Иллюстрации к книге "Господство женщин"
https://my.mail.ru/communit...
Иллюстрации к книге "Господство женщин" 1913 года.
Двухтомник 1913 года «Господство женщин» ("Die Weiberherrschaft") о доминирующей роли женщин в истории человечества с многочисленными иллюстрациями из частной коллекции Эдуарда Фукса. Эдуард Фукс был автор, коллекционер, историк, политик и меценат. Его обширная коллекция произведений искусства была конфискована гестапо в 1933 году и частично уничтожена. В 1937 и 1938 остатки коллекции были проданы на различных аукционах. Эдуард Фукс умер в январе 1940 года в изгнании в Париже.
Иллюстрации к книге "Господство женщин" 1913 года.
Двухтомник 1913 года «Господство женщин» ("Die Weiberherrschaft") о доминирующей роли женщин в истории человечества с многочисленными иллюстрациями из частной коллекции Эдуарда Фукса. Эдуард Фукс был автор, коллекционер, историк, политик и меценат. Его обширная коллекция произведений искусства была конфискована гестапо в 1933 году и частично уничтожена. В 1937 и 1938 остатки коллекции были проданы на различных аукционах. Эдуард Фукс умер в январе 1940 года в изгнании в Париже.
Дарья Дезомбре Портрет мертвой натурщицы.
Отрывок
– Девушка, вы знаете, что у вас нежнейший профиль?
– Чё?
------------------------------------------------------------------------
– Вы зря комплексуете, – сказал ей мужчина, оправив добротный, легкой шерсти пиджак. – Вы не вписываетесь в узкую реальность этого парка. Но она не единственная даже в заданном ныне временном пространстве.
– Не поняла, – нахмурилась Света и попыталась аккуратно съесть кусок рыбы, которую она заказала неожиданно для себя самой, поведшись на загадочное название «сибас».
– Я хочу сказать, – тонко улыбнулся мужчина, – если бы вы, к примеру, сейчас покрасили лицо желтой охрой, то от вас бы все отшатнулись в общественном транспорте. А для среднестатистической древней египтянки такой окрас лишь означал, что она находится под защитой бога солнца. Между тем древнеегипетский идеал, по моему скромному мнению, находится ближе всего к настоящему времени.
– Это вы про желтую морду?
– Это я про моду на большие глаза, крупные губы, общую худобу при маленькой груди и тонкой талии. И кроме того, – он поморщился, – тренд на вечную молодость.
Света приуныла. Он подлил ей белого вина, стоящего тут же в запотевшем ведерке.
– Но достаточно было грекам укрепить свою империю, и женщины стали почитаться совсем другие, скорее с вашими пропорциями. Вы вот знаете свои объемы?
Вопрос был вольным, а в ее случае – почти неприличным, но Свете стало интересно.
– 85–70–96, – тихо произнесла она. А мужчина явно обрадовался.
– Видите! Почти, как у Венеры Милосской! У нее при вашем же росте – в вас ведь около 165 сантиметров?
– 166.
– Практически! Так вот, у богини красоты талия была 69, грудь 86, а бедра в окружности – 93 сантиметра.
Света зарделась – с Венерой ее еще никто не сравнивал.
– Сейчас процветает вульгарность, – кивнул ей неизвестный. – Она соответствует всему культурному гумусу, на котором мы прозябаем в последнее время. А в Средневековье, к примеру, было надобно молиться и думать о духовном, и привлекательной считалась женщина с большим лбом, для чего подбривали волосы, выщипывали брови и ресницы. В моде была бледная, синюшная кожа: до такой степени, что красотки делали себе кровопускания. За рыжий цвет волос отправляли прямиком на костер. А в следующую эпоху, Возрождения, венецианки уже проводили часы на своих открытых террасах под палящим солнцем, высвободив наружу волосы, смазанные раствором из осадка белого вина и оливкового масла. И все для того, чтобы добиться светло-рыжего оттенка – знаменитого тициановского цвета волос. У вас, к слову, отличные волосы, не стоит их красить, – улыбнулся он, закончив лекцию.
– А я? – нерешительно спросила она. – Я под какой тип красоты подхожу? – И вдруг вспомнила, как когда-то, почти в другой жизни, спрашивала Андрея, впервые встретив его на платформе, – к какому типажу относится. Сердце ее сжалось, и ей так вдруг стало себя жаль.
– Сложно сказать с наскоку, моя милая, – разглагольствовал тем временем незнакомец. – Не Возрождение, нет. И не барокко имени Рубенса. У великого антверпенца было слишком много плоти, а у вас округлости без излишков висящего жира… Возможно, рококо? Маленький носик и пухлый рот… Буше и Ватто влюбились бы в вас и мечтали бы написать ваш портрет, милая. Даже, скажу вам, намечающийся второй подбородок их вряд ли смутил бы…
Света даже не обиделась на второй подбородок, а смотрела на корабли, идущие по Москве-реке, и горько думала о том, что попала совсем не в то время и не в то место.
– Однако чувствуется в вас все-таки переход к классицизму: носик не курносый, а что ни на есть классически прямой… Но, как я уже заметил, без безусловной свободы Ренессанса.
Света уже перестала его слушать: какая разница, в какую из эпох она НЕ попала?
Но странный товарищ не унимался:
– Знаете, в ваших глазах, когда вы так вот смотрите на движение вод, есть какая-то строгость, присущая иной эпохе, – он склонил голову на плечо, явно размышляя. – Да, явный переход в классицизм. Энгр.
– Девушка, вы знаете, что у вас нежнейший профиль?
– Чё?
------------------------------------------------------------------------
– Вы зря комплексуете, – сказал ей мужчина, оправив добротный, легкой шерсти пиджак. – Вы не вписываетесь в узкую реальность этого парка. Но она не единственная даже в заданном ныне временном пространстве.
– Не поняла, – нахмурилась Света и попыталась аккуратно съесть кусок рыбы, которую она заказала неожиданно для себя самой, поведшись на загадочное название «сибас».
– Я хочу сказать, – тонко улыбнулся мужчина, – если бы вы, к примеру, сейчас покрасили лицо желтой охрой, то от вас бы все отшатнулись в общественном транспорте. А для среднестатистической древней египтянки такой окрас лишь означал, что она находится под защитой бога солнца. Между тем древнеегипетский идеал, по моему скромному мнению, находится ближе всего к настоящему времени.
– Это вы про желтую морду?
– Это я про моду на большие глаза, крупные губы, общую худобу при маленькой груди и тонкой талии. И кроме того, – он поморщился, – тренд на вечную молодость.
Света приуныла. Он подлил ей белого вина, стоящего тут же в запотевшем ведерке.
– Но достаточно было грекам укрепить свою империю, и женщины стали почитаться совсем другие, скорее с вашими пропорциями. Вы вот знаете свои объемы?
Вопрос был вольным, а в ее случае – почти неприличным, но Свете стало интересно.
– 85–70–96, – тихо произнесла она. А мужчина явно обрадовался.
– Видите! Почти, как у Венеры Милосской! У нее при вашем же росте – в вас ведь около 165 сантиметров?
– 166.
– Практически! Так вот, у богини красоты талия была 69, грудь 86, а бедра в окружности – 93 сантиметра.
Света зарделась – с Венерой ее еще никто не сравнивал.
– Сейчас процветает вульгарность, – кивнул ей неизвестный. – Она соответствует всему культурному гумусу, на котором мы прозябаем в последнее время. А в Средневековье, к примеру, было надобно молиться и думать о духовном, и привлекательной считалась женщина с большим лбом, для чего подбривали волосы, выщипывали брови и ресницы. В моде была бледная, синюшная кожа: до такой степени, что красотки делали себе кровопускания. За рыжий цвет волос отправляли прямиком на костер. А в следующую эпоху, Возрождения, венецианки уже проводили часы на своих открытых террасах под палящим солнцем, высвободив наружу волосы, смазанные раствором из осадка белого вина и оливкового масла. И все для того, чтобы добиться светло-рыжего оттенка – знаменитого тициановского цвета волос. У вас, к слову, отличные волосы, не стоит их красить, – улыбнулся он, закончив лекцию.
– А я? – нерешительно спросила она. – Я под какой тип красоты подхожу? – И вдруг вспомнила, как когда-то, почти в другой жизни, спрашивала Андрея, впервые встретив его на платформе, – к какому типажу относится. Сердце ее сжалось, и ей так вдруг стало себя жаль.
– Сложно сказать с наскоку, моя милая, – разглагольствовал тем временем незнакомец. – Не Возрождение, нет. И не барокко имени Рубенса. У великого антверпенца было слишком много плоти, а у вас округлости без излишков висящего жира… Возможно, рококо? Маленький носик и пухлый рот… Буше и Ватто влюбились бы в вас и мечтали бы написать ваш портрет, милая. Даже, скажу вам, намечающийся второй подбородок их вряд ли смутил бы…
Света даже не обиделась на второй подбородок, а смотрела на корабли, идущие по Москве-реке, и горько думала о том, что попала совсем не в то время и не в то место.
– Однако чувствуется в вас все-таки переход к классицизму: носик не курносый, а что ни на есть классически прямой… Но, как я уже заметил, без безусловной свободы Ренессанса.
Света уже перестала его слушать: какая разница, в какую из эпох она НЕ попала?
Но странный товарищ не унимался:
– Знаете, в ваших глазах, когда вы так вот смотрите на движение вод, есть какая-то строгость, присущая иной эпохе, – он склонил голову на плечо, явно размышляя. – Да, явный переход в классицизм. Энгр.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
