Откройте свой Мир!

Фондом сохранения культурного наследия «Русский Витязь» учреждена
Всероссийская премия детского литературного творчества им. С.А. Есенина «Песенное слово»



1. Статус и учредители

Премия детского литературного творчества им. С.А. Есенина «Песенное слово» имеет статус Всероссийской общественной премии. Учреждена фондом сохранения культурного наследия «Русский витязь» и проводится при поддержке Российского Военно-Исторического общества, информационно-публицистического агентства «Контекст», Адвокатского бюро «Казаков и Партнеры», Фонда содействия сохранению и развитию историко-культурных ценностей и духовно-нравственных основ русской цивилизации «Светославъ», Клуба хранителей времени, информационный ресурс esenin,ru

Цели и задачи

2.1 Цели - выявление талантливых детей и создание условий для их самореализации, популяризация среди детей и подростков русской литературы, повышение интереса к чтению, пропаганда культуры публичного выступления и ораторского мастерства, выявление и поддержка талантливых учащихся, мотивированных к углублённым занятиям словесностью.

2.2 Задачи:

- способствовать развитию художественных и артистических дарований участников, а также их литературного вкуса;

- зафиксировать внимание участников на основных требованиях к выразительному чтению, культуре речи и культуре публичного выступления;

- повысить интерес детей и подростков к литературе.

3. Условия участия в конкурсе премии

3.1 Требования по участию в конкурсе премии.

На премию принимаются видео- и аудиозаписи исполнения конкурсантом произведений Сергея Александровича Есенина (проза, стихи, песни) по тематике номинаций, а также аналогичные записи исполнения литературных произведений любой формы собственного сочинения.

3.2 Номинации премии.

- Лучшее исполнение литературного произведения С. Есенина, воспевающего красоту родной природы «Выткался на озере алый свет зари...»

- Лучшее исполнение произведения С. Есенина, посвященные бережному отношению к животным и любви к ним «Братья наши меньшие»

- Лучшее исполнение произведения С. Есенина, воспевающего ценность дружеских отношений или посвященного дружбе «Дорогие мои, хорошие...»

- Лучшее исполнение произведения С. Есенина, воспевающего любовь к своей родине, посвященные ее истории и культурным традициям «Гой ты, Русь моя родная»

- Лучшее исполнение произведений собственного сочинения по темам предыдущих номинаций в исполнении автора «Друзья! Послушайте меня!»

3.2 Возрастные ограничения участников.

Возраст участников конкурса премии не должен превышать восемнадцати лет.

3.3 Критерии оценки произведений.

Представляемые на конкурс произведения должны быть на русском языке, записаны в видео- или аудиофайл и соответствовать теме выбранной номинации. Оценивается грамотность, эмоциональность стиля, ясность выражения мысли, глубина содержания, драматичность и образность.

Организатор премии не обязан направлять заявителям уведомления о результатах рассмотрения поданных ими заявок и давать объяснения о причинах, по которым заявки не были поддержаны, в том числе сообщать сведения об оценках и выводах Экспертного совета.

4. Заявка на участие в конкурсе премии

Для участия в конкурсе необходимо подать заявку на русском языке, форма заявки (Приложение №1), содержащую в том числе следующую информацию:

ФИО участника;

Возраст участника;

Наименование организации, выдвигающей участника (если имеется);

Контактная информация (адрес, телефон, e-mail);

Номинация произведения;

Краткая аннотация произведения;

Видеозапись или аудиозапись;

Фотография участника для размещения в каталоге Премии;

Заявка на участие в конкурсе отправляется по электронной почте premia@rusvita.ru.

5. Этапы и сроки проведения конкурса премии

5.1 Прием заявок.

Прием заявок на участие в конкурсе Премии осуществляется оргкомитетом в период с февраля по апрель 2018 года.

5.2 Отборочный этап.

После завершения приема заявок начинает свою работу отборочная комиссия конкурса Премии. Отборочный этап длится два месяца – май-июнь.

В течение десяти рабочих дней со дня окончания работы отборочной комиссии на официальном сайте Премии публикуются списки допущенных к конкурсу участников и их произведений.

5.3 Конкурсный этап.

Допущенные к конкурсу произведения рассматриваются экспертным советом Премии на предмет выявления номинантов, из числа которых выбираются авторы, достойные звания лауреата. Сроки проведения конкурсного этапа – август-сентябрь.

5.4 Торжественная церемония награждения лауреатов премии.

Заключительным этапом всей программы Премии является церемония награждения ее номинантов и лауреатов, которая проводится на родине Сергея Александровича Есенина – в селе Константиново Рязанской области в Большом зале Константиновского Дворца культуры, в торжественной обстановке. Для участия в церемонии приглашаются все участники конкурсной программы, номинированные на премию. Список лиц, получивших звание лауреата премии, хранится в тайне до самой церемонии награждения.

6. Победители и награды

6.1 Победителями конкурса Премии считаются ее номинанты и лауреаты. Номинации конкурса Премии:

- «Алый свет зари». Лучшее исполнение литературного произведения

С. Есенина, воспевающего красоту родной природы.

- «Братья наши меньшие». Лучшее исполнение литературного произведения С. Есенина, посвященного бережному отношению к животным и любви к ним.

- «Дорогие мои, хорошие...» Лучшее исполнение литературного произведения С. Есенина, воспевающего ценность дружеских отношений между людьми.

- «Гой ты, Русь моя родная». Лучшее исполнение литературного произведения С. Есенина, воспевающего любовь к своей родине, посвященного ее истории и культурным традициям.

- «Друзья! Послушайте меня!» Лучшее исполнение произведения собственного сочинения в исполнении автора.

- Гран-при Премии. Вручается лучшему произведению из любой номинации.

В каждой номинаций выявляется по три номинанта Премии, из числа которых экспертный совет определяет лауреата. В категории «Гран-при» определяется один победитель из общего числа номинантов.

6.2 Наградной комплект.

- Номинантам конкурса вручается именной диплом и дается право публикации произведения в аудиоальманахе с обязательным размещением информации о нем в каталоге Премии.

- Лауреаты Премии получают именное свидетельство о присвоении звания, нагрудный знак и памятный ценный приз.

- Обладателю «Гран-при» вручается именное свидетельство о присвоении соответствующего звания, нагрудный знак, памятный ценный приз.

7. Оповещение участников конкурса Премии

Информация об участниках и номинантах Всероссийской премии детского литературного творчества имени С. А. Есенина публикуется на сайте Фонда сохранения культурного наследия «Русский витязь» (www.rusvita.ru) не позднее 10 дней со дня окончания каждого из этапов конкурса.

Все номинанты премии получают официальное приглашение на торжественную церемонию награждения победителей.

ЗАЯВКА НА УЧАСТИЕ В КОНКУРСЕ ВСЕРОССИЙСКОЙ ПРЕМИИ ДЕТСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ТВОРЧЕСТВА ИМ. С.А. ЕСЕНИНА

«ПЕСЕННОЕ СЛОВО»

Форма заявки заполняется на русском языке и вместе с произведением направляется по электронной почте premia@rusvita.ru

1. ФИО участника

2. Возраст участника

Укажите количество полных лет и дату рождения

3. Название образовательного учреждения и его адрес

4. Наименование организации, выдвигающей участника (если имеется)

5. Контактная информация

Укажите адрес, телефон, e-mail

6. Номинация

7. Биография участника

8. Видеозапись или аудиозапись

Видео- или аудиозапись предоставляется в виде отдельного файла, а в данной графе указывается название файла и его объем.

9. Портрет участника Изображение в формате JPEG представляется в виде отдельного файла, а в данной графе указывается название файла.

Прием заявок осуществляется до 1 августа 2018 года включительно.

ПОДРОБНЕЕ:http://rusvita.ru/proekty/p...

Песня на стихи Сергея Есенина в исполнении группы "Седьмая вода".
Музыка - Дмитрий Соколов.
Клип - Елена Меньщикова.

О Матерь Божья...
О Матерь Божья,
Спади звездой
На бездорожье,
В овраг глухой.
Пролей, как масло,
Власа луны
В мужичьи ясли
Моей страны.
Срок ночи долог.
В них спит твой сын.
Спусти, как полог,
Зарю на синь.
Окинь улыбкой
Мирскую весь
И солнце зыбкой
К кустам привесь.
И да взыграет
В ней, славя день,
Земного рая
Святой младень.
Автор: С. А. Есенин

Весенний вечер.

Тихо струится река серебристая
В царстве вечернем зеленой весны.
Солнце садится за горы лесистые.
Рог золотой выплывает луны.

Запад подернулся лентою розовой,
Пахарь вернулся в избушку с полей,
И за дорогою в чаще березовой
Песню любви затянул соловей.

Слушает ласково песни глубокие
С запада розовой лентой заря.
С нежностью смотрит на звезды далекие
И улыбается небу земля.

Сергей Есенин

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР (Тихо струится река серебристая). Музыка Ю.Зацарного. Исполняет трио "Реликт".

"Понимаешь, Евдокимыч, - как-то тревожно похрипывал он, - будет три толстых книжки. Ты только каждое стихотворение пусти с новой страницы, как вот Демьяна Бедного печатаете. Не люблю я, когда стихи печатают, как прозу". И он быстро перебирал пальцами, будто листая будущие тома своих стихотворений",- вспоминал редактор Госиздата Иван Евдокимов, работавший совместно с Есениным над подготовкой рукописи Собрания. Первые типографские гранки пришли 31 декабря 1925 года, когда Москва хоронила своего поэта. Долгожданное Собрание - трехтомник с березками на обложке, уже в траурной рамке, - увидело свет весной 1926 года, и сразу стало библиографической редкостью. Было решено выпустить дополнительно четвертый том, включивший прозу и поэму "Страна Негодяев". Над ним работали А.Воронский, Д.Фурманов и И.Евдокимов. Он вышел в 1927 году. Собрание стихотворений печатали в Первой Образцовой типографии Госиздата. Так называлась после национализации в 1919 году Типография "Товарищество И.Д.Сытина, открытая в 1876 году. Сюда в конце февраля 1913 года пришел работать Сережа Есенин. Он повздорил с отцом. Отец не принимал его желания стать поэтом. "Дорогой мой, - говорил отец.- Знаю я Пушкина, Гоголя, Толстого и скажу правду. Очень хорошо почитать их. Но видишь ли? Эти люди были обеспеченные. Посмотри, ведь они все помещики. Что же им делать было? Хлеб им доставать не надо. На каждого из них работало человек по триста, а они как птицы небесные - не сеют, не жнут... Ну где же тебе тягаться с ними?" Сквозь непонимание отца, материальные проблемы, душевные муки и сомнения юноша шагал к своей цели - поэтической славе. "Я отвоевал свою свободу", - написал он из Москвы другу Грише Панфилову. Первым шагом к свободе была его работа на одном из крупнейших полиграфических предприятий, производившем 25% всей печатной продукции России. Отец прогнал его из дома, пришлось скитаться по знакомым. Сослуживец юноши, корректор В.Воскресенский вспоминал: "Если бы мне хотелось в нескольких словах охарактеризовать Сережу, я бы сказал лишь, что это были воплощенная жизнерадостность, непосредственность и ясность. А ведь и тогда были у него какие-то семейные неурядицы, которые могли бы отяготить его, и о которых он, хотя и редко, упоминал мне. Но разве это могло что-нибудь значить?" Именно в Типографии И.Д.Сытина печатался журнал "Мирок", где впервые Сережа Есенин увидел свои стихи: в январе 1913 года появилась "Береза", а в феврале "Воробышки". И вот Первая Образцовая печатает Собрание стихотворений Сергея Александровича Есенина - все лучшее, что создано великим поэтом за короткие 10 лет творческой жизни. Березки в траурной рамке... Круг замкнулся...

В марте 1926 года литературный мир Москвы в третий раз за короткий промежуток времени был потрясен безвременной смертью в своих рядах: сначала страшная смерть Сергея Есенина в конце декабря 1925 года, в феврале 1926 похоронили красавицу Ларису Рейснер и в марте снова печальная весть - скончался от менингита Дмитрий Фурманов. Есенина и Фурманова многое сближало, хоть друзьями они и не были. Дмитрий Андреевич - крестьянин по рождению, печатался с 1912 года, служил в Первую мировую в санитарном поезде, тоже примыкал к эсерам... В рядах РКП(б) Фурманов с 1918 года, был хорошо знаком с М.В.Фрунзе, с марта по июнь 1919 в качестве политработника в 25-й стрелковой дивизии легендарного Чапая, из-за личного конфликта с которым переведен в Туркестан начальником политуправления. Сильно контужен. Награжден орденом Красного Знамени. Комиссован. В 1921 году переезжает в Москву. С первых же дней посещает популярное кафе имажинистов, впечатления фиксирует в дневнике: "Сегодня Мариенгоф в " Стойле Пегаса" читал "Заговор дураков". Он эту вещицу назвал, кажется, трагедией, а по-моему, имя ей - чушь <...>Он ломался, кривлялся, строил мину, претендовавшую и на глубину, и на презрительность ко всему сущему. <...>В "Стойле Пегаса" - сброд и бездарности, старающиеся перекричать всех и с помощью нахальства дать знать о себе возможно широко и далеко. Сам Мариенгоф - типичный лощеный франт. <...>Кстати, забыл <...>оговориться относительно Есенина: он с Мариенгофом по недоразумению. Из Есенина будет отличный бытовик - я это чувствую." Итак, с первых же дней своих в Москве Фурманов знакомится с Сергеем Есениным, посещает всевозможные литературные кафе, Дом печати, Союз писателей, все места, где собираются творческие люди и где бывает Есенин. С сентября 1923 года Фурманов работает в Госиздате. Он политредактор, редактор современной художественной литературы. С 1924 года еще секретарь Московской ассоциации пролетарских писателей. Профессионально занимается литературой. Самые значительные его произведения - "Чапаев" (1923), основанный на дневниковых записях, и "Мятеж"(1925). Максим Горький критикует его стиль: "Вы пишете наспех, очень небрежно и Вы рассказываете как очевидец, но не изображаете как художник". Несмотря на недостатки, книги его имели шумный успех: писатель хорошо знал революционную действительность. Испытывая личную симпатию к Фурманову, "попутчик" Есенин был чужд его идеологии - идеологии МАППА.В творчестве он не терпел "намордника", "влияния". Справедливости ради, необходимо отметить, что Дмитрий Фурманов, как умный и честный человек, одним из немногих отстаивал необходимость литературных дискуссий, выступал против поголовной пролетаризации литературного процесса. С первых дней сентября 1925 года по делам собрания собственных сочинений Есенин ежедневно общается с Фурмановым. Встречаются в Госиздате, где готовится корректура, на совместном отдыхе : на даче А.Тарасова-Родионова в Малаховке в компании Анны Берзинь, Артема Веселого, Березовского... Была там с ним и Софья Толстая. При тесном общении встречались, по логике вещей, и в семейном кругу. Фурманов жил в Нащокинском переулке, 14.Есенин просил Ивана Евдокимова написать предисловие к его собранию, а Фурманов убедил его написать автобиографию. Фурманов: "<...>я ему подробно указал, что нам надо: по линии человеческого жития, литературного роста, политических влияний и политического состояния". Есенин ( в беседе с А.Тарасовым-Родионовым): "Все хотят, чтобы мы были прилизанными, причесанными паиньками. Заставили меня написать свою автобиографию. Но разве в ней можно было написать эту правду? Давай лучше уничтожим ее. Скажи Евдокимову, чтобы ее уничтожил. Ведь в ней все ложь, все ложь". Надежда Мандельштам: " Мандельштам говорил, что Есенина сгубили, требуя с него поэму, "большую форму", и этим вызвали перенапряжение, неудовлетворенность, потому что он, лирик, не мог дать полноценной поэмы". Марина Цветаева: "Есенин погиб, потому что не свой заказ (времени - обществу) принял за свой (времени - поэту), один из заказов - за весь заказ. Есенин погиб, потому что другим позволил знать за себя, забыл, что он сам - провод, самый прямой провод". Фурманов: "Будут болтать много о "кризисе сознания", но все это будет вполовину чепуха по отношению к Сереже - у него все это проще". Перед смертью своей безвременной успел Дмитрий Андреевич Фурманов сделать доброе дело для Сергея Есенина - вместе с А.Воронским и И.Евдокимовым выполнил волю поэта, добился того, чтобы в его Собрание вошла "самая крупная и острая", по мнению Н.И.Шубниковой-Гусевой, поэма "Страна Негодяев". Учитывая время действия, поступок этих людей можно назвать ПОДВИГОМ.

Здание Московского университета построено на месте усадеб князей Волконского, Репнина и Барятинского на Моховой. В правом флигеле главного здания был устроен домовый Храм во имя Святой Мученицы Татьяны. Он пострадал при пожаре 1812 года, и был восстановлен к 1817. При большевиках в Храме поначалу устроили библиотеку с читальным залом, а в 1922 году - студенческий клуб. В 1919 году в одной из аудиторий Университета на Моховой выступал Есенин. Об этом событии вспоминал Матвей Ройзман, в то время - студент. Он дежурил на вечере с красной повязкой на рукаве: следил за порядком. Выступление Есенина, как всегда, было триумфальным. Его организовал будущий популярный конферансье Михаил Гаркави, тогда еще стройный и молодой. Он проводил все университетские концерты для студентов. Условием своего выступления Сергей Есенин поставил участие в вечере Анатолия Мариенгофа. Условие приняли. На вечер пришла и харьковская знакомая Анатолия - Шеришевская. Мотя вызвался проводить девушку в зал, и с удовольствием задержался послушать поэтов. Есенин прочел "Товарища", которого в 1919 году часто исполнял. Ройзман вспоминал: "Студенты оглушительно хлопали в ладоши, топали ногами, орали:"Есенин, еще!"Группа студентов подхватила Сергея Есенина на руки и стала его качать. Есенин предложил им качать и Мариенгофа... Освободившись от разгоряченных поклонников, Есенин попросил Мотю вывести его незаметно. Ройзман проводил поэта к дверям с выходом на Большую Никитскую и уговорил сторожа открыть дверь. "В эту минуту, - писал Ройзман, - мне и в голову не пришло, что Есенин сыграет роль в моей литературной судьбе..." Возле Университета, совсем другим увидит Михаил Бабенчиков поэта в 1925 году: "За месяц до смерти Есенина я встретил его у ограды университета (там, где стоит "бронзовый" Ломоносов). Он молча кивнул головой... Я не знал, что он кивает уже не мне, а тому черному человеку, который неотступно преследовал его. Когда Есенин прошел, я обернулся. Он удалялся маячащей, нетвердой походкой, словно бы не он один, а земля шла за ним... Мог ли знать я тогда, что под ношей протекших лет мне так скоро придется гнуть спину, сгребая опавшие листья дружеских воспоминаний."

Мемориальная доска из красного гранита дома №4 на Воздвиженке сообщает прохожим: "В этом доме находилась Приемная М.И.Калинина. 1919-1946г.г." В 1918 году высокое угловое здание, построенное в 1901 для Российского страхового общества, с меблированными комнатами "Петергоф" и шикарным рестораном, превратилось в 4-й Дом Советов с приемной Председателя ВЦИК и квартирами партийных советских работников. Здесь часто бывал В.И.Ленин: навещал ветеранов рабочего движения; в помещении приемной выступал с речью на совещании председателей губернских и уездных исполкомов. Начало же революционной биографии этого дома положила одна из квартир, снятая здесь осенью 1905 года Максимом Горьким.В ней велись занятия боевых дружин, хранилось оружие. Однажды порог приемной Михаила Ивановича Калинина, с надеждой на понимание, переступил знаменитый и бездомный поэт Сергей Есенин. Датируется это событие современным есениноведением по-разному: от лета 1923 до августа 1924 года, однако суть события неизменна: надежды Есенина на получение квартиры в очередной раз не оправдались. В столице с жильем были проблемы. В начале 20-х годов квартиры, пригодные для жилья, были заняты. Остальные - без окон и дверей, полные нечистот, с полами, на которых разводились костры... Из воспоминаний поэта Владислава Ходасевича, обратившегося к Председателю Моссовета Л.Каменеву за помощью в решении "квартирного вопроса", узнаем, что существовали еще "припрятанные" квартиры, которыми чиновники жилищных отделов "торговали". О жилье для Есенина безуспешно хлопотали Аня Назарова, Анна Берзинь, Илларион Вардин, Михаил Грандов и, как становится известно из воспоминаний сестры Есенина Катерины, опубликованных ее дочерью Натальей Васильевной Наседкиной - сам поэт Сергей Есенин: "Летом 1924 года Сергею довелось быть на приеме у Михаила Ивановича Калинина. Михаил Иванович пригласил Сергея в гости к себе в Тверь, на родину. Сергей был очарован приглашением наркома. Он совсем перестал пить и готовился к поездке, как к таинству." В деревню Верхняя Троица Тверской Губернии поэт отправился с американским журналистом Альбертом Рисом Вильямсом, участником взятия Зимнего дворца. К дому Калинина подъехали на тройке, чем сразу вызвали неприятие хозяина, который, лежа на земле, работал гаечным ключом: чинил веялку. Всем своим видом всесоюзный староста показывал, что "такое тщеславие было <...>ему не по вкусу", как показалось американскому гостю. Сходили за грибами, пообщались с крестьянами, пообедали, переночевали на сеновале и отправились обратно. На прощанье Калинин посоветовал поэту вернуться в родную деревню! В этом совете, разумеется, был свой резон, но приведу несколько обидных для известного поэта Есенина примеров. Среди его окружения были случаи беспроблемного получения жилья и менее популярными людьми. Джек Алтаузен, уроженец Ленских приисков, юноша 1907 года рождения, по комсомольской путевке прибывший в Москву в 1923 году, к 1925 году уже имел свое жилье. У приятеля-имажиниста Вадима Шершеневича к 1925 году было на счету не менее пяти адресов проживания последовательно. Из воспоминаний Шершеневича: "У меня было очень трудное положение с комнатой. Я жил в дыре без окон на Никольской. Со стен текло <...>И после разговора с секретаршей Льва Борисовича я получил письмо в райсовет, и там товарищ Крамер-Агеев (теперь он работает по "юсту") немедленно отвел мне две прекрасные комнаты на Арбате." И Марцелл Рабинович, по словам Ани Назаровой, хлопотавшей о квартире для Есенина, имел две комнаты на одного. Виной отчаянного положения Есенина была и его пресловутая безалаберность в делах, о которой писали многие его друзья во главе с Галиной Бениславской. В январе 1919 года Есенин выхлопотал в Моссовете ордер на пятикомнатную квартиру в Козицком переулке(дом №3) во имя создания "Писательской коммуны". Но нашествие друзей и вечный праздник в квартире совершенно не давали возможности полноценно работать "коммунарам", и Есенин покинул эту квартиру. Вскоре Есенин и Мариенгоф сняли две комнаты в Богословском переулке. Но в справочнике "Вся Москва" аж за 1923 год адрес Сергея Есенина значился все еще по Козицкому переулку. Когда после разрыва с Айседорой Дункан квартирный вопрос встал перед поэтом особенно остро, влиятельные чиновники ссылались на особняк, выделенный знаменитой босоножке для создания балетной школы и проживания. Сергей Есенин не оформил официально развод и, формально, мог проживать у жены на Пречистенке.

Чета Каменевых до 1927 года проживала на территории Кремля, в Потешном дворце, в самом конце так называемого "Белого коридора", направо. Позже Лев Борисович и Ольга Давидовна (сестра Троцкого) переехали на Манежную улицу (дом №9), и вскоре развелись. Лев Борисович Каменев, по мнению многих, добродушный, буржуазный, не склонный к интригам был человек. Гораздо меньше симпатий вызывала его супруга. В 1918 году Каменев - председатель Моссовета. В этот период имажинисты общались с ним довольно близко. Вадим Шершеневич встречи с этим государственным мужем описывает тепло: " Каменев после приема сразу переставал быть председателем Моссовета и делался англообразным, барственным писателем. Думаю, что он отдыхал в беседах с нами от ежедневной перегрузки. Даже в годы и дни, когда было трудно получить пропуск в здание Моссовета, комендатура нам давала пропуска, не глядя в наши документы." Сергей Есенин, юный и очаровательный, навек запечатлен рядом с Львом Каменевым на открытии памятника поэту из народа Алексею Кольцову, по двусмысленному выражению Каменева - "поэту черной кости", у стен Китай-города. Имажинисты по очереди получали в Моссовете разрешение на открытие книжных лавок: первыми - А.Кусиков и В.Шершеневич, после - С.Есенин и А.Мариенгоф. Читаем у Мариенгофа: "А когда в Московском Совете надобно было нам получить разрешение на книжную лавку, Есенин с Каменевым говорил на олонецкий, клюевский манер, округляя "о" и по-мужицки на ты: "Будь милОстив, Отец рОднОй, ты уж этО сделай." Рюрик Ивнев, единственный из плеяды имажинистов доживший до рубежа прошлого века, открыл секреты еще одного совместного дела имажинистов - кафе "Стойло Пегаса": "Моссовет предоставлял большие льготы, освободив от многих существовавших тогда налогов на частные предприятия такого рода. Кроме того, кафе имело разрешение на работу не до двенадцати часов ночи, а до трех часов утра. Потому оно процветало, и у нас оставалось, за вычетом всех расходов, достаточно средств, чтобы вести издательские дела." Далее Рюрик раскрывает главный козырь деятельности "Стойла": наличие, с ведома Моссовета, отдельных кабинетов "для свиданий" в полуподвальном этаже литературного кафе. Ольга Давидовна Каменева, до 1920 года заведующая Театральным отделом Наркомпроса, тоже была хорошо знакома с творческой интеллигенцией, курировала кафе "Красный петух"... Поэт Владислав Ходасевич, прозванный И.Буниным "муравьиной кислотой" за острый язычок, дает этой даме следующую едкую характеристику: "<...> существо безличное, не то зубной врач, не то акушерка. Быть может, в юности она игрывала в любительских спектаклях. Заведовать Тео она вздумала от нечего делать и ради престижа." Ольга Каменева собирала у себя дома литературный салон с обедами и чтением литературных новинок, а Лев Борисович принимал дома просителей: ученых, артистов, писателей. О посещении имажинистами квартиры в Потешном дворце говорят лишь косвенные упоминания. Например, цитата из мемуаров поэтессы Нины Серпинской: "Сергей Есенин, развозимый в автомобиле играющей роль меценатки Ольгой Давидовной Каменевой с постоянными плитками шоколада в муфте, иронически и печально говорил: "Пшенная каша с маслом публике нужнее стихов. Мы - добавление, придаток к кушаньям!" Нельзя осуждать голодных. Также и он, и мы выступали охотней, потому что нас подкармливали дежурными горячими блюдами, суррогатным кофе и псевдопирожными на сахарине." Из воспоминаний В.Ходасевича, в качестве дополнения: "<...>очевидно, за наше жалованье мы обязаны были не только служить в Тео, но и составлять литературный салон Ольги Давидовны." Это было интересное время тесного контакта власти с народом, о котором писала Надежда Мандельштам: "Вожди еще не разучились ходить пешком. <...>Мы еще считали вождей обыкновенными людьми, способными на обыкновенные слова." Обратимся еще раз к воспоминаниям Ходасевича и представим себе квартиру Каменевых: "Много книг, и многое, вижу, не разрезано. Да и где ж так скоро прочесть все это? Видно, что забрано тоже впрок и для справок на случай изящного разговора." Среди этих книг была и "Трерядница" Сергея Есенина с дарственной надписью: "Дорогому Льву Борисовичу Каменеву. Многопризнательный Сергей Есенин. 1920.24 июня." А.В.Луначарский с разрешения В.И.Ленина уволил Ольгу Давидовну с поста заведующей Театрального отдела Наркомпроса в 1920 году.

Мрачноватое здание в Большом Патриаршем переулке (дом №1/30) на углу со Спиридоновкой, с южной стороны пруда, выстроено по проекту И.В.Жолтовского, поклонника итальянской архитектуры, для главы торговой фирмы Гавриила Тарасова. Москвичи ругали дом за чужеродность и холодность. В разное время здесь размещались Польское посольство, Верховный суд и Администрация американской помощи голодающим - ARA. Из книги Куняевых "Сергей Есенин" можно составить себе представление об этой организации: "Отечественный комитет помощи голодающим просуществовал лишь 2 месяца - июль-август 1921 года. 31 августа члены этого комитета сидели в лубянских застенках - это было прологом будущей высылки." В стране была истреблена фракционность, оппозиция и взят курс на нэп. 30 декабря 1921 года в Лондоне нарком внешней торговли Л.Б. Красин от имени правительства РФСР подписал соглашение с ARA о питании взрослого голодающего населения. Американская администрация помощи, негосударственная организация, существовала с 1919 до конца 30-х годов. В Советской России известна своим участием в ликвидации голода 1921-1923 годов. Подписание соглашения с ARA означало, что советская власть признана Европой и США и, автоматически, отказывается от идеи "мировой революции". Россия обязалась передать ARA 10 миллионов долларов, на которые эта организация должна была закупить у американских фермеров семена и продукты. Реальная помощь начала поступать с декабря 1921 - января 1922.В январе 1922 года Конгресс США одобрил программу медицинской помощи, по которой были открыты столовые, закуплена обувь и белье. В Россию стали приезжать американские представители, на ARA работало 300 американских граждан. Эти деятели бывали в особняке Айседоры Дункан. Есенин насмотрелся на них. Как вспоминал художник В.Комарденков, эти лощеные господа, в основном, пили виски. Один солидный гость попросил поэта Сергея Есенина что-нибудь написать на манжете. Есенин написал: "Американским ароматом// Пропитан русский аромат.// Покрыть бы АРУ русским матом.// Поймет ли Ара русский мат?" Переводчица покраснела и переводить отказалась. Что понимали о положении в стране эти сытые гости? Есенин привез в Москву старшую из сестер, Екатерину. Собираясь уезжать на неопределенный срок с Айседорой, он пытался помочь голодающим близким через ARA. Из письма С.Есенина Иванову-Разумнику от 6 марта 1922 года о Н.Клюеве: "Письма он мне пишет отчаянные. Положение его там ужасно, он почти умирает с голоду..." Из письма С.Есенина Н.Клюеву от 5 мая 1922 года: "Милый друг! Все, что было возможно, я устроил тебе и с деньгами, и с посылкой от АРА. На днях вышлю еще 5 миллионов." Из письма С.Есенина И.Шнейдеру от 21 июня 1922 года из Висбадена: "Перехожу к делу. Ради Бога, отыщите мою сестру через магазин (оставьте письмо) и устройте ей получить деньги по этому чеку через АРА. Она вероятно очень нуждается. Чек для Ирмы только пробный, когда мы узнаем, что вы получили его, тогда Изадора пошлет столько, сколько надо." Из письма С.Есенина А.Сахарову от 1 июля 1922 года из Дюссельдорфа: "Друг мой Саша! Привет тебе и тысячу поцелуев. Голубь милый, уезжая, я просил тебя помочь моим сестрам денежно, с этой просьбой обращаюсь к тебе и сейчас. Дай им сколько можешь, а я 3-го июля еду в Брюссель и вышлю тебе три посылки АРА. Прошу тебя как единственного родного человека. Об Анатолии я сейчас не думаю, ему, вероятно, самому не сладко. Я даже уверен в этом." Из письма С.Есенина А.Мариенгофу от 22 ноября 1922 года из Нью-Йорка: "<...>недели 2-3 назад послал тебе телеграфом 5 пайков АРА. Получил ли ты? Если нет, то справься. Ту же цифру послал Екатерине и Зинаиде. Зинаиде послал на Орел, Кромская, 57; Н.Райх. Другого адреса не знал." Летом 1923 года ARA направила письмо Советскому правительству о том, что, согласно ее данным, продовольствия в стране достаточно.

Конец октября 1923 года. Есенин в очередной раз с блеском выступает в кафе имажинистов "Стойло Пегаса". Пронзительно звучит "Мне осталась одна забава..." Даже официантки замерли в дверях буфетной. Неожиданно, под все еще звучащие аплодисменты, поэт идет через весь зал к одинокому человеку у стены, опираясь руками о столик, внимательно глядит ему в глаза, и громко произносит: "С таким лицом подлецов не бывает!" После этих слов он демонстративно обнимает незнакомца. Борис Михайлович Зубакин, а тем незнакомцем был именно он, - историк культуры, философ-мистик, скульптор, гипнотизер, поэт-импровизатор, археолог, руководитель московской ложи розенкрейцеров, дворянин, наконец, - попал в очень дурно пахнущую историю... В период 1920-1922 годов он с успехом читал в Москве лекции по истории первобытных культов. В конце декабря 1922 года Борис Михайлович был арестован за дружбу с патриархом Тихоном, благословлявшим его лекции-проповеди, в которых философ-идеалист стремился соединить разум и веру. Через месяц Зубакин был освобожден. Это дало повод недоброжелателям оговорить его. Был пущен слух о том, что он провокатор, предатель, "жидомасон". Многие поверили и отвернулись от него. Неожиданная публичная поддержка со стороны известного поэта, с которым Бориса Михайловича ничто не связывало, помогла ему пережить незаслуженный позор. " <...> и вот еще одно сердце, завоеванное им навеки", - подвел итог поступку Сергея Есенина литератор Владимир Пяст. Борис Зубакин дружил с Валерием Брюсовым. Борисом Михайловичем восхищалась Анастасия Цветаева, сестра поэтессы. Ради своего кумира она выучила стенографию и стала его секретарем. Это Анастасия Ивановна называла Зубакина "человеком, похожим на Шекспира" за некоторое портретное сходство с великим драматургом. Горький считал Зубакина "изумительно талантливым". А Есенин, в дни незаслуженных обид, обогрел его душу, и Борис Михайлович никогда этого не забывал. Строки письма его Максиму Горькому в 1926 году, посвященные покойному Сергею Есенину, поражают проникновенностью, тончайшим пониманием сущности Есенина-человека, искренней симпатией и болью за него: "В это время его очень травили. <...>В период травли и обид, чинимых ему, между прочим - и Демьяном Бедным, - я написал Есенину стихи - в ответ на его трогательную надпись: "Тебе на память за все неприятное, что говорят о тебе и обо мне. С любовью С.Есенин" <...>Шло от него прохладное и высокое веяние гения. Лукавый, человечно-расчетливый, двоедушный - вдруг преображался, и все видели, что ему смешны все расчеты земные - и слова - и "люди", и он сам себе - каким он был только что с ними. Он становился в такие минуты очень прост и величав - и как-то отсутствующ. Улыбался еще рассеянней и нежнее - как-то поверх всего, -но всем. Он не был "падшим ангелом", он был просто ангелом - земным." Борис Михайлович Зубакин жил в Мерзляковском переулке (дом №10) у жены, актрисы Елены Сергеевны Ильинской. Чаще всего Есенин и Зубакин встречались в "Стойле Пегаса", где завязалась их дружба. 29 ноября 1925 года в Большой аудитории Политехнического был объявлен вечер "Поэзия наших дней". На афише среди участников - имена Бориса Зубакина и Сергея Есенина, но Есенин на вечере не выступал. По уважительной причине: он находился в клинике в Божениновском переулке... Из письма Зубакина Горькому: "В Кенигсберге, в отеле "Бельвю" - видел я однажды залетевшую в залу ласточку. Она старалась вылететь обратно - и билась клювом о стекло, пока не упала замертво. Вот такими представляются мне последние дни Есенина. <...> После его смерти я долго не мог видеть его карточки, бывать на подлых вечерах в его (?) честь. <...> Земной Хаос жизни Есенина был выражением внутренней особо присущей ему музыки и гармонии". Только близкий и любящий человек мог найти такие слова.

Мать, Татьяна Федоровна, боялась, что он от книжек спятит, как тот дьячок из Федякина, любитель чтения. Отец прочил ему карьеру рубщика мяса... Самое большее, на что Серега Есенин мог рассчитывать в жизни - это место сельского учителя. Не встретились бы на его пути последовательно три человека - епархиальный надзиратель И.Д.Рудинский в Спас-Клепиках, профессор П.Н.Сакулин в Москве и кумир поколений Александр Блок в Петрограде - было бы в России на одного великого поэта меньше. Несомненна главенствующая роль Блока в этом воображаемом списке. Встречу с ним 9 марта 1915 года Есенин вспоминал так: "Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот. Потому что в первый раз видел живого поэта." Первая же знаковая встреча состоялась 17 ноября 1911 года, когда второклассную учительскую школу в Спас-Клепиках посетил епархиальный наблюдатель Иван Дмитриевич Рудинский. Преподаватель русского языка класса, где учился будущий поэт, Евгений Михайлович Хитров вспоминал: "Факт сам по себе незначительный. Обычная казенная ревизия казенного человека. Казенная похвала молодого поэта, сделанная по просьбе нас, учителей". Воодушевленный похвалой, доселе поддерживаемый лишь похвалами любимого товарища Гриши Панфилова, Есенин пишет стихотворение "И.Д.Рудинскому". Можно только догадываться, какое ликование вызвала в душе юноши эта "казенная похвала", к тому же, как оказалось, "по просьбе учителей"... Вторым, после епархиального чиновника, в списке добрых ангелов по праву значится Павел Никитич Сакулин, профессор, критик, литературовед, академик. Занимаясь с конца сентября 1913 года в Московском городском народном университете им. А.Л.Шанявского на историко-философском факультете, Есенин с восторгом слушал курс "Истории русской литературы середины Х!Х века", который читал профессор. Учащийся Коммерческого института, друг детства поэта, Николай Сардановский в одном из вариантов воспоминаний написал: "<...>Вскоре он набрался смелости и поехал со своими стихами к профессору Сакулину. <...> Профессор особо отметил стихотворение "Выткался на озере...", просил несколько раз прочесть..." Справедливости ради, заметим: а кто бы не отметил это чистое и чувственное стихотворение, даже не будучи профессором?! Но все же фамилия этого человека стоит в ряду причастных к рождению великого национального поэта. Первая публикация стихотворения состоялась в марте 1915 года в московском журнале "Млечный путь" №3 и совпала с триумфальной поездкой к Александру Блоку! Профессор П.Н.Сакулин жил на Арбате, в доме, построенном в 1912 году на углу Глазовского и Денежного переулков (5/9).Поскольку в 1923 году в этом доме поселился и нарком просвещения А.В.Луначарский, и террорист, знакомый Есенина Яков Блюмкин, поэт не раз бывал здесь. Анатолий Мариенгоф описал Павла Никитича в своей обычной манере: "Профессор Сакулин словно сошел с иконы суздальского письма. У него длинные прямые волосы, длинная борода и всепрощающие глаза. Свои книги он пишет для великого русского народа, который его не читает. Его лекции, посещаемые преимущественно барышнями из хороших семейств, это не лекции, а служение в храме литературы". Профессор Сакулин, сам выходец из крестьян, следил за творчеством бывшего своего студента, отмечая, что "в Есенине непосредственное чувство крестьянина, природа и деревня обогатили его язык дивными красками". Они виделись на заседаниях "Звена". В 1916 году по приглашению профессора С.Есенин и Н.Клюев выступали перед членами литературного кружка Женского педагогического института, которым руководил профессор. После революции встречались в Лито Наркомпроса и Госиздате. 4 января 1922 года Сергей Есенин подарил профессору экземпляр "Пугачева" с надписью: "Доброму Павлу Никитичу с любовью. С.Есенин "

"Актеры, я заметил, питали к нему особенную нежность. Может быть потому, что он так эффектно "играл" свою жизнь. Играл по старинке, нутром, как играли во времена Мочалова", - это наблюдение сатирика Эмиля Кроткого подтверждает своей дружбой с Есениным типичный представитель богемы, актер Театра Таирова, успешный журналист, писатель, поэт, драматург, режиссер Борис Глубоковский. Несмотря на незаурядность этого человека, среди обилия мемуарной литературы о Сергее Есенине и его окружении, сведения о Глубоковском приходится выуживать буквально по крупицам. Прима Камерного театра Алиса Коонен отзывалась о нем так: "<...>Борис Глубоковский, большой, красивый, с глубоким бархатным басом и внешними данными он напоминал Маяковского." Вадим Шершеневич вспоминал его в "Великолепном очевидце": "Много свежего внес приехавший откуда-то не то с Украины, не то с Поволжья актер и писатель Борис Глубоковский, весело остривший и мечтавший выпустить автобиографический роман "Сволочь". Даже у Мариенгофа, байки которого всегда изобилуют подробностями, присутствие московского актера Глубоковского на шуточной церемонии избрания Председателем Земного Шара в Харькове Велимира Хлебникова никак не объясняется, словно он материлизовался из воздуха: "В заключение, как символ Земного Шара, надеваем ему кольцо, взятое на минутку у четвертого участника вечера - Бориса Глубоковского. Опускается занавес. Глубоковский подходит к Хлебникову: "Велимир, снимай кольцо." Хлебников смотрит на него испуганно и прячет руку за спину. Глубоковский сердится: "Брось дурака ломать, отдавай кольцо!" Есенин надрывается от смеха." Из источников известно о том, что с собой в командировку в Харьков А.Сахаров пригласил Есенина и Мариенгофа... С 1918 года Борис Глубоковский являлся активным членом сообщества имажинистов: читал их стихи со сцены, выступал с докладами на диспутах ("Плевательница для муз" при поддержке, как говорилось в афише, "тяжелой артиллерией имажинистов"), готовил монографию о художнике Якулове и с особой симпатией относился к Есенину. Общность их взглядов на литературу и русский язык отмечал критик А.Воронский. Удалось узнать, что Борис Матвеевич Глубоковский был сыном Матвея Никаноровича Глубоковского, из Вологодской губернии приехавшего в Москву, основателя журнала "Наука и жизнь", который скончался от тифа в 1903 году, оставив вдову с пятью детьми. Дядей Бориса был Николай Никанорович Глубоковский, известный богослов, историк, эмигрировавший из России в 1921 году. По всем прижизненным документам Борис - Александрович. Возможно это отчество по отчиму. Известно,
что Борис был женат на чудесной, со слов художника В.Комарденкова, девушке Лизе, брак был недолгим: к началу 20-х годов Лиза повторно вышла замуж, хотя фамилию первого мужа оставила (Елизавета Глубоковская). Глубоковский имел комнату, где приютил общего с Есениным знакомого - Марцелла Рабиновича, литератора, некоторые исследователи считают его сотрудником ОГПУ. "Большая заботница" о здоровье Есенина, Бениславская, называет Глубоковского среди вредоносных знакомых поэта: " Этими пиявками, присосавшимися к Есенину были - Ганин, Клюев, Аксельрод, Глубоковский..." Сам Глубоковский, к слову, критиковал "Москву кабацкую" и высказывал опасение, что богема губительно сказывается на таланте поэта. По воспоминаниям Захарова-Мэнского, дружба Бориса и Сергея не всегда была безоблачной. Он описывал эпизод драки между друзьями, порванную рубашку Есенина и раскаянье Глубоковского. Наконец мы подходим к самому освещенному периоду в жизни Бориса Глубоковского - его ссылке на Соловки по делу "Ордена русских фашистов", благодаря заключенному Борису Николаевичу Ширяеву, театральному деятелю, автору книги о СЛОНЕ "Неугасимая лампада", многие страницы которой посвящены Глубоковскому. Ширяев пишет:" Глубоковский был столь же беспутен, сколь и талантлив. Беспутен почти в буквальном значении этого слова: поехав, например, с Камерным театром в турне по Европе в начале 20-х годов, он ухитрился "потерять" его в Берлине, а сам оказался в Мадриде, откуда его доставил к месту службы советский полпред." По рассказам актера у Ширяева создалось впечатление, что "русский фашизм" зародился чуть ли не в кабаке Бориса Пронина "Странствующий энтузиаст" на Б.Молчановке. Ганин, Есенин, Приблудный и Глубоковский спорили о судьбах России, как это принято у русского человека. Потом, полушутя, Алексей Ганин стал тут же , на бумажной салфетке делить портфели кабинета министров свободной России. Есенин отказался наотрез от "портфеля министра просвещения" - им стал его единственный ученик Иван Приблудный. Глубоковскому, в память о недавних гастролях, предложили "портфель министра иностранных дел". Вот так, " шутейно", в октябре-ноябре 1924 года по делу "Ордена русских фашистов" было арестовано 14 человек. А.Ганин как автор Тезисов "Мир и свободный труд - народам" был признан зачинщиком, и, несмотря на то, что сошел с ума от пыток, был приговорен к расстрелу. Борис Глубоковский 27 апреля 1925 года приговорен к 10 годам заключения. По некоторым сведениям, узнав о приговоре, приехавший с Кавказа Есенин, неожиданно для окружения, сорвался и уехал в Баку. В.Наседкин вспоминал:" Накануне отъезда, совершенно трезвый, он долго плакал. В последний день грустная улыбка, вызывавшая в близких жалость и боль, не сходила с его лица." Одаренный талантами артист и в заключении участвовал в создании театрального коллектива, играл Рогожина в постановке "Идиота", написал несколько книг, в т.ч. "Путешествие из Москвы на Соловки". Весть о гибели Есенина застала его в заключении. В период резких нападок на поэта, обвинении в "есенинщине" он опубликовал статью "Сергей Есенин" в журнале "Соловецкие острова", в которой рассказал о подлинном Есенине, защищая покойного друга. Отсидев 8 лет из 10, Глубоковский вернулся в Москву. Его восстановили в Камерном театре. По воспоминаниям Натальи Зиновьевой-Милоновой, жены Приблудного, он сдал свою полуподвальную комнату на Малой Дмитровке, в доме, где располагались редакции газет, где бывал Есенин, где жил Борисов-Шерн (дом №16) Ивану, а сам жил у жены. Вернулся больным, с наркотической зависимостью. Кололся прямо через одежду. Умер через несколько лет от заражения крови. Похоронен рядом с могилой Сергея Есенина.

Несмотря на то, что Мариенгоф и Есенин с 1919 по 1922 год "жили одним домом, одними деньгами", "одевались они одинаково", и, тоскуя по другу, из Европы Есенин писал Анатолию: "Милый мой, самый близкий, родной и хороший...", - дружба
эта распалась... Не сразу, конечно... Иначе не было бы в дневнике Рюрика Ивнева такой записи: "Он (Мариенгоф - н.л.) был так беспомощен и жалок без Сережи, и в этот период я его очень любил и жалел, а теперь он так явно извлекает выгоды, "выжимая сок" из своей дружбы с Сережей. Все это противно до тошноты." Материальные претензии, взаимные упреки... И вот уже Есенин, со слов Матвея Ройзмана, требует от издателя в сердцах: "Что же тут непонятного? <...> Разорвать "Прощание с Мариенгофом"... Да нет, к дьяволу!" "Есенин не был ни мелочным, ни мстительным. Благородство души не позволяло ему искать союзников для борьбы с бывшими друзьями",- утверждал Ивнев. Решив уехать насовсем в Ленинград, Есенин первым пошел на примирение с бывшим другом. Читаем у Василия Наседкина: "Я помирился с Мариенгофом. Был у него... Он не плохой. Последние слова он произнес так, как будто прощал что-то..." Их последняя встреча состоялась на Тверском бульваре, напротив Камерного театра, где Мариенгоф по обыкновению поджидал жену, актрису Анну Некритину, сидя на лавочке... Обнялись. Поцеловались. И Есенин пошел проститься с памятником Пушкина... Тверской бульвар - сакральное место, где часто прохожие встречали двух неразлучных друзей - Есенина и Мариенгофа. Этот текст о примирении можно было бы назвать "Прощание с Мариенгофом" или "Прощение Мариенгофа", если бы через пару лет после трагической гибели Есенина Мариенгоф не написал "Роман без вранья", а в нем не появилась бы 27 глава... о том, как доцент Московского университета Николай Львович Шварц читал в присутствии Мариенгофа, Есенина, Кожебаткина, Быстрова и еще кого-то свой многолетний труд - "Евангелие от Иуды " и о том, как "Есенин дружески положил автору руку на колено: "А знаете, Шварц, ерунда-а-а! Такой вы смелый человек, а перед Иисусом словно институточка с книксочками и приседаньицами. Помните, как у апостола сказано:" Вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам". Вот бы и валяли. Образ-то какой можно было закатить. А то развел патоку... да еще от Иуды". И, безнадежно махнув рукой, Есенин нежно заулыбался. Этой же ночью Шварц застрелился. Узнали мы о его смерти утром." И для большей трагичности момента лучший друг - Мариенгоф - приводит пару страшных примеров такой вот нежнейшей улыбки, как была у Есенина , иезуитской: у красноармейца, смеха ради застрелившего большую белую собаку, бежавшую по насыпи, весело виляя хвостом, и у водопроводчика, который, безуспешно пытаясь пристроить в приют юродивого сынишку, в конце концов "взял на Ярославском вокзале билет, сел с Володюхой в поезд, а в Сергиеве , когда мальчонка заснул, тихонько вышел из вагона и сел в поезд, едущий в Москву". Это Есенина, в ком Чернавский подсмотрел "щемящую нежность к людям", друг навязчиво сравнивает с упырями-убивцами?! Благодаря Матвею Ройзману доказана несостоятельность обвинений, брошенных Мариенгофом. Мотя пишет: " Что же на самом деле произошло со Шварцем? В 20-е годы с ним была в дружеских отношениях поэтесса Нина Леонтьевна Манухина, ныне вдова Г.А.Шенгели. Я написал ей письмо, прося рассказать о кончине Н.Л.Шварца. Вот ее ответ: "Уважаемый Матвей Давидович! На ваше письмо о Николае Львовиче Шварце могу ответить следующее: многие годы я была дружна с ним. <...> Я в 1920 г., живя в Кашине, получила от Николая письмо, в котором он сообщал мне о чтении "Евангелия от Иуды" Есенину и Мариенгофу. Он писал, что их резко отрицательный отзыв не произвел на него никакого впечатления. Через месяц после этого "памятного" чтения Шварц не застрелился, а отравился кокаином, которым в последние месяцы он сильно злоупотреблял. Олег Леонидов, в квартире которого Н.Л. занимал комнату, рассказывал мне, что Шварц мучился несколько дней, но спасти его было уже невозможно. Никаких "предсмертных" записок Николай Львович Шварц не оставил." Именно Матвей Ройзман, узнав о смерти Сергея Есенина, поспешил в кафе "Мышиная нора", чтобы сообщить весть Мариенгофу, когда сообщение подтвердилось окончательно: "Я увидел, как слезы покатились из глаз Анатолия..." Кажется, Иуда тоже плакал, предавая Христа? Это печальное размышление о дружбе захотелось закончить провидческой строкой из "Пугачева": "А казалось ... казалось еще вчера... Дорогие мои... Дорогие, хорошие..."

При взгляде на Тверской путепровод начала 20-го века с оградой в завитушках стиля модерн, на Белорусский вокзал, в те годы он еще назывался Александровским, почему-то неизменно вспоминается этот диалог, описанный Галиной Бениславской: "Помню, осенней ночью шли мы по Тверской к Александровскому вокзалу. Так как С.А. тянул нас в чайную, то, естественно, разговор зашел о болезни С.А. (Есенин и Вержбицкий шли впереди). Это был период, когда С.А. был на краю, когда он сам говорил, что теперь уже ничто не поможет, и когда он тут же просил помочь выкарабкаться из этого состояния и помочь кончить с Дункан. Говорил, что если я и Аня (Назарова - н.л.) его бросим, то тогда некому помочь и тогда ему будет конец. Из какого-то разговора раньше я поняла враждебность Сахарова ко мне. Решила, что думает: " Для себя, мол, цепляется и борется за Е., рассчитывая вылечить и удержать потом около себя." Надо было рассеять это и как-нибудь дать ему понять или почувствовать, что он гибнет и я не знаю, чем спасти и остановить. "Хоть бы женщина такая встретилась, чтобы закрутила ему голову как следует, подчинила его себе, может быть, это его спасет", - добавила я, чтобы Сахаров понял, насколько мне лично ничего не надо. И вдруг Сахаров стал пространно объяснять, что женщине тут нечего встревать, что С.А. безумно любит Дункан, незачем его уводить оттуда, все равно он к ней вернется. Сейчас он от нее уходит потому, что его натура такова: ломать свою и ее жизнь. Только вернувшись к Дункан, С.А. успокоится. И пьет он сейчас из-за любви к Дункан. В таких сложных ситуациях я тогда была наивна, пряма и доверчива. Если это говорит лучший друг Е., знающий его и вообще умный, то не ошибаюсь ли я, вмешиваясь в историю с Дункан. Не приношу ли я своей прямотой и своими заботами вред Е.? Быть может, этим я больше расшатываю его нервы? И не смешно ли с моей стороны вмешиваться в такие сложные отношения и воевать с мельницами? Мне для С.А. ничего не было жаль, но донкихотствовать я не имела ни малейшего намерения. Вот мысли, которые всплыли после разговора с Сахаровым. Несколько дней я обдумывала, не уйти ли, предоставив Е. воле волн." Зябкая осенняя ночь... Огоньки приближающегося Александровского вокзала... И лукавый, провокационный разговор соперников в борьбе за право быть самым близким другом поэта...

Творческие встречи на "Никитинских субботниках" продолжались, с небольшими перерывами, с 1912 по 1973 год. Евдоксия Федоровна Никитина, по первому браку - Богушевская, обладала женским обаянием, прекрасной памятью, но главным достоинством ее характера была гибкость, необходимая при общении творческих людей противоположных взглядов на искусство. "Вечера Богушевской", "Субботы Богушевских", "Литературные субботники" - так назывался литературный гимназический кружок, со временем преображенный в салон начинающих литераторов, встречи которых проходили в квартире супругов Е.Ф. и Н.В. Богушевских в Большом Козихинском переулке (дом не сохранился). Эта местность называлась "Ад", где квартировали беднейшие студенты. В салоне скоро стали выступать и преподаватели, литературоведы, критики: Ю.И.Айхенвальд, Н.Л.Бродский, И.Н.Розанов, П.Н.Сакулин. В 1919 году Евдоксия Федоровна, уже Никитина во втором замужестве, уехавшая от революционных репрессий, собирала беженцев-литераторов в Ростове-на-Дону. В 1920 году Е.Ф.Никитина вернулась в Москву, и ее журфиксы возобновились под названием "Никитинские субботники". Популярность их росла несмотря на то, что официального статуса получить не удалось, и существовали они как литературный кружок при одноименном издательстве. В кружке представляли для обсуждения свои произведения А.Белый, М.Волошин, А.Неверов, В.Казин,М.Герасимов, А.Новиков-Прибой,С.Кржижановский, О.Мандельштам, С.Парнок, М.Цветаева,А.Соболь, И.Эренбург, Б.Пильняк, М.Булгаков. На заседаниях часто бывал А.В.Луначарский, который сочувствовал и помогал деятельности Евдоксии Федоровны. На "Никитинские субботники" приходили артисты: В.Качалов, А.Яблочкина, Е.Гоголева, И.Москвин. Художники: К.Юон, Е.Лансере, Кукрыниксы. Состав участников постоянно менялся, сохранялась теплая атмосфера. С 1920 года встречи проходили в Газетном переулке,3. В этом же доме жил приятель Сергея Есенина Матвей Ройзман. Официально считается, что Есенин посещал заседания с 1923 по 1925 годы, но можно предположить, что поэт бывал в кружке и раньше. Эта тема еще ждет своего исследователя. Фамилия Есенина в протоколах не найдена. Известны только свидетельства очевидцев. Так, например, есениновед С.И.Субботин сообщает о рассказе Дмитрия Шепеленко, малоизвестного литератора и художника-любителя. Цитата из рассказа: "Есенин, Клычков, Кириллов и др. были на субботниках. В прениях, как всегда по приказу, выступал Шувалов. После окончания выступления Шувалова, только что вошедший Есенин стал к нему придираться: все это шаблонно, стандартно, довольно грубо, называл Шувалова "сосулька", "засушенный гриб" и пр. А в это время Е.Ф.Никитина постукивала карандашом и гмыкала, и никак не заступилась за своего верного секретаря." Датировать этот эпизод есениноведам при составлении "Летописи жизни и творчества С.А.Есенина" не удалось. Евдоксия Федоровна была ровесницей Есенина, относилась к числу его поклонниц . "В русской поэзии давно не было больших, с печатью подлинного поэтического дарования, лирических вещей. "Пугачев" - заметное литературно-историческое явление", - написала она в 1924 году. Евдоксия Федоровна подчеркивала, что Есенин-поэт "силен своей нежностью" и что он - "несомненный талант". В октябре 1925 года Никитина выступала в Центральном Доме работников просвещения с докладом о современной русской литературе, где говорила и о Есенине. Подвижническая деятельность Никитиной не ограничивалась самоотверженной работой в кружке. Евдоксия Федоровна собирала рукописи, автографы, письма, портреты . В ее архиве более 60 000 документов по литературе и искусству, 16 000 портретов, рисунков и шаржей, 2 000 фотографий... В ее архиве собраны и бумаги Есенина. Поэт делал выписки из трехтомника Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу", с которыми он работал. Евдоксия Федоровна их сохранила. В 1926 году под ее редакцией вышел сборник "Есенин: Жизнь. Личность. Творчество." В 1928 году в издательстве "Никитинские субботники" вышел уникальный альбом фотографий Сергея Есенина, собранных его сестрой Екатериной. Издательство Никитиной выпустило 2 книги Ивана Приблудного, ученика Сергея Есенина, а в 1969 году она подготовила вечер, посвященный ему. В 1957 году Е.Ф.Никитина передала свой архив государству, в 1962 году в ее последней квартире (Вспольный переулок, дом №14) был открыт филиал Литературного музея, директором которого Евдоксия Федоровна была назначена пожизненно. Музей закрыли после ее смерти в 1973 году. Рюрик Ивнев написал о Евдоксии Федоровне: " Чем она отличалась от многих любителей и любительниц литературы? Прежде всего тем, что она думала больше всего о литературе и меньше всего о себе. <...>Было такое ощущение, что она бывала по-настоящему счастлива только тогда, когда убеждалась, как на ее глазах расцветали таланты, в будущем ставшие гордостью нашей страны."

Во второй половине 1919 года в компании прозаика Ивана Егоровича Вольнова Сергей Есенин навещал тяжело больного писателя Бориса Александровича Тимофеева, автора первого в русской литературе романа о мировой войне "Чаша скорбная". Из "Писательской коммуны" в Козицком переулке, где все трое проживали, Борису Александровичу пришлось переехать в Дом призрения для неизлечимых больных, там он и скончается в 1920-м. Больница на Стромынке,7, построенная на средства промышленников-братьев Петра, Александра и Василия Бахрушиных в 1887 году, принимала на лечение лиц "всякого звания и состояния, преимущественно из недостаточных". Комплекс зданий из красного кирпича в псевдорусском стиле включал в себя и бесплатные квартиры для тяжелых больных. Вольнов и Есенин провели у Тимофеева два дня. Позже к ним присоединился Клим Буровий (Буревой) - Константин Сопляков, профессиональный революционер-эсер. Его вызвал в больницу письмом Иван Егорович Вольнов, чтобы познакомить с Есениным, "дорогим рязанским парнишкой",с которым всю ночь об искусстве у Тимофеева проговорили, не зная того, что они знакомы с 1915 года. 1919 год Сергей Есенин считал самым счастливым в своей жизни. Клим Буровий, описывая ту встречу, вспоминал, что речь шла о "молодом имажинизме" и есенинской теории "образной поэзии". По свидетельствам многих знакомых поэта, на эти две темы Есенин мог говорить взахлеб часами. В 1918 году он написал свою программную статью "Ключи Марии", грезил о создании собственной поэтической школы, был полон светлых ожиданий. А в январе, к тому же, была опубликована "Декларация" имажинистов: "Скончался младенец, горластый парень десяти лет от роду (родился в 1909 - умер в 1919). издох футуризм. <...>Не назад от футуризма, а через его труп вперед и вперед, левей и левей кличем мы." Вот как задорно начинался имажинизм! Поэт Сергей Городецкий вспоминал: "Из всех бесед, которые у меня были с ним в то время, из настойчивых напоминаний - "прочитай "Ключи Марии" - у меня сложилось твердое мнение, что эту книгу он любил и считал для себя важной." Анатолий Мариенгоф писал о "Ключах Марии": "У Есенина уже была своя классификация образов. Статические он называл заставками; динамические, движущиеся - корабельными, ставя вторые несравненно выше первых; говорил об орнаменте нашего алфавита, о символике образной в быту, о коньке на крыше крестьянского дома - увозящем, как телегу, избу в небо, об узоре на тканях, о зерне образа в загадках, пословицах и сегодняшней частушке." "Есенин говорил непонятно, но очень убедительно", - острил Вадим Шершеневич. Искусство, по Есенину, - это "строго высчитанная сумма". Со своей программной статьей поэт и вошел в группу имажинистов. Это годы спустя друзья- имажинисты предадут его, заявляя, что имажинистом-то он и не был никогда. Клим Буровий вспоминал эмоциональные рассказы о новорожденном имажинизме увлекающегося, разгоряченного, размахивающего руками Есенина: "Нужно вам побывать на наших вечерах. Мы делаем революцию в поэзии, все теории кверху ногами переворачиваем!" С того времени Буровий-Буревой стал постоянным посетителем кафе "Домино", свидетелем акта росписи стен Страстного монастыря, участвовал в вечере памяти А.Блока в Клубе левых эсеров на Петровке вместе с Есениным. Иван Егорович Вольнов тоже дружбу с Есениным сохранил. Они встречались в "Красной нови", где оба печатались. А.Воронский, редактор журнала, отмечал в творчестве обоих общие черты, особенно в описании послереволюционной деревни. Последний раз Вольнов видел Есенина перед самым отъездом в Ленинград, в кафе на Софийке. Бахрушинская больница недавно отметила 125-летие. Восстанавливается разрушенный в 20-х годах домовой Храм во имя иконы Богоматери "Всех скорбящих радость" в основном здании, где находится склеп семьи Бахрушиных. К слову, с именем братьев Бахрушиных связан и Богословский переулок (ныне Петровский). Большой земельный участок в переулке принадлежал братьям-меценатам. Театр Корша стоит на лучшем куске этого участка. Дом по соседству с театром, где жили Есенин и Мариенгоф, тоже построен на деньги Бахрушиных.

Роскошный особняк, выходящий во двор фасадом, украшенным двенадцатью дорическими колоннами и глубокой лоджией с барельефом, хорошо сохранился несмотря на то, что в своей долгой жизни переходил из рук в руки.Этот главный дом усадьбы князей Мещерских, построенный в начале XVIII века, пострадавший при пожаре 1812 года, отреставрирован уже новыми владельцами - полковником Н.Волковым с супругой, приютившими у себя артиста Малого театра И.Самарина. Позже дом принадлежал ослепительной княгине А.Закревской, адресату лирики А.С.Пушкина, жене генерал-губернатора. А уж ее наследники продали особняк богатым мехоторговцам Сорокоумовским, владевшим им до 1917 года. Многие москвоведы с чувством описывают эту красивую постройку до 1917 года и вскользь, без подробностей, его дальнейшую историю. В настоящее время там находится Посольство Греции, но нас интересует его судьба после национализации. Годы, когда в нем бывал поэт Сергей Есенин. Совсем недолго существовал здесь Московский коммунальный музей, после, 13 февраля 1922 года в особняке торжественно был открыт Центральный Дом работников просвещения и искусств (ЦДРПИ) при ЦК Всероссийского профессионального союза работников просвещения и искусств. На торжестве выступили А.В.Луначарский, Г.Деев-Хомяковский, от Ассоциации деятелей революционного искусства с темпераментной речью выступил Владимир Маяковский. Поэт приветствовал открытие ЦДРПИ как "центра творческой мысли" и сел на своего конька: призвал "к решительному отпору мещанству"! После он прочел пролог к поэме "IV Интернационал" и другие произведения. На торжестве Сергей Есенин отсутствовал - в это время он находился в Петрограде с Айседорой Дункан, которую пригласили выступить в Мариинском театре. Знаменитая пара остановилась в злополучном 5-м номере "Англетера". "В номерах было холодно. Несколько раз в день либо я, либо Есенин взбирались на письменный стол и щупали рукой верхушку трубы отопления ( вернее двух труб, спускавшихся по стене).Внизу они были совсем холодные, наверху еле теплились. Наконец я пригласил директора гостиницы и попросил для Есенина и Дункан теплую комнату",- вспоминал И.И. Шнейдер, секретарь танцовщицы. Именно 13 февраля С.Есенин "запродал т.Ионову для Петроградского отделения Госиздата поэму "Пугачев" третьим изданием. А вечером состоялось последнее выступление Айседоры на сцене Мариинского театра. В Москву они вернулись 14 февраля. Тем временем начались будни ЦДРПИ. В течение последующих 3-х месяцев там проходили заседания "Кузницы", "Литературного особняка", заработал студенческий кружок по изучению поэтического языка под руководством О.Брика. До 17 февраля вышел №1 журнала "Культура и жизнь", редакция находилась в том же особняке (редакторы А.Воронский и Ф.Кипарисов). В этом и последующих номерах печатаются: С.Есенин, П.Карпов,С.Клычков, О.Мандельштам, П.Радимов, М.Зощенко, Вс.Иванов, Н.Никитин, Б.Пильняк и другие. Проходят художественные выставки, диспуты, организуется Мастерская Театра революции. Среди членов Мастерской: О.Брик, С.Городецкий, В.Мейерхольд. И та же история, как с "Никитинскими субботниками": вездесущий С.Есенин, который наверняка часто посещал особняк, по документам официально отмечен в ЦДРПИ лишь 24 октября 1925 года, в сводной афише, информирующей о расписании мероприятий на октябрь 1925 года.Сообщается: доклад "О современной литературе" прочитает Г.Шенгели; со своими произведениями выступят С.Есенин, Б.Пильняк, В.Казин, В.Кириллов, В.Александровский, В.Инбер, И.Рукавишников, С.Клычков и другие. Поскольку отчета о вечере сотрудниками Есенинской группы ИМЛИ не выявлено, то и участие в вечере С.Есенина не доказано. Можно только предположить, что он читал на этом вечере стихотворение "Мелколесье. Степь и дали...", написанное накануне.

При строительстве Савеловского вокзала, как, собственно, и всех остальных вокзалов, место выбиралось исходя из дешевизны земли. Такой участок нашелся на окраине города, у Бутырской заставы, поначалу и вокзал назывался Бутырским. Инициатором строительства был российский промышленник и меценат Савва Иванович Мамонтов. В марте 1902 года строительство завершилось. Вскоре открылось регулярное движение поездов. Преобразилась и местность московской окраины от Новослободской по Сущевскому валу до Марьиной рощи и до Бутырского хутора и Петровско-Разумовского. Резко поднялись цены на землю, в округе было построено 30 доходных домов. Долгие годы архитектурный облик вокзала практически не менялся. В процессе реконструкции, произведенной в 80-е годы прошлого века, вокзал стал двухэтажным. С Савеловским вокзалом связан эпизод взаимоотношений поэтов Сергея Есенина и Сергея Клычкова. Клычков Сергей Антонович родился в деревне Дубровки, что под Талдомом, в 1889 году в семье сапожника-старообрядца. Успешно окончил приходскую школу. В 1899 году способного мальчика отец повез учиться в Москву, в реальное училище. Оробев перед комиссией, мальчик экзамена не сдал. Отец устроил ему порку в Александровском саду. По счастью мимо проходил директор и владелец училища Иван Иванович Фидлер. Потерпевший был принят в училище бесплатно. А вот Московский университет Клычков не закончил. Позднее учился в Народном университете им. А.Л. Шанявского. Первый поэтический сборник Сергея Клычкова вышел в издательстве "Альциона" в 1911 году при финансовой поддержке Модеста Ильича Чайковского, брата композитора. Второй сборник - в 1914 году. О стихах Клычкова благосклонно отзывались Н.Гумилев, С.Городецкий, М.Волошин, В.Брюсов. А вот А.Блок оставался равнодушным. Модест Ильич финансировал поездку способного юноши в Италию, где начинающий поэт познакомился с А.В. Луначарским, М.Горьким... В 1918 году Сергей Клычков работал и жил в Пролеткульте, в особняке на Воздвиженке. В это время он был неразлучен с Сергеем Есениным, жившим с ним в одной комнате, на чердаке. Скульптор Сергей Тимофеевич Коненков говорил о дружбе Клычкова и Есенина: "Два Сергея, два друга - метель да вьюга." В стихах молодых поэтов было много общего: любовь к природе, страдания о судьбе родной деревни, впечатления о войне. Есенин и Клычков то сближались, то отдалялись, но всегда оставались в поле зрения друг друга. Встречались в "Стойле Пегаса", в общежитии поэтов на Тверском бульваре, где жил Сергей Клычков, в особняке Дункан и в квартире у Галины Бениславской, где жил Сергей Есенин. И Есенин, и Клычков проходили по "Делу четырех поэтов" в компании с Алексеем Ганиным и Петром Орешиным. Сторожилы деревни Дубровки утверждали, что Есенин не раз бывал на родине друга. Есениновед Николай Григорьевич Юсов на основании воспоминаний земляков С.Клычкова предположил, что, по крайней мере, два раза Сергей Есенин навещал Дубровки: в конце мая-начале июня 1919 года и во второй половине лета 1921 года. Вот что рассказывала Евдокия Макаровна Гаврилова, подруга сестры поэта Клычкова Веры, о встречах с Есениным: "Бывал, и не раз, в Дубровках, в гостях у своего друга, поэт Сергей Есенин, еще до революции бывал, мы тогда девчонками были... Ну Есенин и Есенин! Раньше и внимания-то не обращали. А он из себя круглолицый такой, молодой, волосы кудрявые, русые. Роста невысокого, и глаза светлые, вроде как голубые. Бывало, приду я к Вере, а они там наверху на гитаре играют, поют. Говорила Вера, что стихи оба сочиняют, да у Есенина-то лучше получается..." То, что Есенин приезжал в Дубровки еще до революции, официально не доказано. Твердо можно утверждать, что уезжал из Москвы в Талдом Есенин с Савеловского вокзала. Самобытный русский поэт Сергей Антонович Клычков потому мало известен широкому кругу читателей, что попал в тень гениального Есенина. В 1937 году он был объявлен кулацким поэтом, обвинен в принадлежности к "Трудовой крестьянской партии", репрессирован и расстрелян. Реабилитирован посмертно в 1956 году. До 1985 года его произведения не переиздавали. В 2000 году вышел его двухтомник. Сергей Александрович Есенин посвятил другу одно из лучших своих стихотворений - "Не жалею, не зову, не плачу..."- шедевр на все времена.

Скромный сотрудник газеты "Кубанская мысль" Петр Авдеевич Кузько стал одним из тех, кто первым откликнулся в печати на стихи начинающего поэта Сергея Есенина. Поэт Сергей Митрофанович Городецкий, на несколько дней приехавший осенью 1915 года в Екатеринодар к брату Борису Митрофановичу, редактору местной газеты, принес в редакцию несколько стихотворений Есенина. Так в ноябрьском номере "Кубанской мысли" появились стихотворение поэта "Плясунья" и статья Кузько "Поэты из народа". Павел Авдеевич и предположить не мог, что судьба не только сведет его с поэтом Есениным, но и одарит дружбой с этим ярким человеком. После революции секретарь екатеринодарской газеты оказался в Петербурге, в секретариате наркома продовольствия А.Д.Цюрупы. Однажды к нему подошла машинистка из числа тех, которые были недавно набраны в секретариат комиссариата. Молодая интересная женщина поинтересовалась: не тот ли он П.Кузько, написавший когда-то в газете о Сергее Есенине? Услышав утвердительный ответ, женщина заулыбалась и пригласила Петра Авдеевича в гости. Это была жена Есенина - Зинаида Райх. Молодожены жили неподалеку от комиссариата. В тот же вечер Кузько и познакомился с поэтом. На память о встрече он получил книжечку " Иисус-младенец" с дарственной: "Петру Авдеевичу за теплые и приветливые слова первых моих шагов. Сергей Есенин. 1918." Позже появятся надписи:1.На книге "Голубень":" Милому Петру Авдеевичу Кузько на безлихвенную память С.Есенин. 1918 май Москва".2.На "Исповеди хулигана" в 1921 году: "Милому Петру Авдеевичу. Дружеский Есенин."3. На книге "Пугачев": "Петру Авдеевичу С.Есенин. 1921 декабрь." Общение было приятно обоим: Кузько рассказывал Есенину о Ленине, которого доводилось ему видеть близко и слышать на заседаниях в Совнаркоме, а Есенин однажды познакомил нового приятеля с Александром Блоком на вечере в Технологическом институте в феврале 1918 года. По окончании выступления Кузько и Есенин даже проводили знаменитость до дома. В начале марта Советское правительство переехало в Москву. Так Петр Авдеевич после 8 марта оказался жителем новой столицы. Перед отъездом, по собственному почину, Есенин написал для Кузько рекомендательные записки своим московским знакомым: Андрею Белому и Любови Столице. Этот факт очень тронул Петра Авдеевича. Вскоре вместе с женой в Москву переезжает Есенин. Приятное общение постепенно перерастает в дружбу. Встречались по пятницам в Лито Наркомпроса, куда перешел работать Кузько, в книжной лавке, открытой Есениным вместе с новыми друзьями-имажинистами, на выступлениях поэта в Политехническом, в кафе имажинистов "Стойло Пегаса". Бывал Есенин и в Настасьинском переулке, 8, в квартире Кузько. Это часть усадьбы, выходившей на Малую Дмитровку, построенной в 1912 году. Петр Авдеевич поддерживал отношения и с Зинаидой Райх, и ее новым мужем - В.Мейерхольдом, бывал у них дома. В последний раз Кузько видел Есенина на Тверской, накануне его отъезда в Ленинград. Разговор не клеился. Перекинулись парой фраз и разошлись. Как оказалось - навсегда.

Дом, где с 1941 года находится Музыкальный театр им. К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко, имеет богатую историю. Это бывший особняк графа П.С.Салтыкова, полководца, генерал-губернатора Москвы. Когда-то огромное имение графа простиралось до самой Тверской! С 1830 по 1909 годы дом арендовал Купеческий клуб. В нем выступал с концертом Ференц Лист, в дискуссии об отмене крепостного права участвовал Лев Николаевич Толстой. Клуб славился дорогим рестораном, где кутили московские богачи и просаживали бешеные деньги, азартно играя в карты. Купеческий клуб часто упоминается в пьесах А.Н.Островского. В 1913 году здесь открылось популярное кабаре "Максим". После революции в здании находился Дмитровский театр, где давали представления разные театральные труппы. В 1920 году располагался Дом народов им.П.А. Алексеева. Из объявления в газете "Правда" известно, что 2 февраля здесь проводился диспут "Настоящее и будущее русской поэзии", на котором выступал Сергей Есенин. Благодаря эмоциональному письму, адресованному поэту его поклонником Михаилом Себекиным от 1 апреля 1925 года, узнаем и некоторые подробности этого события: " <...> Извините меня за дерзость писать Вам, но я знаю Вас, читал Вас много и люблю Вас за то, что Вы, Есенин, - широкий, русский, несравненный талант. Первый раз я увидел и узнал Вас на диспуте <...>в Московском Дмитровском театре. Помню: полуосвещенный театр, холодный и пустой, как желудки присутствующих, но несмотря на это, все же хотелось услыхать "литературную ругню". И вот я один из 35-ти слушателей, такой же холодный и голодный, в серой, неуклюжей, вечно пахнущей потом казармы шинели, грел озябшие руки в карманах зеленых штанов, ожидал звонка к началу <...>Как сейчас помню Ваше окаймленное полосой широкой грусти лицо. Вы были в меховой куртке и, кажется, единственный без головного убора. Вы начали говорить о людях, о звездах, об образах, но на Вас зарычал состарившийся пес Бальмонт, старый камень "опал" потемневшего кольца: как он был похож на грека-привратника, стерегущего пустую кофейню, не потому ль Вы улыбались молодой улыбкой тогда?... В спину Вам кидался, как каменьями, своими "мычками" автор стихотворения "Мы" - Кириллов; прислонясь к заиндевевшим декорациям, сидел равнодушный, по всей вероятности, голодный Рогачевский, " единственный в своем роде" последний, но не первый русский критик, а за декорациями сердито плевался, кричал все так же громко Бальмонт, ругая Луначарского и особенно Мариенгофа за "раздыблемого Христа на Чрезвычайке" <...> " В который раз поражаешься тому, как в голоде и холоде в те времена люди не забывали о пище духовной!

Галина Иосифовна Серебрякова, советская писательница, автор романов о Марксе и Энгельсе. В 1923 году была замужем за высокопоставленным чиновником вдвое старше нее. К тому времени относятся и ее воспоминания о встрече с Сергеем Есениным. Несмотря на то, что писательнице было неполных 18 лет, ее взгляд на поэта неожиданно мрачен. Возможно, последующие трагические события, связанные с поэтом, исказили впечатления тех дней... Критик Александр Воронский , который познакомился близко с Есениным именно в 1923 году, после возвращения поэта на родину, описывая портрет Есенина, использует иные краски: "Осенью 1923 года в редакционную комнату "Красной нови" вошел сухощавый, стройный, немного выше среднего роста человек лет двадцати шести - двадцати семи. На нем был совершенно свежий, серый, тонкого английского сукна костюм, сидевший удивительно приятно. Перекинутое через руку пальто блестело подкладкой. <...> И тогда же отметилось: правильное, с мягким овалом, простое и тихое лицо освещалось спокойными , но твердыми голубыми глазами, а волосы невольно заставляли вспоминать о нашем поле, о соломе и ржи". А вот каким увидела поэта Галина Серебрякова: " Есенина привел к нам в дом в 1923 году наш частый гость, талантливый критик и редактор "Красной нови" Александр Воронский. В первый миг знакомства я усомнилась: неужели же это Есенин, которого в ранней юности я видела как-то в кафе поэтов на Тверской? Он был тогда красив, как олеографический Иван-царевич, надевший цилиндр, с волосами цвета ржаного поля и глазами, как голубые вьюны. С той поры прошло всего пять лет ( значит, при первой встрече мемуаристке было неполных 13 лет, и она приходила в "Стойло Пегаса" с мамой?), но как изменило! Сергей Есенин, поэт, пришедший к нам в квартиру, расположенную на задах "Метрополя", тогда еще 2-го Дома Советов, был совсем другой человек, крайне изможденный, с лицом испитым, землистым, без возраста. Особенно тягостное впечатление произвела на меня его тощая шея, которую он пытался прикрыть белым кашне. Нарядный, импозантный костюм только подчеркивал его чрезмерную худобу. Воронский как-то некстати заговорил о том, что у Есенина подозревают горловую чахотку, и шепнул мне о белой горячке. Часам к девяти собралось у нас много гостей, и Есенин обратился ко мне сиплым сорванным голосом с просьбой прочесть его стихи. "Я уже не могу", - хрипло добавил он. И Воронский, печально скривив большие добрые губы, мрачно и значительно пояснил всем, что это, видно, из-за болезни гортани. Чувство жалости к Есенину нарастало во мне и, желая доставить ему удовольствие, я прочла несколько его стихов, хотя была декламатором неважным и подражала самому Есенину, которого слышала однажды." Довольно, больше цитировать не стану... Получил ли Есенин удовольствие от чтения своих стихов в исполнении юной Серебряковой, он, чьи стихи лучше автора прочесть не удавалось даже великому Качалову, история умалчивает... А достоверность этих воспоминаний пусть остается на совести автора... Впрочем, у нас нет причин сомневаться в том, что когда-то поэт посетил квартиру Серебряковых, расположенную "на задах "Метрополя"...

В феврале 1922 года, когда Сергей Есенин еще только собирался в путешествие по Европе и Америке с Айседорой, и Галина Бениславская испытывала нестерпимые муки ревности, в ее сознании всплыла эта строка Ахматовой: "О, жизнь без завтрашнего дня..." Был нервный срыв, Санаторий в Покровском-Стрешневе, медленное возвращение к жизни.... И чудо возвращения любимого. Казалось, что все самое страшное уже пережито. Но осенью 1925 года произошел окончательный разрыв с Есениным, не осталось никаких надежд на будущее - вот она, "жизнь без завтрашнего дня"! Да еще увольнение из "Бедноты", как-то "по-свински"... "Ведь с главным капиталом - моей беззаветностью, с моим бескорыстием, я оказалась банкротом", - пишет 16 ноября в дневнике Галина. А 19 ноября в депрессивном состоянии она снова попадает в Санаторий - Физио-диетический им.Н.А. Семашко, в Большом Николоворобинском переулке, 7(строения 1-7).Эти здания местные жители до сих пор называют "Семашко". Бывшая городская усадьба с парком когда-то принадлежала отцу драматурга А.Н.Островского.Здесь он делал первые шаги в литературе. Об этом как-то редко вспоминают, но это самый главный адрес драматурга. В 1930-1952 году здесь находилась Клиника здорового питания, в которой работал известный профессор М.И.Певзнер. Нынешний пользователь - НИИ общественного здоровья Российской академии наук. Строения находятся в плачевном состоянии. Планируется реставрация. Больше повезло дому, расположенному среди густых деревьев за самым коротким в Москве (62м) Малым Николоворобинским переулком, похожим на западно-европейский коттедж. С 1898 года в нем находилась лечебница по всем специальностям, которую содержал доктор Шиман.Здесь вовсю идет реставрация. Рядом расположена Подстанция скорой помощи 1870 года постройки. Вот такой медицинский городок в Воробине, названном по Храму Николы в Воробине, построенном на деньги стрельцов, сохранивших верность государю, под предводительством полковника Данилы Воробина. Сам Храм разрушен. Не сохранился и дом №3 по Большому Николоворобинскому переулку, где в 30-х годах жил смешливый, ироничный приятель Сергея Есенина - Исаак Бабель. В двухэтажном домишке знаменитый одессит снимал угол у представителя австрийской фирмы, торгующей электрооборудованием. Представитель боялся уплотнения. Вернемся к истории Галины Бениславской. После выхода из Санатория, чтобы восстановить, по совету врачей, утраченное душевное равновесие и трудоспособность, Галина поехала в сельскую местность, к родственникам подруги Ани Назаровой. Там ее и застала страшная весть о гибели Есенина. На похороны девушка не успела: забыли известить ее вовремя. Она еще работала по инерции на Малой Дмитровке, 18, в отделе наблюдения Главконцесскома... Составляла завещание, дописывала воспоминания... "Да, Сергунь, все это была смертная тоска, оттого и был такой, оттого так больно мне. И такая же смертная тоска по нем у меня", - написала она в дневнике.

21 января 1916 года в Москве в помещении частной картинной галереи Лемерсье в Салтыковском/ Дмитровском переулке (дом не сохранился)на собрании "Общества свободной эстетики" выступили с чтением своих произведений два поэта: Николай Клюев, известный в обеих столицах, и "странного вида" белокурый юноша - Сергей Есенин. Литературовед Иван Никанорович Розанов подробно описал это событие в дневнике. Клюев "поражал своею красочностью и яркою образностью", но другого, Есенина, Розанов нашел "проще и свежее". Мнения зрителей разделились. Многие отдавали предпочтение Клюеву. Иван Никанорович внимательно прислушивался к разговорам в фойе... Сергей Есенин, читавший о Евпатии Рязанском, "Корову" и "В хате", понравился ему больше: "Кажется в первый раз в русской литературе поэт привлекал внимание к горю коровы. Еще более произвело на меня впечатление "В хате" ("Пахнет рыхлыми драченами..."), а особенно три последние строчки: "От пугливой шумоты// Из углов щенки кудлатые// заползают в хомуты." И ночью, уже ложась спать, я все восхищался этой "пугливой шумотой" и жалел, что не могу припомнить всего стихотворения". На следующий день газета "Утро России" в заметке "Вечер народных поэтов" сообщила:"Оба поэта имели у слушателей успех." Похоже, поэт-символист Юргис Казимирович Балтрушайтис тоже присутствовал на этом вечере поэтов: уже на следующий день, 22 января, он подарил Есенину два сборника своих стихов. На первом из них - "Земные ступени"- написал: "Сергею Александровичу, Поэту - автор." На втором - "Горная тропа"- написал: "Сергею Александровичу Есенину. Милому поэту русского раздолья и всех его дорог. С приветом Балтрушайтис. Москва.22.1.16" Слово "Поэт" с большой буквы говорит о том, что поэту-символисту стихи пришлись по душе. Несмотря на солидную разницу в возрасте поэтов (22 года), многое их роднило: оба из крестьян (Балтрушайтис выходец из бедной литовской деревни), оба жадно стремились к знаниям (Балтрушайтис самостоятельно освоил грамоту, после закончил Московский университет). Юргису Казимировичу были близки и знакомы образы поэзии Есенина и евангельские мотивы его поэзии. В конце января 1916 года издатель М.В.Аверьянов выпустил в свет первую книгу Сергея Есенина "Радуница", и уже 9 февраля юный поэт делает поэту-символисту ответный подарок. В Петербурге. Лукавая надпись-загадка такова: "От поемов Улыбиша перегудной Мещеры поэту ипостасной чаши скорбной тропы Ю.Балтрушайтису на добрую память от баяшника соломенных суемов. Сергей Есенин.1916.9 февр. Пт." О Юргисе Казимировиче известно немного. Прекрасно образован, знал языки, делал переводы Ибсена,Кнута Гамсуна, Ницше, Оскара Уальда,Метерлинка. Дружил с Валерием Брюсовым и Константином Бальмонтом. Все трое организовали издательство "Скорпион". Был очень требователен к себе и другим. Писал на русском (преимущественно) и литовском языках. Интересна история женитьбы Юргиса Балтрушайтиса. Литературный труд не приносил дохода, и бедный студент подрабатывал репетиторством. В него влюбилась наследница миллионера, владельца крупнейшего в Российской империи Колокольного завода в Ярославле и Московской фабрики с многочисленными магазинами церковной утвари Маша (Мария Ивановна) Оловянишникова. Венчались тайно, в 1899 году. Шафером на свадьбе был Валерий Брюсов. Некоторое время жили бедно, но в любви и согласии: брак оказался наредкость счастливым. Сердца родителей дрогнули. Молодым выделили квартиру в доме Оловянишниковых на Покровском бульваре (дом №4). Летом на даче на Оке у семьи Оловянишниковых-Балтрушайтисов отдыхали многие символисты: Брюсов, Бальмонт, Вяч.Иванов и др. После 1917 года завод, фабрика и магазины были закрыты. Оловянишниковы стали лишенцами. И тут им очень помог зять. С 1922 года он был уже чрезвычайным полномочным послом литовской республики в Москве, и устроил родственникам жены выезд за границу. Пути Сергея Есенина и Юргиса Балтрушайтиса постоянно пересекались: был общий круг общения. В 1918 году Балтрушайтис работал в Лито Наркомпроса, в Тео заведовал репертуарной политикой. Он и поэт Владислав Ходасевич составляли репертуарные списки, пытались протянуть классику, несмотря на то, что пролетариат требовал водевилей, со слов Ходасевича. К этому же периоду относятся воспоминания Ходасевича о разговоре с Ольгой Каменевой, активной деятельницей Наркомпроса , женой Льва Каменева и сестрой Троцкого:" Вдруг - отвратительно, безобразно, постыдно, без всякого перехода, как привычный следователь, Ольга Каменева ошарашивает меня вопросом: " А как по-вашему, Балтрушайтис искренне сочувствует советской власти?" Этот шпионский вопрос крайне мерзок потому, что Балтрушайтис, как всем известно, личный знакомый Каменевых. Он бывает у них запросто, а меж тем Ольга Давидовна шпионит о нем окольными путями." Есенин и Балтрушайтис часто встречаются во Всероссийском Союзе поэтов, имеют общих знакомых - К.Петрова-Водкина, Андрея Белого, Владислава Ходасевича, Сергея Городецкого... Стихи обоих поэтов публикуют в одних и тех же сборниках и альманахах. Они посещают одни и те же литературные кафе (например, "Красный петух"), студию Жоржа Якулова... Юргис Казимирович тоже трудится в книжной лавке - "Книжной лавке искусств". С 1920 года Балтрушайтис живет с семьей на Поварской, в доме в стиле модерн (№24) в Представительстве Литовской республики. Лишь в 1937 году он с женой и детьми уезжает из страны в Париж. И семья, наконец, воссоединяется. Приятель Есенина Рюрик Ивнев написал о Юргисе Балтрушайтисе годы спустя: "Мы знаем примеры, когда современники проходили мимо крупных талантов, не замечая их. <...>Недавно в Вильнюсе вышла книга стихов поэта Юргиса Балтрушайтиса, известного в литературе из истории символизма. Несмотря на щедрые похвалы, расточаемые его стихам Вячеславом Ивановым и Валерием Брюсовым, этот талантливый поэт оставался в тени. У него не было посмертной славы <...>Балтрушайтис получил лишь посмертную известность, и то весьма ограниченную." Поэт скончался в Париже в 1944 году. Вспомним и мы добрым словом поэта, приветившего Сергея Есенина на пороге его славы.

Есенина часто можно было встретить на московских бульварах... Обычно он очень спешил, иногда шел неспешно, называя это "прошвырнуться"... Жене Лившиц, девушке с "библейскими глазами", написал как-то: " <...>ведь куда, куда только не собирался и с Вами даже уславливался встретиться в Крыму... Дело в том, как я управляюсь с моим издательством. Я думал, уже все кончил с ним, но вдруг пришлось печатать спешно еще пять книг, на это нужно время, и вот я осужден бродить пока здесь по московским нудным бульварам из типографии в типографию и опять в типографию!" Поэт немножко слукавил. Он любил московские бульвары, на них кипела жизнь.. На Никитском, например, работали моментальные художники: вырезали профили из бумаги, старушки продавали семечки, сидя на своих табуретках... Страстной бульвар просыпался раньше всех бульваров... В погожие деньки на скамейках сидели парочки, собирались старички, играли уличные музыканты... На Никитском бульваре.Из воспоминаний Матвея Ройзмана: " <...>ступив на Никитский бульвар, Сергей устремился к первой свободной скамейке. Он сел, стал шарить руками в карманах: "Вот черт! Бумагу забыл!" Я подаю ему вчетверо сложенный лист писчей бумаги. Есенин опять лезет в карманы, чертыхается. Я понимая, забыл карандаш, даю свой. Он ложится ничком на скамейку и пишет округлыми, отдаленными друг от друга буквами четыре строки - одна под другой... Строфа. Читает ее, вздыхает, садится: "Вышло!" И обращается ко мне: "Не интересуешься, что я написал?" - "Ты не любишь читать в процессе работы!" - " Это верно!" - " И потом я запомнил твои слова : по одной строфе никогда не суди о целом стихотворении!" - "Это тоже верно!" Конечно, я не мог не запомнить строки, которые он несколько раз произносил вслух. Это стихотворение начиналось так: " Сторона ль ты моя, сторона!" На Страстном бульваре. Из воспоминаний Матвея Ройзмана: " Однажды, проходя по Страстному бульвару, я увидел, как Есенин слушает песенку беспризорного, которому можно было дать на вид и пятнадцать, и девять лет - так было измазано сажей его лицо. В ватнике с чужого плеча, внизу словно обгрызанном собаками, разодранном на спине, с торчащими белыми хлопьями ваты, а кой-где просвечивающим голым посиневшим телом, - беспризорный, аккомпанируя себе деревянными ложками, пел простуженным голосом: "Позабыт, позаброшен..." Сергей не сводил глаз с несчастного мальчика. Лицо поэта было сурово, брови нахмурены. <...>Спрятав ложки в глубокую прореху ватника, беспризорный с протянутой рукой стал обходить слушателей. Некоторые давали деньги, вынимали из сумочек кусочек обмылка, горсть пшена, щепотку соли, и все это исчезало под ватником беспризорного, очевидно, в подвешенном мешочке. Есенин вынул пачку керенок и сунул в руку мальчишке."

В ХIII веке на правом берегу Москвы-реки, в пяти верстах от Кремля, Московский Великий князь всея Руси, младший сын Александра Невского Даниил основал монастырь. Перед самой кончиной Даниил принял здесь схиму, здесь он и скончался в марте 1303 года, в возрасте 42 лет, здесь и похоронен, согласно завещанию. В период правления Ивана Ш для монастыря наступило время запустения, длившееся около 250 лет. Возрождение былого величия монастыря началось при царе Иване Грозном, когда, по преданию, на могиле князя Даниила стали происходить чудесные исцеления больных и другие явления. За 700 лет своего существования Данилов монастырь многое пережил... Стоял на защите южных границ от нашествия крымского хана Гирея. В начале ХVII века, в смутные времена, горел, подожженный бежавшим из Москвы Лжедмитрием II. В 1812 году был осквернен и разграблен солдатами Наполеона. Формально монастырь был закрыт в 1918 году, но службы продолжались до 1930 года. В конце 20-х годов была разобрана колокольня. Колокола со звонницы были спасены американским промышленником и дипломатом Чарльзом Крейном и до 2007 года находились в Гарвардском университете. После ликвидации кладбища прах Н.В. Гоголя, супругов Хомяковых, Н.М.Языкова и Д.А.Валуева был перенесен на Новодевичье кладбище, прах В.Г.Перова - в некрополь Донского монастыря. В 1930 году на территории монастыря был организован изолятор для детей репрессированных лиц. Незадолго до своей кончины в ноябре 1982 года Л.И.Брежнев подписал указ о передаче Московской патриархии Донского монастыря, в конце мая 1983 года Донской был заменен на Данилов монастырь. Так началось его возрождение. Сегодня Свято-Данилов монастырь считается духовным центром РПЦ. Старые стены Данилова монастыря помнят юного Сергея Есенина. В конце сентября 1913 года студентом Университета им. А.Л.Шанявского он приходил сюда с однокурсниками Васей Наседкиным и Борей Сорокиным. Вот как описал это событие в 60-х годах прошлого века журналист Борис Андреевич Сорокин: " Мы, постояв у могилы А.Рубинштейна, пошли к месту погребения Н.В.Гоголя. Над простой чугунной решеткой и плитой с выпуклыми буквами "Николай Васильевич Гоголь", над зеленоватым огоньком лампады, мерцающим в фонарике у чугунного креста, словно охраняя вечный покой великого писателя, деревья раскинули свои ветви, роняющие золотые листья. Обнажив головы , стоим потрясенные простотой этого уголка кладбища с тремя словами на бронзовой плите. Есенин, сжав побелевшими пальцами решетку, не отрываясь, смотрит на живой огонек лампады, на бронзовую плиту, усеянную оранжевыми листьями. "Да, вот она , несущаяся тройка - символ Руси..."Гремит и становится ветром , разорванный в куски воздух... и дают ей дорогу другие народы и государства..." Так писать - это значит верить в лучшее будущее России", - говорит он..."

В 1922 году советская власть впервые была обеспокоена повышенной смертностью от голода и тяжелых условий жизни в среде ученых и служителей муз. А ведь это были люди заслуженные, известные не только в своей стране, но и далеко за ее пределами! При Доме ученых (Пречистенка, 16)срочно был создан ЦЕКУБУ - Центральный комитет по улучшению быта ученых. Комитет постановил выдавать деятелям науки и искусства ежемесячное натуральное пособие, так называемый "академический паек". Весь контингент был поделен на категории, где высшей считалась пятая. Как поговаривал между собой этот контингент, в Кремле было немало противников "подкармливания": некоторые ученые и творческие работники вызывали подозрения в контрреволюции. С той же благородной целью - улучшения быта - в том же 1922 году был открыт Санаторий "Узкое". Пусть вас не смущает адрес, вынесенный в заголовок: это в наши дни Битцевский лес - юго-западная часть Москвы, а в 20-е годы прошлого века Битца являлась Подмосковьем, дачным местом. Огромный, типично дворянский, тенистый парк с липовой аллеей, каскадом прудов и бывшим особняком графов Трубецких со старинной бильярдной, несколькими гостиными и роскошной мебелью подходил, как нельзя лучше. Тогда же стала формироваться коллекция Санатория "Узкое", достойная самых лучших музеев, из вещей, оставленных прежними владельцами усадьбы, позже, еще из завещанной коллекции академика И.А. Морозова трофеев Второй мировой войны. Санаторий посещали А.Луначарский, В. Маяковский, К.Чуковский, Ф.Шаляпин, Б.Пастернак, два раза гостили здесь Надежда и Осип Мандельштам, бывал Бернард Шоу и многие другие известные люди. Из письма крестьянского поэта Пимена Карпова поэту Семену Фомину от 21 мая 1924 года: "Приходите или приезжайте к нам в "Узкое" в это воскресенье. Будет Есенин, будем все тут читать стихи." Ближайшее воскресенье в том году было 25 мая. В "Летописи жизни и творчества С.А.Есенина" помечено, что участие Есенина в мероприятии никак не подтверждается. Подтверждением его посещения может служить упоминание поэта во всех рекламных буклетах Санатория, который посещало такое огромное количество знаменитостей, что имя поэта, упомянутое ложно важной роли не сыграет. Скорее всего выступление Есенина в Санатории "Узкое" запомнили отдыхающие и передавали из уст в уста. К тому же, велись и книги учета, где оставляли свои автографы гости и отдыхающие. Приглашение, исходящее от Пимена Карпова - "Приходите к нам" - указывает на то, что сам Карпов являлся там отдыхающим . Крестьянский поэт Пимен Карпов, старый друг Есенина, в том же 1922 году, после обыска в его комнате в общежитии поэтов на Тверском бульваре, 25, где он жил с А.Ширяевцем, был фактически выкинут из литературы и в последующие годы не печатался. Подрабатывал переводами. Умер в 1963 году. Одно из его самых сильных, провидческих стихотворений, написанных уже "в стол" - "История дурака". Вот несколько строк из него: " Рабы, своими мы руками// С убийцами и дураками// Россию вколотили в гроб."