Красные казаки рубят в лапшу дроздовцев.
Написать эту статью меня подтолкнули своими человеконенавистническими выпадами поборники монархической насквозь сгнившей идеи. Как один поборник исторической справедливости мне написал, что казаки, которые переходили на сторону красных, сразу переставали быть казаками и становились сиволапым мужичьём. То есть если во время Гражданской войны целые полки и дивизии переходили то на ту, то на другую сторону неоднократно, значит, как только они переходили на сторону белых сразу становились белыми и пушистыми, а наоборот переставали быть людьми, и становились по видимому гоблинами и орками. Смешно право слово, надо эти опусы "господ псевдомонархистов" послать Задорнову пусть народ посмешит. Вот ещё один пассаж "Ну, дисциплина у белых была на высоте. Это уж вы хватили, батенька! А врать белые и лгать, как красные не умели, да и не желали. Честь имели и ее берегли, что называется с молоду. Светлые сыны отечества с богоугодными лицами, а не эта косорылая нечисть. С такой нечеловечечкой ненавистью, о каком примирении и всепрошении можно говорить. Они до сих пор не смиряться, что у них забрали право карать и миловать по своему усмотрению."
Строго говоря белых в России не было вообще. Откуда взялся термин "белые".? Из революционной Франции, где в 1792-1814гг дворяне-эмигранты сражались под белым знаменем Бурбонов. Так на самом деле ни одна армия во время Гражданской войны не воевала за восстановлениме монархии, и соответственно белый цвет никакого отношения к контрреволюционерам не имеет. Теперь о казаках верхушка казачества, в частности на Кубани мечтала отделиться от России вообще, независимо какого она цвета. Замечу, что отделиться от России мечтали не только самостийники,но и верхушка казачества на Кубани, областники (леволиберальная буржуазия) в Сибири и т.д. 1917 г. революционным набатом прозвучал над Россией. Весть о свержении самодержавия не всколыхнула казачьи станицы. Хотя и известно, что на уровне бытового сознания в различных казачьих семьях это событие воспринималось по-разному. Напротив, фронтовики-казаки в значительной степени испытали на себе влияние революционной пропаганды, о чем с горечью писал организатор Добровольческой армии генерал М.В. Алексеев. Придя домой с леворадикальными идеями, они постепенно нейтрализовались в традиционной среде станичников и заняли выжидающую позицию. Наказной атаман М.П. Бабыч был отстранен от должности Временным правительством. Комиссаром последнего в Кубанскую область был назначен член Государственной думы отставной есаул К.Л. Бардиж.
На Кубани стали создаваться гражданские комитеты, советы рабочих, солдатских и казачьих депутатов, в станицах оставались старые органы власти. 29 августа 1917 г. была созвана Кубанская войсковая рада, на которой были избраны войсковой атаман полковник А.П. Филимонов и Законодательная рада. Однако новая войсковая власть просуществовала недолго. 1 марта 1918 г. большевики заняли Екатеринодар. Повсюду устанавливалась советская власть.
Но уже 9 февраля 1918 г. из Ростова в поход против большевиков направилась небольшая в несколько тысяч человек армия генерала Л.Г. Корнилова. За время так называемого «Ледяного похода» его армия выросла незначительно, главным образом за счет объединения с отрядом Кубанской рады В.П. Покровского. Большинство же станичников продолжали сохранять выжидательный нейтралитет. Л.Г. Корнилов погиб под Екате-ринодаром, а принявший командование добровольцами А.И. Деникин увел их на Дон.
Но в июне 1918 г., значительно усилив Добровольческую армию, он выступил вновь в поход на Кубань. 17 августа добровольцы заняли г. Екатеринодар. Казаки постепенно отходили от позиции сторонних наблюдателей.
24 января 1919 г. Оргбюро ЦКРКП(б) приняло циркулярное письмо, положившее начало массовым репрессиям против казаков. Решение это вскоре было отменено, но большинство казачества (более 100 тыс. человек) встало под знамена белой армии. Однако и эта основная часть его не была единой, разделившись на самостийников (главным образом черноморцы) и неделимцев (бывшие линейцы). Сепаратисты, преобладавшие в войсковом правительстве и Раде, стремились утвердить суверенитет Кубани. На это А.И. Деникин ответил репрессиями. Казаки стали покидать армию и расходиться по домам. А.П. Филимонов сложил с себя полномочия атамана.
Весной 1920 г. белые части на Кубани потерпели поражение. Часть казачества, состоявшая из остатков Кубанской армии, сдалась в плен красным в районе Адлера,некоторая часть Донской армии была брошена белым командованием под Новороссийском и попала в плен. Другая часть перебралась в Крым к генералу П.Н. Врангелю.
Один из самых интересных эпизодов той Гражданской войны связан с так называемыми "зелёными", в которых почему - то, сторонники "белых" записывают дезертиров из Красной Армии, хотя это совсем не так. Вообще в исторической науке обычно, говоря о «зеленых», подразумевают, что это те, кто придерживался принципа: «бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют». Иногда в «зеленые» зачисляют даже батьку Махно, хотя в политической цветовой палитре он скорее «черно-красный».
В общем, так оно и было. Термин очень быстро восприняли те, кто придерживался подобных взглядов. Но первоначально это было политическое течение на Кубани, которое имело достаточно четкую программу, и по мере возможности его сторонники пытались эту программу реализовать. Вот краткая история его образования. С точки зрения радикалов из Кубанской Рады, Деникин вовлек наивных доверчивых кубанцев в свару ради своих личных амбиций. И, дескать, у кубанцев с Белым движением нет ничего общего. Вот вы идите в свою Россию и там разбирайтесь. А мы тут при чем?
Болтать, как известно, можно все, что угодно. Но не все просто болтали. Один очень активный и деловой член Рады, сотник Пилюк, перешел от слов к делу и начал организовывать боевые отряды. Основой их были те кубанские казаки, которые не желали идти в белую армию, потому что не видели смысла сражаться за безнадежно проигранное дело. А что это дело уже проиграно, понимали все.
Лозунги отрядов Пилюка были просты и понятны:
«Долой Гражданскую войну, долой большевиков справа и слева, долой коммунистов и монархистов!»
И ведь идея имела успех! Отряды начали успешно создаваться — как вокруг Пилюка, так и сами по себе, просто взяв на вооружение его лозунги.
Это было движение тех, кто не любил большевиков, но и не видел смысла воевать за белых. Они взяли себе название «зеленые» или зеленоармейцы, по ассоциации с лесами. На Кубани нет лесов? Не совсем. В предгорьях Кавказа и на западе, возле Новороссийска — очень даже есть. Именно туда и начали стекаться сторонники нового движения.
По большому счету, это были «левые сепаратисты». Они не любили большевиков за продразверстку и покровительство иногородним. Белых они не любили… Да за то, что те вообще существовали! По их мнению, с большевиками можно было договориться, по принципу: вы нас не трогаете — мы вас не трогаем. Как им казалось, большевикам от Кубани был нужен только хлеб и больше ничего. Вот зеленые и думали: хотите хлеб? Да пожалуйста, продадим сколько надо. Кушайте на здоровье, только к нам не лезьте.
Наивно, конечно. Но не более наивно, чем «идеология» белогвардейцев.
За пару месяцев численность отрядов Пилюка достигла 10 000 человек. Пилюковцы носили отличительные знаки — зеленую и малиновые ленты с нанесенным на них полумесяцем. Свою символику они объясняли так: зеленый — это леса, в которых казаки скрывались после набегов, малиновый — цвет черноморских казаков, а месяц — потому что в набеги они ходили ночью.
Кроме ребят Пилюка, имелись и другие. В Сочи еще одна группа зеленых попыталась создать свою столицу и объединить вокруг себя разные отряды. Им оказывала помощь Грузия.
С объединением, впрочем, получалось не очень. Так что были «пилюковцы», «сочинцы», «Отряд грома и молнии», «Группа мстителей». Ну и, разумеется, куча просто бандитов, которые прикрывались этой идеей.
Если люди идут в лес и им никто не подкидывает снаряжение и продовольствие — то они по определению должны кого-то грабить. И грабили.
Правда, у пилюковцев были свои принципы. Они не трогали многочисленных беженцев, а брали только «казенное имущество, потому что это народное достояние». По крайней мере, так они заявляли. И в самом деле, зачем кого-то грабить, если пути забиты эшелонами, полными всяческого добра? Охранять их у белых не имелось никакой возможности.
Когда же весной 1920 года Красная Армия вступила на Кубань и стала неспеша наступать. Для сравнения:От Тихорецкой до Новороссийска примерно 150 километров. Красные прошли это расстояние за 20 дней — не слишком высокий темп наступления, но и не слишком низкий. По большому счету, шло медленное выдавливание белых с Кубани. Бои велись практически за каждую станицу — но бои весьма своеобразные. Проходили они примерно по одному сценарию. Красные наступали, не слишком геройствуя — не перли, как показывают в кино, грудью на пулеметы, а маневрировали, пытаясь найти слабые точки в обороне белых. Деникинцы отстреливались, иногда переходили в контратаки. Но происходило все это как-то вяло. Это были не отчаянные схватки под Орлом-Кромами, где обе стороны сражались насмерть. Красные тоже сильно устали. Да и зачем им было особо рисковать головами? Все знали, чем дело кончится — в конце концов белые отойдут. И отходили.
Екатеринодар был взят 17 марта. Многие думали, что удастся закрепиться на левом берегу Кубани — но это было изначально безнадежной затеей. Дело в том, что левобережные земли были мало заселены, там и в мирное время жили за счет покупного хлеба — то есть с продовольствием было бы тяжко. К тому же местные жители враждебно относились к белым, они делили свое сочувствие между красными и зелеными. Так что оставалось — отступать дальше.
Надо сказать, что белогвардейское командование первоначально отнюдь не планировало отход всех частей к Новороссийску. Совсем наоборот. К примеру, Донская армия должна была следовать походным порядком на Таманский полуостров и эвакуироваться уже оттуда. Что, конечно, было бы проще.
Расстояние между Таманью и Керчью — 20 километров. И перебрасывать людей можно было бы на чем угодно, хоть на рыбачьих шаландах.
В том, что все двинулись в Новороссийск, «виноваты» большевики. Вместо того чтобы выдохнуться, как ожидал Деникин, они явно завелись от ощущения близкой победы. Так, уже 20 марта красные форсировали Кубань и захватили плацдарм возле Екатеринодара. Правда, удалось им это потому, что часовые белых откровенно плохо несли службу. Прошляпили. Но тем не менее такой резвости от красных никто не ожидал.
Днем позже большевики форсировали Кубань ниже по течению и стали отрезать пути отхода на Таманский полуостров. 23 марта красные заняли Анапу — то есть путь на север, к Тамани, был отрезан. Разведка белых доносила, что перерезан и путь на юг, на Геленджик и Сочи — хотя, как оказалось позже, разведчики, видимо, пользовались слухами, поскольку никаких большевиков там не было. Но армия имела те сведения, которые имела. В итоге иного пути к морю, кроме как прямо на запад, не оставалось. Пришлось всем уходить через горы в Новороссийск.
А в горах белых с нетерпением ждали зеленые… Горы в этих местах невысокие, но поросшие лесом и труднопроходимые. В 1942 году немцы так ничего и не смогли поделать с укрывавшимися там партизанами. Вот и зеленые чувствовали себя в горах как дома.
Пилюковцы и прочие ребята развлекались, как могли. Они грабили обозы, разоружали солдат — иной раз целыми подразделениями. По рассказам, иногда просто на дороге стояла группа зеленоармейцев и культурно предлагала отдать винтовки, предупреждая: «Не отдадите — так дальше вас все равно разоружат». Всем желающим зеленые предлагали уходить с ними. Случалось, они уводили в горы даже орудийные батареи в полном составе.
И начался дурдом. Некоторые солдаты уходили к зеленым, потом возвращались, потом снова уходили… Может, просто пообедать в горы бегали. У зеленых с продовольствием было куда лучше, чем у белых.
Стали появляться и красные разъезды. Иногда случались совершенно сюрреалистические истории.
«В станице Абинской, расположенной в нескольких стах саженях от станции, в это время происходила невероятная сумятица. Оказывается, что пришедшие туда ночью донские части расположились в станице, которая была уже занята зелеными и разъездами красных.
В трех соседних избах в некоторых местах ночевали и белые, и красные, и зеленые. Можно себе представить, какая суматоха началась в станице угром, когда все проснулись и увидели, с кем имеют дело. Одни разоружались, другие отстреливались и уходили, третьи метались из одной стороны в другую, попадая то к красным, то к зеленым, то к белым, и совершенно теряли всякое представление о действительной обстановке».
(В. Раковский)
С некоторыми зелеными отрядами стали происходить мутации. Они, словно созревающие яблоки, начинали стремительно краснеть. И поясняли всем: дескать, на самом-то деле мы всегда были красными, только это скрывали. А вот теперь демонстрируем свою подлинную сущность… Трудно сказать, так ли это было. Может, и так. Но скорее всего, ребята увидели Красную Армию и поняли, что против лома нет приема.
И тут я должен рассказать ещё об одном гнусном эпизоде той войны. Так называемой "Новороссийской катастрофе", которая была создана целиком и полностью командованием Добровольческого корпуса.
«Гнусное зрелище представлял в это время из себя панический Новороссийск, где за спиной агонизировавшего фронта скопились десятки тысяч людей, из которых большая часть были вполне здоровы и способны с оружием в руках отстаивать право на свое существование. Тяжело было наблюдать этих безвольных, дряблых представителей нашей либеральной и консервативной, совершенно обанкротившейся интеллигенции. Неприятный осадок на душе оставляли все эти растерявшиеся перед крушением их чаяний и надежд помещики, представители потерпевшей полное поражение нежизнеспособной буржуазии, десятки и сотни генералов, тысячи стремившихся поскорее уехать здоровых офицеров, озлобленных, разочарованных, проклинавших всех и вся».
(В. Раковский)
…Как вспоминают очевидцы, Новороссийск оказался под завязку набит войсками и беженцами. На рейде стояли как российские военные и гражданские суда, так и английские. Но российских было очень мало, а англичане никого не собирались брать на борт.
И началось то, что многие не могли простить Деникину до конца жизни.
Вопрос был в распределении по судам. О гражданских речь вообще не шла, их никто брать не собирался — разве что особо привилегированных. Но и с военными имелись проблемы. Было очевидно, что на всех судов не хватит.
Деникин так и сказал командующему Донской армией генералу Сидорину:
— Все суда, которые имеются в Новороссийске и которые прибывают, поступают в распоряжение Кутепова. Каждая дивизия Добровольческого корпуса имеет свои собственные пароходы, которые уже и заняты соответствующими караулами. Имеются еще и пароходы, находящиеся в распоряжении Кутепова, охраняемые караулами и не занятые частями. Для Донской армии не предоставлено ни одного судна. Правда, с часу на час ожидается прибытие новых пароходов.
У «добровольцев» было преимущество. Они пришли первыми — да и по первоначальному плану эвакуироваться морем из Новороссийска должны были только они. Но дело даже не в том. Офицеры Добровольческого корпуса были о себе очень высокого мнения, они только себя считали «настоящими белыми», а на остальных смотрели как на «попутчиков». (Это вообще-то коммунистический термин, но тут он очень подходит).
Так вот, они полагали, что самое главное — вытащить их.
Еще до начала эвакуации, по свидетельству Деникина:
«Генерал Достовалов во время одного из совещаний в поезде Ставки заявил:
— Единственные войска, желающие и способные продолжать борьбу, — это Добровольческий корпус. Поэтому ему необходимо предоставить все потребные транспортные средства, не считаясь ни с чьими претензиями и не останавливаясь в случае надобности перед применением оружия».
Хотя именно казаки сложили свои головы, пытаясь остановить Буденного. Все главные сражения после Ростова легли на плечи казаков. Но кому какое дело!
…А в Новороссийске на это наложилась обычная психология массовой паники: «умри ты сегодня, а я завтра».
Добровольцы охраняли подходы к судам. Охраняли они их серьезно: возвели баррикады, поставили пулеметы — и начали погрузку. Погрузились успешно. И ладно бы. Но когда на следующее утро начали подходить дополнительные корабли, предназначенные уже для Донской армии, «белые рыцари» стали их элементарно перехватывать! Деникин на все претензии генерала Сидорина реагировал вяло: то ли не хотел вмешиваться, то ли, как пишут многие очевидцы, утратил силу воли. Сам генерал в «Очерках русской смуты» говорит об этом эпизоде очень сбивчиво и невнятно. У него в книге много таких мест — и это хорошо заметно. Обычно Деникин все излагает очень четко, а когда сбивается на невнятицу — значит, речь идет об эпизодах, когда генерал совершал не слишком красивые поступки. (Другие мемуаристы в таких случаях, как правило, просто врут).
И даже когда все-таки стали грузиться донцы, добровольцы и тогда пытались перехватить суда всяческими способами. Вот выдержка из официального документа — рапорта командира Донской партизанской дивизии, полковника генерального штаба Ясевича.
«Потоки площадной брани, расправы плетьми, сбрасывание с борта всех, кто не корниловец, — вот атмосфера, в которой происходила погрузка Корниловской дивизии. Недопустимей всех вел себя командир 1-го полка полковник Гордеенко, сбросивший в море трех офицеров и одного лично ударивший прикладом по голове…»
Сразу видно благородных людей и истинных героев!
…Бойцам Донской армии приходилось грузиться буквально с пустыми руками. Мучительнее всего было бросать лошадей, ведь конь для казака — как друг. Но делать было нечего. По городу носились табуны, которые тут же расхватывали невесть откуда появившееся черкесы. Как, впрочем, и «свои» чеченцы.
Да что там лошади! Бросали даже седла и винтовки.
«В городе шел погром. Громили магазины, громили и расхищали громадные склады с продовольствием и английским обмундированием, которые за недостатком времени и пароходов нельзя было эвакуировать. По улицам валялись ящики с консервами, кожаные куртки, шинели… Всюду рыскала местная беднота, стараясь утащить домой все, что можно было».
(В. Раковский)
Кстати, англичане наблюдали за всем этим с полнейшим равнодушием. Разве что в помощь добровольцам выделили танк, который иногда постреливал поверх голов — когда толпа желающих погрузиться на суда слишком уж напирала. Англичане вообще не могли понять, что происходит. Британские офицеры недоуменно спрашивали:
— Почему вы не обороняете город? Это же созданная самой природой неприступная крепость!
Так оно и есть. Новороссийск окружен горами. Теоретически белые могли держать город довольно долго и, не дергаясь, вывезти в Крым не только все войска и беженцев, но и тяжелое вооружение. Но… Моральное состояние было уже на нуле. Сражаться в тот момент никто не хотел.
И ведь самое главное — нельзя сказать, что красные очень сильно жали. Они вообще не совались. Похоже, большевики полагали: на этом все основные дела закончатся. Кто ж знал, что война на Юге затянется еще на восемь месяцев?
Многие белые тоже думали, что Крым — это просто перевалочная база по дороге в эмиграцию. Деникинцев в Новороссийске подстегивал не реальный враг, а собственная паника.
В итоге на берегу осталось около 30 тысяч бойцов Донской армии. 20 тысяч из них, подобно шолоховскому Григорию Мелехову, махнули на все рукой и сдались подошедшим красным. Примерно 10 тысяч ушли на юг вместе с Кубанской армией. О ней при погрузке даже и речь не шла.
В Новороссийске была брошена вся артиллерия, пулеметы и огромные склады с боеприпасами и снаряжением.
Армия начала подходить к Новороссийску 25 марта. К этому времени красные заняли Абрау-Дюрсо, находящееся в 15 километров западнее города. Сдерживали их только части Донской армии. Там тоже было интересно. К примеру, одна часть донцов, высланная прикрывать Абрау-Дюрсо, внезапно натолкнулась на красный авангард. Началась перестрелка, но потом красные стали кричать:
— Зачем вы сражаетесь? Ваше дело проиграно! Сдавайтесь.
И примерно половина отряда бросила винтовки.
Тем не менее большевиков удавалось удерживать. Местность там очень подходит для обороны, а красные не собирались бессмысленно класть свои головы.
В заключение этого стоит рассказать о судьбе Донской Сводно-партизанской дивизии, которую с некоторыми частями Добровольческого корпуса отправили прикрывать отход. Корниловцы, правда, быстро слиняли. А донцам твердо обещали, что им оставят плавсредства, и в итоге кинули в буквальном смысле слова.
Взбесил офицеров дивизии даже не сам этот факт. Война — жестокая штука. Иногда кому-то приходится пожертвовать собой, чтобы прикрыть остальных. Но их взбесило то, что им постоянно врали.
Вот завершающая часть рапорта командира Донской Сводно-партизанской дивизии генерала Дьякова:
«Во имя долга перед погибшими, преданными офицерами и войсками, для удовлетворения возмущенных, случайно уцелевших чинов дивизии, считаю необходимым в заключение отметить, что спешная, постыдная погрузка 13 марта не вызывалась реальной обстановкой на фронте, которая мне как отходившему последним была очевидна. Никаких значительных сил у Раевки не наступало, ибо в 14 часов (в 2 часа дня) 13 марта никого, кроме разъездов, у Владимировки не было. Что же касается деревни Борисовки, то она была весьма слабо занята двумя-тремя экскадронами и четырьмя ротами. Образ действий противника в этом районе делал основание предполагать, что там были всего лишь "зеленые". Таким образом, при наличии хотя бы слабой попытки к управлению со стороны генерала Кутепова или Барбовича ничего не стоило бы удержать Новороссийск еще два-три дня, указав только линию арьергардных боев и участки для тех частей, которые все равно не имели транспортных средств. К сожалению, ни генерал Кутепов, ни генерал Барбович не только не искали связи со своими частями, но даже увернулись от меня, так как ни тот, ни другой не ответили, кто у меня справа и слева и какой план действий ими намечен. В результате управление из рук генерала Кутепова было передано генералу Барбовичу, который передал его начальнику Корниловской дивизии, а последний — своему командиру полка, который не желал иметь ни с кем связи и, избрав себе благую часть — движение по полотну железной дороги вместе с бронепоездами, менее всего был занят прикрытием Новороссийска с северо-запада, как значилось в директиве.
Если по условиям обстановки вызывалась необходимость пожертвовать Сводно-партизанской дивизией как арьергардом, выиграть время и погрузить прочие части армии, то неужели допустимо не поставить об этом в известность начальника этого арьергарда? Неужели допустимо не дать ему ясной и определенной задачи? Насколько мне известно, ни военная история, ни тактика не рекомендуют применять обман начальника арьергарда. Между тем не будь этого обмана, то есть знай я, что судов для дивизии нет, я остался бы с дивизией в Кирилловке и, безусловно, продержался бы весь день 14 марта, если при мне остались бы бронепоезда. Наконец, самый факт обмана в бою, то есть заведомое сокрытие боевой обстановки со стороны старшего начальника, действует на обманутую часть настолько разлагающим образом, что вести ее еще раз в бой и ждать успеха едва ли будет разумно…»
После 1933 года репрессивные меры к казачеству были отменены, восстановлен Кубанский казачий хор, формируются казачьи части Красной Армии.
Кстати не только на Кубани, но и на Дону, начинаеться формирование специальных каваллерийских казачьих частей, которые неплохо показали себя в годы Второй Мировой войны.
Во время Великой Отечественной войны, при угрозе оккупации Кубани, был создан целый корпус насчитывая около 20 тысяч Кубанских казаков. Вообще во время Второй Мировой войны всего было создано 8 казачьих каваллерийских корпусов, позже получивших звание гвардейских, и имена городов, которые они брали.
Теперь вернёмся во времена Гражданской войны и пройдёмся по казачьим войскам с востока на запад. Амурское казачье войско- более 90% казаков воевало на стороне красных, то бишь превратилось в "сиволапое" мужичьё по терминологии отщепенцев. Енисейское- разделилось пополам 50% на стороне красных. Сибирское, сначало было поголовно на стороне белых, но в связи со зверствами Колчаковских офицерских отрядов в тылу в Сибири, открыли фронт и сдавались целыми подразделениями красным. Семиреченское войско в пику крестьянским переселенцам, которые были поголовно за красных, большинством свыше 80% встало за белых, что не помешало им позже так же дружно сдаться красным отрядам, чтобы их не вырезали киргизы. Оренбургское войско разделилось 40% было за красных- 60% было за белых. Уральское- было практически всё белым- свыше 90%. Донское поначалу было за красных или аполитично, из-за чего и застрелился атаман Каледин. Но потом из-за непродуманной политики Троцкого отвернулось от красных и подняло восстание. Хотя весь состав Первой и Второй конных армий, не считая отдельных кавбригад был составлен из Донских и Кубанских казаков.
Кубанское казачье войско было разделенно 60%- наиболее активных станичников ушло вместе с красными, среди оставшейся части большинство было либо аполитично, либо поддерживало сепаратические тенденции.
Кстати большинство белоказаков сдавшихся в армиях Деникина под Новоросийском, и Врангеля в Крыму, воевали потом благополучно против панской Польши в составе Красной Армии и никаким репрессиям не были подвергнуты. Вспомните из "Тихого Дона" Гришку Мелихова, кстати настольной книги ВОЖДЯ И.В.Сталина.
Так что сказочки о поголовном "белом" казачестве являються не более чем сказочками, которые были выгодны всем, и коммунистам, которые тем самым оправдывали дальнейшие репрессии против казачества, и белоэммигрантам, чтобы показать о народной поддержке своего движения.
С Уважением к моим товарищам. И презрением к белой выродившейся идеи. Ваш Дени-Дидро!
Автор Дени-Дидро.