Два путника встретились посреди дороги: один сгибался под тяжестью ноши, другой шагал налегке.
— Что ж такого ты взвалил себе на плечи, что еле идёшь? — спросил второй.
— Бремя жизни, — ответил первый укоризненно, — что ещё может нести человек?
— Только то, что выберет сам.
— Какую же ношу выбрал ты?
— Я выбрал этот мир.
— Но я не вижу твоей ноши, и она не сгибает твою спину.
— Тяжело тащить лишь собственное бремя, а целый мир умещается в ладошках.

Можешь купить сто книг,
Много журналов – тоже,
Прочесть все страницы в них,
Но ум ты купить не можешь.
Можешь купить кровать,
Постель, одеяло – тоже.
Но чтобы спокойно спать,
Покой ты купить не можешь.
Можешь лекарство купить,
Оно боль унять поможет.
Можешь его ты пить –
Здоровье купить не можешь.
Можешь купить вино
И водку на всю округу,
Множество дней кутить,
Но этим не купишь друга.
Ты купишь еду и свет,
И даже – тепло в ненастье…
Но счастья в продаже нет,
За деньги не купишь счастье.
Крестик ты можешь купить –
Есть их в продаже много.
Можешь его носить,
Но этим не купишь Бога.
В Церковь ты можешь ходить
В праздники и в воскресенье,
Свечи – хоть все скупить,
Но не купить спасенья.
Все, что нельзя купить,
Чудным небесным даром
Бог, если попросить,
Нам посылает даром

Я однажды забыл, что я – Бог…

И, конечно, забыл, что ты – тоже…

Я пытался, но вспомнить не мог,

Почему мы с тобой ТАК похожи.

Я забыл, что все то, что вокруг,

Мы когда-то придумали сами.

Вместе мысленно создали замкнутый круг,

Чтобы странствовать под Небесами…


Я забыл, что не будет Суда,

И что, в принципе, Суд НЕ возможен,

И что Путь всех пришедших сюда

Бесконечен, прекрасен и сложен…

И в награду за весь этот вздор,

Я вдруг вспомнил, что я – Небожитель,

И что каждый себе режиссер и актер,

И суфлер, и, конечно же, зритель…

Дворник
Никто не помнил, когда он здесь появился. И мало кто видел его в лицо. В этом доме бизнес класса не принято было обращать внимание на обслуживающий персонал. А сам он старался не попадаться никому на глаза и поэтому рано вставал, чтобы успеть убрать территорию до потока людей.
Те, кто рано выходили из дома, иногда встречались с его умным и доброжелательным взглядом - и у них непроизвольно пробегала мысль, что таких дворников не бывает. Впрочем, никого это сильно не интересовало, все спешили по своим делам.
Иногда его видели с лопатой, занятым благоустройством запущенного за много лет газона. На вопрос, зачем он выполняет чью-то чужую работу, тихо отвечал: «Может кто-то цветы посадит...»
При этом отводил глаза, потому что в этом доме никогда никто ничего не делал просто так.
Эти люди тенями проскакивали в свои квартиры, стараясь не замечать отвалившейся пружины на входной двери подъезда, облупленной штукатурки или сгоревшей лампочки на лестничной площадке. Тогда дворник молча брал инструмент и приступал к работе. Кто-то из прохожих спросил: «Разве дворники занимаются ремонтом?» А он, как обычно, еле слышно ответил: «Должен же кто-то это сделать».
Только он знал, сколько мусора оставляют после себя прохожие. И что мусор - это единственный итог жизни очень многих людей. Он ни с кем не говорил на эту тему: просто брал метлу и убирал. И каждое утро его тротуары опять сияли чистотой.
Зимой он прорубал ровные проходы через снежные заносы. Весной пробивал стоки для талой воды.
А на советы других дворников не перенапрягаться, на начальство за мизерную оплату отвечал: «Так ведь людям ходить надо».
Сами же люди шли мимо, не замечая его, и считая все это само собой разумеющимся.
Впрочем, одна женщина обратила на него внимание.
Так и не вспомнив его имя, она недовольно заявила, что чуть не подскользнулась в новых дорогих сапогах, так "хоть бы дорожки чем-то посыпал что ли".
Вместе с подругой она шла мимо дворника в Церковь и громко рассуждали о том, что Бог, конечно, есть, что он велик в своей славе и находится где-то там, в запредельной дали, и наверное услышит их молитвы.

Они шли на встречу с Богом.

А Он, отставив метлу, рассеянно смотрел им вслед и думал: «Наверное опять ПРИДЕТСЯ ИХ ПРОСТИТЬ ....»