Падший ангел

Эта песня написана лишь для одного человека. Но если вы узнаете себя в описанном, то мой Вам поклон… В серой массе прохожих я увидел его. Попросил закурить и завёл диалог. И даже слог хватил его речи. Поднять мой взгляд и опустить ещё плечи. О изувечен был судьбою-сукою львицей. Он сиротою рос, как бриллиант под шлейфом улицы. Со смелым взглядом говорил это пацан или петух? Он не любил шлюх, а только женщин двух. Одна мать – умершая ещё в детстве. Другая, та одна, что уместилась в сердце. О матери он по ночам рыдать уже устал. А где любовь, там и судьба бьёт его снова по ебалу. В любви разорваны оба, как глаза поэта. Кто здесь совсем чужой – лишь переписывает это. Нету кареты тыквенной и мышей-пажей. Он словно лампа с огоньком, внутри охваченная сажей. Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза. Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса. Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза. Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса. Сказать одно – он ангел падший. А кто из нас не пал, когда девятый упал? Когда судьба, и сатана на колени ставил. Тебя, распятого копьём, под рёбра ранен. Я поклоняюсь до земли ему душевно. Он многое сказал, и говорил верно. И даже я, скептик по натуре верил, Моими мыслями зеленными его не измерить. Я написал книгу-роман, только о нём. В тысячу страниц, лотом переплетён. Он словно клён, одинокий и гордый. Горе, грёзы, грохот, гребень горный. А я покорно, предаюсь стихам, Скованные рифмы расколот напополам. Мой крик векам, Это он мастер, он Гамлет, он Фауст, он Гайдн. По силе всей власти! Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза. Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса. Когда ты плачешь, брат – и на моей щеке слеза. Когда смеёшься ты – тебе смеются небеса. Нытие, что я несу в бреду. Только он и я, и сверх люди поймут. О чём, о ком эти честные строки. Он тот, а вы лишь те, кто сметает крохи. Ищёт Познания, а он был с ними рождён. Присяга всех времён и тысячи имён. И двух икон его и его утроба. Был ребёнком – ему пришлось стоять у гроба. Я не хочу подробно. Да и не стоит. Тот, кто Живаго читал – поймёт спокойно. А тот, кто овен – обратно встать в стадо. И дожидаясь от небес спасительную влагу. Ему сломить шпагу, но не сломить дух. Он волк…и воск его печати сух. Он кричал: «Сука!» судьбе вдогонку. Высоцкий в памяти с вертолётом, последняя кромка.