Он мужчина и скуп на слова. Считает их патронами в магазине пистолета. Но иногда с сухим выдохом из него вырываются теплые, лишенные всякой цели, неведомо как попавшие в его обойму, видимо похожие по калибру , слова. Потом долго молчит, отчего ночь, кажется еще темнее. 
     А женщина, закрыв за ним дверь, ходит из комнаты в комнату, собирает нечаянно оброненные им  слова и по глупости своей, не раздумывая, есть ли в них корни, нет ли, зарывает их в сердце. Оно сладко побаливает,  когда они прорастают. Глядя на нее через экран монитора, он ревнует и злится, но молчит…

                                                                     37.Он

 Больной палец непременно бередится. Никита вышел во двор и увидел  стоящие у подъезда машины, которые готовили к свадьбе. Лица, украшающих их лентами и шарами парней, были сосредоточены, как будто они занимались очень серьезным делом.
- Тьфу, ты, -  Никита, выругался про себя. Мысль о том, что через неделю такой же 
кортеж увезет Марину, вызвала раздражение. По дороге на работу, он встретил не одну, радостно гудящую колонну. Хорошо еще пробок не было, как – никак день субботний. Рабочие на стройке медленно готовились приступить к работе. Он поздоровался и, окинув взглядом объект, понял, что все идет по плану, а, может быть, даже  с опережением графика. Стены ровные без перекосов, отделочникам приятно будет работать. Если фундамент сделан на совесть, то и трещин быть не должно. Чувствуя, что он напрягает своим присутствием рабочих, Никита сел в машину и позвонил Владу. Тот был на другом здании. Он велел подождать его и, сверив объем заданных работ на день с бригадиром, поехал к нему.
  Влад, догадывающийся о тщательно скрываемых любовных мучениях друга, умело обходил эту тему. И потому сразу же, как пожал руку, начал отчитываться о сделанном. Но Никита и без слов видел, дом вырос и скоро кровля превратит его в обманчиво жилое здание. Надо нанимать две, а то и три бригады штукатуров, чтобы до холодов завершить черновую отделку. Озадачив Влада, он все-таки поднялся по строительным лесам на второй этаж, встал на стену. Воздух, прогревавшийся днем до летних градусов, сейчас был свеж. Лето кончилось, а он так и не отдохнул. Звонок мобильного, отвлек его от сожалений, но, увидев от кого он, Никита чуть было не свалился со стены, в прямом смысле слова потеряв равновесие. Спрыгнув на леса, он спустился внутрь помещения, чтобы не все слышали его разговор.
- Але, Никита?
- Я слушаю, - сердце его громко заколотилось.
- Никита, прости, пожалуйста, покупая свадебное платье, я перепутала банковские карточки, Димину с твоей. Я верну деньги обязательно.
Ожидавший совсем других слов, Никита разозлился:
- Оставь, пусть это будет моим свадебным подарком. А карточку вышли заказным письмом, - и, не удержавшись, съязвил, - чтоб не возникло желания спутать при покупке машины. Он отключил телефон. Навалившаяся усталость, опять напомнила о том, что он давно не был в отпуске. И тогда он принял решение.


                                                      


                                                      38. Она

Получить вторую пощечину за такой короткий промежуток времени – это уже слишком.
Марина разозлилась не на шутку, но гнев ее был  направлен почему-то не на жениха, а на этого непроходимого грубияна, который, кроме денег ничего не видит. «Да подавись ты», - Марина решила сегодня же пойти в банк и перевести деньги на его карточку.
Мама, вышедшая из магазина и не подозревавшая о произошедших бразильских страстях, удивилась воинственному виду дочери. Она решила, что виной всему Лиза, сказавшая Марине очередную дерзость. 
- Успокойся, дочь,  она еще совсем молода и не ведает, что творит.
- Целоваться с чужим женихом на глазах у невесты – это ты считаешь, не ведает, что творит?
- Марина, что произошло?
Марина, поняв, что огорошила мать сообщением о неверности жениха, сникла:
- Да, ничего, мама. Но, кажется, свадьба не состоится.
- А как же платье, - мать развела руками со свертками.
- Мама, давай возьмем такси, я так устала.
Как не уговаривала ее  мама, Марина отказалась ехать в родительский дом. Ей хотелось остаться одной и подумать над тем, что произошло. 
К ее стыду, она не испытывала враждебных чувств ни к Диме, ни к Лизе. Эта девушка, наверное, спасла их обоих от того, что обязательно произошло бы в будущем. Жертвенно принимать любовь, не испытывая кроме дружеских чувств ничего – это обречь обоих на измену в будущем.
Вечером, когда Димка позвонил в дверь, она впустила его с улыбкой, чем окончательно сбила с толку. Он потянулся к ней, но Марина отстранилась и сказала, что им нужно поговорить.
- Марина, прости, прости, я не знаю, как это получилось.
- А, знаешь, Дима, ты на самом деле не виноват и Лиза, эта глупенькая девочка  права. Я думала, что смогу полюбить тебя – ты замечательный, добрый, красивый. И ты достоин взаимной любви. То, что сегодня спровоцировала Лиза, случилось бы потом, когда мы были связаны штампом в паспорте. Потому что любой человек ищет тепла и нежности в близком человеке, а, не находя, будет искать на стороне. Прости меня, за то, что я необдуманно приняла твое предложение, - Марина сняла кольцо с пальца, - возьми, оно тебе пригодится.


                                                                39. Он

  Еще два дня и он возвратится домой в осень. Вторую неделю Никита  отдыхал в Шарм аль - шейхе, лениво перебирая в памяти события, толкнувшие его внезапно уйти в отпуск. Он  и тогда понимал, что организм работает на износ, но только здесь понял, до какой степени устал. Первые дни он много спал и в отеле, как только голова касалась подушки, и на пляже, не смотря на жаркое солнце – в результате чего обгорел. Потом с удовольствием ездил на экскурсии. Чужая страна, законы которой были строги к женщинам. Он почти не видел их в городе, разве только туристки в магазинах. Коренные жительницы, закутанные в черные балахоны, казались ему пародией на фильм «Белое солнце пустыни». Но они были настоящими и жили согласно своим правилам. Никиту поразила архитектура – высотные здания, ни одного  повторяющегося. Некоторые напоминали огромные корабли,
некоторые фантастические растения гигантских размеров. Чувствовалось, что здесь строят с размахом, хотят удивить, и он удивлялся увиденному: красоте и ухоженности города, хотя не видел, когда  и кто его приводит в порядок, трезвости мужчин, жизни, которая замирала днем и начиналась с наступлением ночи. 
  Не зная языка, он не ощущал себя изгоем: в отеле и ресторанах хватало английского из школьной программы, официанты и обслуживающий персонал старались угодить, умело пользуясь жестами. Он часто слышал русскую речь. Загоревшие тела симпатичных девчонок, дефилирующих мимо, говорили, что им заинтересовалась не одна особа. Женщины, приехавшие отдохнуть, искали приключений. Он видел их томные жесты, рассчитанные на взгляды  мужчин, когда они, поглаживая себя, втирали крем от загара. Секс, просто секс, которого он хотел от Марины, сейчас был доступен, но что-то в нем отвергало эту доступность. Воспоминания о ней все еще не давали ему покоя. Свадьба, наверное, прошла и они …  Никита вдруг отчаянно захотел, чтобы сейчас Марина была здесь с ним, чтобы он был тем счастливцем, который разбудит ее утром легкими поцелуями и, умирая от нежности, проведет по всем лабиринтам удовольствия, чтобы потом, купаясь в море и видя завистливые взгляды других мужчин, он ощущал гордость – она принадлежит только ему. Никита прикрыл глаза, сглатывая желание, а когда открыл, то ему показалось, что девушка, осторожно входящая в воду, очень похожа на Марину.
«Идиот или мазохист», -  ты опять бредишь ею, вместо того, чтобы излечиться. 




 
                                                 

                                                                             40. Она

Последняя неделя была для Марины трудной, неприятной, но освобождающей от тяжести на душе. Дима приходил и звонил много раз, пытаясь убедить ее в ошибочности  разрыва, клялся, что такое никогда не повторится. Звонила его мама, пытаясь выяснить, из-за чего они поссорились. Но Марина так и не рассказала ей. Приходила Лиза, постояла у порога, виновато прося не говорить Владу о произошедшем, но потом упрямо поняла подбородок и выпалила, что любит Димку и ей нисколько не стыдно. Запущенный механизм подготовки к свадьбе надо было остановить. Звонки приглашенным – это самая неловкая процедура, когда каждый пытается выяснить причину расставания. Но справиться с ней помогли родители. Бесконечные отказы от всех запланированных этапов празднования.
 И, наконец, долгожданный отпуск и пустота в душе. Буквально в субботу родители вдруг вспомнили, что забыли про свадебный подарок – турпутевку для новобрачных. Марина позвонила, пытаясь сдать ее или, хотя бы обменять, но времени не было, и ей не гарантировали возврат разницы. Чтобы путевка не пропала, пришлось ехать одной. В отеле она сказала, что жениха задержали дела, как только он освободится – подъедет.
Маленькая ложь, которая объясняет все. 
  Марина в первый раз была на море, да еще на таком, где виден каждый камушек, маленькие разноцветные рыбки, если бы она не боялась уйти с головой под воду, то с удовольствием бы лежала где-нибудь на небольшой глубине и долго-долго смотрела на эту красоту. Второй день пребывания, она ни с кем здесь не познакомилась, да, честно говоря, и не испытывала потребности в общении. После такого беспокойного лета на родине, это безмятежное состояние нравилось ей. Не надо думать ни о чем, просто осязать радость жизни всем телом. Она осторожно шла по мелководью, вода была теплой и приятно обволакивала сначала ступни, потом колени, бедра, когда дошла до груди, она задохнулась от нахальных  прикосновений и тихо засмеялась. Оглянулась, еще сочтут сумасшедшей. Но никто не обратил на нее внимания. Оттолкнувшись, Марина поплыла. Прозрачная вода создавала  обманчивое представление о глубине, устав грести, она захотела встать и не достала ногами дна. От испуга, что уходит под воду, она хотела закричать, но соленая вода вдруг хлынула в нос и рот. Марина отчаянно забила ногами по воде, на какой-то миг ее голова вынырнула из воды, забыв, что она умеет плавать, она барахталась, вертясь вокруг своей оси, но от резких беспорядочных движений только теряла силы. Мысль, что она опять ослушалась маму, которая не велела ей одной заходить в море, была последней.


                                                  


                                                          41. Он

«Ой, мамыньки, утопла», -  по - русски громкий, испуганный вопль вырвал Никиту из полудремы. Он открыл глаза, спрятанные под темными очками. Дородный дядька, с большим животом нес на руках девушку, которая сползала с него, он на ходу встряхивал ее повыше и от этого движения с ее длинных волос  летели брызги. Еще не понимая, что происходит, он подхватился с лежака, в подсознании всплыла картина также запрокинутой головы и безвольно болтающейся руки. Дядька опустил девушку на песок и толпа любопытных начала окружать ее. 
- Пропустите, пропустите, - Никита буквально свалился на колени возле  бледной Марины.
- Врача, скорую вызовите, - кричали в толпе.
Откуда он знал, что нужно делать – спрашивал его потом отдыхающий русский врач, 
Никита и сам не мог ответить на этот вопрос. Он только видел, что изо рта Марины тоненькой струйкой  течет вода. И тогда, он приподнял ее и, положив животом на свое колено, нажал на худенькую спину – вода хлынула изо рта. Видя, что она не дышит, он положил ее на песок, повернув голову набок, и стал неумело, но отчаянно делать искусственное дыхание. В какой-то момент она вздохнула, раскашлялась и он, приподняв ее плечи, старался удержать бьющее дрожью тело. Подъехала скорая помощь, но Марина, уцепившись за его руку, отказывалась ехать куда-либо.
- Хорошо, хорошо, не поедешь. А где муж? Давай я позвоню ему.
- Я немножко отдохну и смогу сама вернуться в отель. Никита объяснил жестами, что она не поедет, врачи уехали, а  он, попытавшись поднять ее на ноги, и убедившись, что идти она не может, взял на руки и отнес на свой шезлонг. 
- Укрой меня чем-нибудь, - ее все еще трясло от пережитого. Никита развернул свою футболку и, прикрыв Марину, обнял за плечи, стараясь сдержать ее дрожь.
Прошло много времени, он понял это потому, что ноги затекли от неудобного сидения. Марина согрелась, но по - прежнему была слаба.
- Надо было все-таки поехать в больницу. Если не хочешь звонить мужу, давай я провожу тебя. Ты в каком отеле?
Марина показала в сторону отеля, где жил он.
- А вещи где твои?
Она попыталась сориентироваться, но не смогла. 
- Номер какой?
- Пятьсот пятьдесят пятый.
- Пойдем, тебе нужно лечь в постель, - Никита осторожно поднял ее с шезлонга, она пошатывалась, но была уже не так бледна. Придерживая ее, он огляделся в поисках ее одежды, но снующие отдыхающие закрывали обзор. Тогда он одел на нее свою футболку и они медленно двинулись в гостиницу.
Портье, знавший о происшествии на пляже, выдал ключ от номера и с сочувствующей миной проводил до лифта.
В лифте Марина прислонилась к стене кабины, лицо ее снова стало бледным, боясь, что она осядет, Никита решил, что плевать ему на ее мужа и, взяв ее на руки, отпустил только на застеленную постель в номере. Девушка, закрыв глаза, подтянула колени к животу и обхватила себя руками.
- Черт побери, да, где же муж? Поссорились? Но сейчас не тот момент, когда нужно доказывать свою правоту.
- Ты можешь идти, - не открывая глаз, сказала Марина.
- Я конечно не идеал и в золотую рамку меня никто не поместит, но и не такое дерьмо, чтобы оставить тебя одну в таком состоянии.
- Тогда просто посиди.
Он завернул край покрывала, накрыл им девушку и остался сидеть…


                                                

                                                                 42.Он

Все время пока Никита сидел рядом с Мариной, он ждал, что дверь номера откроется и войдет ее муж, но прошел час, другой – девушка забылась, а в двери никто не постучался и не вошел. Ему было неуютно в просоленной морской водой одежде. Уйти, оставив  ее,  спящую, за незапертой дверью он не мог.  Он решил, что закроет дверь, сходит, переоденется и вернется. Но когда Никита потихоньку встал, Марина открыла воспаленные глаза:
- Уходишь? Я сейчас встану и закрою за тобой, - она выпуталась из покрывала, спустила ноги на пол, но встать не смогла, ее повело в сторону. Никита успевший подхватить ее, почувствовал исходящий от нее жар:
- Господи, да у тебя температура. Ну, почему ты не поехала в больницу? А таблетки хоть какие-нибудь у тебя есть?
Марина покачала головой и вновь ее повело.
- Ложись, я попытаюсь найти нашего врача, который был на пляже. Может, у него, что найдется?
- Никита, пожалуйста, доведи меня до ванной.
- Какая ванная? Ты еле стоишь.
- У меня от соли кожа зудит. Ты просто постой  тут, мне действительно плохо.
Он довел ее до ванной, включил душ, приготовил халат и, оставив одну, все время прислушивался, стоя за дверью. Марина, держась за стены, вышла минут через десять еще краснее, чем была. Никита стащил покрывало на пол и она  буквально свалилась на кровать. 
- Я сейчас, быстренько, только доктора разыщу, - но Марина его уже не слышала, она провалилась не то в сон, не то в обморок.
На ходу одевая снятую с Марины футболку, он спустился в бар, где собирались в это время отдыхающие. Окинув быстрым взглядом столики с одной и другой стороны, он уже собрался уходить, как заметил доктора у стойки. Не зная, как того зовут, он потянул его за рукав рубашки:
- Слушай, друг, срочно нужна твоя помощь.
- А, - он узнал Никиту, - что желудок скрутило от морской воды?
- Нет, у нее температура и она, кажется, потеряла сознание.
- С кем она?
- Одна.
- Пойдем, кто же человека без сознания одного оставляет. Никита не стал оправдываться, а просто быстро зашагал к лифту.
Марина лежала в том же положении, как упала на постель. 
Потрогав лоб, Игорь, так звали врача, присвистнул, 
-Горит, барышня. Но от чего? – окинув взглядом номер, он заключил, - молодожены, таблеток нет, конечно, даже жаропонижающих. Он сходил к себе, принес маленькую пластиковую сумку, сказав, что это обыкновенный анальгин, сделал укол – Марина открыла глаза, но увидев, что Никита здесь, снова закрыла и уснула.
Утром Игорь сам постучался в дверь, увидев заросшего, с красными от бессонницы глазами Никиту, понял, что жар опять усилился. Снова сделал укол и оставил таблетки. Только на третий день, когда он уже позвонит Владу и скажет, что задержится немного, когда  выпишется из своего номера и перенесет дорожную сумку в ее, Марина проснется совершенно здоровой. Она увидит его лицо на соседней подушке  - надоело ему сидеть, скрючившись, а постель, как футбольное поле, он просто вытянул длинные ноги и… уснул. 
Но первый раз, увидев его так близко, она не рассердится, и не станет говорить колкостей – она смутится, потихоньку выберется из постели и, о Боже, как все женщины пойдет в душ. Никита проснется от шума в ванной, рванет туда, стукнувшись со сна о дверной косяк, но увидев, что девушка просто уронила флакон и преспокойно моет голову, чертыхнется и закроет дверь.
Кажется, пришло время поговорить.

  


  Чего говорить, он был не без греха в свои сорок шесть лет: разведенный, поездивший по стране. Леонид встречал на своем пути женщин, которые искали новизны, удовольствия или хотели выйти замуж и старались прикормить его в прямом смысле этого слова. Он пользовался удобным случаем и его тоже использовали. Только, прикоснувшись к губам Маши, он почувствовал свежесть ощущения, как будто опять целует десятиклассницу, ради которой лазал в соседский палисадник за сиренью. Она соблазняла его тем, что, не зная приемов обольщения, просто не могла скрыть своих чувств. Он видел  перед собой подрагивающие ресницы и, застывшее в сладкой муке лицо. Полные губы обмякли в ожидании. Все его благие намерения, не связываться с ней, рухнули. И он, взяв в ладони ее лицо, погладил большими пальцами закрытые веки, и, успокоив обещанием скорой ласки, покрыл их короткими поцелуями, а затем приник к губам. Дрожь в теле заставила Машу уцепиться за полы его куртки и передалась Леониду, он стиснул ее. Какой бы неопытной не была Маша в искусстве соблазнения, она почувствовала реакцию мужского тела, удивляясь и радуясь тому, что способна вызвать в мужчине желание. С трудом открыв непослушные веки, Маруся увидела, что он испытывает те же чувства, что и она, только… почему – то слышался марш «Прощание Славянки»  и  их поезд медленно двигался вдоль перрона:
- Леня, Леня, поезд уходит, - ее еще била дрожь, но сознание возвращалось. Леонид открыл глаза, и какие – то секунды  смотрел на нее непонимающе, а потом схватил за руку и потащил за собой. Проводницы последних вагонов, видя бегущих к поезду людей,  поднялись в тамбур, давая им возможность вскочить на подножку. Они успели, добежав почти до конца перрона. Проводница ворчала:
- Взрослые люди и трезвые, с ума посходили что ли?
Но им было весело оттого, что успели, оттого, что держатся за руки и, что можно, пройдя чужой вагон от начала до конца, снова целоваться в тамбуре. Жаль, что состав такой короткий.
  Пассажир, с которым они так и не познакомились, сидел на нижней полке и смотрел в окно, где еще мелькали городские огни. Они сели, посмеиваясь, на полку, в поезде приглушили верхний свет, и они изредка касались губами, думая, что он не видит. Но время уже было позднее и Леонида, забравшегося  на верхнюю полку, укачало. А Маша, отдохнувшая днем, никак не могла заснуть. Она лежала с закрытыми глазами, вновь переживая радость его прикосновений. Молчаливый попутчик вышел среди ночи. А ей все не спалось и  к утру, она поняла, что не хочет видеть мужа. Было в свидании с ним, какое -  то насилие над собой. Почему она должна ехать к нему, если все ее существо противится. Но и перед Леонидом было неудобно, подумает еще, что она легкомысленная  женщина.
 Маша встала, открыла тяжелую крышку рундука, вынула сумку – холодильник, выставила на стол пластиковые судочки с запеченным мясом, с  отбивными, заливное - пусть Леонид позавтракает. Оставила немножко себе на обратную дорогу, достала чемодан, который стал заметно легче – проделала  все это, стараясь не шуметь, и, повесив на плечо сумочку, опустила крышку. 
  Леонид проснулся от шороха в купе, насторожившего его. Открывая глаза, он думал увидеть молчаливого попутчика, но это была Маша:
- Вы куда?
Маша смутилась, будто была застигнута на месте преступления:
- Я… я решила не ехать дальше.
- Почему? – Леонид  спустился  вниз и сел, чтобы видеть ее глаза.
- Вы, наверное, не поймете, это долгая история.
- Но до Москвы еще есть время. И где Вы собираетесь выйти, на захудалом полустанке, на котором из всех условий цивилизации будка обходчика.
Маша об этом не подумала.
- У Вас билет на обратный проезд есть?
- Есть, на завтрашнее утро.
  Вас никто не заставляет ехать к мужу.  Вы можете, просто походить по нашему городу. Хотите, я устрою Вам экскурсию? Ночь можно в гостинице провести, а утром спокойно сесть в поезд. Идите ко мне, - Леонид взял ее за руки, снял с плеча сумочку, - сядьте.
  Маша глядела на кисти его рук, которыми он удерживал ее ладошки, встретиться с ним глазами этим утром, значило, выдать себя полностью. Наверное, она смешна в своем желании, прожить всю оставшуюся жизнь с человеком, которого знает меньше суток. Но, что делать, если это правда. Она понимала, что такая неопытная, как она, вряд ли заинтересует его, потому и говорить об этом не хотела. Но, пробыть еще сутки вместе, звучало заманчиво и, признавая свое поражение, она посмотрела на него так, что сердце, закаленного ветрами и морозами мужчины дрогнуло. Они проведут вместе весь день и  … ночь. 
  Женщине, которая впервые испытала страсть в свои сорок лет, эта ночь покажется сном. Она умирала от сладостной агонии, в которую, оказывается, может ввергнуть мужское тело. А  Леониду казалось, что он много лет странствовал по свету, чтобы найти именно ее, такую податливую и отзывчивую женщину с красивым именем Мария. И еще он почему-то верил, что они будут вместе…
  Маша  вновь шла вдоль вагонов и везла за собой дорожную сумку. Может быть, она никуда не уезжала и это действительно был только сон? Чему она радуется? Она остановилась, достала из кармашка сотовый телефон, нажала на кнопку и прочитала – Леший. Он был, как была экскурсия, наполненная ласковым майским солнышком и его таким же теплым взглядом, с его желанием постоянно коснуться ее: убрать ли мешавший локон или держать ее ладонь. Памятники - вот они, запечатлены на камеру мобильного. Маша положила телефон в кармашек. Она неправильно сказала, он не был - он есть, улыбнулась едущему на каре грузчику и пошла дальше.
 А дома ее ждали соседки с приторно - сочувствующими лицами и  телеграммой от мужа. Она пришла через семь минут после  ее отъезда к нему: " Не приезжай. Подавай на развод".

- Я сейчас, быстро, - Леонид вышел из купе, а Маша и рада бы сказать, что не от боли плачет, а оттого, что чужой человек, не остался равнодушен, и не советами, а делом бросился помогать, да неудобно. Она плакала от жалости к себе самой, не знавшей в сорок лет, что такое любовь, а рука – рука подживет, не раз обжигалась. Только Леонид вернулся с проводницей. Та запричитала, глядя на тыльную сторону ладони, где на месте ожога стали появляться мелкие пузырьки:
- Да, что же это ты, миленькая, сразу – то не сказала, - она побрызгала из флакона  на ожог какой-то холодящей жидкостью и, разорвав  упаковку со стерильным бинтом, ловко перевязала руку.
- Спасибо, - всхлипнула Маша.
- Если чего, приходите: еще побрызгаю, - проводница, разделявшая их с Леонидом, вышла в коридор. А он, может, догадавшись, о чем она плачет, а может, из желания успокоить, сел рядом с ней и, обняв по отечески, повторял:
- Ну, будет, будет. Завтра и не вспомните, что обожглись. Маше так покойно стало от простого утешения, будто он на сердце лекарством побрызгал, что она прикрыла, опухшие от слез, веки и … уснула. 
  Леонид осторожно положил ее на свою полку и стал смотреть в окно, не видя мелькающих за окном пейзажей: странная она какая-то – эта женщина, вроде бы и взрослая, а хитрости житейской нет совсем. Он почувствовал в ней ответную тягу, но зачем ему такая? За ней глаз да глаз нужен. Спрашивается, зачем она к мужу поехала, ведь ни словом о нем не обмолвилась. Он, бывало, соскучится по своей Аллочке,  все уши попутчикам прожужжит о том, какая она умница и красавица, а уж, как и что она готовит, в мелочах расскажет.  Может, он тогда молод был? А эта женщина сдержанная. Леонид решил, что завтра выйдет она из вагона и забудет он о ней, как о сотнях других, встречавшихся ему попутчиц. Только, когда в купе вошел новый пассажир, он попросил его не шуметь сильно, мол, женщина спит. А тот, бросил куртку в изголовье, да прямо без матраца и лег, отвернувшись к стенке. 
  Поезд тряхнуло, и Маруся проснулась:
- Ой, простите, я на Вашем месте уснула. Вы тоже, наверное, отдохнуть хотите?
- Нет, наоборот, размяться хочется. Скоро стоянка будет тридцать минут, не желаете  прогуляться, мороженое можно купить. Рука – то не сильно болит?
- Да, нет. Я уже забыла про нее. Вы уж простите, что сырость развела давеча
- Словечко - то какое, давеча, - Леонид произнес его нараспев.
- Я знаю, старое, им мало кто пользуется, но мне нравится – я библиотекарь. Вычитаю где-нибудь слово, и оно само потом с языка срывается. А насчет прогулки, я согласна. Сколько можно сидеть на одном месте.
Они вышли в коридор и встали возле окна, за которым появились огни пригорода, а потом поезд часто закачало от проезда по стрелкам и  показался перрон.
- Деньги и документы у Вас при себе? – Негромко задал вопрос Леонид, - новый пассажир один в купе останется?
-  Нет, у меня все в сумочке, - Маша зашла внутрь и через минуту вышла с сумочкой на длинном ремешке, которую он не заметил, когда возился с чемоданом, - ну, что идемте?
 Марусе понравилось, что он подал руку, когда она сходила по ступенькам вагона, и потом не отпустил, потому, что людей много и можно потеряться. Так за руку они подошли к лоточнице, возле которой уже образовалась очередь:
- Вы какое мороженое любите?
- Я крем – брюлле люблю с юности, а еще в детстве я ела мороженое - шариками оно было разноцветным, потом как – то больше и не встречалось такое.
Леонид купил мороженое и они не спешно пошли по перрону, где старый вокзал, огороженный строительными лесами, соседствовал с новым:
- А, правда, хорошо, что старый не снесли, он как память для людей, что когда-то встречали  здесь своих любимых?
- Я вообще не люблю, когда сносят памятники, даже, если они поставлены не тем, кому нужно. Мне, кажется, они должны стоять, напоминая о совершенных ошибках.
- А Вы никогда не делали ошибок? – Маша смотрела на него очень внимательно, хотя серьезность вопроса была смазана видом розового язычка, слизнувшего потекшее мороженое.
- Что Вы, я совершил в своей жизни столько глупостей, но и время было другое, да и я был молод. Вот разве бы я сейчас отказался от квартиры, которую давали мне, очереднику, в пользу многодетного коллеги. А потом – перестройка и мне пришлось  самому выкупать жилье. Хорошо, хоть я большее время в командировках проводил, а жена так с родителями и жила. Или вместо того, чтобы в геологоразведочном управлении работать подался вместе с поисковой  партией в тайгу. А теперь уже  поздно что-то менять.
- А мне почему-то, кажется, что Вы из-за этого сильно не переживаете?
- Да, что толку переживать  сейчас – жена ушла, а детей Бог не дал. Я вроде бы в любом месте чувствую себя, как дома.
- А мне дом нужен обязательно, только… - Маша замолчала, ей хотелось сказать, что, если бы дома ждали ее, а не только ее обеды или ее руками выстиранные и отглаженные рубашки, она бы на крыльях летела. Но обсуждать мужа с посторонним человеком нехорошо и она перевела разговор на птичье пение:
- Ой, неужели это соловей?
Они остановились у кустов сирени, что как изгородь,  отделяла  территорию вокзала от самого города. 
- Точно, соловей. Надо же такое шумное место, а он поет. - Он глядел на Машу, которая обхватив себя руками, восторженно слушала  соловьиную трель, - Вам холодно? Сделав шаг и  встав позади нее, он обнял женщину за плечи. Она не воспротивилась, потому что все было правильно: и  красивое пение соловья, и тепло мужчины, который отдавал его бескорыстно. Она повернулась, сказать ему о том, что  ничего лучшего в ее жизни не случалось, а Леонид нагнулся и поцеловал ее в приоткрытые губы.

Леонид, видел, что она смущается под его взглядом и, чтобы не пялиться на нее, как баран, сказал, что выйдет в  тамбур покурить. А Маша подумала, что он устал, наверное, от ее болтовни, взялась было за книжку, но сидеть, прижавшись к жесткой перегородке, было неудобно, и она решила лечь. Убедившись, что место ее на верхней полке, она застелила постель и попыталась влезть. Не то, чтобы она была неуклюжей, но подтягивание  как-то не входило в ее ежедневные занятия и Маруся, сердясь на кассиршу, продавшую ей билет на верхнюю полку – вон ведь, места-то свободные, вися на дрожащих руках, вновь и вновь пробовала оказаться наверху. Вошедший Леонид, увидев бултыхающиеся в воздухе ноги,  как ребенка, легонько подтолкнул ее за … мягкое место и Маша наконец-то попала на свою полку.
- Спасибо, - сказала она, не оборачиваясь, лицо полыхало от его "помощи". Но, устроившись поудобнее,  Маруся вспомнила, что книжка осталась внизу. Из двух зол, просить Леонида, подать книгу или снова карабкаться на полку, выбрала первое:
- Леонид, Вы не могли бы мне подать книжку?
- Да, ради Бога, - он, взял книжку, посмотрел на обложку, где, обнаженный до пояса мужчина, состоящий из одних мускулов, нес на руках девушку, и отдал ее Маше:
- Любовный роман.
- Да, - Маруся ждала осуждения.
- Захотелось вспомнить молодость? – тон Леонида не был осуждающим, скорее подначивающим.
- Нет, у меня и в молодости этого не было, - честно ответила Маша, - Вы только не смейтесь, мужчины всегда с пренебрежением относятся к таким книгам, а женщины, даже очень умные, - она вспомнила соседку Лидию, преподавателя биологии в университете, которая брала у нее романы, - читают.
Леонид задумался, мужчинам подавай фантастику и приключения, сам он с удовольствием погружался в исторические дебри. Маша, видя, что он молчит, перелистала страницы, и, найдя нужную, попробовала вникнуть в содержание. Но Леонид вдруг неожиданно заговорил:
- Мы ищем в книгах ответы на свои вопросы.
- Наверное, тогда почему мужчины считают глупым занятием чтение женских романов?
- Скорее всего, потому, что в них желаемое, выдают за действительное. Скажите, ну разве может мужчина носить женщину на руках всю жизнь – рюкзак и тот, плечи оттягивает, да и руки заняты будут, - Леонид попытался отшутиться.
Но для Маши  было интересно его серьезное мнение:
- Ну, положим, это образное выражение, да и не все женщины, особенно полные, захотят оторваться от земли, опасаясь, что их уронят. Ведь, в детективах или вестернах один герой расправляется с большой бандой негодяев и мужчины, читая, не называют это бульварным чтивом.
- Наверное, каждый при прочтении чувствует себя суперменом, - Леонид вспомнил, как он зачитывался в юности фантастикой, представляя себя астронавтом, встречающимся с инопланетянами.
- Конечно, есть романы, в которых так все идеально, что невозможно поверить в их реальность. Только в большинстве их простое желание всех женщин: любить и быть любимой. Мне, кажется, что многие семьи были бы более счастливыми, если мужчины удосужились прочитать, хотя бы парочку любовных романов. Ведь, почти все они говорят о том, чего хочет женщина. Пусть иногда очень примитивно, - Маша, аж, задохнулась от своей мысли, только теперь поняв, что и в самом деле, она не кнопка пульта, нажав, на которую, можно включить влечение к мужу, а он и слов ласковых  не знает, все: «Бревно, да  бревно».
- Я как-то не задумывался над этим, - честность Леонида обезоружила Машу, муж бы давно сказал ей какую-нибудь гадость про смену ориентации, например.
- Извините, что вовлекла Вас в глупый разговор.
- Отчего же глупый, нам – супергероям, - Леонид задрал подбородок, на котором была ямочка, выпятил грудь и постучал себя  по ней кулаком, - иногда нужно спускаться на землю, иначе, кто же будет восхищаться нашими подвигами. Это выглядело так уморительно, что Маруся рассмеялась. Ей расхотелось читать, и она решила заварить чай.
Спустив ноги с полки, она хотела спрыгнуть, но Леонид успел подхватить ее, и, опуская в тесноте купейного пространства, всем туловищем соприкоснулся с ней, отчего оба почувствовали приятную неловкость, скрывая ее, он произнес:
- Во избежание непреднамеренного убийства, нам надо поменяться полками.
- Я не такая уж неуклюжая, просто давно не лазила по деревьям. Вы чаю хотите?
- Хочу.
- Я сама заварю, там, кажется, кипяток есть. Она взяла его и свою чашки и вышла в коридор. Но, возвращаясь, на стрелке от толчка плеснула кипяток на руку и, ойкнув, выронила любимую фарфоровую чашку. Выглянувший из купе Леонид, отнял у нее  кружку, поставил на стол и, схватив  Марусю за  руку, потащил в туалет. Нажал на  штырь крана и подставил  руку под воду. Потом сказал:
- Маша, Вы подержите пока сама, а я схожу в купе. Вернулся он с пластиковой бутылкой из-под минералки, которую обрезал сверху и, набрав холодной воды, велел ей опустить руку.
Так с рукой, опущенной в бутылку, они и возвратились в купе. Маша села, поставив емкость между колен  и расплакалась.

 

 Она была замужем. Сколько лет? Много, она не помнила, потому, что они с мужем никогда не отмечали годовщин. Когда-то он сделал ей предложение, и она согласилась. Потом его работа, карьера, здоровье  - она выполняла супружеский долг. Есть люди долга, почему-то именно она всегда  и всем была должна, и платила, платила  по счетам. 
  Дочь выросла, вышла замуж и уехала в другой город. Муж все чаще соглашался на длительные командировки. Оттого, что забот стало меньше, она почувствовала себя ненужной. Без него ей было спокойно, она читала, вязала, находила время на прогулки. Ей нравилось гулять под дождем, на улице пусто и никто не мешает думать. Скажи мужу, что она умеет думать, он бы рассмеялся. 
  Вот сейчас она идет к поезду, везя за собой чемодан. Едет на одни сутки, потому, что соседки буквально вынудили: « Смотри, Маруся, найдет он себе другую, мыслимо ли, полгода в командировке». Ей не хотелось ехать, но было неудобно перед соседками, скажут, какая холодная женщина. А она и вправду, наверное, холодная. Двадцать лет или двадцать один, нет, все-таки, двадцать – она, наконец вспомнила,  они  живут с мужем и ни разу, Маруся не испытала тех чувств, о которых пишут в романах или показывают в не совсем приличных фильмах: « Где же ее вагон?» - Маруся достала билет, посмотрела номер, оказалось, что она, задумавшись, прошла мимо.
  - Господи, какой у Вас тяжелый чемодан, - мужчина, идущий следом, подхватил ее дорожную сумку, - Вы женщины не можете без всяких ваших женских штучек.
Маруся виновато улыбнулась, но не стала объяснять, что в чемодане сумка-холодильник, в которой она приготовила мужу его любимые блюда и, чтобы они не испортились, положила их в нее.
 Двигаясь за ним, она остановилась, так как мужчина открыл дверь в купе. Когда он вошел, она прошла дальше, но, посмотрев в билет, вернулась  - они с тем мужчиной попутчики.
- А, это Вы! Заблудились? – Мужчина уже положил свой рюкзак на верхнюю полку и снял ветровку.
- Нет, я забыла номер купе, и чуть было не прошла, - оправдалась Маруся.
- Вам помочь с чемоданом?
- Немножко погодя, - Маруся вспоминала, что ей понадобится в дороге и необходимо достать из сумки. Мужчина вышел. Она сняла курточку, открыла чемодан, достала дорожную косметичку, бриджи, сланцы. Поставила на столик пакет с едой, кажется все, нет, еще книжку. Когда мужчина вернулся, закрытый чемодан стоял у входа, а женщина, похожая на подростка, сидела, поджав ноги, и смотрела в окно. 
« Лучше бы мужика какого в попутчики подсадили, а, впрочем, выспится хорошенько, - подумал Леонид, - Вы встаньте, я чемодан уберу, обратился он к женщине. Она так быстро встала, что чуть было, не стукнула его лбом по подбородку:
- Простите, здесь так тесно.
- А, Вы, что хотите, чтобы купе размером с Ваш чемодан, было? – пошутил Леонид
- Чемодан у меня маленький, давайте я сама уберу.
- Стойте уж, пока не убили меня, - он поставил ее сумки под сидение.
- Спасибо. – Она  опять села в уголок и поджала ноги, а мужчина, смяв подушку поудобнее, лег.
Поезд набирал ход, в купе повисла тишина, Маруся открыла книгу, но присутствие постороннего человека не давало сосредоточиться. Ей захотелось есть, но было неудобно шуршать пакетами, вдруг он заснул. Только проводница, постучавшая в дверь, спасла Марусю от голодной смерти: мужчина, оказывается, не спал.
- Хозяюшка, мне бы чайку, - попросил он  проводницу.  А, Вы, будете чай, - обратился он к Маше?
- Да, пожалуйста. – Она зашуршала пакетом, доставая из него курицу, котлеты, помидоры, печенье, конфеты и яблоки.
- Ого, Вы сколько суток собираетесь, ехать? – с присвистом спросил Леонид, который возвращался из командировки с пустым рюкзаком. Пообедавший в вокзальном буфете, он уже испытывал голод и собирался сходить в ресторан.
- Вы садитесь, я не съем все, просто привычка такая, чтобы еды было вдоволь. Не говорить же ему, что муж требовал к ужину не одно блюдо, не зная, чего ему захочется больше. Расстелив на столе полотенце, она разложила продукты и вспомнила, что не взяла нож.
- Скажите, пожалуйста, у Вас ножа не будет?
- Нож есть, только, давайте, наконец, познакомимся. Меня Леонидом зовут, а Вас? – Спросил он, протягивая руку.
- Маша или Маруся, - ее ладошка утонула в руке мужчины.
- Маша – очень красивое имя. Так куда Вы, Маша, едете?
- Вы ешьте, - она подвинула к нему курицу и котлету, взяла, отрезанный им кусок хлеба и откусила. Видя, что Леонид ест с аппетитом, порезала помидоры и положила  ему на бутерброд с курицей.
- К мужу я еду, в командировке он, почти полгода. Вот решила навестить.
- А он знает, о Вашем приезде?
- Да, я отправила ему СМС, мобильный вне зоны действия.
- А Вы куда, - Маша была рада, что они разговаривают, вот так запросто. Муж ел, молча, если был доволен ужином,  а потом уходил в свой кабинет, они из Маришкиной спальни его сделали. И приходил, когда она уже засыпала. 
- Я, Маша, домой еду тоже из командировки. Геолог я, дома не бываю месяцами, как и Ваш муж, только вот ко мне никто не приезжает.
- Я тоже в первый раз, соседки надоумили. Интересная у Вас работа?
- Романтики уже хлебнул вдоволь, но работа нравится. А жене не по душе пришлась. Устала ждать и ушла. Так, что Ваши котлеты для меня райской пищей кажутся.
- Ой, спасибо, - обрадовалась Маша, ее давно никто не хвалил. Прибрав на столе, она опять взяла в руки книжку, но Леонид предложил сыграть в карты. Она не умела, он долго учил ее, а потом у нее стало получаться, и она довольно рассмеялась, оставив его дураком.
 А Леонид, отвыкший от домашнего тепла, грелся этим смехом, бледными веснушками на маленьком носике и думал, почему в глазах ее стынет грусть, ведь, она едет на свидание и должна бы радоваться. 
За десятки лет путешествий в поездах он встречал много разных женщин. ярких и некрасивых, добрых и ворчливых. Чем же эта привлекла его внимание, совсем нет косметики, только глаза большие голубые видны издалека. Наверное, стареет – вот и захотелось покоя почерпнуть от нее.
Продолжение следует

- Может до дома проводить, - вдогонку прокричал один из мужчин, - вот, ведь, какая заботливая, моя мимо пройдет, да еще и плюнет.
Аллочка помотала головой, она жила недалеко от магазина, где стояли эти каменные или бетонные скамейки.
Сейчас ее волновала мысль, что она скажет бабе Вере, неотступному стражу всего и вся в их доме. А Надя легко, как коляску с ребенком, катила «инвалидку», не обращая внимания на любопытные взгляды, рука с пирожком опять свисала над колесом. Впервые за все время бабы Веры на скамейке не было, и Аллочка приняла это за хороший знак. Они с трудом втиснули коляску в лифт, с таким же трудом выкатили из него, но перетащить ее через высокий порог квартиры не смогли. 
  Дорогие женщины, описание следующих действий может вызвать психологическую травму, влекущую за собой комплекс неполноценности у мужчин, поэтому, если вам попадется на глаза эта статья, то после прочтения склейте эту часть рассказа вареньем, дескать, капнули.
   Предупреждение основано на том факте, что сам Павел, узнав, что думают и говорят женщины, когда мужчины их не слышат, теперь никогда в костюме Адама не останавливается перед зеркалом, да и вообще старается не оголяться без надобности.
  Поняв, что в коляске им его не затащить, Надя скомандовала Аллочке, взять мужчину за ноги, сама просунула руки ему под мышки и таким нехитрым способом они заволокли свою жертву в прихожую и положили на ковер. Надя попыталась разжать его руку и вытащить, вонявший пирожок, но он был зажат намертво. Махнув рукой, она со словами:
- Я сейчас, - ушла, увозя коляску. 
   Аллочка присела возле мужчины на корточки, ее буйное воображение рисовало драматическую судьбу этого человека: может быть, он непризнанный гений,  разочарованный жизнью, а, может быть, она вспомнила польский фильм «Знахарь», он потерял память, и его ищут родственники, но не могут найти. Наверное, он интеллигентный человек, потому что ветровка на нем почти чистая, только кое-где выпачкана каким-то маслом. Даже борода ему идет.
  Но не такого мнения была Надежда. Вернувшись, она  минуту постояла в задумчивости, а потом на предложение Аллы перенести его на диван, рявкнула:
- Ты, что с ума сошла, да его сначала продезинфицировать надо. Мы сейчас все эти лохмотья с него снимем и выбросим в мусорку, а потом отмоем в ванной, да и бороду надо сбрить, вдруг там блохи или, как их там – вши. Пакет мусорный принеси сюда.
Когда Аллочка принесла пакет, Надя уже сняла с мужчины ветровку и расстегнула рубашку:
- На, - она сунула в мешок вещи.
Аллочка, стараясь быть полезной, сняла с него обувь:
- Надя, а, может, не надо туфли выбрасывать, они совсем новые, да и Димкины ему не подойдут.
- Ладно, оставь, смилостливилась Надя, - только все остальное на свалку. Надя сноровисто расстегнула молнию на брюках и, дергая за штанины, вытряхнула мужчину из них. Он даже не застонал от этих манипуляций. Был он  неимоверно худой, но жилистый:
- Тяжелый какой, -  Надя взялась за трикотажные трусы, но Аллочка, деликатно кашлянув, попросила:
- Давай уж их в ванне снимем, да?
- Ой, горе ты мое, ладно.
Надя открыла воду, плеснула сначала гель, потом   «Белизну» - средство для отбеливания с хлоркой, и с помощью Аллы затиснула мужчину в ванну. Сняв с него последний предмет одежды, она постояла в раздумье и  сказала:
- Наверное, поторопились мы с выбором, да чего уж теперь, не выбрасывать же его голого.
Надев фартук и резиновые перчатки, Надежда начала тереть мужчину мочалкой, которую велела потом выбросить, а Аллочка, растерянно наблюдала, как безвольно падают  после помывки то руки, то ноги, ойкала от летевших на нее брызг, но не уходила. Надежда, наконец-то выковырила из его ладони пирожок.
- У тебя станок есть?
- Да, я ноги брею. Тебе какой розовый или голубой?
- Дай тот, который не жалко выбросить.
Она обильно намылила мужчине бороду, усы и щеки, Аллочке стало жаль такой симпатичной бороды:
- А, может, не надо, - но голос звучал просительно и Надежда, строго поглядев на нее, начала брить. Неприспособленный для  таких длинных волос, станок скоро затупился:
- Вот сволочи, а рекламируют еще, - ворчала Надя, пару раз порезав его лицо. Загоревшие лоб и щеки и  сиротливо белый подбородок вызвали у Аллочки жалость, и она не разрешила брить его голову. Спустив воду из ванны и приподняв его за плечи, Надя велела Аллочке полить его из душа, и принести вещи Павла. - Скользкий, зараза, - пыхтела Надежда, вытаскивая мужчину из ванны, а Аллочка помалкивала, ведь подруга для нее старается.
Расстелив на диване простынь, Аллочка смущаясь, натянула на мужчину пижаму:
- Надя, а когда он проснется, может у него летаргический сон?
- Погоди, проснется и даст нам с тобой жару.
- А за что? Мы же его спасаем.
- А, может, он не хочет быть спасенным, ты вещи выбросила?
- Да, - слукавила Алла, она забросила мешок на антресоль в общем коридоре, которую давным – давно сделал ее муж. – А что теперь?
- Теперь давай по рюмочке чаю, а то я что-то устала, да отдохнуть надо. Завтра утром я приду к тебе, постарайся его до тех пор удержать.

 

   Полнолуние редких встреч она режет на дынные дольки и, засахарив, добавляет в его сны...

Он осыпал мое лицо холодной лаской
И таял сам, касаясь губ, касаясь век - 
Был очень тонким палантин ажурной вязки,
Что мне на плечи бросил рыцарь Белый Снег.
Он был последним, заблудившимся в апреле,
Но как и прежде и галантен, и учтив:
Слышна сквозь окна песня менестреля,
Призывно-нежный и тоскующий мотив.
22.04.2015г

Он ехал в город, в котором прошла его юность. Просто так, душа требовала. От отпуска оставалась неделя. И решение пришло спонтанно. Жены не стало три года назад - сбила машина  на переходе почти у самого бордюра. Не хотелось возвращаться в пустую квартиру, он чувствовал вину перед ней  за то, что не любил. 
  Не обижал, не изменял, но не любил. Спал, ел, носил рубашки, которые она покупала, приносил зарплату, но оставался вне ее жизни и интересов. И теперь квартира напоминала об этом обоями на стенах, посудой в стеклянной горке, креслом, где она сидела по вечерам - диван занимал он. Прожить семь лет и остаться квартирантом. Студентом он снимал квартиру как раз в том городе, куда ехал, и только теперь понял, что был им на протяжение всей семейной жизни.
  Сев в поезд, он почувствовал, что та женщина, ради которой он ехал туда, где-то совсем рядом. Настроение вдруг поднялось. И он с удовольствием поддерживал разговор с семейной парой, они были в гостях в Москве, и как всякие провинциалы успели побывать и в музеях, и в театре. Сейчас делились впечатлениями. Маленькое купе роднит чужих людей пространством. Он достал бутылку сухого вина, купил на юге, когда отдыхал, супруги достали традиционную курицу и так за разговорами под стук колес они провели весь вечер. Ему очень хотелось рассказать к кому он едет, но сдержался. Утром рано, умывшись, он вглядывался в пробегавший за окном пейзаж, пытаясь вспомнить знакомые места, но все изменилось.
 Город юности встретил его необыкновенно теплой осенью. Ноябрь здесь всегда был морозным, пусть бесснежным, но с бодрящим морозцем. Он прошел по перрону, ностальгически вдыхая горьковатый, пахнущий дымом воздух. Не зная еще, откуда начнет поиски, он решил сесть на автобус. Народ постепенно наполнял салон, потом возле задней двери возникла какая-то суета, он посмотрел в окно: мужчины помогали худенькой женщине занести инвалидную коляску. Она была без шапки и волосы закрывали ее лицо, он только слышал голос:
- Ребята, пожалуйста, осторожно. 
Но вскоре все стихло, стоящие в проходе люди, загородили ее от него. Он увидит ее еще раз, когда в центре, она, вернее они, выйдут. Увидит спину в желтой, как солнце куртке, ноги в синих джинсах и спортивных туфлях. Женщина будет катить коляску, с сидящим в ней мужчиной. 
 Семь лет назад он был здесь и счастлив, и несчастен. Инна, девушка, которая ему нравилась, и с которой они ходили в кино, готовились к экзаменам, вдруг собралась замуж, за его друга Кольку. Баба Клава, сдававшая ему комнату, увидев его, лежащим вниз лицом на диване, выговорила:
- Эх, какую девчонку упустил. Все умничал, учился.  Пока ты в библиотеках-то сидел, Колька вон к ней на балкон второго этажа цветы клал. Залезал как обезьяна с цветами в зубах и клал. 
Димка накрылся подушкой, чтобы не слышать этих упреков, он и сам понимал, что опоздал с признанием и предложением. Тогда, получив диплом, он уехал завоевывать Москву, чтобы доказать Инне, какой он хороший. Москву завоевал, программисты нужны были. И зарабатывал неплохо, даже квартирой обзавелся. А потом командировки начались в Канаду, ему посоветовали жениться. Почему-то женатые работники в Канаде ценились больше. Он одно время подумывал, не остаться ли там. Вот тогда то и начал встречаться со своей будущей женой, она секретарем – референтом работала. Симпатичная, деловая, тоже из приезжих. Повстречались немного, но уж очень времени жалко обоим было, на свидания из одного конца города в другой ездили. Решили, что лучше пожениться. Расписались, пригласив коллег в ресторан и стали жить вместе. Семь лет, долгих семь лет. Любила ли она его, говорила, что любит, уживалась как-то. И он возвращался в квартиру, потому, что идти ему больше было некуда. 
 Димка вышел на остановке, которая пять студенческих лет была ему родной. Пятиэтажные хрущевки как будто стали еще меньше. И асфальт на тротуарах совсем выкрошился. Бабушки только, как и раньше, сидели на скамейках. Наверное, не те же самые, а, может быть, и те. Димка прошел мимо, поднялся на четвертый этаж, позвонил. Дверь открыл мальчишка лет пятнадцати:
- Вам кого?
- А мне бы тетю Клаву?
- Мам, тут, какую-то тетю Клаву спрашивают.
- А Вы кто ей будете, - настороженно спросила вышедшая женщина?
- Я квартиру у нее снимал, вот повидаться хотел, - Димка не ожидал такого поворота.
- Умерла она, прошлой осенью еще, от инфаркта. Поднялась с улицы на свой этаж и все. И нас эта квартира угробит.
- Простите, - Димка спустился вниз, постоял немного и решился. В доме напротив,  жили родители Инны. На второй этаж он взбежал одним махом, но перед дверью отдышался. На его звонок никто не ответил, но из соседней двери высунулась любопытная старушечья голова:
- Кого тебе, сынок?
Димка запамятовал имя матери Инны, и, чтобы не вводить женщину в заблуждение, спросил напрямик:
- Мне бы Инну.
- Да ты, что, милок, она здесь уже годов семь как не живет. Как замуж вышла, так и переехала. 
- А мать? – Димка терял след Инны, он искал ее по компьютеру в одноклассниках, на майле, в контакте, но ее нигде не было. По мужу она должна быть Караваева.
- Она теперь с дочерью живет, где-то в новых домах.
- Она замужем, - выдал он свою тайну вопросом.
- Вдова соломенная, - ответила старуха и закрыла дверь.
Не понимая, что это означает,  он спустился во двор.  Двор, очищенный от листвы, и теплый воздух – все напоминало апрель, казалось, что не сегодня – завтра пробьются листочки и запахнет волнующей зеленью.
Не зная, что делать дальше, он побрел по аллее, разделяющей проезжую часть на две дороги.
Где они эти новые дома, на скамейках сидели молоденькие девчонки и  открыто курили, «Раньше прятались в подъездах», - подумал Димка. Голые деревья не скрывали обзора. Там далеко впереди опять промелькнула солнечная куртка то ли той самой женщины, то ли другой.
 Он шел и ощущение близости, которую он испытывал, не исчезало, хотя здравый смысл говорил, что найти ее он не сможет. Если бы он подумал заранее обо всех препятствиях, то, наверное бы, подготовился. День сегодня не его, или не судьба. Но тоска оттого, что Инна где-то рядом, а он не может ее увидеть становилась только сильнее.
  … Инна вернулась из Москвы, где была отнята последняя надежда. Она завезла мужа домой, уложила его и, оставив с матерью, вышла на улицу. По-весеннему теплая погода тянула проветрить голову от тяжелых мыслей. Коля  умирал. Умирал от пьяной романтики. Он и в студенчестве частенько был навеселе. Но тогда шутки его казались смешными, и хмель скорее веселил, чем вызывал раздражение. Не сложилась у них жизнь, она поняла это через год. И когда он в очередной раз пришел пьяным, она собралась и ушла к матери. А он, чтобы вернуть ее, как в молодости, полез к ней на балкон и сорвался. Так по-глупому сломал себе не только позвоночник, но и жизнь. Шесть лет неподвижного лежания привели сначала к образованию свищей, а теперь врачи констатировали туберкулез костей. Инна прошла по аллее, по которой когда-то гуляла с Димкой, своим однокурсником. Он нравился ей,  но, видимо считал ее другом, потому, что ни разу не сказал о том, нравится она ему или нет. А она ему назло тогда и закрутила роман с Колей, думала, ревновать начнет, признается в любви. Зло и отплатило ей. Был бы Коля здоров – ушла бы, а больного совесть не позволяет оставить. Свекровь на нее молится, только ей от этого тошно. Лучше бы уж помалкивала. Ведь как позорила в первый год на весь двор. Инна повернула назад, надо возвращаться, а то муж капризничать начнет. Ей показалось, что там вдалеке мелькнула фигура Димки. «Сбрендила совсем, - подумала девушка, - как он тут окажется, кто-то из однокурсников виделся с ним, рассказывал, что у него все замечательно. Муж умирает, а она о другом думает,"-Инна вздохнула поглубже и повернула к дому. 
..  Димка решил пройти на местный рынок, вдруг да повезет. Потолкавшись среди покупателей, увидел мужичка, озиравшегося по сторонам, но все равно предлагавшего вполголоса:
- База личных данных обо всех жителях города.
- Почем? 
- Три тысячи.
- Димка выложил и, забрав диск, пошел искать интернет – кафе. Возле рынка не было, пришлось возвратиться в центр. На диске была обыкновенная порнуха. Захотелось набить ему морду. «Дурак, вот дурак, - думал он о себе, - ведь мог бы дома об этом позаботиться, и ноутбук сломался». Он специально до отпуска новый не покупал, чтобы в реал выйти, среди живых людей потолкаться. И вот сейчас пожалел, что не додумался о базе данных заранее.
Он прошел мимо новых домов, поднял голову, вглядываясь в засветившиеся окна, покружился, думая, где она может быть и решил возвращаться домой.  След, на который он напал в Москве, потерялся.
  

Лёд, кряхтя по-стариковски,
Треснул сеточкой морщин,
Разлетелось птичье войско –
Вся округа верещит:
«Живы, живы, пережили
Снежный плен морозных лап,
Заструилась кровь по жилам,
Марту теплому хвала!»
18.03.2015г

    Он не думал, что это будет так больно. Солнце, разбудившее его вместо назойливого комариного писка будильника, сейчас театральным софитом высвечивало все признаки измены. Он сам столько раз разыгрывал эту сцену, что ошибиться было невозможно: взгляд жены обтекал, она то роняла его на пол вместе с чайными ложками, то отводила в сторону окна, как-будто высматривала кого-то в безоблачном небе.    Юлька, его наивная и чистая Юлька, верившая в поздние переговоры, ругавшая его бизнес за постоянные отлучки, сегодня старалась не смотреть на него. Подав кофе, она отвернулась к рабочему столу, на этот раз выронив стальной ковшик. Антон видел косточки шейных позвонков, напряжение спины, которой она отгородилась от него. 
   Почему она не юлит перед ним, как делал он сам, не говорит без умолку, не обещает ему закатить вечером пир с новоизобретенным блюдом? Почему она непрерывно помешивает овсянку, которая давно сварилась. Мужчина держал кофейную чашку возле губ и не чувствовал запаха напитка. 
   Жена, не оборачиваясь, затянула поясок халатика, и, превращая тонкую ткань в доспехи, подняла шальку воротника. Она не раскаивается. Юлька, которая смотрела на него с восхищением снизу вверх сегодня не видела или не хотела видеть его. Сделав большой глоток, он почувствовал как жар ударил ему в голову, пальцы рук задвигались, желая сдавить, сломать эти тонкие позвонки, которые с таким удовольствием целовал раньше, зарываясь лицом в волосы. Забывшись, он опрокинул кофе себе на грудь. Грязно выругавшись, Антон заставил обернуться жену. Юлька поспешила отвернуть полу его махрового халата - кожа даже не покраснела. Но жгучая боль почему-то потекла под грудину. Мужчина со злостью сжал тонкие запястья прохладных ладоней, но не оттолкнул, а прижал к пылающей груди и прохрипел, падая в темноту:
- Не уходи...
- Не уходи, - он старался перекричать неведомо откуда взявшуюся сирену скорой, беспокойно перебирая руками по байковому одеялу.
- Я здесь, Тош, я здесь - женщина мысленно проклинала себя за обиду, заставившую ее дуться  на забывчивость мужа.
28.03.2015г

 

Начинаю новую повесть и не знаю, будет ли она закончена. Интрига в том, что я уговорила одного человека в соавторы, так как взялась за тему отношений женщин и мужчин - воинов. Если читателям понравится написанное, то я представлю  соавтора, если нет, то оставлю повесть незавершенной.                                     

                                                              1.

   Он был детдомовским. Она это поняла сразу. И, хотя на вид, а был он высокий, крепкий, да еще выправка и форма военная делали его стройнее и заметнее на танцплощадке, сиротой он явно не казался, но какая-то резкость суждений и понятий наталкивали ее на эту мысль. Вообще-то думать о нем ей не полагалось. Аленка заканчивала институт, они с ее парнем-однокурсником собирались пожениться, чтобы не мыкаться в захолустье по распределению. 
    Но ведь сердцу не прикажешь. Его звали Сашей, так звучало мягче, хотя, он представился Александром. Он был другом Игоря, старшего брата Маринки, ее самой близкой подружки. Маринка с четвертого класса за ней каждое утро в школу заходила. Но по окончанию школы пути их разошлись: Маринка в мединститут поступила в другом городе, а она домашняя девочка, боявшаяся потеряться среди чужих людей, осталась здесь и поступила на художника. Честно говоря, художником она себя не считала, но преподавать уроки рисования в местной школе ей понравилось, и умения ее хватало, да и детей любила. Родители и ее, и Виктора уже готовились к свадьбе, как к чему-то предрешенному. Но этот молчаливый парень запал в душу. 
  И не ей одной - Маринка, приехавшая на каникулы, тоже глядела на загадочного Александра с блеском в серых, но улыбчивых глазах. Он и танцевать их приглашал по очереди, хотя Виктор отпускал Аленку неохотно, чувствовал соперника каким-то мужским чутьем. Лучше бы не приезжал он в гости к другу, думала Аленка ночью, не знала бы его, и сердцу было бы спокойно. А Саша и Игорь, получив распределение, догуливали последние деньки своего отпуска. У них уже и требования оформлены на туркменскую границу. 
  Аленка мечтала украдкой, вот, если бы он задержался у них в городе, они бы друг друга получше узнали, то возможно и отпустила бы ее мама от себя, поверив в надежность Александра. Ну, вообще - то он и не предлагал ей ничего, это она так просто замок на песке строила. Ей очень хотелось узнать, что он про нее думает и думает ли вообще. 
   К двадцати двум годам Санька прошел настоящую мужскую школу. Он глядел на этих молодых девушек и парней не то, чтобы свысока, но, как смотрят выпускники на первоклашек. 
Парень видел их волнение, но оно, казалось ему  таким детским, хотя был с ними почти ровесником. То, что переживали они сейчас, у него осталось далеко позади, как будто с тех пор прошло не семь лет, а целая жизнь. 
  Ему и другу его Сереге было по  четырнадцать, Верочке на год меньше, когда они влюбились в нее. Никто бы не поверил, что оба они - одного поля ягоды, не боявшиеся чужих кулаков, робели при ней. И сирень ей из соседских палисадников рвали, и яблоки потаскивали, а больше чем за руку подержать не сподобились. Цвело что-то нежное в груди, но потом прихватило морозцем, он уехал поступать, а Серегу в армию забрали. Верочка клялась, что дождется, но через год вышла замуж. Нет, застрелиться Саньке не хотелось, к тому времени его научили жить без эмоций: жизнь стоит столько, сколько она стоит , а именно - ничего.
  Его учили убивать: ни жалости, ни любви к кому-то бы ни было, просто убей до того, как убьют тебя, но не доставь противнику такой радости. Из сорока кандидатов зачет сдавали двое – трое, а из них отбирался один. 
 Но сейчас, глядя на Аленку, он вспомнил тепло и мягкую осторожность рук своей первой любви, хотя простить первого же в его жизни предательства не смог.

 
 
Что-то лето не радует:
В сердце осень и стынь.
Где ты чувств моих радуга?
Всюду только полынь.
Вымерз в пору студеную
Перед окнами куст
И теперь оголенным стал
Дом и сад  тоже пуст.
Мне бы веточку с запахом,
Да от солнышка тень -
Не грустила б, не плакала
Я о нем каждый день.
8.06.2011г.

Фотография Ивана Занько


Случилось это три года тому назад. И не с кем-нибудь, а со мной. Был конец сентября, погода - настоящее бабье лето. Уроков в субботу у меня немного, как закончились, похватала кое-чего из одежки, да перекусить, и бегом на автобус, который довез меня до дачи. Не из-за дачи я так спешила, хотела опят насобирать. 
 Пока муж жив был, меня не волновало как ориентироваться в лесу, поскольку не отходила от него на расстояние вытянутой руки. А тут навяливаться по грибы кому-то, сочла ниже своего достоинства и решила идти по солнышку одна. Шли навстречу из леса грибники с пустыми корзинами, но меня это не остановило. По краешку леса я и раньше ходила, а тут потянуло меня вглубь. Надо сказать, что есть у меня какое-то чувство, которое меня выводит на грибные поляны. Шла-шла и нашла, правда к тому времени я уже не один километр отмотала. 
 Грибов видимо-невидимо. Маленькие, толстоногие - знай, срезай под корешок. У меня аж голова закружилась от их обилия. Поляна не хоженая - я корзину полную насобирала, распрямилась: а солнце-то за деревья прячется и тени от них сразу лес сумрачным делают. Постояла я на дороге, подумала, что не успею до сумерек по ней из леса выйти и решила идти напрямик  к заходящему солнцу. Но видно леший не захотел со мной расставаться и завел в болото, новые кроссовочки быстро промокли, да и темнело быстро. Подумала: пересижу-ка я ночь в лесу. Погода хорошая, у меня в кармане яблоко да две конфетки и коробок спичек, которые случайно не выложила, когда сжигала траву на огороде. Вспомнила, что сотовый телефон тоже со мной и стала искать место для ночлега.
 Да  не учла, что осень на дворе. Как только солнце окончательно скрылось за горизонтом, похолодало. Попыталась разжечь костер, да не тут-то было. Опустившаяся роса погасила мою затею скоротать ночь у костра. Но я почему-то не испугалась. Поставила корзину к дереву, большой пластиковый пакет привязала веревочкой между ветровкой и свитером на спину и устроилась на корзинке, благо, что крепость ее позволила это сделать.
 Стемнело так, что соседнее дерево не видать. И вдруг звон на весь лес, а я и забыла, что у меня телефон с собой. Другой раз никакие звонки не доходят, а тут на тебе. Сестра звонит, спрашивает:" Ты, где?"
Отвечаю: " В лесу!" Она мне, немного подумав: " Ты, что - дура?" Объяснила ей ситуацию, как могла успокоила, договорились, что утром она еще раз со мной свяжется. 
  Вдруг лес осветился, из-за деревьев медленно выползла огромная полная луна. У меня появилось ощущение будто я в городском парке - тихо, свежо так, что ноги стынуть начали. Пришлось встать попрыгать. Снова уселась, стала глядеть на луну, которая огромным диском освещала все до мелочей - подумалось: "Не дай, Бог, волки выть начнут". Но их не было, только какие-то большие птицы, трепеща крыльями, взлетали и, лавируя между деревьев, уносились прочь. Хорошо хоть комаров не было. Потом появились мыши и, ни сколько не боясь, сновали у моих ног, которые все больше мерзли. Теперь мне все чаще приходилось разминать их, на боязнь времени не оставалось. Никаких посторонних звуков, настораживающих меня не было. Так я и ждала утра, которое должно было привести в лес новых грибников, а с ними надежду выбраться из леса. Начало светать, я уже легко различала трясину болота и более твердую почву. Сидеть надоело, поднялась и пошла куда, сама не знаю. Вновь набрела на усыпанную опятами поляну, выбросила собранные вчера грибы, стала собирать свежие. От бессонной ночи голова была легкой до головокружения. Хотелось пить, съела единственное яблоко и вроде бы полегчало. Было начало седьмого, а у меня корзина уже полная. Но грибников или собачьего лая слышно не было. Позвонила сестра: " Чем занимаешься?" - "Грибы собираю!" 
Ей не оставалось ничего, как засомневаться в моих умственных способностях, о чем она еще раз не преминула сообщить.
 Солнышко встало, согрело меня немножко - есть не хотелось, а не ела я уже сутки - хотелось пить. Я тщетно ждала любого встречного, чтобы выбраться на дорогу к даче, но то ли забрела я очень далеко, то ли грибники друг по другу сообщили, что грибов нет, только никого я не встретила, а было уже 16 часов следующего дня. Отыскала поляну, с которой брал сотовый телефон, позвонила подруге ( сестре не стала, у нее сердце слабое), объяснила ситуацию, попросила сообщить в МЧС. 
 Пока ожидала помощи от жажды начала видеть галлюцинации: прямо на небе открывается окошко, даже ставенки видела и кто-то из него мне рукой машет. Телефонный звонок выдернул меня из  полу-бреда, полу-реальности. МЧС связался с местным егерем, который с помощью ружья и трактора собирался меня разыскать в лесу. За это время я прошла зигзагами километров двадцать и совершенно сбилась с нужного направления. Своими частыми разговорами и уточнениями он разрядил мой телефон окончательно. Но и польза от него была, он сказал, что можно напиться из реки, по которой я ему указывала направление. Искал ли он меня или нет, но результат оказался плачевным: вновь начали сгущаться сумерки и мне надо было устраиваться на ночлег. В эту ночь я решила не отходить от берега реки. Попробовала устроиться на корзине, но не тут-то было: прошлая бессонная ночь, да еще такая долгая прогулка на свежем воздухе меня сморили. Глаза закрывались и меня вело в сторону. Боясь свалиться с корзины, решила лечь прямо на землю, по которой тянулись жесткие корни ракит. Кое-как устроилась, тело просило дать ему отдых, а холод заставлял собираться в комок. Спала ли я этой ночью, наверное, все-таки нет. Потому что я все время переворачивалась с бока на бок, чувствуя каждую выпуклость и впадинку между корягами. Сильно мерзли пальцы ног, приходилось их массировать. И так всю долгую ночь.
 Утром сильно кружилась голова, но я заставила себя подняться и впервые за двое суток обратилась с просьбой, но не к Боженьке, а к умершему мужу: " Саша, милый мой! Выведи меня отсюда! Сил моих больше нет". Не знаю, кто или что мне помогло, только идя вдоль берега, ножом расчищая путь сквозь сплетенные кусты, я вдруг заметила  нет, не тропинку, а ощущение того, что здесь проходили люди. Я пошла по слегка примятой траве, боясь, что уйду от реки и опять буду блуждать по кругу. Но интуиция или первобытный инстинкт вел меня и вывел на дорогу, по которой можно было дойти до жилья и людей. Теперь, когда я благополучно вышла на дорогу меня смущал только один вопрос: как объяснить на работе свой прогул, ведь наступил понедельник следующей недели. Обдумывая как это преподнести, я вышла к дачам, где наконец-то напилась у соседей с краю. Они дали мне телефон, по которому я сообщила егерю о своем благополучном возвращении ( мой звонок разбудил его, так как отвечал он мне позевывая).
 Добралась до своей дачи и уж по-скольку я не успела на уроки, решила отоспаться. Не успела я умыться, как возле моей дачи притормозила машина. И вот тут-то выяснилось....
 Оказывается подруги и родственники, обеспокоенные  молчанием, сообщили о моей пропаже сыну, который с женой и ребенком гостили у тещи в другом городе за пятьсот километров от нас. Он заказал такси, а было это вечером второго дня моего блуждания по лесу, и выехал. Проехав немного, подумал, что неизвестно, что ему предстоит завтра, решил одеть куртку, которую положил в багажник такси, и выспаться. 
Достав куртку, бросил ее на заднее сиденье, и чтобы еще раз не останавливать машину, заодно справил легкую нужду.
 Водитель, такси которого стояло под уклоном, услышав как хлопнула дверь, посчитал, что пассажир сел и, не оглядываясь назад, завел мотор и поехал. Сын остался на дороге без куртки, барсетки с деньгами в поле.
Хорошо, что с телефоном он никогда не расстается. Позвонил жене, объяснил, что произошло. Она звонит женщине - дипетчеру, которая связывается с водителем такси. На что он ей отвечает, что его пассажир спит на заднем сидении. Диспетчер отзванивается жене сына и говорит, что пассажир на месте. Жена звонит и сообщает ему об этом. Сын кричит ей в трубку: "Я стою в поле, а сумка с деньгами в такси, которого и след простыл". Тут уж диспетчерша догадалась  попросить водителя дать трубку пассажиру. Таким вот макаром водитель, пролетевший к тому времени километров пятьдесят, выяснил что везет он воздух.
 Я, ничего не знавшая о том, какие страшные мысли одолевали сына всю дорогу, увидев его да еще с моей подругой на уазике, удивилась и обрадовалась. У меня  в тот год уродились огромные тыквы, а оказии их переправить не было. Чумазая ( я еще не успела умыться), веселая, я ведь знала, что я живая - я попросила его загрузить тыквы в машину. Он  обомлел. Уже потом, дома он расскажет мне как открыл дверь в квартиру, увидел на столе мои книги и чертежи, и выскочил оттуда, испугавшись, что больше может не увидеть меня живой. А я тут с тыквами. Всю дорогу, пока мы ехали я весело и в подробностях повествовала свои злоключения.( Кстати грибов я еще набрала в пакет и так на перевес с корзиной таскала их по всему лесу).  Приехав домой, отмывшись от лесной грязи, решила притвориться больной - надо было оправдать как-то свой прогул. Вызвали скорую. Приехали молодые девушки - врачи. Чтобы не запутаться во лжи, рассказала все как было на самом деле. Они слушали, раскрыв рты, дивясь моему бесстрашию. Сами предложили больничный лист, который через два дня закрыл наш участковый врач. ( Но и эта сценка имела продолжение: зимой сильно поднялось давление, пришлось вызвать скорую. Заходят медики, у меня глаза от боли не открываются. И вдруг молодой голос спрашивает: "Ну, что опять в лесу заблудились?" Не смотря на боль расхохоталась. Запомнили они меня хорошо и долго пересказывали другим мою историю). Подруге моей еще долго звонили все, кто меня знает, интересовались как я могла выжить и выйти из леса.  Когда знакомые слушают эту историю, ужасаются: "Я бы не смогла, я бы испугалась..." Говорю, что мы запрограммированы на выживание. 
 Благодаря этому приключению, я узнала как сильно меня любит сын и кому я дорога еще. А за грибами хожу до сих пор, только теперь научилась ориентироваться по солнцу. Приезжайте в гости у меня и сейчас маленькие толстенькие опята замаринованы по моему очень вкусному рецепту.

 
 
  История эта произошла давно, когда мы, еще совсем молодые, жили в общежитии. Комната маленькая, так, что гости ночевать у нас не оставались. Но друг мужа как-то припозднился и мы постелили ему матрац на полу. Хотя, он предлагал нам разложить диван и спать втроем. Были мы тогда все худые. Но дружба дружбой, а... . Вот тогда - то он и рассказал нам эту историю.   Молодые парни подружились в армии, переписывались. А потом женились и решили встретиться. Кто из них к кому приехал, я не запомнила. Но спать, поскольку комната, как и у нас была маленькая, они решили на полу - кровать одна, да и та с панцирной сеткой. Мужчины жен положили в серединку, а сами решили лечь по краям.  Женщины отправились спать раньше. Мужчины на сон грядущий выпили еще по рюмочке и в знак дружбы обменялись часами.
   В общем заснули не сразу, еще переговаривались через уснувших жен какое-то время. Как уж случилось, что одна из женщин ночью оказалась с краю, никто не помнит. Может будильник сработал. Но только легла гостья к хозяину дома под бок. И не пьяная была, чтобы убедиться, что рядом с тем легла, пошарила по его руке, а часы у ее мужа были большие электронные с какими-то наворотами, да еще и браслет им под стать. А убедившись, притянула ее к своей груди. Хозяин дома почувствовав под рукой размер своей мечты, решил, что это ему снится. А во сне, ведь, все позволено. Но в этот момент выпитое пиво подняло настоящего мужа, присмотревшись, чтоб не наступить в темноте на кого-нибудь, он увидел рядом с собой чужую жену, хотя своя ему нравилась больше и услышал возню с другого края.
   Какое-то время он еще сидел в недоумении, но потом понял, что лоб у него не зря зачесался - к рогам, наверное, встал и включил свет. Те, с другого края, когда увидели со сна друг друга, рассыпались в разные стороны. И друг, и жена клялись, что ни сном, ни духом. Поверил им муж или нет - история умалчивает, но часы у друга забрал, да и в гости больше не ездил.

Я боюсь забыть твое лицо -
Кончиками пальцев бархатисто,
Чтобы в сердце высеклось резцом,
Я тебя своей рисую кистью.
Не целуй мне руки, не сбивай
Памяти живое воплощенье,
Понимаю: нежность через край -
Я терплю же эти ощущенья.
Вот опять забыт рисунок губ,
Два мазка всего-то оставалось,
А без них портрет размыто-груб -
Все сначала, ах, какая жалость.
1.07.2012г.

 
 

 
 
Не люблю,
Когда подходят близко,
Если я 
К себе не приближала,
Льстят в глаза
И кланяются низко,
За спиною
Выпуская жало.
Узок круг
Проверенных людей,
Не для каждого
Распахнуты объятья -
Свято место
В сердце для друзей,
Даже, если,
Остальные - братья.
11.05.2011г.

Они встречались украдкой от его жены, да и от всего мира тоже с начала весны, когда  все мужчины вспоминают, для чего собственно их Бог создал. Неожиданно теплое, в начале апреля, солнышко укоротило юбки не только молодых женщин. И однажды после работы, Викентий – назвала же мама, оторвав глаза от асфальта, увидел перед собой стройные ножки. Догнав и поравнявшись с их обладательницей, он впервые захотел пойти налево. На самом деле они шли прямо, но поворот все-таки предполагался. Нина, так звали женщину, на комплимент, «какой токарь точил Ваши ножки», загадочно улыбнулась, хотя Кеша был готов и к другому развитию событий.    Поощренный улыбкой, он стал распускать куцый хвост, но Нине, давно уже не делали даже таких сомнительных комплиментов, да и солнце, наверное, было излишне активным. Во всяком случае, ее оно точно ослепило. В общем, слово за слово и они свернули… в открытое кафе. Выпили пива, познакомились  поближе, оказалось, что она работает воспитательницей в том детском садике, в который его жена водит младшую Настю. А он ходит мимо него, на завод, но чуть раньше.      Холодное пиво способствовало романтическому настрою, узнав, что Нина разведена, он стал убеждать ее, что он бы, от такой красавицы, ни за что не ушел. Нине, которой последний раз в любви признался  мальчик из  младшей группы за то, что она не сказала маме, что он описался в тихий час, слышать это было приятно. 
   Они обменялись телефонами и взволнованные разошлись на троллейбусной остановке.
Викентий решился на свидание не сразу, дня два он внимательно присматривался к жене, которая свыклась с тем, что он относится к категории «не»: непьющий, некурящий, да, собственно, и детей им, наверное, принес аист. Но, поскольку соседки ей завидовали, никаких резких движений она не делала. Другие, вон каких терпят. 
  Посмотрел, подумал и сказал, что останется сегодня сверхурочно. С работы позвонил Нине, которая вначале подумала, что это родитель заболевшего ребенка, но, узнав, закокетничала, одновременно покрикивая на дерущихся детей. Встретиться хотелось очень, но не было нейтральной территории: Нина после развода жила с мамой и дочкой. И, если дочка еще уходила из дома, то мама дальше скамейки возле подъезда маршрут не прокладывала. 
  И тогда Кеша пригласил ее на дачу, хотя очень опасался быть застигнутым на месте преступления соседями пенсионного возраста. Чувствуя себя шпионом в тылу врага, он посчитал, что справился с ролью любовника, получив маленькое удовольствие от того, что сумел обмануть жену. Нине любовь на сырых апрельских простынях не то, чтобы не понравилась, она, собственно, и не поняла, что случилось. Но статус женщины, имеющей любовника, поднял ее вес среди подруг и даже заведующая, начала советоваться с ней по вопросам мужской психологии.    Сколько бы длился этот роман, в котором путь на дачу занимал время обратно пропорциональное, затраченному на удовольствие, неизвестно.
Но поспевшая клубника изменила расклад вещей. В субботу, Кеша, сославшись на занятость, отправил жену и детей на дачу, а сам, расхрабрившись, пригласил Нину к себе.
Почувствовав себя неотразимым мужчиной, он решил внести долю романтики в постельную сцену, вспомнив фильм «Девять с половиной недель», который его жена смотрела с придыханием. Заготовив все, что нашел в кладовке и холодильнике, он уговорил Нину на эксперимент. В чужой квартире, с завязанными глазами ей пришлось пробовать то, соленый огурец, то кислую клубнику. Это бы еще полбеды, но ему захотелось измазать ее медом, засахарившимся за зиму, который вначале никак не хотел приставать к телу, а потом потек сразу со всех сторон, так, что он не успевал слизывать. Да и такое количества меда, съешь его в один присест, вызовет тошноту. И в этот момент зазвонил телефон. Жена, набрав два ведра клубники, вернулась раньше и велела Кеше немедленно бежать на автобусную остановку, где будет его ждать.
 Он заметался, бросился в ванную, включил душ – Нина со всеми заготовками на теле, теряя по пути ягоды, туда же. Но подставив тело под струю, закричала – вода была горячая. И сколько Кеша ни крутил кран с холодной, ее не было. Кое-как обтеревшись полотенцем, Нина накинула платье, тут же неприятно прилипшее к ней и, зная габариты его супруги, бегом спустилась по лестнице. Взяла такси, водитель которого всю дорогу принюхивался к пассажирке, и, приехав домой, наконец-то приняла ванну. С тех пор она терпеть не может этот фильм. Да и роман с Викентием продлился ровно девять недель.
  

     
         

Проснуться от прохладных губ. Тепло и сонно, не открывая глаз, обнять весь мир. Обжечься о безнадежно колючую щеку, прижавшись еще крепче, вдохнуть от воротника аромат мартовского смога, вздрогнуть от упавшей снежинки и только потом удивиться: "А как ты вошел?"
8.03.2015г

Февральская неприбранность души:
Лед благородства плавят вспышки гнева,
Слепит лазурь безжалостного неба,
И ты уже не бел, и не пушист.
Весна срывает старые бинты
С газонов, глаз и чуть зажившей раны,
Анестезию снежного обмана
Сменяет в сердце чувство наготы.
3.03.2015г

Февраль как ожидание беды -
Назойливы колючие рассветы
И в Лете много утекло воды,
Но Ангел мне подсказывает где ты...
22.02.2015г.

Что бежать от себя - таю мартовским снегом:
Мысли вешней водой наполняют твой след,
А потом в теплых снах прорастают побегом,
Ведь во сне ни обид и ни гордости нет.
1.02.2015г.

Стирая боль, залечивая шрамы,
Не разум – сердце выбрало дорогу,
За старым переплетом тонкой рамы
Смешное счастье, что нельзя потрогать.
Гирлянда снов запутанных и ярких,
В которых суть сильнее пробужденья,
Там женщина, не ждущая подарков,
Застыла в янтаре твоею тенью.
17.01.2015г.

 

Она скучала по нему, она скучала: 
Грудным ребенком по ночам печаль качала 
И, перед зеркалом с утра лицо рисуя, 
Молилась Богу за него, просила всуе 
Ей показать на небо путь, коль боль не лечит. 
Бог возвращал его во снах: "Еще не вечер..." 
10.01.2015г.