Откройте свой Мир!

Байки из палаты номер семь. Часть 2


История про бабу Катю и бабу Глашу.

На завтрак давали рисовую кашу. На тарелке лежали аккуратно порезанные на кубики кусочки янтарного сливочного масла. Яйцо, сваренное вкрутую, парочка кусков батона и какао с молоком дополняли эту, почти детсадовскую, откуда-то из далекого детства, картину. В общем, вполне себе можно жить. Кто-то за соседним столиком брезгливо морщился. Ну, извиняйте, коф-э-э-э латте с круассанами в больнице не подают-с. Это вам вниз, в коммерческий буфет надобно. А все остальные, особенно бабульки из седьмой палаты, трескают за обе щеки и жизни радуются.

Светлана не отставала от пожилых «коллег» по палате. Она рисовую кашу обожала. Мама изумительно ее готовила. Маме положено было. Профессия такая – варить кашу для детсадовцев. Конечно, маленькой Светке доставалось больше всех. Она ведь просыпалась вместе с мамой. Дома одного ребенка не оставишь, приходилось брать с собой. Вот и клевала Света носом в каптерке кухни, пока мама готовила завтраки, с шести утра до восьми. Конечно, она ставила тарелку перед зевавшей дочерью – побольше, повкуснее, масла – двойную норму. И батон с маслом – тоже.

Поэтому, Светка заходила в группу уже сытой. Но и там не отставала: наворачивала еще одну тарелку. Вкусно ведь! Потом маму наказали: директриса однажды обнаружила дремавшую в каптерке Светку и устроила разнос, мол, нельзя детей в каптерке держать. А маме что делать прикажете? На улице ребенка оставить, до семи утра?

Директриса зверем не была. Понимала, что у работницы детского сада ситуация такая. И потом Света до самой школы торчала в группе для ночников – притулится на пустой кровати и дрыхнет, пока садик не откроется. Или тихонько играет, когда как. Чаще, конечно, спала. Ребенок ведь. В пять утра на работу вставать – тяжко.

И вот сейчас от запаха такие воспоминания нахлынули…

Баба Катя с огромным сожалением посмотрела в пустую тарелку Светланы.

- Ну, девка, ты не каприза, смотрю, - многозначительно протянула она.

- Не каприза, баб Катя. А разве есть капризы?

Баба Катя фыркнула:

- Мы с Глашей очередь соблюдаем: день она недоедки у своей смены подбирает, другой день – я. Вон, смотри: молодухи носы кривят. И Ольга-истеричка вообще не завтракает. Эти Глаше сегодня достались. Она уже судочек набрала. И масла сколь… А у меня сегодня вы с Ленкой, обжоры! Без харча я.

Бабка Катя так тяжко вздохнула, что Светлане даже стыдно стало. Вот какая, оставила человека голодным.

- Да вы не волнуйтесь. Я обедом поделюсь. Честно-честно.

Баба Катя махнула рукой:

- Да ну тебя. Что я, попрошайка? Я уж так… Немножко пошутила. Ты сама какая здоровучая, тебе нужнее.

***

Светлане стало так жаль незадачливую старуху. Она ведь своими глазами видела: к их палатным бабушкам совсем никто не приходит. Ни родственников у них, ни подружек… Пенсия с гулькин нос. Они ведь даже не по болезни явились в больницу. Эти болезни с начала мая растворяются в пространстве. Надо ведь картушку сажать. За ягодами-грибами в лес ездить.

Света сама видела: с утра на посадочной площадке ногой некуда ступить – толпятся гурьбой старушки, свежеумытые, румяные, готовые к подвигам. На тридцать втором километре бодро вываливаются из автобуса, как парашютный десант из самолета, и исчезают между елками. Гвозди бы делать из этих людей.

А зимой – беда. Вот и прописываются «десантура» в больнице. Просто перезимовать немного, пережить холода за казенный счет. Как в лагере или в санатории – еда бесплатная, койка, тепло, душ. Экономия.

Ей, Светлане, что? Деньжата имеются какие-никакие. Да и дочка забегает проведать. И вообще, можно доставку заказать. Не оголодает Света. Просто повар в больнице нынче не без таланта. Умеет готовить, знает свое дело крепко. Кто бы мог подумать: гуляш, как у хорошей домашней хозяйки. И макароны, и пюре, и гречка с биточками – пальчики оближешь. Она даже не подумала про старух. Им хороший повар – беда. Молодые девчонки от завтрака отказываются, а от обеда – нет. Оценили кухню. Одна Ольга заполошная вечно где-то бегает… А что двум старушкам ее пайка? Ничего – бзик.

В общем, тушеной капустой «бигос» Света мужественно поделилась. Хоть и выглядело, и пахло блюдо божественно. Прямо венгерским ресторанчиком повеяло: не та, больничная, старая, дряблая, как тряпка, капуста, а упругие ломтики, хрустящие, кисло-сладкие на вкус. Шедевр кулинарии! Баб Катя проворно вывалила содержимое тарелки в пластиковый контейнер. Довольная!

На радостях разговорчивая стала, веселая. Правда, разговор вела не на всю палату, особняком. Даже подружка Глаша (имя-то какое, посконно-деревенское)не удосужилась присутствовать: умотала место занимать, чтобы сериал не пропустить.

- Я вот вчера про Ольгу рассказ слушала. Дак роман прямо, - прошептала Катя Светлане, - муж ей изменяет. Плачет она… Дак я честно скажу – дура ваша Оля.

- Ну почему? – возразила Светлана, - человек не терпит обмана. И муж у нее не прав.

- Прав, не прав… Избаловались вы нынче. Все гордыню извести свою не желаете. А вот мы с Глашкой не гордые. И дружим, и поддерживаем друг друга. Хотя нам по вашим меркам только воевать остается. А мы не воюем! Хоть и муж наш Саня, покойничек – один на двоих был! Вот так!

Баб Катя выпалила страшную тайну свою и покраснела от стыда. Или зарделась румянцем гордости, не разберешь.

- Ка-а-а-к? Ничего не понимаю…

Вот это новость. Бабушка, а такие вещи рассказывает…

- Да чего тут понимать…

На заре благодатной «кукурузной» эпохи молоденькая Катя вышла замуж за Степана. «Молодые», выходцы из деревни, решили стать городскими людьми. Оба уже вполне освоились, принарядились по-городскому и отвыкли здороваться с каждым встречным-поперечным прохожим, однако родителей почитали и не смели им возражать. Тятя и мама Степы вековали в Сомино. Родители Кати жили в Анисимово. И у тех, и у других – хорошие хозяйства, огороды, скотина – не бедствовали. И, конечно, их мнение было весомо. А мнение такое – справлять свадьбу дома! Никаких городов и ресторанов!


Молодые о ресторанах и не помышляли! В столовке в заводской собирались отмечать. Зал большенный, винегрет вкусный, голубцы опять же… Но со старшими не поспоришь. Обижать их не след. Если сердце на руку положить – в деревне теперь и сытнее, и веселее. Музыку гармонисты будут играть. А если что, так ведь и пластинки послушать можно. Куры, жареные, морошка в тарелках, пироги и картошка с собственной тушенкой – куда лучше, чем голубцы.

В общем, покумекали, подумали, и решили отмечать в Сомино. Магазин новый отстроили недавно. Если водки не хватит, то прикупить можно будет. Не все самогонку жрать? Да и бабам винишка взять красненького. Хлеб теперь в свободной продаже – не надо у печи торчать, обмирать. Зарплату теперь платят деньгами, а не палками. Хорошая жизнь в колхозе. А молодые утекают от родных мест. И правильно делают. Нечего тут… В городе хоть квартиру дадут. С унитазом! С водопроводом! Счастье!

Ну, побегать пришлось. Того нет, этого… Катя платье выбирала в свадебном салоне. С матерью переругалась. Та, как пошив городского наряда увидала, так и понесла:

- Деньги некуда девать? Я бы сама сшила! Еще лучше! А тут колени голые! Срам!

Разве объяснишь ей, что нынче модно коротенькие носить, из атласа. Чтобы талия с пояском. И фата. Чего разоряться и орать? Отец, вон, чуть платье в печке не сжег! Бабка скрипит:

- Короткое платье – жизнь с мужем короткой будет! Сними срам! Мы тебе за три дни скроим хорошее! Шелковое, трофейное!

В сундуке как раз отрез лежал (отец из Германии привез). Чистый шелк. Рукой по ткани проведешь, как солнышко на пригорке греет… Одна беда – цвет не подходящий. Зеленый.

Продолжение следует

Автор: Анна Лебедева