Наталья Плотникова,
24-01-2012 16:25
(ссылка)
Плюрализм и диктатура матриархата
Дело было в конце восьмидесятых. Ох и трудное выдалось времечко! Сынок наш старшенький в школу начал ходить. Мы с мужем целыми днями на работе от гудка до гудка пропадаем, за младшеньким в садике воспитатели присматривают худо-бедно. А вот Лёшик наш целыми днями один в пустой квартире хозяйничает. Парнем он рос самостоятельным, утром проснется, радио на кухне включит, и до обеда радиоточка ему вместо няни служит. Всем хорошо, все довольны. Вот только не учли мы, молодые родители, что в стране перестройка началась. И наша радио няня начала выдавать сыночку сказочки с чисто политическим уклоном.
...Однажды прибегаю я на обед, времени в обрез, надо сыночка покормить, в школу его отправить, да и самой не мешало бы что-то перекусить. Ну, как говорится, проза жизни. Перестройка – перестройкой, а обед по расписанию! Быстренько кормлю сыночка борщом, вместе сгребаем в ранец все учебники и тетрадки, и вот сынуля, уже одетый, стоит на пороге… Уф! Теперь бы и мне что-нибудь перехватить…
Внезапно Лешик разворачивается и спрашивает меня невинно:
-Мама, а что такое п-люрализм?
До заводского гудка, по которому я должна быть, как штык, на рабочем месте, остаются считанные минуты! У меня, наконец, кончается терпение. И я авторитетно заявляю сыночку строгим голосом, что насчет плюрализма мы с ним разберемся вечером! А сейчас у нас сплошная диктатура! И матриархат!
Через пару секунд я слышу, как мой сынок сбегает вниз по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Кажется, понятия «диктатура» и матриархат» ему уже знакомы…
...Однажды прибегаю я на обед, времени в обрез, надо сыночка покормить, в школу его отправить, да и самой не мешало бы что-то перекусить. Ну, как говорится, проза жизни. Перестройка – перестройкой, а обед по расписанию! Быстренько кормлю сыночка борщом, вместе сгребаем в ранец все учебники и тетрадки, и вот сынуля, уже одетый, стоит на пороге… Уф! Теперь бы и мне что-нибудь перехватить…
Внезапно Лешик разворачивается и спрашивает меня невинно:
-Мама, а что такое п-люрализм?
До заводского гудка, по которому я должна быть, как штык, на рабочем месте, остаются считанные минуты! У меня, наконец, кончается терпение. И я авторитетно заявляю сыночку строгим голосом, что насчет плюрализма мы с ним разберемся вечером! А сейчас у нас сплошная диктатура! И матриархат!
Через пару секунд я слышу, как мой сынок сбегает вниз по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Кажется, понятия «диктатура» и матриархат» ему уже знакомы…
Наталья Плотникова,
15-12-2011 14:13
(ссылка)
Горный Дедушко. По мотивам сказов Бажова «Малахитовая шкатулка"
Стары-то люди сказывали, что давным-давно на границе Европы и Азии в Уральских горах жил славный народец – гномы-рудознатцы. Они, слышь-ко, у Хозяйки медной горы в подручных ходили. Наши заводские их копарями звали.. Вот и на Синей Горе, что в самой середке Уральских гор стоит, такие рудознатцы водились. Народец тот шибко работящий был, силу железной руды знал да каменьев горных. Плохому человеку рудознатцы не покажутся, да и от богатств горных его отпугнут-прогонят, а вот добрым людям подскажут, где какие камушки находятся, да в каком месте можно руду железную найти.
Заводишко-то наш железоделательный Никитка Демидов строить начинал. Людей разных согнал с насиженных мест, плотину копать да строить заставил. Да не по зубам ему это дело оказалось. Не открыл свой секрет Демидычу здешний горный народец. Бился он бился… Железну руду на Синей горе искал… А не вышло у него ничего. Вроде и руда местами попадается… А все не то, что для дела требуется. Пришлось ему от этого места отступиться. Забрала казна завод за долги. В казенных-то заводах рабочему люду чуть полегче жилось, чем при барине, пусть и работали от зари до зари, да хоть какие-то послабления были.
Поселку-то нашему при заводе почитай чуть мене трех сотен лет будет. Мужикам в железном деле завсегда работенка найдется, каждый себе по силе да по сердцу дело мог сыскать - кто при печах доменных состоял, кто с молотом в кузне робил, а которые и уголек жгли для печей. Дело это непростое было, а тоже важное. На хорошом-то угольке и железо ладное выйдет.
Егорко вот Симонов тожо уголек для печей жег. Знатным, говорят, углежогом был. Уголек у него получался звонкий да ладный. Первым мастером в этом деле в заводе был.
Семью, конечно, имел. Как без нее! Жили небогато, но и не бедствовали. Похлебка да каша в чугунке завсегда в печи горяченька стояла. Вернется мастер домой, а хозяйка ему на стол наладит, детишек малых рядом усадит… Вроде бы и небогато жили, а весело!
И детишки у него – мал мала меньше, а все к делу приставлены. Которы постарше были, по хозяйству матери помогали – и воды принести, и печь истопить, и дров нарубить. А младшенька девка у них наособицу была. Шустренька да ловенька, за какое дело не возьмется, все у ей ладится! А кака певунья была! Песню заведет, вся улица заслушается! Вот только росточком Натальюшка не вышла, уж больно мала была! Вот ее в заводе-то за звонки песни да за малый рост Пичужкой и прозвали. Так и кликали все – Пичужка да Пичужка! С утра Натальюшка все наказы матушкины выполнит, а впереди еще цельный день останется для забав. Девушка туесок в руки – да и в лес побежит, грибы-ягоды брать. И место она себе заприметила, все больше под Синю гору бегала. Матушка то ей, видать, много сказок разных сказывала, вот и про горный народец здешний Пичужка краем уха слыхивала. Шибко хотелось ей хоть краешком глаза на них посмотреть!
Здешни-то места красоты сказочной! Идет, Натальюшка, тропочкой лесной по лесу пробирается, ягоды собирает, цветочками любуется. То белочку на веточке увидит, с ней поговорит, то ежика лесного. Вот и не заметила, как далеко в гору ушла, место-то ей совсем незнакомо показалось. А в лесу-то уже темнеть начало. Да и туесок полнехонек. Пора к матушке домой бежать…
Тут Пичужка горку небольшу вдалеке заприметила. Стоит себе наособицу, а на ней дерево высокое растет. Под ним, слыш-ко, диковинны цветы к синему небу тянутся. И показалось Пичужке, что под деревом какой-то мужичок сидит. На вид вроде, как и не молод уже, старичок совсем, а ростиком чуть Натальюшки поменьше. Дивно Натальюшке стало. Девчонка-то не из робких была - дай, думает, гляну, кто в таку пору в лесу отдыхать вздумал. Может старичок мне и дорогу назад подскажет. Подошла поближе-то, а дедушко ее и не видит как будто. Задумался о чем-то, шибко тоскливо видно ему. Чудной какой-то дедушко, волосы долги, чуть не до плеч. Одет в кафтанчик зеленый, а на ногах у него вместо лапоточков обувки вроде как из деревянных чурочек выстроганы.
Тут Натальюшка его и окликнула – о чем грустишь, дескать, дедушко, на-ко тебе, я тут малины полнехонек туесок насобирала! Сладка ягода да свеженька!
А дедушко этот из горных был, которы богатство каменно в Синей горе хранят да множат. Да лихим людям его не показывают. Он эту голосисту девчонку давно уже заприметил. Когда и помогал ей маленько. То место грибное али ягодное ей откроет, а то и в туесок камешок какой чудной подбросит Пичужке на веселье. Не шибко много игрушок-то ей матушка покупала. Вот девчонка-то и рада. Баловал ее Горный Дедушко. И то сказать, шибко тоскливо ему было одному-то в горе жить, а тут девчонка эта – по лесу ходит, грибы-ягоды берет да поет звонко. А старику это и в радость.
Обрадовался он гостьюшке, чаем с горными травами Пичужку напоил да и отправил обратно. У девчонки от этих травушек и силешек вроде прибавилось, мигом дорогу назад нашла. Про Горного Дедушку никому не сказывает Натальюшка, а сама к нему нет-нет да и прибежит. То шанежку ему каку принесет, то кашки мисочку с маслицем. Горны-то люди не шибко стряпать умели, вот старик и рад был Пичужкиным гостинцам. И сам Горный Дедушко в долгу не оставался, научил Пичужку многим хитростям лесным, травки лечебные показал, которы на Синей горой водятся, да от бед ее оберегал, как умел.
Заневестилась Натальюшка, да и парни заводские на нее заглядываться стали. А Пичужка ровно и не замечет никого. А тут ей на радость ли на беду ли соседский парень с Германской войны вернулся. Родные-то его Лександром али Санкой попросту кликали. Красавец парень! Все девки по нему сохли! А Санко, как Пичужку увидит, улыбнется девушке, да и скажет ей вроде как в шутку: «Здравствуешь, красна девица! Уж больно ты хороша стала! И взял бы я тебя в жены, да уж шибко ты мала! И на что мне этаку пичугу, я себе перву красавицу в округе облюбовал!»
Пичужке обидно было эки-то речи слышать. Приглянулся ей Санко, а признаться в этом даже себе боится. Вот и отвечала она парню строго: «Да больно ты мне нужен! Мне и у маменьки с тятенькой хорошо!». Скажет так-то, да и убежит опять по делам своим девичьим.
Разговоры-то разговорами, а надумал Санко жениться. В жены себе, как и обещал, перву красавицу в заводе выбрал. Хороша была девка – высока, красива, да и денежки у них в семье водились. Вот и сосватал Санко ее. Обговорили сваты все, да и свадебку по осени назначили. А Натальюшка места себе не находит, света белого не видит – люб ей Санко! Заприметил это Горный Дедушко, старается девку чем-то порадовать. А Пичужке какое веселье! И песни свои звонкие петь перестала, слезы по ночам в подушку льет.
Долго ли коротко ли, вот уже осень подошла, со дня на день свадьбу играть. У парня уже все к этому дню припасено было – и вино хлебно в клети стояло, и закуска на стол кака-никака приготовлена. Да только той порой невеста его раскрасавица с другим сбежала! Осердился Санко на весь белый свет, закручинился! День тоскует, два… А потом Пичужку свою нечаянно встретил. Девка уже все слезы выплакала. И вдруг парня будто кто за локоть подтолкнул! Бросился он к Натальюшке, да и безо всякого спрашивает: «Пойдешь за меня?» Пичужка зарделась вся, личико рукавом прикрыла и шепчет: «Пойду! Люб ты мне!»
Вскоре свадебку Санко с Натальюшкой сыграли, да стали жить-поживать. Прикипел парень сердцем к своей Пичужке, живут они в ладу да в согласии, про невесту свою пустозвонку и думать забыл! А Горный Дедушко не нарадуется на внученьку свою названную. Сдается мне, что в этом деле он певунье нашей и подсобил маленько…
А тут опять во двор нова беда пришла. Загорела-заполыхала по всей стране гражданска война, брат на брата руку поднял. И опять душа болит за свою внученьку у Горного Дедушки – знать, не миновать беды его Натальюшке.
Завод-то наш в гражданску войну почитай больше десятка раз из рук в руки переходил. То красные его займут, то белые! И кажная власть чуть что – и в расход пускает! Не шибко дорого тогда человеческа-то жизнь стоила. Белые придут, по избам облаву сделают, мужиков всех из избенок выволокут, за околицу выведут – и в расход! Красные того пуще лютуют! Не сиди дома - иди, воюй, советску власть защищать надобно! Не хочешь воевать – к стенке!
Ворвались эдак-то красные к молодым во двор! Бросились к Санке, оружие наизготовку: «Пошто за советску власть не воюешь? Где твоя пролетерска сознательность? Нам с тобой вошкаться недосуг, мигом к стенке поставим!»
Кинулась тут Натальюшка мужа своего от верной смерти защищать: «Не пущу, - кричит, - и меня вместе с ним к стенке ставьте! Белобилетник он! Газами на войне травленный!» Кричит она так-то да ножкой топает, кулачошки сжала… Пытается Санку своего от верной смерти спасти! Собой его прикрыла! А сама маленька, ему до подмышок не достает! Ну, красны-то тожо люди были, подивились они Пичужкиной смелости, посмеялись да и ушли ни с чем! Чего взять с белобилетника!
Так и жили молодые в ладу да дружбе. Время-то шибко трудное было! Краюха хлеба в избе найдется – уже хорошо! Троих деток Натальюшка мужу подарила, все красны девки рождались, сыночка им Бог не дал. Только недолго Санко жизни-то радоваться довелось, немцы-то вишь какую подлость удумали! Газами на войне людей травить! Какими только травами да сборами не пользовала его Натальюшка, да видно, не жилец он уже на этом свете был. А тут его еще в заводе на свинцовы работы поставили. Вот и сгорел парень на такой работе быстрехонько.
Многое горюшка с тех пор пришлось хлебнуть Наталье с тремя малыми ребятами! Да и радости когда бывали… Жизнь-то ей долгая досталась, почитай, до ста лет почти дожила! И девок своих сумела на ноги поставить, и с внуками поводиться, и правнукам про свою долгу жизнь рассказать!
Вот и я от нее про горный народец узнала, что сокровища Синей горы стерегут. И то сказать, жив, поди, и сейчас тот Горный Дедушко? Который Натальюшку от многих бед спас! И Гору Синюю по сей день от лихих людей хранит!
Заводишко-то наш железоделательный Никитка Демидов строить начинал. Людей разных согнал с насиженных мест, плотину копать да строить заставил. Да не по зубам ему это дело оказалось. Не открыл свой секрет Демидычу здешний горный народец. Бился он бился… Железну руду на Синей горе искал… А не вышло у него ничего. Вроде и руда местами попадается… А все не то, что для дела требуется. Пришлось ему от этого места отступиться. Забрала казна завод за долги. В казенных-то заводах рабочему люду чуть полегче жилось, чем при барине, пусть и работали от зари до зари, да хоть какие-то послабления были.
Поселку-то нашему при заводе почитай чуть мене трех сотен лет будет. Мужикам в железном деле завсегда работенка найдется, каждый себе по силе да по сердцу дело мог сыскать - кто при печах доменных состоял, кто с молотом в кузне робил, а которые и уголек жгли для печей. Дело это непростое было, а тоже важное. На хорошом-то угольке и железо ладное выйдет.
Егорко вот Симонов тожо уголек для печей жег. Знатным, говорят, углежогом был. Уголек у него получался звонкий да ладный. Первым мастером в этом деле в заводе был.
Семью, конечно, имел. Как без нее! Жили небогато, но и не бедствовали. Похлебка да каша в чугунке завсегда в печи горяченька стояла. Вернется мастер домой, а хозяйка ему на стол наладит, детишек малых рядом усадит… Вроде бы и небогато жили, а весело!
И детишки у него – мал мала меньше, а все к делу приставлены. Которы постарше были, по хозяйству матери помогали – и воды принести, и печь истопить, и дров нарубить. А младшенька девка у них наособицу была. Шустренька да ловенька, за какое дело не возьмется, все у ей ладится! А кака певунья была! Песню заведет, вся улица заслушается! Вот только росточком Натальюшка не вышла, уж больно мала была! Вот ее в заводе-то за звонки песни да за малый рост Пичужкой и прозвали. Так и кликали все – Пичужка да Пичужка! С утра Натальюшка все наказы матушкины выполнит, а впереди еще цельный день останется для забав. Девушка туесок в руки – да и в лес побежит, грибы-ягоды брать. И место она себе заприметила, все больше под Синю гору бегала. Матушка то ей, видать, много сказок разных сказывала, вот и про горный народец здешний Пичужка краем уха слыхивала. Шибко хотелось ей хоть краешком глаза на них посмотреть!
Здешни-то места красоты сказочной! Идет, Натальюшка, тропочкой лесной по лесу пробирается, ягоды собирает, цветочками любуется. То белочку на веточке увидит, с ней поговорит, то ежика лесного. Вот и не заметила, как далеко в гору ушла, место-то ей совсем незнакомо показалось. А в лесу-то уже темнеть начало. Да и туесок полнехонек. Пора к матушке домой бежать…
Тут Пичужка горку небольшу вдалеке заприметила. Стоит себе наособицу, а на ней дерево высокое растет. Под ним, слыш-ко, диковинны цветы к синему небу тянутся. И показалось Пичужке, что под деревом какой-то мужичок сидит. На вид вроде, как и не молод уже, старичок совсем, а ростиком чуть Натальюшки поменьше. Дивно Натальюшке стало. Девчонка-то не из робких была - дай, думает, гляну, кто в таку пору в лесу отдыхать вздумал. Может старичок мне и дорогу назад подскажет. Подошла поближе-то, а дедушко ее и не видит как будто. Задумался о чем-то, шибко тоскливо видно ему. Чудной какой-то дедушко, волосы долги, чуть не до плеч. Одет в кафтанчик зеленый, а на ногах у него вместо лапоточков обувки вроде как из деревянных чурочек выстроганы.
Тут Натальюшка его и окликнула – о чем грустишь, дескать, дедушко, на-ко тебе, я тут малины полнехонек туесок насобирала! Сладка ягода да свеженька!
А дедушко этот из горных был, которы богатство каменно в Синей горе хранят да множат. Да лихим людям его не показывают. Он эту голосисту девчонку давно уже заприметил. Когда и помогал ей маленько. То место грибное али ягодное ей откроет, а то и в туесок камешок какой чудной подбросит Пичужке на веселье. Не шибко много игрушок-то ей матушка покупала. Вот девчонка-то и рада. Баловал ее Горный Дедушко. И то сказать, шибко тоскливо ему было одному-то в горе жить, а тут девчонка эта – по лесу ходит, грибы-ягоды берет да поет звонко. А старику это и в радость.
Обрадовался он гостьюшке, чаем с горными травами Пичужку напоил да и отправил обратно. У девчонки от этих травушек и силешек вроде прибавилось, мигом дорогу назад нашла. Про Горного Дедушку никому не сказывает Натальюшка, а сама к нему нет-нет да и прибежит. То шанежку ему каку принесет, то кашки мисочку с маслицем. Горны-то люди не шибко стряпать умели, вот старик и рад был Пичужкиным гостинцам. И сам Горный Дедушко в долгу не оставался, научил Пичужку многим хитростям лесным, травки лечебные показал, которы на Синей горой водятся, да от бед ее оберегал, как умел.
Заневестилась Натальюшка, да и парни заводские на нее заглядываться стали. А Пичужка ровно и не замечет никого. А тут ей на радость ли на беду ли соседский парень с Германской войны вернулся. Родные-то его Лександром али Санкой попросту кликали. Красавец парень! Все девки по нему сохли! А Санко, как Пичужку увидит, улыбнется девушке, да и скажет ей вроде как в шутку: «Здравствуешь, красна девица! Уж больно ты хороша стала! И взял бы я тебя в жены, да уж шибко ты мала! И на что мне этаку пичугу, я себе перву красавицу в округе облюбовал!»
Пичужке обидно было эки-то речи слышать. Приглянулся ей Санко, а признаться в этом даже себе боится. Вот и отвечала она парню строго: «Да больно ты мне нужен! Мне и у маменьки с тятенькой хорошо!». Скажет так-то, да и убежит опять по делам своим девичьим.
Разговоры-то разговорами, а надумал Санко жениться. В жены себе, как и обещал, перву красавицу в заводе выбрал. Хороша была девка – высока, красива, да и денежки у них в семье водились. Вот и сосватал Санко ее. Обговорили сваты все, да и свадебку по осени назначили. А Натальюшка места себе не находит, света белого не видит – люб ей Санко! Заприметил это Горный Дедушко, старается девку чем-то порадовать. А Пичужке какое веселье! И песни свои звонкие петь перестала, слезы по ночам в подушку льет.
Долго ли коротко ли, вот уже осень подошла, со дня на день свадьбу играть. У парня уже все к этому дню припасено было – и вино хлебно в клети стояло, и закуска на стол кака-никака приготовлена. Да только той порой невеста его раскрасавица с другим сбежала! Осердился Санко на весь белый свет, закручинился! День тоскует, два… А потом Пичужку свою нечаянно встретил. Девка уже все слезы выплакала. И вдруг парня будто кто за локоть подтолкнул! Бросился он к Натальюшке, да и безо всякого спрашивает: «Пойдешь за меня?» Пичужка зарделась вся, личико рукавом прикрыла и шепчет: «Пойду! Люб ты мне!»
Вскоре свадебку Санко с Натальюшкой сыграли, да стали жить-поживать. Прикипел парень сердцем к своей Пичужке, живут они в ладу да в согласии, про невесту свою пустозвонку и думать забыл! А Горный Дедушко не нарадуется на внученьку свою названную. Сдается мне, что в этом деле он певунье нашей и подсобил маленько…
А тут опять во двор нова беда пришла. Загорела-заполыхала по всей стране гражданска война, брат на брата руку поднял. И опять душа болит за свою внученьку у Горного Дедушки – знать, не миновать беды его Натальюшке.
Завод-то наш в гражданску войну почитай больше десятка раз из рук в руки переходил. То красные его займут, то белые! И кажная власть чуть что – и в расход пускает! Не шибко дорого тогда человеческа-то жизнь стоила. Белые придут, по избам облаву сделают, мужиков всех из избенок выволокут, за околицу выведут – и в расход! Красные того пуще лютуют! Не сиди дома - иди, воюй, советску власть защищать надобно! Не хочешь воевать – к стенке!
Ворвались эдак-то красные к молодым во двор! Бросились к Санке, оружие наизготовку: «Пошто за советску власть не воюешь? Где твоя пролетерска сознательность? Нам с тобой вошкаться недосуг, мигом к стенке поставим!»
Кинулась тут Натальюшка мужа своего от верной смерти защищать: «Не пущу, - кричит, - и меня вместе с ним к стенке ставьте! Белобилетник он! Газами на войне травленный!» Кричит она так-то да ножкой топает, кулачошки сжала… Пытается Санку своего от верной смерти спасти! Собой его прикрыла! А сама маленька, ему до подмышок не достает! Ну, красны-то тожо люди были, подивились они Пичужкиной смелости, посмеялись да и ушли ни с чем! Чего взять с белобилетника!
Так и жили молодые в ладу да дружбе. Время-то шибко трудное было! Краюха хлеба в избе найдется – уже хорошо! Троих деток Натальюшка мужу подарила, все красны девки рождались, сыночка им Бог не дал. Только недолго Санко жизни-то радоваться довелось, немцы-то вишь какую подлость удумали! Газами на войне людей травить! Какими только травами да сборами не пользовала его Натальюшка, да видно, не жилец он уже на этом свете был. А тут его еще в заводе на свинцовы работы поставили. Вот и сгорел парень на такой работе быстрехонько.
Многое горюшка с тех пор пришлось хлебнуть Наталье с тремя малыми ребятами! Да и радости когда бывали… Жизнь-то ей долгая досталась, почитай, до ста лет почти дожила! И девок своих сумела на ноги поставить, и с внуками поводиться, и правнукам про свою долгу жизнь рассказать!
Вот и я от нее про горный народец узнала, что сокровища Синей горы стерегут. И то сказать, жив, поди, и сейчас тот Горный Дедушко? Который Натальюшку от многих бед спас! И Гору Синюю по сей день от лихих людей хранит!
Метки: Уральское
Наталья Плотникова,
18-10-2011 12:51
(ссылка)
Спасибо вам, старички!
Осень. Пробежало-упорхнуло бабье лето, оставив за собой легкую грусть и
память о последних теплых денечках. Вчера вечером пошел мелкий дождик, а
к утру и редкие снежинки пролетели. Холодно, с непривычки мерзнут руки
без перчаток. Сердитый ветер срывает последние листья с деревьев.
Я спускаюсь по ступенькам лестницы в районе больничного городка. Погода
не располагает к лирическим отступлениям, и народ, поеживаясь от холода,
спешит по своим насущным делам…
И вдруг я слышу, как мужской голос негромко напевает мелодию романса,
слов я еще разобрать не могу… Отвлекаюсь от своих мыслей и озираюсь по
сторонам – любопытно, кто может петь в такую погоду?
Навстречу мне медленно поднимаются двое пожилых мужчин. Обычные деды,
один из них, более молодой и крепкий, обладает чрезвычайно густой седой
шевелюрой, раздуваемой ветром, окладистая борода и усы дополняет его
колоритный портрет. В руках дед держит открытый пакет – то ли с соком,
то ли с чем-то не менее благородным содержимым. Второй дедок похож на
засохший сморщенный гриб, на голове у него – огромная кепка-аэродром.
Дедушка прихрамывает, при ходьбе опирается на палочку, и вид имеет
совершенно стариковский. Коричневая старенькая куртка, скрюченные
ревматизмом ноги в резиновых сапогах до колен… Деды о чем-то тихо
беседуют…
Седой старик говорит что-то второму, я слышу только обрывок фразы:
«Знаешь, Сашка, а Серега был хорошим парнем… Хорошим… А как мы с ним…
А? Ты помнишь, Сашка?». Грустные глаза стариков светятся от
воспоминаний… Они видят что-то то, далекое, чего не дано увидеть мне… Им
есть о чем поговорить друг с другом… Второй дедок, который постарше,
тихо и коротко отвечает своему товарищу, а затем вновь начинает напевать
хорошим чистым баритоном:
«Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как много лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось…»
Старички тихонько поднимаются вверх по лестнице и исчезают вдалеке, я
тоже продолжаю идти свой дорогой.… А музыка слов остается со мной!
Старики, сами того не ведая, подарили мне ее…. И я уже не чувствую
порывов холодного ветра, мне тепло от есенинских строк:
«Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет»…
Спасибо вам, старички! Живите долго!
память о последних теплых денечках. Вчера вечером пошел мелкий дождик, а
к утру и редкие снежинки пролетели. Холодно, с непривычки мерзнут руки
без перчаток. Сердитый ветер срывает последние листья с деревьев.
Я спускаюсь по ступенькам лестницы в районе больничного городка. Погода
не располагает к лирическим отступлениям, и народ, поеживаясь от холода,
спешит по своим насущным делам…
И вдруг я слышу, как мужской голос негромко напевает мелодию романса,
слов я еще разобрать не могу… Отвлекаюсь от своих мыслей и озираюсь по
сторонам – любопытно, кто может петь в такую погоду?
Навстречу мне медленно поднимаются двое пожилых мужчин. Обычные деды,
один из них, более молодой и крепкий, обладает чрезвычайно густой седой
шевелюрой, раздуваемой ветром, окладистая борода и усы дополняет его
колоритный портрет. В руках дед держит открытый пакет – то ли с соком,
то ли с чем-то не менее благородным содержимым. Второй дедок похож на
засохший сморщенный гриб, на голове у него – огромная кепка-аэродром.
Дедушка прихрамывает, при ходьбе опирается на палочку, и вид имеет
совершенно стариковский. Коричневая старенькая куртка, скрюченные
ревматизмом ноги в резиновых сапогах до колен… Деды о чем-то тихо
беседуют…
Седой старик говорит что-то второму, я слышу только обрывок фразы:
«Знаешь, Сашка, а Серега был хорошим парнем… Хорошим… А как мы с ним…
А? Ты помнишь, Сашка?». Грустные глаза стариков светятся от
воспоминаний… Они видят что-то то, далекое, чего не дано увидеть мне… Им
есть о чем поговорить друг с другом… Второй дедок, который постарше,
тихо и коротко отвечает своему товарищу, а затем вновь начинает напевать
хорошим чистым баритоном:
«Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как много лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось…»
Старички тихонько поднимаются вверх по лестнице и исчезают вдалеке, я
тоже продолжаю идти свой дорогой.… А музыка слов остается со мной!
Старики, сами того не ведая, подарили мне ее…. И я уже не чувствую
порывов холодного ветра, мне тепло от есенинских строк:
«Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет»…
Спасибо вам, старички! Живите долго!
Метки: о жизни
Наталья Плотникова,
15-09-2011 08:43
(ссылка)
Прятки с дождиком
Сегодня мы играли с Дождиком в прятки. За окошком был
серый осенний денечек, но дождика, казалось, ничего не предвещало. И я
решила оставить зонтик дома – пусть отдохнет, ведь осень только
началась, и впереди еще много ненастных денечков.
Дождь встретил меня на пороге.
-Дзынь-дзынь-дзынь! - Весело забарабанил он по козырьку крыши, -
Здравствуй! Какой чудесный день! Я буду сопровождать тебя в пути, и у
тебя получится замечательная прогулка!
-Здравствуй, Дождик! Я рада тебя видеть! И погода сегодня просто дивная! Но я все-таки вернусь за зонтиком!
-Возвращайся быстрей, - ответил Дождик, - я не могу тебя долго ждать, у меня сегодня столько работы!
Через пять минут я вновь вышла из дома. Дождик меня не дождался, спрятался куда-то за тучки.
-А где же Дождик? – спросила я у Большой Лужи, своей старой знакомой,
которая прописана у нас во дворе и любит понежиться в хмурый денек у
самых дверей нашего подъезда.
Лужа обрадовалась, ей не терпелось с кем-нибудь побеседовать:
-Ах, какой чудесный день! Вы не находите, что мне на пользу прогулки под дождем? Я становлюсь такой большой и красивой!
Большая Лужа доверительно перешла на "ты":
-Я скажу тебе по секрету - Дождик играет с тобой в прятки! Он обещал
вскоре вернуться и послать ко мне в гости своих замечательных внучек,
Дождевых Капель! И я буду еще краше, еще больше и глубже!
Лужа грустно вздохнула и продолжала:
-Вы, взрослые, совсем забыли, как это славно, шлепать по лужам босыми
ногами, пускать по моим просторам бумажные кораблики из газет! Вы
старательно обходите меня стороной, как ненужное препятствие! Вы,
взрослые, все забыли! Вспомни, как я умела играть с твоими маленькими
детками!
-Эх, молодость! – продолжала она, – Тогда я была единственной на всю
округу. И твой трехлетний сынишка выбрал именно меня, чтобы похвастаться
своей обновой – синими фетровыми башмачками! В тот день я была доброй и
теплой, мальчишка даже не простудился! А как он радостно смеялся,
шлепая по мне ножками! И я смеялась вместе с ним! Уж я постаралась вовсю
– мокрыми были не только ботиночки, но и комбинезон с вышитым мухомором
на груди, в который был одет твой Малыш! Мухомору тоже досталось, я
разукрасила его шляпку яркими пятнышками! Ах, как мне было весело -
играть с твоим Малышом!
-Да, Лужа, прости меня, я не оценила твоих стараний! Малыша пришлось
возвратить с прогулки и тщательно отмывать! Я даже ворчала тогда на
тебя, Большая Лужа!
-А хочешь, Лужа, я скажу тебе по секрету… Я иногда сама не прочь
пробежаться по тебе и поднять кучу веселых брызг! Лужа, ты не против?
…Ах, как давно я этого не делала! Как здорово!
-Спасибо тебе, Большая Лужа! Я еще вернусь! Я не прощаюсь!
По аллейкам и крышам домов вновь забарабанил Веселый Дождик.
серый осенний денечек, но дождика, казалось, ничего не предвещало. И я
решила оставить зонтик дома – пусть отдохнет, ведь осень только
началась, и впереди еще много ненастных денечков.
Дождь встретил меня на пороге.
-Дзынь-дзынь-дзынь! - Весело забарабанил он по козырьку крыши, -
Здравствуй! Какой чудесный день! Я буду сопровождать тебя в пути, и у
тебя получится замечательная прогулка!
-Здравствуй, Дождик! Я рада тебя видеть! И погода сегодня просто дивная! Но я все-таки вернусь за зонтиком!
-Возвращайся быстрей, - ответил Дождик, - я не могу тебя долго ждать, у меня сегодня столько работы!
Через пять минут я вновь вышла из дома. Дождик меня не дождался, спрятался куда-то за тучки.
-А где же Дождик? – спросила я у Большой Лужи, своей старой знакомой,
которая прописана у нас во дворе и любит понежиться в хмурый денек у
самых дверей нашего подъезда.
Лужа обрадовалась, ей не терпелось с кем-нибудь побеседовать:
-Ах, какой чудесный день! Вы не находите, что мне на пользу прогулки под дождем? Я становлюсь такой большой и красивой!
Большая Лужа доверительно перешла на "ты":
-Я скажу тебе по секрету - Дождик играет с тобой в прятки! Он обещал
вскоре вернуться и послать ко мне в гости своих замечательных внучек,
Дождевых Капель! И я буду еще краше, еще больше и глубже!
Лужа грустно вздохнула и продолжала:
-Вы, взрослые, совсем забыли, как это славно, шлепать по лужам босыми
ногами, пускать по моим просторам бумажные кораблики из газет! Вы
старательно обходите меня стороной, как ненужное препятствие! Вы,
взрослые, все забыли! Вспомни, как я умела играть с твоими маленькими
детками!
-Эх, молодость! – продолжала она, – Тогда я была единственной на всю
округу. И твой трехлетний сынишка выбрал именно меня, чтобы похвастаться
своей обновой – синими фетровыми башмачками! В тот день я была доброй и
теплой, мальчишка даже не простудился! А как он радостно смеялся,
шлепая по мне ножками! И я смеялась вместе с ним! Уж я постаралась вовсю
– мокрыми были не только ботиночки, но и комбинезон с вышитым мухомором
на груди, в который был одет твой Малыш! Мухомору тоже досталось, я
разукрасила его шляпку яркими пятнышками! Ах, как мне было весело -
играть с твоим Малышом!
-Да, Лужа, прости меня, я не оценила твоих стараний! Малыша пришлось
возвратить с прогулки и тщательно отмывать! Я даже ворчала тогда на
тебя, Большая Лужа!
-А хочешь, Лужа, я скажу тебе по секрету… Я иногда сама не прочь
пробежаться по тебе и поднять кучу веселых брызг! Лужа, ты не против?
…Ах, как давно я этого не делала! Как здорово!
-Спасибо тебе, Большая Лужа! Я еще вернусь! Я не прощаюсь!
По аллейкам и крышам домов вновь забарабанил Веселый Дождик.
Наталья Плотникова,
29-07-2011 19:14
(ссылка)
Любовь и голуби
Середина июля, в маленьком уральском поселке повсеместно цветут липы. Их тонкий медовый аромат можно почувствовать и в скверике, где находится аллея Славы Павшим Воинам, и на берегу пруда. Буйно цветут липы и на главной аллее поселка. Жаркий летний полдень, прохожих совсем мало.
Тенистые аллейки облюбовали голуби, они стайками прохаживаются по асфальту. Мое внимание привлекла пара голубей. Один из них, самец, пытался привлечь внимание самочки. Высоко и гордо поднимая голову, он выпятил грудку вперед, весь как-то надулся, распушив свои перышки, и, подступив к голубке, гордо произнес:
"Кугу гууу гу кугУ!!!!". Что означало на птичьем языке: «Я - самый лучший, поверь!», Голубка, склонив голову, с интересом посмотрела на кавалера и отступила в сторону. Видимо, она хотела услышать от ухажера другие слова. Самец еще больше надулся, сделал шаг вперед и повторил: «Кугу гууу гу кугУ!!!! Я - самый лучший!».
Серенькая невзрачная голубка не спешила верить на слово. Она снова с недоверием глянула на кавалера и вновь отошла в сторонку. Голубь и не думал отступать!
Следуя за ней, он повторял вновь и вновь: «Я – самый лучший!!! Поверь!»
Глупый, глупый голубь! Как ему подсказать, что, изменив во фразе всего одно местоимение – «Я» - на «ТЫ»: «Ты – самая лучшая, поверь!!!», он легко мог бы добиться расположения голубки… Хотя… Кому дано понять, что нужно прекрасному полу… И как найти путь к сердцу избранницы...
И вновь разносится по аллейкам настойчивое: «Кугу гууу гу кугУ!!!!»
Тенистые аллейки облюбовали голуби, они стайками прохаживаются по асфальту. Мое внимание привлекла пара голубей. Один из них, самец, пытался привлечь внимание самочки. Высоко и гордо поднимая голову, он выпятил грудку вперед, весь как-то надулся, распушив свои перышки, и, подступив к голубке, гордо произнес:
"Кугу гууу гу кугУ!!!!". Что означало на птичьем языке: «Я - самый лучший, поверь!», Голубка, склонив голову, с интересом посмотрела на кавалера и отступила в сторону. Видимо, она хотела услышать от ухажера другие слова. Самец еще больше надулся, сделал шаг вперед и повторил: «Кугу гууу гу кугУ!!!! Я - самый лучший!».
Серенькая невзрачная голубка не спешила верить на слово. Она снова с недоверием глянула на кавалера и вновь отошла в сторонку. Голубь и не думал отступать!
Следуя за ней, он повторял вновь и вновь: «Я – самый лучший!!! Поверь!»
Глупый, глупый голубь! Как ему подсказать, что, изменив во фразе всего одно местоимение – «Я» - на «ТЫ»: «Ты – самая лучшая, поверь!!!», он легко мог бы добиться расположения голубки… Хотя… Кому дано понять, что нужно прекрасному полу… И как найти путь к сердцу избранницы...
И вновь разносится по аллейкам настойчивое: «Кугу гууу гу кугУ!!!!»
19.07.2011.
Метки: о жизни
Наталья Плотникова,
19-07-2011 13:15
(ссылка)
Прости меня, папка!
Здравствуй, папка! Можно я тебя буду, как в детстве называть? Ты прости, папка, дочку свою младшую, редко я у тебя бываю. Так уж случилось, что живу я далеко от родимой сторонушки, редко мне удается к тебе приезжать, все дела да заботы житейские... Я тут похозяйничаю у тебя немножко. Травку лишнюю уберу. Осот-вредину с корнем выдерну. А ромашки, папка, я не трону, вон их сколько тут наросло… Большущие да красивые… Я тебе тоже ромашек принесла, знаю, это твои любимые... Ой, папка, смотри, земляничка выросла! И еще один кустик, и еще… А ягоды какие крупные… Я их тебе, папка, оставлю… Землянику ты обожал, я помню…
Я, папка, с радостью к тебе пришла. Книжку я написала. Вчера презентация была, много мне хороших слов наговорили… И о тебе тоже разговор был. Тебя, папка, многие помнят в Городе, добрым словом вспоминают. Неугомонный ты был, все правду свою отстаивал… И добрый… Потому и помнят…
В свою книжку, папка, я твои фронтовые дневники включила. Те самые, что ты писал в трофейном ежедневнике весной сорок пятого. Мальчишкой еще совсем… В конце войны тебе 25 было. Всего 25. И ничегошеньки ты в этой жизни еще не видел, кроме этой войны… До Победы уже – рукой подать, и кружит твою голову весна и предчувствие, что войне конец. Победители! И вся Европа радуется – конец войне! И страшно ей, Европе, опять эти русские пришли! А вы вперед идете, вам Победа нужна, как воздух! Зачем вам Европа эта, вам бы домой, в родные стены! Мать-отца увидеть, водички ключевой из родника напиться, девушек хороших полюбить…
И артиллерия наша крушит все подряд, порой своих не жалея… Под обстрел советских «Катюш» и ваша батарея попала. С какой горечью ты пишешь об этом, папка! Погибли твои однополчане, не дожив до Победы всего несколько дней. А тебе повезло, только контузило тебя, да еще носил ты в своем теле до конца жизни осколки снарядов от русских
«Катюш».
Как ты ждал ее, эту Победу! Как мечтал о мирной жизни! И отслужил потом еще долгих 10 лет, до капитана дослужился… Позже и внук твой старшенький тоже в звании капитана в запас уволился. Так что я теперь двойной статус имею – дочь капитана и мать капитана. А младшенький твой внучек по моим стопам пошел – компьютерами командует. Выросли парни. Ты ведь их подростками помнишь, сколько лет уж прошло…
А помнишь, папка, как в день прощания с тобой строгую
тишину Троицкой церкви нарушил звук солдатских шагов. Это в храм, где тебя отпевали, строем, чеканя шаг, солдатики вошли и дружно головы перед тобой склонили… Ты заслужил это, папка… И внуки твои рядом с тобой стояли… Прощались… А я слезы не смогла сдержать... И сейчас вот опять, говорю с тобой, а слезы к горлу подступают… И по щекам текут… Ты прости меня, папка!
А потом солдатики на руках тебя из храма вынесли… После была долгая дорога через весь заснеженный мартовский город… И вновь солдатики несли тебя на руках… Вот уже над могилой залпы прощальные прозвучали. Проводили тебя с почетом в последний путь, как боевого офицера…
И сейчас, папка, в твой праздник, 9 мая, каждый год я достаю из шкафа твои боевые награды, фотографию вашу с мамой на видное место ставлю, да рюмочку фронтовую с кусочком черного хлебушка… Чтобы помнили… Я знаю, папка, что ты водку терпеть не мог… Обычай такой, чтобы помнили…
-Как здоровье у меня? Да ничего, потихоньку. Я же помню все твои советы – «Движение – это жизнь!». Я помню, папка! Вот я и хожу каждый день за околицу в любую погоду, зимой и летом, землю шагами меряю. Мелочи каждой радуюсь – снегу и дождику, солнышку и непогоде. Жизнь – хорошая штука, только короткая очень... Одна она у нас, другой не будет…
Нитроглицерин в кармане? Так это, папка, доктора прописали. Разве с ними поспоришь? Ничего от тебя не скроешь… Да, папка, бывает, ноет сердечко, ноет…
Ты, папка, там слово за меня замолви, кому надо… Чтобы не очень меня торопили… Мне еще в этой жизни столько всего сделать нужно…
Прости меня, папка, пора мне… дома ждут… Я постараюсь почаще к тебе приезжать, вот увидишь… Прости меня, папка… Прости…
01.07. 2011.
Метки: мой отец
Наталья Плотникова,
12-02-2011 15:17
(ссылка)
Счастливый день
... С черно-белой фотографии на меня смотрит счастливая девочка в белой панамке...
Воскресный летний денечек. Мне 4 года. Какой славный день! Родители дома, и папа, и мама! И они обещали сводить нас сегодня в детский парк!
Мы наряжаемся в парадную форму, на мне – мое любимое вельветовое платье малинового цвета с пуговками и рюшечками, которое родители привезли из Германии. Вообще-то оно мне досталось по наследству, моя старшая сестра Милка из него уже выросла... И Надя, моя двоюродная сестренка, тоже его поносила... Ну, ничего, мне оно все равно нравится! На ноги мне надевают носочки с башмачками... Могли бы и сандалики на босу ногу, лето же... Слава Богу, хоть носки шерстяные одеть не заставили... Ведь твердит же им без конца тетя Ава, чтобы ребенка не парили... Хоть бы прислушались... Ну вот, на голову еще панамку белую... Ладно, потерплю, очень в Детский парк хочется! Милка уже готова, папа с мамой тоже... Ой, как здорово – и денек этот, летний и солнечный, и папа с мамой рядышком, и сестра Милка... Топать далеко, через весь город, это же надо по улице Большевиков до Советской сколько шагать, потом по главной улице – мимо кинотеатра, где я еще ни разу не была... Мама говорит, рано еще! А сами ходят по выходным!
Дальше идем мимо больших-больших домов... Все красивые, и такие разные! Наш дом уже не очень красивый, мама сказала, что очень старый... зато напротив пожарная башня высоченная! Когда голову задираешь, панамка с головы слетает... И машинки там такие большие, красивые, красные... Еще мама сказала, что в нашем доме типография была... Давно очень, еще, когда мамы не было... Может даже, и бабушки... Как это так, нас не было, а вся эта красота была? Ой, мам, пап, смотрите, какой лев на доме... А вон еще один! И совсем не страшные! Дом пионеров? Такой большой? А зачем львы? А мне туда можно? А почему? Сначала в школу? А когда? Много вопросов задаю? Ладно, не буду...
Мы проходим мимо старой двухэтажной аптеки, там мне всякую ерунду покупают, когда я болею... горчичники всякие... переходим дорогу и - мимо музыкальной школы... А если бежать вприпрыжку, получается быстрее! Вот еще пробежать мимо стареньких деревянных домиков, которые здесь стояли всегда - всегда, я помню... А вот и парк! Забегаю в боковые ворота, центральные почему-то всегда закрыты... В парке прохладно, большие старые деревья стоят вокруг, тропинки, аллейки, скамеечки... Можно и посидеть, что-то я уже устала... Папа сказал, что здесь всякие разные деревья посажены, которых у нас в городе больше нигде нет... Их привезли откуда-то издалека. Какие они все высоченные...
Хочу ли я на качелях покачаться? Конечно! Ой, как высоко! Страшно-то как, мамочки! До земли – лететь и лететь! Дух захватывает! Потом опять коленки зеленкой мазать будут! Снимите уже меня что ли! Надо в поручни покрепче ладошками вцепиться, авось пронесет! И почему все смеются? Смешно им! Может, зареветь? Нет, папа сказал, улыбаться надо, сейчас птичка вылетит! Знаю я ваших птичек, еще ни разу не вылетела! И мама с Милкой ушли куда-то... Ей Милка на ушко что-то пошептала, они и убежали тут же... Может, за мороженым? Вот всегда так, как мороженое, так без меня, а как на качелях сидеть, так Наташенька... УУУ... Нет, реветь не буду, засмеют! Да не качайте вы меня, мне и так страшно! Говорю же, не качайте! Ну вот, опять...
..Ух, ты! Еще качните! Чуть-чуть! Лечу куда-то! И не страшно совсем! Еще! Как здорово! Вот и Милка с мамой пришли, стоят рядышком, мне улыбаются! Что, уже пора уходить? Так быстро! Но я же еще не... Я же покачаться хочу! Можно еще немножко? Ой, пап, а птичка-то вылетела? Я опять проглядела...
... С фотографии смотрит на меня счастливая девчонка в белой панамке... Она сидит на качелях, крепко держась за поручни, и весело смеется... Какой счастливый день! Боже мой, сколько лет прошло! Неужели это была Я?
Воскресный летний денечек. Мне 4 года. Какой славный день! Родители дома, и папа, и мама! И они обещали сводить нас сегодня в детский парк!
Мы наряжаемся в парадную форму, на мне – мое любимое вельветовое платье малинового цвета с пуговками и рюшечками, которое родители привезли из Германии. Вообще-то оно мне досталось по наследству, моя старшая сестра Милка из него уже выросла... И Надя, моя двоюродная сестренка, тоже его поносила... Ну, ничего, мне оно все равно нравится! На ноги мне надевают носочки с башмачками... Могли бы и сандалики на босу ногу, лето же... Слава Богу, хоть носки шерстяные одеть не заставили... Ведь твердит же им без конца тетя Ава, чтобы ребенка не парили... Хоть бы прислушались... Ну вот, на голову еще панамку белую... Ладно, потерплю, очень в Детский парк хочется! Милка уже готова, папа с мамой тоже... Ой, как здорово – и денек этот, летний и солнечный, и папа с мамой рядышком, и сестра Милка... Топать далеко, через весь город, это же надо по улице Большевиков до Советской сколько шагать, потом по главной улице – мимо кинотеатра, где я еще ни разу не была... Мама говорит, рано еще! А сами ходят по выходным!
Дальше идем мимо больших-больших домов... Все красивые, и такие разные! Наш дом уже не очень красивый, мама сказала, что очень старый... зато напротив пожарная башня высоченная! Когда голову задираешь, панамка с головы слетает... И машинки там такие большие, красивые, красные... Еще мама сказала, что в нашем доме типография была... Давно очень, еще, когда мамы не было... Может даже, и бабушки... Как это так, нас не было, а вся эта красота была? Ой, мам, пап, смотрите, какой лев на доме... А вон еще один! И совсем не страшные! Дом пионеров? Такой большой? А зачем львы? А мне туда можно? А почему? Сначала в школу? А когда? Много вопросов задаю? Ладно, не буду...
Мы проходим мимо старой двухэтажной аптеки, там мне всякую ерунду покупают, когда я болею... горчичники всякие... переходим дорогу и - мимо музыкальной школы... А если бежать вприпрыжку, получается быстрее! Вот еще пробежать мимо стареньких деревянных домиков, которые здесь стояли всегда - всегда, я помню... А вот и парк! Забегаю в боковые ворота, центральные почему-то всегда закрыты... В парке прохладно, большие старые деревья стоят вокруг, тропинки, аллейки, скамеечки... Можно и посидеть, что-то я уже устала... Папа сказал, что здесь всякие разные деревья посажены, которых у нас в городе больше нигде нет... Их привезли откуда-то издалека. Какие они все высоченные...
Хочу ли я на качелях покачаться? Конечно! Ой, как высоко! Страшно-то как, мамочки! До земли – лететь и лететь! Дух захватывает! Потом опять коленки зеленкой мазать будут! Снимите уже меня что ли! Надо в поручни покрепче ладошками вцепиться, авось пронесет! И почему все смеются? Смешно им! Может, зареветь? Нет, папа сказал, улыбаться надо, сейчас птичка вылетит! Знаю я ваших птичек, еще ни разу не вылетела! И мама с Милкой ушли куда-то... Ей Милка на ушко что-то пошептала, они и убежали тут же... Может, за мороженым? Вот всегда так, как мороженое, так без меня, а как на качелях сидеть, так Наташенька... УУУ... Нет, реветь не буду, засмеют! Да не качайте вы меня, мне и так страшно! Говорю же, не качайте! Ну вот, опять...
..Ух, ты! Еще качните! Чуть-чуть! Лечу куда-то! И не страшно совсем! Еще! Как здорово! Вот и Милка с мамой пришли, стоят рядышком, мне улыбаются! Что, уже пора уходить? Так быстро! Но я же еще не... Я же покачаться хочу! Можно еще немножко? Ой, пап, а птичка-то вылетела? Я опять проглядела...
... С фотографии смотрит на меня счастливая девчонка в белой панамке... Она сидит на качелях, крепко держась за поручни, и весело смеется... Какой счастливый день! Боже мой, сколько лет прошло! Неужели это была Я?
Метки: детское, Слободской
Наталья Плотникова,
13-01-2011 18:37
(ссылка)
Хотели, как лучше...
Наш вычислительный центр, в котором я работала, первые годы своего существования ютился в карном гараже. В длинном машинном зале тесными рядами стояли железные шкафы под потолок, из которых, собственно, и состояла наша электронно-вычислительная машина ЕС1020.
Местом нашего пребывания в течение рабочего дня был небольшой предбанничек с двумя столами, да перфораторная – вот, собственно, и все... Чистоту на всей этой территории наводила немолодая уборщица, назовем ее Марь Иванна, которая прекрасно справлялась со своими обязанностями. Марь Иванна приходила на работу ранним утречком, часиков в 5, и наводила кругом стерильную чистоту. Она заботилась о нас, ежедневно приносила нам с ключика, который находился на территории завода, вкуснейшую питьевую воду. В общем и целом, ей были довольны все работники отдела, от рядовых до руководителей.
Я уже и не помню сейчас, кому из нас первому в голову пришла мысль поощрить ее к международному женскому празднику 8 марта ценным подарком. Идея была хорошей, и каждый член коллектива сдал на благое дело свой кровный рубль. На собранные денежки мы купили какой-то особо ценный подарок – то ли отрез на платье, как это тогда было принято, то ли скатерть белую парадную... Уже и не помню...
В канун праздника мы оставили Марь Иванне записку, чтобы она задержалась после работы до 8 часов утра, т.к. мы все хотим ее видеть... Естественно, о цели встречи в этой записке не сообщалось. Марь Иванна, прочитав записку, провела в томительном ожидании два долгих часа. В половине восьмого на рабочее место начали подтягиваться сотрудники. Бедная женщина бросалась к каждому из нас с вопросом, зачем же ее сегодня пригласили? Каждый из нас загадочно улыбался и произносил примерно одну и ту же фразу: «Подождите, вот все соберутся, и тогда...»
В конце концов, в 8 часов утра, в торжественной обстановке, мы поздравили Марь Иванну с Международным женским днем и под аплодисменты вручили ей наш не особенно ценный подарок. И тут случилось неожиданное. Марь Иванна прижала подарок к своей широкой груди и громко зарыдала... Бедная женщина! Чего она только не передумала за эти часы ожидания!
Она решила, что ее вызвали, чтобы отчитать за какую-то провинность!
Вот уж, поистине, мы хотели, как лучше! А получилось, как всегда!
Наталья Плотникова,
11-01-2011 13:33
(ссылка)
А нам всегда чего-то не хватает...
Рождественские каникулы. Яркий солнечный денек, мороз -15*. Возвращаюсь домой с воскресной прогулки. У дверей магазина вижу озабоченного папашу с двумя детьми. Один из них еще в колясочке, спит крепким сном. Второй, мальчишка лет четырех, стоит рядышком. У малыша в руках – две деревянные хоккейные клюшки на вырост, он держит их, как весла, по одной в каждой руке. Я становлюсь случайной свидетельницей разговора отца и сына. Сынишка спрашивает отца:
«Папа, а новый год уже прошел? Теперь уже скоро лето начнется?»
Отец - солидным баском – «Не-е-е-т, сынок, до лета еще далеко...»
Сын нетерпеливо: «Ну, когда же уже будет лето, папа?!»
Папаша отвечает, подумав: «Ну... Месяца через три... четыре...»
Малыш явно разочарован... Его можно понять, в четыре года от роду каждый месяц кажется годом!
Прохожу мимо и улыбаюсь... Я уже не слышу, что мальчик говорит отцу... Как все знакомо! Малыш прав! Когда кругом зима, так хочется лета! А жарким летним днем нам очень не хватает зимы!
Метки: детское
Наталья Плотникова,
11-12-2010 18:24
(ссылка)
Галя, Галка, Галочка...
Одно время у всех моих подружек с нашей улицы была повальная мода на бумажные куклы. Они рисовались на простой бумаге, порой даже в клеточку, раскрашивались цветными карандашами и вырезались ножницами по контуру. Эти куклы были хороши тем, что для них можно было нарисовать кучу бумажных нарядов – всяких разных, каких только может подсказать детская фантазия. С помощью бумажных петелек наряды прикреплялись к силуэту куклы. Конечно, мы с девчонками рисовали куклам разную одежду - платья, юбки, блузки... Но платье для настоящей принцессы могла нарисовать только Света Осколкова, подружка моей сестры. Она была старше нас на 4 года, и с такой мелюзгой, как мы, не особенно хотела знаться. А мы, младшие, бегали за ней стайками и канючили: «Свет, а Свет, ну нарисуй нам...». Потом у Светки кончалось терпение, она сдавалась и начинала рисовать нам сказочные наряды для кукол - с корсетом, шнуровкой, кринолином и прочими атрибутами волшебного наряда принцессы! Затаив дыхание, мы наблюдали, как она выводит всякие рюшечки, бантики, пуговки... Собиралась целая очередь, все хотели заполучить такие наряды для своих кукол...
Света Осколкова, одна из подружек моей сестры Милы, была гордостью школы, она окончила среднюю школу с золотой медалью и поступила в юридический институт, выбрав для себя совсем не женскую профессию - следователь.
Ее младшая сестра Галя была моей подругой. Мы проводили вместе с ней много времени...
Галка – Галя – Галочка... У нее было доброе сердце. И очень больное. Галкин отец возил ее на операцию в Москву, и в детстве она ничем не отличалась от нас, кроме огромного шрама, пересекавшего все ее тело. Галка не была красавицей. Мечтательная и немного близорукая, в огромных очках, с веснушчатым лицом и короткой стрижкой своих густых рыжих волос, она была какой-то беззащитной, в отличие от своей старшей сестры, отличницы и заводилы в любой компании.
Мне нравилось приходить к Галке домой, у нее были, в отличие от меня, две бабушки – старушки. Меня всегда встречали приветливо в этом доме. Мы с Галкой рассматривали детские книжки, играли в разные игры. У Галки в доме был махонький котенок, я часто с ним играла, котенок был настолько мал, что помещался на моей детской ладошке.
Шло время, мы подросли... Эх, Галка! Мы бродили с тобой по городским улицам, самым любимым местом для нас стали аллейки набережной реки Вятки. Одну из них мы назвали аллеей Юности, и только мы с тобой знали, где находится скамейка Влюбленных. Почему-то мне помнится, что была осень, под ногами шуршали осенние листья кленов, и мы с тобой собирали их охапками... Мы гуляли часами, и мечтали, мечтали... И все было у нас впереди...
А помнишь, Галка, как нас с тобой не пустили в кино в ДК Горького, мы хотели посмотреть замечательный французский фильм «Анжелика и король», который был похож на сказку... Нам сказали, что надо еще подрасти немножко... Мы слабо возражали, что мы уже почти-почти... без пяти минут шестнадцать... Но нас все равно не пустили, пришлось сдать билеты... Ты помнишь, Галка? Самое интересное, что я этот фильм уже смотрела, меня взяли с собой мама и тетя под их ответственность... И когда на экране начинались сцены, которые, по мнению мамы, я не должны была видеть, она говорила мне: «Наташа, не смотри!». И я не смотрела! Честно – честно! Но слушала, звук - то ведь не отключали!
А помнишь, Галка, как мы смотрели с тобой испанский фильм «Пусть говорят»? Главную роль в этом фильме играл певец Рафаэль. Сюжет был очень простым, младший брат приезжает в гости к старшему брату и влюбляется в его девушку. Девушка отвечает ему взаимностью, но они оба понимают, что у их любви нет будущего... В фильме звучали замечательные песни на прекрасном и непонятном нам языке, красоту музыки дополняли уникальные виды природы – горы, водопады... Мы посмотрели этот фильм тысячу раз! А потом вновь мечтали о чем-то несбыточном, о чем еще можно было мечтать в 15 лет? Все еще было так зыбко и неясно, что там, за тем поворотом? Как сложится наша судьба?
А потом жизнь развела нас. Ты выбрала для себя замечательную профессию – воспитатель детского сада и проработала по своей специальности всю жизнь. Меня судьба увела далеко от родного Города, и, хотя я нередко приезжала на Родину, мы встречались с тобой не очень часто. Как жаль!
Галка, Галя, Галочка, ну почему ты так рано ушла из жизни? Подвело тебя, дорогая моя подруженька, твое доброе и больное сердечко, и я даже не сразу узнала, что тебя уже нет с нами. Все мы живем и помним своих друзей детства, даже если не часто общаемся с ними. И как это важно для нас – знать, что они живут где-то, и что у них все хорошо, а жизнь в это время все течет и течет своим чередом... А потом мы узнаем, порой случайно, что кого-то уже нет с нами... Ну, как же так?! Почему?! Ведь мои друзья должны жить вечно! И кто мне ответит на этот вопрос, ведь даже сам Господь Бог не может всего упомнить и все понять...
Прости меня, Галка! Не знаю за что, но прости...
Метки: Слободской, детское
Наталья Плотникова,
11-12-2010 08:37
(ссылка)
Из детского. Плюшевый заяц
Однажды в детстве родители решили сделать мне подарок на день рождения. Это было замечательно, я была очень рада, но мне нужно было обдумать, что же я хочу больше всего! Я растерялась. В городе был магазин «Культтовары», где продавалось все на свете – от тетрадей до патефонов с крутящейся ручкой, от кожаных портфелей до пионерских галстуков, горнов и барабанов. Он находился на улице Советской где-то в торговых рядах, кажется, наискосок от магазина «Первый номер».
В магазин «Культтовары» мы забегали погреться в снежные зимы, да и просто так, посмотреть на товар, там было столько всего интересного! Нет, я даже и не мечтала о каких-то дорогих игрушках, я рассматривала, например, маленьких кукол-пупсиков, которые продавались прямо в ванночках. Таким куклам легко можно было придумать разную одежду из лоскутков, просто вырезать ножницами платье и сделать разрез для головы, лоскуток для этого годился и совсем маленький. Прямо на стекле витрины стопкой лежали переводные картинки – «переводки». Одна переводка стоила 3 коп, а весь листочек – 18 коп. Переводку надо было опустить в тарелку с теплой водой и немного подождать. Затем она накладывалась на чистый листочек и прижималась к нему покрепче двумя ладошками. И снова приходилось немножко подождать. И только потом можно было тихонечко потянуть за край бумажной основы. Было очень досадно, если часть картинки оставалась на основе, рисунок был испорчен напрочь! Тут требовалось терпение и еще раз терпение, как говорил Карлсон – самый красивый мужчина всех времен и народов...
Под стеклом витрины лежали цветные карандаши, пластилин, всякие разные канцелярские мелочи. Чего там только не было! Калейдоскопы, надувные шарики, свистки, фонарики, железные пистолетики... Калейдоскоп у меня был, мне нравилось крутить его и наблюдать, как в отражении трех зеркал передвигаются разноцветные стеклышки, образуя сказочные узоры, которые никогда не повторяются... Была у меня и механическая игрушка «Дюймовочка», которая пряталась в цветочных лепестках, а когда цветочек раскручивался, лепестки открывались, а внутри кружилась дюймовочка! В «Культтоварах» продавались расписные деревянные лошадки, кубики и формочки для песка... Да, каких только магазинов я позже не перевидала на своём веку, в них было обилие самых разных товаров... А мне все равно хочется вернуться в тот, «игрушечный», в котором я провела немало времени, рассматривая самые простые незамысловатые игрушки нашего детства!
Вот и тогда моя старшая сестра Мила сбегала на разведку в этот чудесный магазин и, вернувшись домой, неожиданно для всех заявила, что Наташе надо купить заводную игрушечную машинку. Я опешила, потом поразмыслила... Легковая машинка была ярко-голубого цвета, у нее открывались передние дверцы, а верх был открытым. К тому же, машина была заводной, при повороте ключа у нее начинали крутиться колеса, а если завести ее на полную катушку, она могла очень долго ехать! В такой машинке можно было катать по очереди всех моих кукол! Да, конечно, я хочу такую машину!
В магазин мы пошли вместе с папой и Милой. Папа осмотрел мою машинку и резонно заметил, что эта игрушка годится больше для мальчишек, чем для девочки. И предложил купить для меня розового плюшевого зайца. Тут и моя сестричка Мила резко изменила свое мнение, и они стали вдвоем меня уговаривать, что мягкий пушистый заяц гораздо лучше какой-то железной машины... И тут меня заклинило! Да, в глубине души заяц мне нравился все больше и больше, но... Ну не могла же я свое мнение менять так быстро! У меня тоже были свои принципы, от которых я не могла отказаться! И хотя я уже всей душой хотела взять в руки пушистого розового зайчика, я упорно стояла на своем! Нет, я хочу машинку! Папа вздохнул, машинку так машинку... Так у нас в доме появилась игрушечная «Победа».
Эта заводная железная машинка так и не стала моей любимой игрушкой, через пару лет она тихо заржавела во дворе бабушкиного дома. А розовый плюшевый заяц остался моей голубой мечтой...
Метки: детское, Слободской
Наталья Плотникова,
18-11-2010 15:21
(ссылка)
Про Деда Мороза
Сегодня мы отмечаем День Рождения Деда Мороза.
Мороз (Морозко, Трескун, Студенец) — славянский мифологический персонаж, повелитель зимнего холода. Древние славяне представляли его в образе низенького старичка с длинной седой бородою. Его дыхание — сильная стужа. Его слёзы — сосульки. Иней — замёрзшие слова. А волосы — снежные облака. Супруга Мороза — сама Зима. Зимой Мороз бегает по полям, лесам, улицам и стучит своим посохом. От этого стука трескучие морозы сковывают реки, ручьи, лужи льдами. А если он ударит посохом об угол избы — непременно бревно треснет. Очень не любит Морозко тех, кто дрожит и жалуется на стужу. А бодрым и весёлым дарует крепость телесную и жаркий румянец. С ноября по март Мороз так силён, что даже солнце перед ним робеет.
Во времена нашего детства Дедушка Мороз обычно жил на Северном Полюсе. Он приходил к нам на новогодние утренники с мешком подарков. У меня с Дедом Морозом были доверительные отношения – я честно и с выражением рассказывала ему новое стихотворение, а он доставал мне из своего необъятного мешка прозрачный целлофановый кулек со сладостями. Чего там только не было – апельсины, пастила, шоколадные конфеты, орехи! И мы с дедушкой расставались до следующего нового года, довольные друг другом.
К нашим детям Дед Мороз добирался прямо в квартиру. Мальчишки нетерпеливо ждали появления Деда Мороза, надевали нарядные новогодние костюмы, заучивали стишки... Мы с мужем встречали Дедушку в прихожей и быстренько запихивали в его необъятный мешок подарки любимым чадам - машинки, пистолеты, сладости... А Дедушка Мороз, второпях поправляя сбившуюся бороду и усы, шептал нам тихо: «Товарищи, вы только детям не говорите, что я ваш сосед, они же мне потом целый год прохода не дадут!»...
И тут наши мальчишки, услышав возню в прихожей, выскакивают в коридор и берут Деда в плен! Они усаживают его в кресло возле елочки, рассказывают ему стишки и повторяют за ним увлеченно какую-то смешную детскую считалку:
Чап – чап – чап – чап,
Мы – охотники за львом,
Чап – чап – чап – чап,
Не боимся мы его,
Чап – чап – чап – чап,
Будем драться вместе с ним!
Чап – чап – чап – чап,
И, конечно, победим!
Повторив детскую считалочку не менее двадцати раз (видимо, других присказок наш сосед Дима еще не разучил), утомленный Дедушка Мороз быстренько подхватывает свой тяжеленный мешок и ретируется в соседнюю квартиру. Его там уже ждут...
В конце прошлого века местом жительства Деда Мороза заинтересовался дядя Юра Лужков. Почему-то он не смог обеспечить дедушке московскую прописку, видимо, с этим в ту пору было уже трудновато, поэтому предложил Морозу ПМЖ в р-не Великого Устюга, что, впрочем, находится совсем недалеко от МКАДа, на Вологодчине. Там Деда Мороза приняли очень радушно, построили ему знатный терем, а также напомнили старому, что День Рождения у него приходятся на первые холода – 18 ноября. Свой День рождения Дедушка празднует с 2005 года...
С Днем Рождения, Дедушка Мороз!
Метки: Новогоднее, детское
Наталья Плотникова,
11-11-2010 14:34
(ссылка)
Осенняя сказка...
Хотите, я расскажу вам сказку?
Неделю назад на берегу пруда я видела белого пони. Сначала мне показалось, что это жеребенок пасется на зеленой траве. Подошла поближе. Это был белый пони. Белый - белый пони, в гриву которого были вплетены красные ленточки. Пони спокойно щипал травку, не обращая на меня никакого внимания...
Представьте себе – маленькая белая лошадка на зеленой травке на фоне синего-синего пруда... А вдалеке – осенний лес небывалой красоты, уральские горы, голубое небо и редкие облака, подсвеченные закатным солнцем... Поневоле вспомнишь Сивку-Бурку, готовую выполнить три ваших желания...
А вот Иванушку-дурачка я там не встретила... Разминулись где-то :)) Наверное, его прЫнцесса опять в тридевятое царство отправила... Послала туда, не знамо куда, найти то, не знамо что :))
Я не буду рассказывать вам, откуда появился белый пони на берегу осеннего пруда... Иначе это будет уже не сказка, а быль...
Неделю назад на берегу пруда я видела белого пони. Сначала мне показалось, что это жеребенок пасется на зеленой траве. Подошла поближе. Это был белый пони. Белый - белый пони, в гриву которого были вплетены красные ленточки. Пони спокойно щипал травку, не обращая на меня никакого внимания...
Представьте себе – маленькая белая лошадка на зеленой травке на фоне синего-синего пруда... А вдалеке – осенний лес небывалой красоты, уральские горы, голубое небо и редкие облака, подсвеченные закатным солнцем... Поневоле вспомнишь Сивку-Бурку, готовую выполнить три ваших желания...
А вот Иванушку-дурачка я там не встретила... Разминулись где-то :)) Наверное, его прЫнцесса опять в тридевятое царство отправила... Послала туда, не знамо куда, найти то, не знамо что :))
Я не буду рассказывать вам, откуда появился белый пони на берегу осеннего пруда... Иначе это будет уже не сказка, а быль...
Наталья Плотникова,
07-10-2010 19:34
(ссылка)
Деревня моего детства
И вновь мне хочется вернуться в свое детство, ступить босыми ногами по влажной от росы тропинке, вздохнуть полной грудью свежий деревенский воздух середины лета.
...Вятка, деревня Платоновы, Слободской район. Начало 60-х годов. Лето. Каникулы. Мы живем в деревне у бабушкиной сестры, которую зовем так же, как привыкли звать ее наши мамы – тетей Глашей. Это сестра моей бабушки. Полное имя у нее – Клавдия, я узнала об этом гораздо позже, но в сокращенном варианте буква «К» произносится звонко, и называть ее иначе, чем тетя Глаша, нам и в голову не приходит. Тетя Глаша очень добрая, ее глаза всегда улыбаются, они серо-голубого цвета, чуть выцветшие от старости. У нее всегда и для всех найдется доброе слово. Она обычно одевалась в белый плат в мелкий горошек, длинную, сосборенную в талии юбку из темной ткани и передник – запон - кусок плотной ткани, собранной на тесемку, который полностью закрывал юбку спереди. Тетя Глаша всю свою жизнь носила на безымянном пальце золотое обручальное колечко, которое никогда не снимала, да и не могла уже этого сделать. С тыльной стороны ладони кольцо полностью истерлось, сколько тяжелой работы ей пришлось переделать в жизни своими руками! Ее муж, дядя Вася, еще в 30 – е годы потерял ногу, во время войны был председателем колхоза. В 60-е годы они жили очень бедно. Свою пенсию старички хранили в металлической баночке из-под конфеток - «лампасеек», которая стояла на полочке в красном углу. Я запомнила цифру – 3 рубля 20 копеек - это их месячная пенсия на двоих. Хочется напомнить, что пенсию колхозникам стали выдавать только при Никите Сергеевиче в 60-х годах, до этого времени колхозники денег от государства не видели. Как, впрочем, и паспортов. Многие ли сейчас помнят об этом? И как можно было прожить на пенсию в 3 рубля на двоих, кто мне расскажет? Ведь после реформы 61 года черный хлебушко стоил 15 копеек, а белый – все 22 копейки!
Отвлекусь от деревенской темы и вспомню реформу денег в 1961 году. Деньги менялись 1 к 10, это все помнят. А вот, что интересно, все медные денежки оставались в прежнем номинале. Так что прежние пятачки оставались 5 копейками. Мой дядя, встретив накануне реформы буфетчицу с подносом мелочи, спросил ее, куда она их несет это богатство? Та ответила, что мелочь нужно сдать. Дядя предложил ей обменять монетки на бумажные деньги. Он был заядлый рыбак, и железные монетки ему были нужны для блесен, или еще для чего-то... Буфетчица согласилась, ей хлопот меньше... Так у дяди и появился целый бумажный кулек мелочи.
Я помню, как в первые дни после реформы мы всей семьей ждали папину зарплату. Папа задерживался на работе, был уже поздний вечер... А мы все ждали... Наконец-то он вернулся домой и выложил на стол тоненькую пачку красивых маленьких бумажных рубликов желтого цвета... Невелика была зарплата директора музея.
...Деревня Платоновы была небольшой, в одну улицу. Как и все деревни в России, окна ее домов глядели на пыльную проселочную дорогу, ведущую в старинное село Шестаково, одно из первых поселений новгородцев в Вятке. Раньше эта дорога была очень важной, через город Слободской, по Сибирскому тракту, шла дорога на восток. Проходила она и через деревню Платоновы. По этой дороге когда-то проезжала Екатерина Вторая, делая инспекцию своим губерниям... Еще в 70-е годы вдоль трассы «Слободской – Киров» стояли огромные ветхие березы, которые были посажены в честь проезда по Сибирскому тракту Екатерины Великой.
Двор тети Глаши был второй с края, на взгорушке, к нему от дороги вела тропинка. Дома в деревне никогда не запирались, если хозяева отсутствовали, двери дома подпирались батожком... Крытый двор, сени, справа – клеть, в которой мы спали на полу, укрывшись овчинными полушубками. Спали крепко, набегавшись за целый день по каким-то очень важным своим детским делам. Над ухом всю ночь гудели комары, в клети уютно пахло хлебом, сеном... Этот деревенский запах, когда прохладный вечерний воздух, кажется, можно пить, как ключевую воду, помнится и поныне... Мне снились яркие цветные сны, как я лечу над землей, а вокруг меня - поля, на которых цветут ромашки и колокольчики... И я смеюсь от счастья...
Сразу за большим огородом начинался лес, куда мы ходили «по ягоды». Каждый брал с собой свою кружку, из которой вечером пили чай, и собирал в нее душистую лесную землянику. У меня тоже была своя личная посудина – бокал со сколотым краем и нарисованными голубыми цветочками на боку. Кружка мне очень нравилась, и позже, будучи взрослой, я приобрела себе почти такую же, с голубыми цветочками–незабудками, она мне напомнила деревенские каникулы в деревне.
Вечером все собирались за большим самоваром в деревенском доме, пили чай вприкуску с сахаром. Из города отец привозил целую корзину сушек, они продавались связками в хлебном магазине в центре города, на углу Вятской и Советской улиц. До чего вкусным был душистый чай с этими сушками! Тетя Глаша пекла хлеб из овсяной и ячневой муки. Круглый каравай такого хлеба назывался ярушником. У него был неповторимый вкус и запах. Тетя Глаша резала его крупными ломтями, прижав каравай хлеба к груди, и щедро оделяла каждого увесистым куском теплого ароматного хлеба.
Нас, внучатых племянниц, у тети Глаши было четверо, еще к ней на лето приезжали двое родных внуков – Женька и Сережка. Всем хватало места в ее доме! Мне изба казалась очень просторной. Возможно потому, что в ней не было ничего лишнего. Огромная русская печь с полатями, на которую вела крутая крашеная лесенка с широкими ступеньками, большой стол в красном углу под иконами, широкие лавки вдоль стен, покрытые половиками... Полати были сделаны низенькими, однажды Женька, убегая от веника моей хозяйственной сестрички Милки, подпрыгнул так, что чуть было не снес пару досок. Полати оказались крепкими! А Женька долго потирал ушибленное место... Нам было смешно... Милка все-таки успела его догнать! Она была у нас старшей, и всегда распоряжалась, кому из нас воды принести, кому пыль протереть, кому веников наломать... Улизнуть от ее заданий не удавалось никому. Хозяюшка! Все вместе босиком бегали в магазин за хлебом в село Мишкино, что за 3 километра от деревни. Магазин был небольшим, кирпичным, с розовой побелкой. Там продавались хлеб, сахар, резиновые сапоги, телогрейки... Дядя Вася сетовал, что продавщица Клавка специально ставила ведро воды рядом с мешком сахара, сахар набирал влагу, вес его увеличивался... Прибыль Клавки росла... Мы покупали 2 – 3 буханки хлебушка и, обняв хлеб двумя руками, несли его домой.
...Многое помню отрывочно, да и не мудрено уже, столько лет прошло... Свежее летнее утро... Ясно, солнышко еще не греет... Я иду по дорожке, босые ноги чувствуют мягкую прохладу пыльной тропинки... Полной грудью вдыхаю свежий утренний воздух... Куда ведет меня эта тропка? Не помню... Память сохранила на уровне ощущений, как я ступаю по ней босыми ногами, и ногам приятно топать по мягкой прохладной пыли... А вокруг – густая трава, выше моего роста... Память помнит и ощущение легкого покалывания, когда нога ступает на свежескошенную траву... И горьковатый запах этой травы с легкой примесью меда... Огромное поле и опушка леса вдалеке...
Помню радугу над деревней после теплого летнего дождя. И вновь я шагаю босиком, уже по лужам, по тропинке, мы месим грязь босыми ногами, а дождик уже кончается, над лесом встает радуга... Дождик теплый, и нам весело... И впереди еще – целая жизнь... Целая Вечность... И не надо ни о чем думать... Далекая и недостижимая страна – Детство...
Однажды нас взяли на колхозный покос. Мне тоже дали грабельцы, разбивать и пересушивать скошенную траву. Наверное, работа на покосе не считалась очень тяжелой, женщины были одеты в светлые одежды, работа шла весело, с шутками, песнями... На обед была краюха хлеба да стакан молока. Вкусно! От работы ломит руки, непривычные к крестьянскому труду, и так хочется вздремнуть где-то в сторонке, на свежем сене, впитать в себя все его запахи, запомнить их, чтобы холодной зимой вновь вернуться в этот солнечный денечек и вновь вдохнуть в себя воздух, напоенный ароматом летних трав...
В детстве дни кажутся огромными, с утра до вечера проходит целая вечность, так много можно успеть за это время! Вечером нас ждала банька. Она стояла на краю огорода, рядом росла черемуха, с которой у моей сестры Нади связаны не самые лучшие воспоминания... Как-то Надюшка взобралась на нее в надежде полакомиться вкусными ягодами... А черемуха не выдержала такого груза... под деревцем росла крапива... Впрочем, все закончилось более-менее благополучно...
Деревенская баня – это отдельный разговор. Я даже не помню, как она топилась, скорей всего, по-черному, потому что потолок баньки был весь прокопченным. В бане всегда царит какой-то особый воздух – это и дух распаренного березового веника, и прокопченных бревен, и еще чего-то... Говорят, что в каждой бане имеется свой банник... А может даже и не один! И если кого невзлюбит, мало не покажется... Запарить может – до полусмерти! Банной дедушко живет за каменкой (печкой), хозяевам показывается редко. Его надо задобрить, оставить в бане ломоть черного хлебушка с солью. Баня – это единственная постройка в доме, которую не освещает батюшка. И все деревенские дети рождаются в бане. А банник охраняет мать и младенца во время родов...
В баньку нас отправляли уже поздно вечером, в жаркой ее тесноте мы усердно смывали с себя грязь мочалками, потом нас окатывали прохладной водой из ушата и отправляли восвояси. В бане было жарко, и мы выскакивали оттуда, как ошпаренные... от баньки во двор вела узкая тропка, в небе светили звезды, вечерний воздух был свеж и прохладен, во всем теле чувствовалась необыкновенная легкость... Кажется, позади не было длинного-длинного летнего дня, вот сейчас можно будет набрать в грудь напоенного запахом трав летнего воздуха, и вместо рук у тебя появятся крылья, и можно легко подняться и улететь, ведь звезды так близко!
Рядом с домом тети Глаши стоял дом Пронихи. Надо сказать, что по традиции в вятских деревнях женщин кликали по имени их мужей – Маня Саниха, Катя Прониха... При этом имя женщины иногда вовсе пропускалось, но все знали, о ком идет речь! Так вот, в доме Пронихи была передвижная библиотека. Скорей всего, книжки привозили из городской библиотеки примерно раз в месяц. Все эти книги были зачитаны до дыр. Мне повезло, именно в это жаркое лето я впервые познакомилась с книгой Бажова «Малахитовая шкатулка». Это была и сказка, и быль, написанная сочным народным языком. Книжку я перечитала в то лето много раз – от корки до корки... Мне казалось, что я слушаю байки старого-старого дедушки, который собрал в кружок всю деревенскую детвору и рассказывает им свои байки про «стару жисть»... Малахитовая шкатулка, Огневушка – Поскакушка, Хозяйка Медной Горы... Ох, и непростая она была, эта Хозяйка Медной Горы! Хоть и справедливая, а все равно каменная! Сколько старателей за собой увела, в мечту свою холодную самоцветную. Поманит за собой, а человеку потом и жизнь не мила. Как я могла знать тогда, что много лет спустя поселюсь я с ней рядышком. И мне краешком глаза будет дано полюбоваться ее каменьями самоцветными да красотой тревожной уральской. И пропаду я тогда, приворожит она меня, и останусь я в красоте этой каменной на многие – многие годы.
Но все это будет позже, во взрослой жизни... А пока...
Пробежал - прошумел теплый летний дождик, на небе расцветает яркая - яркая радуга, и я бегу босыми ногами по ласковой теплой земле, легкий летний ветерок спешит мне навстречу... И солнышко улыбается мне, и все прекрасно кругом... А разве может быть иначе? Детство... Все еще впереди...
Метки: Деревня моего детства, детское
Наталья Плотникова,
28-09-2010 15:31
(ссылка)
Бабье лето
Вопреки прогнозам, что бабьего лета на Урале не будет, природа подарила нам в конце сентября несколько чудесных ясных осенних дней. Первыми приближение бабьего лета почувствовали рябинки. По всем аллейкам и улицам нашего поселка запылали яркие рябиновые костры. Потом в лимонно – желтый наряд оделись березки, липы и тополя. Листопад был стремительным, и вот уже на аллейках под ногами лежит плотный золотой ковер из листьев. Так приятно пройти по этому ковру, услышать шуршание листьев, почувствовать их тонкий осенний аромат, вдохнуть полной грудью осеннюю прохладу... Вот только дворники почему-то ополчились на это осеннее чудо, и все сгребают осенние листья в кучу... А листья все летят и летят...
Ах, как жаль, что у меня не хватает слов рассказать вам о красоте окружающих поселок гор в эти осенние прозрачные деньки, когда яркое солнце освещает все окрест, а осенняя красота заставляет на минутку замереть от удивления, затаить дыхание, и смотреть, смотреть... На синь прозрачного неба, на красоту горных склонов и белизну редких перистых облаков, похожих на диковинных птиц, на секунду замерших в своем стремительном полете!
А как описать вам ровную гладь пруда, когда осенний лес с противоположной стороны отражается в нем, как в зеркале... И на стеклянной поверхности пруда плавают яркие осенние листья... Нет, у меня нет слов, чтобы описать все это... Остановитесь, оглянитесь вокруг, посмотрите сами - у вас еще есть время...
Замечательно в такой денек выбраться на природу. Мне довелось наблюдать в этом году осенний листопад в лесу. Нет, листопад – это не только осенняя листва под ногами, это – падение листьев! Когда шальной ветер налетает на верхушки деревьев, охапками сгребает осенние листья, потом поднимает их в невообразимую синь голубого неба и стремительно кружит их в быстром танце. Но... скоро у ветра кончается терпение, а сила земного притяжения так велика... И вот уже листья плавно опускаются на землю. И вновь – новый порыв ветра! И вновь кружат и кружат разноцветные листья свой последний осенний вальс...
И мне приходит в голову мысль, что нам надо поучиться у природы встречать осень жизни - уходя на покой, она так красива в своем увядании!
Ах, как жаль, что у меня не хватает слов рассказать вам о красоте окружающих поселок гор в эти осенние прозрачные деньки, когда яркое солнце освещает все окрест, а осенняя красота заставляет на минутку замереть от удивления, затаить дыхание, и смотреть, смотреть... На синь прозрачного неба, на красоту горных склонов и белизну редких перистых облаков, похожих на диковинных птиц, на секунду замерших в своем стремительном полете!
А как описать вам ровную гладь пруда, когда осенний лес с противоположной стороны отражается в нем, как в зеркале... И на стеклянной поверхности пруда плавают яркие осенние листья... Нет, у меня нет слов, чтобы описать все это... Остановитесь, оглянитесь вокруг, посмотрите сами - у вас еще есть время...
Замечательно в такой денек выбраться на природу. Мне довелось наблюдать в этом году осенний листопад в лесу. Нет, листопад – это не только осенняя листва под ногами, это – падение листьев! Когда шальной ветер налетает на верхушки деревьев, охапками сгребает осенние листья, потом поднимает их в невообразимую синь голубого неба и стремительно кружит их в быстром танце. Но... скоро у ветра кончается терпение, а сила земного притяжения так велика... И вот уже листья плавно опускаются на землю. И вновь – новый порыв ветра! И вновь кружат и кружат разноцветные листья свой последний осенний вальс...
И мне приходит в голову мысль, что нам надо поучиться у природы встречать осень жизни - уходя на покой, она так красива в своем увядании!
Метки: бабье лето, Уральское
Наталья Плотникова,
06-08-2010 13:34
(ссылка)
О себе
Родилась через 10 лет после войны в старинном купеческом городке на берегу реки Вятки.
Ребенком я была внеплановым, но любимым. Однажды моя мама сообщила папе, что знает хороший рецепт, чтобы в доме не заводились лишние детки... Нужно было накапать 5 капель йода на стакан теплого молока, а затем выпить это чудодейственное средство залпом... Вот так я и появилась на свет – от 5 капель йода... Дай Бог здоровья той кумушке, которая присоветовала маме такое средство!
В моей «родословной» присутствуют много знаменитых вятских фамилий. Фамилия деда по матери – Анфилатов – принадлежала слободскому купцу Ксенофонту Анфилатову, который основал в нашем городе первый в России общественный банк. Купец этот известен еще и тем, что в 1805 году послал в Соединенные Штаты три судна с товарами, завязав таким образом торговые отношения с Штатами. И в этом деле он был первым в России. До революции главная улица нашего города носила имя купца Анфилатова. Мой дед, Анфилатов Степан Григорьевич, свято верил, что боковыми веточками наши родословные переплетаются. Дед хранил какие-то документы, доказывающие наше родство, но бабушке пришлось сжечь все бумаги после его ареста в 1938 году.
Моя прабабушка по отцовской линии, Бакулева Параскева Дмитриевна, была родом из деревни Бакули, откуда вышел известный врач-кардиолог Александр Николаевич Бакулев. Раньше я даже считала, что мой дед и академик Бакулев были дальними родственниками. Позже, благодаря слободским краеведам, которые воссоздали генеалогическое древо всей деревни Бакули от 15 века, оказалось, что корни у нас одни, а вот веточки – разные. Тем не менее, Бакулев не забывал своих деревенских земляков. Когда с папой случилась беда на Сахалине, где он служил в начале 50-х, Александр Николаевич сделал все, от него зависящее, чтобы помочь отцу.
Мой отец – боевой офицер, его призвали в 1942 году из города Свердловска, где он учился на 3-м курсе Горного института. Воевал с 1942 года, дошел до Берлина, служил до 1955 года.
Мама закончила 7 классов в 1941 году, во время войны пошла работать. По работе ее послали в татарское село Карино. Местные жители жалели маленькую хрупкую зеленоглазую русскую девочку. Порой они подкармливали ее то кусочком хлеба, то картошечкой. Благодарность за этот военный кусочек хлебушка мама пронесла через всю жизнь.
Родители встретились в конце 40-х годов, их брак зарегистрирован летом 49 года. Моей маме и старшей сестре Миле полной мерой пришлось хлебнуть нелегкой доли жены и дочери офицера. После войны отец служил на Сахалине, в Молдавии, на Украине, в Германии. И только в 1955 году, в год моего рождения, родители купили часть старинного купеческого дома в центре города Слободского. В этом доме прошло мое детство.
Воспитывала меня бабушка Евдокия Андреевна, суровая и справедливая женщина, которой много пришлось повидать на своем веку.
У меня было много подруг, с которыми мы делились единственной конфетой, любимой игрушкой и кусочком хлеба с посыпанным сверху сахаром. Весь город был наш! Огромные старые тополя прятали нас от солнца, река Вятка дарила нам прохладу, городские колонки щедро делились водой для питья. Одна из нас, обычно самая крепкая, давила изо всех сил на рукоятку колонки, просто повисала на ней, остальные девчонки подставляли ладошки под мощную струю ледяной воды. Еще вкуснее было пить воду, хватая холодную струю губами. А еще можно было мыть ноги прямо в сандалиях, а потом аккуратно выливать из них лишнюю воду. Сандалики и ноги были почти чистыми! Но мокрыми...
В старинном городе было много интересных и таинственных мест, стоящих нашего внимания. Город сам раскрывал нам свои секреты. Старинные купеческие здания, добродушные львы на фронтонах, гостиные дворы на главной улице, старая площадь с часовней, на которой били куранты... Родители вечно были на работе, а я всегда обитала у бабушки, которая регулярно подкармливала меня. Бабушка выставляла мне на обед стакан молока, краюху хлеба и полное блюдце ягод. В тот момент не было ничего вкуснее!
Рано начала читать и писать – года в 4. На ящике с рассадой огурцов, заботливо выращенных мамой, крупными печатными буквами написала слово из 8 букв: «ПАМИДОРЫ». С тех пор начала читать всю литературу, которая попадалась мне под руку, в том числе и все учебники старшей сестры.
Пришла пора, и я пошла в школу. Поскольку в садик я никогда не ходила, школу посещала с большим удовольствием. Учеба не доставляла мне больших хлопот, вот разве что чистописание мне никак не давалось. Я старательно выводила буковки, и они у меня получались какие-то разнокалиберные, с наклоном то вправо, то влево, то совсем без наклона... а еще эти кляксы! Порой приходилось переписывать вновь и вновь, и мне было очень досадно, в мире было столько всего интересного помимо этих прописей! Я уже тогда знала, что умные люди придумают что-нибудь, чтобы не водить тупым перышком с чернилами по бумаге! Я была оптимисткой!
Авторучкой нам разрешили писать только в 5-м классе, потом появились шариковые ручки...
Училась я в старинной школе, бывшей гимназии, которая была основана в 1859 году. Два поколения нашей семьи посещали старую школу – от начала 30-х, до начала 70-х. Мне хорошо давалась математика, по этому предмету я занимала первые места на городских олимпиадах, а также русский язык и литература.
При выборе профессии, спор между физиками и лириками был решен в пользу физиков, и я поехала поступать в славный город Ленинград, выбрав себе специальность «Электронно-вычислительная техника».
5 лет, прожитые на Петроградской стороне в студенческом общежитии электротехнического факультета, стали лучшими годами моей жизни. Жаль, что пролетели они слишком быстро. Мне нравилось бродить по Питеру, иногда я даже сбегала с лекций и шла домой под питерским моросящим дождиком. Мой путь проходил через Сенную площадь, Апраксин Двор... Далее я поворачивала в сторону Невы, шла по Невскому проспекту, затем через Дворцовую площадь – мимо Зимнего Дворца, проходила по Дворцовой Набережной. На Дворцовой площади часто стояли фотографы. «Давай сфотографируем, курносая!» - кричали они мне. Фотографии были ч/белыми, они высылались потом во все города Союза по нужному адресу. А Питер был цветным – Зимний Дворец в ту пору был покрашен в нежно-голубой цвет, там было еще что-то в белом и золотом цвете, ростральные колонны – в белом и красном, купол Петропавловского собора сиял золотом. От Невы веяло свежестью и запахом корюшки. Мне нравилось просто шагать по городу и любоваться его красотой. Невская вода завораживала, на нее можно было смотреть часами...
...Тема моего диплома была – «Многофункциональные запоминающие устройства на основе магнитных сердечников». Этакий процессор, вся логика которого была построена на намагничивании – размагничивании магнитного сердечника. Скажем прямо, что перспективы особой у такого процессора не было, т.к. быстродействие его оставляло желать лучшего. Такой процессор, конечно, можно было разработать. Но не нужно. Диплом я защитила на 5 баллов.
По распределению я попала на Урал, в небольшой поселок Баранчинский с населением в 14 тысяч человек. Много лет проработала инженером – электронщиком на Баранчинском электромеханическом заводе, была единственной женщиной в группе персонала, обслуживающего вычислительную технику. Видела несколько поколений электронных машин, могу говорить на эту тему часами... Позже работала системным программистом, прикладным программистом. Программирование увлекло меня, как карточная игра, по ночам я обдумывала постановку задачи, а днем меня невозможно было оторвать от компьютера.
Летом 1980 года, в год Московской Олимпиады, я выдала замуж свою студенческую подругу Майку, а затем, в тот же год, неожиданно для себя, и сама вышла замуж за простого уральского парня. Осенью 2010 исполнится 30 лет, как мы вместе. Подняли на ноги двух сыновей, непростое это дело... Мои сыновья получили различное образование, но, так или иначе, их жизнь тоже связана с вычислительной техникой. Сейчас мы готовимся к свадьбе старшего сына, которая будет в августе 2010. Младший в этом вопросе давно опередил старшего брата. Я рада, что мои мальчишки идут по жизни не в одиночку, и молю Бога, чтобы у них все было хорошо.
В конце 90-х меня подвело здоровье, и мне пришлось осваивать должность домохозяйки. Ох, и нелегкая это работа... Рутинная жизнь, в которой, впрочем, были и есть свои маленькие радости. Мои мужички поддерживают меня в любых начинаниях. Домашние ко всем моим «мукам творчества» относятся с пониманием. Даже тогда, когда им приходится подменять меня на кухне у плиты.
Увлеклась историей России. Начала читать труды Соловьева. Потом старший сын подарил мне «Историю государства Российского», автора и составителя Г. Миронова в 10 томах, а также все лазерные диски Ленечки Парфенова на тему Российской истории... Чтобы гордиться своей страной, надо знать ее историю. И это не пустые слова.
Я решила, что никому из моих близких не помешает, если я займусь делом, которое мне по душе.
Рукоделием я занимаюсь давно. Шила фартучки, рукавички, прихватки, полотенца, салфетки с окантовкой кружевом и лентами. Всю свою «продукцию» дарила добрым людям. Куклами начала заниматься года полтора назад. Поводом послужило наличие свободного времени в связи с травмой ноги. Технологию изготовления кукол разработала сама.
Первые куклы у меня были без прорисовки личика, как обереги. Потом очень захотелось разрисовать их. Первый раз в жизни взяла в руки кисточку... И куклы заулыбались, нахмурились, стали строить глазки... Они у меня - девушки с «карахтером». Еще платок не успеваю одеть, а они уже головой крутят в разные стороны и интересуются, как зовут воон того симпатишного мужичка с бородкой... у которого клей на лапоточках еще не обсох... Холостой он, али женатый? Болтают, болтают... иногда думаю, и зачем я только им рот нарисовала?!
Самая запоминающаяся работа из этой серии – куклы, которые я подарила своей сестре. Я пыталась добиться сходства их с оригиналами. Кажется, у меня получилось. Не знаю, понравилось ли Марку, американцу с финскими корнями, что я одела его в косоворотку и лапти... и не забыла про симпатичную лысинку... Парень получился бравый! Сестра была в восторге...
Мои куклы давно уже живут своей жизнью. Часть из них облетела полмира и поселилась в Майами у хороших людей, пара кукол добрались до Японии и остались на могиле Рихарда Зорге, как весточка из далекой России. В деревне Бакули, на родине знаменитого хирурга Александра Николаевича Бакулева, в музее-усадьбе его имени, в одной из залов тоже поселились мои куклы. Они живут на старинном комоде, и все дети, которые приходят в музей, хотят их потрогать... А взрослые спрашивают, как они сделаны...
С появлением Интернета в 2009 году, мои «творческие планы» несколько изменились. Появилась возможность общения со своими земляками, сокурсниками, одноклассниками. Этот год был очень нелегким для меня и моей семьи, у нас не было средств оплачивать безлимит, и мы выбрали для себя опцию "Без картинок". То есть в течение года я не могла просматривать фотографии в альбомах, видеть лица людей, с которыми я общаюсь, даже оранжевая меточка под фото - "На сайте" - была мне не видна, и я не могла понять, разговариваю ли я с человеком, кот. находится на сайте, и может мне отвечать, или его сейчас нет в сети.
Я могла только читать сообщения. И я перечитала все посты и все темы в группе моих земляков - "Слобожане". В группе тогда активно работали несколько человек, сообщения которых читались с большим интересом.
Больше всего тронули рассказы Виктора Чашникова. Он писал о моей школе, в которой я училась, о моем родном городе детства. У нас были одни и те же учителя, даже моя любимая учительница математики - Люсьена Серафимовна, которая, к сожалению, уже ушла из жизни, была классным руководителем и у меня, и у него, только в разные годы. Как будто большой и добрый человек взял меня, школьницу, с двумя тощими белобрысыми косичками, за руку и вернул в мое детство. И сразу столько всего вспомнилось!
Я глубоко благодарна этому человеку, за его добрую мудрую память, и просто за то, что мне посчастливилось общаться с ним в Интернете, читать его рассказы. Благодаря Виктору я сделала первые попытки записать свои скромные мысли на бумаге.
К сожалению, этот большой мудрый человек очень рано ушел из жизни, мне не довелось с ним встретиться. Как жаль! Нас с ним объединял общий город - Город Детства. И я благодарна ему за то, что он сумел вернуть меня туда. Хотя бы в памяти...
Свои «школьные сочинения» помещаю на форуме родного города. Я очень благодарна терпеливым участникам форума, которым приходится читать мои «опусы». Мне очень интересна история нашего края, моего родного города. Результаты своих поисков я тоже размещаю в группе родного города.
Каждый день я дарю себе маленькую радость – пару часов пешеходных прогулок в день, в любую погоду. Учусь радоваться и дождю, и солнцу. Эти часы принадлежат только мне! Шагаю вперед с большим удовольствием - легко дышится, легко думается, легко идется. Ощущение полной свободы от действительности. Кроме этого, прогулки заставляют работать мое ленивое сердце и дают заряд бодрости и хорошего настроения.
А дома меня ждет старушечка – домовушечка, моя свекровушка, которую мы с мужем периодически вытаскиваем с того света, когда ей становится очень худо. Хотя бы для того, чтобы она нам периодически давала совершенно бесполезные советы, как жить дальше.
Вот так и живу, как умею... А может, и не умею совсем, не научила меня жизнь до сих пор? Знаю только одно. Жизнь у нас – одна, другой не будет. И надо уметь радоваться тому, что она дает тебе, и воспринимать это с благодарностью.
Надеюсь, что время у меня еще есть...
Ребенком я была внеплановым, но любимым. Однажды моя мама сообщила папе, что знает хороший рецепт, чтобы в доме не заводились лишние детки... Нужно было накапать 5 капель йода на стакан теплого молока, а затем выпить это чудодейственное средство залпом... Вот так я и появилась на свет – от 5 капель йода... Дай Бог здоровья той кумушке, которая присоветовала маме такое средство!
В моей «родословной» присутствуют много знаменитых вятских фамилий. Фамилия деда по матери – Анфилатов – принадлежала слободскому купцу Ксенофонту Анфилатову, который основал в нашем городе первый в России общественный банк. Купец этот известен еще и тем, что в 1805 году послал в Соединенные Штаты три судна с товарами, завязав таким образом торговые отношения с Штатами. И в этом деле он был первым в России. До революции главная улица нашего города носила имя купца Анфилатова. Мой дед, Анфилатов Степан Григорьевич, свято верил, что боковыми веточками наши родословные переплетаются. Дед хранил какие-то документы, доказывающие наше родство, но бабушке пришлось сжечь все бумаги после его ареста в 1938 году.
Моя прабабушка по отцовской линии, Бакулева Параскева Дмитриевна, была родом из деревни Бакули, откуда вышел известный врач-кардиолог Александр Николаевич Бакулев. Раньше я даже считала, что мой дед и академик Бакулев были дальними родственниками. Позже, благодаря слободским краеведам, которые воссоздали генеалогическое древо всей деревни Бакули от 15 века, оказалось, что корни у нас одни, а вот веточки – разные. Тем не менее, Бакулев не забывал своих деревенских земляков. Когда с папой случилась беда на Сахалине, где он служил в начале 50-х, Александр Николаевич сделал все, от него зависящее, чтобы помочь отцу.
Мой отец – боевой офицер, его призвали в 1942 году из города Свердловска, где он учился на 3-м курсе Горного института. Воевал с 1942 года, дошел до Берлина, служил до 1955 года.
Мама закончила 7 классов в 1941 году, во время войны пошла работать. По работе ее послали в татарское село Карино. Местные жители жалели маленькую хрупкую зеленоглазую русскую девочку. Порой они подкармливали ее то кусочком хлеба, то картошечкой. Благодарность за этот военный кусочек хлебушка мама пронесла через всю жизнь.
Родители встретились в конце 40-х годов, их брак зарегистрирован летом 49 года. Моей маме и старшей сестре Миле полной мерой пришлось хлебнуть нелегкой доли жены и дочери офицера. После войны отец служил на Сахалине, в Молдавии, на Украине, в Германии. И только в 1955 году, в год моего рождения, родители купили часть старинного купеческого дома в центре города Слободского. В этом доме прошло мое детство.
Воспитывала меня бабушка Евдокия Андреевна, суровая и справедливая женщина, которой много пришлось повидать на своем веку.
У меня было много подруг, с которыми мы делились единственной конфетой, любимой игрушкой и кусочком хлеба с посыпанным сверху сахаром. Весь город был наш! Огромные старые тополя прятали нас от солнца, река Вятка дарила нам прохладу, городские колонки щедро делились водой для питья. Одна из нас, обычно самая крепкая, давила изо всех сил на рукоятку колонки, просто повисала на ней, остальные девчонки подставляли ладошки под мощную струю ледяной воды. Еще вкуснее было пить воду, хватая холодную струю губами. А еще можно было мыть ноги прямо в сандалиях, а потом аккуратно выливать из них лишнюю воду. Сандалики и ноги были почти чистыми! Но мокрыми...
В старинном городе было много интересных и таинственных мест, стоящих нашего внимания. Город сам раскрывал нам свои секреты. Старинные купеческие здания, добродушные львы на фронтонах, гостиные дворы на главной улице, старая площадь с часовней, на которой били куранты... Родители вечно были на работе, а я всегда обитала у бабушки, которая регулярно подкармливала меня. Бабушка выставляла мне на обед стакан молока, краюху хлеба и полное блюдце ягод. В тот момент не было ничего вкуснее!
Рано начала читать и писать – года в 4. На ящике с рассадой огурцов, заботливо выращенных мамой, крупными печатными буквами написала слово из 8 букв: «ПАМИДОРЫ». С тех пор начала читать всю литературу, которая попадалась мне под руку, в том числе и все учебники старшей сестры.
Пришла пора, и я пошла в школу. Поскольку в садик я никогда не ходила, школу посещала с большим удовольствием. Учеба не доставляла мне больших хлопот, вот разве что чистописание мне никак не давалось. Я старательно выводила буковки, и они у меня получались какие-то разнокалиберные, с наклоном то вправо, то влево, то совсем без наклона... а еще эти кляксы! Порой приходилось переписывать вновь и вновь, и мне было очень досадно, в мире было столько всего интересного помимо этих прописей! Я уже тогда знала, что умные люди придумают что-нибудь, чтобы не водить тупым перышком с чернилами по бумаге! Я была оптимисткой!
Авторучкой нам разрешили писать только в 5-м классе, потом появились шариковые ручки...
Училась я в старинной школе, бывшей гимназии, которая была основана в 1859 году. Два поколения нашей семьи посещали старую школу – от начала 30-х, до начала 70-х. Мне хорошо давалась математика, по этому предмету я занимала первые места на городских олимпиадах, а также русский язык и литература.
При выборе профессии, спор между физиками и лириками был решен в пользу физиков, и я поехала поступать в славный город Ленинград, выбрав себе специальность «Электронно-вычислительная техника».
5 лет, прожитые на Петроградской стороне в студенческом общежитии электротехнического факультета, стали лучшими годами моей жизни. Жаль, что пролетели они слишком быстро. Мне нравилось бродить по Питеру, иногда я даже сбегала с лекций и шла домой под питерским моросящим дождиком. Мой путь проходил через Сенную площадь, Апраксин Двор... Далее я поворачивала в сторону Невы, шла по Невскому проспекту, затем через Дворцовую площадь – мимо Зимнего Дворца, проходила по Дворцовой Набережной. На Дворцовой площади часто стояли фотографы. «Давай сфотографируем, курносая!» - кричали они мне. Фотографии были ч/белыми, они высылались потом во все города Союза по нужному адресу. А Питер был цветным – Зимний Дворец в ту пору был покрашен в нежно-голубой цвет, там было еще что-то в белом и золотом цвете, ростральные колонны – в белом и красном, купол Петропавловского собора сиял золотом. От Невы веяло свежестью и запахом корюшки. Мне нравилось просто шагать по городу и любоваться его красотой. Невская вода завораживала, на нее можно было смотреть часами...
...Тема моего диплома была – «Многофункциональные запоминающие устройства на основе магнитных сердечников». Этакий процессор, вся логика которого была построена на намагничивании – размагничивании магнитного сердечника. Скажем прямо, что перспективы особой у такого процессора не было, т.к. быстродействие его оставляло желать лучшего. Такой процессор, конечно, можно было разработать. Но не нужно. Диплом я защитила на 5 баллов.
По распределению я попала на Урал, в небольшой поселок Баранчинский с населением в 14 тысяч человек. Много лет проработала инженером – электронщиком на Баранчинском электромеханическом заводе, была единственной женщиной в группе персонала, обслуживающего вычислительную технику. Видела несколько поколений электронных машин, могу говорить на эту тему часами... Позже работала системным программистом, прикладным программистом. Программирование увлекло меня, как карточная игра, по ночам я обдумывала постановку задачи, а днем меня невозможно было оторвать от компьютера.
Летом 1980 года, в год Московской Олимпиады, я выдала замуж свою студенческую подругу Майку, а затем, в тот же год, неожиданно для себя, и сама вышла замуж за простого уральского парня. Осенью 2010 исполнится 30 лет, как мы вместе. Подняли на ноги двух сыновей, непростое это дело... Мои сыновья получили различное образование, но, так или иначе, их жизнь тоже связана с вычислительной техникой. Сейчас мы готовимся к свадьбе старшего сына, которая будет в августе 2010. Младший в этом вопросе давно опередил старшего брата. Я рада, что мои мальчишки идут по жизни не в одиночку, и молю Бога, чтобы у них все было хорошо.
В конце 90-х меня подвело здоровье, и мне пришлось осваивать должность домохозяйки. Ох, и нелегкая это работа... Рутинная жизнь, в которой, впрочем, были и есть свои маленькие радости. Мои мужички поддерживают меня в любых начинаниях. Домашние ко всем моим «мукам творчества» относятся с пониманием. Даже тогда, когда им приходится подменять меня на кухне у плиты.
Увлеклась историей России. Начала читать труды Соловьева. Потом старший сын подарил мне «Историю государства Российского», автора и составителя Г. Миронова в 10 томах, а также все лазерные диски Ленечки Парфенова на тему Российской истории... Чтобы гордиться своей страной, надо знать ее историю. И это не пустые слова.
Я решила, что никому из моих близких не помешает, если я займусь делом, которое мне по душе.
Рукоделием я занимаюсь давно. Шила фартучки, рукавички, прихватки, полотенца, салфетки с окантовкой кружевом и лентами. Всю свою «продукцию» дарила добрым людям. Куклами начала заниматься года полтора назад. Поводом послужило наличие свободного времени в связи с травмой ноги. Технологию изготовления кукол разработала сама.
Первые куклы у меня были без прорисовки личика, как обереги. Потом очень захотелось разрисовать их. Первый раз в жизни взяла в руки кисточку... И куклы заулыбались, нахмурились, стали строить глазки... Они у меня - девушки с «карахтером». Еще платок не успеваю одеть, а они уже головой крутят в разные стороны и интересуются, как зовут воон того симпатишного мужичка с бородкой... у которого клей на лапоточках еще не обсох... Холостой он, али женатый? Болтают, болтают... иногда думаю, и зачем я только им рот нарисовала?!
Самая запоминающаяся работа из этой серии – куклы, которые я подарила своей сестре. Я пыталась добиться сходства их с оригиналами. Кажется, у меня получилось. Не знаю, понравилось ли Марку, американцу с финскими корнями, что я одела его в косоворотку и лапти... и не забыла про симпатичную лысинку... Парень получился бравый! Сестра была в восторге...
Мои куклы давно уже живут своей жизнью. Часть из них облетела полмира и поселилась в Майами у хороших людей, пара кукол добрались до Японии и остались на могиле Рихарда Зорге, как весточка из далекой России. В деревне Бакули, на родине знаменитого хирурга Александра Николаевича Бакулева, в музее-усадьбе его имени, в одной из залов тоже поселились мои куклы. Они живут на старинном комоде, и все дети, которые приходят в музей, хотят их потрогать... А взрослые спрашивают, как они сделаны...
С появлением Интернета в 2009 году, мои «творческие планы» несколько изменились. Появилась возможность общения со своими земляками, сокурсниками, одноклассниками. Этот год был очень нелегким для меня и моей семьи, у нас не было средств оплачивать безлимит, и мы выбрали для себя опцию "Без картинок". То есть в течение года я не могла просматривать фотографии в альбомах, видеть лица людей, с которыми я общаюсь, даже оранжевая меточка под фото - "На сайте" - была мне не видна, и я не могла понять, разговариваю ли я с человеком, кот. находится на сайте, и может мне отвечать, или его сейчас нет в сети.
Я могла только читать сообщения. И я перечитала все посты и все темы в группе моих земляков - "Слобожане". В группе тогда активно работали несколько человек, сообщения которых читались с большим интересом.
Больше всего тронули рассказы Виктора Чашникова. Он писал о моей школе, в которой я училась, о моем родном городе детства. У нас были одни и те же учителя, даже моя любимая учительница математики - Люсьена Серафимовна, которая, к сожалению, уже ушла из жизни, была классным руководителем и у меня, и у него, только в разные годы. Как будто большой и добрый человек взял меня, школьницу, с двумя тощими белобрысыми косичками, за руку и вернул в мое детство. И сразу столько всего вспомнилось!
Я глубоко благодарна этому человеку, за его добрую мудрую память, и просто за то, что мне посчастливилось общаться с ним в Интернете, читать его рассказы. Благодаря Виктору я сделала первые попытки записать свои скромные мысли на бумаге.
К сожалению, этот большой мудрый человек очень рано ушел из жизни, мне не довелось с ним встретиться. Как жаль! Нас с ним объединял общий город - Город Детства. И я благодарна ему за то, что он сумел вернуть меня туда. Хотя бы в памяти...
Свои «школьные сочинения» помещаю на форуме родного города. Я очень благодарна терпеливым участникам форума, которым приходится читать мои «опусы». Мне очень интересна история нашего края, моего родного города. Результаты своих поисков я тоже размещаю в группе родного города.
Каждый день я дарю себе маленькую радость – пару часов пешеходных прогулок в день, в любую погоду. Учусь радоваться и дождю, и солнцу. Эти часы принадлежат только мне! Шагаю вперед с большим удовольствием - легко дышится, легко думается, легко идется. Ощущение полной свободы от действительности. Кроме этого, прогулки заставляют работать мое ленивое сердце и дают заряд бодрости и хорошего настроения.
А дома меня ждет старушечка – домовушечка, моя свекровушка, которую мы с мужем периодически вытаскиваем с того света, когда ей становится очень худо. Хотя бы для того, чтобы она нам периодически давала совершенно бесполезные советы, как жить дальше.
Вот так и живу, как умею... А может, и не умею совсем, не научила меня жизнь до сих пор? Знаю только одно. Жизнь у нас – одна, другой не будет. И надо уметь радоваться тому, что она дает тебе, и воспринимать это с благодарностью.
Надеюсь, что время у меня еще есть...
Метки: о себе
Наталья Плотникова,
07-07-2010 13:44
(ссылка)
Обо всем понемножку
Церковная лавка
Это было несколько лет назад. На ж/д вокзале в Кирове есть церковная лавка. У меня стало традицией перед дальней дорогой заходить туда. Вот и тогда я решила заглянуть в нее, свечушку поставить за здравие всех своих. Имея двух взрослых сыновей, никогда не бывает лишним попросить у Всевышнего, чтобы он позаботился о них.
Очередь двигалась неспешно, Каждому нужно было что-то свое… . И вдруг я услышала, как мне показалось, совсем мальчишеский голос: «Дайте мне что-нибудь для друга, У МЕНЯ ДРУГ НА ВОЙНУ УХОДИТ!». У парня было совсем немножко денег, хватило на крестик с гасничком в придачу, а на сдачу ему предложили поставить свечу о здравии друга. Он затеплил свечку, неумело перекрестился несколько раз…. И убежал, ведь у него ДРУГ НА ВОЙНУ УХОДИТ!
Как же мне хочется, чтобы этот крестик избавил его друга НА ВОЙНЕ от всех бед!
Хлебные автоматы
В середине 60-х, когда перебои с белым хлебом уже закончились, в магазине «Хлеб» появились автоматы по продаже белого хлебушка. Напротив входа за прилавком стояла продавщица, и можно было, как обычно, взять весь ассортимент хлебной продукции, в автоматах же был только белый хлеб.
Действовал он по принципу автоматов с газированной водой. Опускаешь 20 копеек, и сверху вниз опускается железный лоточек с хлебушком.
Однажды автомат не сработал. Я нетерпеливо постучала по аппарату. Оттуда донесся бойкий голос: «Погоди, не торкай, сейчас выдам». Пока я озиралась по сторонам, откуда-то сбоку появилась маленькая старушка с буханкой хлеба в руках. Я забрала теплый хлебушек, бабушка убежала, и тут автомат со скрежетом заработал и выдал мне еще одну порцию хлеба. Пришлось вновь вызывать бабушку, чтобы сдать ей излишки хлебной продукции.
О женщинах
Год 1987. Тотальный дефицит. Продуктовый магазин. Хмурая очередь за едой. Мы с трехлетним сыном стоим в самом хвосте. Заходит крупная тетушка и задает мне невинный вопрос: «Женщина, Вы крайняя?». Сын бросается к ней и возмущенно кричит: «Какая женЧина, какая женЧина?!! Мама это моя, а не женЧина!!!». Вся очередь взрывается от хохота.
Мотли, колаблик!
Конец сентября. Евпатория. Берег моря. Сыну 3 года. После процедур мы зашли на пляж. Прохладно, дует ветерок, а сынуле очень хочется в воду. Я разрешаю – только ножки! Сама стою рядом. Светит солнышко, в воде много медуз, водорослей… Волна за волной накатывает на мокрый песок и уходит обратно…. Краем глаза поглядываю на сынулю…
Сын вытягивает ручку вперед и радостно кричит мне: «Мама, мотли, колаблик!». Оборачиваюсь, смотрю на море – на горизонте нет ни одного кораблика, даже надувной лодки не вижу! И вдруг слышу за спиной короткий всплеск и радостный смех. Сын уже по уши в воде и счастлив безмерно! Надо бы рассердиться, а мне смешно…
Первые шаги
…Люблю бродить по частому сектору. Деревянные домики стоят, как пряничные – крепкие срубы из свежих бревен, резные наличники, палисадники…. Немного режут глаз современные отделочные материалы, стеклопакеты…. Но домики стоят ухоженные, и это радует…
Прохожу мимо одного из таких домов и вижу, как ко мне на дорогу смешно ковыляет маленький щенок. Все кругом припорошено первым снежком, лапки песика оставляют на нем четкие маленькие следы… Мать щеночка, обычная дворняга, привязана к ограде дома на поводок. Она беспокоится за чадо и тихонько лает ему, мол, ты куда? Там – дорога, мало ли что! Я невольно замедляю шаг. Щенок еще неумело перебирает лапками, но с мамой ему уже скучно. Вот он уже доковылял до меня и доверчиво уткнулся носиком мне в сапог. Затем он встает на задние лапки и доверчиво машет хвостом.
Не могу удержаться, наклоняюсь и глажу щенка – «Ну что ты, глупый, нельзя на дорогу, иди домой, мать волнуется»! Щенок обиженно смотрит на меня – «Ну не пойму я этих людей! Как же мне уйти, когда меня за ушком гладят?». И семенит рядом со мной. Мать снова забеспокоилась. Кажется, обещала надрать уши… Щенок прислушался.… И поковылял к маме.
Почему-то вспомнился далекий снежный мартовский вечер. Я веду сына из детского садика. Мимо проходит веселый дедок под градусом, протягивает сыну руку и спрашивает: «Пойдешь со мной?». Сын смело протягивает деду руку и уходит с ним, даже не оглянувшись…. У меня в душе ощущение огромной потери…
И я кричу ему вслед: «Алеша, Алеша!»…
Это мой муВ!
Далекие восьмидесятые… Вечером с работы спешу в садик за детьми. Захожу сначала за старшим, ему в то время было лет пять. И вижу такую картину:
Дети стоят у своих шкафчиков в раздевалке, рядом с Алешей – крепкая кудрявая красивая девочка. Она с увлечением лупит моего сына большой оранжевой лопаткой, тот даже не сопротивляется…. Я растерялась, надо же как-то выручать сына!
Говорю ей: «Леночка, Леночка! Зачем же ты Алешу лопаткой бьешь? Ну, так же нельзя!». Леночка отвлекается на минутку от своего занятия, поворачивает ко мне свое красивое кукольное личико и говорит безапелляционно: «МоВно! Это мой муВ!».
Надеюсь, переводить не надо…
Жили – были…
По соседству с нами мирно и дружно живет пожилая семейная пара. Имеют дачку в 40 мин. пешей прогулки от дома. Летом они там живут, а зимой дед туда постоянно ходит, как говорят на Урале, «попроведывать». После долгих сборов дед, уже на пороге, говорит своей бабке сурово: «Ну, прощай, жена! Домой не вернусь больше, не жди!». Она отвечает ему серьезно: «Ну, коли так, прощай!». И тут же кричит вдогонку: «Домой то вечером возвращайся, пирогов с грибами напеку!»…
Мужичок с собачкой
Сегодня бреду по улице. Середина апреля, температура плюсовая, под ногами снежная каша. Снежок все идет и идет потихоньку…..
Открывается дверь магазина, оттуда выходит маленькая славная рыжая собачка с невысоким молодым, но уже лысеньким хозяином на поводке. Собачка нерешительно оглядывается… Хозяин нетерпеливо: «Ну, иди уже, иди!». Собачка вновь оглядывается, у нее немой вопрос в глазах: «А куда идти-то, хозяин?», Мужчина недоволен: «Ну что, забыла?... Я иду к себе домой, ГПУ идет за мной!».
Собачка оказалась умницей, повела хозяина домой…
А присказка - из жизни, страшненькая…
Наталья Плотникова,
05-06-2010 13:12
(ссылка)
Снова о студентах и студентках
Был у нас на курсе такой случай. Представьте себе - студенческие годы... Прекрасная пора... Юноши и девушки грызут гранит науки, познают мир, влюбляются, наконец... Романтика...любофф... И в один прекрасный момент следы влюбленности начинают портить красивую девичью фигурку одной из незадачливых студенток...
Заместитель декана факультета Ванюшкин, добрейшей души человек, прочувствовав ситуацию, приглашает девушку на беседу... Он деликатно спрашивает ее, кто же все-таки виноват... В смысле, кого так полюбила девушка... В общем, кто отец ребенка? Девушка рыдает, но молчит! Ванюшкин ей еще деликатнее – мол, все будет хорошо... вот только бы узнать ему, кто отец! Девушка, размазывая слезы, признается, что она и сама не знает! То ли Иванов, то ли Петров, то ли Сидоров! Ванюшкин ласково ее спрашивает, мол, а замуж она хочет? Девушка хочет замуж! И слезы у нее на глазах уже почти высохли... Ванюшкин ее опять спрашивает – а за кого она замуж хочет? «За Сидорова» - мечтательно шепчет девушка.
На второй день после рождения ребенка, в аудиторию деловито заходит Ванюшкин и во всеуслышанье объявляет, что у Сидорова родился сын, и он горячо поздравляет Сидорова с этим радостным событием... Я думаю, что в этот момент Иванов с Петровым облегченно вздохнули...
А, может быть, Петрова и не было... Не помню... Давно это было...
Метки: студенческое
Наталья Плотникова,
05-06-2010 13:02
(ссылка)
Мои первые дни на Урале
В Баранчу я попала по распределению. Мне хотелось быть поближе к маме, она никогда не отличалась крепким здоровьем, а от уральского поселка Баранчинский до моего родного города было всего 18 часов пути на поезде дальнего следования. Распределение в институте у нас было все на восток – в Читу, Иркутск, Хабаровск, а также в среднюю Азию – Чимкент, еще какие-то города в Казахстане. Были и другие точки Советского Союза.
В день, когда прошло распределение, мы с подружками сообразили себе легкий ужин с рислингом. На одной из фотографий, запечатлевших это событие на фоне карты Советского Союза, которая занимала всю стену общежитской комнаты моих подруг, я беззаботно тычу пальчиком куда-то в район Уральских гор, гораздо севернее Свердловска, где, по моим понятиям, должна находится Баранча. Вернее, поселок Баранчинский, как официально было написано в моем направлении на Баранчинский Электромеханический завод. В этот момент я даже и не подозреваю, какую роль будет играть этот поселок в моей судьбе. Рядом со мной стоят мои друзья. Витя М. показывает в район Карелии. Где-то там находится город Сегежа. Витька попадет туда на целлюлозно-бумажный комбинат. Потом он станет комсомольским лидером, пойдет по партийной линии, примет участие в одном из партсъездов, на котором наш первый президент Ельцин бросит на стол свой партийный билет. Позже Витя станет мэром города Сегежа и не сможет приехать в Питер на встречу выпускников в 2007 году, так как будет встречать в этот момент в своем городе губернатора Валентину Матвиенко. Но это будет через 30 лет. А пока... Нам всем по 22 года, у нас еще все впереди, и никому не дано знать, как сложится его судьба. И Оля К. указательным пальцем показывает в район Челябинска. Где-то там расположен уральский город Миасс. Оля проживет на Урале 3 года, а потом вернется к маме в красивый древний городок Великие Луки Псковской области, который был разрушен во время войны почти до основания, а потом отстроен заново. Много лет Оля проработает на таможне. Кто знал, что Великие Луки могут быть границей России!
... Идет 1977 год, в стране – тотальный дефицит товаров и продуктов, но я об этом знаю только понаслышке. В городе на Неве, где я училась, продуктов вполне достаточно для тощего студенческого кошелька. А по поводу промтоваров... Вспомните советские фильмы. Какие-то полосатые вязаные жилетики, скромные блузочки... Мохеровые вязаные кофты считались пиком моды. У меня был темно-синий кримпленовый костюм, который я пошила себе в ателье на Петроградской стороне года за 2 до распределения, его можно было носить вечно. Брюки в ужасную полосочку, неимоверно расширенные книзу, которые в те годы считались модными, да кримпленовое платье невероятно яркой расцветки - вот и все мое «приданое». В общем, я наивно считала, что гардеробчик у меня подобран лет на 5 вперед. К тому же, я предусмотрела некоторый запас польской косметики – тени, тушь, помада, пудра – в целом тянули граммов на 100 – 150. С таким запасом не только до ближайшего отпуска, но и до «дембиля» дотянешь! Кто же знал, что я встречу в этом поселке простого уральского парня, который сможет убедить меня, что он без меня пропадет! И что я – самая лучшая! В последнем он уверяет меня уже без малого 30 лет .
...Несмотря на, казалось бы, малое количество вещей, чемоданчик у меня получился приличной тяжести, да и объемом не маленький. Помимо чемодана было много и других вещей... кто не раз менял место жительства, тот знает, как трудно начинать все с начала на новом месте.
Московский поезд в те годы прибывал в Баранчу около 7 часов утра, вместе со мной выходил мужчина средних лет. За пару минут я успела его расспросить, что же это за место такое, и как там живется простому люду. Мужичок искренне заверил меня, что житье в Баранче становится все хуже и хуже, в магазинах совсем нет продуктов, уже несколько месяцев нет в продаже сливочного масла, колбасы... Видимо, перечислять все продукты, которых не было на прилавке, мужичок счел утомительным, он кратко сообщил, что есть в магазинах: молоко, хлеб, рыбные консервы. Я все это выслушала, но времени на обдумывание ситуации у меня уже не было – мои пожитки стояли на перроне, и идти мне было некуда. Пришлось расспрашивать народ, где же все-таки находится Баранчинский Электромеханический завод. С погодой мне повезло, стоял солнечный сентябрьский денек. Меня послали на автобусную остановку. Дорога туда от 13 выгона показалась мне очень длинной – чемодан, сумки, баулы... Наконец-то я села в автобус. Говорят, язык и до Киева доведет... Пока я разбиралась, куда мне нужно ехать, мне деликатно объяснили, что свою остановку я уже проехала... А теперь мне нужно выйти, перейти через дорогу и пересесть в автобус, который идет к вокзалу. А выйти нужно было у магазина «Восход»! На мои слабые попытки возразить, что на вокзале я уже сегодня была, народ только загадочно улыбался моей непонятливости. Наконец-то я вышла на нужной остановке. Меня отправили в «Дом приезжих». Мне долго не открывали. Потом заспанная женщина выглянула в дверь и спросила кратко: «Вы командировочная, или молодая специалистка? Вам не сюда, общежитие – рядом!» И вот, наконец, я нахожусь в холле женского общежития, но мои проблемы на этом не заканчиваются. Вахтерша вежливо предлагает мне подождать коменданта общежития, и даже дает мне ее номер телефона. Удивило отсутствие наборного диска на телефоне, нужно было снять трубку и, услышав вежливый женский голос, напрямую назвать номер телефона. Потом телефонистка вручную соединяла абонентов. Это чем-то напомнило мне черно – белые фильмы о революции с дедушкой Лениным во главе, и неизменным возгласом вождя в трубку: «Багышня, Къемль!».
В Баранче было две телефонных станции – в районе «Победа» и на заводе. Соответственно, барышне нужно было сообщить одну из них – «Завод» или «Победа», а затем – трехзначный номер телефона. С телефонисткой можно было поговорить, например, спросить телефонный номер, если его забыла. Девушки знали все.
Забегая вперед, скажу, что звонила я комендантше в течение дня несколько раз, сонный женский голос неизменно отвечал мне, что подойдет с минуты на минуту... Время шло, и я решила оставить свои вещи в общежитии и все-таки найти этот Баранччинский Электромеханический завод, где мне предстояло работать...
Итак, я вышла на ул. Коммуны, это главный проспект поселка, и начала свое первое путешествие по Баранче. По ходу прогулки я обозревала все местные достопримечательности. По правой стороне улицы бросился в глаза магазин «Воскод», Через два месяца, в честь 60-летия Октяборя, отстояв огромную многочасовую очередь, я получу по заводским спискам подарочный набор – небритую утку и банку сгущенки. Все это богатство я отвезу маме, куда, заработав на уборке картошки пару отгулов, я сорвусь на Октябрьские праздники. Моя милая мама умудрится как-то в отсутствии холодильника сохранить эту утку и приготовит потом ее мне в дорогу...
За «Восходом» следовал магазин «Овощи – фрукты». У магазина бабульки торговали картофелем. Приценилась. Огромное 12-литровое ведро отборной картошки стоило 1 рубль! Совсем неплохо, жить можно!
Пешеходная дорожка переходила в аллею, на обочине которой радовали глаз три вполне современных дома – начало теперешней «Китайской стенки». В одном из них располагалась почта, в следующем – предлагались какие-то бытовые услуги, названия уже точно не помню, а на третьем доме красовалась надпись «Промышленные товары», которая сохранилась и по сей день. На почте меня ждали два письма от моих подруг, мы договорились писать друг другу до востребования. Я торопливо вскрыла конверты и взахлеб прочитала всю свою корреспонденцию. Девчонки писали, как они устроились на новом месте. Настроение после чтения писем заметно улучшилось, солнышко засветило ярче...
На аллейках, примыкающих к домам, прогуливались небольшими группами козы, которые старательно жевали все, что считали нужным сжевать, в том числе и кусты акации, и молоденькие деревья. При всем при этом козочки были бодрыми и веселыми, они прекрасно вписывались в окружающую меня действительность. Зеленая аллейка упиралась в ул. Красноармейскую, дальше по ул. Коммуны стояли крепкие частные домики с крытыми дворами и огородами. Далее глаз отметил сразу несколько местных достопримечательностей – небольшое здание, гордо именующее себя баней, выглядело вполне прилично. Привлекали внимание арочные окна и высокое крыльцо бани.
Рядом стоял магазин, с одной стороны которого была надпись – «Промышленные товары», а с другой – «Продовольственные товары». Магазин был явно сталинской постройки, он доживал свои последние дни, через пару недель его закроют. Достопримечательность магазина – железные перила, которые вели вдоль всего здания. Как-то наш пожилой сосед по лестничной клетке признался мне, что эти перила принесли много страданий местным мальчишкам в суровые уральские зимы! Исследуя железо, некоторые из них крепко пострадали, приморозив свой язык к ним. Мой сосед тоже не избежал этой напасти.
Здание оказалось чрезвычайно крепким, оно и сейчас радует глаз баранчинцев, не привыкших к особым изыскам в архитектуре. На смену отжившей свое торговой точке был открыт магазин самообслуживания «Центральный», который удивил меня пустотой своего большого пространства. На полках пылились соки в 3-х литровых банках, да рыбные консервы. Впрочем, в мясном отделе можно было найти свежемороженую мойву и дешевый минтай.
Мимо здания проходной пройти было невозможно, главная улица Баранчи упиралась прямо в ворота завода. Проходная находилась слева от заводских ворот, и представляла собой старое деревянное сооружение. По другую сторону ворот велась стройка. Позже там будет и проходная, и наш отдел, в котором я буду работать – Информационно - Вычислительный Центр. А еще позже... Впрочем, не будем о грустном. Сейчас это здание администрации завода.
В заводской проходной один из ВОХровцев мне популярно объяснил, что я должна пройти в отдел кадров, который находится на заводской плотине. Для этого нужно дойти до заводского клуба «Уголек», затем повернуть направо и пройти до заводоуправления. Я не почувствовала подвоха в этом совете. Конечно, удивилась немножко – странное название для клуба... с ч/юмора у меня всегда было как-то не очень, я все и всегда воспринимала всерьез... Дойдя до клуба, я увидела на его воротах четкую надпись, из которой всякий, в том числе и я, мог бы легко понять, что местный клуб, как и любой клуб в глубинке России, носит имя нашего славного вождя, товарища Ленина! Так о каком же клубе мне говорили в проходной завода?! Удрученно я перевела взгляд с клубной вывески на само здание... Да, что-то стало проясняться! Действительно, клубу очень подходило его новое название – «Уголек», ведь он был почти полностью выгоревшим! В тот год по Баранче пронеслась серия пожаров – горели частные дома, сгорел и клуб... причину пожаров так и не установили, люди не спали по ночам, устанавливали дежурство по своим улицам, а дома продолжали гореть!
Начальник отдела кадров отнеслась ко мне доброжелательно. Но на свое рабочее место я попала только через несколько дней – весь отдел на неделю был выслан на уборку картошки. На дверях отдела на хорошей перфорированной бумаге, предназначенной для печати на АЦПУ (печатающее устройство, но еще не принтер ), было написано объявление шариковой ручкой: «Отдел закрыт. Все на картошке!».
Картофельных «туров» мне было тоже не избежать, но это меня совершенно не пугало. В таких поездках люди открываются совершенно с другой, более интересной стороны. У меня и одежда для такого случая была припасена в моем безразмерном чемодане... Пригодились мне и сапоги, и телогреечка ярко-оранжевого, «железнодорожного» цвета (других цветов продаже не было), и носочки шерстяные. В колхоз мы по осени будем ездить очень долго, вплоть до развала Союза.
... А пока, в первый свой день приезда в Баранчу, я стою на заводской плотине и любуюсь красотой окружающего мира. Мерно шумит вода. Перед глазами – тихая гладь пруда и осенняя красота уральской природы. Рабочий день продолжается, на плотине совсем безлюдно. Я еще не знаю, как называется этот пруд и его притоки. Каждому баранчинцу, который здесь родился, совершенно ясно, что поселок назван по названию речки Баранчи, но для меня он пока имеет вполне официальное название – поселок Баранчинский, и с этим прудом никак не связан. И звонкое красивое имя чистой горной речки Актай мне пока тоже неизвестно. Напротив меня – то ли остров, то ли противоположный берег. Осенний лес на нем раскрашен ярко и празднично – красавицы березки в золотом наряде, зеленый ельник, тонкие осинки с листьями всех расцветок – от лимонно – желтого до ярко - багряного. Небо спокойное и прозрачное. Ярко светит солнце. Я не спешу уходить, впереди у меня все так неясно и зыбко... И идти мне еще некуда, и о своей дальнейшей судьбе я еще ничего не знаю... Вода успокаивает душу. Плотина шумит, будто говорит мне, что все сложится, все устроится, надо только подождать немножко...
В общежитие я возвращаюсь уже под вечер, мой чемодан ждет меня на вахте... И снова я сижу с вахтером на диванчике и жду, жду, жду... Наконец приходит комендант общежития. Дама чем-то недовольна и жалуется вахтеру, что с утра она отравилась какими-то продуктами, и целый день ей было так плохо, так плохо... а тут еще эти постоянные звонки отдыхать мешают... Затем она приглашает меня с собой, открывает без стука дверь в одну из 4-х местных комнат и показывает мне на койку у окна. Ура! Наконец-то я дома!
... На койке – грязное постельное белье. Комментарий комендантши: «Девочки у нас белье стирают сами. Один чистый комплект я тебе выдам, второй – сама постираешь!». Спорить я не стала.
Вскоре в моей трудовой книжке появилась первая запись, в которой говорилось, что я принята на Баранчинский Электромеханический завод им. Калинина в отдел ИВЦ на должность инженера – электронщика.
Так началась моя жизнь в Баранче. И живу я здесь, дорогие мои, ровно 30 лет и 3 года.
Метки: Первые дни на Урале, Уральское
Наталья Плотникова,
29-05-2010 13:39
(ссылка)
Капризы моды. Как одевались наши мамы и бабушки
…Рассматриваю парадную бабушкину фотографию, где ей лет 60. Высокие скулы, прямой, правильной формы, нос, строго поджатые губы… Серые, немного выцветшие добрые глаза смотрят прямо в объектив. На голове – коричневая шерстяная тканая шаль с кистями, служившая ей долгие годы. Шаль надвинута глубоко на лоб, у подбородка заколота булавкой. Плечи и руки тоже полностью покрыты шалью. На всех старых фотографиях у бабушки волосы прикрыты платком.
Впрочем, есть одна небольшая фотография, где у бабушки открыты волосы. Она сделана на паспорт. Бабушка одета в клетчатое платье, волосы строго зачесаны назад. В углу фото – белый полукруг для печати.
В повседневной жизни одежда бабушки была очень простой. Она носила цветастые ситцевые кофты, присобранные у ворота и на рукавах и обработанные косой бейкой, длинные юбки в пол, тоже в сборку на талии, сбоку был разрез, и юбка завязывалась на тесемочки. Сверху она обязательно надевала большой фартук - «запон», который тоже собирался у талии на тесемочку, а сзади завязывался на бантик. Точно так же одевалась и ее сестра, тетя Глаша. Возможно, что это была обычная крестьянская женская одежда начала прошлого века…
Папины тетушки из деревни Минчаки всегда приходили к нам в гости в парадной форме: черная плюшевая «жакетка», длинная юбка, блестящие резиновые сапоги. На голове – неизменный платок.
Вспоминаю, как одевались наши мамы...
Одни названия тканей чего стоят - габардин, крепдешин, шевиот, поплин... Всего не упомнишь... Звучит, как музыка... У моей мамы и тети была своя портниха, ее звали Авочка. Жила она на одной улице с нами, в 2-х – 3-х кварталах от нас по ул. Гоголя. Авочка шила очень хорошо, клиенткам своим никогда не отказывала. У нее был только один минус - одно платье она могла шить в течение года, иногда и больше. Мама с тетей ворчали, сокрушались, но к Авочке ходили. Я помню, что у Авочки весь дом был завален тканями, лоскутками, выкройками... Мне было там очень интересно.
Авочка шила маме костюмы и платья из тканей, которые папа привез из Германии, где служил до 1955 года. Мама носила эти вещи много лет. Строгий серый костюм с юбкой четырехклинкой, голубое платье с откидным воротником и атласными пуговицами, сиреневое крепдешиновое платье в белый горох. Я все мечтала отрезать от него кусочек ткани и сшить своей кукле парадное платье. Уже и ножницы приготовила…. Что меня остановило, не помню, может быть, остатки благоразумия…
У мамы была манишка белого цвета с ажурным воротничком апаш. Мама носила манишку с серым костюмом. На фотографии 50-х они стоят вместе с отцом, мама в сером костюме и туфельках, на ногах - белые носочки. Отец, как обычно, в военной форме - высокий, красивый. Даже на гражданке он много лет продолжал носить военную форму... Помню, как я ему старательно и аккуратно подшивала беленькие подворотнички…
Рассматриваю еще одну фотографию. На ней мои родители стоят в зимней одежде. Отец – в офицерской шинели, на голове – шапка-ушанка. Рядом стоит моя мама, одетая в шубку и серую шапочку из каракуля. На ногах у моих родителей надеты бурки – это такие сапоги, сшитые из плотного белого фетра или войлока. На маминых ножках бурки выглядят очень изящно. Впереди стоит моя старшая сестра, меня где-то еще не видно…
Сестричка одета в пеструю кроличью шубку и цигейковую шапку, которая завязывается у подбородка тесемочками. Наряд дополняют коричневые шаровары с начесом, в которых было очень удобно кататься с ледяной горки, и серенькие валенки. Еще и еще раз вглядываюсь в это фото, и вновь погружаюсь в атмосферу первого послевоенного десятилетия…
После войны в город стали привозить трофейные вещи. Мама рассказывала мне историю о том, как одна дама явилась «в свет» в пеньюаре, и при этом выглядела сногсшибательно…
Папу часто приглашали в ДК Горького на разные мероприятия, иногда он брал меня с собой. Мне запомнилась пожилая дама в темном платье, воротник и манжеты которого были сделаны из меха норки. Мне этот парад показался неуместным, к чему все эти меха в середине лета? Впрочем, что я тогда понимала в моде…
А еще я помню, как мама с тетей ходили в парикмахерскую делать "химию". Уйдут вместе ранним утром, а вернутся уже под вечер, очень счастливые и очень кудрявые. Когда я однажды сделала себе химическую завивку, мне казалось, что все получилось очень удачно, мне понравилось. Но мой 3-х летний сын с укоризной посмотрел на меня и осуждающе сказал: "Мама, ну что ты с собой сделала!"
Мода 60-х
В 60-е годы на смену довольно вычурной моде послевоенных лет появились простенькие платья рубашечного покроя. В моде были болоньевые плащи скучных темных тонов. Поговаривали, что за рубежом такие плащи носят только дворники… Длина юбок становилась все короче. Для того чтобы сшить модное коротенькое платьице, нужно было чуть больше 1 метра ткани. В моду внедрился кримплен невообразимо ярких расцветок. Первое кримпленовое платье я сшила себе сама. Покрой был настолько простым, что сшить его мне не составило большого труда. Позже, в 90-е годы, я смастерила из этого платья нарядную наволочку на диванную подушку, которая до сих пор радует меня на даче своими яркими красками. Вот материалы были!
Да, носили мы мини, носили.… Признаюсь честно...
В нашей комнате, в студенческом общежитии на Петроградской, девочка из Новгорода жила, к ней мальчик приходил, дружили...
Ну, иногда и спорили порой... Так вот, последним аргументом спора с его стороны обычно было высказывание: "Таня, если будешь со мной спорить, я тебе своего большого портфеля не дам в метро подержать!" Так вот, суть дела была в том, что портфель использовался в качестве некоей ширмы, которая прикрывала ну, очень коротенькую юбочку. А метро в Питере глубокое, пока по этому эскалатору спустишься.... Портфельчик не помешает...
Потом я сшила себе первую юбку – годе, длиной за колено.… Длина называлась – миди… В ней было легко и комфортно.… И тут я поняла, что не хочу больше носить мини-юбки. Вот брюки – это удобно!
Еще носили трикотажные кофточки, связанные в резинку. Они назывались «лапша».
Сапоги-чулки помню... Черные, блестящие, на высоченной платформе... Цена вопроса на "черном рынке" - 90 руб. Ходить в них было очень неудобно, подошвы скользили по снежной весенней каше... Но носили все, альтернативы не было. Это был, примерно, год 75 прошлого века...
Примерно в те же годы вошли в моду вещи, связанные из мохера. Клубки этой пряжи в магазине не продавались, их нужно было «достать». Как-то к нам с подругой около метро «Площадь мира» подошла женщина и предложила купить мохеровые шапочки. Мы объяснили ей, что мы бы с радостью, но денежки у нас в общежитии, отсюда – 2 остановки на метро… Тетка сказала, что подвезет нас на такси…. Шапки мы купили, заплатив за них по 30 руб. Стипендия у нас в те годы составляла 40. Впрочем, потом выяснилось, что нас надули, шапки были связаны из какой-то дешевой пряжи.
А наша боевая раскраска? Нужно было обязательно иметь польские тени разных тонов, тушь. За неимением французской годилась и ленинградская за 40 коп с пластиковой щеточкой. На прямоугольный твердый кусочек туши, находящейся в маленькой черной коробочке, можно было просто поплевать (в дорожных условиях, за неимением теплой воды), и – готово! Дальше – дело техники.
Рядом с нашим общежитием находился специализированный магазин косметики. Мы покупали там какие-то кремы, польские духи «Быть может»… Ценились прибалтийские духи – «Рижская сирень», «Агат». Даже сейчас при одном названии в памяти всплывают эти запахи…
По распределению я попала на Урал. Перед отъездом туда купила себе фетровую шляпу. На новом месте я проносила ее ровно 3 дня, как-то не вписывалась моя шляпка в местные условия.… Пришлось закинуть ее в чемодан и затолкать подальше, под кровать моей койки в комнате нашего рабочего общежития, в которой, кроме меня, жили еще 3 девочки, выпускницы ПТУ.
Метки: Капризы моды
Наталья Плотникова,
26-05-2010 13:56
(ссылка)
Из фронтовых дневников моего отца
Минчаков Николай Алексеевич
Хочется рассказать о тех, кто воевал в годы войны. В каждой семье помнят и гордятся теми, кто своим каждодневным воинским трудом добывал эту победу. Я хочу рассказать о своем отце, обычном вятском парне.
Мой отец, Минчаков Николай Алексеевич, родился 14 мая 1919 г. в д. Новые Минчаки Стуловского с/с. Слободского района Кировской области.. Он окончил среднюю школу № 7 в г. Слободском. С 1939 по 1941 г. учился в Свердловском Горном институте.
26 июля 1941 года был направлен на учебу в Смоленское артучилище в г. Ирбит Свердловской области.
Участвовал в боях в должности командира взвода, старшего офицера батареи в 3 Гвардейской армии Воронежского фронта, 5 армии 3-го Украинского, 1-го Белорусского фронта. Освобождал всю Украину, Молдавию, Польшу, Варшаву, участвовал в штурме Берлина. 14 апреля 1945 г. вступил в кандидаты, а в 1946г. стал членом КПСС. Партбилет № 01800223.
Он награжден тремя орденами - Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды, бронзовой медалью Войска Польского. Заслужил боевые медали: «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой отечественной войне».
Служил в СА более 15 лет, военный пенсионер с октября 1956г. Последняя воинская должность – заместитель командира дивизиона по политчасти 1049 гаубичного артполка 18 механизированной дивизии Г.С.В. (группы советских войск) в Германии.
Помню, в детстве просила отца: « Папа, ну расскажи про войну…»
Он отвечал мне: «Ну что рассказывать… Ночью спишь в блиндаже. Нары в два этажа…. Внизу холодно, вверху дышать нечем, вонь от портянок…». Сыновей у него не было, позже он рассказывал о войне моему мужу.
Сохранились отцовские дневники. Записи начинаются с 1 марта 1945 года и заканчиваются 26 апреля 1945 года. Впереди – Берлин. В них нет ничего героического. Писал, что ждет писем из дома, что болеет мать, и отец, (мой дед), просит его приехать домой.
Мечтал, что кончится война, и у него будет красавица жена в мирной жизни. Учился играть на гармошке…. Получалось плохо…. И опять надежда, что вот закончится война…. Фотографировался со всеми расчетами…. И, конечно, воевал. Это была его работа, и писал он о ней очень кратко.
Записи от 21 марта – 24 марта:
«Сегодня отдавал Петренко снаряды. Кроме того, сортировал снаряды. Получил письмо от Николая Г.. Письмо шло 2 месяца. Как долго! Переписывал огни, диктовал каждому командиру орудия. Вели пристрелку из 4 орудия. Стреляли ничего. Выпустили 10 снарядов. Дежурный Гнездинов. За ночь поднимался раз 5.
22 марта
Сегодня стреляли, расширяя плацдарм. Выпустили 310 снарядов. Вели огонь по нескольким целям одновременно. Голос откричал, охрип. Собирал командиров орудий и приказал передавать уставные команды. Бескровного наградили орденом «Красная Звезда», Губанова - орденом «Отечественная Война 2 степени». Был Анухтин. Рассказывал об обстановке.
23 марта.
Сегодня стреляли. Выпустили 44 шт. Ненашев доложил неправильно о наличии боеприпасов. Я чуть не влип с ним. Губанов сегодня ушел на НП. Сегодня последние известия хорошие.
Контузило Ладохина и Горбунова. Пришли на ОП (огневая позиция). Ладохин не говорит. Собираемся сегодня переезжать на новую ОП. Получил сегодня фотокарточки, где сфотографировался с 1-м и 4-м расчетами. Получил групповую фотокарточку.
24 марта.
Сегодня стрелял из 1-го орудия. Выстрелил 6 снарядов. Калиниченко наводит медленно. Комдив Моторин по этому поводу вызывал меня к телефону. Пришел Козорезов и комсорг. Вместе со мной ночевал. Ездил на ту сторону Одера за орудием Гнездилова. На наше место встали противотанкисты. Там, на старом месте, находится Захаров. Переправился хорошо. В 10 часов вечера был на этой стороне. Орудие застряло в грязи. Вытаскивали 2-мя машинами. Заблудил, долго искал ОП с Гнездиловым».
Запись от 16 апреля 1945 г.:
«Начали артподготовку в 5 часов, выпустили (снарядов) 337 штук. Оставили бронепрожигающих всего 25 штук. Продвинулись пока что мало. Немец сильно сопротивляется. Сильно заминировано».
И еще три дня войны:
22 апреля 1945 г.
«Сегодня второй раз занимали ОП и все зря. Продвинулись на 800-1200м. Можно было и не переезжать. Комбат следует букве, догме. Кондрашов едет на прямую наводку, ближе к передовой.
25 апреля 1945 г.
Сегодня наши минометы поранили 10 человек и одного убили. То был ужасный день.
Комбат и … (фамилия непонятна) ругали меня, за то, что много людей вышло из строя. Жаль Коломийца, перебило ногу.
26 апреля 1945 г.
Ужасный день. Своя «катюша» ударила по нам. Санаева, вероятно, разорвало в клочья. Я сидел в это время на машине. Меня подняло в воздух и ударило о машину.
Ночью ехали перед утром».
На этой странице – 26 апреля 1945 года, записи отца прекращаются. Вот такой ценой доставалась победа. Дальше был Берлин…
Примечательно, что эти победные записи весны 45 года велись в немецком ежедневнике карманного формата 1941 года. В нем в 1941 году должны были появиться записи на немецком языке о победах в России и взятии Москвы фашистскими войсками. Не вышло! Записи вел вятский парень, которому не было и 25 лет!
Не дождалась сыночка Мария Ильинична…. Она тихо угасла в конце мая того победного, 1945 года….
В конце 50-х, начале 60-х годов отец возглавлял краеведческий музей города Слободского.
Отец был исключительно честным и порядочным человеком. В мирной жизни он не заслужил больших чинов и званий. Многим он был неудобен, всегда резал правду-матку в глаза, невзирая на личности. Папа прожил достойную жизнь, был хорошим семьянином и любящим отцом и дедом.
На склоне лет отец много занимался краеведением, выписывал литературу из Герценки…. Некоторые из его записей сохранились.
Отец умер 14 марта 1998г. Похоронен со всеми воинскими почестями. Военком, майор Пронин, распорядился организовать похороны по разряду старшего комсостава (майор, и выше), как боевому офицеру, хотя отец был капитаном.
14 мая 2009 года отцу исполнилось бы 90 лет. Уходят ветераны…. Вечная им память!
Метки: Фронтовые дневники отца
Наталья Плотникова,
16-05-2010 14:54
(ссылка)
Женщины и война
Женщины и война. Казалось бы, вещи несовместимые. Но они живут среди нас, те женщины, которые были на фронте, сражались наравне с мужчинами, те женщины, которые в тылу заменили мужчин в их нелегком труде, трудились у станков по 12 часов в сутки. Порой они были несовершеннолетними, совсем девчонками, им было по 13 – 15 лет. Голодные, промерзшие, не имея теплой одежды, в неотапливаемых цехах, они выполняли свою военную трудовую норму, порой даже ночевали тут же, у станка, дабы не тратить силы и время на то, чтобы добрести домой. И даже в коротком своем сне они кричали: «Давай! Давай! Быстрей! Быстрей!»... Боялись, что не выполнят норму... Даже во сне...
У них не было выходных и праздничных дней, не было отпусков. Пятиминутное опоздание приравнивалось к саботажу, за него судили в военное время и давали 5 лет лишения свободы.
А потом наше государство приравняло труд военной поры к труду в мирное время. Если до 90-х годов военный стаж шел, как год за 2, то позже это правило отменили. Несмотря на то, что по 12 часов в сутки работали ДЕТИ! Ну что же, с государством не поспоришь, да и не о том сейчас речь. Я хочу рассказать о тех женщинах, которые пережили войну, голод, блокаду. Выжили – и остались ЖЕНЩИНАМИ.
Мой первый рассказ – о ленинградских бабушках. Мне довелось с ними встречаться во время учебы в Питере в 70-е годы. Это те женщины, которые пережили блокаду, поднимали и восстанавливали город. Они в большинстве своем отличались доброжелательностью и жизнелюбием.
С одной из таких женщин я разговорилась совершенно случайно. Надо сказать, что я без ума была от этого города на Неве, могла бродить по нему часами, и ради всего этого порой попросту сбегала с лекций (Ну, не так часто, как вы подумали... иногда... под настроение... :)
Эта женщина работала в институтском гардеробе нашего электротехнического факультета. Маленькая, кругленькая, в черном сатиновом халатике, тогда мне она показалась бабушкой... На голове – белый платочек, живые карие глаза... Она подала мне пальто и сказала, что вешалка у моего пальто оборвалась, а она пришила... Милые питерские бабушки... Я ее поблагодарила. Разговорились. Теперь уже помню разговор отрывочно, прошло много лет...
Она мне рассказала, что мужа у нее убили в первые дни войны... А она осталась в блокадном Ленинграде. Было трудно... За водой ходили на Неву с бидончиками... Было холодно. Печки – буржуйки топить было нечем... Голодали... Однажды она зашла к своей подруге. В воздухе витал забытый запах вареной курицы... Голова кружилась от голода... Оказывается, люди варили на ужин кошку...
На улицах повсюду лежали трупы людей. Мясо с трупов было кем-то обрезано... А на Светлановском рынке по утрам продавали холодец...
Всем известный факт, что Жданову в эту первую блокадную зиму из Москвы самолетом доставляли персики. Кто знает, все ли самолеты прибыли в пункт назначения, поставляя изысканный десерт товарищу Жданову...
Эта женщина как-то выжила. И в эти трудные блокадные годы встретила свою любовь. Чтобы узаконить свои отношения, они побрели через весь холодный и голодный город пешком в ЗАГС... Шли целый день, голодные, без сил, опоздали... Как они не замерзли в ту холодную зимнюю ночь? Любовь ли дала им силы пережить ее, или Бог сжалился над ними? Зарегистрировали их только на следующий день... Молодые вместе встретили Победу, а потом прожили душа в душу много лет...
Признаюсь честно, когда я слушала этот рассказ, мне было только 20 лет, и я не совсем понимала, как можно было так быстро забыть своего первого мужа, погибшего в первые дни войны...
А сейчас я просто поражаюсь огромной жизненной силе этой маленькой женщины, которая вопреки ВОЙНЕ, БЛОКАДЕ и ГОЛОДУ сумела выжить, отстоять свое право на жизнь и женское счастье.
ИХ БЫЛО ТРИ СЕСТРЫ
Их было три сестры, Клавдия, Полина и Зинаида. Они родилась в Баранче, в небольшом рабочем поселке на Урале. Детство их не было простым. Отец девушек, Плотников Александр Павлович, воевал на фронтах первой Мировой, был контужен, травлен газами. Домой вернулся белобилетником. Семья жила бедно.
Одной из сестер, Зинаиде Александровне, сейчас исполнилось 83 года. Она имеет очень хорошую память, о прошлом может рассказывать бесконечно. За ее плечами - целая жизнь. Жизнь, такая же, как у всех ее сверстниц – детство, война, ремесленное училище, работа на Баранчинском электромеханическом заводе в военные годы - сначала по 8, а затем и по 12 часов у токарного станка. Ростиком Зинаида не вышла, у станка стояла на подставке – деревянном ящике от снарядов. Ее воспоминания о войне бесценны. Я попытаюсь передать ее рассказ на бумаге.
Начало войны. Зина хорошо запомнила этот день. В 1941 году она окончила школу - семилетку. 21 июня в школе был выпускной вечер. В этот же день было открытие клубного сада, в саду играл духовой оркестр. Клава и Полина, старшие сестры, ушли в клуб, а Зинаида с матерью отправились на выпускной вечер. Был теплый летний день. Выпускной вечер у Зины закончился в 2 часа ночи. В 4 часа пришла Клавдия, она сказала, что началась война. Клава с матерью шептались об этом на кухне, а Зина слышала эти слова уже в полудреме. До сих пор она гадает, откуда старшая сестра узнала о войне, ведь по московскому времени было только 2 часа ночи.
Рано утром все население Баранчи собралось у заводской проходной. Начался стихийный митинг.
В этот же день по поселку начали разносить повестки военнообязанным. Принесли повестку и мастеру, который ремонтировал печь в доме Зины. Так и не закончил он свою работу. Мастер научил Зинаиду, как затирать печку, как закончить работу. Девушка успешно справилась с ремонтом печки – кормилицы.
Средняя сестра Полина в это время училась в медицинском училище в Нижнем Тагиле. В 1941 году Поля перевелась в Баранчу, в ремесленное училище, где обучалась работе на токарных станках. Станки были типа ДИП – 200 (в народе их метко называли – «догнать и перегнать»). В 1942 году она вытачивала пробки для снарядов.
Баранчинский электромеханический завод был закрытым, номерным предприятием. В начале войны на территорию завода эвакуировали Ленинградский завод «Электросила».
Старшая сестра, Клавдия, еще в 40-м году поступила в 4 цех намотчицей. А в 42 году ее перевели в 31 цех. Она была сначала токарем. Из чугунных болванок вытачивали корпуса для снарядов, которые затем отправляли в Нижний Тагил.
Перед войной в клубном саду была «газовая камера», где проводились учения с противогазами. Мальчишек и девчонок старших классов заставляли просиживать в камере в противогазах по 30 минут. Однажды, когда Клавдия была в этой камере, ее просто забыли там, все вышли, а камеру закрыли. Она пробыла в камере длительное время, прежде чем о ней вспомнили. После этого у девушки начались приступы удушья.
Цеха не отапливались во время войны. В 31 цехе были печи – сушилки. В перерыв девушки забрались туда погреться, да там и уснули. Печи на перерыв отключались, и уснувшие девушки промерзли там насквозь. После этого состояние Клавдии еще более ухудшилось, у нее началась астма. Одна из девушек умерла. А Клаву перевели в контролеры по состоянию здоровья. Там она проработала до конца войны.
В июле 1941 года Зинаиду послали на покос. А осенью девушек направили на уборку в совхоз (поселок Лая), они пробыли там 2 месяца, пока не выпал снег. Ботинок у Зины не было, ее старенькие туфли совсем развалились, подошвы у туфель отвалились, и она привязала подметки проволокой. Обувь все равно промокала, а работать приходилось уже по снегу. Теплой одежды тоже не было. Таких «безобутных» девушек набралось человек 10, и, когда им стало совсем невмоготу, они сбежали с работы, и пешком добрались до Баранчи.
Дома мать пряла шерсть, вязала носки, варежки для фронта, шали для медсестер и для обслуживающего персонала госпиталя. Зина тоже стала помогать матери. Так они прожили до 42 года. Была коровешка. На себе возили сено, дрова. В октябре 41 года к ним, на 15 кв.м, подселили квартирантов. Это были эвакуированные из Ленинграда. Их эшелон разбомбили, у одной из женщин потерялись дети. Позже она нашла их в Ташкенте, и уехала к ним.
В 42 году Зинаида поступила в Ремесленное училище № 13. Сразу же после оформления в училище девушкам дали материал для форменных юбок из прорезиненного материала черного цвета, из такой ткани делались палатки, выдали куртки из такой же ткани. Хлеб ученикам ремесленного училища давали наравне с взрослыми – 700 граммов. Это была большая поддержка для семьи.
Питались ребята в столовой 3 раза в сутки. Столовая находилась в здании бывшего телеграфа, что сейчас находится рядом с баней. Кормили капустными щами, супами из щавеля, 2-3 кусочка картофеля плавало в железной тарелке. Посуда была сделана на Баранчинском заводе. Поили «деревянным молоком» - это молоко посылалось Советскому Союзу, как американская помощь. По утрам ребятам давали отвар хвои. У многих учеников началась цинга. У Зины начали шататься зубы. Отвар помог девушке.
В конце 42 года в один из зимних дней утром в доме не прозвенел будильник. Девчата опоздали на работу на 15 минут. Клавдию мастер простил, сумел замять дело. Зинаида была еще учащейся ремесленного училища, а вот Полине пришлось отвечать за опоздание. Ее судили в городе Кушва, что находится в 15 километрах от рабочего поселка. В суд Зина и Поля отправились вместе. В сторону Кушвы их подобрала попутка. Суд был недолгим. Зина встала на колени перед судьей, просила пощадить сестру. Судья ответил ей, что не может этого сделать, ведь у него – семья, дети... Но все-таки Полину не посадили, ей присудили выплачивать государству 25% от заработной платы в течение года. По тем временам - это был мягкий приговор. Домой девушки возвращались пешком, голодные и промерзшие, радуясь «мягкому» приговору.
В поселок были высланы девушки из Воронежа, они учились в одной группе с Зиной. После освобождения города от фашистов девушки решили туда вернуться, попросту сбежать из училища. Они обратились к Зине за помощью, Зина отговаривала их от побега, говорила, что город разрушен немцами, там их никто не ждет.
А через день Зину вызвал директор училища и спросил ее, почему она помогала беглянкам? Зинаида промолчала. В это время у семьи пропали продовольственные карточки на хлеб, они сами голодали, и Зина при всем желании не смогла бы помочь девушкам. Директор отчитал ее, а потом увидел ее рваные туфли, обвязанные бечевкой, и отправил девушку в мастерскую, где шили обувь ученикам ремесленного училища. Зине сшили ботинки из брезента, подошва была сделана из толстых камер, она была пробита деревянными шпильками. В этой обувке Зина проходила до 44 года.
Целый месяц вся семья жила без хлеба. Зина приносила свою пайку хлеба из училища, суп варили, из чего придется – польской моркови, остатков картошки, щавеля.
Когда в ремесленном училище узнали про пропажу карточек, девушке старались помочь, чем могли. Помог мастер, Перфильев Николай, отчество Зина уже не помнит, у него было прозвище «Культяпа». После обеда со стола для резки хлеба сметались все хлебные крошки, собирались все косточки от компота, которым поили летчиков, посланных в Баранчу для поправки здоровья. Они питались в этой же столовой. Летчики были расквартированы на постой на улице Горького, ближе к пруду.
В это же время Зина собирала зерно на полях. Зерно было убрано в суслоны, а вовремя его не вывезли, оно так и осталось на полях. Зерно жителям собирать не разрешали, дежурили объездчики на конях. Не разрешалось подбирать даже гнилую картошку. Зинаида ходила в поле с собакой. Собака искала мышей, разрывала мышиные норы. В норках мыши запасали зерно на зиму.
Вот это зерно из мышиных норок и собирала Зина, пряча его в мешочек под телогрейку. Дома зерно промывали, просушивали, потом прокручивали на ручной мельнице. Из этой «мышиной» муки пекли лепешки. Картошки в тот год тоже не было, год был дождливый, и она вся вымокла и сгнила. За каждый картофельный куст, за каждый кочан капусты, за выдернутую морковку, которая сгнивала в земле глубокой осенью, давали пять лет тюрьмы.
Зина помнит, как во время уборки одна из девушек сорвала кочан капусты, которую по дороге домой девушки поделили между собой. Кто-то из девушек и донес на подругу. Ей дали 5 лет тюрьмы, домой она уже не вернулась, так и сгинула неизвестно где...
Уже с половины 42 года Зину и ее подруг поставили к токарному станку. Они вытачивали болты, гайки, «крылышки» (стабилизаторы мин). Это была трудная для подростков работа. Пока ребята учились в ремесленном училище, они работали у станков по 8 часов, без выходных и праздничных дней. При обтачке стружка летела во все стороны, защитных очков не выдавалось. Однажды Зине в глаз попала горячая стружка. В больнице стружку вынули, но на глазу стало образовываться бельмо.
Зину лечила бабушка Чудиниха (Чудинова). Она случайно увидела девушку, заподозрила неладное, и позвала ее к себе на двор. Бабушка вынесла горсточку нюхательного табака и с ладони сдунула его в глаз Зинаиде. Было очень больно, но табак разъел бельмо на глазу. Бабушка Чудиниха наблюдала за выздоровлением, периодически осматривая глаз девушки.
В 1944 году Зинаида окончила ремесленное училище. Ее направили в цех № 15 – ремонтно–механический, и определили на токарный станок ДИП-200. Девушки делали детали для ремонта оборудования всех цехов. Они вытачивали болты, гайки различных размеров, весь крепеж, вытачивали чугунные валики, масленки Штауфера для военного оборудования от №2 до № 6. Ребят поставили за станки ДИП-400, они были более мощными, девушки с ними не справлялись.
Зинаида часто вспоминает один случай, который произошел в конце 43 года. Девушка стояла у станка на высокой деревянной решетке. Зина ростиком не вышла, до станка дотягивалась с трудом, деревянные решетки под ноги специально делались повыше. На ногах у нее – «туфли» - обутка, обмотанная проволокой. Цеха не отапливались, ноги примерзали к дырявой обуви.
Директором завода в ту пору был старый еврей, фамилию его бабушка уже не помнит. Он не созывал оперативок к себе в кабинет. Каждое утро он обходил заводские цеха, его сопровождала секретарша. Начальник цеха встречал директора у входа и сопровождал его при обходе цеха. Рабочие любили директора и уважали его. Он заботился о заводчанах, требовал, чтобы на территории цеха было хорошо прибрано, контролировал, чтобы в цехе была теплая питьевая вода, смотрел, как одеты рабочие цеха.
Директор посмотрел на дырявую Зинину обувь, и сердито спросил у начальника цеха, указывая на Зину: «Ето сё такое?». Букву «Ч» он просто не выговаривал. Что еще сказал директор начальнику цеха, девушка не расслышала за гулом станка, она видела только, что директор очень сердит. В этот день девушку отпустили пораньше. Начальник цеха отправил ее на склад, где ей выдали фуфайку, валенки 40 размера, подшитые в 2 слоя (у нее был 33), одежду и белье. Один слой у валенок мать Зины спорола, обрезала верхнюю часть валенок. Для того, чтобы они стали поменьше, в большом чугунке вскипятили воду и опустили валенки в кипяток. Из получившихся обрезков войлока выкроили новые подошвы для починки валенок остальным членам семьи – Полине, Клавдии и матери Зинаиды.
В конце 44 года Зина научилась точить украшения к железным койкам – фигурные шарики. В одном из цехов делались койки, которые затем отправлялись в золоторудный поселок Ис, за них расплачивались золотом. Золото директор менял на американские продукты (тушенку, «деревянное» молоко) и одежду для рабочих. За эти «махинации» он и пострадал, директор был арестован и посажен пожизненно. Дважды рабочие ходатайствовали о его помиловании, писали письма во все инстанции, может быть, даже товарищу Сталину. Срок убавили до 5 лет. Позже директора освободили, но прожил он после этого недолго.
В 43 году Зина поступила в техникум, в 45 году она была на 4 курсе.
В марте 45 года, в ночную смену, Зине принесли якорь с подъемного крана из литейного цеха. Надо было очень точно обточить коллектор. Станок нельзя было запускать быстро, нужна была максимальная точность. Зина справилась с задачей к 6 часам утра. От станка она в ту ночь не отходила ни на минуту. Пока девушка работала в неотапливаемом цехе, ноги ее сильно замерзли. Утром она не смогла снять сапоги, ноги примерзли к портянкам, а портянки – к сапогам. На следующий день у нее отнялись ноги, и она слегла. Ее положили в больницу, Лечили ее очень долго. Помнит, что с фронта в ту пору вернулась Чадова Галина Михайловна и еще 2 докторши. Затем Зину выписали на работу, но ходить она не могла, добиралась до завода с ул. Ленина более часа.
Однажды к ним домой зашли двое мужчин – коновалов. Они попросили девушку напиться. Зина ответила, что ковшик на кухне, там же и бадейка с водой. Мужчины спросили, а почему она сама не подаст им воды? Девушка сказала, что она совсем не может ходить. Мужички попросили осмотреть ее ноги. Потом они предложили ей сделать лекарство и попросили за него 25 рублей. На эти деньги можно было купить 14 буханок хлеба, а в буханке в ту пору было 2 кг.
Лекарство мужички принесли через 2 дня. Оно было в обыкновенной четвертинке из-под водки, по цвету напоминало яичный желток. Из чего было изготовлено это чудодейственное средство, Зинаида так никогда и не узнала. Но оно помогло девушке, она встала на ноги. Это лекарственное средство помогло и старшей сестре, Клавдии, когда она уронила себе на ноги заготовку для снаряда, и ее ноги все почернели. В один из дней склянка с чудодейственным лекарством неожиданно взорвалась на мелке осколки.
9 мая, в 6 часов утра, Зинаида с матерью услышали по радио сообщение о Победе советских войск над Германией. Этот день ждали так долго, что в первый момент Зина не поверила сообщению. Старшие сестры, Клавдия и Полина, были в ночную смену, они узнали о Победе еще раньше, весть о радостном событии передавалась по радио каждый час. Зинаида отправилась в 7 часов на работу, как обычно. По дороге она встретилась со своими подружками, они обнимались, плакали и шли дальше – к заводской проходной, к родному заводу, который был их домом и защитой все военные годы. Девушки прошли в свои цеха, но в них было пусто – все рабочие собрались на митинг в 31 цехе. Это был закрытый цех, в котором в военные годы изготавливались снаряды. Митинг был коротким.
Радость людей была огромна. Кто-то рыдал, кто-то пускался в пляс, люди пели и плакали, плакали и пели... Откуда-то взялись две скрипки, аккордеон, потом появились гармошки. В разных углах цеха играли разные мелодии – грустные и веселые, где-то звучали военные марши. Это был первый выходной день за всю войну, люди не работали. Потом праздник покатился по поселку, этот радостный день ждали так долго... С утра шел мелкий дождик, но его никто не замечал... К обеду погода прояснилась. Но все люди, которые позже вспоминали этот день, запомнили его ясным и солнечным. Дождя никто не заметил, настолько велика была радость Победы.
Метки: Женщины и война, Уральское
Наталья Плотникова,
24-02-2010 18:13
(ссылка)
Музей - усадьба академика Бакулева
Летом 2009 года, в первый день нашего приезда в Слободской, мы с сестрами отправились в деревню Бакули. Там находится музей академика А.Н.Бакулева, единственный медицинский музей в Кировской области.
Родственные связи по Бакулевской фамилии имел мой дед, Минчаков Алексей Петрович, и его мать, Параскева Дмитриевна, в девичестве – Бакулева.
Недавно нашла фотокопию фотографии 1916 года. На ней в первом ряду слева – моя бабушка с младенцем на руках. Рядом – мать деда Алексея Петровича, моя прабабушка – Параскева Дмитриевна из деревни Бакули. Простое русское лицо. Шаль на голове полностью закрывает лоб, у подбородка заколота булавкой, плечи тоже полностью закрыты шалью. Цветастая ситцевая кофточка, юбка в пол. Натруженные руки сложены на коленях.… Фотография очень нечеткая, переснята с оригинала, который местами уже потерся, в середине фотография потрескалась. Так хочется рассмотреть каждую черточку! Как мало знаем мы о своем прошлом! Как поздно начинаем понимать, что это очень важно для нас, наших детей и внуков. И расспросить уже некого…
Папа нечасто рассказывал о родне из деревни Бакули. Как-то обмолвился, что если бы не Бакулев, то он так и сгинул бы на Сахалине, где отец служил после войны. Папе там был не климат, он тяжело заболел, и написал письмо Бакулеву с просьбой о помощи. Получив отцовское письмо, Бакулев написал в медсанчасть, где находился отец, с требованием принять соответствующие меры. Папе сделали очень серьезную операцию на головном мозге, он выжил. Так что, благодаря А.Н. Бакулеву, папа получил вторую жизнь, а после выздоровления его перевели на Украину.
И это только один случай помощи людям, а сколько еще, я в этом уверена, было других! А сколько жизней А.Н. спас, как доктор, как хирург!
Музей-усадьба академика Бакулева – единственный медицинский музей в области. Студенты училищ и ВУЗов приносят здесь клятву Гиппократа.
Коротко о нашем знаменитом земляке из официальных источников:
«Академик А.Н. Бакулев родился 08.12.1980 года в деревне Бакули Слободского уезда Вятской губернии в крестьянской семье. После окончания губернской гимназии в 1911 году поступил на медицинский факультет Саратовского университета. Учился у ведущего российского хирурга того времени С.И. Спасокукоцкого. Работал в госпиталях Саратова, Сызрани, Москвы, хирургической клинике 2-го Московского университета. С 1943 года возглавил кафедру факультетской хирургии, организовал нейрохирургическое отделение. В 1956 году на базе клиники Бакулева был создан институт сердечно-сосудистой хирургии. До конца жизни был его научным руководителем (ныне институт носит имя А.Н. Бакулева)».
Музей является, как я уже писала, медицинским музеем, с другой стороны в усадьбе представлен быт старой вятской деревни. На первом этаже воссоздана обстановка крестьянского дома конца 19 века. Милые сердцу давно полузабытые вещи, которые можно было еще встретить в 60-е годы в деревенском, да и в городском быте в глубинке России. Мы получили огромное удовольствие, разглядывая разную кухонную утварь, русскую печь, ухваты, подойники. Названия некоторых предметов даже стерлись из памяти. Лукошки, короба, подойники, бутыли разных размеров – четверти, полчетверти…
Представлен ткацкий станок, инструменты для выделки кож, пошива обуви, прялки. Небывалой красоты домотканое полотно всяческих расцветок - пестрядь. Из такого полотна шилась одежда для всей семьи.
В спальне родителей подвешена зыбка на очепе из рябинового ствола.
Там же стоит кованая железная кровать с кружевным подзором. Сундучок, тканые половички, занавески – «задергушки» на окнах. В следующей комнате – зеркало и большие напольные часы в простенках между окнами, старинный секретер у стены, посреди комнаты красивейшая печь с изразцами. В центре столовой – огромный дубовый стол с точеными ножками, здесь собиралась вся дружная семья Бакулевых. В старинных шкафах хранится фарфоровая посуда.
И, наконец, мы проходим в кухню, где первым делом бросается в глаза большая русская печь-кормилица. И вновь мне доставляет огромное удовольствие вспоминать и перечислять предметы быта. К печке прислонен огромный ухват для чугунков на колесиках. Ухваты помню с детства, но вот ухват на колесиках видела впервые. Очень удобно для хозяйки, чугунок не надо держать на весу, она прихватила его – и на колесиках отправила в печку! Здорово! На приступке печки стоит большой утюг, который разогревался угольками. На деревянных лавках расставлены предметы кухонной утвари – чайник, кадки для воды с медным ковшом, маслобойка, медный подойник с носиком для слива молока, короба для хлеба. В углу расположен умывальник – рукомойник из меди и медный тазик. Рядом – вешалка с расписными вышитыми полотенцами, тут же приютилось коромысло. Полати занавешены веселым голубым ситчиком.
На втором этаже мы попадаем в комнату Александра Николаевича, в которой он жил в детстве. Здесь можно узнать о школьных и гимназических годах ученого, а также периоде студенчества в Саратовском университете. На стенах – портреты матери и отца А.Н.. Очень интересен портрет деда – потертый во многих местах сюртук, волосы на прямой пробор, очки, ясный открытый взгляд. Лицо русского интеллигента, никак не крестьянина. Тут же портрет его учительницы, ссыльной полячки, которая поддержала А.Н. в его стремлении к дальнейшей учебе. Отец А.Н. был против его учебы в губернской гимназии. Семь поколений из рода Бакулевых колокола лили. Да еще какие колокола! По всей России слава шла! Отцу нужен был помощник, соратник, продолжатель дела. На учебе настоял дед Александра Николаевича.
Далее идут залы, в которых представлены экспонаты, относящиеся к жизни и деятельности академика Бакулева. Бакулев Александр Николаевич прошел через 3 войны – Первую мировую, Гражданскую и Отечественную. В годы ВОВ он был главным хирургом резервного фронта, руководителем всех эвакогоспиталей Москвы и главным хирургом санитарного управления Кремля. В одном из залов представлены опубликованные труды А.Н, книги из его личной библиотеки. Документы и фотографии, медицинская литература и инструменты экспонируются в залах 2 этажа.
Очень интересна сама усадьба, где воссоздано крестьянское подворье, добротные хозяйственные постройки, банька, ветряная мельница. Очень благоприятна атмосфера усадьбы, здесь хочется остаться подольше, потрогать все своими руками, пообщаться с вятской природой.
Усадьба Бакулевых после революции была национализирована и принадлежала колхозу. В разное время в здании находились и правление колхоза, и клуб, использовался он и по другому назначению. Говорят, в клуб было невозможно зайти без резиновых сапог, первый этаж весь был затоплен водой. А.Н. Бакулев приезжал на родину только один раз, в 1963 году. Дом находился в плачевном состоянии. К тому же, А.Н. он не принадлежал. Больше он не посещал свою родную деревню. Через 5 лет академика не стало. В 1989 году было принято решение к 100-летию со дня рождения А.Н. Бакулева провести реставрацию здания и открыть музей. 20 декабря 1991 года состоялось открытие Музея-усадьбы академика А.Н. Бакулева. Именем академика названа также одна из улиц города. Слободского.
Родственные связи по Бакулевской фамилии имел мой дед, Минчаков Алексей Петрович, и его мать, Параскева Дмитриевна, в девичестве – Бакулева.
Недавно нашла фотокопию фотографии 1916 года. На ней в первом ряду слева – моя бабушка с младенцем на руках. Рядом – мать деда Алексея Петровича, моя прабабушка – Параскева Дмитриевна из деревни Бакули. Простое русское лицо. Шаль на голове полностью закрывает лоб, у подбородка заколота булавкой, плечи тоже полностью закрыты шалью. Цветастая ситцевая кофточка, юбка в пол. Натруженные руки сложены на коленях.… Фотография очень нечеткая, переснята с оригинала, который местами уже потерся, в середине фотография потрескалась. Так хочется рассмотреть каждую черточку! Как мало знаем мы о своем прошлом! Как поздно начинаем понимать, что это очень важно для нас, наших детей и внуков. И расспросить уже некого…
Папа нечасто рассказывал о родне из деревни Бакули. Как-то обмолвился, что если бы не Бакулев, то он так и сгинул бы на Сахалине, где отец служил после войны. Папе там был не климат, он тяжело заболел, и написал письмо Бакулеву с просьбой о помощи. Получив отцовское письмо, Бакулев написал в медсанчасть, где находился отец, с требованием принять соответствующие меры. Папе сделали очень серьезную операцию на головном мозге, он выжил. Так что, благодаря А.Н. Бакулеву, папа получил вторую жизнь, а после выздоровления его перевели на Украину.
И это только один случай помощи людям, а сколько еще, я в этом уверена, было других! А сколько жизней А.Н. спас, как доктор, как хирург!
Музей-усадьба академика Бакулева – единственный медицинский музей в области. Студенты училищ и ВУЗов приносят здесь клятву Гиппократа.
Коротко о нашем знаменитом земляке из официальных источников:
«Академик А.Н. Бакулев родился 08.12.1980 года в деревне Бакули Слободского уезда Вятской губернии в крестьянской семье. После окончания губернской гимназии в 1911 году поступил на медицинский факультет Саратовского университета. Учился у ведущего российского хирурга того времени С.И. Спасокукоцкого. Работал в госпиталях Саратова, Сызрани, Москвы, хирургической клинике 2-го Московского университета. С 1943 года возглавил кафедру факультетской хирургии, организовал нейрохирургическое отделение. В 1956 году на базе клиники Бакулева был создан институт сердечно-сосудистой хирургии. До конца жизни был его научным руководителем (ныне институт носит имя А.Н. Бакулева)».
Музей является, как я уже писала, медицинским музеем, с другой стороны в усадьбе представлен быт старой вятской деревни. На первом этаже воссоздана обстановка крестьянского дома конца 19 века. Милые сердцу давно полузабытые вещи, которые можно было еще встретить в 60-е годы в деревенском, да и в городском быте в глубинке России. Мы получили огромное удовольствие, разглядывая разную кухонную утварь, русскую печь, ухваты, подойники. Названия некоторых предметов даже стерлись из памяти. Лукошки, короба, подойники, бутыли разных размеров – четверти, полчетверти…
Представлен ткацкий станок, инструменты для выделки кож, пошива обуви, прялки. Небывалой красоты домотканое полотно всяческих расцветок - пестрядь. Из такого полотна шилась одежда для всей семьи.
В спальне родителей подвешена зыбка на очепе из рябинового ствола.
Там же стоит кованая железная кровать с кружевным подзором. Сундучок, тканые половички, занавески – «задергушки» на окнах. В следующей комнате – зеркало и большие напольные часы в простенках между окнами, старинный секретер у стены, посреди комнаты красивейшая печь с изразцами. В центре столовой – огромный дубовый стол с точеными ножками, здесь собиралась вся дружная семья Бакулевых. В старинных шкафах хранится фарфоровая посуда.
И, наконец, мы проходим в кухню, где первым делом бросается в глаза большая русская печь-кормилица. И вновь мне доставляет огромное удовольствие вспоминать и перечислять предметы быта. К печке прислонен огромный ухват для чугунков на колесиках. Ухваты помню с детства, но вот ухват на колесиках видела впервые. Очень удобно для хозяйки, чугунок не надо держать на весу, она прихватила его – и на колесиках отправила в печку! Здорово! На приступке печки стоит большой утюг, который разогревался угольками. На деревянных лавках расставлены предметы кухонной утвари – чайник, кадки для воды с медным ковшом, маслобойка, медный подойник с носиком для слива молока, короба для хлеба. В углу расположен умывальник – рукомойник из меди и медный тазик. Рядом – вешалка с расписными вышитыми полотенцами, тут же приютилось коромысло. Полати занавешены веселым голубым ситчиком.
На втором этаже мы попадаем в комнату Александра Николаевича, в которой он жил в детстве. Здесь можно узнать о школьных и гимназических годах ученого, а также периоде студенчества в Саратовском университете. На стенах – портреты матери и отца А.Н.. Очень интересен портрет деда – потертый во многих местах сюртук, волосы на прямой пробор, очки, ясный открытый взгляд. Лицо русского интеллигента, никак не крестьянина. Тут же портрет его учительницы, ссыльной полячки, которая поддержала А.Н. в его стремлении к дальнейшей учебе. Отец А.Н. был против его учебы в губернской гимназии. Семь поколений из рода Бакулевых колокола лили. Да еще какие колокола! По всей России слава шла! Отцу нужен был помощник, соратник, продолжатель дела. На учебе настоял дед Александра Николаевича.
Далее идут залы, в которых представлены экспонаты, относящиеся к жизни и деятельности академика Бакулева. Бакулев Александр Николаевич прошел через 3 войны – Первую мировую, Гражданскую и Отечественную. В годы ВОВ он был главным хирургом резервного фронта, руководителем всех эвакогоспиталей Москвы и главным хирургом санитарного управления Кремля. В одном из залов представлены опубликованные труды А.Н, книги из его личной библиотеки. Документы и фотографии, медицинская литература и инструменты экспонируются в залах 2 этажа.
Очень интересна сама усадьба, где воссоздано крестьянское подворье, добротные хозяйственные постройки, банька, ветряная мельница. Очень благоприятна атмосфера усадьбы, здесь хочется остаться подольше, потрогать все своими руками, пообщаться с вятской природой.
Усадьба Бакулевых после революции была национализирована и принадлежала колхозу. В разное время в здании находились и правление колхоза, и клуб, использовался он и по другому назначению. Говорят, в клуб было невозможно зайти без резиновых сапог, первый этаж весь был затоплен водой. А.Н. Бакулев приезжал на родину только один раз, в 1963 году. Дом находился в плачевном состоянии. К тому же, А.Н. он не принадлежал. Больше он не посещал свою родную деревню. Через 5 лет академика не стало. В 1989 году было принято решение к 100-летию со дня рождения А.Н. Бакулева провести реставрацию здания и открыть музей. 20 декабря 1991 года состоялось открытие Музея-усадьбы академика А.Н. Бакулева. Именем академика названа также одна из улиц города. Слободского.
Метки: Музей Бакулева, Слободской
Наталья Плотникова,
20-02-2010 17:23
(ссылка)
Прогулки по Слободскому
Памяти Виктора Чашникова.
Это был и его город...
Это был и его город...
Вновь мои воспоминания возвращаются в теплый августовский день 2009 года. Субботнее утро. Я иду по главной нашей улице – Советской из района Светлиц, где живет моя тетя. Какое славное название – Светлицы. С этим словом ассоциируются девичьи светелки, домотканые половички, на которые падает солнечный свет из низенького оконца, слободские самовары с медалями на боках, чай, пряники печатные, баранки сладкие да варенья двенадцати сортов… мамки – няньки, кавалеры с гармониями всенепременно в красных рубахах в горошек, да посиделки с чаепитиями…
А еще представляется праздничный день, звон колоколов… Народ в нарядной одежде, служба в храме…
Итак, я поднимаюсь вверх по улице Советской. Небольшие ветхие особнячки, которые хранят в себе память двух веков, никак не могут расстаться с маленькими огородами, в которых зеленеют лук и укропчик.… Сквозь ограду видны аккуратные грядки с огородными культурами и любовно окученной картошечкой. Август, солнце прогрело асфальт около домов, большой серый кот дремлет около калитки…. Порой он вполглаза сердито поглядывает на прохожих: «Ходят и ходят тут всякие! Не дают старому коту покоя! Ну и ступайте себе дальше, с места не сдвинусь! Проходите, проходите!».
В районе «Мясной лавки» вижу на балконе веселого мужичка в купальном костюме. Тоже вышел погреться на солнышко…. Мужичок поет в микрофон про девочку свою синеглазую…. Понимаю, караоке… Сопровождения не слышно, мужичок сильно фальшивит, да и голосок у него…. Картинка забавная.… Улыбаюсь и иду дальше…
На одном из домов вижу памятную доску, из которой узнаю, что в этом доме жил художник Сергей Луппов, один из основателей слободского музея. Примечательно, что в 1920 году в городе Слободском был открыт сначала художественный музей, а ровно через год, в мае 1921 года, к художественному музею присоединили краеведческий.
Далее прохожу мимо дома-усадьбы купца Куршакова, построенном в XIX веке (ул. Советская, д. 50, в районе автобусной остановки), рядом с ним стоит флигель той же усадьбы, в котором в советское время, а, возможно, и сейчас, находится детский сад. Еще одно интересное здание – бывший купеческий особняк на углу ул. Советской и Энгельса. Наискосок от него находится Гостиный двор, о котором я уже писала в своих записках.
Это тот самый Гостиный двор, в честь основания которого был дан обед, на который, помимо прочей снеди, было закуплено: «1 ведро «ерофеичу» (сорт водки), 2 ведра вина, полведра вишневки и 30 бутылок пива». Впрочем, за все это богатство было заплачено чуть более 40 рублей. А еще на 12 руб.50 коп. было закуплено «300 калачей с рынку ржаного хлеба, уксусу и огурцей».
Летний денек, суббота, и на крыльце Загса, который находится в здании бывшего Анфилатовского банка, я вижу счастливую молодую пару в окружении друзей и родственников. Молодым бросают под ноги монетки и рис, невеста счастливо улыбается, а жених совсем ошалел от переполнявших его эмоций. Он берет свою избранницу на руки и бережно спускается с кованого крыльца со своей драгоценной ношей.… Пожелаем им счастья!
На площади целый кортеж свадебных машин, яркая праздничная толпа, нарядно украшенные машины, разноцветные шарики… Ощущение праздника и счастья.… Для этих молодых пар жизнь только начинается...
Площадь Революции (Красная площадь, она же Соборная) 
Главная площадь города живет своей жизнью.
Дедушка Ленин по-прежнему показывает нам тот путь, по которому послал всю страну в 1917 году, и мы честно шли этим путем много лет, потом было очень много желающих показать нам другой путь.… А Ленин все стоит, чистенький, ухоженный, и за это я даже уважаю администрацию города. Так легко было вновь разрушить все до основания.
У входа в Гостиный двор мальчишка бойко продает мороженое. Товар расходится хорошо, первый жаркий день в городе после обильных холодных дождей. Этот же мальчишка на днях предлагал нам сувениры – гипсовых тетушек с хлебом-солью, раскрашенных в разные цвета с надписью внизу: «Город Слободской».
Я не смогла отказать себе в удовольствии отведать слободского мороженого. С кулечком в руках я подошла к уютным скамеечкам у фонтана и присела на одну из них.
Местечко у фонтана пользуется большой популярностью, это видно невооруженным глазом. Прямо у воды играют дети, особо рьяных любителей поплескаться окликают родители, сидящие рядышком на скамеечках. Детки не очень-то прислушиваются к родительским призывам, на некоторых из них нет уже ни одного сухого места, и родителям приходится уводить детей подальше от фонтана. Легкий ветер дует в мою сторону, и прохладные брызги воды порой доносятся ветерком и до моей скамейки…
К фонтану подходит вполне прилично одетый дедушка. Он заглядывает в мусорные бачки, что стоят рядом со скамеечками, и достает оттуда пустые бутылки. Неожиданно на дедулю с лаем накидывается небольшой черный пес, и старику приходится ретироваться. Старика жалко, все делают вид, что ничего не происходит…
С чувством какой-то вины перед дедом встаю со скамеечки и продолжаю прогулку по площади.
Колокольня Спасо - Преображенского собора
Каждый раз, приезжая в город, не устаю восхищаться 66-метровой колокольней Спасо-Преображенского собора. Она была построена в 1824 году в честь победы России над Наполеоном. Мощный взлет каменных кружев завораживает взгляд. Колокольня состоит из трех ярусов, и далее стремится вверх изящным шпилем, который завершается крестом. Куранты на башне отбивают каждый час с завидным постоянством и точностью.
Вплоть до 30-х годов прошлого века, наряду с колокольней, в ансамбль Соборной площади входили также расположенные с обеих сторон Благовещенский собор (здание краеведческого музея) и Спасо-Преображенский, который был полностью разрушен в 30-е годы. Та же участь постигла и Вознесенский собор, построенный в 1853 году. Эта церковь была построена на средства почетных слободских купцов Владимира и Николая Герасимовых. В основу строительства лег проект храма Христа-Спасителя в русско-византийском стиле архитектора К.А. Тона …
Этот храм находился за пределами Соборной площади, он стоял слева от Екатерининской церкви и был виден сквозь арку колокольни Спасо-Преображенского собора.
Совсем недавно я узнала, что в 1875 году в Вознесенском соборе венчался мой прадед, Минчаков Петр Романов и прабабушка - Бакулева Параскева Димитриевна. Представляю, как они шли по этой площади… молодые, красивые, влюбленные.… А может быть, был целый свадебный поезд… Дорога из деревни неблизкая. А потом молодых венчал батюшка в прохладном полумраке церкви.…
Вознесенский собор крупным планом Горели венчальные свечи.… Теплились огоньки в лампадах. Жених с невестой клялись в верности друг другу.… И было Параскеве в ту пору 20 лет от роду. А Петру Романову 22 исполнилось. Сколько воды утекло.… Мою прабабушку, Параскеву Дмитриевну, и меня, разделяет во времени ровно одно столетие. Один век. Судите сами, много это или мало…. И на единственной фотографии 1916 года ей уже за 60.…
Спасибо замечательным женщинам, чей кропотливый многолетний и многотомный труд по сбору корней и истоков знаменитой Бакулевской фамилии еще предстоит оценить по заслугам.… Благодаря этим людям, я узнала частичку своего прошлого…
Подхожу к арке колокольни. В детстве, когда мы с подружками пробегали под прохладными сводами арки, мы всегда кричали, громко и радостно, а эхо отвечало нам детскими голосами.… И я много лет мечтала забежать в эту арку и крикнуть эху громко, спросить его, как оно тут поживает? Была слабая надежда, что эхо вновь ответит мне…. Никак не могла решиться, все-таки возраст, положение обязывает. Может быть, когда рядом не будет никого, стоит рискнуть? Но сквозь арку постоянно кто-то проходил, то молодая семейная пара прогуливались с ребенком, то мальчишки с удочками спешили на речку самым коротким путем…. И я оставила свою затею на следующий раз…
И лишь перед самым отъездом, вновь вернувшись на городскую площадь, я смогла сделать это… правда, не без долгих колебаний… Я ступила под своды арки, глянула в эту белую высоту и крикнула эху: «Ау-у-у!». Как ты там? Помнишь ли меня? И подружек с моей улицы, которых раскидало по всей России? А некоторых и нет уже, так вот жизнь сложилась… Что поделаешь.… И у меня сейчас нет сил назвать их по именам… ком стоит в горле… Ты помнишь их, эхо?
И эхо вновь ответило мне, как много лет назад, не так звонко, как в детстве, и немного печально.… И мне уже было почти все равно, что подумают обо мне две молодые девчонки, которые расположились со своим пивом в тенечке, рядышком с башней. Тяжело терять своих друзей. У каждого из нас жизнь сложилась по-разному, мы очень мало встречались во взрослой жизни, но ведь не это главное. Главное для меня – знать, что живут где-то в разных концах света люди, помнящие мое детство.… Живут и помнят. Спасибо им за это.
Краеведческий музей (Благовещенский собор)
Возвращаюсь вновь в погожий солнечный летний денек. С центра площади, прямо от колокольни, стартует пегая лошадка в яблоках. В повозку садятся все желающие, взрослые и дети. Лошадка везет их вокруг Гостиного двора.
Прохожу к зданию музея, это бывший Благовещенский собор. Никогда не рассматривала его так близко.… С этого ракурса собор кажется немного сказочным.… И даже колонны, построенные значительно позже, не мешают мне рассмотреть строгую красоту храма. Собор похож на большой белый корабль, который плывет сквозь время к берегам Вятки.…
Захожу в прохладные залы музея. Мелодичный колокольчик, звук которого помню с детства, извещает хозяев, что у них гости. Плачу за билетик символическую сумму и брожу по пустым залам…
Здесь в 60-е годы работал мой отец.… С тех пор много раз менялась экспозиция музея, появлялись новые экспонаты, уходили в прошлое старые, но дух музея остался прежним. Вновь рассматриваю старые фотографии главной площади города. Меня уже давно смущает вопрос, почему на фото, сделанных к 300-летию дома Романовых, у колокольни нет арки, когда же она появилась? Спрашиваю об этом смотрительницу музея. Она отвечает, что арка была воссоздана уже после революции…
На одной из витрин вижу сберегательную книжку Анфилатовского банка на имя Минчакова Алексея Петровича. Это книжка моего деда. Не могу разглядеть дату выдачи документа. В любом случае, это было до 1917 года, позже банк был закрыт. Вот так неожиданно музей вновь возвращает меня в прошлое моей семьи.
Заглядываю в кабинет, где находятся работники музея. Кажется, у меня к ним было столько вопросов.… Почему-то теряюсь… Меня встречают доброжелательно. Здесь помнят моего отца. Один из сотрудников, Рогожников О.В., предлагает мне опубликовать записи папы по краеведению в слободском историческом альманахе. К сожалению, у меня сохранилась только малая часть тетрадей. Я соглашаюсь, не раздумывая. Отец был бы рад…
На данный момент, определенная работа по «оцифровке» записей отца уже проведена. Несколько статей в электронном виде высланы по назначению. В процессе работы с тетрадями, я вновь внимательно перечитала отцовские записи, которые хранились у меня, невостребованные, в аккуратной школьной папке, и как будто вновь пообщалась с ним мысленно…. Узнала папу совсем с другой стороны…. И за это я очень благодарна замечательному человеку, слободскому краеведу, Олегу Васильевичу Рогожникову.
Михайло-Архангельская церковь
На зеленой лужайке за фонтаном расположилась Михайло-Архангельская Церковь. Эта деревянная надвратная церковь, построенная в 1610 году слободскими мастерами без единого гвоздя, в 1972 году побывала в Париже, на выставке русского деревянного зодчества. Церковь первоначально входила в ансамбль Богоявленского мужского монастыря. Она служила и крепостной башней с воротами, и церковью одновременно. После возвращения церкви с Елисейских полей, ее установили в сквере в центре города. Она старше Кижей более чем на 100лет. И очень красива в своей строгой простоте. Я невольно залюбовалась этим деревянным зданием… 400 лет – это большой срок, даже для истории. Церковь хорошо сохранилась. Прямоугольный двухэтажный сруб завершается четырехскатной крышей, маковка церкви кажется ажурной, хотя она тоже собрана из деревянных деталей.
Вятская земля много столетий была форпостом государства Российского, его окраиной на северо-восточном рубеже. И Богоявленский мужской монастырь строился, как крепость, в которой можно оборониться и от татарских набегов, и от лихих людей, и от местных языческих племен, порой враждебно настроенных против русских переселенцев.
Подхожу поближе, мне хочется руками прикоснуться к прошлому. Рассматриваю ворота, которые раньше вели в монастырь.… Сколько разных людей и событий они видели на своем веку.… И сколько интересного могли бы поведать нам.… Дотрагиваюсь руками до круглой кованой дверной ручки. Она кажется мне удивительно живой, августовское солнце нагрело ее, и это тепло от железа передается мне. И вновь мне хочется хоть одним глазком, хоть на секунду, заглянуть в далекое прошлое…
По дорожкам сада независимо прогуливается кот, одетый в черный фрак с белой манишкой. Он охотно позирует фотокамерам, и даже идет на руки к детям, которых родители фотографируют с Его Величеством. Кот знает себе цену…. Может быть, это он – главное действующее лицо и хранитель времени, и если его хорошенько попросить, он поведает нам много интересного. … Вот только где нам найти переводчика с древнего кошачьего языка на наш, человеческий язык…
Продолжение следует...
Метки: Слободской
Наталья Плотникова,
07-02-2010 13:54
(ссылка)
Мой "педагогический стаж"
Мой педагогический стаж насчитывает ровно 1 месяц.
Дело было летом 1974 года. После второго курса института мы должны были где-то проходить практику. Практика была не по специальности. Часть девчонок, в том числе и я, должны были ехать в пионерский лагерь вожатыми. Нам с подружками поставили какие-то комбинированные прививки от всех болезней сразу. Все девчонки перенесли прививку нормально, только я одна свалилась с ознобом и высокой температурой. Майка, моя подруга, уложила меня в постель, укрыла всеми одеялами, что нашлись в комнате, и чем-то меня отпаивала. Через сутки все прошло, но пионервожатыми в лагерь нас почему-то не взяли, и мы все разъехались по своим домам.
Моя сестра, которая работала в садике, предложила мне подработать там же. Летом все были в отпусках, а у меня уже была справка, что я абсолютно здорова. Меня взяли няней в годовалую группу, в которой было 25 детей. Позвольте мне напомнить, что в 70-е годы, не знаю, как сейчас, ставка няни и медсестры в годовалой группе составляла 60 руб. в месяц. Я работала на 1,5 ставки по 12 часов, с 7 утра до 7 вечера.
Бывали дни, когда мне приходилось работать и за медсестру, и за няню, тогда было совсем туго… 25 маленьких человечков нужно было накормить, напоить, посадить на горшок, рассказать сказку, спать уложить, одеть, раздеть, на прогулку вывести. Почему-то ясельная группа находилась на 2 этаже, лестница была крутой…. Вновь поступившие дети плакали в своих кроватках, приходилось брать их на руки, и тогда они успокаивались. А еще нужно было принести пищу 3 раза в день и трижды в день помыть посуду, а также помыть полы в группе, спальне и санитарной комнате…
Всем детям в годовалой группе выдавалась «спецодежда» - ярко-красные штанишки в клетку с резинками с трех сторон, типа «песочницы». На них был огромный штамп размером с ладонь: «д/с №19». Эти штанишки каждый родитель должен был утром одеть на свое чадо. Но родители были забывчивыми и часто убегали, забывая переодеть ребенка.… Зато их детишки не забывали делать в домашние штанишки «пи-пи» или еще чего похуже. Домашнюю одежду надо было застирывать, иначе можно было получить претензии от мамаш…. За их же забывчивость…
Садик был старый, горячей воды в группе не было, приходилось ходить за ней на 1-й этаж в другое крыло здания…. В общем, я не скучала. Кажется, по вечерам мы с сестрой и ее подружками успевали еще и на танцы…. Сейчас я бы уж точно пальцем не смогла пошевелить после такой смены…
Тем летом на юге России, тогда еще СССР, свирепствовала эпидемия холеры. Санэпидстанция стала постоянной гостьей в нашем садике. Бесконечные пробы, смывы… Кожа на моих руках скрючилась от хлорки. А тут еще у новенького в группе обнаружили дизентерию…. Снова пришлось делать полную обработку группы.
В связи с эпидемией в тот год проводилась вакцинация населения Кировской области. Вакцинация производилась с помощью какого-то бесконтактного метода. Лекарство вводилось струйно, под большим давлением. Сотрудников нашего садика пригласили в ближайший клуб железнодорожников. Заведующая предупредила меня, что я могу и не ходить. Я почему-то пошла, скорей всего, из любопытства. Со всех сторон в клуб стекались большие массы народа. Но очередь двигалась очень быстро.
Оборудование для прививок было похоже на огромный автоклав. Моя очередь подошла быстро, времени на раздумье уже не оставалось… Молодой крупный парень, который делал прививки, вдруг быстро спросил меня, улыбнувшись: «Как зовут?». В это время я почувствовала легкую боль в верхней трети плеча… «Наташа» - ответила я заторможено, поняв, что все уже позади…
За месяц я привязалась к своим малышам, узнала привычки каждого из них, работать стало гораздо проще. Но лето заканчивалось, нужно было уезжать в Питер на учебу. За месяц поистине каторжного 12-часового труда мне заплатили за вычетом подоходного налога 83 рубля мелкими купюрами…
Дело было летом 1974 года. После второго курса института мы должны были где-то проходить практику. Практика была не по специальности. Часть девчонок, в том числе и я, должны были ехать в пионерский лагерь вожатыми. Нам с подружками поставили какие-то комбинированные прививки от всех болезней сразу. Все девчонки перенесли прививку нормально, только я одна свалилась с ознобом и высокой температурой. Майка, моя подруга, уложила меня в постель, укрыла всеми одеялами, что нашлись в комнате, и чем-то меня отпаивала. Через сутки все прошло, но пионервожатыми в лагерь нас почему-то не взяли, и мы все разъехались по своим домам.
Моя сестра, которая работала в садике, предложила мне подработать там же. Летом все были в отпусках, а у меня уже была справка, что я абсолютно здорова. Меня взяли няней в годовалую группу, в которой было 25 детей. Позвольте мне напомнить, что в 70-е годы, не знаю, как сейчас, ставка няни и медсестры в годовалой группе составляла 60 руб. в месяц. Я работала на 1,5 ставки по 12 часов, с 7 утра до 7 вечера.
Бывали дни, когда мне приходилось работать и за медсестру, и за няню, тогда было совсем туго… 25 маленьких человечков нужно было накормить, напоить, посадить на горшок, рассказать сказку, спать уложить, одеть, раздеть, на прогулку вывести. Почему-то ясельная группа находилась на 2 этаже, лестница была крутой…. Вновь поступившие дети плакали в своих кроватках, приходилось брать их на руки, и тогда они успокаивались. А еще нужно было принести пищу 3 раза в день и трижды в день помыть посуду, а также помыть полы в группе, спальне и санитарной комнате…
Всем детям в годовалой группе выдавалась «спецодежда» - ярко-красные штанишки в клетку с резинками с трех сторон, типа «песочницы». На них был огромный штамп размером с ладонь: «д/с №19». Эти штанишки каждый родитель должен был утром одеть на свое чадо. Но родители были забывчивыми и часто убегали, забывая переодеть ребенка.… Зато их детишки не забывали делать в домашние штанишки «пи-пи» или еще чего похуже. Домашнюю одежду надо было застирывать, иначе можно было получить претензии от мамаш…. За их же забывчивость…
Садик был старый, горячей воды в группе не было, приходилось ходить за ней на 1-й этаж в другое крыло здания…. В общем, я не скучала. Кажется, по вечерам мы с сестрой и ее подружками успевали еще и на танцы…. Сейчас я бы уж точно пальцем не смогла пошевелить после такой смены…
Тем летом на юге России, тогда еще СССР, свирепствовала эпидемия холеры. Санэпидстанция стала постоянной гостьей в нашем садике. Бесконечные пробы, смывы… Кожа на моих руках скрючилась от хлорки. А тут еще у новенького в группе обнаружили дизентерию…. Снова пришлось делать полную обработку группы.
В связи с эпидемией в тот год проводилась вакцинация населения Кировской области. Вакцинация производилась с помощью какого-то бесконтактного метода. Лекарство вводилось струйно, под большим давлением. Сотрудников нашего садика пригласили в ближайший клуб железнодорожников. Заведующая предупредила меня, что я могу и не ходить. Я почему-то пошла, скорей всего, из любопытства. Со всех сторон в клуб стекались большие массы народа. Но очередь двигалась очень быстро.
Оборудование для прививок было похоже на огромный автоклав. Моя очередь подошла быстро, времени на раздумье уже не оставалось… Молодой крупный парень, который делал прививки, вдруг быстро спросил меня, улыбнувшись: «Как зовут?». В это время я почувствовала легкую боль в верхней трети плеча… «Наташа» - ответила я заторможено, поняв, что все уже позади…
За месяц я привязалась к своим малышам, узнала привычки каждого из них, работать стало гораздо проще. Но лето заканчивалось, нужно было уезжать в Питер на учебу. За месяц поистине каторжного 12-часового труда мне заплатили за вычетом подоходного налога 83 рубля мелкими купюрами…
Метки: разное
В этой группе, возможно, есть записи, доступные только её участникам.
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
Чтобы их читать, Вам нужно вступить в группу
