Откройте свой Мир!

Ваши предложения и идеи.

Автор: Лён
 
Жанр: драма, романтика, сенен-ай
 
Рейтинг:RG
 
Предупреждение:смерть персонажа
 
Статус:завершён









 

 
                                                                                    1
 
Он шут, простой бесстрашный малый,
 
Что носит маски, дабы скрыть
 
Свой вид болезненный усталый
 
И боль что сердце не щадит….
 
А он король богатой знати,
 
Собой прекрасен и умён
 
Он спит в перинах на кровати,
 
А пьёт вино и сладкий мёд.
 
Тем временем пока несчастный
 
Проводит сон в сырой постели,
 
Он тратит деньги понапрасну,
 
И ждет поклона на коленях….
 
Два с виду разных человека,
 
Один король, другой слуга…
 
Обоим вкус любви не ведан,
 
Не ведан так же страх потери,
 
Привыкли жить лишь для себя,
 
Воздвигнув стены отчужденья,
 
Сковали сердце коркой льда.
 
Но вот однажды в большой праздник,
 
Когда народ изрядно пьян,
 
Один богач, чудной проказник,
 
Шута ударил, тот упал,
 
С лица сорвалась чудо маска,
 
Шут взгляд поднял и обомлел.
 
Он обнимал царя за шею,
 
Тот обнимал его в ответ….
 
Весь мир исчез, исчезли звуки.
 
Осталось только двое их,
 
Остался ритм сердцебиенья,
 
И странный трепет на двоих….
 
Прекрасный юноша, лет двадцать,
 
С глазами цвета океана.
 
И парень, которому  семнадцать,
 
Едва исполнилось недавно.
 
Богач и бедный,
 
Шут, король….
 
Теперь не имеет всё значенье.
 
Любовь вонзилася стрелой,
 
И всё пошло против теченья.
 
Хотелось быстро убежать,
 
И поскорей унять сердца,
 
И просто также продолжать,
 
Смотреть в любимые глаза….
 
Поддавшись бурному порыву,
 
Король прильнул к губам шута.
 
Пытаясь выпить вздох невинный,
 
Его дыхание до дна…
 
Соленый привкус крови с ранки,
 
И тихий стон, погибший вскоре,
 
Не существует больше рамки-
 
Понятий, власти и закона.
 
Чуть отстранившись друг от друга,
 
Вернулись к реальности они.
 
Кто аплодировал, кто охал,
 
Кто - то смеялся, кто-то нет,
 
Кому-то в зале стало плохо,
 
Кому- то вовсе дела нет…
 
Вдруг осознав, что происходит,
 
Точнее, что произошло,
 
Шут покраснел, закрыл руками,
 
Своё горящее лицо.
 
-Эй…
 
Король, касаясь очень нежно,
 
Отводит кисти рук шута.
 
- Не прячься,
 
 я хочу увидеть твои прекрасные глаза.
 
-Но в них, ведь нечего такого…
 
-В них, ночь оставила свой цвет.
 
-Всё это, говори другому.
 
-Ты мне дерзишь?
 
-Конечно, нет….
 
Горячий шепот обжигает,
 
Сильнее хочется прижать,
 
Заставить наглого мальчишку,
 
От наслаждения стонать…
 
-Прошу, извольте удалиться.
 
Не отпускай!
 
-Ну, что ж иди.
 
Прошу останься ненадолго!
 
-Спокойной ночи…
 
-Мирно спи…
 
                                                                                  2
 
Проходят дни, бегут недели.
 
Вот первый снег уже пошёл.
 
Всё как обычно, всё как раньше,
 
Покой вот только не пришел.
 
Всё также сердце замирает,
 
Когда встречаются глаза.
 
И сколько-бы не избегали,
 
Предательски блестит слеза,
 
Когда опять не удержавшись,
 
Король несёт в кровать шута,
 
Когда забывшись упиваясь
 
Любовной мукой, до  утра…
 
-У меня больное сердце,
 
Прошу не рань его, иначе…
 
-Я не посмею, слышишь милый.
 
-Я верю…
 
-От чего же плачешь?
 
Мне скоро уходить придётся,
 
Исчезнуть, кануть в небытие….
 
-Я плачу потому, что счастлив….
 
-Мой глупый, от того не плачут.
 
Взгляни в глаза мои.
 
Что видишь?
 
-Я вижу бездну океана…
 
-Глупыш…Ты видишь там любовь…
 
И снова нежные объятья,
 
Вновь поцелуи, стоны, крики…
 
Вновь кажется, что всё исчезло,
 
Исчезли вмиг цвета и блики,
 
Осталось двое в целом мире,
 
Их двое и любовь меж ними….
 
 
 
                                                                                3
 
Всё кончалось в начале мая,
 
Король тогда домой приехал,
 
Всего три дня…
 
И вот он дома, но не встречает его шут.
 
-Может, устал и спит в покоях?
 
Но комната его пуста….
 
В душе и сердце, что-то колит,
 
Ну, где же ты? Пропал куда?
 
Сбегает вниз, зовет слугу.
 
- Скажи где шут?
 
-А нет шута…
 
По телу дрожь,
 
Сжимают руки,
 
Надежды гаснущей, кулак.
 
-А где же он?
 
-Два дня как умер…
 
И мир погряз во тьму и страх,
 
Слеза скатилась одиноко,
 
И душит крик пустых рыданий,
 
-Ваше величество, вам плохо?
 
ЗАТКНИСЬ!!! Как ненавижу вас я всех..
 
Он молча повернул, и снова,
 
Зашел по лестнице наверх
 
Открыл со скрипом дверь входную,
 
Прошел вовнутрь, стал к окну,
 
Где так стоять любил любимый,
 
-Я постою, и отдохну,
 
От дней суровых, от себя,
 
От тех, кого я ненавижу….
 
-От тех, кого люблю так сильно?
 
-Ну что ты…без них ведь не дышу,
 
Ты мне как воздух…
 
-Знаю, знаю
 
И ты знай, как тебя люблю!
 
-Родной…Тебе пора ведь ехать.
 
- Всего три дня и я вернусь.
 
-Я буду ждать.
 
-Охотно верю.
 
-Куда полез!!!
 
-Чтоб не скучать….
 
-Иди давай уже, оболтус.
 
Ты заставляешь ждать других
 
- Пусть подождут еще немного…
 
-Иди!
 
-Ну всё я убежал!
 
Но почему ты не дождался,
 
Зачем заставил так страдать?
 
Шептал он, будто обезумев
 
И руки в кулаки сжимал.
 
 И вот не выдержали нервы,
 
 Прямой удар и звон стекла.
 
Рука в крови.
 
 Холодный ветер,
 
Записку сдуло со стола.
 
Король, не много колебаясь,
 
Поднял её и стал читать.
 
« Сегодня день прошел не ладно,
 
Так одиноко без тебя,
 
Но ты вернёшься, знаю точно.
 
Хоть  не найдёшь в живых меня.
 
Прости родной, я знаю больно.
 
Мне тоже больно без тебя…
 
Так страшно знать, что не увижу,
 
Тебя я больше некогда…
 
Хочу коснуться нежных губ,
 
Обнять, сказать, что всё в порядке,
 
Но понимаю, что навряд ли
 
Смогу коснуться щёк не бритых…
 
Моё сердечко бьётся сильно,
 
Его сжигает изнутри
 
Как хорошо, что ты уехал,
 
Ты далеко, но ты внутри.
 
В душе твой образ посилился
 
И он теперь всегда со мной.
 
Как хорошо, что ты уехал…
 
И не увидишь мук, родной…
 
Но ты не бойся, я терплю.
 
Осталось ведь совсем немного…
 
О боже, что же я несу!
 
Тебе ведь…
 
О, прости родной…
 
Скажу лишь, что любовь согрела,
 
Твоя любовь…ничья другая.
 
И я любил тебя ведь тоже,
 
И вечно  буду с тобой рядом….
 
                                Твой шут, покорный и предсмертный.
 
                                                                          4
 
 
 
Два с виду разных человека,
 
Один король, другой слуга…
 
Обоим вкус любви был ведан,
 
И ведан так же страх потери,
 
Привыкли жить лишь  друг для  друга,
 
Разбив оковы  отчужденья,
 
Зажгли в сердцах огня горенья, 

Автор: Reyka_ 
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn 
Персонажи: Гокудера/Тсуна
Рейтинг: G 
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Повседневность
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы 
Статус: закончен 

Описание:
Почему Гокудера отказывается играть на фортепиано? Он чего то боится?

---

-Гокудера-кун? – как-то во время домашних занятий заговорил Тсуна тихим, смущенным голосом.
Хранитель урагана поднял глаза от тетради, в которую записывал пример из учебника по алгебре, и посмотрел на босса мафии.
-Да, Джудайме. Вы что-то хотели спросить? – он посмотрел в тетрадь Тсуны, и отметил, что тот ничего не сделал. – Чем-то помочь?
-Нет-нет, - поспешно ответил Тсуна, покраснел и закрыл свою тетрадь, где было написано только слова «домашняя работа» - Я хотел с тобой поговорить.
Гокудера никак не ожидавший таких слов, удивился, но уже спустя секунду с диким блеском в глазах отодвинул уже такую неинтересную тетрадь и уставился на своего обожаемого Десятого.
-Конечно, Джудайме! Я всегда рад с Вами поговорить! – он придвинулся ближе к Тсуне и улыбнулся самой милой улыбкой. – О чём Вы хотели спросить?
-Гокудера-кун… - Тсуна замялся. 
-Да, Джудайме? 
Сейчас десятый босс мафии выглядел как запуганный заяц – дрожит, глаза круглые, весь растрепанный.
-Я тут хотел, чтобы ты… - глаза Гокудеры заблестели ещё больше. – В общем, я хочу, чтобы ты… Гокудера-кун, ты же умеешь играть… на клавишах?
Лицо Хаято вытянулось в не понимании:
-На клавишах?
-То есть на рояле… или на пианино… то есть…
-Я понял, о чём вы, Джудайме, - грустно ответил хранитель и тут же отпрянул от Тсуны. – Да, играл раньше, но сейчас я не могу. 
Тсуна не уверенно приблизился к своему хранителю, и взял его ладонь в свою.
-Гокудера-кун, что случилось? Почему ты не можешь больше играть?
Подрывник вырвал свою руку из тёплых ладоней Тсуны и выбежал из комнаты своего обожаемого Джудайме, бросив на прощание только неуверенно «простите»

-И как интересно я умудрился уснуть? – Тсуна спускался с крыши, где он благополучно проспал последние два урока, но, похоже, его это не особо мучило. Его больше беспокоило то, что он так неосторожно может нарваться на главу дисциплинарного комитета. - Надеюсь, Хибари-сан, уже ушел.
Проходя по коридору третьего этажа, Никудышный Тсуна как обычно запутался в собственных развязанных шнурках и как то, извернувшись в полете, приземлился на колено, сильно ударившись о плиточный пол.
-Ититити, - потирал он ушибленное колено, мгновенно вскакивая с пола и припрыгивая добрался до подоконника. – Больно… больно… больно!
Бесполезный Тсуна собирался ещё немного поныть на счёт своей неуклюжести и той горькой судьбы, которая ему уготована, но в этот самый момент раздались прекрасные звуки фортепиано.
Десятый босс Вонголы сразу забыл про своё несчастное колено и, прихрамывая, помчался в сторону музыкального класса, из которого доносились столь прелестные звуки.
-Кто это может быть? Неужели кто-то может играть так красиво?
Никудышный Тсуна тихонько приоткрыл дверь и осторожно заглянул в щелочку.
За фортепиано сидел парень в школьной форме Намимори, среднего роста и крепкого телосложения, с серебряными волосами, торчащими в разные стороны. Этот парень полностью отдавался музыке, которую играл, это можно было судить по его спокойному расслабленному лицу, закрытым глазам и гибким пальцам так легко перебирающие белые и чёрные клавиши.
Тсуна вслушивался в прекрасные звуки музыкального инструмента, и на глазах наворачивались не прошеные слёзы.
Теперь он действительно был счастлив. Счастлив оттого, что та причина, из-за которой Гокудера не мог играть раньше, стала незначительной, не важной. Ведь он снова мог играть, снова мог получать от этого удовольствие. Этого было для него достаточно.
Молодой Босс Вонголы улыбнулся своим мыслям и прикрыл дверь. И уже хотел уйти, но его шнурки были по-прежнему развязаны. Поэтому он, как и прежде, развалился на полу коридора, падая всё на то же больное колено.
-Больно… больно, - зашипел Тунец на своё колено.
-Кто тут? – раздалось из музыкального кабинета. 
И в ту же секунду в коридор вышел удивлённый Гокудера.
-Джудайме, что вы делаете на полу… и вы… - Хранитель Урагана в мгновение побледнел. – Вы слышали, как я играл?
Тсуна попытался встать, но больное колено подкосилось, и он чуть не упал, но Гокудера увидя это, поймал Босса. 
-Джудайме, что с вами? – обеспокоенно спросил парень.
Тсуна вымученно улыбнулся:
-Упал… дважды.
-Джудайме~, ну как вы умудрились? – Тсуна что-то собирался сказать, но Ураган его перебил. – Можете не отвечать. Сейчас пойдём в медпункт… Чёрт, всё уже закрыто… Ничего я Вас на руках могу донесу до больницы… Сейчас только…
-Гокудера-кун? - смущенно прошептал Тсуна. – А мы можем… то есть могу я послушать как ты играешь.
-Джудайме, нам надо в больницу. Вы даже ходить не можете без моей помощи.
-Но Гокудера-кун…
-Потом! 
-Нет, сейчас!
Впервые Тсуна так усердно пытался добиться желаемого. Впервые спорил со своим хранителем и впервые он добился того чего хотел. Наконец Подрывник сдался, это было видно по его опущенному взгляду и неловкой позе.
-Простите, Джудайме, но…
-Почему? – неожиданно спросил Тсуна, перебивая парня. – Почему ты так упорно не хочешь сыграть для меня?
Гокудера усадил Тсуну на подоконник, а сам же присел на корточки, пытаясь скрыть своё вымученное лицо.
- Вы не виноваты. Понимаете, дело в моей матери.
-Твоей матери? – шепотом переспросил молодой Вонгола.
-Да. Когда я был совсем маленький, когда мама ещё жила в нашем замке под видом служанки, она учила меня играть на фортепиано. Мы вдвоём могли играть целыми днями, забывая про окружающий мир. Но в один день она исчезла. Исчезло и моё желание играть, - Хаято поднял своё лицо, в котором выражалась грусть вперемешку с восхищением. - Но Вы, Джудайме, снова пробудили во мне желание играть.
На секунду рука Тсуны потянулась к лицу Урагана, чтобы выразить этим свою поддержку, но он быстро отдёрнул её. Вместо этого Савада тихо заговорил:
-Гокудера-кун, знаешь, когда мне плохо я представляю, что у меня есть крылья и я способен достать до неба. Но тогда у меня появляется страх. Страх того, что перья выпадут и останутся голые кости, обычный проволочный каркас и я упаду на землю. Это очень страшно. И мне кажется, что ты испытываешь то же что и я. Ты боишься играть из-за того что когда ты играешь, думаешь что предаешь мать. Так?
-Джудайме~ - так же тихо, как и Тсуна прошептал Хаято.
Но, не договорив, он подхватил на руки Босса и отнёс его в музыкальный зал:
-Вы правы, Джудайме. Я боюсь, что своей игрой предаю мать. Но думаю, зная Вас, она бы была счастлива, что я играю для такого хорошего человека.
Гокудера усадил Тсуну на стул возле открытого окна, а сам отправился к фортепиано.
Он аккуратно поднял крышку инструмента, открывая белые и чёрные клавиши. Сел на невысокий стул. И начал играть. Играть настолько прекрасно, что Тсуна почувствовал себя ничтожеством перед всем большим миром, и из его глаз полились не прошеные слёзы.
Босс задрал ноги на стул и положил голову на свои колени, прикрывая свои глаза. 
Так они и сидели. Гокудера за фортепиано, как и прежде полностью отдаваясь музыке, а Тсуна продолжал вслушиваться в прекрасные аккорды музыкального инструмента.
Когда же Ураган закончил свою медленную печальную, но удивительно прекрасную мелодию, он безмолвно поднялся со своего стула и подошел к Вонголе. Тот мирно спал, обняв колени.
Подрывник увидя что то белое в волосах Тсуны улыбнулся:
-Джудайме… Тсуна, ты и вправду особенный, - сказал Хаято, и достал белое перышко, которое несколько минут назад влетело в окно во время игры парня и мягко приземлилось на голову Саваде. – Ты всегда останешься для меня особенным.  

Наруто и Саске. Яойная любовь.

Праздник великий в Конохе – селе.
Куча синоби навеселе.
Нынче година войны с Акацуки,
Они проиграли позорные суки.

Саске с Наруто на водку запрет:
«Вам молодняк двадцати ещё нет!»
Так им сказала бабуля Цунадэ,
Выделив им полведра лимонада.

Наши герои слегка огорчившись,
И с лимонадом в общаге закрывшись,
В комнате Саске оставшись вдвоём.
Там завели разговор о былом.

Вдруг, разговор, развернув очень круто,
Смущаясь, спросил у коллеги Наруто:
«Ты же красавчик, секс-символ Конохи,
Так почему до сих пор одинокий?

Женщины нет у тебя без причины,
Ну или может быть даже мужчины?
Ты же герой, утонченный брюнет,
Так почему у тебя пары нет?»

Надменный добе от подобных нападок,
Взял, да попросту выпал в осадок.
Думает он: «Где же я облажался?
Как идиот обо всём догадался?»

В темных застенках у Орочимару
Он подвергался различным кошмарам.
С горсткой мужчин глубоко под землёй,
Был настоящий и жесткий яой.

Помощник саннина, известный нахал,
Не только ниндзютсу его обучал.
Искусство хёнтая с тайдзютсу попутно
Преподавал сей учитель распутный.

Так соблазнённый сенсеями лихо,
Наш пристрастился к яою Учиха.
Но не поддался их чарам, ведь он
В Девятихвостого с детства влюблён.

И от вопросов теме неуместных, 
Стало в ширинке брюнета так тесно!
Похоть остатки рассудка затмила,
Спящий, пока, сяринган пробудила.

Бедный лисенок попал в его власть,
Всё захватила любовная страсть.
Тело не служит приказам мозгов,
К сексу с Учиха Наруто готов.

Саске его завалил на кровать,
Принялся губы взасос целовать,
Влажной дорожкой прошёл по плечу,
«Кьюби, любимый, тебя я хочу!»

В ухо шептал окрыленный надеждой,
Шаря руками ему под одеждой.
Быстро все тряпки с Наруто сорвал,
Руки повязкой своей завязал.

Жадный язык опускается ниже.
Нежно кусает соски он и лижет.
Бедный Лисенок себя уж не помнит,
Лишь извивается снизу и стонет.

Саске не зря над любимым трудился,
Девятихвостый так возбудился,
Что был готов, что бы этот нахал,
Трахнул его в непорочный анал. 

Страстный Учиха блондина ласкает,
Гладит руками, целует, кусает,
Вот опускается к члену и ловко
Лижет блестящую смазкой головку

Ловит губами, берет её в рот,
И с насладженьем огромным сосёт.
Пальцы меж тем, не теряя сноровки,
В дырочке ануса лазают ловко.

Саске не в силах умерить свой пыл,
Членом он пальцы свои заменил.
Кьюби кричит: «Что творишь, пидорас!
Больно мне так, что аж искры из глаз!»

Саске же, двигаясь плавно вперед,
Ему разрабатывал задний проход.
Нежно шепча дорогому: «Терпи!
Скоро почувствуешь кайф ты внутри».

Стон Удзумаки тому в подтвержденье,
Высшей наградой ему за терпенье,
Секс стал похожим на сладостный сон,
Кончили вместе они в унисон!

Только Наруто вздохнул с облегченьем,
Учиха полез к нему за продолженьем.
Кьюби воскликнул: «Ну ты и нахал!
Только что вместе со мной ты кончал!»

«Не расслабляйся, уссуротонкачи! 
Теперь я хочу тебя по-собачьи».
Попкою кверху его повернул,
И на себя до конца натянул.

Блондинчик от боли завыл:
«Идиот! До следующей миссии не заживет!»
Брюнет усмехнулся: «Ты сам виноват,
Не напрягайся тебе говорят!»

Наруто расслабился, часто дыша,
Саске задвигался в нем не спеша, 
Снова блаженство волной накатило, 
Обоих любовников страсть охватила.

Темп увеличил секс-символ Конохи,
Срывая с губ милого ахи и охи,
Погладил восставший его инструмент, 
Не удержавшись от стонов в ответ.

Переполняют эмоции Саске,
Дарит любимому жаркие ласки,
Щиплет соски он и пенис дрочит,
Снизу Наруто от стонов хрипит.

От возбуждения плавиться тело,
Брюнет занимается сексом умело.
Блондинчик последний рассудок теряет,
В спине выгибается, слюни пускает.

Фрикциям Саске он движется в тему,
Бежит раскаленная лава по венам,
Горло сжимается, нечем дышать,
Член напряженный готово порвать.

«Саске!» - Наруто кричит – «Я сейчас…»
Тут же посыпались искры из глаз,
Сперма ударила мощной струей,
Это воистину клёвый яой!!!

Учиха спустя лишь секунду всего,
С криком «Наруто!» толкаясь в него,
В мощном оргазме кончая забился,
Внутрь любимого друга излился.

Сам, обессиленный, сверху упал,
Милого крепко к себе он прижал.
Медленно алый погас сяринган,
Вызвавший сильный страстей ураган.
Потом Удзумаки спросил очень тихо:
«Зачем изнасиловал друга,Учиха?
Чем я так сильно тебе насолил?
Иль как обычно тебя разозлил?»

Саске покрепче прижался к блондину.
Пробормотал он любимому в спину,
Шепчет брюнет: «Извини меня, милый!
Нет мне прощенья, что взял тебя силой!

Просто давненько тебя я хочу, 
И на твой облик светлейший дрочу!
С детства люблю я тебя, идиота,
Только с тобою встречаться охота.

И невзирая, что ты не девица,
Лишь на тебе я мечтаю жениться!
Ты же надежду мне тоже давал, 
Бегал за мной и везде доставал,

Даже когда я ушёл к змееглоту,
Не прекратил на меня ты охоту.
Может пора осознать, наконец,
Что привлекает тебя мой конец?»

«Да, так и есть» - согласился Наруто,
«Осознавать это вовсе не круто,
Злобного Саске всем сердцем люблю,
Но не идти ж двум парням к алтарю!»

Саске, не видевший в том заморочки:
«Будем с тобою жить вместе и точка!
Если действительно любим друг друга,
То наплевать, что болтают в округе!»

Так и живут Удзумаки с Учиха,
Люди в деревне ведут себя тихо.
Не расползаются сплетни в округе,
Кьюби и Мститель всех держат в испуге.

После  этого  фанфика  почему то  хочется  ананасов  поесть                                     Название: Любовь с лёгким ароматом ананасов                                            Автор: Нирия
Бета: сама себе бета
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Статус: закончено
Жанр: Яой, романтика, флафф
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Пэйринг: 6918
Дисклаймер: Увы, герои не мои
Краткое содержание:
Предупреждение: ООС
 
 
Глава 1.
        Для ананасов в Намимори настали страшные времена. Даже жуткие. Как будто злой безнадёжный рок навис над судьбой этого экзотического фрукта. И у этого злого рока были красивые серо-голубые глаза, чёрные волосы, завораживающий голос и повязка Дисциплинарного Комитета на левой руке. Ну а в качестве приятного бонуса – самоуверенный характер волка-одиночки и способность внушать страх окружающим неизменными тонфа и коронной фразой «Камикорос». Как вы поняли, грозой ананасов оказался не кто иной как Хибари Кёя.
       Непонятно как, с помощью острого нюха или необыкновенной интуиции, этот сероглазый демон мигом вычислял, кто и где в школе Намимори наслаждался какой-нибудь ананасовой вкуснятиной, ловил провинившегося на месте преступления и холодным голосом заявлял о конфискации запрещённого продукта. Почему запрещённого – это тоже оставалось загадкой для окружающих, а те, кто догадывался, тихо помалкивали. Забранные ананасовые засахаренные кусочки/печеньки/сок/йогурты/другое на ваш вкус уносились в комнату Дисциплинарного Комитета, и наверняка их ждала печальная участь. Поклонники и поклонницы диетического фрукта пробовали повозмущаться, но вид тонфа перед их носом и тихое, но яростное «Забью до смерти» было весомым аргументом. Поэтому им оставалось только смириться и есть ананасовые вкусняшки у себя дома, причём предварительно проверив отсутствие Хибари-сана в радиусе трёх километров.
       А причина нелюбви главы Дисциплинарного Комитета к ананасам оказалась довольно проста. Звали причину Рокудо Мукуро, и одно это имя приводило Кёю в состояние еле сдерживаемой ярости. Ещё бы, ведь отомстить Хранителю тумана за своё унизительное поражение в битве при Кокуё ему не удалось, ведь этот куфуфукующий гад мигом смылся во Францию после своего освобождения из тюрьмы Виндиче. Вылить своё раздражение и злобу на Хром Хибари не позволяла совесть, ведь девушка, пусть и похожая внешне на Мукуро, ни в чём не виновата. А вот над ананасами, причудливые листья которых напоминали оригинальную причёску иллюзиониста, можно было вдоволь поиздеваться.
        Но счастье такой мести длилось недолго. Кёя проклял тот день, час, минуту и секунду, когда он решил попробовать ненавистный фрукт. Одного маленького кусочка хватило, чтобы брюнет распробовать этот яркий, необыкновенный вкус, полный ноток солнечного удовольствия и сочного вожделения. Попробовал – и пропал. Стал ананасовым наркоманом, не способным ни дня прожить, не съев чего-нибудь с любимым вкусом. Так что благородные мотивы мести и мечта очистить мир от мукуроподобного фрукта сменились простым желанием добраться до любимого лакомства, которое парень, ненавидя эту сладкую слабость, потом съедал в полном одиночестве, чтобы, не дай Бог, никто не застал его за этим постыдным на его взгляд занятием.
      Но Кёю злило не только это. С любовью к ананасам смириться он ещё мог, но скоро у него начали возникать какие-то совсем странные желания, касающиеся опять Рокудо Мукуро. Если раньше Кёя хотел только отомстить иллюзионисту и забить его до смерти, то теперь его охватила какая-то странная тоска, которая постепенно вытесняла былую ярость. Ему до щемящей боли в груди хотелось увидеть Хранителя Тумана и крепко обнять его, изо всех сил вцепившись пальцами в плечи и вдыхая аромат его тела. Почему-то Кёя был уверен, что Мукуро должен пахнуть чем-то похожим на ананасы – так же неуловимо чувственно, с лёгким оттенком экзотической сладости. «Интересно, а какой вкус его поцелуев?» На этой мысли Кёя краснел, мысленно проклинал себя, Мукуро и ананасы и старался думать о чём-нибудь другом. Сначала получалось, потом не очень, а сейчас самоконтроль и здравый смысл брюнета ушли в незапланированный отпуск, и теперь этот обаятельный ананасоголовый гад с самодовольной улыбкой, необычным куфуфукающим смехом, завораживающим взглядом необыкновенных разноцветных глаз и притягательным голосом завладел мыслями Кёи целиком и полностью и нагло проник даже в его сны, становясь в них настолько желанным и манящим, что проблема утреннего стояка стала очень актуальной, а холодный душ хоть и отрезвлял тело, но мысли оставались ему абсолютно неподвластны.
       В итоге Кёя запутался ещё больше, разрываясь между понемногу угасающей ненавистью к своему главному врагу и каким-то новым непонятным чувством, пока незнакомым, но обещающим быть ярким и захватывающим, а также сладостно-нежным и безумно трогательным. Это чувство пока было как маленький котёнок, неловко стоящий на непослушных лапках и умильно жмурившийся сонными глазками в озорных солнечных лучах. Но совсем скоро котёнок вырастет, превращаясь в красивое грациозное животное, такое сильное и одновременно такое хрупкое. Он будет нежно мурлыкать на коленях своего хозяина, спрятав остренькие коготки, обратив их против любого, кто захочет разрушить эту идиллию. А ещё этот котёнок будет вредничать и иногда протестующее шипеть и смешно распушать хвост в протест неожиданной ласке, но хозяина он уже выбрал. И он очень ждёт встречи с ним, ведь она будет совсем скоро.
 
Глава 2.
Франция.
      Озорные солнечные зайчики весело бегали по ярким крышам аккуратных домиков, тихонько заглядывали в окна с цветными занавесками и дразнили играющих ребятишек. Казалось, вся эта небольшая французская деревенька была наполнена тёплым солнечным светом и счастливыми улыбками. Местные жители наслаждались своей простой здесь, но такой родной и привычной жизнью, находясь под вечным покровительством такой прекрасной и таинственной матушки-природы. А она действительно была необыкновенной.
     Деревня находилась в поистине живописном месте. С одной стороны комфортно расположились великолепные цветочные поля, а с другой – величественный лес, манивший своей притягательной прохладой, такой желанной в жаркие дни. Деревья-исполины были вечными хранителями изящной прозрачной речки, чьё серебристое журчание напоминало смех молоденькой девушки. Необыкновенное чувство спокойствия и умиротворения посещало каждого, кто бывал в этом необычном лесу. До последнего времени.
- Кен, ты снова съел моё печенье.
- Бьён, а что сразу я? Это ММ!
- Да как ты смеешь! Я на диете! Даже не смей подозревать меня в таком!
      Кен, Чикуса и ММ опять начали шумно спорить, распугивая в который раз только успокоившуюся лесную живность. Они умудрялись ругаться по любому поводу, главное, чтоб этот самый повод был.
      Кроме них на берегу реки находились ещё два человека.
      Мальчишка лет десяти на вид, одетый в майку и шорты, сидел на большом камне у берега, опустив ноги в прохладную воду. Выглядел он примечательно. Красивые зелёные глаза выделялись на бледном лице, а такого же цвета прямые волосы выбивались из под необычной шапки в виде яблока. Не обращая внимания на шумную перепалку, этот необыкновенный ребёнок с именем Фран задумчиво смотрел вдаль, погрузившись в собственные мысли.
      Другой же человек сидел на берегу, прислонившись спиной к дереву, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Это был стройный парень в облегающих длинные ноги брюках и лёгкой футболке. Слабый ветерок чуть взъерошивал синие волосы, однако не трогал оригинальный хохолок на затылке, так напоминающий формой верхушку ананаса. У парня было очень красивое лицо с изящными чертами. Цвета глаз не было видно, но можно было не сомневаться, что глаза этого человека способны увидеть любого насквозь и заглянуть в любую душу. Многие бы легко поддались впечатлению, что отдыхающий парень совершенно спокоен, расслаблен и даже беззащитен, и только опытный воин смог бы увидеть его готовность отразить опасность в любой момент. Рокудо Мукуро, а это был именно он, был подобен дикой пантере, обманчиво спокойной, но такой опасной.
       Иллюзионист Вонголы уже потерял надежду насладиться желанным и, по его мнению, заслуженным отдыхом. Но мечты, мечты, как редко они сбываются. В таком гвалте не то что отдохнуть, даже расслабиться толком не получалось. Последние капли терпения парня уже истекали, и теперь он сосредоточенно обдумывал, что бы такого ему сделать со своими подчинёнными, чтобы они замолкли, желательно надолго.
       Первый день он был даже рад видеть Кена, Чикусу и ММ – а как же, вид преданных ему людей тешил его самолюбие. Да и Фран, этот мальчишка с необыкновенным даром иллюзиониста, мог стать при должном обучением очень сильным союзником. Так что Мукуро был абсолютно не против такого ученика. Поначалу.
         Но вскоре открылись неприятные и раздражающие недостатки подчинённых. Взбалмошная троица из Кена, Чикусы и ММ умудрялась устроить скандал на ровном месте. А Фран, хоть и был тихим ребёнком, своими неожиданными, но такими точными высказываниями, раздражал ещё больше. Особенно Мукуро злило придуманное ему Франом прозвище «Ананасовая фея» и следующее после этого едва сдерживаемое тихое похихикивание остальных. Иллюзионист едва сдерживался, чтоб не оторвать мальчишке голову.
        А тут ещё неожиданное появление Варии. Фран им понадобился, ну-ну. Мукуро его с удовольствием им бы и отдал, но вот только нервов на мальчишку было потрачено уже немыслимо много. Да и варийцы, любезно названные Франом «зубными бесами»и прочими нелестными эпитетами, уже не так горели желанием забрать ходячую зеленоглазую проблему себе. Всё же придётся Мукуро с ним ещё помучаться.
       Теперь же Мукуро был не рад отдыху в прелестной французской деревушке, который превращался в нечто непонятное. Да и не в натуре парня было долго сидеть на одном месте. Скучно это.
       Опять перестав обращать внимание на надоедливый шум, Мукуро стал обдумывать возможности интересного времяпровождения. В мозгу сразу всплыло: «Намимори». А что, неплохая идея, в родном городе десятого Вонголы есть несколько занимательных личностей, которых можно запутать своими иллюзиями и использовать по собственному усмотрению. А одна личность интересна и необыкновенна настолько, что с ней можно получить кучу необыкновенных эмоций. Хибари Кёя, Хранитель Облака Вонголы.
       Мукуро довольно ухмыльнулся и открыл разноцветные глаза, в которых плескалось огромное предвкушение. Ясного плана по поводу Кёи у него пока не было, но он был уверен, что отлично повеселится.
       Скоро он будет в Намимори.
 Глава 3.
     Жизнь в Намимори протекала в своём обычном русле, чему Тсуна и его друзья были несказанно рады после всех выпавших им злоключений. Как же здорово было жить, как обычные подростки: ходить в школу, гулять с друзьями, а не задумываться о спасении мира и запутанных мафиозных интригах. Простое беззаботное счастье, его ценность и хрупкость способны понять лишь немногие.
     Кёя, как обычно, держался в стороне от остальных Хранителей. Его, как истинного волка-одиночку, раздражало находиться в компании. Хотя он не мог не признать, что стал испытывать чувство уважения к этим ребятам, увидев их силу и решимость. Но всё же он ценил собственное личное пространство, не подпуская никого к себе и не открывая никому свою душу. А может, он просто ждал кого-то особенного, того самого единственного человека, который всё-таки сможет подобрать ключ к его сердцу.
     Никто не может долго быть один. Рано или поздно какая-то часть нас начинает нуждаться хоть в капельке тепла, которое может подарить только любимый человек. Мы срываемся, ломаем свою глупую эгоистичную гордость и убеждения, мечемся в судорожных поисках. Мы так часто ошибаемся, путаем правду и фальшивку, разрушаем всё и пытаемся снова. А кого-то старательный ангел-хранитель ведёт верной дорогой, чутко оберегая от всех подводных камней в Реке Жизни. Некоторые ищут своего родного, любимого, единственного человека всю жизнь, а кто-то находит его сразу, совершенно случайно, и тщательно охраняет это драгоценное, хрупкое чувство, такое милосердное и жестокое одновременно.
      Кёю пугала эта внезапная странная тоска, которая уже некоторое время прочно сидела в душе и с завидным усердием грызла её своими остренькими зубками. Парень никак не мог смириться с этой слабостью. Он привык испытывать к людям либо презрение, либо уважение, но любовь и привязанность были долгое время чужды ему. Тёплые чувства у Кёи вызывали только Хибёрд, этот милый маленький комок жёлтых перьев, и родная школа Намимори, которую брюнет был готов защищать до последнего вздоха. И всё же Кёе пришлось признать: ему хотелось влюбиться, ярко, безумно, до разноцветных точек в глазах и дрожи в коленях, когда сердце предательски пропускает удар, и ты тянешься в крепкие нежные объятия, которые, кажется, способны защитить от любой напасти, излечить все раны и сделать самым счастливым человеком на свете.
       Парень громко вздохнул, отставив в сторону любимый йогурт с кусочками ананаса.
       «Да что ж со мной творится-то?» - эта мысль посещала его всё чаще и чаще.
 
****
      Восход солнца – самая холодная часть утра. Мукуро, недовольно поёживаясь, лёгким шагом направлялся в сторону школы Намимори. Иллюзионист наслаждался тишиной пока пустых улиц, которые скоро наполнят шаги, смех, разговоры идущих в школу детей и спешащих на работу вечно занятых взрослых.
      А вот и школа. Робкие лучи восходящего солнца ломаются причудливыми отблесками в пустых пока окнах. Давящая тишина совсем скоро разобьется мелкими кусочками. Осталось только немного подождать.
 
 
****
      Кёю преследовало странное чувство. Как будто за ним кто-то наблюдает, пристально и очень внимательно. Это заставляло чувствовать себя неуверенно и неимоверно раздражало, ведь парень привык ощущать себя хозяином школы, быть в курсе всех её тайн. Однако сейчас его крепость и обитель пошла против своего хозяина, надёжно скрывая таинственного наблюдателя.
     Скрыть своё присутствие для Мукуро не являлось проблемой, такая иллюзия была очень лёгкой и одной из самых любимых. Прекрасная возможность раскусить людей, когда они ошибочно считают, что находятся в полном одиночестве, и расслабляются, так легко открывая свои тайны. Но теперь Мукуро попался проблемный объект наблюдения. Хоть Кёя и умело это скрывал, Мукуро понял, что парень неосознанно чувствует его присутствие.
     «Что ж, Хибари Кёя, другого я от тебя и не ожидал», - иллюзионист победно улыбнулся. Всё-таки не зря он выбрал именно этого парня в качестве своей будущей жертвы.
      Ни для кого в школе не было секретом, что любимым местом Хибари была крыша. Глава Дисциплинарного Комитета мог очень долго лежать там на спине с закрытыми глазами, положив голову на руки и наслаждаясь лёгким ветерком. Любого, кто посмел потревожить покой брюнета, ждала неизбежная кара, поэтому на крышу во время отдыхи Кёи старались не выходить. Парня радовала благоразумность окружающих и возможность подремать под ласковыми лучами солнца.
       И сегодня Кёя не изменил своей привычке. Тем более ночь опять выдалась бессонная, в голову снова лезли странные мысли, которые плавно перетекли в странные сны с участием Мукуро. Вспомнив о нём, Кёя опять покраснел, как сегодня утром – уж слишком откровенным и желанным был иллюзионист в этом сне.
       Наконец, желанный отдых. Даже ощущение того, что за ним следят, ушло на второй план. Хотелось только одного – поспать хотя бы часок. Парень устало лёг в своей излюбленной манере, серо-голубые глаза медленно закрылись, и через несколько минут он провалился в сон.
       Лёгкий туман на несколько секунд покрыл крышу школы, и стройный парень появился из пустоты.
        Мукуро осторожно приблизился к спящему. Тихие, неслышные шаги. Иллюзионист бесшумно опустился на колени рядом с отдыхающим парнем. И, затаив дыхание, замер, любуясь красивым лицом. 
        Нежный ветерок играл прядками прямых чёрных волос спящего. Длинные ресницы немного подрагивали, отбрасывая хрупкую тень на щёки. Губы парня чуть мечтательно улыбались, и это было настолько трогательно и мило – ведь единственной улыбкой, которую позволял себе Кёя, была только самодовольная усмешка с еле видимой ноткой горечи.
        Мукуро почему-то чувствовал себя невероятно счастливым. Он как будто нашёл нечто очень ценное, хрупкое и нежное чудо, которое хочется спрятать от остальных и оберегать от всего. Неужели этот мальчишка вызывает в нём такие чувства?
       Мукуро тихонько коснулся рукой волос Кёи, невесомо-нежно погладил его по щеке, бережно обвёл пальцем таких мягких губ. Они манили, притягивали его к себе. Парень чуть слышно вздохнул во сне. Ещё раз мягко проведя ладонью по щеке брюнета, Мукуро наклонился к нему и чуть ощутимо коснулся его губ своими.
       «Лёгкий вкус ананаса… Такой приятный и нежный. Захватывает. Завораживает. Почему?»
      Быстро и бесшумно поднявшись, Мукуро растворился в секундных отблесках тумана. Ему надо срочно побыть одному. Разобраться. Подумать. Понять, что за странное тёплое чувство появилось в груди.
      Кёя резко открыл глаза. Неожиданное ощущение чужого присутствия заставило его проснуться, но тут же пропало. Нервно осмотревшись, Кёя снова опустился на крышу. Опять странный сон. И такой реальный. Кёя коснулся пальцами губ. Хотелось бы ему снова ощутить такой нежный поцелуй, но только не во сне, а наяву. Только вряд ли Мукуро его когда-нибудь так поцелует. Такое возможно лишь во сне. В настоящем они друг для друга враги, хотя они оба и Хранители Десятого Босса Вонголы.
      «Странные сны, странные чувства… Да когда же это всё закончится?» - подумал Кёя, снова закрывая глаза.
 
 Глава 4.
      Очередной обычный день в Намимори. Ни тебе врагов на горизонте, ни просто каких-нибудь мафиози. Тишь да гладь.
       Кёя лениво зевнул и поудобней уселся на диване в своём «офисе» Дисциплинарного Комитета. Вот скукота-то. Даже ученики школы, вечно умудряющиеся выкинуть какую-нибудь глупость, вели себя на удивление тихо. И тут виной даже не угроза ужасающего «камикороса». Внезапно наступившая выматывающая жара выпивала все силы, позволяя лишь расслабиться за партой и плавиться от духоты. Учёбой-то невозможно было заниматься, что уж тут говорить о чём-то другом.
        Кондиционер в кабинете не спасал. Кёя расстегнул две верхних пуговицы на рубашке. Стало чуточку полегче. На минуту. У парня возникла смутная идея, что даже если он догола разденется, это ему не сильно поможет. Но всё же он скинул с плеч неизменный пиджак с повязкой главы Дисциплинарного Комитета на левом рукаве и отбросил его на ближайший стул.
       Брюнет откинулся на спинку дивана.
- Чёртова жара..
      О другом думать не получалось. Мысли попрятались по разным углам, словно тоже искали благодатную прохладную тень. Парень тихо вздохнул.
      Неожиданно щеки коснулось нечто холодное. Кёя молниеносно подскочил и развернулся.
      - Ку-фу-фу, Кёя, ты такой милый, когда пугаешься.
      Парень мгновенно схватил тонфа, лежащие на диване и гневно воззрился на Хранителя Тумана, которым и был этот неожиданный посетитель. Сердце брюнёта на секунду замерло, а потом забилось сильно-сильно, словно пыталось вырваться из такой тесной для него грудной клетки. Однако Кёя сумел сразу же взять себя в руки и скрыть своё волнение.
       - Не мечтай, травоядное, что ты можешь напугать меня.
       Иллюзионист улыбнулся и, обойдя диван, нагло уселся на него, закидывая ногу на ногу. В одной руке он держал банку с ананасовым соком. Цветные глаза насмешливо рассматривали брюнета.
      - Какая жалость, ты всё так же недружелюбен. Я надеялся на более тёплый приём.
      У Кёи дёрнулась бровь. Тёплый приём… Этот парень, как же он его раздражает. Действует на нервы, выводит из себя. И так легко узнаёт его слабые стороны. А ещё он притягивает к себе как магнитом, гипнотизируя взглядом своих странных мистических глаз.
      Буря эмоций в душе, и как бы Кёе не хотелось от них скрыться, все его многочисленные попытки проваливались раз за разом. А сейчас эпицентр урагана всех его странных чувств и смущающих снов сидит прямо перед ним, озорно смотря ему прямо в глаза и улыбаясь почему-то такой мягкой улыбкой. Настоящий ли он? Может, это просто иллюзия, а, может, бредовая галлюцинация, вызванная так плохо действующей на Хранителя Облака жарой.
      Неожиданный щелчок заставил Кёю вздрогнуть.
     - Попить не хочешь? Похоже, тебе жарко, - Мукуро легко открыл банку с соком.
     - Я не настолько глуп, чтоб принять что-то от тебя, - брюнет постарался, чтобы его голос не выдал волнение и звучал как можно холоднее.
    - Ну как хочешь. Моё дело предложить, - сделав лёгкий глоток, Мукуро поставил банку на ближайший столик и поднялся с дивана.
      Поведение Кёи настораживало иллюзиониста. Обычно уверенный в себе парень вёл себя как-то странно и чуточку нерешительно, хотя всячески старался это скрыть. Серые глаза растерянно поблёскивали, а стройное тело было напряжено.
      Одним шагом Мукуро приблизился к брюнету. Кёя дёрнулся назад, но Хранитель Тумана резко схватил его за плечо, не давая ему отпрянуть. Ласково взяв парня за подбородок и заставляя его приподнять голову, Мукуро встревожено посмотрел ему в глаза.
      -Какой-то ты странный, Кёя. Заболел?
      Даже грозный и внушающий страх Глава Дисциплинарного Комитета способен паниковать.
      Смятение, растерянность, злость, безнадёжность и непонятная грусть – жгучий коктейль эмоций в глазах Кёи поразил бы любого. Мукуро не был исключением. На секунду он даже опешил.
      - Отпусти, - холодный голос брюнета разрезал внезапную удушливую тишину, и он легко высвободил подбородок из изящных длинных пальцев. Но ненадолго. Сильные руки схватили Кёю за плечи.
      - Да что с тобой? И где твоё излюбленное «Забью до смерти»? Неужели больше не хочешь убить меня, как раньше? – иллюзионист недоверчиво-хитро улыбнулся.
     «Парня чем-то стукнули по голове. А, нет, у него переходный возраст. Вот мировоззрение чуточку и поменялось. Иначе бы он уже давно бы начал действия по превращению меня в хладный труп. А он молча стоит, нервно поблёскивая отчаянными стальными глазами. Красивый. А ещё почему-то такой беззащитный, как будто в нём сломали какой-то важный, самый главный барьер. А он всё равно не сдаётся, упрямо сжимая губы. И почему мне так хочется крепко прижать его к себе?» - мысли в голове Мукуро сменяли одна другую.
      Этот парень явно притягивал иллюзиониста, пробуждал в нём неожиданно тёплые, светлые чувства, такие пока неясные, но очень хрупкие и ценные. Мукуро сам от себя не ожидал, что он сможет испытывать к кому-нибудь такую трогательную нежность. Каким-то образом Кёя стал ему таким родным и нужным, и это казалось настолько правильным, что Хранитель Тумана в душе поинтересовался у здравого смысла: «Не сошёл ли я с ума?». Здравый смысл неясно хмыкнул и загадочно промолчал, а сердце, торжествующе хихикнув, ответило: «Поздравляю, ты влюбился».
       «Так-с, а вот это уже совсем фантастика. Не ожидал от себя себе такого сюрприза. Странно, я даже и не против такого поворота событий», - придя к такому выводу и мысленно довольно куфуфукнув, Мукуро снова посмотрел на своего недавнего врага.
       Тихий шёпот: «Кёя» - и вот иллюзионист бережно притягивает несопротивляющегося брюнета к себе.
        Мурашки по коже, дрогнувшие пальцы – тонфа с тяжёлым стуком падают на пол.
        Кёя судорожно вцепляется в футболку Мукуро, рвано выдыхая ему в шею.
        - Ненавижу тебя.
         Мукуро лишь молчит, ласково ерошит волосы.
         - Я хочу забить тебя до смерти. И я не могу. Я постоянно думаю о тебе. Да что ты со мной сделал? Преследуешь меня даже во снах. Ненавижу тебя.
        Прерывистый шёпот становится всё тише и тише, и Кёя успокаивается, покорно замирая в сильных руках.
        Иллюзионист чуть склоняется к брюнету.
        - Я скучал по тебе, Кёя, - горячо шепчет он парню в ухо, невесомо касаясь сухими губами ушной раковины. Секунду помедлив, Мукуро немного робко, но так любовно-нежно целует брюнета в скулу, опасливо ожидая, что его оттолкнут или ударят. И чуть слышно облегчённо выдыхает, не встречая сопротивления. Значит, можно действовать дальше.
        Но не только Мукуро решил продолжать. Хранитель Тумана даже немного опешил, когда Кёя требовательным поцелуем впился в его губы. Поцелуй был немного неумелым, но таким жадным, покоряющим. Иллюзионист не стал медлить. Он мгновенно перехватил инициативу, чувствуя, как тонкие руки крепко обнимают его за шею.
        Бывают такие поцелуи, от которых сносит голову, ломает самоконтроль, а в сердце взрываются громкие яркие фейерверки. Наконец-то и Мукуро смог испытать такой. Он не мог оторваться от этих желанных губ, жадно их сминая, покусывая и наслаждаясь шумом в висках и понемногу заполняющим тело желанием. Но скоро воздуха стало не хватать, и Мукуро с сожалением прервал поцелуй, напоследок ещё раз прикусив нижнюю губу брюнета и восстанавливая дыхание.
         Кёя медленно открыл глаза, которые он зажмурил во время этого страстного поцелуя. Было невыносимо жарко: не только от духоты, но и от слабого пока возбуждения. Кёя был уверен: если они продолжать, то сдержаться он не сможет, потому что отпустить Мукуро сейчас, позволить ему уйти – это было выше его сил. Нет, он вцепится в этого чёртового иллюзиониста, позволяя ему целовать себя всё больше и больше, но не даст ему уйти сейчас.
         Мукуро колебался не долго – резким движением он подтолкнул не ожидавшего такого Кёю к дивану, поваливая его на мягкую поверхность. Иллюзионист быстрым движением сдёрнул с себя раздражающую теперь футболку. Кёя, приподнявшись на локтях, заворожено выдохнул, не отрывая взгляд от подтянутого стройного тела. Мукуро уселся к парню на бёдра, придавливая его соим весом к дивану и нависая над ним.
        «Ку-фу-фу, да он растерян. Какой же он милый. И всё же хочет меня, вон как пожирает глазами», - промелькнуло в голове иллюзиониста, когда он принялся одну за одной расстёгивать до конца пуговицы на рубашке брюнета.
         Не вытерпев, Кёя вцепился в волосы на затылке Мукуро, жадно притягивая его к себе.
         Чуть приоткрытые губы парня манили Хранителя Тумана, прося целовать их снова и снова. Мукуро не стал долго думать.
          Второй их поцелуй был не менее страстным, только теперь сладкие нотки нежности сплелись с обжигающим желанием, медленно проникающим в кровь. Не прерывая поцелуя, Мукуро стал нежно поглаживать Кёю по груди, бережно поцарапывая ногтями и довольно ловя губами глуховатые короткие постанывания, чувствуя, как пальцы брюнета крепко вцепились ему в плечи.
            Нежно поцеловав парня в уголок губ, Мукуро предвкушающе облизнулся, любуясь видом проследившего за ним взглядом чуть покрасневшего от этого брюнета. Рука Мукуро легла на уже заметный бугорок на брюках парня.
         - Ты ведь хочешь меня, Кёя? – Хранитель Тумана соблазнительно улыбнулся.
         Кёя сверкнул глазами.
         - А ты… сам как думаешь? – неслушающимся голосом ответил он.
         - Думаю, что ты явно не будешь против такого, - на последнем слове Мукуро поцеловал брюнета в шею, чуть прикусывая кожу и оставляя небольшой красный  след. Следующий поцелуй-укус был подарен аккуратной мочке покрасневшего от смущения брюнета.
        Мукуро кинул быстрый взгляд на парня. Чуть повернув вбок голову, Кёя тяжело дышал. Припухшие губы ловили желанный воздух. Серые глаза потемнели, а чёрные волосы немного растрепались. Едва покрасневшие виски выдавали смущение.
       Кёе казалось, что он сходил с ума. Но чего же это было приятно. Пульс, взбесившись, стучал в висках, а в паху нарастала горячая тяжесть.
       Мукуро уже дразнящее ласкал соски брюнета, заставляя того выгибаться от удовольствия и судорожно вцепляться пальцами в мягкую обивку. Томящие ласки нежно атакуют плоский живот парня – и вот ещё один тихий стон трогательно радует слух.
       Ловкие руки быстро расстёгивают ремень на брюках Кёи, мигом расправляются с ширинкой и стягивают с инстинктивно приподнявшего бёдра парня брюки вместе с нижним бельём. Нетерпеливый поцелуй-укус в бедро – Мукуро уже не может дальше ждать.
       Ещё раз поцеловав нежную кожу, Мукуро немного приподнялся, принимаясь теперь за свои брюки. Нетерпеливыми пальцами расстегнув их, он быстро немного спускает их, делая тоже самое и с нижним бельём, высвобождая уже напряжённый член с выступившей смазкой.
      Кёя же, поняв, что будет дальше, сгибает в коленях ноги и немного раздвигает их, позволяя Мукуро стянуть с него брюки до конца и откинуть ненужную вещь в сторону. Брюнет улыбается сумашедше-соблазнительной улыбкой, а расширившиеся зрачки заполняют тёмно-серую радужку, оставляя лишь серебристую полоску. Кёя тоже готов, и у него так же уже нет сил ждать.
       Схватив правую руку Мукуро, Кёя тщательно облизывает средний и указательный палец, озорно и соблазнительно поглядывая на иллюзиониста, который уже готов кончить только от одного вида захватываемых мягкими губами пальцев. Освободив их из нежного горячего плена и прошептав: «Потерпи», Мукуро проникает одним из них в анус брюнета.
        Кёя сдавленно вскрикнул. Неприятная боль заставила его напрячься, но нежный поцелуй в губы позволил чуточку расслабиться. Несколько секунд – и вот брюнет ощущает в себе второй палец, через некоторое время третий, которые умело нащупывают простату, и, надавив на заветный бугорок, вновь посылают волны наслаждения по натянутым нервам.
        Пальцы выскальзывают из растянутого отверстия, заставляя Кёю издать недовольный стон, бережно пойманный ещё одним мягким поцелуем. Устроившись поудобнее между ног парня, сразу закинувшего из ему на плечи, Мукуро осторожно входит в него, стараясь причинить как можно меньше боли.
        Кёя, тихо вскрикнув, крепко вцепляется пальцами в плечи иллюзиониста. Мукуро двигается медленно, но вскоре находит нужный ритм, постепенно ускоряя его, не забывая в такт своим движениям водить рукой по члену брюнета.
        Горячее дыхание теперь одно на двоих, так же, как и бешеный рваный пульс в висках, и неуёмный танец дико бьющихся сердец. Последние, самые короткие и яростные толчки – и парни кончают почти одновременно, расслабленно опадая на диван.
      Лишь тяжёлое дыхание нарушает тягучую тишину. Выйдя из расслабленного тела, Мукуро переворачивается на бок, разворачивая брюнета, притягивая спиной к своей груди и утыкаясь носом в взъерошенные волосы, вдыхая их смешанный аромат мятного шампуня и пряной страсти.
       Кёя прижимается к нему ещё ближе, вцепляясь ладонями в крепко обнимающие его руки.
       - Только попробуй опять исчезнуть, я найду тебя и забью до смерти, - тихо говорит он.
       Мукуро нежно улыбается ему в макушку.
       - Ку-фу-фу, готовься, Кёя, ты теперь  долго будешь терпеть моё присутствие.
       Несколько секунд Кёя молчит, и затем решается раскрыть свою маленькую слабость:
       - И каждое утро ты мне будешь наливать ананасовый сок к завтраку. Иначе – тоже забью до смерти.
       Тихий смех иллюзиониста и ласкающее «Да» были ответом.
       Даже если этот наглый мальчишка попросит у него плантацию ананасов, Мукуро её посадит. Только чтобы всегда видеть эти красивые серые глаза и красть поцелуем с упрямых губ редкую улыбку. 

 Название: Виски с кофе    Автор: Нирия
Бета: сама себе бета
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Статус: закончено
Жанр: Яой, романтика, флафф, ER (Established Relationship)
Рейтинг: PG – 13
Размер: мини
Пэйринг: TYL!XS, B26
Дисклаймер: Увы, герои не мои
Краткое содержание:
Предупреждение: ООС
     Приятный аромат свежесваренного кофе тепло разносился по всему варийскому особняку, тихонечко заглядывая в каждую комнату. Бельфегор с Франом, сидя в богато обставленной гостиной, привычно принюхались, но продолжили заниматься своими делами: принц усердно натачивал свои обожаемые ножи, а иллюзионист опять погрузился в чтение какой-то толстой книги. Идеальная картинка семейной атмосферы. Даже позавидуешь.
     Но в кухне было не так спокойно.
     - Чёртов босс! Вот деспот! Да я, я,… я мечник, а не домохозяйка, чтоб кофе ему варить!
     Вот такие жалобы вперемешку с проскальзывающим возмущённым вройканьем уже минут 20 доносились из кухни. Мамочка всея Варии Луссурия сочувствующе кивал, с интересом наблюдая за суетящимся возле плиты Скуало, и раздумывал, где капитан сумел раздобыть такой милый розовый фартук в цветочек, надетый поверх светлой рубашки и форменных брюк. Если узнает – сам себе такой купит. Скуало же не только жаловался на свою трудную жизнь и гада босса, но и внимательно следил, чтобы кофе не сбежал из изящной турки, успевая в то же время отбирать у воспылавшего инициативой Леви то сахар, то сливки, то ещё что-нибудь, которые Хранитель Грозы с извечным «Всё сделаю для Босса» потихоньку утаскивал и пытался приготовить изысканный напиток сам. Получалось у него, мягко говоря, никак.
     Кофе Занзас полюбил недавно, но эта любовь была сильна и взаимна. Даже умудрялся с обожаемым виски его смешивать. Как Босс Варии умудрился попробовать этот напиток, никто не знал, но доставленные в особняк несколько коробок с арабикой наивысшего качества заставили Скуало задуматься, какие ещё проблемы падут на его белобрысую голову. Чутьё мечника не подвело – ведь именно ему приходилось заниматься приготовлением напитка, начиная от борьбы с кофемолкой и заканчивая походом с подносом в кабинет к этому деспоту. Ну ладно, ладно, любимому деспоту.
       Занзас со Скуало уже давно пришли к выводу, что их отношения вышли за рамки «Босс – Подчинённый». Парочка всё так же постоянно умудрялась устраивать ссоры, но неизбежно мирилась, проводя в спальне жаркие ночи. Взрывные отношения нравились мужчинам, но бывало и так, что яркое цунами чувств сменялось хрупким затишьем, полным еле уловимой трогательной нежности, проскальзывающей во взгляде, ласковом поцелуе или неожиданном лёгком объятии. Необычная крепкая любовь, о которой они не говорили вслух, но которой очень дорожили.
      Вот так и получилось, что готовить себе кофе Занзас позволял только своей любимой акуле. Остальные тоже пытались сделать боссу приятное, но напиток их приготовления с презрительным «А ну вон, мусор» летел им же в голову. Один только Леви не сдавался. Отчаянный. Или просто дурак.
      Скуало сначала с криками «Врой, я что тебе баба?!» кофе варить отказывался, но потом смирился и даже потихоньку гордился доверием своего босса, хотя на публику и ворчал, что его совсем не ценят. Даже фартук красивый раздобыл.
      И вот он снова носится по кухне, уже мастерски управляясь с приготовлением кофе для своего любимого босса. Последние, но чуть ли не самые главные штрихи – две ложки сахара и немного молока – и можно насладиться преобразившимся красивым тёмно-бежевым цветом напитка. Скуало со вздохом снимает фартук – можно было, конечно, и в нём прогуляться до кабинета Занзаса, но существовала неприятная возможность нарваться на этого шишикающего недопринца с его обожаемым иллюзионистом. Если эта парочка увидит его в таком виде, то жизни спокойной точно не дадут, действуя на нервы своими издевательскими комментариями. Вот ведь спелись! Сначала друг друга терпеть не могли, а теперь устроили любовь-морковь, не расстаются ни на минуту. А уж в каких только местах он их целующимися не заставал! И ведь не скажешь им ничего – сам по уши в Занзаса влюбился.
      Мечник осторожно, но крепко держа поднос с чашкой кофе и парочкой вкусных бисквитов – по своей инициативе их добавил, вдруг брюнету понравятся – зашёл в кабинет Занзаса. Мужчина по обыкновению сидел в своём любимом кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, и закинув ноги на стол, подминал сапогами лежащие на столешнице документы. Услышав шум, босс Варии лениво открыл глаза.
      - А, это ты, мусор. Надеюсь, мой кофе не остыл, - только к по отношению к Скуало извечное «мусор» звучит с такими мягкими нотками.
      - Врой, да ты неблагодарный, чёртов босс. Я старался, вообще-то, - Скуало поставил поднос на стол, подавая брюнету кружку.
      Занзас медленно сделал первый глоток, наслаждаясь приятным греющим ароматом и горько-сладкими нотками любимого вкуса. Мужчина, протянув руку, взял один бисквит. Нежное печенье, тающее во рту. Брюнет довольно улыбнулся. Его акула опять его удивила. Занзас хитро взглянул на блондина.
     Скуало смущённо отвернулся и, сделав несколько шагов, подошёл к окну, вцепился пальцами в подоконник. Чёртов Занзас, ведь это он из-за него так глупо себя ведёт! Сердце забилось быстрее. А радость разлилась по венам – всё-таки возможность делать приятное своему боссу делала мечника очень счастливым.
      Атмосфера хрупкой тишины и молчания недолго царила в кабинете. Занзас, допивая кофе, бросил взгляд на своего капитана. Скуало задумчиво смотрел в окно. Ласковое весеннее солнце освещало стройную фигуру, медленно скользя лучами по тонким чертам лица и светящимися нитями вплетаясь в белые длинные волосы, даря им необыкновенный серебристый оттенок. Красиво. И волшебно. Занзас уже в который раз понял, какое необыкновенное чудо ему досталось. Нет, всё-таки Скуало он никому не отдаст.
     Мужчина поднялся с кресла, подходя к блондину.
      Длинные пальцы нежно сплелись с серебристыми шелковистыми прядями, горячее дыхание опалило отчаянно краснеющее ухо.
        - Знаешь, твои волосы теперь тоже пахнут кофе.
       - А то, я же постоянно тебе его варю. Чего ещё ожидать-то? –  смущённое ворчание.
      Тихий смешок в макушку.
      Занзас отодвигает мешающую прядку, ласково целуя Скуало в шею, вдыхая аромат нежной кожи.
      - Всё равно ты на вкус лучше, акула.
      Мечник медленно поворачивается к нему, соблазнительно и лукаво улыбаясь.
      - Может, тогда попробуешь больше?
     Сильные руки обнимают блондина за талию. Занзас победно ухмыляется.
     - С удовольствием.
     Жадно-нежный поцелуй. Он заставляет мурашки бегать по коже, а пульс – учащать свой привычный бег, когда языки сплетаются в неведомом танце, а эмоции потихоньку начинают вырываться из-под контроля. В голове уже шумит от нехватки кислорода, но так сложно оторваться от дарящих наслаждение губ.
       Скуало вцепляется в рубашку брюнета, сминая её пальцами на груди, напоследок ещё раз легонько кусая его за нижнюю губу, и, прижимаясь к нему как можно сильнее, восстанавливает сбившееся дыхание. Занзас обнимает его ещё крепче, одной рукой зарываясь в мягкие волосы.
       Мечник закрывает глаза, прижимаясь щекой к ткани рубашки и расслабляясь в объятьях, и обнимает мужчину в ответ. Всё-таки он счастлив. Может он когда-нибудь соберётся и скажет Занзасу об этом. Хотя наверняка его босс и так уже это понял. Скуало ласково погладил ладонями брюнета по спине.
         Ну и чёрт с ним, с этим кофе. Всё равно будет варить его каждый день. А если надо, то и печенье с тортами стряпать научится.
         - Чёртов босс, а кофе-то тебе понравился? - не прекращая прижиматься к Занзасу, тихо спросил Скуало.
         - Понравился, мусор, - так же тихо ответил Занзас,  утыкаясь носом мужчине в макушку.
       Даже если бы Скуало отвратительно готовил кофе, Занзас бы всё равно любил его. А как же иначе, ведь этот мечник давно занял особое место в его сердце.
 Пусть пройдёт много лет, а от своей акулы он всё равно не откажется.
 
 
 
Бонус
- Лягушонок, приготовь мне чай.
- Бел-сем~пай, перестаньте завидовать Боссу с нашим крикливым капитаном.
- Ши-ши-ши, не кому я не завидую, я просто хочу чаю.
- Сем~пай, сами бы приготовили.
- Я принц. Мне по статусу не положено бегать с чайником.
- Сомнительный статус у вас, сем~пай.
- Нарываешься, земноводное.
- Сем~пай, всё-таки вы догадались.
     Бельфегор повалил иллюзиониста на его же кровать, опираясь коленом на покрывало. С маньячной улыбкой принц щёлкнул Франа по лбу.
- Ши-ши-ши, этого хотел, лягушонок?
- Именно, сем~пай, - тонкие руки обнимают блондина за шею, а сухие губы легонько и быстро  касаются губ принца.
- А какой чай вы хотите, сем~пай? Чёрный, зелёный, или из лепестков Суданской розы? – Фран хитро улыбнулся.
- Ши-ши-ши, хороший вопрос, только я решу позже. Сейчас займусь кое-чем поинтереснее, - сказав это, Бельфегор страстно и жадно впился поцелуем в губы парня.
«Теперь вдвоём со Скуало на кухне хозяйничать будем».
И это была последняя связная мысль, мелькнувшая у иллюзиониста, отдавшегося плавящей тело страсти.

И так  то что я  сюда  пишу  все  это  не копировать  и  не  вставлять   в  другие группы  без  моего  разрешения  тока  для  домашнего  использования !                                                Название: Вкус ванили
Автор: Нирия 
Бета: сама себе бета
Фэндом: Junjou Romantica 
Статус: закончено
Жанр: Яой, романтика, флафф 
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Пэйринг: Усаги/Мисаки
Дисклаймер: Увы, герои не мои
Краткое содержание: Мисаки решил сделать Усаги-сану особый подарок на день рожденья. Получилось, правда, не совсем так, как хотелось))
Предупреждение: ООС, причём Мисаки похоже очень ООСным вышел ТТ
От автора: авторше хочется взбитых сливок, очень хочется. Вот из этого желания и возник такой фик) И ещё: авторша точно не помнит, когда день рожденья у Усаги-сана, но ей кажется, что весной. Если она не права, то предупредите)

Через неделю у Усаги-сана день рожденья. 
Такое неожиданное открытие было для Мисаки как гром посреди ясного неба. Ну да, он совершенно погряз во всех «прелестях» учёбы, подработка в издательстве тоже отнимала время, и, конечно, Усаги-сан, ставший самой важной частью его жизни, требовал к себе постоянного внимания. Почему-то время летело незаметно, и на календарь никто внимания не обращал. Точно-точно, влюблённые как раз часов и дней не наблюдают. Стоп, влюблённые?... Мисаки прислонился лбом к холодильнику, пытаясь поймать ускользающие мысли. Да, отрицать, что он влюблён в Усаги-сана бесполезно, тем более что он сам ему в этом признался. «Я тебя люблю».. Эти три слова, которые он раньше никак не мог вымолвить от смущения, теперь казались такими простыми, такими нужными, их хотелось повторять бесконечно, и от них становилось так тепло в груди. Теперь он понимает Усаги-сана, который постоянно говорит ему о своей любви и хочет услышать то же в ответ. Разум, раньше активно возникающий, что эта любовь странная и неправильная, теперь же смирился, сдавшись перед таким сильным и чистым, как идущий сейчас за окном мягкий весенний дождь, чувством. 
Мисаки наконец-то оторвался от холодильника. Ну, любовь любовью, с ней всё понятно, а вот проблема с днём рожденья Усаги-сана, а именно с подарком для него, оставалась. Парень подавил желание в отчаянии вцепиться пальцами себе в волосы или побиться головой об участливый холодильник. Конечно, можно было обойтись проверенным вариантом «Усаги-сан, хочешь меня в подарок? + томный взгляд влюблённых серо-зелёных глаз и готовность доставить райское удовольствие». Хм, идея соблазнительная, Усаги-сан такой подарок точно оценит, только… Мисаки хотелось порадовать его чем-нибудь ещё. Усаги-сан и так с ним каждую ночь, да что таить, чуть ли не каждый день вытворяет с ним такое, что даже об одной мысли об этом уши приобретают яркий цвет созревшего помидора, вот как сейчас, например. Нет, к подарку под названием «Я сам» нужно ещё что-то, что позволит Усаги-сану прочувствовать его чувства ещё больше. Что-то, наполненное теплотой любящих рук, с ароматом страстной любви и сладкой нежности, такое как… торт.
Да-да, именно торт, который Мисаки испечёт самолично, вложит в него все свои чувства. При мысли о том, что он увидит радостную улыбку Усаги-сана, когда тот поймёт, как он для него старался, сердце парня ликующе забилось. Торт, который он сделает, будет самым красивым, самым шикарным и самым вкусным, во много раз превосходящим те, что он пёк ранее. Ну всё, нечего терять время, пора исполнять свою задумку. 
***
Суми-семпай уже некоторое время заинтересованно наблюдал за сидящим рядом с ним Мисаки, подперев кулаком подбородок. Его кохай действительно представлял собой довольно занимательное, и даже милое зрелище. Мисаки был полностью погружён в чтение большой и красочной книги, на страницах которой мелькали яркие фотографии шикарно украшенных тортов. В больших серо-зелёных глазах парня сверкали такой интерес и усердие, что, если бы он с таким же рвением занимался учёбой, то наверняка стал бы уже самым лучшим студентом в университете. Похоже, Мисаки совершенно выпал из реальности, забыв и об окружающих, и о лекции, которую читал не кто иной, как известный на весь университет «ужасный демон» Камидзё-сенсей, совсем молодой преподаватель, но уже обладающий отвратительным характером. Он являлся самым настоящим фанатом своего предмета, и потому в посмевших отвлечься студентов сразу летели либо тряпка, либо кусочки мела, а особо невезучим приходилось спасаться от книг, так невовремя оказавшихся в руках раздражительного сенсея. Но даже Камидзё-сенсей не мог сопротивляться проказнице-весне, ласково коснувшей каждого и подарившей лёгкие нотки романтичной мелодии, крепко запавшей в душу. Так что характер у сенсея заметно улучшился. По университету к тому же ходили слухи, что он с кем-то встречается, и что они даже живут вместе, но об этой загадочной любви было мало что известно. Студенты радовались тому, что «демон» немного затих, и потому желали ему огромного счастья и спокойной жизни себе.
И всё же Мисаки рисковал. Камидзё-сенсей, несмотря на отличное и чуточку романтичное настроение, всё равно оставался довольно требовательным, и Мисаки легко мог получить по лбу своей же энциклопедией кондитерского искусства. Суми-семпай уже подумывал о том, как бы вернуть его если не к лекции, то хотя бы заставить его обратить внимание на себя, как вдруг услышал приглушённое «Лаки!». Мисаки восторженно уставился в книгу, пожирая глазами большую фотографию настоящего сладкого произведения искусства, роскошного шоколадного торта, украшенного взбитыми сливками, от которого даже у самого искушённого сладкоежки потекли бы слюнки восхищения. 
Суми-сенпай всё же решил попробовать узнать причину странного поведения своего кохая.
- Мисаки, только не говори, что ты решил учиться на кондитера. Как же я буду в нашем университете без тебя?
Похоже, Мисаки был настолько счастлив, что просто никак не мог собрать мысли вместе. Но всё же он собрался и, всё так же восторженно сияя внутренним светом, ответил:
- Это… Это для Усаги-сана.
Суми-семпай вздохнул. Да, и как же он сам не догадался? Ведь скоро у этого надменного писателя день рожденья. Хм, а Мисаки, похоже, бесповоротно в него влюбился. Давно пора. Вон как старается, наверняка хочет сделать для него самый лучший торт. Даже завидно немного.
- Хочешь испечь ему этот торт? Ну что ж, неплохая идея. Только… может, и мне принесёшь кусочек?
Мисаки не успел ничего ответить, потому что вконец разозлённый Камидзё-сенсей вспомнил свои воспитательные приёмы и запустил в парней довольно внушительные куски мела.
***
Усаги-сан беспокоился. Мисаки явно от него что-то скрывал, но почему-то выглядел при этом таким счастливым, что прямо светился золотистым мягким светом. Глаза парня были наполнены безграничной радостью, а иногда в них появлялась такая нежность, когда он смотрел на Усаги-сана, что у того сердце взволнованно пропускало удар, а через секунду билось сильно-сильно, и всё тело наполняли безграничные любовь и удовольствие, превращающиеся в обжигающую страсть. И всё же… что Мисаки от него скрывает?
Мисаки тем временем разбирался в выбранном рецепте. Да, этот торт действительно будет для него сложноватым. Ещё нужно был купить все нужные ингредиенты, что было довольно проблематично по вине самого будущего именинника, который не слушал никаких возражений и постоянно отвозил его в университет и забирал домой. Хорошо хоть, что его дорогая красная спортивная машина теперь не сильно шокировала привыкших студентов, и Мисаки перестал быть самой желанной темой обсуждения однокурсников. 
Ну вот, наконец-то всё необходимое было куплено и запрятано в самые дальние уголки кухонных шкафчиков. Мисаки втайне радовался, что Усаги-сан не интересуется готовкой и на кухню старается лишний раз не заглядывать, так что можно было не беспокоиться, что сюрприз будет испорчен.
Всё, пришло время Х, а именно ночь перед долгожданным днём рожденья. Мисаки с нетерпением дождался, как только мужчина заснёт. Парень тихонько выбрался из тёплого объятия, что было довольно сложно, ведь так хотелось опять прижаться к горячему телу, чувствовать биение дорогого сердца и ощущать на щеках лёгкое дыхание любимого. Мисаки на цыпочках спустился на кухню, включил свет и начал бесшумно доставать спрятанные продукты. Можно было приступать к приготовлению сладкого подарка. Поставив форму с тестом в нагретую духовку, Мисаки устало опустился на стул. Глаза парня слипались. Видимо, сказалось волнение последних дней, поэтому шатен за несколько минут заснул.
***
Усаги-сан проснулся от странного запаха. Пахло чем-то горелым. Не раскрывая глаз, мужчина рукой потрогал простынь рядом с собой. Мисаки рядом не было. Остатки сна улетучились в мгновение ока. Бегом спустившись по ступенькам, писатель пулей влетел на кухню. Его глазам предстало необычное зрелище. Из духовки тянулась тонкая струйка чёрного дыма, а сам горе-кулинар, сладко посапывая, спал крепким сном, положив голову на лежащие на столе скрещённые руки. Усаги-сан, выключив и открыв духовку, вытащил форму с чёрными угольками, которые незамедлительно отправились в мусорку. Шум разбудил спящего парня, и он проснулся, приподняв взъерошенную голову. Сонные глаза с удивлением воззрились на мужчину. Принюхавшись, Мисаки с ужасом уставился на духовку. Удивление сменилось очень, как у нашкодившего котёнка, виноватым взглядом. Повисло неловкое молчание. Усаги-сан решил нарушить его первым.
- Мисаки, и давно ты начал увлекаться готовкой по ночам?
Сначала послышалось виноватое сопение, сменившееся шмыганьем носом и тихим всхлипыванием. Наконец мужчина смог разобрать слова «торт» и «день рожденье Усаги-сана». Значит, Мисаки собирался сделать ему сюрприз? Усаги-сан порывисто обнял и прижал к груди сразу притихшего парня, чувствуя, как руки любимого оплелись вокруг плеч, а длинные пальцы крепко вцепились в футболку. 
- Спасибо, Мисаки. 
- Но ведь торт… Я же…
- Не важно. Твоё внимание – уже подарок для меня, самый ценный. 
В душе Мисаки перемешалась огромная гамма чувств. Он очень злился на себя, что так оплошал с тортом, ему было так стыдно перед Усаги-саном, что даже хотелось плакать, но в то же время ему хотелось вечно ощущать тепло таких родных рук, крепко обнимавших его, слушать этот тихий голос и наслаждаться этой сладкой близостью и доверием, когда два сердца начинают биться как одно. 
Но Усаги-сан не собирался вечно сидеть на кухне, хотя и ему тоже не хотелось разрывать это объятие. Одно движение, и вот Мисаки на его руках, а вместе они олицетворяли фразу «Принц бережно держит на руках свою принцессу». Мисаки по старой привычке уже собирался сопротивляться, но слабые попытки и возгласы «Бака Усаги, ты чего творишь?!» были прерваны долгим сладким, но таким страстным поцелуем. Несогласное мычание парня сменилось довольным постаныванием, и когда Усаги-сан чуть отстранился от него, чтобы перевести дыхание, шатен с чуть затуманенным взглядом сам потянулся к его губам. Мужчина заметил на столе баллончик с взбитыми сливками, и на его лице расцвела хитрая улыбка, а глазах засверкали озорные искорки. Баллончик был незамедлительно схвачен, Мисаки покрепче прижат к груди, а лестница на второй этаж была преодолена за нереально быстрое время. 
До своей комнаты Усаги-сан добрался без происшествий: ни Мисаки, ни взбитые сливки с радушной поверхностью пола не повстречались, а были быстро, но аккуратно опущены на широкую мягкую кровать. Мисаки вспомнил, что он как-то мало сопротивлялся, и что не мешало бы повредничать. Но слабое «Усаги-сан…» звучало уж очень неубедительно, а потемневшие от желания глаза и чуть охрипший голос доказывали, что парень абсолютно не против. 
Усаги-сан одним движением сорвал с себя мешавшую футболку и навис над парнем, прижимая его к кровати, горячо прошептав в покрасневшее ухо:
- Мисаки.. Сейчас уже час ночи, и мой день рожденья уже наступил. И я хочу насладиться тобой, моим самым желанным, а сегодня ещё и таким сладким подарком.
И он снова целовал Мисаки, сплетая его язык со своим в невероятном страстном танце, чувствуя, как руки любимого обнимают его плечи, ласково касаясь горячей обнажённой кожи, притягивая всё ближе. Рукой мужчина пробрался под свитер парня, легко поглаживая ему пресс и одновременно пытаясь избавить Мисаки от ненужной одежды. Одновременно целоваться и раздевать Мисаки ему не удавалось, поэтому он недовольно оторвался от уже припухших губ шатена. Парень немного приподнялся и быстро стянул с себя мешающий свитер, и сразу же прильнул к Усаги-сану и уже сам, к удивлению мужчины, вовлёк его в пламенный поцелуй, впервые завладевая инициативой, вплетая пальцы в русые волосы. Теперь пришла очередь Усаги-сана таять от безграничного удовольствия. 
Жгучее и такое всепоглощающее наслаждение тягуче наполняло влюблённых, золотыми струйками проникая в кровь. Теперь они уже, сами того не замечая, полностью избавились от остальной одежды, которая теперь беспорядочно валялась около кровати. Больше никаких преград, наконец-то можно прикоснуться к обжигающей коже друг друга.
Акихико лёгким движением нежно поцеловал Мисаки в уголок рта, ласково погладил парня по щеке и вгляделся в любимое лицо. В комнате царил мягкий полусумрак, и счастливые, любящие серо-зелёные глаза Мисаки сияли в нём блистающими звёздами. 
«Люблю, люблю его, до чего же люблю…» - сердце Усаги-сана рваным ритмом выстукивало именно эти слова.
Ласковый поцелуй-укус в область шеи – первая метка, главное доказательство, что Мисаки – только его. Акихико нежно прижался губами к пульсирующей жилке, жадно ловя губами бешеный пульс, вдыхая мягкий аромат кожи парня. Мисаки резко выдохнул, вцепляясь в широкие плечи мужчины, который теперь лёгкими поцелуями покрывал его ключицы. Несколько сладких и мучительных мгновений – и вот уже горячие губы ласкают затвердевшие соски, маняще дразня, разжигая желание всё больше и больше. Нежной дорожкой поцелуев мужчина спустился к плоскому животу, наслаждаясь рваными вздохами любимого. 
И вот пришла очередь добавить сладкую нотку в пряный коктейль страсти. Не отрываясь от горячей кожи парня, Акихико нащупал рукой баллончик со взбитыми сливками. Гладкая алюминиевая поверхность приятно холодила кожу. Одной рукой открыть крышку не получалось, поэтому мужчине пришлось отвлечься от живота Мисаки, на что недовольно выдохнул: «Усаги-сан…». Легко скользнув по щеке парня извиняющимся поцелуем, Усаги с тихим щелчком наконец расправился с непослушной крышкой баллончика. Несильно нажав на кнопку дозатора, он выдавил небольшое количество воздушной массы себе на пальцы. Попробовав белое лакомство, он опять довольно улыбнулся: сегодня его Мисаки будет действительно очень сладким.
Мисаки издал довольный лёгкий стон, когда прохладные сливки с характерным шипением мягко коснулись жаркой кожи груди и пресса, но отнюдь не охлаждая её, а, наоборот, обжигая и вновь распаляя огонь желания, текущий по венам. А когда Акихико стал неторопливыми поцелуями слизывать с него эту невесомую сладость, он сам таял под этой желанной лаской.
Акихико наслаждался. Кожа его любимого теперь приобрела лёгкий ванильный вкус, которой сметал прочь все мысли и барьеры, заставляя хотеть только одного: никогда не отрываться от этого горячего тела. А желание войти в него теперь стало просто невыносимым.
От сливок на груди Мисаки не осталось и следа, а Акихико вновь впился в его губы страстным поцелуем с мягким оттенком ванили. Яркий коктейль жгучей страсти и сладостной нежности позволил Мисаки отвлечься от того, как в него проник влажный палец, а следом, растягивая, ещё один. Ещё один ингредиент – лёгкая боль, но её привкус исчезает под нарастающим возбуждением, как только Усаги смог нащупать нужную точку. Выскользнувшие пальцы на мгновение оставили ощущение пустоты, которое растаяло, как только Акихико сам вошёл в выгнувшееся под ним тело. Мисаки ещё крепче прижался к мужчине, закидывая ноги к нему на талию и впиваясь пальцами в горячую спину.
Рваные толчки приобрели свой ритм, понемногу ускоряясь. Глубокие стоны срывались с пересохших губ, а тяжёлое горячее дыхание делилось на двоих. Чувствуя скорую разрядку, Акихико снова прильнул к губам парня, не забывая ласкать руками член Мисаки. Ещё пара толчков, самых быстрых и ярких – и вот он, необыкновенный взрыв чувств и эмоций, отражающийся яркими точками в сознании под прикрытыми веками. Несколько движений рукой, и Мисаки с громким стоном кончает вслед за ним, расслабляясь на влажной простыне.
Тишину в комнате прерывает лишь громкой прерывистое дыхание влюблённых. И лёгкий шёпот: «Люблю тебя..». Кто из них произнёс эти слова – уже неважно, потому что самое прекрасное на свете чувство давно поселилось в них, оно везде: в нежном блеске глаз, крепком объятии, в любом из их поцелуев, в хрупком, полном трогательной мягкости или всепоглощающем, яростном, подчиняющем яркой страсти. Эта любовь уже настолько вплелась в их жизни, что они не смогут обойтись без неё, как люди не могут обойтись без кислорода.
- С днём рожденья, - сонный голос Мисаки вновь разрушает тишину. Видно, что парень очень хочет спать. Акихико благодарно целует его в щёку, переворачивается на бок и прижимает любимого к груди, утыкаясь носом ему в макушку и вдыхая приятный аромат шампуня. Через несколько минут и он засыпает.
***
Громкий грохот чего-то тяжёлого и последующее возмущённое «Ай» разбудили мужчину. С неохотой разлепив глаза, Акихико присел на кровати. Мисаки же с недовольным ворчанием наконец поднялся на ноги и принял более-менее вертикальное положение. Тут до него дошло, что вся одежда на нём отсутствует и что Акихико с большим удовольствием его рассматривает. Румянец покрыл щёки шатена. Но возмутиться ему не дали.
- Мисаки, мне сделали самый лучший подарок на день рожденья. Спасибо тебе, - мужчина смотрел на него теперь с огромной нежностью, и парень почувствовал, что готов на всё за этот взгляд, за этот чарующий голос.
Мотнув головой, Мисаки вспомнил, что вроде он собирался в душ, а, значит, ему срочно надо смыться из комнаты, иначе он опять поддастся чувством и из постели Усаги-сана он точно сегодня не выберется.
- Я в душ, - прихватив брюки, Мисаки повернулся к двери.
- Да, Мисаки, не забудь про торт. И обязательно со взбитыми сливками. Может, купим сразу целую коробку?
Уши парня медленно начали краснеть. Яркие картинки событий сладкой прошлой ночи ясно дали ему понять, что взбитые сливки уж точно теперь не будут использоваться в качестве кондитерского ингредиента. Громко фыркнув, Мисаки выскочил из комнаты.
Акихико с довольной улыбкой снова откинулся на подушки. Теперь у их с Мисаки любви появился такой нежный вкус – вкус ванили, светлый и воздушный, как взбитые сливки.