Откройте свой Мир!

(М. Цветаева)

"Переходим к наслаждению очередным шедевром, очередной сказкой. Из всех сказок данной серии роман Флобера "Госпожа Бовари" - самая романтическая. С точки зрения стиля - перед нами проза, берущая на себя обязанности поэзии."

"Публикация «Госпожи Бовари» в 1857 году повлекла за собой множество скандалов, и не только с правительством; cначала этот роман не был понят, так как нес в себе нечто новое: чересчур правдоподобное описание жизни. Постепенно, этот аспект его гения был принят, и начал вытеснять всех других. Перед своей смертью Флобер был оценен как наиболее влиятельный французский реалист. Кроме этого , Флобер сильно повлиял на развитие Ги де Мопассана, Эдмонда де Гонкота, Альфонса Даудета, и Золя. Даже после того, как он немного отклонился от реализма, не утратил престижа в литературном сообществе; он продолжал иметь влияние на других писателей из-за глубины своих эстетических принципов, преданности стилю и неутомиму следованию идеально выражаться...
Особые композиционные способы, применяемые Флобером, интересны и оригинальны. Он работал в угрюмом одиночестве, иногда тратя неделю для завершения одной страницы, и то, что он сочинил, никогда не удовлетворяло его, яростно мучая свой мозг, для лучшего подбора фраз и подходящих прилагательных. Его беспрерывный труд был вознагражден. Из его личной переписки видно, что Флобер был не из тех, для кого правильный язык был естественнен; он с потом, капающим с бровей извлекал свои идельные фрзы, все время совершенствуя их. Много критиков считают работы Флобера иконами стиля.
Флобер был описан и восхвален всеми литературными личностями 20 столетия, включая флософов и социологов, таких как Перри Брауди и Джен Пауль Сартре, чей, частично психоаналитический, портрет Флобера «Семейный идиот» был опубликован в 1971 году. Жорж Пере назвал «Воспитание чувств» его любимейшим романом. Перуанский романист, Марио Варгас Льоса более всех восхищался Флобером. «Бесконечная оргия» посвящена исключительно творчеству Флобера." (http://flaubert.ru/)

«...нет ничего пагубней, чем возможность все говорить и наличие удобного стока для твоих излияний. Становишься к себе весьма снисходителен, а друзья, дабы ты отвечал им тем же, снисходительны к тебе. Вот так и опускаешься все ниже самым простодушным образом.»
Из письма Луизе Коле 31 марта 1853

"Я не желаю принимать участия ни в чем, не хочу состоять членом какой-либо академии, разных там корпораций и ассоциаций. Ненавижу стадность, устав и общий уровень. Быть бедуином - извольте; а гражданином никогда. Я даже озаботился бы,- во сколько бы мне это ни обошлось,- написать на титульном листе моих книг, что перепечатка разрешается; пусть все видят, что я не принадлежу к Обществу писателей, ведь я заранее отвергаю это звание, и предпочел бы, чтобы привратник знал меня как торговца или ремесленника, шьющего церковные ризы".

"А я, дорогой Эрнест, тружусь все дни напролет. Роман об Изабелле Баварской продвигается - успел сделать вдвое больше после возвращения из поездки в Пон-л'Эвек1.

...Ты полагаешь, что я без тебя скучаю, да, ты не ошибся, и, не будь у меня в голове и на кончике моего пера некой французской королевы пятнадцатого века, жизнь бы мне окончательно опротивела и пуля уже давно избавила бы меня от этой нелепой шутки, каковую именуют жизнью."

"Я возмущен тем, что намерены восстановить театральную цензуру и уничтожить свободу печати! О да, этот закон пройдет, ибо представители народа - всего лишь гнусная кучка продавшихся людей. Их цель - выгода, их наклонности - низменны, их честь - глупая гордыня, их душа - куча грязи; но придет день, и он придет вскоре, когда народ начнет третью революцию; да, уж полетят головы королей, польются потоки крови. А пока у писателя отнимают совесть, его совесть художника. Да, век наш чреват кровавыми событиями. Прощай, до свидания, будем же всегда заниматься Искусством, которое выше, чем народы, короны и короли, оно всегда пребудет с нами, оно живет в восторгах наших, увенчанное диадемой божества."

"По-прежнему читаю Рабле и прибавил к нему Монтеня. Я даже намерен когда-нибудь написать о них двоих особый, философский и литературный, этюд . По-моему, это точка, из которой вышли французская литература и французский дух .

Право, по-настоящему глубоко я уважаю только двух людей - Рабле и Байрона, единственных, кто писал с намерением насолить роду человеческому и посмеяться ему в лицо . Какая величественная картина - человек, противостоящий всему миру!

«До идолов дотрагиваться нельзя - позолота пристает к пальцам»

«А между тем разве мужчина не должен знать всё, быть всегда на высоте, не должен вызывать в женщине силу страсти, раскрывать перед ней всю сложность жизни, посвящать её во все тайны бытия?»

«Ну к чему ополчаться на страсти? Ведь это же лучшее, что есть на земле, это источник героизма, восторга, поэзии, музыки, искусства, решительно всего»

«Одновременно она желала и умереть, и жить в Париже.»

«Мужчина, по крайней мере, свободен: ему доступны все страсти, все чужие края, он волен преодолевать препятствия, вкушать от наиболее трудно достижимых наслаждений. А женщине всюду помехи: её вечно увлекает какая-нибудь прихоть, вечно сдерживает какая-нибудь условность".

«Общение с этими двумя женщинами составляло как бы две мелодии; одна была игривая, порывистая, веселящая, другая же — торжественная, почти молитвенная»

«Подробности выпали из памяти, но сожаление осталось».

"Да! Маленькие враги опасны, низкая и слепая злость может со временем сделать несносною жизнь, которая теперь для меня так спокойна и счастлива."

"Когда уважаешь свой талант, не станешь прибегать к средствам, которыми завоёвывают толпу."

"Люди со вкусом — престранная каста: у них есть свои собственные маленькие святые, которых никто не знает."

«Я смеюсь над всем, даже над тем, что всего сильней люблю. Нет таких дел, событий, чувств или людей, по которым я не прошелся бы в простоте своею шуткой, как железным катком, придающим ткани блеск. Это прекрасный способ. Сразу видишь, что остается. Трижды прочно укоренилось чувство, которое устояло, предоставленное воле ветров, без подпорки и проволоки, очищенное от всяких условностей, так удобно поддерживающих гнилье. Даже пародия - разве она всегда издевается? Смеяться над жизнью полезно, а порой и прекрасно - только бы жить. Следует возвыситься над всем и возвысить свой ум над собою самим - я имею в виду свободу мысли, всякое ограничение коей объявляю кощунством.
Если б ты знала, ...сколько раз меня оскорбляла поэтизация того, что я предпочел бы видеть в естественном виде!»

В 1890 году По случаю 10-летия кончины Гюстава Флобера ( в Руане, провинциальном французском городе, где он родился и в предместье которого жил, состоялось торжественное открытие памятника классику мировой литературы работы знаменитого в те годы скульптора Анри-Мишеля Антуана Шапю . Жители Руана в большинстве своем понятия не имели о выдающемся земляке. Увековечению Флобера город был обязан Ги де Мопассану , единственному и по-отечески любимому ученику Флобера, преданному другу его последних лет.