Откройте свой Мир!

Взрослеет институт. Уже не пахнут свежей краской стены учебных корпусов. Широкие лестницы, когда-то казавшиеся нам эскизами светлого будущего, теперь выглядят скорее музейно и переносят нас в прошлый век. Всё получилось не совсем так, как мы себе представляли. Будущее оказалось не таким уж и коммунистическим, солнечных дней не прибавилось, в космосе не построили городов, а жареную колбасу заменили сосиски в тесте.

На самом деле, если отбросить возрастное брюзжание и тоску по незаметно сбежавшему детству, стало несравнимо лучше. Сейчас даже вспомнить страшно ту бесперспективность, в которой мы безысходно существовали. Но у нас было, то уникальное, чего сегодня просто невозможно себе представить. У нас была «Россия»! Можно сказать: с нами случился агиттеатр МАИ «Россия»!

И здорово, что это случилось с нами не теперь, а тогда.

Мне сложно представить сегодняшний Агиттеатр. Что могло бы нас собрать?

Конечно, можно пофантазировать. Тем более, что между "тогда" и "теперь" есть много схожего. У власти опять бандиты. Страна, как и прежде, делает вид, что безмерно любит своих правителей. Михалковы всех мастей продолжают получать награды и премии. Партия опять рулит и даже запрещает спектакли… Давайте попробуем произнести это: «Лауреат премии Путинских нашистов, агиттеатр МАИ «Единая Россия» (или "ЕдРо"). И сразу становится понятно, что не получится. Не получится потому, что в это невозможно поверить. Тогда мы критиковали советскую власть, но уважали Павла Корчагина. Наши разговоры носили откровенно антисоветский характер, но именно потому, что у нас были идеалы. Мы гордились тем, что далеко не все тексты наших спектаклей проходили гослит, но искренне заучивали уроки учительницы Элькиной и знали свою «Нашу биографию». Чтобы история повторилась, и появился новый агиттеатр, нужно время. Должна случиться новая «оттепель». Должны появиться новые Евтушенко и поэмы о Ходорковском. Но лучше бы это время никогда не настало. Слишком долгий и трагический путь. Надеюсь, что страна перестанет бродить по кругу, а агиттеатр останется счастливым светлым эпизодом в нашей памяти.

Как здорово, что это случилось с нами не теперь, а тогда.

(2010 г.)

(ОТСЕБЯТИНА)

В МАИ я поступил в 1978 году. Сразу. Но со скрипом. Скрип, обеспечили школьные увлечения: историей, книгами и ВИА (вокально-инструментальным ансамблем).
Как у нормального 17-ти летнего «вьюноши», из недалёкой провинции (всего-то 340 км.), представления мои об институте были самыми расплывчатыми, никакие.
Набор вступительных экзаменов давал понять, что вуз техническо – математический. Раз – авиационный, значит, будем летать и прыгать с парашютами, раз московский – так это ж, здорово – кино, там разные, кафе, друзья-подруги. В общем и целом – возможности не органичны и немало не ограничены.
Но главным и настоящим помыслом поступления именно в МАИ, был полученный по почте институтский буклет с кратким описанием специальностей и факультетов, который был пролистан в лёгком недоумении - и это всё о чём?
Зато последняя страница заворожила. Фотография ВИА МАИ «Обертон»!
Короче, выбор был сделан окончательно и бесповоротно.

Поступить – то поступил, но такого матана, урматфиза и прочей начерталки, никто не ожидал! Да ещё жуткие новогодние морозы, уложили в пышущую хронической ангиной кровать, как раз, во время сдачи зачётов и экзаменов…
Нет, после первой сессии козерогом я остался, «обхвостался» несколько позже, но сентенции типа «Первые два года ты работаешь на зачётку, а потом она работает на тебя» - были уже не про того парня…
И с этого момента учёба стала напоминать медлительно-упрямое продвижение ледокола типа «Красин» во льдах пучины АД-а (факультет так назывался АД, не подумайте плохого – «Авиационные Двигатели»).
А тут ещё и Костя Бочков, одногруппник!! Как-то сразу мы с ним сыгрались – спелись, слились в едином септ аккорде на практически первой же групповой вечеринке. Он то и надыбал инфу про набор вокалистов в ВИА «Обертон-2» (уж точно – кому суждено быть, тому….).
Взяли нас в «Обертон». Спели кое как в терцию, помялись, оправдывались… Формулировка была примерно такая : парни толком ничего не умеют, но, вроде, очень хотят, вполне обучаемы, а репетировать с кем-то надо, да и времени на других нет…
И понеслось - танцы, конкурсы, концерты…
Только называлась группа совсем не так. «Обертоны» к тому времени уж, об женились и об инженерились, и плавно сошли с маевской сцены. А в моде были двухсложные неоднозначные названия, типа: «Удачное приобретение», «Високосное лето», и прочие… «Машины времени».
Ну и мы, не из грязи – «Забавная история»! А для пущей важности и с интернациональным прицелом (прямо как у «Воскресения») – ещё и «Funny Story»… А то! Но, всё равно об этом знал только тонкий круг маёвской аудитории. Хотя…, не так уж он был и тонок. 20 тысяч преподавателей и студентов МАИ ежегодно, плюс выпускники, абитура, школьники, ПТУ-шники, родители, студенты разных, окружающих дружественных «Пищей», «Строгановок», «МИИГА»…
Ярополец. Суворово. Алушта. Стройотряды. Школа Профсоюзного Актива, и конечно же, - родной ДК МАИ. А в антрактах: – «Здравствуй, Сессия родная! Что ж ты длинная такая!..»
Пели-играли мы вполне прилично, поэтому и не было, наверное, такого коллектива во Дворце Культуры, с которым бы мы не работали – от детского хора, до театральных коллективов с профессиональными режиссёрами.
Кроме того, на каждом из девяти факультетов существовала своя студенческая самодеятельность, и традиционно весной и осенью разыгрывались настоящие баталии на фестивалях «Студенческая весна» и факультетских вечерах первокурсников. Из них «выжуривали» лучших, лучшие выступали в концертах, проводимых уже на институтском уровне, на московских площадках и на гастролях по всей нашей необъятной стране.
А лучших из лучших, мы сейчас видим на экранах телевизоров, слушаем по радио, читаем про них в газетах и глянцевых журналах и тихо, мирно ностальгируем по прошлому...

Удивительна маёвская аудитория!
Чувственная, легко распознающая лажу и неискренность, податливая и общительная, с шумом и гомоном в зале – когда нуднятина, с затаённым дыханием – когда пробивает на настоящую слезу, неуёмным хохотом, до истерики – когда действительно смешно, не предвзятая, в меру циничная, что свойственно здоровому юношескому максимализму! Да, невозможно это описать словами – маёвское студенчество.
Поди, попробуй - угоди со сцены этим молодым московским «штучкам», избалованным столичными театрами и эстрадой, привитыми «кухонными» подпольными концертами начинающих отечественных рок-звёзд. В стране, обученной частушкам, анекдотам, спокойно чувствующей разницу между райкинским смехом над собой, сквозь счастливые слёзы социализЬма и фельетонами газетных передовиц!
Недаром, Михаил Задорнов, частенько «обкатывал» свои новые опусы именно в стенах родного ДК МАИ – студенческая «чуйка» правильно расставляла акценты в текстах.
За билеты в ДК всегда была драка. Купить их было нельзя, билеты «распространялись», «доставались» и «получались» секретными связями и потайными тропами. Упражнения в сдаче экзаменов без знаний успешно дополнялись тренингами на проход через минное поле оперотрядов для проникновения внутрь заветной территории. Вот такая вот «маёвская тактика и практика»!
Рекламы тогда не было, круги популярности распространялись агентством ОБС (Одна Баба Сказала), но когда, например, в нашем ДК проводилась Юморина, то в зале, рассчитанном на 1200 мест, набивалось «юмористов» в 2-3 раза больше, а мы с Костей Бочковым как-то даже плюнули на контрамарки в Большой Театр и давились от хохота без всякой жалости к опере.

И всё-таки визитной карточкой Музыкального Авиационного Института, брендом – по современному, был в это - моё время, Агиттеатр «Россия».
Задорнов тогда ещё не был завсегдатаем телеканалов, не так уж и давно он МАИ закончил, поэтому жил с театром одной семьёй. Попивал потихоньку творческую кровь из своих «россиян», учил их уму-разуму и отдавал кровь свою на благо театра, пробивая интересные гастроли, премии, продления сессий, стипендии, комнаты в общагах для образовавшихся в театре семейных пар.
Да как им было не жениться друг на друге, когда ели-спали-выступали, а если короче, то – жили они одной семьёй, колхозом под предводительством задорного председателя. В институте им преподавали; науки разные, сопла всякие, балки не докрученные…. А жизни-то они настоящей учились именно здесь, в ДК Маевском! Обучились. Выросли. В люди вышли. Теперь и своих детей учат.
В 1980 году, когда МАИ 50 лет исполнилось – конечно же осью и основой концерта в ДК был НАШ АГИТТЕАТР. Почему НАШ? А как же-с? И МАЁВЦЫ мы, и МОТОРИСТЫ, да и выступали МЫ - «Забавная история», с «РОССИЕЙ» вместе.Я ж ведь просто передаю впечатления - себя, любимого. Шёл парнишке в ту пору всего-то 19-й год!
Парни из нашей «банды» были постарше. Это сейчас всё как-то само собой на «ты» подравнялось, а тогда они были некие «гулливерообразные». Для них общение с «Россией» было нормальным.
Олег Гальцов («Граф»), Юрий Буяльский («Князь» , а попросту - «Буяло), Сергей Краснобаев («Гульбарий»), Виктор Карташов («Витяба») – они с агиттеатровцами уже вместе поучились, по строякам поездили, в пиво и карты поиграли, а Карташов и вообще им был как свой – столько лет там клинья к Танюхе Булановой подбивал!!!
В этот раз мы выходили на сцену с Агиттеатром «Россия» только на поклон. Мы работали за кулисами «живым» оркестровым оформлением спектакля. Да пели заключительную песню в микрофоны, стоящие, опять же, за кулисами. Но мы были частью «Нашей Биографии». Мы вместе репетировали, нас тоже материл Задорнов, как своих.
«Россияне» впустили нас в семью, конечно, но мы не стали её частью… Зачем!? У нас и своя была! Ничем не хуже.
Мы сделали общее дело! Спектакль удался, на славу! Всего было в меру: пафоса, песен, юмора, актуальности.
Я вообще был горд будучи приобщённым к биографии великой Страны, Большой Мальчишовой Тайне, доверенной мне в стенах МАИ, за то, что не подвели, что люди в зале стояли и плакали от такого же чувства собственной причастности к тому, что видели и слышали и долго не расходились из зала. Толкались в фойе, не особо торопясь переходить от полученных впечатлений ко второму, развлекательному, отделению концерта, а далее к застольной части.
Во втором отделении выступали уже сами – ВИА «Забавная история». Нормально. Но это было уже привычно. Нет, конечно, концерт посвящённый первому в своей Маевской жизни юбилею был для меня очень важен, дипломника - Краснобаева вообще тут же «купец» с фирмы на работу зазвал, но… Почему-то казалось, что Главное на сегодня уже сделано…Провода скрутили, «аппарат» собрали, перенесли. Всё! Кода…!?
…Но, когда концерт закончился, состоялось ещё одно событие, которое заставило вдруг опять встрепенуться.
На втором этаже ДК был организован фуршет для Агиттеатра. Это сейчас фуршет, а тогда, просто – стол накрыли. Ничего особенного, просто посиделки. Но и мы здесь же – мы ведь свои, буржуинские! И полной неожиданностью (во всяком случае, для меня) было появление на этом междусобойчике Декана Второго факультета, факультета Авиационных Двигателей «АД» - Георгия Георгиевича Гахуна.
Это далеко не атмосфера лекции - удава с мелом и указкой перед бандерлогами, это не третий этаж факультета с деканатом, мимо которого, быстро глянув расписание и приказы на отчисление, на форсаже несёшься в седьмой корпус, к пельменям. Это - ДК МАИ, Юбилей, Мы самые – самые! И вдруг – Декан! Добрый, мудрый Гахун - Папа с бокалом шампанского в руке. И всего один тост. Но какой!!!!
- «Ребята, студенты, ну как же вам не стыдно петь песни, про Декана Второго - Моторного Факультета, который пьёт один кефир! Ай-яй-яй..!»

Р.S.: Ледокол «Красин» до скрипел - таки до назначенного полюса, не сразу, конечно, и девяти лет не прошло. Но устоял, не затонул, мотористы – они не тонут, они горят.
После этого концерта у нас их было много ещё, в том числе и с «россиянами», да и сейчас, бывает, зовут. И всё равно, та, «Наша Биография» - она наша. Она с нами. А в песне с тех пор слова для меня уже не изменяются:
«… Быть может, Гахун нас осудит,
Быть может, кефир он лишь пьёт!
Но мы ведь товарищи, люди,
И каждый студент нас поймёт!...»

ВАШ,МИХАИЛ ПУНКИН

Песни, песни, песни… Весёлые и задорные, грустные и шуточные, песни из кинофильмов и военно-патриотические. Сколько их было разных в исполнении агиттеатра, никто не считал. А если бы такая попытка и была, то цифра бы оказалась внушительная. Многие песни перешли к нам от “стариков” агиттеатра и уже исполнялись коллективом во многих местах нашей необъятной Родины. Например, песня “Как служил солдат”. Затянут девчонки:

Отслужил солдат
Службу долгую,
Отслужил солдат
Службу ратную.
Двадцать лет служил,
И ещё пять лет -
Генерал-аншеф
Ему отпуск дал.

Зрители слушают, затаив дыхание, а под конец песни у многих слёзы на глазах наворачиваются. Новые песни, обычно, разучивались к какому-либо ответственному выступлению агиттеатра. А таких выступлений было много. Это и фестивали студенческой самодеятельности, и постоянные концерты с участием других коллективов и известных артистов, приуроченные к очередному съезду партии, например, или какому-либо важному событию в жизни страны.
К каждому фестивалю подходили очень серьёзно и из-за всех сил старались быть первыми. Студенты – публика особая, которая с большим нетерпением всегда ждала от агиттеатра новых номеров и новых песен. На концертах с другими участниками кроме агиттеатра приходилось петь то, что нам давали петь организаторы этих концертов. Не редко, во время исполнения той или иной песни, происходили, как мне показалось, забавные случаи. Помню, выступали мы в колонном зале Дома Союзов перед делегатами 26-го съезда КПСС.
На финал концерта все участники должны были выйти на край сцены лицом к зрителям, взяться за руки, и под оркестр всесоюзного радио и телевидения петь песню “Если бы парни всей земли”. И вот концерт подходит к концу, все участники выходят на сцену и в глубине сцены ждут, когда заиграет оркестр. Оркестр заиграл, все участники (а их было достаточно много) выходят на край сцены, берутся за руки, и запевают песню. Меня же, ещё в глубине сцены, схватили за руки с двух сторон мёртвой хваткой, и “повели” на край сцены кто-то из девчонок молодого состава. Откуда у меня такая вдруг внезапно появившаяся популярность возникла? Я ведь всего без году неделя в агиттеатре, ничем особым не отличился. Другое дело Женя Шибагутдинов и Саня Сабитов, на чьи концерты мечтали попасть, наверное, все девчонки не только из МАИ и соседнего Пищевого института, но и многих других вузов. А девчонки держат меня так, как в кинофильме Кавказская пленница Балбес с Бывалым держали Труса на дороге в тот момент, когда к ним приближалась Нина на автомобиле. Но Трусу было страшно, и он хотел вырваться и убежать. А я убегать никуда не собирался, и мне даже было приятно. Не подавая вида, кошусь краем глаз то в одну, то в другую сторону. А девчонки, как ни в чём не бывало:

Парни, парни, это в наших силах
Землю от пожара уберечь
Мы за мир, за дружбу, за улыбки милых,
За сердечность встреч.

Чтобы стало понятно, в чём же тут вся соль, нужно вернуться вперёд на несколько дней, предшествующим этому выступлению. Концерт ставил режиссёр, который ещё несколько месяцев назад был главным режиссёром Олимпиады-80 в Москве. Основным номером концерта был большой отрывок из спектакля “И нет нам покоя”. Кроме этого агиттеатр должен был исполнить ещё несколько песен. Спектакль был уже готов и поэтому мы все принялись разучивать песни. Достали тексты песен “Легенды расскажут”, “Если бы парни всей земли” и ещё каких-то, какие надо было петь. Репетировали в родном ДК сами, и было у нас всего 2 репетиции по 2 часа каждая, одна в Станкине и одна в колонном зале Дома Союзов. За это короткое время в конце каждой репетиции делались распоряжения и вносились поправки, которые, как нам до этого сказал Задорнов, необходимо выполнять беспрекословно. С другими участниками предстоящего концерта мы не пересекались. Когда мы выходили на сцену, предстоящие участники её уже освободили, и последующие участники начинали репетицию только после нашего ухода. И вот настал день выступления. Мы прибыли в колонный зал Дома Союзов, как и следовало, до начала концерта. Там уже начали собираться и другие участники. Вдруг среди нашего коллектива прошёл слух, что среди других участников есть негры. Больше всего были напуганы кто-то из девчонок-первокурсниц, обитателей общежития. Года не прошло, как они окончили школу и приехали в Москву, живых негров до этого никогда не видели (если только по телевизору или в кино), а тут нужно было брать их за руки и петь песню. Поскольку, финал концерта не был отрепетирован с другими участниками, а было только сказано, что все участники концерта должны взяться за руки, девчонки, по видимому, нашли во мне своего ангела-хранителя и держали крепко до самого окончания концерта. А не дай бог я бы вырвался, а им бы негр достался. Потом, на подведении итогов, было отмечено, что в программе концерта принимал участие, коллектив из Университета Дружбы Народов и там было два негра. Они танцевали кадриль в парах с девушками. Наши девушки заметили, что один из них был даже симпатичный и даже очень ничего. Но это уже было потом. А вот у Задорнова каждый знал своё место на сцене, и каждое движение было отточено на большом количестве репетиций, заканчивающихся часто за полночь.
Делали мы с Мишаней Ивановым перед фестивалем студенческой самодеятельности здоровенный экран телевизора для установки его на сцене. Экран устанавливался лицевой стороной к зрителям. Зрители, как бы смотря телевизор, видели актёров агиттеатра, находящихся по ту сторону экрана. Актёры рассказывали “новости”, читали “программу передач” и показывали разные сцены. Экран собирали из кусков оргалита при помощи молотка и многочисленных заклёпок. Уже скоро вечернее выступление, а мы с самого утра без обеда и никак закончить не можем. Мишаня говорит мне: “Саня! Времени осталось мало, а я концертную рубаху дома забыл. Сбегай ко мне домой за рубахой, а я сам закончу”. Мишаня жил не далеко в доме, где раньше находился детский магазин “Смена”. Я отсутствовал полчаса, не больше. Когда я вернулся, оставшиеся полсотни заклёпок были заклёпаны. И вот мы на сцене. Руки болят. Каждый строго на своём месте. Поём песню “Эту пряную перину”. Во время этой песни все ребята брались за руки “в замок”, а девчонки садились к ним на руки и клали свои руки им на плечи. То есть у меня с двух сторон было по девчонке и по одной руке на каждом плече. Слева от меня Мишаня. Кто был справой стороны, я не помню. И садилась на руки справа толи Ира Пантелеева, толи Галя Шишкова, толи ещё кто-то. С этой стороны вес был, словно пушинка и поэтому всё моё внимание было устремлено на левую сторону. С левой стороны нам с Мишаней на руки садилась Света Горохова. Здесь уже был нормальный вес, который особенно мог почувствоваться после трудовых подвигов с молотком. Я не левша и поэтому мне ничего не грозило. Мишаня тоже не левша, но основная нагрузка ему пришлась на правую руку. И вот мы подхватываем девчонок. Лицо Мишани словно перекосилось, но он из-за всех сил старается этого не показывать.
Я краем глаз наблюдаю:
Мишаня (с перекошенным лицом) поёт: Мне бы ветер, мне бы качку…
Света: Ла-ла-ла-ла!
Мишаня: Синеглазую рыбачку…
Света: Ла-ла-ла-ла!
Мишаня: Мне бы бросить этот берег и матросить наяву…
Света поглаживает Мишаню рукой, как гладят ребёнка по головке.
Мишаня: Вот ведь блажь!
А сердце верит,
Что и вправду уплыву...
Что и вправду уплыву!

Интересный случай мне запомнился и с песней “Цирк” на стихи Маршака. Агиттеатр тогда принимал участие в популярной тогда телевизионной программе “Шире круг”. Наша Оксана Чепак там исполняла роль ведущей программы, а все остальные участники пели песни и показывали разные номера. Мне очень хотелось попасть на телевидение, но я нахватал двоек и, набравшись сил, сказал ребятам, что буду готовиться к последней пересдаче матана. В тот раз матан я сдал, а вот после следующей сессии вылетел в ПССО. И передачу “Шире круг” я увидел по телевизору. Исполняется песня “Цирк”. Стоят Саша Крупин и ещё кто-то из “стариков”, изображая шутов.
Агиттеатр поёт: Белый шут и рыжий шут разговор такой ведут…

Один шут другому:
Где купили вы, сеньор,
Где купили вы, сеньор,
Где купили вы, сеньор, этот красный помидор?
Другой шут отвечает:
Вот невежливый вопрос.
Вот невежливый вопрос.
Вот невежливый вопрос.
Это собственный мой нос.

Я смотрю на телевизор и не пойму в чём дело. Текст песни тот же, что и всегда пели. Голоса те же, актёры те же. Что же здесь не то? А дело в том, что Крупин и его собеседник (по-моему, Рачков Юра) поют не своими голосами. То есть, когда пел Крупин, был слышен голос Рачкова и наоборот. При записи передачи использовали привезённую фонограмму, а исполнителей поменяли местами. Непосвящённый телезритель, конечно же, ничего не заметил, а посвящённые подумали, что это очередные штучки Задорнова. Даже прикольно получилось.
Много лет прошло с тех пор. Уже забываются места, где мы исполняли ту или иную песню, и по какому случаю их разучивали. Некоторые песни были исполнены всего один раз, а многие прижились и исполнялись коллективом долгие годы. Часть этих песен до сих пор хранятся в моей памяти. Мой старший сын на первом году своей жизни засыпал у меня на руках только после того, как я ему исполню все песни из репертуара агиттеатра и все, которые знал. Он у меня запел раньше, чем начал говорить. Ребёнку был ровно год. Собрались у моих родителей на даче, накрыли стол под открытым небом. Погода и настроение были хорошие. Взрослые затянули песню:

Нет без тревог ни сна, ни дня,
Где-то жалейка плачет.
Ты за любовь прости меня,
Я не могу иначе

Ребёнок, который до этого ничего не говорил, слушал, слушал песню и в конце стал подпевать:
Я игугу инааче…

Чуть позже заходим с женой и ребёнком в промтоварный магазин в подмосковном Яропольце. В сельской местности в одном магазине (не продовольственном) продавалось всё кроме продуктов. Здесь можно было купить мебель и радиотовары, хозтовары и канцтовары, одежду и обувь. Ребёнок уже научился ходить, но на маленькие расстояния. Мы привезли его в прогулочной коляске, коляску оставили у входа в магазин и заходим. Вадик (так зовут моего старшего сына) окинул взглядом торговый зал и всех присутствующих, заметил на видном месте среди портретов, выставленных на продажу, портрет Ленина, повернулся к нему лицом и торжественно запел на удивление невольной публике:
И Ленин – такой молодой,
И юный Октябрь впереди!

Я пытался вспомнить, где мы исполняли эту песню. Сначала думал, что в колонном зале Дома Союзов. Но наконец-то вспомнил, что исполняли её в концертном зале гостиницы “Россия”, одноимённой с нашим коллективом. Уже и гостиницы той нет, а песня в памяти сохранилась. Ещё запомнился случай с этой песней. В тяжёлые 90-е годы, чтобы прокормить семью и троих детей, я вынужден был податься работать на стройку. Мы сколотили бригаду и находили работу по объявлениям. Все члены бригады с высшим образованием. Кто МАИ окончил, кто Куйбышевский авиационный, кто из других вузов. Зима... Коттедж на окраине леса. Только крыша и стены, даже окон нет. Мы занимались внутренней отделкой. Половина коттеджа двухэтажная, а вторая половина состоит из одной большой комнаты, высотой до самой крыши. Со второго этажа можно было выйти на балкон внутри большой комнаты. Перилл у балкона не было, а просто лежали плиты перекрытия. Не помню, зачем я там оказался, но вся наша бригада была внизу и занималась обычной работой. Что-то на меня нашло в тот момент (наверное, агиттеатровское прошлое или пример старшего сына), я окинул сверху взглядом аудиторию, поднял правую руку впереди себя, словно Ленин на броневике, и запел во весь голос:
Неба утреннего стяг!
В жизни важен первый шаг.
Слышишь, реют над страною
Ветры яростных атак!

Внизу все замерли и не произнесли ни звука, пока я не закончил всю песню. Просто стояли и слушали затаив дыхание. Потом пошли возгласы: “Ну, Саня ты дал…, у Задорнова научился…” Долго потом этот случай мои друзья рассказывали друг другу на весёлых застольях, а может и до сих пор вспоминают.

Жизни, вне театра, у нас фактически не было. Только на учёбу и обратно в репетиционную комнату, да и на сон иногда расставались, если не оставались ночевать в ДК. Правда, это было категорически запрещено и нам приходилось прятаться и сидеть как мышкам, чтобы во время обхода нас не заметил дежурный по вахте.
Репетиции, концерты, поездки и всегда вместе.
Поэтому, и не мудрено, что в коллективе складывались и личные взаимоотношения, а как итог парочки и в конечном результате свадьбы.
Попробую вспомнить, сколько семейных пар у нас в коллективе сложилось, пофамильно и в хронологическом порядке. Если что, поправите.

Саша Гвоздик и Рита Николаева
Миша Погорельский и Лена Крейндлин
Виктор Карташов и Татьяна Буланова
Сергей Домбровский и Наташа Виданова
Женя Шибагутдинов и Ирина Митина
Лёша Клушин и Оля Горохова
Саша Сабитов и Ирина Пантелеева
Юра Демидов и Таня Фирсова
Серей Щеголихин и Света Горохова
Андрей Чечель и Ирина Хорохорина
Сергей Иванов и Наташа Храмова
Сергей Тихонов и Ирина Котельникова
Миша Иванов и …, забыл с кем!!!!! Напомните, как её звали!!! По-моему, Катя!??
Саша Семёнов и Марина Харькова

Вроде все!? Никого не забыл?
Поправляйте и дополняйте!!
Вон, сколько свадеб сыграли за это время!!!
Могло быть, наверное, и больше, но не всё и не у всех получилось. Да и в дальнейшем судьбы семейных пар сложилась по-разному. Многие до сих пор живут счастливо, а кто-то и разошёлся, но, не смотря на это, остались в хороших отношениях. Когда встречаемся на общих праздниках, или не дай бог, по другому поводу, всегда вспоминаем те наши годы, восьмидесятые неугомонные, шальные и весёлые! Эх, молодость! Молодость!
Дети растут, а у многих уже выросли и сделали из нас бабушек и дедушек - с горячим сердцем и молодой душой, воспитанной в агиттеатре.
Мы не чувствуем себя на наш возраст, готовы опять на сцену, снова готовы если надо, прыгать, танцевать, петь, играть и перевоплощаться, хотя прошло уже не мало лет.
О каждой свадьбе есть что вспомнить и рассказать смешной или курьёзный случай, но о свадьбе Жени и Ирины Шибагутдиновых ходили и ходят легенды. Как это было, лучше расскажут те, кто там был или сами виновники торжества. Очень бы хотелось ещё раз услышать эту историю о свадьбе в Тамбовской губернии.
Ждём.

ОТРЫВОК ВОСЬМОЙ
ЦДРИ

За своё не долгое участие в агиттеатре, в Центральном Доме работников искусств, сокращённо ЦДРИ, находившемся через дорогу от Центрального Детского Мира на Лубянке (тогда площадь Дзержинского), мне довелось побывать дважды в составе коллектива.
Когда работа над постановкой Александра Четвёркина “И нет нам покоя” была завершена, в большом зале ЦДРИ был организован зачётно - творческий вечер Лауреата премии Ленинского Комсомола Народного агиттеатра МАИ “Россия”. Программа вечера состояла из нескольких отделений.
Гвоздём программы был конечно же серьёзный патриотический спектакль “И нет нам покоя”, поставленный в духе тех времён и занимающий одно из отделений вечера. Коллектив агиттеатра со всей ответственностью подошёл к подготовке предстоящего выступления. В отведённое и ограниченное время хотелось наиболее полно познакомить приглашённых зрителей с творчеством коллектива.
В остальных отделениях вечера были показаны один из ранних спектаклей о весёлой студенческой жизни и программа агиттеатра “Наша Еролажа” с весёлыми сценками и песнями. Для всех желающих, из числа приглашённых, во время перерывов в фойе ЦДРИ был организован театр в телефонной будке. Надо отметить, что среди реквизита агиттеатра были 3 настоящих телефонных будки, которые ржавели позади ДК МАИ, так как были громоздкие и тяжеленные, и никуда не помещались. Будки в срочном порядке стали приводить в нормальный вид. Помню, краску спрашивали даже у пожарников на Соколе.
Сейчас, спустя много лет, посмотрев одну из серий кинофильма “Улицы разбитых фонарей”, в которой менты со словами вещдок таскали рояль по коридорам отделения милиции, вспоминаю, как мы таскали по ЦДРИ со словами реквизит - несколько телефонных будок.
Пригласительные билеты были изготовлены в виде зачётных книжек, обложку которых украшала фотография коллектива, а внутреннее содержание было как у настоящих зачёток. По окончании вечера, раскрыв пригласительный билет, зритель должен был поставить оценки во всех свободных клеточках и сдать билет на выходе специальным товарищам. Оценке подлежали не только работы коллектива, но и даже буфет. Среди счастливых обладателей пригласительных билетов была и наша однокурсница Ирина Дубовая, проживающая в нашем общежитии и лично знакомая со многими молодыми участниками агиттеатра.
Ирина раздобыв сведения о «театре в телефонной будке», и как только закончилось первое отделение, а народ, раскачиваясь, вставал со своих кресел, размышляя видно, куда пойти в первую очередь: в буфет или на перекур, она первая рванула в фойе и прямиком к интересующей её будке. Будки были обыкновенные, каких тысячи стояло на каждом углу Москвы, только чтобы не видеть происходящее внутри, завешены изнутри красной материей. И вот наша шустрая первокурсница влетает в будку, а в ней Женя Шибагутдинов с гитарой. Телефонные будки предназначены были для одного человека, но если потесниться, можно разместиться и вдвоём. По задумке актёр и зритель должны стоять лицом друг к другу, разделённые только гитарой, общаться друг с другом и по желанию зрителя актёр должен исполнять песни из своего репертуара. В этот день Женя Шибагутдинов исполнил для неё 3 или 4 песни. Когда Ирина, получив массу удовольствия в телефонной будке, выходила оттуда, у будки уже выстроилась целая очередь. Кто-то нетерпеливый уже начал долбить по будке, как будто нужно было срочно вызвать милицию или скорую помощь. В других будках тоже работали наши ведущие актёры. Скорее всего, это были Саша Сабитов и, возможно, Юра Филиппов, и кто-то из девчонок. Популярность агиттеатра в начале 80-х годов была огромная.
В дни выступлений коллектива в стенах родного ДК, народ уже от Сокола спрашивал, как проехать на улицу Дубосековская. Молоденькие студентки из соседнего с МАИ, Пищевого института, как впрочем, и из многих других Вузов, мечтали хоть одним глазком взглянуть на наших ребят.
Радости у попавших в телефонную будку не было предела. Несмотря на то, что в телефонных будках побывали не все зрители, всё равно каждый из приглашённых получил массу удовольствия. Это было видно по реакции зала на всё происходящее на сцене. Каждый номер заканчивался под бурные аплодисменты и выкрики “Бис!” и “Браво!” из зрительного зала. В последствие, разбирая пригласительные билеты, мы обнаружили, что почти везде стояли оценки “отлично”. Не желая расставаться с любимым коллективом, многие зрители пришли к нам в гримёрку по окончании вечера.
Здесь был накрыт стол и благодарные зрители поднимали бокалы с шампанским и другими крепкими напитками, поздравляя коллектив с успешным выступлением. Там же руководитель агиттеатра Михаил Задорнов представил нам свою жену. Когда застолье подходило к завершению, Задорнов напомнил мне и ещё нескольким ребятам, изъявившим желание, чтобы утром подъехали за телефонными будками. Время было назначено не раннее, чтобы дать возможность отоспаться, и уже был заказан грузовик.
В общежитие мы приехали уже «хорошими», и там нас снова ждали шампанское и другие крепкие напитки от благодарных общежитейцев. Короче, в ЦДРИ я проспал и пришёл только на вечернюю репетицию в родной ДК. Когда репетиция началась, Задорнов отругал меня и ещё кого-то из коллектива, за чуть было не сорванную погрузку телефонных будок, объявив по несколько нарядов каждому. “Вы уезжали из ЦДРИ нормальными. Как же надо было ещё нажраться, чтобы не проснуться к назначенному времени?”, - стыдил он нас.
Второй раз агиттеатр принимал участие в творческом вечере поэта из Донецка Владимира Калиниченко, проходившем в малом зале ЦДРИ. До того, как познакомить нас с поэтом, Задорнов рассказал нам его историю. Владимир Калиниченко, будучи мальчишкой, провёл всю Великую Отечественную Войну в концлагерях. И все его стихи пронизаны чувством людей, борющихся за жизнь под дулом фашистских автоматов и спасающихся от натравленных на них фашистами собак. На Украине Калиниченко не печатали, так как все его стихи были написаны на русском языке. Он посылал свои стихи в журнал “Юность”, но их не опубликовывали, так как в “Юности” печатались только члены Союза писателей. Будучи человеком, горячим, он написал главному редактору “Юности” Борису Полевому письмо матом, на что и получил ответ… тоже матом. Прочитав письмо, Калиниченко взял бутылку коньяка и поехал к Полевому. После их встречи поэта стали публиковать в “Юности”. Ещё он создал коллектив из молодых людей, которые читали его стихи и участвовали в творческих вечерах. Как любой творческий работник, Калиниченко хотел быть услышанным более широкими массами и приехал в Москву с надеждой договориться о выступлении своего коллектива на телевидении, радио или выступить на какой либо сцене. Для достижения этой цели он использовал все свои имеющиеся связи, но единственное, чего он добился – это организации творческого вечера в малом зале ЦДРИ. Чтобы привлечь побольше зрителей, он вышел на Задорнова и попросил, чтобы в программе вечера принял участие агиттеатр, имеющий популярность далеко за пределами Москвы. На афишах даже напечатали: В программе принимает участие Лауреат премии Ленинского комсомола Народный агиттеатр МАИ Россия. У Калиниченко была всего одна песня о шахтёрах и их родном городе. Эту песню он, разъезжая по стране, слышал далеко за пределами Донецка, даже на севере и очень хотел, чтобы наш коллектив исполнил её на его вечере. К нам на репетицию в ДК МАИ он привёз текст песни и ноты, после чего мы все принялись её разучивать. Когда песня уже почти получилась, поэт сделал свои замечания, попросив нас лишь только об одном: последнюю строчку последнего куплета выделить из всего текста так, чтобы она прозвучала как гром среди ясного неба. Это были слова:

Здесь добывает чёрный уголь,
Алмазной совести братва.

Мы исполнили, как просил автор, и поэт, простившись, уехал по своим делам. После его отъезда Задорнов сказал нам, что шахтёры это такие же обыкновенные люди, как и все другие, они также пропивают получку, изменяют своим жёнам и т. д. И у них тоже совесть не кристально чистая. Эти слова нужно исполнить с обычной интонацией, как и всю песню.
Когда агиттеатр приехал в ЦДРИ, в зале было не много зрителей. Мы уселись на свободные места в зале также как и на “Нашу Еролажу”. Коллектив поэта читал стихи так, что случайно пробегающие мимо малого зала творческие работники заглянув в зал, не могли покинуть его до окончания встречи. К концу вечера зал был полон, и люди стояли даже в проходах. В нужное время из зала встали с гитарами Женя Шибагутдинов и Саша Сабитов, и запели песню. Припев подхватил весь коллектив агиттеатра, но, уже не вскакивая со своих мест, как при “Нашей Еролаже”, а сидя на своих местах. Это было решение автора, так как пели песню не про песочные часы. По завершении программы началось обсуждение всего услышанного, но разговор поэта со зрителями получился не долгим. По выражению лица Владимира Калиниченко, человека с очень тяжёлой и необычной судьбой, можно было догадаться, что он остался недоволен.
А у агиттеатра впереди были выступление на телевидении, где Оксана Чепак исполняла роль телеведущей, и было много новых номеров и песен, поездка в Германию и ещё много-много чего интересного…

За окном умирала осень.

Неспешно. Без агонии и слез. Словно под наркозом.

Большие пушистые снежинки медленно опускались на влажное тонкое «одеяло», бережно прикрывающее недостроенное здание ГУКа. От этой печальной, но торжественной картины трудно было оторвать взгляд.

Сгущались сумерки. В 221 комнате ДК МАИ, которую мои товарищи, с упрямством Марата Казея, называли сорок третьей, включили свет. И за окном сразу стало темно - картина угасла, будто там остановилась жизнь, и врачи закрыли дверь операционной.

Так закончилась моя последняя осень в агиттеатре. Странно, но это, пожалуй, самое яркое воспоминание того времени. Я никогда так сильно не любил МАИ, как той осенью. В институт поступил за компанию с одноклассниками и по принципу близости к дому. В детстве мечтал о сцене. Ходил в драмкружок, участвовал в школьном театре и был лучшим чтецом, играл в ансамбле. О романтике взлетающих лайнеров и звездной пыли узнал, став «козерогом» – первокурсником МАИ. Уже позже я понял, что в жизни часто бывает так. И по настоящему любить начинаешь в моменты расставания.

...Закончилась моя последняя репетиция. Все разошлись. И в этот момент мне почудилось, что за окном кто-то есть, - я ощутил чей-то взгляд. Осень пристально, но тихо смотрела в окно 221-й комнаты. Смотрела, как там умирает детство…

Я выключил свет и закрыл дверь.

Все-таки хорошо, когда юбилей! Все тебя поздравляют, подарки дарят. Вспоминают заслуги, никто не ругает, опять же – банкет… Правда, мысль о том, что юбилей – время не строить планы на будущее, а вспоминать доброе, старое, минувшее безвозвратно – приходит позже. Приходит вместе с ощущением, что если бы была дана другая жизнь, то прожил бы ее не так.
Хорошо. И так, воспоминания. В тех далеких шестидесятых годах представление о сцене, о песнях были воспитаны хором радио и телевидения, которые торжественно пели о том, кто у нас в стане рулевой и о вечной жизни, правда, только для одного человека. Смеяться разрешалось над шутками Аркадия Райкина и над тем, о чем спорили Миров и Новицкий. Не удивительно, что, когда нас, первокурсников, пригласили на «Вечер первокурсника», мы как будто в сказке побывали. И, разумеется, начертательная геометрия, и математический анализ незаметно отошли на второй план. А когда к нам на лекцию пришли старшекурсники из профбюро факультета и пригласили всех желающих принять участие в весеннем фестивале искусств, я с радостью согласился.
Шел 1970 год.… Нет, тогда мы не представляли себе, во что ввязались. Не умели мы ни говорить правильно, ни передвигаться по сцене, а понятие о дисциплине просто отсутствовало. Мы считали, что самодеятельность – это когда можно делать что хочешь: когда режиссер объясняет задачу, можно тихо перебирать струны гитары, а если ты не обедал, то все сразу начнут тебя жалеть, хотя многие из нас слова обед и ужин, а также завтрак, просто не имели в своем лексиконе. Перекусил, и ладно, а не получилось – так может завтра получится. С теплотой вспоминаются репетиции тех лет. Массовка – большое количество неопытных первокурсников, которые, попав на сцену, сразу решили, что они уже артисты, не понимая, что сама принадлежность еще не обеспечивает уровень. Задача массовки – делать то, что задумал режиссер, причем максимально синхронно. Поэтому, когда кто-то сбился, сразу заметно. Так вот, когда на репетициях кто-то вдруг что-то сделал не так, то, вместо того, чтобы просто дать возможность режиссеру объяснить, в чем ошибка, все бросаются на этого несчастного и начинают ему объяснять, как правильно надо все делать. И этот бедняга сразу начинает чувствовать себя идиотом, потому что ничего не может понять. Кстати, этот порок мне кажется, до конца так и не изжит.
А какие замечательные у нас были обеды! После многочасовых репетиций сбрасывались по рублю и посылали гонцов в магазин. Вопрос о том, почему нам доставался после этого кусочек хлеба и кусочек колбасы, до сих пор остается без ответа. (Для справки: очень приличный обед в студенческой столовой – салат, полпорции первого, второе и компот – стоил 50 копеек). А слова режиссера: «Ну, еще пять раз подряд без ошибки – и по домам», звучал для нас как приговор, так как на такси денег не было, а время уже перевалило за полночь. Но все это забывалось, когда зал взрывался аплодисментами, когда закрывался занавес, когда уже в пустом зале нам, усталым и полностью «выжатым», руководство факультета говорило: «Ребята, большое вам спасибо, все было замечательно, а сейчас – на банкет!!!». И откуда снова брались силы! Поэтому, когда уже был театр, и на вопрос о том, как пришла мысль этот театр организовать, мы как один отвечали, что нам жалко было затрачивать столько труда ради одного выступления, мы все-таки кривили душой. Нам нравилось слышать аплодисменты в свой адрес, нам нравилось, что нас знают на факультете и в институте не как успевающих выдающихся студентов, нам нравилось, что ритм нашей жизни не дает возможности скучать. Во всяком случае, я говорю о себе. И даже в тот день, когда я защищал диплом, наш театр ехал в Зеленоград на концерт, с программой «Москвичи на БАМЕ», и диплом вынужден был отойти на второй план. Ну, какой студент может этим похвастаться? А репетиции? Это же чудо какое-то! Воспитание чувств, приучение к дисциплине. А сколько смешных моментов вспоминается! Репетировали как-то одну сцену – Задорнов читает стихи о БАМе, а массовка в промежутках пляшет. А когда идет текст, все должны замереть. И вот начался текст, и все замерли, а Игорь Пруд (фамилия такая) в танцевальном экстазе подпрыгнул, а приземлиться успел только на одну ногу. А шевелиться нельзя. Так и простоял несколько минут на носочке одной ноги, а когда все кончилось, просто сказал: «Погорячился …» и что-то еще, но мы не расслышали. Или на прогоне, когда мы сдавали спектакль «И нет нам покоя». Там был матрос по фамилии Жухрай. Его играл Юра Филиппов. И была сцена, где Жухрай в сопровождении таких же несгибаемых матросов ищет Павла Корчагина. Он должен был выходить со словами: «Где Корчагин?». И вот, Жухрай выскакивает на сцену и громко, как и подобает революционному матросу, вопрошает: «Где Жухрай?». В этот момент Корчагин (Алексей Клушин), который должен выходить со словами: «Я здесь, Федор!» малость тормознул, потому что понял, что видимо теперь он уже не Корчагин, а, по-видимому, Федор, но не мог понять, кто же тогда стоит на сцене в глубокой задумчивости. Но из этого состояния всех вывел голос Задорнова из зала, который был естественно громче, чем голос революционного матроса, а лексикон был таким же, как в далеком 17-м году. Задорнов напомнил, что фестиваль – уже завтра, объяснил, где на самом деле теперь находится Жухрай, и подвел черту, что ничего общего он с нами теперь иметь не хочет. Видимо такое сочетание неожиданно смешного, и назидательно полезного и приводило нас к успехам.
Агиттеатр «Россия» – это очень высокий уровень самодеятельности. Порой, даже трудно разделить самодеятельность и профессионализм. Это достигалось просто фантастическим трудом. Причем, трудом нашим и талантом и трудом наших режиссеров. Это известные люди – Михаил Николаевич Задорнов и Евгений Евгеньевич Шибагутдинов. О том, что труд наш был весьма тяжел, свидетельствует хотя бы тот факт, что приходило к нам в театр много народа, но большинство долго не задерживались. Надо было делать выбор – кем быть? Видимо, поэтому сейчас среди нас практикующих авиационных инженеров нет. Но был у нас еще один вид деятельности, где каждый из нас все-таки мог быть и артистом, и режиссером, и вообще, всем. Это период студенческих строительных отрядов. Практически, каждый из нас там побывал. Днем надо было вкалывать на стройке, а вечером – репетировать или выступать. Движение ССО в масштабах страны было очень хорошо организовано, и помимо работы проводилось громадное количество конкурсов, в том числе и конкурс агитбригад ССО. На этих конкурсах маевцы традиционно занимали высокие места, а когда в отряды выезжали члены нашего Агиттеатра, первое место было обеспечено. Даже если с нами соревновались такие гранды, как МГУ, МВТУ и т.п. В 1978 году в Норильск выехал практически весь состав театра. И решили мы ввести новую традицию в Норильске – провести юморину. Показать было что. Решили часть выступления провести на площади города, а затем перейти во Дворец культуры и показать там спектакль «Так умирают легенды». Но, как известно, в спектакле принимает участие «студент, притворяющийся грузином». Эту роль играл я. На грузина я похож не очень, поэтому большое внимание я уделил главному атрибуту грима – кепке типа «аэродром». В то время в Норильске работали студенты из Северной Осетии из города Орджоникидзе. И когда я пришел к ним и, объяснив ситуацию, попросил дать мне кепку на время спектакля, их командир сказал: «Ты очень правильно сделал, что пришел сюда». И ребята через минуту принесли мне 100 кепок, потому что каждый приехал в Норильск со своей кепкой. Я выбрал одну подходящую, а днем на спектакль пришли все ребята из этого отряда смотреть, как их кепка играет на сцене. Конечно, этот день норильчанам запомнился надолго.
Конечно, юбилей это приятно. Только вот юбилеи что-то часто стали повторяться. А между юбилеями, как известно, как минимум пять лет жизни. А 30-летие запомнилось радостным и в то же время грустным событием – не все смогли собраться, по разным причинам. И хочется выразить глубокую благодарность и руководству нашего МАИ, факультета, членам Клуба выпускников МАИ и всем, кто нас помнит, кто организовал этот праздник и кто приехал на нас посмотреть. Значит, помнят. Спасибо Вам, друзья!

В деканате к нам относились, в общем неплохо. Можно даже сказать, что любили. Не будет преувеличением сказать, что наши отношения с деканатом напоминали роман, который длится нескончаемо, то, угасая в межсессионный период, то, вспыхивая с новой силой перед лицом надвигающейся сессии. Роман, наполненный такими жаркими страстями, неожиданными поворотами и феерическими событиями, что современные авторы могли бы черпать из него нескончаемый материал для ныне популярных сериалов.
В год моего поступления, деканом факультета был Валентин Владимирович Рыбаков – человек которого к тому времени уже окрестили отцом Агиттеатра, и которого я имел счастье лицезреть впервые, после первого же концерта.
Надо заметить, что в те времена, для рядового первокурсника получить личную благодарность декана было делом практически нереальным. Для этого надо было либо стать лауреатом какой-нибудь Нобелевской премии уже в первом семестре, либо совершить сравнимый по значимости поступок, например не пропустить ни одной лекции в течение первых пяти лет. Во всех остальных случаях, подобные встречи на высшем уровне, скорее всего, оказывались прелюдией к беседе о нецелесообразности дальнейшего обучения в стенах института.
Вышеприведённое отступление необходимо, для того, что бы студенты сегодняшние, и возможно студенты будущих поколений могли в полной мере осознать величие того момента, когда в нашей репетиционной, после дня первокурсника второго факультета, появился лично Валентин Владимирович. Весь личный состав агиттеатра был торжественно выстроен, выступлению коллектива была дана самая высокая оценка и каждый артист удостоился личного рукопожатия декана.
Помню, как Валентин Владимирович проходил вдоль наших нестройных в некотором отношении рядов, здоровался с артистами давно уже ему известными, знакомясь заодно с теми, кто только сегодня получил боевое крещение на Маевской сцене. Я до сих пор уверен, что мотористов-россиян он знал в лицо, по меньшей мере, он всегда здоровался с нами при встрече, а предположение что он запомнил нас в ходе учебного процесса, кажется мне далёким от жизненных реалий.
Несмотря на хорошее отношение, особых иллюзий по поводу нашей блестящей инженерной карьеры, в деканате впрочем, не питали. В списке учащихся факультета, пометка «член агиттеатра», видимо означала так же « потенциальный боец ПССО».
До сих пор помню, как внимательно и торжественно, руководители факультета вглядывались в лица новообращённых артистов. Теперь я понимаю, что приблизительно с таким выражением смотрит генерал, обходящий гвардейский строй и знающий, что многим из стоящих перед ним, не суждено увидеть блеска предстоящей победы.
Если отцом нашего театра, по справедливости считается Валентин Владимирович Рыбаков, то лично для меня и моих ровесников мамой была Ускова Зоя Ивановна. Стоит признать, что мамой она была весьма строгой и требовательной, но при этом объективной и справедливой. Удивительно, но несмотря на тот факт, что по её решению дважды я прерывал обучение в институте, я никогда не испытывал к ней чувства личной обиды. А позже, я начал действительно понимать её отношение к нам. Ценить её стремление сделать нас людьми не только творческими, но и дисциплинированными, обязательными и немного обученными инженерному ремеслу.
Сегодня мы празднуем тридцатилетие Агиттеатра. И в ходе торжественных мероприятий, Валентин Владимирович, как тогда, в первую нашу встречу, произнёс краткую речь перед нестройной уже во всех отношениях шеренгой артистов и лично вручил нам награды. Не так важно, что это произошло после футбольного матча команды агиттеатра, с командой клуба выпускников МАИ. Не важно, что на наших медалях было написано «Участник», а не «Победитель». Важно то, что вручил их человек, который был и всегда будет для нашего коллектива добрым гением, покровителем, папой - человеком, благословившим коллектив на долгую и успешную жизнь. Человеком, личное рукопожатие которого, само по себе является наградой несоизмеримо более вечной и высокой, чем теряющие со временем значение слова «Участник» или «Победитель».

Скептическое отношение деканата к перспективам нашей блестящей инженерной карьеры, базировалось на опыте многих поколений мотористов, затянутых безжалостными лапами трёх граций в манящий водоворот Маевской культурной жизни. Традицию вдумчивого и неторопливого отношения к учёбе, начали Россияне предыдущих поколений. Так, например, к моменту моего поступления в театр, его директор учился уже лет восемь, а в коллективе ходили легенды о героических артистах, которых ни сложности полунищей студенческой жизни, ни жаркие призывы военкомата, не могли заставить променять гордое звание студента-моториста, на безликий диплом инженера -механика. Даже сегодня, когда, казалось бы, уже пора подводить итоги, я не могу с уверенностью сказать, сколько в среднем времени требовалось нам на получение диплома и кто именно установил рекорд длительности обучения в институте. Неведение моё объясняется и ненадёжностью памяти, и тем, что реальные истории многих моих товарищей, обросли таким количеством вымыслов и легенд, что уже невозможно выкристаллизовать истину в этой сложной взвеси фактов, недомолвок и откровенных фантазий. Дело дошло до того, что некоторые артисты уже и сами не могут сказать с уверенностью в какой срок они окончили институт, и оканчивали ли они его вообще.
Что касается моего личного опыта, то участие в агиттеатре, однажды даже помогло мне закрыть учебную сессию своевременно и даже без троек. Как сейчас помню, это было в один из тех обычных зимних дней, когда у преуспевающих студентов сессия уже давно началась, а бойцы культурного фронта, ещё даже не получили зачётов необходимых для допуска к экзаменам. Если, к тому же, необходимые для сдачи вышеозначенных зачётов курсовые работы ещё и не были начаты, то шансы на успешную сдачу сессии уверенно стремятся к нулю. Имея за спиной опыт двух сессий я прекрасно осознавал этот печальный факт и, придя на репетицию, обратился к боевым товарищам за советом и помощью. Дух взаимовыручки всегда был развит в нашем коллективе, и никто не счёл возможным отказать. Восстановив мой боевой дух и жизненный оптимизм мудрыми советами, типа « в такой ситуации неплохо бы выучить пару строевых песен» и « в конце концов учёбу можно продолжить и через два года», коллектив наконец перешёл к поиску спасительных решений.
Решение было найдено нашим очень творческим коллективом и осуществлено им же. Решение было простым по форме и точным по существу. Суть его сводилась к тому, что если мизантропы-преподаватели отказываются ставить зачёты и экзаменационные отметки рядовому бойцу, лишь за то, что его позиция оказалась на пересечении фронтов науки и искусства, то эту священную обязанность должны принять на себя боевые товарищи. В результате, после непродолжительного поиска десяти шариковых ручек с чернилами разного цвета и продолжительного поиска зачётной книжки, в которой необходимые записи уже были внесены, работа вошла в свою завершающую стадию. Результатом же операции, стала моя зачётная книжка, с аккуратно внесёнными в неё оценками за текущую сессию. Точность подделки была недостаточно высока, что бы настаивать на переносе оценок в экзаменационные ведомости, но достаточно высока, что бы предъявить документ дома и оттянуть грозу по поводу прерывания учебного процесса.
В результате однако, фальсификация была обнаружена достаточно скоро, и я в срочном порядке был вынужден просить руководителя институтского штаба ПССО послать меня на самый трудный и главное отдалённый объект. Возможно, в глазах начальника штаба я выглядел этаким Павлом Корчагиным мечтающим возложить свой героический труд на алтарь индустриального процветания Отчизны, однако мне просто было необходимо обеспечить политическое убежище на период пока дома не уляжется буря, вызванная нашим смелым и неординарным решением.
Вспоминая нашу учёбу стоит заметить, что с уровнем инженерной подготовки девушек в нашем театре дела обстояли гораздо лучше. Среди них, как бы парадоксально это не звучало, были и те кто закончил институт в отведённый для этого учебным графиком срок, и даже те кто украсил личный документарный архив красным дипломом инженера. Не знаю как им это удавалось. Наверное это и есть те самые женские секреты, которых мужчинам до конца никогда не понять. А может и не надо даже стараться. Я просто верю, что девушки наши были талантливее нас. Талантливее во всех отношениях.
Из всего вышесказанного может сложиться впечатление что мы были плохими, студентами или что в артисты шли люди непригодные для прочего обучение. Однако оба эти вывода в корне неверны.
Как бы спорно это не звучало, но именно мы были настоящими студентами. Может быть, единственными тогда настоящими студентами. Такими какими их показывали кинохроники тех лет. Такими, какими мечтают быть сегодняшние абитуриенты. Именно мы ехали в переполненных плацкартных вагонах, с гитарами и бодрыми песнями - мчались чего то поднимать и повышать соответственно. Именно мы со счастливыми и задорными лицами запечатлены на чёрно белых фотографиях, запечатлены такими, какими и полагалось быть студентам-комсомольцам. Именно нам посчастливилось прожить ту полную ощущения счастья, собственной полезности и всемогущества юности жизнь о которой все только мечтают. Жизнь среди гор аппаратуры и реквизита, жизнь, проносящуюся в бешеном ритме ночных репетиций и бесконечных концертов, жизнь, открывающуюся вечной сменой пейзажей за окном несущегося вперёд поезда.
Можно возразить, что это была ещё не жизнь. Что это была прелюдия к настоящей взрослой жизни. Возможно это и так, но это была одна из тех немногих удачных прелюдий, что позволяют последующей жизненной симфонии впитать всю полноту и ясность звучания, раскрыть всю мощь и красоту жизненной композиции...А что порой прелюдия оказывается лучше, чем все события ей предваряемые, так это уже тема совсем иных размышлений.
Возвращаясь же к нашей учёбе, хочу сказать, что и учились мы не хуже и не меньше других. Просто мы учились несколько иному. Как оказалось позже, именно тому, что потребует надвигающийся век. В нашем коллективе мы на практике постигали то, чему сегодня пытаются научить студентов в аудиториях. Мы учились дисциплине и творчеству, мы привыкали принимать решения и за них отвечать, мы постигали искусство жить в коллективе, действовать как единый организм, работать с полной отдачей. Мы учились теми методами, что ныне называют кейс-стади и деловые игры и практикуют во всех уважающих себя вузах. Как показала жизнь, знания эти пригодились в дальнейшем и большинство наших товарищей нашли им применение, стали успешными и уверенными в жизни людьми.
И независимо от оценок в дипломе и количество лет обучения, большинство моих коллег-артистов были и остаются людьми очень талантливыми и всесторонне одарёнными. Очень многие из них имеют уже не один диплом о высшем образовании. Большинство имеет блестящую квалификацию и репутацию профессионалов в своём бизнесе. Практически все имеют успех в сферах деятельности требующих творческого и креативного подхода. И вряд ли кто либо будет отрицать, что корни сегодняшних успехов уходят в наше студенческое прошлое.
И сегодня, когда после давшегося нелегко Маевского диплома, я уже оброс дипломами Кандидата наук и МБА Лондонского университета, когда в ящиках стола вместе с подделанной некогда зачёткой пылятся Российские и международные награды всех уровней, когда я уже сам читаю лекции студентам, я с благодарностью вспоминаю учебный курс освоенный мной в коллективе Лауреата премии Ленинского комсомола студенческого Агиттеатра Россия.

Не знаю по каким критериям выбирают институт сегодня. Лично я поступал на второй факультет МАИ, потому что там был Агиттеатр Россия. На концерт этого театра пригласил меня мой товарищ, который поступил на второй факультет на год раньше – в 1984 году. После концерта судьба моя была решена. Юношеское воображение, подогреваемое парой грамот на районных конкурсах чтецов, рельефно вырисовывало мой образ в свете софитов, среди этих казавшихся нереальными людей, гордо именующих себя «Агиттеатр «Россия».
При поступлении в институт волновался. Но не тому что не поступлю в институт, а тому, что не пройду в театр. Мечта о театре начала сбываться уже осенью 1985 года, когда я наконец-то обнаружил объявление о наборе в театр моей мечты. Подробности первой встречи с театром я не помню, но уже очень скоро я оказался втянут в череду практически ежедневных репетиций и разных интересных дел. Родители сначала радовались, что я столь полно предался учебному процессу и целыми днями пропадаю в институте, однако вскоре была обнаружена шпаргалка со скороговорками и далее отрицать правду стало уже невозможным.
По традиции, сезон начинался с конкурса молодых дарований, кажется, он назывался «Общероссийским фестивалем искусств» и служил для демонстрации талантов новичков Я читал там любимое стихотворение Роберта Рождественского, как выяснилось позднее ранее уже входившее в репертуар Агиттеатра. По результатам выступления заработал грамоту и некоторые симптомы мании артистического величия. В любом другом коллективе, эта болезнь могла бы развиваться и принимая гипертрофированные формы угрожать жизни и карьере молодых дарований. К счастью, в коллективе существовали верные и надёжные способы излечения столь опасных недугов. Уже на первых репетициях, Евгений, языком ярких метафор и высокохудожественных образов передал нам своё видение нашей роли в современном искусстве и достаточно неоднозначно сформулировал своё видение наших перспектив. Иллюзии растворились, началась жизнь в искусстве.
Многие звёзды, в газетных интервью любят жаловаться, что работа артиста это тяжёлый труд. Однако никто до сих пор не сформулировал точно, насколько он тяжёлый. Если бы хоть кому-нибудь пришло в голову взять интервью о жизни артистов у меня, то я бы уже лет двадцать назад был способен ответить на этот вопрос с точностью до килограмма. Тяжесть нашего артистического труда можно было оценить приблизительно килограмм в двадцать. И это в каждой руке. Именно столько весит одна колонка из очень широкого ассортимента технических средств, которые полагалось возить на все наши выступления и гастроли. Гора ящиков, коробок и стоек начинала своё перемещение из легендарной репетиционной комнаты Агиттеатра задолго до начала выступления , что бы быть поставленной правильно и вовремя. Отвечал за правильность постановки техники наш технический директор. А столь подробного описания это процесс, на мой взгляд, заслуживает уже потому, что это была первая, и, пожалуй, единственная постановка, в которой мне удавалось получать далеко не последние роли.
Постоянное перемещение всей этой горы тяжестей запомнилось мне как первый творческий процесс, который мы действительно хорошо освоили. Процесс был действительно непростым и требовал высокой степени мастерства. Существовали различные стратегии выноса аппаратуры и её эффективного перемещения. Каждые новые гастроли добавляли что-то новое к широкому ассортименту приёмов. Так например, запомнился способ живой цепи, которым мы поразили видавших виды пилотов города Северобайкальска ( ???? ) . Адепты вышеуказанного способа берут в правую руку левую ручку одной кубообразной колонки, в левую руку правую ручку другой кубообразной колонки, к которой ( в смысле к колонке) уже пристроился следующий участник цепи. Таким образом может быть образована очень длинная живая цепь, способная переместить за раз количество аппаратуры, значительно превышающим количество участников цепи. Данный способ целесообразно использовать на больших, неосвоенных пространствах, на которых техника, грузчики и оленьи упряжки отказываются работать в силу сложных природных факторов или технической несостоятельности.
По прилёту в СевероБайкальск мы столкнулись именно с подобной ситуацией. Небольшой самолёт приземлился на грунтовое поле аэродрома, и нашим глазам открылась поросшая травой бесконечность северного пейзажа. При этом, где то на горизонте небольшой точной виднелся терминал аэропорта. Вначале мы не высказывали никакого беспокойства, полагая , что как обычно сейчас подъедет автобус с целью погрузить аппаратуру и при удачном стечении обстоятельств и нас. Однако вскоре выяснилось, что никакого автобуса не будет и тащить всё это придётся самим. Картина была действительно колоритная. Если американские спутники-шпионы следили тогда за окрестностями Байкала, то я уверен что НАТОвские специалисты до сих пор не могут расшифровать истинного значения того кадра. Кадра, на котором дюжина секретных специалистов растянувшись в бесконечную цепь по ещё более бесконечному аэродрому бережно выносит на руках с маленького двухмоторного самолётика центнеры загадочных чёрных ящиков.
Было бы неверным думать, что право участия в священном ритуале переноса аппаратуры предоставлялось кому угодно. Нет. Это право надо было заслужить регулярным посещением репетиций и успехами в боевой и политической подготовке.
Так же неверным было бы полагать, что вся моя артистическая карьера сводилась к переноске аппаратуры. Вовсе нет. Уже через несколько лет, заметив мои несомненные данные и стремление к большому искусству, Евгений поручил мне первую самостоятельную роль. Я и теперь не могу забыть, ту радость которая охватила меня, когда я узнал что в ходе всех Киевских гастролей мне доверена роль Руководителя службы питания коллектива. Или службы снабжения, я точно не помню, но в обязанности этой службы входило продуктовое снабжение коллектива в местах удалённых от общепита. То была нелёгкая работа. Но это, как принято ныне писать, уже совсем другая история.

ОТРЫВОК СЕДЬМОЙ
СУББОТНИК

Традиция отмечать праздники в коллективе агиттеатра была всегда. День Советской Армии и Военно-Морского Флота 23 февраля 1981 года не был исключением. До поступления в институт я успел отслужить срочную службу на границе. Пограничники говорят, что День Советской Армии и Военно-Морского Флота не их праздник. Они желают выделить себя среди других родов войск и мотивируют это тем, что у них есть свой праздник – День пограничника, отмечаемый 28 мая, и на погонах у них буквы не СА, что означает Советская Армия, а ПВ – Пограничные Войска, находившиеся в подчинении КГБ СССР. Но до 28 мая ещё было долго ждать, а мне не терпелось похвастаться своими значками. Тем более, что День Советской Армии и Военно-Морского Флота отмечает вся страна, а о пограничниках многие вспоминают только тогда, когда уже гремят залпы праздничных салютов, а это, как правило, 10 часов вечера. Короче в этот день я надел поверх обычной одежды свой парадный китель и пришёл на репетицию. Женская часть нашего коллектива хорошо подготовилась к празднику. Все наши девочки были в праздничных платьях и, на кого не взглянешь, одна краше другой. Репетиция началась с поздравлений и вручения подарков. По случаю праздника был накрыт стол, за которым произносились праздничные тосты и много тёплых слов и пожеланий. В программе вечера были и песни, и специально разученные к этому дню номера, и танцы. Праздник удался на славу и поздним вечером мы все довольные и радостные, разошлись по своим домам.
На следующий день, придя на репетицию, мы застали Задорнова очень злым. Когда коллектив собрался, он объявил нам, что от директора ДК МАИ (Бугаева, если не изменяет мне память) он получил строгий выговор. Причиной такого наказания послужило то, что на 3-ем этаже ДК МАИ в районе туалета кто-то вылил содержимое своего желудка на пол. Среди нашего коллектива никто и не сомневался, что это не наших рук дело, а точнее желудков. Зачем кому-то надо было бежать и не добежать на третий этаж в туалет, когда рядом с помещением агиттеатра на втором этаже свои мужская и женская комнаты. Весь вечер все были друг у друга на виду, выходили только в туалет и в коридор покурить. Если бы кому-то из наших стало плохо, и он отлучился, то постоянно находящиеся в коридоре участники коллектива непременно бы заметили это. Но Задорнов и слушать ничего не хотел. Видно ему очень не хотелось ссориться с вышестоящим начальством. Чтобы как-то загладить нашу "вину", он в приказном порядке вывел всех на субботник. Вооружившись вёдрами и тазиками, губками, тряпками и моющими средствами, мы драили до блеска 2-ой и 3-ий этажи ДК МАИ. 2-ой этаж убирали, по-видимому, потому, что помещение агиттеатра находилось на 2-ом этаже, а 3-ий очевидно из-за того, что неприятное происшествие произошло там. Мыли окна, стены, двери, перила и поручни. Убирали туалеты на обоих этажах и те помещения, которые открывали нам вахтёры. Мусор, а он состоял в основном из пустых бутылок, приказано было выкинуть. По количеству пустых бутылок было видно, что в других коллективах ДК МАИ было выпито не меньше нашего, но это уже никого не интересовало. "Виновник" был определён, и наказание было назначено.
Наша жизнь устроена так, что очень часто, когда кто-то тяжёлым трудом добивается определённых успехов и, не скрывая своих чувств, открыто радуется этому, находится кто-то, кто хоть чем-то пытается омрачить эту радость. День Советской Армии и Военно-Морского Флота всенародный праздник и его по традиции отмечали во всех коллективах нашей необъятной Родины, даже не смотря на установленные правила на режимных объектах и запреты вышестоящего руководства. Лауреат премии Ленинского комсомола Народный агиттеатр МАИ Россия открыто отметил этот праздник, за что и поплатился. Другие коллективы сидели тихо в своих помещениях, словно мыши по норам, не высовывались, и без всякой программы просто бухали, а вдобавок ещё нас и подставили.
Репетиции продолжились, и очень скоро Михаил Задорнов был назначен главным режиссёром ДК МАИ.

Всё самое интересное из жизни театра, Агиттеатра МАИ «РОССИЯ», истории правдивые и не правдивые, смешные случаи и курьёзы – всё это привозилось нами конечно с гастролей, а их у нас было много. Байкала Амурская Магистраль – БАМ. Северный Ледовитый путь. Агитпоезд ЦК ВЛКСМ «Туркмения». ГДР и так далее, далее, далее…

1984 год. Прибалтика, а точнее тур по столицам, тогда ещё, Прибалтийских Советских Социалистических республик: Таллинн, Вильнюс, Рига, Калининград – заполнился нам особенно, да и сейчас часто вспоминаем.

Перед отъездом из Москвы, мы сильно волновались, для нас в то время, Прибалтика была, почти тем же Зарубежьем, что Польша или Венгрия. Считайте, что мы ехали в Заграничный гастрольный тур. Перед нами стаял вопрос состава, не хватало женских голосов для песен, и было принято нашим руководителем – Евгением Шибагутдиновым, нестандартное по тем временам решение. Взять в поездку, «лишнего» человека! Вы спросите, как это?!

Это так: по документам, нас едет 14 человек, командировочных удостоверений от ЦК ВЛКСМ – тоже 14 штук, но берём пятнадцатого, который затеряется в нашей толпе и за аппаратурой его не будет видно. Слава богу, что мы едем поездами, из города в город, и в купе при нашей непоседливости и нагромождения чемоданов, гитар и ящиков с аппаратурой, нас трудно будет посчитать по головам.

Маленькое отступление. Наша аппаратура, просто требует дополнительного рассказа. Всё дело в том, что в то время, почти всегда все коллективы ездили на гастроли со своей собственной аппаратурой, а значит, тащили её с собой и в поездах, и самолётах, в автобусах и машинах. Её было столько, сколько было нужно для озвучивания небольшого зала, мест так на пятьсот или небольшой площади. Если ты имел свою аппаратуру, то ты уже был супер - профессионал и ты был ни как не связан с принимающей стороной по воспроизведению фонограмм и качеству звучания твоего выступления. У нас всё это было своё, а вернее выданное и купленное нам Дворцом Культуры МАИ, и поверьте, для того времени очень качественным и профессиональным. Четыре колонки – приятных, больших размеров. Два магнитофона – «Тембр», профессиональных и не маленьких, ящик с микрофонами – конденсаторными и динамическими, с проводами, ящик со стойками, ящик с кассетами, катушками и фонограммами для концертов, а иногда и для дискотек. Да, да и дискотеки - крутили, по запросу! Дополнительный магнитофон – «Маяк», вертикальный, считай полу – профессиональный. Кофры с гитарами, костюмы и ещё пару ящиков. Вот такой багаж, не считая наших «чемоданчиков» с вещами, личными, более чем на месяц.

И вот со всем этим скарбом, мы отправляемся на вокзал. Да, пятнадцатым игроком нашей команды, стала девушка – Нина Шаламова. Росточка небольшого, но с голосом. Что и требовалось для нашей концертной программы. Пожелали мы сами себе - ни пуха, ни пера и загрузились в вагон.
«Поезд, Москва – Таллинн, отправляется …..» - когда по вокзалу звучали эти слова, мы уже все были в вагоне и пытались разместить наши вещи, куда получится. Видели бы вы глаза проводниц, которые наблюдали это броуновское движение груженых муравьёв в узких проходах наших вагонов и маленьких купе поезда. Поезд уже набирал скорость, а мы пытались, хоть как-то разместиться и уложиться на этих квадратных миллиметрах наших мест всё поклажу. Считали ящики, чемоданы, кофры. Всё ли здесь или что-то забыли на перроне. Часа два мы размещались и утрамбовывались. Наш главный оказался прав, лишний человек был не замечен проводниками, ну и … славненько! Проще всего было тем, кто был в купе с посторонними людьми, не нашими. К ним колонку не занесёшь и проход не загородишь! Повезло. А мы, где в купе все свои, стремились хоть как-то получить лишнюю площадь свободы и пространства.

Когда все более или менее, если можно так сказать, разместились и приступили к традиционной в поездах, вечерней трапезе со всеми вытекающими, пришло умиротворение и желание попеть. Что-что, а петь мы умеем, так что концерт удался на славу и проводницы поверили, что АРТИСТЫ едут. Русские народные, студенческие и бардовские песни сменяли друг друга. Сольные вокальные партии и частушки прошли на ура. Плакаты на память с автографами, а как же иначе мы же артисты! Все в легкую утрамбовались в одном купе, и не только мы, но и гости. Потихоньку, уже за полночь, стали расползаться по своим полкам. Спать то хочется! Пока я курил в тамбуре, оказалось, что безбилетный я. Все места были заняты, пришлось улечься на колонках, по центру в одном из купе. Благо подушку дали, да матрац на колонки бросили и простыночку выделили с шефского плеча. Спасибо тебе, главный ты наш – РЕЖИССЁР – руководитель! Добрый ты наш и сообразительный!!!
Безбилетного в поезде, пятнадцатого, а это меня, так и не обнаружили! Брависсимо!!! Аплодисментов не надо! Утро вечера мудренее! Посмотрим!!!!

Поутру, они проснулись, как говориться! Чаю попили, бесплатно, за вчерашний концерт и собрались штабом обсудить дела наши насущные. В первую очередь, как быть с пятнадцатым, ну и так далее - разное. Решили, что командировочные делим на всех, то есть на пятнадцать, а не на четырнадцать ртов, остальное по ситуации. Какие такие ситуации, хотел бы я знать заранее!? Но вопрос мой остался без ответа. На горизонте Таллинн и дождь! А тело всё ломит, после сна на колонках.

Загружались мы в сухую погоду, а вот разгружаться в дождь – это нечто другое. Решили, что дождь – ерунда! Прибалтика за окном! Разберёмся на месте, главное, чтобы встретили.

Здравствуй, Прибалтика! Привет, Таллинн!!!
Встретили!!! Уже хорошо! Одной головной болью меньше. Автобус!!!! Ещё лучше! Значит поместимся! Нам бы и грузовичок подошёл бы!! На удивление быстро погрузились и поехали! Настроение повышается, теперь поесть бы и …, если найдём! Запасы «лекарств» сильно истощились в поезде.

Необходимо ещё одно отступление. Всегда во все поездки мы брали с собой спиртное. Каждый, что хотел и мог достать. Времена такие были. Девчонки вино и ликёр, парни водочку и коньяк. Самые оборотистые спиртика, другие чачу или самогонку - ну что нашли у друзей и родителей. На полном серьёзе, каждый раз решали, кто, сколько и чего берёт. Почти приказ выпускали. Потом всё суммировали, и был распорядитель-контролёр, за этими запасами. Жесточайший контроль, а по-другому нельзя! Вдруг кто заболеет или мало ли что! Праздник, например. День Авиации скоро, можно сказать профессиональный праздник. Мы же маёвцы!

Историческая справка: «Таллинн - столица Эстонии - является крупным железнодорожным узлом и портом на Балтийском море. Город-порт раскинулся на берегах двух заливов. Население Таллинна - около 442 тысяч жителей. Таллинн известен еще с 1154 года (в русских летописях под названием Колывань, в ливонских хрониках Линданисе). В 1219-1917 гг. официальное название города было Ревель. В XIII-XVI вв. Ревель находился под властью Дании, затем Швеции, а в 1710 году был присоединен к России. С 1918 года Таллинн - столица Эстонии.
Древняя часть города - Вышгород (ХШ-XVI вв.) занимает большой холм, откуда открывается прекрасная панорама всего Таллинна. Здесь находятся старый замок Тоомпеа (XIII-XVI вв.) с башней "Длинный Герман"и готическая Домская церковь (ХШ-XV вв.). Площадь Раэноя – центр Нижнего города – настоящий уголок средневековья. В Нижнем городе расположена ратуша (XIV-XVвв.), здание Большой Гильдии (XV в.), готические церкви: Олевисте (XV - нач. XVI вв.), Нигулисте (ХШ-XV вв.) и Пюхавайму (Св. духа; XIV в.), городские укрепления (XIV-XVIвв.), многочисленные жилые дома (XV-XVIII вв.), дворец Кадриорг (XVIIIв.). 0билие памятников архитектуры придает городу неповторимое своеобразие. В окрестностях Таллинна в парке-музее Рокка-аль-Маре экспонируются памятники эстонского народного зодчества. Певческие праздники, проводимые в Таллинне, очень популярны в Эстонии. На это яркое колоритное зрелище, где можно познакомиться с традиционными эстонскими костюмами, песнями, танцами, съезжаются творческие коллективы со всей страны»
Таллинн – прекрасен! Старинные здания, площади, дома. Красота. Едем и не можем налюбоваться! Вот она – заграница, блин! Удивляет то, что все машины едут с зажженными фарами. Поинтересовались у сопровождающих, почему? Всё оказалось очень просто. Скоро первое сентября и дети возвращаются в город. Отвыкли они от города после каникул и таким способом все водители предупреждают их о своём приближении. Две недели проходит такая акция и не только в Таллинне, но и в других городах республики. Молодцы! Нечего сказать! Запад, «заграница» никак!

А мы, всё едем и едем. Уже окраина Таллинна. Едем, представьте себе, всё едем! Какое-то волнение в теле образовалось и нудит ведь. Останавливаемся…. Хорошо, что не в лесу и дома вдалеке жилые видны. Асфальт и дорога вроде почти рядом оживлённая... Выходим, осторожно так, осматриваемся. Дождик моросит. Наши встречающие, мило улыбаясь с симпатичным прибалтийским акцентом: «Вот тут, по-ка, по-жи-вё-те. Мы не ус-пе-ли вам гос-ти-ни-цу под-го-то-вить. Рас-по-ла-гай-тесь. Ма-га-зин за уг-лом!»

Вывеска на здании, при входе, гласила следующее: «Школа интернат». Детишки ещё не все вернулись после каникул и нам выпала честь, пока их нет, поспать в их кроватках. Да, да! Кроватках! Простите за подробности, но даже самые маленькие из нас по росту, не вписывались в размер предоставленных спальных мест, ноги между прутьев спинок торчали! А что говорить о тех, кто за метр восемьдесят!!?? Да, ещё одно, в каждой комнате по десять мест, как в казарме. Это были две единственные комнаты, где было свободно и чисто. Видно, что их готовили, для нас. Удобства общие, для всех. На этаже.

В других комнатах, уже кое-где жили вернувшиеся раньше времени детишки. Детишкам мы точно праздник устроили. Их было не много, но смеялись они от души, над нашими страданиями. Слава богу, что мы не выгружали аппаратуру, оставили в автобусе. Только взяли магнитофон, записи для поднятия настроения и кое-что ещё, не считая чемоданов с личными вещами.
Но это были ещё не все сюрпризы!

Дело к вечеру, мы разместились в «казармах». Девочки на втором, а мы на первом этаже. Гонцов заслали в магазин. Достали и свои запасы: килька в томатном соусе, сало и черный хлеб - Юрка Буяльский, наш человек-порядок, звукорежиссер и актёр, без этих продуктов ни куда не ездил. Да, и водочка конечно – последний НЗ (неприкосновенный запас), если гонцы пустые вернуться. Огурчики, сырки плавленые, тушёнка и так, всего по мелочи, яички варёные, бутерброды. Накрываем стол, перекусить, с мыслями собраться и вообще.

Но, что-то зябко становиться, из окон сильно сквозит и неприятно дует. Подручными средствами, где могли, заткнули. Теплее не стало. Дотронулись до батарей, холодные. Стали выяснять, в чём дело и как быть. Оказалось, что надо печку затопить!? Печное отопление в доме и там где мы, ни кто не топил и не собирался этого делать. Типа, наши проблемы. Каждая группа комнат, с разных печей топиться и нам самим надо решать эту задачу. Ладно, думаем! Где дрова взять, спрашиваем? Ответ был честен и прост! Брёвна на улице, а колун в колоде, для колки дров….

Рабочая команда, немного согревшись изнутри, засучив рукава, приступила к заготовительным работам! Покажем мы этим «иносранцам», на что мы способны – русские люди, пусть даже и артисты. Закипела работа, только щепки летели. Столько нарубили и накололи, что всем ещё на неделю хватит, чтобы знали наших! За этим занятием, нас и застал наш продуктово - разведывательный десант. Они возвращались с победой и полными сумками, приятно звенящими. А вы как знаете: одна звенеть не будет, а две звенят ни так!

Быстро свернув заготовку дров и затопив очень быстро печь, и как ни странно удачно, без дыма в коридор и затухания огня, уселись за накрытый стол. Тогда, первый раз мы попробовали «кровавые колбаски», как мы их прозвали. Очень вкусная колбаса, с кровью. Лёгкая музыка, звучащая из магнитофона, а потом и звуки гитары, сделали своё дело. Утолив голод и согревшись, тепло в комнаты пришло быстро и приятно, обсудили дальнейшие наши действия на завтра и разошлись спать.
Правда, спать уже хотелось ни всем! Печь так быстро прогрела комнаты, что пришлось открывать форточки и расконопачивать окна. Жарко, даже очень жарко. Если наши девчонки улеглись сначала спать в свитерах и кофтах, то позже они стали раздеваться и переодеваться. Тем, кто не спал, это было очень хорошо видно, так как двери в комнату были специальные, стеклянные и снизу покрашены, а вверху нет. Дети доверху не дотянуться, а воспитатели в интернате, если вы ещё не забыли, где нас разместили, могли спокойно наблюдать через верх за порядком в помещении. Вот мы и наблюдали, за порядком!
С Сашкой Коровиным, нашим основным звукорежиссёром в этой поездке и тоже актёром, покуривая в коридоре и травя анекдоты, прислушивались к разговорам в комнате у девчат. События развивались примерно так!
- Да, девчонки! На что уж я, не высокая и то, не помещаюсь в этой кровати!
Слышался голос Хорохориной. В ответ Митина, тоже Ира, не спала.
- И не говори! Хорошо, что хоть одна ночь и завтра переедем в гостиницу!
- Что-то жарковато, девчонки! Не кажется!? – вмешалась Ксюха Чепак.- Может, форточку приоткроем?
Было слышно, что открывают форточку, но фраза – «Что-то жарковато!» нам очень понравилась! Не подтопить ли нам печку, подумали мы одновременно и переглянулись. Мы потихоньку стали подкладывать дровишки в печь, и уже через полчаса температурка в комнате у девчонок явно повысилась. Скажем так, хорошо потеплело. Молодость, чего скажешь, кровь молодая играет! Прислушались…
- Блин, это не реально!!! Я уже почти голая лежу под простынёй, а всё равно жарко – взмолилась Римма Валеева.
- Сума сойти, то мёрзли! А теперь, от жары умираем! – возмутилась Лена Ларионова
- Ладно, давайте спать! Жарко не холодно, скоро попрохладней будет, печь остывать начнёт – со знанием дела выступила Митина.
Щас!!!! Вот всё печь бросит и остывать начнёт, когда мы в неё дрова постоянно подбрасываем!! Ха-ха! Девчонкам жарко, а нам то – весело! Интересно, что дальше будет!? Подложив ещё, мы стали ждать.
- Всё, больше не могу!! – взорвалась Маринка Царёва – Лучше холодно, и укрыться, чем жара и дышать нечем!
- Пить хочу! – сказала Хорохорина и пошла на выход из комнаты.
Мы быстренько спрятались. Попив и заглянув в печь, она бегом побежала к девчонкам.
- Слушайте! – заговорческим шепотом заговорила она – Я в печь заглянула, а топка полна дров, как будто, их только подложили. Мне кажется, что ребята хулюганят!
- Да, ладно! Они быстрее всего в преф играют, нафиг им это надо!!?? – заступилась Оксанка.
- Точно! Им карты и их пуля важнее, чем мы! – согласилась Ирка Митина.

Маленький комментарий. Преф – преферанс, карточная игра, без которой не могло быть ни одной поездки. В поездах, автобусах и гостиницах, мужская половина коллектива отдавала всё свободное время ему и с усердием расписывали пулю – отражение на бумаге результатов игры и подсчётов результата.

Но, в этот вечер в карты играли, но не все. Шибагутдинов Женька, Юрки Филиппов и Буяльский занимались этим интересным делом, правда не помню, кто был четвёртым и был ли вообще, а нам с Коровиным, что-то не захотелось. Мы нашли себе более весёлое занятие, случайно.
- Нет! - не успокаивалась Хора, - точно пацаны! Поверьте мне, что не могли за всё это время, с момента как печь затопили, дрова не прогореть! Точно! Вы как хотите, а я послежу.
Встала в комнате на табуретку, чтобы лучше видеть через верх двери и притаилась. Мы всё это прекрасно слышали и, посмеиваясь в кулак, как ни в чём не бывало, вышли из укрытия. Как будто в туалет и покурить. Из-за поворота Ирке не было видно, откуда мы пришли, вполне можно было подумать, что мы вышли из нашей комнаты. Было интересно, сколько она выдержит и будет ли смена. А дрова, которые мы совсем недавно заложили ещё полчаса, как минимум гореть будут. Значит, ждём! Пять. Десять. Пятнадцать минут. Стоит. Нас смех уже душит.

Представьте себе. Ночью. На табуретке. «Дневальная», бдин. В ночнушке. Тот ещё видок. Дозорная ты наша. Мы вышли из туалета, еле сдерживая смех, и вернулись в наше первое место наблюдения, в укрытие. Тридцать. Сорок. Сорок пять минут. А смены, нет! Прошло ещё несколько минут, и голова Хорохориной над дверью исчезла. Послышалось бурчанье, и наступила тишина. Не выдержала больше, решили мы и, выждав несколько минут, по-тихому подложили ещё и поняли, что в доме дровам – ёк! Остальные на улице, а на улице дождь. Брр! Вот ни как ни светит, и желания нет, туда идти. Осталось одно полено, но большое, не по размеру. Если его в печь сунуть, то половина из дверцы торчать будет. Только спрятались, в коридор вылетела как ошпаренная Ирка и не одна, а с Маринкой Царёвой, и к печи.
- Вот, смотри! Я же говорила, что кто-то подкладывает!!!! А вы мне не верили! Вот! Опять новые дрова и явно, что только что положили.

В коридор высыпало всё женское население театра. Зрелище, я вам скажу! Срочно требуется художник, передвижник фактически. Картина маслом, они и все в ночнушках, босые и румяные. Русские женщины, после бани!!! Одна другой краше! Но шутки шутками, но надо мотать, побыстрее. А ни то и нарваться можно! Русская женщина, ещё и злая, это хуже стихийного бедствия!

Влетев стрелой в мужскую комнату, мы быстро уселись и сделали вид, что давно так сидим и нам очень интересно, как у ребят игра идёт. Сами еле сдерживаем смех, а на вопрос: «Что с вами!?», машем руками, давая понять, что всё нормально и не задавайте лишних вопросов. Игра важнее и не отвлекайтесь. Мужики особо и не переживали, у них мизер ловленный и не до ерунды всякой. Буяльский видно было, попал!

Тут в комнату вырывается Митина, она же Шибагутдинова, а за её спиной ещё несколько возмущённых лиц в ночнушках! Глаза горят бесовским огнём, зубы блестят и готовы разорвать всех и вся! И с порога к мужу, к Жене!
- Женя, что за ерунда! Сколько можно над нами издеваться!!??
- Ты о чем? – не поднимая головы и не отрывая глаз от карт, спросил бос.
- Как о чём!!?? Ты зайди к нам в комнату, там только веников и воды не хватает и можно париться!!! – возмутилась Ирка.
- Повезло, а у нас так себе, прохладно – продолжая играть, ответил Женя.
- Прекрати! Кто это делает! – не успокаивалась она.
- Что делает!? – положив карты на стол и повернувшись к девчонкам, уточнил Шиб.

Шибагутдинов - Шиб – это мы так звали его между собой, внутри коллектива. Я и Сашка Коровин с любопытством смотрели за происходящим и старались сделать вид удивления на наших перекошенных от сдерживания, чтобы не рассмеяться лицах. Следующая фраза, которая была произнесена Шибагутдиновым, убила всех, и мы покатились все разом со смеха. Кто на кровать, кто под стол, а Коровин на пол.
- Ба, девчонки!!! А чего в таком виде и не спите!!?? Поздно уже! Завтра рано вставать, – проявил заботу шеф.
Только сейчас, наша женская команда сообразила, в чём они одеты и в каком виде заявились к нам. И уже смущённо, Ирина молвила. -
- Ладно, перестань! Кто подкладывает постоянно дрова в печь!? Это точно, кто-то из вас!
- Какие дрова? Какая печь? Нам что, делать нечего!? Не видишь, мы в карты играем – констатировал Женя, и мы все дружно замотали головами.
- Тогда кто? – не успокаивалась она, но явно стесняясь своего одеяния.
- Не знаем. Может быть, местный истопник рвение проявляет и уважение выказывает!
- А может, домовой или барабашка местный - прибалтийский шуткует! – пошутил Стас Астров, до этого не отрываясь, лёжа читавший книгу. Он вообще у нас специалист по всяким, таким потусторонним силам.
Поняв, что от нас ничего не добиться, женский контингент быстренько удалился восвоясье, шушукаясь между собой.
- Не понял, чего приходили!? – задал вопрос всем нам Женька, поворачиваясь к игровому столу – Продолжим, что ли, кто раздаёт!?
Игра продолжилась, как нив чём не бывало, а мы с Коровиным решили проверить ситуацию у нашей любимой печки. Только поднявшись и сделав пару шагов в сторону двери, нас остановил оклик Шиба.
- Вы куда!? – ехидно спросил он.
- Курить – в один голос ответили мы.
- Ладно, хватит! Не делайте из нас дураков! Рассказывайте! – приказным тоном, попросил Женька.

Пришлось рассказать. Все долго смеялись, уточняли нюансы и даже про преферанс забыли. Посмотрев на часы, поняли, что время уже позднее и пора укладываться спать. На том и порешили. Но…. Только сейчас заметили, что Коровин пропал! Как только мы это поняли, из коридора раздался душераздирающий женский крик, и даже крики!
- Аааааааа! Попался!!!!!! Так и знали, что это кто-то из вас!!! Аааааааа!

Мы выбежали в коридор и поднялись на второй этаж к печи и увидели следующую картину.

Испуганный Сашка, был припёрт к стене, и его, за все возможные места, держали наши девчонки. Из печи торчало то самое, не габаритное полено и угрожающе высовывалось наружу. С одной стороны, это выглядело комично. Шесть разъяренных фурий, в ночных рубашках, босиком почти рвали на части бедного парня, а с другой…, вдруг разорвут!!?? Шум, ругань, крики продолжались не долго. Взбешённая Хорохорина, схватила за торчащую из печи полено и гордо, как факел понесла его в туалет. Полено горело с одной стороны и вся женская половина, как торжественная процессия проследовала за ней. Все ждали, что будет дальше. Ирина гордо внесла его в туалет и засунула в унитаз и спустила воду. Все внимательно уставились на унитаз. Повисла пауза и тишина. И в этой тишине…
- Не пройдёт, не спустится! – утвердительно заявил Сашка Семёнов, как ни как будущий авиационный инженер.
- Да, большое очень! – подтвердил Астров.
- Зато погасло! – констатировал Юрка Филиппов
После этих слов, все не выдержали и разразились хохотом! Смех стоял такой, что я думаю, что мы разбудили всех в интернате. Напряжение в обстановке было снято и Сашка Коровин отпущен из цепких женских рук. Правда, помятый, но живой. Все разошлись по комнатам и спокойно легли спать. До рассвета осталось ни так уж много времени.

Утро прошло спокойно, но с ухмылками и косыми взглядами. Это ночь всем запомнится надолго, особенно Саньку. Такого количества женского «внимания» и успеха у них, он не имел никогда. Перекусив и загрузившись в автобус, мы переселились в гостиницу. До свиданья, гостеприимный интернат! Но лучше, прощай!

Гостиница была небольшая, и жили мы тоже не в одноместных номерах, но вполне достойно для того времени. По два-три человека в комнате. Именно тогда, только появились записи Михаила Жванецкого и вся та ещё запрещённая одесская и не только юмористика на катушках. Где Коровин Сашка их достал, не знаю, но в поезде, он нам все уши прожужжал и пытался пересказывать их. Дошло время и до них, вечером мы включали магнитофон и ржали, до истерик над монологами «Одесский пароход», «Паровоз» и другими. Юмор в стране приобретал другие очертания и новые имена.

Таллинн – столицу Эстонии, мы особо рассмотреть так и не смогли. Обзорная экскурсия и, что смогли увидеть из окна автобуса, во время переездов с площадки на площадку. Погода стояла пасмурная и дождливая. «Какой приём, такая и погода» - шутили ребята. Радушными эстонцев не назовёшь. Концерты, как всегда прошли на ура и через несколько дней мы уехали в Вильнюс. Переезд на поезде не долгий и вечером мы уже были в столице Литвы.

Историческая справка: «Вильнюс - называют городом барокко. Здесь прекрасно сочетаются старина с современностью. Символ города - башня Гядиминаса, на которой находится основная обзорная площадка. Отсюда открывается широкая панорама города с башнями старинных костелов, базиликой кафедрального собора. Самый значительный памятник Вильнюса - Старый Город, занимающий 269 гектаров площади и являющийся одним из самых больших в Европе, объявлен ЮНЕСКО памятником культуры мирового значения. В городе несколько сотен кафе, баров, ресторанов, дискотек, постоянно проводятся различные карнавалы, фестивали, театрализованные представления. Вильнюс, крупнейший и красивейший из городов Литвы, населяют 576 тыс. человек. Он является столицей республики. Основанный в 1323 г. у слияния рек Нярис и Вильня, город окружен живописными лесистыми холмами. Его история была такой же бурной, как и история его государства. Веками он подвергался грабежам во времена войн и уничтожался пожарами. Однако ему удалось сохранить свою уникальность как северной точки соприкосновения Римской и Византийской, Европейской и Азиатской культур.

О богатой истории Вильнюса свидетельствует разнообразие его архитектуры: церкви, костелы, башни, боевые укрепления, уединенные средневековые дворики и узкие улочки. Здесь Панорама города, на первом плане - ворота Аушрос в древней оборонительной стене переплетаются и дополняют друг друга все величайшие европейские архитектурные стили: готика, ренессанс, барокко и классицизм. Среди древнейших памятников готической архитектуры - замковый ансамбль, и костел св.Анны - готический шедевр. Влияние ренессанса в городе было непродолжительным, но все же оставило несколько ярких памятников этого стиля: ворота Аушрос в городской стене, костел св. Михаила и несколько двориков основанного в 1579 г. Университета, одного из старейших в Европе. Костел св. Петра и Павла - жемчужина барочной архитектуры в Вильнюсе. Его интерьер украшают примерно 2000 статуй библейских, мифологических и исторических героев. К концу IVIII в. классицизм достиг Вильнюса, оставив городу его городскую ратушу, Вяркяйский дворец и Кафедральный собор. Лауринас Стуока-Гуцявичюс, выдающийся литовский архитектор, создал современный облик Кафедрального собора, и когда Вы входите в него, то понимаете, насколько он был прав, считая, что красоту здания определяют не украшения, а гармония его частей и целого»

Литва. Вильнюс. Столица республики. Центр города. Одна из лучших, старейших гостиниц с одноимённым названием. Встретили с цветами. Привезли и накормили. Разместили и графики пребывания раздали. Всё распланировано и заказано. Концерты там и там. Встречи с руководством ЦК ВЛКСМ республики. Экскурсии. Свободное время. Всё что душе угодно! Приятно, чёрт! И люди другие, приветливые и улыбающиеся. И погода разгулялась. Солнечно. Поездка в Тракай и выступление на тренировочной базе перед сборной СССР по гребле.
Историческая справка: «В 30 километрах от Вильнюса располагается древняя столица Великого Литовского княжества - живописнейший город Тракай. Уникальный ландшафт Тракайского района создается за счет удивительного сочетания бездонных озер, которых здесь насчитывается около 200, и утопающих в зелени холмов. Главная достопримечательность города - знаменитый Тракайский замок.

В 14 веке на берегу озера Гальве был воздвигнут первый замок. Также началось строительство островного замка, располагающегося от старого на расстоянии пушечного выстрела. Великий князь Витатус завершил строительство и превратил замок в одну из самых неприступных крепостей во всей Восточной Европе: ни разу за всю историю врагам не удалось его завоевать. После того как столицей Литвы стал Вильнюс, Тракай потерял свое ведущее политическое значение, но еще долгое время оставался резиденцией Великих князей и важным экономическим, политическим и административным центром страны. В это время замок переживал период своего расцвета. Роскошные приемы и пиры устраивались в честь иностранных послов и высоких гостей, съезжавшихся в замок со всей Европы. К концу 16 века Тракай постепенно отступает на задний план в политической жизни страны. Расположенность вдали от главных торговых путей привела к экономическому упадку. Вскоре Тракай становится местом ссылок неугодной знати, а замок - политической тюрьмой.

Тракайский замок представляет собой замечательный пример готической архитектуры. Центром архитектурного ансамбля замка является княжеский дворец, окруженный толстой крепостной стеной и находящийся под защитой оборонительных башен. Парадные залы дворца украшают витражи и фрески, главными сюжетами для которых служили сцены из жизни Великих князей. Жилые помещения соединялись между собой внутренними деревянными галереями. Между спальней князя и казначейской палатой был тайный ход, который вел во внутренний двор. Замок был оборудован системой воздушного отопления: горячий воздух поднимался по трубам и согревал холодные каменные стены. О небывалом богатстве замка свидетельствует тот факт, что, как явствует из литовских хроник, даже седла в замке были золотыми. Несколько седел вместе с лошадьми были подарены московскому князю Василию I.

Попытки отреставрировать разрушившийся с годами Тракайский замок предпринимались еще в конце 19 века. Но полностью восстановить его удалось только в советское время. С 1962 года в замке размещается музей истории Тракая»

Если не были, то обязательно надо побывать! Это стоит того!!! Красота не реальная!!!

Ещё и в Каунас свозили, на родину первой советской жевательной резинки. Напокупали мы её, почти «коробками», называлась она «Каунас», с разными фруктовыми вкусами. Да и посмотреть, есть чего!

Историческая справка: «Каунас - второй по величине город Литвы. Это культурный центр страны, здесь жили и творили художники, поэты, композиторы, чьи работы теперь представлены в многочисленных городских музеях - в Картинной галерее М. Жилинскаса, Музее литовской литературы имени Майрониса, Музее имени М.К. Чюрлёниса. Также интересны музей керамики, музей народной музыки, музей медицины и фармацевтики и военный музей Витаутаса Великого. Из исторических памятников в архитектуре Каунаса выделяются Каунасский замок; древняя Городская ратуша, которая стоит в центре площади, окруженной домами 15 века; Костел Святой Троицы и комплекс особняка Масалькиса, выполненные в стиле североевропейского ренессанса и памятник барокко - Пажайслисский монастырь. Как и во всех крупных городах Литвы, здесь много церквей - романский кафедральный собор Петра и Павла, церковь Витаутаса, костел Воскресения Господня, Православный собор Благовещения, костел Святого Франциска и монастырь иезуитов, собор Святого Михаила Архангела, костелы Святой Троицы, Святого Николая (XIV в.), тела Господня и доминиканский монастырь»

В Каунасе находится единственный в мире "Музей чертей", в котором представлено свыше 3000 их изображений. И мы всё это видели! Куча разных чертей!

А каунасский «Жальгирис» - великая баскетбольная и футбольная команды того времени, блистали в чемпионатах СССР!

Побывали на Игналинской АЭС, попарились в баньке и прокатились по воинским частям с концертами. Во как! Подробностей не будет, секретный объект, в то время.
Время в Литве пронеслось незаметно, да ещё и День Авиации попал на эти дни. Мы его, конечно, отметили и достойно отметили. Пивной ресторан с копчеными свиными ножками и ушками!! Вкуснотища!!! Пальчики оближешь! Слюни, даже сейчас текут, как только вспомнил… Запах, какой запах и пивко!!!
В один из последних вечеров решили сходить в ресторан и пробежаться по магазинам, сувениры и так далее прикупить. В ресторане, когда уже сделали заказ, к нам подошёл метрдотель и вежливо попросил наших девушек показать паспорта, на предмет их возраста. В Прибалтике, очень жёстко контролировали в то время вопрос продажи спиртного, и если нет положенного возраста, то вам не принесут и не продадут. Сомнение вызвала у официанта Ирина Митина – Шибагутдинова, которая по возрасту была старше всех, но выглядела…, совсем как девчонка. Посмотрев документы, перед нами извинились и обслужили по высшему разряду. Сияющая Ирка, после такого комплимента, была в отличнейшем настроении, и весь вечер шутила, а мы потом ещё долго её подкалывали, вспоминая этот случай в других ресторанах. «Девушка, паспорт покажите!» или «Проверьте у неё паспорт, ей ещё восемнадцати лет, нет!».
Следующим городом в нашем турне, была Рига – столица Латвии.

Историческая справка: «В 1201 году, в устье Даугавы (Западной Двины) немецкий епископ Альберт основал Ригу. Выгодное расположение, позволило ей очень быстро стать одним из главных торговых городов на восточном побережье Балтийского моря. Это же послужило причиной многих конфликтов между близлежащими крупными государствами, за право владеть Ригой. Сейчас в Риге проживает около 800 000 человек, среди которых примерно половина - русские, а коренного населения около 30%. На улицах везде слышна русская речь, объясниться на русском Вы сможете в любом месте. Эта характерно и для всей остальной Латвии.

Город избежал перепланировок в советское время и полностью сохранил свой исторический облик. Старый город расположен на реке Даугаве. Рига - это живописные средневековые домики, острые шпили башен, древние церкви и монастыри, вплотную стоящие друг к другу на узких улочках. Это и уютные кафе на 2-3 столика, где всегда есть свободные места и где можно сидеть часами, попивая ароматный кофе, и читать свежие, пахнущие типографской краской газеты. А пахнущие ванилью и корицей кондитерские!? Все это создает непередаваемое, ни с чем несравнимое ощущение покоя и умиротворенности. По узким рижским улочкам гуляли Шерлок Холмс со своим другом доктором Ватсоном, легендарный Штирлиц, мушкетеры и гвардейцы кардинала, "гардемарины" и рыцарь Айвенго… Старая Рига и Рижское бульварное кольцо внесены в список ЮНЕСКО "Мировое культурное наследие". Рига - это не только романтика Средневековья, это и своего рода музей модерна. Пожалуй, ни в одном другом городе Вы не найдете столько великолепных зданий, построенных в этом экспрессивном, исключительно выразительном и богатом декоративными деталями стиле. Рига постоянно обновляется, привычные глазу виды старинного города гармонично сочетаются со сверхсовременными зданиями из стекла и алюминия. На зеленой траве великолепных рижских бульваров летом загорают молодые люди. Скучать в Риге Вам не придется. Здесь около 50 ночных клубов, соперничающих по своей величине и технической оснащенности с самыми модными клубами Берлина и Амстердама - летом, после часа ночи, в центре города почти столько же народа сколько в 6 - 7 часов вечера. Летом для посещения Риги добавляется еще одна веская причина - отсюда 20 минут до знаменитого рижского взморья с его великолепными песчаными пляжами»

В Риге мы были проездом, концертов у нас не было. Рано утром приехали, и поздно вечером у нас был поезд в Калининград – российский аванпост, на севере страны.
Целый день прогулок по Риге, об этом можно было только мечтать! Быстро сдав всю нашу аппаратуру и вещи, испугав количеством вещей приёмщицу, в камеру хранения мы вышли в город и вдохнули полные лёгкие рижского воздуха. Было одно удовольствие бродить по старым улочкам Риги, посидеть на лавочке в сквере, побывать в местах съёмок всем известных фильмов. А вечером нас ждал ресторан, у Оксаны Чепак был день рождения и мы не могли не отметить, и не завершить свидание с Ригой грандиозным праздником.

Эх, где те времена, когда в одном из лучших ресторанов Риги! Простые студенты Московского Авиационного Института, могли в лёгкую шикануть и отметить день рождения девушки! Красавицы и комсомолки! Актрисы театра! На широкую ногу!

В те года было именно так! Можно было и очень прилично погулять, с хорошей едой и спиртным, под живой ансамбль! С танцами и цветами, весело и без проблем! Хорошее время было и хорошие ребята, с которыми жизнь свела!
Хорошие ребята!!! Очень хорошие!!! Очень, очень хорошие!! Если бы не Рига, если бы по домам, а не на вокзал, не в поезд и не вещей большая куча. Очень большая куча! Всё бы тогда ничего, но …

Девчонки наши были навеселе, и очень даже навеселе. На вокзале мы быстренько получили наш нереальный багаж в камере хранения и, перетащив его в начало перрона, оставили женскую половину нашего коллектива сторожить его. Сами отправились выяснять, где наш поезд и откуда нумерация вагонов, с головы или с хвоста. По всему вокзалу разносилось дружное пение наших девчонок под гитару и уже начали собираться зрители. Репертуарчик был подходящий, жалостливый: «Я несла свою беду», «Белым снегом», «Вечер под окошками» и другие лирические женские песни. До отправления поезда оставался один час.

До отправления поезда оставалось сорок минут, но поезда на перроне так и не было. От наших вещей неслось по вокзалу, «Ой да ни вечер» женскими голосами.

До отправления поезда оставалось двадцать минут, поезда так и не видно. Не понятно, будет ли он вообще. По перрону лилась песня, «Зачем вы девушки красивых любите». И поющим было по барабану, будет ли поезд или нет.

Мы подняли на уши всех и вся, от нас уже, наверное, плакал начальник вокзала, но и он не знал, что с поездом. В Ригу он прибыл по расписанию.

За десять минут до отправления, поезд появляется из вечерней дымки и не очень спеша, подходит к перрону. И как всегда, в таких случаях, нам не повезло! Наши вагоны с противоположной стороны и надо тащиться в конец состава. Время поджимает, мы бегом к вещам и с большим трудом поднимаем наших девчонок. А они прогулочным шагом, спокойно так, с песнями побрели в указанном направлении. Хватая всё, что попадает под руки, мы начинаем тащить по платформе, но двери поезда не открываются. После долгого стука в дверь, дверь приоткрылась и сонная физиономия спросила: «Что вам, граждане!?». Вопрос, скажем так, из ряда курьёзных. Проводник и вправду не мог понять, зачем мы ломимся, он был пьян. Оттолкнув его в сторону и объяснив ему, на чисто русском языке, что и как, стали просто забрасывать вещи в тамбур. На второй ходке, мы понимаем, что не успеваем загрузиться! Часть аппаратуры ещё на перроне, а поезд вот тронется. Славу богу наши певуньи уже в вагоне, и за них не надо беспокоиться. Подбегая к оставшимся вещам, мы замечаем, что поезд начал движение и всё что мы можем сделать, это забросать всё в последний вагон. Пока ребята забрасывали остатки в последний вагон, мы с Юрой Филипповым успели добежать с колонкой в руках до нашего вагона, и я вскочил на ступеньку уходящего поезда. Быстро оглянувшись назад и посмотрев, что все загрузились, я пытаюсь затащить колонку в тамбур, и тут меня разбирает смех!
Представьте картину. Я стою на ступеньке набирающего ход поезда и держу в правой руке колонку за одну ручку, а за вторую держит Юрка Филиппов, но на перроне и тоже набирает скорость, вместе с поездом и кричит мне: «Ты куда! Ты куда!! Ты куда!!!» Кто помнит Юрку, то это плотный, коренастый мужичок, кругленький такой. И вот он, всё быстрее перебирает ногами и кричит: «Ты куда! Ты куда!! Ты куда!!!». А я не знаю, что ему ответить и меня разобрал смех, переходящий в хохот и ржач! Держусь за поручень, чтобы не свалиться! А перрон то заканчивался, дальше всё, ограждение и…. Спасибо Жене Шибагутдинову, он успел стоп-кран сорвать и поезд резко затормозил, а Филиппов остановился прямо на самом краю, запыхавшийся и раскрасневшийся. Мы поднялись в вагон, и единственное что он мне сказал: «Ну…, ты даёшь!»
Проводники и бригадир поезда выслушали столько от нас «приятых» слов, что думаю за всю жизнь они столько «удовольствия» не получали.

А в это время, наши девушки спокойно сидели в купе, где-то нашли свечку и зажгли её. На столе стояли бокалы с шампанским, откуда-то появился арбуз, и праздник с песнопениями продолжался. Счастливые.

Кое-как, разместившись, мы стали осматривать и осматриваться, чтобы понять какие у нас потери, после экстремальной посадки. Отдышавшись, поняли, что мы не все и вещи не все. Значит ребята, которые загрузились в последний вагон, к нам ещё не добрались. Подождав ещё минут тридцать, мы уже стали волноваться, где они и я пошёл им на встречу, в конец состава.

Картина, которая через два вагона предстала перед моими глазами, была не реальна. Проводник упирался руками в дверь межтамбурного прохода, а ногами в противоположную стену в тамбуре и в таком положении удерживал наших ребят, которых я видел через стекло между вагонами. Лица пацанов были настолько страшны и разгневаны, что они готовы были уже и стёкла и вагон разнести. Я попытался оттолкнуть проводника, и с трудом мне это удалось, было, ощущение, что его расклинило. Он полетел в сторону двери из вагона, а она было ещё открыта и сердце моё замерло. Я понял, что он сейчас вылетит из поезда и ему, да и мне каюк! Но каким то образом он врезался в поручень и осел на пол. Мужики прорвались и готовы были его разорвать, но я остановил их, не понимая, что с проводником. Я наклонился, что бы посмотреть, жив ли он, и пощупать пульс. То, что я услышал, было неожиданно и трогательно. Проводник храпел, он просто спал и всё. От него так несло спиртным, что нам всем, было теперь всё понятно.

До своего вагона мы добрались без проблем, предварительно закрыв дверь на улицу в тамбуре и оставив проводника отсыпаться. Все были живы и здоровы, вещи все на месте и девчонки тоже. Как пели, так и поют. Впереди Калининград.

Историческая справка: Калининград — город в России (ранее СССР), административный центр Калининградской области. Самый западный областной центр Российской Федерации. До 1255 года – прусское поселение Тувангсте. В 1255−1946 – Кёнигсберг, основанный как замок Тевтонского ордена; в Германии и самом Калининграде это название нередко используется до сих пор; польск. Królewiec-Крулевец, лит. Karaliaučius, лат. Mons Regius (Королевская гора), чешск. Královec. Разговорное местное название – Кёниг, расположен при впадении реки Преголи в Калининградский залив. Население 423 651 человек (2006). Крупный транспортный узел (железные и шоссейные дороги); морской и речной (река Преголя) порты; международный аэропорт (Храброво). Крупный центр машиностроения; развиты металлургия, лёгкая, полиграфическая промышленность, рыбная промышленность. В Калининграде расположены: музеи (музей янтаря, историко-художественный, Мирового океана, картинная галерея, музей фортификации и т. д.). Театры драмы, крупные библиотеки (в частности, фрагменты средневекового книжного собрания — библиотеки Валленродта), зоопарк. B центре города расположен кафедральный собор в стиле кирпичной готики.

Подъезжаем к Калининграду. Все проснулись, но не всем хорошо, и понятно почему. Пока ещё есть время, узнали историю нашего поезда, и почему это произошло.

Поезд обсуживала калининградская бригада проводников. По прибытию в Ригу у них было время пройтись по магазинам, закупиться и вернутся обратно. Бригада была не полная, так как билетов было продано мало, но отменить рейс не могли. У одного из проводников был день рождения. Договорились, что одни гуляют на полную, а другие нет, чтобы не сорвать посадку и поезд мог спокойно выйти в обратный путь. Но произошло следующее, забыли, кто должен был пить, а кто не должен. Каждый думал на другого и гулял на полную. В результате напились все, вместе с машинистами. Как говориться, гулять, так гулять. По-русски. Когда к составу пришёл маневровый, чтобы подать состав на перрон, то некому было даже подцепить состав и проконтролировать ситуацию. Машинистов ели растолкали и они кое-как, кое-что соображая начали работать, а проводников разбудить забыли. Так что считайте, что нам повезло, что мы доехали до Калининграда живыми и здоровыми. Представляете, в каком состоянии были машинисты и как они управляли составом.

Слава богу, что мы уже приехали и нас благополучно встретили. Загрузились в автобус, по дороге прослушали маленькую экскурсию о городе, встретились с представителями ЦК ВЛКСМ, перекусили по дороге и уже по темноте приехали к нашей гостинице. Гостиница называлась громко – Мотель «БАЛТИКА», многоэтажное здание с красивой неоновой вывеской на крыше, на окраине города и с видом на море. Мечта гастролёра и туриста, как нам казалось. Быстро зарегистрировались и разошлись по номерам. В фойе было пусто, что нас очень порадовало! Значит отоспимся!

В советские времена, мы не были избалованы сервисом, но то, что мы увидели внутри, повергло нас в шок. Войдя в номер, он был двухместный, мы ужаснулись! Номер не убран, грязный, площадью максимум восемь квадратных метров. Между кроватями ели-ели можно было двоим разойтись, но с балконом. В тумбочках остатки еды и грязная посуда, пустые бутылки и тараканы, тараканы, тараканы…. Бельё на пастелях влажное и в пятнах. У нас в общежитиях, в МАИ, такого не бывало!!!!! Такие номера были почти у всех, у кого-то чуть чище и побольше. Принялись за уборку номеров, не в свинарке же спать. Труд – пробуждает аппетит! Решили перекусить, и пошли искать буфет, вроде не поздно и должен работать. На этажах стали попадаться пьяные личности, что стало напрягать. В результате к девчонкам всё же пристали пьяные обитатели мотеля, и драки с трудом удалось избежать и, оставив женскую половину в номерах, пообещали принести, им поесть туда. Что-то, купив, совершенно простое – бутерброды с сыром и колбасой, плавленые сырки и сладкой воды в бутылках мы отправились к затворницам, чтобы их накормить.

По дороге у обслуги выяснили, что Мотель «Балтика», это гостиница для моряков, которые пережидают своего очередного рейса в море, кантуются в этом отеле, расслабляются и отдыхают. А драки у них, вообще вещь обычная. Пол года в море и без женщин и горячительного, тяжело морякам! Вот они здесь и отрываются.

Приняв меры предосторожности и проинструктировав девчонок, что одни без нас ни куда, после импровизированного ужина разошлись спать. Уж за полночь, а завтра рано вставать.

Проснувшись утром, раздернули шторы и… О боже, что это!? Всё стекло на окне располосовано - грязные, чёрные полосы, как лучи от солнца на рисунках детей. Вышли на балкон и увидели, что там множество ласточкиных гнёзд и это на стёклах отходы их жизнедеятельности, помёт короче! Вчера вечером в темноте, мы и не заметили. А на полу балкона…! Даже и описывать не буду. Быстро собрались и перекусив в буфете варёными яйцами и чаем в гранёном стакане, а больше ничего и не было, вышли к автобусу на улицу. Посмотрели на наш мотель и … увидели то, чего не было видно вечером. По всему фасаду здания зияли большие куски стен с отвалившейся штукатуркой и плиткой. Разруха – одним словом! Видок ещё тот, мотельный! Благо, что нам в нём не долго жить.

Отработав концерты и проведя все запланированные встречи, у нас ещё осталось время для прогулки по городу. До отъезда в Москву ещё было пол дня, и мы посвятили его, сдав вещи в камеру хранения, пешим прогулкам по Калининграду – Кёнигсбергу.

Город впечатлил. Величественные дома в немецком стиле из камня, бункер Гитлера, старый вокзал и площадь перед ним, разливное местное пиво, очень приличное, нам понравилось и Зоопарк. Бедные зверюшки, худые и облезлые, на них было страшно смотреть, запущенный и неухоженный зверинец. Вышли мы из него с плохим настроением и очень расстроенные. Уезжали с двояким впечатлением и с неким осадком в душе.

Впереди, нас ждала дорога домой! Нас ждала Москва! В поезде мы обсуждали и вспоминали всё, что произошло с нами за эту поездку, подводили итоги и строили планы на будущее. Новые номера, новые роли и новые спектакли. Подняли рюмки за успешное окончание гастрольного тура, без жертв и чрезвычайных происшествий. Звучала гитара, и лились песни. Кто-то засел играть в преферанс, а кто-то улёгся на полку и смотрел в окно, кто-то спал под мерные стук колёс. Вот и прошла ещё одна поездка из истории агиттеатра МАИ «Россия». Встречай своих скитальцев – гастролеров, столица великой страны!

Наверное, я что-то пропустил и о чём-то не рассказал. Наверняка, у тех, кто был в этой поездке, есть свои воспоминания и истории о гастролях по Прибалтике, это и хорошо! Так что будем ждать других подробностей и повествований о временах минувших наших дней – дней нашей жизни, жизни нашего театра.

ОТРЫВОК ШЕСТОЙ

В проекте Александра Четвёркина "И нет нам покоя"* было задействовано большое количество студентов с разных факультетов и разных курсов. В связи с тем, что занятия в институте проходили у всех по разному, в первую или во вторую смену, основные репетиции спектакля начинались вечером после окончания 2-ой смены. Как раз давалось минут 10-15, чтобы у тех, кто учился во 2-ю смену, было время добежать от своего учебного корпуса до ДК МАИ. В 19:00 начало репетиции.
В помещении агиттеатра их встречал староста, в те годы Рачков Юра, и отмечал присутствующих в журнале. Опоздавшие подвергались штрафам – первые пять минут опоздания, каждая минута 5 копеек за одну минуту, вторые пять минут уже по 10 копеек за одну минуту, третьи пять минут по 15 копеек за минуту. Итого, опоздав на 15 минут и более, полтора рубля, а более большое опоздание каралось тремя рублями, если конечно заранее не предупредил.
Работа над спектаклем была очень насыщенной и напряжённой. Много времени уходило на работу с массовкой, так как на протяжении всего спектакля она не уходила со сцены и всё время что-то изображала: строителей боярки* или стены тюрьмы, например. Спектакль был построен на пантомимах, и их нужно было выполнять так, чтобы у зрителя дух захватывало. Мы репетировали, оттачивали каждое движение, и продолжали репетировать. Заканчивались репетиции поздно вечером и наши девочки по ночам, кто умел шить, готовили нам одежду для предстоящего выступления. Материал дешёвенький покупали на деньги из кассы, полученные от взимания штрафов. Мы все были в одной команде и жили с чувством предстоящей радости первого выхода на сцену. Малейший сбой в работе болезненно отражался на каждом из нас.
Случалось так, что в срочном порядке приходилось на почти готовую роль вводить новых актёров, и все переживали это. В один из вечеров, придя на репетицию, мы узнали к нашему недоумению от разгневанного Задорнова, что он выгнал двух ведущих актёров агиттеатра. Это были старики Юра Филиппов и ещё кто-то, возможно Клушин Лёша или Крупин Саша. Как такое могло случиться? Мы все старались быть похожими на них и брали с них пример. Ведь за плечами у них поездки на БАМ, выступления на агиттеплоходе «Корчагинец», поездка в Польшу и т. д. Что же могло так разозлить руководителя, что он решился на крайнюю меру: выгнать двух участников коллектива, при которых агиттеатр заслужил премию Ленинского комсомола. А дело, как оказалось, вот в чём.
Поскольку вечерами проходили репетиции спектакля "И нет нам покоя", все остальные репетиции проходили в свободное от учёбы время для каждого участника. Если кто учился в 1-ю смену, то на репетицию они приходили после 3-ей или 4-ой пары, где-то в половине третьего. Тоже было и с отчисленными участниками. Репетировали они какой-то новый номер. Во время номера открывалась якобы бутылка водки, и участники номера распивали её согласно написанному сценарию, изображая потом пьяных. На самом деле пили, конечно, обычную воду.
Подобные номера и раньше были в программе агиттеатра "Наша Еролажа". Например, номер о том, как сдают зачёт студенты на кафедре брожения соседнего с МАИ Пищевого института. Там профессор наливал немного вина в стакан под столом, чтобы студент не видел из какой бутылки, и давал выпить. Студент должен был определить марку вина. От правильного ответа могло зависеть сдаст он зачёт или нет.
И вот, значит, в новом номере Юра Филиппов начинает изображать пьющего водку. Подносит стакан ко рту и ….. глаза его радостно загорелись: НАСТОЯЩАЯ!!! Задорнов в то время работал над своим рассказом "Девятый вагон". Он уединился в своём кабинете, не забыв оставить дверь открытой, чтобы контролировать, как идёт репетиция. Стол, за которым репетировали номер, находился в трёх метрах от открытой комнаты режиссёра. Ребята всё сразу поняли и, не подав вида, стали репетировать номер снова и снова. Но, как известно, одной бутылки всегда бывает мало. Не прекращая репетировать, ребятам удалось послать кого-то за второй. Время уже подходило к шести вечера, и Задорнов вышел дать команду закончить репетировать этот номер, так как время подошло к основной репетиции. Но! Ребятам, ни как не удавалось выйти из своих ролей. Нарепетипетировались! Задорнов даже не понимал сначала, что происходит. Ведь когда он уходил в свою комнату, ребята были трезвые и никуда не отлучались. Всё время слышал их диалоги, согласно сценарию и с каждым разом получалось, всё лучше и лучше. И вдруг он почувствовал запах спиртного. А когда понюхал стакан, ему сразу стало всё ясно. Сильно разозлившись, возможно из-за того, что его не пригласили и под носом у него распивали. Он в гневе выгнал отрепетировавших из коллектива.
Как раз народ стал уже собираться, и Задорнов сделал заявление о своём решении и сказал: "Будем репетировать без них". На следующий день Задорнов сделал новое заявление, сказав нам, что эти двое повинились, но он их принял вновь с испытательным сроком, до следующей пьянки. Возможно, он понял, что под угрозой срыва вся работа агиттеатра, да и кем заменить Юру Филиппова. Ведь Юра - это Жухрай* и душа всего коллектива.

*«И нет нам покоя» - спектакль агиттеатра по повести «Как закалялась сталь» Николая Островского
*Боярка – одноколейная железнодорожная строящаяся ветка из повести «Как закалялась сталь» Николая Островского
*Жухрай – персонаж повести «Как закалялась сталь» Николая Островского, бывший матрос – революционер.

С гор сошедшая лавина,
Под собою погребла.
Даже тех, кто был не винен,
И на ком была вина.

Тот, кто жил на свете мерзком,
И не видел красоты.
То нашёл он в жизни место,
Под лавиной пустоты.

Ну а тот, кто жил мечтами,
Что любовь поборет зло.
Тот всегда был вместе с нами,
И ему во всём везло.

С гор сошедшая лавина,
Под собою погребла.
Даже тех, кто был не винен,
И на ком была вина.

Тот, кто жил собой любуясь,
И других не замечал.
Потерялся в снежной буре,
И спасенья не искал.

Ну а тот, с горячим сердцем,
Он лавину растопил.
Для других, собой рискуя
Всем надежду подарил.

С гор сошедшая лавина,
Под собою погребла.
Даже тех, кто был не винен,
И на ком была вина.

Тому, кто придумал «общагу», надо памятник поставить!!! Столько в нашей жизни с ней связано, сколько в ней прожито и выпито, хотя вроде москвич и дом рядом, но…
В общагу, как магнитом тянуло, в сообщество самостоятельной жизни. Эх, «где мои семнадцать лет», как пел Владимир Высоцкий!!?? А мои, на первом курсе МАИ, были в общаге, да и не только на первом.
Зайти в гости к сокурсникам, а потом и к ребятам из агиттеатра было святое дело. Пивка попить, позаниматься и переночевать, если что, а что, могло быть всяким.
На первых курсах мы очень любили выпивать в комнате у Кольки Ленникова. Сам он из Астрахани и у него всегда была закусь! Главное было, это купить выпить и хлеба, а остальное у него в холодильнике или под кроватью всегда было. Банка трёх литровая красной икры под водочку и чемодан воблы под пиво, а под вино, надо было купить, чего поесть. Кстати, Колька один из первых в группе женился, и погуляли мы на его свадьбе, скажу я вам, хорошо! Но, потом дорожки наши разошлись, и очень был расстроен недавно узнав, что Кольки Ленникова, больше с нами нет.
Другая комната, в которую забегали, это комната девчонок: Ольги Гороховой, Наташки Снастиной, Гальки Шишковой и кто-то ещё в комнате жил, но кто, не помню. Наташка из моей группы, Горохова и Шишкова в нашем агиттеатре были, правда, Галька не долго. У них всегда было, что поесть, да и чайку попить в приятной кампании не вредно для здоровья.
Ну и конечно, святая святых, комната Юры Буяльского – старожилы агиттеатра и святая святых порядка и чистоты!!! Чуть ли не у каждого свои тапочки, в комнату входящих. Уют и благоденствие. Лёгкая музычка в стили Фауста Поппетти, накрытый стол с запахами на весь коридор. Ух! Даже сейчас слюнки потекли. Разносолов особых не было, но …. Жареная картошечка с лучком и чесночком, чёрный хлеб с украинским салом домашним – мамой засоленным в Василькове, что под Киевом. Водочка из холодильничка, инеем подёрнутая и конечно… Барабанная дробь!!! Без неё ни одно застолье не помню у Юрки в комнате – килька в томатном соусе!!!! На хлебушек, а она на тебя глазками смотрит, а ты её в рот и кусаешь, кусаешь.… Да, главное ещё глотать, не забывать! Но, это всё только после порции водочки.
Ну и что, что не было разносолов! Не страшно!! Главное ведь кампания, с кем сидишь, о чём говоришь. А если ещё и гитара есть!! Так всё, праздник удался! Главное только, чтобы гостей много не приходило и спиртное не приносило. Так нет же, на песни народ идёт! И ведь каждый со спиртным идёт, и всё, празднику каюк, пьянка пошла…. А раз пошла такая пьянка, то двери на распашку и музон на полную громкость! Дискотека! Танцуют, все! А все, это весь этаж, как минимум…
Оказалось, что и в других комнатах пытались культурно отдохнуть…. Так что, гуляй, общага!!!
По утру, конечно, пытались найти источник праздника, и с чего всё началось, но не всегда это удавалось. Причина не находилась или уже отсутствовала, по причине ещё вчерашнего ухода-отъезда куда-то или с кем то. Про это быстро забывалось, и продолжался обмен впечатлениями и рассказами что было, с кем и почему. Ведь не все и не всё помнили. Но память, потихоньку начинала восстанавливаться, после небольшой рюмки лекарства.
Общага, это свой мир, своё государство. Свои законы и правили. На время сессии, она жила другой жизнью и в другом ритме. В ритме зачётов, курсовых, консультаций и экзаменов, а после сдачи и окончания сессии…

В студенческой жизни весёлой, теряли мы праздникам счёт!
И пусть в общежитии снова, к нам счастье и радость придет.
Забудем на время учёбу,
Конспекты отложим на миг!
Поставим бутылки с перцовкой и ромом,
На стол меж конспектов чужих!
Поставим бутылки с перцовкой и ромом,
На стол меж конспектов чужих!

Быть может, декан нас осудит! Быть может, кефир он лишь пьёт!
Но мы ведь товарищи люди, и каждый студент нас поймёт!
Когда за столом мы все рядом,
Грустить нам конечно нельзя!
Давайте бокалы с рубиновым ядом,
За счастье подымим друзья!!!
Давайте бокалы с рубиновым ядом,
За счастье подымим друзья!!!

Но вот разбегутся дороги, уж даль инженера видна!
Но были и мы козероги когда-то! Об этом забыть нам нельзя!
Забыть, как зачёты сдавали,
Забыть наш любимый МАИ!
Ты помнишь, как водку из банок хлебали,
Из под баклажанной икры!
Ты помнишь, как водку из банок хлебали,
Из под баклажанной икры!

Судьба наша где-то таиться, застрявши на звёздном пути!
Стальная могучая птица, должна нам её принести!
И где бы товарищ ты не был,
Мы в месте учились в МАИ!
Не даром кусочек лазурного неба,
Сияет у нас на груди!!!
Не даром кусочек лазурного неба,
Сияет у нас на груди!!!

Не знаю, помнят ли эту песню в МАИ сейчас и поют ли её, но в наше время её знали все. Без неё не обходилось ни одно событие и её пели везде; в строительных отрядах и на картошке, на днях рождениях и встречах выпускников, в общежитие и на сцене. Да, да и на сцене! Её пели все вместе и студенты и преподаватели, начальники курсов и деканы факультетов, ректор института тоже не оставался в стороне. Может быть, и нельзя было, но пели и пели от всей души – от всей широкой маёвской души!!!
Многие ребят их агиттеатра жили в общежитие, и это было очень удобно, так как когда репетиция заканчивалась поздно, то можно было бросить свои кости у них, привести себя в порядок, да и костюмами для спектаклей заняться, а порой и придумать что-то новое или ещё раз прорепетировать. Удобно, выгодно, комфортно! Иметь друзей в общежитии и не тащиться через весь город, на другой конец Москвы, домой!
Кто-то сказал, что общежитие – это школа выживания!!?? Может быть и так. Мы выжили и вспоминаем эти годы, и не сожалеем об этом. По мне, общага – это школа юности, дружбы и любви, честности и справедливости, предательства и измены! Правда, жизни.

В 82-ом году была очень поздняя Пасха, по-моему, даже совпала с праздником первого мая. Студентам на Пасху устраивали в ДК МАИ дискотеку аж до 2-х или до 3-х часов ночи, чтобы, видимо, не ходили на Крестный ход. Да, мы, в общем, то и не знали о существовании Крестного хода, а если и знали, то не понимали в этом уж точно, ничего…
О чём это я? Ах, да! … До трех часов была дискотека, точно! Потому что пока мы дошли до Маяковской, метро уже и открылось.
Так вот, на этой дискотеке я познакомился с девушкой со второго факультета, довольно привлекательной девушкой, надо сказать. Стала мне женой три года спустя. А пока …… я с ней встречался до конца сессии, блин, влюбился и наслаждался этим чувством, да тут еще лето!!! И новые студенческие друзья со старыми школьными друзьями!!!!! Все это и называется - счастье молодости!!!
Потом мы разъехались по стройотрядам, и через месяц я понимаю, что девушка моя уже и не моя вовсе, что парень я не видный и не Ален Делон, а на втором факультете много, даже чрезвычайно много, судя по « доске почета» - «попавшие в вытрезвитель», настоящих мачо!!!! Эх, обиделся я сильно, переживал жутко, но как обычно в этом возрасте бывает,… недолго…..
В сентябре уже на втором курсе, я где-то совершенно случайно узнал о наборе в самодеятельность второго факультета. Ключевыми словами для меня были: «второй факультет», а не «Народный» «Лауреат Ленинского комсомола» или «Агиттеатр Россия», понятно почему! Да, я хотел, что бы ОНА увидела меня на сцене , популярнейшей сцене того времени, увидела и поняла какая же она - дура, что бросила такого талантливого парня с четвертого факультета!!!! Это была спланированная месть! Ну а то, что там какой-то конкурс надо пройти, сыграть какую-то сценку, так это - фигня!!!!
Я играл вместе с Сергеем, не помню его фамилию, небольшую пьеску, как мне казалось, не очень-то и смешную, но почему-то все старики агиттеатра смеялись, да еще как смеялись-то……Сергей на меня обиделся, что я на репетициях так не играл, что я тянул на себя одеяло, а я совершенно искренне ничего не тянул….. был в абсолютной прострации ….. чувствовал отсутствие реальности и где-то в отдаленной части мозга слышал смех публики. Наверно – это и было перевоплощение, нет – талант перевоплощения, безусловно - талант!!!!! Ха-ха-ха-ха-ха……
Руководителем театра был Женя Шибагутдинов и его старые друзья Юра Филиппов с Лешей Клушиным, короче они меня приняли. Приняли и другие старики, а Юрка Демидов в «Весне на Соколе» поддержал меня в прямом смысле слова. Я запутался в ногах, отходя назад, наступил на «задник» и должен был рухнуть, но Юрка подхватил меня легкого, мои тогда 62 килограмма и не дал упасть вначале театральной карьеры. Спасибо ему за это большое, спас!
Девушка потом, когда я ей позвонил через год и предложил встретиться, а еще через год выйти за меня замуж, говорила, что не видела меня на сцене! Врёт, наверное……. Но замуж вышла!

(продолжение следует)

ПЕСНЯ ТОСТ

Эта песня была написана в середине 80-х, на галёрке в ДК МАИ. Итог коллективного творчества нескольких мужчин агиттеатра. Вечером после репетиции, просто настроение такое было. Хотелось творить, вот и всё. Ребята говорят, что я её написал, но по мне - МЫ. Музыка, наверно моя, если это можно назвать музыкой. Пока, вашему вниманию, только стихи.

***
Уходит старый год, уходит неохотно.
И уходя, он цепляется за каждую минуту и секунду.
Но, с началом боя курантов мы понимаем,
Что пришёл Новый год. Что он нам принесёт?
Что ждёт нас в новом году?

Старый год уходит.
Новый год приходит.
Что, ждёт нас впереди?
Люди теряют, люди находят,
Люди бросают, люди уходят!
Что, ждёт нас, в начале пути?

Счастье и радость, горе и встречи,
Что принесёт нам, сегодняшний вечер?
Что принесёт и что он отнимет?
Разом бокалы давайте все сдвинем!
Выпьем за вечную нашу любовь!
Чтобы, мы встретились вновь!

Выпьем за счастье, за радость одних!
Выпьем за тех, кто в дали от родных!
Выпьем за мирное небо над нами!
Выпьем за землю, что у нас под ногами!
Выпьем за счастье, за море людское!
Чтобы, не было в жизни покоя!

Старый год уходит.
Новый год приходит.
Что, ждёт нас впереди?
Люди теряют, люди находят,
Люди бросают, люди уходят!
Что, ждёт нас, в начале пути?
Что, ждёт их, в начале пути?

Агиттеатр без гитары, это не агиттеатр! В поезде, в автобусе, на репетициях и в свободную минуту она всегда была с нами! А какое застолье, без песни под шестиструнную подругу! Гитара, это святое, для всех нас. Её берегли и лелеяли, как самое дорогое! В мороз укутывали как дитя, в дождь прятали под одежду, как самое дорогое и любимое существо. Она, часть нас! Живая, любимая и верная спутница жизни. Да и песни были такие же, честные и светлые, весёлые и грустные, задушевные и жизнерадостные, а порой и жизненные! Как и мы сами, как наше время. Она переживала и любила с нами, плакала и смеялась вместе с нами! Она была отражением нашего настроения и нашей жизни, а может быть и судьбы!
Юра Филиппов. Юрка. Жухрай, в спектакле «И нет нам покоя». Босс - шеф, в «Ошибке агента». Преподаватель в миниатюрах и множество других ролей в нашем театре. Но…. Представить его без гитары, это нереально. Если Юрка, то гитара! Если Филиппов, то песни! Душа кампании, запевала, балагур со своей ехидной улыбкой из под усов и вечно смеющимися глазами из за очков. Как только гитара попадала в его руки, сразу вокруг него собирались ребята и звучали песни.

«Из чайничка, из чайничка. Течёт одна вода!
А чарочку, а чарочку. Добудешь не всегда!!!
Мне самобранки-скатерти, не выпала иметь!
Зато, могу по памяти! По памяти, по памяти!
Зато могу по памяти, я запросто хмелеть!!!..»

Лихо. Задорно. На несколько голосов. Весело и от всей души! Юрка запевал, а мы подхватывали. Потом кто-то просил или вспоминал другую песню, и это могло длиться бесконечно. Самое интересное то, что негласно, песни делились на «случаи и ситуации». Одни для дорог, в поезде, автобусе. Другие для застолий, третьи для распевок перед концертом, четвёртые под настроение. Это не значит, что песни не могли петься в других случаях, пелись, конечно, но всему своё время и место.
Частенько приносились новее песни, их все вместе разучивали, а потом они занимали или не занимали своё место в нашем песенном репертуаре. Песни менялись, как и люди, часто вспоминали песни, которые давно не пели и с трудом вспоминали слова. Юрка, был тем человеком, старожилом коллектива, который их помнил и выступал палочкой выручалочкой. Молодые запоминали или записывал, после чего песня возвращалась в ряд исполняемых. Например, одна из таких песен.

«Лучше нет для нас подарка, чем зелёная байдарка!
У костра сидит Тамарка, режет ножиком хлеба!
Будут реки, будут горы! Будут новые просторы!
Не реви, Тамарка, скоро, наш байдарочный поход!

Так давай споём на пару! Про Тамару, про гитару!
И про речку нашу Нару, что как девочка бежит!
Через горы, через пущи! Через нас с тобой плывущих!
По большому океану,
по широкому проливу,
по коротенькой речушке!
Под названьем, наша жизнь!»

Мы пели песни и вспоминали: наши поездки на БАМ, в Туркмению, Прибалтику, Северный морской путь и многое, многое другое. Встречи с интересными людьми, знакомство с героями труда и местными аборигенами. Сколько рассказов мы с собой привозили, историй и баек, а самое главное это то, что с нами происходило – в Киеве, например или в ГДР, тогда ещё Германская Демократическая Республика.
У Юрки Филиппова был свой стиль, свой подчерк в исполнении песен, свой репертуар. Но одну песню всегда от него ждали и всегда просили: «Юра! Филиппов!! «Баню» давай!!!» И он давал, давал так, что мурашки по коже с первых аккордов, с первых струнных переборов, с первых слов:

«Спасибо, спасибо!! Тому, кто строил баню!!!
Спасибо, Спасибо!! Кто греет воду в чане!
Ещё тому, спасибо! Кто поддаёт нам жару!!!»
И поддаёт нам жару!!! И не жалеет пару!»

Он пел этот так, как будто сам, только что вышел из парилки. Опрокинул кружечку холодного кваса или пива, а может рюмочку водочки, холодненькой, подёрнутой инеем, усевшись перед самоваром в банном полотенце и шляпке, розовый и довольный, с каплями испарины на усах и на плечах. Юрка был такой, настоящий, русский мужик с чертинкой в глазах.
Юрку часто доставали, одним и тем же вопросом: «Филиппов, когда ты, наконец, женишься!!!». Юра, был одним из самых зрелых актёров агиттеатра и одним из старших по возрасту. Уже после института, когда он работал ТМЗ, все очень хотели его поженить и всячески толкали его на это, подтрунивали и ехидничали. Всем очень видно хотелось салатику поесть, на свадьбе! Филиппов ухмылялся и брал в руки гитару.

«Все твердят с утра и до утра,
Что жениться мне давно пора!
Зубы начинают выпадать,
На меня с упрёком смотрит, мать.
Пара бу бабу, бабу, баб ду баб!
А я ещё не старый, баб ду баб!
Люблю я спорт, вино, друзей и баб!
Не выпускаю их лап!
Пара бу бабу, бабу, баб ду баб!
Я холостяк и не женат и рад!
Не истощим я, словно баобаб,
И не женюсь, пока не слаб!!!!»

И дальше песня в таком же роде!
Разговоры на тему женитьбы прекращались и все начинали вместе с ним петь. Вспоминали ещё одну песню на эту тему – «Ты знаешь мать, что мне пора жениться!», потом ещё одну и вопрос закрывался, сам собой! Вот такой он, был, Юрка Филиппов!
Была ещё одна песня, которую Юрка пел вместе с Лёхой Клушиным, в последнее время очень редко, но в первые годы агиттеатра она была на пике популярности и всегда звучала, особенно во время поездок. Это песня – «Водосточная труба». Клушин солировал, а ему подпевали Филиппов, Крупин, Шибагутдинов, Домбровский и конечно все остальные. Хором!!!

«Водосточная труба!!!
По тебе течёт вода!!!
По тебе течёт вода!!!
Водосточная труба!!!»

Эту песню пели так зажигательно и лихо, что даже автобус раскачивался, если мы были в автобусе, или вагон, если мы пели в поезда. В самолёте не помню, по-моему, не пробовали.
Песни, Юркины песни. Какие они? По мне, как и он с широкой душой, открытый для всех и со своей судьбой. Хотя бы взять песни Александра Розенбаума, казацкие, которые он любил, и мы очень любили петь под его аккомпанемент.

«Глухари на токовище бьются грудью до крови,
Не на шутку расходились - быть бы живу…
Так и мы когда-то жили, от зори и до зори,
И влюблялись и любили - мчались годы с той поры»

Жизнь не простая штука. Как она сложится? Что ждёт нас впереди? Кто знает.
Филиппов. Юра Филиппов. Человечище, друг и наш товарищ, с непростой судьбой. С судьбой тяжёлой и благородной. Мы помним тебя. Когда бы и где бы не собирались, всегда вспоминаем о тебе, и будем помнить о тебе всегда. Ты, часть нашей жизни и навсегда в наших сердцах.
Наверное, я не сказал всех слов, которые надо бы сказать про Юру. Наверное. Тяжело про него говорить и трудно подобрать слова, чтобы выразить все свои чувства. Скажу одно. Очень жаль, что его с нами уже нет, нет Юрки Филиппова. Жаль.

На судьбу обижаться грешно,
Ведь самих нас тянуло в кулисы.
Назывались тогда мы смешно:
«Режиссеры, актеры, актрисы».

Нет талантов средь нас!? Может быть!
Просто взяли себе мы в привычку
Людям сердце и душу дарить
И улыбку, как Солнца частичку!

Припев:
Говорят, перед нами дороги открыты!
Как идти, кто подскажет ответ?
И сидят «старики» пред разбитым корытом,
«Старикам» уже двадцать пять лет!
Двадцать пять замечательных лет!

Так за что же все мучит меня
По ушедшим годам ностальгия?!
И все снится «РОССИЯ» моя
Ну и мы там еще «молодые».

Нам бы вместе, как прежде, друзья,
С откровеньем на сцену шагнуть бы!
Но вернуть ничего уж нельзя,
Так как наши расходятся судьбы.

Припев:
Снова мысли о прошлом гоню я под утро.
На кой ляд они ныне нужны?!
И лежит «паутинка» гастрольных маршрутов
На потрепанной карте страны.

На судьбу обижаться грешно,
До сих пор ведь нас тянет в кулисы.
Мы и звать себя будем смешно:
«Режиссеры, актеры, актрисы»!

Нет талантов, и пусть! Верь - ни верь,
А жива озорная «частичка»!
Тянет к рампе всех нас и теперь!
Черт побрал бы, «дурную привычку»…

Сергей Иванов
1989 г.

ОТРЫВОК ПЕРВЫЙ

Я пришёл в "АГИТТЕАТР" осенью 1980 года, вместе с Сергеем Тихоновым, Лёшей Сукотновым, Андреем Соловьёвым и многими другими ребятами. Признаюсь честно, что за день до того, как меня приняли в коллектив, у меня и мыслей таких не было. Я и не предполагал тогда, что уже через несколько месяцев выйду равноправным участником коллектива на сцену ДК МАИ.
Потом были выступления в ЦДРИ (Центральный Дом Работников Искусств), Колонном Зале Дома Союзов, сцены спортивных комплексов, заводских клубов и т. д.
В "АГИТТЕАТР" я пришёл, чтобы "откосить" от хора, в который меня записали. Дело в том, что на первом курсе студенты всех групп обязаны были пройти прослушивание в ДК МАИ строго по расписанию. Явку строго отслеживали старосты, делая отметки в журналах. Списки были и у тех лиц, которые нас прослушивали и делали себе какие то пометки.
У меня обнаружили какой-то очень редкий голос и сказали, что сто процентов я буду петь в хоре. Я был сильно расстроен этим. Представить не мог себе, что с такими же "друзьями по несчастью" буду стоять, в каком нибудь 3-ем или 4-ом ряду и петь под "дудочку".
Мы тогда слушали Высоцкого, "Машину времени", а тут хор... !!! И вот, я сижу расстроенный в общежитии, и ко мне заходит Андрюха Соловьёв. Узнав в чём дело, предложил вместе с ним и другими ребятами идти в "АГИТТЕАТР", тем самым "откосить" от хора. Мне предложение понравилось, но очень боялся, что не примут.
На следующий день прослушивание, а я даже на гитаре играть не умел. Набравшись смелости, и абсолютно неподготовленный экземпляр, всё-таки пошёл с ребятами. Народа было много. Все по очереди выходили и рассказывали о себе, играли на гитарах, пели, читали стихи и басни. Только я, наверное, единственный был, кто ничего не исполнил, а просто рассказал о себе, фактически автобиографию. Нас всех выгнали за дверь, а потом, чуть попозже Четвёркин и Задорнов сказали нам, что мы все приняты, и я в том числе.

ОТРЫВОК ВТОРОЙ

Помните комедию Леонида Гайдая "Операция "Ы" и другие приключения Шурика". В первой части фильма "Напарник" - есть сцена, происходящая в переполненном автобусе. Там Федя, хулиганствующий элемент, занял место, предназначенное для инвалидов, и никому не хотел уступать его. На просьбу уступить место женщине, готовящейся стать матерью, он отвечал: "А я готовлюсь стать отцом!". Пожилым людям отвечал: "Если я встану, то вы все ляжете". И закончилось всё тем что, участники этой скандальной истории попали в милицию для составления протокола, а Федю заключили под арест на 15 суток.
Что-то похожее было и в программе агиттеатра "НАША ЕРОЛАЖА". Исполняли номер Клушин Лёша и Крупин Саша, исполнители менялись, так как было несколько составов актёров, но не в этом суть. Сразу прошу извинения за возможно допущенные неточности в ниже описываемом номере, ведь прошло почти 30 лет.
Дело происходило в общественном транспорте. Хулиган (Крупин), протягивает талон на проезд Интеллигенту в очках (Клушину) и говорит:
Хулиган: «Пробейте, пожалуйста, талон»
Интеллигент отвечает: «Не пробейте, а прокомпоСТируете!»
Хулиган, раздражённым голосом: «Ну, прокомпоСируйте…»
Интеллигент: «Не прокомпоСируйте, а прокомпСТируйте, вы не произнесли букву "Т" в этом слове»
Хулиган, выходя из себя: «Слушай ТЫ! Шлёпни талон, будь человеком!!!»
Интеллигент, растерянно: «Этот аппарат называется КОМПОСТЕР……..»
Хулиган, перейдя на крик: «ЭТО – ШЛЕМПОСТЕР!!!»
Интеллигент, выходя из себя: «Вы мне не тычте, молодой человек!!!»
Хулиган, крича в гневе: «Это ты то мыто?»
Интеллигент, выйдя из себя и перейдя на крик: «Я то мыто, а вот ты то и не мыто и не брито…»
Далее словесная перебранка с угрозами начинала переходить в драку.
Хулиган и Интеллигент запрыгивают на спины ребят из массовки и все убегают под фонограмму за кулисы. Номер заканчивался.
Мне рассказывали, что Клушин и Крупин разыграли эту сцену в троллейбусе 12-го маршрута на глазах у ничего не подозревающих, напуганных и ошарашенных пассажиров. Я сам этого не видел, но как говорится, за что купил, за то и продаю.

ОТРЫВОК ТРЕТИЙ

Как-то раз, придя на репетицию, мы узнали, что один из ведущих актёров агиттеатра Лёша Клушин попал в больницу. Задорнов отменил репетицию, и было принято решение поехать и навестить Лёху всем коллективом. По пути шли разговоры, что он сломал ногу, вылезая на козырёк общежития.
Дело в том, что над главным входом в 6-ой корпус общежития, общежития второго факультета студенческого городка МАИ, установлен козырёк и некоторые общежитейцы вылезали на него из окна учебной комнаты, как на балкон. Но как там можно ногу сломать? Ведь там не высоко.
Поползли слухи, что Лёха, находясь на 3-ем этаже, захотел вылезти на козырёк. Зачем только? Может покурить? Но он не курит!!?? Но забыл, что он на 3-ем, а не на 2-ом этаже, и слетел вниз, сломав ногу. Расстроенные и с недоумением, как это можно перепутать этажи, мы шли к нашему "летуну" в травматологию недалеко от метро "Октябрьская". Мы ещё и не подозревали, с каким ещё "летуном" нам предстояло там встретиться.
Войдя в отделение, в коридоре столкнулись с мужиком в виде самолёта, который ходил по коридору с разведёнными в разные стороны и не сгибающимися руками в гипсе и с забинтованной головой. Видны были только глаза и рот. В двери он мог проходить только боком, так как размах "крыла" раза в два превышал дверной проём. Мужику очень хотелось курить, и он попросил кого-то из наших достать у него из кармана сигарету, раскурить и дать ему, так как сам он, кроме как ходить, ничего не мог делать сам. Всем нам, тогда было кому по восемнадцать, а кому по двадцать с небольшим лет. Мы постеснялись, почему-то, лезть к бедолаге со своими расспросами.
Лёшка наш лежал в палате с загипсованной ногой, которую держал какой-то тросик с гирьками, не унывал, и был очень рад нашему приходу. На обратном пути, когда вышли из больницы, Задорнов рассказал нам историю увиденного нами "самолёта", не переставая восхищаться глупыми и бестолковыми выдумками нашего народа. А дело было так.
Подрядились мужики крыть крышу пятиэтажного здания рубероидом. Чтобы сэкономить время, додумались заранее размотать рулоны рубероида и потом просто растягивать рубероид, держа его за разные концы по разным краям крыши, и класть на предварительно разлитый расплавленный битум. И вот в какой то момент у двух мужиков, стоящих на разных краях крыши, рвётся рубероид, и оба они пикируют вниз с разных сторон дома. Один падает на какие-то тюки со стекловатой, а другой, которого мы видели, на стальные или чугунные радиаторы.
Задорнов пошутил тогда, что этот бедолага, точно, настоящий маёвец.
Вы спросите, а что с Клушиным было!? История «умалчивает». Скажу так. Во-первых – весна! Во-вторых – молодость! В-третьих -……! А последнее слово на ваш выбор и фантазию!
Может, кто из наших расскажет и опишет эту историю.

ОТРЫВОК ЧЕТВЁРТЫЙ

Каждый год в ДК МАИ проходят (или проходили) фестивали студенческой самодеятельности. В очередной раз 1-ое место было присуждено коллективу агиттеатра 2-го факультета. После заключительного концерта поздним вечером поздравить коллектив с победой пришло много гостей. Среди них были секретарь парткома 2-го факультета Блинов Евгений Иванович, зам декана 2-го факультета Рыбаков Валентин Владимирович (впоследствии декан факультета и руководитель кафедры), секретарь комитета ВЛКСМ института и с ним высокопоставленный представитель МГК ВЛКСМ.
В помещении агиттеатра был накрыт стол и все, сидя за столом, выслушивали много хороших и добрых слов в адрес агиттеатра. Поскольку время было позднее, гости долго не рассиживались, и уходили: ведь завтра рабочий день и нужно быть в полном порядке и надлежащем виде.
Когда уходили секретарь комсомола института и высокопоставленный представитель МГК ВЛКСМ, нам было сказано, чтобы мы долго не засиживались, так как завтра выступление и в половине десятого подадут автобус. Мы всё поняли конечно, но случилось так, что празднование закончилось глубокой ночью, и члены коллектива остались ночевать в репетиционной комнате агиттеатра, так как после часа ночи в метро и в общежитие не попасть, закрываются.
В половине десятого секретарь комитета ВЛКСМ института вместе с высокопоставленным представителем МГК комсомола заходят в комнату агиттеатра и видят следующую картину: все спят. Кто на стульях, кто на столе, кто на плинтусе (в ДК местами перманентно шёл ремонт). Комсомольские руководители были сильно расстроены, видимо предчувствуя провал нашего выступления. Потеряв кучу времени, с помятыми физиономиями и с большим трудом мы всё-таки сели в автобус, не забыв прихватить концертные костюмы. Привезли нас во Дворец Спорта, находящийся в Измайлово, и отвели нам какую-то комнату для переодеваний. Мы были просто никакие, и это мягко сказано. Высокопоставленный комсомолец ни на минуту не отходил от нас, продолжая оставаться сильно расстроенным.
Вдруг Юра Филиппов достаёт из своей сумки бутылку водки. Вот оно лекарство!!! Разлили всем поровну, выпили. Комсомольским вождям было уже всё равно, расстройству ихнему не было предела. А вот лица коллектива получили колоссальный заряд энергии и бодрости. Потом приказ "МОТОР!!!" и все разошлись по своим местам. Выступление агиттеатра в тот день закончилось под бурные аплодисменты зрителей. На обратном пути, в автобусе, с нами не было сопровождающих лиц, и Задорнов сказал нам, что после сегодняшнего выступления высокопоставленный представитель влюбился в агиттеатр.
Что он имел ввиду, мы так и не поняли!!! Всем было и так хорошо, а стало уже ещё веселее!! Влюбился, значит влюбился!!! И это правильно. Жизнь продолжается!

ОТРЫВОК ПЯТЫЙ

В 1981-ом году, накануне Международного Женского Дня 8 Марта, агиттеатр выступал в Зеленограде на одном из предприятий электронной промышленности. За нами пришёл автобус и с ним сопровождающее лицо - женщина в возрасте, скорее всего представитель парткома или профкома предприятия и организатор праздничного концерта.
Когда мы прибыли на место и размещались в отведённом для нас помещении, к этой женщине подошёл другой участник концерта - Александр Градский. "Что это ещё за телятник?", спросил он. И получил ответ: "А это Лауреат премии Ленинского комсомола Народный агиттеатр МАИ "Россия". "Дают тут звания всяким!": - сказал Градский и усмехнулся.
Начался концерт. Зал был полон и фактически одними представительницами прекрасного пола. У большей части из них на праздничных нарядах виднелись орденские планки, говорящие о боевых заслугах в годы Великой Отечественной Войны.
Александр Градский исполнил четыре песни на военную тему. Пел хорошо, ничего не скажешь. Но когда в его песнях нужно было припев исполнять второй раз, он вдруг с невероятной силой начинал перебирать струны гитары, пение переходило почти в крик, и при всём этом он ещё ударял гитарой о свою коленку. Закончил он своё выступление не под бурные аплодисменты, а скорее под "жидкие", если можно так выразиться.
Затем на сцену вышел Шибагутдинов и запел песню "Песочные часы". Градский наблюдал продолжение концерта из-за кулис. После первого куплета к Жене Шибагутдинову присоединились и другие участники коллектива. Каждый номер агиттеатра заканчивался под бурные аплодисменты зрителей, а точнее зрительниц. Градский, не дождавшись окончания концерта, запрыгнул в свои Жигули и уехал, сказав на прощание, что больше он с Шибагутдиновым вместе выступать не будет.
На обратном пути в автобусе нас сопровождала всё та же женщина. «А здорово вы утёрли нос одному товарищу», сказала она нам, имея ввиду, Градского. «Лучше бы мы вам заплатили, а не ему!» Как видно, заплатили не мало.
По прибытию в стены родного ДК подвели итоги выступления. И в завершение Задорнов сказал нам, что Градский это певец для молодых б….., а Лёша Сукотнов добавил: "А Шибагутдинов для старых".
Я смеюсь, конечно, но если можно было бы издать книгу о Жене и все истории описать, да в красках, было бы интересно всем. Для неё и название есть подходящее (Лёша помог): "Певец для старых б…". Надеюсь, что спустя столько, лет Шиб не обидится!? Ведь это всё было и это всё наша история.
«Наша с тобой биография!»

Саня Кузнецов

Я попал в театр, именно попал, случайно это была осень 1982 года. Спасибо, этому случаю!
Случай звали - Богданова Галина, она у нас в стройотряде была поварихой. Агиттеатр в том памятном году вернулся из гастролей по Туркмении и ГДР, привезли много впечатлений и слайдов. И Задорнов Михаил попросил найти кого-нибудь посидеть на слайд-аппаратах, во время спектакля.
Я помню, пришёл в 221 комнату, свободно без комплексов, у меня не было того трепета перед опозданием на репетицию, и главное я не боялся, что меня выгонят.
Я помню, как меня Лёшка Клушин предупреждал, не дай бог, Задорнов учует запах пивка, выгонит без разговоров. Репетиции проходили на ура, ребята вспоминали разные курьёзы, которые с ними происходили во время поездки, смех и песни, стихи всё мешалось у меня в голове – я тогда подумал как здорово всё это. Но, ещё не созрел для театра и к тому же, страх перед сценой у меня был с детства! Всегда забывал слова тогда, когда чувствовал, что на меня смотрят куча глаз. Большая куча.
И вот помню, была запланирована репетиция на сцене, то есть всё по-взрослому, а я в тот день получил деньги за стройотряд, ну и сами понимаете, мы это с ребятами отметили как обычно портвейн «777» по чуть-чуть. Короче, на репетицию я пришёл очень хороший и с опозданием.
А ребята уже носились между сценой и комнатой 221, перетаскивали реквизит, Буяльский Юрка с фонограммами возился, поднял голову и говорит: «Андрюха, бери свои слайды и в зал», я их взял и … уронил!!! Б…, а они же по порядку! Коробки рассыпались, слайды веером и вперемешку по всей комнате, Лёшка Клушин, увидел это, пробегая мимо и «говорит»: «… Андрюха, ты же пьян? Как ты сможешь репетировать? Ладно, иди на сцену…»
Пришёл я в зал, там Задорнов сидит и говорит: « Вот ребята, которые на слайдах организованны!!!!! А остальные, просто ДЕБИЛЫ!!!!
Как прошла репетиция я не помню, потому что боялся, что Задорнов заметит моё состояние, но всё прошло хорошо, так как ребята выкладывались на полную катушку. В то время, репетицию на сцене ДК МАИ трудно было пробить с использованием всех служб.
А потом был спектакль. Прошёл на отлично, на Ура, если можно так сказать. По окончанию, Задорнов сказал, что если мы хотим, то можем остаться в театре.
И я остался! Так началась основная жизнь, а в промежутках между спектаклями и поездками, вспоминал, что учусь в МАИ и надо сдавать сессию, а это давалось с трудом.
Учился на 1-ом, и скидок на учёбу не было, не то, что у «мотористов» - это же был театр 2-го, хотя в нём было много ребят и с других факультетов. Наш деканат благоволил перед другой агитбригадой, в которую я не входил.
Потом был Новый Год - 1983, театр собирался в Дом отдыха ЦК ВЛКСМ «Лесное» и туда ехали только «старики». Я подошёл к Жене Шибагутдинову и спросил, можно и мне поехать с ними. Женя задумался и сказал, что только Задорнов может разрешить. Я подошёл к Мише с той же просьбой, настроение видно было хорошее потому, что «Добро» я получил. И вот я в первую «гастроль» стал готовиться, сделал дома «Кофейный» ликер, на спирту соблюдая все технологии прочитанного рецепта, хотелось удивить своими способностями.
Днём подогнали автобус, мы загрузили «кофры» набитые пивом, аппаратура была завёрнута и под присмотром Юрки Буяльского, благополучно погружена в автобус. Сели и поехали, песни и преферанс помогли скоротать время.
Приехали. Разместились. Пошли в столовую, там «старики» отработали программу выступления. Потом был Новый Год… Мы с Тишкой пошли в корпус за ликёром, донесли только одну бутылку, по пути мимоходом сыграли партию в шахматы. На следующий день будили Юрку, потому что только он знал в каком «кофре» осталось лекарство.
Было всё: Юрка Филиппов, долго возившийся со мной, объясняя смысл актёрского мастерства; Шиб и Клушин долгие вечера, репетировали сценку со сломанным телефоном и многое, многое другое.
А праздники, НАШИ АГИТТЕАТРОВСКИЕ праздники – 8 марта, 23 февраля. С какой они фантазией были, всё продумано было! Кто ещё кроме агиттеатра, из одной комнаты мог сделать ресторан с настоящим шашлыком, который Тишка и Генка Лебедев жарили на улице под окнами первого этажа, а потом в кастрюльке поднимали наверх на верёвке. И вдруг, переделанный зал, в одно мгновение в танцпол со стойкой бара, с негром за стойкой. Негра, кстати, играл я. Знаменитый бассейн посреди комнаты, а зал «Варварский» с едой и фехтование со шпагами, когда репетировали во время спектакля «Битва при Линьяно» в театре Станиславского и Немировича - Данченко. А летающие стулья, во время ночных репетиций на сцене в ДК, а белая горячка во время ночных бдений и придумывания, откуда у старушек должны появляться цветы, а колготки, одетые для полного вживления в образ бабушек?
Я думаю, никто из нас этого не забудет. Не зря существовала байка, что если ты не пройдёшь школу агиттеатра, то не поступишь в театральный. Школа агиттеатра многим из нас помогла, даже если многие из нас и не стали актерами, то всё равно в той или иной степени связаны с искусством, а творчеством и подавно.

Андрей Чечель

Жизнь не стоит на месте.
Бежит, убегает как зимы и вёсны,
Но хочется всё же вернуться,
В то время, в те дни окунуться!
Когда в чехарде - суматохе юности той,
Мы забывали, порой, дорогу домой!

Где вы, где вы - дни ушедшие?
Где вы, где вы - друзья поседевшие?
Встретимся ли, увидимся ли?
На бескрайних просторах судьбы?

Любовь и первый поцелуй.
Вернуть ты не пробуй, и не ревнуй.
Но хочется, правда, опять повстречать
Ту первую в жизни своей, увидать.
За радость тех дней, спасибо сказать!
Пообещать ей, помнить, не забывать!

Где вы, где вы - дни ушедшие?
Где вы, где вы - друзья поседевшие?
Встретимся ли, увидимся ли?
На бескрайних просторах судьбы?

Незаметно, выросли дети.
Быт заарканил, расставлены сети,
Но хочется всё же их разорвать,
Собрать чемодан, друзей разыскать!
По жизни, за пройденные километры,
Ведь нас не страшили, ни вьюги, ни ветры!

Где вы, где вы - дни ушедшие?
Где вы, где вы - друзья поседевшие?
Встретимся ли, увидимся ли?
На бескрайних просторах судьбы?

Память, занятная все-таки штука.
То вспомнить не можешь, а то не забудешь!
Как странно бывает в жизни порой
Встречи, разлуки, проблемы горой.
А душа говорит: « Оторвись ты от дел!
Друзей бы собрал, и песню бы спел!!!»

Где вы, где вы - дни ушедшие?
Где вы, где вы - друзья поседевшие?
Встретимся ли, увидимся ли?
На бескрайних просторах судьбы?

 
Восьмидесятые  - золотое время! Только отгремела Московская Олимпиада, а я поступил в Московский Авиационный Институт, всем назло и на стипендию!
Нет, серьёзно, так бывает! Из моего класса все отличники зарезались на вступительных, а я поступил, хотя аттестат был ровно четыре, пятёрки компенсировали тройки и все дела.
Первое знакомство с группой. Факультет второй – двигатели летательных аппаратов, группа седьмая – силовые установки ВРД. Расшифровывать не буду, так как в дальнейшем я  ни одного дня не проработал по специальности.
Вечер первокурсника на втором, ДК МАИ, выступления агиттеатра МАИ «Россия» и призыв Михаила Николаевича Задорного: «Все к нам! Все на сцену! Все в агиттеатр!».
Посмотрели, посмеялись, послушали, попили пивка по окончанию и домой!
Честно скажу, меня не возбудила речь с призывом и я про театр благополучно забыл.
Учёба, учёба и ещё раз учёба!!!! Так вроде расписывал ручку Владимир Ильич.
Прошла неделя или две, точно не помню, подошёл ко мне  мой однокурсник Лёха, мы вместе с ним домой ездили, после занятий и  попросил сходить с ним за кампанию в ДК. Решил он в артисты записаться. Прихватили с собой третьего – Соловьёва и пошли.
Как оказалось, таких как Лёха немало и видимо это всё на долго, так как желающих на сцену попасть явно более ста человек. Соловьёв человечище, метнулся за пивком, хотя его так просто тогда было не купить и мирно стали ждать. Дверь в комнату  агиттеатра открыл курчавоволосый, круглолицый, упитанный парень и предложил всем пройти и рассесться по стене не на стулья, а на деревянные кубу, что мы все втроём с огромным удовольствием и сделали после часового стояния в коридоре. Ноги уже гудели, а настроение под воздействием пива повышалось. В комнату то и дело заходили и выходили какие-то люди, кто-то смеялся, кто-то играл на рояле (на том знаменитом агиттеатровском рояле), а мы пили пиво!
Просидев так минут тридцать и уже совсем решив уходить, видно чего-то не сложилось у организаторов, появился некий мужичонка в очках с арийской внешностью и волевым решением раздал всем по листу чистой бумаги и стал объяснять, что надо писать. Получили и мы по чистому листу, а пиво заканчивалось. Быстренько, не увидев в этом никакого подвоха, все написали заявления и с чувством выпитого пива побежали, домой.
Мы пришли на следующий сбор, так ради интереса, где уже с нами беседовал, Александр Четвёрки и были, как мы их потом называли «старички». В тот набор нас пришло почти двести человек. А в итоге остались: Пантелеева (Сабитова) Ирина, Горохова (Клушина) Ольга, Лебедев Геннадий, Елена Клем (Сульянова) и ваш покорный слуга Сергей Тихонов. Со временем ушли Соловьёв и Сухонин, Суворов и  Сонин (надо же, сколько на «С») и многие другие ребята, по той или иной причине.
Простите, если кого-то забыл и не упомянул.
И жизнь закрутилась и поменялась! Тогда мы и узнали от Задорнова, на репетициях, что мы все - ДЕБИЛЫ!
Учёба, репетиции, репетиции и концерты, концерты, концерты, гастроли! Так  Ленин, точно ручку не расписывал, а мы про неё и забывать стали.
Всякое было потом. Грустное и весёлое, смешное и трагикомичное. Короче говоря, есть что вспомнить и о чём рассказать.
То, что нас не видели дома – родители, а на занятиях – преподаватели, это как констатация факта. Репетиции по ночам, недели проживания и питания в 221 комнате тем, что бог послал или что сочувствующие одногруппники принесли – друзья наши и театра. Любимая наша тётя Соня - буфетчица ДК, сколько ты нам сосисок за это время наварила!
Да, были времена и было времечко!
Нет, правда! Время было – замечательное! Жизнь бурлила и кипела, мы жили всем этим, мы дышали полной грудью студенческой жизнью и театром.
Часто вспоминаю репетиции спектакля, по книге Н.Островского «Как закалялась сталь», «И нет нам покоя». Спектакль ставил Саша Четвёркин, прошу прощения, Александр Четвёркин. Какие это были репетиции…! Сколько потов сошло со всех нас, каких там, три пота! Тридцать три! Кроме основных сцен и главных героев, спектакль был построен на пантомимах – танцах, синхронном движении тридцати и более человек. Те, кто видел спектакль, говорили, что мурашки по спине бежали от массовых сцен от «боерки».
Жалко, что он не долго просуществовал, а хороший был, сильный проект. Тогда говорили, современный и жизненный. Почему не долго просуществовал? Очень сложно было вводить новых людей, а текучка была из театра большая, так как не все могли отдаться искусству не столько, чтобы забросить институт.
Те, кто оставались, уже не могли жить без этого, изжить из себя вирус театра, бациллу сцены и мандраж перед тем, как отроиться занавес!!! Волновались ли мы перед спектаклями, конечно, волновались, ещё как. Мы были командой, которая была готова ко всему, только ждали приказа. «МОТОР»!!!!!!
Наш  МОТОР, это великое закулисное действо, без которого не начинался ни один концерт, ни один спектакль, ни одно представление.
 



Группа людей-товарищей-артистов, в независимости от пола и возраста, встают в круг. Кладут руки на плечи рядом стоящим партнёрам справа и слева, фактически обнимаясь. Таким образом, олицетворяя единство цели и готовность к решению любых задач. Замыкают круг. Если в проекте используются музыкальные инструменты или иной реквизит, то они выкладываются в центр организованного круга. По команде руководителя – режиссёра или иной административной единицы – «Мотор», все делают одновременный шаг вправо  левой ногой,  накрест правой ноги. Далее правой ногой вправо и так далее по кругу с увеличение скорости движения. При наборе достаточно большой скорости движения по кругу, круг разрывается и все участники «Мотора» разбегаются - расходятся  по местам к началу спектакля – концерта и т.д.
 

Представали, как это было!?
А если серьёзно, то энергетика не-ре-аль-на-я!!! Для поднятия духа, снятие напряжения и настрой на выступление колоссальный! В нашем моторе принимали участие не только участники театре, но и заместитель декана, а потом декан второго факультета Валентин Владимирович Рыбаков, Зоя Ивановна Ускова – начальник курса, представители Комитета комсомола, профсоюзов, партийного комитета – Володя Мацкевич, Юра Сульянов, Кланицкий и многие другие.
В институте ходили легенды о агиттеатре. «С них там деньги дерут! Физически наказывают! Из комнаты не выпускают, если плохо репетируют! Представляешь!». Хорошо, что не пытают! Всё это конечно выдумки, но зерно правды есть. В театре существовала система штрафов, за опоздание на репетиции. Опоздание – первые пять минут по пять копеек, минута. Вторые пять минут, по десять копеек. Третьи пять минут по пятнадцать копеек. Опоздание более 15 минут – полтора рубля. Неприход на репетицию, без предупреждения – три рубля. Староста театра сидел при входе и контролировал ситуацию и собирал «мани». Куда шли эти деньги?  На дни рождения, на реквизит, на походы в театры и музеи, короче, на общественные нужды. На изготовление декораций и костюмы для спектаклей. Все мы были и актёрами и гримёрами, декораторами и реквизиторами, костюмерами и монтажниками сцены.
«Наша биография». «Весна на соколе». «Шпион». «Так умирают легенды». «И нет нам покоя». «Автобус». «Младшие». «Играют дети» - спектакль пантомимы.  Великая «Еролажа». И многие, многие другие работы Лауреата премии Ленинского Комсомола, Народного театра МАИ «Россия» - это наша история, биография и часть прожитой жизни.
Наверное, всё правильно, мы «дебилы» - как говорил Михаил Николаевич Задорнов. Мы перевернули всё свою жизнь с ног на голову, а может и наоборот, но из нас что-то да выросло и большинство из нас нашли себя в нашей сегодняшней жизни. Мы  общаемся и встречаемся, большинство, до сих пор, и не потеряли друг друга из вида. Москва, Англия, Челябинск, Германия, Мурманск, Америка, Воронеж – жизнь разбросала!
К сожалению, не все уже с нами, но это жизнь. Мы помним Юру Филиппова и Александра Четвёркина, в наших сердцах и в нашей жизни они всегда будут с нами.
А поездки! Первая, для меня, поездка  в Дубну. Прибалтика. БАМ – Байкала Амурская Магистраль (на всякий случай расшифровал). Туркмения. Германия – тогда ещё ГДР. Северный морской путь. Выступления в домах отдыха ЦК ВЛКСМ и КПСС  и, конечно же, стройотряды.
В агитбригаду стройотряда поехать! Ха! Комиссары «дрались» за нас – за участников студенческой самодеятельности, чтобы мы поехали в их отряд, а не в какой другой. В восьмидесятые, в стройотряды конкурс был, ещё надо было заслужить поехать трудиться на просторы великой страны. А потом мы все встречались на конкурсах агитбригад и соревновались друг с другом, за победу и честь своего стройотряда.
Сколько лет прошло, а всё помню, как будто это было вчера! А маёвка со значками и нашивками - стройотрядовка висит до сих пор в шкафу …. Ностальгия!
Помните, когда ещё были детьми и сидя на коленях у дедушки или бабушки, это не важно у кого, спрашивали: «Де, Ба, расскажи, как вы жили? Ну, расскажи! Расскажи про дедушку Ленина, про Сталина, про войну. Страшно было?!» И нам рассказывали, рассказывали многое из истории нашей страны, о жизни до нас, как говорится из первых рук. А сегодня уже мы рассказываем своим детям, как жили мы, чем увлекались, и какое было оно, наше время – с восьмидесятыми в середине!?
У меня, да, наверное, и у всех оно было под гитару. Куда бы мы не ехали всегда с нами были песни, популярные в то время, народные и КСПшные, маёвские в конце концов. «Маёвская рекламная», «Каждый год кончают вуз ребята» - «Козерог», «Маёвская застольная», «Первокурсница» и многие другие. Большинство песен были написаны маёвцами и поэтому были нам близки по духу. Чего греха таить и мы пытались писать песни и сочинять стихи. Порой, даже очень ничего выходило. Я думаю, что если бы мы собрались все вместе и стали перепевать все наши любимые песни, то месяц бы мы точно не разошлись. И детям нашим, мы их пели перед сном. Мой сын сладко засыпал в своей кроватке под «Досвишведцию» - песню, которой обычно заканчивались наши концерты на гостролях. « В далёкие страны, летят неустанно птицы…».
Гастроли, гастроли! Это отдельная тема из жизни театра, можно сказать – специальная! Гастроли, это то время, когда простые студенты – участники самодеятельного театра, становились профессионалами. Не просто профессионалами, а артистами - звёздами из Москвы. Выходы на поклон, цветы и автографы! Восхищённые взгляды девушек, вздохи поклонников и аплодисменты, аплодисменты, аплодисменты. Страшно вспомнить! А ведь это всё было. Есть что вспомнить!!!! Были ли интересные случаи? Конечно были.
Туркмения, агитпоезд ЦК ВЛКСМ. Живём в поезде. Месяц по городам и сёлам. Ашхабад. Хива. Далее со всеми остановками. В день по два-три концерта. Всё шло своим чередом, только мы начали замечать, что за нашим автобусом постоянно следуют две чёрные волги. Сначала, мы не придали этому значения, а потом насторожились, что-то не так. Надо сказать, что девчонки у нас в коллективе, как на подбор, одна краше другой. Среди них была и Ксения Чепак, черноволосая, стройная, очень похожая на туркменскую красавицу. Дело, как оказалось позже, было в ней. На одном из концертов она понравилась некому богатому  туркмену, у которого уже был гарем и он захотел взять нашу Ксюху - очередной женой. Это его люди ездили за нами и искали благоприятного момента, чтобы поговорить с нами, а потом выяснилось позже, не только поговорить, но и…
А мы спокойно выступали и ездили по составленному маршруту. Во время подготовки к очередному концерту, из волги, к нам подошли двое  мужчин и на плохом русском спросили, кто старший. Их предложение было простое!? Продать Оксану! На одну чашу бараньих весов мы сажаем Ксюху, а на другую они сыпят нам золото. Сколько она весит, столько и золота, а если мы не согласимся, то они её украдут и все дела!
Разные мысли лезли в голову в тот момент. Может это шутка!? Может розыгрыш!? Надо откормить Ксюху побольше, а то худовата! Продать что ли!?
Нет, конечно, нет! Продать ведущую актрису театра и друга, в конце концов! НИЗАЧТО!!!
До последнего момента, мы всё же верили, что это шутка. Но, это не было шуткой, всё на полном серьёзе. Достаточно было посмотреть в глаза «кунаков». Такие не шутят, украдут!
Пришлось нам, нашу Оксану, охранять. Куда она, туда и мы, как минимум двое мужчин. Она в магазин и мы туда, она на базар и мы за ней, она в … и мы за дверью стоим – «секюрити», блин! Но они не отставали, пришлось обратиться в МВД республики и только после этого всё успокоилось.
После, мы много шутили на эту тему и поддевали Ксюху. Мол, от таких денег отказались, свой театр бы построили! Надо было продать!!!
Ни одна поездка не обходилась, без какого нибудь весёлого или курьёзного случая.
Из каждой поездки привозили новые истории и рассказы, некоторые из которых были, потом использованы Михаилом Николаевичем Задорновым в своих выступлениях.
Нам, наверное, грех  жаловаться на судьбу, на время, в которое жили и живём.
Мы сами выбирали свой путь и дело, которое нам по душе. Встречи и знакомства, друзья и враги, работа и увлечения – это наша жизнь. И пусть Задорнов называл нас «дебилами», ну и что, пусть так! Сейчас, мне даже нравиться! Так-то!
Здорово, ДЕБИЛЫ! Привет, восьмидесятые!
 

 

 

Сергей Тихонов
Актёр. Староста. Директор агиттеатра МАИ Россия
Московский Авиационный Институт.
Второй факультет – Двигатели Летательных Аппаратов.