В боях за Ленинград произошло 4 драки, повреждено 100% присутствовавших ушей, отдавлено 30% топтавшихся на танцполе ног, алкоголем поражено более 80% процентов купивших билет и наш фотограф потерял наглазник от Nikon. Вот такие потери, товарищи.

Когда-то, в далеком 1999 году, когда в Иркутске еще никто слыхом не слыхивал про группу Ленинград, мне друзья из Питера прислали два необычных кассетных альбома с названиями «Пуля» и «Мат без электричества». Веселая легкая музыка, простые тексты — романтика дворовая. Тогда меня по-настоящему приколол смысловой наив в сочетании с глубокой, полнозвучной духовой секцией. А матерщинка была всего лишь небольшим милым штрихом, который не позволял музыке провалиться в шансон. Матерщинка делала группу задорной, определяла ее в ска-звучание и вызывала бурю положительных эмоций у всех, кому я давала послушать кассеты.

Имеет ли смысл говорить о том, что после судьбоносного для Ленинграда 99-го года произошло с этим милым коллективом и лично Сергеем Владимировичем? Если коротко: слава, запои, слава, запои, просветления в виде ролей и передач, слава, запои… Сергей Владимирович этого не скрывает. Он говорит: «Хорошо, когда есть бабки. Когда есть бабки, ты можешь курить и бухать, потом подлечиться и опять бухать».

Сергей Шнуров неожиданно стал настоящей иконой поколения, для которого бабки — это легко, а бабы — это почти тоже самое, что и бабки. Поколение нулевых, у которых было чуть больше всего: свободы, музыки, алкоголя, возможностей — шагает по жизни не сомневаясь и потребляет без оглядки.

Концерт в Иркутске. Клуб битком. Целевая аудитория. Очень точное попадание. Средний возраст: 30 лет. Двое мужчин, по виду офисных. Лица красные, подусталые. Вопрос: — Можете назвать первый альбом Ленинграда? Ответ: — Нет. Вопрос: — А любимую песню назвать можете? Ответ: — Да мы побухать пришли.

Девицы. Самые разные: стройные, красивые, одинокие и с парнями. В руках огромные стаканы. Фотограф смотрит вопросительно — че бухают? Я понятия не имею, что можно пить в таких количествах, прошу снимать поменьше стаканов. Неожиданно две весьма взрослые девушки, спокойные, сидят сбоку сцены у стойки. Вопрос: – Ваше место сколько стоит? Ответ: 3,5 тысячи. Вопрос: — Вы бы своих детей пустили на концерт? Ответ: — Ни в коем случае. Смеются.

Группа задерживается. Зал все уплотняется. Ищем с фотографом куда бы приткнуться. Я смотрю на второй ярус зала и вижу, что там просторненько, но охрана не пускает туда тех, кто купил билеты на танцпол. А затем все летит в тар-тарары, потому что Сергей Владимирович наконец появляется на сцене и начинает качать зал. Всех, кто не успел занять позиции и укрепиться — жесткими басами сбивает в клубок. Дальше нельзя ничего. Только качаться вместе с толпой.

Шнуров вышел играть концерт в трусах, демонстрируя тем самым полнейшую открытость публике. Правда не поздоровался, не поприветствовал Иркутск, да и вообще, за весь концерт разве что пару-тройку фраз произнес, но народу это уже было не важно. Женская половина зала подпевает громче мужской. Я не могу ничего сказать фотографу — рядом меня и колонки перекрикивает кудрявая и веселая. Фотограф в шоке — он не понимает моих команд. Машу ему, снимай хоть что-нибудь.

После нескольких старых песен, рвущих крыши зрителям, Сергей Владимирович объявляет: «Несравненная Юлия Коган!» – и над залом взлетают руки, волосы, ноги и все что только есть у этой самой Коган. От ее пронзительного вокала в ушах гнутся перепонки. Зал беснуется. Фотограф орет: «Ты понимаешь, что она поет?». А я прекрасно понимаю, но вижу, как вокруг ей подпевают все девушки в зале и буквально «тащатся» от текста.

Глядя на буйство женского сексизма, я думаю, что наверное каждая девушка, слушая песни любимой группы, видит себя на сцене, рядом со свои героем на бэк-вокале. А Юлия Коган — это живое воплощение мечты. Высокая, голосистая, хорошо двигается, джаз-вокал, рот большой. Только вот думала ли она, во что воплотится ее мечта в мире, где бабки и бабы – неразрывны и синонимичны, особенно в хождении по рукам? И не думайте, я это не в буквальном смысле. А в смысле содержания. Репертуар определяет либо уровень интеллекта, либо уровень гонораров, от которых нельзя отказаться. И я склоняюсь ко второму. В коллективе Сергея Владимировича, человека с грустным лицом, выдающего качество на сто процентов по райдеру и ни каплей больше, нельзя быть идиотом, чтобы не понимать что поешь.

Сергей Шнуров человек очень незаурядный. Имеет духовно-философское образование, склонность к естественным наукам и рисованию. Среди его личных идолов — Егор Летов. Именно у него он позаимствовал основополагающую фразу собственной философии: «Любит наш народ всякое говно». На этой базе и зиждется путь народнолюбимой группы Ленинград.

Почти на 90 процентов концерт делает необыкновенная харизма Шнурова, а не песни. За этой харизмой ты идешь, тратишь свое бабло, представляешь себя таким же прямым и брутальным. С одной стороны, нельзя не влиться в атмосферу всеобщего угара, когда на сцене настоящий мужик, в труселях и матерком от сердца. А с другой, диковато смотреть на приличных людей, розовых, наверняка успешных, орущих слово из трех букв с таким воодушевлением, с каким даже русские солдаты в атаке «ура» не кричали.

Зал настолько переполнен, что периодически изрыгает из себя кучки выдавленных в фойе людей. Кто-то из тех, кому не удалось пробиться внутрь, сидит и смотрит влажными глазами концерт на плазме в другом зале. На входе не пускают тех, кто неосмотрительно вышел подышать воздухом. Билеты показывать бесполезно. Весь концерт — месиво и трэш. Мой фотограф зависает на решетке балкона, пытаясь нащелкать дикарей, которые его туда загнали. Животная ярость вылетает из колонок и возвращается на сцену многократно увеличенная. Над залом стоит дым, курят прямо в толпе, куда деваются бычки и пустые бутылки — загадка, которую не хочется разгадывать. И так два часа и два раза на бис.

А потом, когда группа отвалит со сцены и начнется дикая давка с драками и причитаниями полуобморочных помятых девчонок, Сергей Владимирович сядет в гримерке и лицо его будет ровно таким, как за час до концерта — грустным, усталым и неудовлетворенным своим идеальным миром бабок и баб. Но этого уже никто не увидит. Потому что место клоуна на арене, а за кулисами клоунов нет.

(с) Оксана Цепилова