Я безумно устала с тобой, мой хороший славный мальчик,
Я безумно желаю тебе: Безгранично и сытно - будь,
Ну плевать, что ты не оденешь кольцо на мой безымянный пальчик,
Я и ты - не семья, а какая-то жесткая жуть.
Я не лучше тебя, и не хуже, я просто совсем другая,
Я сейчас не выё....юсь, а спокойно с тобой говорю.
Я тебе не подмигиваю, это нервное, я от тебя постоянно уже моргаю,
Ну а ты говоришь: вместе жить...Я сопьюсь, сигарету не затушу и сгорю.
Ты со мной сгоришь за компанию? Тебе это надо? Люди!
Б..я буду, все отдала, что могла, все что было - ему одному,
И стихи, и все слезы, и солнце на красном блюде,
И семь лет больничных и строгих, от тоски выла на луну.
А теперь меня просто совсем у тебя ни на грош не осталось,
Ни на тридцать сребреников, ни на евро и ни на цент.
Сохла, билась в истериках, плакала, трахалась, улыбалась -
Если будет так дальше - я первый психушечный пациент.
Я не трушу, я жить хочу, я тебя оставляю в покое,
Я даю тебе ветер вдогонку - лучше плыть твоему кораблю.
Счастье... Милый, хоть ты из нас понял, что это есть такое?
Надеюсь, что понял. Засим откланиваюсь. Прощай. Люблю.

В городе съехавших крыш беспросветные сумерки...
липким туманом зашторены окна домов...
Солнце, похоже, уснуло... и, кажется, умерли
звёзды, упавшие утром в колодцы дворов...

..но..

Кутаясь в тёплое прошлое верим по-прежнему
в то, что мы всё же любимы, но,.. просто пока –
Время карманных фонариков... И под одеждами
спрятана нежность...
...до новой весны...
...до звонка...

он приходит когда у тебя потолок заплёван
он приходит когда ты готова убить любого
кто напомнит тебе о времени года\суток
он приходит когда забываешь как бьют посуду

потому что в твоих стаканах утихли бури
он всегда не в себе он смеётся и много курит
он слегка утомлён бесконечными after-party
и глаза у него такие что можно спятить

он приходит и ты забываешь про сон и пищу
он не ищет любви он давно ничего не ищет
он садится напротив гитару берёт и разом
твоя жизнь накрывается медным гремучим тазом

это мальчик «пиздец» это мальчик «сушите-вёсла»
это мальчик «плевать-я-хотел-что-случится-после»
это мальчик «сегодня-здесь-завтра-в-Амстердаме»
это мальчик «шизофрения-не-за-горами»

у него то пожар то потоп то медные трубы
он бывает пронзительно нежным но чаще грубым
он молчит запивает твои откровенья чаем
выгибается раненым тигром когда кончает

Где - то в Райском саду, в несезон для лподов познанья
Попивая из глиняных чашек , постепенно входя в азарт,
Наши двое крылатых, которым нас выдали, видимо, в наказанье,
Вычисляли нам точки пересечений, сверяя маршруты карт.

Даже им не понять всех историй и траекторий на этом свете,
Жмут плечами, с трудом разбирая старинные письмена -
Ну вот как: этих двух совмещали во времени семь столетий,
А возможность пересечения в точке конкретной - всего одна!

Вон, другим хорошо, триста точек пересеченья, каннект уже обеспечен,
А у этих поди подгадай, чтоб петлей не вильнула повесть!
Заморочишься, соединишь географии, числа, устроишь встречу -
Он проспит самолет, а она потеряет билет на последний поезд.

Эти риски, расчеты, и сметы крылатых в конец измучили,
чертят карту, квадрат разделяя на десять, и каждый еще на пять,
Рисковать - благородное дело, но в данном конкретном случае,
Наши двое никак не рискуют единственным случаем рисковать.

И пока они спорят, скандалят, орут, обрывая друг друга грубо,
Нам с тобой, этим двум, что сегодня выходят на низкий старт
Предлагаю не париться: пить вино, слушать блюз, целоваться в чужие губы,
Чему надо срастить - то срастется, мы знаем. Без всяких карт.

На самом деле мне нравилась только ты: мой идеал и моё мерило
 Во всех моих женщинах были твои черты,
 и это с ними меня мирило. 
Пока ты там, покорна своим страстям,
 летаешь между Орсе и Прадо, 
я, можно сказать , собрал тебя по частям, 
звучит ужасно, но это правда.
 Одна курноса, другая с родинкой на спине,
 третья умеет всё принимать как данность. 
Одна не чает души в себе , другая- во мне 
( вместе больше не попадалось).
 Одна со лба отдувает прядь,
 другая вечно ключи теряет,
 а что я не разу не мог в одно всё это собрать, 
так Бог ошибок не повторяет.
 И даже твоя душа, до которой ты
 допустила меня раза три через все препоны,-
 осталась тут, воплотившись во все живые цветы 
и все неисправные телефоны.
 А ты боялась, что я тут буду скучать, 
подачки сам себе предлагая.
 А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
 Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

когда ты уйдёшь я буду слоняться по дому крайне бессмысленно 
из угла в угол
 заплету из волос две ужасно- дурацких косички
 туго- туго
 отворю холодильник
 достану оттуда пакет кефира недельной давности 
налью в стакан из- под пива
 не замечу что гадость 

и ещё 

когда ты уйдёшь
 я заведу себе вместо тебя беспородного зверя мурзика
 перестану тащиться от рока
 перейду на шаманскую музыку 
ночью лунатиком буду курсировать по черепичным крышам
 и наверное даже

 выживу

Я- четвёртая буква короткого слова " память", Ты меня произносишь едва шевеля губами 
Я умею звучать , а ещё умею таять-
 Вот и всё, что бывает секретного между нами.
 Я - осколок остывшего солнца в пустом стакане 
Отголосок, ослабленный временем, еле слышный.
 Я - в ловушке недавнего прошлого, я- в капкане...
 Ты бы спас меня, только спаситель ты никудышный...
Ничего, и в такой ипостаси есть много плюсов:
 Можно быть совершенством и наперекор прогнозам
 Сочетать совпадение мыслей и разность вкусов,
 Наслаждаясь плодами случайного симбиоза. 
Ничего, осознание слабости - тоже сила. 
Настоящая сила умеет казаться слабой...
 Если б я хоть немножечко меньше тебя любила,
 Я тебя непременно сама от себя спасла бы...

Поздно, мой нежный. Прошлого больше нет.
 Есть только тени, эхо, случайный шорох.
 Россыпи пыли золотом красят свет, 
Воспоминаний серый шуршаший ворох...
 Трудно, мой светлый.
 Мне бы тебе писать тысячи слов, дразнящих и слух и взгляды...
 Ручку беру, готова раскрыть тетрадь,
 Но усмехнётся разум опять: " А надо?..."
 И отложу листки... ..
.Вот, опять мигрень: 
Видно, влияет чёртово межсезонье,
 Меньше и меньше вытертая шагрень 
Нашей любви - теряется под ладонью...
 А ведь ещё вчера заполняла мир. 
Знаешь, родной мой, слишком давно не снится 
Голос твой...
Снова стелется кашемир
 Бледного утра, но без тебя... Синицы
 И журавли отпущены - пусть летят 
Стаей туда, где больше тепла и хлеба. 
Я обживаю свой персональный ад
 Имени бывшего счастья. Пускай нелепо
 И безрассудно, глупо и зло , пускай... 
( взрослая?.. плачу, как будто бы лет в пятнадцать...) 
Тощим котёнком к тапочкам льнёт тоска.
 Жаль, что лишь ей дано от тебя остаться

Эта любовь однажды меня прикончит, Минимум - покалечит, перелопатит. 
Я продвигаюсь тенью от ночи к ночи: 
Кто маету заказывал, тот и платит
 Эта любовь безжалостна, беспощадна. 
Метит и в бровь и в глаз и в другие страны
 Жарче печи плавильной 
Жёстче резни площадной
 Бьётся в груди , пульсирует непрестанно.
 Эта любовь сомнёт меня, обессточит, 
Выкрутит,выжмет, вывернет наизнанку,
 Я прорываюсь с боем от точке к точке:
 Лбом барабаню в стену(учу морзянку). 
Эта любовь бесплотней следов салюта. 
Невероятнее журавля в сабвее... 
Эта любовь надёжнее абсолюта 
Эта любовь любови любой любвее

Ночью никогда не спит. Странная… Строгая, наверное, красивая.
Вечная. Не хватает вдохов. Задыхается.
Она пишет, что счастливая…
Ха, Притворяется…
Давно не любит...играется...Ругается...Расстается...возвращается...
и все по кругу... все так циклично повторяется...
Характер резкий...легко взрывается...Тараканов в голове давно уж не стесняется...
Так часто обижает...так редко извиняется...
Людей не ценит..часто ошибается...
Принципиальна...Слишком самоуверенна...
Играет в игры словно маленькая девочка...
Её характер- будто на вулкане...то вдруг взорвется, все созданное уничтожая...
то спит годами, никого не замечая...
Её глаза- как чашка чая...такой приятный...но так часто обжигает...
Зима...Весна...уже даже нету и разницы...любовь не ждет...
Она всегда в жизнь её внезапно врывается...
Любит безумно..но почему-то редко влюбляется...от этого страдает...убивается...
Жизнью немного научена...остерегается...эмоции сдерживает...натянуто улыбается...
Все это так ненавидит...но под жизнью прогибается...
Умна, но любит изображать дуру...Считает, что так легче жить...так ее больше любят...
Найдет ли счастье ?... Она на это надеется...ну а пока...
Ночью никогда не спит.Странная...Строгая, наверное красивая.
Вечная...Не хватает вдохов...Задыхается...Она пишет, что счастлива...
Ха, снова Притворяется..

Мы не будем прощаться. Мы сделаем вид, что разлука,

Просто ночь, просто сон, что уходит бесследно с рассветом.

Неминуемой ей, мы позволим любовь убаюкать.

Пусть пока сладко спит, нашей нежностью летней согрета.



Баю-бай… засыпай, наше счастье, чтоб горько не плакать

В дни, когда вдалеке невозможно дышать друг без друга…

В безвоздушном пространстве, как в клетке, израненной птахой,

Чтоб не бились сердца за разлукой очерченным кругом.



Не грусти, мой родной. Я вернусь, очень скоро, поверь мне.

Нам любовь, как ребенок, проснувшись, подарит улыбку…

Снова осень для нас мир расцветит своей акварелью,

И среди желтых листьев проложит друг к другу тропинку…
С сайта http://www.inpearls.ru/

 
И если "Он" нас с тобой такими, как есть, вылепил -
нескладными, всеми углами наружу, а мы вот не поломались, сошлись все
шишки и выбоины, значит, так было нужно

Были нужны все горести и минуты молчания, короткие "да" и "нет",
недельные расстояния

всё, чем пытались отбиться от настоящего

это не сложишь, как книги и тряпки, не рассуешь по ящикам

А вот теперь надо решать - от этого никуда не деться

надо взвешивать и раскладывать все вплоть до самого тайного

где легче дышалось, а где было трудно согреться

как называть отношения и надо ли им имена...

С кем смотреть всегда только в одну сторону, с кем разводить огонь с
одной спички, делить хлеб, вино и постель поровну, кому звонить по
желанию, а кому - по привычке,

И какие привычки крепче сложились, где спалось слаще, кто кому чаще
снился, чьи глаза ярче горели..

Видишь всё повторяется, только теперь - как в зеркале....

И если Он вел нас так долго спиралями и кругами друг к другу, все ярче
высвечивая дорожку

значит, это так было надо.

Ну хотя б на немножко.....

А параллельные-то не пересекаются...
И, знаешь, я за них переживаю!
Они там, может быть, тоскуют, маются,
И друг о дружке потихонечку вздыхают...
Нет, я серьезно этим озабочена,
Проблема-то не просто так решается...
Вот были бы они чуть скособочены...
Но нет! У них никак не получается.
Они идут такие, знаешь, рядышком,
Но это всё, на что способны, бедные,
И как-то всё у них совсем не радужно...
Хотя стараться надо. До победного ))

Эта весна тянет сердце, у ней к нему ниточки тянутся,
Словно к марионетке.
Не задает вопросов, щурится хитро, и улыбается в рукава.
Мол, не волнуйся, в итоге все при своем останутся,
Пей таблетки.
Просто поверь мне, и отпусти свою мышцу сердечную с поводка.

Пахнет с залива свежестью, сигнал оттуда радарами
Ловится, как карась.
Азбукой морзе кто-то чеканит: Время пришло, давай!
Высветит кто-то любовь неожиданно в переулке фарами -
Чистит с ладоней грязь,
Март нам готовит загадочный, вкусный апрель и беспечный май.

Эта весна вальсирует, пальцами щелкает, челку со лба сдувает,
Вертит ключи на пальце.
Вот и сбываются, девочка, все твои прошлые волшебства.
Да, представляешь себе, все, что хотела - сбудется, так бывает,
Главное - улыбайся.
Даже из под камней залежалых весной прорастет трава

Есть у меня пластинка, находится на подкорке, 
Я как хороший ди-джей: знаю свои хиты, 
Если у разума с сердцем снова идут разборки, 
Я им пластинку ставлю, чуть загасив биты. 

Разум проводит кастинг, сердце играет в прятки, 
А в перерывах смотрит, что подгоняет разум. 
Хитрым порой бывает, разуму носит взятки, 
Тот не берет. И злится. И хочет прибить, заразу. 

Разум же твердо знает, что нам в итоге нужно, 
Сердце...Да что там сердце: трепетно, вероломно... 
Вот не живется этим, черт бы побрал их, дружно! 
Разум сопит от злости, сердце вздыхает томно. 

Вот потому пластинку я им включаю громко, 
Если война и пули вновь по календарю. 
Может, и вам поможет. Может быть и потомкам, 
Смысл там такой, примерно, я вам его дарю: 

"Если все рухнуло - спой панихиду, начни сначала, 
Ластиком мягким погрешности подотри. 
Видишь, ведь то, что раньше тебя практически убивало,  
Сегодня покорной псиной сидит у твоей двери."

Одиночество. Иосиф Бродский. (1959)

Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, --

ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и -- кстати -- самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

Про Город и его Кошку

Она ходила по крышам домов и машин
Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь
Она была кошкой и грацией и душой
А Город под ней был уютный и небольшой

Она ненавидела всех кобелей и сук
Она обожала птиц за свободу рук
Она не умела летать, но любила высь
Она хохотала над тем, кто шипел ей: «Брысь!»

Она признавала лишь воду и молоко
Всегда обходила то место, где глубоко
Смотрела своими зелеными сказки снов
И знала: Слова бесполезны - важно без слов

Она улыбалась, мурлыча простой мотив
Была импозантна лишь с теми, кто был учтив
А Город под ней был уютный и дорогой
Ведь Город ее понимал как никто другой
История про Кошку и ее Человека

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там -надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала -.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало... Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена... Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что...Он был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернётся, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут...Глупый, глупый ты мой Человек»

Что-то пошло не так - понять бы, когда.
Мы стали сильно другими - понять бы, зачем.
За четвергом почти сразу идет среда…
Можно еще на страницу - в том же ключе.

Можно всю ночь, взахлеб, можно даже навзрыд,
Начиная любую фразу с «а помнишь, тогда-то…»
Б11, ранен? - Ну, если быть точным - убит.
…Признавать себя мертвым, впрочем,
страшнее, чем виноватым.

Пытаясь найти в инете автора этих расказов, обнаружила, что авторство приписывают себе не менее 5 человек.  Если вам известен настоящий их создатель - дайте ссылку, буду признательна. И ещё. Не присылайте и не вставляйте в комменты варианты, написанные сплошным матом - я их читала.
ПИСЮН


Когда мы учились в пятом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), только он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То есть сначала он во что-то втыкал, а потом ни с того, ни с сего, стопорился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как один хулиганистый одноклассник с криком: "Зырьте, у придурка опять батарейки сели!" начинал отвешивать ему подзатыльники. За глаза его называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали Стасика нейтрально - Писюном.

Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала меня и соседа по парте Мишку в писюновские друзья и много чего нам про него поведала. Оказалось, был целый список вещей типа циклично движущихся объектов и изображений с яркой цветовой гаммой, которые Писюну нежелательно было наблюдать вообще, а то была опасность впасть в конкретный долговременный ступор или хрен-его-знает-что-еще. Остаток того учебного дня мы с Мишкой провели в тщетных потугах ввести Писюна в кому. Ходили вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертели у того перед лицом цветными фломастерами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически поочередно пристально смотрели ему в глаза. Фиг там, Писюн не поддавался.
После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами Миша, сурово натягивал на себя свой любимый чудо-свитер - апогей постмодернизма. Это сейчас, с высоты, так сказать, прожитых лет, я понимаю, что на этом предмете одежды силами ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными средствами был изображён героиновый приход. Но в ту пору мы были свято уверены, что это пять зелёных всадников ловят чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым солнцем.
Всякий раз, когда Миша надевал эту паранойю, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у окружающих возникало навязчивое желание, обхватив голову руками, бежать прочь с криками типа "Нет! Нет! Только не мой мозг, грёбаные пришельцы!". Стоило Мише выйти в этом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаться в стороны, забывая, о чём только что думали, маленькие дети принимались плакать, а женщины обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших одноклассников, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поэтому я старался смотреть по возможности в пол. То есть, как вы понимаете, на спокойном раздевалочном фоне Мишин свитер нехило так выделялся. Да что там, скажу больше, не существует в природе вообще такого фона, на котором эта вещь не выделялась бы. Хотя если вы нароете где-нибудь летающую тарелку с огромной надписью «ЗЕМЛЯНЕ! МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ!», то можете смело, надев Мишин свитер, встать рядом - такие вещи идеально дополняют друг друга.
Красное пятно брякнуло что-то вроде «Пока!», и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел Писюна. У Писюна было такое лицо, как будто он всю ночь ловил черную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа замученный - с подкашивающимися ногами, отвисшей губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я его минут 15 откачивал…
Мише посоветовал сжечь свитер на.

ДУСЯ


Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно долбанутое животное - впиливалась с разбегу в стены, промахивалась мимо миски с молоком мордой в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, кстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла нах». В общем Дуся была не жилец в любом случае - каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться ещё в раннем детстве, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн.
Дефективную Дусю он нарыл на какой-то помойке и притащил, естественно, в дом. Это был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках. Когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться, и хрен ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала, ну, или задумалась. Периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия. Она ни с того, ни с сего, замирала, таращила косые глаза в неизвестном направлении и напряжённо ожидала, в какое полушарие стукнет моча на этот раз. Ну, и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно впиливалась в стену, отскочив, сломя голову неслась в противоположную сторону, таранила дверь и, обалдев окончательно от такого обилия препятствий, устремлялась вверх по шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким лицом типа «во, блин, где это я?», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу стукаясь тыквой в карниз, падала задницей на подоконник и по новой начинала гонять по жилплощади - шерсть дыбом, глаза навыкате. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой.
Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно говорил Писюну:
- Писюн, она у тебя походу слепая ваще.
- Да не, не - успокаивал себя Писюн - проста е*нутая



Поначалу Дусино хаотическое движение вызывало у меня дезориентацию и приступы морской болезни. А Миша её вообще боялся и не любил совсем, потому что один раз, не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра (сотканного, наверное, тем же дальтоником, который Мише свитер красный зафигачил), Мишка наступил на ейный хвост. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердяще гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным тувинским голосом орать. Я, честно признаюсь, от страха даже пригнулся, а вот одиннадцатилетний Миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью.
Однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл в туалет и залип на унитазе на полчаса, мы с Мишей остались тупить в писюновской комнате дуэтом. Тут я обратил внимание, что Дуся высунулась из-за кресла и, заговорщицки щуря один глаз, поглядывает в Мишкину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг Миша, потомок Ворошиловского стрелка, не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм, думаю, двести… не меньше - зима была) и смачно с присвистом направил их Дусе прямо в лицо. Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими вывертами, что Алине Кабаевой и не снилось.
Через пару дней Дуся начала помаленьку облезать. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда гайморита в голову вообще не живут - так что ей ещё повезло, можно сказать...

РОЗЕЛЛО


... А писюновская мама, глубоко огорчённая тем, что кошке настает постепенный 3.14здец, купила Стасику на замену большого такого африканского попугая по кличке Розелло. Продавец её уверил, что Розелло потрясающе умный и говорящий, схватывает типа хрен заткнёшь. Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым и молчаливым.



В течение недели Миша учил его говорить одно единственное слово - Писюн. Изо дня в день он парил ему мозг часа, наверное, по два, штоб не соврать: писюн, писюн, говори, сука, писюн, писюн - ну, сука, говори писюн - в таком духе. Под конец даже несчастная облезлая Дуся, не выдержав такого напора, корчась и заикаясь, начала воспроизводить что-то подозрительно напоминающее слово "писюн". А Розелле хоть бы хны, сидел в углу клетки, таращил полные непонимания глаза и обильно серил.
Мишка уже хотел Писюна разочаровать, типа «Писюн, он у тебя походу глухой ваще», но как выяснилось, Розелло был нифига не глухой, а даже совсем наоборот. Всё это время хитрый пернатый слушал, набирался, так сказать, сеансу. Через пару недель птичка выдала всё - и писюн, и сук@, и пид@р с муд@ком, и ещё целый ряд окологинекологических терминов, смысл которых мы узнали только несколько лет спустя.
Стасик с мамой были в шоке, конечно. И ведь, что характерно, не обманул продавец - действительно хрен заткнёшь. В качестве бесплатного дополнения к выученным словам Розелло научился кряхтеть, лихо подражать звуку проезжающего трамвая и звонко посвистывать. Причём делал он это круглосуточно, потому как Писюн приходил в школу с таким помятым видом, будто всю ночь катался на трамвае. К тому же, по его словам, Дуся сильно нервничала.
А Дуся на самом деле сходила с ума. То есть она и так была звезданута нехило, но с появлением Розеллы её стали покидать последние остатки разума. Если раньше Дуся слушала только то, что вещают голоса в ейной голове, то теперь к этой толпе добавился и Левитан с крыльями, который походу наглухо забивал Дусе все сигналы с Марса. Ну и в один прекрасный день мы со Стасом и Мишей стали свидетелями того, как Дуся, чувствуя видимо близкую кончину от помутнения рассудка, решила напоследок, во что бы то ни стало вточить говорящего окорока.
Сам Розелло к тому времени уже научился открывать клетку изнутри и по-хозяйски вылезать на крышу подышать воздухом, причём проделывал всё это, не прекращая вещать ни на секунду. С крыши своей клетки Розелло, как козырной страус, выглядывал в окно, обсуждал сам с собой последние новости и попутно подслушивал всякие гадости, чтобы вечером опять ошарашить интеллигентную писюновскую маму очередным хитрозакрученным матюком. Улучив один из таких моментов, потерявшая всякую надежду Дуся, изо всех сил стараясь не палиться, полезла за добычей на клетку. Выкатив фары от волнения и еле сдерживая метеоризм, Дуся приблизилась к Розеллу вплотную и застыла. Всё, - подумали мы, - звездец Рулю. Но в этот момент Розелло медленно повернулся, и, увидев перед собой такую фигню (Дуся бешено вращала глазами и мелко тряслась), оценил обстановку, неспешно так прицелился и как заправский скотобой зарядил Дусе клювом прямо промеж ушей. Тюк! Досмотрев, как Дуся ссыпалась на коврик, Розелло звонко присвистнул и продолжил вещать.

ЭПИЛОГ


Все остались живы, в общем. Не знаю, что за нервные центры в кошачьей голове
поразил удар африканского Розеллы, но облезать после этого инцидента Дуся перестала, зато начала обильно @рать везде, где только можно.

 

Метки: юмор

От кого: Любовь. Сообщение: Ты такая умница и красавица,что я ужасно удивлена,как до сих пор все мужчины не лежат у твоих ног!А может,ты ждешь того самого,единственного и неповторимого?Тогда я скажу тебе по секрету - он уже в пути!Осталось подождать совсем немного,но ты поймешь,что это того стоило!

Музыка, складывай ноты, захлопывай папку,
Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку.
Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит
Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет.

Счастья не будет. Винить никого не пристало:
Влажная глина застыла и формою стала,
Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным -
Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным?

Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно,
Будет томительно, радостно - все, что угодно,-
Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам,
Нынешний возраст подобен гаданию с воском:

Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка.
Миг между жизнью и смертью - умрёшь, и не жалко -
Больше не будет единственным нашим соблазном.
Сделался разум стоглазым. Беда несогласным:

Будут метаться, за грань порываться без толку...
Жизнь наша будет подглядывать в каждую щёлку.
Воск затвердел, не давая прямого ответа.
Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это.

Вольному воля. Один предаётся восторгам
Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком
Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит.
Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет.

Век наш вошёл в колею, равнодушный к расчётам.
Мы-то не станем просить послаблений, а что там
Бьётся, трепещет, не зная, не видя предела, -
Страх ли, надежда ли - наше интимное дело.

Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою.
Чёт или нечет - не нам обижаться с тобою.
Жёлтый трамвай дребезжанием улицу будит.
Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет.

Аленушка  Я больше не пишу ТЕБЕ...
Когда сгорит бумажный самолётик,

И все поймут: он был ненастоящий,

То в серой горстке пепла вы найдёте

Сокровище моё – мой «чёрный ящик».

В нём будет всё – про мокрую аллею,

Свет фонаря под сомкнутые веки,

Про то, о чём ни капли не жалею, –

Уверенность в случайном человеке,

С которым самолётик мы сложили

И ринулись в нелётную погоду

Парить над вашей глиной, тёмной, жирной,

Кружить в обнимку, весело и гордо…

 

Он был хорош, мой лётчик-испытатель.

И странно, что нас сбили – кроме шуток.

Никто меня не предал,
перестаньте!

Мне просто не хватило
парашюта.