Люба,Любочка,Любовь.....Это все о ней ,Любовь Полищук.
Кто-то давно назвал Любовь Полищук русской Софией Лорен — за нездешнюю внешность, за неклассическую и жгучую красоту, за глаза, в которых плещется темперамент. Но Полищук — тоже «не по-здешнему» — ненавидела ярлыки и стереотипы.
«Меня всегда удивляло, как актер, который сломал ногу и еле передвигается в жизни, на сцене вдруг начинает танцевать… Это такая профессия. На время спектакля ты всегда здоров. Я не смогла выйти на сцену только два раза в жизни. Первый раз помешал гипертонический криз. От болей в спине (у меня была очень серьезная травма позвоночника) мне дали лекарство, от которого рвануло вверх давление. Но в театр я все же приехала. Хотя не помню, как садилась за руль… Шел спектакль Трушкина „Там же, тогда же“ с Костей Райкиным. Я даже накрасила один глаз, а потом упала в обморок. Вскоре приехала „скорая“, мне „впороли“ что-то для понижения давления, и тогда у меня… отнялся язык. Изрекала что-то совершенно нечленораздельное: „М-м-бяу-э“. Зрители ждали еще целый час, но меня увезли в больницу.
Или спектакль „Искушение“… За три недели до выпуска я попала в жуткую аварию. Видимо, так глубоко вошла в образ — там ведь все тоже начинается с дорожного происшествия. Премьеру играла в „ошейнике“ — в аварии получила жуткое смещение позвонков, сотрясение мозга. Я не могла „навести резкость“, не понимала, где стоит партнер. Прошло полгода, прежде чем смогла играть».
(Любовь Полищук)
Она выходила к публике в любом состоянии — и была, как всегда, сверкающей, молодой и победительной. Она в одиночку воспитывала сына-младенца — после бессонных суток шла на сцену, и опять зрители ни о чем таком не подозревали, набирались от актрисы энергии, жизнелюбия и оптимизма.
Я помню, как Любе принесли пуанты (оказалось, она с детства мечтала стать классической балериной). И это был не просто детский восторг, а восторг человека, получившего самое желанное. Она их почти целовала! Немедленно надела и вышла в них! А пела она… Не пародировала никого, а только чуть иронизировала в свой адрес. Когда она выходила на поклон в спектакле «А чой-то ты во фраке?», это был поклон, в котором артистка извинялась, что она не из Большого театра. Но пусть не 32, а 16 фуэте она крутила так, что зал ревел.
Помню еще, как мы играли в Бонне, и немцы были в таком восторге от Полищук, что некоторые из них, узнав, что мы едем в Люксембург на фестиваль, отправились за нами. Едет наш автобус, за ним рулит влюбленный немец, рядом — еще двое поклонников с цветами. И машут. Артисты подходят к заднему стеклу: «Люба, твои?», а она посылает им воздушные поцелуи. Приехали на спектакль, подарили цветы и уехали обратно в свою Германию. В Израиле мы жили на побережье, к Любе пришел человек и говорит: «Что для вас сделать? Я офицер израильской армии». Люба говорит: «Прокатите меня на вертолете! Можете?» И он прилетел за ней на вертолете, чтобы покатать над побережьем. Она была отчаянная, рисковая, резкая. Она была артистка! Могла спеть на гастролях тяжелейший спектакль, а потом нас зовут в гости — помню, нас угощали в тбилисских мастерских, — и она снова поет… До утра.
(И Райхельгауз)
Мимо такого яркого дарования кино пройти не могло — Полищук стала играть сначала «несерьезное», а потом серьезное, сначала миниатюрное, а потом большое и даже главное — как в фильме «Любовь с привилегиями», где она выступила в паре с Вячеславом Тихоновым.
С моей точки зрения — немыслимая красавица! Воплощенное тело. Помните, «электрическое тело пою» — как у Бредбери. Невероятной силы женщина!
А в детстве, между прочим, слыла дурнушкой. По собственным воспоминаниям, была худая, кривоногая, щеки красные, как свекла. Ее даже дразнили лягушонком. А она все время ждала, что с ней должно произойти нечто необыкновенное. Ну просто как в сказке о заколдованной царевне-лягушке. Однажды дядя принес ей открытку с Дедом Морозом и Снегурочкой, эдакой белокурой красавицей в пушистой шубке. И сказал, что ее тоже зовут Любой. И настоящая Люба стала мечтать. Она с детства мечтала быть «альтисткой», хотя и не выговаривала букву «р». Ее мама была швеей и часто использовала свою ладную дочь для примерок — вместо манекена. Так что уже тогда будущая звезда решила для себя, что «манекенщица» — это ужасная профессия, и легко смирилась с тем, что оказалась «слишком крупна» для этой жизненной роли. Зато пошла в артистки.
(М Левитин)
— Мне довелось много играть на сцене с Любой. Конечно, мы, коллеги, знали, что она серьезно больна, но на ее исполнении это никак не сказывалось. Она с видимой легкостью вставала на пуанты в комедии «А чой-то ты во фраке», хотя испытывала при этом сильную боль в спине. Вот настоящее актерское мужество и профессионализм! Больше того, Люба постоянно придумывала какие-то новые детали, усложняла рисунок роли… Ни один спектакль не походил на другой. И знаете, от этого работать с ней было не тяжелее, а даже легче — потому что интереснее.
Яркая актриса, красавица, Любовь при этом была удивительно теплым человеком, настрое ...