Откройте свой Мир!

Январский романс - о разлуке рассказ.
Угасшие звуки ловлю.
Как холоден он и бесстрастен сейчас.
Но я его слушать люблю.

Звучит он в моей заскучавшей душе.
Потухшие звуки ловлю.
И я - ничего. Я спокойна уже.
И слушать о прошлом люблю.

Допет нами сложенный тихий романс.
Ушедшие звуки ловлю.
Он жизнь рассказал. Но, как жизнь, не угас.
Я каждое слово люблю.

Я слушаю этот январский романс,
я слабые звуки ловлю.
И помню любимых и любящих нас.
И снова, как прежде, люблю.

Догорает свеча.
Просыпается хмурое утро.
Остывает очаг.
Не согревший нисколько меня.
И больная душа
осторожно считает минуты.
И потом, не спеша,
проживает их подле огня.

Догорает свеча.
Оплывают ее очертанья.
Восковая печаль
расплывается белым пятном.
И лежит на плечах
боль потери и грех ожиданья.
Сделав первый свой шаг,
день несмело стоит на своем

Догорает свеча.
Вот она до конца догорела.
И погасший очаг
закопался в холодной золе.
Я сумею сейчас
не уйти за миры и пределы.
И не буду скучать,
заблудившись в зиме на земле.

Догорела свеча.
День пошел, спотыкаясь в заносах.
И морозов печать
застывала на зимнем челе.
Будет ветер ворчать,
перепутав ответы - вопросы.
Будет утренний чай
бесполезно стоять на столе.

Непонятное странное время.
В навечерии день утонул.
Растворяются в сумраке тени,
и крепчает метельный разгул.

И потеряно строятся зданья
в неразборчивый сбившийся ряд.
На краю бытия и сознанья
окна, нервно мигая, горят.

Ночь метель недовольно встречает,
зацепившись за кроны дерев.
Запретим себе боль и печали,
почитаем стихи нараспев.

А из-под ног сбегает лестница,
в пролеты старые кидается.
В душе - сумбур и околесица,
которая к тому ж сбывается.

В душе - толкутся дни ушедшие,
с надеждой и заботой прошлою.
И все бежит пустая лестница,
минуя вскользь пролеты ложные.

Все вниз и вниз, неострожною
дорогой, что прерваться силится.
Жизнь, что такой казалась сложною,
теперь едва не просит милости.

И ждет всех тех, кто вниз спускается.
Скрывая взгляд покорной жалости.
Красноречивый взгляд.И кается,
что выглядит такою жалкою.

А из-под ног сбегает лестница.
И ненадежно нам, и муторно.
Короче время с каждым месяцем,
сложней, забывчивей и путаней.

И полотно его раскрашено
зимой промозглой и бесснежною. 
Жизнь, что казалась только нашею,
не станет ни былой, ни прежнею.

Не станет. Будет все обыденно.
Пролеты вниз пока что тянутся.
Они кружат в пространстве видимом, 
пока с землею не расстанутся.

Все не то, не так. И зрелость
нас зовет по именам.
Сколько осеней слетелось.
А весна - всего одна.

Та, заглавная, в которой
было все дано тебе.
Та, которая опорой 
стала жизни и судьбе.

Все потом: обиды, счеты,
поиск смысла, слов набат.
Годы, беды и заботы,
звездопад и листопад.

Мельком - дни.И сны вприкуску
со слезами.Ветра вой.
Рок, обыденность, искусство.
Море, берег, пес цепной.

Мир людской.И тишь со мраком.
Рваный день. Сплошная ночь.
Радость пополам со страхом.
Сыновья, надежды, дочь.

Обязательств груз. И сполох
счастья, данного в залог.
Осуждений темный ворох
и обид косой предлог.

Осень с темною зарубкой 
на линялом косяке.
Перемирий ворох хрупкий.
Вечер.В нем - рука к руке.

Сколько осеней слетелось.
Встречи с ними - долгий спор.
Ворошит бесстрашно зрелость
жизни тлеющий костер.

Я - женщина зимнего, бледного, краткого света.
Метельного плача в морозном и белом удушье
так много. Так горько мой день в полумраке надушен...
В замерзших словах не сбываются строки поэта.

Живу покаянно, теряя надежду и мучась,
молитв и раздумий своих берегу беззащитность
в текучих поземках, отстрочено явленных числах...
Такая больная, холодная, странная участь.

Я - женщина зимнего света, надежного долга.
Свечу зажигая, в ночную тягучую темень
стараюсь вглядеться. И зябну в измученном теле.
Зима продолжается: мерзлой, метельной и долгой.

Я - женщина зимнего, белого, краткого света,
метельного плача в немом замороженном круге.
Живу исподлобья в холодной настойчивой вьюге
до первого всплеска весеннего вольного ветра.

И комья подлой лжи, и сонмище бездушных
не сможет застить строк его упрямый свет.
На свете - холод, зной и толпы равнодушных.
Но есть и те, кому писал стихи Поэт.

Он был понятен им, иным же - недоступен
смысл слов его и звон неумолимый рифм.
Под этот звон грешить и подличать - преступно.
Лишь можно встроить жизнь в их острый жесткий ритм.

Он не зовет к себе.Читать слова - уныло.
Их почерк так непрост, так неразборчив был.
Но не суметь прочесть - застынуть сиротливо...
Он говорил о нас. Он верил. Он любил.

Я вижу - он стоит в расхристанной рубашке,
звенят слова его, звонят над головой...
Давайте их споем. Давайте их расскажем...
Давайте их возьмем, как сущий хлеб. С собой.

Благословляю осень эту,
что тихо плачет в тишине.
В ней мало солнца, мало света.
Но ведь не по ее вине.

Ей, как и нам, все холоднее,
все глуше в полуночной тьме,
Она бледнее и старее,
и ближе к ветреной зиме.

Хотя она всегда - другая.
И даже в поздних временах,
дни этой осени листая,
жить не умею впопыхах.

Жить - это счастье.Скажешь, просто
другого счастья не дано.
А я скажу.Теперь не поздно
менять себя. Мы так давно

Меняли. Перемен итоги
приняв, как и себя в себе.
Приняв победы и пороки,
неподчинение судьбе,

Смиренье перед горьким годом,
мученья страждущей души.
Но этих перемен итоги
не допускают йоту лжи.

Жизнь - это счастье.Скажешь, видно
в тебе иного счастья нет.
Но скажешь это не обидно.
И я ловлю осенний свет.

 

Что по-английски называют сплин,
по-русски - бездна горечи, тоска.
Ты ею переполнен, в ней - один.
И ночь с метелью белою близка.

Так неуютно. Хочется хандрить,
протяжно песни ветреные петь,
свою тоску, как водку, горько пить,
до всхлипов душных жизнь свою жалеть.

Потом смотреть в холодное окно,
к стеклу приблизив мокрое лицо.
Прижав к душе, в которой так темно,
усталых рук озябшее кольцо.

Какой там сплин. Горючая тоска.
Она душе измученной родней.
И наплывает ночь, и облака.
Кружит метель. И так безлунно ей.

Густа невнятность тишины
в холодных лабиринтах ночи.
Здесь рядовые бродят сны
у мокрых и пустых обочин

Дорог, домов, забот, тревог.
И городов, и побережий.
Здесь всякий спящий - одинок -
давно, всегда, потом и прежде.

Здесь всякий в сумраке ночном
меж двух миров и двух иллюзий.
И души ходят вслед за сном,
не сразу возвращаясь в люди.

Густа невнятность тишины.
Ноябрь. Печать глухой печали.
Здесь рядовые бродят сны
и нас зовут с собой ночами.

Пора листопада подходит к итогам.
К конечному счету, прозрачности кронной, 
отсутствию цвета, забытости сонной,
к студености ветра и белым чертогам.

Горда и печальна пора листопада.
Она тишиною наш дом окружает
и утренним инеем сад остужает,
где листья устали срываться и падать.

Я к зимнему ветру пока не готова.
И в осень свою с головой погружаюсь.
Живу и надеюсь. И вновь начинаюсь.
Людьми, городами, любовью и словом.

Город все разговорчивей. Молчаливее - загород.
Терпеливее - улицы, что асфальтом не заняты.
Окна - меньше и солнечней, крыши - ниже и ветреней.
Утром, днем и особенно отуманенным вечером. 

Город все освещеннее. Но светлее-то - загород.
Там сады умудреннее, да и травы - на заговор.
А грибов-то, а ягод-то! Их в полянах немеряно.
То, что в городе найдено, тут еще не потеряно.

Мы слов, летящих прочь, не замечали, 
их отпускали просто и легко.
В глазах других себя не узнавали,
свой подбородок вздернув высоко.

И наступали на живые звезды,
и оставляли жесткие следы.
Нам было просто, прямо и не поздно.
И не было ни страха, ни беды.

А было - смело, молодо и дерзко,
и весело, и громко, и смешно.
Мы спорили, душой впадая в детство.
И вылетали ночью сквозь окно.

Спешили вслед за белой птичьей стаей
в далекие и странные края.
Кричали песни в животворном мае 
и разбивались о преграды зря.

Мы - жили! Было жизни слишком мало.
Нам не хватало ни ночей, ни дней.
А нас, таких, на многое хватало,
в разливах света, счастья и страстей.

И были мы такими молодыми...
И жизнь была до радости длинна.
И не другими стали, не другими
Лишь старше.Но не наша в том вина.

Людмила Трембач 2
Между нами стоят утраты,
годы странствий, беда разлук.
Между нами лежат пространства
и бушуют разливы мук.

Между нами - косые взгляды,
непрожитые города,
вздох усталый, пустое "надо"
и печальное"никогда".

Между нами - рождений счастье,
жизни версты, надежд ростки.
И страдания, и ненастья,
и года, и века тоски.

Между нами - весны рассветы,
долгой осени непокой.
И не найденные ответы,
и единственная любовь.

Мечтая хмуро о победах,
перевирая смысла суть,
о днях надуманных поведав,
свою судьбу не обессудь.

И не выпрашивай прощенья,
и горечь радости прими,
и не ищи душе забвенья,
и всех непонятых - пойми.

Не осуждай души свинцовость,
лица угрюмость, глаз туман.
Не бойся слов и дел суровых,
а бойся горя от ума.

Улыбку надевая праздно,
пройдясь мечтою по губам,
решайся быть иной и разной,
поскольку разность "аз воздам".

Плывет по грустному виску
луны холодная досада.
И жизни прожитой искус
в душе оставил каплю яда.

Лукава жизнь: скрывает  счет
годов, стремящихся навылет.
Судьбы потертый переплет
я замечаю не впервые.

Неярок и изменчив свет
в тени надежд и сожалений.
И тихо рассыпает век
грехи надуманных сомнений.

Вьется дождь надоедливой мошкой,
льется в окна нахмуренный север.
Спит огонь ярко-рыжею кошкой
у камина в разинутом зеве.

Вечер робко глядит из окошка,
заходить в темный дом не решаясь.
А огонь ярко-рыжею кошкой
потянулся, наверх поднимаясь.

Мы с тобой помолчим у камина.
Он тепло и задумчиво дышит.
И, слагая слова и картины,
мы сердцами друг друга услышим.

Вьется дождь надоедливой мошкой.
Ночь, зевая, стоит за порогом,
и зевок прикрывает ладошкой.
Не уснуть бы ей там ненароком...

Никого не сужу, мерой общей не меряю.
Как бессмертна любовь, так смертельна вина.
Собираю печаль я свою - по неверию.
И встречаю весну и рассвет у окна.

Провожаю закат в перекрестке замкнувшемся
нашей долгой любви и единой души.
Ничего не хочу : ни простого, ни лучшего.
Но тебя я прошу - долго-долго дыши...

Но тебя я молю: в переменах и радостях
у плеча моего сохраняя тепло,
ты дыши. И хотя совершается разное,
в нашем доме всегда хорошо и светло.

Люблю и жалею.Все было и есть:
и синь небосвода, и глянец заката,
и горечь прощанья, и счастье возврата,
и слезы, и радость, и совесть, и честь.

Мечтаю и жду.Все и было, и есть:
и горе без края, и счастье недолго,
и поиски смысла, и строгости долга,
и вера, и светлая добрая весть.

Живу и надеюсь.И дней череда
спешит в синеву и уходит в пределы
за солнцем, в подзвездные новые сферы.
Так было и есть.Так и будет всегда.