Валентина Шапошникова,
06-01-2013 14:19
(ссылка)
Евг. Дюринг (немец),1906г. Еврейский вопрос.
Еврейский вопрос, как вопрос о рассовом хар-ре и его Вредоносном влиянии.
В самом деле, организованная война в целях утеснения и ограбления, которую ведут иудейские элементы против остальных народов уже целые тысячелетия, в настоящее время распространилась слишком уж далеко. Ее модернизированный фасон не должен вводить в обман. Религиозные общины иудеев суть средства их политического и общественного союза, и включают в себя и просто иудеев по крови, стоящих вне. Но здесь не место входить в рассмотрение этих политических и общественных привилегий, в которые они превратили свои религиозные союзы. В то время, как, напр., у протестантских народов церковь не есть ни общественный, ни политический союз, а соединяет их исключительно в религиозном культе, иудеи своими религиозными союзами пользуются для всяких житейских дел, и пристегивают сюда даже интернациональные бунды, которые всюду вмешиваются в политику. Так, Alliance israilite в Париже [3] вмешивается даже в большую политику и в восточный вопрос, - и все это они делают, прикрываясь религией. Притязания, которые выдаются за притязания, якобы, иудейской религии, на самом деле означают, вообще, притязания иудейской расы в политическом и социальном отношении. В то время как право союзов у других народов более или менее находится в летаргии, иудеи, сплоченные своей религией, пользуются преимуществом поддерживать интернациональный союз для защиты всех своих интересов против остальных народов. Даже католическая церковь, несмотря на сильную организацию в клерикальных партиях, не протискивается так смело, так прямо и так широко ко всяким политическим делам и конгрессам уполномоченных, чтобы при посредстве мнений, представлений и частных махинаций добиться себе влияния. Иудеи раскрываются именно в своей религии, даже когда они не религиозны. Эта религия, как в раннюю эпоху их истории, так и теперь, служит им средством для всего их существования и распространения. Потому-то, даже если бы содержание ее было лучше чем оно есть, для остальных народов она не была бы делом безразличным. Потому-то ни один иудей по крови, выдавай он себя за атеиста или за материалиста, - все равно, не относится к иудейской религии безразлично. Скорее, она обеспечивает ему то господство или, лучше, то положение обер-раба, которого всегда домогался народ Израиля. Изысканный эгоизм, превознесение себя над всеми остальными народами, попрание их прав, - короче, негуманное, даже - враждебное отношение ко всему остальному человечеству, - вот то, что имеет здесь опору и продолжает действовать тысячелетия.
Иудеи, очевидно, всегда были самым нетерпимым племенем на земле; таковы они и теперь, даже там, где они еще так старательно покрывают себя штукатуркою, которая намекала бы на противное. Таковы они не только в своей религии, но и во всех отношениях. Когда они говорят о терпимости, то, в сущности, они хотят чтобы терпели их, несмотря на все их бесстыдство. Но такая терпимость означает, в сущности, признание их господства, а господство их опять-таки означает притеснение и враждебность ко всему прочему. Кто ближе знает иудейскую расу и ее историю, тот ясно сознает, что не может быть более кричащего противоречия, чем иудей с терпимостью на устах. Требуемая им терпимость, в конце концов, есть не что иное, как свобода для иудейской нетерпимости. Если что не заслуживает быть терпимым, - полагал еще Руссо, - так это сама нетерпимость. Терпеть, дозволять нетерпимости шире и шире распространяться, значит заглушать самый гуманный принцип терпимости. Не только великая религия, но и всякая раса, которая заявляет притязания на терпимость, должна сама исповедывать терпимость. Основным ее стремлением и принципом не должна быть враждебность и война против всего иного. Содержание религии или законы народности должны быть совместимы со всеобщею человечностью и взаимностью, если хотят, чтобы остальное человечество терпело их. Но народец палестинского захолустья с самого начала оказался обладателем побуждений и законов, которые остальное человечество радикально отвергали и объявили ему войну. Приводили места из талмуда, которые ясно показывают, что религия уполномочивает иудеев обманывать не-иудеев и вредить им. Но нам для этого не нужно никакого талмуда. Если бы его и совсем не было, то иудейская мораль не была бы от этого лучше, и отлично давала бы знать о себе. То, что наблюдаем мы теперь в фактических сношениях с иудеями, это, в сущности, все те же свойства, которые воплощались и в Иуде? времен Моисея. Ветхий Завет - хорошее зеркало, в котором правильно отражается душа иудея. Нужно только всмотреться непредубежденным оком, и мы разглядим избранный народец наших дней в этом непроизвольном самоизображении иудея тех времен. Как часто иудеям косвенно разрешается проделывать с не-иудеями то, что запрещается им проделывать друг с другом! И ветхозаветная проповедь своего рода любви к ближнему прямо имеет в виду иудея между иудеями. И в настоящее время у иудея нет иных ближних, кроме иудеев же. Как бы сильно иудеи ни обманывали друг друга, как бы предательски друг к другу ни относились, но во вражде к не-иудеям они все солидарны. Даже те иудеи по крови, которые продают себя для дел против своего же собственного племени, все-таки делают это свойственным их племени способом. Обуздывая иудейство, для чего они и нанялись, они проделывают это так, что всею своею манерою они, сверх того, прославляют еврейство. Иудей всегда остается иудеем, даже когда переходит в противный лагерь, где и проделывает антиюдику. Но всего менее могут нас обмануть остроты иудейских писателей по адресу своего же племени. Иногда иудеи, разыгрывают перед не-иудеями видимость беспристрастия, ругая иудеев и их свойства. Нередко они бывают первыми, обнаруживая у иудея его иудейские качества, при чем достигают этого тем, что у себя такие качества отрицают, либо о них сожалеют. Такая манера рассчитана на не-иудеев или, где дело делается перед лицом публики, она рассчитана на публику, в которой иудеи составляют лишь незначительную часть. Но те же самые иудеи, когда они находятся в своей среде, или когда публика из их людей преобладает, бьют себя в грудь, взывая, как они горды тем, что они иудеи. Таким образом, за этою нарочитою видимостью свободы от всего иудейского слышится всегда враждебность и нетерпимость. Где иудей по крови сам делается гонителем иудеев, что иногда требуется гешефтами, там он делает только в противоположном направлении, употребление их врожденных его племени образа мыслей и нетерпимости. Но тем менее можно доверяться ему; ибо иудей остается верен себе даже и тогда, когда разыгрывает из себя анти-иудея. Нетерпимый эгоизм составляет его суть, где бы и как бы он ни обнаруживал его. Он сквозит даже в его редкостном мозаическом законодательстве. Так называемые десять заповедей имеют силу, видимо, только между иудеями; ибо иначе было бы кричащим противоречием - в седьмой заповеди запрещать кражу, а обкрадыванье египтян, т. е. чужеземцев, разрешать. Поэтому, вся иудейская законность есть что-то в роде национального эгоизма и принципиального исконного беззакония по отношению к другим народам. Поэтому и националистическая нетерпимость ко всем народам есть также сущность, так сказать, космоиудаизма, который нельзя без всякого разбора смешивать с иногда все-таки благородно выраженным космополитизмом лучших народов, и никогда не следует мерить одною меркою с последним. Последний есть действительно то, за что тот лишь выдает себя; следовательно, один противоположен другому, и мировой иудаизм, с своими политически, по большей части, якобы гуманистическими минами и притворством, есть лишь вершина гебраического эгоизма, который хотел бы все народы, - поскольку все их, со всем их имуществом, проглотить нельзя, - по крайней мере, заставить служить себе и поработить.
6. Как во всем, что познается в своей естественности и в действительности, так и в заявлениях о себе иудейского существа, не смотря на всю их бессвязность и угловатость, все-таки есть своего рода система, - по крайней мере, система в том смысле, что она сказывается даже и в этих уродливых формах. Мы видели, что руководящим принципом является изысканный эгоизм. Им объясняется полное единство их религии и морали. Правда, мораль эгоизма, в сущности, есть противоположность морали, но лишь тогда, когда мы разумеем мораль в лучшем смысле слова и в таком роде, в каком ее никогда но было у иудеев. Когда у античных писателей, там или сям, встречаются суждения об иудеях, то всегда они исполнены презрения к этой народности и не скупятся на самые крепкие словца, чтоб заклеймить негодность их поведения и нравов. На первом месте стоит римский философ первых годов империи, Сенека, который в одном месте, буквально сохраненном Августином, называет иудеев племенем злодеев (sceleratissima gens). Если перевести латинское выражение, употребленное Сенекою в сочинении о суеверии, - если передать его совершенно точно, именно словами "самое преступное племя", то это цветистое прилагательное все-таки будет очень характерно. Как ранняя история Иудеев, так и эпоха, непосредственно предшествовавшая христианскому летосчислению, переполнена грязью и залита кровью.[5] Жестокость, которую проявили они в первые времена своей истории, вещь общеизвестная: не только женщин и детей, но и скот врагов, предавали они истреблению, чтоб вырвать с корнем все, и щадили только золото и серебро. В век, предшествовавший христианской эре, достаточно бросить только взгляд на домашнюю историю иудейских царей, чтобы вполне ознакомиться с их, так сказать, домашними порядками, и с отвращением отвернуться от этой картины самых жестоких убийств, гнуснейшего вероломства и утонченнейшей мести. И гнусные издевательства иудеев над распятым ими Христом как непохожи на поведение афинян при исполнении приговора над Сократом!
Римлянин завоевывал мир; а иудей старался присваивать его блага пронырством. Этим объясняется предпочтение ими торговых гешефтов, при которых открывается широкой простор не столько труду, сколько хитрому присвоению и пронырливому хищению. И вовсе не какие-нибудь внешние препоны издавна удерживают иудеев от занятий земледелием и ремеслами. Их внутреннейшие задатки, которые опять-таки связаны с ядром их существа, с отменнейшим эгоизмом, всегда толкали и всегда будут толкать их к таким деятельностям, где выгоднее иметь инстинкты присвоения, нежели иметь совесть. Потому-то совершенно невозможно рассчитывать на то, чтобы можно было принудить иудеев участвовать в творческой работе народа. Они будут барышничать и гандлевать, пока в человечестве останется к этому хоть какая-нибудь возможность. Поэтому, нечего надеяться изменить их. То, что целые тысячелетия оставалось как бы с их природою сросшеюся особенностью, того нельзя переделать какою либо общественною реформою, не говоря уже - чисто моральными средствами.
Е.Дюринг знал вопрос, возможно досконально.
Моя же мысль пока ещё очень короткая:
Еврей еврею шепчет тихо:
зачем будить русское лихо,
пускай сопит себе тихонько,
мы ж его доим полегоньку.
У нас также была такая эра, в течение которой наш мир, так сказать, подпал владычеству иудейского остроумия, но последнее отличается скорее наглостью, чем действительно острым или даже тонким умом. У нас была иудейская эра с видимостью либерализма, и можно было пожелать, чтобы эта видимость когда-нибудь исчезла. Открытая реакция все-таки не так большое зло, как скрытая. Пользоваться еврейскою прессою словно каким-то оспопрививаньем, чтобы в обществе и в народе сделать господствующим то, что желательно видеть всюду как общественное мнение, - пользоваться таким образом еврейскою прессою, в виду тесной сплоченности всей иудейской прессы, конечно, было очень удобно. И корпуса иудейской прессы стоять всегда наготове, ожидая команды, чтобы за надлежащую плату тотчас выступить за всякое дело и против всякого дела, не спрашивая о томе, правое это дело или неправое. А если к этой плате и к премиям прибавляется еще что-либо такое, что благоприятствует еврейству как таковому, то израелиты, и без особенного Alliance israelite, а инстинктивно и тотчас же образуют союз и цепь, которая их всеобъемлющей, всеобвивающей силе дает такое направление, в котором они таким образом могли бы обделывать и гешефты собственной расы.
служение должны были всеми путями создавать для иудеев господство над другим народом и над другими народами. Даже и вся специфически иудейская идея о Мессии иного смысла не имеет. В силу ее, из среды их должен появиться Один, который и вручит им господство над всем миром и поставит их и внешним образом над всеми народами. земле, и остСами по себе и внутренне они всегда считали себя избраннейшим народом на аются самым бесстыднейшим по части оклеветания других народов. А именно, последние их поколения поносили немцев и, насколько могли, старались принизить и задушить их национальное сознание. Они самым бесцеремонным образом третировали "немецкого Михеля" и его мнимые свойства; они почти не признавали за немцами никакого ума, хулили немцев как расу низкопробную, которая годна только к тому, чтобы, пользуясь ее сонливостью, другие могли залезать к ней в карман. При этом самих себя прославляли как народ особенно остроумный и успели эту иудейскую сказку настолько пустить в ход, что кое-где ей начали верить, потому что кое-где нашлись настолько вежливые люди, что немножко лисьей натуры и немножко пронырства приняли за наличность действительного ума. Но раз где-либо раздавалось критическое слово против этих расовых свойств иудеев, то пресса всем своим хором, с аккомпанементом литературы, как один человек, тщательно замалчивала такие разоблачения иудейского существа, готовая со всяким, кто осмеливается порицать иудеев, расправиться как с новым Гаманом. Но иудеи-то, именно, которые, раз их наглых небылиц о преимуществах их расы не признают, тотчас готовы со всякими ложными обвинениями в религиозных предрассудках и в обскурантизме, - иудеи-то, именно, жалующиеся на средневековые преследования, - празднуют праздники, в которых нарочито прославляют свои древние оргии убийств, которые совершали они в недрах других народов! Этот Гаман есть не иное что, как воплощение прав всех других народов на отпор иудейской надменности и на отпор ограблению иудеями всех народов. Эта, в иудейском вкусе искаженная и окрашенная, история Гамана, который с своим законом против иудеев не мог предотвратить уже слишком влиятельных интриг их, - история эта, освещенная правдиво, должна бы была еще и ныне являться для народов напоминанием, чего должны они ожидать от иудейской расы, там где она хотя бы случайно на некоторое время успела достигнуть господства. Тогда во всем персидском государстве было ими умерщвлено около 100.000 неугодных им лиц. Это избиение, которое исполнено было ими при содействии замаранного ими министра или, - говоря не слишком по современному, - обер-раба Мордахая, - избиение это было настоящим искоренением, своих противников. В оправдание себе они говорили, что им самим угрожали поголовным избиением. Но то же самое говорят они и о средневековых преследованиях, и, как они из так называемой травли на иудеев выводят право травли, совершаемой иудеями, то у них никогда не будет недостатка в предлогах к преследованиям, если только сила на их стороне.Даже простую критику, которая порицает их бахвальство называют они травлею на иудеев. Но интриги и оскорбления, которые позволяют они в своей прессе против всего самостоятельного, что, в противность иудейской наглости, не отрекается от самого себя, но тайный их заговор против лучшего народного духа. и его представителей, все это - отнюдь не травля, хотя на деле все это есть даже организованное и опирающееся на корпоративный союз иудеев по религии, преследование.
В самом деле, организованная война в целях утеснения и ограбления, которую ведут иудейские элементы против остальных народов уже целые тысячелетия, в настоящее время распространилась слишком уж далеко. Ее модернизированный фасон не должен вводить в обман. Религиозные общины иудеев суть средства их политического и общественного союза, и включают в себя и просто иудеев по крови, стоящих вне. Но здесь не место входить в рассмотрение этих политических и общественных привилегий, в которые они превратили свои религиозные союзы. В то время, как, напр., у протестантских народов церковь не есть ни общественный, ни политический союз, а соединяет их исключительно в религиозном культе, иудеи своими религиозными союзами пользуются для всяких житейских дел, и пристегивают сюда даже интернациональные бунды, которые всюду вмешиваются в политику. Так, Alliance israilite в Париже [3] вмешивается даже в большую политику и в восточный вопрос, - и все это они делают, прикрываясь религией. Притязания, которые выдаются за притязания, якобы, иудейской религии, на самом деле означают, вообще, притязания иудейской расы в политическом и социальном отношении. В то время как право союзов у других народов более или менее находится в летаргии, иудеи, сплоченные своей религией, пользуются преимуществом поддерживать интернациональный союз для защиты всех своих интересов против остальных народов. Даже католическая церковь, несмотря на сильную организацию в клерикальных партиях, не протискивается так смело, так прямо и так широко ко всяким политическим делам и конгрессам уполномоченных, чтобы при посредстве мнений, представлений и частных махинаций добиться себе влияния. Иудеи раскрываются именно в своей религии, даже когда они не религиозны. Эта религия, как в раннюю эпоху их истории, так и теперь, служит им средством для всего их существования и распространения. Потому-то, даже если бы содержание ее было лучше чем оно есть, для остальных народов она не была бы делом безразличным. Потому-то ни один иудей по крови, выдавай он себя за атеиста или за материалиста, - все равно, не относится к иудейской религии безразлично. Скорее, она обеспечивает ему то господство или, лучше, то положение обер-раба, которого всегда домогался народ Израиля. Изысканный эгоизм, превознесение себя над всеми остальными народами, попрание их прав, - короче, негуманное, даже - враждебное отношение ко всему остальному человечеству, - вот то, что имеет здесь опору и продолжает действовать тысячелетия.
Иудеи, очевидно, всегда были самым нетерпимым племенем на земле; таковы они и теперь, даже там, где они еще так старательно покрывают себя штукатуркою, которая намекала бы на противное. Таковы они не только в своей религии, но и во всех отношениях. Когда они говорят о терпимости, то, в сущности, они хотят чтобы терпели их, несмотря на все их бесстыдство. Но такая терпимость означает, в сущности, признание их господства, а господство их опять-таки означает притеснение и враждебность ко всему прочему. Кто ближе знает иудейскую расу и ее историю, тот ясно сознает, что не может быть более кричащего противоречия, чем иудей с терпимостью на устах. Требуемая им терпимость, в конце концов, есть не что иное, как свобода для иудейской нетерпимости. Если что не заслуживает быть терпимым, - полагал еще Руссо, - так это сама нетерпимость. Терпеть, дозволять нетерпимости шире и шире распространяться, значит заглушать самый гуманный принцип терпимости. Не только великая религия, но и всякая раса, которая заявляет притязания на терпимость, должна сама исповедывать терпимость. Основным ее стремлением и принципом не должна быть враждебность и война против всего иного. Содержание религии или законы народности должны быть совместимы со всеобщею человечностью и взаимностью, если хотят, чтобы остальное человечество терпело их. Но народец палестинского захолустья с самого начала оказался обладателем побуждений и законов, которые остальное человечество радикально отвергали и объявили ему войну. Приводили места из талмуда, которые ясно показывают, что религия уполномочивает иудеев обманывать не-иудеев и вредить им. Но нам для этого не нужно никакого талмуда. Если бы его и совсем не было, то иудейская мораль не была бы от этого лучше, и отлично давала бы знать о себе. То, что наблюдаем мы теперь в фактических сношениях с иудеями, это, в сущности, все те же свойства, которые воплощались и в Иуде? времен Моисея. Ветхий Завет - хорошее зеркало, в котором правильно отражается душа иудея. Нужно только всмотреться непредубежденным оком, и мы разглядим избранный народец наших дней в этом непроизвольном самоизображении иудея тех времен. Как часто иудеям косвенно разрешается проделывать с не-иудеями то, что запрещается им проделывать друг с другом! И ветхозаветная проповедь своего рода любви к ближнему прямо имеет в виду иудея между иудеями. И в настоящее время у иудея нет иных ближних, кроме иудеев же. Как бы сильно иудеи ни обманывали друг друга, как бы предательски друг к другу ни относились, но во вражде к не-иудеям они все солидарны. Даже те иудеи по крови, которые продают себя для дел против своего же собственного племени, все-таки делают это свойственным их племени способом. Обуздывая иудейство, для чего они и нанялись, они проделывают это так, что всею своею манерою они, сверх того, прославляют еврейство. Иудей всегда остается иудеем, даже когда переходит в противный лагерь, где и проделывает антиюдику. Но всего менее могут нас обмануть остроты иудейских писателей по адресу своего же племени. Иногда иудеи, разыгрывают перед не-иудеями видимость беспристрастия, ругая иудеев и их свойства. Нередко они бывают первыми, обнаруживая у иудея его иудейские качества, при чем достигают этого тем, что у себя такие качества отрицают, либо о них сожалеют. Такая манера рассчитана на не-иудеев или, где дело делается перед лицом публики, она рассчитана на публику, в которой иудеи составляют лишь незначительную часть. Но те же самые иудеи, когда они находятся в своей среде, или когда публика из их людей преобладает, бьют себя в грудь, взывая, как они горды тем, что они иудеи. Таким образом, за этою нарочитою видимостью свободы от всего иудейского слышится всегда враждебность и нетерпимость. Где иудей по крови сам делается гонителем иудеев, что иногда требуется гешефтами, там он делает только в противоположном направлении, употребление их врожденных его племени образа мыслей и нетерпимости. Но тем менее можно доверяться ему; ибо иудей остается верен себе даже и тогда, когда разыгрывает из себя анти-иудея. Нетерпимый эгоизм составляет его суть, где бы и как бы он ни обнаруживал его. Он сквозит даже в его редкостном мозаическом законодательстве. Так называемые десять заповедей имеют силу, видимо, только между иудеями; ибо иначе было бы кричащим противоречием - в седьмой заповеди запрещать кражу, а обкрадыванье египтян, т. е. чужеземцев, разрешать. Поэтому, вся иудейская законность есть что-то в роде национального эгоизма и принципиального исконного беззакония по отношению к другим народам. Поэтому и националистическая нетерпимость ко всем народам есть также сущность, так сказать, космоиудаизма, который нельзя без всякого разбора смешивать с иногда все-таки благородно выраженным космополитизмом лучших народов, и никогда не следует мерить одною меркою с последним. Последний есть действительно то, за что тот лишь выдает себя; следовательно, один противоположен другому, и мировой иудаизм, с своими политически, по большей части, якобы гуманистическими минами и притворством, есть лишь вершина гебраического эгоизма, который хотел бы все народы, - поскольку все их, со всем их имуществом, проглотить нельзя, - по крайней мере, заставить служить себе и поработить.
6. Как во всем, что познается в своей естественности и в действительности, так и в заявлениях о себе иудейского существа, не смотря на всю их бессвязность и угловатость, все-таки есть своего рода система, - по крайней мере, система в том смысле, что она сказывается даже и в этих уродливых формах. Мы видели, что руководящим принципом является изысканный эгоизм. Им объясняется полное единство их религии и морали. Правда, мораль эгоизма, в сущности, есть противоположность морали, но лишь тогда, когда мы разумеем мораль в лучшем смысле слова и в таком роде, в каком ее никогда но было у иудеев. Когда у античных писателей, там или сям, встречаются суждения об иудеях, то всегда они исполнены презрения к этой народности и не скупятся на самые крепкие словца, чтоб заклеймить негодность их поведения и нравов. На первом месте стоит римский философ первых годов империи, Сенека, который в одном месте, буквально сохраненном Августином, называет иудеев племенем злодеев (sceleratissima gens). Если перевести латинское выражение, употребленное Сенекою в сочинении о суеверии, - если передать его совершенно точно, именно словами "самое преступное племя", то это цветистое прилагательное все-таки будет очень характерно. Как ранняя история Иудеев, так и эпоха, непосредственно предшествовавшая христианскому летосчислению, переполнена грязью и залита кровью.[5] Жестокость, которую проявили они в первые времена своей истории, вещь общеизвестная: не только женщин и детей, но и скот врагов, предавали они истреблению, чтоб вырвать с корнем все, и щадили только золото и серебро. В век, предшествовавший христианской эре, достаточно бросить только взгляд на домашнюю историю иудейских царей, чтобы вполне ознакомиться с их, так сказать, домашними порядками, и с отвращением отвернуться от этой картины самых жестоких убийств, гнуснейшего вероломства и утонченнейшей мести. И гнусные издевательства иудеев над распятым ими Христом как непохожи на поведение афинян при исполнении приговора над Сократом!
Римлянин завоевывал мир; а иудей старался присваивать его блага пронырством. Этим объясняется предпочтение ими торговых гешефтов, при которых открывается широкой простор не столько труду, сколько хитрому присвоению и пронырливому хищению. И вовсе не какие-нибудь внешние препоны издавна удерживают иудеев от занятий земледелием и ремеслами. Их внутреннейшие задатки, которые опять-таки связаны с ядром их существа, с отменнейшим эгоизмом, всегда толкали и всегда будут толкать их к таким деятельностям, где выгоднее иметь инстинкты присвоения, нежели иметь совесть. Потому-то совершенно невозможно рассчитывать на то, чтобы можно было принудить иудеев участвовать в творческой работе народа. Они будут барышничать и гандлевать, пока в человечестве останется к этому хоть какая-нибудь возможность. Поэтому, нечего надеяться изменить их. То, что целые тысячелетия оставалось как бы с их природою сросшеюся особенностью, того нельзя переделать какою либо общественною реформою, не говоря уже - чисто моральными средствами.
Е.Дюринг знал вопрос, возможно досконально.
Моя же мысль пока ещё очень короткая:
Еврей еврею шепчет тихо:
зачем будить русское лихо,
пускай сопит себе тихонько,
мы ж его доим полегоньку.
Валентина Шапошникова,
28-12-2012 18:58
(ссылка)
Без заголовка
10:25
00:00
Окунуться виртуально
в то, что видеть нереально
наяву.
Где ты, времечко былое,
милое и дорогое,
не вернуть тебя,
а я ещё зову.
Это остров Елагина ( владелец усадьбы ) под Петербургом.
Валентина Шапошникова,
23-04-2014 18:26
(ссылка)
Кнопка входа в "Мои сообщения"
Сильный слабого гнёт и гнёт,
кто из этих двоих урод?
...
Хочу сказать и говорю,
но как опасно нынче слово!
Я умирать всё ж не готова
за всё, что нынче говорю.
...
Кто-то есть против,
но кто-то и за,
кто-то ел шпроты -
я - банку лизал.
Тошно до рвоты
слушать весь бред,
каждая сука
оставила след.
...
Объективность? - это дома.
Справедливость? - тоже здесь.
Миром правит только мода:
алчность, ненависть и спесь.
Что сказать?! - бардак полнейший,
верховодит - кто наглейший,
и выходит: нынче прав
тот, у кого круче нрав.
...
Не будем подводить итоги,-
три месяца уже "итожим",
итог один: мы только множим
прошения о допомоге.
...
Мы хотим, хотим в Европу!
И в Америку - хотим!
Мы согласны - черту в жопу!
- скоро будете вы с ним.
...
Островок обманутых надежд,
и оплот невысказанных мнений,
то ли сборище простых невежд,
то ли место для привычных трений.
...
Цена на газ?! - А цена вопроса?!...-
намно-ого больше в цене запроса:
хотят Россию отодвинуть,
при этом можно ль цену скинуть?!
..........
Кому-то - горе от ума,
а нам - из-за отсутствия,
и вот уж пляшет Сатана
в местах общеприсутствия.
..........
Мирных революций не бывает,
цель у каждой - застолбить своё,
кто-то у кого-то ОТ-НИ-МА-ЕТ,
подставляя нас всех под ружьё.
***
Вы писатель - я читатель.
Вы настырный, а я - нет.
Ерунду-вы-предлагатель,
я же всё-таки эстет.
Метки: просто мысли
Валентина Шапошникова,
06-12-2012 16:38
(ссылка)
Без заголовка
Ещё хотелось бы сказать:
довольна странна эта стать:
не курица и не петух,
но что-то в ней такое... - УХ !
Валентина Шапошникова,
06-12-2012 16:38
(ссылка)
Без заголовка
На что похоже сие творение? -
на гениальное произведение.
А что оно напоминает? -
как будто конь... и он взлетает.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
