Я хотела уйти от тебя,
Но взмолились все женщины рода
В ту же ночь появилась праба…
И прапра... восставала из гроба.
Те, которых бросали мужья,
Кто тянул кабалу одиночеств,
Все познавшие слово "ничья",
И чьи дети рождались без отчеств.
Исступлённо толкали к тебе,
Те... когда-то лишённые ласки.
Плач подняли и вой до небес:
"Не согласны с тобой, не согласны..."
Я тогда не посмела уйти,
Преградили все женщины рода
Моего отступленья пути
До восхода, всего до восхода…

Четвёртое - цифрою смерти
В холодном, как сталь, январе.
Беснуется ветер и вертит
Качели в пустынном дворе.

От горя чернеющим комом
Сгоревшее сердце в груди.
Попуткою в порт: "Мне до дома...
Во Внуково мне командир"

Пуржит от Сибири до юга.
И в этой несносной пурге
Мы больше не встретим друг друга
Ни здесь, и не там, и нигде...

В дуэтной амфоре стекла
Намоленных часов песочных
Цепочка лунного песка
Струилась сквозь воронку ночи.

Рука с кровати на паркет
Всю ночь стекала беспокойно.
Заговорённый амулет
Укрылся в острове ладони.

Запястье выбрала оса,
Вонзая жало вожделенно,
Ожогом едкая слеза
Петляла в лабиринтах вены.

Капля смолы на рождественской ели,
Вьюжно секут январи.
До погребальной от колыбельной
Сорок зарубок легли.

Выпорхнув птицей из рёберной клетки,
Сердце устало любить.
Снег, осыпаясь с надломленной ветки,
Саваном землю белит.

Можешь ругать январи и метели,
Мёртвое время потерь.
Трудно дышать этой болью, густея.
Клетки открытая дверь...

Я зима. Я до жара тебя зацелую,
Я по коже пущу ток метелей.
Я по венам пройдусь вьюжной бурей,
И осколком ледовой шрапнели
Навсегда поселюсь в твоём сердце.
Я на струнах искрящихся снега
Разольюсь звуком колкого скерцо
Под морозным дыханием неба.
Я наполню тебя чистотою
Из лазурных глубин мирозданья.
Я зима. Я иду за тобою, -
За доверчивым мальчиком Каем.

снег под ногами хрустит накрахмаленной скатертью;
город, уставший от топота ног и огней;
бег по задворкам от прачечной к паперти;
пот по загривкам на дыбы встающих коней.

поступь царей как сохранная грамота
городу вечных поэтов и славы искусств.
спрятано время в зернистости мрамора,
гордо несущего бремя эпохи безумств.

призраков тени, гуляющих замками,
проблеском тают в неоне горящих реклам.
прошлое катит карета под арками,
связка с ключами дырявит потёртый карман.

Сердец заботливый садовник
Выращивал соцветья чувств
Из предисловий и историй
Сад, без которых был бы пуст.

Корнями уходили в землю
Прожитых дней, разлук и встреч.
Стихами - музыкой вселенной
Тянулась к свету стеблем речь.

Венчая гимном воплощений, -
Букеты образов и снов,
Плодами мироощущений
Садовник пестовал любовь.

Заскучали что - то вы, земляне!
Вам я подкрахмалю настроение:
Для начала парочка цунами,
Под конец потоп и наводнение.

Яблоко Земли катал на блюде,
Угрожал карающим перстом.
Добрым был, и несколько причудлив,
В этот раз невидимый фантом.

Город ты немой, не мой…
По гранитным берегам
Убегу я Ангарой
Вдоль Саян к крутым хребтам.

Встретит батюшка Байкал,
Кинусь с жертвенной мольбой:
"Ты ж баюкал и плескал, -
Так прими меня родной. "

Зашумит как океан:
"Твой я дочка, слышишь твой!
Столько лет тебя я ждал,
Потерял былой покой."

Я проснусь... Вокруг чужой
Город хмурый в свете дня
На ресницах мокнет соль
За окном дожди шумят...

Струился свет неоновый витрины,
Хвостом Жар - птицы в комнате сиял.
Картонные, забавные пингвины
Под ёлкой затевали карнавал.

Счищала липкий снег с своих сапожек,
Отряхивала варежки и шарф
Девчонка чем -то на тебя похожая…
Котёнок рыжий мишурой шуршал.

Предпраздничная суета в гостиной,
Черёмухового торта аромат,
Благоухали цедрой мандарины,
Не нарушал уюта снегопад.

Мгновения счастливые летели.
Гудел огонь, потрескивал в титане.
Под соло колыбельное метели
Все ожидали возвращенья мамы.

Ещё был цел мешок деда Мороза,
А любопытство очень разбирало.
Малышка, в общем - то, вполне серьёзно
В подарок брата получить мечтала.

Бедная невольница, горькая вдова
В валенках подшитых на десятый ряд.
Молишься и крестишься, - шёпотом слова.
Скорбные морщины лик твой бороздят.

Очи с поволокою - дымчатый туман,
Волосы седые в косы заплела.
Прохудился ситцевый, алый сарафан.
А давно ли дюжей, мужнею была?

Пахла незабудками, травами в покос,
Хлебом испечённым, тёплым молоком.
Вихрями упрямыми время пронеслось,
Голову покрыла траурным платком.

Сколько боли выпито на исходе дня,
Ливни ледяные по щекам ручьём.
Тяжко стонешь милая над своим житьём,
Вдовая Россия - Родина моя.

не о тебе молился снег ночами,
не обо мне грустила днём свирель,
и не к тебе несли свои печали
все слёзы догорающих свечей.

и не мои перебирали руки
груз святости венца над головой.
не знали встреч, не ведали разлуки
и не судьба, а случай роковой -

быть не в строке, а тенью междустрочной
назначен час непрожитостью дней,
и выпавший нам шанс сводился к точке
предначертаниями миражей.

Дождь окна рисует штрихами;
Летящий полночный экспресс,
Мелодией сцепок с ветрами
Разбужен задумчивый лес.
Чай чёрный, горячий с лимоном
Под гомон дорожных гудков
Беседуют двое в вагоне,
А завтра забудут о всём.
Её будут ждать на перроне,
Он быстро поймает такси,
Помятый листок с телефоном
Истлеет в осенней грязи.

Дворик дома на Гороховой,
Вечер слал туманы над Невой…
В арке тень мелькнула Гоголя,
"Вот те здрасьте, господитымой!"

Шпилем носа, рассекая воздух,
С пятки на носок чеканя шаг,
Из брусчатки выбивая звёзды,
Гоголь шёл под взглядами зевак.

Морщил лоб, при этом щурил очи -
Спелые маслины в цвет заварки,
Угли жаркие во рту ворочал,
Пёк слова в дымящиеся шкварки:

"Двести лет прошло, как я здесь не был.
Ан, не изменилось ничего:
Те же дураки, и тоже небо,
Пьянь, чинуши, и одно жульё"

Гоголь, в общем - то, не удивился,
Что в лукавый двадцать первый век
Затерялась бОльшая часть смысла
Значимости слова - человек.

Вихрем обернулся, взвился чёртом,
Пыли облако, подняв в толпе,
С тучи над далёким горизонтом
Сыпались вареники в кювет.

Голосила Катя от бессилия:
"Обманулась почта полевая.
Быть не может, что пропал Василий -
Свет единый, он не пропадает!"

И слегла от горя неподвижно,
Косы волнами стекали на пол.
Вслушивались дети: "Мама дышит..."
Самый младший в люльке громко плакал.

В сонном забытьи несла водицу:
"Пей, любимый, вот, - вода живая,
Хоть без рук, без ног, а воротиться
Должен. Был конверт последний в мае"

Взрывами присыпанный землёю,
Пулей венчанный лежал Василий,
Где в воронках выщерблено поле,
Оспою войны - жизнеплавильни.

Выбывший из строя в сорок третьем
В месте неизвестном спит героем.
Обелиском васильковый стебель,
Небо мирное над головою.

Ты мне снился октябрь
В твисте ветра и листьев
Листопадом янтарным,
Дымкою аметиста.

Пеплом рушился в пальцах,
Улетал глупым дымом,
Постоянным скитальцем,
Духом неуловимым.

По канату идущий -
Мастер невозрожденья
Листьев беглые души,
Погружая в забвенье,

Под ногами прохожих.
Треснув неба осколком,
Капли шквальные множил
Бесконечным потоком.

Сёк дождями по венам,
Кровью ягод сочился,
Позабыт откровенно, -
Ты однажды случился.

японский сонет
***
шёпотом ночи,
нежностью детской щеки
сон опустился.

сердце клокочет
птицей парящей в любви,
дети уснули.

лунный, струящийся свет
льётся в ладони,
тихо колышет в своей
трепетной дрёме.

мятежное время грядущих штормов,
тождественность - признак законов природы,
прогноз очевиден для жадных умов, -
мир, шатко качаясь, уходит под воду.

вдоль моря расставлены венские стулья,
на миг ожидание станет наглядным, -
прибрежные камни и воздух безумья
радеют готовностью действа к закату.

так будто бегущих из снов заключённых
на трубные звуки зовущих к отмщенью
сбираются полчища всех отрешённых,
на смерть обрекая себя без сражений.

и воем взрывает пространство вселенной
собаки, рычащей до хрипа на воду. -
сокрывшей людей под бурлящею пеной,-
рабов не познавших при жизни свободу.

и море зависнет меж раем и адом,
волна круговая удар замыкает,
во мрак поглощает под каменным градом,
и мёртвую рыбу волна пеленает.

Санный след заносит ветром,
Звёзд ангарские жарки…
Мой корабль плывёт по снегу
И по берегу реки.

Капитан могуч и крепок,
И шаги его легки.
Напевают мачты веток:
Спи, ребёнок, сладко спи!

Путь твой будет очень долог
В нежных бликах за кормой
По заснеженным просторам,
Но всегда домой, домой.

Дрожь сердечная как птица,
В небо путь тернисто-крут,
Моё судно в дрейф ложится,
Натянув канатный жгут.

Завязав его восьмёркой,
Отправляет в феврали,
Где снега скрипучей коркой
Под полозьями легли.

Нам не ведомо скоро ли, рано ли
За какими туманами, далями
Ждут ли близкие, те, что оставили,
Будут ль в встречи как прежде желанными.

А пока дни унылые, мглистые,
Монотонная морось осени,
Истлевают опавшие листья,
В легковесной, дождливой россыпи.


Земля саваном белым покроется,
Снова вспомнятся снЕги забытые
И душа твоя пусть успокоится
Снежной шалью Покрова укрытая.

День не задался с самого утра,
Будила кошка из сластей дремотных,
Качая на усах свои права -
Конвенции защиты прав животных.

Крутилась под ногами тут и там...
Не донесла я к кофеварке кофе, -
Рассыпала всё к бесовым чертям,
Досталось привередливой особе...

Под шум гудящий начался бедлам...
Вы пробовали пылесосить кошек?
Ну, в общем, доставала с потолка,
Точнее со светильника в горошек.

Ещё на два часа застряла в пробке.
Ну, здесь уже не кошка виновата.
Босс распинал как будто на Голгофе,
Но разошлись мы с ним без адвоката,

Я шефу объяснила по - сиротски:

«…День не задался с самого утра,
Будила кошка из сластей дремотных,
Качая на усах свои права
Конвенции защиты прав животных…»