Откройте свой Мир!

Основными целями и принципами государственной политики в сфере отношений с религиозными организациями провозглашаются сохранение и укрепление традиционных духовно-нравственных ценностей.

Однако беспокойство вызывает тот факт, что сфера религиозных отношений у нас в стране становится всё более и более политизированной.
Особенно чётко это проявляется в период ключевых ротаций и назначений, смены постов чиновниками и руководителями разного уровня, что является вполне естественным процессом в политической жизни страны и её отдельных регионов.

При этом совершено непредсказуемым становится поведение некоторых религиозный деятелей, которые вдруг, по понятным одним лишь им причинам, неожиданно начинают демонстрировать такую зашкаливающую активность, которую они не демонстрировали на протяжении уже нескольких последних лет.
Если бы причиной для столь бурной деятельности было одно лишь стремление поднять свой рейтинг в смутное время, то это было бы понятно. Но, к сожалению, всё это верчение на одном месте, подобно волчку, ничем иным как совершенно бессмысленным способом сохранить свой собственный вес от падения, объяснить трудно.

Как замечательно пошутил некто на одном форуме: юла не падает когда вертится, потому что не может решить куда упасть. Однако по движениям волчка можно вычислить траекторию падению, задолго до того, как это произойдёт.

В последнее время мы можем наблюдать скрещивания интересов некоторых религиозных объединений и правоохранительных органов, которым в равной степени требуется радикальное реформирования своих структур.

При этом не исключена возможности формирования в дальнейшем и единой политической платформы. Можно считать, что религиозные объединения уже сейчас активно включились в предвыборную гонку.
Об этом свидетельствуют последние заявления отдельных религиозных лидеров связанные с ростом экстремистских правонарушений, в медийном пространстве.

Массовый психоз, который вызывает порой у некоторых верующих выставки, затрагивающие рискованные темы, вовсе не есть выражение смирения и терпения в земной жизни, которому учит любая религия. А потому возмущаться и угрожать в адрес государства беспорядками и акциями граждан, которые якобы начнут массово совершать «набеги» на выставки не есть продуктивный способ решения проблемы. Конечно, в стране немало психически неуравновешенных людей, которые пытались и будут пытаться совершать противоправные действия, ссылаясь при этом на состояние аффекта или самозащиты. Но это не повод, чтобы идти на встречу психически неадекватным людям, даже если их количество оказалось несколько больше спрогнозированного.

Хотелось бы напомнить о том, что ни кинотеатры, ни музеи, ни выставочные центры не являются канонической территорией какой-либо церкви в светском государстве. А потому не стоит заглядывать туда людям с неадекватной психикой.

Даже если допустить, что некоторые из современных художников, режиссеров или авторов книг не вполне здоровы, это не повод для ущемления их прав на самовыражение. (Полотна Пикассо, Ван Гога или Малевича и сегодня вызывают у некоторых довольно противоречивые чувства, заставляющие задуматься о состоянии здоровье их авторов, а порой и просто раздражают).

Спрашивается, зачем христианину вообще посещать, к примеру, выставку с таким звучным названием как «Запретное искусство», если только не с целью миссионерской проповеди?

Точно так же ему незачем посещать или становиться участником и других мероприятий, сами названия которых предупреждают человека об их несовместимости с понятием христианской культуры. Будь то просмотр кровавых фильмов ужасов, посещение шоу-трансвеститов, гей-вечеринок, заглядывание на порно-сайты и многое другое. Чтобы лишний раз огорчиться? Или же здесь кроется внутренне стремление заглянуть в ад? Пощекотать себе нервы? Погрузиться в другую атмосферу, испытать какие-то новые ощущения?

В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а в своём можете хоть на столе джагу-джагу танцевать.

Вся каноническая территория заканчивается за дверями любой церкви, далее следуют миссионерские поля. А возмущаться по поводу того, что миссионерские поля не благоухают как роза крайне неразумно.

Покидая свой приход, нужно быть готовым к тому, что на миссионерских полях произрастают не только одуванчики и васильки и что там на каждом километре не стоят культовые сооружения.

Если чьи-то творения оскорбляют чувства некоторых, если эти творения не так пахнут, и не так выглядят, как хотелось бы, то большинством здравомыслящих людей эти произведения культуры будут проигнорированы.

Те же, кто продолжает будоражить сознание масс, истерично доказывая что-то своё и никак не желая успокоиться, лишь привлекают внимание к спорным произведениям искусства тех, кто их никогда не видел, не слышал и возможно никогда бы о них и не узнал.

За таких людей надо молиться, а не бегать по судам.

Вся та бурная активность, которую нынче демонстрируют некоторые деятели и объединения, связана с отставкой Юрия Лужкова, с поста мэра и боязнью дальнейших ротаций не только в сфере аппарата мэра и правительства Москвы. При этом символом эпохи ушедшего со своего поста Юрия Михайловича почему-то стала статуя Петра, работы Зураба Церетели, которую предлагается разобрать, переместить или просто-напросто утопить.
Видимо она тоже кого-то огорчила, оскорбила, разожгла и возбудила. Так что в скором времени, мы вероятнее всего станем свидетелями нового процесса над теми, кто её устанавливал.

Денис Костин специально для www.protestant.ru
http://www.protestant.ru/ne...

Пастор Владимир СОЛОДОВНИКОВ,
профессор Духовной Академии
Содружества Евангельских Христиан
России (СЕХР)


ОТГОЛОСКИ ФИДЕИЗМА И ПИЕТИЗМА В СОЗНАНИИ ЕВАНГЕЛЬСКИХ ВЕРУЮЩИХ РОССИИ


«Слава Богу, я не произнес ни одного
слова, которое могло бы ввести в
заблуждение общественное мнение».

П.Я. Чаадаев


Среди евангельских верующих в России уже свыше 150 лет чрезвычайно популярна идея личного благочестия, что, впрочем, роднит их с приверженцами православия, стремящимися к стяжанию святости во Христе Иисусе.
Разумеется, и те, и другие руководствуются соответствующими текстами Библии, стремясь более или менее точно исполнить ее предписания на сей счет.
Разумеется, и те и другие – совершенно справедливо – видят в благочестии и чисто практический аспект: его достижение помогает преображению личности, которая способна вести альтернативный греховному образ жизни. И эта альтернатива, вне сомнения, действительно, хороша и позитивна.
Тем не менее, битва за благочестие далеко не оригинальна и не всегда победоносна (вспомним, к примеру, главного персонажа повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий»!). Более того, смирение, которое ему практически синонимично, довольно часто становится инверсией гордыни. Печально, когда в поместной церкви все знают, кто у них САМЫЙ СМИРЕННЫЙ. Нередко в погоне за личным благочестием в сознании христианина тускнеет образ Христа (вот ведь парадокс – Эталона Благочестия!). Или же – опять же на уровне сознания! – оно превращается в контрамарку в Царствие Божие, в этакий льготный билет до Небесного Иерусалима. Все это сопровождается скептическим, а то и презрительным отношением к богословию или даже к самым незатейливым размышлениям на духовные темы.
Итог такого отношения – облегченное восприятие самого труда на Ниве Господней, которое воплощается в бодреньком слогане – «Христианство – это просто!» (хотя все содержание Нового Завета, вся история Церкви, а зачастую и личный христианский опыт по-настоящему верующих людей свидетельствуют об обратном!).
Тяга к т.н. «простоте» (не путать с простотой во Христе, которая есть ясность благих намерений и благих действий!), как правило, означает банальное нежелание мыслить, а значит - и делать что бы то ни было осмысленно. А зачем напрягаться? Все должно быть элементарно! Типа – утюг хорош, когда прост в употреблении!
Подобные настроения в христианской среде имеют давнюю историю и уходят корнями к фидеизму II-III в.в. (от лат. слова fides – вера). Фидеисты полагали, что по мере своего развития «вера должна устранять разум» . В частности, по мнению христианского философа Стефана Свежавски, в европейской истории «были периоды, когда фидеистическая ориентация получала такой перевес, что не считалось нужным даже чтение Библии. Читать вообще не нужно, говорят последователи фидеизма, учиться не нужно; а нужно благочестиво жить, совершать добрые дела. Все же, что сверх этого, поистине потеря времени и отступление от истинной христианской жизни» .
Логическим продолжением фидеизма, начиная с XVII века становится пиетизм (от лат. pietas - благочестие). Пиетизм подпитывался возвышенно-мистическими, а также индивидуалистическими настроениями в немецком лютеранстве, все больше становившемся политизированным, традиционным и рационалистичным. То есть пиетизм – был реакцией на некоторые явно негативные черты лютеранской церковной жизни, которые отчетливо вели к номинальному исповеданию христианской веры. «Пиетизм предполагал, что не внешнее собдюдение обрядов, а жизнь религиозных чувств питает индивидуальную веру в Бога,» - писал В.А. Бачинин. Его адепты апеллировали «к сфере личных переживаний верующего, которые выступали на передний план и обретали статус одной из главных ценностей религиозной жизни».
Любопытно, что поначалу пиетизм не пренебрегал интеллектуальностью. Как отмечал В.А. Жучков, «важное значение имела… начатая пиетистами в 70-е годы XVII в. реформа образования, создание сети учебных заведений, где наряду с религиозным обучением большое внимание уделялось преподаванию светских наук – математики, физики, анатомии и т.д.». Образование это было внесословным, что являлось несомненным вызовом общепринятому тогда пониманию обучения и воспитания. Пиетисты в этот период признавали важность научного знания для практики благочестия, противостояли религиозной нетерпимости и – тем более – фанатизму. Однако впоследствии в пиетизме возобладали взгляды о дисгармонии веры и разума, о необходимости жесткой аскезы. Пиетисты начали осуждать общественный прогресс. Ригоризм был доведен ими до абсурда.
Именно в таком виде пиетизм пришел в Россию вместе с немецкими колонистами, придерживавшимися лютеранства, а также некоторых радикальных проявлений протестантизма. Всем хорошо известно, что как раз именно лютеранский пиетизм был одним из источников для подпитки Евангельского Движения в России – по крайней мере – в середине XIX века. Он - во многом – его даже формировал (хотя автохтонные корни российского Евангельского Движения бесспорны!). Это влияние совпало с воздействием на повседневную религиозную жизнь русского народа хлыстовско-скопческого сознания, как альтернативного официальному, а потому – закосневшему православию . Почитайте на эту тему известный роман П.И. Мельникова-Печерского «На горах», где в довольно доходчивой и даже захватывающей художественной форме повествуется о влиянии хлыстовского мистицизма на российскую повседневность пореформенного времени.
Таким образом, Евангельское Движение, наследниками которого являются нынче протестантские деноминации России, впитало в себя импортные и доморощенные проявления фидеизма и пиетизма.
Поколениями - с благочестием наперевес - евангельские верующие пытаются взять Царствие Божие. Как известно, это требует усилий (См. Лк. 16:16). Часто таковые тщетны. Поскольку нашими протестантами нередко манкируются интеллектуальные ресурсы. На роль последних обращал внимание еще П.Я. Чаадаев, который писал: «…нравственное значение христианства достаточно оценено, но о чисто умственном его действии, о могучей силе его логики почти еще не думают» . Если кого-то не устраивает аргументация рафинированного интеллектуала Чаадаева, якобы, «далекого от народа», то вот - мнение человека, которого нельзя заподозрить и в тени интеллектуального аристократизма – Преподобного Силуана Афонского (крестьянина по-происхождению!): «Смотри умом, что делается в душе. Если небольшая благодать, то в душе – мир, и чувствуется любовь ко всем; если благодать больше, то в душе свет и радость великая, а если еще больше, то и тело ощущает благодать Святого Духа» . Обратите внимание - речь идет о вопросах сакральных, но Преподобный Силуан обращает внимание на функцию интеллекта в восприятии благодати.
Как важно, чтобы наше благочестие - как и вера - были сознательными в самом высоком – я бы сказал возвышенном! - смысле.
Как важно, чтобы благочестие не было упрощенно-утилитарным – типа «Я не пью, не курю и матом не ругаюсь!» Уверяю Вас - этого недостаточно для стяжания Небесной Отчизны. Ведь есть и неверующие, которые не пьют, не курят и не матерятся. Например, сторонники здорового образа жизни. Тем не менее, они – неверующие. Они зачастую и не помышляют о Боге. Но мы – христиане – должны мыслить о Нем. Ведь Он – есть освящение наше! Ибо «Бог от начала чрез освящение Духа и веру истине избрал вас ко спасению» (2 Фес. 2:13).
Итак, во главе угла в нашей жизни должно стоять не личное благочестие (оно – дело важное, но – прикладное), а сосредоточенность на Иисусе Христе. Дабы без самосвятства, самоправедности и самолюбования реализовать Богообразность и Богоподобие (См. Быт,1:26,27: 5:3; 9:6), которые не имеют ничего общего с манией величия «самых смиренных» в Церкви.



БИБЛИОГРАФИЯ

1. БИБЛИЯ. Люб. Изд.
2. Бачинин В.А. Малая Христианская Энциклопедия. Т.3. СПб., 2005.
3. Жучков В.А. Немецкая философия эпохи раннего Просвещения (конец XVII-первая четверть XVIII в.). М., 1989.
4. Преподобный Силуан Афонский. Писания. М., 2008.
5. Свежавски С. Фома Аквинский, прочитанный заново. Сретенск, 2000.
6. Солодовников В.В. Опытным путем. М., 2009.
7. Чаадаев П.Я. Философические письма. ПСС., т.1, М., 1991.

Является ли смена руководителей деноминаций - панацеей от застойно-стагнационных явлений и коррупции? Изменится ли в этом случае т.н. внутриденоминационная "система" или "старые мехи"?

Владимир Солодовников



РОССИЙСКИЕ РАДИКАЛЬНЫЕ ПСЕВДО-ХРИСТИАНСКИЕ ДВИЖЕНИЯ XVII-XX ВЕКОВ И СТЕПЕНЬ ИХ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ДЕСТРУКТИВНЫЕ КУЛЬТЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

РОССИЙСКОЕ КУЛЬТОВОЕ СОЗНАНИЕ НЕ ИМПОРТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ!

В России на уровне обыденного сознания существует мнение о том, что распространенные в стране культы являются результатом напористой экспансии западной культуры, которая была одним из эффективных орудий политического воздействия еще со времен «холодной войны» и которая стала непременным атрибутом иностранного аккомпанемента знаменитой «перестройки». Зачастую даже специалисты-религиоведы и власть имущие пост-перестроечной эпохи настойчиво подчеркивают импортный характер многих – если не всех – культов, распространенных на территории бывшего СССР.
Тем не менее, подавляющее большинство деструктивных культов современной России имеют самобытные корни, о чем зачастую не подозревают, в том числе, даже их заядлые приверженцы.
Мощнейшее воздействие на самое культовое сознание в России оказали местные радикальные псевдо-христианские движения XVII-XX веков: хлысты («люди Божии») и скопцы («белые голуби»), причем, их влияние пронизало даже обыденную культуру россиян, имеющих о хлыстах и скопцах, как правило, весьма приблизительное представление или не имеющих никакого, и находящихся вне религии. Именно хлыстовско-скопческий менталитет подготовил в России благодатную почву для культа «Белое Братство», культа Виссарриона, культа «Богородичный Центр» и др. Эта подготовка сыграла не менее важную роль в подъеме современных культов, чем финансовые вливания из-за рубежа, зарубежные масс-медиа, подконтрольные культам, пропагандистская литература, влиятельные иностранные проповедники и умелые менеджеры. Успех культов в России во многом объясняется именно тем, что почва для него готовилась веками, и эта подготовка была исключительно автохтонной, российской, то есть она не диссонировала со многими особенностями русской культуры и культуры других народов страны. Этой подготовке не помешало, а даже объективно содействовало более чем 70-летнее господство советского атеизма.
Идеи «живых Богов» («христов», «богородиц», «иоаннов-крестителей»), а также практика безоговорочного подчинения «духовным учителям», экзальтации, доходящей до изуверства, причем, не только по отношению к единоверцам, иноверцам, но и к самим себе были присущи российским псевдо-христианским движениям XVII-XX веков.
Целью настоящей работы является – анализ того, как именно автохтонные псевдо-христианские движения дореволюционной России повлияли на современные культы и разнообразные проявления культового сознания в сознании общественном.
Автор надеется на то, что его исследования в этой области помогут лучше понять степень укорененности культов и культового сознания в России и окажут помощь тем служителям Божиим, которые желают проповедовать Евангелие приверженцам популярных в России культовых движений и сект. Не исключаю также, что они могут посодействовать душепопечителям и христианским психологам, которые занимаются реабилитацией людей, подвергшихся воздействию деструктивных культов.

ОСОБЕННОСТИ ДУХОВНОГО СОЗНАНИЯ И ПРАКТИКИ РОССИЙСКИХ РАДИКАЛЬНЫХ ПСЕВДО-ХРИСТИАНСКИХ
ДВИЖЕНИЙ XVII-XX ВЕКОВ

Радикальные псевдо-христианские движения хлыстов («людей Божиих») и скопцов («белых голубей») возникли в России как своеобразная реакция на подъем в стране православия, который сопровождался его огосударствлением, превращением в официально-репрессивную, нетерпимую ко всяческому инакомыслию идеологию, ангажированностью в экономику, застывшей традиционностью как в духовно-мировоззренческой, так и богослужебной сферах. Хлыстовство и скопчество, по мнению авторитетных специалистов, всегда следовало за православием некоей «тенью», специфической и, увы, псевдо-христианской альтернативой псевдо-христианским же проявлениям в российском православии. Вот что писал по этому поводу русский беллетрист прошлого века М. Пришвин: Хлыстовство невидимо стоит за спиной православия, это – его страшный двойник… Внутри самой же православной церкви… возникает огромное царство хлыстов неуловимых, неопределенных…Не узнать, где начинается хлыстовство и кончается православие. И самое страшное для стражей церковных, что там, где вспыхивает наибольшим светом православие, тут же курится и хлыстовство…».1
Триумф официально-забронзовевшего православия вел его к гипертрофированному «оживлению», а точнее – к профанации подлинно христианского духовного делания. Хлыстовско-скопческая профанация характеризовалась вульгарно-радикальной экзальтацией, жесткой аскезой в сочетании с оргиастичностью, зачастую демонстративной антропоморфностью и апофеозом двойной морали в мировоззренческом, общественно-политическом и житейском аспектах. Некоторые российские эксперты, в частности И. Щиголев, трактуют псевдо-христианские движения XVII-XX веков, как психические эпидемии на религиозной почве, а конкретнее – как психические парарелигиозные контагии, характерные, преимущественно, для маргинальных социальных слоев.2
При очевидной специфике каждого из движений, у них было невероятно много общего, что позволяет вводить в научный оборот термин хлыстовско-скопческое движение.
Прежде всего, речь идет о гипертрофированной сакрализации сознания их участников. Она проявлялась: 1. В навязчивой идее стяжания непосредственных и вполне реальных, видимых контактов с Богом и Богородицей здесь и сейчас; 2. В обожествлении людей (как правило, лидеров движений). Здесь было вполне возможно субординационное (иногда алогичное) самосвятство: лидер – «бог-отец, бог-сын, бог-святой дух», сподвижники – «иоанн-креститель», «богородица», «николай-угодник», рядовые участники движений – «ангелы» или «христы» и т.п. Это создавало в хлыстовско-скопческих общинах («кораблях») устойчивую идею культа личности, причем, у скопцов она была явственно связана с феноменом русского политического самозванчества. Так, лидер российских скопцов конца XVIII-начала XIX веков Кондратий Селиванов принял на себя имя Иисуса Христа и одновременно… царя Петра III (1728-1762 г.г.), свергнутого и убитого в результате государственного переворота 1762 года. Обожествление людей в хлыстовско-скопческом мировоззрении проистекало не столько из желания уподобления сакральным персонажам, сколько из стремления радикально преодолеть социальную маргинальность. Оно постоянно подпитывалось имевшим многовековые традиции устным народным творчеством апокрифического характера: песнями, легендами, сказаниями о скитающихся по «Святой Руси» «христам», «богородицам», «николаям-угодникам» и т.п.; 3. В напряженных эсхатологических ожиданиях.
Для российских радикальных псевдо-христианских движений XVII-XX веков была типична детеологизация. Известно, что хлыстовское движение в России XVII столетия началось с того, что его основатель – отставной солдат Данила Филиппович бросил в воды реки Волги тексты Ветхого и Нового Завета, а также другие христианские книги, объявив о необходимости не книжно-теологического, а «живого» христианства, о вере не в «книжного бога», а в живого, каковым, разумеется, является он сам. Детеологизация бросала вызов осмысленному отношению к сакральным вопросам, идее сознательной, подлинно евангельской веры. Она совершенно определенно выдвигала на первый план религиозную практику (при периодических попытках создания хлыстами и скопцами собственной теологии. Это свидетельствовало, с одной стороны – о вульгаризации христианства, а с другой – о наивном эгоизме участников хлыстовско-скопческого движения.
И хлыстам, и скопцам была присуща навязчивая идея создания единой мировой религии, а также непримиримый религиозный дуализм катарско-богомильского типа (в этом смысле показательны скопцы, делившие весь мир «белых голубей» – кастратов и «пегих кукушек» – не кастратов, которые находятся в состоянии духовной войны.3
Одновременно с этим хлыстовско-скопческому направлению было свойственно двоеверие. Как правило, хлысты и скопцы были… ревностными православными, более того – лучшими православными! Поэтому чрезмерное усердие в православной вере кого бы то ни было порождало у светских и церковных властей XVII – начала XX веков подозрения, зачастую – обоснованные.
Хлыстам и скопцам была присуща экстатика, достигаемая через жесткую вегетарианскую аскезу, многочасовые групповые ритмичные вращательные движения, сопровождающиеся ритмичными же – нередко иррациональными - речитативами, исполнением религиозных гимнов. Иногда их экстатика включала в себя даже оргиастичность, поскольку и для хлыстовства, и для скопчества были характерны культ тела и чувственности. Манипулируя телом (хлысты – через многочасовые ритмичные вращательные движения – «радения», а скопцы – через кастрацию), приверженцы радикальных псевдо-христианских движений полагали, что они таким образом получают особые «дары Святого Духа», превращаясь в его «вместилище», что они становятся «ангелами» или даже обожествляются. Иногда хлыстовско-скопческие радения сопровождались сексуальными или псевдо-сексуальными проявлениями (половыми актами или их имитациями, включая гомосексуальные, страстными поцелуями как однополыми, так и двуполыми, онанизмом, фетишизмом, эксгибиционизмом и т.п.
Как ни парадоксально, но при всем этом хлысты и скопцы стремились к… десексуализации, доведенной до максимума у скопцов. Следует подчеркнуть, что идея абсолютной десексуализации сопровождалась у приверженцев радикальных псевдо-христианских движений ярко выраженным сексоцентризмом.
Вследствие девиантности поведения хлыстов и скопцов, усиливавшейся за счет их непомерного фанатизма, а также гонений на них со стороны светских и церковных властей, их так называемая «религиозная практика» была окутана пеленой таинственности. Впрочем, собственный изоляционизм, проявлявшийся в отработанной веками конспиративности, они сочетали с чрезвычайно напористой миссией.
Хлысты и скопцы осознавали себя некоей особой контр-культурой, противостоящей общепринятым ценностным ориентирам, включая религиозные. Они создали особый слэнг, который навязывали повсеместно. До сих пор в разговорном русском языке широко используются выражения хлыстовско-скопческого происхождения, о чем, тем не менее, даже и не ведает среднестатистический россиянин. Например, слово «радеть», которое в хлыстовско-скопческом слэнге означало участвовать в экстатическо-оргиастическом «богослужении», в современном русском языке означает «стараться»; словом «подкованный» скопцы именовали кастрированного человека, а в современном русском речевом обороте так принято называть… эрудита; выражение «находиться на седьмом небе» у скопцов означало кастрацию, сейчас так в просторечье характеризуют состояние счастливой эйфории. Такие примеры можно приводить бесконечно. Таким образом, радикальным псевдо-христианским движениям России XVII-XX веков была свойственна некая десоциализация, декультурация и… контр-культурность.
Для этих течений был также характерен маргинальный социальный состав участников (городские и сельские низы, включая низы духовенства, бродяги, нищие, отставные солдаты и матросы), не исключавший, впрочем, социально ангажированных элементов дворянской (даже аристократической!) интеллигенции и крупных предпринимателей, живо интересовавшихся народными мистическими практиками. Именно последние превносили в хлыстовско-скопческое мировоззрение существенную политизированность. И хлысты, и скопцы считали возможным установление в России собственного теократического режима. Скопцы, в частности, не исключали даже насильственного захвата власти. Так, камергер царского двора, скопец М. Еленский выработал «Проект переустройства России», предполагавший концентрацию всей полноты политической и экономической власти именно в руках скопцов. С этим проектом был ознакомлен император Александр I, проявлявший интерес к скопчеству и лично знакомый с его признанным лидером – нищим-бродягой Кондратием Селивановым, с которым серьезно консультировался по вопросам внешней политики.
Безусловно, что у каждого из радикальных псевдо-христианских движений была и своя специфика.
Специфика хлыстовщины состояла в: I. Довольно яркой идее постоянного и вполне реального христовоплощения. Даже само название участников движения «хлысты» было производно от искаженного слова «христы», хотя сами хлысты предпочитали называть себя «людьми Божиими», в среде которых появляются и «настоящие иисусы христы»; II. Спекуляции на идее «даров Святого Духа», в частности – глоссолалии, как типе пророчества; III. Подмене (профанации) Святого Причастия – использовании вместо причастного вина – воды, кваса или фруктово-ягодных соков.
Специфика скопчества состояла в:
I. Членовредительстве (полной или поэтапной кастрации как мужчин, так и женщин. Членовредительство трактовалось ими, как: 1) «огненное крещение»; 2) искупление; 3) спасение; 4) эффективное средство от сексуального влечения; 5) преодоление в перспективе смертности (поскольку оскопленные не смогут более репродуцировать смертное человечество); 6) путь к подвигу молчальничества (популярному в среде русских монахов-отшельников). Заметим, что скопцы были, как правило, немногословны: они никогда не говорили напрямую о кастрации: они либо молчали, либо рассказывали об оскоплении иносказательно – «сесть на пегого коня» или «получить малую печать» - означало подвергнуться частичной кастрации через отсечение яичек у мужчин и ампутации груди, клитора или половых губ у женщин; «сесть на белого коня» или получить «царскую печать» означало полную кастрацию мужчин, включая отсечение также ствола полового члена, и полную кастрацию женщин посредством внутриматочно-вагинальной операции, приводившей к окончательной стерилизации; 7) путь к десоциализации «мужественного характера» (скопцы считали кастрацию высшим проявлением мужества – победой над половыми органами как «диаволом, прилепившимся к человеку»). То есть, по их мнению, они являли собой особый социум, не имевший ничего общего с «порабощенным диаволом человечеством». Именно поэтому скопцы компактно проживали особыми конспиративными коммунами; 8) наиболее краткий путь в рай;
II. Устойчивой идее рая на земле;
III. В популярности идей марксизма в скопческой среде на рубеже XIX-XX веков.
Уникальность российского скопчества состоит в том, что оно – по большей мере – не идея, а реальный факт духовно-мировоззренческого характера.

ДЕСТРУКТИВНЫЕ КУЛЬТЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ – ПРЕЕМНИКИ АВТОХТОННЫХ РАДИКАЛЬНЫХ ПСЕВДО-ХРИСТИАНСКИХ ДВИЖЕНИЙ XVII-XX ВЕКОВ

Хлыстовско-скопческое мировоззрение и практика в течение XVII-XX веков буквально пропитали собой общественное сознание россиян, объективно ослабив православие и другие проявления христианской ортодоксии. Достаточно сказать, что хлыстовство и скопчество в начале XX столетия поразило чрезвычайно консервативные евангелическо-лютеранские церкви российских (ингерманландских) финнов. Антирелигиозные гонения за семьдесят с лишним лет советской власти еще более законспирировали российские радикальные псевдо-христианские движения, сделав их особо изощренными. Их приверженцы вливались в ряды религиозных диссидентов самой разной конфессионально-деноминационной направленности, создавая так называемые «внутренние церкви» для «особо посвященных». По мнению современного российского религиоведа и социолога С. Филатова, именно в России радикальные псевдо-христианские течения феноменально жизнеспособны. По его словам, «на Западе, если вовсе не распадаются, они постепенно вписываются в окружающее общество, цивилизуются, религиозная страсть ослабевает, и они усваивают принятые в обществе нормы поведения и ценности; наиболее шокирующие требования веры либо отменяются, либо становятся «символическими»… В России традиционные гонения приводили их в глубокое подполье и провоцировали фанатизм, внутренняя изоляция закрепляла девиантные нормы».4 С. Филатов считает, что эти движения и сейчас действуют исключительно нелегально. В западном мире такая ситуация была бы вряд ли вероятна, – утверждает он.5 В этом контексте С. Филатов критикует популярную ныне идею «духовного вакуума», который якобы образовался в России после падения советской власти и краха коммунистической идеологии и который был будто бы заполнен учениями и практикой деструктивных культов. Он справедливо полагает, что российское духовное пространство было и до сего часа заполнено автохтонными радикальными псевдо-христианскими движениями, оппозиционными христианской ортодоксии и общественной морали.
У нас, в России, закрепились те иностранные деструктивные культы (муниты, «свидетели Иеговы»), те международные оккультные течения (рерихианство), а также те самобытные новые религиозные движения культового характера (культ Виссариона – «Церковь Последнего Завета», «Белое Братство», «Богородичный Центр», культ «Радастея»), которые созвучны именно с хлыстовско-скопческим мировоззрением и практикой, являющимися благоприятной почвой для их дальнейшего укоренения.
Для приверженцев деструктивных культов современной России характерна гипертрофированная сакрализация сознания. Как и у адептов радикальных псевдо-христианских движений XVII-XX веков, им присуща навязчивая идея стяжания непосредственных контактов с Богом и Богородицей здесь и сейчас. В этом смысле показательны муниты, воспринимающие своего лидера Мун Сон Мена «вторым христом», сторонники культа Виссариона, общающиеся с ним как с «сыном божиим и воплощением христа», «белые братья» – с одним из своих вождей – Мариной Цвигун (Марией Дэви Христос), как с »богородицей и христом» в одном лице, приверженцы «Богородичного Центра», уверенные в том, что их наставник «пророк» Иоанн Береславский напрямую получает актуальные пророчества от Богородицы. Понятно, что здесь налицо – и обожествление людей (как правило, лидеров движений). Причем, иногда можно наблюдать и очевидное субординационное (поражающее своей алогичностью) самосвятство: например, один из лидеров «Белого Братства» Юрий Кривоногов (больше известный под индуизированным именем Юоанн Свами, которое, по его мнению, означает «мужское божественное начало») прошел следующий субординационный путь – «адам», «иосиф», «иоанн-креститель», «илия», «давид», «святой и равноапостольный князь владимир», «архангел михаил». Обожествление лидеров и самосвятство создают внутри современных культов, действующих в России, устойчивую идею культа личности. Внутри этих деструктивных движений постоянно присутствуют напряженные эсхатологические ожидания. Так, сторонники «Белого Братства» уже несколько раз встречали «конец света» и «страшный суд», в результате которых якобы «материальный мир станет невидимым, и состоится преображение человечества в сфере Иисуса Христа». Приверженцы «Богородичного Центра» ожидают конец света к концу третьего тысячелетия, перед которым, в XXIV веке, «в мир сойдут пророки, включая православных святых Серафима Саровского, Иоанна Кронштадского и др. Затем – после промежуточного «рая на земле» – «по благословлению Богородицы» – грядет «царствие небесное». Виссариониты полагают, что «царство божие уже наступает» в виде некоего «царства души», которое несет человечеству их лидер – «сын божий и воплощение христа» Виссарион (бывший милиционер из Сибири Сергей Тороп).
Современным российским деструктивным культам свойственна детеологизация за счет вульгарной ревизии христианского богословия. Тем не менее, практически всегда их лидеры пытаются «дополнить» Библию или создать альтернативное «священное писание», щедро приправленное собственными «пророчествами». Основой мировоззрения «белых братьев», например, является учение «Юсмалос», в котором эклектично смешаны рерихианство, диетическая йога, кришнаизм и… православие. Виссариониты считают логическим и наиболее актуальным продолжением Библии так называемый «Последний Завет» – стилизованное под текст Нового Завета описание жизни Виссариона, смысл которого состоит в том, что люди должны вполне сознательно – а не под воздействием страха – принять его в качестве бога и оформить с ним «союз» для последующей жизни в раю. «Богородичники» считают логическим и наиболее актуальным продолжением Библии так называемый «третий» или «богородичный завет» – многотомный сборник «пророчеств», якобы непосредственно полученных от Пресвятой Девы Марии «пророком» Иоанном Береславским. В 1991-1992 годы – в качестве журналиста – мне многократно приходилось общаться с Иоанном Береславским, который всячески подчеркивал «приоритет» «богородичного завета» по отношению к Ветхому и Новому, поскольку Царствие Небесное, по его мнению, будет именно «богородичным». В детеологизации и в попытках создания собственного «богословия» заметен наивный эгоизм, неадекватно завышенная самооценка, как лидеров современных российских культов, так и их рядовых приверженцев. Они совершенно определенно выдвигают на первый план спекулятивную религиозную практику. Прежде всего, она проявляется в профанации «огненного крещения». У «белых братьев», например, в качестве «огненного крещения» предстают – простудные заболевания, вызванные обливаниями ледяной водой и босохождением (по учению «Юсмалос», именно простуда ведет к «сожжению внутренней скверны» и… омолаживанию организма). Религиозная практика современных российских деструктивных культов зачастую включает в себя также подмену Святого Причастия. В некоторых из них вместо причастного вина используется фруктово-ягодные соки, кока-кола, питьевая вода из-под крана или же… исключительно родниковая вода. Причастный хлеб, скажем, у виссарионитов исключен, так как их лидер – Виссарион или «воплощенный христос» имеет живое физическое тело и свою кровь он не проливал.
Деструктивным культам в России присущи непримиримый религиозный дуализм, а также навязчивая идея создания единой мировой религии. Довольно ярко это явлено у мунитов, которые убеждены, что в их лидере – «втором христе» Муне объединятся все религии мира. Лидер «Церкви Последнего Завета» Виссарион учит, что он принес людям единую мировую религию, объединяющую духовные богатства христианства, ислама, буддизма и даосизма. С этого момента, по его мнению, и наступает «царство божие» в виде «царства души». «Белое Братство» позиционирует себя как «Центр Единой Вселенской Религии».
Жесткий дуализм характерен практически для всех российских культов или иностранных культов, прижившихся на российской почве. Но особенно он заметен в той же «Церкви Последнего Завета», где чувства противопоставляются разуму (приоритет чувств по отношению к разуму и некорректные спекуляции на этом составляют суть моральной проповеди Виссариона6, в «Богородичном Центре», по учению которого, все люди делятся на «богородичных» или на «сатаниных», включая церковных деятелей (например, в средневековой Руси – Нил Сорский (лидер нестяжателей-аскетов,) и Иосиф Волоцкий (лидер иосифлян-сторонников политизированной и экономически мощной церкви); в XX веке борец с большевизмом Патриарх Тихон Белавин и коллаборационист – Патриарх Сергий Страгородский). Самую жесткую форму дуализма демонстрирует «Белое Братство»: в соответствие с принятым в нем учением «Юсмалос», весь мир лежит во зле, в нем господствуют энергии и проявления материальных сущностей из сфер сатаны, который пленил человечество при помощи чувственных удовольствий, бизнеса и… спорта. Сатана якобы превращает людей в биороботов. И этой сатанинской экспансии эффективно противостоят, разумеется, исключительно «белые братья».
Чрезвычайно популярна у сторонников самых разнообразных культов идея рая на земле. Ее постоянно и на все лады озвучивают «свидетели Иеговы», муниты, виссариониты и «белые братья». Весьма своеобразно подает эту идею «Богородичный Центр»: в соответствие с «богородичным заветом», рай на земле будет промежуточным, он будет именоваться «царствием божиим» или «царствием христовым». Этот «рай», по мнению лидера «Богородичного Центра» Иоанна Береславского, будет вполне реальным земным государством теократического типа, которое окончательно уничтожит «официальную» церковь. Промежуточный рай, считают Иоанн Береславский и его сторонники, необходим для того, чтобы святые из самых разных стран и духовных традиций «привыкали» к некоему «свету христову», занимаясь сельскохозяйственным трудом и народными промыслами. Затем, «по благословению богородицы», они войдут в «царствие небесное».
Для некоторых российских деструктивных культов характерно двоеверие в той или иной форме. Например, многие рерихианцы в России являются… практикующими православными и даже истовыми почитателями телевизионных передач «Слово Пастыря», которые ведет митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Те члены рерихианских обществ и кружков, которые не практикуют медитацию, заменяют ее чтением классических православных молитв и хождением в храмы, где причащаются. Православные иконы есть в доме почти каждого российского рерихианца, а в современных российских рериховских изданиях постоянно публикуются статьи, популяризирующие духовное наследие православных святых. «Богородичный Центр» всячески подчеркивает свою преемственность от православных »духоносных старцев» русского средневековья, от Истинно-Православной (катакомбной) церкви, которая подпольно действовала в России в советское время и противостояла государственному атеизму, использует православную символику и облачения. Богослужения «богородичников», во многом, напоминают православные. Более того, с 1997 года «Богородичный Центр» пользуется названием «Православная Церковь Божией Матери Державной» (для его практики характерна частая смена названий – Прим. автора). По мнению С. Филатова, учение, богослужебная практика и структура «Богородичного Центра» создана именно на православной основе.7 Двоеверие отчасти свойственно и «Белому Братству»: в 1991 году я побывал на «богослужении» «белых братьев» в московском районе Кунцево. В целом, оно напоминало… православную литургию с элементами «санкиртаны» (прославления), практикующегося кришнаитами. Так называемая «служба» шла перед… иконостасом, где соседствовали православные иконы, изображения Кришны, а также лидеров «Белого Братства» Юрия Кривоногова (Юоанна Свами) и Марины Цвигун (Мария Дэви Христос).
Экстатика – основная черта распространенных в России деструктивных культов, достигаемая через жесткую вегетарианскую аскезу («Белое Братство», «Церковь Последнего Завета»), длительные ритмичные групповые – в том числе и вращательные – движения, сопровождающиеся ритмичными же речитативами, а также исполнением религиозных песнопений («Богородичный Центр», «Белое Братство», «Церковь Последнего Завета»). Интересно, что культ «Радастея» («творящие закон радости») трактует ритм в религиозной практике как «смысл мироздания», «Богородичный Центр» называет ритмичные телодвижения, включенные им в классические православные литургии, «пластическими молитвами». Поклонение Марине Цвигун (Марии Дэви Христос), которая являет собой будто бы в одном лице «богородицу» и «иисуса христа», ее адепты из «Белого Братства» практикуют в виде двухчасовой ритмичной декламации в ускоряющемся темпе, которая завершается истерическими выкриками всеобщего покаяния за грехи.
У некоторых современных российских культов прослеживается тенденция к десексуализации. Наиболее выпукло она отслеживается в «Богородичном Центре» и «Белом Братстве». «Богородичники» считают, что »грех держится на генитальном уровне» и на человеке лежат все грехи его рода, которые передаются через женщину половым путем. Самый феномен женской сексуальности адепты «Богородичного Центра» связывают с диаволом женского рода – «матерью антихриста». Если «богородичники» зачастую просто «критикуют» секс как таковой, то в «Белом Братстве» имеет место полный, абсолютный запрет на половую жизнь, дополняемый запретом на любые, даже случайные, прикосновения, причем, не только к людям, но… и к домашним животным.
Тем не менее, в современном российском культовом сознании десексуализация уживается с сексоцентризмом, культом тела и чувственности, поскольку сама экстатика отчасти достигается телодвижениями, провоцирующими, в том числе, и сексуальные переживания. Учение Виссариона вполне положительно трактует «сексуальные поиски и эксперименты» между людьми, не состоящими в официальном браке. Общеизвестна сексуальная мистика в учении и практике мунитов, которые, в конечном счете, сводят ее к браку, как эффективному средству достижения «жизненной полноты» и «победы над сатаной».
Вследствие девиантности поведения приверженцев современных культов, усиливающейся за счет их непомерного фанатизма, а также очевидного неприятия их светскими властями и влиятельной Русской Православной Церковью, сама деятельность культистов сопровождается конспиративностью, которая, впрочем, сочетается с весьма напористой, навязчивой миссией.
В ряде случаев культисты воспринимают самих себя как некую контр-культуру, противостоящую общепринятым ценностным ориентирам, включая религиозные. Это проявляется в особом слэнге, принятом внутри современных российских культов. В частности, интересен слэнг «богородичников», который являет собой смесь яркой православной богословской терминологии и обилием физиологических сравнений нецензурного звучания, касающихся критики грехов, а также описаний мучений как грешников, так и… праведников, подвижников веры, принявших мученическую смерть. Контркультурность современных российских культов проявляется в изоляционизме (например, «Белое Братство» предписывает своим адептам жить в замкнутых общинах, исключающих «государственное кодирование»; в этой связи им запрещен просмотр телепередач, кино, прослушивание радио, аудиозаписей, чтение периодики, художественной, научно-технической, учебной литературы, пользование электротехникой, любыми более или менее сложными приборами, всяческие контакты с прежним окружением, включая семью. Что касается виссарионитов, то они вообще живут компактными поселениями в Саянских горах в Сибири. Свои небольшие компактные поселения – «скиты» строят и «богородичники».
Социальный состав российских деструктивных культов не столь маргинален как хлыстовско-скопческое движение XVII-XX веков. Однако и здесь велик процент социально несостоявшихся, невостребованных обществом личностей, включая лидеров культов (Юрий Кривоногов («Белое Братство») и Евдокия Марченко (культ «Радастея) – несостоявшиеся ученые, Марина Цвигун («Белое Братство») - несостоявшийся журналист, Сергей Тороп («Церковь Последнего Завета») – несостоявшийся милиционер, Иоанн Береславский («Богородичный Центр») – несостоявшийся писатель, всегда мечтавший быть православным священником и т.д.). Социальная нереализованность приверженцев и лидеров культов привносит в их деятельность существенный элемент политизированности в качестве некоей альтернативе их асоциальности.
Если деструктивным культам иностранного происхождения свойственны настойчивые попытки проникновения а российские государственные структуры или влиятельные общественные организации, то автохтонные новые религиозные движения культового характера, в целом, настороженно относятся к государству и государственности, в целом. В этом плане показателен «Богородичный Центр», хотя «богородичники» также периодически пытаются внедриться в государственные силовые структуры и заявляют о перспективе теократического обустройства России, если власти страны признают «Богородичный Центр» – духовным лидером страны. Отношение к государству «белых братьев» ближе к абсолютному его неприятию, что роднит их с… анархистами; кстати, они же категорически не преемлют как коммунизм, так и рыночную демократию. В отличие от них, «богородичники» признают «богоугодность демократии», всех демократических свобод (включая свободу совести). По их убеждению, «демократия имеет благословение Божией Матери». «Богородичный Центр» постоянно подчеркивает свой устойчивый антикоммунизм. В начале 90-х годов XX века они были тесно связаны с движением «Демократическая Россия», а в августе 1991 и октябре 1993 годов симпатизировали Борису Ельцину.
Некоторым деструктивным культам присущ довольно-таки жесткий национализм. Например, в соответствие с учением «Юсмалос», «бог – русский по национальности», а значит – «спасет только славян». Виссариониты всячески подчеркивают «особую роль» России в переходе Земли в «новое качество», так именно здесь Виссарион заключит союз с человечеством для обеспечения оному жизни в раю. Националистические акценты можно выявить и у «Богородичного Центра», приверженцы которого разделяют популярную в российских ультра-патриотических кругах идею «Святой Руси»: сподвижники Иоанна Береславского трактуют Россию как исключительно «богородичный удел».
Таким образом, абсолютно ясно, что российское культовое сознание – не взирая на внешние влияния – все же имеет вполне самобытные корни. Его – при всей социально-временной коррекции – насквозь пропитывает хлыстовско-скопческое мировоззрение и практика, которые сводятся к вульгарной ревизии христианства. При всем этом также несомненно, что российское культовое сознание – часть всемирной культовой универсалии, противостоящей христианским духовно-нравственным ценностям.


СНОСКИ

1 2, с. 585. 5 Там же.
2 См.5. 6 3, с. 421.
3 1, с. 372. 7 3, с. 426.
4 3, с. 403.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Панченко А.А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2002.
2. Пришвин М. Собрание сочинений. Т. 8. М., 1982.
3. Религия и общество. СПб., 2002.
4. Солодовников В.В. Религии и культы. М., 1999.
5. Щиголев И.И. Ретроспектива психических заболеваний в России // Московский психологический журнал. № 4. М., 2006.
6. Эткинд А. Хлыст. М., 1998.

Каков Ваш прогноз относительно развития Евангельского Движения в России на ближайшие 10 лет (если их попустит Господь)?

ОБЩЕСТВЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ФАКТОРА В ПОСТ-ПЕРЕСТРОЕЧНОЙ РОССИИ: ОТ НАСТОРОЖЕННОЙ ЭЙФОРИИ К НЕДЕМОНСТРАТИВНОМУ РАЗОЧАРОВАНИЮ


Пастор Владимир СОЛОДОВНИКОВ


Чуть более 20 лет минуло с момента исторического поворота безнадежно больного советского государства к т.н. «духовности». Отправной точкой этому послужила «круглая дата» 1000-летия Крещения Руси, которой решили воспользоваться хитроумные «прорабы перестройки», предполагая заменить обветшавшую коммунистическую идеологию пресловутым «духовным возрождением» страны. Нужно быть очень наивным, чтобы отрицать то, что идеологи горбачевского ЦК не предполагали усиления религиозного фактора в общественно-политической жизни страны. Наоборот, такое усиление было в их долгосрочных интересах. Этот интерес сохраняется и у нынешних властителей России. И не мудрено! Ведь практически все религиозные конфессии и деноминации рассматриваются матерыми политиками как некий идеологический ресурс, с помощью которого можно манипулировать страной и ее населением в угоду сиюминутным или более отдаленным государственным целям. С помощью религии народ можно консолидировать и сделать послушным. С ее же помощью – тот же народ можно разобщить, противопоставить друг другу нации (включая целые социумы внутри них). Все это, разумеется, зависит от политической конъюнктуры.
Вряд ли кто будет сейчас утверждать, что политика – сфера высочайшей нравственности, а тем паче – духовности. История человечества свидетельствует как раз об обратном. То, что государство и государственные деятели пытались и пытаются использовать религиозный фактор – не новость сегодняшнего дня. Равно, как и то, что религиозные структуры во главе со своими признанными вожаками, пусть и из самых благих соображений, пытаются (с разной степенью ретивости) заручиться поддержкой государства, а то и взять его под свой полный или частичный контроль.
Впрочем, нас больше интересует реакция народа на усиление религиозного фактора в общественно-политической жизни России (простите, за невольный каламбур – фактора, который стал фактом на рубеже тысячелетий).
Эта реакция – при всей ее очевидной противоречивости – все же вполне отчетлива в своем развитии.
Поскольку уже в годы «перестройки» мы наблюдали упомянутое выше «усиление» (появление депутатов в рясах - с одной стороны и генезис феномена «подсвечников» - с другой), то любопытна позиция населения доживавшего последние дни «атеистического» СССР.
Общественное настроение того времени можно охарактеризовать на первый взгляд странным словесным сочетанием – настороженная эйфория. Несомненно, люди радовались тому, что им наконец-то «разрешили» верить в Бога, и эта радость у некоторых из них превратилась в устойчивую моду на христианство, ислам, буддизм и пр. (нужное подчеркнуть). Одновременно, и население, и власти, и религиозные структуры оказались не готовы к тому, чтобы жить в условиях реальной религиозной свободы. В силу совокупности этих обстоятельств общественная эйфория сопровождалась и настороженностью: многие недоумевали – почему десятилетиями «религиозников» преследовали или «терпели», а теперь - поощряют и даже дают некоторые преференции? Наш, крепко наученный жизнью народ, инстинктивно чувствовал здесь какой-то подвох. Настороженность вызывали и те религиозные деятели, которые вдруг стали публичными персонажами, возникнув, казалось бы, из небытия. Заметим, что и эти настроения были далеко не всеобщими: некоторое количество россиян вообще проявило абсолютное безразличие к тому, что государство стало «помягче» относиться к верующим.
Падение коммунистического режима в августе 1991 года открыло для религиозных организаций и объединений России невероятные перспективы, включая возможность влияния и на государство, и на общественную жизнь страны, в целом. Многие религиозные лидеры до сих пор с ностальгией вспоминают начало 90-х и сетуют, что «упустили» те возможности, которые тогда были столь явственны. Эти сетования, во-многом, объясняются тем, что они наивно «проглядели» то, что государство сделало ставку на т. н. «традиционные» религии, некоторые из которых еще в дореволюционное время имели опыт симбиоза с государством и веками «обслуживали» государственные структуры, соблюдая – прежде всего – государственный интерес. Именно «традиционные» религии на излете 90-х попали «в обойму», и преференции к ним со стороны государства стали заметнее. Что касается «нетрадиционных», то они либо заняли обидчиво-оппозиционную стойку, либо вступили в конкурентную борьбу с «обоймой» или друг с другом за внимание «хозяина». Им крепко повредило абсолютное неумение выстраивать деловые отношения с государством и обществом, к которому, впрочем, относятся и «традиционные конфессии».
Реакцию населения на все это такова: наметился переход от эйфорических настроений к… недоумению. При всем - насаждаемом 70 с лишним лет безбожии - внутри российского общественного сознания четко прослеживается убежденность в том, что религиозные организации и объединения должны заниматься духовной деятельностью, а не политикой или бизнесом. Политизация, а также встраивание в экономику, религиозных структур, вызывали у населения вопросы. Также недоуменные вопросы вызывала финансовая - и не только - повязанность некоторых из них с заграницей. Недоумение вызывала откровенная или тщательно закамуфлированная вражда конфессий и деноминаций, а также внутриконфессиональные и внутриденоминационные расколы и т. п. Личный опыт многих людей, пришедших в религиозные структуры в перестроечное и пост-перестроечное время, навсегда лишил их розовых иллюзий относительно духовно-нравственного идеала, провозглашаемого харизматичными «властителями дум» и, разумеется, «служителями Божиими».
В первое десятилетие нового XXI века, когда мы вступили в эру клерикализации нашего общества, когда абсолютно отчетливо православие стало государственной идеологией страны, а Русская Православная Церковь – фактически государственной, народ от недоумения вполне определенно шагнул к недемонстративному разочарованию во всей этой набившей оскомину политической трескотне о «свободе совести», «духовных ценностях» и т. п. Духовного возрождения России не состоялось, не взирая на тысячи отреставрированных или вновь отстроенных церквей, монастырей, открытие духовных семинарий, христианских, исламских и прочих конфессиональных и межконфессиональных университетов. Телевизионная картинка уже давно не отражает реального положения дел, а тем более – души россиянина, вне зависимости от возраста, пола, национальности, образования, политических симпатий или отношения к религии.
Усиление религиозного фактора в общественно-политической жизни России порождает недоверие к власти, неспособной создать новую - отвечающую отечественным реалиям – эффективную идеологию. Оно же порождает недоверие к идеологизирующейся Церкви и другим религиозным структурам, не выполняющим своего прямого предназначения. В условиях российского культурного контекста это недоверие выливается в социальную пассивность. Однако столь масштабное недоверие может простимулировать и появление отдельных пассионарных личностей, делающих ставку ни на религию, ни на государство, а исключительно на самих себя. Что случится, если социальная пассивность (а это, как ни парадоксально, мощная сила!), вступив в контакт с пассионарностью (заметим, самого непредсказуемого свойства), превратится в свой антипод? Что будет тогда?
Россия стоит накануне великих социальных потрясений! И ее не убаюкают ни проникновенный взгляд премьера, ни энтузиазм полного сил президента, ни «паломнические» вояжи по стране Святейшего Патриарха Кирилла. Равно как и бездарно «скалькированные» с западного образца карикатурные «молитвенные завтраки» российских протестантских лидеров.
Как нормализовать ситуацию?
Во-первых, следует публично отстаивать идею светского государства и незыблемость Конституции РФ;
Во-вторых, противостоять идеологизации и политизации религиозных организаций и объединений;
В-третьих, основываясь на Конституции РФ, не допустить иерократии любой конфессиональной окраски;
В-четвертых, способствовать тому, чтобы конфессии и деноминации были трансляторами и реализаторами подлинных духовных ценностей, дарованных нам Богом.
И самое главное – иметь упование на Господа!
Только тогда мы будем услышаны народом (который, говоря словами А.С.Пушкина «безмолвствует», или изливает свою горечь на кухонных посиделках), только тогда нас услышат религиозные организации и объединения, а также российское государство.

Владимир СОЛОДОВНИКОВ


МАРГИНАЛИЗАЦИОННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ПРОТЕСТАНТИЗМЕ И ПЕРСПЕКТИВА ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ


Увы, но очень похоже, что упоминание о прогрессирующей маргинализации российского протестантизма, равно как и констатация того, что он не сумел реализовать тех возможностей, которые ему открылись после падения СССР, становится общим местом. В свою очередь, это свидетельствует о том, что практически все протестантские деноминации страны переживают нынче затяжной и в разной степени осознаваемый ими самими кризис. О наличии такового говорят наивные попытки обосновать созвучность протестантизма высокой российской или даже мировой культуре, иногда во всеуслышание провозглашается амбициозная идея лидирующего значения протестантского сознания, особенно – в этической и производственной сферах. Впрочем, желание «оправдаться» или «доказать» отдают не столько юношеской наивностью, сколько стремлением успокоить и – если хотите – убаюкать самих себя в сладких грезах, не имеющих ничего общего с реальным положением дел.
Можно ли мы выйти из обволакивающей нас иллюзорности (а стало быть и некоторой пассивности) без присущих в подобных ситуациях разочарования, депрессии и духовной дезориентации? Ведь только тогда наше служение будет воистину эффективным.

I. Маргинальность российского протестантизма: тяжкое историческое наследие или сознательный выбор рубежа тысячелетий?

Всем, кто хотя бы мало-мальски знаком с историей евангельского движения в России, отлично известно, что оно начиналось российской интеллигенцией, причем, в большей степени аристократической, чем разночинной. Кстати, предшественники этого движения – российские лютеране и кальвинисты иностранного происхождения, имевшие свои конгрегации в стране еще со времен Василия III и Иоанна IV Грозного, являлись, по преимуществу, служилыми людьми или т.н. «знатцами». То есть у истоков протестантизма в России находились люди не просто образованные, квалифицированные, но и социально ангажированные, востребованные, личностно состоявшиеся. Разумеется, что российский протестантизм именно вследствие этого изначально был избавлен от духа сектантства и общественной пассивности. По мере своего становления в российской действительности протестантизм пополнялся представителями менее активных социумов (преимущественно, крестьянами и ремесленниками). Таким образом, евангельские верующие в России – по крайней мере в дореволюционное время – были полисоциальны. Можно утверждать, что социальный состав в российском протестантизме, в целом, тогда отличался относительной сбалансированностью. Несомненно, что верующая интеллигенция оказывала мощное влияние на отечественных протестантов, особенно в плане культивации сознательной веры в Иисуса Христа как единственного и личного Спасителя, а также общественно-экономической и общекультурной активности. В канун революционных потрясений евангельские верующие из числа интеллектуалов или ориентированных на них дрейфовали в сторону умеренно-либерального или умеренно-консервативного устройства России, тогда как крестьяне из числа штундо-баптистов имели пробольшевистскую, лево-эсеровскую или даже анархистскую ориентацию, то есть были настроены радикально-революционно. В документах IV миссионерского съезда в Киеве (1908 г.) отмечалось: «Штундисты… очень небезучастными оказались и по отношению к освободительному движению. Выступали они и в рядах революционеров, были и среди бунтовавших матросов в Севастополе и Кронштадте, играли видные роли на различных митингах… В общественно-политическом отношении штундизм имеет громадное значение, пользуясь в пропаганде своей социал-демократическим учением». Таким образом, произошел синтез социальных маргиналов (штундо-баптистов из числа крестьян-аутсайдеров батрацкого пошиба) с аутсайдерами политическими (большевиками, левыми эсерами, анархистами). Оказавшись в октябре 1917 года у кормила государственной власти, аутсайдеры-большевики нашли вполне естественных союзников в лице самых разномастых социальных аутсайдеров, включая люмпенизированную часть отечественных протестантов, которую именовали «сектантами». Использовать всерьез сектантский фактор В.И. Ленин предполагал, еще только обдумывая перспективу революционного переворота в стране. Известно, что в 1890 году он общался со штундистами. По словам своего соратника В.Д. Бонч-Бруевича, В.И. Ленин всегда интересовался их взглядами, зафиксированными в безграмотных «рукописях»: «Как-то раз… он сказал: «Как это интересно. Ведь это создал простой народ. Ведь вот наши приват-доценты написали пропасть бездарных статей о всякой философской дребедени… Вот эти рукописи, созданные самим народом, имеют во сто раз большее значение, чем все их писания». Любопытно, что ленинский пиетет перед «простотой», а также животная ненависть к духовно-интеллектуальной культуре удивительно сходны с официальной позицией некоторых современных нам российских протестантских лидеров. Сравните слова Ильича с фрагментом из интервью руководителя Молодежного отдела РС ЕХБ Евгения Бахмутского, опубликованного газетой «Протестант» в июле 2008 года (№ 126): «Богословие – это не какая-нибудь схоластика, никчемное философствование, а реальное служение, для меня сейчас – это работа с нашим будущим, потому что настоящее и будущее нашего братства – за молодежью, за Церковью Христовой!» Налицо потрясающее созвучие не только с В.И. Лениным, но даже и Л.Д. Троцким (знаменитый афоризм Льва Давидовича – «Молодежь – барометр революции!» невольно, но не исключено, что и сознательно, перефразирован молодежным лидером РС ЕХБ. На мой взгляд, это чрезвычайно симптоматично).
Коммунистическая верхушка, внедряя в отечественную почву безбожную и античеловечную утопию, «всегда остро ощущала чуждость русской культуры своим идеям, отсюда – лозунг «организованного упрощения» и «понижения» культуры, с которым выступали видные идеологи большевиков Н.И.Бухарин, А.К.Гастев, М.Ю.Левидов и др.» Эти же «идеологи не остановились, а разработали теорию о моральном превосходстве физического труда над умственным».
Именно поэтому маргинальная часть российских протестантов открыто поддержала большевиков, как в годы «военного коммунизма» (красного террора), так и в период НЭПа. 15 ноября 1921 года газета «Известия» писала: «Идея о пользе сотрудничества сектантов с коммунистами-большевиками в деле насаждения коммунизма… получила… официальное признание. …Самые большие препятствия коммунисты встречают в настоящее время со стороны мелко-буржуазной стихии, состоящей из миллионной массы крестьян… Масса сектантства… с успехом может бороться с мелко-буржуазной стихией, побеждая ее тлетворный дух… животворящим духом коммунизма». Управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич констатировал: «И Наркомюст, и НКВД, и НК РКИ признали в громадных сектантских массах… наличность элементов, которые нам содружествуют». Популярный большевистский деятель А.И. Рыков говорил на этот счет следующее: «Сектантство наше в высшей степени разнообразно. Мы знаем, что на почве религиозного движения имели место и революционные движения… Мы знаем сектантское движение, которое в период революционный иногда сотрудничало с нами…».
Испытывая – пусть и чисто тактические – симпатии к социально близким протестантам-маргиналам, большевики в течение 70 с лишним лет целенаправленно проводили дезинтеллектуализацию протестантских общин. В 20-30-е годы коммунисты почти полностью физически уничтожили нашу интеллигенцию (включая, научно-техническую, служилую, рабочую, крестьянскую и предпринимательскую)*. Вплоть до перестройки ими практиковалась открытая или закамуфлированная дискриминация верующих в области высшего образования (за веру исключали из ВУЗов или в ВУЗы не принимали). Таким образом, «ленинцы» превращали нас в «темных и необразованных», то есть в… маргиналов. Им была страшна наша осознанная вера, наше воздействие на духовно-нравственное состояние общества. Поэтому на атеистических лекциях публике вдалбливалось, что верующие «несознательные», что они-де изначально против достижений науки, искусства и образования.
Заметим, что большевистская политика дезинтеллектуализации принесла свои вредоносные плоды практически во всех протестантских деноминациях России. «Это как раз и подтверждается присутствием в наших общинах пасторов, считающих (как и гонители-большевики – вот ведь парадокс!), что христианство и культура несовместимы». Помимо этого, коммунистам удалось создать феномен – пусть и гонимого – но исключительно рабоче-крестьянского протестантизма, в котором интеллигенция до сих пор составляет тончайшую «прослойку». Этот протестантизм слаб уже хотя бы потому, что он социально несбалансирован. Например, в целом, в протестантской среде в России свыше 80% рабочих и крестьян. Причем, свыше 80% это – женщины, 75% - люди пенсионного возраста. Разумеется, в разных протестантских деноминациях эти соотношения – разные. Например, в евангелическо-лютеранских общинах творческая и научно-техническая интеллигенция составляет 55%, но там есть дрейф в сторону этно-культурного христианства.
Увы, зачастую лидеры некоторых протестантских деноминаций еще с советских времен практикуют культ «великого простеца», а христианская миссия сориентирована, прежде всего, на социальных аутсайдеров – осужденных и бомжей. Миссия социально запущенным людям, сама по себе, важна, однако она превалирует над миссией интеллигенции, предпринимателям и вообще общественно активным и востребованным социумам. Как отмечает, современный российский философ и культуролог Г.С. Померанц: «Думать о Боге трудно, и на место Бога становится идол народа… Но, как подчеркивает тот же Г.С. Померанц, «То, что у нас обычно называют народом, совсем не народ, а мещанство. Это мещанство хочет называть себя народом, подчинить себе интеллигенцию, заставить ее относиться к себе как к норме или образцу…». При этом мещанство не воспринимает выдающихся достижений и выдающихся носителей подлинной народной духовности. Оно маргинально и воинственно. Печально, что российский протестантизм сейчас буквально пропитан им.
Попытки выйти из этого явного штопора либо чрезвычайно робки, либо декларативны. Все это не лучшим образом сказывается на духовной дееспособности российских протестантов, а также их общественном реноме: на уровне общественного сознания россиян имидж протестантов, скорее, отрицательный, чем положительный.

II. Пренебрежение интеллектуальностью или демагогическая подмена высокого богословия идеологией

Хорошо известно то, что современный российский протестантизм – по сути – не имеет собственного богословия. Разумеется, это – нонсенс, но фактом остается очевидное пренебрежение им. Протестантские деноминации либо используют западные теологические наработки, в лучшем случае наскоро адаптированные к российским реалиям, либо демагогически декларируют, что им оно не нужно, в принципе, так как они сориентированы исключительно на практическое служение, ведомы Святым Духом и собственным видением сложившейся ситуации. Чего стоит утверждение Исполнительного директора Евро-Азиатской аккредитационной ассоциации (ЕААА) С.В. Санникова, прозвучавшее в его интервью газете «Протестант» в июле 2008 года (№ 126): «Для нас не так важна стройная система взглядов и доктрин, как искренность в чувствах. Более всего нас вдохновляет и радует общение друг с другом в Духе, а не то, какую красивую мысль мы отыскали или какую стройную систему смогли выстроить». И это говорит руководитель организации, претендующей на руководство или координацию протестантским образованием в масштабах пост-советского пространства!
В некоторых протестантских деноминациях России само слово «богослов» издевательски-пренебрежительно произносится как «Бог ослов».
Распространенным явлением в поместных протестантских церквах стало искусственно и искусно подогреваемое неприятие, а то и презрение к «шибко грамотным» и, разумеется, «оторвавшимся» от общин выпускникам богословских учебных заведений. Это происходит на общем фоне довольно-таки интенсивной работы отдельных богословских учебных заведений, питомцы которых заранее знают о том, что церкви их «не примут». Таким образом, мы – российские протестанты – теряем свой теологический ресурс. Заметим, весьма и весьма скромный! А ведь без мощного, стройного, высоко духовного богословия нам никогда не создать таких же церквей и деноминаций, никогда не стяжать уважения других конфессий и даже светского общества.
Именно вследствие пренебрежения богословием современная протестантская миссия в России оказалась если уж не совсем провальной, то явно не триумфальной, не взирая на восторженный «барабанный бой» и бодрые миссионерские отчеты 90-х годов. Проповедь Евангелия фактически была подменена идеологической пропагандой, пропагандой исключительно этического христианства, то есть пиетизма (учения о личном благочестии, личной освященности и т.п.). Идеологизация, несомненно, заужает христианство. Пропаганда же личного благочестия на первый план выдвигает человека, стяжавшего святость во Христе Иисусе, отодвигая Бога - хитро, изощренно и лицемерно – на периферию человеческого сознания. Но Господь не может и не будет маргиналом! Он – центр мироздания, сотворенного Им же!
Понятно, что идеология – гораздо упрощеннее богословия, она ничто иное, чем проявление вульгарного массового сознания, которое «интеллектуально ниже логики».
Идеологизированность объекта даже самой «благочестивой» пропаганды порождает устойчивое неприятие личной оригинальности, преданность деноминационной унификации, исторический нигилизм, самодовольство и недовольство, вынесенное вовне, боевую нацеленность на образ врага. Такой идеологизированности также присущи «механическая преданность конвенциальным ценностям; слепая покорность власти (деноминационной – Прим. авт.) в сочетании со слепой ненавистью ко всем инакомыслящим и чужакам; отсутствие самоотчетности; мышление жесткими стереотипами; наклонность к суеверию; отчасти моралистическое, отчасти циническое поношение человеческой природы…».
Т.н. «простой человек», чья непомерно завышенная оценка столь присуща российскому протестантизму, «изначально психологически адекватен заданиям идеологической политики», включая церковно-миссионерскую.
Увы, но подлинная миссия народам, предусмотренная Евангелием (вспомните Великое Поручение нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа, изложенное в Матф. 28:19,20!), подменена нынче низкопробной и – по сути – идеологической пропагандой, рассчитанной на самые непритязательные умы. Изучая многочисленные миссионерские методы, которые применяются протестантами в России, начиная с горбачевской перестройки, вникая в семинарские учебники по миссиологии, всякого рода миссионерские разработки и видения, я находил в них потрясающее сходство с идеями, изложенными Адольфом Гитлером в его «нетленке» под названием «Майн Кампф»: «Вся пропаганда должна быть популярной, и ее умственный уровень должен быть приспособлен к наиболее ограниченному интеллектуальному уровню, встречающемуся среди тех, кому она адресуется. Следовательно, чем шире круг лиц, которыми эта пропаганда должна быть воспринята, тем ниже должен быть ее интеллектуальный уровень… Чем скромнее интеллектуальная нагрузка, тем вернее берутся в расчет чувства масс и тем эффективнее пропаганда» . Итак, «…перед массой водружаются ее же собственные вожделения, преподносимые ей в идеализированном и облагороженном виде в качестве маяков нового мироустройства».
И все же Россия остается, в основном, глухой к протестантской миссии. Она устала от идеологической трескотни за 70 с лишним лет советской власти! Она видит в протестантских миссионерах до боли знакомый образ пропагандистов и агитаторов, пользующихся на сей раз христианской фразеологией.
Мы не должны уподобляться выпускникам университетов марксизма-ленинизма, равно как и офеням сетевого маркетинга.
Нам следует уподобляться Христу, изучая, прежде всего, опыт Его земного служения, осваивая многовековой миссионерский опыт Церкви, включая – в условиях отечественных. Практика миссии в современной России будет абсолютно безуспешной, если мы станем по-прежнему упорно пренебрегать инкультурацией и не замечать, в принципе, высокой русской культуры. Именно классическая русская культура является нашим мощным миссионерским ресурсом в условиях глобализации, стандартизации, изощренных вызовов пошлости, агрессивности и бездуховности.

III. Западные партнеры российских протестантов: сознательная и злонамеренная поддержка маргинальности

В последние годы российскими протестантами вполне справедливо высказываются нелицеприятные суждения о тех или иных проявлениях партнерства с западными единоверцами, которые зачастую недооценивают (и это в лучшем случае!) русскую культуру, беззастенчиво навязывая вестернизированные стандарты мышления и поведения, эрзац-богословие, а также эрзац-миссию. Некоторые деноминации в нашей стране прочно подсажены на заокеанскую финансовую иглу и соответственно переживают «ломку», когда – из-за проявленной ими строптивости – «дядя Сэм» лишает их денежной «дозы». Нельзя исключить, что, опекая те или иные конгрегации, западные протестанты намеренно или невольно создают внутри России «пятую колонну», то есть занимаются деятельностью, несовместимой с христианским служением.
Создается впечатление, что большинству западных партнеров российских протестантских церквей, важно сделать их маргинальными манкуртами.
Это впечатление подтверждается изречениями западных протестантских деятелей довольно-таки высокого статуса. Так, в интервью газете «Протестант», опубликованном в июле 2008 года (№ 126), Генеральный секретарь Всемирного баптистского альянса Невилл Каллам заявил: «Мы исповедуем цельное понимание спасения – чтобы и душа, и дух, и тело были посвящены Христу». Странно, но, рассуждая о цельности понимания спасения, веры и т.п. г-н Каллам исключает интеллект. В то время, как известно, что вера – есть устремление к Богу всей сущности человека, его духовного, душевного, эмоционального, физического и интеллектуального ресурсов, созданных Господом. В вере явлена полная посвященность Богу. Из нее нельзя изымать ни одного компонента! Ибо тогда вера будет не полноценной! Пренебрежение даром интеллекта создает опасность идее и практике осознанной веры, которая является одним из краеугольных камней протестантизма в России!
Пропаганда пренебрежительного отношения к интеллекту, осуществляемая в российских протестантских церквах, несомненно, способствует распространению метастазов маргинализации.
Эта пропаганда в течение многих лет открыто или завуалировано осуществляется даже в протестантских учебных заведениях, особенно в тех из них, которые пока находятся под западным контролем.
Тем временем на самом Западе есть замечательные протестантские теологические школы (колледжи, университеты, семинарии, академии) с исключительно продуктивными духовно-интеллектуальными программами, сориентированные на сочетание богословской подготовки с подготовкой практической – пастырско-душепопечительской и миссионерской. Но, некоторые известные зарубежные деятели протестантского образования, например д-р Марк Эллиотт (США) предлагает «сократить продолжительность обучения на Западе» для студентов из бывшего СССР, а также стимулировать их «обучаться по более коротким (магистерским), а не продолжительным (докторским) программам». Более того, д-р М. Эллиотт рекомендует предварительно обучать их в странах «третьего мира», прежде, чем приобщать к европейскому и северо-американскому богословскому образованию. Говоря об использовании в российских протестантских учебных заведениях передовых методик и технологий обучения, а также труда высоко квалифицированных преподавателей, М. Эллиотт замечает, что «в обозримом будущем эти условия будут… недостижимыми».
Таким образом, протестантский Запад пытается навязать протестантам в России идеи демократизации интеллекта и эрзац-образования.
К чему на практике приведет реализация этих идей в нашей стране?
Она будет означать опасный прыжок в полузнание, который не только не уменьшит податливости и легковерия масс, но и расшатает здравый смысл, присущий простому человеку. Среднестатистический верующий протестантского исповедания подвергнется угрозе окончательной духовной деградации.

IV. Выход из критической ситуации

Ясно, что в настоящий момент в российских протестантских деноминациях довольно выпукло проявляются маргинализационные тенденции.
Разумеется, степень и формы этих проявлений – разные. Более того, внутри деноминаций есть силы, которые им иногда довольно успешно противостоят, что, впрочем, только лишь оттеняет реально происходящие негативные процессы.
Вряд ли, кто будет спорить с тем, что отечественные протестанты упустили шанс, данный Богом в конце 80 – начале 90-х годов минувшего столетия, упустили абсолютно бездарно, утешая себя массовыми евангелизациями с массовыми же покаяниями и т.н. «западной поддержкой». Место, занятое ими на духовной ниве России, скорее всего, – место лузера, аутсайдера. Вряд ли это даже место «второго номера» в пулеметном расчете на поле духовной битвы с диаволом. Конечно, можно утешать себя идеей призрачного «протестантского альянса», лицемерными «молитвенными завтраками», являющимися по сути неумелой пародией на пресловутую «буржуазную дипломатию», распространять нелепые слухи об особой близости к власть имущим или же… безбашенной смелости по отношению к Кремлю.
И все же – какими могут быть практические шаги по преодолению маргинальности российского протестантизма?
На мой взгляд, это:
1. Признать общий кризис протестантизма в России и выработать соответственно систему мер по ликвидации оного, мобилизовав при этом все возможные отечественные деноминационные ресурсы.
2. Добиться социальной сбалансированности протестантских деноминаций в России, преобразовав их из «рабоче-крестьянских» в полисоциальные, навсегда устранив доставшуюся от советских времен «диктатуру пролетариата» в их руководстве.
3. Создать отечественное протестантское богословие на основе идей Великой Реформации и лучших достижений русской духовной мысли на протяжении тысячелетней христианской истории страны.
4. Сбалансировать высокое Библейское богословие с повседневной церковно-душепопечительской и миссионерской практикой.
5. Противостоять необузданному идеологизированному пиетизму, равно как и разнузданно-либеральным тенденциям в церковном учении и бытии.
6. Селективно относиться к партнерству с западными единоверцами, руководствуясь Евангельским принципом «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фес. 5:21).
7. Поощрять внутреннюю культуру верующих – интеллигентность.
Несомненно, эти предложения потребуют детальной тактической разработки, их можно дополнять, корректировать соответственно структуре момента. Они не претендуют на всеобъемлющую полноту. Тем не менее, я полагаю, что их реализация, действительно, послужит подъему протестантизма в России.

ПРИМЕЧАНИЯ:

* В этом контексте уместны слова А.Р. Трушновича: «Выполнялась определенная задача, действовала руководящая воля, стремящаяся к массовому истреблению русской интеллигенции «как класса». Именно они, а не неспособные к сопротивлению «буржуи», были опасны большевикам».

БИБЛИОГРАФИЯ:

1. БИБЛИЯ. Люб. изд.
2. Гальцева Р., Роднянская И. Идеологизация человеческих масс // Посев. 2000. № 3.
3. Горянин А. Две России // Посев.2008. № 9.
4. Генсек ВБА Невилл Калам: «У русских баптистов – уникальный опыт сохранения своей веры…» // Протестант. 2008. № 126.
5. Евгений Бахмутский: «Молодежи не нужны судьи, ей нужны наставники и отцы…» // Протестант. 2008. № 126.
6. О IV Всероссийском миссионерском съезде в Киеве // Архангельские епархиальные ведомости // 1908. № 18.
7. Протестанты между Востоком и Западом // Протестант. 2008. № 126.
8. Померанц Г.С. Выход из транса. М., 1995.
9. Померанц Г.С. Страстная односторонность и бесстрастие духа. М.- СПб., 1998.
10. Попов В. Самобытность протестантской культуры // Протестант. 2008. № 126.
11. Солодовников В.В. Христианская культурология. М., 1997.
12. Солодовников В.В. Лютеранство: возможная панацея от опричнины? М., 2006.
13. Солодовников В.В. То, о чем я думаю на самом деле. М., 2006.
14. Солодовников В.В. Под сенью Михаила Архангела. М., 2007.
15. Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца: 1914-1934. М., 2004.
Эллиотт М. Богословское образование в пост-коммунистический период: положительные и отрицательные стороны западной помощи // Путь Богопознания.1996. Вып. 1.

НЕПРОФЕССИОНАЛИЗМ И МАРГИНАЛЬНОСТЬ – БИЧ ПРОТЕСТАНТСКОГО СООБЩЕСТВА В РОССИИ


Пастор Владимир СОЛОДОВНИКОВ,
кандидат исторических наук


Рассуждая о современном отечественном протестантизме, нельзя проигнорировать тему вопиющего непрофессионализма и нарастающей маргинальности, которые существенно ослабляют позиции евангельских церквей в самых различных аспектах их служения.
Разумеется, мы должны иметь в виду фактор более чем 70-летней государственной политики преднамеренной маргинализации и дезинтеллектуализации российских протестантов.
Разумеется, далеко не все евангельские верующие на сегодняшний день – социальные лузеры, и, стало быть, протестантская Россия располагает – пусть и весьма скромным – но ресурсом профессионалов высочайшей пробы.
Однако следует помнить, что христианство – уникальное культурное явление, представляющее собой продукт сотворчества Бога и верующего в Него человека. Не приходится сомневаться в Божием профессионализме. А вот профессионализм человека нуждается в перманентном совершенствовании, с тем, чтобы он развивал свой потенциал Богообразности и Богоподобия, заложенный в него при сотворении.
Увы, протестантское сообщество в нашей стране на глазах превращается в прибежище псевдо-духовных дилетантов. Оно напоминает кружки художественной самодеятельности в сельском или поселковом клубе, участники которых стремятся попасть на районный смотр и получить там лауреатский диплом II или III степени. Это сообщество «продвигает» якобы талантливых «самородков» типа Фроси Бурлаковой или Вани Бровкина. Оно отчаянно укрепляет помпезно-рюшечный культ «свинарки и пастуха», которые способны сказать свое веское слово и в сфере высокого богословия, и в сфере высшего образования, и в сфере журналистики.
Непрофессионалы – все как на подбор «высоко духовные» выходцы из «двр-овских»* кланов - пока еще занимают лидерские места как в поместных церквах, так и в региональных, а тем более - в федеральных объединениях. Именно этим объясняется то, на что обратил внимание Д. Костин, который, в частности, писал: «…многие достойные члены тела Христова с активной гражданской позицией не смогли себя реализовать в Церкви и оказались за бортом религиозной жизни по причине того, что их «вероучительная практика», как сказали бы сегодня, имеет не тот «формат». Одни из них были искусственно отсечены от церковной жизни теми религиозными лидерами, которые не побоялись взять на себя смелость и заявить об абсолютной доктринальной непогрешимости своих взглядов. Других попросили удалиться по иным, весьма надуманным, причинам. Большинство из этих людей, лишённых религиозно-фарисейской закваски, добились успехов и стали профессионалами в иных сферах деятельности, но были переведены церковью в ранг «светских специалистов или светских верующих энтузиастов». В результате, тело Христово оказалось не просто разобщено, а превратилось в инвалида, лишившись части своей духовно-интеллектуальной элиты. Не последнюю роль в этих репрессиях сыграли местные религиозные лидеры, которые не просчитали, как следует, последствия своих действий и приняли в определённые моменты времени неверные решения, увидав угрозу своей власти»**.
Печально, но общее невежество в протестантских деноминациях России прогрессирует! И это происходит на фоне культа личности нынешних или уже сошедших с властного марафона, но так и не успокоившихся, лидеров. Некоторые из этих персонажей, не имея высшего образования, ухитряются за пару-тройку лет стать «докторами наук», «академиками» или гордо потрясают магистерскими дипломами, залицензированных (и это в лучшем случае!) «христианских вузов». Они безответственно профанируют ученые степени и научные звания во имя пресловутого епископского авторитета, который якобы не должен подвергаться никакому сомнению, даже если он напрочь подорван или, сгнив на корню, источает из себя смрадное зловоние.
Некоторые протестантские функционеры до безобразия любят должностные «цацки». Как язвительно заметила М. Миронова, нынешние российские « христиане живут по благодати. За благодать они приобретают себе должности, которые бы никогда не имели в миру, назначают себя главными редакторами, продюсерами и прочими титулами, не пожелав и краем глаза познакомиться с теорией того, чем они занимаются»***. Эту язвительность - хотя бы отчасти – можно оправдать тем, что многие евангельские верующие, к сожалению, действительно привыкли бессовестно и лицемерно спекулировать понятиями «благодать», «трудиться для Господа» и т. п. Они, в массе своей и под предводительством бездарных вожаков, самоубийственно исторгают себя из многонациональной и высокой российской культуры, где и прежде занимали отнюдь не передовые позиции. Культура, являясь мощным средством Благовестия, по этой же причине – гегемонии воинствующего невежества, прикрываемого сомнительными дипломами американских или доморощенных семинарий – оказалась, в основном, не использованной для дела Божия.
Вот почему протестантская проповедь вызывает устойчивое отторжение большей части российского общества. К ней до поры до времени прислушиваются, преимущественно, маргиналы, которым ныне особенно усиленно «благовествуют» протестанты****.
Но далеко ли мы уйдем с бойцами, которым – явно или подспудно - мешает ментальный шлейф бывших бомжей, осужденных и наркоманов?
Церковь не должна превращаться в резервацию, где в трогательном единении пребывают «потомственные» христиане и асоциальные элементы, еще только вставшие на путь исправления! Церковь – не «элитный клуб» для аутсайдеров! Она – есть Тело Христово, которое включает в себя Всех прощеных и спасенных на Голгофе. Всех! А не исключительно вчерашних или сегодняшних люмпенов! Именно Церковь Божия дает всем людям – вне зависимости от социального статуса и уровня образования – шанс на духовно-культурное возрастание, а также реализацию многочисленных даров, которыми наделил каждого из нас Господь!

Примечания

*ДВР – аббревиатура, означающая детей верующих родителей, то есть представителей «потомственных» (в нескольких поколениях) христианских семей.
** Костин Д.А. Старые мысли о главном. http://www.protestant.ru/ne...
*** Миронова М. Непривлекательность непрофессионализма. http://www.baznica.info/ind...
**** Есть церкви, где бывшие осужденные, наркоманы, бомжи уже составляют подавляющее большинство.
Понятно, что это создает соответствующий микроклимат: обычному человеку (молчу об интеллектуалах!) – «без героического прошлого» - там мягко говоря, не уютно. Невероятно, но факт! Даже пасторский состав с каждым годом все больше и больше пополняется выходцами из криминальных или иных маргинальных кругов!
Автор не сомневается в пользе воцерковления этих людей. Однако, следует все же выстраивать более сбалансированную – в социальном смысле – церковную структуру. Тем более, осмотрительнее проводить кадровую линию в пополнении пасторского состава.