Без заголовка
Охрипший голос на шансоне,
от радиатора тепло,
"спаситель в силах" на иконе
посажен скотчем на стекло,
украдкой курит в дверь водила,
смешно коверкая слова,
кричит, что трое заходило,
а передали только два,
старуха с сумками сутула,
и шепчет "господи прости",
а рядом девушка уснула,
что просто глаз не отвести,
унылый тип с бутылкой пива,
того гляди, его прольёт,
ребёнок чавкает сопливо,
мужчины, женщины, народ.
Упёрся локоть в бок соседу.
Толпа. Но каждый в ней один.
"Алло. Привет. Я еду, еду..."
Опять опаздываю, блин.
от радиатора тепло,
"спаситель в силах" на иконе
посажен скотчем на стекло,
украдкой курит в дверь водила,
смешно коверкая слова,
кричит, что трое заходило,
а передали только два,
старуха с сумками сутула,
и шепчет "господи прости",
а рядом девушка уснула,
что просто глаз не отвести,
унылый тип с бутылкой пива,
того гляди, его прольёт,
ребёнок чавкает сопливо,
мужчины, женщины, народ.
Упёрся локоть в бок соседу.
Толпа. Но каждый в ней один.
"Алло. Привет. Я еду, еду..."
Опять опаздываю, блин.
Без заголовка
Кто-то хам, кто-то хлам,
кто-то шейх уль ислам,
кто-то просто ошибка природы,
кто-то влипнет в беду,
если я не приду,
кто-то ждать будет долгие годы.
На кого-то обрушится меч палача,
кто-то пустит кого-то по свету,
кто-то будет кататься, от боли крича,
кто-то будет курить сигарету.
Кто-то свет, кто-то - нет,
кто-то плохо одет,
кто-то зол на себя и на прочих,
кто-то делает зло,
и ему не везло,
кто-то делает то, что не хочет.
Для кого-то сегодня наступит конец,
кто-то в поле посеет пшеницу,
для кого-то построят фонтан и дворец,
для кого-то - тюрьму и больницу.
кто-то шейх уль ислам,
кто-то просто ошибка природы,
кто-то влипнет в беду,
если я не приду,
кто-то ждать будет долгие годы.
На кого-то обрушится меч палача,
кто-то пустит кого-то по свету,
кто-то будет кататься, от боли крича,
кто-то будет курить сигарету.
Кто-то свет, кто-то - нет,
кто-то плохо одет,
кто-то зол на себя и на прочих,
кто-то делает зло,
и ему не везло,
кто-то делает то, что не хочет.
Для кого-то сегодня наступит конец,
кто-то в поле посеет пшеницу,
для кого-то построят фонтан и дворец,
для кого-то - тюрьму и больницу.
Без заголовка
Я сердечным другом никогда ей не был,
У неё имелись лучшие друзья,
Я по ней томился, как журавль по небу,
Думал, что вовеки позабыть нельзя.
Каждое мгновенье каждой нашей встречи
Прятал от лукавых, любопытных глаз,
Как скупой монеты, разбирал под вечер
Горсть воспоминаний, золотой запас.
Пусть проходят годы, пусть наступит старость,
Пусть огни и воды ждут нас впереди,
Но она навеки для меня осталась
Девочкой, что плакала на моей груди.
У неё имелись лучшие друзья,
Я по ней томился, как журавль по небу,
Думал, что вовеки позабыть нельзя.
Каждое мгновенье каждой нашей встречи
Прятал от лукавых, любопытных глаз,
Как скупой монеты, разбирал под вечер
Горсть воспоминаний, золотой запас.
Пусть проходят годы, пусть наступит старость,
Пусть огни и воды ждут нас впереди,
Но она навеки для меня осталась
Девочкой, что плакала на моей груди.
Без заголовка
Трава осока - длинный лист,
овальный - подорожник,
с картиной мучится артист,
взыскательный художник,
как киллер, он кладет мазок
от выдоха до вдоха,
тысячелистник, василёк
всё плохо, плохо, плохо,
и одуванчик слишком жёлт,
и фиолетов ирис,
а всё инфляция, дефолт
и бесконечный кризис,
с того и краски не чисты,
в футбол опять продули,
кругом подрамники, холсты
и грязные кастрюли.
Художник горд, художник рад,
шедевр подарен миру,
нет, это вам не на Арбат,
не в кабинет банкиру,
чтобы какой-то господин
купил его работу,
да в мире двое, нет, один,
понять способен, что тут.
И он появится, раз в год,
со злым прищуром глаза
войдёт, прицелится, стрельнёт:
"Ну ты и гад, зараза."
овальный - подорожник,
с картиной мучится артист,
взыскательный художник,
как киллер, он кладет мазок
от выдоха до вдоха,
тысячелистник, василёк
всё плохо, плохо, плохо,
и одуванчик слишком жёлт,
и фиолетов ирис,
а всё инфляция, дефолт
и бесконечный кризис,
с того и краски не чисты,
в футбол опять продули,
кругом подрамники, холсты
и грязные кастрюли.
Художник горд, художник рад,
шедевр подарен миру,
нет, это вам не на Арбат,
не в кабинет банкиру,
чтобы какой-то господин
купил его работу,
да в мире двое, нет, один,
понять способен, что тут.
И он появится, раз в год,
со злым прищуром глаза
войдёт, прицелится, стрельнёт:
"Ну ты и гад, зараза."
Без заголовка
экс для Галина Влади @ Забава.ru
первоисточник тут
А утром... Утром был щелчок замка.
На зеркале - забытая помада.
И всё. Ни "до свиданья", ни "пока",
ни "чёрт с тобой", как будто так и надо.
Вновь недоступна, снова далека.
Один сижу на кухне, вот досада.
Лишь два бокала из-под коньяка
и половинка плитки шоколада.
первоисточник тут
А утром... Утром был щелчок замка.
На зеркале - забытая помада.
И всё. Ни "до свиданья", ни "пока",
ни "чёрт с тобой", как будто так и надо.
Вновь недоступна, снова далека.
Один сижу на кухне, вот досада.
Лишь два бокала из-под коньяка
и половинка плитки шоколада.
Без заголовка
Сегодня я гулял в лесу,
недалеко от дома,
теперь в себе его несу,
такое вам знакомо?
Тропа вела через овраг,
петляя, словно локон,
там цвёл высокий коровяк
и таволга с осокой,
над ними возле входа в лес,
на половине склона
кружили двадцать пять ванесс,
четыре махаона
и девяносто шесть стрекоз
там насчитал я скоро,
луг опускался под откос,
а лес тянулся в гору.
Такие здесь у нас леса,
не знаешь, где там, что там,
в них обитают чудеса
за каждым поворотом.
С переплетавшихся ветвей
высоких пихт и елей
свисают гроздья орхидей
и разных там бромелий.
И передать не может стих,
пусть даже и в верлибре,
как суетятся возле них
роскошные колибри.
Там на развалинах рельеф
с улыбками Джоконды,
в корнях разросшихся дерев,
как в кольцах анаконды.
Что б не сочли за сей рассказ
меня за идиота,
в лесу гуляя в этот раз
я сделал это фото.
недалеко от дома,
теперь в себе его несу,
такое вам знакомо?
Тропа вела через овраг,
петляя, словно локон,
там цвёл высокий коровяк
и таволга с осокой,
над ними возле входа в лес,
на половине склона
кружили двадцать пять ванесс,
четыре махаона
и девяносто шесть стрекоз
там насчитал я скоро,
луг опускался под откос,
а лес тянулся в гору.
Такие здесь у нас леса,
не знаешь, где там, что там,
в них обитают чудеса
за каждым поворотом.
С переплетавшихся ветвей
высоких пихт и елей
свисают гроздья орхидей
и разных там бромелий.
И передать не может стих,
пусть даже и в верлибре,
как суетятся возле них
роскошные колибри.
Там на развалинах рельеф
с улыбками Джоконды,
в корнях разросшихся дерев,
как в кольцах анаконды.
Что б не сочли за сей рассказ
меня за идиота,
в лесу гуляя в этот раз
я сделал это фото.
Без заголовка
Зеленоватая вода
продолговатого пруда
моё охватывает тело.
Случайно чайка пролетела
из ниокуда в никуда.
Ещё она в полёте гадит.
Остались кольца на воде
дорожкой спереди и сзади,
и только ветер по балде
ласкает, лупит, лижет, гладит.
От самых маленьких движений
меняют формы облака.
Не успокоятся, пока
их отраженья отражений
сгребёт ленивая рука.
Как закрываются глаза
от этой зелени и сини!
Тут лазурит, там бирюза.
На лист садится стрекоза.
Плывут изгибы белых линий.
Идёт пологая волна.
Проходит девушка в бикини.
Какая стройная спина!
И я тону. В адреналине.
Псалом 2, перевод Нек То
1 Зачем же граждане орут,
готовя бунт без всяких правил?
2 И против Господа идут
сместить, кого Он Сам поставил?
3 "Себя избавим от оков,
свободы нам", - смела их речь, но
4 Бог посмеётся дураков
и обругает их, конечно.
5 И скажет с видом очень злым,
чем напугает до упада:
6 "Я дал вам лидера, под ним
вы и останетесь, так надо.
7 Ты Сын, Ты плоть и кровь Моя,
Тебя родил Я нынче лично
8 Тебе народ, Тебе земля,
попросишь - дам ещё отлично.
9 Ты поражаешь всех жезлом,
Ты всех порвёшь, как бобик грелки"
10 Окстись, народ, не будь козлом,
учитесь, судьи, хоть и мелки!
11 Служите Господу за страх,
пред Ним в восторге трепешите.
12 Иначе Сын, увы и ах,
вас всех погубит, не взышите,
вас всех спалит огнём Своим.
Тем хорошо, кто вместе с Ним.
[ Синодальный перевод → ]
готовя бунт без всяких правил?
2 И против Господа идут
сместить, кого Он Сам поставил?
3 "Себя избавим от оков,
свободы нам", - смела их речь, но
4 Бог посмеётся дураков
и обругает их, конечно.
5 И скажет с видом очень злым,
чем напугает до упада:
6 "Я дал вам лидера, под ним
вы и останетесь, так надо.
7 Ты Сын, Ты плоть и кровь Моя,
Тебя родил Я нынче лично
8 Тебе народ, Тебе земля,
попросишь - дам ещё отлично.
9 Ты поражаешь всех жезлом,
Ты всех порвёшь, как бобик грелки"
10 Окстись, народ, не будь козлом,
учитесь, судьи, хоть и мелки!
11 Служите Господу за страх,
пред Ним в восторге трепешите.
12 Иначе Сын, увы и ах,
вас всех погубит, не взышите,
вас всех спалит огнём Своим.
Тем хорошо, кто вместе с Ним.
[ Синодальный перевод → ]
Метки: псалтирь
Без заголовка
Потекла вода из крана,
из трубы,
Я одна сплошная рана,
все жлобы.
Лягу в ванну, как Сенека
и Сократ.
Отпустите человека,
я не рад,
Я не верю, я не верю
головой.
Перестань стучаться в двери,
и не вой.
из трубы,
Я одна сплошная рана,
все жлобы.
Лягу в ванну, как Сенека
и Сократ.
Отпустите человека,
я не рад,
Я не верю, я не верю
головой.
Перестань стучаться в двери,
и не вой.
Без заголовка
Наливают по полной,
говорят, что порядок,
на поверхности волны,
выпадает осадок,
поднимаются горы,
появляется суша,
разлетаются споры,
навостряются уши,
из загадочной чащи,
первобытного бора,
появляется ящер,
незаметно и скоро,
полыхают закаты,
пламенеют рассветы,
появились приматы,
но ещё не одеты,
возникают культуры,
учреждаются веры,
надеваются шкуры,
обживают пещеры,
раздувается пламя,
освящаются храмы,
добивается в яме,
зазевавшийся мамонт,
утверждают законы,
вырубаются блоки,
воздвигают колонны,
умирают пророки,
восседают в соборах,
снаряжают фрегаты
появляется порох,
забываются латы,
поднимают вопросы,
получают ответы,
понеслись паровозы,
полетели ракеты,
поднялися до выси,
возгордились делами,
а тут - накоси выкусь
прокатилось цунами.
У засаженных грядок
кто-то очень упорный
говорит, что порядок,
наливает по полной.
говорят, что порядок,
на поверхности волны,
выпадает осадок,
поднимаются горы,
появляется суша,
разлетаются споры,
навостряются уши,
из загадочной чащи,
первобытного бора,
появляется ящер,
незаметно и скоро,
полыхают закаты,
пламенеют рассветы,
появились приматы,
но ещё не одеты,
возникают культуры,
учреждаются веры,
надеваются шкуры,
обживают пещеры,
раздувается пламя,
освящаются храмы,
добивается в яме,
зазевавшийся мамонт,
утверждают законы,
вырубаются блоки,
воздвигают колонны,
умирают пророки,
восседают в соборах,
снаряжают фрегаты
появляется порох,
забываются латы,
поднимают вопросы,
получают ответы,
понеслись паровозы,
полетели ракеты,
поднялися до выси,
возгордились делами,
а тут - накоси выкусь
прокатилось цунами.
У засаженных грядок
кто-то очень упорный
говорит, что порядок,
наливает по полной.
Приступ острой палиндромии.
Игле не лги,
Коси в висок
Игру пурги
Косой осок.
Тоска - рак сот,
Тахта - мат хат,
Торос о рот,
Дар уху рад.
Хапок о пах,
Им нежен ми
Хам уду мах,
и морг громи.
Коси в висок
Игру пурги
Косой осок.
Тоска - рак сот,
Тахта - мат хат,
Торос о рот,
Дар уху рад.
Хапок о пах,
Им нежен ми
Хам уду мах,
и морг громи.
Без заголовка
И почему её я вспомнил снова?
И лет уже с тех пор промчалось - мрак.
Она звалась Наташа Соколова,
в России это то же, что никак.
Наверно, и фамилию сменила,
и вышла замуж, может, и не раз.
Волшебная, загадочная сила,
движений рук, улыбок губ и глаз,
я и сейчас узнал бы этот голос,
слегка манерный, тонкую игру,
и до сих пор в блокноте длинный волос,
что подобрал однажды на полу.
Мы встретились, наверно, слишком рано,
ещё не отойдя от прежних ран,
и между нами не было романа,
а было что-то больше, чем роман.
Любая жизнь становится романом,
когда судьба висит на волоске.
И где она сейчас, за океаном,
в Британии, в Германии, в Москве?
Она не появилась в Интернете.
Знакомые не знают, где она,
есть, вроде бы, ребёнок. Или дети.
Кому она любовница, жена?
Кто радует её, лаская тело?
Предпочитает девушек, мужчин?
В хорошей форме или растолстела,
есть седина и много ли морщин?
Тела слабеют и стареют лица.
Мы стынем, ненавидя и любя.
А всё-таки, чего она боится?
Меня увидеть? Показать себя?
И лет уже с тех пор промчалось - мрак.
Она звалась Наташа Соколова,
в России это то же, что никак.
Наверно, и фамилию сменила,
и вышла замуж, может, и не раз.
Волшебная, загадочная сила,
движений рук, улыбок губ и глаз,
я и сейчас узнал бы этот голос,
слегка манерный, тонкую игру,
и до сих пор в блокноте длинный волос,
что подобрал однажды на полу.
Мы встретились, наверно, слишком рано,
ещё не отойдя от прежних ран,
и между нами не было романа,
а было что-то больше, чем роман.
Любая жизнь становится романом,
когда судьба висит на волоске.
И где она сейчас, за океаном,
в Британии, в Германии, в Москве?
Она не появилась в Интернете.
Знакомые не знают, где она,
есть, вроде бы, ребёнок. Или дети.
Кому она любовница, жена?
Кто радует её, лаская тело?
Предпочитает девушек, мужчин?
В хорошей форме или растолстела,
есть седина и много ли морщин?
Тела слабеют и стареют лица.
Мы стынем, ненавидя и любя.
А всё-таки, чего она боится?
Меня увидеть? Показать себя?
Без заголовка
Не знаю, как вести
себя, когда ты рядом.
Не думай, не грусти,
я был тобою горд.
Настал известный срок,
и сбылось всё, что надо.
Я получил урок
и выброшен за борт.
Я виноват, прости,
я слишком поздно понял,
что все мои пути -
один порочный круг,
что я бесценный клад
держал в своих ладонях,
и рай в кромешный ад
преобразился вдруг.
Я прожил сотни лет
и сотни превращений,
но оставляли след
любви огонь и лёд,
и от стыда горел,
как настоящий гений,
и был красив и смел,
как полный идиот.
Теперь мне всё равно,
и ничего не жалко,
и не пьянит вино,
и, как труха, табак,
и холодно в груди,
где раньше было жарко,
и всё, что впереди,
окутывает мрак.
О будущем мечтать -
напрасная забава,
я слеп, я аки тать
в нощи к нему иду,
что выгорит мне в нём,
и по какому праву,
каким прекрасным днём,
в каком таком году?
себя, когда ты рядом.
Не думай, не грусти,
я был тобою горд.
Настал известный срок,
и сбылось всё, что надо.
Я получил урок
и выброшен за борт.
Я виноват, прости,
я слишком поздно понял,
что все мои пути -
один порочный круг,
что я бесценный клад
держал в своих ладонях,
и рай в кромешный ад
преобразился вдруг.
Я прожил сотни лет
и сотни превращений,
но оставляли след
любви огонь и лёд,
и от стыда горел,
как настоящий гений,
и был красив и смел,
как полный идиот.
Теперь мне всё равно,
и ничего не жалко,
и не пьянит вино,
и, как труха, табак,
и холодно в груди,
где раньше было жарко,
и всё, что впереди,
окутывает мрак.
О будущем мечтать -
напрасная забава,
я слеп, я аки тать
в нощи к нему иду,
что выгорит мне в нём,
и по какому праву,
каким прекрасным днём,
в каком таком году?
Собачий вальс.
Задеванья дурную манеру
стали инкриминировать мне,
да поймите же, как Гулливеру,
нелегко в лилипутской стране.
В тесноте, не в обиде, но давке,
где и так развернуться едва,
ну как слон в той фарфоровой лавке,
я тут с вами играю в слова.
Озадаченный вечным вопросом,
в положенье таком не простом,
если здесь не задену я носом,
значит там, непременно, хвостом.
Но не трачу на мелочи нервы.
Всем в ответ говорю: "Ты права".
Это вы создаёте шедевры,
я тут с вами играю в слова.
Написал эти несколько строчек,
это заняло четверть часа,
а не нравится, плюньте мне в очи,
я скажу это божья роса.
Бог со всеми, и с вами, и с ними,
пусть у всех не болит голова,
это кто-то там делает имя,
я тут с вами играю в слова.
Многих видел и толще, и выше,
но и это мне всё трынь-трава,
ничего-то меня не колышит,
я тут с вами играю в слова.
стали инкриминировать мне,
да поймите же, как Гулливеру,
нелегко в лилипутской стране.
В тесноте, не в обиде, но давке,
где и так развернуться едва,
ну как слон в той фарфоровой лавке,
я тут с вами играю в слова.
Озадаченный вечным вопросом,
в положенье таком не простом,
если здесь не задену я носом,
значит там, непременно, хвостом.
Но не трачу на мелочи нервы.
Всем в ответ говорю: "Ты права".
Это вы создаёте шедевры,
я тут с вами играю в слова.
Написал эти несколько строчек,
это заняло четверть часа,
а не нравится, плюньте мне в очи,
я скажу это божья роса.
Бог со всеми, и с вами, и с ними,
пусть у всех не болит голова,
это кто-то там делает имя,
я тут с вами играю в слова.
Многих видел и толще, и выше,
но и это мне всё трынь-трава,
ничего-то меня не колышит,
я тут с вами играю в слова.
Без заголовка
Однажды, много-много лет назад,
Шли облака, как будто кто-то гнал их,
И улыбался бликами закат
На елях, малахитовых и алых.
Я был один на берегу реки.
В глухом лесу легли густые тени,
Качались ветки, как рога оленей,
Издалека мигали огоньки.
Вода текла, тиха, и берег гол,
Горели звёзды ярки и блестящи.
Я знал, что этой ночью в самой чаще
Среди поляны папоротник цвёл.
Я шёл к нему загадочной тропой,
Волшебной ночью, ночью черноризной,
Стволы берёз смыкались за спиной
И звёзды вниз смотрели с укоризной.
Но к их знаменьям я остался глух.
Проник к цветку пылающему ближе,
Сорвал его и им всю душу выжег,
Упав в траву, когда пропел петух.
Ночные были стали сказкой днём,
И я хотел приняться вновь за дело,
Но только сердце ныло и болело
В моей груди, целованной огнём.
Осталась боль. И толпы скучных дней
Меня погнали. Как я поздно понял,
Земля прекрасна, ты живёшь на ней,
Мою любовь держа в своих ладонях.
В квартире мира я плохой жилец.
Я не вношу судьбе законной платы.
Я счастьем недостаточно богатый.
Зачем мне счастье, всё равно, конец.
Шли облака, как будто кто-то гнал их,
И улыбался бликами закат
На елях, малахитовых и алых.
Я был один на берегу реки.
В глухом лесу легли густые тени,
Качались ветки, как рога оленей,
Издалека мигали огоньки.
Вода текла, тиха, и берег гол,
Горели звёзды ярки и блестящи.
Я знал, что этой ночью в самой чаще
Среди поляны папоротник цвёл.
Я шёл к нему загадочной тропой,
Волшебной ночью, ночью черноризной,
Стволы берёз смыкались за спиной
И звёзды вниз смотрели с укоризной.
Но к их знаменьям я остался глух.
Проник к цветку пылающему ближе,
Сорвал его и им всю душу выжег,
Упав в траву, когда пропел петух.
Ночные были стали сказкой днём,
И я хотел приняться вновь за дело,
Но только сердце ныло и болело
В моей груди, целованной огнём.
Осталась боль. И толпы скучных дней
Меня погнали. Как я поздно понял,
Земля прекрасна, ты живёшь на ней,
Мою любовь держа в своих ладонях.
В квартире мира я плохой жилец.
Я не вношу судьбе законной платы.
Я счастьем недостаточно богатый.
Зачем мне счастье, всё равно, конец.
Без заголовка
Честь аристократа -
в ножнах из парчи
доброго булата
шпаги и мечи.
До сего за вечность,
в позабытый год
отрубил конечность,
распорол живот.
Кровью честь отмыта,
взыскан зуб за зуб,
и стучат копыта,
и воняет труп.
Только те свободны,
у кого клинок.
Это - благородно,
это вам урок,
это романтично
и святая месть,
это эстетично,
это значит честь.
Если на бумаге,
в области идей,
пусть на длинной шпаге
корчится злодей.
Но когда реально,
это был бы мрак.
Вот, опять буквально
понял всё. Дурак.
в ножнах из парчи
доброго булата
шпаги и мечи.
До сего за вечность,
в позабытый год
отрубил конечность,
распорол живот.
Кровью честь отмыта,
взыскан зуб за зуб,
и стучат копыта,
и воняет труп.
Только те свободны,
у кого клинок.
Это - благородно,
это вам урок,
это романтично
и святая месть,
это эстетично,
это значит честь.
Если на бумаге,
в области идей,
пусть на длинной шпаге
корчится злодей.
Но когда реально,
это был бы мрак.
Вот, опять буквально
понял всё. Дурак.
Без заголовка
Давай с тобой поближе подойдём.
Да, это Тициан, я знаю, знаю.
Нисходит Зевс таинственным дождём
на, не скажу, что юную, Данаю.
Какая светотень, какой рефлекс!
Как далеко пейзаж уходит справа!
Что нужно Зевсу? Ну не только секс,
эстетика - прекрасная забава.
Нет, он не ангел, и не носит нимб,
не бросит Геру, несмотря на шашни,
и не возьмёт Данаю на Олимп
и сам не переедет жить тут в башне.
Зато к ней снизошёл великий Зевс,
а не мужик, каких на свете много.
Что конюх, что поэт, что басилевс,
да кто они такие после бога.
Могучий Зевс вошёл в её покой,
она открыта, ласку принимая.
А ты не поняла, кто я такой.
Ну да, конечно, ты же не Даная.
Без заголовка
Плыла под элероном полоса,
вид за окном показывал вокзалы,
менялись часовые пояса,
гостиницы, костюмы, ареалы.
Проснулся ночью и не помню, где,
который день, которая неделя,
и незнакомый запах в бороде
не моего шампуня или геля.
Темно и тихо, как глухонемой,
ворочаюсь в подушках, в одеяле.
Шкаф, стол, окно, картина. Я домой
вернулся. Надо же. Не ждали.
вид за окном показывал вокзалы,
менялись часовые пояса,
гостиницы, костюмы, ареалы.
Проснулся ночью и не помню, где,
который день, которая неделя,
и незнакомый запах в бороде
не моего шампуня или геля.
Темно и тихо, как глухонемой,
ворочаюсь в подушках, в одеяле.
Шкаф, стол, окно, картина. Я домой
вернулся. Надо же. Не ждали.
По поводу дискуссии в предыдущем посте
Резвился славно я на воле,
всех развлекал, как только мог,
но оказалось - злые тролли
мой оккупировали блог.
И убедился я воочью
как мы от жизни далеки,
когда глаза сверкали волчьи
и обнажённые клыки.
Кряхтит сознание от груза,
взор затуманивает мрак,
я думал - нимфы, думал - музы,
а вышло - как бы мне не так.
Но я им сбацаю на лире,
они же этого хотят,
я их люблю, своих валькирий,
что не опаснее котят.
Конечно, с ними нету слада,
и вечный бой, и вечный стресс.
Орфея грохнули менады,
а был ли он с тех пор, прогресс?
Но с ними сердце не остынет,
душа не остановит рост.
Они, конечно, не простые,
да я и сам не очень прост.
всех развлекал, как только мог,
но оказалось - злые тролли
мой оккупировали блог.
И убедился я воочью
как мы от жизни далеки,
когда глаза сверкали волчьи
и обнажённые клыки.
Кряхтит сознание от груза,
взор затуманивает мрак,
я думал - нимфы, думал - музы,
а вышло - как бы мне не так.
Но я им сбацаю на лире,
они же этого хотят,
я их люблю, своих валькирий,
что не опаснее котят.
Конечно, с ними нету слада,
и вечный бой, и вечный стресс.
Орфея грохнули менады,
а был ли он с тех пор, прогресс?
Но с ними сердце не остынет,
душа не остановит рост.
Они, конечно, не простые,
да я и сам не очень прост.
Без заголовка
Сам не знаю, по какому праву,
как-то незаметно, по пути,
получил я подлинную славу
среди так, примерно, двадцати.
Может, для кого-то это слабо,
двадцать человек - не миллион.
Настоящей славе нет масштаба,
большинство для славы - не закон.
Понимаю, пользы в этом мало,
и не заработаю гроши,
но зато и слава без скандала,
без продажи тела и души.
Я ещё способен мыслить здраво.
Я несу достойно это крест.
Нет, меня совсем не портит слава
(и богатство - проведите тест!).
как-то незаметно, по пути,
получил я подлинную славу
среди так, примерно, двадцати.
Может, для кого-то это слабо,
двадцать человек - не миллион.
Настоящей славе нет масштаба,
большинство для славы - не закон.
Понимаю, пользы в этом мало,
и не заработаю гроши,
но зато и слава без скандала,
без продажи тела и души.
Я ещё способен мыслить здраво.
Я несу достойно это крест.
Нет, меня совсем не портит слава
(и богатство - проведите тест!).
Без заголовка
Пока пустые пересуды
идут про власть, да про народ,
я пью из разовой посуды,
она меня переживёт.
Бумага, пластик – дело вкуса,
и спорить нету дураков,
я увеличиваю мусор
на радость будущих веков.
Пусть говорят, что это плохо,
не отведу стыдливо глаз,
такая выдалась эпоха,
что всё хорошее – на раз.
И одноразовое тело,
и даже годность коротка,
всё безнадёжно устарело,
что раньше было на века.
Под одноразовые книги,
мешаю разовый бульон,
и ради разовой интриги
в кармане розовый гандон.
Кто там наивно ищет разум?
Не надо скорби и тоски.
Мы всё выкидываем разом.
Никто не штопает носки.
Нехорошо оно, конечно,
но только выдам сразу в лоб:
я жить не собираюсь вечно.
А после? После - хоть потоп.
Потомков ни хрена не жалко,
самим досталось не ахти,
а им - огромнейшая свалка,
где можно многое найти.
Не выйти миру из потёмок.
О светлом будущем – обман.
Отыщет с радостью потомок
мой одноразовый стакан.
идут про власть, да про народ,
я пью из разовой посуды,
она меня переживёт.
Бумага, пластик – дело вкуса,
и спорить нету дураков,
я увеличиваю мусор
на радость будущих веков.
Пусть говорят, что это плохо,
не отведу стыдливо глаз,
такая выдалась эпоха,
что всё хорошее – на раз.
И одноразовое тело,
и даже годность коротка,
всё безнадёжно устарело,
что раньше было на века.
Под одноразовые книги,
мешаю разовый бульон,
и ради разовой интриги
в кармане розовый гандон.
Кто там наивно ищет разум?
Не надо скорби и тоски.
Мы всё выкидываем разом.
Никто не штопает носки.
Нехорошо оно, конечно,
но только выдам сразу в лоб:
я жить не собираюсь вечно.
А после? После - хоть потоп.
Потомков ни хрена не жалко,
самим досталось не ахти,
а им - огромнейшая свалка,
где можно многое найти.
Не выйти миру из потёмок.
О светлом будущем – обман.
Отыщет с радостью потомок
мой одноразовый стакан.
Без заголовка
Была прекрасная пора
начало лета,
и среди сосен от костра
колодец света,
и кверху брюхом на песке
лежала лодка,
и соловей строчил в леске
прямой наводкой.
Всю ночь застенчивая дрожь
жила в осине.
Под утро сыпал свежий дождь
по парусине.
Вода кипела на огне
живом и жарком.
И это не казалось мне
подарком.
начало лета,
и среди сосен от костра
колодец света,
и кверху брюхом на песке
лежала лодка,
и соловей строчил в леске
прямой наводкой.
Всю ночь застенчивая дрожь
жила в осине.
Под утро сыпал свежий дождь
по парусине.
Вода кипела на огне
живом и жарком.
И это не казалось мне
подарком.
Без заголовка
Я сам себе Мартынов и Дантес.
Однажды я убил в себе поэта.
Я никогда бы не пошёл на это,
когда бы он в мои дела не лез.
Он был уродлив, ростом мал и хил.
Да и поэт хреновый, если честно.
Но на двоих нам было мало места.
Я не жалею, что его убил.
Теперь моя любимая грустит.
Я совершил своё убийство тайно,
но кто-то проболтается случайно,
она мне это в жизни не простит.
Нет, ей не выбрать одного из двух,
и чтоб меня, я не поверю в чудо,
и вот опять откуда-то оттуда
зову назад его безумный дух.
Однажды я убил в себе поэта.
Я никогда бы не пошёл на это,
когда бы он в мои дела не лез.
Он был уродлив, ростом мал и хил.
Да и поэт хреновый, если честно.
Но на двоих нам было мало места.
Я не жалею, что его убил.
Теперь моя любимая грустит.
Я совершил своё убийство тайно,
но кто-то проболтается случайно,
она мне это в жизни не простит.
Нет, ей не выбрать одного из двух,
и чтоб меня, я не поверю в чудо,
и вот опять откуда-то оттуда
зову назад его безумный дух.
Без заголовка
«Почуяло сердце, что жизнь хороша…»
(Алексей Константинович Толстой)
Трудно дышится за стенами,
А в лесу легко-легко.
Снег свисает ламбрекенами,
Кренделями рококо,
То высокими охапками
На согнувшихся ветвях,
То причудливыми шапками
На корягах и на пнях.
Как же сердцу не расправится
На такую на красу?
Да пошло оно всё в задницу,
Я останусь жить в лесу.
Без заголовка
У меня амбиций нет,
я хожу в спецовке,
ем свой комплексный обед
в заводской столовке.
Перепачкан у станка
и в ответ на "Здрасьте"
очень грязная рука -
подаю запястье.
Пилит вечером жена
ласково на ухо:
-Для чего тебе нужна
эта вся разруха?
У тебя который год
все черны субботы!
Ну на что тебе завод!
Да с такой работы...
Только я не так уж глуп
потакать капризам:
-Мне тут предлагают клуб
с баром и стриптизом.
Наберу красивых дам,
чтобы было тело.
А завод? Завод - продам.
Вот такое дело.
А любимая в ответ:
-Сам решай, конечно,
только мой тебе совет,
жаль тебя, сердечный,
очень трудно напролёт
все работать ночи!
Так и быть, оставь завод,
если очень хочешь.
Улыбнулся я жене,
всё понятно, вроде.
Должен ж кто-нибудь в стране
быть и при заводе.
я хожу в спецовке,
ем свой комплексный обед
в заводской столовке.
Перепачкан у станка
и в ответ на "Здрасьте"
очень грязная рука -
подаю запястье.
Пилит вечером жена
ласково на ухо:
-Для чего тебе нужна
эта вся разруха?
У тебя который год
все черны субботы!
Ну на что тебе завод!
Да с такой работы...
Только я не так уж глуп
потакать капризам:
-Мне тут предлагают клуб
с баром и стриптизом.
Наберу красивых дам,
чтобы было тело.
А завод? Завод - продам.
Вот такое дело.
А любимая в ответ:
-Сам решай, конечно,
только мой тебе совет,
жаль тебя, сердечный,
очень трудно напролёт
все работать ночи!
Так и быть, оставь завод,
если очень хочешь.
Улыбнулся я жене,
всё понятно, вроде.
Должен ж кто-нибудь в стране
быть и при заводе.
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
