Откройте свой Мир!

Дорогие мои друзья"
Я приглашаю всех вас на наш юбилей! Мой телефон 8-906-463-98-34, 8-918-743-31-61.Пишите,звоните.

Для прессы

Два юбилея

Дорогие друзья!
В этом году мы будем отмечать
два знаменательных события.
15 лет фестивалю бардовской песни
памяти Анатолия Панасицкого и
25 лет со дня создания литературного
объединения «Лана».
Фестиваль- добрая традиция
Вот уже в пятнадцать лет подряд мы созываем любителей романтики на фестиваль бардовской песни. Это стало доброй традицией на Будённовской земле. На этой традиции повзрослело целое поколение детей, ради которых затевается фестиваль.
Поскольку каждый год у песенного события появляются новые поклонники, ещё не знающие его историю, мы расскажем немного, как все начиналось.
Жил на Буденновской земле человек с рыцарской душой по имени Анатолий Панасицкий. Он был по призванию и по профессии педагог. Любил поэзию и бардовскую песню. А еще он не мог терпеть несправедливость, особенно в отношении детей.
В конце восьмидесятых годов, и особенно вначале девяностых у нас в стране остро стал вопрос с безнадзорными детьми. Они скитались по подвалам и чердакам, жили в канализационных люках, их эксплуатировали преступные группировки, вовлекая в криминал. Именно в те годы Анатолий Панасицкий заявил на всю страну, что пришло время, когда проблемы детства стали проблемой национальной безопасности. Но только спустя десятилетия эту проблему признали, она прозвучала из уст президента, и над ней начали активно работать. Но тогда, когда об этом громко заявил Панасицкий, признавать существование проблемы чиновники не хотели. По инерции в духе советских традиций, они заявляли, что беспризорников у нас в стране не может быть, и потому объявили травлю на Панасицкого.
А в это же самое время Анатолий Панасицкий, не имея денег и официальных полномочий, помещений и какой-либо материальной базы, собирал беспризорников со всей страны, жил с ними по заброшенным хуторам или турбазам. Его гнали из под Ставрополя, он уходил в леса Адыгеи. Они своими руками ремонтировали заброшенные здания, заводили подсобное хозяйство. О нем неоднократно рассказывало центральное телевидение в передаче «До 16 и старше». У него находились единомышленники, которые помогали вещами и продуктами для детей, защищали их юридически от произвола. Так прокурор из г. Краснодара бросила город и работу и пошла за Анатолием. В последствии, она стала его женой.
Но постоянное противостояние, гонения, клевета подорвали здоровье Анатолия. И однажды, 1998 году, его сердце не выдержало. Он умер в расцвете сил. Но остались его воспитанники, единомышленники, продолжатели его дела. Они то и решили в память об Анатолии ежегодно проводить фестиваль, на который стали собираться самые разные люди: барды и поэты, те, кто занимается проблемами детей, и социальной работой, разные общественные организации. В этом году фестиваль вновь решила поддержать Российская федерация воздухоплавания. Включаются и новые участники - российские байкеры.
Дорогие друзья! Мы приглашаем вас на фестиваль Памяти Анатолия Панасицкого ! Он пройдёт с 28 по 30 июня в с.Архангельском.
Подробности вы можете узнать по телефонам:
8-906-463-98-34,
А на десять лет раньше
В Буденновске родилось литературное объединение . В 1988 году впервые на Буденновской земле прошел зональный смотр поэзии. А через месяц участники смотра собрались вновь и решили создать общественное литературное объединение. Членами его стали пятнадцать поэтов из четырех районов восточного Ставрополья. И число это увеличивалось с каждым годом. В последствии объединении разделилось на два коллектива. Люди, увлеченные литературным творчеством, собирались регулярно вместе, обсуждали вновь написанные произведения, учились литературной грамоте, вовлекали в занятия творчеством молодежь, пропагандировали литературное творчество школьникам и студентам, проводили конкурсы и поэтические праздники. Об истории «Ланы» много писалось в газетах и в выпущенных объединением сборниках. А их вышло в свет несколько десятков. Одна из последних книг «Страна Берегиния» вышла к 20-летию «Ланы». После этого выходили два выпуска альманаха «Восток Ставрополья». Идя в ногу со временем, объединение меняет формы и методы работы. Появилась у нас и новая площадка для общения – это интернет. 25-ый юбилей литературного объединения литераторы решили отметить открытием своего литературного сайта. Всех желающих публиковаться на Сайте «Литература Буденновска» могут обращаться по телефону : 8-918-743-31-61 или писать на электронный адрес: lana_biryukova@mail.ru.
Поскольку два юбилея совпали по времени, оргкомитетом решено отметить их одновременно в с. Архангельском, в последние выходные июня. Мы просим всех авторов поэзии и прозы, которые когда-то посещали встречи в «Лане», откликнуться и принять участие в юбилейных мероприятиях, а так же в выпуске очередного альманаха «Восток Ставрополья». Мы особенно обращаемся к юным авторам. Для вас мы готовим самое интересное, вас ждут самые ценные подарки и призы.
Мы приглашаем тех, кто пока не нашел выхода к читателю. Юбилейные мероприятия прекрасная для этого возможность.
Мы приглашаем всех творческих людей отметить два юбилея вместе с нами.
Руководитель объединения «Лана»,
организатор фестиваля в с. Архангельском,
председатель благотворительного фонда НАН,
Светлана Бирюкова

ПОЛОЖЕНИЕ

О ПРОВЕДЕНИИ XV-го БУДЕННОВСКОГО ФЕСТИВАЛЯ
БАРДОВСКОЙ ПЕСНИ
ПАМЯТИ АНАТОЛИЯ ПАНАСИЦКОГО

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

1. Сохранение памяти об Анатолии Александровиче Панасицком, педагоге-новаторе, поэте, исполнителе бардовских песен, пропаганда его начинаний, привлечение внимания к проблемам детей, подростков,молодёжи, к кризисным семьям.
1.1. Гражданское, нравственное и эстетическое развитие детей и молодежи через участие в фестивалях, концертах, вечерах бардовской песни и поэзии, привлечение к творческой деятельности.
1.2. Содействие творческой реализации начинающих авторов, исполнителей бардовской песни и поэзии.
1.3. Повышение общественной активности детей и молодёжи.

ОРГАНИЗАТОР ФЕСТИВАЛЯ
Региональное отделение РБФ НАН
Будённовское отделение Благотворительного Фонда НАН
Администрация Буденновского района
Администрация с. Архангельского
Телефоны для связи: 8-906-463-98-34, 8-918-743-31-61.
Эл. Адрес: lana_biryukova@mail.ru

ДАТА И МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ
28 июня – 30июня 2013г., Ставропольский край, Будённовский район,
с. Архангельское, ул. Румянцева, 254, Добровольческий центр и Фестивальная поляна.


УЧАСТНИКИ ФЕСТИВАЛЯ
Участниками фестиваля могут стать все желающие любители бардовской песни и поэзии, исполнители и авторы, поддерживающие идею фестиваля.

Для участия в конкурсе приглашаются:
Все желающие авторы и исполнители в жанре бардовской песни и поэзии.


Учреждены номинации:

- лучший автор песни,
- лучший исполнитель
- лучший исполнитель духовной песни
- лучший автор - исполнитель духовных стихов

Участники до 16 лет участвуют в конкурсе юниоров.
Условия и номинации в конкурсах одинаковые.

ПООЩРЕНИЯ И НАГРАДЫ
Все участники конкурсов будут поощрены памятными подарками. Победителей ждут специальные призы и дипломы.

Оргкомитетом учреждаются специальные призы:

Приз молодёжному коллективу за активное участие в фестивале, в том числе в конкурсе молодёжного творчества.
В качестве главного приза команде –
полет на воздушном шаре

Финансирование
Организационная работа, формирование призового фонда осуществляется за счет средств организаторов.
Проезд, питание за счет командирующих организаций или за счет самих участников.
Отметка командировочных на месте.
С СОБОЙ ИМЕТЬ ТУРИСТИЧЕСКИЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ, СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ ОТ НАСЕКОМЫХ

Примечание:
Появление в нетрезвом состоянии, распитие спиртных напитков в месте проведения фестиваля ЗАПРЕЩЕНО! Штраф 1000 руб

Полезная информация
Проезд из Будённовска автобусы:
№ 113 время отправления 9-45час, 12-35, остановка конечная «непочетка»
№ 114, время отправления 10-20 ост- ка «4-е отделение», 14-00 - «непочетка»
Проезд со стороны Георгиевска:
Все проходящие автобусы до Будённовска через с. Архангельское. Поворот в село- второй. Это после желтой остановки и «Петуха», то есть на «Четвертое отделение». См. указатель «Фестиваль».

Телефон для связи: 8-906-463-98-34; 8-918-743-31-61,

Огромная просьба к командам сообщить заранее о количестве участников.

Внимание!
28-го июня состоится благотворительный концерт с целью сбора средств на благотворительные проекты.
Просим желающих участвовать в концерте, сообщить заранее по эл.почте или телефону название номеров и их количество, так же приглашаем авторов сборников, книг, дисков, декоративных изделий, рукоделия, захватить их для продажи на благотворительной акции.


ПРОГРАММА ФЕСТИВАЛЯ
28 июня
Заезд на фестиваль, регистрация участников конкурса
молодёжных команд до 14-00 часов
с. Архангельское, ул. Румянцева, 254
Обед 14-00


«Круг знакомства» с 15-00 до 18-00час.

Ужин 18-00 час
Благотворительный концерт
и выставка-продажа 20-00 час

29 июня
Завтрак 9-00 час
Конкурс молодёжного творчества с 10-00 до 14-00час
Семинар «Помоги себе сам»
по программе Алексеева с 10-00 до 14-00час

Обед 14-00час
Детская игровая программа на фестивальной поляне,
катание на байкерах и лодках с 15-00 до 17-00час
Подведение итогов среди молодёжных команд, с 17-00 час
Конкурс среди взрослых авторов (сцена на реке) с 18-00час
Концерт духовной песни и поэзии( сцена на реке) с 21-00час
Вечер у костра
24-00час
30 июня
Завтрак 9-00час
Время свободное
Полеты на воздушном шаре с 17- 00
Торжественное закрытие и вручение призов и дипломов 21-0

Меня мало интересуют послужные списки. Инстерны простые человеческие отношения. На нашем фестивале нет отбора по статусу. Приезжают все по собственному желанию, кто готов своим творчесвом послужить детям. В этом году у нас маленький юбилей нам 15 лет. Мы приглашаем вас на наш юбилей 28-30 июня. Игорь, всего вам наилучшего успеха и радости

Друзья мои! В этом году нашему фестивалю 15 ЛЕТ!!! Я приглашаю всех вас на юбилей. Начинаем готовиться заранее, потому что событие ососбенное, и чтобы вы могли спланировать летнее время. Вы не пожалеете, если приедете к нам. Ожидается много сюрпризов и приятных встреч. Если вас привлекает теплый круг друзей, благодарные слушатели, гостепримные хозяева, это всё есть у нас. Условия полевые, но благоустроенные у реки, рядом с лесом недалеко от села Архангельского. Участие бесплантное,но если вы пожелаете внести благотворительный взнос в пользу детей, принять участие в оздоровительном тренинге, прокатиться на воздушном шаре, на лодке по реке,на байкерском мотоцикле, приобрести сувениры, книги, диски, то придется раскошелиться. Но самое главное, вас ждут дети, обделенные вниманием. Они мало видят радости в жизни, А ВАШ ПРИЕЗД ДЛЯ НИХ РАДОС

Друзья мои! Фестиваль памяти Анатолия Панасицкого всегда отличался своим многообразием. На него собирались не только любители бардовской песни, но и увлеченные природой, интересующиеся проблемами экологии и здоровья, воздухоплаватели, байкеры, орнитологи,художники, поэты и другие неравнодушные люди. Вы можете найти свой круг общения, а вечерний концерт у реки все эти круги объединит в одно великолепное завораживающее своей романтичностью дейст

ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ ИЛИМА
Двери электрички захлопнулись, безжалостно отрезав ей путь в тот мир, в котором остался он. Колеса медленно, потом все быстрей и быстрей застучали по рельсам. За окном замелькали редкие маленькие станции, да деревья, образовавшие сплошную стену тайги, вплотную подступившую к железной дороге. Некогда тихий и ласковый, а ныне широкий и величавый Илим со своей гидроэлектростанцией, высокими, покрытыми тайгой сопками, умирающими, почерневшими деревнями по берегам, затянуло тучами. На стекле появились капли дождя, превращаясь в струи, они затянули пеленой все окно. Сдержанный и суровый Илим сдал позиции, он тоже плакал. Он тоже понимал, что эта встреча была последняя.
1.
Скорый поезд Москва–Тында прибыл на станцию Анзёби, одну из четырех станций города Братска, в час ночи по Москве, но в Братске в это время уже наступило утро. Агния ступила на перрон и глубоко вздохнула. Благодатный сибирский воздух, пропитанный хвоей, наполнил грудь и вызвал ощущение блаженства. Как давно она не испытывала такого состояния. Причем, восторг рождал у неё восток Сибири: Ангара, Илим. Болотистый, низменный запад Тюменской области, который когда-то вначале девяностых ей пришлось посетить, вызывал наоборот угнетенное состояние. "Вроде бы та же тайга, а ощущение другое. Выходит, та, да не та".
Впрочем, разница ощущений могла возникнуть и от разных событий, с которыми были связаны поездки. В Тюменской области ей чуть не угробили старшего сына. А на Илиме она впервые полюбила.
Последний раз Агния приезжала в Братск, когда ей исполнилось восемнадцать, и она, провалившись на экзаменах в строительный техникум, с расстройства вышла замуж, и вместо свадебного путешествия она уговорила мужа поехать в тайгу работать.
Поселились они в глухом таежном поселке Прибойный, который насчитывал сто дворов, и добраться до которого можно было либо вертолетом, либо на катере по Ангаре. Работать поступили в леспромхоз, муж – лесорубом, она- учетчицей, и потом всю жизнь гордилась этим.

Но после первого снега, в котором лесорубам приходилось прокладывать тоннели в полроста человека, чтобы пробраться от дерева к дереву, молодой муж забастовал и настоял на возвращении на юг. Именно тогда, когда после свадьбы не прошло и трех месяцев, в их семейных отношениях возникла первая трещина. Муж не поддерживал её романтических настроений. Он не понимал, чем эта холодная и дикая Сибирь могла привлекать. Потом проявилась ревность к двоюродному брату с Илима, с которым Агния переписывалась, а потом он впервые поднял руку на беременную жену. А потом было тринадцать лет кошмара…
Агния уже готова была унестись в воспоминания, но мысли прервали приветственные возгласы с другого конца перрона. К ней спешила разновозрастная толпа родственников, которых не видела, целую вечность, а некоторых, не видела вовсе, так как они родились позже и ни разу не приезжали к ним в гости. Сорок лет не была в Сибири, и на всех двоюродных братьев и сестер, тетушек, дядюшек всего десять дней. На более длительное время отлучаться из дома она не могла себе позволить...
Погрузив в машину внушительный багаж, большую часть которого составляли подарки, Агния Волкова направилась к самой младшей маминой сестре тете Зое. Правда Агния ее тетей не называла. Разница в годах у них всего семь лет. Зоя любила поговорить, знала все внутренние и около семейные новости. Она единственная всегда писала маме длинные письма с подробным описанием значительных, по её мнению, событий.
Такие письма, - считала Агния, имеют государственную важность, их надо хранить в архивах. Для историков они будут бесценны, так как содержат максимум информации о людях и времени: сколько стоит картошка, что выросло в этом году на даче, кто умер и кто родился, что сделал глава города и когда в Братск приезжал губернатор… Мама Агнии хранила Зоины письма, читала их и перечитывала, детям, внукам и даже соседям пересказывала.
Но год назад мамы не стало. Не стало и Зоиных писем. Нарушилась связь между родными людьми. И Агния остро ощутила это. Вместе с мамой ушла большая, очень значимая часть жизни, которой Агния ранее не придавала значение.
Мама перед смертью очень тосковала по родине. Коренная сибирячка с Ангары, она волею судьбы попала на другой конец света, муж оказался с Кавказа. На берегах этой реки, "расхитительницы вод Байкала", остались могилы маминых многочисленных предков.
Основатель рода Хлыстовых в Сибири был донским казаком. В Сибири таких казаков, последователей Ермака, осваивающих восточные окраины России, звали «челдонами» что значит, человек с Дона. (Правда есть и другие толкования слова «челдон»: «бродяга, беглый каторжник»). Уж, по каким причинам предок по маминой линии оказался на острове посреди Ангары, Агния так и не докопалась, но доподлинно известно по найденной медной бляшке, семейной реликвии, что был он «Старшина 1 статьи Хлыстов Михаил Сергеевич с царской барки». Взял в жены он девку, видимо, из местных племен, уж больно часто широкие скулы да раскосые глаза у потомков встречаются. И основал казак деревню, получившую название Мока. Она то и стала местом рождения Мамы. Мама много рассказывала Агнии про Сибирь, про своих родных, про людей которые оставили в её жизни незабываемый след. Потому и решила Агния в память о маме поехать в гости к Сибирским родственникам, чтобы восстановить потерянные связи.
Зоя была первой из тех родственников, которых Агния Волкова навестила. В числе самых важных стояла встреча с дядей Мишей. Когда-то большая семья Хлыстовых дала многочисленное потомство, но хранитель фамилии остался только один - семидесятилетний Михаил Сергеевич .
У мамы было четыре брата. Старший Илья, потом Гоша, Саша, но все они умерли, не оставив сыновей. У самого младшего Миши родилось два сына. Семья радовалась: есть продолжатели рода, фамилия будет жить. Сыновья дяди Миши Вова и Андрей росли бойкие, здоровые. После армии подались в предприниматели, уехали покорять Москву. Владимир занялся торговлей, женился на Москвичке. Торговля в девяностые годы шла бойко. Люди, изголодавшиеся по красивым вещам, книгам, не видавшие раньше заграничных продуктов, скупали все. Российские люди увидали, как в действии заработал старый советский лозунг «Торговля – двигатель прогресса». Самые смелые и предприимчивые шли на риск, занявшись делом чуждым большинству простых людей. Бизнесмены, стоящие на вершине социальной лестницы во всем мире, в России стали «козлами отпущения». Их «доили» чиновники, их грабили и «крышевали» бандиты, их винили во всех своих бедах ограбленные властью пенсионеры. Но они отважно двигались вперед, ехали в Турцию, Китай, Польшу. Вытаскивали из нищеты свои семьи, насыщали рынки страны самыми разными товарами, кормили стаи «воронья», и всякого рода «паразитов», но самое главное, они спасали от разрухи страну. Но никто этого не понимал, не понимает, и поймет не скоро. Может быть, историки лет через сто напишут: «Благодаря первым российским предпринимателям Россия отползла от пропасти развала и повернулась в сторону созидания нового государства». Многие на этом пути погибли. Жестокий мир дикого капитализма перемолол в своей мясорубке тысячи людей. Попал в эту мясорубку и Владимир. Он был убит толи конкурентами, толи «крышевателями», которым он отказался платить. Родные так и не узнали правды. Только дядя Миша резко сдал, осунулся, стал тяжело дышать и трудно ходить. А через несколько лет второй его сын Андрей погиб от удара током при строительстве своего нового дома, который он затеялся строить под Армавиром. Успешный бизнес взяла в руки его жена. А дядя Миша еще больше согнулся и перестал улыбаться. И семья приуныла. Больше некому будет после дяди Миши хранить фамилию.
Племяннице он был рад, и впервые за последние годы улыбался и оживленно разговаривал.
- Какая ты молодец, что решилась приехать. Ведь не молоденькая уже. Поди уж на пенсии.
- Дядя Миша, знаете, решилась в один день. Как принесли мне пенсию за пять месяцев сразу, я и решилась. Когда еще, думаю, у меня деньги кучкой будут.
У дяди Миши собралась большая часть родственников. Его жена, беспокойная и энергичная не по годам тетя Лида накрыла стол. Готовить она умела и любила. Вкус её фирменных котлет остался у Агнии в памяти надолго.
Кто-то помнил Агнию молодой, когда она сразу после замужества приезжала в гости, а с кем-то пришлось знакомиться заново. Младшую дочь дяди Миши Олесю Агния помнила только по фотографиям, но сразу прониклась к ней симпатией и родственными чувствами. Они обменялись адресами и договорились не терять связи. Сестры все же.
Семейный ужин, фотографии на память, воспоминания... вечер шел к завершению, когда тревожно зазвонил Зоин телефон. Оказалось, звонил её младший сын. У него беда. Его молодая жена сразу после родов попала на операционный стол. А новорожденную девочку отдали неопытному папаше. Он не знал, что делать с ребенком. Семья по телефону инструктировала его, какую смесь купить, как дезинфицировать бутылочку, как пеленать, что делать, если после еды ребенок плачет. Зоя расстроилась, она была в замешательстве. И гостью неудобно бросить, и сына с внучкой жалко. Агния, почувствовав настроение Зои, предложила срочно ехать Толику на выручку. Сразу от дяди Миши они помчались на автовокзал. Кассиры уже собирались уходить, но выслушав женщин, билеты продали на первый утренний рейс
И рано утром на автобусе Агния с Зоей поехали в Иркутск, где жил Анатолий. Дорога предстояла длинная по таёжным малонаселенным местам. Агнии было интересно наблюдать за чарующими пейзажами, фотографировать бревенчатые дома таежных деревень. Некоторые из домов были удивительно красивыми. Украшенные деревянной резьбой, словно кружевами, они казались сказочными теремами. Но большинство срубов, почерневших от времени, вросших в землю по самые окна, смотрелись убого. "Будущее таких деревень, скорее всего, печально, - думала Агния".
Останавливались редко, через два-три, а то четыре часа, и лишь к девяти часам вечера были на месте. У обеих женщин после длительной дороги даже в удобных креслах не шли ноги. Обеи тащили тяжёлые сумки с гостинцами для молодой семьи. Долго ехали на троллейбусе, и наконец, около десяти вечера оказались около нового многоэтажного дома, где Анатолий снимал квартиру. Он встретил их у подъезда, забрал тяжёлые сумки и на лифте проводил до квартиры.
Толик и его жена Катя были студентами и жили почти все время на иждивении родных. Правда летом им удавалось устроиться на работу и зарабатывать на учебу. Квартиру они снимали благоустроенную, современной планировки, где и кровать, и варочная плита находились в одной комнате, но зато с паркетом и встроенным интернетом.
Первую ночь, лишь новорожденная девочка издавала какой-то звук, все трое подскакивали к кроватке. На другой день Зоя сказала, что нянчить внучку будет она сама, Толика послала устраиваться на работу, а Агнию отправила знакомиться с Байкалом.
Байкал, всемирная достопримечательность, самое большое озеро в мире с пресной водой, правда не очень-то хотел делиться своими тайнами и красотами. Над Байкалом стоял густой смок. В Красноярске горели леса, и дым ветром принесло на юг Иркутской области. Агния была разочарована. Но в последний день дым разогнало ветром, и Агния наконец смогла налюбоваться необыкновенной синевой Байкальской воды, прокатиться на прогулочном катере, накупить сувениров, приобрести уникального чая Сагандоля, поесть байкальского омуля, которого коптили прямо на берегу и продавали горячим.
На катере она познакомилась с пожилой женщиной в национальном бурятском или якутском костюме, которая была экскурсоводом и с удовольствием отвечала на любые вопросы туристов.
- Уважаемые туристы, мы с вами направляемся на остров Ольхон. Это самый знаменитый, самый большой и самый таинственный остров Байкала. Ольхон называют сердцем Байкала. Остров является географическим, историческим и сакральным центром озера, средоточием древних легенд и исторических преданий.
- Уважаемый экскурсовод, а остров населён?
- Ольхон является крупным культурным центром курумчинской культуры шестого-десятого веков. Здесь обнаружено большое количество древних городищ – святилищ и шатровых могильников, что свидетельствует о заселении острова в глубокой древности. Остров Ольхон – избранная шаманская земля, настоящая жемчужина щедрот байкальской природы. С ним связана поэтическая легенда о происхождении бурятского народа, согласно которой охотник Хоридой женился на небесной деве-лебеди. И у них родилось одиннадцать сыновей, ставших родоначальниками одиннадцати хоринских родов.
Агния слушала, впитывала, наслаждалась ощущением единства с природой. За бортом журчала вода, над катером вились чайки, в небе светило ласковое байкальское солнце. Мечты летели, не зная преград, а душа рвалась на Илим.

Илим. При воспоминании о нем все сорок лет у Агнии щемило сердце. Воспоминания, связанные с Илимом, стали, и болью, и счастьем всей её жизни. Отправившись в далекое путешествие, она больше всего рвалась на Илим, потому что там когда-то давно-давно она оставила частичку своего сердца.
Электричка из Братска до Среднеилимска тащилась пять часов. Замерзнув на перроне,( рано утром даже в июле, там было всего пятнадцать градусов), в вагоне Агния пригрелась и задремала. И снился ей ласкающий Илим, бездонное с редкими кучевыми облаками небо и тайга, отражающаяся в реке. Она видела себя как бы сверху лежащей на воде, а река тихо несла её в неведомые дали. Проснулась от звонка телефона.
- Здравствуйте, - здороваться на "вы" было его необычной привычкой - где ты едешь.
- Я даже не знаю,- отвечала заспанным голосом Агния, - но попутчики говорят, еще на полпути.
- Я с утра хотел ехать за тобой в Братск,
Агния поняла, что ему, как и ей, не терпится скорей увидеться. Она чувствовала, что он готов бежать по рельсам навстречу электричке. Но вслух ни единого слова об этом.
- Видишь, а я успела на первый рейс. Мы в три ночи приехали с Зоей из Иркутска, я переоделась и на вокзал. Всю ночь не спала, а теперь вот в вагоне досыпаю.
Пока она ехала, он звонил еще несколько раз. "Голос молодой, звонкий, без хрипоты. Наверное курить так и не начал" - подумала Агния.
До станции оставалось несколько минут. Агния посмотрела в зеркало, нанесла пудру, подкрасила глаза. Так хотелось выглядеть помоложе и посимпатичней. Конечно, пятьдесят пять уже не скрыть пудрой. И пусть из зеркала на неё смотрит немолодая женщина с глубокими морщинами. Человеку столько лет, насколько он себя чувствует… она чувствовала себя молодой. В душе она была по-прежнему девчонкой, жаждущей любви.
Агния вздохнула: «Почему она решились с ним увидеться только сейчас?!»
Хотя где-то в глубине души понимала, что если не сейчас, то уже никогда больше. В этой жизни. Врачи не давали утешительных прогнозов, но думать об этом не хотелось
Для всех он был её двоюродным братом Виктором. За сорок лет Агния приучила себя к мысли, что он её брат. Но так и не привыкла к его голосу в телефоне, который будоражил все её существо. А предстоящая встреча волновала, как далекое первое свидание. Она пыталась представить, какой он теперь, но перед глазами все время вставал молодой скуластый парень с раскосыми глазами, с крепкой фигурой. Она была уверена, что узнает своего "якута", как про себя называла она его, каким бы он не стал.
Она представляла, как он стоит на перроне маленькой станции затерянного в тайге поселка. Она чувствовала его нетерпение, слышала его мысли и видела его глазами. Это странное ощущение – словное слияние двух людей в одно целое. Вот он ищет в толпе приехавших пассажиров до боли знакомые глаза, он стремительно направился к ней. Она увидела его глаза среди многих глаз. Они на мгновение слились в объятии. Глаза обоих стали влажными.
- Как давно мы не виделись - произнесла Агния, когда наконец преодолела волнение и смогла говорить,
- Целая жизнь прошла,- ответил он, засмущался и отвел глаза, - давай сумку.
- Она не тяжёлая.
- Как доехала?
- Электричка очень долго шла.( А я так хотела тебя скорее увидеть"хотелось добавить, но видя его смущение, сама засмущалась и сдержалась)
- А я тебя сразу узнал. Ты за сорок лет совсем не изменилась.
"Это он хочет сделать мне приятное" - критически оценила она комплимент.
За станцией на дороге их ждал старенький оранжевый "Москвич", а за рулем русоволосый богатырь.
- Знакомься, мой сын Костя.
Напряженное лицо Кости выдавало переживания. Скорее всего, он не понимал, что за чужая тетка приехала к его отцу. Сели в машину и стали колесить по поселку. Дорога то спускалась к заливу, то забиралась на сопку. Деревянные домишки, черные, покосившиеся, редко новые срубы разбегались по сторонам. Неожиданно машина свернула к ограде, за которой в пояс трава и заросли черной смородины. По дощатым дорожкам Агнию провели к дому, который внутри был обустроен вполне современно. Цивилизация дошла и сюда. Напряжение немного прошло за столом, когда прибежала сестра, и гостью начали угощать. В Среднеилимске она надеялась также увидеться с двоюродной сестрой Светланой, которой в далеком семьдесят первом было всего два года
- Светик, а ты помнишь, как я тебя нянчила?- возбужденно допрашивала Агния сорокалетнюю сестру.
- Помню только по фотографии. Ты там такая тоненькая, волосы черные распущенные, и я у тебя на руках. После застолья Сестра с ребятишками ушли домой, Костя засел на компьютер в кухне.
В доме они остались одни, говорили о пустяках, а сердца общались на своем языке. Ей хотелось обнять его и не выпускать из рук никогда. Она была уверена, что ему хочется того же, но между ними стояли сорок лет.
Она приехала в обед, а на другой день в 11часов утра уже уезжать обратно.
Только одни сутки они были вместе, говорили-говорили, боясь приблизиться друг к другу. А сердца уж слились воедино.
Он провожал ее на другой день, долго сидели на станции, держась за руки. Потом он сел в вагон вместе с ней, проехал две станции. Они говорили о чем-то, а сердца разрывались на части. Они не хотели разлучаться. «Господи, ты не можешь быть против любви. Ведь ты есть любовь, Господи!- молилась про себя Агния, - Господи! Видно тебе так угодно, чтобы мы увиделись лишь на один день. К пятидесяти годам уже поздно что-то менять в жизни. Мы для всех брат и сестра. Пусть так и будет. Никто по-прежнему не узнает нашей тайны».
Агния не заметила, как доехала обратно в Братск. Всю дорогу она мечтала о нем, вспоминала, каждое слово, каждое движение, улыбку, прищур глаз. Она не чувствовала возраста. Ей казалось, что не было в жизни ничего, кроме его любви. Все остальное было не с ней. Было в другой жизни, на другой планете.
Что для вечности сорок лет?
Ни конца, ни начала нет.
Путь к тебе словно звездная млечность.
Без тебя и минута вечность.
Без тебя потерялась во времени.
А разлука вновь тяжким бременем,..
В безысходности и безбрежности.
И спасает мгновенье нежности.
Ты обнял и губами прильнул,
И рукою с перрона махнул,
И сказал: «Надо дальше жить»
Продолжаю. Ночами выть,
Ждать звонков, как глоток воды,
Чтоб добраться до той звезды,
Как до станции очередной,
Где увижусь опять с тобой.

Пробежав за оставшиеся два дня по двоюродным братьям и сестрам, Агния отправилась в обратный путь, домой. Но душа её рвалась на Илим. Как будто и не было сорока лет. Все всплыло в памяти. ..

В ДОРОГЕ

Примостившись полулежа на верхней полке плацкартного вагона, она открыла тетрадь и начала писать:
«Здравствуй, мой самый родной человек с далекого Илима!
Знаешь, я, думала, что умру в первый день разлуки с тобой. Ноги немели , сердце, казалось, останавливается, воздуха не хватало. Но поговорка о том, что женщина живуча, как кошка, оказалась правдой. Я живу без тебя второй день. Твой голос в телефонной трубке возникает как раз тогда, когда начинает отказывать сознание, и я улетаю в тот мир, где я была с тобой. Мне так плохо без тебя, что раскаленный вагон без форточек, узкая верхняя полка плацкарта, злющие попутчики, не позволяющие мне присесть внизу, даже покушать, не трогают меня и не расстраивают. Ни что не может отвлечь меня от мыслей о тебе. Хорошо, что пишу лежа, и слёзы текут по вискам и шее сразу на подушку, и не падают на тетрадь. Я больше не боюсь, что мое письмо прочтет твой сын. Ты сегодня по телефону сказал, что я ему очень понравилась. Интересно, он знает нашу с тобой историю, или, может, догадывается?
Вспоминаю, как ты позволил мне прикоснуться к твоим плечам. Как я на мгновение прижалась щекой к твоей спине. Какая я была счастливая! Через сорок лет ты, наконец, оказался близко, я смогла коснуться тебя руками. Я преклоняюсь перед твоей выдержкой. Ты не сгреб меня в охапку, а осторожно отстранился от меня, как бы напоминая, что мы не одни. Где-то рядом находится твой взрослый сын. Он может зайти в любую минуту. И тогда рухнет легенда о наших братских отношениях, которую мы храним так долго, и в которую, кажется, поверили сами.
А помнишь, какую бурю родил наш юношеский роман? Тебе досталось от моего дядьки и твоего отчим, а мне - от тёток, а отец, когда я приехала домой, так избил меня резиновым шлангом, что я неделю лежала в постели. Где это видано, чтобы девчонка в четырнадцать лет спала в одной постели со своим двадцатилетним братом, а виновата была я одна. Это я ночью пробралась в твою комнату и залезла к тебе под одеяло. Помню, что в ту ночь шел ливень с градом, дул сильный ветер, и мне было холодно и страшно, а с тобой стало тепло. Твой нежный поцелуй успокоил меня, и мы уснули в обнимку, совсем забыв о том, что в мире есть еще кто-то кроме нас. И как часто бывает в жизни, обязательно находятся те, кто чистые крылатые души окунет в нечистоты греха.
На утро мой илимский дядька, у которого я гостила на летних каникулах, обвинил нас в распущенности, отвез меня в Братск к одной из моих многочисленных тетушек, а она увезла меня на другой край света за тысячи километров от тебя. Мы лет пять переписывались, а потом потерялись. Прошла целая жизнь, до тех пор как я смогла тебя увидеть. Теперь можно жить дальше. Спокойной ночи, милый. Завтра, как только проснусь, напишу тебе снова. Целую. Люблю. Твоя Агния».
Агния отложила тетрадь и закрыла глаза. Далекое детство стало живой картиной, и закрутилось кино под названием «Жизнь»

Письма
« Здравствуй, мой родной. Мы так долго не имели ни какой связи. Ты не знаешь как я жила эти годы, а я почти ничего не знаю о тебе. Наверное , Господь подарил нам ещё одну встречу, чтобы восстановились потерянные связи. Близкие люди должны общаться. Мне так много хочется рассказать тебе, поделиться наболевшим.
Знаешь, мне очень часто становится плохо. Не знаю почему. Но только вдруг наваливается ощущение тоски, отчаяния и холода. Так хочется, чтобы кто-то пожалел, согрел. Погладил по головке. Бабе за пятьдесят, а по головке… хочется.
Когда-то психотерапевт говорил, что мне не хватает любви. Меня мало любили… Вспоминаю детство и вспомнить не могу. Какие-то обрывки, мгновения… Самые ранние воспоминания: булыжная мостовая, меня ведут за руку в детский сад. Всё. Даже не помню, кто ведёт.
Чуть позже помню среди бескрайней степи длинный, мазаный глиной барак, в нём длинный коридор, из которого несколько дверей ведут в крохотные комнатки. Печка, две кровати и стол. Помню, как отец ночью выжигает клопов по углам и щелям сколоченной из досок кровати, под крышкой стола…
Помню уже в городе, отец кидает меня, как котёнка, с гружёной телеги… я злюсь и плачу…. Помню, как мать готовит угощенье для праздничного стола: крендели, кисель и что-то вроде горячего шоколада… Помню себя, сидящую на окне и плачущую от обиды, родители ушли и оставили меня с маленьким братом дома. Вижу себя плачущую в огромном окне больницы… И всегда я одна. Не помню, чтобы меня ласкали, разговаривали со мной, не помню, чтобы я радовалась или была счастлива… Не помню…
Я забыла своё детство. Память избирательная. Она вычёркивает то, что приносит боль.
Ощущение одиночества, страха перед этим миром, кажется, родилось вместе со мной.
А потом я училась выживать с этим страхом. Сама. Почему-то никого рядом. Я всегда прятала свои переживания, никто не замечал их. Никто не пытался со мной разговаривать.
Школа началась без особых впечатлений. Первые три класса вообще выпали из памяти. Осталась только первая учительница. Милая, добрая Валентина Михайловна, с которой мы общались сорок пять лет.
В четвертый класс я пошла в другую школу. Там меня приняли в штыки. Я стала изгоем. Мне прилепили кличку «циганка» из-за жёлтой плюшевой жилетки. Я отчаянно дралась с обидчиками и к пятому классу завоевала себе привилегированное положение и кличку «дикая». В шестом классе я поняла вкус к учёбе, и стала навёрстывать упущенное за пять лет. В седьмом классе появилось желание быть замеченной. Начала активно участвовать в постановках, в соревнованиях, пошла в вожатые, получила первую грамоту. Понравилось. Начала писать стихи. В дневнике красовались только пятёрки и четвёрки. В альбоме осталась вырезка из районной газеты о том, что я была участницей соревнований по художественной гимнастике на бревне и показала лучшие результаты.

-------
Мне четырнадцать лет. Я закончила семь классов, и отец, который работал экспедитором, взял меня в поездку на Лену. По пути он оставил меня в Братске на целый месяц. Я живу у бабушки в Осиновке. Хожу по гостям. У меня много тетушек, дядек, двоюродных сестер и братьев. Но больше всего почему-то рвусь на Илим в деревню Затопляемую, где живет дядя Илья, самый старший из братьев мамы. Он, по рассказам мамы, пишет стихи. С недавних пор тема сочинения стихов начала меня интересовать больше других. В моей голове стало твориться что-то непонятное. Слова роем заполняли мысли, но я не знала, что с ними делать. Надеялась, что дядя Илья поможет и подскажет, как писать стихи. Но когда я приезжаю, то знакомлюсь с его приемными детьми, то есть с Тамарой и тобой. С вами я провожу все свободное от сна время. Мы гуляем по тайге, катаемся на лодке по Илиму. Я помогаю Тамаре по дому: готовлю кушать, стираю. Потом мы паримся в бревенчатой, черной от копоти, но удивительно уютной бане. Но все чаще мы остаемся с тобой наедине. Ты учишь меня ездить на мотоцикле. Мы уезжаем далеко от деревни. Ты доверяет мне руль, а сам сидишь за моей спиной и обнимаешь меня за талию. Мы мчимся по лесной дороге, которая вьется вдоль реки. Ветер развивает мои длинные каштановые волосы, и они застилают тебе лицо…
-----
Одна живая картина сменяется другой:

Вот мы плывем вверх по реке к целебному источнику. Плывем долго, потом идём по тайге. И я вижу чудо. Летом под раскидистыми лапами старой ели лежит сугроб снега, из-под него выбивается звонкий чистый родник. Вода в нем холодная, что зубы ломит, но удивительно вкусная.
А потом мы идем дальше, вглубь тайги. Я не боюсь заблудиться потому, что со мной ты, мой брат, который знает тайгу. Ты держишь меня за руку, чтобы я не споткнулась о валежник и не упала. Твоя крепкая рука придает мне уверенности. В то же время я начинаю испытывать смутное волнение, томление и радость. Но я ещё очень молода, чтобы понимать, что со мной происходит.
И вот мы набрели на зимовье. Это такой таежный бревенчатый сруб, домик охотников. Ты объясняешь мне, что охотники во время сезона по несколько месяцев находятся далеко от дома, в глухой тайге. И зимовья, встречающиеся им на пути, становятся их приютом. В зимовье всегда есть спички, наколотые дрова, сухари, вяленая рыба или мясо. Тот, кто ночует в зимовье, обязательно пополняет запасы, чтобы охотникам, которые придут после, было чем развести огонь и пополнить силы.
Ты настоящий таежник. Знаешь о тайге все: какие животные водятся, какие у них повадки, где какие растут грибы и ягоды, какие травы какой силой обладают. «С лесом нужно общаться, - говоришь ты, - лес здоровье дает. Но я слушаю невнимательно, во мне уже бушует буря. И я понимаю, что чувства, вспыхнувшие к тебе нельзя назвать братской любовью».

-----
Воспоминания Агнии прерывает проводник. Объявили очередную станцию. Можно выйти из вагона, немного подвигаться, но главное найти укромный уединенный уголок, чтобы позвонить. Она набрала заветный номер. Он почти сразу ответил.

-Привет!
-Здравствуйте!
- А ты почему обращаешься ко мне на «вы»?
- Не привык ещё. Мы столько не виделись.
- Витя, знаешь, мне постоянно хочется позвонить тебе. Я говорила бы с тобой бесконечно, меня преследует жажда общения с тобой. Когда я была у тебя, то поняла, что в тебе накопилось столько мудрости, что хочется пить и пить из этого источника.
- Мне тоже хочется с тобой говорить. Жаль, что ты мало погостила.
- Витя, у меня к тебе нескромный вопрос. Ты помнишь, где мы впервые поцеловались?
- Помню. Помню все. Как будто вчера это было.
- А у меня многое из памяти стерлось. Мне кажется, это было у источника.
- Нет, это было на берегу.
- А я помню кое-что как отдельными картинками, которые стоят у меня в глазах всю жизнь. Я тебе опишу одну, а ты скажи, это было в реальности, или это мои фантазии.
-Давай.
- Река. Не широкая, мелкая, чистая. Мы едем на лодке. Ты ею управляешь, сидишь на моторе. Я - на носу. Наклонилась и опустила руку в воду. Илим спокойный, теплый ласковый, как ты. Мы видим песчаный берег и направляемся к нему. Лодка плавно врезалась в песок. Ты поднял мотор и прыгнул на берег. Протянул мне руки. Я обняла тебя. Наши губы слились в поцелуе
- Все так и было. Хорошая у тебя память.
- Я помню твои губы ласковые, нежные, мягкие. Я не помню, чтобы ты проявлял нетерпение или страсть. Только нежность. Твоя нежность до сих пор меня сводит с ума. Какое счастье. Что это было у меня в жизни.
Витя, я скучаю по тебе. Прости. Я совсем не думаю о твоей семье. Что переживает твоя жена. Знает ли она о нас. Я совсем не думаю о муже. Мне кажется все они где-то в параллельном мире. И наш с тобой мир нигде не пересекается с их миром. Мы ведь не делаем им зла, правда? Они не страдают от нашей любви. Кстати. Ты ни разу не сказал мне, что любишь. Это упрек… Нет, нет, я шучу. Мне не нужны слова. Я и так чувствую, что любишь. Все эти годы я чувствовала, знала, что ты помнишь меня.
- Я всегда помнил тебя. Но ты никогда не подавала мне надежды. Я не знал, что ты любишь меня. Ты всегда писала «моему братику».
- Я была молода и глупа. Я думала. Что не могу любить тебя по-другому.
- Ты не переживай. Что теперь переживать.
- Хорошо не буду. Поезд уже отправляется. До свидания. До следующей станции.
- Пока. Я буду ждать твоего звонка.

---------
Поезд тронулся. Агния остановилась у открытого окна около купе проводников. Молодая проводница нерешительно подошла к ней:
- А вы что-то пишите.
- Да, я пишу роман о любви.
- Вы писатель?
- Есть немного.
- А как вас зовут?
- Агния Волкова.
- А меня Валя. Вам, наверное, неудобно писать на второй полке.
- Вы знаете, Валя, когда пишется, то все остальное не важно. Я просто не замечаю ни условий, в которых нахожусь, ни людей, которые рядом.
- Я пыталась поговорить с вашими соседями, чтобы уступили вам нижнее место, но они ни в какую. Я вижу, они вам даже покушать места не дают.
- Валечка. Милая, это все такие мелочи. Вы не переживайте за меня.
- А я знаете что придумала? Вот в первом купе нижняя полка занята нашей постелью. Я предлагаю вам перейти сюда, а постель мы сложим на вашу полку. Вы тут сможете писать сидя за столом.
- Спасибо, Валюша, за заботу и внимание. Сидя писать, конечно, удобней. Я принимаю ваше предложение.
Агния перенесла вещи на новое место и снова села писать.


«Господи. Прости мне мой грех. Прости, что я позволила разгореться старому огню. Ты учишь: прежде всего, беречь сердце свое. А я не уберегла. Я в мыслях позволила себе мечтать о другом мужчине. Не о муже. Господи, прости меня. Я справлюсь со своей страстью. Господи, ты только помоги мне. Господи! Ты знаешь, мы не осквернили тела прелюбодеянием. Господи, мы любим лишь мыслями. Но я знаю, что это тоже грех. Господи, помоги мне!
------
Я чувствую себя дрянью, падшей женщиной потому, что мечтаю вновь оказаться в одной постели с ним. Я представляю его крепкое обнаженное тело и мысленно ласкаю его. Тогда, девчонкой я еще ничего не понимала. И мысли наши были чисты. Я не знала, что в любви это естественно стремиться к близости, к слиянию в одно целое с любимым человеком. Но сейчас нам нельзя об этом думать. Это грешно. У него семья, у меня семья. Я понимаю, почему он был сдержан и не поддавался на мои провокации. Он человек разумный, а я слабая грешная женщина.
Сколько грехов в своей жизни я наделала. Поэтому и счастья не видела».
Агния задумалась. К ней подошел молодой мужчина и попросил разрешения присесть к ней за столик.
- Простите, если помешал.
- Вы мне не помешали. Присаживайтесь. Давайте будем пить чай.

---------
Агния набрала любимый номер телефона.
- Привет! Что делаешь?
- Только что скупался в бане, теперь смотрю телевизор. Передают погоду, у вас на юге жара до сорока градусов, а у нас опять идет дождь… Где ты сейчас находишься? Докуда доехала?
- У меня станция Иланская. Стоим. Проехали Тайшет. Ты знаешь, я хотела у тебя спросить: твой Костя догадался о том, как я к тебе отношусь?
- Он все знает. Я ему все рассказал. Да все знают. И тетка твоя знает.
- А она мне никогда ничего не говорила.
- И подруга её, что у нас в деревне живет, знает о нас. И пол Сибири знает о нас.
Агнию бросило в жар. Оказывается все всё знают. Ей хотелось спросить : «А что они знают? Кроме невинных поцелуев ничего не было?», но в это время проводница крикнула: «Женщина, поезд отправляется»
-Витя, представляешь, я чуть от поезда не отстала. Так увлеклась разговором с тобой.

В телефоне появились противные сигналы, и скрипучий голос объявил: «Извините, связь оборвалась».
Придется ждать следующей станции, пока снова появится связь. А как не терпится услышать ответ, что же такое знает про них пол Сибири.

Поезд вновь заспешил на запад. За окном стемнело. Агния легла на новое место и продолжила докручивать «кино». Она уже не понимала где реальность, а где её писательские фантазии. Все смешалось. А может это была исповедь перед Богом.

«Возможность писать всегда для меня было и спасением, и погибелью.
Мне было двенадцать, когда я впервые почувствовала непонятные муки. Мне, то было скучно, и я рвалась к кипучей деятельности: собирала одноклассников в поход или подбивала соседских мальчишек обнести совхозный сад; то вдруг все надоедало, и я пряталась ото всех. Приступы недовольства собой преследовали меня до тех пор, пока однажды в больнице я не познакомилась с пожилым журналистом. Мы подолгу просиживали вместе где-нибудь в больничном сквере. Он располагал к доверию, и незаметно выведал у меня все мои секреты. Я задавала ему давно мучавшие меня вопросы, и он находил на них ответы. Так он предложил мне попробовать свои силы в журналистике. Я написала первую заметку о жизни одноклассников и отдала ее в районную газету. Оказалось, мой знакомый журналист работал там заведующим отделом.
Впервые прочитав мою заметку в газете, друзья не поверили: «Врешь, это
не твое. Небось, отец написал». Но поверить пришлось, так как заметки,
зарисовки, рассказы стали появляться постоянно. Читатели замечали мою
работу и писали отзывы в газету. Я видела результат, и мне это нравилось. В
душе зародилась мечта. И когда пришло время решать, куда идти учиться, я
ни минуты не колебалась. Училась заочно, одновременно работая в
«районке», сначала литсотрудником, потом заведующей отделом писем, и
наконец ответственным секретарем. Кое-кто из сослуживцев уже пророчил
мне кресло редактора, но наступил ноябрь.
Ноябрь со своей серостью и сыростью всегда был для меня трудным
периодом. Обострялись, мучавшие с детства, боли в суставах, портилось настроение, писались злые материалы…Заканчивался первый квартал. По плану у нас стоял критический материал о работе торговли. Такие материалы появлялись периодически, то продавца поругают, то завмага пожурят. А я решила заглянуть по глубже и проанализировать работу всего горторга. Красной нитью в моей статье прошла мысль, что «рыба гниет с головы». Номер я выпускала сама. Редактор был в отъезде. Статья, да и весь номер мне показался на редкость удачным. С чувством удовлетворения ушла домой, прекрасно спала, и утром в приподнятом настроении пришла на работу.
Я еще держала плащ в руках, когда в кабинет заглянула секретарша, и с холодком в голосе сообщила:
–Агнесса Ивановна, Вас требует шеф.
Я с улыбкой вошла в кабинет редактора.
–В чем дело, Николай Васильевич?
Улыбка сползла с моих губ, как только я увидела злое раскрасневшееся лицо
редактора.
–Ты что погибели моей хочешь? Как ты посмела?...Почему не согласовала?! Что за самовольство?!
Редактор кричал до хрипоты. Я стояла перед ним и ничего не
понимала. Постепенно придя в себя, сообразила, что причиной гнева
послужила статья о горторге.
–Простите, Николай Васильевич, в чем моя вина? Я что неправду написала?
–Да кому нужна твоя правда?! – Он устало откинулся в кресле и прикрыл глаза, - В общем так, пиши опровержение, или заявление на увольнении.
–И тут вскипела я:
–Да Вы просто трус! Чего вы боитесь? Что кресло из под вашей задницы вынут? Или вам заплатили за то, чтобы мы этой темы не касались?!
–Вон от сюда! В газете ты больше работаешь!
–Ну и пожалуйста!
Я хлопнула дверью редакторского кабинета, собрала свои вещи и ушла с твердым намерением - больше в редакцию не возвращаться. Долго бродила по городу. Домой пришла позже обычного.
Муж, видя мое подавленное состояние, окружил меня заботой: помог раздеться, уговорил лечь, принес горячего чая.
–Полежи, отдохни, а потом мы пойдем в гости. Кумовья Людмила с Сергеем просили непременно сегодня быть. Нашему крестнику день рождение.
Ужин у друзей удался. Богатый стол, хорошее вино, приятная музыка, веселая компания - сделали свое дело. Я расслабилась, даже поплакала, рассказывая подруге о случившемся на работе. Домой мы решили в это вечер не ходить.
–Куда вы ночью? Идти через весь город. Оставайтесь до утра,- уговаривала Людмила, и я согласилась. На меня вдруг навалилась усталость, и сон сморил меня раньше других.
Проснулась словно от толчка. Рядом в комнате посапывали дети. Из соседней комнаты доносился храп ее мужа. В кухне кто-то приглушенно разговаривал. Я прислушалась.
–Они спят. Не бойся, все будет хорошо… У тебя такая нежная кожа. Ты с ума меня сводишь…
Я с ужасом узнала голос своего мужа… В каком - то оцепенении я лежала и слушала, как на кухне скрипел стол, как громко сопел муж, как тихо застонала Людмила…Потом все стихло. Через какое-то время муж, посетив ванную, лег рядом. С трудом дождалась, когда он уснет. Постель подо мной превратилась в пекло. Когда в квартире все стихло, вышла на кухню. Там было светло от уличного фонаря, горевшего напротив окон. На подоконнике лежала пачка сигарет. Рука сама потянулась к ней… До рассвета я просидела на кухне… Людмила проснулась первая.
–Разве ты куришь? – спросила она удивленно, высыпая в ведро гору окурков из пепельницы.
–Да.
–А когда ты начала? Почему я не знаю?
–Сегодня ночью.
Людмила прервала дыхание. Она все поняла. А я затушила последнюю сигарету, оделась и ушла.
Муж прибежал домой часом позже. Я видела, как он нервничал, пытался со мной заговорить. Я не отвечала. Я просто не могла открыть рта. Со мной что-то случилось. Я все видела, все понимала, но не могла пошевелить ни рукой, ни языком. В горле застрял какой-то комок. Грудь сдавили тиски. Муж тронул мою руку, она свисла с дивана, как неживая. Я видела, как у него от страха расширились зрачки, он закричал и выбежал на лестничную площадку. Соседи пораскрывали двери. Кто-то вызвал скорую…
Проболела я полгода. Перед выпиской мой лечащий врач психотерапевт вызвал меня к себе. После длительного разговора, он сделал заключение: «У Вас серьезное нарушение нервной системы. Мы немного подлатали ее, но если вы не будете себя беречь, болезнь вернется и не известно в каком виде. Постарайтесь устроить свою жизнь так, чтобы она стала более приятной, а главное, спокойной. Как это сделать, вы должны решить сами».
Я уже знала, как это сделать. Сбор документов не занял двух дней, через месяц был оформлен развод, через два месяца состоялся размен квартиры. Устроившись на новом месте, я, наконец, вздохнула с облегчением. Моим любимым занятием стало чтение старых писем. Виктор перестал писать мне, как только я вышла замуж. Мы потеряли связь на долгие годы. Но остались письма, которые грели душу

Вернувшись из воспоминаний, Агния открыла тетрадь и начала писать :
«Куда только жизнь не мотала меня. Столько испытаний, столько встреч, что и в десять романов не уместится. Были бурные любовные истории, трижды выходила замуж, родила четверых детей, заимела семеро внуков. И профессий много испытала, от кочегара до директора, и в политике отметилась, и всегда приходила к выводу, что это вс мне нужно лишь для того, чтобы расширить свой писательский опыт. Я мечтала стать профессиональным писателем. И лишь к пятидесяти годам я поняла, что писатель это не профессия. Писатель проводник, по которому к людям течет Свет. Книги – это средство, с помощью которого человек, получивший от Бога талант писать, несет людям Божественную мудрость. Но тут проблема, как распознать, богоугодные слова в том потоке, который бурлит в голове?!...»

-Извените, - к ней за столик подсела женщина с огненно рыжими кудрями, - у нас в купе говорят, что вы писатель.
- Правда? Мне приятно, но это не совсем так.- засмущалась Агния, - писатель, это такое громкое слово.
- Но вы же что-то всё время пишите, - не унималась женщина,- меня зовут Лидия Васильевна. Я всю жизнь проработала учителем литературы, но написать даже заметку в газету для меня проблема. Меня всегда восхищали люди, которые могут сочинять. А как вас зовут?
- Агния Волкова.
- Я, кажется, ваши рассказы в интернете читала. Сейчас, сейчас вспомню название… что-то про дом… да вспомнила, «Дом на острове». Я читала и детективы ваши. Между прочим, у вас неплохие рейтинги. Среди ваших читателей я видела иностранцев. «Дом на острове» про наши места, про Ангару. Поэтому он особенно мне дорог. А вы тоже в Братске живете?
- Нет, я живу на Кавказе. В Братске у меня много родственников. Вот приезжала погостить. Сорок лет здесь не была. Лидия Васильевна, а вы еще работаете или уже на отдыхе?
- Пять лет не работаю. Когда уходила на пенсию, радовалась, что, наконец, отдохну от бесконечных тематических и поурочных планов, от учеников и их родителей. А сама, не поверите, через месяц заскучала. Пришла к директору и попросилась литературный кружок вести. Душа болит за нашу литературу. Дети не хотят вообще читать, даже отличники не хотят знать больше, чем заложено в программе. Я всегда мечтала вести кружок, но пока работала, времени не хватало. А сейчас я такая счастливая, отказалась от зарплаты, чтобы не заниматься бумажной волокитой. Проводим с детьми поэтические чтения при свечах, экскурсии по литературным музеям, встречи с живыми писателями. Даже на лето не расстаемся. Вот приеду с моря, пойду с детворой в литературный поход.
- А как это, литературный поход? – заинтересовалась Агния.
- Мы с детьми заранее ищем в литературных произведениях описания каких-то мест. Составляем маршрут и идем по этим местам. К примеру, у вас описан остров на Ангаре. Вот возьмем и отправимся в поход на этот остров. Расскажу детям, что встретилась с вами в поезде. А вы с собой взяли какую-нибудь книгу свою?
- Есть только сборник стихов.
-Ой, как это здорово! Продайте мне его.
- Да что вы, я и так вам подарю.
- Нет, нет, задаром не возьму. Я знаю, как дорого вам обходится издание книг. Вы же не миллионерша, - Лидия Васильевна положила на стол сто пятьдесят рублей, - возьмите, пожалуйста, и подпишите книгу « Учащимся литературного кружка Братской школы №3» Вы знаете, как дети будут рады. Да, и напишите нам ваш электронный адрес. Я же на пенсии освоила компьютер, чтобы к детям ближе быть. Мы на сайте города создали свою страничку. Давайте общаться. И приезжайте к нам ещё. А это мой адрес, - женщина подала Агнии визитку и, попросив извинения за беспокойство, довольная отправилась в своё купе.

Агния отложила ручку, которую все время разговора держала в руке, и задумалась. Оказывается, её сочинения читают не только в Сибири, но и заграницей. Когда-то она поместила в библиотеке Машкова несколько своих рассказов, две детективных повести и стихи, и, честно говоря, забыла об этом. И сочинения сами нашли дорогу к читателю. Слава Богу. Видимо что-то полезное для людей в них есть. Хотя Агния никогда не старалась угождать людям. Она думала только о том, как угодить Богу. Она хорошо запомнила с юности притчу о талантах, рассказанную журналистом, с которым она лежала в больнице. Закапывать талант не надо, но гордиться им не надо. Ведь это не заслуга человека, талант – это дар Божий, и использовать его надо во славу Божию. Как хорошо, что эта женщина подошла к ней!
Сумбурные мысли, вызванные приходом гостьи, подтолкнули её на размышления о том, как угодить Богу в новой повести. Если идут слова к ней, если она их записывает, значит отвечать перед Богом тоже ей.
Мало рассказать правдиво жизненную историю, мало вложить в неё свои чувства, важно ещё и подумать о читателе. Куда обратятся его мысли и чувства: к праведности или к греху, к свету или тьме, к жизни или к смерти.
Агния взяла тетрадь с уже написанными главами повести о любви и начала черкать и переписывать. Только последние строки оставила без изменения.


«Привет! Мне так тяжело, что начинаю искать в тебе недостатки. «Мужик обыкновенный, каких вокруг тысячи. Не красавец, нет ни богатства, ни власти, ни дворцов, ни иномарок. С женщинами обращаться не умеет, комплиментами не сыпет, букетов и подарков не дарит. Ну, нет в нем ничего такого, что обычно любят нормальные женщины». Это я так себя уговариваю. Выходит, я не нормальная потому, что мне дорого все, что хоть как-то относится к тебе. Я уже люблю твоего сына потому, что он часть тебя. Как бы я себя не пыталась успокоить и уговорить, сердце все равно млеет и стынет от безысходности. Я все дальше уезжаю от тебя, и больше тебя не увижу. Сорок лет разлуки и всего одни сутки вместе. Поговорили, поделились воспоминаниями, съездили на берег Илима, да в тайгу за курильским чаем. И лишь на прощание ты горячо обнял меня и поцеловал. Это был последний поцелуй. Мы больше не увидимся. «Жизнь прошла», - сказал ты. Я тоже так думала. Но повидалась с тобой и поняла, что жизнь продолжается, пока я думаю о тебе, вспоминаю, мечтаю, надеюсь. Ты моя жизнь. И пусть сердце стонет от разлуки, и пусть душат слезы отчаяния. Но я знаю, ты где-то есть на земле, я чувствую тебя на расстоянии, как будто ты рядом.
Я уже четыре дня в дороге. Пока жива. Значит, от любви не умирают. Человек умирает тогда, когда его никто не любит. А тебя наверняка любят многие. Значит, ты должен жить долго. И я буду жить долго, буду ждать твоих звонков, буду слать тебе письма, буду писать о тебе книги. Пока смерть не разлучит нас совсем, пока Господь не соединит нас на небесах. И там мы никогда не будем разлучаться. Глаза в глаза, сердце к сердцу, рука об руку. Навечно.

Сказка
Она подошла к нему на дискотеке. В белой шубке, белой шапочке, с длинной пепельной косой.
- Меня зовут Снегурочка. А тебя?
Иванов был в том возрасте, когда уже давно не верят в сказки. «Маскарад», - подумал он и решил подыграть.
- А меня Иванушка-дурачок.
-Скучно здесь, Иванушка. Поедем ко мне.
- А что, у тебя лучше?
- Конечно. И елка нарядней, и музыка приятней, и терем красивее, и гости веселее.
«Заливает», - подумал про себя Иванов, но идти согласился. Они вместе вышли из клуба. У порога их ждала белая тройка , запряженная в расписные сани. «Опять маскарад», - мелькнуло в голове парня.
- Надень тулуп, - сказала Снегурочка,
Иванов без лишних эмоций залез в сани, укутался в тулуп, и сани со свистом полетели по заснеженной дороге. Иванова поклонило в сон, и он укрывшись с головой, забылся. Очнулся от тишины.
- Мы приехали, - девушка, легко тронула его за плечо.
Иванов вылез из саней и огляделся. Вокруг стояли огромные старые сосны в пушистых снежных шапках, заметенные большими сугробами, а на поляне стояла большая нарядная елка и терем, словно из хрусталя.
«Как в кино, - слегка удивился Иванов, - наверное, я еще сплю, - успокаивал он себя.
Из терема доносилась музыка. Звучали неслыханные раньше инструменты, имитирующие то звон хрусталя, то вой ветра, то стук дятла. «Интересные записи, надо переписать, подумал Иванов, заходя в терем. Веселье там было в разгаре. В хороводе плясали Дед Мороз, баба Яга, Леший, медведи, волки, зайцы и другие персонажи из детских сказок.
«Хороши костюмчики, - отметил Иванов, - как натуральные.
А Снегурочка уже тянула его в круг. Рядом плясал медведь, который то и дело наступал Иванову на ногу. В конце концов, ему это надоело, он решил предупредить неуклюжего танцора.
- Эй, маска. – крикнул он на ухо медведю – ты впрямь как медведь, все ноги мне оттоптал.
Медведь повернул морду, и Иванов увидел совершенно живые звериные глаза, высунутый влажный язык и клыки.
- Простите, - сказал медведь, вы правы, мне лучше не танцевать, и покинул круг.
Хоровод увлек ошарашенного гостя. Танцевали, что называется, до упада. Снегурочка совершенно очаровала Иванова. Улучшив минутку, он увлек её в лес. Девушка смеялась, обсыпала парня снегом и убегала. Он пытался её догнать, но неловко падал в сугробы. Как-то получилось, что он все-таки схватил руку озорницы. Пальцы её были холодными, как лед. Иванов решил, что девушка замерзла, и прижал её руку к своим губам.
- Не надо, - зашептала она растерянно. Меня нельзя греть.
- Что, растешь? - Иванов разозлился не на шутку – как надоел мне твой маскарад! - Иванов выругался, - Сейчас мы проверим, какая ты Снегурочка
Он быстро собрал охапку хвороста и развел костер
- Прыгай- потребовал Иванов.
- Хорошо, - смиренно ответила девушка. Глаза её стали влажными, а голос таким грустным, что у Иванова защемило в груди. Он готов был отменить свою затею, но было уже поздно. Девушка разбежалась и прыгнула…
В этот момент дымившийся хворост вдруг вспыхнул, яркий язык пламени метнулся к небу, коснулся взлетевшей над ним девушки, и она в тот же миг превратилась в облако, которое медленно поплыло вверх.
-Эх, Иванов, Иванов!...- донеслось из него.
А в следующее мгновение исчезло все: и терем, и гости, и елка-красавица. Иванов оказался на пороге опустевшего клуба.
С тех пор прошло много лет. Но Иванову нет-нет да и покажется, что в окно к нему заглядывает Снегурочка. Тогда он подскакивает и в чем есть бежит на улицу, умоляя: «Верю, я верю! Приди!». Но сказка не приходила. Зачем?

Вести Фестиваля
3 июня 2011 г. с. Архангельское
________________________________________________________________________ Открытие
Фестиваля состоялось 1 июня на площадке Дворца Культуры. В нем приняли участие гости из города Минеральные Воды. Ребята под руководством Ларисы Плысенко исполнили бардовские песни.


Лариса Плысенко сама автор множества песен для детей, поэтому она стала главной героиней нашего фестиваля. С особой теплотой зрители приняли молодую исполнительницу бардовских песен Стасю, дочь Ларисы. Стася не только прекрасно поёт и играет на гитаре, но и увлекается танцами хип-хоп.


Не смотря на небольшие технические неполадки, ребята не растерялись и достойно представили своё творчество, тем самым порадовали зрителя, который думал , концерт сорвется.

День второй. 2 июня к нам в гости приезжали дети из детского дома.
















Мы знакомились, рисовали,
пели песни. Ребята нарисовали
и подарили нам плакат, а мы
им свои книги и вымпелы.
Время провели очень интересно
и весело, расставались с грустью,
поэтому договорились о новой встрече

Праздник для малышей
Для малышей в этот день состоялся настоящий праздник. Из г. Ставрополя им привезли два мешка игрушек.


А с дошколятами проводились занятия с помощью развивающей игры про Лунтика, где ребята могли продемонстрировать свою готовность к школе.

Вечерние посиделки
у костра особенно нравятся молодёжи.



Я пока не играю, но учусь. На следующий фестиваль очень хочется выступить в конкурсной программе.
Завершение Фестиваля.
Последняя встреча прошла интересно, общение с бардами Ставропольского края было весьма увлекательна и многие из наших ребят решили обучаться игре на гитаре. Для себя же мы решили , как можно чаще проводить такие интересные и увлекательные мероприятия. Наша молодёжь была готова сутки на пролёт сидеть возле костра и слушать песни музыкантов, приятное общение, краткие уроки по обучению игре на гитаре производили на ребят такое впечатление, что не хотелось спать.

В нашем не большом кругу было столько доброты и тепла от приятных звуков издаваемых гитарой.

Наш Фестиваль в целом прошёл на ура. Мы провели незабываемое время вместе с бардами и их увлекательной программой . Дети и молодёжь играли и веселились и не хотели , чтобы Фестиваль закончился.



Счастливые улыбки говорят о многом и думаю больше слов не нужно .В общем наша молодёжь прекрасно проводит время .Как же жаль, что бардовские фестивали в нашем селе проводят так редко !

Анатолий Александрович Панасицкий родился в 1951 году в г Буденновске. По професии он был педагогом. Преподавал физику и астрономию, писал дисертацию по астрономии. Его ожидала карьера ученого,но однажды он заявил: "Мы не на те звезды смотрим" и бросил карьеру ученого и начал по всему советскому союзу собирать беспризорных мальчишек. На заброшенных хуторах и турбазах, начиная с 1988г.он делал приюты , искал единомышленников, которые собирали для него гуманитарную помощь, продукты, одежду. Он спасал пацанов от гибели,тюрьмы,наркотиков, становился им за отца и наставника, учил их выживать, учил все делать своими руками. Вместе с воспитанниками он делал ремонты во всех помещениях, где временно находился, они держали подсобное хозяйство, чтобы кормиться и заодно учиться содержать животных. Он учил детей тому, что могло им пригодиться в жизни. Он отдавал детям всего себя,но его самопожертвования официальные структуры конечно не оцинили. Он был неугоден, его травили, с детьми выгоняли из насиженных мест. Они скитались, переезжали то на хутора под Ставрополем, то на заброшенные турбазы в Адыгею. Он добивался официального признания беспризорности, создания приютов. О его деятельности снимали матерьялы журналисты первого канала "До 16 и старше".В 1992 году он наконец добился официального статуса.Его поддержала новая краевая власть в лице управляющего краевым управлением Социальной защиты Валерия Митрофаненко. Ему отдали под центр реабилитации подростков старую больницу в нашем селе Архангельском, Буденновского района. Я у него работала воспитателем. Но местная районная власть продолжала еготарвить. Старую больницу, которая была даже без крыши, вместе с детьми мы востановили, оборудовали. Там был даже каминный зал. Детям с Анатолием было надежно, как с отцом. Но чиновники выгнали его опять. Его сердце не выдержало.После очередного хождения по кабинетам, прямо в машине за рулем у него случился инфаркт.Он погиб, как солдат, на поле боя за детей.
Анатолий был поэт, бард. Он приглашал к детям самых интерсных людей, проводил вечера у костра, ходил с ними в походы. Поэтому после его смерти мы продолжили эту традицию. Наш фестиваль проводится в интересах детей и для детей. Барды и поэты приездают к нам чтобы послужить детям, оказать им помощь, привезти им подарки. У нас нет конкурсов и вручения первых мест. Есть живое общение друг с другом и с детьми, конечно мы дарим памятные подарки всем друзьям фестиваля. Наш фестиваль проводится в последние выходные июня или первые выходные июля. Это связано с его днем рождения и днем смерти.
Мы приглашем к нам на фестиваль всех, кто готов дарить детям свое творчество, свое тепло и любовь. Вас ждет наша фестивальная поляна на берегу маленькой желтой речки. Мы все, друзья и воспитанники Анатолия Панасицкого, ждем вас!

Друзья мои дорогие!
Мне хочется верить, что вы не просто так от нечего делать дали мне согласие дружить и сделали мне предложение о дружбе. Большинство из вас далеко от меня, но мы с вами сделали первый шаг-протянули в эфире тоненькую нить вертуальной связи. Мне очень хочется, чтобы эта виртуальная ниточка стала надежным мостом в реальном общениии. Души наши жаждят реального общения. Пишите мне, рассказывайте как вы живете и чем дышите. Мне очень важно знать ваше мнение, любое, о той проблеме, которую мы обсуждаем в сообществе - это здоровье наших детей. Я не делю их на родных по крови и не родных. Они все наши, родненькие.Пишите комментприи, делайте какие-то конкретные шаги и рассказывайте о них в сообществе. Давайте вместе беречь наших детей.

Коротко о том, как мы собираем двигаться к успеху.
Если делать хотя бы по одному шагу, цель становится ближе. Если разделить путь на колличество шагов в единицу времени(за час, за день), можно определить срок достижения желаемого результаты. А если каждаый раз добавлять по одному шагу, то приближение цели можно ускорить. Это теория. А если конкретно, то сначала делим всю необходимую работу на этапы. Первый -подготовительный. Второй- основной, когда будет сделана основная работа. Заключительный - подведение итогов, распространение опыта.
Сейчас мы на начали реализовывать первый этап, то есть подготавливать плацдарм. Самый первый шаг-поиск единомышленников.
Друзья! Вам предоставляется возможность войти в команду. Мы приглашаем вас.

Проект «Берегиния» направлен на социальную поддержку, реабилитацию детей-инвалидов и подростков в сельской местности,из кризисных семей через вовлечение в оздоровительные программы, творческий процесс создания фильмов, через обучение в творческих мастерских, на семинарах и тренингах по самопознанию, самоиндентификации, самокоррекции, личностному росту, добровольчеству.
Проект рассчитан на среднюю и старшую возрастную группу детей.
Социально-оздоровительный центр "Берегиния" будет создаваться на базе здания бывшего клуба первого отделения СПК "Архангельское".
В настоящее время здание аварийное, требуется ремонт крыши и косметический ремонт внктренний и внешний. Стены очень крепкие, толщиной в два кирпича(красный) Кирпич хороший, старинного обжига. В здании имеются помещения: большой зал-бывший кинозал на 200 посадочных мест; файе 5х8 м; два рабочих кабинета,бытовая комната(столовая).
Планируется в кинозале создать тринажерный зал для детей и подростков со слабым здоровьем и инвалидностью. В других помещениях организовать творческие мастерские. Расчитывать на властные структуры не можем. У них всегда нет денег, тем более для села.Поэтому идем другим путем.

Друзья!
В сообществе будет вестись дневник проекта. Это значит, что мы будем рассказывать о всех событиях, о новых участниках, о всех поступлениях и расходах. Каждый из вас может стать участником проекта. Чуть позже мы укажем счет, куда желающие смогут перечислять средства. Мы открыты для критики и новых инициатив. Вам будет доступен весь проект в деталях, его бюджет и другая документация. Давайте писать историю проекта вместе.

Друзья!
Мы запускаем благотворительный проект "Берегиния" по созданию социально-оздоровительного центра для сельских ребятишек из кризисных семей. Мы, это команда добровольцев с. Архангельского Буденновского района, Ставропольского края. Тех, кто живет не в городах,наверняка, не надо убеждать в необходимости таких центров в селах. Я обращаюсь большей степени к горожанам. Если посмотреть вокруг, поехать в ближайшее село, то можно увидеть, сколько детей остаются без должного присмотра, заботы и развития, когда их родители старются добыть хоть какие-то средства для выживания. Ещё тяжелей положение семей в селе, где есть дети-инвалиды. Детям-инвалидам особенно важна реабилитация, но востановительные программы доступны только городским специализированным социальным учреждениям. В селе их практически нет. Наш проект направлен на разработку методики создания социально-оздоровительных центров Наш опыт поможет маленьким поселениям с бедным бюджетом.

Дорогой мой читатель!
Поместила последнюю главу новой повести "Последний поцелуй Илима"
Предвижу твое недоумение. Да, повесть еще не дописана. Это всего лишь первые наброски. Как бы скилет. Предстоит еще наращивать "мясо". То есть рисовать детали, развивать характеры,добавлять описания места и время действия и многое другое. Я предлагаю это делать вместе. Я жду от тебя критических замечаний, мнений по поводу сюжета и его развития, о героях и их уместности в сюжете. В общем пиши мне. Можно коментиролвать прямо здесь. Можно писать мне сообщения в моем мире или на ящик. Как тебе будет угодно. Процесс доработки будет происходить на твоих глазах.Тебе предоставляется возможность наблюдать сам творческий процесс, принимать непосредственное участие в нем и даже влиять не него. Добро пожаловать в мастерскую ...
***
Входите, дверь всегда открыта,
Здесь, в мастерской, в ее тиши,
увидите вы мир Души,
так многими сейчас забытый.
За рядом ряд ее работы,
Перед судом людским чисты.
На первый взгляд совсем просты,
Но сколько крови, сколько пота
Видали эти вот холсты!?
Входите, вглядывайтесь в миг,
Не проходите только мимо.
От равнодушья паутины
Уж не один художник сник.
А коль понравится вам что,
С собой берите без стесненья,
Берите в дар души творенья,
И помолитесь лишь за то,
чтоб к нам ко всем пришло спасенье.

Второй раз вышла замуж – от страха одиночества. Когда развелась с первым мужем и переехала на новую квартиру, познакомилась с новым соседом. Молодой парень, на восемь лет младше меня. Сначала пользовалась его услугами по обустройству квартиры, там прибыть, там передвинуть. Дети стали просить его отремонтировать велосипед. В благодарность я поила его чаем и кормила пирогами.

Вернувшись из воспоминаний, Агния открыла ноутбук и начала писать :
-Извените, у нас в купе говорят, что вы писатель.
- Да так , немного.
А расскажите о себе.
Личное знакомство с литературой у меня началось ещё в дошкольные годы. В 3-х летнем возрасте я с удовольствием заучивала стихи и выступала с ними на детсадовских утренниках. Моя мама знала наизусть великое множество стихов и песен, хотя окончила только 4 класса. Именно мама привила мне интерес и любовь к книге. Когда мне не хотелось читать заданное по школьной программе, она всегда восклицала: «Как можно не хотеть читать?! Я ради книги готова была ремня получить. Мне не разрешали читать, керосин надо было экономить, а я всё равно тайком читала при керосиновой лампе». И мне становилось стыдно. Никакому другому школьному предмету я не отдавала столько времени, сколько литературе.
Первые прочитанные мною книги – это сказки. Я перечитала все сказки сначала в школьной библиотеке(Школа № 3, г. Будённовска), потом записалась в городскую. В шестом классе я перешла на подростковую литературу: «Белый жеребёнок» первая прочитанная мною повесть до сих пор хранится в моей библиотеке. 14-15 лет началось увлечение героической литературой. Это были все книги про разведчиков. Самые любимые в этой серии «И один в поле воин», потом началось знакомство с зарубежной героической литературой, любимые из них: «Овод», «Спартак».
Увлечение поэзией началось с Сергея Есенина.
«Выткался на озере алый свет зари
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло…»

«Тот поэт, врагов кто губит.
Чья родная правда мать,
Кто людей, как братьев любит
И готов за них страдать.
Он всё сделает свободно,
Что другие не могли.
Он поэт, поэт народный,
Он поэт родной земли!»

Эти стихи Есенина стали программными не только для творчества, но и для всей моей жизни.

Анна Ахматова и Марина Цветаева пришли в мою жизнь, когда я стала подвергаться гонениям в конце восьмидесятых вначале девяностых. Трагизм их стихов был мне тогда особенно близок.




Писать прозу я начала после прочтения книг Нодара Думбадзе. У него я нашла «Закон вечности». Захотелось рассказать читателям о чём-то большем. Это большее – смысл жизни. Каждый ищет его самостоятельно. Для меня смыслом стала истина, заключённая в словах Думбадзе о законе вечности.
«Суть этого закона,.. заключается в том, что душа человека во сто крат тяжелее его тела… она настолько тяжела, что один человек не в силах нести её… и потому мы, люди, пока живы, должны стараться помогать друг другу, стараться обессмертить души друг друга: вы – мою, я – другого, другой – третьего, и так далее до бесконечности… дабы смерть человека не обрекала нас на одиночество в жизни».

Судьба так распорядилась, что я не смогла получить высшего образования. Все знания, которые я имею, мне дала книга. Только по книгам я изучила теорию литературы, необходимую в работе над своими произведениями, получила знания по основам философии и психологии. Сейчас изучаю психоанализ. Психология и психоанализ мне сейчас необходимы, как воздух, в работе с детьми и молодёжью.
Как автор я твёрдо убеждена, что литература не может существовать ради литературы. Книга должна рождаться ради человека, ради читателя и только тогда, когда автору есть что сказать. Ведь писатель, это «руководитель людей, ведущий к благородному понятию жизни и благородному образу чувств».

«Привет! Мне так тяжело, что начинаю искать в тебе недостатки. Мужик обыкновенный, каких вокруг тысячи. Не красавец, нет ни богатства ни власти, ни дворцов, ни иномарок. С женщинами обращаться не умеет, комплиментами не сыпет, букетов и подарков не дарит. Ну, нет в нем ничего такого, что обычно любят нормальные женщины. Это я так себя уговариваю. Выходит, я не нормальная потому, что мне дорого все, что хоть как-то относится к тебе. Я уже люблю твоего сына потому, что он часть тебя. Как бы я себя не пыталась успокоить и уговорить, сердце все равно млеет и стынет от безысходности. Я все дальше уезжаю от тебя, и больше тебя не увижу. Сорок лет разлуки и всего одни сутки вместе. Поговорили, поделились воспоминаниями, съездили на берег Илима, да в тайгу за курильским чаем. И лишь на прощание ты горячо обнял меня и поцеловал. Это был последний поцелуй. Мы больше не увидимся. «Жизнь прошла», - сказал ты. Я тоже так думала. Но повидалась с тобой и поняла, что жизнь продолжается, пока я думаю о тебе, вспоминаю, мечтаю, надеюсь. Ты моя жизнь. И пусть сердце стонет от разлуки, и пусть душат слезы отчаяния. Но я знаю, ты где-то есть на земле, я чувствую тебя на расстоянии, как будто ты рядом.
Я уже четыре дня в дороге. Пока жива. Значит, от любви не умирают. Человек умирает тогда, когда его никто не любит. А тебя наверняка любят многие. Но больше всех люблю тебя я. Значит, ты должен жить долго. И я буду жить долго, буду ждать твоих звонков, буду слать тебе письма, буду писать о тебе книги. Пока смерть не разлучит нас совсем, пока Господь не соединит нас на небесах. И там мы никогда не будем разлучаться. Глаза в глаза, сердце к сердцу, рука об руку. Навечно.

В ДОРОГЕ

Примостившись полулежа на верхней полке плацкартного вагона, она открыла ноутбук и начала писать:
«Здравствуй, мой самый родной и любимый человек с далекого Илима!
Знаешь, я, думала, что умру в первый день разлуки с тобой. Ноги немели , сердце, казалось, останавливается, воздуха не хватало. Но поговорка о том, что женщина живуча, как кошка, оказалась правдой. Я живу без тебя второй день. Твой голос в телефонной трубке возникает как раз тогда, когда начинает отказывать сознание, и я улетаю в тот мир, где я была с тобой. Мне так плохо без тебя, что раскаленный вагон без форточек, узкая верхняя полка плацкарта, злющие попутчики, не позволяющие мне присесть внизу, даже покушать, не трогают меня и не расстраивают. Ни что не может отвлечь меня от мыслей о тебе. Хорошо, что пишу лежа, и слёзы текут по вискам и шее сразу на подушку, и не падают на ноутбук. А то случилась бы трагедия - я потеряла бы связь с тобой. Благодарю Бога за то, что он подарил миру интернет. Я могу писать тебе и почти мгновенно получать от тебя ответ. Я больше не боюсь, что мое письмо прочтет твой сын. Ты сегодня по телефону сказал, что я ему очень понравилась. Интересно, он знает нашу с тобой историю, или, может, догадывается?
Вспоминаю, как ты позволил мне прикоснуться к твоим плечам. Как я на мгновение прижалась щекой к твоей спине. Какая я была счастливая! Через сорок лет ты, наконец, оказался близко, я смогла коснуться тебя руками. Я преклоняюсь перед твоей выдержкой. Ты не сгреб меня в охапку, а осторожно отстранился от меня, как бы напоминая, что мы не одни. Где-то рядом находится твой взрослый сын. Он может зайти в любую минуту. И тогда рухнет легенда о наших братских отношениях, которую мы храним так долго, и в которую, кажется, поверили все родные.
А помнишь, какую бурю родил наш юношеский роман? Тебе досталось от моего дядьки и твоего отчим, а мне - от тёток, а отец, когда я приехала домой, так избил меня резиновым шлангом, что я неделю лежала в постели. Где это видано, чтобы девчонка в четырнадцать лет спала в одной постели со своим двадцатилетним братом, а виновата была я одна. Это я ночью пробралась в твою комнату и залезла к тебе под одеяло. Помню, что в ту ночь шел ливень с градом, дул сильный ветер, и мне было холодно и страшно, а с тобой стало тепло. Твой нежный поцелуй успокоил меня, и мы уснули в обнимку, совсем забыв о том, что в мире есть еще кто-то кроме нас.
А на утро мой илимский дядька, у которого я гостила на летних каникулах, отвез меня в Братск к одной из моих многочисленных тетушек, а она увезла меня на другой край света за тысячи километров от тебя. Прошла целая жизнь, до тех пор как я смогла тебя увидеть. Теперь можно жить дальше. Спокойной ночи, милый. Завтра, как только проснусь, напишу тебе снова. Целую. Люблю. Твоя, и только твоя».
Агния кликнула на «Отправить», выключила ноутбук и закрыла глаза. Далекое детство стало живой картиной, и закрутилось кино под названием «Жизнь».
-----
« Здравствуй, мой родной. Мы так долго не имели ни какой связи. Ты не знаешь как я жила эти годы, а я почти ничего не знаю о тебе. Наверное Господь подарил нам ещё одну встречу, чтобы восстановились потерянные связи. Близкие люди должны общаться. Мне так много хочется рассказать тебе, поделиться наболевшим.
Знаешь, мне очень часто становится плохо. Не знаю почему. Но только вдруг наваливается ощущение тоски, отчаяния и холода. Так хочется, чтобы кто-то пожалел, согрел. Погладил по головке. Бабе за пятьдесят, а по головке… хочется.
Когда-то психотерапевт говорил, что мне не хватает любви. Меня мало любили… Вспоминаю детство и вспомнить не могу. Какие-то обрывки, мгновения… Самые ранние воспоминания: булыжная мостовая, меня ведут за руку в детский сад. Всё. Даже не помню, кто ведёт.
Чуть позже помню среди бескрайней степи длинный, мазаный глиной барак, в нём длинный коридор, из которого несколько дверей ведут в крохотные комнатки. Печка, две кровати и стол. Помню, как отец ночью выжигает клопов по углам и щелям сколоченной из досок кровати, под крышкой стола…
Помню уже в городе, отец кидает меня, как котёнка, с гружёной телеги… я злюсь и плачу…. Помню, как мать готовит угощенье для праздничного стола: крендели, кисель и что-то вроде горячего шоколада… Помню себя, сидящую на окне и плачущую от обиды, родители ушли и оставили меня с маленьким братом дома. Вижу себя плачущую в огромном окне больницы… И всегда я одна. Не помню, чтобы меня ласкали, разговаривали со мной, не помню, чтобы я радовалась или была счастлива… Не помню…
Я забыла своё детство. Память избирательная. Она вычёркивает то, что приносит боль
Ощущение одиночества, страха перед этим миром, кажется, родилось вместе со мной.
А потом я училась выживать с этим страхом. Сама. Почему-то никого рядом. Я всегда прятала свои переживания, никто не замечал их. Никто не пытался со мной разговаривать.
Школа началась без особых впечатлений. Первые три класса вообще выпали из памяти. Осталась только первая учительница. Милая, добрая Валентина Михайловна, с которой мы общались сорок пять лет.
В четвертый класс я пошла в другую школу. Там меня приняли в штыки. Я стала изгоем. Мне прилепили кличку «циганка» из-за жёлтой плюшевой жилетки. Я отчаянно дралась с обидчиками и к пятому классу завоевала себе привилегированное положение и кличку «дикая». В шестом классе я поняла вкус к учёбе, и стала навёрстывать упущенное за пять лет. В седьмом классе появилось желание быть замеченой. Начала активно участвовать в постановках, в соревнованиях, пошла в вожатые, получила первую грамоту. Понравилось. Начала писать стихи. В дневнике красовались только пятёрки и четвёрки. В альбоме осталась вырезка из районной газеты о том, что я была участницей соревнований по художественной гимнастике на бревне и показала лучшие результаты.

-------
Мне четырнадцать лет. Я закончила семь классов, и отец, который работал экспедитором взял меня в поездку на Лену. По пути он оставил меня в Братске на целый месяц. Я живу у бабушки в Осиновке. Хожу по гостям. У меня много тетушек дядек, двоюродных сестер и братьев. Но больше всего почему-то рвусь на Илим в деревню Затопляемую, где живет дядя Илья, самый старший из братьев мамы. Он, по рассказам мамы, пишет стихи. С недавних пор тема сочинение стихов начала меня интересовать. В моей голове стало твориться что-то непонятное. Слова роем заполняли мысли, но я не знала, что с ними делать. Надеялась, что дядя Илья поможет и подскажет, как писать стихи. Но когда я приезжаю, то знакомлюсь с его приемными детьми Тамарой и Витей. С ними я провожу все свободное от сна время. Мы гуляем по тайге, катаемся на лодке по Илиму. Я помогаю Тамаре по дому: готовлю кушать, стираю. Потом мы паримся в бревенчатой, черной от копоти, но удивительно уютной бане. Но все чаще мы остаемся с моим сводным братом наедине. Он учит меня ездить на мотоцикле. Мы уезжаем далеко от деревни. Он доверяет мне руль, а сам сидит за моей спиной и обнимает меня за талию. Мы мчимся по лесной дороге, которая вьется вдоль реки. Ветер развивает мои длинные каштановые волосы, и они застилают ему лицо…
-----
Одна живая картина сменяется другой:

Вот мы плывем вверх по реке к целебному источнику. Плывем долго, потом идём по тайге. И я вижу чудо. Летом под раскидистыми лапами старой ели лежит сугроб снега, из-под него выбивается звонкий чистый родник. Вода в нем холодная, что зубы ломит, но удивительно вкусная.
А потом мы идем дальше, вглубь тайги. Я не боюсь заблудиться потому, что со мной он, мой брат, который знает тайгу. Он держит меня за руку, чтобы я не споткнулась о валежник и не упала. Его крепкая рука придает мне уверенности. В то же время я начинаю испытывать смутное волнение, томление и радость. Но я ещё очень молода, чтобы понимать, что со мной происходит.
И вот мы набрели на зимовье. Это такой таежный бревенчатый сруб, домик охотников. Витя объясняет мне, что охотники во время сезона по несколько месяцев находятся далеко от дома, в глухой тайге. И зимовья, встречающиеся им на пути, становятся их приютом. В зимовье всегда есть спички, наколотые дрова, сухари, вяленая рыба или мясо. Тот, кто ночует в зимовье, обязательно пополняет запасы, чтобы охотникам, которые придут после, было чем развести огонь и пополнить силы.
Виктор настоящий таежник. Он знает о тайге все: какие животные водятся, какие у них повадки, где какие растут грибы и ягоды, какие травы какой силой обладают. «С лесом нужно общаться, - говорит он, - лес здоровье дает. Но я слушаю невнимательно, во мне уже бушует буря. И я понимаю, что чувства вспыхнувшие к тебе нельзя назвать братской любовью».

-----
Воспоминания Агнии прерывает проводник. Объявили очередную станцию. Можно выйти из вагона, немного подвигаться, но главное найти укромный уединенный уголок, чтобы позвонить. Она набрала заветный номер. Он почти сразу ответил.

-Привет!
-Здравствуйте!
- А ты почему обращаешься ко мне на «вы»?
- Не привык ещё. Мы столько не виделись.
- Витя, знаешь, мне постоянно хочется позвонить тебе. Я говорила бы с тобой бесконечно, меня преследует жажда общения с тобой. Когда я была у тебя, то поняла, что в тебе накопилось столько мудрости, что хочется пить и пить из этого источника.
- Мне тоже хочется с тобой говорить. Жаль, что ты мало погостила.
- Витя, у меня к тебе нескромный вопрос. Ты помнишь, где мы впервые поцеловались?
- Помню. Помню все. Как будто вчера это было.
- А у меня многое из памяти стерлось. Мне кажется, это было у источника.
- Нет, это было на берегу.
- А я помню кое-что как отдельными картинками, которые стоят у меня в глазах всю жизнь. Я тебе опишу одну, а ты скажи, это было в реальности, или это мои фантазии.
-Давай.
- Река. Не широкая, мелкая, чистая. Мы едем на лодке. Ты ею управляешь, сидишь на моторе. Я - на носу. Наклонилась и опустила руку в воду. Илим спокойный, теплый ласковый, как ты. Мы видим песчаный берег и направляемся к нему. Лодка плавно врезалась в песок. Ты поднял мотор и прыгнул на берег. Протянул мне руки. Я обняла тебя. Наши губы слились в поцелуе
- Все так и было. Хорошая у тебя память.
- Я помню твои губы ласковые, нежные, мягкие. Я не помню, чтобы ты проявлял нетерпение или страсть. Только нежность. Твоя нежность до сих пор меня сводит с ума. Какое счастье. Что это было у меня в жизни.
Витя, я скучаю по тебе. Прости. Я совсем не думаю о твоей семье. Что переживает твоя жена. Знает ли она о нас. Я совсем не думаю о муже. Мне кажется все они где-то в параллельном мире. И наш с тобой мир нигде не пересекается с их миром. Мы ведь не делаем им зла, правда? Они не страдают от нашей любви. Кстати. Ты ни разу не сказал мне, что любишь. Это упрек. Нет, нет, я шучу. Мне не нужны слова. Я и так чувствую, что любишь. Все эти годы я чувствовала, знала, что ты помнишь меня.
- Я всегда помнил тебя. Но ты никогда не подавала мне надежды. Я не знал, что ты любишь меня. Ты всегда писала «моему братику».
- Я была молода и глупа. Я думала. Что не могу любить тебя по-другому.
- Ты не переживай. Что теперь переживать.
- Хорошо не буду. Поезд уже отправляется. До свидания. До следующей станции.
- Пока. Я буду ждать твоего звонка.

---------
Поезд тронулся. Агния остановилась у открытого окна около купе проводников. Молодая проводница нерешительно подошла к ней:
- А вы что-то пишите.
- Да, я пишу роман о любви.
- Вы писатель?
- Есть немного.
- А как вас зовут?
- Агния Волкова.
- А меня Валя. Вам, наверное, неудобно писать на второй полке.
- Вы знаете, Валя, когда пишется, то все остальное не важно. Я просто не замечаю ни условий, в которых нахожусь, ни людей, которые рядом.
- Я пыталась поговорить с вашими соседями, чтобы уступили вам нижнее место, но они ни в какую. Я вижу, они вам даже покушать места не дают.
- Валечка. Милая, это все такие мелочи. Вы не переживайте за меня.
- А я знаете что придумала? Вот в первом купе нижняя полка занята нашей постелью. Я предлагаю вам перейти сюда, а постель мы сложим на вашу полку. Вы тут сможете писать сидя за столом.
- Спасибо, Валюша, за заботу и внимание. Сидя писать, конечно, удобней. Я принимаю ваше предложение.
Она перенесла вещи на новое место и снова села писать.


«Господи. Прости мне мой грех. Прости, что я позволила разгореться старому огню. Ты учишь: прежде всего, беречь сердце свое. А я не уберегла. Я в мыслях позволила себе мечтать о другом мужчине. Не о муже. Господи, прости меня. Я справлюсь со своей страстью. Господи, ты только помоги мне. Господи! Ты знаешь, мы не осквернили тела прелюбодеянием. Господи, мы любим лишь мыслями. Но я знаю, что это тоже грех. Господи, помоги мне!
------
Я чувствую себя дрянью, падшей женщиной потому, что мечтаю вновь оказаться в одной постели с ним. Я представляю его крепкое обнаженное тело и мысленно ласкаю его. Тогда, девчонкой я еще ничего не понимала. И мысли наши были чисты. Я не знала, что в любви это естественно стремиться к близости, к слиянию в одно целое с любимым человеком. Но сейчас нам нельзя об этом думать. Это грешно. У него семья, у меня семья. Я понимаю, почему он был сдержан и не поддавался на мои провокации. Он человек разумный, а я слабая грешная женщина.
Сколько грехов в своей жизни я наделала. Поэтому и счастья не видела.
Агния задумалась. К ней подошел молодой мужчина и попросил разрешения присесть к ней за столик.
- Простите, если помешал.
- Вы мне не помешали. Присаживайтесь. Давайте будем пить чай.

---------
Агния набрала любимый номер телефона.
- Привет! Что делаешь?
- Только что скупался в бане, теперь смотрю телевизор. Передают погоду, у вас на Кавказе жара до сорока градусов, а у нас опять идет дождь… Где ты сейчас находишься? До куда доехала?
- У меня станция Иланская. Стоим. Проехали Тайшет. Ты знаешь, я хотела у тебя спросить: твой Костя догадался о том, как я к тебе отношусь?
- Он все знает. Я ему все рассказал. Да все знают. И тетка твоя знает.
- А она мне никогда ничего не говорила.
- И подруга её, что у нас в деревне живет, знает о нас. И пол Сибири знает о нас.
Лане хотелось спросить : «А что они знают? Кроме невинных поцелуев ничего не было?», но в это время проводница крикнула: «Женщина, поезд отправляется»
-Милый, представляешь, я чуть от поезда не отстала. Так увлеклась разговором с тобой.
В телефоне появились противные сигналы, и скрипучий голос объявил: «Извините, связь оборвалась».
Придется ждать следующей станции, пока снова появится связь. А как не терпится услышать ответ, что же такое знает про нас пол Сибири.

Поезд вновь заспешил на запад. За окном стемнело. Агния легла на новое место и продолжила докручивать «кино».

«Возможность писать всегда для меня было и спасением, и погибелью.
Мне было двенадцать, когда я впервые почувствовала непонятные муки. Мне то было скучно, и я рвалась к кипучей деятельности: собирала одноклассников в поход или подбивала соседских пацанов обнести совхозный сад; то вдруг все надоедало, и я пряталась ото всех. Приступы недовольства собой преследовали меня до тех пор, пока однажды в больнице я не познакомилась с пожилым журналистом. Мы подолгу просиживали вместе где-нибудь в больничном сквере. Он располагал к доверию, и незаметно выведал у меня все мои секреты. Я задавала ему давно мучавшие меня вопросы, и он находил на них ответы. Так он предложил мне попробовать свои силы в журналистике. Я написала первую заметку о жизни одноклассников и отдала ее в районную газету. Оказалось, мой знакомый журналист работал там заведующим отделом.
Впервые прочитав мою заметку в газете, друзья не поверили: «Врешь, это
не твое. Небось, отец написал.» Но поверить пришлось, так как заметки,
зарисовки, рассказы стали появляться постоянно. Читатели замечали мою
работу и писали отзывы в газету. Я видела результат, и мне это нравилось. В
душе зародилась мечта. И когда пришло время решать, куда идти учиться, я
ни минуты не колебалась. Училась заочно, одновременно работая в
«районке», сначала литсотрудником, потом заведующей отделом писем, и
наконец ответственным секретарем. Кое-кто из сослуживцев уже пророчил
мне кресло редактора, но наступил ноябрь.
Ноябрь со своей серостью и сыростью всегда был для меня трудным
периодом. Обострялись, мучавшие с детства, боли в суставах, портилось настроение, писались злые материалы…Заканчивался первый квартал. По плану у нас стоял критический материал о работе торговли. Такие материалы появлялись периодически, то продавца поругают, то завмага пожурят. А я решила заглянуть по глубже и проанализировать работу всего горторга. Красной нитью в моей статье прошла мысль, что «рыба гниет с головы». Номер я выпускала сама. Редактор был в отъезде. Статья, да и весь номер мне показался на редкость удачным. С чувством удовлетворения ушла домой, прекрасно спала, и утром в приподнятом настроении пришла на работу.
Я еще держала плащ в руках, когда в кабинет заглянула секретарша, и с холодком в голосе сообщила:
–Агнесса Ивановна, Вас требует шеф.
Я с улыбкой вошла в кабинет редактора.
–В чем дело, Николай Васильевич?
Улыбка сползла с моих губ, как только я увидела злое раскрасневшееся лицо
редактора.
–Ты что погибели моей хочешь? Как ты посмела?...Почему не согласовала?! Что за самовольство?!
Редактор кричал до хрипоты. Я стояла перед ним и ничего не
понимала. Постепенно придя в себя, сообразила, что причиной гнева
послужила статья о горторге.
–Простите, Николай Васильевич, в чем моя вина? Я что неправду написала?
–Да кому нужна твоя правда?! – Он устало откинулся в кресле и прикрыл глаза, - В общем так, пиши опровержение, или заявление на увольнении.
–И тут вскипела я:
–Да Вы просто трус! Чего вы боитесь? Что кресло из под вашей задницы вынут? Или вам заплатили за то, чтобы мы этой темы не касались?!
–Вон от сюда! В газете ты больше работаешь!
–Ну и пожалуйста!
Я хлопнула дверью редакторского кабинета, собрала свои вещи и ушла с твердым намерением - больше в редакцию не возвращаться. Долго бродила по городу. Домой пришла позже обычного.
Муж, видя мое подавленное состояние, окружил меня заботой: помог раздеться, уговорил лечь, принес горячего чая.
–Полежи, отдохни, а потом мы пойдем в гости. Кумовья Людмила с Сергеем просили непременно сегодня быть. Нашему крестнику день рождение.
Ужин у друзей удался. Богатый стол, хорошее вино, приятная музыка, веселая компания - сделали свое дело. Я расслабилась, даже поплакала, рассказывая подруге о случившемся на работе. Домой мы решили в это вечер не ходить.
–Куда вы ночью? Идти через весь город. Оставайтесь до утра,- уговаривала Людмила, и я согласилась. На меня вдруг навалилась усталость, и сон сморил меня раньше других.
Проснулась словно от толчка. Рядом в комнате посапывали дети. Из соседней комнаты доносился храп ее мужа. В кухне кто-то приглушенно разговаривал. Я прислушалась.
–Они спят. Не бойся, все будет хорошо… У тебя такая нежная кожа. Ты с ума меня сводишь…
Я с ужасом узнала голос своего мужа… В каком - то оцепенении я лежала и слушала, как на кухне скрипел стол, как громко сопел муж, как тихо застонала Людмила…Потом все стихло. Через какое-то время муж, посетив ванную, лег рядом. С трудом дождалась, когда он уснет. Постель подо мной превратилась в пекло. Когда в квартире все стихло, вышла на кухню. Там было светло от уличного фонаря, горевшего напротив окон. На подоконнике лежала пачка сигарет. Рука сама потянулась к ней… До рассвета я просидела на кухне… Людмила проснулась первая.
–Разве ты куришь? – спросила она удивленно, высыпая в ведро гору окурков из пепельницы.
–Да.
–А когда ты начала? Почему я не знаю?
–Сегодня ночью.
Людмила прервала дыхание. Она все поняла. А я затушила последнюю сигарету, оделась и ушла.
Муж прибежал домой часом позже. Я видела, как он нервничал, пытался со мной заговорить. Я не отвечала. Я просто не могла открыть рта. Со мной что-то случилось. Я все видела, все понимала, но не могла пошевелить ни рукой, ни языком. В горле застрял какой-то комок. Грудь сдавили тиски. Муж тронул мою руку, она свисла с дивана, как неживая. Я видела, как у него от страха расширились зрачки, он закричал и выбежал на лестничную площадку. Соседи пораскрывали двери. Кто-то вызвал скорую.
Проболела я полгода. Перед выпиской мой лечащий врач психотерапевт вызвал меня к себе. После длительного разговора, он сделал заключение: «У Вас серьезное нарушение нервной системы. Мы немного подлатали ее, но если вы не будете себя беречь, болезнь вернется и не известно в каком виде. Постарайтесь устроить свою жизнь так, чтобы она стала более приятной, а главное, спокойной. Как это сделать, вы должны решить сами».
Я уже знала, как это сделать. Сбор документов не занял двух дней, через месяц был оформлен развод, через два месяца состоялся размен квартиры. Устроившись на новом месте, я, наконец, вздохнула с облегчением. Моим любимым занятием стало чтение старых писем. Виктор перестал писать мне, как только я вышла замуж. Мы потеряли связь на долгие годы. Но остались письма, которые грели душу.
------
Второй раз вышла замуж – от страха одиночества. Когда развелась с первым мужем и переехала на новую квартиру, познакомилась с новым соседом. Молодой парень, на восемь лет младше меня. Сначала пользовалась его услугами по обустройству квартиры, там прибить, там передвинуть. Дети стали просить его отремонтировать велосипед. В благодарность я поила его чаем и кормила пирогами.

Илим. При упоминании этого названия последние сорок лет у Агнии щемило сердце. Воспоминания, связанные с Илимом, стали, и болью, и счастьем всей её жизни. Отправившись в далекое путешествие в непростые пятьдесят пять лет, она больше всего рвалась на Илим, потому что там когда-то давно-давно она оставила свою первую самую чистую, самую светлую, и самую сильную любовь.
Электричка из Братска до Среднеилимска тащилась пять часов. Замерзнув на перроне, рано утром даже в июле, там было всего пятнадцать градусов, в вагоне Агния пригрелась и задремала. И снился ей ласкающий Илим, бездонное с редкими кучевыми облаками небо и тайга, отражающаяся в реке. Она видела себя как бы сверху лежащей на воде, а река тихо несла её в неведомые дали. Проснулась от звонка. Звонил он.
- Здравствуйте, - здороваться на "вы" был необычной привычкой Виктора,- где ты едешь.
- Я даже не знаю, но попутчики говорят, еще на полпути.
- Я с утра хотел ехать за тобой в Братск,
Агния поняла, что ему, как и ей, не терпится скорей увидеться. Она чувствовала, что он готов бежать по рельсам навстречу электричке. Но вслух ни единого слова об этом.
- Видишь, а я успела на первый рейс. Мы в три ночи приехали с Зоей из Иркутска, я переоделась и на вокзал. Всю ночь не спала, а теперь вот в вагоне досыпаю.
Пока она ехала, он звонил еще несколько раз. "Голос молодой, звонкий, без хрипоты. Наверное курить так и не начал" - подумала Агния.
До станции оставалось несколько минут. Агния посмотрела в зеркало, нанесла пудру, подкрасила глаза. Так хотелось выглядеть помоложе и посимпатичней. Пятьдесят пять уже не скрыть пудрой. Но самое интересное было в том, что она не чувствовала своих лет. В душе она была молодой, по-прежнему азартной, увлекающейся. Агния вздохнула. Почему они так поздно решились увидеться?!
Хотя где-то в глубине души понимала, что если не сейчас, то уже никогда больше. В этой жизни. Врачи не давали утешительных прогнозов, но думать об этом не хотелось. И пусть из зеркала на неё смотрит немолодая женщина с глубокими морщинами. Человеку столько лет, насколько он себя чувствует…
В Среднеилимске она надеялась также увидеться с двоюродной сестрой Светланой, которой в далеком семьдесят первом было всего два года.
Виктор для всех был двоюродным братом. За сорок лет Агния приучила себя к мысли, что он её брат. Однако его голос в телефоне будоражил все её существо. А предстоящая встреча волновала, как далекое первое свидание. Она пыталась представить каким он стал, но перед глазами все время вставал молодой скуластый парень с раскосыми глазами, с крепкой фигурой. Она была уверена, что узнает своего любимого "якута", как про себя называла она Виктора, каким бы он не стал. Все равно он будет самым прекрасным и желанным.
Виктор стоял на перроне маленькой станции затерянного в тайге поселка. Увидев женщину с до боли знакомыми глазами, он стремительно направился к ней. Они на мгновение слились в объятии. Глаза обоих стали влажными.
- Как давно мы не виделись - произнесла Агния, когда наконец смогла говорить,
- Целая жизнь прошла,- ответил он, засмущался и отвел глаза, - давай сумку.
- Она не тяжёлая.
- Как доехала?
- Электричка очень долго шла.( А я так хотела тебя скорее увидеть"хотелось добавить, но видя его смущение, сдержалась)
- А я тебя сразу узнал. Ты за сорок лет совсем не изменилась.
"Это он хочет сделать мне приятное" - критически оценила она комплимент.
За станцией на дороге их ждал старенький оранжевый "Москвич", а за рулем русоволосый богатырь.
- Знакомься, мой сын Костя.
Напряженное лицо Кости выдавало переживания. Скорее всего, он не понимал, что за чужая тетка приехала к его отцу. Напряжение немного прошло за столом, когда прибежала Светлана, и гостью начали угощать.
- Светик, а ты помнишь, как я тебя нянчила?- возбужденно допрашивала Агния сорокалетнюю сестру.
- Помню только по фотографии. Ты там такая тоненькая, волосы черные распущенные, и я у тебя на руках.
На ночь в доме они остались одни, говорили о пустяках, а сердца общались на своем языке. Ей хотелось обнять его и не выпускать из рук никогда. Она была уверена, что ему хочется того же, но он сдерживается. Он не может позволить себе вольности.
Как будто не было сорока лет. Все всплыло в памяти.
Только одни сутки они были вместе, говорили-говорили, боясь приблизиться друг к другу. А сердца уж слились воедино и не хотели разлучаться.
Он провожал ее на другой день, долго сидели на станции, держась за руки. Потом он сел в вагон вместе с ней. «Господи, ты не можешь быть против любви. Ведь ты есть любовь, Господи!»- молилась про себя Агния.

Он проехал с ней две станции. Они говорили о чем-то, а сердца разрывались на части. Они не хотели разлучаться.
«Господи! Видно тебе так угодно, чтобы мы увиделись лишь на один день. К пятидесяти годам уже поздно что-то менять в жизни. Мы для всех брат и сестра. Пусть так и будет. Никто по-прежнему не узнает нашей тайны».
Агния не заметила, как доехала обратно в Братск. Всю дорогу она мечтала о нем, вспоминала, каждое слово, каждое движение, улыбку, прищур глаз. Она не чувствовала возраста. Ей казалось, что она молода, и не было в жизни ничего, кроме его любви. Все остальное было не с ней. Было в другой жизни, на другой планете.
Что для вечности сорок лет?
Ни конца, ни начала нет.
Путь к тебе словно звездная млечность.
Без тебя и минута вечность.
Без тебя потерялась во времени.
А разлука вновь тяжким бременем,..
В безысходности и безбрежности.
И спасает мгновенье нежности.
Ты обнял и губами прильнул,
И рукою с перрона махнул,
И сказал: «Надо дальше жить»
Продолжаю. Ночами выть,
Ждать звонков, как глоток воды,
Чтоб добраться до той звезды,
Как до станции очередной,
Где увижусь опять с тобой.

Пробежав за оставшиеся два дня по двоюродным братьям и сестрам, Агния отправилась в обратный путь, домой на Кавказ. Но душа её рвалась на Илим. Там навсегда осталось её сердце…

ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ ИЛИМА
Двери электрички захлопнулись, безжалостно отрезав ей путь в тот мир, в котором остался он. Колеса медленно, потом все быстрей и быстрей застучали по рельсам. За окном замелькали редкие маленькие станции, да деревья, образовавшие сплошную стену тайги, вплотную подступившую к железной дороге. Некогда тихий и ласковый, а ныне широкий и величавый Илим со своей гидроэлектростанцией, высокими, покрытыми тайгой сопками, умирающими, почерневшими деревнями по берегам, затянуло тучами. На стекле появились капли дождя, превращаясь в струи, они затянули пеленой все окно. Сдержанный и суровый Илим сдал позиции, он тоже плакал. Он тоже понимал, что эта встреча была последняя.
1.
Скорый поезд Кисловодск –Тында прибыл на станцию Анзёби, одну из четырех станций города Братска, в час ночи по Москве, но в Братске в это время уже наступило утро. Агния ступила на перрон и глубоко вздохнула. Благодатный сибирский воздух, пропитанный хвоей, наполнил грудь и вызвал ощущение блаженства. Как давно она не испытывала такого состояния. Причем, восторг рождал у неё восток Сибири: Ангара, Илим. Болотистый, низменный запад Тюменской области, который когда-то вначале девяностых ей пришлось посетить, вызывал наоборот угнетенное состояние. "Вроде бы та же тайга, а ощущение другое. Выходит, та , да не та".
Впрочем, разница ощущений могла возникнуть и от разных событий, с которыми были связаны поездки. В Тюменской области ей чуть не угробили старшего сына. А на Илиме она впервые полюбила.
Последний раз Агния приезжала в Братск, когда ей исполнилось восемнадцать, и она, провалившись на экзаменах в строительный техникум, с расстройства вышла замуж за парня, который ходил за ней полтора года. Вместо свадебного путешествия она уговорила мужа поехать в тайгу работать. Но после первого же снега, в котором лесорубам приходилось прокладывать тоннели в рост человека, чтобы пробраться от дерева к дереву, молодой муж забастовал и настоял на возвращении на Кавказ. Именно тогда, когда после свадьбы не прошло и трех месяцев, в их семейных отношениях возникла первая трещина. Муж - вторая её половина, не поддерживал её романтических настроений. Он не понимал, чем эта холодная и дикая Сибирь могла привлекать. Потом проявилась ревность к двоюродному брату с Илима, с которым Агния переписывалась четыре года, а потом он впервые поднял руку на беременную жену. А потом было тринадцать лет кошмара…
Агния уже готова была унестись в воспоминания, но мысли были прерваны приветственными возгласами с другого конца перрона. К ней спешила разновозрастная толпа родственников, которых не видела, целую вечность, а некоторых, не видела вовсе, так как они родились позже и ни разу не приезжали к ним в гости. Сорок лет не была в Сибири, и на всех двоюродных братьев и сестер, тетушек, дядюшек всего десять дней. На более длительное время отлучаться из дому она не могла себе позволить...
Погрузив в машину внушительный багаж, большую часть которого составляли подарки, Агния Волкова направилась к самой младшей маминой сестре тете Зое. Правда Агния ее тетей не называла. Разница в годах у них всего семь лет. Зоя любила поговорить, знала все внутренние и около семейные новости. Она единственная всегда писала маме длинные письма с подробным описанием значительных, по её мнению, событий.
Такие письма, - считала Агния, имеют государственную важность, их надо хранить в архивах. Для историков они будут бесценны, так как содержат максимум информации о людях и времени: сколько стоит картошка, что выросло в этом году на даче, кто умер и кто родился, что сделал глава города и когда в Братск приезжал губернатор… Мама Агнии хранила Зоины письма, читала их и перечитывала, детям, внукам и даже соседям пересказывала.
Но год назад мамы не стало. Не стало и Зоиных писем. Нарушилась связь между родными людьми. И Агния остро ощутила это. Вместе с мамой ушла большая, очень значимая часть жизни, которой Агния ранее не придавала значение.
Мама перед смертью очень тосковала по родине. Коренная сибирячка с Ангары, она волею судьбы попала на другой конец света, муж оказался с Кавказа. На берегах этой реки, "расхитительницы вод Байкала", остались могилы маминых многочисленных предков.
Основатель рода Хлыстовых в Сибири был донским казаком. В Сибири таких казаков, последователей Ермака, осваивающих восточные окраины России, звали «челдонами» что значит, человек с Дона. (Правда есть и другие толкования слова «челдон»: «бродяга, беглый каторжник»). Уж, по каким причинам предок по маминой линии оказался на острове посреди Ангары, Агния так и не докопалась, но доподлинно известно по найденной медной бляшке, семейной реликвии, что был он «Старшина 1 статьи Хлыстов Михаил Сергеевич с царской барки». Взял в жены он девку, видимо, из местных племен, уж больно часто широкие скулы да раскосые глаза у потомков встречаются. И основал казак деревню, получившую название Мока. Она то и стала местом рождения Мамы. Мама много рассказывала Агнии про Сибирь, про своих родных, про людей которые оставили в её жизни незабываемый след. Потому и решила Агния в память о маме поехать в гости к Сибирским родственникам, чтобы восстановить потерянные связи.
Зоя была первой из тех родственников, которых Агния Волкова навестила. В числе самых важных стояла встреча с дядей Мишей.
Когда-то большая семья Хлыстовых дала многочисленное потомство, но хранитель фамилии остался только один - семидесятилетний Михаил Сергеевич .
У мамы было четыре брата. Старший Илья, потом Гоша, Саша, но все они умерли, не оставив сыновей. У самого младшего Миши родилось два сына. Семья радовалась: есть продолжатели рода, фамилия будет жить. Сыновья дяди Миши Вова и Андрей росли бойкие, здоровые. После армии подались в предприниматели, уехали покорять Москву. Владимир занялся торговлей, женился на Москвичке. Торговля в девяностые годы шла бойко. Люди, изголодавшиеся по красивым вещам, книгам, не видавшие раньше заграничных продуктов, скупали все. Российские люди увидали, как в действии заработал старый советский лозунг «Торговля – двигатель прогресса». Самые смелые и предприимчивые шли на риск, занявшись делом чуждым большинству простых людей. Бизнесмены, стоящие на вершине социальной лестницы во всем мире, в России стали «козлами отпущения». Их «доили» чиновники, их грабили и «крышевали» бандиты, их винили во всех своих бедах ограбленные властью пенсионеры. Но они отважно двигались вперед, ехали в Турцию, Китай, Польшу. Вытаскивали из нищеты свои семьи, насыщали рынки страны самыми разными товарами, кормили стаи воронья, и всякого рода паразитов, но самое главное, они спасали от разрухи страну. Но никто этого не понимал, не понимает, и поймет не скоро. Может быть, историки лет через сто напишут: «Благодаря первым российским предпринимателям Россия отползла от пропасти развала и повернулась в сторону созидания нового государства». Многие на этом пути погибли. Жестокий мир дикого капитализма перемолол в своей мясорубке тысячи людей. Попал в эту мясорубку и Владимир. Он был убит толи конкурентами, толи «крышевателями», которым он отказался платить. Родные так и не узнали правды. Только дядя Миша резко сдал, осунулся, стал тяжело дышать и трудно ходить. А через несколько лет второй его сын Андрей погиб от удара током при строительстве своего нового дома, который он затеялся строить под Армавиром. Успешный бизнес его взяла в руки его жена. А дядя Миша еще больше согнулся и перестал улыбаться. И семья приуныла. Больше некому будет после дяди Миши хранить фамилию.
Племяннице он был рад, и впервые за последние годы улыбался и оживленно разговаривал.
- Какая ты молодец, что решилась приехать. Ведь не молоденькая уже. Поди уж на пенсии.
- Дядя Миша, знаете, решилась в один день. Как принесли мне пенсию за пять месяцев сразу, я и решилась. Когда еще, думаю, у меня деньги кучкой будут.
У дяди Миши собралась большая часть родственников. Его жена, беспокойная и энергичная не по годам тетя Лида накрыла стол. Готовить она умела и любила. Вкус её фирменных котлет остался у Агнии в памяти надолго.
Кто-то помнил Агнию молодой, когда она сразу после замужества приезжала в гости, а с кем-то пришлось знакомиться заново. Младшую дочь дяди Миши Олесю Агния помнила только по фотографиям, но сразу прониклась к ней симпатией и родственными чувствами. Они обменялись адресами и договорились не терять связи. Сестры все же.
Семейный ужин, фотографии на память, воспоминания... вечер шел к завершению, когда тревожно зазвонил Зоин телефон. Оказалось, звонил её младший сын. У него сложилась кризисная ситуация. Его молодая жена сразу после родов попала на операционный стол. А новорожденную девочку отдали неопытному папаше. Он не знал, что делать с ребенком. Семья по телефону инструктировала его, какую смесь купить, как дезинфицировать бутылочку, как пеленать, что делать, если после еды ребенок плачет. Зоя расстроилась, она была в замешательстве. И гостью неудобно бросить, и сына с внучкой жалко. Агния, почувствовав настроение Зои, предложила срочно ехать Толику на выручку. Сразу от дяди Миши они помчались на автовокзал. Кассиры уже собирались уходить, но выслушав женщин, билеты продали на первый утренний рейс
И рано утром на автобусе Агния с Зоей поехали в Иркутск, где жил Анатолий. Дорога предстояла длинная по таёжным малонаселенным местам. Агнии было интересно наблюдать за чарующими пейзажами, фотографировать бревенчатые дома таежных деревень. Некоторые из домов были удивительно красивыми. Украшенные деревянной резьбой, словно кружевами, они казались сказочными теремами. Но большинство срубов, почерневшие от времени, вросшие в землю по самые окна, смотрелись убого. "Будущее таких деревень скорее всего печально, - думала Агния".
Останавливались редко, через два-три, а то четыре часа, и лишь к девяти часам вечера были на месте. У обоих женщин после длительного сидения даже в удобных креслах не шли ноги. Обои тащили тяжёлые сумки с гостинцами для молодой семьи. Долго ехали на троллейбусе, и наконец около десяти вечера оказались около нового многоэтажного дома, где Анатолий снимал квартиру. Он встретил их у подъезда, забрал тяжёлые сумки и на лифте проводил до квартиры.
Толик и его жена Катя были студентами и жили почти все время на иждивении родных. Правда летом им удавалось устроиться на работу и зарабатывать на учебу. Квартиру они снимали благоустроенную, современной планировки, где и кровать, и варочная плита находились в одной комнате, но зато с паркетом и встроенным интернетом.
Первую ночь, лишь новорожденная девочка издавала какой-то звук, все трое подскакивали к кроватке. На другой день Зоя сказала, что нянчить внучку будет она сама, Толика послала устраиваться на работу, а Агнию отправила знакомиться с Байкалом.
Байкал, всемирная достопримечательность, самое большое озеро в мире с пресной водой, правда не очень-то хотел делиться своими тайнами и красотами. Над Байкалом стоял густой смок. В Красноярске горели леса, и дым ветром принесло на юг Иркутской области. Агния была разочарована. Но в последний день смок разогнало ветром, и Агния наконец смогла налюбоваться необыкновенной синевой Байкальской воды, прокатиться на прогулочном катере, накупить сувениров, приобрести уникального чая Сагандоля, поесть байкальского омуля, которого коптили прямо на берегу и продавали горячим.
На катере она познакомилась с пожилой женщиной в национальном бурятском или якутском костюме, которая была экскурсоводом и с удовольствием отвечала на любые вопросы туристов.
- Уважаемые туристы, мы с вами направляемся на остров Ольхон. Это самый знаменитый, самый большой и самый таинственный остров Байкала. Ольхон называют сердцем Байкала. Остров является географическим, историческим и сакральным центром озера, средоточием древних легенд и исторических преданий.
Также Ольхон является крупным культурным центром курумчинской культуры шестого-десятого веков. Здесь обнаружено большое количество древних городищ – святилищ и шатровых могильников, что свидетельствует о заселении остров в глубокой древности. Остров Ольхон – избранная шаманская земля, настоящая жемчужина щедрот байкальской природы. С ним связана поэтическая легенда о происхождении бурятского народа, согласно которой охотник Хоридой женился на небесной деве-лебеди. И у них родилось одиннадцать сыновей, ставших родоначальниками одиннадцати хоринских родов.

ВЫСТРЕЛ В НОЧИ

Теплый ноябрь для других краёв России, может быть, диковина. Но только не для Прикумья. За лето выгоревшая степь, под жёлтыми дождями вновь ожила и зазеленела. Речка летом мутная, грязно-охристая, пугающая водоворотами и неизвестностью, стала прозрачной, открыв свою зеленоватую глубину. Степной городок, уставший от изнуряющей жары, окунулся в прохладный листопад, и, наслаждаясь его завораживающим шёпотом, тихими вечерами, мечтательно любовался звездным небом. Ему не хотелось думать о надвигающихся холодах, грядущих тревожных переменах…
А перемены ждали за ближайшим поворотом судьбы. Они были неизбежны. Это закон мироздания. Точно так, как стрелка маятника, достигшая верхней точки, неизбежно начинает движение вниз. Как река, несущая воды к пропасти, непременно превращается в водопад. Наша жизнь в начале девяностых бала очень похожа на свободное падение в пропасть. Людей, не имеющих понятие об этих законах, охватывала паника. Одним казалось, что перемены в стране – это падение с обрыва, это непременно конец всему. И тогда не важно, какие поступки ты совершаешь по отношению к другим. Главное ухватить побольше, пожить красиво хоть мгновение, а потом всё равно у всех один конец. Кто-то по инерции стоял на своих принципах: «Пусть погибнем, но честь не замараем». Но были и другие люди. Их меньше. Которые наслаждались свободным полётом…
-----
Иван не торопливо брёл по улице детства навстречу сумеркам, шурша опавшими листьями.
Улица детства.
От воспоминаний никуда не деться.
Не забыть, не забыться.
Они, словно ночная птица
под окном, что плачет и стонет,
и бездушного за душу тронет.
Воспоминания снимают маски.
В детстве любые краски – акварель,
Любой месяц – апрель…
А вот здесь под кустом сирени
Целовались две юные тени…
Эти строки как будто про них с Катей написаны. Раньше читал только уголовные дела, а тут что-то на стихи потянуло, купил книгу стихов местной поэтессы и сам себе удивился.
С тех пор, как не стало рядом Кати, которая всю жизнь была и, думалось, всегда будет, Иван стал замечать в себе перемены. Раньше он не понимал поэзии, не видел красоты и совершенства природы. Многого не замечал. И этого раньше, может быть, не заметил бы…
Сумерки вдруг быстро сгустились. Небо почернело. Подул холодный ветер. Тишину городской окраины нарушило громкое карканье. Стаи ворон тучей двинулись на город. И опять вспомнились строки из книжки:
Одни вороны. Нынче город
Других не слышит голосов…

1.
Майор Иван Емельянович Дроздов утром приехал на работу раньше семи. Надо было разобрать бумаги, скопившиеся за неделю. Днём за текучкой совершенно нет времени. Открыл кабинет, и ещё не вытащил ключи из замка, как зазвонил телефон. Голос ночного дежурного что-то невнятно пробубнил в трубку.
– Николай Васильевич, это вы? Вы еще не сменились? Кто, говорите, ко мне? Вы что жуёте? Ну, завтракайте… Пропустите… Значит у человека что-то важное, раз так рано пришел.
Через пять минут в кабинет ворвалась запыхавшаяся, видно бегом бежавшая на четвертый этаж, женщина. Иван сразу даже не узнал её. А ведь это была хорошо знакомая Татьяна Широкова. Несколько лет назад она ушла со скандалом из ОВД.
Долгое время работала Татьяна паспортисткой, не плохо работала и жила красиво. Как тогда говорили, не по доходам.. Всегда выглядела на «пять». Роста чуть выше среднего, пышноволосая и полногрудая, со взглядом хищницы, вышедшей на охоту. Она любила дорогие наряды, золото, умела с особым шиком, но не в пример большинству состоятельных провинциалок, со вкусом одеться. Была постоянной клиенткой лучших ресторанов. На все это нужны были деньги, и она умела их добыть. Дыма, как говорится, без огня не бывает. И, понятно, что такие дела, как не законная прописка не делаются в одиночку, но Широкова, когда на неё завели дело, никого не сдала. Одна под суд пошла. Кто-то в отделе или выше ей покровительствовал, его то во время следствия она и покрывала. Но и этот таинственный покровитель позже не забыл Татьяну.
Получив немаленький срок – пять лет, отсидела она всего год и попала под амнистию. Перестройка шла полным ходом, и новые политики спешили заручиться симпатиями народа. Сразу же после тюрьмы она снова занялась доходным делом – оптовыми поставками сахара для профсоюзов и нарождающихся предпринимателей. Деньги у неё в руках крутились большие, потому на тряпки, драгоценности, стилистов не скупилась, и выглядеть стала еще лучше.
Но в то утро перед Иваном сидела другая женщина. Взъерошенная, с испуганными глазами, одетая видно в первое попавшееся под руки платье. Ни косметики на лице, ни прически, ни украшений. Молящий взгляд сверлил майора:
– Ваня, по старой дружбе, помоги. Оформи явку с повинной, закрой меня хоть на пару месяцев.
– Это еще зачем? Объясни. Что за дела? – удивился следователь.
– Дела плохи. Грохнуть меня грозятся серьезные люди, - ответила тихо и по сторонам осмотрелась.
– Кто эти серьезные люди? Пиши заявление. Мы их привлечём.
– Ваня, ты их не привлечешь. Это очень серьёзные люди. Чхали они на тебя с высокой башни.
– Ну, хорошо. Что прикажешь на тебя повесить? Убийство мужа или соседки?
– Ну, почему сразу убийство?! Хулиганское нападение на следователя. Я вот сейчас огрею тебя стулом.
– Хулиганами убойный отдел не занимается. Мне тебя придется передать твоему любимому Бросику, который когда-то вел твоё дело..
– Ваня, я серьёзно.
– И я серьёзно. Кто тебе угрожает? – допытывался Иван.
– Я не могу тебе сказать, - упорствовала Татьяна.
– Ну, тогда, извини. Я ничем не могу тебе помочь.
– Эх, Ваня, Ваня, я ведь всю жизнь тебя люблю, а ты даже в таком пустяковом деле не можешь нарушить своих принципов. Праведник несчастный! Но попомни моё слово,, все равно придется моим делом заниматься тебе и твоему убойному отделу. Чувствую я, придётся…
Ушла. А у него в душе, словно червяк завелся. Не любил Иван это состояние, когда внутри мутит, крутит, вверх дном переворачивает. В голове, словно Мамай прошёлся. Мысли невозможно в кучу собрать.
Татьяна постояла в нерешительности на пороге милиции и медленно, опустив голову, пошла по улице. Ей было всё равно куда идти. Навстречу попадались знакомые люди, приветствовали её, с удивлением оборачивались и смотрели в след. Им было непривычно видеть её такой растерянной. Она замечала недоуменные взгляды, но в тот момент ей было всё равно. Случилось самое страшное, что могло произойти. Её предали. Она пока не знает кто. Да это и не важно. Теперь. Когда жить ей осталось ровно столько, сколько решит Гарик. Сорвалась сделка. Поставщики, веря ей, отправили крупную партию сахара без предоплаты, а он возьми и затеряйся в дороге. И деньги за сахар уже отправлены. Только в России, наверное, такое возможно: потерять вагоны. Не мешок, не машину, а несколько вагонов. Люди отдали деньги, а сахара нет. Найти такие средства, чтобы можно было расплатиться по долгам, Татьяне негде. Даже если она продаст дом, квартиру, машину, всё золото. Есть только один путь к спасению – милость Шефа. Она должна найти возможность поговорить с ним лично. Да, только лично!
Она остановилась и огляделась. В раздумье она забрела на окраину города, почти до кладбища. «Нет, мне туда еще рано!» Татьяна решительно развернулась и быстро пошла в сторону дома. Проходя старый парк, вспомнила, как раньше, в детстве каталась здесь на качелях-лодочках. Вверх-вниз, вверх-вниз. Всё как в жизни. Теперь аттракционов нет. В груди защемило от ощущения невозвратности. На том месте, где они стояли, остались асфальтированные площадки да старые тополя, которые оккупировали стаи ворон. «Почему в городе столько ворон? Вороны не к добру – подумала Татьяна, - раньше их столько не было, или я не замечала?»
Когда жизнь висит на волоске, мысли несутся в голове с неуловимой скоростью. За секунды, как в ускоренном кино прокручивается вся жизнь, и лишь на самом важном затормаживает. Что важно в данный момент? Вспомнилось, что Шеф когда-то был к ней очень благосклонен, приглашал к себе на дачу, угощал шашлыками…
Через час в машину садилась совсем другая женщина, вернее, прежняя, привычная – красивая, уверенная Татьяна Широкова. Дача Шефа находилась недалеко от города на высоком берегу реки. Дорогу к ней перегораживал шлагбаум, который был на замке. Татьяна оставила машину и, пробравшись сквозь густой кустарник, поцарапав кожаную куртку о длинные колючки акации, вышла на еле заметную тропинку. Она привела к высокому бетонному забору. Вдоль забора вилась утоптанная тропинка. Видно, что по ней часто ходят, скорее всего, охрана делает обход. Двигаясь вдоль ограды, Татьяна добралась до ворот, посмотрела на часы. Только девять утра. Хозяин дачи наверняка еще на месте. Так рано он никогда не появляется в городе. Татьяна стала ждать, спрятавшись за деревом.
Небо заволокло тучами. Заморосил мелкий ноябрьский дождик. «Надо ж так! Забыла зонтик. Раньше никогда не забывала. Боялась простудиться… а теперь…». Но промокнуть она не успела. За воротами началось движение. Заработал мотор машины, послышались голоса. Ворота медленно покатились в сторону, открывая вид ухоженных газонов под окнами двухэтажного особняка. Тут то Татьяна и вышла из своего укрытия. Пока охрана сообразила, что происходит, она уже стояла рядом с машиной шефа, и успела произнести главные слова: «Помогите мне!» Шеф удивился, увидев её в окне, но открыл дверцу машины и пригласил присесть рядом.
– Танечка, что случилось?
– Левон Николаевич!
– Танечка, Левон, для тебя я просто Левон.
– Левон, спаси меня. Ты же знаешь о моей беде. У меня вагоны с сахаром пропали, и теперь люди требуют деньги. А Гарик сказал, что меня приговорили, что жить мне до субботы, если я деньги не отдам. Левон, ну как я за три дня такую сумму найду. Левон, дай мне отсрочку.
– Девочка моя, я не устанавливал тебе никаких сроков. Это уже чья-то самодеятельность. Я разберусь. И с вагонами твоими разберусь. Какая-то падла завелась в наших рядах. Ну-ну, утри глазки. Умница моя. Кому ж ты дорогу перешла? Думаю я, что не сахар причина твоих проблем. Кто-то решил занять твоё место в этом бизнесе. Вообще у нас в городе что-то непонятное начало твориться. Мы, местные, столько сил ухлопали, чтобы порядок был, а теперь на наш порядок всякое вороньё слетается, поживиться с нашего стола, или падаль чувствуют...
Шеф задумался на мгновение, машинально поцеловал Татьяну в лоб и велел остановиться у шлагбаума, где Татьяна бросила свою машину.
– Ну, ступай и не горюй. Чему быть, того не миновать.
Татьяна пришла в контору райпотребсоюза, где снимала маленький кабинет, немного успокоенная, с рабочего телефона позвонила матери и дочке. Почему-то так захотелось побыть с ними рядом.


2.
Валентина Ивановна всю неделю не находила себе места. От постоянного чувства тревоги неприятно ныло сердце. Толи перемена в погоде повлияла, толи еще что, но только беспокойство не покидало пожилую женщину. Казалось ей, что у дочери какие-то неприятности. Но та никогда не рассказывала о своих делах. А тут дочь позвонила и с какой-то наигранной радостью в голосе сообщила:
– Мамочка, мы с Иришей сегодня к тебе с ночевкой приедем. Пельмени лепить будем! Ты рада?
– Да, доченька, конечно рада. Приезжайте скорей. А то я уж извелась. Переживаю я за тебя.
– Мама, все хорошо! Выпей валерьянки. Мы скоро будем.
Валентина Ивановна засуетилась. «Надо мясо с морозильника вынуть, в магазин сбегать за сладостями для внучки, клеёнку на столе хорошо вымыть, а то Танюшка всегда ругается, когда обнаружит на ней пятна от чая и томата. За работой и тревога отступила.
Дочь с внучкой приехали под вечер. Обе нарядные, на голове кудри шапкой, в легких кожаных курточках, в пышных атласных юбках, в ботиночках на шпильке. У Иришки только юбочка чуть трусики прикрывает, а у Татьяны на две ладони подлиньше. Валентина Ивановна всплеснула руками:
– Дочь, ну как тебе не стыдно! Тебе ж за сорок, а ты как девчонка, ладышками сверкаешь!
– Мама, какой ты у нас древний человек! Сейчас мода такая.
В доме громко играла музыка, на огне булькала кастрюля с пельменями. Татьяна шутила, все вместе звонко смеялись, когда во дворе с цепи начал рваться пес. Лай собаки не сразу услышали в доме, а когда услышали, у Валентины Ивановны холодок под сердцем пробежал. Она стремительно рванулась к двери, но Татьяна опередила её.
– Мама, я сама выйду. А вы снимайте пельмени. У кого-то нюх, как у собаки.
Вроде пошутить хотела, но шутки не получилось. Вышла, вся, съежившись, словно защищаться собралась. Валентина Ивановна от нахлынувшей слабости присела на стул. Внучка тоже, глядя на бабушку, сняла наушники и присела на диван. У телевизора вдруг пропал звук. Герои какого-то детектива, словно рыбы, выброшенные на берег, только раскрывали рты. В этой настороженной тишине со двора донесся странный звук, вроде как шарик воздушный лопнул. Одновременно заскулил пес, и звякнула щеколда на калитке… в телевизоре прорвался звук.. В фильме кто-то истошно закричал, началась погоня, бешено завыли сирены. Их вой слился с отчаянным криком Валентины Ивановны:
– Та-ня-я-я!



Анастасия сидела за рабочим столом и разбирала почту. После выхода её книги в свет почтальон приносил письма каждый день по пять – шесть штук в отдельном сером пакете для бандеролей. Отзывы были разные. Больше всего читатели благодарили за светлые и добрые чувства, которые рождались у них после прочтения. А еще приходили просьбы дать совет, как жить, как выжить, куда податься, когда, кажется, нет выхода. Иногда писали и вовсе о чудесах: «Прочитала ваши стихи, и вышла из депрессии», «В вашей книге собрана мудрость жизни. Прочитал и понял, что делал не так. Бросил пить, в семье отношения наладились, а то разводиться собрались». Были письма, в которых авторы не скрывали отчаяния и кричали о своей боли: «Как вы правы по поводу воронья! В городе столько бывших уголовников появилось! Все бизнесменами стать хотят. Власть всё продаёт. Милиция превращается в коммерческую организацию, где продаются должности и звания, где всем начальникам отделов даётся план на дневную и месячную «выручку». Куда мы идём?!»
Анастасия понимала, что происходит в душах этих людей, и старалась им помочь. Она чувствовала их боль. Их отчаянные взгляды снились ей по ночам. Когда-то она сама была в таком же отчаянном состоянии. И с ней случилось чудо. Слава Богу! Отчаяние ушло. Она научилась жить и выживать. И теперь настала её очередь учить этому других. Она писала книги, как учебники жизни, она много принимала людей и помогала им cсоветом. Она начала издавать газету, где рассказывала о беззакониях и отвечала на письма. Работала много, но силы не убавлялись. Они умножались многократно особенно после того, как удавалось добиться успеха. Вот вчера позвонила женщина, мать троих детей, которая благодарила за помощь. У неё всё наладилось. Детям дали гражданство, выдали документы, и они пошли в школу. Слава Богу!
В редакцию шумно, как ветер в открытое окно, ворвалась Катя, её лучший корреспондент. Со столов полетели листы бумаги, задетые полами плаща. Длинная занавеска на окне взлетела вверх и улеглась на китайскую розу. Катя всегда закидывала её туда, чтобы было светлее. На стол с шумом грохнулась кипа бумаг и папок, с которыми Катя не расставалась. «Как только ей не надоедало с такой тяжестью таскаться?!» - Подумала Анастасия, а вслух сказала:
- Катя, у тебя материал готов?
- Почти. Убойный материальчик! Представляете заголовок: «Звезда номера – криминальный авторитет!» Я у Левона взяла интервью. Он почти в открытую говорит, что контролирует город. Ещё сфотографирую его загородный дом и его мордоворотов из охраны. И через пару дней можно номер запускать.
- Катюша, а ты не боишься?
- А чего бояться? Люди должны в лицо знать тех, кто самом деле руководит городом. Зачем стоять в очереди на приём к главе тергосадминистрации? Он же всё равно ничего не решает. А, между прочим, говорят, что Левон справедливый человек.
- Да, да, ты ещё скажи, что он на мэра баллотироваться собирается.
- Может и собирается…- Катя затихла в раздумье, - Слушай Настя, а кто тебе деньги на газету прислал?
- Не знаю. Там отправитель был неизвестен. В переводе просто написали «Добровольные пожертвования на газету»…

Лиза поставила в холодильник тарелку с отварным картофелем. Четыре сосиски положила рядом. Больному мужу две, сыну и дочери по одной. Достала из подвала банку овощного ассорти. Это обед её семье, который они разогреют сами. А Лиза в поисках работы проведет весь день.
Надела сапоги, которым «сто лет в субботу». Когда-то они были взяты в дорогом магазине. «Когда-то» Лиза могла себе позволить ходить в дорогих сапогах, даже купить несколько сапог, по сезонам, под длинное кожаное и под белую курточку, под красный плащ и под беличью шубку. И хорошо, что покупала. Теперь и в магазины редко заглядывает, если только ради любопытства. Хорошие вещи носятся долго. Слишком долго. Раньше эти сапоги она уже отдала бы кому-нибудь из бедных знакомых. Но настали времена, когда она рада всем своим старым вещам.
Поиски работы заключались в, казалось, бесцельных прогулках по городу. Лиза ходила пешком, внимательно вглядываясь в прохожих, в надежде, что среди них встретится старый знакомый, ставший «новым русским», который, может быть, предложит какую-нибудь работу. Иногда она забывалась. После нервозной домашней обстановки – муж из-за болезни стал капризным, хотелось успокоиться и поразмышлять.
Было время, когда она считала себя успешным человеком. Работала по профессии, получала хорошую зарплату. Работа госинспектора была, как говорится не пыльная и прибыльная. Муж ходил в начальниках. Тоже неплохо зарабатывал. Дочь и сын ни в чём не знали отказа. Большой дом, мягкая итальянская мебель, две машины это тот минимум, который без проблем можно было иметь легально.
Но в стране произошли перемены. Рухнули старые привычные устои. И никто не объяснил, не научил, как жить в новых условиях, которые больше похожи на полный беспорядок. Те, кого раньше называли спекулянтами, стали хозяевами жизни. Необразованные глупые бабы, не имеющие понятия о вкусе и стиле, нацепили дорогие шляпы к болоньевым курткам, облегающие лосины на толстые уродливые ноги и смотрят на неё с презрением, когда она на рынке считает рубли и выбирает продукты подешевле. Появились в свободной продаже дорогие деликатесы, которые раньше она брала только с чёрного хода по великому блату. И купить их надо было, ведь присутствие в доме красной икры, осетрины и коробки «Вишни в шоколаде» всегда говорило об особом статусе в обществе. Но купить их сейчас, нет денег. Зато есть деньги у этих торгашей. И бутерброды с икрой они жрут прямо за прилавком. А ты как хочешь, так и живи. А если жить не хочется?! Так унизительно бедно не хочется!?»
Поглощенная горькими мыслями, Лиза чуть не прошла газетный киоск. Муж просил свежие газеты. Они стали его единственным развлечением. Пробежала глазами по витрине. Взгляд остановился на крохотной книжице в тонком переплете… Заглянула в кошелёк. «На газеты и на книжку хватит».

Анастасия открыла новое письмо: «Прочитала вашу книгу и поняла, что вам многое пришлось пережить: и гонения, и нищету, и болезни, но вы нашли для себя рецепт выживания. Помогите мне. Подскажите, посоветуйте! Я не знаю, как дальше жить. Я не хочу больше жить, а у меня дети. Меня предали те, кому я верила, кого любила. Муж много лет изменял мне, бил и унижал. Я возненавидела его и подала на развод. Но случилось несчастье, он стал инвалидом, и мне теперь приходится за ним ухаживать. Он раздражительный и невыносимый, но бросить его я теперь не могу. Я полюбила другого человека, отдала ему много сил, пока он поднимал свой бизнес, работала за «спасибо». Но когда фирма начала получать доходы, он избавился от меня. Ведёт себя так, как будто я вовсе не была причастна к делу. Предложил мне какую-то подачку. Я конечно отказалась. Если бы не я, он бы и копейки не заработал. Я думала, он хотя бы акции мне предложит, а он мерзавец… не хочу больше о нём писать…
Я потеряла прежнюю работу и не могу найти новую. Мы бедствуем. Мне стыдно об этом писать. Никогда не думала, что буду так бедно жить. Плюс ко всему, мою дочь вовлекли в наркотики. Она тащит из дома ценные вещи. Но это не самое страшное. Наркоман в доме – это такой позор. Бывает, думаю: «Лучше бы она умерла». Это страшно! Я в отчаянии. Позвоните мне. Если вы не отзовётесь, я не знаю, что со мной будет».
«Боже, сколько горя на одну женскую голову!- подумала Настя.
В начале девяностых в стране появились «новые русские». Этими словами метили, как клеймом, тех, кто сумел громко наглядно разбогатеть. Но были еще и «новые бедные». Так сами себя тихо, в узком кругу называли те, кто с приходом нового времени обеднел. Они стыдились своей бедности, боялись огласки. Так, как теряли свой статус в обществе. Больше бедности они боялись потерять сложившееся за долгие годы привилегированное положение. «Новые бедные» – категория людей, которая не была однородной. Попали в неё в основном семьи руководителей обанкротившихся предприятий после того, как в советские времена жили далеко не бедно, на всём готовом, не прикладывая к своему благополучию почти ни каких усилий. Это люди, которые находились у кормушки, то есть работали на руководящих постах. А это значит, имели доступ к «Чёрным ходам», кладовкам, к «подприлавкам». И по каким-то причинам всего этого лишились. Были в этой категории люди, которые в советские времена считались ценными специалистами, но в новой России эти профессии оказались ненужными и забытыми.
Анастасия пыталась представить, к какой категории относится эта женщина.. Отчаянье её не наиграно. Перед глазами вставал образ женщины с гордой осанкой, с ухоженным внешним видом, но отчаянием во взгляде. Почему-то увидела её светлые глаза и короткую стрижку… Анастасия поговорила с ней по телефону, предложила встретиться. Лиза, так звали женщину, с радостью пригласила её домой.
И каково было удивление Анастасии, когда внешность Лизы почти сошлась с представленным образом. Они долго сидели на кухне за столом, пили чай. Настя ответила на все её вопросы, поделилась своими мыслями о том, что помогает выжить. Для себя Анастасия рецепт давно нашла и уже не раз опробовала. Когда-то этим рецептом поделился с ней старый поэт, с которым она познакомилась на одном из литературных семинаров. Он говорил: «Если плохо тебе, если кажется, что нет выхода, что ты никому не нужна, если жить не хочется, самый лучший способ выжить – это творчество. И потом, посмотри вокруг, и найти тех, кому плохо и помогай им. Забота о слабых и беспомощных даёт силу, которая тоже помогает выжить».
Анастасия позвонила Лизе еще и еще, потом предложила ей работу в газете.
Насте показалось, что они с Лизой нужны друг другу. Их случайные встречи могли длиться часами.

_
Георгий Акопович сторожил обанкротившуюся базу «Трубопроводстрой» уже пять лет, а до этого пятнадцать лет тут же работал трубоукладчиком, но не помнил, что бы за все эти годы хоть раз во двор организации столько воронья собиралось. По периметру вдоль ограждения росли старые тополя. И все их к вечеру оккупировали полчища воронья. Места светлого не оставалось. Деревья становились похожими на черные тучи.
Хотя охранять, кроме пустых, хотя и добротных помещений, было нечего, на всякий случай держали сторожа при себе охотничье ружье, и, от нечего делать, постреливали по воронам. Одно дело – попугать их немного, а другое – собакам сторожевым разнообразие в меню. А то все каша, да каша.
Вот и в тот вечер пострелял Акопович немного, псов накормил и ушел в сторожку до утра. А чуть рассвело, звонок на входе вдруг как зазвенит, да так настойчиво и протяжно, что Георгий Акопович с перепугу в одних подштанниках, да в майке побежал ворота открывать. А на дворе ветер ноябрьский. Уж думал пожар где, или дома что случилось. Открыл ворота, а там два милиционера.
– Дед, ты стрелял вчера?
– Стрелял. По воронам. А что, нельзя?
– По воронам можно, если ружье зарегистрировано.
– Зарегистрировано. Пойдемте, я документы покажу.
– Пойдем. И патроны покажи отстрелянные. Чем заряжал?
– А в сторону жилых домов не стрелял? – спросил второй милиционер.
– Да зачем же мне в сторону домов, мне туда не надо было. Ворона она на ветке сидит, вверху значит. Да что случилось?
– Вчера ночью тут рядом женщину убили. Машинисты с железной дороги сказали, что выстрел отсюда слышен был. Так что собирайся, дед, подозреваемый ты.
– Да как же я мог, сыночки, да никак не мог. Дайте, я хоть бабке своей сообщу, да начальнику. А то приедет, а меня нет.
– Звони дед, да быстрей, некогда нам…
_
Юля пробралась в свою комнату, бросила куртку у дверей и, не снимая джинсов и свитера, залезла под одеяло. Прислушалась. В квартире стояла тишина. «Кажется, предки не проснулись», - девушка вздохнула глубоко и постаралась расслабиться. Но дрожь не проходила. «Ну и влипли мы с Пашкой по самое «не хочу», потому и трясёт» - сделала вывод Юля, и чтобы успокоиться начала вспоминать...
Вечер был такой!.. Просто класс. Пашка, наконец, отстал от своей длинноногой выдры, и после дискотеки вдруг догнал ее:
– Почему ты все время одна домой идешь?
– А ты что следишь за мной?
– Да нет, просто несколько раз видел. Так почему одна?
– Ждала, когда ты решишь проводить меня.
Прямо так и сказала, и выдохнула. «Наконец осмелилась. Теперь он будет знать. А дальше «хоть трава не расти».
– А я … я чувствовал, что ты меня ждала. Только долго не верил, думал ты такая, как все. Сегодня с одним, завтра с другим.
Они шли вдоль каменной стены, за которой была какая-то база. Сторожил базу дедушка Юли. Там раздались несколько выстрелов. Пашка насторожился.
– Да не дрейфь. Это дед мой сторожит там и ворон отстреливает, - пояснила она.
Пашка взял ее за руку, а ей стало смешно.
– Мы как пионеры. Мама рассказывала, что раньше девушка с парнем долго гуляли на «пионерском расстоянии», а только потом девушка позволяла взять себя за руку.
А Пашка почему-то разозлился, к дереву ее прижал и руку под юбку.
Юля, что было силы, оттолкнула его:
– Дурак! Пошел вон.
– А почему тогда смеялась надо мной?.. Пионерское расстояние!.. Другие девчата, между прочим, не возражают в таких случаях.
– Ну, иди к тем, другим!
– Ладно, Юль, давай мириться. Я все понял.
Он протянул ей руку, она протянула свою. А он вдруг наклонился и поцеловал холодные кончики ее пальцев. Внутри у девушки что-то екнуло, и дыхание перехватило. Она закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как громко застучало сердце.
По закону подлости, в самый неподходящий момент случается что-то неприятное. И оно случилось. Совсем рядом, во дворе заскулила собака, раздался глухой хлопок и стон. Со двора выскочили двое в масках…
Пашка прижал Юльку к стволу дерева и зажал ей рот. Старый толстый тополь в темноте стал их укрытием.
– Там кого-то грохнули, молчи, - зашептал он ей на ухо.
Маски проскочили мимо. «Видели - не видели?» Они бежали по тротуару и оглядывались, уже сняв маски, потом свернули за угол… А во дворе, откуда они выбежали раздался отчаянный крик: «Та-ня-я-я!»
– Бежим!- Пашка схватил ее за руку, и они побежали в противоположную сторону, к вокзалу, чтобы не столкнуться с масками. Удивительно скоро в районе элеватора завыла милицейская сирена, и машина с мигалкой вывернула им навстречу. Они отпрянули к стене дома.
– Стой, не махай руками. Менты заметят, затаскают, - командовал Пашка.
И Юля слушалась его.
Когда машина остановилась и милиционеры зашли во двор, они с Пашкой свернули в переулок и обогнули квартал. Он помог ей перелезть через забор в переулке потому, что напротив ее калитки как раз и остановилась милицейская машина.
– Запомни, ты ничего не видела, ничего не слышала, ты рано легла спать.
– Паша, я кажется, узнала…
– Никого ты не узнала, молчи, забудь. Пока, Увидимся.
Пашка побежал по-над дворами в сторону своего дома.

Юля знала Пашку с детства. Он был старше на три года. Как-то так получалось, что Пашка, сколько она себя помнит, был её защитником. И не только её. Родного отца у него не было, а отчим часто напивался и гонял их с матерью. Однажды, когда отчим разошёлся не на шутку, ударил мать так, что у неё кровь пошла из носа, Пашка, которому было уже четырнадцать, дал дебоширу меж глаз. Удар оказался сильным, пьяный мужчина упал и головой об металлический уголок ударился, который как назло под ногами во дворе валялся. Отчим не пришёл в себя, а Пашку отправили в колонию.
Когда он снова появился на улице, Юля не узнала его. Высокий, мускулами играет, как Вандам. Ну и влюбилась, как дура, в друга детства. А он долго не обращал внимания на неё, всё маленькой считал. Проходя мимо, за щёку её потреплет: «Привет, малышка!» и дальше идёт. На дискотеке всё старых дев обхаживал, это по Юлькиным меркам, девчата, которые до двадцати не вышли замуж. Юлька страдала. А он, оказывается, всё видел. Какое счастье, что теперь они вместе. Правда мать и дед будут не в восторге. Они её уже предупреждали, чтобы она «к этому уголовнику и близко не подходила». Но это не страшно. Они подуются, да перестанут. Родичи знают Юлькин характер. Она от своего не отступится.
Юля прислушалась к звукам в доме. В соседней спальне на два голоса похрапывали родители. На кухне громко тикали настенные часы, ворчал старенький холодильник. Наверное, надо раздеться и попытаться всё же заснуть…


– Иван Емельянович, подозреваемого привезли.
– Заводите.
Он отложил в сторону дело об убийстве криминального авторитета Левона. По странным стечениям обстоятельств, его убили в туже ночь, что и Татьяну Широкову. Вроде бы разные дела, но что-то подсказывало Ивану, что они как-то связаны. Раздумья прервал дежурный, который открыл дверь и пропустил в кабинет пожилого мужчину лет шестидесяти.
– Я сторожем работаю рядом с домом, где убийство произошло. Стенка разделяет мой объект и двор частного дома. Вчера вечером ворон стрелял, а меня сюда, к вам, как подозреваемого, значит. Как же так, гражданин следователь? Я ж ни в чем не виноват.
– Успокойтесь, мы разберемся.
– Мы сейчас показания ваши запишем, и пойдёте домой.
Иван дал подписать мужчине протокол и велел отпустить.
Ну и помощники у него! Широкову нашли с пистолетом в руках. Пуля в голове от пистолета, а они тащат в отдел этого сторожа с ружьём. Дело явный глухарь. И ежу понятно, что Татьяну убили, но убили чисто. Ни свидетелей, ни отпечатков на пистолете, кроме самой покойной. Экспертиза показывает, что выстрел произведен в упор, как при самоубийстве. Зацепиться не за что. Если не брать в расчёт странную просьбу самой Татьяны за несколько дней до самоубийства и свидетельские показания матери и домработницы Татьяны о том, что никогда не видели в доме покойной пистолет, обнаруженный в руках, так называемой самоубийцы.
Всем было всё ясно, но начальство настояло на версии самоубийства. Показания близких по поводу пистолета велено из дела убрать, а показания ветерана МВД, неизвестно откуда взявшегося, о том, что Татьяна выкрала у него именной пистолет, в дело подшить.
«Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков» - пел по радио Владимир Высоцкий. Иван оформил папку «как положено», сделал зачем-то копии со всех документов «Сахарного дела», как он для себя обозвал дело Татьяны Широковой, и передал его в прокуратуру, откуда который раз за утро звонили, от имени самого прокурора Гамакова, требуя принести все материалы.
В дверь постучали, и в кабинет вошла Она, Катя Чернова. Его любовь со школьной скамьи.
- Ваня, я по повестке. Как свидетель. По убийству Левона… Вызывал? Ваня, ты что? Заснул что ли?
Иван встряхнул головой, машинально пригладил волосы и указал на стул рядом со своим столом.
- Да, да, вызывал. Присаживайся. Мы так давно не виделись. А почему ты Чернова? Ах, да ты же была замужем. Как поживаешь?
- Да, не плохо поживаю. Так зачем ты меня вызывал?
- Ах, да. Расскажи, что ты видела в ту ночь.
- Это не ночью, это ещё вечером было. Я хотела сфотографировать загородный дом Левона для газеты. А забор высокий, ничего не видно. Так я залезла на тополь повыше, оттуда дом как на ладони. Объектив на фотоаппарате у меня сильный, хорошо увеличивает. Так вот сижу я, сделала несколько снимков, и уже хотела слазить, как слышу внизу люди. Я испугалась, думала охрана Левона меня засекла. Но двое мужиков на меня не обратили внимания, залезли в кусты почти у ворот и притаились. И я сижу. В объектив смотрю на них. А лица знакомые. Одного я узнала точно. Он сожитель Окоповны, матери Крутого. Гарик его зовут. Что они в кустах делали, не знаю, только слышала, когда подъехала машина Левона, глухой хлопок. Потом во дворе суматоха началась. Те двое через лесок кинулись бежать. Я немного погодя слезла и тоже бежать оттуда. А потом узнаю, что Левона убили. Вот и всё. Больше мне рассказывать нечего.
- Ну, хорошо, распишись здесь, и можешь идти. Если надо, я тебя ещё вызову.
- Конечно, вызывай. Я тебя всегда рада видеть. До свиданья.
- До свиданья… Хотя постой. Ты сможешь мне небольшую услугу оказать?
- Конечно. Что надо сделать?
- Тут вот кое-какие бумаги надо вынести из отдела, я вечером зайду за ними.
- Давай, - даже не спросив, что за бумаги, сказала Катя, - я их в пакет заверну и под помидоры.
Катя освободила пакет, уложила на дно сумки изъятые из дела и копии документов «Сахарного дела», а сверху овощи. Она пришла с объемным пакетом, в котором лежали продукты, и который уже проверяли на входе, поэтому к ней не должно быть вопросов. Сам Иван пошёл вперед тоже с большим пакетом, полным старых папок. Его на выходе почему-то задержал дежурный и незнакомый человек в штатском. Николай Васильевич, пряча глаза, попросил показать содержимое пакета.
– Простите, Иван Емельянович, распоряжение такое из прокуратуры, - извинился он шепотом.
А человек в штатском поинтересовался:
– Извините, а зачем вам старые папки?
– Знаете, ремонт затеял, а картон на трафареты не купил. Так вот решил старые папки использовать. Всё равно их в макулатуру сдавать.
Катя прошла следом, отдав пропуск. Её никто не задержал. «Значит, проверяют только его, - подумал Иван, - Он еще не знал, что он будет делать с документами, а кто-то уже перестраховывается. Видно крупные интересы задеты. Ну, что ж. Поживём, увидим, кто вы, мистер Икс». Кате он позвонил вечером и попросил разрешения зайти в гости. Они посидели в саду, договорились, что документы Катя спрячет сама. Потом долго вспоминали юность, пробовали молодое вино. Вышел он от неё «навеселе», на случай слежки, изображая крепко выпившего. Если бы он мог знать наперед… нет, он должен был предвидеть! Втянул в опасную игру женщину, любимую женщину и … Но в тот вечер он был счастлив. Катя дала согласие выйти за него замуж.
3.
Весть о смерти Татьяны Широковой, словно выстрел в ночи, взбудоражила маленький тихий городок. Ее нашли во дворе родительского дома с простреленной головой и с пистолетом в руках. Официальная версия о самоубийстве была настолько невероятной, что в неё никто не верил.
Ну не тот была человек Татьяна, чтобы стреляться. Лиза помнила ее с детства. Всегда Татьяна была заводилой, выдумщицей, умела обвести вокруг пальца сверстников, а особенно доверчивых малышей. Вспоминая детство, Лиза часто со смехом рассказывала своим детям о проделках лисы Алисы, такое прозвище она дала подруге детства.
– Однажды Танька-лиса собрала с малышей по две копейки. Она убедила глупых маленьких девчонок, что этот их совместный клад надо закопать в парке на «черный день». Потом, когда они его откопают, он будет дорого стоить. Дети поверили старшей подружке, пошли вечером все вместе в парк, вырыли ямку и сложили туда свое сокровище. А на утро Танька, с возмущенным видом бегала по малышам и звала их к тому месту, где был закопан клад. Разыгрывая из себя жертву, она показывала ребятам раскопанную пустую ямку. Она даже заплакала от «обиды». «Кто-то, видимо, подсмотрел, как мы закапывали деньги, и ночью их украл», - объясняла Татьяна доверчивым малышам. Это позже, повзрослев, они поняли, что Танька просто их обманула.
Когда мать поручала Татьяне оборвать вишни, она звала подруг:
– Девчонки, телевизор хотите посмотреть?
– Хотим, - отвечали те хором.
– Помогите мне вишни обобрать.
Все вместе они быстро собирали ягоды, а потом дружной компанией садились смотреть телевизор, который впервые во всей округе появился именно в доме Татьяны. Это была такая плата за работу.
Много смешных и грустных историй рассказывала детям Лиза последнее время. Особенно, когда ломался телевизор, и не было денег на мастера. И многие истории были связаны с убитой Татьяной. Жалко её. Как никак вся жизнь рядом прошла. В том, что её убили, были уверены все, кто знал Татьяну. Люди строили свои версии, называли имена вероятных убийц. А следствие делало вид, что ничего не произошло.

Катерина, как обычно, прибежала в редакцию возбужденная с папкой документов и черновых набросков.
– Что это?- допытывалась Анастасия.
– Это бомба! У меня здесь материал по «Сахарному делу». Не самоубийца Татьяна Широкова. У меня есть свидетели, которые видели в лицо убийц. Их было двое. А еще, убийство Татьяны и Левона, криминального авторитета, одних рук дело. Настя, в следующий номер я подготовлю этот материал. А в этом номере можно сделать анонс.
– Ты оставишь мне посмотреть? – спросила Анастасия.
– Не сегодня. Надо все привести в порядок. Сейчас ты все равно ничего не разберёшь в моих каракулях, - уклончиво ответила Катя и перевела разговор на другую тему. Это был признак того, что Катя готовит новую сенсацию,
– Настя, можно мне отгул на завтра? Хочу с мамой в село съездить. А то давайте с нами. У нас так хорошо! В речке покупаемся. Маминого квасу попьём. Он у неё особенный, на травах и с мёдом.
– Нет, Катюша, в следующий раз. Завтра наш день в типографии. Ты мне не нужна до вечера. Подъедешь к пяти газету заберешь. Маме привет.
Собрав наспех папку с бумагами, Катя умчалась.
А на следующий день Анастасия так и не дождалась Катерины. Она позвонила Лизе, чтобы она задержалась в редакции и вызвала такси. Перетаскав пачки газет, за чашкой чая они гадали, что могло случиться. Позвонили маме. Она сказала, что Катя уехала в город. Муж Иван сам звонил в редакцию, спрашивал, скоро ли освободится его Катюшка.
- Настя, может, у неё машина сломалась.
- Может быть, - Настя потёрла виски, - голова разболелась.
- Это от расстройства.
- У меня, правда, на душе кошки скребут. Чувствую, что-то случится. Беда будет.
- Это скорей всего у меня. У мужа сегодня ноги отнялись. Он так матерился утром, когда с постели встать не смог. Завтракать отказался. В обед бегала домой, думала хоть обедом его накормлю, а он и обедать отказался. Боится, что под себя начнёт в туалет ходить.
- А ты бы не боялась? Успокоить его надо. Поговори с ним, посиди рядом. Убеди его, что все проблемы можно решить. Ведь не один он такой беспомощный, и другие как-то с этим справляются. В конце концов, сейчас памперсы для взрослых начали делать. Но главное, убеди его, что ты всегда будешь рядом.
- Настя, знаешь, мне кажется, я его простила. Мне так его жалко.
- Жалко, значит любишь. Ладно, беги домой.


5.
– Машка, подай рассолу, голова разламывается.
– Жрать меньше надо. Скотина ненасытная! Теперь рассол ему подавай.
– Ты как шакал, Машка! Когда на мокрое дело меня подбивала, хороший был, а теперь скотиной стал! Убью!
– Гарик, Гарик, да я сгоряча сказала. На вот тебе рассольчик, да ложись, поспи еще.
– Смотри у меня, женщина! Другой раз язык придерживай. А то отрежу его совсем, чтоб не болтала, что попало.
Зазвонил телефон.
– Мария Акоповна, машина у ворот.
– Я уже иду. Гарик, ты отдыхай. Я скоро. В магазин загляну, да в налоговую. К обеду буду дома.
– Денег мне к вечеру привези. Я вчера проиграл. Долг надо отдать.
– Хорошо.
Дверь в прихожей захлопнулась. Гарик откинулся на подушки. Голова еще кружилась. Малость перебрал ночью. Компания хорошая подобралась. Игра удачно шла. Сначала выиграл, а потом, шайтан попутал, возомнил он себя королем карточного стола. Вот бог и наказал. Все проиграл и еще должен остался. Ну да это не беда. Женщина деньги раздобудет. Она умеет это делать, если надо душу продаст.
Гарик провалился в сон. И приснилось ему, что менты в дверь стучатся, в окна ломятся, а Машка своим огромным толстым пальцем в него тычет: «Это он убил! Не виноватая я!», а из угла Татьяна на него смотрит и головой качает: «Эх, Гарик, Гарик!». Подскочил на постели. Продрал глаза. Тихо. В доме никого.
«Нет, хватит. Правильно отец говорил: «Водка зло. Будешь пить, шайтан будет хозяин в твоей голове». И с этой мыслью опять задремал. Сквозь сон показалось ему, что газом запахло, но открыть глаза уже не было сил.
Распахнув дверь, Крутой сразу почувствовал запах газа. Пока открывал форточки и двери, проверял краны на газовых приборах, не замечал, что в гостиной на диване кто-то лежит. Когда заметил, откинул покрывало. Оказалось, Гарик. Вызвал скорую. Но Гарик уже не дышал. Версия была одна. Пьяный забыл закрыть газ на плите, лег спать и не проснулся. До матери долго не мог дозвониться. Она позвонила сама к вечеру. Оказалось, по делам бизнеса уезжала к поставщикам в соседний город. Известие о смерти Гарика перенесла относительно спокойно, только выругалась в трубку: «Скотина, допился! Он же мог и дом нам взорвать! Юрик, милиция уже приходила? Нет? Ну и хорошо. Я к участковому сама заскачу».
Крутой вспомнил почему-то, как Гарик по пьянке Левона жалел:
– Левон, он правильный пахан был. Пока был жив Левон, порядок был. А теперь сплошной беспредел. Человека просто так могут закопать, к рыбам на корм отправить, зверям на фарш переработать. Жалко Левона.
– А зачем же тогда убивал его?
– Эх, Юрик, Юрик, шайтан в юбке попутал.
Крутой тогда матери намекнул, что из-за Гарика у них проблемы могут быть. Мамаша понятливой оказалась…
После отъезда «скорой» с трупом, Крутой долго проветривал дом. Запах газа никак не хотел выветриваться. В горле пересохло, а чайник поставить было страшно. Вдруг бабахнет. Нервно шагая из комнаты в комнату, не снимая куртки, он матерился, пинал ботинками всё, что попадалось под ноги. «Нервное время какое-то настало, - думал он, - Из торгашей пока деньги вытрусишь, все нервы истреплешь. Одного пришлось в прошлую субботу к рыбам пустить. Другой вообще исчез ночью. Всё бросил и дом, и мебель, и вещи, даже собаку с цепи не снял. Он один рассчитался за хозяина. Каюк всю обойму в пса выпустил со злости. А беглец только машину, детей и жену забрал. Ну, ничего, по машине Гамаюн его найдёт везде. Не скроется. Бежать некуда. Вот вчерашний клиент это понял. На речку его вывезли, ружьё к башке приставили, он и в штаны насрал. «Буду платить, - кричит, - только скажите сколько и когда». Вот это правильно. Силе надо подчиняться. А Гамаюн – это сила. Под ним весь город и район пляшет. Как-то в сауне он с пьяну предложил: «Юрик, хочешь я тебя мэром сделаю?» «Хочу», -ответил он. И попробуй ответить по-другому. А тут ещё этот Гарик- пьянь армянская. Он уже готов был его собственными руками задушить. В печёнках сидел. Хорошо, мамаша избавила от его чёрной рожи».
Наконец, газ выветрился. Крутой поставил чайник, выпил зелёного чая. От чёрного доктор велел отказаться, «через чур возбуждает нервную систему», как он говорил.
После похорон захотелось снять стресс. Крутой позвонил пацанам на звероферму – своё любимое детище. На юге и вдруг песцовая ферма. Ни у кого такой нет, а у него есть:
– Как там мои песцы? Мясо кончается? Привезу. Девочек и сауну подготовьте. Расслабуха требуется.

Юля по просьбе матери ездила в регистрационную палату, которая находилась почти за городом. Автобусы мимо не ходили. До ближайшей остановки пятнадцать минут по пустырю топать. Какой дурак официальное учреждение в такое место разместил?! На дороге показалась машина. Юля подняла руку. Джип остановился, из распахнутой дверцы выглянули двое молодых парней, любезно улыбнулись:
– Девушка, вам куда?
– К центру города подвезите.
– Садитесь, нам как раз по пути.
Юля села в машину рядом с шофёром. Неожиданно на лицо девушке накинули салфетку, и она отключилась. Пришла в сознание в каком-то помещении, где шумела вода, с завязанными глазами и связанными за спиной руками. Она лежала на чем-то мягком, прислушиваясь к звукам. Где-то недалеко раздались голоса:
– Привет. Одна девочка здесь. Вторую везут. Юрик, а почему ты всегда двоих заказываешь?
– Идиот, рот закрой, был же уговор, по имени не называть!
– Да она в отключке.
Голоса, особенно один, показались знакомыми. Они назвали имя Юрик. Юрик! Так это сын тети Маши! Крутой Юрик, как она всегда называла двоюродного брата. Придурка и отморозка.
– Вы кого мне привезли, уроды! Это же сестра двоюродная!
– Крутой, а мы откуда знали
Она окончательно пришла в себя и застонала. Кто-то подскочил к ней и опять сунул под нос какую-то вонючую дрянь.
Очнулась снова все в том же положении. Так же шумела вода. Откуда-то глухо прорывались писклявые девичьи вскрики и стоны, мольбы о помощи.
Мужские голоса рядом:
– Что он там делает с ней? Ты никогда не видел?
– Во все дырки наяривает. Что он еще может делать.
– Девчонка молоденькая совсем. Я бы тоже не против такую...
«Крутой» вывалился из предбанника и прыгнул в бассейн.
– Ну, как, шеф?
– Нормалёк. Целка попалась. Делайте с ней что хотите. А сестрицу по адресу отвезите.
Когда Крутой ушёл, те двое, видно заглянули в предбанник.
– Слушай, Колек, а девка, по-моему, копыта откинула. Что теперь будет?
– Не скули. Ты думаешь это впервой?
– Мне уже приходилось такую зверям скармливать. И самому приходилось человечину жрать, когда с зоны бежал. Одного дибильного с собой прихватил. Когда по тайге блуждали, жратва закончилась, пришлось пустить его в расход.

–Слушай, а сестрица его ничего. Это ж ему она сестрица, а нам она кто? Ну, хоть какую-то радость в жизни мы должны иметь. И так сидим тут, как в тюрьме. Толку оттого, что на волю выбрались.
–
Георгий Акопович обзвонил всех подруг, Юлии никто не видел. Уже полночь. Дочка с зятем в ночной смене. Он не хотел их тревожить. Может Юля с парнем каким гуляет? Пашка – уголовник около неё последнее время вился. Может с ним она? Зазвонил телефон:
– Можно Юлю.
– Кто спрашивает? Пашка? Нет её. Еще днём ушла, и до сих пор нет. Ты её сегодня не видел? Стой, побудь на проводе, какая-то машина подъехала, пойду, гляну.
Георгий Акопович, не включая свет, стал наблюдать за подъехавшей машиной. Темный джип остановился прямо перед окнами. Из салона вытащили что-то похожее на мешок и быстро уехали. У старика ёкнуло сердце, и навалилась слабость. На ватных ногах добрался до ворот, откинул простыню и обомлел. Там без чувств лежала внучка. Он занёс её в дом и крикнул в телефонную трубку:
– Пашка, её привезли какие-то гады в масках и на джипе, она без чувств. Я звоню в скорую.
Пашка примчался на такси через пятнадцать минут. Скорая только приехала.
– Девочка спит. Серьёзных повреждений не видно, кроме ссадин на руках. Её видимо держали связанной. Но в больницу мы её все же увезем. Необходимо обследование. Вполне вероятно, что она подверглась насилию
У Георгия Акоповича затряслись плечи. Он схватился за носилки и запричитал.
– Не плач, дед, я найду этих подононков.
Пашка поехал в больницу вместе с Юлей, дождался, пока доктора осмотрят её. Подтвердились предположения о насилии. Пашка выслушал доктора с виду спокойно, только незаметно крепко сжал кулаки и прошептал:
– Ну, берегитесь, твари!

Лиза пришла в редакцию почерневшая, с красными от слёз глазами.
- Что случилось? – Стала допытываться Анастасия.
- Дочь пропала. Я всю ночь не спала. Мы с ней вчера договорились, что поедем лечиться, а вечером она пошла погулять и не вернулась домой. Я всех обзвонила, с кем она общается, никто её не видел. Я не знаю, что и думать. Может, она испугалась лечения. Говорят, это очень тяжело. Не все выдерживают. А может она, что с собой сделала…
- Лиза, ты успокойся, она наверняка у кого-нибудь из своих наркош на квартире. Мы позвоним в милицию, попросим у них помощи. Они наверняка знают адреса притонов. Мы с тобой сами проедем и найдём её.
- Нет, Настя, я чувствую, случилось что-то страшное. Я знаю. Ты можешь, посмотри, что с ней.
Настя прижала к груди рыдающую подругу, и, закрыв глаза, попыталась заглянуть через пространство, как она это иногда, лишь в особых случаях делает. Но картина, появившаяся перед глазами, была такой страшной, что она вздрогнула и открыла глаза.
- Ты что-то увидела? Не молчи. Скажи.
- Нет, Лиза я ничего не увидела. У меня не получилось.
Уж лучше пусть Лиза считает дочь пропавшей без вести, чем знать такую правду… Она молила Господа лишь об одном, чтобы он воздал злодеям по заслугам.


Иван убрал в сейф дела, закрыл кабинет и доложил дежурному:
– Николай Васильевич, я отлучусь на часик. Сегодня Катерине годовщина. Съезжу на кладбище. Если кто придет по повестке, пусть подождет.
Вокруг безумствовала весна, на кладбище, где заканчивается земной путь людей, среди памятников и крестов благоухала сирень, горели красным пламенем тюльпаны, ярко-зелёные кудрявые облака листвы едва держались на стволах, и казалось, они вот-вот взмоют в нежно-голубую высь. Это торжество природы, особенно перед Пасхой, словно подтверждало теорию о бессмертии, что жизнь не кончается. Она лишь переходит из одного состояния в другое.
Иван убрал старые венки, продернул сорняки, полил цветы и присел на лавочку рядом с памятником… Над могилой его любимой Кати тоже расцвела сирень. Иван дотронулся до молодых нежных листиков, уткнулся лицом в цветущие кисти и заплакал. Он не верил в мистику, в перевоплощение, но в этот момент ему показалось, что от сирени веет ароматом Катиных духов…
Прошёл год. Самый тяжёлый год в его жизни. Он учился жить без Кати. Но она постоянно давала о себе знать. То где-то зазвучит её любимая песня, которую она мурлыкала, когда работала, то в толпе мелькнёт похожая причёска, а то, как сейчас, повеет ароматом её духов. Как он мог не уберечь её?! Втянул её в свои опасные дела… в это злосчастное «Сахарное дело»!... «Господи! Прости!»
Сидя у могилы, Иван вновь и вновь прокручивал события, предшествующие гибели Катерины.
Смерть Татьяны Широкой не только потрясла город, но и заставила многих строить версии. И его Катерина, конечно же, начала своё журналистское расследование. «Кому было выгодно, чтобы ушла с дороги жизнелюбивая, красивая женщина? Деловая, ловкая, умеющая ладить с людьми. Она многим была нужна живая. На ее связях и поставках у многих был завязан бизнес», - раздумывал Иван. Почему-то вспомнилось, что Татьяна работала не одна. Была у неё в подругах скромная, серенькая по внешности, всегда прятавшаяся в тени яркого лидера, бухгалтер. Звали ее Мария Акоповна. Жила эта подруга в западном районе. В советское время работала на маслозаводе, таскала масло и сливки. В общем, крутилась по-своему. Был у нее один сын, для которого она была готова на все… Сейчас этот сыночек в банде рэкетиров. Пробовали к нему подобраться, но банду кто-то здорово крышует.
777777
Время шло, а город не мог забыть «сахарного дела». Ведь вместе с жизнью Татьяны растаяли в пространстве и деньги, собранные со всего города, и вагоны с сахаром. Были убиты несколько человек, причастных к этому делу, в том числе криминальный авторитет Левон, и, наконец погибла журналистка, которая вела собственное расследование. То там, то тут, всплывали детали благополучно потопленного «сахарного дела». Периодически горожане тихо, меж собой обсуждали вопросы, на которые никто не дал ответов: «Куда все-таки делись деньги? Откуда у скромной, одинокой бухгалтерши появился трехэтажный магазин? «А откуда у сыночка взялись деньги на раскрутку крупного производства? И на какие средства им же почти одновременно с производством начинает возводиться церковь?»
Неизвестно сколько еще все эти вопросы тихо крутились бы в людской молве, если бы не выборы. Известие о том, что любимый сыночек серенькой бухгалтерши выдвинулся в кандидаты, взбудоражила город, как тот далекий выстрел в ночи. То там, то тут возникали слухи о том, сколько заплатил «Крутой» председателю избирательной комиссии, сколько краевому судье, сколько пакетов с колбасой и водкой разнесли его люди по старикам.
Иван был уверен, что смерть его любимой Катюши напрямую связана с выборами и «сахарным делом». Только как это доказать…
Он поцеловал фотографию, с которой смотрели на него озорные почти детские глаза… «Катька, Катька! - с горечью вздохнул Иван.
– Вы Иван Емельянович?
Он обернулся и увидел тёмноволосую женщину в шляпе и белом плаще,
– Да, и что вы хотели?
Женщина подошла, положила живые цветы на могилу.
– Я редактор «Общественной Независимой газеты» Анастасия Лебедева. Мы хотели бы опубликовать материал, посвященный Екатерине Семеновне. Ведь сегодня год, как её убили. Расскажите о ней.
–Так вот вы какая, Анастасия Лебедева. У меня есть ваша книга стихов. А о Катюше я, конечно, расскажу, только давайте встретимся вечером. Кафе «Ретро» вас устроит?
– Да, конечно. Очень уютное кафе. Я буду ждать вас в семь.
У Ивана зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что к нему пришли вызванные свидетели.
– Простите, мне уже пора. Вас подвести?
– Да, если можно к центру города.


Опрос свидетелей он закончил уже в семь и опоздал на встречу. Однако Лебедева его дождалась. Он заказал себе коньяк, а ей кофе. Но к чашке она так и не притронулась. Включив диктофон, она внимательно слушала. А он потягивал коньяк и говорил, говорил. Он сам от себя не ожидал, что будет столько говорить. Но широко открытые жаждущие глаза благодарной слушательницы действовали магически.

«Сколько помню ее, она всегда была вызывающе смелая. Она – это Катя Чернова, друг детства и моя жена.
В нашей компании мальчишек и девчонок с улицы Красноармейской она была самая младшая, но самая дерзкая. Темные, коротко постриженные волосы всегда торчали на ее маленькой круглой головке, сосульками, словно рожки. Толи из-за этих рожек, толи из-за характера, бабки прозвали ее бесёнком. И будто имени у нее не было. Встретят мать Катькину, жалуются:
– Слышь, Клавдия, бесёнок твой, опять Валькиному пацану нос в кровь разбил.
А соседка с соседкой разговор заведут о проделках детворы, так Катька у них с языка не сходит.
– Слышь, соседка, а бесенок энтот в огород к тебе лазил ночью.
– А я и думаю, куда помидоры у меня подевались. Вроде были вчерась бурелые, а нынче пошла – нету.
А исчезали помидоры не потому, что пацаны их воровали, а потому, что Катерина на спор почти на глазах у бабки срывала помидоры, а потом незаметно для неё приносила их ей под навес.
Вечером на лавочке бабка рассказывала соседям:
– Совсем склероз замучил. На бесёнка грешила, а сама помидоры под навес поставила и забыла.
Любили мы в ту пору играть в казаки-разбойники. Как только темнело, вся наша ватага разбивалась на две команды. Катьку непременно выбирали атаманом одной из команд. Условие игры состояло в том, что одна команда должна была прятаться, а другая должна была искать. Территория игры не ограничивалась. Бывало, убегали за два-три квартала от дома, и даже до старого кладбища.
Как-то сказали нам старшие пацаны, что на кладбище ночью могилы светятся. Ну, мы и пошли посмотреть. Однако переступить за кладбищенскую ограду никто не решался. И, тут Катерина отличалась. Одна на спор прошла через все кладбище и доложила:
– Брехня, ничего там не светится.
Она подбивала нас на походы за город изучать окрестности. В одном из таких походов нас застал град. Девчата испугались, сопли распустили, а Катька, как ястребок, издалека увидала большую трубу около дороги и заставила их бегом туда бежать. И сама первая не спряталась, а ждала, пока все спрячутся от града, несколько синяков получила, а потом еще и порки от отца. Был у нас в компании один гнилой парень, так он рассказал родителям, что это Катькина была инициатива в поход идти. Они пожаловались Катькиному отцу. Я через щель в заборе наблюдал, как Катька только вздрагивала под вожжами, и даже не пикнула. Хотелось мне Катькиного отца за руку схватить, да не принято было в ту пору со старшими спорить.
Позже, когда мы уже ходили в школу, Катька ходила драться вместе пацанами стенка на стенку. Ох и позору было тем, кто фингал от девчонки получал. Катерина вместе с нами удирала с уроков, а летом бегала на речку купаться и обносить сад.
Однажды мы нарвались на сторожа. Я с другом тащил мешок с яблоками, а остальные пацаны, завязав подол майки на узел, набили яблок за пазуху, от чего все стали пузатыми, в том числе и Катька. Мы шли гуськом по тропинке в сторону моста и смеялись друг над другом. Неожиданно на тропинке позади нас показался усатый мужик огромного роста, в сапогах и с ружьем. Мы бросили мешок и побежали к мосту. «Пузатикам» бежать было трудно, их вот-вот мог настигнуть сторож.. И тогда Катька крикнула:
– Пацаны, прыгай в воду!
С горяча, все попрыгали в речку. А плавать то не все умели. Катерина, уже выбравшись на противоположный берег и высыпав яблоки на песок, заметила, что один из «пузатиков» вместо того чтобы грести к берегу, барахтается на месте, и его сносит течением. Она тут же сообразила, что делать. Пробежав по берегу вперед, она прыгнула в воду и поплыла против течения. Наша бесстрашная Катька успела. Она схватила утопающего за майку и поплыла с ним к берегу. А после говорила, что спасло мальчишку только то, что за пазухой у него было много яблок, которые не тонут. Они то и послужили спасательным кругом. Мы с другом, убегая от преследования, всего этого не видели, а узнали после, из рассказов пацанов, которым пришлось драпать от сторожа вплавь.
В старших классах Катерина вдруг начала ходить в драмкружок, где играла Зою Космодемьянскую. Даже старшеклассники не могли сдержать слез на спектакле, когда Зоя-Катька умирала.
В тот вечер я впервые пошел ее провожать. Всю дорогу мы разговаривали о спектакле, да еще о будущем. Она мечтала о героических профессиях, то полярником собиралась стать, то геологом, то пожарным. А я уговаривал ее поехать со мной поступать в медицинский институт.
Мы шли по улице к озеру. С неба светила полная луна, а вокруг почти у каждого двора цвела сирень. Ее аромат волновал юные души. Моя рука несмело коснулась Катиного плеча. Она вздрогнула, но не оттолкнула меня. Мы замолчали и остановились в тени куста сирени, и словно в облако дурмана окунулись. Мое сердце стучало как барабан, казалось его стук слышит весь город. Подумалось, что если я затаю дыхание, то сердце не будет так громко стучать. Катя повернулась ко мне лицом, и вдруг вскочила на лавочку, стоящую рядом с сиренью.
– Я хочу цветов. Достань мне вон ту веточку.
Я тоже взобрался на лавочку и стал ломать сирень.
– Хватит, хватит, теребила меня Катя.
А я словно в лихорадке, рвал и рвал. Во дворе залаяла собака, хозяин включил свет во дворе, и за калиткой послышался хриплый мужской голос:
– Кто там сирень ломает! Вот я вам сейчас!..
Мы схватили в охапку наломанные душистые ветви и побежали, что было духу. На перекрестке свернули за угол и спрятались в зарослях кустарника. Прислушались. Погони не было. И тут в нас смешинка попала. Мы смеялись до слез и остановиться не могли. Катя, словно невзначай, склонилась ко мне. Приступ смеха в миг прекратился. Сирень из рук моих посыпалась под ноги. Я нежно обхватил голову девушки своими ладонями, и губы осторожно коснулись её лица...
Что было потом, я не помню. Очнулся от Катиного окрика:
– Ты что делаешь! Пусти!
Она влепила мне пощечину, высвободилась из моих рук и, на ходу застегивая плащ, побежала.
– Катя, постой, прости.
Я собрал сирень и побежал за ней. Она перед моим носом скрылась за воротами и повернула ключ в замке. Её тяжелое дыхание слышалось по ту сторону ограды. Прижавшись горячим лбом к холодному железу калитки, я тихо молил:
– Катя, выйди. Ты мне очень нравишься. У меня еще никого не было. Ты первая. Ты у нас такая смелая, а тут, что, испугалась?
Когда ее дыхание стало спокойным, она подала голос:
– Уходи…
В груди у меня словно пламя вспыхнуло. Охапка сирени полетела через забор, от злости стукнув ногой по забору, я быстро зашагал прочь.
Это было какое-то сумасшествие. Ночи на пролет я ходил под ее окнами, стучал и просил выйти, пока однажды не появился отец Кати и не пригрозил мне милицией. Ловя любой момент в школе, просил поговорить со мной, но она отвергала все мои попытки наладить отношения.
Я не понимал что происходит. Не раз я слышал от ровесников, как ведут себя девчонки, с которыми они встречаются.
– Девочкам нравится, когда их гладят. Они все равно, что кошки. Чем дольше гладишь, тем громче мурлыкают
– Девочки любят смелых и настойчивых. Если начал, доводи дело до конца.
Но с Катей наука друзей дала сбой. Я хотел быть с ней рядом, но не знал, как подступиться. И лишь однажды перед самым выпускным вечером мне удалось с ней объясниться. Я дождался ее в переулке за углом спортзала.
– Катя, постой, мне очень надо с тобой поговорить. Прошу тебя. Прости меня. Я был дураком. Я понял, ты не такая, как все. Прости.
– Я не в обиде на тебя, Ваня, не переживай. Но встречаться с тобой не буду. Пойми, я не уверена, что люблю тебя. Нельзя целовать не любимого. Мы с тобой друзья с детства, давай друзьями и останемся.
Поступать в институт я поехал один, но не поступил и осенью призвался в армию.

Несколько лет ничего не знал о судьбе Кати. Служба в армии, учеба в институте почти на десять лет оторвали меня от дома. Когда после учебы вернулся в родной город и стал искать друзей детства, то узнал, что наша бесстрашная Катька чуть не погибла. Кинулась защищать парня, на которого напали подвыпившие хулиганы. У одного из них был нож. Он нанес Катерине пять ударов в живот. От страха все разбежались, а ее бросили на аллее парка истекать кровью. Парень тот потом вернулся все же. Врачи спасли Катерину. А тот лох позже стал ее мужем.
Каково же мне было узнать, что нашу бесстрашную Катьку муж колотит! Как-то на пустынной улице я увидел знакомую фигуру женщины, с закутанным в платок лицом. С трудом узнал в ней подругу детства. Желтый цвет лица, синяки под глазами… Разговорились. Я предложил ей свою помощь.
– Катя, давай я его постращаю. Поколочу разок, может он перестанет на тебя руки поднимать.
– Не надо, что ты! Он и так слабый духом. Это он от слабости своей злится. Сломать ему меня хочется, доказать, что он сильнее, а не получается.
После этого мы не виделись примерно год. Столкнулись случайно на рынке нос к носу. Я ее опять не узнал. Это был совсем другой человек. В глазах плясали чертики, волосы торчали знакомыми с детства рожками. Она потащила меня в кафе. Долго рассказывала мне о своей новой жизни, как она до смерти напугала своего мужа, когда однажды взяла и припекла его утюгом.
– Утек мой муженек. И даже не знаю где он теперь. На работу поступила спецкором краевой газеты. Говорят, получается у меня.
Мы стали встречаться чаще. И однажды я предложил ей выйти за меня замуж. Честно скажу, думал она откажет. Но она согласилась. Жили мы дружно и весело. Одно омрачало нам жизнь. У Кати было обостренное чувство справедливости. И она постоянно с кем-нибудь воевала. То с секретарем горкома, то с коммунистами вообще. А потом ввязалась в борьбу против коррупции, против бандитов во власти.
– Ох, Катерина, не умрешь ты своей смертью, - вырвалось у меня однажды. - Ну, зачем ты трогаешь этих бандитов, что рвутся во власть? – пытался я остановить её. Я тогда уже работал в уголовном розыске.
– Понимаешь, Ваня, это, видимо, болезнь. Не могу я спокойно жить, когда вокруг столько обиженных, слабых, незаконно осуждённых. Убийцы, разгуливают без наказания. И, между прочим, я вашу работу делаю. Представляешь, я расследовала «сахарное дело». Я внимательно изучила копии тех документов, что ты дал мне на хранение. Ты и забыл про них? Ведь убийство Татьяны Широковой так и не раскрыли, а у меня факты есть и свидетели. Сейчас готовлю публикацию. Придется вам поднимать её дело, - говорила она мне буквально накануне аварии.
Я был дома и ждал её возвращения, когда позвонили из ГАИ…
У Ивана вдруг пропал дар речи, в мозгу, как в компьютере, зависло только одна картинка: искалеченное бездыханное тело Кати.
– Иван Емельянович, - пыталась вернуть его к реальности Анастасия, -по городу ходили упорные слухи, что не сама она разбилась – помогли ей.
– Дело заведено. Но зацепок очень мало. Нет никаких гарантий, что мы найдём убийц. Простите, я не хочу больше говорить.
Какое-то время они сидели молча. Настя понимала состояние собеседника и хотела отвлечь.
– Иван Емельянович, а материалы её журналистского расследования найдены? Дома вы искали?
– Искал. Но она, кажется, поехала с ними к маме на дачу.
– А у мамы не искали?
– Нет.
– А давайте вместе поищем.
– Давайте.
– Начнём с её мамы, можно заглянуть и к бывшему мужу.
– Он уехал из города, но я знаю, где сейчас живет её мама, это недалеко от города..
– Ну, вот и прекрасно. Давайте завтра и съездим к ней.
На этом они расстались.

Клавдия Петровна после дочери следом похоронила мужа. Он до самоотречения любил дочь и не смог простить себе её смерти. Очень переживал, и сердце не выдержало. Она, похоронив самых близких людей, переехала жить в сельский домик, в котором они с Катей очень любили жарким летом укрываться от раскаленного города. Домик затерялся в кривых улочках на самой окраине села. Рядом маленькая степная речка, впадающая в Куму. Вдоль берегов росли старые ивы, кусты гребенчука, покрывающиеся весной, словно розовой дымкой. Больше всего нравились Клавдии Петровне эти цветущие растения. Природа лечила и помогала смириться с неизбежностью.
Огород, с плетеным из лоз