Откройте свой Мир!

После распада СССР у советских людей появился доступ к некоторым архивным документам и зарубежной публицистике. Поскольку первый источник вскоре закрылся, народ довольствовался вторым. Так появились многочисленные публикации о судьбе военнопленных из Сталинградского «котла», базировавшиеся на работах немецких исследователей и воспоминаниях выживших немецких солдат. Оказалось, что из 91 тысячи военнопленных, захваченных в Сталинградском «котле», домой вернулось лишь 6 тысяч, т.е. 6,6%. Для округления стали применять цифру – 95% погибших в советских лагерях военнопленных. Тональность немецких публикаций – бедные мальчики-романтики, посланные на заклание людоедом Гитлером, погибли от русских морозов и голода – до сих пор превалирующая в Германии, была подхвачена «либеральными» советскими разоблачителями. Было напрочь забыто, что «мальчики-романтики» отмахали более тысячи километров по чужой земле, неся смерть и разруху. Никто не вспомнил, что из 350 тысяч горожан, которым не разрешили вовремя эвакуироваться, к моменту освобождения Сталинграда осталось чуть больше 32 тысяч человек, и всего лишь 900 детей. Забыли, что «мальчики-романтики» 7 месяцев подряд, днем и ночью «долбили» снарядами и бомбами город и близлежащую округу. Только неразорвавшихся бомб и снарядов было извлечено 1,2 миллиона штук. А из минных полей вытащили 328 тысяч мин. Было разрушено 90,5% жилого фонда города. Неубранными оставались по разным данным от 135 до 200 тысяч трупов людей и более 10 тысяч трупов лошадей, все тела смогли захоронить только к июлю 1943 года. Поэтому на немой вопрос – за что погибали «мальчики-романтики» — ответ вроде бы очевиден. Но вот почему вина списывается с военнопленных, — непонятно. А обвинять в их гибели совестские органы, занимавшиеся военнопленными — еще более абсурдно.

Собственно, с тем, кто убил военнопленных из Сталинградского «котла» разобрались еще в 1960-х годах, но информацию до широких масс так и не сумели донести. Вот и «гуляет» громогласно по миру немецкая неправда, а правда скромно молчит на архивных полках. Ее мы и попытаемся еще раз донести до сознания современников.

Немецкая группировка, в основном состоящая из 6-й армии под командованием Фридриха Паулюса, впоследствии фельдмаршала, попала в котел в результате проведения советской наступательной операции «Уран», которая началась 19 ноября 1942 года. Несмотря на широко распиаренную операцию, она не была полностью осуществлена. Так, 23 ноября в районе города Калача удалось только замкнуть кольцо окружения вокруг 6-й армии Вермахта. В кольце оказалось около 300 тысяч немецких солдат. Задача расчленить ее на две части ударом 24-й советской армии в междуречье Волги и Дона не удалась. Попытки ликвидировать окружённых с ходу в этих условиях также не удались, несмотря на значительное превосходство в силах — сказывалась превосходящая тактическая подготовка немцев. Однако 6-я армия была изолирована и запасы топлива, боеприпасов и продовольствия прогрессивно сокращались, несмотря на попытки снабжения её по воздуху, предпринятые 4-м воздушным флотом Люфтваффе.

Гитлер, посовещавшись с руководством Люфтваффе, принял решение наладить снабжение окружённых войск воздушным транспортом. Подобная операция уже производилась германскими авиаторами, снабжавшими войска в Демянском котле. Для поддержания приемлемой боеспособности окружённых подразделений требовались ежедневные поставки 700 т грузов. Люфтваффе обещало обеспечить суточные поставки в 300 т. Грузы доставлялись на шесть аэродромов. Обратными рейсами вывозились тяжело раненные. При удачных обстоятельствах немцам удавалось совершать более 100 рейсов к окружённым войскам в сутки. Но по мере продвижения на запад советских войск немцам пришлось перемещать базы снабжения всё дальше от войск Паулюса. С авиасообщением активно, но не весьма результативно, боролись советские войска. Для борьбы с самолётами противника советская авиация применяла патрулирование, дежурство на аэродроме и свободную охоту. Для противодействия ночным полётам под Сталинградом применялись самолёты с первой советской серийной бортовой РЛС «Гнейс-2». В связи с усиливавшимся противодействием советских ВВС немцам пришлось перейти от полётов днём к полётам в сложных метеорологических условиях и ночью, когда было больше шансов совершить рейс незамеченным. 21 января 1943 года, когда последний немецкий аэродром был захвачен советскими войсками, грузы сбрасывали на парашютах. За период снабжения по воздуху окружённых войск, в среднем доставлялось 94 т. грузов в сутки. В наиболее удачные дни — до 150 т. При этом потери Люфтваффе в этой операции составили 488 самолётов и 1000 человек лётного состава.

К 31 января была ликвидирована южная группировка (пленено командование и штаб 6-й армии, во главе с произведённым накануне в фельдмаршалы Ф. Паулюсом). Ко 2 февраля капитулировала северная группировка окружённых под командованием командира 11-го армейского корпуса, генерал-полковника Карла Штрекера. Общее число взятых в плен солдат Вермахта и их союзников за период Сталинградской битвы определяется цифрой в 240 тысяч. Однако, эта цифра неточная, так как пленные брались разными фронтами и проходили по разным учётным документам. Точно известна лишь цифра попавших в плен на завершающей стадии битвы в городской черте Сталинграда с 10 января по 22 февраля 1943 года — 91 545 человек, из них около 2500 офицеров, 24 генерала и фельдмаршал Паулюс. В эту цифру входят принимавшие участие в сражении на стороне Германии военнослужащие стран Европы и рабочие организации Тодта.

Поскольку немецкая группировка находилась более двух месяцев в «котле», ее функционирование в это время детально описано выжившими немцами, сняты «слезливые» фильмы и написаны трагические книги. Однако, в них встают только живописные картины о лишениях и страданиях немецких солдат. Никто не удосужился написать хотя бы строчку или сказать пару слов, о том, зачем там — у Сталинграда — оказались эти солдаты. Кто им запретил капитулировать раньше, до обморожения и дистрофии? Кто не смог наладить внутри «котла» хотя бы питание окруженных, если медицинскую помощь не могли оказывать? А ведь в «котле» Красная Армия захватила несколько полных продовольственных складов, с которых высокоорганизованные немцы не смогли наладить подвоз продуктов. Поэтому, чтобы показать на пальцах непричастность советского режима к жизни в Сталинградском «котле», мы «срисуем» с немецких источников общую картину бытия окруженного немецкого войска.

Недоедание среди солдат Вермахта началось еще с сентября 1943 года. Получаемых 1800 суточных калорий рациона было недостаточно для ведения активных боевых действий. Возможности грабить мирное население были исчерпаны. Не осталось ни населения, ни продовольствия. С 26 ноября 1942 года норма хлеба была снижена до 350 г., с 8 декабря — до 200 г. С 7 января хлеба стали выдавать 50–100 г. в сутки, а кое-где — 38 г. Справедливости ради, надо отметить, что к хлебу немцы выдавали еще и жиры или мясо от 50 до 100 в сутки. Приоритет отдавался немцам. Итальянские и венгерские солдаты днями оставались без продовольствия. Они часто нападали на подвозчиков пищи, доходило до перестрелок. Конец января отмечен случаями каннибализма. С января прекратили осуществлять учет умерших. От истощения приблизительно умирало несколько сот человек в сутки. В распоряжении армии оставалось несколько полных продовольственных складов, однако командование не озаботилось о резерве топлива для транспорта, поэтому подвезти продовольствие на позиции не было чем. Также поступили и лошадьми, которых съели на передовых позициях, не подумав о будущем. В «котле» оставалось порядка 10 тысяч убитых или подохших лошадей, однако большинство из них было либо под снегом, которых скрывал их от голодающих, либо они были слишком далеко, чтобы отощавшие немцы могли к ним добраться.

Нельзя назвать зиму 1942–1943 экстремально морозной, но для истощенного человека борьба с холодом и ветром при отсутствии в степи топлива обречена на поражение. Ватных комплектов обмундирования поначалу хватало не всем. Вымирание контингента с лихвой удовлетворило потребность в теплой одежде, снимаемой с трупов. Однако использование вещей покойников способствовало распространению вшей. Теплые вещи, одеяла, пледы, шерстяные платки солдаты «заимствовали» в разбитых квартирах горожан, проблемы были и с теплой обувью. Для отопления блиндажей, подвалов и прочих укрытий не было никакого топлива, даже дров. Все, что можно было сжечь – сожгли раньше. Везде сплошной бетон и битый кирпич. Таким образом, от холода спасало только движение, а сил двигаться при таком питании не было. Поэтому замерзали и на посту, и в блиндажах.

Уже в октябре по немецким окопам разгуливали полчища вшей, распространявших сыпной, а затем и брюшной тиф. Германские войска пытались бороться с непривычной напастью химикатами в порошке, однако, кроме противного запаха, эффекта не было достигнуто. Бороться подобно Красной Армии стрижкой наголо, баней и прожаркой одежды возможности не было. Насекомые уносили больше солдатских жизней, нежели голод и холод вместе взятые. Тем более, что медикаментов, даже простых перевязочных материалов почти не было. К педикулезу добавились туляремия, позднее гепатит и дизентерия. Наконец, ходячим резервуаром инфекций были раненные, разносившие самые разные болезни по «котлу». На фоне голода и длительного переохлаждения даже лёгкие ранения были практически неизлечимы. Из направленных солдат в лазареты, уже никто не возвращался в строй. Из всей группировки «котла» повезло 27 тысячам, которых эвакуировали самолетами. Во время капитуляции все не ходячие раненные (несколько десятков тысяч) были брошены в подвалах-лазаретах на верную смерть.

И так, по совокупной оценке советских врачей госпиталей Донского фронта состояние военнопленных было следующее. Все имели диагноз авитаминоз, 70% — дистрофию, 60% обморожение, 10% находились при смерти. При этом большинство пленных обладали несколькими диагнозами одновременно. По мнению немецких врачей 40% военнопленных нуждались в немедленной госпитализации и даже при условии нормального лечения и питания, уже вряд ли смогли выжить.

Процедура пленения во всех армиях одинаково длинная, плохо организованная и дискриминационная. Это только в кино – руки поднял и уже в лагере военнопленных «баланду» наливают. Реальный процесс же включал десятки взаимосвязанных операций различных воинских подразделений — конвойных, тыловых, медицинских и затягивается на неделю-вторую. Причем подразделения должны были быть выделены из штатов наступающей армии и за счет же ее ресурсов: людей, топлива, продуктов питания, медикаментов. Если число военнопленных невелико, его обрабатывали достаточно быстро, но если количество пленных чуть меньше своей армии – проблем не избежать. Это испытал Вермахт, когда в начале войны получил почти 4 млн. советских военнопленных, что было чуть больше половины сил вторжения. Это испытала и Красная Армия после Сталинградской битвы, командованию которой нужно было что-то делать с 240 тысячами военнопленных. Нельзя сказать, что советское командование не готовилось к приему военнопленных. Но готовилось исходя их предыдущего опыта. А брали в плен раньше за один раз не больше 5-7 тысяч человек. Поэтому, когда союзники Германии во время Сталинградской битвы массово «поперли» в плен, для немцев уже не осталось никаких резервов. Да и то, пленных союзников в одночасье так много не было, а здесь сразу 90 тысяч.

Забота о военнопленных для командира любой армии – десятая задача, за плохое решение которой «к стенке» не становят. Поэтому многие вещи становятся понятными сами собой, когда командованию приходится решать дилеммы: кого кормить — своих или пленных, кого лечить, кого обогреть, кого эвакуировать и т.д. и т.п. А ресурсов то и своим было в обрез.

Еще один важный момент, который необходимо было отметить. Целенаправленной политики на уничтожение немецких пленных в СССР не было. Наоборот, пленных ценили как рабочую силу, вместо ушедших на фронт и погибших мужчин. В тоже время, и от случаев жестокого обращения и преднамеренного убийства нельзя исключить, однако они не были массовыми. Немцы тоже прекрасно понимали, что красноармейцы уже осведомлены об отношении немцев к советским военнопленным, поэтому на «чай с плюшками» не рассчитывали.

Основную массу военнопленных из Сталинграда, приблизительно 80 тысяч, необходимо было переправить в лагерь №108 Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ), размещавшийся в 30 км от города в рабочем поселке Бекетовка. Его отделения также были организованы в близлежащих к городу деревнях. Содержать всех пленных в городе или в ближнем пригороде просто было негде. Сами же немцы все, что могли, разрушили до основания. Колонны немцев в Бекетовку шли непрерывно около двух недель. Выжившие военнопленные говорят об этом марше как о «марше смерти». Зимой, в мороз, без нормальной одежды далеко не все обмороженные дистрофики прошли это маршрут. Около 4 тысяч пленных в лагеря так и не попали. Падавших на марше просто оставляли умирать, иногда конвоиры таких пристреливали. Редко, отставших собирал грузовик. Иногда по пути действовали пункты обогрева, иногда раздавали кипяток. Однако системного питания пленных до прибытия в лагерь не было. Эти 30 км пленные шли несколько дней, ночевали в снегу, в разбитых помещениях, что попадались по пути. При этом, по воспоминаниям выживших, конвойные напоминали пленным, чтобы за «комфорт» ночевки благодарили Люфтваффе, которое разбомбило всю округу. Бывали случаи, когда колонны пленных вели немецкие офицеры без всякого конвоя – бежать-то было некуда. Но бывали случаи побега офицеров, которые имели больше сил и могли ориентироваться на местности. Однако к Ростову-на-Дону, где в то время были немцы, мало кто добрался.

В лагерях румыны, хорваты и итальянцы пользовались некоторыми привилегиями и могли работать на кухне. Румыны старались отыграться на своих бывших союзниках, считая, что немцы обманом заманили их в этот ад. Они нападали на разносчиков пищи, и немцы нередко оставались голодными. Во избежание этого немецкие пленные вынуждены были обеспечивать своих разносчиков охраной. Пленные-австрийцы всячески подчеркивали свою национальную принадлежность, чтобы не дай Бог, их не приняли за немцев. Они надеялись на лучшее обращение и не слишком в этом ошиблись.

По прибытию в Бекетовку, пленных офицеров поселили отдельно, генералам вообще были предоставлены отдельные дома. Кормили их значительно лучше, чем солдат, для них была доступной медицинская помощь. В результате, почти все пленные генералы выжили, а среди офицеров – больше половины. По отчетам советского командования, уже к концу февраля было налажено регулярное питание пленных, а медицинское обслуживание — к концу марта. К началу мая 35 тысяч обитателей бекетовских лагерей были госпитализированы, где большинство и померло, ибо лечить их было уже и поздно, и нечем. 28 тысяч пленных были отправлены в глубокий тыл. К месту назначения доехало около 20 тысяч. 27 тысяч обмороженных дистрофиков умерли в Бекетовке в первые недели плена. Военнопленных, оставшихся в Сталинграде, ждала не лучшая судьба. Часть работала на разминировании города, часть на расчистке завалов улиц. Но большинство из них также умерло. Больше советской статистике о пленных из Сталинградского «котла» ничего не известно. Откуда у немцев взялась цифра о 6 тысячах вернувшихся тоже неизвестно, поскольку никто и нигде не вел учета по местам пленения. Исходя из официальных среднестатистических данных о смертности в советских лагерях в 15%, в живых должно было остаться в три раза больше. Если верить неофициальным данным о смертности пленных немцев в 35% — осталось бы больше чем в два раза. Но можно допустить и тот факт, что именно этот «сталинградский» контингент был особо ослаблен и вымер в значительно большем количестве, нежели показывает статистика.

Необходимо отметить, что Москва раздала нагоняи за неумение сберечь военнопленных командованию Донского фронта. Но он в это время уже находился в стадии расформирования, а гражданская власть на освобожденной территории только организовывалась. В будущем, уроки Сталинграда были учтены руководством СССР, и в дальнейшем, Управление по делам военнопленных и интернированных уже легко «переваривало» миллионные контингенты и пленных и интернированных.

Таким образом, бегло проследив судьбу пленных из Сталинградского «котла» и не вооруженным глазом не видно «сталинской репрессивной машины», направленной на уничтожение немцев. Как не было и особого отношения в СССР именно к этому контингенту пленных.

Было бы глупо, отвечая на вопрос — кто убил военнопленных из Сталинградского котла — следовать общепринятому трафарету и обвинять во всем Гитлера и его окружение. Немцев убила война на тотальное уничтожение, которую они вели с СССР. Ведь насиловали, убивали и жгли советский народ не лично Гитлер со своей свитой. Это делали «мальчики-романтики» дошедшие до Волги и нашедшие свою погибель на чужбине, куда их никто не звал. Убило их желание победы в Сталинграде любой ценой, после чего их бы уже никто и ничего не остановило. Именно это они отчетливо понимали в те дни. Это после войны они прикинулись «мирными овечками» гонимые злой волей фюрера и «заблеяли» о своей горемычной судьбе. А Запад, который видел совсем иную войну на своей территории, охотно поддержал это «овечий хор». Попались на эту удочку и бывшие страны распавшегося Советского Союза. Псевдогуманность так «поперла» из чиновников, не видевших и не помнящих войны, что количество памятников и кладбищ оккупантам, скоро достигнет количества мемориалов советским воинам. Не забыли увековечить и память немцев погибших в «Сталинградском котле». Ныне в Россошках, в 34 км от Волгограда, раскинулось грандиозное мемориальное кладбище погибшим немцам. Там собраны останки почти 50 тысяч немецких солдат, а на стелах увековечено имена 120 тысяч погибших немцев. Есть кладбища и румынам и венграм, и итальянцам. И возникает вопрос. Правильно ли это? А смогли бы понять нынешнее поколение, те погибшие миллионы? Приняли бы они такое примирение?