Кого любят, тому не вторят
Кого любят, тому не вторят
Загадка Цоя начинается с того, что по дворам и по своим тусовкам цоевские фаны (а их тьмы и тьмы, и среди них хватает поющих гитаристов) его песен практически не поют. Явление в массовой культуре редчайшее и на первый взгляд странное. Занятная страна Россия. Здесь любят того, кому не вторят.
Цой сочинял песни только про себя. Практически он вел песенный дневник. Но то, что у него получалось, было про всех юных. Подростки не поют этих песен сами, чувствуя, что за них и посейчас должен говорить об их жизни Цой.
Почему? В ответе на этот вопрос - разгадка всероссийского феномена Виктора Цоя.
Голоса у него не было. На гитаре играл средне, в пределах дворовой семи-восьмиаккордовой школы. На сцене был статичен, пластически скуп, если не сказать - беден. Актерски - нулевой. Но Цой всего себя, ничего в себе не меняя и ничего не прибавляя себе, превратил в искусство. В его песнях не так много рока. Роком был он сам.
Цой играл и пел не лучше, чем Окуджава. И хуже, чем Кузьмин, намного хуже. Но Кузьмин и десятки таких же остались в титрах и на афишах. Цой стал именем на уличной стене. В России на уличных стенах пишут самое важное. "Коля" + "Оля" (вечная истина). "Эта сторона улицы наиболее безопасна при артобстреле" (ленинградский мотив). "Забил заряд я тушку Пуго" (московский сюжет августа 1991 года). "Все козлы" (всероссийский стон).
Цой вырос в простенках быстро состарившихся и обедневших питерских улиц, исписанных истинами, голой и краткой правдой жизни. Стены - его азбука, его прописи, его сборник диктантов, его учебник тематики и стилистики. Потом будут удивляться его телеграфному стиху, где мало слов, но много смысла, и все предельно ясно. Это поэтика и метод настенного городского фольклора. ("Ночь")
Ночь, день. Спать лень.
Есть дым. Черт с ним.
Сна нет. Есть сон лет.
Кино кончилось давно.
Загадка Цоя начинается с того, что по дворам и по своим тусовкам цоевские фаны (а их тьмы и тьмы, и среди них хватает поющих гитаристов) его песен практически не поют. Явление в массовой культуре редчайшее и на первый взгляд странное. Занятная страна Россия. Здесь любят того, кому не вторят.
Цой сочинял песни только про себя. Практически он вел песенный дневник. Но то, что у него получалось, было про всех юных. Подростки не поют этих песен сами, чувствуя, что за них и посейчас должен говорить об их жизни Цой.
Почему? В ответе на этот вопрос - разгадка всероссийского феномена Виктора Цоя.
Голоса у него не было. На гитаре играл средне, в пределах дворовой семи-восьмиаккордовой школы. На сцене был статичен, пластически скуп, если не сказать - беден. Актерски - нулевой. Но Цой всего себя, ничего в себе не меняя и ничего не прибавляя себе, превратил в искусство. В его песнях не так много рока. Роком был он сам.
Цой играл и пел не лучше, чем Окуджава. И хуже, чем Кузьмин, намного хуже. Но Кузьмин и десятки таких же остались в титрах и на афишах. Цой стал именем на уличной стене. В России на уличных стенах пишут самое важное. "Коля" + "Оля" (вечная истина). "Эта сторона улицы наиболее безопасна при артобстреле" (ленинградский мотив). "Забил заряд я тушку Пуго" (московский сюжет августа 1991 года). "Все козлы" (всероссийский стон).
Цой вырос в простенках быстро состарившихся и обедневших питерских улиц, исписанных истинами, голой и краткой правдой жизни. Стены - его азбука, его прописи, его сборник диктантов, его учебник тематики и стилистики. Потом будут удивляться его телеграфному стиху, где мало слов, но много смысла, и все предельно ясно. Это поэтика и метод настенного городского фольклора. ("Ночь")
Ночь, день. Спать лень.
Есть дым. Черт с ним.
Сна нет. Есть сон лет.
Кино кончилось давно.
Виктор Цой - кочегар кино",
В те годы, когда Цой начинал - начало восьмидесятых, - у подпольного советского рока менялось настроение, облик, ритм, жест. На смену разноцветным длинноволосым хиппи, чуть ли не с колыбели носившим подранные джинсы и напевавшим "All you need is love", приходило черно-белое поколение. Эти предпочитали короткие стрижки с подбритыми висками, носили пиджаки с широкими плечами, мешковатые штаны и тяжелые ботинки (как вариант - грязно-белые кроссовки). Вместо сердечек, яблок, цветов, символизировавших буколическую радость жизни, - огромные английские булавки и бритвы на цепочках, означавшие мрачную приверженность к насилию. Это был панк - музыка окраин.
Цой был на пять-шесть лет моложе Макаревича, Гребенщикова и иных мэтров подполья. Эти пять лет означали разность эпох, различие температур. В его музыке никогда не было той лихой размашистости, той вольной страсти, которая типична для команд семидесятых годов. Его песни сдержаннее и строже. В них нет громкой, декларативной, похожей на манифестацию любви, но есть одиночество, которое он умел выразить одной краткой строкой ("Искры моей сигареты падают в ночь"); (см. примечание1) нет хиппового обожествления братства и свободы, а есть только конкретные обстоятельства сегодняшнего вечера, очередного вечера в огромном, равнодушном, заблудившемся во времени мегаполисе.
Со старых пленок, на которых сохранились записи концертов в ленинградском рок-клубе, до нас сквозь гудение неотлаженных микрофонов доносится плохо скоординированный звук группы "Кино", который в ее мрачной агрессии плевать на музыкальные тонкости. Поначалу кажется, что угрюмое, однообразное пение этой четверки молодых людей слушать невозможно, но постепенно атмосфера дикого праздника захватывает. Этот советский панк, гремевший посредине погрузившейся в сонный маразм империи, напоминает многочасовые однообразные пляски папуасов. В бесконечных варварских песнопениях - публика и музыканты в те годы не уставали никогда - слышен злой вопль городского партизана, ненавидящего испоганенный мир, в котором ему приходится жить.
Голос Цоя вдруг уходит вниз, срывается на яростный нажим. Подпевки его товарищей по группе напоминают рев пьяной банды. В зале ленинградского рок-клуба Цой поет с угрозой, и в хаотическом шуме группы, сохранившемся на пленке, только дальним намеком угадываются те гитарные ходы, которые в недалеком будущем обретут изящество и точность.
Живой классик тогдашнего рок-подполья Б.Г. познакомился с Цоем в электричке, шедшей из Петергофа в Ленинград. У Цоя с собой была гитара - она у него была с собой, кажется, всегда, - и он спел несколько песен. Потом Б.Г. вспоминал, что ощутил "дрожь первооткрывателя", и что его "абсолютно сбили с нарезки" песни Цоя. Тогда же Гребенщиков выдал определение группы, чуть позже получившей название "Кино": "Вы - новые романтики!"
Сквозь стук железнодорожных колес опытное ухо Гребенщикова расслышало в песнях Цоя что-то необычное. И действительно, если это и был панк, то не вполне типичный. Другая ленинградская группа "Автоматические удовлетворители", во главе с Андреем Пановым, более известным как Свин, играла в те годы ярковыраженный панк, который не спутаешь ни с чем. Герой этой отлично сделанной, энергичной музыки - выпавший в осадок молодой алкоголик, городской юродивый, бомж-дегенерат. Цой, в отличие от Свина, никогда не уходил в самый низ, туда, где человеческая личность распадается на молекулы. В его мраке всегда был свет, а вернее, надежда на свет.
Цой не сразу нашел свой облик, не сразу вписался в образ романтического панка, предсказанный ему Гребенщиковым. Поначалу, он понимал романтизм как нечто внешнее. На первых концертах в ленинградском рок-клубе, когда группа "Кино" состояла из него самого и Алексея Рыбина по кличке Рыба, он выходил на сцену в кружевах, обильно украшенный стекляшками, изображавшими брильянты. Он использовал грим и разукрашивал себе лицо (вернее, лицо ему разукрашивала его жена Марианна) - намек на грохотавших тогда по всему миру "Kiss". Это был, в сущности, зигзаг, уход в сторону, поиск самого себя в мире, похожем на музей личин и масок. Отбросив, в конце концов, всю эту бутафорию, Цой вернулся к аскетичной простоте. Тут он нашел то, что искал: соответствие звука и образа.
Образ жизни: изгой, сам, по своей воле ушедший на дно, отвергнувший все советские блага. Вписаться в то, что считалось нормальной жизнью, Цой не мог. В художественном училище он долго не продержался, был отчислен за неуспеваемость. Чтобы избежать армии, лег в психбольницу. Потом учился в ПТУ, работал в реставрационных мастерских, где доводил мастера до белого каления своей неисполнительностью, вырезал из дерева фигуры для детских площадок, рисовал плакаты с портретами Джорджа Харрисона и Роберта Планта, которые продавл по пятерке за штуку. Везде он был на плохом счету, как прогульщик, бездельник, асоциальный тип, на которого нельзя положиться при выполнении ответственного задания, организации важного мероприятия. Ему это было все равно. Отвалив из ПТУ или смотавшись поскорее с работы, Цой возвращался в свой мир. Это был мир ленинградских коммуналок, где жили его друзья, как и он, игравшие рок, - среди них Майк Науменко и Б.Г.; и он с гитарой странствовал по этим коммуналкам и пел свои песни. Это был мир квартирных концертов, во время которых в комнату площадью пятнадцать квадратных метров набивалось тридцать человек, каждый из них непременно приносил с собой две бутылки. (Сухое вино, для поднятия градуса, разогревалось в духовке). Это был мир долгих скитаний по осенним ленинградским улицам, долгих разговоров о роке, мир, где будущие рок-звезды, которым вскоре предстояло стать известными всей стране, в безнадежной тоске пили в столовках портвейн, разливая его в стаканы из-под компота, а потом добавляли пивка, подолгу стоя на улице с кружками в руках в самой гуще матерящейся толпы.
Резкий, агрессивный на сцене, Цой вне сцены был негромким человеком. (Да и на сцене он не впадал в неконтролируемое рок-бешенство; в конце каждого концерта в реве и свисте восторженной публики негромко произносил смущенное и трогательное: "Спасибо!"). Он - во всяком случае, поначалу - вовсе не был уверен в себе, и друзья должны были уговаривать его писать песни. Он соглашался и писал, но многое из написанного считал недостойным концертов и записей. (После его смерти таких забракованных им песен набралось на целый диск). В работе своей он больше уповал на многочасовые и многочисленные репетиции, чем на сценическое озарение. Возможно, он был прав - квалификация музыкантов и качество аппаратуры заставляла идти этим путем, подолгу тренируя каждое соло и каждый ход. И он никогда не вел громких, шипучих разговоров о самом себе, о темах своих песен, о своей роли в роке. В ежедневном общении он всегда оставался на уровне незамысловатой, спокойной простоты. Изгой обрел некоторую стабильность лишь на самом дне, там, откуда ниже опуститься было уже нельзя. Это - кочегарка, куда Цой устроился кочегаром. В этом легендарном месте, прозванном "Камчаткой", Цой чувствовал себя свободным человеком, сюда приходили к нему друзья, здесь лилось рекой вино и было весело. И здесь, озаренный пламенем сгоравшего угля, кочегар "Кино" писал свои песни и придумывал аранжировки.
Первоначально группа Цоя называлась "Гарин и Гиперболоиды", но в этом названии он чувствовал какую-то избыточную фантазию, несоответствующую настроению и времени. Он хотел чего-то иного - короче, холоднее, глубже. Вместе со своим соратником Рыбой он перебирал слова чуть ли не целый день и, в конце концов, так ничего и не найдя, остановился на первом попавшемся. Первым попавшимся - в виде светящейся в ночи вывески кинотеатра - было слово "Кино". Но в этом якобы случайном выборе была та точность, неожиданность и глубина, которую Цой искал. Кино - место, где можно спрятаться от этого идиотского мира, место, где можно укрыться хотя бы на полтора часа от убожества жизни, от вечерней окраины, от серых лиц прохожих... Это темный зал и светящийся экран, на котором кто-то проживает на наших глазах иллюзорную жизнь. Кино - это всегда приключение, которое всегда кончается. И всегда начинается заново - с каждым новым сеансом.
Цой опять и опять начинал заново - новые песни, которые невозможно было издать, новые записи, которые совершались в квартире звукорежиссера-самоучки Алексея Вишни, новые концерты, во время которых, как всегда, ломалась аппаратура. ("Там что-то сломалось!" - звучит голос Цоя с пленки, сохранившей запись концерта 1986 года. Из зала ему что-то кричат в ответ. "Чего нет?" - спрашивает он. "А, голоса, говорят, не слышно!"). В этой беспрерывной, захватывающей, увлекательной работе - подводное плавание, движение против течения жизни! - возникала аура группы, рождался ее миф. Это был миф о немногословной, одетой в черное четверке, о парнях, которые курят глубокими затяжками, о нервном узкоглазом поэте, который, как и подобает герою, всегда уходит в ночь.
Цой, рок-подпольщик, знал, что музыка, которую он делает, изначально обречена на техническое несовершенство. Он, много слушавший западные рок-группы, отлично знавший музыку "The Beatles", прекрасно осознавал разницу между самодельной студией Андрея Тропилло в Доме юного техника и оснащенной по последнему слову техники студией на лондонской улочке Abbey road. Но это не могло остановить его и, по большому счету, ничего не меняло.
В его голосе, когда он пел перед танцующим, кричащим, ревущим залом "Хочу перемен", был удивительный невероятный напор. Даже полное отсутствие аппаратуры не останавливало его в жизненном движении. Он давал акустические концерты, пел под гитару.
"Нам за честность могут простить практически все, - сказал Цой однажды, во времена, когда у него уже стали брать интервью. - Но когда пропадает честность - уже ничего не прощают". Он имел в виду здесь не только собственное право говорить о советской действительности то, что он хочет, - но и честность другого рода. Азбучную истину рока кочегар Цой понимал хорошо. Если ты - последний герой - хочешь, чтобы люди верили в твое кино, ты должен не понарошку жить в нем и умереть всерьез.
Нелепо писать размеренную, выверенную по датам биографию Цоя - человека, который, уйдя, как бы и не ушел, а затерялся в толпе и стал всеобщим знакомым. С дешевых цветных постеров, висящих то в заляпанных маслом гаражах полуподпольного автосервиса, то в торгующих кассетами и компактами ларьках, глядят его узкие мечтательные глаза. Да и не было у него биографии в общепринятом смысле слова, - какая, к черту, разница, что там записано у него в трудовой книжке?
Поэт Цой не приемлет обыденности - серые рутинные дни вызывают у него тоску. Эта тоска рассеяна в сыром воздухе северной столицы, ею пропитаны стены домов и ею пахнут проходные дворы. Это тоска времени, которому некуда течь, и оттого оно загустело в болото; тоска подневольной жизни, когда каждый день надо по заведенному распорядку тащиться в постылые места учебы или работы. Это тоска ранних уходов из дома, когда от недосыпа трещит голова ("Я вчера слишком поздно лег, слишком рано встал") (см. примечание2), тоска вечных пригородных электричек, везущих спресованных в вагонах людей. ("Электричка везет меня туда, куда я не хочу"). И это яростное, сжатое в пружину, кристаллизовавшееся в готовый бабахнуть динамит желание побега - желание, которое всегда придавало вкус рок-музыке, где бы она ни возникала.
Музыка "Кино" настояна на желании перемен. В конце восьмидесятых, когда ледник сдвинулся, оказалось, что огромная страна движется навстречу переменам именно под песни Цоя, звучащие с каждого кассетника.
В конце восьмидесятых Цой и "Кино", вышедшие из подполья на арены стадионов, обрели законченную четкость облика и точность звука. Проработанному и отточенному звуку песен Цоя соответствовала сдержанная напряженность его позы. Он стоял у микрофона, широко расставив ноги, с гитарой наперевес, с чуть откинутой назад головой. Мимика его лица - выдвинутая вперед челюсть, выпяченная нижняя губа - говорила о волевом напоре. В движениях головы - рывок головы влево и вверх завершал песню - было больше динамики, чем в хаотических скачках и прыжках иных музыкантов; и черный цвет одежды, на котором в конце концов остановился Цой, точно соответствовал облику последнего героя.
В отличие от Башлачева, срывавшего в крике горло на концертах и кончившего жизнь прыжком из окна, в отличие от Науменко, жившего с полным пренебрежением к самому себе в рок-н-ролльно-алкогольном дурмане, Цой был человеком уравновешенным и смерти не искал. Его жена Марианна говорит о нем, что он был человек осторожный и "ходил по жизни на мягких кошачьих лапах".
Но прозрения у него были удивительные. "Мне нельзя больше ждать", - эти вполне неожиданные слова спел он в одной из своих песен задолго до того дня, как его автомобиль - синий пролетарский "Москвич-2141" - врезался в рейсовый "Икарус" на шоссе Слока-Талсы. "Мне нельзя больше ждать, я могу умереть".
В другой песне он перебирает возможные виды смерти - авиакатастрофа, война, эпидемия, снежный буран, "космоса черные дыры", ошибка хирурга, - но до той, что ему предстояла, так и не добирается. И тяжелым, мощным рефреном поет он слова, поет так, как будто хочет переубедить себя и заговорить судьбу: "Следи за собой! Будь осторожен!" (В своей обычной манере он "о" поет открыто, так что звучит как "а": "Следи за сабой!").
Времена меняются, - прозорливо заметил как-то в одной из своих песен Боб Дилан. Уже нет Советского Союза, нет того, от чего Цой бежал на социальное дно, в свою веселую кочегарку, нет группы "Кино", и совсем другие команды играют на авансцене. Время рок-подполья окончательно ушло в прошлое, и герои благополучно перестали быть героями. Их съело время. Макаревич превратился в живую рекламную тумбу фирмы "Партия", песни Б.Г. напоминают шутки Энди Уорхола, морочившего публике головы заумью.
Но Цой не изменился, он остался тем, кем был, - неоромантиком, последним героем, кочегаром кино. Миф о нем стал возникать на следущий день после его смерти. Миф этот отпечатался на грубой штукатурке домов, на сероватых бетонных заборах, где с помощью баллончика с краской выведено краткое, как лозунг: "Виктор Цой жив!" Это миф о рокере в черном, взлетевшим на небо на своем покореженном, всмятку разбитом автомобиле, миф о поэте, который, несмотря на смерть (или благодаря смерти?), все равно остался здесь.
Алексей Поликовский,
"Виктор Цой - кочегар кино"
"Ровесник", N11, ноябрь 1997 г
Цой был на пять-шесть лет моложе Макаревича, Гребенщикова и иных мэтров подполья. Эти пять лет означали разность эпох, различие температур. В его музыке никогда не было той лихой размашистости, той вольной страсти, которая типична для команд семидесятых годов. Его песни сдержаннее и строже. В них нет громкой, декларативной, похожей на манифестацию любви, но есть одиночество, которое он умел выразить одной краткой строкой ("Искры моей сигареты падают в ночь"); (см. примечание1) нет хиппового обожествления братства и свободы, а есть только конкретные обстоятельства сегодняшнего вечера, очередного вечера в огромном, равнодушном, заблудившемся во времени мегаполисе.
Со старых пленок, на которых сохранились записи концертов в ленинградском рок-клубе, до нас сквозь гудение неотлаженных микрофонов доносится плохо скоординированный звук группы "Кино", который в ее мрачной агрессии плевать на музыкальные тонкости. Поначалу кажется, что угрюмое, однообразное пение этой четверки молодых людей слушать невозможно, но постепенно атмосфера дикого праздника захватывает. Этот советский панк, гремевший посредине погрузившейся в сонный маразм империи, напоминает многочасовые однообразные пляски папуасов. В бесконечных варварских песнопениях - публика и музыканты в те годы не уставали никогда - слышен злой вопль городского партизана, ненавидящего испоганенный мир, в котором ему приходится жить.
Голос Цоя вдруг уходит вниз, срывается на яростный нажим. Подпевки его товарищей по группе напоминают рев пьяной банды. В зале ленинградского рок-клуба Цой поет с угрозой, и в хаотическом шуме группы, сохранившемся на пленке, только дальним намеком угадываются те гитарные ходы, которые в недалеком будущем обретут изящество и точность.
Живой классик тогдашнего рок-подполья Б.Г. познакомился с Цоем в электричке, шедшей из Петергофа в Ленинград. У Цоя с собой была гитара - она у него была с собой, кажется, всегда, - и он спел несколько песен. Потом Б.Г. вспоминал, что ощутил "дрожь первооткрывателя", и что его "абсолютно сбили с нарезки" песни Цоя. Тогда же Гребенщиков выдал определение группы, чуть позже получившей название "Кино": "Вы - новые романтики!"
Сквозь стук железнодорожных колес опытное ухо Гребенщикова расслышало в песнях Цоя что-то необычное. И действительно, если это и был панк, то не вполне типичный. Другая ленинградская группа "Автоматические удовлетворители", во главе с Андреем Пановым, более известным как Свин, играла в те годы ярковыраженный панк, который не спутаешь ни с чем. Герой этой отлично сделанной, энергичной музыки - выпавший в осадок молодой алкоголик, городской юродивый, бомж-дегенерат. Цой, в отличие от Свина, никогда не уходил в самый низ, туда, где человеческая личность распадается на молекулы. В его мраке всегда был свет, а вернее, надежда на свет.
Цой не сразу нашел свой облик, не сразу вписался в образ романтического панка, предсказанный ему Гребенщиковым. Поначалу, он понимал романтизм как нечто внешнее. На первых концертах в ленинградском рок-клубе, когда группа "Кино" состояла из него самого и Алексея Рыбина по кличке Рыба, он выходил на сцену в кружевах, обильно украшенный стекляшками, изображавшими брильянты. Он использовал грим и разукрашивал себе лицо (вернее, лицо ему разукрашивала его жена Марианна) - намек на грохотавших тогда по всему миру "Kiss". Это был, в сущности, зигзаг, уход в сторону, поиск самого себя в мире, похожем на музей личин и масок. Отбросив, в конце концов, всю эту бутафорию, Цой вернулся к аскетичной простоте. Тут он нашел то, что искал: соответствие звука и образа.
Образ жизни: изгой, сам, по своей воле ушедший на дно, отвергнувший все советские блага. Вписаться в то, что считалось нормальной жизнью, Цой не мог. В художественном училище он долго не продержался, был отчислен за неуспеваемость. Чтобы избежать армии, лег в психбольницу. Потом учился в ПТУ, работал в реставрационных мастерских, где доводил мастера до белого каления своей неисполнительностью, вырезал из дерева фигуры для детских площадок, рисовал плакаты с портретами Джорджа Харрисона и Роберта Планта, которые продавл по пятерке за штуку. Везде он был на плохом счету, как прогульщик, бездельник, асоциальный тип, на которого нельзя положиться при выполнении ответственного задания, организации важного мероприятия. Ему это было все равно. Отвалив из ПТУ или смотавшись поскорее с работы, Цой возвращался в свой мир. Это был мир ленинградских коммуналок, где жили его друзья, как и он, игравшие рок, - среди них Майк Науменко и Б.Г.; и он с гитарой странствовал по этим коммуналкам и пел свои песни. Это был мир квартирных концертов, во время которых в комнату площадью пятнадцать квадратных метров набивалось тридцать человек, каждый из них непременно приносил с собой две бутылки. (Сухое вино, для поднятия градуса, разогревалось в духовке). Это был мир долгих скитаний по осенним ленинградским улицам, долгих разговоров о роке, мир, где будущие рок-звезды, которым вскоре предстояло стать известными всей стране, в безнадежной тоске пили в столовках портвейн, разливая его в стаканы из-под компота, а потом добавляли пивка, подолгу стоя на улице с кружками в руках в самой гуще матерящейся толпы.
Резкий, агрессивный на сцене, Цой вне сцены был негромким человеком. (Да и на сцене он не впадал в неконтролируемое рок-бешенство; в конце каждого концерта в реве и свисте восторженной публики негромко произносил смущенное и трогательное: "Спасибо!"). Он - во всяком случае, поначалу - вовсе не был уверен в себе, и друзья должны были уговаривать его писать песни. Он соглашался и писал, но многое из написанного считал недостойным концертов и записей. (После его смерти таких забракованных им песен набралось на целый диск). В работе своей он больше уповал на многочасовые и многочисленные репетиции, чем на сценическое озарение. Возможно, он был прав - квалификация музыкантов и качество аппаратуры заставляла идти этим путем, подолгу тренируя каждое соло и каждый ход. И он никогда не вел громких, шипучих разговоров о самом себе, о темах своих песен, о своей роли в роке. В ежедневном общении он всегда оставался на уровне незамысловатой, спокойной простоты. Изгой обрел некоторую стабильность лишь на самом дне, там, откуда ниже опуститься было уже нельзя. Это - кочегарка, куда Цой устроился кочегаром. В этом легендарном месте, прозванном "Камчаткой", Цой чувствовал себя свободным человеком, сюда приходили к нему друзья, здесь лилось рекой вино и было весело. И здесь, озаренный пламенем сгоравшего угля, кочегар "Кино" писал свои песни и придумывал аранжировки.
Первоначально группа Цоя называлась "Гарин и Гиперболоиды", но в этом названии он чувствовал какую-то избыточную фантазию, несоответствующую настроению и времени. Он хотел чего-то иного - короче, холоднее, глубже. Вместе со своим соратником Рыбой он перебирал слова чуть ли не целый день и, в конце концов, так ничего и не найдя, остановился на первом попавшемся. Первым попавшимся - в виде светящейся в ночи вывески кинотеатра - было слово "Кино". Но в этом якобы случайном выборе была та точность, неожиданность и глубина, которую Цой искал. Кино - место, где можно спрятаться от этого идиотского мира, место, где можно укрыться хотя бы на полтора часа от убожества жизни, от вечерней окраины, от серых лиц прохожих... Это темный зал и светящийся экран, на котором кто-то проживает на наших глазах иллюзорную жизнь. Кино - это всегда приключение, которое всегда кончается. И всегда начинается заново - с каждым новым сеансом.
Цой опять и опять начинал заново - новые песни, которые невозможно было издать, новые записи, которые совершались в квартире звукорежиссера-самоучки Алексея Вишни, новые концерты, во время которых, как всегда, ломалась аппаратура. ("Там что-то сломалось!" - звучит голос Цоя с пленки, сохранившей запись концерта 1986 года. Из зала ему что-то кричат в ответ. "Чего нет?" - спрашивает он. "А, голоса, говорят, не слышно!"). В этой беспрерывной, захватывающей, увлекательной работе - подводное плавание, движение против течения жизни! - возникала аура группы, рождался ее миф. Это был миф о немногословной, одетой в черное четверке, о парнях, которые курят глубокими затяжками, о нервном узкоглазом поэте, который, как и подобает герою, всегда уходит в ночь.
Цой, рок-подпольщик, знал, что музыка, которую он делает, изначально обречена на техническое несовершенство. Он, много слушавший западные рок-группы, отлично знавший музыку "The Beatles", прекрасно осознавал разницу между самодельной студией Андрея Тропилло в Доме юного техника и оснащенной по последнему слову техники студией на лондонской улочке Abbey road. Но это не могло остановить его и, по большому счету, ничего не меняло.
В его голосе, когда он пел перед танцующим, кричащим, ревущим залом "Хочу перемен", был удивительный невероятный напор. Даже полное отсутствие аппаратуры не останавливало его в жизненном движении. Он давал акустические концерты, пел под гитару.
"Нам за честность могут простить практически все, - сказал Цой однажды, во времена, когда у него уже стали брать интервью. - Но когда пропадает честность - уже ничего не прощают". Он имел в виду здесь не только собственное право говорить о советской действительности то, что он хочет, - но и честность другого рода. Азбучную истину рока кочегар Цой понимал хорошо. Если ты - последний герой - хочешь, чтобы люди верили в твое кино, ты должен не понарошку жить в нем и умереть всерьез.
Нелепо писать размеренную, выверенную по датам биографию Цоя - человека, который, уйдя, как бы и не ушел, а затерялся в толпе и стал всеобщим знакомым. С дешевых цветных постеров, висящих то в заляпанных маслом гаражах полуподпольного автосервиса, то в торгующих кассетами и компактами ларьках, глядят его узкие мечтательные глаза. Да и не было у него биографии в общепринятом смысле слова, - какая, к черту, разница, что там записано у него в трудовой книжке?
Поэт Цой не приемлет обыденности - серые рутинные дни вызывают у него тоску. Эта тоска рассеяна в сыром воздухе северной столицы, ею пропитаны стены домов и ею пахнут проходные дворы. Это тоска времени, которому некуда течь, и оттого оно загустело в болото; тоска подневольной жизни, когда каждый день надо по заведенному распорядку тащиться в постылые места учебы или работы. Это тоска ранних уходов из дома, когда от недосыпа трещит голова ("Я вчера слишком поздно лег, слишком рано встал") (см. примечание2), тоска вечных пригородных электричек, везущих спресованных в вагонах людей. ("Электричка везет меня туда, куда я не хочу"). И это яростное, сжатое в пружину, кристаллизовавшееся в готовый бабахнуть динамит желание побега - желание, которое всегда придавало вкус рок-музыке, где бы она ни возникала.
Музыка "Кино" настояна на желании перемен. В конце восьмидесятых, когда ледник сдвинулся, оказалось, что огромная страна движется навстречу переменам именно под песни Цоя, звучащие с каждого кассетника.
В конце восьмидесятых Цой и "Кино", вышедшие из подполья на арены стадионов, обрели законченную четкость облика и точность звука. Проработанному и отточенному звуку песен Цоя соответствовала сдержанная напряженность его позы. Он стоял у микрофона, широко расставив ноги, с гитарой наперевес, с чуть откинутой назад головой. Мимика его лица - выдвинутая вперед челюсть, выпяченная нижняя губа - говорила о волевом напоре. В движениях головы - рывок головы влево и вверх завершал песню - было больше динамики, чем в хаотических скачках и прыжках иных музыкантов; и черный цвет одежды, на котором в конце концов остановился Цой, точно соответствовал облику последнего героя.
В отличие от Башлачева, срывавшего в крике горло на концертах и кончившего жизнь прыжком из окна, в отличие от Науменко, жившего с полным пренебрежением к самому себе в рок-н-ролльно-алкогольном дурмане, Цой был человеком уравновешенным и смерти не искал. Его жена Марианна говорит о нем, что он был человек осторожный и "ходил по жизни на мягких кошачьих лапах".
Но прозрения у него были удивительные. "Мне нельзя больше ждать", - эти вполне неожиданные слова спел он в одной из своих песен задолго до того дня, как его автомобиль - синий пролетарский "Москвич-2141" - врезался в рейсовый "Икарус" на шоссе Слока-Талсы. "Мне нельзя больше ждать, я могу умереть".
В другой песне он перебирает возможные виды смерти - авиакатастрофа, война, эпидемия, снежный буран, "космоса черные дыры", ошибка хирурга, - но до той, что ему предстояла, так и не добирается. И тяжелым, мощным рефреном поет он слова, поет так, как будто хочет переубедить себя и заговорить судьбу: "Следи за собой! Будь осторожен!" (В своей обычной манере он "о" поет открыто, так что звучит как "а": "Следи за сабой!").
Времена меняются, - прозорливо заметил как-то в одной из своих песен Боб Дилан. Уже нет Советского Союза, нет того, от чего Цой бежал на социальное дно, в свою веселую кочегарку, нет группы "Кино", и совсем другие команды играют на авансцене. Время рок-подполья окончательно ушло в прошлое, и герои благополучно перестали быть героями. Их съело время. Макаревич превратился в живую рекламную тумбу фирмы "Партия", песни Б.Г. напоминают шутки Энди Уорхола, морочившего публике головы заумью.
Но Цой не изменился, он остался тем, кем был, - неоромантиком, последним героем, кочегаром кино. Миф о нем стал возникать на следущий день после его смерти. Миф этот отпечатался на грубой штукатурке домов, на сероватых бетонных заборах, где с помощью баллончика с краской выведено краткое, как лозунг: "Виктор Цой жив!" Это миф о рокере в черном, взлетевшим на небо на своем покореженном, всмятку разбитом автомобиле, миф о поэте, который, несмотря на смерть (или благодаря смерти?), все равно остался здесь.
Алексей Поликовский,
"Виктор Цой - кочегар кино"
"Ровесник", N11, ноябрь 1997 г
настроение: Грустное
Неспетые песни
[Квадратными скобками обозначены строчки, зачёркнутые в рукописях]
1. В лёгкой болезни...
В лёгкой болезни есть своя странная прелесть
Есть ощущение отдыха и пустоты
Кажется будто внезапно приехал в деревню
И там тебе дарят искусственные цветы.
2. В последнее время...
В последнее время меня не покидает
Ощущенье что что-то не так
Я шёл по дороге, не зная верна ли она
Но может быть это просто зима
И может быть это просто хандра
Но вот я встаю и вместо окна стена
Я плыл по течению и был уверен, что прав
Я плыл по реке не зная куда плыву
И если теперь я опять ни с чем
То это моя беда и вина
Но нет никого кто скажет, как я живу
Но зачем я волнуюсь ведь всё предопределено
И если я должен ослепнуть я буду слеп
И с этим бороться просто смешно
Хотя не бороться нельзя
Чтоб спокойно читать страницы прожитых лет
3. Все дороги приводят меня к тебе...
Все дороги приводят меня к тебе
Дороги знают всё лучше, чем я
И я не стану искать других дорог
[Но всё что мне нужно
Всё что мне]
4. Если кто-то лежит...
Если кто-то лежит, то он не поймёт
Того кто стоит
И я со своей колокольни на мир
Имею прекрасный вид
И я сижу там и ем хлеб своих дней
И пью вино своих лет
И меня не заботит проблема
Того прав я или нет.
5. Зима
Я смотрю в окно на грустный бал зимы:
Деревья без листьев, долгая ночь.
С каждым днём труднее помнить лето.
Эти дни не могут мне помочь.
Мёртвое тепло в железе батарей.
Мёрзлые цветы на рынках плачут.
Каждый вечер хочется быть дома.
Эти дни не так уж много значат.
Первый снег красив, но он несущий смерть.
Голуби сидят на люках жизни.
В это время больше хочется тепла.
Я сижу и жду весну.
6. Мои друзья живут...
Мои друзья живут в пустых (тусклых?) подъездах
Мои друзья ходят в гости друг к другу
[Они знают]
Они измеряют время
Они верят стрелке и кругу
И каждый хочет забыть день рожденья
[И каждый]
Для каждого ночь темнее чем [утро] вечер
Но все они слышат песни
И каждый владеет речью
Наше время это вечер и утро
7. Мой маленький пёс
Мой маленький пёс,
Ошалевший от запаха роз,
О чём твои сны
И какой тебя мучит вопрос.
Скоро рассвет,
Скоро птицы разбудят тебя.
8. Моя королева
Моя королева, ты приходишь ко мне
Мы будем кататься на волшебном коне
[Сидеть на травке голубь]
На лунной террасе проведем всю ночь
Дай мне мой цинь, я спою о весне
9. Мы живём в городах...
Мы живём в городах
И называем асфальт землёй
Видим Солнце (...?)
И к звёздам (...?)
Какого цвета ночь...
10. Мы уходим по утрам...
Мы уходим по утрам
Мы приходим с темнотой
Каждый знал и сам не зная чего
Мы [сверн] уйдём с дороги и пойдём тропой
Но подземные ходы гонят нас вперёд рушась за спиной
Будет новая игра
Новый пепел с новых папирос
Каждый ждал и сам не зная чего.
11. Наступающие тигру на хвост
Если небо будет падать, кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто может встать на место тех, кто упал?
12. Период бунтующих дней
(аккорды подобраны мной)
G H
Новые герои сменяют на постах старых
E Am
И дают свою клятву на знамени бунтующих дней
G H
И крепко сжав губы, чтоб не выдать свой страх
G C
Они стоят на семи местах
E Am
И мечтают смениться с поста как можно скорей.
G C E Am
О-о, период бунтующих дней
Они поют свои песни под запись шумов новостройки
И синтезаторы нынче работают на износ
Фантастический город растёт с каждым днём
Но они не хотят жить в нём
И мечтают остаться в живых и выдержать кросс
О период бунтующих дней
На их барометрах ртуть всегда на отметке "шторм"
И подчас они собираются в стаи как волки
Но вот им нечего ждать у них всё уже есть
Но за это отдана честь
И тогда их просто берут и ставят на полку
О период бунтующих дней
13. Пироги с курагой
Но она продолжает печь пироги с курагой
И лучше всего то, что ест их дядюшка Цой
14. Привет, новый день
[В рукописи весь текст зачёркнут]
Какая разница, где я проснусь
С похмелья, в гостях или дома.
Вчерашний день в памяти можно стереть,
Чем набьет мою голову новый?
Привет, новый день!
Ах, вчерашние шутки,
Вы были, в общем, неплохие песни!
Ох, вчерашние, вы же были,
А новых нет.
Вчерашний день дает пинка под зад,
Эстафету подхватит новый.
Я сам не знаю, чему я рад,
И зачем говорю я снова:
Привет, новый день!
15. Проигравший
Все фигуры на твоей доске выбиты как зубы
И так страшно и странно сознанье, что ты проиграл
После душной квартиры вечер бьёт тебе в грудь
В распахнутом настежь пальто ты бежишь, ты устал
Руки в перчатках прощально машут в окно
И бесшумно как тигр за тобой по пятам твоя тень
Коробки домов стоят по бокам как конвой
Ты так мало успел, но больше всегда было лень
Так хочется, чтобы сразу кончилось всё
Где то в дали еле мерцает заря
Руки жадно хватают гибкую сталь
И последние несколько слов: "Всё было зря"...
[Так ничего не нарушит порядок игры
Уйти, скрывая под гримом бледность лица
Помни, что этот ход не возьмёшь назад
И надо, надо терпеть и играть до конца]
Выбирай! Выбирай! Выбирай! Делай свой выбор.
16. Румба (первый вариант текста)
Один американец поехал в Аргентину
Он долго плыл по морю на старой бригантине
Его встречали люди из племени ацтеков
Они сказали: "Парень! Есть для тебя невеста".
Он был ещё чечакос, она была креолка,
Они сыграли свадьбу и стали жить в пампасах
Она любила танцы, он стал носить сомбреро
Купил себе мачете, срубил бамбук у дома.
Бамбук срубить не просто. Он за ночь снова вырос
Но все американцы - народ трудолюбивый
Он снова взял мачете и срезал все побеги
Вот так американец нашёл себе работу.
17. Румба (второй вариант текста)
Один американец поехал в Аргентину
Надел заплечный ранец и сел на бригантину
Он плыл по морю долго
Страдал морской болезнью
И корабельный доктор сказал [ему]: танцуй немедля
Его встречали люди из племени ацтеков
Они сказали: "Парень, есть для тебя невеста"
Он был ещё чечака с незагорелой кожей
И он в неё влюбился, она влюбилась тоже
Он был красивый парень, она была креолка
Купили гасиенду и жили там спокойно
Она любила танцы, и он любил их тоже
И он остался с ней, и загорела кожа.
18. Следующая станция...
Следующая станция - "Невский проспект" - вперёд
Водитель метро знает конечную цель
Как сделать так, чтобы было светло?
Как сделать так, чтобы было светло?
Крутить телефонный диск, говорить слова
Выйдя из дома, я должен выбросить ключ
Что могут сделать птицы без крыльев?
Как могут жить птицы без крыльев?
19. Совсем больной
[Вероятно, ранняя предтеча песни "Когда твоя девушка больна".]
Все ходят в гости друг к другу
Потом все выходят в сад
Все поют весёлые песни
И каждый чему-то рад
На улице хорошая погода
А ты совсем больной
Ты не знал что в это время года
Это может случиться с тобой
Мальчики шагают на бал
Девочки хотят танцевать
А ты лежишь дома больной
Ты даже не можешь бежать
Припев:
Птицы утром запели
Солнце на небе как блин
А ты лежишь, дома в постели
Совершенно один
20. Спой мне песню…
И хотя было лето и день был так чист,
Когда я говорил с ней, я думал, что идет снег.
Спой мне песню о тех, кто спит.
Я помню, как в детстве ты глядел свысока,
И, когда тебя клали на щит,
Было чистое небо, но ты нашел облака.
Строя крепость из ищущих рук,
Я смотрел на дверные замки.
И, когда раздавался звонок,
Я прятал лицо в маску усталой руки.
По радио диктор сказал больше тысячи слов
И что скоро покажут фильм, фантастический фильм.
Я видел ее, я сказал, как меня зовут,
Но она говорит, что это мой псевдоним.
А я хотел знать диск её сна
21. Стук их сердец
В доказательство единства эта зелень стекла.
Что же делать, если я встал в 6 утра?
Ветка жасмина не может знать толка в вине.
Помнишь, ты мне обещала вчера?
Я не вижу их, я смотрю вокруг.
Я хотел бы услышать стук их сердец,
Я хотел бы проверить крепость их рук,
Что они смогут сделать с первым концом?
Если стена будет падать, кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто сможет встать на место тех, кто упал?
Кто они? Может быть он, может быть ты.
В ком проснется то. что нужно нам?
Где их дом, где? Здесь или там.
Смотришь на солнце без солнцезащитных очков.
Смотришь вверх, не глядя вперед.
Я иду с ними, где они? Я готов.
Как перейти реку, незная, где брод.
Те, кто могли бы петь, стоят у станков,
Не смея порвать свой заклеенный рот.
Открывать дверь и не спрашивать:"Кто?"
Лететь, зная - не сможет сесть самолет.
22. Только не я
(аккорды подобраны Kinaman'ом)
Am G
Кто может ездить в такси
Am G
Кто носит кожаный плащ
Am G
Кто каждый день пьет коньяк
F C Em Am
О-О-О Только не я
Кто летом ездит на юг
Кто сидит дома зимой
Кто не имеет долгов
О-О-О Только не я
[Кто знает всё обо всех
Кто знает, как ему быть
(...?)
О-О-О Только не я]
Кто ходит есть в ресторан
Кто курит лучший табак
Кто знает всё обо всём
О-О-О Только не я
23. Ты сидишь дома
[Возможно, ранний вариант песни "Проснись"]
Ты сидишь дома, когда родителей нет
Слушаешь пленки и некому сделать потише
У тебя есть вопрос, ты хочешь слышать ответ
Пока ты один ты можешь не услышать
В эти часы ты поймёшь, что можешь любить
Когда-нибудь в эти часы ты поймёшь, что любим
Ты будешь ждать телефонный звонок
Готовый отдать всё, что есть
И верить, что голос судьбы звучит вместе с ним
В эти часы к тебе приходят друзья
В эти часы вы можете не шептать
Эти часы - это твой секрет, ты должен его хранить
Здесь переход границы слова "нельзя!"
24. Утром меня будит звонок...
[В рукописи весь текст зачёркнут.]
Утром меня будит звонок
За окном гудят машины дня
За окном, в бетон одетым, звон
Это предназначено для меня
За окном пилят тополь визг пилы
За окном гудит точильный станок
За окном какие-то люди месят асфальт
Я хотел открыть им тайну, но не смог
Мой будильник разрывает ночь
Разорвал меня, я спал, я видел сон
Я не знал, что это так легко
Разорвать меня и выгнать вон
25. Хорошо сигаретой жечь...
Хорошо сигаретой жечь под хвостом марабу,
Но лучше всего - стоять, прислонившись к столбу
26. Целый вечер один…
Целый вечер один.
Вечер тих, как свеча.
Тускло светит фонарь.
Свет на складках плаща.
Возвращаюсь домой,
И вокруг ни души.
Лишь вдали шум машин,
Этот здешний прибой.
Это будний день,
Вечер буднего дня.
[Это город монет,
Здесь убили весну]
Двери все на замках.
Лишний шаг - и капкан.
Ключ в надежных руках.
Держи крепче стакан.
[Выпивай, говори,
Так пройдёт много лет]
Это просто луна,
Это просто хандра.
[Просто будние дни,
Это скоро пройдёт]
Почему же вокруг,
Как не встань, все стена?
27. Я работал долго
Я работал долго на заводе Форда
А потом решил - в работе смысла нет
Я пойду ограблю старенького лорда
И куплю себе хороший пистолет
И вот я безработный, я хожу [без дела] скучаю
Поисками лордов занят целый день
28. Я солдат и я иду на парад…
Первый день недели подходит к концу
Я, почему- то боюсь торжественных дней
Серое небо и сера под ногами земля
Я солдат и я иду на парад
Я чувствую смерть, а вокруг танцуют фокстрот
Я хочу отдохнуть, но снова встаю на канат
Всё что мне осталось этой весной
Это место для шага вперёд и шага назад
Вот уже третий день пилят клёны в саду
Говорят, что этой ночью был звездопад
И хотя я не знаю, зачем я жил этот день
Я солдат и я иду на парад
Мне надоело мешать себе плыть по волнам
Я не понимаю, чего от меня хотят
Если сможешь, будь всегда со мной
Я давал клятву, но я останусь с тобой
29. Я Цой
[Последние два куплета содержатся на другой рукописи.]
Я Цой и я один на свете
Такой. Хоть Цоев пруд пруди
Я видел давеча в газете
Сидит, с медалью на груди
То был не брат и не знакомый,
Хотя со мною бьл чем-то схож
Не так красив, как я, обличьем
Но всё-тки ничего, пригож
Есть у меня приятель, Рыба
Был прозван так за длинный нос
И сколько лет его уж знаю,
Всё на устах один вопрос
Когда ж пойдём мы похмелиться?
Других же слов не знает он
Живёт и рад тому повеса,
Что он не ёж, не кот, не слон
А Рыбе пьяному и в море
Недостаёт воды, вода
Ему доходит до колен лишь
И он прекрасен как звезда
Стоит, могуч детина вырос
И палец в глаз себе упёр
Наверно, будет космонавтом
Кричат верблюды из-за гор
Ну полно, что за бред я
Несу, пора и за рояль
Тут Рыба, вынув перст из ока
Кричит: "Пошёл ты с инструментом в зад!"
х…!
Мой стройный слог подвёл-таки
Но лень его уже мне править
Кому не нравится - иди
Туда, куда я послан Рыбой.
30. Я шёл переулком... (первый вариант текста)
Я шёл переулком, я помню, это был вечер
Автобусы едут в сторону центра, но мне
С ними не по пути
Я шел переулком я видел горящие окна
Я ждал дождь мне нужен был дождь
Дождь мог меня спасти
И первые капли легли на щеку как слёзы.
31. Я шёл переулком... (второй вариант текста)
Я шёл переулком, я помню, это был вечер
Я шёл переулком, я видел горящие окна
Я был в телефонной будке
Я слышал гудки телефона
Ты можешь стать, быть кем хочешь
Все ждали дождь
[И] дождь пошёл утром
И первые капли легли на щёки как слёзы
Зонты раскрывались как выстрелы за спиной
Я видел, как лица смывались водой
Рукописные ранние варианты текстов песен
"Верь мне" - ранний вариант припева
Верь мне. Я знаю, что нам делать дальше
Верь мне. И я сделаю всё, что ты хочешь
Верь мне. Скажи мне, я жду твой голос
Верь мне. О чём ты думаешь, ты молчала раньше
Дай мне всё, что ты сможешь мне дать
(из другой рукописи)
Верь мне. Мне нужно, чтоб ты была рядом
"Генерал" - исправленные в рукописи варианты некоторых строк
(вместо "Эта ночь слишком...") ...Не разбивай окна...
(2 строка припева) ...Заплаты как...
(последняя строка 2 куплета) ...Что дальше - пить или петь...
(начало 2 куплета) ...Ты Робинзон и квартира твоя - твой остров...
"Город" - ранний вариант текста
Глядя в лепной потолок, я знаю, что скоро зима
Улица на глазах меняет цвета
Моя двадцатая осень - двадцатая тюрьма
За решёткой из толстой листвы я вижу птиц
Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна
Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна
Зимой мне снова, наверное, будет не очень петь
Я зимой буду больше пить, чем петь
Где взять денег на покупку зимних сапог
Где взять денег заплатить за свет и за газ
В холодном троллейбусе страшно садиться
Потому что там можно замёрзнуть и умереть.
"Город" - отдельные варианты строк из более близкой к окончательному
тексту рукописи (в рукописи эти варианты зачёркнуты или надписаны)
...И за красивыми узорами зимы мертва чистота окна...
...И вот я занят только охраной тепла...
"Дерево" - зачёркнутые в рукописи варианты отдельных строк
...Мне кажется, что это мой друг
Мне кажется, что это мой брат...
...Мне кажется, что это моя болезнь...
"Дети проходных дворов" - ранний вариант нескольких строк
...Мы, дети проходных дворов,
И мы знаем где свет.
"Жизнь в стёклах" - ранний вариант текста, частично ставший основной
наброска "Я солдат и я иду на парад..."
Огни дискотек тянут меня к себе
Я люблю этот город как женщину X
На улицах толпы и каждый идёт один
Я закрываю дверь, я иду вниз
Сегодня утром спилят клёны в саду
Сегодня ночью, похоже, был звездопад
Я сомневаюсь в реальности этого дня
Я солдат, и я иду на парад
Это танец в пятницу вечером
Танец, город и я
Ветер задувает полы моего плаща
Ещё один дом и ты увидишь меня
Мы не хотели знать ничего о свинце
Ты сегодня будешь королевой огня
"Жизнь в стёклах" - строчка, стоящая в рукописи после полного
варианта окончательного текста
...Я знаю, что это просто стекло.
"Игра" - ранний вариант текста
Уже поздно, все спят и мне пора спать
Я не знаю, что будет завтра со мной
Завтра солнце встанет в 8 утра
Может будет чуть-чуть теплей и светлей
Может ветер возьмёт себе выходной
Завтра солнце встанет в 8 утра
Но сейчас деревья стучат ветвями в стёкла
Ты можешь лечь, и уснуть, и убить эту ночь
Деревья стучат ветвями в тёмные стёкла (надпис. - как кошки царапают)
Как это просто, уснуть и убить эту ночь
Повторять, делать то, что делал вчера
Говорить о том, о чём слышал вчера
Завтра солнце встанет в 8 утра
Можно пить и скучать, можно просто скучать
Можно сдохнуть с тоски, слыша слово "Пора"
Завтра солнце встанет в 8 утра
Завтра утром не будет вопросов и тайн
Завтра утром всё будет, как быть и должно
"Игра" - другой ранний вариант текста
Уже поздно, все спят и мне пора спать
Звёздной россыпью окна домов двора
Завтра солнце встанет в 8 утра
[Может будет чуть-чуть теплей и светлей]
Может тучи позволят солнцу светить
Может будет чуть-чуть теплей, чем вчера
Завтра солнце встанет в 8 утра
Но сейчас деревья стучат ветвями в стёкла
Ты можешь лечь, и уснуть, и убить эту ночь
Деревья, как звери, царапают тёмные стёкла
[Но ты] ещё можешь [уснуть и убить] эту ночь
Пока ещё не поздно лечь и уснуть
Ни звонков, ни шагов, ни звона ключей
Снова ветер принёс мне запахи трав
Завтра солнце встанет в 8 утра
День ушёл, пора спать - говорят мне часы
Но я не помню, что значит слово "пора"
Завтра солнце встанет в 8 утра
Я не знаю, как быть, я не знаю, кто прав
Как сделать, чтобы наш день не прошёл впустую
Как сделать так, чтобы бой не прошёл впустую
Как это, что-то не тратить (надписано: "свой взгляд") совсем впустую
"Игра" - ранний вариант начала 2 куплета
Ни звонков, ни шагов, ни звона ключей
Еле слышно стучат метрономом часы...
"Легенда" - куплет, в рукописи стоящий перед последним
Эй! Если ты есть, ответь со своей высоты
Посмотри, что ты сделал своим подставленьем щеки
Ты медлишь с ответом, но нет времени ждать,
Если я в этом мире гость, то хозяин не ты.
"Мама-анархия" - варианты нескольких строк, в рукописи зачёркнутые
Я шёл по улице домой...
...И выглядят как [убийцы] коммандос...
(в строке про "не просто")...Оказалось не...
"Мама-анархия" - ранние варианты некоторых строк
...Но это не так-то просто...
...Сыграли ребята с солдатом...
"Мои друзья" - зачёркнутый в рукописи куплет, стоящий после первого
На всё плевать
Себе поставил я за принцип
В мечтах летать
Способны только дураки, тупицы и болваны.
Если я и пьяный, мне наплевать.
О них я даже думать не хочу.
"Мои друзья" - зачёркнутые в рукописи варианты отдельных фраз
(в строке "мои друзья там пьют вино") ...Уже давно...
(там же) ...Четвёртый час...
"Музыка волн" - исправленный в рукописи вариант припева
...Она - это музыка волн, музыка ветра...
"Мы хотим танцевать" - ранний вариант нескольких строк
...Что с того, что мы немного того
Что с того, что я наивен, как алхимик...
(1 строка 3 куплета) ...Вечер - такой же, как все вечера...
(вариант 3 куплета - другая рукопись)
...Вечер. Такой же, как все вечера,
И всё так мало похоже на бунт
Один жест рукой - и для всех сразу кончится всё
Не слишком ли нас увлекла (приписано: "нас увлекает") эта игра
Почему и чего мы ещё должны ждать
Почему мы должны валяться в грязи.
"Ночной грабитель холодильников" - ранний вариант 2 строки 2 куплета
...Шорох раздастся в квартире...
"Ночной грабитель холодильников" - рукописный последний куплет
Никто никогда его не видел,
Стоят холодильники пустые
Люди болеют, люди умирают -
Он ест.
"Пора" - исправленный в рукописи вариант одной строчки
...Я ухожу, оставляя письмо...
"Проснись" - ранний варинт текста
Каждый день ты приходишь домой когда темно
Каждый день долго едешь в метро когда темно
А она живет в центре всех городов
И ты хочешь быть рядом но надо ехать домой, уже темно
Проснись, это любовь,
Смотри, это весна.
Твои родители давно уже спят, уже темно
Ты приходишь и смотришь во все свои зеркала
И мечтаешь скакать на коне, скакать за ней
Но она давно уже спит в центре всех городов
"Растопите снег" - ранний вариант текста
Я собираю чемодан, я узнал своё утро
Мне не хочется есть, мне не хочется спать
Разминаю папиросу, смотрю в потолок
Я сажусь, чтобы встать (приписано: "и уйти"), я сажусь, чтобы встать
Мама, я узнал своё утро
Мама...
Я выхожу на порог, я слышу стук копыт
Растопите снег, мне нельзя ждать
Он убьёт меня, он мой враг навек
Помогите, помогите мне уйти
Мама, я узнал своё утро
"Саша" - ранние рукописные варианты нескольких строк
...Саша хочет быть таким же, а он такой и есть...
...Смотрит он в свою ладонь...
(нет в оконч. варианте)...Ночью к дамам на балконы забирается всегда...
"Словно тень бегу куда-то я..." - ранний вариант одной из строчек
...Давит вечер чёрною громадою...
"Стань птицей" - ранние варианты нескольких строчек
...Я стану дорогой - смелей... (зачёркнутый вариант - "ветром")
...Я стану словами - запомни...
"Танец" - ранний вариант текста. В [скобках] зачёркнутые варианты
Танец на улице
Танец на улице в дождь
Зонты, раскрываясь, звучат, словно выстрелы [в тире] ружей
Кто-то бежал, а кто-то остался здесь
И тот, кто остался, топает прямо по лужам
Капли дождя лежат на лицах, как слёзы,
Текут по щекам, словно слёзы,
Ты знаешь теперь этот танец.
Битые стёкла, рваные брюки - скандал
Уже настало время вернуться домой
Но танец и дождь никогда не отпустят тебя
В их мокром объятии что-то случится с тобой
Мокрые волосы взмахом ладони назад
К чёрту зонт, теперь уже всё равно
В этом бою ты просто штрафник, солдат,
[Завоюй]
Добудь себе право увидеть родное окно
И так каждый день, так будет каждый день
Выйдя из дома, ты должен выбросить ключ
Закрой свою дверь - и по лестнице вверх
Пока однажды не будет небо без туч.
"Твой номер" - исправленный в рукописи ранний вариант концовки
последнего куплета
...Твоё лицо за окном - всё это я видел в снах...
"Транквилизатор" - ранние варианты нескольких строчек
...Метеоролог сказал, что это будет недолго...
...Я разобрал свой приёмник, я как каратель...
(вариант той же строки - другая рукопись)
...Я разгромил приёмник ударами тряпки...
(зачёркнутое, после "Я начинаю свой...") ...Долго стою под дождём...
(зачёркнутый вариант 3-4 строчек 2 куплета)
...Вот я сажусь у окна, и трамвай отъезжает
Мне даже нравится, вот гремит, удаляясь...
(вариант того же куплета - другая рукопись)
...Я продолжаю идти к остановке трамвая
Радостно думать, что я поступил справделиво
И вот я сажусь у окна, и трамвай отъезжает
Мне даже нравится ехать, я отдыхаю...
(2 строчка 2 куплета)...Вот приезжает трамвай и вот уезжает...
(варианты куплета)
У-у, экспериментатор
У-у, осень на дворе, лист в календаре
У-у, я улыбаюсь
(зачёркнутое)...Ты понимаешь, что было трудно сдержаться,
Я выхожу из парадной, я иду в гости...
"Троллейбус" - ранний вариант строки
...Мы тонем, хотя мы и знаем, где брод...
"Уходи" - ранний вариант отдельных строк
...И я уже даже не помню как тебя зовут...
...И вероятность второго раза равна нулю
А сейчас ты не хочешь уйти, совсем не хочешь уйти...
"Фильмы" - зачёркнутый в рукописи 4 куплет
Ты просишь, чтобы я тебя поцеловал
Но я не понимаю, зачем это надо
Не тронь моё лицо, не тронь моё лицо
Пойдём лучше я куплю тебе лимонада.
"Хочу быть с тобой" - ранние варианты некоторых строк
(после 1 строки)...Мы оставили... (строка не закончена)
...Раньше я писал книги... (в рукописи зачёркнуто)
...Я хочу идти дальше, но я сбит с ног дождём...
"Я иду по улице" - ранние варианты нескольких строк
...Я зайду в кафе и выпью кофе, а потом к нему...
...Мой отец мне скоро даст машину покататься...
1. В лёгкой болезни...
В лёгкой болезни есть своя странная прелесть
Есть ощущение отдыха и пустоты
Кажется будто внезапно приехал в деревню
И там тебе дарят искусственные цветы.
2. В последнее время...
В последнее время меня не покидает
Ощущенье что что-то не так
Я шёл по дороге, не зная верна ли она
Но может быть это просто зима
И может быть это просто хандра
Но вот я встаю и вместо окна стена
Я плыл по течению и был уверен, что прав
Я плыл по реке не зная куда плыву
И если теперь я опять ни с чем
То это моя беда и вина
Но нет никого кто скажет, как я живу
Но зачем я волнуюсь ведь всё предопределено
И если я должен ослепнуть я буду слеп
И с этим бороться просто смешно
Хотя не бороться нельзя
Чтоб спокойно читать страницы прожитых лет
3. Все дороги приводят меня к тебе...
Все дороги приводят меня к тебе
Дороги знают всё лучше, чем я
И я не стану искать других дорог
[Но всё что мне нужно
Всё что мне]
4. Если кто-то лежит...
Если кто-то лежит, то он не поймёт
Того кто стоит
И я со своей колокольни на мир
Имею прекрасный вид
И я сижу там и ем хлеб своих дней
И пью вино своих лет
И меня не заботит проблема
Того прав я или нет.
5. Зима
Я смотрю в окно на грустный бал зимы:
Деревья без листьев, долгая ночь.
С каждым днём труднее помнить лето.
Эти дни не могут мне помочь.
Мёртвое тепло в железе батарей.
Мёрзлые цветы на рынках плачут.
Каждый вечер хочется быть дома.
Эти дни не так уж много значат.
Первый снег красив, но он несущий смерть.
Голуби сидят на люках жизни.
В это время больше хочется тепла.
Я сижу и жду весну.
6. Мои друзья живут...
Мои друзья живут в пустых (тусклых?) подъездах
Мои друзья ходят в гости друг к другу
[Они знают]
Они измеряют время
Они верят стрелке и кругу
И каждый хочет забыть день рожденья
[И каждый]
Для каждого ночь темнее чем [утро] вечер
Но все они слышат песни
И каждый владеет речью
Наше время это вечер и утро
7. Мой маленький пёс
Мой маленький пёс,
Ошалевший от запаха роз,
О чём твои сны
И какой тебя мучит вопрос.
Скоро рассвет,
Скоро птицы разбудят тебя.
8. Моя королева
Моя королева, ты приходишь ко мне
Мы будем кататься на волшебном коне
[Сидеть на травке голубь]
На лунной террасе проведем всю ночь
Дай мне мой цинь, я спою о весне
9. Мы живём в городах...
Мы живём в городах
И называем асфальт землёй
Видим Солнце (...?)
И к звёздам (...?)
Какого цвета ночь...
10. Мы уходим по утрам...
Мы уходим по утрам
Мы приходим с темнотой
Каждый знал и сам не зная чего
Мы [сверн] уйдём с дороги и пойдём тропой
Но подземные ходы гонят нас вперёд рушась за спиной
Будет новая игра
Новый пепел с новых папирос
Каждый ждал и сам не зная чего.
11. Наступающие тигру на хвост
Если небо будет падать, кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто может встать на место тех, кто упал?
12. Период бунтующих дней
(аккорды подобраны мной)
G H
Новые герои сменяют на постах старых
E Am
И дают свою клятву на знамени бунтующих дней
G H
И крепко сжав губы, чтоб не выдать свой страх
G C
Они стоят на семи местах
E Am
И мечтают смениться с поста как можно скорей.
G C E Am
О-о, период бунтующих дней
Они поют свои песни под запись шумов новостройки
И синтезаторы нынче работают на износ
Фантастический город растёт с каждым днём
Но они не хотят жить в нём
И мечтают остаться в живых и выдержать кросс
О период бунтующих дней
На их барометрах ртуть всегда на отметке "шторм"
И подчас они собираются в стаи как волки
Но вот им нечего ждать у них всё уже есть
Но за это отдана честь
И тогда их просто берут и ставят на полку
О период бунтующих дней
13. Пироги с курагой
Но она продолжает печь пироги с курагой
И лучше всего то, что ест их дядюшка Цой
14. Привет, новый день
[В рукописи весь текст зачёркнут]
Какая разница, где я проснусь
С похмелья, в гостях или дома.
Вчерашний день в памяти можно стереть,
Чем набьет мою голову новый?
Привет, новый день!
Ах, вчерашние шутки,
Вы были, в общем, неплохие песни!
Ох, вчерашние, вы же были,
А новых нет.
Вчерашний день дает пинка под зад,
Эстафету подхватит новый.
Я сам не знаю, чему я рад,
И зачем говорю я снова:
Привет, новый день!
15. Проигравший
Все фигуры на твоей доске выбиты как зубы
И так страшно и странно сознанье, что ты проиграл
После душной квартиры вечер бьёт тебе в грудь
В распахнутом настежь пальто ты бежишь, ты устал
Руки в перчатках прощально машут в окно
И бесшумно как тигр за тобой по пятам твоя тень
Коробки домов стоят по бокам как конвой
Ты так мало успел, но больше всегда было лень
Так хочется, чтобы сразу кончилось всё
Где то в дали еле мерцает заря
Руки жадно хватают гибкую сталь
И последние несколько слов: "Всё было зря"...
[Так ничего не нарушит порядок игры
Уйти, скрывая под гримом бледность лица
Помни, что этот ход не возьмёшь назад
И надо, надо терпеть и играть до конца]
Выбирай! Выбирай! Выбирай! Делай свой выбор.
16. Румба (первый вариант текста)
Один американец поехал в Аргентину
Он долго плыл по морю на старой бригантине
Его встречали люди из племени ацтеков
Они сказали: "Парень! Есть для тебя невеста".
Он был ещё чечакос, она была креолка,
Они сыграли свадьбу и стали жить в пампасах
Она любила танцы, он стал носить сомбреро
Купил себе мачете, срубил бамбук у дома.
Бамбук срубить не просто. Он за ночь снова вырос
Но все американцы - народ трудолюбивый
Он снова взял мачете и срезал все побеги
Вот так американец нашёл себе работу.
17. Румба (второй вариант текста)
Один американец поехал в Аргентину
Надел заплечный ранец и сел на бригантину
Он плыл по морю долго
Страдал морской болезнью
И корабельный доктор сказал [ему]: танцуй немедля
Его встречали люди из племени ацтеков
Они сказали: "Парень, есть для тебя невеста"
Он был ещё чечака с незагорелой кожей
И он в неё влюбился, она влюбилась тоже
Он был красивый парень, она была креолка
Купили гасиенду и жили там спокойно
Она любила танцы, и он любил их тоже
И он остался с ней, и загорела кожа.
18. Следующая станция...
Следующая станция - "Невский проспект" - вперёд
Водитель метро знает конечную цель
Как сделать так, чтобы было светло?
Как сделать так, чтобы было светло?
Крутить телефонный диск, говорить слова
Выйдя из дома, я должен выбросить ключ
Что могут сделать птицы без крыльев?
Как могут жить птицы без крыльев?
19. Совсем больной
[Вероятно, ранняя предтеча песни "Когда твоя девушка больна".]
Все ходят в гости друг к другу
Потом все выходят в сад
Все поют весёлые песни
И каждый чему-то рад
На улице хорошая погода
А ты совсем больной
Ты не знал что в это время года
Это может случиться с тобой
Мальчики шагают на бал
Девочки хотят танцевать
А ты лежишь дома больной
Ты даже не можешь бежать
Припев:
Птицы утром запели
Солнце на небе как блин
А ты лежишь, дома в постели
Совершенно один
20. Спой мне песню…
И хотя было лето и день был так чист,
Когда я говорил с ней, я думал, что идет снег.
Спой мне песню о тех, кто спит.
Я помню, как в детстве ты глядел свысока,
И, когда тебя клали на щит,
Было чистое небо, но ты нашел облака.
Строя крепость из ищущих рук,
Я смотрел на дверные замки.
И, когда раздавался звонок,
Я прятал лицо в маску усталой руки.
По радио диктор сказал больше тысячи слов
И что скоро покажут фильм, фантастический фильм.
Я видел ее, я сказал, как меня зовут,
Но она говорит, что это мой псевдоним.
А я хотел знать диск её сна
21. Стук их сердец
В доказательство единства эта зелень стекла.
Что же делать, если я встал в 6 утра?
Ветка жасмина не может знать толка в вине.
Помнишь, ты мне обещала вчера?
Я не вижу их, я смотрю вокруг.
Я хотел бы услышать стук их сердец,
Я хотел бы проверить крепость их рук,
Что они смогут сделать с первым концом?
Если стена будет падать, кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто сможет встать на место тех, кто упал?
Кто они? Может быть он, может быть ты.
В ком проснется то. что нужно нам?
Где их дом, где? Здесь или там.
Смотришь на солнце без солнцезащитных очков.
Смотришь вверх, не глядя вперед.
Я иду с ними, где они? Я готов.
Как перейти реку, незная, где брод.
Те, кто могли бы петь, стоят у станков,
Не смея порвать свой заклеенный рот.
Открывать дверь и не спрашивать:"Кто?"
Лететь, зная - не сможет сесть самолет.
22. Только не я
(аккорды подобраны Kinaman'ом)
Am G
Кто может ездить в такси
Am G
Кто носит кожаный плащ
Am G
Кто каждый день пьет коньяк
F C Em Am
О-О-О Только не я
Кто летом ездит на юг
Кто сидит дома зимой
Кто не имеет долгов
О-О-О Только не я
[Кто знает всё обо всех
Кто знает, как ему быть
(...?)
О-О-О Только не я]
Кто ходит есть в ресторан
Кто курит лучший табак
Кто знает всё обо всём
О-О-О Только не я
23. Ты сидишь дома
[Возможно, ранний вариант песни "Проснись"]
Ты сидишь дома, когда родителей нет
Слушаешь пленки и некому сделать потише
У тебя есть вопрос, ты хочешь слышать ответ
Пока ты один ты можешь не услышать
В эти часы ты поймёшь, что можешь любить
Когда-нибудь в эти часы ты поймёшь, что любим
Ты будешь ждать телефонный звонок
Готовый отдать всё, что есть
И верить, что голос судьбы звучит вместе с ним
В эти часы к тебе приходят друзья
В эти часы вы можете не шептать
Эти часы - это твой секрет, ты должен его хранить
Здесь переход границы слова "нельзя!"
24. Утром меня будит звонок...
[В рукописи весь текст зачёркнут.]
Утром меня будит звонок
За окном гудят машины дня
За окном, в бетон одетым, звон
Это предназначено для меня
За окном пилят тополь визг пилы
За окном гудит точильный станок
За окном какие-то люди месят асфальт
Я хотел открыть им тайну, но не смог
Мой будильник разрывает ночь
Разорвал меня, я спал, я видел сон
Я не знал, что это так легко
Разорвать меня и выгнать вон
25. Хорошо сигаретой жечь...
Хорошо сигаретой жечь под хвостом марабу,
Но лучше всего - стоять, прислонившись к столбу
26. Целый вечер один…
Целый вечер один.
Вечер тих, как свеча.
Тускло светит фонарь.
Свет на складках плаща.
Возвращаюсь домой,
И вокруг ни души.
Лишь вдали шум машин,
Этот здешний прибой.
Это будний день,
Вечер буднего дня.
[Это город монет,
Здесь убили весну]
Двери все на замках.
Лишний шаг - и капкан.
Ключ в надежных руках.
Держи крепче стакан.
[Выпивай, говори,
Так пройдёт много лет]
Это просто луна,
Это просто хандра.
[Просто будние дни,
Это скоро пройдёт]
Почему же вокруг,
Как не встань, все стена?
27. Я работал долго
Я работал долго на заводе Форда
А потом решил - в работе смысла нет
Я пойду ограблю старенького лорда
И куплю себе хороший пистолет
И вот я безработный, я хожу [без дела] скучаю
Поисками лордов занят целый день
28. Я солдат и я иду на парад…
Первый день недели подходит к концу
Я, почему- то боюсь торжественных дней
Серое небо и сера под ногами земля
Я солдат и я иду на парад
Я чувствую смерть, а вокруг танцуют фокстрот
Я хочу отдохнуть, но снова встаю на канат
Всё что мне осталось этой весной
Это место для шага вперёд и шага назад
Вот уже третий день пилят клёны в саду
Говорят, что этой ночью был звездопад
И хотя я не знаю, зачем я жил этот день
Я солдат и я иду на парад
Мне надоело мешать себе плыть по волнам
Я не понимаю, чего от меня хотят
Если сможешь, будь всегда со мной
Я давал клятву, но я останусь с тобой
29. Я Цой
[Последние два куплета содержатся на другой рукописи.]
Я Цой и я один на свете
Такой. Хоть Цоев пруд пруди
Я видел давеча в газете
Сидит, с медалью на груди
То был не брат и не знакомый,
Хотя со мною бьл чем-то схож
Не так красив, как я, обличьем
Но всё-тки ничего, пригож
Есть у меня приятель, Рыба
Был прозван так за длинный нос
И сколько лет его уж знаю,
Всё на устах один вопрос
Когда ж пойдём мы похмелиться?
Других же слов не знает он
Живёт и рад тому повеса,
Что он не ёж, не кот, не слон
А Рыбе пьяному и в море
Недостаёт воды, вода
Ему доходит до колен лишь
И он прекрасен как звезда
Стоит, могуч детина вырос
И палец в глаз себе упёр
Наверно, будет космонавтом
Кричат верблюды из-за гор
Ну полно, что за бред я
Несу, пора и за рояль
Тут Рыба, вынув перст из ока
Кричит: "Пошёл ты с инструментом в зад!"
х…!
Мой стройный слог подвёл-таки
Но лень его уже мне править
Кому не нравится - иди
Туда, куда я послан Рыбой.
30. Я шёл переулком... (первый вариант текста)
Я шёл переулком, я помню, это был вечер
Автобусы едут в сторону центра, но мне
С ними не по пути
Я шел переулком я видел горящие окна
Я ждал дождь мне нужен был дождь
Дождь мог меня спасти
И первые капли легли на щеку как слёзы.
31. Я шёл переулком... (второй вариант текста)
Я шёл переулком, я помню, это был вечер
Я шёл переулком, я видел горящие окна
Я был в телефонной будке
Я слышал гудки телефона
Ты можешь стать, быть кем хочешь
Все ждали дождь
[И] дождь пошёл утром
И первые капли легли на щёки как слёзы
Зонты раскрывались как выстрелы за спиной
Я видел, как лица смывались водой
Рукописные ранние варианты текстов песен
"Верь мне" - ранний вариант припева
Верь мне. Я знаю, что нам делать дальше
Верь мне. И я сделаю всё, что ты хочешь
Верь мне. Скажи мне, я жду твой голос
Верь мне. О чём ты думаешь, ты молчала раньше
Дай мне всё, что ты сможешь мне дать
(из другой рукописи)
Верь мне. Мне нужно, чтоб ты была рядом
"Генерал" - исправленные в рукописи варианты некоторых строк
(вместо "Эта ночь слишком...") ...Не разбивай окна...
(2 строка припева) ...Заплаты как...
(последняя строка 2 куплета) ...Что дальше - пить или петь...
(начало 2 куплета) ...Ты Робинзон и квартира твоя - твой остров...
"Город" - ранний вариант текста
Глядя в лепной потолок, я знаю, что скоро зима
Улица на глазах меняет цвета
Моя двадцатая осень - двадцатая тюрьма
За решёткой из толстой листвы я вижу птиц
Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна
Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна
Зимой мне снова, наверное, будет не очень петь
Я зимой буду больше пить, чем петь
Где взять денег на покупку зимних сапог
Где взять денег заплатить за свет и за газ
В холодном троллейбусе страшно садиться
Потому что там можно замёрзнуть и умереть.
"Город" - отдельные варианты строк из более близкой к окончательному
тексту рукописи (в рукописи эти варианты зачёркнуты или надписаны)
...И за красивыми узорами зимы мертва чистота окна...
...И вот я занят только охраной тепла...
"Дерево" - зачёркнутые в рукописи варианты отдельных строк
...Мне кажется, что это мой друг
Мне кажется, что это мой брат...
...Мне кажется, что это моя болезнь...
"Дети проходных дворов" - ранний вариант нескольких строк
...Мы, дети проходных дворов,
И мы знаем где свет.
"Жизнь в стёклах" - ранний вариант текста, частично ставший основной
наброска "Я солдат и я иду на парад..."
Огни дискотек тянут меня к себе
Я люблю этот город как женщину X
На улицах толпы и каждый идёт один
Я закрываю дверь, я иду вниз
Сегодня утром спилят клёны в саду
Сегодня ночью, похоже, был звездопад
Я сомневаюсь в реальности этого дня
Я солдат, и я иду на парад
Это танец в пятницу вечером
Танец, город и я
Ветер задувает полы моего плаща
Ещё один дом и ты увидишь меня
Мы не хотели знать ничего о свинце
Ты сегодня будешь королевой огня
"Жизнь в стёклах" - строчка, стоящая в рукописи после полного
варианта окончательного текста
...Я знаю, что это просто стекло.
"Игра" - ранний вариант текста
Уже поздно, все спят и мне пора спать
Я не знаю, что будет завтра со мной
Завтра солнце встанет в 8 утра
Может будет чуть-чуть теплей и светлей
Может ветер возьмёт себе выходной
Завтра солнце встанет в 8 утра
Но сейчас деревья стучат ветвями в стёкла
Ты можешь лечь, и уснуть, и убить эту ночь
Деревья стучат ветвями в тёмные стёкла (надпис. - как кошки царапают)
Как это просто, уснуть и убить эту ночь
Повторять, делать то, что делал вчера
Говорить о том, о чём слышал вчера
Завтра солнце встанет в 8 утра
Можно пить и скучать, можно просто скучать
Можно сдохнуть с тоски, слыша слово "Пора"
Завтра солнце встанет в 8 утра
Завтра утром не будет вопросов и тайн
Завтра утром всё будет, как быть и должно
"Игра" - другой ранний вариант текста
Уже поздно, все спят и мне пора спать
Звёздной россыпью окна домов двора
Завтра солнце встанет в 8 утра
[Может будет чуть-чуть теплей и светлей]
Может тучи позволят солнцу светить
Может будет чуть-чуть теплей, чем вчера
Завтра солнце встанет в 8 утра
Но сейчас деревья стучат ветвями в стёкла
Ты можешь лечь, и уснуть, и убить эту ночь
Деревья, как звери, царапают тёмные стёкла
[Но ты] ещё можешь [уснуть и убить] эту ночь
Пока ещё не поздно лечь и уснуть
Ни звонков, ни шагов, ни звона ключей
Снова ветер принёс мне запахи трав
Завтра солнце встанет в 8 утра
День ушёл, пора спать - говорят мне часы
Но я не помню, что значит слово "пора"
Завтра солнце встанет в 8 утра
Я не знаю, как быть, я не знаю, кто прав
Как сделать, чтобы наш день не прошёл впустую
Как сделать так, чтобы бой не прошёл впустую
Как это, что-то не тратить (надписано: "свой взгляд") совсем впустую
"Игра" - ранний вариант начала 2 куплета
Ни звонков, ни шагов, ни звона ключей
Еле слышно стучат метрономом часы...
"Легенда" - куплет, в рукописи стоящий перед последним
Эй! Если ты есть, ответь со своей высоты
Посмотри, что ты сделал своим подставленьем щеки
Ты медлишь с ответом, но нет времени ждать,
Если я в этом мире гость, то хозяин не ты.
"Мама-анархия" - варианты нескольких строк, в рукописи зачёркнутые
Я шёл по улице домой...
...И выглядят как [убийцы] коммандос...
(в строке про "не просто")...Оказалось не...
"Мама-анархия" - ранние варианты некоторых строк
...Но это не так-то просто...
...Сыграли ребята с солдатом...
"Мои друзья" - зачёркнутый в рукописи куплет, стоящий после первого
На всё плевать
Себе поставил я за принцип
В мечтах летать
Способны только дураки, тупицы и болваны.
Если я и пьяный, мне наплевать.
О них я даже думать не хочу.
"Мои друзья" - зачёркнутые в рукописи варианты отдельных фраз
(в строке "мои друзья там пьют вино") ...Уже давно...
(там же) ...Четвёртый час...
"Музыка волн" - исправленный в рукописи вариант припева
...Она - это музыка волн, музыка ветра...
"Мы хотим танцевать" - ранний вариант нескольких строк
...Что с того, что мы немного того
Что с того, что я наивен, как алхимик...
(1 строка 3 куплета) ...Вечер - такой же, как все вечера...
(вариант 3 куплета - другая рукопись)
...Вечер. Такой же, как все вечера,
И всё так мало похоже на бунт
Один жест рукой - и для всех сразу кончится всё
Не слишком ли нас увлекла (приписано: "нас увлекает") эта игра
Почему и чего мы ещё должны ждать
Почему мы должны валяться в грязи.
"Ночной грабитель холодильников" - ранний вариант 2 строки 2 куплета
...Шорох раздастся в квартире...
"Ночной грабитель холодильников" - рукописный последний куплет
Никто никогда его не видел,
Стоят холодильники пустые
Люди болеют, люди умирают -
Он ест.
"Пора" - исправленный в рукописи вариант одной строчки
...Я ухожу, оставляя письмо...
"Проснись" - ранний варинт текста
Каждый день ты приходишь домой когда темно
Каждый день долго едешь в метро когда темно
А она живет в центре всех городов
И ты хочешь быть рядом но надо ехать домой, уже темно
Проснись, это любовь,
Смотри, это весна.
Твои родители давно уже спят, уже темно
Ты приходишь и смотришь во все свои зеркала
И мечтаешь скакать на коне, скакать за ней
Но она давно уже спит в центре всех городов
"Растопите снег" - ранний вариант текста
Я собираю чемодан, я узнал своё утро
Мне не хочется есть, мне не хочется спать
Разминаю папиросу, смотрю в потолок
Я сажусь, чтобы встать (приписано: "и уйти"), я сажусь, чтобы встать
Мама, я узнал своё утро
Мама...
Я выхожу на порог, я слышу стук копыт
Растопите снег, мне нельзя ждать
Он убьёт меня, он мой враг навек
Помогите, помогите мне уйти
Мама, я узнал своё утро
"Саша" - ранние рукописные варианты нескольких строк
...Саша хочет быть таким же, а он такой и есть...
...Смотрит он в свою ладонь...
(нет в оконч. варианте)...Ночью к дамам на балконы забирается всегда...
"Словно тень бегу куда-то я..." - ранний вариант одной из строчек
...Давит вечер чёрною громадою...
"Стань птицей" - ранние варианты нескольких строчек
...Я стану дорогой - смелей... (зачёркнутый вариант - "ветром")
...Я стану словами - запомни...
"Танец" - ранний вариант текста. В [скобках] зачёркнутые варианты
Танец на улице
Танец на улице в дождь
Зонты, раскрываясь, звучат, словно выстрелы [в тире] ружей
Кто-то бежал, а кто-то остался здесь
И тот, кто остался, топает прямо по лужам
Капли дождя лежат на лицах, как слёзы,
Текут по щекам, словно слёзы,
Ты знаешь теперь этот танец.
Битые стёкла, рваные брюки - скандал
Уже настало время вернуться домой
Но танец и дождь никогда не отпустят тебя
В их мокром объятии что-то случится с тобой
Мокрые волосы взмахом ладони назад
К чёрту зонт, теперь уже всё равно
В этом бою ты просто штрафник, солдат,
[Завоюй]
Добудь себе право увидеть родное окно
И так каждый день, так будет каждый день
Выйдя из дома, ты должен выбросить ключ
Закрой свою дверь - и по лестнице вверх
Пока однажды не будет небо без туч.
"Твой номер" - исправленный в рукописи ранний вариант концовки
последнего куплета
...Твоё лицо за окном - всё это я видел в снах...
"Транквилизатор" - ранние варианты нескольких строчек
...Метеоролог сказал, что это будет недолго...
...Я разобрал свой приёмник, я как каратель...
(вариант той же строки - другая рукопись)
...Я разгромил приёмник ударами тряпки...
(зачёркнутое, после "Я начинаю свой...") ...Долго стою под дождём...
(зачёркнутый вариант 3-4 строчек 2 куплета)
...Вот я сажусь у окна, и трамвай отъезжает
Мне даже нравится, вот гремит, удаляясь...
(вариант того же куплета - другая рукопись)
...Я продолжаю идти к остановке трамвая
Радостно думать, что я поступил справделиво
И вот я сажусь у окна, и трамвай отъезжает
Мне даже нравится ехать, я отдыхаю...
(2 строчка 2 куплета)...Вот приезжает трамвай и вот уезжает...
(варианты куплета)
У-у, экспериментатор
У-у, осень на дворе, лист в календаре
У-у, я улыбаюсь
(зачёркнутое)...Ты понимаешь, что было трудно сдержаться,
Я выхожу из парадной, я иду в гости...
"Троллейбус" - ранний вариант строки
...Мы тонем, хотя мы и знаем, где брод...
"Уходи" - ранний вариант отдельных строк
...И я уже даже не помню как тебя зовут...
...И вероятность второго раза равна нулю
А сейчас ты не хочешь уйти, совсем не хочешь уйти...
"Фильмы" - зачёркнутый в рукописи 4 куплет
Ты просишь, чтобы я тебя поцеловал
Но я не понимаю, зачем это надо
Не тронь моё лицо, не тронь моё лицо
Пойдём лучше я куплю тебе лимонада.
"Хочу быть с тобой" - ранние варианты некоторых строк
(после 1 строки)...Мы оставили... (строка не закончена)
...Раньше я писал книги... (в рукописи зачёркнуто)
...Я хочу идти дальше, но я сбит с ног дождём...
"Я иду по улице" - ранние варианты нескольких строк
...Я зайду в кафе и выпью кофе, а потом к нему...
...Мой отец мне скоро даст машину покататься...
Загадка по имени Виктор Цой
15 августа исполнилось семь лет со дня трагической гибели Виктора Цоя.
Давайте поговорим о загадках его жизни и творчества.
А загадочно все - как обыкновенный ленинградский мальчишка стал легендой русского рока, откуда приходила к нему музыка его песен, что хотели сказать их тексты, загадочен и его ранний уход. В течение прошедших семи лет поклонники Цоя собрали по крупицам обстоятельства его жизни, опубликовали многочисленные воспоминания о нем.Но стал ли он понятней нам? Не потерялось ли в мелких подробностях жизни Виктора Цоя главное в ней - его миссия? Есть свидетельства, что перед гибелью его жестоко угнетало именно это - резкий разрыв между внешне растущей популярностью и непониманием его песен.
Не считая свои выводы единственно правильными, предлагаю размышления, основанные на анализе ряда публикаций о Викторе Цое и, естественно, самих его песен. Из публикаций выделю глубокую статью Вадима Штепы "Элита русского рока", воспоминания и размышления прежде всего Игоря Талькова и Бориса Гребенщикова.
Для меня аксиома номер один, что каждый человек рождается с определенной миссией. Помните, лермонтовский Печорин писал: "...а ведь было мне предназначение высокое, но я не угадал его". Если человек выполняет свое предназначение, идет по своему пути, он обретает силу, получает помощь и не ропщет на судьбу, какой бы трудной она ни была. В том числе и об этом хорошо сказал в песне "Памяти Виктора Цоя" Игорь Тальков: "Поэты не рождаются случайно,
Они летят на Землю с высоты.
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты...
Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают Высшие Миры,
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры..."
По мнению Талькова, Цой был проводником Белых сил, поддерживал всеми силами тех, "кому нечего ждать", кого позвала в путь "высокая в Небе Звезда". С каждым новым альбомом, особенно начиная с "Группы крови" (1988 год), это становится все яснее. Отныне он поет только для них, вселяя в души последних героев горячую и непоколебимую веру в то, что "Это наш День - Мы узнали его по расположению звезд..." Песни Цоя отличает их нерукотворность. В них нет элемента "слишком человеческого", свойственного современной поп-музыке. Кстати, Цой говорил, что возникновение его песен - для него самого загадка: "Я начинаю играть... Потом появляются какие-то слова". Невероятный же отклик на его творчество Вадим Штепа, на мой взгляд, резонно считает результатом того, что оно вошло в органический резонанс с глубинными мотивами "коллективного бессознательного", пробудило и ярко высветило их, а значит - стало воплощением русской традиции. Рок-критик А.Струков, говоря о предпоследнем альбоме "Кино" 1989 года "Звезда по имени Солнце", обратил внимание на то, что "ориентир на Солнце вообще исконен в русской традиции, и с этой точки зрения совершенно еудивительна русско-народная распевная мелодия некоторых песен альбома". На мой взгляд, удивительна мелодика песен из последнего "Черного альбома", особенно "Красно-желтые дни". Еще раз повторю уникальные слова человека, который привел Цоя на сцену, - Бориса Гребенщикова: "То, что я знаю, не назвать ни Витькой, ни Виктором, ни Цоем - это реальность, никакого обозначения в языке не имеющая. У него другое имя, и не человеческими губами его говорить. Вот как обычно описывают ангелов? Ангел - это фигура бытия, выполняющая определенную функцию в бытии, совершенная изначально, то есть неразвивающаяся. И то, о чем я говорю, это не ангел, но это фигура такого же типа. Она совершенна от природы Вселенной. Сущность, которая так или иначе находит разные методы воплощения. Вот то, что делала группа "Кино", что делал Виктор Цой". Кстати, этого не поняли и не могли понять многочисленные деятели масс-культуры, называвшие творчество Цоя "примитивным", по невежеству не знающие этимологии этого слова, означающего "первоначальный". Поэтому все творчество Цоя пропитано духом абсолютного, выраженного в антиномиях: Лето - Зима, День (Звезда, Солнце) - Ночь, Любовь - Смерть. Его миссия - это миссия одинокого романтика и абсолютного нигилиста по отношению к окружающему современному миру, который уже утратил нечто данное изначально, в котором "с каждым днем труднее помнить Лето".
Загадочен и уход Виктора Цоя. По свидетельству Игоря Талькова, "он ушел внезапно. Я думаю, что, на какое-то мгновение расслабившись, он потерял контроль над собой и открыл таким образом брешь в энергетическом поле защиты, причем сделал это так неожиданно, что Белые не успели среагировать, тогда как Черные среагировали мгновенно". Итересно и мнение вдохновителя московского рок-кабаре "Кардиограмма" поэта Алексея Дидурова. Он считает, что причина ранней смерти Цоя - попытка приспособиться к условиям набирающего силу шоу-бизнеса. Конкретно это проявилось в том, что продюсером группы "Кино" стал известный Юрий Айзеншпис. Виктор Цой погиб за две недели до гастролей в Японии. Алексей Дидуров утверждает: "Люди меняются, но существует одна вещь: если талантливый человек идет на компромисс в поисках лучшей жизни и счастья, если он переступает грань - его ждет прямо противоположное, не то, чего он ждал. И нет исключений". По мнению же Вадима Штепы, уход Цоя был Знаком - знаком временной победы Ночи, а сам русский рок, особенно в лице Цоя и Талькова выполнял особую миссию пробуждения героического элемента в коллективном бессознательном.
Александр Панычик
Давайте поговорим о загадках его жизни и творчества.
А загадочно все - как обыкновенный ленинградский мальчишка стал легендой русского рока, откуда приходила к нему музыка его песен, что хотели сказать их тексты, загадочен и его ранний уход. В течение прошедших семи лет поклонники Цоя собрали по крупицам обстоятельства его жизни, опубликовали многочисленные воспоминания о нем.Но стал ли он понятней нам? Не потерялось ли в мелких подробностях жизни Виктора Цоя главное в ней - его миссия? Есть свидетельства, что перед гибелью его жестоко угнетало именно это - резкий разрыв между внешне растущей популярностью и непониманием его песен.
Не считая свои выводы единственно правильными, предлагаю размышления, основанные на анализе ряда публикаций о Викторе Цое и, естественно, самих его песен. Из публикаций выделю глубокую статью Вадима Штепы "Элита русского рока", воспоминания и размышления прежде всего Игоря Талькова и Бориса Гребенщикова.
Для меня аксиома номер один, что каждый человек рождается с определенной миссией. Помните, лермонтовский Печорин писал: "...а ведь было мне предназначение высокое, но я не угадал его". Если человек выполняет свое предназначение, идет по своему пути, он обретает силу, получает помощь и не ропщет на судьбу, какой бы трудной она ни была. В том числе и об этом хорошо сказал в песне "Памяти Виктора Цоя" Игорь Тальков: "Поэты не рождаются случайно,
Они летят на Землю с высоты.
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты...
Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают Высшие Миры,
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры..."
По мнению Талькова, Цой был проводником Белых сил, поддерживал всеми силами тех, "кому нечего ждать", кого позвала в путь "высокая в Небе Звезда". С каждым новым альбомом, особенно начиная с "Группы крови" (1988 год), это становится все яснее. Отныне он поет только для них, вселяя в души последних героев горячую и непоколебимую веру в то, что "Это наш День - Мы узнали его по расположению звезд..." Песни Цоя отличает их нерукотворность. В них нет элемента "слишком человеческого", свойственного современной поп-музыке. Кстати, Цой говорил, что возникновение его песен - для него самого загадка: "Я начинаю играть... Потом появляются какие-то слова". Невероятный же отклик на его творчество Вадим Штепа, на мой взгляд, резонно считает результатом того, что оно вошло в органический резонанс с глубинными мотивами "коллективного бессознательного", пробудило и ярко высветило их, а значит - стало воплощением русской традиции. Рок-критик А.Струков, говоря о предпоследнем альбоме "Кино" 1989 года "Звезда по имени Солнце", обратил внимание на то, что "ориентир на Солнце вообще исконен в русской традиции, и с этой точки зрения совершенно еудивительна русско-народная распевная мелодия некоторых песен альбома". На мой взгляд, удивительна мелодика песен из последнего "Черного альбома", особенно "Красно-желтые дни". Еще раз повторю уникальные слова человека, который привел Цоя на сцену, - Бориса Гребенщикова: "То, что я знаю, не назвать ни Витькой, ни Виктором, ни Цоем - это реальность, никакого обозначения в языке не имеющая. У него другое имя, и не человеческими губами его говорить. Вот как обычно описывают ангелов? Ангел - это фигура бытия, выполняющая определенную функцию в бытии, совершенная изначально, то есть неразвивающаяся. И то, о чем я говорю, это не ангел, но это фигура такого же типа. Она совершенна от природы Вселенной. Сущность, которая так или иначе находит разные методы воплощения. Вот то, что делала группа "Кино", что делал Виктор Цой". Кстати, этого не поняли и не могли понять многочисленные деятели масс-культуры, называвшие творчество Цоя "примитивным", по невежеству не знающие этимологии этого слова, означающего "первоначальный". Поэтому все творчество Цоя пропитано духом абсолютного, выраженного в антиномиях: Лето - Зима, День (Звезда, Солнце) - Ночь, Любовь - Смерть. Его миссия - это миссия одинокого романтика и абсолютного нигилиста по отношению к окружающему современному миру, который уже утратил нечто данное изначально, в котором "с каждым днем труднее помнить Лето".
Загадочен и уход Виктора Цоя. По свидетельству Игоря Талькова, "он ушел внезапно. Я думаю, что, на какое-то мгновение расслабившись, он потерял контроль над собой и открыл таким образом брешь в энергетическом поле защиты, причем сделал это так неожиданно, что Белые не успели среагировать, тогда как Черные среагировали мгновенно". Итересно и мнение вдохновителя московского рок-кабаре "Кардиограмма" поэта Алексея Дидурова. Он считает, что причина ранней смерти Цоя - попытка приспособиться к условиям набирающего силу шоу-бизнеса. Конкретно это проявилось в том, что продюсером группы "Кино" стал известный Юрий Айзеншпис. Виктор Цой погиб за две недели до гастролей в Японии. Алексей Дидуров утверждает: "Люди меняются, но существует одна вещь: если талантливый человек идет на компромисс в поисках лучшей жизни и счастья, если он переступает грань - его ждет прямо противоположное, не то, чего он ждал. И нет исключений". По мнению же Вадима Штепы, уход Цоя был Знаком - знаком временной победы Ночи, а сам русский рок, особенно в лице Цоя и Талькова выполнял особую миссию пробуждения героического элемента в коллективном бессознательном.
Александр Панычик
"У меня был друг... Его звали Виктор" Джоанна СТИНГРЭЙ
Я проснулась сегодня утром и увидела Виктора Цоя, стоящего передо мной. У меня перехватило дух, и я спросила, что он здесь делает, а он ответил мне, что все это было шуткой и ничего не произошло. Вся в слезах, я села на край кровати, чтобы обнять его, но, открыв глаза,поняла, что это был сон. Виктор не вернется, и, оглядывая свою комнату, заполненную его картинами и фотографиями, я ощутила ужасную пустоту. Для многих Виктор был звездой, любимым артистом, а для меня он был самым близким другом.
Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, замкнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу понравилось. Может быть, то, что в отличие от многих других он не пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я - американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в гости в Лос-Анджелес и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег океана. Но он мне ответил, что я не "врубаюсь" и что я очень наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показывать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок-певце Викторе Цое. Однажды он рассказал мне, как к нему в кочегарку приезжал человек и стал орать, что ему, дескать, холодно, почему плохо топят... Виктор повернулся к нему лицом, и этот человек вдруг спросил: ''Ты же Виктор Цой, известный певец. Что же ты здесь делаешь?" "Это моя работа", - ответил Виктор. Тот человек сказал, что это просто невероятно. Я как-то спросила Виктора, почему он продолжает работать в кочегарке, и он мне ответил, что ему это нравится. Вероятно, работая, он уверенно себя чувствовал, это делало его проще и ближе к людям. Именно тогда я поняла, почему его песни значили так много для такого большого количества людей. Это были песни, написанные реальным человеком. Но в глубине души Виктор был ребенком. Ему всегда нравилось шутить, принимать участие во всяких приключениях, но при этом он умел быть серьезным и заботливым. В 1986 году мне отказали в разрешении приехать в Советский Союз на собственную свадьбу с Юрием Каспаряном. Полгода я ждала визы, и это были шесть самых ужасных месяцев моей жизни. Мне тогда казалось, что все кончено, и именно Виктор поддерживал меня все это время. Он писал мне письма со смешными картинками, в которых повторял: "Джо, не грусти, ты обязательно вернешься. Мы все тебя ждем, мы - твои друзья и не забудем тебя. Пожалуйста, не плачь. Будь счастлива". Его письма и телефонные звонки спасли мне жизнь. Время шло, и группа "Кино" становилась все популярнее. В 1988 году то, что Виктор считал несбыточным, произошло. Он полетел в Америку. Я ждала этого момента так долго, что решила потратить все сэкономленные деньги, чтобы сделать это его путешествие незабываемым. В аэропорт встречать их с Юрой Каспаряном я отправилась во взятом по этому случаю напрокат белом лимузине с баром и телевизором. Две недели мы провели, как дети, наслаждаясь жизнью. Виктору все очень нравилось. Мы скакали на лошадях, катались на снегомобилях, ездили на океан, были в Лас-Вегасе. Ходили по магазинам и наконец поехали в Диснейленд, который понравился Виктору больше всего. И когда мы гуляли по сказочной стране, называемой Диснейленд, он все время повторял: "Я опять чувствую себя ребенком..." В 1989 году он приехал снова, со своей женой Наташей, и в первый же день они отправились в Диснейленд, а на следующий день мы все вместе с Рашидом поехали на фестиваль американского кино на премьеру его фильма "Игла", в котором Виктор исполнил главную роль. После показа фильма Виктор сыграл с Юрием короткий концерт. Зал был заполнен до отказа голливудскими знаменитостями, и, хотя они не понимали ни слова, энергия Виктора, страсть его песен их захватила. К сожалению, это был первый и последний концерт Виктора в Америке, но для всех, кто видел его тогда, он будет незабываем. Все, с кем Виктор встречался в Америке, даже мельком, остались к нему неравнодушными. В 1989 году мы часто летали в Ленинград по делам, Виктор в то время уже окончательно обосновался в Москве вместе с Наташей, и возвращались мы из Ленинграда с мешками, полными писем. Мы садились в конце самолета и читали их. Виктор старался читать все письма, они очень много для него значили, он понимал, что ему выпала особая миссия в жизни. В 1990 году мы с Виктором ездили в Японию по приглашению одной из крупнейших японских компаний, фирмы "Амьюз". Эта фирма решила купить "Иглу", а также выпустить пластинку "Кино" и пригласить группу на гастроли. И опять мы веселились как дети, и наслаждались жизнью. Виктор там всем очень нравился, особенно девушкам, потому что он выглядел по-восточному, но был выше всех, что их и покорило. Японские девушки очень застенчивые, поэтому они только украдкой смотрели на него и хихикали. Это путешествие было для Виктора особенно важным. У него была слабость ко всему японскому, ему были понятны восточная сдержанность и застенчивость. К тому же в Японии тоже есть Диснейленд. В самолете, возвращаясь домой, мы проговорили всю ночь, и именно тогда я поняла, что Виктор стал настоящим мужчиной, в глубине души он по-прежнему оставался ребенком, но вместе с тем стал взрослым. Он много говорил об ответственности. Он чувствовал ответственность за свою первую жену Марианну, их сына Сашу, а также за Наташу и ее ребенка, не говоря уже о своей аудитории, к которой была обращена его музыка. Он сказал мне тогда, что ему приятно чувство ответственности, оно заставляет активно жить. Он очень любил Наташу, и за те три года, что они провели вместе, они были неразлучны. Мне кажется, что большую часть жизни Виктор чувствовал себя одиноким, но с Наташей он нашел себя. Тогда, в самолете, он сказал мне, что добился всего, чего хотел в жизни, что он счастлив. 24 июня 1990 года состоялся последний концерт группы "Кино" на стадионе "Лужники" в Москве. Я тоже принимала в нем участие, и после своего выступления я сказала Виктору, что устала и поеду домой, но он попросил меня остаться, сказав, что сегодняшнее выступление "Кино" будет особенным. Вспоминая об этом, я ему очень благодарна, так как их выступление было действительно особенным: 62 тысячи человек приветствовали "Кино" и стоя пели вместе с ним. Был устроен специальный салют и зажжен олимпийский факел. Это был волшебный вечер, который нельзя описать словами. После концерта я попрощалась с Виктором, потому что на следующий день я улетала в Штаты. Мы пожали друг другу руки, чтобы скрепить наш договор поехать всем вместе следующей зимой в Диснейуорлд во Флориде. Он сказал мне, что собирается провести лето под Ригой и добавил, что если мне нужно будет срочно его найти, то я могу позвонить Наташиной маме в Москву, и она ему все передаст. А если ничего не нужно, то увидимся в сентябре. Он обнял меня, поцеловал и сказал :" До встречи в сентябре". В тот день, 24 июня 1990 года, я видела Виктора в последний раз. Эти печальные дни тянутся медленно для меня, я все время пытаюсь найти ответ на вопрос - почему? Почему именно он? И единственное, во что мне остается верить, - это что на то была Божья воля, что такова его судьба.
Он оставил нам свои песни, музыку и нашу память о нем. А что касается лично меня, я знаю только одно: никто не займет его место в моем сердце. Это место всегда будет принадлежать Виктору Цою. Когда я пытаюсь сейчас прийти в себя, именно его слова помогают мне превозмочь себя: " Джо, не грусти, пожалуйста, не плачь, будь счастлива". У меня был друг, его звали Виктор Цой, и мне его будет не хватать...
Джоанна СТИНГРЭЙ, сентябрь 1990 г.
Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, замкнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу понравилось. Может быть, то, что в отличие от многих других он не пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я - американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в гости в Лос-Анджелес и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег океана. Но он мне ответил, что я не "врубаюсь" и что я очень наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показывать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок-певце Викторе Цое. Однажды он рассказал мне, как к нему в кочегарку приезжал человек и стал орать, что ему, дескать, холодно, почему плохо топят... Виктор повернулся к нему лицом, и этот человек вдруг спросил: ''Ты же Виктор Цой, известный певец. Что же ты здесь делаешь?" "Это моя работа", - ответил Виктор. Тот человек сказал, что это просто невероятно. Я как-то спросила Виктора, почему он продолжает работать в кочегарке, и он мне ответил, что ему это нравится. Вероятно, работая, он уверенно себя чувствовал, это делало его проще и ближе к людям. Именно тогда я поняла, почему его песни значили так много для такого большого количества людей. Это были песни, написанные реальным человеком. Но в глубине души Виктор был ребенком. Ему всегда нравилось шутить, принимать участие во всяких приключениях, но при этом он умел быть серьезным и заботливым. В 1986 году мне отказали в разрешении приехать в Советский Союз на собственную свадьбу с Юрием Каспаряном. Полгода я ждала визы, и это были шесть самых ужасных месяцев моей жизни. Мне тогда казалось, что все кончено, и именно Виктор поддерживал меня все это время. Он писал мне письма со смешными картинками, в которых повторял: "Джо, не грусти, ты обязательно вернешься. Мы все тебя ждем, мы - твои друзья и не забудем тебя. Пожалуйста, не плачь. Будь счастлива". Его письма и телефонные звонки спасли мне жизнь. Время шло, и группа "Кино" становилась все популярнее. В 1988 году то, что Виктор считал несбыточным, произошло. Он полетел в Америку. Я ждала этого момента так долго, что решила потратить все сэкономленные деньги, чтобы сделать это его путешествие незабываемым. В аэропорт встречать их с Юрой Каспаряном я отправилась во взятом по этому случаю напрокат белом лимузине с баром и телевизором. Две недели мы провели, как дети, наслаждаясь жизнью. Виктору все очень нравилось. Мы скакали на лошадях, катались на снегомобилях, ездили на океан, были в Лас-Вегасе. Ходили по магазинам и наконец поехали в Диснейленд, который понравился Виктору больше всего. И когда мы гуляли по сказочной стране, называемой Диснейленд, он все время повторял: "Я опять чувствую себя ребенком..." В 1989 году он приехал снова, со своей женой Наташей, и в первый же день они отправились в Диснейленд, а на следующий день мы все вместе с Рашидом поехали на фестиваль американского кино на премьеру его фильма "Игла", в котором Виктор исполнил главную роль. После показа фильма Виктор сыграл с Юрием короткий концерт. Зал был заполнен до отказа голливудскими знаменитостями, и, хотя они не понимали ни слова, энергия Виктора, страсть его песен их захватила. К сожалению, это был первый и последний концерт Виктора в Америке, но для всех, кто видел его тогда, он будет незабываем. Все, с кем Виктор встречался в Америке, даже мельком, остались к нему неравнодушными. В 1989 году мы часто летали в Ленинград по делам, Виктор в то время уже окончательно обосновался в Москве вместе с Наташей, и возвращались мы из Ленинграда с мешками, полными писем. Мы садились в конце самолета и читали их. Виктор старался читать все письма, они очень много для него значили, он понимал, что ему выпала особая миссия в жизни. В 1990 году мы с Виктором ездили в Японию по приглашению одной из крупнейших японских компаний, фирмы "Амьюз". Эта фирма решила купить "Иглу", а также выпустить пластинку "Кино" и пригласить группу на гастроли. И опять мы веселились как дети, и наслаждались жизнью. Виктор там всем очень нравился, особенно девушкам, потому что он выглядел по-восточному, но был выше всех, что их и покорило. Японские девушки очень застенчивые, поэтому они только украдкой смотрели на него и хихикали. Это путешествие было для Виктора особенно важным. У него была слабость ко всему японскому, ему были понятны восточная сдержанность и застенчивость. К тому же в Японии тоже есть Диснейленд. В самолете, возвращаясь домой, мы проговорили всю ночь, и именно тогда я поняла, что Виктор стал настоящим мужчиной, в глубине души он по-прежнему оставался ребенком, но вместе с тем стал взрослым. Он много говорил об ответственности. Он чувствовал ответственность за свою первую жену Марианну, их сына Сашу, а также за Наташу и ее ребенка, не говоря уже о своей аудитории, к которой была обращена его музыка. Он сказал мне тогда, что ему приятно чувство ответственности, оно заставляет активно жить. Он очень любил Наташу, и за те три года, что они провели вместе, они были неразлучны. Мне кажется, что большую часть жизни Виктор чувствовал себя одиноким, но с Наташей он нашел себя. Тогда, в самолете, он сказал мне, что добился всего, чего хотел в жизни, что он счастлив. 24 июня 1990 года состоялся последний концерт группы "Кино" на стадионе "Лужники" в Москве. Я тоже принимала в нем участие, и после своего выступления я сказала Виктору, что устала и поеду домой, но он попросил меня остаться, сказав, что сегодняшнее выступление "Кино" будет особенным. Вспоминая об этом, я ему очень благодарна, так как их выступление было действительно особенным: 62 тысячи человек приветствовали "Кино" и стоя пели вместе с ним. Был устроен специальный салют и зажжен олимпийский факел. Это был волшебный вечер, который нельзя описать словами. После концерта я попрощалась с Виктором, потому что на следующий день я улетала в Штаты. Мы пожали друг другу руки, чтобы скрепить наш договор поехать всем вместе следующей зимой в Диснейуорлд во Флориде. Он сказал мне, что собирается провести лето под Ригой и добавил, что если мне нужно будет срочно его найти, то я могу позвонить Наташиной маме в Москву, и она ему все передаст. А если ничего не нужно, то увидимся в сентябре. Он обнял меня, поцеловал и сказал :" До встречи в сентябре". В тот день, 24 июня 1990 года, я видела Виктора в последний раз. Эти печальные дни тянутся медленно для меня, я все время пытаюсь найти ответ на вопрос - почему? Почему именно он? И единственное, во что мне остается верить, - это что на то была Божья воля, что такова его судьба.
Он оставил нам свои песни, музыку и нашу память о нем. А что касается лично меня, я знаю только одно: никто не займет его место в моем сердце. Это место всегда будет принадлежать Виктору Цою. Когда я пытаюсь сейчас прийти в себя, именно его слова помогают мне превозмочь себя: " Джо, не грусти, пожалуйста, не плачь, будь счастлива". У меня был друг, его звали Виктор Цой, и мне его будет не хватать...
Джоанна СТИНГРЭЙ, сентябрь 1990 г.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
21 июня 1962 года в Ленинграде, в семье преподавателя физкультуры Валентины Васильевны и инженера Роберта Максимовича родился первый и единственные ребенок - Виктор.
В 1969 году Виктор поступил в школу, где работала его мать. Вместе с матерью он сменил три школы.
В 1974-77 годы посещает среднюю художественную школу, где возникает группа "ПАЛАТА № 6" во главе с Максимом Пашковым.
В 1978 году окончив восемь классов поступил в художественное училище им. В.Сергова.
В 1979 году исключен из училища за неуспеваемость. Идет работать на завод и учится в вечерней школе.
В 1979 году поступает в СГПТУ №61 на специальность резчика по дереву.
Летом 1981 года возникает группа "ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ". Состав: Виктор Цой, Алексей Рыбин и Олег Валинский.
Осенью 1981 года группа входит в Ленинградский рок-клуб.
После ухода Олега Валинского группа переименовывается в "КИНО".
Весной 1982 года записывается альбом "45". Виктор знакомится с Марианной.
Первый электрический концерт группы проходит в Ленинградском рок-клубе совместно с "АКВАРИУМОМ" Бориса Гребенщикова.
Заканчивает училище и идет работать в реставрационные мастерские в город Пушкин.
Осенью 1982 года идет на работу в садово-парковый трест резчиком по дереву. Первые акустические концерты в Москве.
В феврале 1983 года у Виктора Цоя и Алексея Рыбина возникают разногласия и Алексей Рыбин покидает группу.
Летом 1983 года записывают фонограмму "демо" у Алексея Вишни, получившую название "46".
Осенью 1983 года проходит обследование в психиатрической больнице на Пряжке и получает "белый билет".
Весной 1984 года группа выступила на втором фестивале рок-клуба и получает лауреатское звание.
Во второй половине 1984 года записывается "Начальник Камчатки" в студии Андрея Тропилло вместе с музыкантами "АКВАРИУМА". Второй состав группы сформирован: Виктор Цой (гитара, вокал), Юрий Каспарян (гитара, вокал), Георгий "Густав" Гурьянов (барабаны, вокал), Александр Титов (бас, вокал). Т.К. Титов входил в состав "АКВАРИУМА", через некоторое время на его место взяли Игоря Тихомирова.
В феврале следующего года Виктор женится на Марианне.
Весной группа получает звание лауреата на третьем фестивале рок-клуба.
5.08.1985 года у Виктора и Марианны родился сын Александр.
Во второй половине 1985 года работают над "НОЧЬ"'ю и "ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ" в студии Андрея Тропилло и Алексея Вишни.
Выходит в свет "ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ".
В январе 1986 года выходит "НОЧЬ".
Весной этого же года группа выступает на четвертом фестивале рок-клуба и получает диплом за лучшие тексты.
Летом 1986 года в Киеве снимается фильм "Конец каникул" с Виктором Цоем. Выходит пластинка "Red Wave". Идет работать в котельную "Камчатка".
Участвует в съемках фильма "Рок" режиссера Алексея Учителя.
В конце года снимается в эпизодической роли в фильме "Асса".
Снимается в фильме Алексея Учителя "Последний Герой".
Весной 1987 года последнее выступление на фестивале рок-клуба, где получают приз "за творческое совершеннолетие". Записывают альбом "ГРУППА КРОВИ".
В 1987 году снимается своеобразный фильм "Игла" с Виктором Цоем в главной роли (режиссер Рашид Нугманов).
В 1988 году выходит "ГРУППА КРОВИ". Записывается "ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ СОЛНЦЕ".
Летом 1989 года вместе с Юрием Каспаряном Виктор едет в США в гости к Джоанне Стингрей. Группа участвует в фестивале "Золотой Дюк" в Oдесссе.
Во Франции выходит пластинка "ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ".
Весной 1990 поехал в Японию.
В июне 1990 года последний концерт группы в Москве в Лужниках.
Запись последнего альбома, вышедшего после смерти Виктора Цоя имеет название "ЧЕРНЫЙ АЛЬБОМ".
15 августа 1990 года Виктор Робертович Цой трагически погиб рано утром в автокатастрофе под Ригой.
В 1969 году Виктор поступил в школу, где работала его мать. Вместе с матерью он сменил три школы.
В 1974-77 годы посещает среднюю художественную школу, где возникает группа "ПАЛАТА № 6" во главе с Максимом Пашковым.
В 1978 году окончив восемь классов поступил в художественное училище им. В.Сергова.
В 1979 году исключен из училища за неуспеваемость. Идет работать на завод и учится в вечерней школе.
В 1979 году поступает в СГПТУ №61 на специальность резчика по дереву.
Летом 1981 года возникает группа "ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ". Состав: Виктор Цой, Алексей Рыбин и Олег Валинский.
Осенью 1981 года группа входит в Ленинградский рок-клуб.
После ухода Олега Валинского группа переименовывается в "КИНО".
Весной 1982 года записывается альбом "45". Виктор знакомится с Марианной.
Первый электрический концерт группы проходит в Ленинградском рок-клубе совместно с "АКВАРИУМОМ" Бориса Гребенщикова.
Заканчивает училище и идет работать в реставрационные мастерские в город Пушкин.
Осенью 1982 года идет на работу в садово-парковый трест резчиком по дереву. Первые акустические концерты в Москве.
В феврале 1983 года у Виктора Цоя и Алексея Рыбина возникают разногласия и Алексей Рыбин покидает группу.
Летом 1983 года записывают фонограмму "демо" у Алексея Вишни, получившую название "46".
Осенью 1983 года проходит обследование в психиатрической больнице на Пряжке и получает "белый билет".
Весной 1984 года группа выступила на втором фестивале рок-клуба и получает лауреатское звание.
Во второй половине 1984 года записывается "Начальник Камчатки" в студии Андрея Тропилло вместе с музыкантами "АКВАРИУМА". Второй состав группы сформирован: Виктор Цой (гитара, вокал), Юрий Каспарян (гитара, вокал), Георгий "Густав" Гурьянов (барабаны, вокал), Александр Титов (бас, вокал). Т.К. Титов входил в состав "АКВАРИУМА", через некоторое время на его место взяли Игоря Тихомирова.
В феврале следующего года Виктор женится на Марианне.
Весной группа получает звание лауреата на третьем фестивале рок-клуба.
5.08.1985 года у Виктора и Марианны родился сын Александр.
Во второй половине 1985 года работают над "НОЧЬ"'ю и "ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ" в студии Андрея Тропилло и Алексея Вишни.
Выходит в свет "ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ".
В январе 1986 года выходит "НОЧЬ".
Весной этого же года группа выступает на четвертом фестивале рок-клуба и получает диплом за лучшие тексты.
Летом 1986 года в Киеве снимается фильм "Конец каникул" с Виктором Цоем. Выходит пластинка "Red Wave". Идет работать в котельную "Камчатка".
Участвует в съемках фильма "Рок" режиссера Алексея Учителя.
В конце года снимается в эпизодической роли в фильме "Асса".
Снимается в фильме Алексея Учителя "Последний Герой".
Весной 1987 года последнее выступление на фестивале рок-клуба, где получают приз "за творческое совершеннолетие". Записывают альбом "ГРУППА КРОВИ".
В 1987 году снимается своеобразный фильм "Игла" с Виктором Цоем в главной роли (режиссер Рашид Нугманов).
В 1988 году выходит "ГРУППА КРОВИ". Записывается "ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ СОЛНЦЕ".
Летом 1989 года вместе с Юрием Каспаряном Виктор едет в США в гости к Джоанне Стингрей. Группа участвует в фестивале "Золотой Дюк" в Oдесссе.
Во Франции выходит пластинка "ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ".
Весной 1990 поехал в Японию.
В июне 1990 года последний концерт группы в Москве в Лужниках.
Запись последнего альбома, вышедшего после смерти Виктора Цоя имеет название "ЧЕРНЫЙ АЛЬБОМ".
15 августа 1990 года Виктор Робертович Цой трагически погиб рано утром в автокатастрофе под Ригой.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
