,
футболки. И вот, слава Богу, найдён бинт! В наших рядах появился «танкист»
(перевязка, сделанная на голову, очень похожа на танкетный подшлемник). Танкист
болен ан голову и неспособен копать. Отправлен с девчонками на курган. Носить
ведро с землёй, и меланхолично созерцать красоту окружающей природы, пока те
наполняют ведро очередной порцией земли.
            Но это всё было позже. Стоит рассказать о потрясениях первых дней. Итак, мы забриты в
археологи, мы откопали первый этап работ длительностью в 4 часа, нашли свои
первые обломки керамики древних саков, и теперь тихо изнываем от жары.
Температура за 40. В палатках и того жарче. Единственный участок, где сть хотя
бы подобие тени – это пространство под цистерной с водой (своей там нет,
привозят из Тобыкты). Смотрю на этот промежуток, но мозг, даже расплавленный
изматывающей жарой, анализируя информацию, сигналит о том, что там
подозрительно активно кружат мухи. Нервы сдают, когда будущий «танкист» ныряет
в узкую полоску тени под цистерной, невзирая на возможную атаку насекомых.
Разбегаюсь и прыгаю. Лежим голова к голове. Доносится голос соседа по теньку:
«ТЫ в курсе, что мы головами лежим, пардон, прямо на коровьих минах». Поднимаю
голову, присматриваюсь – и впрямь – лежу головой на том самом, и рукой немного.
Вроде и должны были взбунтоваться чувства эстета, взрощенного  в городских условиях и к такому не
привыкшего, но единственно важным в этот момент кажется то, что я нахожусь хотя
бы не под палящим солнцем. «Всё равно», - отчуждённо вырывается из моих
высохших губ и я падаю прямо на сухую кучку головой. И где-то со стороны затылка
слышу: «Только находясь в полном не комильфо, начинаешь ценить маленькие
радости жизни.». Согласен! На все 100% согласен с автором изречения.
            Слышатся крики алмаатинцев: «Едем! Едем на бассейн!». Подрываемся, бежим  автобусу. И хоть бы на секунду здравомыслие
подсказало, откуда в степи бассейн?! Да поздно уже. Обгоревшая голова уже
остужается, высунутая в вентиляционный люк, подставленная семи ветрам широкой
Чиликтинской долины. Автобус начинает кренить влево. Что-то, наверное,
мозжечок, подсказывает, что сейчас автобус съедет влево с накатанной грунтовки.
 Едва успеваю поделиться это мыслью с
соседом справа, как автобус покидает дорогу. Здесь небольшое лирическое
отступление. У алмаатинцев была замечательная, выработанная на все стрессовые
ситуации звуковая сигнализация. Они хорошо спевшимся хором, абсолютно синхронно
произносили такое наполненное экстазом и экзальтацией: «АаАах», причём
фальцетом. И вот с этим коронных алмаатинским «АаАах» и плохо скрывающим ужас,
неоформленным в членораздельные слова воплем нашей делегации, автобус элегантно
соскользнул с грунтовки и едва не поцеловал носом степь. Но ничего. Пронесло!
Зато получили живое подтверждение того, что в степи – вся степь дорога!
            Подъехали к «бассейну». Большая лужа, где воды едва ли выше, чем по колено, и процентов 60
этой глубины – это ил вперемежку с грязью. Не рискнули мы в этом охлаждаться,
несмотря  на безумную жару. Вовремя
успели покинуть быстро мутнеющий «бассейн». И тут началась феерия феерий. Наши
бесстрашные алмаатинцы смешались с грязью и с самыми ехидными выражениями на
лицах потащили девчонок туда же. Столько не дамских выражений, произносимых
представительницами нежного пола я уже давно не слышал.
            С горем пополам нам удалось отбить наших прекрасных дам от атаки грязевых пришельцев и
загрузиться в автобус. Но, дальше больше. Мы ещё не поняли на тот момент всех
превратностей археологического быта. Самое интересное нас ждало ещё впереди.
            Автобус уверенно мчался по открытой степи, срезая путь, не выезжая на грунтовку, дабы
сократить время следования до нашего места обитания, чтобы успеть к посвящению
в археологи. Всё было хорошо и весело, пока не стало ещё веселее. Автобус на
полном ходу влетел во что-то похожее на грязевое болото и ровно на пол колеса
ушёл в глину и, находящуюся под ней, чёрную жижу.
            Переносим прекрасных дам, попутно, едва их не роняя, на берега этого хитро
замаскированного болота и отправляем их пешком до лагеря.  Сами же остаёмся. Все попытки вытащить наш
верный КАБЗик из грязевого капкана терпят неудачу. И он смиренно под вопли:
«Ехала! Жігіттер!», всё
глубже зарывается жижу, которая ровным слоем покрывает всех нас. Принято
решение ловить машину в помощь. А что? В степи хотя бы раз в час стабильно
проезжает хоть какой-то транспорт!
            Везёт как утопленникам… Поймали ЗИЛ. Но хозяин готов помочь только в обмен на услугу.
Надо «кое-что» загрузить в кузов его машины. Молча киваем, соглашаясь на любые
условия, лишь бы поскорее прекратить пытку несчастного механизма. По приезду на
«ферму» выясняется, что мы должны закидать полный кузов прессованного кизяка. И
мы героически кидаем его. Суровые лица, напряжённые нервы и кизяк, свистящий
над головой. Быть убитым или покалеченным коровьей или козьей лепёшкой никому
не хочется, потому, тренируемся в ловкости и оттачиваем маневр уклонения от
снарядов.
            Кузов полон и мы, так и не сумевшие уговорить водителя на отпущение нас в пеший переход до
места увязания милого сердцу КАБЗа, забираемся в кузов и перемешиваясь с его
содержимым, утешая себя мыслью, что «всё равно уже грязные»,  несёмся по степи с гиканьем и улюлюканьем в
кузове.
            Каково же было разочарование, когда ЗИЛ, гружённый ценным топливом, увязает следом за
автобусом в этой же грязи. И приходит ко всем в голову запоздавшая на полчаса
мысль о том, что сначала надо было вытаскивать, а потом грузить. Но никто не
произносит эту мысль вслух. Все хотят жить и, желательно с целыми конечностями,
в полном комплекте.
            Полуторачасовое ожидание трактора, перекидывание грязевыми снарядами, выяснение «кто чей
предок? Кто чей потомок?», и фигурное разрисовывание грязью собственных тел,
закончились приездом трактора и… (барабанная дробь), пирожковоза. В общем ЗИЛ
вытянули, а автобус остался ждать следующего утра. И мы, грязные со свежими
боевыми шрамами, возвращаемся в лагерь в кузове с кизяком, под бодрые мотивы
песни «Пора домой», группы «Сектор газа».
            Отмывание – это отдельная история, требующая грустной, пронизанной истинной тоской,
баллады.
            Далее посвящение. Священное таинство. Его суть не могу рассказать. Есть только один
традиционный элемент, который можно обнародовать. Это то, как мы посредством
игры в змейку разделились на пары и ушли «дружить» в степь.
            Далее понеслись раскопочные дни: судорожное окапывание палаток во время ливня, стук
дождя по тенту палаток, ежедневные макароны, которые мы так горячо клялись
возлюбить, а в итоге возлюбили кизяк, вяленое мясо и изнуряющая жара, а так же
куча интересных историй, которые рассказывать в тексте бесполезно. Это лучше
пережить.
            И вот он – последний день, точнее последняя ночь, сжигаем отработавшую своё одежду и
обувь, которая горит неожиданно долго и жарко, слушаем «Земфиру» и прощаемся с
Чиликтинской долиной, под небом, в котором уже 14 суток не было луны
(необъяснимо, но факт!).
            Так почему я говорил, что ощущения были противоречивыми? Да потому что в первые сутки
безумно хотелось домой, где не надо копать и таскать носилки, где нет безумной
жары, однообразного меню, вечно горящей от солнечных ожогов и иссушённости
ветром, кожи. А в последнюю ночь и по приезду в город появилось и крепнет
желание снова погрузится в сумасбродную и яркую атмосферу раскопочного быта.










ЗАБРИТИЕ В АРХЕОЛОГИ


ЭВОЛЮЦИЯ АФРОЧИЛИКТИНЦЕВНАША ДЕЛЕГАЦИЯ
КУРГАН
КОПАЕМ ДРЕВНИХ САКОВ
ТОТ САМЫЙ ТЕНЁК ПОД ЦИСТЕРНОЙ
ПОСЛЕ ПОСВЯЩЕНИЯ
тот самый автобус)))
И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

А ТЫ ВОЗЛЮБИЛ КИЗЯК ТАК, КАК ВОЗЛЮБИЛ ЕГО Я?!!

P.S. Более подробный фотоотчёт будет вконтакте

А вы никогда не задумывались, что те люди, которые чаще всего прощали и

дольше всего терпели, обычно уходят неожиданно и навсегда? Как это

глупо - всю жизнь не ценить тех, кто всегда готов быть рядом, и тратить

её на беготню за теми, кому мы малоинтересны!Вроде непреложная истина,

но очень мало кто способен следовать этому простому постулату.

Прочитал, и сердце сжалось. А ведь так оно и есть, и я ничуть не

исключение. И те, к кому я тянусь.
Вроде и выбрал стезю - когда кому-то из тех, кого я ценю, плохо, всегда

быть рядом и уходить почти не прощаясь, когда приходит состояние "всё

хорошо". Вроде почти никогда не требовал счастья, любви и преданности в

ответ для себя. Вроде и говорят люди, что ценят (вот здесь я вообще

теряюсь и не понимаю, за что ценят). А тут всплыло внутри неспокойное

ощущение, словно сердце сбилось с привычного ритма, - ведь так можно и

всю жизнь прожить - давя в себе сиюсекундные обиды, не позволяя себе

лишних слов и действий, боясь в пути достижения собственных целей,

поранить окружающих. И дальше всё... Всё, в смысле "Всё! Конец!".
Как поёт Юрий Шевчук:"Раздарил всем по сердцу, себе ничего не оставил.

Чьи-то звёзды вокруг, а мои перекрёстки пусты...".
И ведь меня ожидает то же самое.
И стало страшно. По-настоящему страшно.
Тут воспалённое недосыпами и каким-то внутренними тараканами,

поедающими мозг, сознание возопило: "Успокойся! Разве тебе не радостно

от того, что твои близкие счастливы? Разве тебе не приятно от того, что

они чаще улыбаются? Разве это не подло и не пошло думать о себе больше,

чем о других?"
И кто-то совсем другой внутри меня ответил: "Подло... Пошло... Но так

хочется быть кому-то нужным постоянно, быть для кого-то ценным в ответ.

Знать, что мне действительно хоть кто-то искренне рад не потому что в

мою жилетку можно полакаться, не потому что на моеём грёбаном лице

только улыбка. Так хочется, чтобы хотя бы раз не затыкали рот, не

перебивали, не сидели с отстранённым видом, готовясь вставить свои

реплики на отстранённые темы, всем видом выражая отсутствие интереса,

когда ты начинаешь высказывать СВОЮ боль, изливать СВОЮ душу, биться в

СВОЕЙ истерике. Хочется хоть раз оказаться в чьих-то объятиях и просто

понять, что ты не один."
И первый голос с ехидцей завляет: "Ооо, поныть захотелось? Ме-ме-ме,

как всё плохо! У-у-у как я никому не нужен. А-а-а я не могу полюбить

тех, кто ответил бы взаимностью. И так далее. Так иди и ной, пускай

свои сопли в чужие мозги. Ищи сострадательных. Реви на каждом углу.

Покажи всем свою депрессию! Только кем ты после этого будешь?"
Второй голос долго молчит, потом явственно слышится нервный смешок:

"Тряпкой. Вот кем я буду. Но я, по сути, уже не единожды поступал так-

депрессивные аватары и статусы в соц. сетях, постоянные невнятные

заметки ни о чём и обо всём сразу, кислая рожа и унылый плейлист в

плеере. И даже сейчас сижу и ною. Так что поздно, я уже тряпка".
Первый голос: "И что? Это конечно тебя не красит, но ты уже было решил,

что один раз прокатило, так ещё сорвешь жалостливых слов? Решил, что

теперь так надо постоянно делать? Решил, что это нормально?"
Второй голос: " Да ничего я не рашел! Чего ты привязался? Ты считаешь,

что у меня нет причин для такого поведения и страха перед одиночеством?

Ты считаешь, что привязанность и любовь, которые должны были стать

лекарством, а обернулись ядом, отравляющим каждую секунду жизни тоже

заслужены?..."
Первый голос: "Вполне. Ты сам себе всё это и заработал. Либо меняй

стиль жизни, и навеки распрощайся со мной, т.е. со значительной частью

себя, либо сожми кулаки поплотнее и в конце концов будь собой

полноценным, сомневайся, страдай, люби, привызявайся, но держи-таки это

в себе. И рано или поздно всё это уйдёт. Как ни крути, наш с тобой путь

- это одиночество в толпе, мы с тобой от рождения деффективны и

неприемлемы в этом мире. Закуси удила, и гарцую улыбчивым аллюром по

жизни, лошадка (я родился в год лошади прим. автора). А потом ты умрёшь

и не будет тяжких мыслей, не будет безответной любви и привязанностей,

что не сулят ничего в будущем, не будет горечи, что выедает в груди

сквозную рану, сочащуюся никотином и болью, не будет ничего. слышишь?

Ни-че-го! Вот огда-то можешь бояться. Только тебе это не покажется

своевременным и важным. Всё перестанет казаться тебе своевременным и

важным."
Я откинулся на спинку кресла, затянулся уже 42-й сигаретой за

сегодняшний день, погромче включил своих любимых поэтов осени, поющих

про карнавал тления и любовь. Закрыл глаза и подумал: "А зачем ждать

того момента, когда у меня не будет выбора между жизнью и смертью?

Может сделать его сейчас?". Оба голоса в голове согласно промолчали.

Беру бутылку кефира, ссоставляющую весь мой вечерний рацион, иду на

кухню. Наливаю стакан "горькой", уже не первый за сегодняшний день.

Хватаю в руки нож, который так притягтельно вглядит в тёплом свете

кухонной лампы. Открываю "агент", вкладку с твоим именем, пишу слова,

которые давно уже не мог осмелиться отправить: "Я скучаю по тебе. Я

схожу от одной мысли, что тебя нет рядом и никогда не будет. Я не хочу

заставлять тебя быть рядом, но какое-то нелепое чувство заставляет

снова и снова думать о тебе, мучаться и скаждым днём умирать от своей

глупой и неправильной любви. И самое страшное - для меня по крайней

мере - мне проще сдохнуть, нежели хоть ещё один раз попытаться добиться

твоего расположения. Потому что я знаю, как безнадёжно и глупо всё это

и даже если ты ответишь мне взаимностью, то всё, что ты будешь

испытывать, в моменты честности с собой - это глухая тоска и несчастье,

и я тебя не стою. И больше всего убивает в последнее время то, что я

просто не имею права тебе это сказать:

"Твоя любовь нужна мне как воздух, как горячий воздух, бьющий в окна

промёрзших насквозь ледяных чертогов Ётунхейма. Твоё дыхание дарует мне

силы, позволяющие жить. Прикосновение к тебе – для меня сокровенное

таинство, причастие к священному, вечному. Если бы жизнь можно было

распределять между людьми, я бы всё оставшееся своё время подарил тебе.

За одну простую, и такую нереальную, возможность почувствовать

взаимность.
Я вижу как ты брезгуешь мной. Я чувствую, что ты пытаешься относиться

ко мне человечно, чтоб не сделать больнее. И ненавижу себя за то, что

этого порой так мало. Я должен благодарить судьбу… Да что, судьбу?!

Тебя. За то, что ты позволяешь находиться рядом, за то, что не гонишь

от себя прочь, хотя имеешь на это полное право."
Ещё раз перечитываю, смотрю на нож в руках. И понимаю, что это будет

откровенной слабостью уйти сейчас, ведь есть в мире, пусть всего один

человек, но тот, для которого моя смерть станет последней чертой. Это

мама. И я обязан ей всем, что есть в моей жизни, обязан сделать её

счастливой и гордой за своего сына. Единственного, позднего,

долгожданного. Нож падает из обессилевших рук, холодная дрожь пробегает

по всему телу. Господи, а я ведь реально сейчас был готов совершить

самый идиотский и последний поступок в своей идиотской, никчёмной

жизни. Вдогонку несётся мысль о том, что если бы выжил, было бы ещё

хуже. Так как жить с ещё одним пятном на, и без того запятнанной

биографии, будет просто нереально, а надо будет. Выделяю сообщение,

нажимаю клавишу "Delete", иду на кухню, хватаю водку, с остервенением

пью прямо из горла. Вот и подходит ещё один пьяный день добровольного

самозоточения. Завтра встанет солнце, открою глаза и в дорогу, если всё

сложится, как я планировал. А пока дробный перестук клавиш, горящий от

дикой дозы алкоголя желудок, и пьяная смелость, позволяющая так

внезапно поделиться самым сокровенным с безликим, и в то же время,

таким многоликим интернетом. Завтра я, скорее всего пожалею о такой

откровенности, и порадуюсь тому, что хоть не полностью обнажил свою

душу, что выложил в пьяном бреду, в сигаретном дыму, набором нулей и

единиц,только минимальную часть правды, что разрвывает мозг и сердце.

Утром будет стыдно, но сейчас всё равно. Главное - не перечитывать, не

задумываться, глотнуть ещё "горькой" и нажать "Enter". Что я сейчас и

делаю.