Откройте свой Мир!

А это мой крылатый образ в виде Питера Петрелли из сериала "Герои". Его можно смело подставлять во все мои стихи на излюбленную тематику (про полёты)))
 
 

Герои решили сделать Сайлару сюрприз, устроив у него дома шумную попойку... Что из этого получилось:









to be continued.......)))))

P.S. Дальнейшие приколы по "Героям" про беднягу Сайлара и невольных "друзей" его ЗДЕСЬ -  Герои: фанарт и фанфики (совесть не позволила выкладывать так много одинаковых тупых вещей сразу в двух сообщестах )

Книга Облика

               По  прозвищу   Мерлин

               


 

Здравствуйте! Я пишу это так как все считают, что меня нет в живых, и мои поиски давно прекращены. И у меня остаётся очень слабая надежда - хотя мне кажется, что от неё уже ничего не осталось – что меня всё же ещё кто-то ищет.

Тут – в подземелье планеты Оонис – я – Андрей Мерликин -   провёл уже пять лет. А всего мне двадцать шесть. И тут я начинаю писать свои воспоминание в надежде, что когда-нибудь кто-то всё же найдёт мой труп и естественно мой дневник. Согласитесь, мрачные мысли! Особенно в таком возрасте! Но других у меня нет. Сейчас мне хочется просто умереть, чтобы не мучаться. Уже пять лет я в напряжении, потому что, сбегая из тюрьмы, я подписал себе смертный приговор.

Побег на этой планете не поощряется. Побег  - равен преступлению. Хотя, на какой из планет поощряется побег? Я брежу. В тюрьмах на этой планете томятся невинные существа. Мне посчастливилось, я сбежал и больше не испытаю мук. Нас всех держали там как кроликов, и проводили над нами опыты. Мы голодали. Каждый час кто-то из нас умирал.

Я сумел выжить, и предал своего единственного друга, который был со мной сейчас. Её засекли на стене, а я уже через неё перелез и не мог ей ничем помочь. Не знаю что с ней сейчас, но я верю в лучшее.

Я хочу описать мою жизнь – а она всегда была весёлой и непринуждённой. Хотя, я был изъяном. Я был не такой как все. Я всегда выделялся на общем фоне, и за это меня всегда дразнили. Ну, в общем, сейчас вы обо всём узнаете. В плоть до того места когда я сбегал из тюрьмы. Все мои воспоминания – у вас как на ладони. И надеюсь, что я смогу их продолжить…

 

 

 

 

 

 

Рассказ первый: «Планета Иллюзий»

 

 

Год 3008. Далёкое, не виданное нами будущее. Планета Земля сбита со своей орбиты. Теперь это ледяная планета, жизни там больше нет.

Это случилось, когда король Эйлах улетел на планету Денметру. После этого началась война. Люди не могли выжить без управления короля.

Они боролись с существами из другой галактики. Они воевали до конца. Многие спасались бегством, но это считалось предательством. Война закончилась, люди выиграли с помощью этрусков, населяющих несколько планет в Антареской галактике. Основной планетой был Алтей.

     Этруски были могущественным народом. Они существовали два миллиона лет до появления человека. Когда культура человечества стала развиваться, этруски стали изучать нас. Они жили среди нас. Они были похожи на нас, хотя кожа у них была синей. Они придумали средство, чтобы их кожа была телесного цвета.

Сначала они жили в Греции, тем самым их считали коренными жителями этой земли. Потом они перебрались в Карфаген, и в годы пунических войн переселились в Египет. Этруски стали там править. Правила как не странно женщина – это была Клеопатра. Когда она умерла, большая часть планеты Земли была населена этрусками. Этруски поняли, что если так будет продолжаться, люди вымрут. Они улетели с Земли, но не переставали следить за нами.

Теперь же люди начали вытиснять этрусков с их планеты. Но этруски не волновались, потому что недавно они обнаружили новую галактику. А та галактика была намного лучше Млечного шоссе (так называли Млечный путь другие обитатели космоса).

    

   Начало войны.

Когда началась война, люди отправили звёздный странник «Астра» на Денметру, за королём. Но они не предполагали, что для этого понадобится сто пятьдесят лет.

В экипаже звёздного странника было пятьдесят человек. Двадцать женщин и тридцать мужчин. Туда взяли десять кошек и пять собак, потому-что один человек из экипажа сказал «Надо взять хотя бы несколько животных, чтобы мы не умерли от тоски».

 

 

Пятьдесят лет после вылета «Астры» с Земли.  

На звёздном страннике осталось восемнадцать человек. Вообще-то на корабле умерли более сорока человек, в основном там остались их дети.  Животные тоже умерли, хотя некоторые видели на заброшенных этажах несколько одичалых кошек, или подобия их.

 

Сейчас я - Андрей Мерликин (по прозвищу Мерлин, так меня назвала сестра) ходил по заброшенным этажам звёздного странника. Я был почти, что самым младшим из всего экипажа, мне было одиннадцать лет. Я любил сбегать с занятий, и ходить по кораблю. Чаще всего заходил в старую библиотеку. Там я любил читать всякие книги, больше всего мне нравились фантастические приключения.

Никто из моих друзей не читал фантастики или фентези. Никто не знал кто такие драконы, химеры, гарпии или маги. Поэтому со мной мало кто дружил, чаще всего дразнили. Единственный кто меня понимал, так это сестра. Её звали Катя, ей было шестнадцать. Она сама ходила со мной в библиотеку, и тоже сидела там часами.

У меня было богатое воображение. Я даже пытался написать свою книгу, но не смог. Мне ещё самому надо прочитать много книг, что уж говорить о их написании. Тем более мой словарный запас не так уж и велик.

Я пытался узнать, что было в прошлом. Потому-что многое было потеряно ещё со времён восстания людей против жителей планеты Центерес. Тогда и началась первая межгалактическая война.

Когда война закончилась, все книги начали восстанавливать. Кто их приносил из дому, кто находил в разрушенных библиотеках. Так книги и были восстановлены, но с промежутком времён.

Сейчас звёздный странник приближался к созвездию Андромеда. Тем временем я сидел в своей комнате, рассматривая в мелкокалебрическоп амёбу и инфузорию туфельку. Это было своего рода наказание за малую шалость. Получилось так, что я нашел в старой библиотеке книженцую под таким названьецем «Самые прикольные Проделкив мире».

Ну, если почитать эту книжечку можно понять что проделки устаревшие. Но есть и плюсы, все эти проделки никто не помнил. Судя по виду, книга была старая, и написанная в единственном экземпляре.

Кнопка на стуле. Ха-ха и ещё раз ха! Если бы не эта противная гадость Верка не сказала о кнопке, Александр Игоревич о ней даже не догадался! Но она не могла упустить момента, отомстить своему врагу № 1, за то, что я напустил на неё целую кучу роботов-кроликов, а те сгрызли всю её мебель.

Я уже целый час конспектировал, в какую сторону передвигается амёба. Это было утомительно. Издевательство над детьми! Как можно целый день конспектировать одно и тоже. Я жалел, что попросил поставить в мою комнату камеру. Ошибка детства. Кто виноват в том, что у меня обострилась клаустрофобия в семь лет?

Скрипнула дверь, в щель просунулась улыбающееся лицо. «Катя!» восторжествовав подумал я. Девочка, прижимаясь к стене, и пытаясь не попасть на изображение, подбиралась к камере. Когда она находилась под ней, Катя вытащила баллончик с пурпурной краской и закрасила объектив. Потом чего-то там прицепила к проводам. Скорее всего, прибор чтобы звука не слышно было.  Катя облегчённо вздохнула.

- Фух! Представляешь, что будет, если я попаду в объектив?- спросила она, на что я покачал головой. – Это был риторический вопрос.

- А… а… а, – обычно я так воспринимал информацию.

- Мы подлетаем к Фурии. Подозреваем, что там есть жизнь. Всем ученикам собраться в зале, даже Андрею. – Раздался звук из динамиков, висевших в каждой комнате.

Сестра и я переглянулись и быстрыми шагами направились к тонкому разрезу в стене, в котором стояло стекло, и который мог увеличиваться и уменьшаться по желанию хозяина. Сейчас  он приобрёл форму шара.

 Из этого разреза была видна планета. Она была серая, жалкая; так и дышала смертью. Никакого желания на ней высаживаться. Даже смотреть на неё было противно. Но, тем не менее, мы отправились в зал.

К моменту нашего появления весь экипаж уже собрался. Все были в скафандрах, точнее в костюмах чем-то напоминающий  скафандр. Он обтягивал всё тело, а на голове не было даже шлема, а только капсула возле носа, рта и глаз, позволяющие дышать, говорить и нормально видеть. А для понижения давления и всяких там предохраняющих устройств было выделено сверхчувствительное поле вокруг головы. Короче, в костюме было куча всяких прибамбасов, о которых долго рассказывать. Я уже был в него одет, а вот о Кате этого не скажешь. На ней был рабочий комбинезон, и она была вся в машинном масле. Снова что-то собирала.

- Екатерина, почему ты так ужасно выглядишь? – возмутился Александр Игоревич.

- Ну, я, - Катя как бы вытерла что-то с щеки, тем самым оставила чёрный след на ней. Александр Игоревич смотрел на неё с жуткой брезгливостью, так как был очень чистоплотен. – Я чинила свою кровать! – придумала сестра отговорку.

- А откуда масло? – недоверчиво спросил он.

- Мммм … у Васьки лапка открутилась, и всё время заедала, - Санёк-Игорёк (такое прозвище мы дали нашему преподу-капитану корабля) удовлетворился её ответом и пошёл разбираться к Верке и Лизке.

А Васька – это последний кролик-робот из моей коллекции. Последний он, потому что добрая Верочка всех остальных выпустила полетать в космос, приделав к их лапкам крылья. И так как зайцы работают на солнечных батареях, сейчас где-то во вселенной летает косяк роботов-кроликов. – Фух! Смылся наконец-то, - с облегчением подумала Катя.

- Переодевайся! – сказал я ей радостно, а радостно, потому что Санёк меня не заметил. – Королева Электроники, - хихикнул я.

- Я тебе дам королеву, неверный поданный! Если издеваться будешь, то вместо Мерлина – станешь Фрейлиной царства Огнетушителей. Понял? – я наивно кивнул. – Так, в моём костюме дырка, и что мне придётся худо. Тащи свой скафандр на следующий год. – Приказала сестра.

- А вот это уже называется помыкать на чужое имущество! Наглешь, как распустили местных зайцев! Мой скафандр! Не дам!

- Тогда получается «Сам не гам, и другому не дам». Это стало твоим принципом. Придётся брать силой, или умолять Лизу.

- Я склоняюсь ко второму.                      

- А я к первому, но я сжалюсь над тобой, фрейлина. – Сестра отвернулась, и побежала в совершенно неизвестную мне сторону. А я пробираясь под ногами своих «типа» товарищей, прошмыгнул в каюту Верки.

Вся мебель была из дерева, но жутко изгрызена. «Моими усилиями!» счастливо думал я. Попасть в комнату Верки – это моя заветная мечта. Мне так и не терпелось нагадить ближнему, да еще, какому ближнему!

Залез в её наручный компьютер я изменил код с «Андреймелкотупическийпигмей» на «Веркамежвселенскаядурнаямымра». Пакость №2 после «Операция кролик Х».

- Чтоб ещё такого сделать хорошего? Уууу! Класс! – я нашёл маленькую зелёную книжечку с очень маленьким замочком и главное без ключика. Повертев её в руках, я небрежно сунул книгу в карман. И задумался …

«Посадка на планету Фурия, всем собраться у переднего шлюза. Тот, кто опоздает, остаётся  на корабле и рассматривает амёбу вместе с Саньком», - прозвучал электронный голос корабельного компьютера, которого мы уже давно прозвали Фео. А назвали его так в честь его создателя Феофила Крамовца. Только Александр Игоревич его недолюбливал, и называл его никак иначе как ФЕноменальный Облом, и ещё иногда добавлял «в прогрессивной техники». Сам компьютер относился к его ненависти с смешком. Он часто подшучивал над Игорьком, и стал нашим вездесущим другом.

- Кисик, привет! – услышал я неожиданно голос за спиной. Думал что мне уже конец, если это Вера … Но … но …

Мне чисто повезло – это была Лиза. Она была старше меня на целых два месяца (в детстве мне казалось, что это прям чудовищно много, и мне казалось, что Лизка древняя старуха)

- Что ты тут делаешь? – спросила девочка, откидывая серебреную прядь волос назад.

Волосы у неё были серебренные из-за её матери. Мама у неё была инопланетянка. Она появилась на корабле после тридцати пяти лет отбытия «Астры»  с Земли. Как всегда, кто-то из оставшихся мужчин влюбился в очаровательную реаллису. А все знают, что на Реалле одни красавицы живут с одним стариком-папашей. То есть, Реалла – планета женщин. И угораздило же папашу Лизки влюбиться в эту лису! Как будто не знал, что если реаллиса рожает девочку то сразу уматывает куда подальше. Вот и родив дочурку, инопланетянка однажды утром просто исчезла с корабля. Этот балбес в конце концов скончался от горя, подумав что его ненаглядная суженая-ряженая уже давно мертва (ну, по крайней мере так говорил мой дедушка). Ан нет, через два дня после того как он умер, реаллиса залетела на огонёк взглянуть на своего любимого. Узнав о его смерти она расплакалась, а через час снова таки таинственным способом испарилась. Вот такая вот история!

- Тебя ищу. – Сказал первое что пришло мне в голову.

- На Верином столе? – ухмыльнулась она.

- Ну, откуда я знаю где ты спишь?! – сказал с вызовом я.

Лизка смотрела на меня думая, позвать Верку или не позвать. Молчание затянулось. Нет, вы не думайте что я не хотел говорить, она просто подошла ко мне и закрыла рот ладонью. Наверное, ей так легче думалось.  Лиза подняла голову. По её взгляду можно было понять что она такая же хладнокровная ко всему как и её мать. Вдруг она резко подняла голову и убрала руку.

- И что же тебе надо?

Фух, пронесло. Лиза решила меня не выдавать. Что-то задумала. Ну и хорошо! Мне не жалко, пусть и дальше задумывает!

- Учебник по астрономии.

- А у тебя, что ли своего нет?

- Как же нет, если он есть у всех. Просто от моего учебника осталась только обложка. Где все остальное я понятия не имею. – Я развёл руками.

Лизка подошла к своей кровати и взяла валяющуюся на ней книгу. И это был учебник.

- Странно, что ты его не заметил, - сказала она, положив мне в руки учебник и проведя по моей щеке длиннющим ногтём, - пока!

Лизка вышла из каюты, не боясь оставлять меня в ней одного. Она знала что я не собираюсь копаться в её вещах. И ей было всё равно чем я буду дальше заниматься.

Хотя... В ассоциациях скорее возникает такая картинка: яркий свет на зеркальной глади клинка. В конце даже будет понятно, почему.....
 
 
Твой взгляд пронзает грешников насквозь
И зажигает пламенем сердца узривших,
Я же несу прощение и любовь –
Такими создал нас Всевышний.

Карающий клинок
И свет, покой несущий.
И каждый одинок,
И каждый в своём лучший.
Мы разные с тобой,
И споры здесь излишни –
Такими создал нас Всевышний.

Тебе не избежать судьбы карать злодеев.
Мы служим одному, но так лишь, как умеем.
Мой свет и твой клинок –
О них любой наслышан.
Такими создал нас Всевышний.

В служении Творцу мы стали безупречны,
И вместе, как всегда, с тобой мы будем вечно –
Безумно далеки и так же одиноки..
В одну нам не слепить две разные дороги.
Пусть буду я высок,
Ты будешь ещё выше –
Такими создал нас Всевышний.
 
Но может где-то там, на краешке Вселенной,
Мы сможем стать людьми, свободными от плена
И от оков судьбы, наложенных Всевышним,
И станем мы близки.. а может ещё ближе..
И я смогу сказать, а ты услышать сможешь,
Что я тебя люблю,
И прошептать: «Я тоже…»
 

Маленькая зарисовочка по "Миру". Про Киру и Ареса.


Окно. Такое холодное, если коснутся его тёплой рукой. Прозрачное. Как-будто  и нет его. За окном как всегда серое небо. Хотя порой оно становится разноцветным и таким манящим. прекрасный вид с 25 этажа. И мне почему-то не страшно сидеть на подоконнике. Помнишь, мы с тобой тут сидели? Вдвоём. Как странно, это было не так давно, но кажется будто прошла вечность. И мои слова так банальны, ведь это пишется в любом малоизвестном романе. Было недавно... Я тебя люблю. Всем сердцем люблю. Я не хочу ничего кроме тебя. Легче умереть,чем томится в этом ужасном ожидании, когда ты все же соизволишь ко мне прийти снова.
А с чего всё началось? Все наши непонятки? Странные непонятки, на которые я так упрямо закрывала глаза. Когда-то я не смогла дать тебе чего-то и ты нашел это в другом человеке. Неуловимо. С каждым днём я тебя теряла всё больше, не могла удержать. Отдалялся. Ненавидела тебя и любила. Каждый день со слезами, каждый день страдания оттого что понимаю, что я не нужна и что совсем напрасна была эта любовь, которая до сих пор убивает моё сердце и мысли. Знаешь, когда я чувствовала, что умираю от этой депрессии я начала искать спасения. Спасения в одном человеке, который меня не покидал на протяжении всего этого времени. Неуловимо, каждый день он меня вытаскивал из этого отчаяния. И я начала забывать. Забывать всё хорошее, что знала о тебе.  И вдруг ты появился. Как всегда радостный и беззаботный. тогда на улице я не знала что делать. Ведь рядом сидел Зорка и смотрел, смотрел своими фиолетовыми глазами порой укоризненно - не любил он моих лживых улыбок. Он всё знал, потому что по началу депрессии я ему каждый день страдала о том, что ты меня не любишь. Он понимал. но как для него была неожиданна фраза, когда я сказала тебе, что не хочу тебя видеть.
"Мне не нужна твоя любовь", - моя самая большая ошибка. Нужна. До сих пор нужна, каждый день, каждый час и каждую минуту. Я не могу забыть - у меня слишком хорошая память. И я жду тебя, каждый день, безмолвно глядя в окно. Но ты не приходишь. Ты всё время с ней. Ненавижу её. Почему так всё сложилось? Почему именно тогда, когда я нуждаюсь в тебе каждый день всё больше? Почему?
- Кира! - из коридора слышится твой голос. Но я не двинусь с места. Слишком гордая. - Кира!
Ты вбегаешь в комнату и останавливаешься в 50 сантиметрах от меня. Растерянный, тяжело дышишь, видимо быстро преодолевал все 25 этажей этой башни. Ты прикасаешься к моей руке и я её отдергиваю будто ошпаренная.
- Не прикасайся ко мне, если не любишь!
Ты снова виновато смотришь на меня и быстрым движением руки притягиваешь к себе крепко обнимаю.
- Я люблю.. Я не могу без тебя... Я живу лишь благодаря тебе... Навечно...

Слишком холодное плечо я чувствую щекой. Нет, не плечо. Стекло. Всё то же серое небо... и ты внизу с ней. Очередной мой глупый сон. Ненавижу ей, Арес.

- Я хочу быть с тобой!!! Просто любить!!! Мне не нужно ничего больше! Услышь ты это наконец-то!!! - плача, кричала Рита. Кричала безмолвно. Кричала всей душой сидя на дереве. Ей было так жаль что нету дождя. Её верного спутника.
- Зачем ты ушел? почему? - тихо прошептала она. - Как это глупо... Богиня, а ничего сделать не могу... Наследница Афродиты... А зачем мне нужна эта тупая бесполезная любовь если ты мёртв?!!! Почему твоей души нет в царстве Аида?... Почему тебя нет ни в одном мире?... Где ты?... А был ли ты вообще?...
Девушка слезла с дерева и пошла по лесу. Длинное платье цеплялось за всё что только можно. спокойно оторвав юбку, так что она стала длиной до середины бедра.
Неожиданно из-за веток выглянуло Святилище. Здание величественно возвышалось над деревьями. Марго дотронулась до мраморной колонны. Та оказалась тёплой, как-будто была живой. Пройдя по галерее, Рита вошла в зал. Не было в нём тронов и круглого стола... Не было богов... и вдруг...
Девушку кто-то подхватил и закружил. Сначала Марго ничего не поняла, в голове всё смешалось...
- А я всё слышал, - сказал знакомый голос. - Будь со мной!!!
"Неужели?", пробежала в голове счастливая мысль, но увы...
Рита открыла глаза. Она всё так же стояла у колонны.... Это был мираж, или тревожная память.. Но почему она всё ещё чувствует это бешеное головокружение?

- Беги!! – закричала Клэр. – Беги, он убьёт тебя!..
Они мчались вдоль каких-то заборов, мимо груд хлама и разбитых машин. Они уже выдыхались – две перепуганные насмерть девчонки – а тёмный зловещий силуэт, маячивший сзади, казался всё ближе и ближе.
Кристи пробежала ещё несколько шагов после того, как Клэр остановилась.
- А ты?!
- Мне он ничего не сделает! Я регенерирую! Беги же!..
Клэр задыхалась; даже если бы она и хотела, то не смогла бы бежать дальше; темнота, только темнота и страх вокруг, и непонятно, где тень, где отблеск, а где боковой ход в этом лабиринте коробок и обломков…
- Он уже здесь!!
Кристи ткнулась в первую попавшуюся тёмную нишу, думая, что это ход. Натолкнулась руками на искорёженную дверцу погребённой под мусором машины – и бросилась назад, к замершей на открытом месте подруге.
- Клэр!!
Сайлар уже здесь!
Он стремительным движением выбросил вперёд руку – Кристи буквально почувствовала мчащийся сквозь пространство телекинетический импульс – и, коротко вскрикнув, выбросила перед собой силовой щит.
Клэр не поняла, что случилось: упруго прогнулось пространство прямо перед лицом Кристи, исказив очертания всего, что было рядом, – прогнулось и выстрелило в сторону Сайлара. Невидимая сила смела его, будто тряпичную куклу, и с размаху швырнула в груду хлама.
- Беги!! – завопила Клэр, отступая; оглушённая Кристи шаталась и слабо шевелила опущенной головой. – Он сейчас поднимется, беги!
Нашаривая руками путь, неловко сбрасывая на своём пути коробки, Кристи побрела прочь.
Клэр судорожно сглотнула, сжав кулачки; тьма, в которой скрылся Сайлар, не шевелилась. Теперь во что бы то ни стало надо оставаться на месте и задержать его! Кристи, кажется, пострадала и не сможет убежать далеко…
- Сайлар! – крикнула Клэр, не выдержав тишины и неизвестности.
Где он?! Боже мой, где он? Может, он выбрался с другой стороны завала и преследует теперь Кристи? Может, он уже настиг её, и сейчас.. – Клэр затрясла в ужасе волосами – нет, нет!..
- Ты здесь?!
В темноте, ощетинившейся углами и обломками мебели на фоне ночного неба, что-то шевельнулось. Под бледный свет луны, навстречу Клэр, нетвёрдо шагнул Сайлар.
«Не бежать.. не бежать! Там Кристи! В какую сторону она пошла?.. Надо карабкаться через мусор и выбираться другим путём! Но он же не полезет следом, он просто сбросит меня телекинезом, и.. и.. сожрёт мой мозг…» – мысли, как сумасшедшие, метались в голове Клэр, пока Сайлар медленно – боже, почему так медленно?! – шёл, то есть почти ковылял, через открытую площадку между грудами мусора, всё ближе и ближе к ней.
С ним было что-то не так – Клэр никак не могла понять, что: какая-то деревянная походка и неестественно прямая, напряжённая спина, и застывшее в непонятном выражении лицо…
- П-подойди.. – вместе со звуками вытекла изо рта струйка крови.
Клэр замотала головой и испуганно попятилась, когда ужасный её враг пошатнулся с остекленевшим взглядом и упал на колени.
- Подой.. ди…
Сайлар протянул руку – она даже не выпрямилась полностью и вся тряслась. Он пытался сказать ещё что-то, но подавился кровью, которая быстро стекала вниз по подбородку, испачкав белую майку уже до середины.
Сайлар – чудовищно жестокий выродок Сайлар – выглядел теперь жалким… Умирающим.
"Что бы он со мной ни сделал, я успею вырваться и регенерировать», – и Клэр сделала шаг вперёд. Дальше – она смотрела на себя уже будто со стороны, сверху.
Смотрела на то, как подошла. Как опустилась рядом с Сайларом на колени. Как протянула руку и осторожно стёрла кровь с его губ. И будто со стороны, услышала свой вскрик, когда Сайлар схватил её и судорожным движением прижал к себе.
Невысокая светленькая девушка замерла неудобно изломанной фигуркой в руках темноволосого парня в белой майке, из спины которого торчал ржавый обломок арматуры. Кровь пачкала красно-белую школьную форму на её груди, и из скривленных ужасом губ не могло вырваться ни звука.
Вот и всё. Дрожащие от боли руки Сайлара были невероятно сильными.
Клэр уже не смогла бы вырваться.
Да она и – не хотела?!
Девчонка вздрогнула и задавила в себе испуганный всхлип, когда Сайлар опустил голову и тяжело ткнулся в её волнистые светлые волосы над ухом. Даже неопытная маленькая Клэр не могла принять это за ласку: она чувствовала тёплое щекотание в волосах, спускающееся вниз – это была кровь; она чувствовала навалившуюся безвольную тяжесть, которую едва могла удержать. Сайлар уже не держался прямо; он сильнее вцепился в стоящую на коленях девушку, чтобы не упасть.
- Ты.. – почувствовала Клэр едва слышный не то шёпот, не то шевеление губ, – как раз то.. что сейчас нужно… самый.. ценный.. дар… – Сайлар умолк, пытаясь вдохнуть воздух; должно быть, это было очень больно, и Клэр чувствовала, как судорожно дёргается, пытаясь расшириться, его пробитая почти насквозь грудная клетка.
«Хочет убить меня… Забрать способности? Как у тех, остальных… Но это ведь не получится? Не получится… он едва может дышать…»
- Я.. н-не.. могу… – кровь сильнее потекла в волосах Клэр, побежала по шее.
Ужас пробил девчонку крупной дрожью. Но её не пугала мысль о том, как придётся выбираться потом из-под тяжёлого трупа, который придавит её к земле. Ей страшно было подумать просто о том, что Сайлар – отчаянно уцепившийся за неё, такой беспомощный сейчас нечеловек-убийца, имя которого приводит в ужас всех, кто слышал о нём – сейчас умрёт.
- Не могу.. тебя.. убить… – ни досады, ни злости: Сайлар просто сказал это, как факт. Так, будто не мог бы её убить, даже если бы из спины его не торчал обломок арматуры.
У Клэр внутри что-то ноюще сжалось в тугой комок – то ли от страха, то ли – от жалости??
Она протянула руку за спину Сайлара, коснулась шершавого железного прута, попятнанного кровью.
«Потерпи», – попыталась сказать девчонка, но горло пересохло и не пропускало слов.
Резко, не предупреждая – Клэр рванула прут назад, от себя, и хрипло вскрикнувший Сайлар стиснул её изо всех сил, так что от боли потемнело в глазах.
Девчонка из команды поддержки стояла на коленях, сжимая в опущенной руке окровавленный кусок арматуры, и плакала. Должно быть, впервые в жизни плакала от боли: стиснув Клэр судорожным предсмертным усилием, Сайлар сломал ей четыре ребра.
«Как же я это делаю? Как у меня получается регенерировать?.. Как заставить это сделать его?!»
Клэр сращивала свои рёбра, приложив руку к спине Сайлара, там, откуда вырвала железный прут. Крови под пальцами почти не было: она вся лилась ему в лёгкие, она вся текла теперь у него из носа, изо рта: в волосах Клэр, по шее, по груди… Кровь пропитывала светлые волнистые волосы и красно-белую школьную форму. И не останавливалась.
«Нет, нет… – Клэр разжала пальцы, и железный прут с глухим стуком упал на утоптанную землю. – Он не сможет перенять способности к регенерации, не покопавшись в моих мозгах; я не умею лечить никого, кроме себя… И я уже ничего, ничего не могу сделать…»
Она ничего не могла сделать – но всё ещё пыталась. То, что Клэр чувствовала в срастающихся рёбрах, она пыталась провести в руку, в ладонь, в пальцы, и дальше, дальше – к глубокой ране, которую пыталась зажать, скользя в крови.
«Ну же! Давай, давай… Неужели сложно? Срастайся!..»
Безвольно обмякшее тело, навалившееся на Клэр так, что она едва удерживалась от падения навзничь, согнулось и затряслось от судорожного беззвучного кашля. Кровь сильнее полилась по шее девчонки: вот и всё…
Будто надеясь удержать ускользающую жизнь – никому не нужную и всем ненавистную в этом мире жизнь безумного чудовища – Клэр вцепилась в пропитанную кровью майку на спине Сайлара.
И среди разодранной ткани – её пальцы не нащупали глубокой раны.
"Получилось?.. Получилось!!.." – всё ещё залитое слезами личико Клэр осветилось торжествующей улыбкой – и вдруг…
- Он схватил её!
- Здесь, на площадке!
- Обходи справа… – голоса со всех сторон ударили по ушам, как молотом.
Сайлар весь подобрался, как зверь перед прыжком;
Клэр завертела головой: прямо по грудам мусора, по проходам между ними, отовсюду – приближались, направив оружие, чёрные тяжелые фигуры. Вцепившимися в окровавленную майку пальцами Клэр ощутила, как дёрнулись и закаменели мускулы под ней.
- Не смейте стрелять: вы попадете в Клэр! – Это папин голос! Едва Клэр поняла это – как сильные руки схватили её сзади за плечи и рванули прочь.
Клэр мельком увидела, как пытается вскочить на ноги Сайлар, поймала его бешеный взгляд – и затем его скрыли от неё широкие спины солдат.
Клэр видела, как отлетел в сторону один человек, второй; третий уже лишь пошатнулся, как от удара. Вырываясь и вопя, Клэр на долю секунды снова увидела Сайлара, оскалившегося и бледного как смерть – он так и не поднялся с колен – а потом между ними встрял ещё один солдат со странным громоздким оружием в руках и выстрелил в упор. Клэр оттащили назад, к папе, и она больше ничего не видела.
- Папа!
- Потом, Клэр, всё потом! – мистер Беннет спешил туда, где обездвиженное тело несли к армейскому вездеходу. – Надо сначала разобраться с..
- Несите его.. Быстрее! Транквилизаторы держи наготове!..
Клэр бросилась следом.
* * *
- Готово, мистер Беннет. Система безопасности усилена…
- Хорошо, спасибо. Присматривайте за ним получше на этот раз.
- Вы уверены, что не следует.. – человек в белом халате опасливо глянул через плечо, как будто бы единственная дверь в исследовательский бокс находилась за его спиной, а не в потолке, – привязать его, или как-то.. обездвижить?..
- Нет! – отрезал Ной Беннет, едва заметно кивнув на дочь.
"Не при ней."
Клэр стояла перед единственным окном в крохотную белую комнатку, приложив ладонь к непробиваемому стеклу толщиной в полтора дюйма.
Из мебели в боксе был всего один препаровальный столик, вмонтированный в пол, – с краев его свисали металлизированные ремни, в торцах хищно оскалились пустые зажимы. С трудом перевернувшись на столе, скребнув по зажиму ботинком, Сайлар опёрся на руки и тяжело помотал головой. Он был весь перепачкан кровью – ещё тогда, напоровшись на прут, – и землёй – при поимке; волосы встрёпаны, лицо расшиблено ударом сапога – страшнее не придумаешь. Но Клэр смотрела.
Сайлар неловким движением смахнул капсулу с иглой и проводком, торчащую из своей шеи, – и мутным тяжелым взглядом уставился сквозь стекло.
"Я не виновата…" – попыталась сказать Клэр глазами и движением головы; Сайлар смотрел ей в глаза. Взгляд Клэр метнулся по зажимам и фиксаторам на препаровальном столе – и опять вернулся к пленнику, который пытался подогнуть ноги и распрямиться, чтобы сесть.
"Я не виновата!.. – на хорошеньком, почти детском личике отразилось отчаянье, пальцы беззвучно скребнули по стеклу. – Я не звала их, я не знала о них… Прости…"
- Клэр, – отец положил руку ей на плечо, мягко отодвинул подальше от стекла, развернув к себе. – Мы дома поговорим о том, что ты сегодня узнала, хорошо? Мне пока надо уладить некоторые вопросы, а потом я приеду…
- Папа! Что с ним сделают?
- Ты у меня такая добрая, – мистер Беннет погладил дочку по волосам. – Ничего плохого… Мы просто поизучаем его и отпустим.
Клэр кивнула, открыто доверчиво улыбнувшись. "Отпустим" – это было сказано зря. Это была слишком явная ложь. Девчонка не поверила ни единому слову… Это было больно.
Клэр оглянулась – Сайлар уже сидел, повернувшись ко всем спиной и опустив голову.
"Я уйду, а ты останешься там… Прости…"
Она снова провела ладонью по стеклу – но отец уже тянул её за руку подальше от жестокого монстра, скорчившегося на препаровальном столе в исследовательском боксе.

 
Вот. Первая выложенная мной запись меня))
Текст прилагаю (с аккордами, для играющих):
 
Будь ангелом моим на зареве рассвета,Am_Dm
Держи за руку и не дай мне вниз упасть.F_E
Я призываю сам себя к безмолвному ответу –Dm_E
Как чувства мне на грани бездны осознать? A7_Dm
                                                                            F_E
Бреду я медленно по острию ножа - не больно.
И кровь горячая из ран на ступнях бьёт.
Баллада о спасении прозвучала песней сольной
В последний миг. А дальше будет вниз полёт.

Я не хотел поверить, что причины есть у страха,
И лгать себе о том, что я смертельно болен был.
Пускай мои останки не развеют прахом -
Я грешник. Я любовь в себе навек искоренил.

Твои глаза мне долгими ночами будут сниться,
Пока я с лезвия стремглав не кинусь вниз.
Смерть - мученикам, жаждущим забыть, забыться...
Мучения же отведены для истинных убийц.
 

Ну вот, теперь я, читающий, превратился в пишущего. Вернее, рисующего) Привет! *помахал лапой* Вот, мои калякалки) ^___^

                          Начало новых битв

 



 


Est mollis flamma medullas intere, et tacitum vivit sub pectore vulnus.

Тонкий пламень снедает самые кости, и живёт под грудью тайная рана.     (лат.) 

             Вергилий «Энеида»


 

 

Идёт по улице никого не замечает. Сумка болтается на плече. В ушах наушники от плеера, в которых грохочет рок-н-ролл. Её золотые волосы развиваются от ветра. И за ней крадётся группа юношей. Она притворяется, что этого не замечает и дальше ступает по асфальту своей лёгкой походкой. И вдруг девушка оборачивается. Мальчики сразу врассыпную начали бежать кто куда. Но было поздно. Девушка увидела их всех.

- О, мальчики! Какая неожиданная встреча! - все «мальчики» вышли из своих убежищ.   

- Привет Клио! – сказал высокий парень с вздёрнутым носом с незабываемой фамилией Ломов. 

- Ну, привет! Спросить что-то хотели? – спросила она подмигивая всем сразу.

- Да, - на этот раз ей ответил самый застенчивый парень, который иногда любил шаркать ножкой, но на самом деле он каждый вечер курил за школой, - ты пойдёшь сегодня на дискотеку?

- А вам это интересно всемирный курильщик? – сказала она вскользь. – Ты видел мой комбинезон? Что тут написано? – спросила она тыкая пальцем в спину.

- «Не подходи», и спереди, и на коленях, и по бокам … я это знаю, ты сто раз показывала! - воскликнул возмущённо Ломов.

- Если знаете, то пока! – Клио сделала небрежный взмах рукой и направилась на остановку.

Что можно сказать о этой девочке? Да, много чего! То что она необычная. Или то, что она так себя ведёт, имея прекрасную внешность спортсменки.

Да, эта девочка унаследовала самое лучшее от своих родителей. Они даже не подозревали, что подарят ей столь многое. Прекрасная фигура и зелёно-хрустальные (если честно, то у её мамы не было зелёных глаз, это ей по генам от бабушки передалось) глаза от мамы. Волосы и рост от папы. Но своих родителей она никогда не видела. Она с ними и не жила.

Девочке пришлось очень рано повзрослеть. Её родители разбились в автокатастрофе и с двух лет она жила с дедом. Когда девочке исполнилось двенадцать, дедушка перебрался к себе в квартиру, а девочка осталась жить одна.

Хоть ей и осталось приличная сумма денег от родителей, то она ради прикола подрабатывала в зоомагазине (эта черта характера у неё стала удвоенной, так как оба её родителя очень любили животных). У неё самой был доберман Лаомедонт.

Сейчас же она шла в парк к своему коню Буцефалу. Буцефал он, потому что однажды в субботу утром, когда она собиралась идти на работу, к Клио пришел мужчина. Появился он непонятно откуда. Его даже консьержка не видела. Он долго её рассматривал и, наконец-то спросил «Ты Светлозарева Ксения Кирилловна?». Клио кивнула. Ксюша ему доверяла, только потому, что у него были такие же глаза – зелёно-хрустальные. Этот человек заявил, что он Александр и то, что он её дядя. Он ей тогда и сказал, что она унаследовала самое лучшее от родителей.

Александр почти, что ничего не говорил, а только попросил, что когда она встретит коня, и привяжется к нему, пусть назовёт его Буцефалом. А потом он исчез.

Клио много раз думала об этом случае и даже спрашивала о нём у своей маленькой тайны. Уй! Проболталась! Ну, придётся рассказывать …

Как вы думаете, почему девчонка может отвергать самых классных парней в округе? (ну, кто догадался?) Конечно же она влюблена!

От всех Клио это скрывала не из-за того, что стыдилась, а только потому, что он был выдумкой (по крайней мере, ей так казалось). Он ей снился каждую ночь или зализал в мысли на уроках. Во снах он учил её летать (но это были сны).

Но почему она выбрала именно его? Только потому что он был такой же златокудрый. Или из-за того что он был не такой как все? Или же она полюбила его просто так? …

 

Сейчас она летала над ночным городом на своих золотых крыльях. Возле неё кружил Максим, сын Эроса и Психеи на орлиных крыльях. Он был таким же красивым как и его мать, и златокудрым как отец. Но Клио всё ещё думала, что он сон.

- Макс, ты знаешь Александра?

- Много Александров! – подтвердил Максим, подстраховывая её. – Опиши.

- Он высокий, с такими же глазами как у меня и каштановыми волосами …

- Точно знаю. Он твой дядя. Защитник богов.

- Но кто мои родители?

- Этого сказать не могу. Не позволено.  Я и так уже ослушался, но второй раз не могу. Меня под замок посадят! А теперь пока! Через час утро. И прошу тебя, больше не подрезай волосы!

- Почему? – не поняла она.

- Почемушта! Просто не отрезай даже, когда они станут ниже пояса. Хорошо?

- Хорошо. Пока!

И она проснулась в своей кровати, всё ещё чувствуя дыхании ветра на своих щеках.

 

Прошла неделя. Клио всё ещё ходила в школу, отказывала мальчикам и летала во снах с Максимом. Только волосы у неё отросли почти, что до лопаток. И из-за этого её было не узнать. И Максим как-то изменился. Стал более хмурым и нервным.

И вообще, каждое утро было каким-то злым, что ли? Да, именно злым!

Клио казалось, что её преследует тень, но она ссылалась на манию преследования. Но на самом деле тень присутствовала. Она скользила за девочкой везде и всегда. Она не отставала от неё не на шаг. Она приклеилась к ней словно пластырь…

Сейчас же Клио потянулась, сидя на подстилке в парке. В парк она ходила каждый день, даже когда на улице лил дождь, или была нестерпимая жара. Девочка сидела под кустом сирени, и весь пейзаж портила откуда-то взявшаяся береза. И Клио всерьез казалось, что кто-то хихикает именно за этой березой. Но она не желала в это верить, так как берёза была тонка и за ней не смог бы спрятаться даже самый худой дистрофик.

И тогда Ксеня, сославшись на жару, откинулась на полотенце.

- Хи-хи! – снова донеслось из-за березы. Клио в миг оказалась в сидящем положении. – Хи-хи, хи-хи, хи-хи! – не переставая, повторяло неизвестное существо.

- Ты кто? – неожиданно для себя задала вопрос Клио, не подходивший ни к уму, ни к месту, и граничивший с шизофренией, но ей всё же последовал ответ:

- Я ку-ку! Я гу-гу! И я саммыый прикольный тю-тю! – резво вставил кто-то.

- Так может выйдешь? – поражаясь своей смелости, снова задала вопрос Клио.

- Ага-ага! Кис-кис выйди! Фис-фис придёт! Буз-буз покажется! – опять послышался голос, за которым последовало непонятное хлюпанье.

Клио сидела как завороженная, и облитая маслом. Возле дерева сначала начали появляться пузыри, потом дым, а потом не понятная голубая масса. И у этой голубой массы возникли огромные, словно фонари зелёныё глазища и нос картошкой. Рот появился через пять секунд, и то где-то в районе живота. Он был огромен, с целой кучей маленьких зубов и языком цветом не свежей ливерной колбасы. Сама же фигура была очень замысловатой: голова размером с мяч, шея отсутствовала, плечи широкие и могучие как у члена племени мумба-юмба, руки тоже как у среднего боксёра, за то живот в виде набитого рюкзака и полноё отсутствие ног, вместо которых плавало нелепых размеров облако, присоединенное к ране упомянутому животу-рюкзачку никак не сливалось с верхней частью тела. И это существо до сих пор глупо хихикало, и строило самые дурацкие рожи. 

- Ты что душевнобольной джинн? – спросила девочка.                    

- Да, нет. Просто дурью люблю помаяться, - вдруг замялось существо.

- Я тоже люблю, но не так глобально! И вообще кто ты такой? – не удивляясь спросила Клио.

- Ага, щас, прям так и сказал! – грубо сказал «джинн», но вдруг его глаза наткнулись на бублик. Он облизнул губы своим ливерным языком и перевёл взгляд на Ксюшу. – Это он? – с надеждой спросило существо.

Девочка не сразу поняла, о чем говорит «джинн» но, проследив его взгляд, всё поняла. Очевидно это существо, судя по его животику-рюкзаку, было жуткой обжорой а, следовательно, и сладкоежкой. 

- Ага! – сказала девочка подтаскивая бублик к себе.

Что-то ей подсказывало что в её жизни начинается самая загадочная полоса. Но она не знала какая именно эта полоса – черная или белая…

 

 

Жара. Она вся вспотела. От коня тоже пахнет потом. Солнце жарило беспощадно и не спасало даже то, что она стянула с себя рубаху и оставила только кольчугу на кожаной основе.

- Алкиона! – взревел какой-то мужчина, ехавший позади неё.

Девушка повернула коня назад и подъехала к мужчине. Тот же увидев её измученное лицо, усмехнулся и подвинул поближе флягу с водой.

- Да, генерал! – сказала она выпрямившись на коне.

- Не «да, генерал», а так точно! – весело сказал он.

- Но команд не поступало, чтобы говорить «так точно»! – смело возразила она.

- Любишь же ты дерзить. – Генерал помахал перед ней толстым пальцем. – Алкиона, ты же девушка, а девушкам надо вести себя скромно.

- Я не девушка, я рыцарь.

- То есть, ты хочешь сказать, что ты самый отъявленный мужик? – с хитрецой в глазах спросил он.

- Я не то имела ввиду. Я хотела сказать, что я не сахарная княжна которой вы меня иногда считаете.

- Ах, так! Это значит что ты не хочешь воды. А я хотел тебе предложить. Ну, так тебе ж не надо. Любой мужчина может несколько дней не пить воды. – Утверждал он, пряча флягу в рюкзак.

По лицу Алкионы покатилась капля пота. Она уже была готова даже признаться что она сахарная барышня за глоток воды. На виске у неё запульсировала жилка. Генерал усмехнулся. Странная эта Алкиона. Он ещё не видел женщин добровольна вступивших в войска и поднявшись до того что её хотят принять в рыцари. Алкиона была первой. Сейчас она сверлила его диким взглядом. Вдруг, на нос генералу свалилась огромная капля воды. Потом ещё и ещё. На землю снизошло благословение – полил дождь. Он бил по телу быстрыми точными ударами. Казалось будто лес заволокло лёгкой дымкой. С туч падали пронзительные стрелы воды. Алкиона радостно спрыгнула с коня, и не стесняясь начальства, начала ловить ртом капли воды и танцевать ритуальные танцы своего племени. Да, генерал уже в сотый раз ей проигрывает в борьбе с природой. Погода всегда играет ей на руку.

Генерала начал завораживать её танец. Мало кто знал историю этой девочки. Она то и появилась из ниоткуда. А в её племени ни у кого не было такой внешности как у неё. Смуглая, с резкими чертами лица, карими глазами, гибкой фигурой и очень послушными коричневыми волосами девочка появилась утром на пепле сгоревшего костра. Кто-то говорил что видел как её принесла птица сделанная из огня. Когда девочка повзрослела, её характер также отличался от характера местных жителей. Почти все жители этого мира стали миролюбивыми после войны, хотя и остался некий процент индивидов которые затевали бунты и уже пытались убить короля и королеву. Они даже грозились начать новою войну, и по-моему эти угрозы были не напрасны.

… Ну, вот дождь закончился, и наступила долгожданная прохлада, такая необычная для этого мира. Закончив ритуальный танец, Алкиона забралась на коня, насмешливо взглянула на генерала (что конечно было не позволено простому будущему рыцарю), и двинулась дальше по дороге.

Прошло часа два. Местность оставалась однообразной. Те же могучие дубы, покошенные двухсот этажные дома, поломанные машины и сухая мертвая земля. Всё это Алкиона наблюдала не раз. С пяти лет она ездила от крепости к крепости, от сражения к сражению, и от короля к королю. Девушке казалось, что нету в жизни счастья и приключений…

…но приключения вдруг свалились ей прямо, так сказать, на голову!

На дороге появились две фигуры. С каждой секундой их очертания становились всё яснее. Через пять минут увидела, что к ним приближаются парень и девушка. Подойдя ещё ближе она разглядела что парень даже очень и очень «симпатишный», но какой то не такой. Таких людей как он, в мире Сарры нет. Он был высоким, слегка мускулистым; у него было вытянутое умное лицо; глаза казалось были такими огромными что заполонили собой всё, тем не менее зрачки были абсолютно черными без радужки, и ничего не отражали; волосы иссиня-черные по плечё; а ресницы были такими длинными и пушистыми, что им могла позавидовать любая девушка. Одет он был вообще не из той оперы. Конечно, для мира Клио эта одежда была обычна, но для Сарры джинсы были неожиданностью. За спиной у него болтался меч. Алкиона про себя назвала его «вампирюкой» потому что кожа у него была почти что белая.

Потом взгляд Рождённой Огнём (так назвали Алкиону жители племени) переплыл на девушку. Она сразу поняла, что это сестра того парня. У неё были такие же глаза на пол лица; и ресницы. Но больше всего Алкиону поразили крылья, которые росли прямо из лопаток девушки. Они были среднего размеры (примерно от уха до колена девушки). Волосы были светло русые. Она носила сарафан очень и очень короткий, на взгляд Алкионы. Ещё девушка заметила что та ходит босиком и на обоих лодыжках у неё болтаются браслеты. 

Алкиона уже думала подъехать к ним и спросить что делают путники так далеко от крепости, но парень неожиданно выхватил меч и крикнул: «Сражайтесь, или умрите!»    

Алкиона спрыгнула с коня и выхватила рапиру. На коне в этом мире никто и никогда не дрался, тот же, кто продолжал бой на коне сразу лишался чести. Они начали сближаться. Генералу казалось, что меч против рапиры просто самоубийство для рапиры. Но он ошибался. Парень и Алкиона быстро сблизились и началась драка. Или нет! не драка, а танец воинов. Да, они скорее танцевали, чем дрались. Это божественный танец. Алкиона, увлекшись, декламировал действия:

- Отбив! Рубящий! Отбив! Колющий! Выпад! – яростно шептала она, тыкая рапирой парня.

Бой продолжался минут десять. Парень уверенно отбивал все её нападения, пока не допустил досадную ошибку. Алкиона проткнуло его сердце насквозь. Рапира вышла из спины. Парень упал. Из под него струилась ручейком кровь.

Алкиона вскрикнула. Она не намеревалась убивать его. Рождённая Огнём увидела, как к парню подбежала девушка. Она переломила рапиру (этого Алкиона то, точно не ожидала, заговорённая рапира  которую не мог сломать даже великан, с лёгкостью переломила слабенькая с виду девушка), и вытащила её из сердца парня.

- Иди сюда! Ты ему сейчас  нужна больше чем я! – крикнула девушка спокойно Алкионе.

Рожденная Огнём подошла к нему. Присела на корточки и нагнулась над ним. Потом повернулась к девушке.

- Кто вы? – спросила Алкиона.

- Он твой хранитель, я его сестра.

- Кто такие хранители?! И почему он мой хранитель?!

- Хранители бывают только у…

Парень из последних сил цыкнул на сестру, и та замолчала.

- Хранитель, просто хранитель. Он тебя охранять должен.

- Тоже мне, нашелся! Хранитель! Мне он отродясь не нужен!

- А кто тебя от кобры в детстве спас? Или кто уводил подальше от тебя живых жмуриков? Всё эта цаца неугомонная! – сказала девушка, убирая волосы с лица юноши.

- А кто такие жмурики? – не поняла Алкиона. – И вообще, какого лешего мой же хранитель нападает на меня? Это граничит с инфантилизмом! – возмутилась она. 

- Он тебе сам потом всё объяснит, только спаси! – и девица захлопала своими длиннющими ресницами так, что казалось, она сейчас улетит. Алкиона нахмурилась и кивнула. Сестра парня возликовала, и ехидно улыбнулась. – Тогда сначала засунь указательный палец ему в рану!

- Да ты чего?! Это же будет некромантией!

- Никто не говорил, что мы будем заниматься простым колдовством. Сейчас нужна именно некромантия, или ему конец. Ты же не будешь ябедничать на двух инородцев?

- Не буду. Но генерал может.

- Неа. – Девушка повернулась к генералу и помахала рукой. – Дядя Фридрих, Здрасте! Как поживает дядя Сиклерой? Ах замечательно! Ну, лана дядя, всё остальное потом. Так ты помогаешь?

- А почему он ещё не умер? Мы говорим, отнюдь не одну минуту!

- Потому что наш отец демон!

После этих слов Рождённая Огнём  сразу засунула палец в рану. Парень застонал. Его сестра нагнулась над ним и начала что-то шептать. Алкиона чувствовала, как судорожно бьётся сердце и как её палец обволакивает что-то горячее, липкое и вязкое. Вдруг из земли начали пробиваться зелёные ростки. Они были гибкие и очень длинные. Босая девушка изумлённо уставилась на них. Она не ожидала на такое. Ростки становились всё длиннее и тоньше, и всё быстрее и быстрее приближались к ним.

- Быстро отходи! – крикнула сестра хранителя и начала оттягивать Алкиону куда подальше. Но Алкиона упорно сидела возле парня, и казалось, что она застыла каменной статуей. Один из ростков добрался до парня и начал заползать под него. Через несколько секунд Алкиона начала плавно вытаскивать палец из раны. Когда палец измазанный кровью был извлечен, за ним показался росток. Он прошел сердце насквозь. Над ним загорелись зелёные и золотые искры. Они кружили над телом, шныряли то в ране, то на ростке, то вообще где-то в метре от него. Потом всё погасло. Ростки исчезли, только на груди у парня образовался зелёный кружок и четыре маленьких листика указывающих на стороны света.   

 

 

В Атлантиде, посреди озера, там, где раньше был остров на котором праздновали Посвящение, теперь стояли три столба. Один большой, и два поменьше. На самом высоком из них высилась фигура. Кто-то стоял на одной ноге. С верху можно было различить только длинные огненно-рыжие волосы. Даже может быть самые длинные на всём острове. Но, как всегда, по закону пакости, эти роскошные длинные волосы принадлежали не девушке, а парню. Правда, ещё не один человек не смел назвать этого парня девчонкой.

Парня этого звали Актеоном. Был он сыном Марго и Кирилла. Был он отчаянно рыжим и бледным, как и его мать. И было у него телосложение и голос его отца. А глаза он унаследовал от обоих родителей, один глаз васильковый, а другой коричневый. Правда вот, никто не знал откуда взялся его характер: жесткий, смелый, решительный, упёртый, сильный, но и в то же время мягкий, нежный, неизменимый и ласковый. То есть, одним словом, Актеон был самым непредсказуемым и странным человеком в мире.  И всегда он думал, даже когда думать не стоило.

«Наша Святая  Пятерка* распадается. Макс и Глеб по уши втюрины. Мэф уже три года пропадает неизвестно куда. Вот только Эвридика ещё тут. Хотя, по-моему, тоже влюбилась. Все они безнадёжны», - думал он в этот момент.

«Неправда», - отозвалось у него в мыслях. Актеон открыл глаза и посмотрел на соседний столб. На нём стояла Марго. Сейчас она была уже не наследницей, а богиней. Афродита, так сказать ушла на пенсию нянчить внуков. Хотя, и прошло много лет, с тех пор как закончилась Великая Битва*, а Рита оставалась такой же молодой девушкой.

«Почему, мама? Они потеряли голову не от любви, а от страсти. Страсть губит человека – сжигает в пепел. Они этого не понимают…»

«Ты неправ. Не стоит судить по их поведению. И, - Марго будто запнулась в мыслях, - твоих сестёр и мою наследницу любить можно только раз и  навсегда, как и меня», - эти мысли прозвучали как самая большая тайна, которую имела богиня любви.

«Что?!», - в Актеоне проснулся инстинкт, который есть почти у каждого брата – защита младших сестер (иногда даже старших).

«Да, именно твоих сестер»

Юноша спрыгнул со столба и куда-то умчался. Его как всегда разрывали чувства. Он не понимал как можно любить тех кого не видел ни разу в жизни, и хотеть защищать их. Актеон боролся в своих противоречиях. Он часто был зол на родителей за то что они разлучили его с сестрами. Притом, что у него было много друзей, юноша часто чувствовал себя одиноким. Сейчас по лицу предательски бежали слёзы.

«Как они вообще могли так поступить? Это же… это же…», - он не мог подобрать слов. Из раздумий его вытянул голос.

- Акти что ты тут делаешь? – спросил его мягкий голос. Юноша распахнул глаза и понял что его занесло в святилище.

- Так что ты тут делаешь? – спросили его снова. Актеон поднял голову и увидел перед собой вопросительно лицо богини мертвых.

Со стороны человека, который знал Аиду в детстве, можно было даже рассмеяться. Это неугомонная девица теперь восседала на троне. И восседала странно – она облокотилась на один подлокотник, а через второй перевесила ноги. Её длинные красные волосы свисали и волочились по ступенькам. На ней была черная тога и целая куча золотых украшений. Аида как всегда улыбалась и в этот момент пыталась накрасить ногти на ногах зелёным лаком. Сейчас она вопросительно хлопала ресницами, и выразительно направляла свои красные глаза на Актеона, при этом она ещё и пыталась докрасить мизинец.

- Аида, Аида! – послышался укоризненный голос со стороны. Это говорил Кирилл, тоже давно ставший Верховным богом.

- Ну, чего тебе противный? – спросила Аида тягучим голосом, как будто хотя мяукнуть. – А то всё время «Аида, Аида…», только это и говоришь. Оооооооо….!!! – вдруг воскликнула она. – Кирюша, а Кирюша! Давай мы тя покрасим в рыжий цвет и оденем голубую линзу. Ты ещё волосики отрастишь, и будет два замечательных мальчика!

И действительно Актеон был уменьшенной копией Кирилла, только рыжей и разноглазой. Вдруг за спиной Кирилла возник огромный китайский огненно-рыжий дракон с голубым брюхом и разноцветной гривой. Кирилл же яростно поднялся с трона. Аида сразу затихла.

- Ну, хорошо, хорошо! Я спокойна и молчалива как бочок унитаза. Все знают что ты можешь посылать душу куда угодно притом оставаясь в теле. Так могут только безумно влюблённые. Ааааа, противный! Убери от меня свою душу! Отстань! Гадик!

Дракон подошёл к ней вплотную и облезал раздвоенным языком, в результате чего Аида была покрыта мутной и вязкой слюной. А Кир тем временем просто упал на трон и смеялся так, как смеются только психи.

Вот такие милые семейные разборки у богов! Актеон тоже катался по полу от смеха, так не мог устоять перед таким зрелищем, как Аида пытающаяся снять с себя слюну.

 

Всё было очень хорошо в этой безмятежной жизни трёх людей, пока не начали происходить странные вещи с их вечной разлукой…

 

 

                                                                Глава 2

                                               Два бала

  

Есть многое на свете, что человеку знать не положено

                                                   Гамлет   

 

- Ой! Можешь по осторожнее, пожалуйста! – умоляла Алкиона. Мало того что её засунули в ванну, вместо обычного купания в озере, так её ещё и заставили: одеть дамское платье и украшение, уложить волосы в прическу по новейшей моде, и в заключении ей не разрешили одеть кольчугу. Это вообще возмутительно! Беспредел!

Сейчас она сидела в будуаре перед трюмо. На ней было восхитительное шелковое платье цвета павлиньего пера (как всегда по новейшей моде). Плечи были открытыми; рукава свисали до пола; двойная юбка ложилась складками и напоминала волны. Всё платье было расшито жемчугом, который казался капельками воды. На шее у неё висела короткая жемчужная цепочка. А вот прическа ещё не определилась. Над ней трудилась сестра её хранителя. Как позже оказалось его зовут Мефодием, а сестру – Лира. Прическа уже выглядела изумительно, несмотря на свою незаконченность.

- Хочешь, я про Мэфа чего-нибудь расскажу? – вдруг спросила Лира.

- Угумс. А можно из детства, – попросила робко Алкиона.

- А чего же нет. Мэф – это самый удивительный ребёнок в мире. Он и сейчас остаётся взрослым ребёнком. В детстве Мефодий был  так сказать «суръёзный», то есть в отличие от своих сверстников он много читал, учился фехтованию и много чему ещё. Самый неожиданный момент был в том, что он мог посреди занятия сорваться с места и бежать к маме. Прибегая, он говорил, точнее даже не говорил, а выпаливал на одном дыхании «Я тебя люблю!», и снова мчался на урок. Это было его коньком. Когда родилась я, Мэф срывался с уроков не только из-за мамы, но из-за меня. Мефодий никогда не доверял наядам, дриадам и прочим воплощениям природы. Он прибегал, наклонялся над моей кроваткой и хлопал глазищами, а я смеялась. Потом чтобы я заснула, он распевал песни. И самое смешное, я не засыпала, а восторженно смеялась, садилась в кроватке и начинала хлопать в ладоши. Его это почему-то бесило.

Когда мне исполнилось лет шесть, у него пробудилось чувство охранника. Мэф оберегал меня от всего что видел, в том числе и от мальчиков. Тебя ждёт тоже самое…

 Она закончила прическу, и начала порхать вокруг неё с кисточками и со страной штукой алого цвета выдвигающейся из малюсенькой коробочки [для тех, кто не понял: помада].

- Сейчас Мэф тоже меня оберегает. Живёт, так сказать, этой защитой, - продолжала крылатая девушка. – Большего всего в жизни он любит маму, потом меня, и наконец-то отца. Правда, по нему очень трудно судить. То он может сказать, что любовь не бывает ступенчатой, любовь или есть, или её нет вообще. То скажет, что самое дорогое, что у него есть, это любовь к матери. Ни ко всем нам, а именно к маме.

Вдруг дверь распахнулась и в комнату вошел выше упомянутый Мефодий. За его спиной как всегда болтался меч. Когда Мэф увидел Алкиону, он жутко удивился и единственное что сумел сказать:

- Мама?

На это удивилась ещё и Алкиона, потому что её никто не называл «мамой». Потом она заметила стремительный взгляд Мефодий, скользящий по её прически, лицу и платью. Парень как будто онемел. Застыл. Только глаза бегали снизу вверх. Тем временем Лира начала вплетать в волосы Алкионы жемчужины на серебреных нитях. Неожиданно Мэф пришёл в себя.

- Тебе очень идёт это платье! – выпалил он, и быстро куда-то умчался.

- Вау! – удивилась Лира.

- Что «вау»? – не поняла Рождённая Огнём.

- Ничего, ничего…                  

 

 

На чердаке башни сидели две фигуры. Мефодий и Лира. В ночной тьме их фигуры казались призрачными, только белки глаз выделялись на черном фоне. Стояла просто неземная тишина, да такая, которая начинает давить на слух. Через несколько секунд послышалось шуршание. Мэф точил меч.

- Ты специально? – вдруг спросил он.

- Не поняла?

- Зачем ты одела на неё мамино платье? И серьги, и бусы? Зачем?

- Я не виновата. Их дядя Сиклерой прислал. И вообще, на Алкионе это платье очень хорошо сидит. Спорим, она сегодня будет выглядеть лучше, чем королева?!

- Нет, не будем. Она и так выглядит лучше королевы.

- Сознался, соблазнитель малолетних! – радостно воскликнула девушка. – Влюбился!

На эти слова, Мефодий просто вскипел.

- А Глеб получается не соблазнитель малолетних? – ехидно спросил он. – Тебе ведь четырнадцать!

- Глеб тут не причем, и тем более он твой лучший друг. А ты уже дошёл до ручки.

- Хочешь сказать что я сумасшедший? – спросил Мэф приподнимая правую бровь.  

- Конечно, нет! Я имею ввиду, руну то, ты нацарапал. Светится первая срока, а я всё вижу.

- Какая руна?

- Ну, «Любовь живёт во всех сердцах, её не расторгнут и битвы на мечах. Любовь к тебе живёт во мне. Тебя всегда люблю, Мэф». На титанском языке это выглядит в четыре строки, и имя пишется во второй строке. Но я вижу только первую букву имени…

- Стоп! Это я знаю. Но я руну не писал ещё ни разу в жизни!

Наступило гробовое молчание.

 

 

Алкиона сидела на пуфике и буквально взрывалась от нервов. Бал. Бал! Вдумайтесь в значение этого слова!  Б А Л!!! Это значит что целый вечер нужно будет  танцевать, пить вино и глупо щебетать всякую бессмыслицу как это делают высокородные дурёхи! О, лучше провалиться под пол, чем делать всё это! А ещё там будет королева. Понимаете, сама королева! А вдруг она заметит как неуклюже танцует Алкиона? Да что тут говорить, Алкиона вообще не умеет танцевать! Тогда же в какие рыцари её посвящать?! Ох, плакало Алкионино рыцарство…

И плевать всем будет что Алкиона хорошо управляется с мечом! Она же не умеет танцевать!!!

- Сестрёнка, хватит о такой глупости думать! В конце концов, ты пришла сюда не танцевать.

Услышав эту фразу, произнесенную мягким баритоном Рождённая Огнём так обернулась что чуть не свалилась с пуфика. Радостно вскочив, она кинулась в объятья к высокому юноше который предварительно раскинул дружелюбно руки.

- Меро я так скучала! Как ты тут оказался? И вообще что с мамой и папой? Как из здоровье? А  Аоки уже начала ходить или говорить? И вообще чего ты стоишь? Садись и рассказывай.

Алкиона взяла руку брата и требовательно усадила его на кровать. Да, многие бы никак и не назвали их братом и сестрой. Юноша был бледен, а Алкина смугла. У него были светло желтые волосы, а у неё темно-каштановыми. Глаза его были серо-зелёными, а у неё карими почти что черными.  Никакого сходства. Абсолютно.       

 

 

Зачем я был рождён из снов твоих,
Когда давно ты позабыла их,
И прежний взгляд восторга и любви
Угас навек?..
Зачем луне светить в моё окно,
Когда в груди всё замерло давно?..
И лунный луч дорогой в никуда,
Сгорит в огне последняя звезда...

Моей души - не сказка и не ложь -
Что было сном теперь уж не поймёшь,
Но я прошу, запомни навсегда
Моё лицо...
Мои стихи и песни до утра,
Я пел тебе, как будто бы вчера,
И в вихре слов рождалось по штрихам
Твоё лицо....

Зачем в груди осталась пустота?..
И так близка последняя черта..
Сходя с ума от пляски чьих-то лиц,
Зову тебя..
Зачем шепчу проклятье на крови,
Когда в душе живут слова любви,
Я всё отдам за право быть твоим,
И в клочья мной разорван чёрный дым...

Моей души - не сказка и не ложь -
Что было сном теперь уж не поймёшь,
Но я прошу, запомни навсегда
Моё лицо...
Мои стихи и песни до утра,
Я пел тебе, как будто бы вчера,
И в вихре слов рождалось по штрихам
Твоё лицо....

Зачем я был рождён из снов твоих,
Когда давно ты позабыла их,
И прежний взгляд восторга и любви
Угас навек?..
Зачем луне светить в моё окно,
Когда в груди всё замерло давно?..
И лунный луч дорогой в никуда,
Сгорит в огне последняя звезда...

Моей души - не сказка и не ложь -
Что было сном теперь уж не поймёшь,
Но я прошу, запомни навсегда
Моё лицо...
Мои стихи и песни до утра,
Я пел тебе, как будто бы вчера,
И в вихре слов рождалось по штрихам
Твоё лицо....

Зачем в груди осталась пустота?..
И так близка последняя черта..
Сходя с ума от пляски чьих-то лиц,
Зову тебя..
Зачем шепчу проклятье на крови,
Когда в душе живут слова любви,
Я всё отдам за право быть твоим,
И в клочья мной разорван чёрный дым...

Моей души - не сказка и не ложь -
Что было сном теперь уж не поймёшь,
Но я прошу, запомни навсегда
Моё лицо...
Мои стихи и песни до утра,
Я пел тебе, как будто бы вчера,
И в вихре слов рождалось по штрихам
Твоё лицо....

Это - картинки, сфотканные с моих карандашных рисунков и в Фотошопе долго мучаные
~[- - -]~
Фриц и Рус наконец-то доресофаль!!


Фриц и Катя (очень анимешно)


В любом облике... Фриц морфился в боевую машину - TodesHund


Против равного по силе Адхи-418-Днарр - тоже Капитан-полукровка и тоже морф, созданный Saphiann aeodni


StarkFuhrer (Сильный Лидер) Капитан боегруппы

ДОвольно личное. Хотите -не читайте. Хотите-читайте.

Я всегда один. Я не имею права жаловаться. Так я буду слабым. но порой настолько плохо..очень. И тогда я начинаю думать о том, что возможно однажды произойдет, о том, во что я верю, о том, чего я жду. О том что однажды ты, Соби , появишься, и скажешь Я люблю тебя, Рицка. А я посмотрю на тебя как на идиота, и скажу: Мы знакомы? Потом мы проведем много прекрастного времени вместе. Мы будем много гулять, мы понимать друг друга без слов, мы будем видеть в друг друге многое. Мы будем не только веселится, но мы сможем и молчать часами. просто находяь друг с другом, и нам ни капельки не будет стыдно. Мы будем друг с другом такими, какие мы есть на самом деле. Не нужно будет носить эту глупую маску, не нужно будет больше ходить и показывать какой я сильный, или ты...Мы будем знать, что мы сильны друг перед другом.Нам будет так хорошо!Но...
Но где же ты, Соби?Ведь я жду, ищу тебя, мне все труднее. ск аждым днем я жду тебя все больше, я исчу тебя, но все те Соби - лишь фальшивки. не те.А каков ты на самом деле? Ты можешь сделать мне больно? а потом ты сможешь загладить свою вину? А если я тебе сделаю больно, ты простишь меня?Кому это пишу..ведь тебя нет..наверное ты - лишь мое бурное воображение. Но знаешь, Соби, я так жду того дня, когда однажды, со слезами на глазах, нет, с рыданиями, я смогу бросится к тебе в обьятия, прижаться к твоей груди и рассказать. Рассказать все. Как я тебя ждал,и как мне было плохо. Сказать: Знаешь, Соби, те годы. без тебя, были сущим адом! я так ждал тебя, я плакал каждую ночь, я мечтал о тебе.Сидя дома под монитором, идя один по улице, смотря на людей с печальными глазами..мне было так страшно! так страшно превратится в них! Но я верил. я знал что ты придешь, что ты появишься!И вот наконец я дождался. Я так тебя люблю, Соби! Ты даже не представляешь как ты важен мне! И просто меня. за мою слабость..Просто так хотелось сказать: Я так тебя люблю...Я ждал, я верил, и моя мечта наконец сбылась..Спасибо, что ты есть, Соби...
Но тебя все еще нет. А я все глубже ухожу в себя. Я верю, но слабею от этой веры. Слабею от надежд, боюсь, что всё что я пишу ты никогда не увидишь, не узнаешь, что сейчас от моих слез клавиатура окончательно залипнет, и я уже ничего не напечатаю. Мне нравится писать для тебя, ведь я люблю тебя. хоть ты всего лишь и плод моей больной фантазии..Просто знай: я люблю тебя, я верю в тебя, и бесконечно, даже после смерти буду ждать тебя....
твой одинокий странник Рицка

Мы ушли, нас не вернёшь,
Потому что дороги нет.
Мы тогда уходили в ночь,
А вы нам смотрели вслед.
Вы могли лишь слово сказать
Или руку подать во тьму..
Но воротишь ли время вспять,
Чтобы сгладить вину?..
 
Мы ушли, не оставив следов,
Чтоб вернуться потом назад,
И нам в спины свербит суров
Ваш прощальный убийца-взгляд.
Вы изгнали нас даже из снов,
Не оставив спасения нить..
Что ж, вы выбрали путь оков,
Присягая его хранить.
И ни шага назад, вперёд,
А прыжок в небеса - расстрел..
Вы свободны от всех свобод,
Вы живёте под градом стрел.
Но привычка сильней, чем смысл,
И вы рады тому, что есть,
А прибой постепенно смыл
Представление о слове "честь"...
 
И в раздумьях вы стали в Тень:
Что же делать, куда свернуть?..
Тьма и Свет - просто ночь и день,
И молчание - ваш вечный путь.

Он сидел и смотрел в пустоту. Его взгляд был утерян в прошлом. таком ярком и счастливом..прошлом с ней.
Тогда он творил. Творил свой идеал. плавал и тонул в мечтах и желаниях. В его руках застыло перо, с которого на старый пергамент капали чернила.В комнате был полумрак. Деревянная створка окна поскрипывала, и тогда, сразу за поскрипыванием в комнату влетал ветер, принося новые запахи, ощущения, а порой просто раздражал. " Да. раздражает" - подумал он, встал,стуча каблуками по полу подошел в окну, хотел закрыть, занёс руки, но...поставил их на подоконник. За окнами плескалось море Его мерный шепот ,громкое разбивание капель. Вода , его комната - все это всегда было для него источником бездонного, доводящего до безумия и беспамятства вдохновения . деревянный стол, доска, на которой валялся хлеб,нож, крошки, и, среди этого беспорядка так странно, так аккуратно сложенный в блюдце сыр и кремового цвета маленькая чашка с вечно горячим кофе, на такого же цвета блюдце. Нет, конечно кофе остывал, тогда в его комнатку заходила служанка, которая меняла воду на кипяток . он никогда не выпивал этот кофе. Если он хотел пить, он наливал себе чай в большую вечно грязную гружку из закоптившегося старого чайника , где то находил шоколадку , и, не распаковывая полностью, а лишь срывая сверху обертку, грыз её.
Одет он был странно. Внизу у него всегда были до блеска начищенные черные,лакированные остроносые туфли, одетые поверх разноцветных полосатых носков .Черные, идеально выглаженные брюки. А сверху..Огромный свитер в бело -голубую шашку, в котором он тонул. И вязаная, такая же разноцветная как и носки длинная шапка. Её конец он всегда обматывал вокруг шеи как шарф. Обычно, когда он творил , он сидел за столом, боком к окну, глядя на море, на прохожих. Они часто смеялись с его внешнего вида , поглядывая в открытое окно. И тогда он тоже улыбался, словно им в ответ.
Часто, когда он творил, он находился в приступах: радости, - хохотал и писал; горя - рыдал и писал; отчаяния - писал до судорог в руке , и прочих. В такие моменты все отшатывались от его маленького деревянного окошка , а из под его руки выходили шедевры. Хотя часто ему было больно видеть,как люди шарахаются от него словно от прокаженного. И вот в один из таких дней..
Он рыдал, и писал. Рыдал громко, задыхаясь , так, что даже начал икать. И вдруг в его окошко просунулась рука с пирожком, и положила его на стол. Он был так удивлен, что даже перестал плакать. Только икал, смешно подпрыгивая на стуле.
-Чего плачем? Что пишем?- с улицы в его окно заглядывали наглые, цвета шторма глаза.
Тогда творец впервые увидел себя в чьих то глазах. И рассмеялся, настолько глупо он выглядел: шапка перекосилась, лицо опухшее, и глупая улыбка на нем.
- В общем я тут подумала- она заглянула внутрь дома- что вам нужна служанка. Вот я и поработаю.
Он был не против. Так она стала его музой, другом, так он стал впервые кому то нужным. Теперь, когда он писал, не было истерик. Он просто тихо сидел, время от времени спрашивая что то у неё, но даже не слышал, что она отвечает - просто слушал чистые ноты её голоса.
Она убиралась, разбивала посуду, ругалась, радовалась, и так незаметно стала для него всем.
- А я сегодня с другом! - она пришла с парнем. Хозяин изогнул удивленно бровь.
- Он мой жених.
осколки разбились, ему показалось что что то хрустнуло внутри. Взрыв. крик.
- УБИРАЙСЯ!- и шепотом- и никогда больше невозвращайся.
Она не вернулась. А в нем осталась лишь пустота Он больше не мог творить, лишившись чувства...Боль затмила его личный мир , лишив всего, что было смыслом его существования. И однажды он понял, что жить ему больше не имеет смысла , что познав радость общения больше никогда не станешь одиноким.Тогда он подошел к тому столу, где стояла кремовая чашка с кофе, подсыпал туда какого то порошка , закрыл все окна и двери и впервые выпил из той чашки. Следующие пару часов из дома раздавался шорох, звук трения. Скрип.
Её глаза.
Её голос
Её мечты:
- А я вот хочу стать певицей! Вот послушайте! ка я умею! ОЛОЛОЛООООООООООООООООО!!!!!!!- Её смех.
Её любопытство:
- Ой. что это вы там так пишете, и на меня коситесь?
Её забота:
- Быстро есть!У вас уже рука синяя, так много пишете!!
Её восхищение:
-Рукопись? Мне?! СПАСИИБО!! - её счастливый визг и радостные обьятия.
Она и он. Их маленький мир, который был разрушен жестокой реальностью. Он открыл дверь, вышел, запер её хорошенько, и утонул. В том самом синем море, которое сейчас штормило, которое давало ему часы вдохновения.
-ОТКРЫВАЙТЕ!Эй! Я пришла! Я..не вышла за него..ну же!.. Я же тут!- всхлипы- Простите..
-Лю..блю.. - и утонул.
Через пару часов дверь выбили .Стены всего дома были исписаны словами любви. Стихи, прозы,всё было тут, на стенах. И везде слово- "шторм"
Проходили года, эпохи, тысячелетия, того города не стало, аэтот домик всё стоял, поддерживаемый силой слов. нет! эмоций!..нет! чувства!.нет...ЖИЗНИ, заключенной в этих словах.

Всем привет!  Мне наконец-таки стало стыдно, что йа вроде как смотритель и при этом ни*** не делаю))
А тут как раз NATLUS_S очень кстати напомнил про стихи! А у мя их много, и как раз на фэнтезийную тематику 
 
В железной клетке, уцепившись в прутья,
Он словно зверь взъерошенный сидел.
Его поймали эльфы на распутье,
Когда он в лес пробраться захотел.
Его тащили в лагерь всем кагалом,
Ругая орка и орчарский клан.
В бою его порезали кинжалом
И отобрали чёрный ятаган.
На орка глупо пялились эльфята,
Эльфийки разбегались по домам,
Как будто бы он в клетку не упрятан,
Не связан по рукам и по ногам.
Ощерены клыки его в оскале
И красным огоньком горят глаза.
- Вот орк, которым в детстве вас пугали! –
И эльф с презреньем пальцем показал.
- Какое всё же мерзкое созданье! –
Сказал негромко кто-то из юнцов.
Ответом было злобное рычанье
Сквозь частокол ощеренных зубов.
- Что ж, грязный орк! Тебя мы здесь не ждали.
А он сказал: - Иди ты на***, б****!
Тут губки возмущённо все поджали,
И орка порешили расстрелять.
- Зачем ты в этот лес пришёл, орчара?
Ты знал ведь, что поймаем и убьём…
Зверюга из эльфийского кошмара,
На йольфов скалясь, думал о своём.
И орочьи нехитрые мыслишки
Неслись куда-то вдаль от их села,
Где орка не убьют мечом людишки,
Где не достанет йольфова стрела…
В эльфийскую деревню ночь спускалась;
Все отдыхали от военных дел.
И в темноте тихонечко подкралась
Эльфийка к клетке той, где орк сидел.
Ссутуленная тень чуть шевельнулась.
Из-за решётки – красным огоньки.
- Ты кто? – Эльфийка. Я как раз проснулась…
Она даёт еду ему с руки.
- БА ГЫР… – чуть буркнул орк. Её бы можно
Заложницей… – Ты ведь давно не ел…
Он высвободил лапу осторожно,
Рванулся через прутья – не успел!..
Отчаянно свирепое рычанье
Ночную всколыхнуло тишину.
Метнулось в страхе лёгкое созданье,
А орк остался – в темноте, в плену.
Рычанье, словно стон у человека,
Ещё рвалось из орочьей груди.
Он подобрал лепёшку с пола клетки,
И тихо-тихо: «Эльфочка, прости…»
С заложницей – возможно б отпустили.
А так – теперь конечно же убьют.
В душе тоска. Хреново, что схватили.
Что не удастся умереть в бою.
Солдаты-орки не боятся смерти.
- Стреляйте! – звякнет йольфов голосок.
Когда стрела вонзится орку в сердце,
Он просто ткнётся мордою в песок. 
Пусть дети не услышат стона боли –
И не познают жалости к врагам.
Пусть первый орк умрёт для них на воле,
Сжимая в лапах чёрный ятаган!
И пусть они не подражают взрослым –
Героям, позабывшим честь свою.
Стрелять из лука в пленного так просто!
Пусть первый орк умрёт для них в бою…
Вот так. Умрёт. И больше не увидит
Своих друзей, не будет слышать смех…
Как всякий орк, он йольфов ненавидит,
Но в том-то всё и дело, что не всех!..
Она стояла тут. В легоньком платье.
Эльфийские глаза – как две звезды…
Неправда, что бесчувственны объятья
И пусто сердце воина Орды!
Ночь трепетала на лесных вершинах.
И звёзды – безразличные к судьбе
Орчары, что в конце тропы недлинной
Грустил впервые, но не о себе.
Зачем мне петь о том, как рассветало?
О том, как орк позорной смерти ждёт?...
Он исподлобья наблюдал устало,
Как с луком конвоир к нему идёт.
Орк отряхнулся, выбравшись из клетки.
- Идём, урод. Тебя уже все ждут!
Нарочно выбрали не самых метких,
Стреляли чтоб, пока не попадут.
В глазах мелькают памяти осколки:
Вокруг костра сидят его друзья…
Он хочет оказаться там, но только
Из-под прицела выпрыгнуть нельзя.
Вот скрипнули натянутые луки,
И всё на миг застыло на плацу.
Но в орочьих глазах не видно муки:
Он смерть свою встречал лицом к лицу.
И под бездонным синим-синим небом
Стояли эльфы – и их вечный враг.
И рявкнул он, как на плацу учебном:
- Жизнь за Орду! Да здравствует Вожак!..

По мотивам повести Фрица "Некромансер" (если кто на его блоге бывал)
 
«Эру, почему я люблю тебя?! Так не должно быть, ты же человек, ты некромант, ты – само зло в его плотском обличье! Почему тогда я так хочу, чтобы и ты меня любил?..». Эльф сидел на кровати, уронив голову на руки, и мучился от непереносимой боли. Он только что осознал, что умудрился полюбить своего лучшего друга. Своего Настоящего Друга, который у эльфа может быть только один. И Настоящая Любовь может быть только одна… И есть, мать её!!.. Эльф в бешенстве схватил подушку и запустил ею о стенку. Подушка отскочила от каменной стены и с глухим звуком упала на пол.
Эльф посмотрел на часы: вот-вот появится Морт… Лишь бы он задержался!.. Только бы чуть-чуть, и он бы успел совершить задуманное… Только 30 грёбаных минут, через которые некромант уже не сможет его «поднять», разве что пнуть пару раз коваными тяжёлыми сапогами, но тогда уже будет всё равно.
Не может у нормального эльфа Настоящий Друг быть Настоящей Любовью. А раз так получилось, выход только один – бросить его, и Друга, и Любовь маленькой Светнесущей девочке, которая так безумно любит своего «Морти», «некромансера». Ведь так будет правильно, так будет хорошо и надёжно – Мадлишка позаботится о нём, она ведь сильная, настоящая сильная светлая волшебница, которая с каждым днём становится всё сильнее и искуснее… И красивее… Зачем ему какой-то эльф, если рядом такая милая очаровательная красавица с огромными синими глазами, ради которых можно отдать душу, и орехово-золотистыми волосами, в которых так любит заблудится какой-нибудь озорной солнечный лучик?.. Морт, в отличие от него, точно не посмотрит на себе подобного – он хьюманс до мозга костей, где же ему понять эти эльфийские заморочки?.. Откуда ему знать, что любой эльф, полюбив однажды и всей душой, больше никогда ни на кого не посмотрит?..
 

 

Морт летел по коридору Цитадели, натыкаясь на всех подряд – лифт-телепорт снова не работал, а в комнате его наверняка уже ждал Хайсси… Представив весёлого улыбчивого эльфа с лютней на коленях и горящими огнём творческого вдохновения зелёными глазищами, некромант почувствовал какое-то странное тепло – как, впрочем, и всегда, когда он вспоминал Ельфа. Было в нём что-то такое, отчего хотелось постоянно о нём заботиться, защищать… И Морту нравилось это делать, хотя он не признался бы в этом даже под самыми изощрёнными пытками Светнесущих.
Но сейчас некромант летел в их с Хайсси комнату и думал только о том, как же ему хочется вновь наехать на друга за стоящий на окне ненавистный Фикус, невыносимое треньканье на лютне, сваленные на его кровать с рабочего стола конспекты по трупологии вперемешку с трупным материалом – стол-то был один… А потом подраться, в очередной раз поломав парочку новых стульев об упрямо не желающего признавать его победу эльфа, то есть об эльфячьи травнические заклятья… И, приведя разрушенную в очередной раз комнату в жилое состояние до самой ночи сидеть на окне, уговорив Ельфа переставить вредное растение в дальний угол комнаты и накрыть его трупной тряпкой – чтоб со злости не заплевало всю комнату… И слушать тихое пение Хайсси под один единственный огонёк толстой ученической свечи, и смотреть в эти огромные, сияющие в лунном свете кусочки зелёного янтаря или изумруда… И отводить взгляд, когда становится невозможным – просто сидеть и смотреть, не в силах прикоснуться, чтобы не разрушить молчаливое очарование ночи и красоту момента…
- Морти!! Вот ты где, некромансер!..
Маленький золотистый вихрь уткнулся некроманту куда-то в область живота и радостно обхватил маленькими тёплыми ручонками. Морт полуосознанно подхватил Мадлишку на руки и, окончательно остановившись, поставил её на пол рядом с собой. Девочка смущённо опустила глаза и принялась неуверенно разглаживать красивые идеально выглаженные складки на новом нежно-голубом платье. Она была ребёнком, но одновременно она была маленькой девушкой, и поэтому не знала, как вести себя с этим мрачным некромансером, который давно и прочно поселился в её светлых волшебных снах…
- Привет, Мадлишка! Ты не на занятиях?..
Морт чувствовал себя немного неуверенно рядом с ней – он тоже заметил происходящие с девочкой перемены, и не мог уже вести себя с ней как с ребёнком.
- Морти, я… Ты… Я думала, ты поможешь мне… Мне надо подготовить доклад по истории Чёрной Цитадели, а я про кафедру Некромантии ну ничего не нашла!..
- Конечно, я совершенно свободен!..
Морт улыбнулся, взяв девочку за руку, и уверенно скомандовал:
- Веди!..
Некромант шёл по коридору Чёрной Цитадели в крыло младшекурсников и мысленно улыбался, сжимая в руках маленькую и тёплую ладошку самого светлого создания во всей Цитадели. Ну, не считая Ельфа… Ельф?.. Вот МандОс, я же обещал, что буду во время!..
Морт собирался было объяснить Мадлин, что сегодня ничего не выйдет, но… Она была так чарующе прекрасна в своём маленьком шёлковом платьице… И некромант сдался.
«Прости, Ельф, но я, кажется, чуток задержусь!..»   
 
 

….а в эти мгновения юный рыжеволосый эльф смотрел невидящими глазами-изумрудами в ту точку, где неаккуратным почерком на стене было выведено: «Хайсси – злоботан!», а на лице его навеки застыла улыбка того, кто в самые последние мгновения сумел наконец стать счастливым в своём долгом эльфячьем сне, который уже никогда не превратится в холодный и бесконечный кошмар реальности. Эльф был мёртв. Часы отмеряли последние секунды возвращения из смерти.
 

Нарисовано на алгебре.. на контрольной.. чтобы поржать... =)))) Руса рисовала не йа, а йа друг=))))