Откройте свой Мир!

Кому не знакомо такое явление, как "Час пик"? Особенно он доставал нас в старые брежневские времена, когда личных авто было несравненно меньше, чем сегодня, и общественный транспорт был почти единственным и самым доступным средством передвижения. Работали все фабрики и заводы, многочисленные институты, уйма других производств и всем нужно было добраться с места работы до дома-до хаты. Картина окончания смены у какой-либо проходной крупного завода была подобна вот такому фото:

Стоишь, бывало на остановке и думаешь: "Господи! Неужели я когда-нибудь отсюда уеду? ..." Народ валил на посадку, трамбовался, но всё равно все не могли поместиться и долго людские грозди висели на подножках, вызывая недовольство, как у пассажиров, так и у водителя.( Не нашла современного фото, пришлось взять историческое, суть-то одна).


В Японии для заталкивания пассажиров в транспорт в "час пик" даже существует специальная профессия - "Попотолкатели". У нас такую задачу осуществляли сами пассажиры, под молитвенные просьбы водителя: "Граждане пассажиры, поплотнее в салон пройдите, с подножки поднимайтесь, не задерживайте трамвай и друг друга! Посмотрите, сзади уже подошёл следующий вагон, освободите двери, будьте людьми!!!"
Но всем нужно было сесть именно в эту трамвайку и бедному водителю приходилось, порой, достаточно долго страдать в своей кабине с микрофоном в руке:

ЧАС «ПИК» или ВОДИТЕЛЬСКИЕ СТРАДАНЬЯ.

Граждане! Ну, что вы, в самом деле?! Прекратите двери штурмовать!
Всем не сесть, коль до сих пор не сели! Или мне до ночи тут стоять!?
Граждане! Зачем вам эти давки? Срочно полюбите тротуар!
Погуляйте вдоль зелёной травки, ведь не все же едут на пожар!

Но, увы, все глухи, словно пробки. Двери облепили, как вьюны.
Где-то, может быть, скромны и робки. Здесь – такой решимостью полны!
Врут газеты, что пенсионеры хилы и слабы. Ей-Богу, ложь!
Вон бабуля, шустрая без меры, в поручень впилась, не оторвёшь.

С ней дедуля, подогретый брагой. Как сапожник матерится он,
И клюкой орудуя, как шпагой, ловко пробивается в салон.
В середине! - Срочно уплотняйтесь! Животы втяни, честной народ!
Постарайтесь, люди, постарайтесь! Либо дед кого-нибудь убьёт!

Об оплате я и не мечтаю, смахиваю горькую слезу,
И подобно дедушке Мазаю, целый короб зайцев повезу.
Если с места стронемся однако, если цел останется вагон.
Назревает на подножке драка: Может хоть кого-то выпрут вон?!

Батюшки! И верю и не верю – Задницы не видно ни одной
В зеркалах. И я, захлопнув двери, на педальку резво жму ногой!
…Треснуло стекло в двери кабины под напором тел! Ядрёна мать!!!
Ну когда же будут из резины пассажирский транспорт выпускать?!

Отругаю дядьку с толстым пузом, соберу осколки и потом
Тронусь в путь, с бесценным шумным грузом.
…Только бы не тронуться умом!
Тверь. ТТТУ. 2002г.

Сейчас у нас в Твери практически не бывает такой давки на трамваях - они тихоходны, часто ломаются и многочисленные конкуренты - маршрутки и автобусы забирают пассажиров у нас из-под носа. Мы теперь считаемся социальным транспортом - возим льготников, бабушек и дедушек. И, возможно, скоро совсем прекратим своё существование. Уже закрыты многие маршруты. Закрыты конечные станции и водители вынуждены принимать смену среди дороги, у пешеходного перехода на площади. Никто не думает о нашей безопасности и безопасности пассажиров.... А в депо режут списанные вагоны...Уже целая вереница смертников выстроилась к лобному месту. Мне жаль их, как старых лошадей, идущих на бойню...

А это горький итог:

Тем более грустно, что вчера в интернете нашла много фактов прекрасного отношения властей к нашему транспорту. Ведь берегут трамвай в других городах, а у нас полный развал. Пришлось любоваться и радоваться за чужих:(Санкт-Петербург, Николаев, Львов, Курск, Харьков....)





А за границей и вовсе что-то сказочное:



Тверской трамвай обречён. Не будут власти реанимировать этот умирающий вид транспорта - слишком дорого... Но так хочется чтобы новые трамвайки бегали по Твери, чтобы ровные рельсы были вынесены на край проезжей части, провода были бы крепкие, кондуктора добрые, водители классные (все с первым классом) и тогда, как в старые добрые времена, наш народ будет носить его на руках!!!

А в салоне будут ездить счастливые пассажиры!

Ну, дорогой читатель, что вы улыбаетесь? Уж и помечтать нельзя?!

(фото из инета)

Тема русалок неисчерпаема. Но так как на носу Новый год и другие стихи и рассказы не хотят ждать, я сегодня закончу (пока) повествование об этих загадочных существах, поместив ещё несколько стихотворений:

Кто не слышал о знаменитой Рейнской русалке - Лорелее? Она воспета Пушкиным и Гейне. Но и нам, простым смертным, тоже хочется в калашный ряд.

Будто всходы страшного посева
Поднялись утёсы над водой.
Здесь ты, заколдованная дева,
Стережёшь обманчивый покой.

Расплетая золотые косы
Ты чаруешь пением своим.
Налетают прямо на утёсы
Лодки обезумевших мужчин.

Не щадишь ни молодых, ни старых.
Новых жертв пучина моря ждёт.
Где же тот, который снимет чары
И тебя с утёса уведёт?
1994год.

После этого маленького стихотворения у меня сложилось ещё одно, драматическое, на которое вдохновило меня название на карте - "Красное озеро".
(фото из инета)

Жила русалка в озере лесном.
То озерко в оправе камышей
Водою чистой и песчаным дном
К себе манило взрослых и детей.

Была русалка доброю для всех,
И людям зла не причиняла сроду.
Бубенчиком звенел весёлый смех,
Когда луною серебрило воду.

Предания идут из уст в уста.
И верит и не верит в них народ.
Но баяли старухи в тех местах,
Что дивный клад русалка стережёт,

Что сила ей волшебная дана:
В лучах недолгой утренней зари
Взлетает белой лебедью она
И над водой восторженно парит.

Известно всем - где жадность, там и зависть.
Приветить их - равно, как выпить яд.
Два нелюдя в округе отыскались,
Задумали добыть чудесный клад.

В недобрый час, тревожный, полуночный,
Они, подобно жутким паукам,
И жалами багров и сетью прочной
Крушили мир лесного озерка.

Русалочка, рыдая от бессилья,
Звала зарю - спасение своё.
Лишь на рассвете распахнутся крылья.
И в страхе лес молился за неё.

Луна зашла в отчаянье за тучи.
Кольцо сетей сомкнулось! И тогда
Ударил гром! И под волной могучей
Исчезли два злодея навсегда.

Багры и сети сгинули в пучине.
Ни праха не осталось, ни следа.
И тотчас, по неведомой причине,
Кровавойстала в озере вода.

Поверхность быстро затянуло ряской,
И время здесь остановило бег.
Обходят это озеро с опаской
И дикий зверь, и всякий человек.

Там жуткой тишины крепки объятья,
И холодок под сердцем не унять.
Лежит на Красном озере заклятье.
Пока его никто не в силах снять.
1994год.

(фото автора)

Тверской поэт Владлен Кокин, прочитав мою "Русалиаду", тоже вдохновился и написал стихотворение :


Рыбака русалка полюбила.
В.Грибникова.

От лиха деды берегут своих внучат,
Когда на Волжском берегу сычи кричат.

С росой русалка у реки творит обряд.
Её ночные рыбаки во тьме не зрят.

Заговорила всю росу в тоске-мольбе
И в заколдованном часу ушла к себе.

Рассвет потёмки утопил под тени лоз.
И молодой рыбак ступил на жемчуг рос.

И зашатался, как хмельной, и бросив бот,
Поплыл сажёнками, шальной, в водоворот.

…А водолазы не нашли труп рыбака.
Секрет русалочьей любви хранит река.

Во время рос и ныне там сычи кричат.
Встречают люди по ночам двух русальчат.



А вот ещё чудесное фото, с морскою русалкой:
(фото из инета)
И маленькие русальчатки хороши!


На сим, дорогие мои, бросим эти мокрые дела, будем готовиться к Новому году, ага?

Он был любимым княжеским стрельцом
И промаха рука его не знала.
В тот день они охотились вдвоём.
Лебёдушка над ними пролетала.

У князя вовсе не осталось стрел,
А у стрельца была всего одна.
Глядел он на лебёдушку, глядел,
А виделась красавица жена.

"Стреляй, не медли!" - князь ему кричал.
Но меткая стрела не просвистела.
"Перестарался, тетиву порвал." -
Вздохнул стрелец. А сердце...сердце пело!


фото из инета

Старая дворянская усадьба.
Под могучим дубом коновязь.
На другое утро после свадьбы
На войну ушёл красавец князь.

А жена глядела на дорогу,
И в слепом отчаяньи ночей
Уберечь его молила Бога.
Колыхалось пламя двух свечей.

Но пришла из полкового штаба
Весть, тревожной горечи полна.
Голосили на подворье бабы,
Не рыдала лишь одна она.

Ни слезинки. Губы крепко сжаты.
На большак уставила глаза:
"Он живой! Прогонит супостата..."
И опять молитвы, образа.

Замкнутая стала, как улитка.
Мирный год прошёл. И два. И семь...
Многие топтались у калитки,
Но она отказывала всем.

Барыня стареет. Дом ветшает.
Источило время коновязь.
Свахам дверь никто не отворяет.
Две свечи горят: "Вернётся князь!".
1998г.

фото из инета. Спасибо автору.

Поэтами становятся по разному - одних должен Господь в темечко поцеловать, другим генами передаётся этот дар, по наследству, а третьи и не думают и не гадают в пушкины подаваться, и вдруг - БАЦ! -сподобились в одночасье! Вот, послушайте рассказик Георгия Сандова, который мне посчастливилось зарифмовать:


Жил просто я, не напрягая жил.
Холостяка любили все соседки.
Электриком работал, не тужил.
Поэзия была мне - до розетки!

Но вот,однажды, в полуночный час,
Я был разбужен и напуган малость:
Свалился на балкон ко мне...ПЕГАС!!!
(Постройка, к счастью, прочной оказалась).

Чумазый конь, побитые крыла...
Подарок рухнул с неба иль обуза?
Как фурия, на нём сидела Муза,
Кому-то вдохновение везла.

"Врачуй скорей! - воскликнула сердито
И лирой больно стукнула меня -
"Не должен конь мой протянуть копыта!
Одна я здесь не протяну и дня!"

И вновь меня огрела! От удара
Искрил и замыкал рассудок мой.
Я в комнату. Пришибленная пара
Протиснуться сумела вслед за мной.

Из десяти минут музЫчной брани
Я уяснил ("Бесчувственный мужлан"!),
Что если бы коня не протаранил
Какой-то сумасшедший дельтаплан,

Они б уже гостили у ПОЭТА,
Кипели б страсти, подливался грог...
"Дык, может водки?" - я шагнул к буфету -
"Вина-с не держим, выпейте глоток"...

Хлебнула храбро...Глазки округлила,
Закашлялась, взмахнула кулачком!
А чтоб леченье эффективней было,
Я дал запить ей местным первачком.

На неурочный шум в мою квартиру
Мог запросто сбежаться весь этаж:
Роняла Муза то стакан, то лиру
И бормотала: "Ты нас уважаш-ш-шь?"

Лекарством тем же, но усилив дозы,
Отхаживал я бедного коня.
В мозгу роилось: розы-грозы-козы...
И это беспокоило меня.

Осоловелый конь, отмытый в ванне,
Лёг на палас, поёрзал и затих.
Похрапывала Муза на диване.
Едва под утро добудился их!

Постиранный Пегас блестел, и Муза
Сказала мне, забыв недавний шок:
"Что ж, я не против нашего союза,
Давай-ка, наливай на посошок!"

И, дружно крякнув, канули в рассвет.
...Не сон ли? Не каприз ли "белой дамы"?
Но в голове свербило, спасу нет:
Программы-рамы-грамы-шрамы-храмы...

Вот так я к поэтическому клану,
По случаю, примкнул. Но в час ночной
Молюсь, чтоб озорные дельтапланы
Не сбили ступу, с бабушкой одной!

фото из инета

Этот рассказик написан с натуры во времена первого дефолта и повальной безработицы девяностых годов. Нынешнее время напомнило мне о нём и я решила поместить его в блог. Может быть не пройдёте мимо и прочтёте.

В квартире было непривычно тихо. Нина повесила на крючок рабочую сумку, разулась и прошла на кухню. Большое овальное зеркало скользнуло по ней равнодушным взглядом и снова уставилось в стену. Нина давно смирилась с этим. Прошли те времена, когда зеркало незримыми мягкими, но властными руками привлекало её к себе и подолгу , с откровенным восхищением любовалось ею, поворачивая перед собою так и эдак. Всё тогда ладилось у Нины. Порхала она по квартире с лёгкостью мотылька, непременно что-нибудь напевая. Теперь же Нина торопилась разминуться с зеркалом, пронося своё располневшее, утратившее лёгкость тело.
Опустившись на табурет, женщина вытянула гудящие ноги. От постоянных недосыпаний гудело в ушах. Хотелось закрыть глаза и опуститься в спасительную, целительную ванну, именуемую сном. Но позволить себе такую роскошь Нина не могла – разинутые рты пустых кастрюль вопили громче пожарной сирены. Скоро примчатся домой сыновья, (их у неё трое), нужно будет что-то ставить на стол. Нина вздохнула и подошла к холодиль-нику. Пахнуло прохладой и той же пугающей пустотой. Взгляд зацепился за одинокую банку «кильки с автоматом», как шутливо называли в семье «крас-ную рыбу бедняков». Рядом – две луковицы. Ах, да! – внизу, на стекле, кверху лапками, лежал большой таракан. «Ну, братец, - усмехнулась Нина невесело, - если уж и ты в голодном обмороке, значит, дело дрянь. Валяй-ка в реанимацию». Она смахнула таракана в помойное ведро и задумалась: «Из кильки сварганю суп. А что потом? Остался последний червонец. Получку ждать бесполезно. Может в профком сходить?» Роль просительницы казалась ей унизительной, но, вспомнив сегодняшний завтрак своих чадушек, который и лёгким-то назвать нельзя, скорее – невесомым, она решительно пошла к вешалке.
Председательша профкома Виктория Викторовна ( в миру - ВиВи или просто - Сушёная Вобла), развела своими изящными ручками: «Ну, что Вы, милочка, мы даже матерям-одиночкам сейчас помочь не можем, а Вы, всё-таки при муже.» Нина подумала с той же невесёлой усмешкой: «Да, имеется у нас в семье такой довесок», но вслух ничего не сказала. В горле комом застряло слово «милочка», огорчившее её, пожалуй, больше, чем сам отказ. Что-то мелкое, пренебрежительное было в этом слове, заставившее Нину поскорее уйти. Спускаясь по лестнице, она с горечью думала, что иных начальников не плохо было бы отправлять на курсы по обучению тактичности, этике или чему-нибудь в этом роде. «Милочка! - повторила она про себя, - Будто не мать троих детей, всю жизнь работавшая на производстве пришла, а некая фифочка с улицы забежала поживиться». Возвращаясь домой, Нина отводила глаза от продуктов, лежащих на лотках, от дородных тёток, продававших орехи и курагу. Впрочем, возле бойкой старушки с мешочком семечек она задержалась. «Пробуй, касатка, чистые, ядрёные, одна к одной и горелых нету», - заулыбалась та. Нина взяла две семечки: «Как торговля?» «Да, слава Богу, народишко есть, место шустрое. Так свернуть тебе кулёчек, ай нет?».
Едва Нина закончила нехитрую возню с обедом, как, почти друг за другом, явилась её «молодая гвардия», и квартира ожила, преобразилась. Защёлкали выключатели, загудел кран в ванной. Умытые сыновья уселись за стол. Налив им по тарелке супа, Нина тоже присела к столу: «Ну, ребятишки, будем совет держать. Денежки наши закончились, занимать больше не у кого.» Она помолчала, потом робко предложила: «Может быть кто-то из вас решится семечками поторговать? Купим на последнюю десятку, и. . .» Три пары глаз воззрились на неё с таким удивлением, что Нина сразу осознала всю обречённость своей затеи. «Ты чо, ма? Я – пас! Увидят ребята, засмеют!» -сказал старший. Нина и сама понимала, что Косте соваться на площадь нельзя. Она опустила голову. Вовка, работая ложкой так, будто ему предстоял зачёт по скоростному уничтожению пищи, умудрился с набитым ртом посоветовать: «Вся стать Илюшке торгануть. Он малой, ему всё до лампочки. Да и друганы его вовсю машины моют, газеты продают. Вот он пусть и чешет». Илья катал в ладонях хлебный мякиш, придавая ему форму сосиски, и молчал. Он вообще-то был не против этих самых семечек, но больно уж неожиданно свалилась на него роль купца. Сунув в рот хлебную колбаску, мальчишка буркнул: «Ладно, попробую. Только я Славку с собой возьму, ага?».
Пробивая в кассе овощного магазина чек, Нина с тревогой подумала: «Господи, то ли я делаю?» Но принимать обратное решение было поздно: касса мурлыкнула что-то на своём металлическом языке, и ловкие пальцы кассирши схватили протянутую Ниной десятку. Вечером, ссыпав обжаренные семечки в холщовый мешочек, Нина подыскала подходящий стаканчик и наказала сыновьям, что б они поглядывали за Илюшкой в окно.
Утром, с тяжелым сердцем она ушла на работу. Всю смену в голову лезли нехорошие мысли. Картины, одна страшней другой, вставали перед расстроенной женщиной: вот подростки издеваются над её сыном и отбирают мешочек с семечками, вот рэкетиры требуют денег у заплаканного Илюши. . .
Нина проклинала свою затею, дородных тёток, надоумивших её продавать семечки, и даже шуструю площадь с картавым венгерским названием, на которую день и ночь таращились окна их квартиры. Дождавшись конца смены, как манны небесной, Нина бросилась домой. Никогда ещё двадцатиминутная дорога к дому не казалась ей такой длинной. Нажав кнопку звонка, (сил не было искать в сумке ключи), она со страхом прислушивалась к звукам за дверью. Открыл ей улыбающийся Володька. Нина вздохнула с облегчением и привычно спросила: «Как вы тут?»
«Нормально!» – крикнул сын, убегая в комнату. Нина увидела на табурете знакомый холщовый мешочек с семечками и даже обрадовалась: «Ну её, торговлю эту!» Подскочил Володька с новенькой пятидесяткой в руке: «Вот, мам, Илюшке дали». «Кто дал?» – изумлённо спросила Нина. «Антошкина мама, они во втором подъезде живут, знаешь? Вот она и дала. Илюшка успел три стакана продать, тут она подходит и говорит: «Иди, домой, Илюш, не детское это дело». – докладывал Володька, пританцовывая, - Костика ещё нет, Илья в булочную пошёл за хлебом.» – закончил он свой рапорт и, крутнувшись на пятке, убежал в комнату. Нина посмотрела на купюру. . .
Дверь ей открыла миловидная женщина в домашнем халате, явно не ново-русского пошиба. «Я отдам, только не скоро,..» - сказала Нина осипшим голосом. «А это не в долг, - улыбнулась Антошкина мама - и не милостыня. Это, Нинушка, вроде, как наша женская солидарность. Вам ведь памятник надо ставить, одна такой воз тащите. И не думайте об этом. Чем могла. . .»
Выйдя из подъезда, Нина увидела бабу Тоню. Та сидела на лавке с большим целлофановым пакетом у ног. «Тебя дожидаюсь – поднялась она навстречу – постой-ка, милая.» Сердце у Нины ёкнуло и во рту стало противно сухо. «Господи, опять мои чем-то ей досадили!» – подумала она, прекрасно зная скандальную репутацию бабы Тони. «Картошечки, вот, принесла тебе, мы вчера из деревни два мешка привезли, – неожиданно изрекла баба Тоня – ты возьми, Нин. . . мальчонку твово я сегодня видела. Возьми, мы все нынче дайками живем. Мне, вон, соседи давеча, сала кусок пожаловали. Так бери, - пододвинула она пакет опешившей Нине, и строго добавила - а то к дверям принесу и поставлю!».
Давненько на душе у Нины не было так тепло. Журчала вода. Падали из-под ножа колечки картофельной шелухи. Лёгкий вздох, сорвавшийся с её губ, разительно отличался от недавних тяжёлых вздохов. Совсем некстати всплыло перед глазами делано-сочувствующее лицо Сушеной Воблы. Нина, по-ребячьи, показала ей язык. Пусть ненадолго, но отступила мучительная житейская проблема.
Не вернуть полёт мотылька, но даже зеркало заметило в Ниночке некую перемену и, задержав её на мгновение своей незримой мягкой дланью, ободряюще улыбнулось.
1999год.
фото из инета.

В новом творческом начале утоли свою печаль,
И вначале от печали, как от пристани отчаль.
Раззадорь попутный ветер, чтоб ярился и крепчал.
Несомненно, есть на свете ждущий паруса причал,
Где друг другу верят люди. Бросив якорь, ты поймёшь -
Здесь обманывать не будут, не заронят в сердце ложь.
Отыскать его непросто - душ единый камелёк.
От рожденья до погоста путь, по сути, не далёк.
Но не горбись от бессилья, разве счёт идёт на дни?
Подари надежде крылья, пирс ногою оттолкни.
За штормами будут штили - солнце в небе и в воде.
Трудно пройденные мили сгладят память о беде,
В рифах времени стирая старой пристани черты.
Не даётся жизнь вторая. В этой жизни кормчий ты!

фото из инета

Малой родине моей...

Окраина рабочего посёлка. Тут с бабушкой мы жили, стар да мал.
С рассветом колоколок-балаболка соседской Зорьке шею обнимал.
И следом за хозяином суровым с мычаньем выходила из ворот
Единственная местная корова. Давно в округе истребили скот,

И на мычанье не было ответа, лишь дедова скупая похвала.
У речки на лугу корова эта с весны заплаткой рыжею цвела.
Сюда и я летела босоного: друзья да речка - всех каникул суть.
Размеченную Зорькою дорогу, мы в шутку называли "млечный путь",

А колоколок затыкали тряпкой, устраивая Зорьке тихий час.
Сердитый дед бросал топор иль тяпку и шёл на луг, желая выдрать нас.
Подобен муравью был дед Василий - хозяина, рачителя пример.
Такими, вот, и держится Россия. А мы его дразнили - "Старовер,

Куркуль, Кулак"... Мы взрослым подражали. В дразнилки эти верилось легко:
Все жили огородным урожаем, и в магазинах брали молоко.
...Кольнёт под сердце памяти иголка. Теперь я редкий гость в родном краю.
Не слышно похвальбушки колоколка, и дед Василий трудится в раю.

А здесь, в его саду, зачахли груши, к которым тяготела ребятня,
Растащен дом и Зорькин хлев обрушен. Ни ульев, ни полоски ячменя.
На огороде сорных трав засилье...
Поклон и покаянное "прости"
Принять не хочет дедушка Василий, сурово глядя с Млечного пути.
2007год.


Увеличить
фото из инета.

Воспоминания о юности.. Они посещают каждого человека. Вызывают улыбку, рождают тепло в душе. Или приносят тихую грусть, напоминают, что есть такая штука - совесть. Хочу поделиться своими воспоминаниями, надеясь на понимание и отклики.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Валька Петров был в нашем классе фигурой возвышенной, то есть возвышался над всеми на целую голову. Поначалу его дразнили - "Пётр Великий", сливая вместе фамилию и рост, но потом к нему прочно прицепились две клички - Валёк и Валенок. Были они созвучны его имени, но откровенно намекали на Валькины способности. Он едва-едва карабкался с тройки на двойку. Дружить с Петровым никто не хотел, так как везде у нас "встречают по одёжке". В моде были клеши, а Валентин ходил в узеньких брючках, с пузырями на коленях и в чёрном кургузом пиджачке, с короткими, едва ли не по локоть рукавами. Некрасивое прыщавое лицо, с большим носом, вечно нечёсаная шевелюра торчала во все стороны. Однажды Петрова протащили в школьной стенгазете: намалевали лохматую рожицу и частушку сочинили - "Поглядите на Петрова, он с расчёской незнаком. Подошла к нему корова, причесала языком". Валька ворчал беззлобно, что сорвёт эту гадость, но свою угрозу так и не выполнил. В общем ни умом, ни одёжкой Петров не блистал, потому встречали и провожали его соответственно.Над ним потешались все, кому не лень. На переменах ему подставляла ножки даже хулиганистая мелюзга. Если Валентин куда-то шествовал по шумному коридору, хлопая голенищами неизменных резиновых сапогов, за его спиной нередко можно было увидеть какого-нибудь озорника. Тот крался за беднягой Петровым, и сцепленными руками колотил направо и налево, изображая валёк, деревянную колотушку. Вслед им сыпались смешки. Валька оборачивался и поднимал свой пудовый кулак. Но ни разу никого не ударил. Опоздания на первый урок были для Петрова обычным делом. Не прижившись в интернате, где он тоже был предметом насмешек, Валька был вынужден добираться до школы из не очень-то близкой деревни. Из-за своих опозданий он заработал ещё одну кличку: В то утро первым уроком была литература. Мы разбирали "Горе от ума". Наша любимая классная руководительница Надежда Георгиевна как раз произнесла: "Явление двенадцатое..." и тут вошёл запыхавшийся Петров. Учительница всплеснула руками и вместо обычного - "Валюша, опять опаздываешь!" - повторила: "Явление двенадцатое! Те же и Петров!" Класс долго не мог отойти от смеха. С тех пор Вальку стали называть - Явление двенадцатое. Он только улыбался. Когда Петрова вызывали к доске класс начинал заранее хихикать. Валентин сначала мямлил и запинался, с надеждой поглядывая на ребят, потом старательно повторял всё, что ему подсказывали. А шептали, конечно, всякую ерунду и весело смеялись Валькиной доверчивости. Наконец Петрову ставили двойку, а к доске вызывали одного из подсказчиков. Зачастую его ответ отличался от петровского только тем, что ему-то дружки подсказывали правильно.
В сентябре нас обычно гоняли на картошку. В кузове машины до самого поля мы пели песни и дурачились, только Валька молчал, пристроившись в уголке. Зато на поле Петрову не было равных. Деревенский парнишка работал старательно и норму выполнял раньше всех. Во время обеденного перерыва он уходил в перелесок и часто возвращался с грибами. Однажды и я пошла побродить меж сосенок и берёз, поискать маслят. За кустами я разглядела Петрова, который что-то то ли пел, то ли говорил нараспев. Мне стало интересно, ведь на уроках пения Петров отмалчивался и я прислушалась. Голос у него был под стать всему остальному, но слова песни тронули . Валька заунывно пел про волка, ушедшего от облавы, но вернувшегося назад, к своей волчице, которая боялась перемахнуть через флажки. "Эй, Явление двенадцатое, - окликнула я Валентина, - спиши-ка мне слова на досуге". Валька опешил, увидев меня, замямлил, как у доски, что он не знает всей песни, и вконец засмущавшись, протянул мне свои грибы. Без стеснения ограбила я бедного Петрова, смешала его трофеи со своими, и удалилась.
Кое-как закончив девятый класс, Валентин Петров ушёл из школы. И про него забыли. На встрече выпускников, через 15 лет, никто ничего о нём не знал. Сейчас, с позиции нашего "среднего возраста", всё воспринимается по иному. За заурядной внешностью, застенчивостью, мы не смогли, а если честно - не хотели разглядеть живую душу, принять парня в свой круг, подарить ему общение, а главное - добрую память. Ведь ничто не вспоминается с таким теплом и нежностью, как детство, юность. Но думаю, что Валентин вспоминает их с горечью. Почему в детстве мы так жестоки? Почему так поздно умнеем? А сколько у нас таких Петровых? Наверняка они есть в каждой школе. Как-то сложатся их судьбы?
Уже будучи взрослой, чтобы хоть немного искупить вину перед Валькой Петровым, я посвятила ему стихотворение,где его образ, конечно, приукрашен, но душа, несомненно, Валькина.

ВАЛЕНОК

Он был застенчивым и робким. С девчонками робел вдвойне.
По выходным лесные тропки распутывал наедине.
Он гору книжек всевозможных не променял бы на кино,
И кличка - "Валенок таёжный" к нему приклеилась давно.

Однажды, возвращаясь с речки, где долго с удочкой сидел,
Он у вокзального крылечка впотьмах девчонку разглядел.
Днём, не осмелился б, едва-ли, а тут возьми да и спроси:
"На электричку опоздали? А есть ли деньги на такси?"

Молчит, цыплёнок желторотый. Дрожит, мышонок полевой.
А вдруг её обидит кто-то?... «Давай я посижу с тобой.».
Она отпрянула в испуге:"А ну-ка, парень, уходи!"
"Да что ты, словно от бандюги?, Ну и сидя одна! Сиди!"

Но будто что-то не пускало. Он сел на лавочку опять,
И стал ей Пушкина, сначала, потом Есенина читать.
На память хлынувшие строки читал, волнуясь, как умел.
Читал Ахматову и Блока...Свои, однако, не посмел.

Ни пассажиров, ни прохожих, лишь тишина да темнота.
На чемодан присела тоже и слушала девчонка та…
Шла ночка летняя на убыль. Уже порозовел восток.
Улыбка шевельнула губы. Вдали послышался гудок.

"Ну, мне пора" - девчонка встала и парню руку подала -
"Тот клад, что ночью отыскала, с собой бы с радостью взяла."
Он не нашёлся, что ответить. В пожатье дрогнула рука.
Лишь родинку успел заметить над левой бровью, у виска.

Рукою помахал, и только. Со вздохом удочку поднял.
"Эх, Валенок, - сказал он горько - ведь даже имя не узнал".
1996год.

Фото из инета. Спасибо автору.

Городом захваченная в плен,
По тебе, село моё, тоскую.
Убежать бы от угрюмых стен
В нашу избу, светлую, родную.

В домотканно-кружевной уют,
С тёплой печкой, с духом каравая.
Там проворно ходики снуют,
На секунды вечность разбивая,

И сверчок выводит свой мотив.
Прозорливый кот гостей пророчит.
Всех своих соперников затмив,
Зорьке льстит хромой горластый кочет.

Ох, как я серчала на него!
Колченогим лихом обзывала!
А теперь - желаннее всего,
Чтобы голосил он, как бывало.

Пусть бы сны дробил, мешая спать.
Всё смелей и громче раз от раза.
Но отсюда мне не убежать.
Стража неприступна и стоглаза.

Уж который год в полночной мгле
Плачет память светлями стихами,
Оттого, что продан дом в селе,
И петух тот съеден с потрохами.

С запоздалой нежностью в груди
Всё шепчу я крикуну хромому:
"Ну хотя бы в этот сон, приди,
Прокричи мне весточку из дому".



Тот самый дом, который продан. 25 лет спустя.

Вяжет август паутинки и туманные картинки
Он рисует, завершая летние дела.
Вот и вспыхнули осинки. Это Осень по тропинке
Через поле в перелесок с факелом вошла.

Клёны охают тревожно: "Вы с огнём не осторожны!"
Осень, бубенцом дорожным, рассыпает смех:
"Вы не гневайтесь, ребята, я ни в чём не виновата,
Вот придёт седой пожарник и затушит всех".


фото из инета.

ЦИКЛ У Волги


Х Х Х

РАЗВЕ СДЕРЖИШЬ ВОСХИЩЕНЬЯ СТОН
ТАМ, ГДЕ ВОД ГОЛУБОВАТЫЙ ГЛЯНЕЦ
РОЗОВЫМ ЗАКАТОМ ОБРАЩЁН
В НЕНАГЛЯДНЫЙ ДЕВИЧИЙ РУМЯНЕЦ?

ОКОМ НАРОДИВШЕЙСЯ ЛУНЫ
ЛАСКОВО ГЛЯДИТ ИЮНЬСКИЙ ВЕЧЕР.
И РЕКА МНЕ УКРЫВАЕТ ПЛЕЧИ
МАНТИЕЙ МАЛИНОВОЙ ВОЛНЫ.


фото из инета.



Х Х Х
Я ТАК ЛЮБЛЮ КУПАТЬСЯ ПО НОЧАМ,
ЧТОБ МОЛОКОМ ПАРНЫМ РЕКА СТРУИЛАСЬ,
ЧТОБ ПОДПЛЫВАЛИ ЗВЁЗДОЧКИ К ГУБАМ
И ЧТОБ ЛУНА ПОД ПАЛЬЦАМИ ДРОБИЛАСЬ,

ЧТОБ ТИХО ПОСЕКРЕТНИЧАТЬ С ВОЛНОЙ,
СЕРДЕЧНЫЕ ЕЙ ТАЙНЫ ДОВЕРЯЯ,
ЧТОБ УЛЫБАЛСЯ СТАРЫЙ ВОДЯНОЙ
ОТ ОМУТОВ МЕНЯ ОБЕРЕГАЯ.


фото из инета.

Х Х Х

ЗОРЬКА ВЕЧЕРНЯЯ ТАЕТ.
НАД ЗАСЫПАЮЩИМ ПЛЁСОМ
НОЧЬ НЕ СПЕША РАСПЛЕТАЕТ
ПЫШНЫЕ ЧЁРНЫЕ КОСЫ.
КАК НЕВЕСОМЫЕ ТЕНИ
ПРЯДИ СОЛЬЮТСЯ С ВОДОЙ.
МЕСЯЦ С УСПЕХОМ ЗАМЕНИТ
ИМ ГРЕБЕШОК ЗОЛОТОЙ.


фото из инета.

Наступила самая короткая ночь этого года, самая горькая на людской памяти. Помните? - " 22го июня, ровно в четыре часа..." Помните! Детям и внукам заповедуйте помнить об этом горьком рассвете, сломавшем столько людских судеб, унёсший столько жизней....

В ИЮНЕ СОРОК ПЕРВОГО

К закату день. Июньский день обычный.
Брожу, напрасно вглядываясь в лица…
Вернулась ты в свой город приграничный,
И стало пусто в Северной столице.

Ты приезжала лишь на две недели.
Ах, как они мгновенно пролетели!
Промчались, промелькнули, будто птицы.
Мы даже не смогли наговориться.

Дарило нам прогулки белоночье.
Манила огоньками танцплощадка.
Там белый танец мне судьбу пророчил,
И сердце в вальсе замирало сладко.

Была Нева от солнышка рябою.
…Зачем же мы повздорили с тобою?...
В немом укоре дрогнули ресницы.
Мы так и не успели помириться.

Я звал тебя певуньей и шалуньей.
Нам детвора кричала: "Тили-тесто!"
Сегодня - двадцать первое июня,
А завтра я возьму билет до Бреста.

Тоскует сердце, не находит места!
Я завтра же возьму билет до Бреста.
Скорей бы над землёй вставала зорька.
Нам больше никогда не будет горько.
Нам больше никогда не будет горько.
Нам больше никогда....
Никогда....

.
фото Ирины Герц

Когда я писала своё ночное МИХАЙЛОВСКОЕ, по доброму завидуя Надюше Егоровой, то даже представить не могла, что сама буду не только бродить по аллеям при луне, но и жить в усадьбе Александра Сергеевича, в гостевом домике, любезно предоставленном нам директором заповедника. Однако Пушкин есть Пушкин. И без мистики не обошлось. Жили мы в Михайловском, а на круглые столы форума приходилось отправляться в Святые горы на турбазу, пять километров лесом, приветливым и буйно-зелёным. один такой поход нам стоил очень дорого.

МИСТИКА ПУШКИНОГОРЬЯ

( Реальная история, произошедшая с двумя Тверскими поэтессами в Святогорье).
Там чудеса, там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
А.С. Пушкин.

Часть первая. (Лирическая).

В лугу блаженствует корова. Кипит черёмух молоко.
Приветствуем село Бугрово и голубое озерко.
Кукушки славят полдень мая. Плотины зев. Лягушек зов.
И смотрит мельница немая глазами снятых жерновов.

Выстраивались к ней подводы. Крестьян гудели голоса.
Досель ей воды шепчут оды, но нет в помине колеса.
Теперь музейным экспонатом туристов радует она.
Но если день пленён закатом, и в небе сытая луна,

Преображается подворье. (Настрой-ка слух, скоси зрачок!)
Тут есть калитка в Лукоморье, а сторож - гном-лесовичок.
Скамейку видишь у колодца? На ней-то, в сговоре с луной,
Подчас кикимора смеётся и вторит басом водяной.

Покуда зорька-чаровница не обозначит новый день,
Здесь добрый мельник суетится, похожий на большой пельмень.
Полны волшбы Святые горы!
Но в полдень нам не ведом страх.
Стоп-стоп, оставим разговоры: ведь возвращаться-то - впотьмах!

2005г.
В ЛУГУ БЛАЖЕНСТВУЕТ КОРОВА...


КИПИТ ЧЕРЁМУХ МОЛОКО...


"ГЛАЗА" БУГРОВСКОЙ МЕЛЬНИЦЫ


ЖДЁТ КИКИМОРУ

фотографии автора.


Часть вторая. (Мистическая).

Идём обратно, скорым шагом. Закат подёрнула зола.
Простимся с каменным оврагом, свернём на улочку села.
Домишки спят, нахохлив крыши. Фонарь и тот зажулил свет.
Зато плотина нервно дышит тяжёлым зверем нам вослед.

Зачем-то, страху потакая, ловлю спиной морозный ток.
А тишь такая…тишь такая… Не дрогнет ни один листок.
Плотины рык затих, и вскоре совсем свинцовой стала высь.
В густом зелёном коридоре мы крепко за руки взялись.

Но не обмолвились ни словом (поди друг другу не враги),
Что снова за спиной и снова чужие гулкие шаги.
То пропадут, то с новой силой звучат, рождая в сердце дрожь.
Внезапно птица завопила! И каждый вопль - острый нож!

Помилуй, Боже! Разве птица смогла бы жутко так орать?!
Услышь, Небесная царица, пришли на помощь Божью рать.
Зашкалил страх за восемь баллов: шаги…да вопли твари той…
Но тут часовня Ганнибалов нам протянула крест святой.

И ни шагов, ни птицы гадкой. Осталась нечисть не у дел.
Комочек сердца с левой пяткой мириться больше не хотел.
Уже в Михайловском, в аллее, где нас приветила скамья,
От близости жилья смелея, с подругой поделилась я.

Она - со мной. И грузным камнем
Опять вкатился в душу страх.
Но что поведала она мне,
Прочтёте вы в её стихах.

2005г.
КАМЕННЫЙ ОВРАГ


БУГРОВСКОЕ РУСАЛОЧЬЕ ОЗЕРО


ЧАСОВНЯ ГАННИБАЛОВ

фотографии автора.

Действительно, рассказ подруги испугал ещё более. Я была напугана шагами и криками, а она ещё ивидела воочью белую фигуру, плывущую сначала за нами, потом рядом, вдоль обочины. Почему я ей безоговорочно поверила, пояснять не буду, это не мой секрет. да всё равно не поверите ведь....
Утром мы рассказали о случившемся охранникам Михайловского, когда встретили их в парке на утренней прогулке. Они поведали нам много интересного. Например, о том, как срабатывает "на
движение" сигнализация в музее, в совершенно пустых комнатах, как однажды на мониторе наружной камеры появилась карета, но выйдя на крыльцо её не обнаружили, а вернувшись в комнату снова могли наблюдать её ещё несколько минут. Вот так...ПОЛНЫ ВОЛШБЫ СВЯТЫЕ ГОРЫ...

После шуточного цикла, наконец-то пришла серьёзная тематика моей Пушкинианы. Очередной приезд в Святогорье, с его незабудковыми незабываемыми коврами, подарил мне лирическое стихотворение без всякого намёка на иронию.

ТРИГОРСКОЕ

Идём восторженной гурьбой. Душа моя поёт!
Наш гид, всезнающий, седой строчит, как пулемёт.

Старинный парк. Опрятный двор. Глазастый длинный дом.
Трескучий лягушиный хор восходит над прудом.

Подпевкой - птичьи голоса. Им угомону нет!
Гостят на клумбах небеса - льют незабудок свет.

И в комнатах встречают нас их ясные глаза.
Изяществом цветов и ваз украшен каждый зал.

А в доме грусть. И тонут в ней бюро, камин, альков...
Всё ощутимей, всё больнеё бессилие цветов.

Посмертной маски белизну не смог осилить взгляд.
Нет-нет, я чудо не спугну, потороплюсь назад,

Туда, где прячут кроны лип свирельку соловья,
Туда, где Сороти изгиб, Онегина скамья,

Где бражно пенится сирень, где жизни торжество,
Где утверждает майский день присутствие Его.

На древней липе глажу мох. А за моей спиной...
Ужели это ветра вздох лукаво-озорной?

Ужели это мотыльки пустились танец вить?
То рифмы! Сказочно-легки! - строки живая нить.

Не зря нашёптывает пруд, что здесь, до петухов,
Русалки дружно зори ткут из пушкинских стихов.

Но с губ готов сорваться стон, ведь эту благодать
Нарушит гида баритон, вот на крыльцо выходит он:
"За мно-ой! Не отставать!"

Ах, милый Пушкин, в час луны, сюда, под сень аллей,
Сбегу я к Вам! Навейте сны на здешних сторожей.
2002год.
ВОТ ОНИ - НЕЗАБУДКОВЫЕ КОВРЫ ПУШКИНОГОРЬЯ.

фото из архива автора.
ЗДЕСЬ БРАЖНО ПЕНИТСЯ СИРЕНЬ !

фото их архива автора.
ГЛАЗАСТЫЙ ДЛИННЫЙ ДОМ

фото из инета. Спасибо автору.
А ЭТО СОРОТИ ИЗГИБ...

фото автора.
ОНЕГИНА СКАМЬЯ.

фото из инета. Спасибо автору.

Я не случайно выделила в предыдущем стихотворении строку - Ошибку исправлять приедешь, чай? ...
Дело в том, что стихотворение получило неожиданное продолжение. Встречи в Пушкинских горах стали ежегодными и я вновь побывала в милом сердцу Псковском краю. Незабываемые экскурсии проводил с нами Александр Васильевич Буковский - лучший гид Пушкинских гор, ставший нашим добрым другом. В прошлом году Александра Буковского не стало...

Светлой памяти его посвящаю это стихотворение:

КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
И вот я здесь! О, Пушкинские горы!
Цветут поэты в дружеском кругу,
Где славят стих гитарным перебором,
Дышу и надышаться не могу

Радушно-звучной этой атмосферой.
Душой взлетела б, кабы не сосед.
Самолюбив и приставуч без меры,
Ну никакого угомона нет:

То партизанят руки, то коленом
Он под столом коснётся моего.
А мне бы побродить уединенно...
И я решила смыться от него.

Такой же партизанкой, тише мыши,
Покинула гостеприимный круг.
Луна уже посеребрила крыши
И высветлила тропочки вокруг.

Фонарщицу благословляя эту,
Бреду себе, но воздыхатель мой
Догнал! - Куда же Вы?
А я - "К Поэту,
Но Он велел явиться мне одной."

- И где же встреча?
"На пригорке, рядом."
Иду.И он за мной, как в горле кость!
Подкалывает голосом и взглядом:
- Ну где же? Где же Каменный ваш гость?

"Не гость, Хозяин! Истиный и вечный,
Как этот небосвод, и холм, и бор...
Хотя сказать по правде, друг запечный,
Сейчас не помешал бы Командор."

Вдруг захрустело! Мы притихли оба.
Но спутник мой скривил в усмешке рот:
- Ах, милая, не восстают из гроба,
И никакой к нам Пушкин не придёт"

Луну скрывало облачной ловушкой.
В последний миг мы разглядели всё ж,
Как на поляну пробирался ... Пушкин!
Недвижный лик...Меня забила дрожь!

Накаркала! Накликала! О, Боже,
Верни обратно каменный сюрприз!
И воздыхатель мой струхнул, похоже,
Коль сиганул с того пригорка вниз.

И мне б за ним, но будто пригвоздило!
О, Господи, остаться бы в уме!
Рванулась раз, другой, не тут-то было,
А тот, кудрявый, двигался ко мне.

На привиденье не найдёшь управы,
Я что есть сил зажмурила глаза!
"- Сударыня, я испугал вас, право?" -
Тревожный голос явственно сказал.

-"Сударыня...сударыня, вам плохо?
Извольте поскорее отвечать!"
Пролепетала я с предсмертным вздохом:
"Ах, Пушкин, я...ошибку исправлять!"
-"Очнитесь!"
От руки, довольно тёплой,
Моим щекам досталося шлепков.
Взгляну пока жива...Блеснули стёкла.
Позвольте! Пушкин не носил очков!

Да это же Буковский! В самом деле.
Я заглянула за ольховый куст:
А где же Пушкин-то? И разглядела
Стоящий на земле весомый бюст.

Наш бедный гид его тащил с вокзала,
Да припозднился. Ах, как стало жаль,
Что чуда не случилось. Дрожь пропала,
Прильнула к сердцу светлая печаль.

Я вновь легко шагала по планете,
Буковский рядом шёл и бюст держал.
Но вслед нам улыбался кто-то третий!
Поверьте мне, не тот, что убежал.

Это стихотворение нравится моим друзьям и в Твери и в Пскове. На каждой встрече жена Александра Васильевича Наталья непременно просила прочесть "Каменного гостя". А на строке про бюст, обязательно смеялась и просила уточнить, чей именно бюст держал наш уважаемый гид? Я даже переделала эту строку, но она попросила меня оставить всё как есть. Наверное, рассказ Буковского вдохновил меня написать этот стих. Однажды Александр Васильевич рассказал нам, как его откомандировали в Петербург (тогда ещё - Ленинград) за бюстом Пушкина. Но надо знать наши советские устои - В нагрузку к бюсту Пушкина бедному Буковскому пристегнули ещё один бюст - пра-правнука Дениса Давыдова! Нелёгкою была доставка этой парочки в Пушкинские горы.
Как жаль, что более никогда не пригласит нас Александр Васильевич на своё подворье испить парного молока...

ОКРЕСТНОСТИ СВЯТОГОРЬЯ ВЕЛИКОЛЕПНЫ !

фото из инета. Спасибо автору.

фото В.Грибниковой.

фото В.Грибниковой.

фото из авхива автора.

На следующий год состоялась поездка в Псков, в благословенные Пушкинские горы. Организатором форума выступал клуб "Серебряная Лира", т.е. её руководитель - Владимир Альфредович Шульц, убеждённый пушкинист, человек энергичный и очень порядочный. Тверскую область представляли поэты из Твери и два новоторжских поэта, два Василия - Миронов и Рысенков. Василий Рысенков известен своею талантливой лирикой, а Васенька Миронов (ныне покойный) - пародиями и акростихами. Стояли теплые ласковые майские дни. На пешеходных экскурсиях мы обычно шли позади всех, т.к. у Василия Миронова было удалено лёгкое и быстро он ходить не мог, зато всю дорогу - (более 8км в оба конца) забавлял нас своими рассказами и шутками. Заботливый Шульц бегал от головы бодро идущей поэтической колонны к нашему медлительному хвостику, проверяя, не отстал ли кто, и ненадолго задерживался у нас, посмеиваясь Васиным шуткам. После великолепия Пушкиногорья нельзя было не написать что-то ошеломляющее и Василий Рысенков прямо на вокзале прочёл нам своё новое изумительное стихотворение. Я же надеялась, что приехав домой, тоже буду осчастливлена серьёзной тонкой лирикой Пушкинской тематики. Близился день рождения Поэта...

Светлой памяти Василия Миронова, а так же ныне здравствующим Владимиру Шульцу и Василию Рысенкову посвящаю...

НОЧНОЙ ЗВОНОК

Ко дню рожденья славного Поэта
Опять ни с трочки не явилось мне.
Сижу и костерю себя за это
И жгу свечу в бессонной тишине.

Я уповала на красоты Пскова.
Но там лишь Рысенкову повезло.
Волнующее пушкинское СЛОВО
В его блокноте только и взошло.

Храню всё время томик под подушкой,
В горсад с получки приношу цветы...
Ах, милый Пушкин! Ах, маэстро Пушкин!
Ужель моих молитв не слышишь ты?

Глядят в окно насмешливые звёзды.
Ни вдохновенье не идёт, ни сон...
И вдруг звонок! О, Господи, так поздно
Кто потревожить смел мой телефон?

Смахнула я сомнений паутину:
"Алло" - волненья вспыхнул огонёк -
Ведь голос незнакомого мудчины
Затейливо приветствие изрёк.

Затем промолвил: "Ну-с, душа-девица,
Как вижу я, дела твои - табак:
Не хочет Пушкин ни в какую сниться,
Стихи о нём не пишутся никак...

"Кто говорит со мной?!"
- Поэт, вестимо!
Ты слышишь неподкупный голос мой.
Четыре дня на Псковщине гостила,
А вынужден звонить тебе домой!

Четыре дня пытался докричаться,
Метал, как бисер яркие слова!
В черновиках уж начало рождаться:
- Я помню чудное мгновенье - 2...

О чувствах я глаголил без утайки,
Весь мир подлунный удивить хотел.
Но шульцевско-мироновские байки
Оставили Поэта не у дел!

Как редко столь живое вдохновенье
Во мне сжигает леность и покой.
Я воспевал тебя, Петра творенье!
А ты была тетерею глухой!

Хихикала всё с Ваською да Вовкой,
Ух, балаболы! Вот я им ужо!
Особо Ваське, экая сноровка!
На днях, ей-богу, выберусь в Торжок!

...Ой...петухи...Прощай, в родные кущи
Я удаляюсь, в Святогорский рай,
И умолкаю до весны грядущей.
Ошибку исправлять приедешь, чай?Ну, буду ждать...

И трубка запищала.
А я, коснувшись ею рычажка,
Словами нехорошими стращала
Любителя пародий из Торжка.

Конечно, это он! Решил, похоже,
Меня взбодрить. Ну погоди, Мирон!
Но колкий холодок пополз по коже
И взгляд к розетке прикипел, О, Боже...
Я ж отключила на ночь телефон!...
2001год.

фото из инета. Спасибо автору.

В 2007м году убеждённый псковский пушкинист Владимир Щульц подарил мне свою миниатюрную книжечку ( карманного формата), посвящённую музам Пушкина. Прочитав её, нельзя было не написать стихов...

Прелестницы! Вас было сто тринадцать,
Даривших вдохновение ему,
Земных, прекрасных муз, и посему
Пред вами продолжаем преклоняться.

Вам был подвластен лиры нежный звук.
О вас – плеяда граций яснооких –
Уж третий век вызванивают строки,
Одаривая «счастьем тайных мук»

Читателя. Поэзии страна –
Долина грёз, луною осиянна.
Здесь расцветают ваши имена:
Екатерина, Евдокия, Анна…

Тригорской незабудкой у земли,
Кустами розы алой и жасмина…
Евпраксия, Мария, Каролина,
Елизавета, Софья,…
НАТАЛИ…

Она была «Мадонною» поэта.
«Смиренницею», «жёнкой», наконец!
Прекрасней нет цветка в долине этой –
«Чистейшей прелести чистейший образец».

30.05.08г.
В.Гау. Н.Н.Пушкина.1842г.


В. Гау. Н.Гончарова


И.К. Макаров. Н.Н.Ланская.

Фотографии из инета.

Помните наши новогодние Огоньки? С застольями от профсоюза и поручениями организовать развлекательную часть вечера... Массовики-затейники были свои , доморощенные, как и ансамбли - вокальные и танцевальные. Мой рассказик как раз о том времени, о праздничном "Огоньке" и не только о нём....

(фото из инета)
(Новогодняя быль).
«Грач! - изумилась Алёнка, увидев на тропинке возле цеха крупную чёрную птицу, - Не улетел, родненький! Значит, зима будет тёплой, я бабушкины приметы хорошо помню. Подожди, белоносый, не улетай, я тебе сейчас пирожок куплю!» Алёнка пулей бросилась в буфет и стала протискиваться к прилавку.
«Эй, курносая, ну-ка в очередь – гаркнул на неё вечно чумазый Сенька Прут – всем некогда!»
Извиняющимся тоном Алёнка залепетала: «Пожалуйста, мне только пирожок, там грач на улице, голодный, он же улететь может.»
«Рассказывай сказки! Какие сейчас грачи? Вот народ! - грачей зимой придумают, лишь бы без очереди втюхаться».
Степенный расточник Виктор Палыч одёрнул его: «Ну, чего к девке пристал? Пропусти, говорю!» . И, взяв Алёнку за плечи, подтолкнул к прилавку.
«Там, правда, грач. Зима будет мягкой, вот увидите!» - говорила девушка, высыпая на прилавок мелочь.
«Сама ты мягкая!»- попытался ущипнуть её нахальный Прут, но Алёнка, схватив пирожок, ловко увернулась и выпорхнула из буфета. В дверях она столкнулась с Татьяной Ивановной, заведующей клубом, в миру именуемой для краткости Таней-Ваней. «О, ты-то мне и нужна! - обрадовалась та - Зайди после смены, задание тебе от партии и правительства, усекла?!»
Недоумевая, зачем она понадобилась Тане-Ване, Алёнка поискала глазами грача. Он не улетел. Важно расхаживал вдоль стены цеха, что-то высматри-вал, наклоняя то на один, то на другой бок свою антрацитовую головку.
«На, мой хороший, поклюй, да на ночь в цех к нам прилетай, воробьи тебе дорогу покажут» - ворковала Алёнка, кроша пирожок на снег. Она любила разговаривать с птицами, по-человечьи, и на их языке. По-галочьи пока не получалось, они кричат пронзительно-тонко, а вот с воронами и грачами общий язык находить удавалось. Нет, громко каркать ей и в голову не приходило. Но однажды она подслушала, как общаются две вороны. Одна общипывала куриную косточку, а другая стояла рядом и давала мудрые советы тихим горловым воркованием. Аленке так понравилась эта воронья беседа, что встретив наутро очередную серую кумушку, она попыталась заговорить с ней, катая горлышком звук «р» на французский манер. Та мигом отреагировала, с самым живым интересом уставившись на странное двуногое существо. С той поры и повелось: Аленка, проходя мимо ворон, обязательно рэ-кала им что-нибудь ободряющее. Она любила всех птиц, а зимних особенно: за верность родине. Если в сумке был хлеб, непременно отламывала горбушку пернатым.
Грач заметил подношение, но подходить не спешил, вытягивал шею, выжидал. Его недоверчивость не огорчила, скорее, порадовала Алёнку: «Молодец, береги себя и не улетай, ладно? Я о тебе заботиться буду» - сказала она грачу, уходя в цех.
После смены грачиная заступница заглянула в клуб. Таня-Ваня радостно её приветствовала: «Снегурочке салют! Усекла?! Будешь снегурочкой на новогоднем огоньке!»
«Что Вы?! - замахала руками Алёнка, - я не могу. Я боюсь!»
«Кого? - искренне удивилась завклубом, - Все ведь свои будут, да шефы ещё из военного городка. Костюм тебе дадим, отгул обеспечим, начальство твою кандидатуру утвердило. А коса у тебя настоящая, привязывать не придётся. Всё! Иди, вживайся в образ. Завтра с дедом Морозом познакомлю, послезав-тра «Огонёк».
Вживаться в образ Алёнке, ох как не хотелось! Со школьных времён она не выходила на сцену, и предстоящий праздник немного пугал её. Вечером Аленка сообщила мужу эту неожиданную новость и услышала в ответ насмешливое: «Смотри, дедулю не соблазни. Бородёнка-то у него будет, наверняка, приклеенная. Да не задерживайся там, если одна пойдёшь.»
На другой день Алёнка была выходная. Уладив домашние дела, она поехала знакомиться со своим бородатым «родственником» в заводской клуб. Но первым делом - сбегала к своему цеху, надеясь, что грач там и угощение, принесенное ею, будет кстати. Но грача нигде не было видно. Аленка покрутила головой и слегка расстроенная, отправилась в клуб.
«Дедуля» и впрямь оказался довольно молодым мужчиной, без всякого намёка на бороду. Он был приглашён «со стороны» расторопной Татьяной Ивановной. Она заулыбалась при виде Алёнки: «Ну, как? Настроилась, красавица? А это Николай, он в новогодних вечерах большой дока, ты ему только слегка помогай и всё. Вот вам адресок, идите в Дом культуры, получайте костюмы».
Николай предложил прогуляться пешком, благо нужный им объект находился в паре остановок от завода. Погода радовала истинно-зимним пейзажем: сугробы на земле, сугробы белых облаков на небе, и сквозь них сияет яркая просинь. Морозец небольшой, но ощутимо-цепкий, воробьиная перебранка слышна едва ль не с каждого куста. В обычное время Алёнка обязательно послушала бы их звонкие голоски, но сегодня ей было не до того. Она забыла даже о граче. Какое-то смутное чувство опасения, подвоха ютилось где-то в груди и поднывало, как больной зуб. Николай расписывал ей моменты сценария, убеждал не бояться, видно Таня-Ваня успела поведать ему об Алёнкиных страхах. От этого Алёнка смущалась ещё больше.
Пухленькая методистка в Доме культуры равнодушно выгребла из шкафа охапку красно-белого тряпья: «Вот, всё, что осталось. Припозднились вы нынче».
Костюм деда Мороза был более-менее приличен. А вот Снегуркин. . . Он состоял из коротенького жакета, отороченного мехом и подобия валенок, обтянутых марлей. Бедная Алёнка была в шоке. Плюхнувшись на подставленный «дедулей» стул, она простонала: «О, Господи!». Да ни за какие коврижки не согласилась бы Алёна появиться перед коллегами в микронаряде, едва-едва скрывающим ягодицы.
«Да что вы так расстроились-то? - затараторила методистка - Нынче показать свои ножки, мечта каждой женщины. Пользуйтесь моментом. Ну, на крайний случай пришейте понизу тюлевую оборку и все дела».
Домой Алёнка возвращалась с твёрдым намерением вручить утром злосчастный зипунишко Тане-Ване, пусть сама вживается в роль. Мимо пронёсся свадебный кортеж. Посмотрев украшенным машинам вслед, Алёнка вдруг посветлела лицом и прибавила шагу. В платяном шкафу, между пестрыми летними нарядами, вот уже несколько лет томилось белое облачко подвенечного платья. Аленка зарылась лицом в прохладный шёлк: «Выручалочка ты моя!». Роды ничуть не испортили её фигуру, платье сидело великолепно. Надетый поверх него тот самый шоковый жакетик, явил в зеркале образ, который весьма и весьма понравился Алёнке. Довольная, она закружилась по крохотной комнатке, напевая: «Расскажи, Снегурочка, где была?. . .» Весь следующий день ушёл на доводку костюма. Алёнка обшивала его мишурой, мастерила корону, расчёсывала мех жакетика, вспоминая за работой весёлые школьные карна-валы и маскарадные костюмы, собственного изготовления. Улыбка не схо-дила с её лица.
В клуб Алёнке действительно пришлось идти одной, супруг работал в вечернюю смену. Костюм приняли «на ура». Ребята из ансамбля наговорили Снегурочке кучу комплиментов, и всё норовили подёргать за косу, а солистка Лера украсила ей зардевшиеся щёки золотыми звёздочками из собственной косметички. Прибежал запыхавшийся дед Мороз. «Красота-то какая, внученька! - просиял он, увидев Алёнку, и нагнувшись, шепнул ей на ушко: - Не решились, всё же ножки показать?» Алёнка смущённо засмеялась, и они прошли за кулисы. Праздник начался.
Ах, как же непросто быть в центре внимания! Десятки глаз смотрели на Снегурочку из-за праздничных столов, и её голосок дрожал от волнения. Но, хорошо ли, плохо ли, а программа шла своим чередом. В перерывах между конкурсами и викторинами, дед Мороз спешил на улицу покурить, а Снегурочку наперебой приглашали танцевать. Особенно усердствовали гости из военного городка. И каждый непременно говорил, что она – Самая прекрасная снегурочка в мире! Но, пожалуй, с самым искренним восхищением следила за Снегурочкой пара блестящих детских глазёнок. Это одна из сотрудниц привела на вечер маленькую дочку. Когда Алёнка, отказав очередному кавалеру, присела наконец-то к столу, малышка тут же оказалась рядом: «Снегурочка, а ты настоящая?!» Она смотрела на Алёнку с такой надеждой, что та не решилась отобрать у ребёнка сказку и шепнула доверительно: «Конечно! Видишь, я пью только лимонад, мне нельзя горячего чаю». Девчушка восторженно запрыгала возле её стула, погладила длинную Алёнкину косу и мягкий белый мех жакета. Она не отходила от Снегурочки ни на минуту, и когда дед Мороз позвал внучку для продолжения программы, кроха выбежала вслед за ними на середину зала. Видимо, мучимая любопытством, она вдруг высоко подняла подол снегуркиного платья, желая узнать, что же скрывается под ним? Одёргивая платье, Алёнка засмеялась, видно суждено ей было сегодня «показать свои ножки».
Взмокший в плотном бархатном кафтане Николай, со сбившейся набок бородой, шепнул Алёнке с облегчением: «Всё, милая, последний конкурс! Ура-ура!»
Вручив нарядчице Марине выигранного ею медвежонка, он крикнул громко:
«Танцы до упаду, танцы до утра, а нам с внучкой на север пора, жарковато тут у вас!». Все зааплодировали и на сцену вышли музыканты.
Наскоро простившись с Николаем, Алёнка подколола булавками подол длинного платья, что бы не переодеваться и выскользнула через служебный вход на улицу. Несмотря на всё праздничное веселье, ей хотелось домой, к мужу и малышу. Вечер был тихий, звёздный. Всё дышало сегодня сказкой и новогодним таинством. Аленка уносила с собой самое радужное настроение и небывалую коллекцию комплиментов. Праздник всё ещё жил в ней, звенел тонким серебряным колокольчиком, и даже луна казалась заботливым мальчиком-пажем, расстилающим под её ногами светлую дорожку. Чувство волшебной радости заполняло Алёнку. Она продолжала быть Снегурочкой, и ей хотелось делить эту радость с редкими прохожими, с торжественно убранными деревьями, с луноликим мальчиком-пажем, со всей огромной планетой, наконец. До самого крыльца она счастливо улыбалась и прохожим, и деревьям, и своему небесному спутнику.
Малыш уже был уложен заботливой свекровью, сама она сидела со спицами в кресле. Софу, на которой ввиду тесноты, им приходилось спать втроём, Алёнка разобрала ещё перед уходом. Свекровь никогда не баловала невестку разговорами, вот и сейчас молча поднялась и ушла в свою, ещё более тесную комнатушку. Переодеваться, а значит прощаться со сказкой, очень не хоте-лось. Пусть муж увидит её при полном параде. Когда ещё выпадет счастье его Алёнушке преобразиться в новогоднюю фею? Аленка вновь надела белые туфельки и, выключив ночник, опустилась в кресло. Ясноликий мальчик-паж бросал к её ногам снопики диковинных лунных цветов, и всё звенел, не умолкал серебряный колокольчик. Сквозь его переливы, сквозь нестройный хор комплиментов пробивалась самая яркая и трепетная фраза этого вечера: «Снегурочка, а ты настоящая?!». . .
Хлопнула входная дверь. Аленка протянула руку к ночнику, и зеленоватый свет залил комнатку. Со счастливой улыбкой она поднялась навстречу шагнувшему в комнатку мужу и уже хотела протянуть к нему руки, но острый, почти гневный взгляд остановил её: «Ты, что, только явилась?!».
Разом погасли праздничные огни. Вздрогнул и умолк серебряный колокольчик. Замер за окном испуганный мальчик-паж. Душа захлебнулась под злым порывом вьюги, заледенела. А Снегурочка . . . растаяла. Молча сняв потускневший наряд, Алёнка легла рядом с мирно посапывающим сыном. Монотонно тикали ходики. Позвякивал тарелками на кухне муж. Ясноликий мальчик-паж осторожно заглянул в окно. Дотянувшись до подушки своей невесомой ладошкой, он ласково прикоснулся к мокрой солёной дорожке на украшенной звёздочками щеке засыпающей Алёнки. Шевельнулись припухшие от обиды губы: «Он прилетит.. . .завтра. . .».

Это ж надо - почти две недели не была в собственном блоге! А всё каникулы внучкины. Сядем с нею за комьютер и давай в приложениях интересные игры выискивать. Так что, увидев приложения с куклами Винкс, не удивляйтесь и не думайте, что бабка Вера впала в детство. Хотя честно признаться, забавное это дело - подбирать наряды и менять причёски юным длинноногим девчонкам.
Ну, а теперь к стихам. За такое долгое молчание следует расплатиться юмором и только им! Написанное с натуры стихотворение -

ПРОКЛЯТЫЙ ЭТИКЕТ

Такую он несёт галиматью, что вянут уши.
И тайно проклинаю я свою манеру слушать.
Мне перебить оратора невмочь, сижу в печали.
Ах, как бы резво я рванула прочь! И не догнали б!

В ответ бы рявкнуть, только как посметь? И словно клуша,
Обречена нахохленно сидеть, молчать и слушать....
Конечно же он не дождётся, нет, чтоб я грубила.
(Узнать бы, кто придумал этикет, убила б!)

Надеялась немножко подремать, но мало прока:
Сумеет даже мёртвого поднять басистый рокот.
Командный голос применяет он усердно слишком.
Заверещал бы, что ли, телефон для передышки.

С тоскою вспоминаю тишину в соседней роще....
Пошли, Господь, сюда его жену! Нет, лучше тёщу!
Её-то он боится, как огня!
Ну, кроме смеха:
Достал уже разносами меня
Начальник цеха!
2000год.


Увеличить

Не грусти, лицо улыбкой озари,
Помнишь, я её любила целовать.
За окном уже проснулись фонари.
Зайчик лунный смело прыгнул на кровать.

Нет, ты только полюбуйся на него! -
Восседает на подушке королём!
И, наверное, дивится: "Отчего
Эти двое засиделись за столом?

Не стары ещё, собою хороши.
И зачем тогда пол ночи напролёт
Лить слова? Слова - услада для души.
У других, обычно, всё наоборот."

Зайка-заинька, нам нечего скрывать.
Мы другими окольцованы давно.
Оттого и не разобрана кровать,
Оттого и не пригублено вино..."

Не вино нам пить сегодня, а вину,
Обоюдную, что зрела столько лет.
...Одноместный номер, с видом на луну,
В перспективе будет с видом на рассвет.

В этом городе с названием чуднЫм
Случай свёл нас, на окраине земли.
Но случайность - это Бога псевдоним,
Божьей волей мы прощенье обрели,

И теперь воспоминанья не горчат...
Да, уже минуты ночи сочтены,
Да, глаза о расставании кричат,
Но ладони наши нежности полны.

Нежность эту, всю, до капельки, вобрав,
Улыбнись... и ничего не говори...
Так случилось, что один Всевышний прав.
Рассветает....засыпают фонари...
2005г.
фото из инета.

Ручей мой, ручеёк! Родник тебя питает.
Прозрачен и речист петляешь меж камней.
Твой нежный говорок невольно пробуждает
Воспоминаний рой о юности моей.

Вечернею порой сбегали мы из клуба,
И укрывала нас зелёная листва.
Здесь в самый первый раз мальчишеские губы
Нашёптывали мне желанные слова.

По этим берегам мы тропочки торили,
Воюя с мошкарой, разменивали ночь.
Ох, доставалось нам от гнусной комарильи!
И даже дым костра не в силах был помочь.

...Те тропки заросли, а всё ж не угасает,
Горит в душе моей тот чудо-маячок,
Что юностью зажжён. Он жить мне помогает,
Как быстрому ручью малютка-родничок.
1996год.
фото из инета

Смотрю в январском вечеру
Влюблённой паре вслед.
Студёно, зябко на ветру,
А им и горя нет.

Стою с авоськами без сил,
Тяну берет на лоб.
Девчонку парень закружил
И уронил в сугроб!

Барахтаются, хохоча,
Им и в сугробе рай.
Кровь молодая горяча,
И чувства через край.

Ах, как понятны мне они,
Ведь память бережёт
Мои счастливейшие дни -
Твоей звезды восход.

Какой бы не стоял мороз,
Мы губ не берегли.
И был альковный плеск берёз,
И пряный дух земли.

Лишь занимающийся день
Рук разнимал кольцо.
Ложилась росная сирень
Охапкой на крыльцо.

...Вонзила осень в сердце нож...
Да что о том, родной?
Смущать не буду молодёжь,
Потороплюсь домой.

К семье с авоськами бегу.
Там ждёшь меня не ты.
Но всё мне чудятся в снегу
Лиловые цветы.
2000год.

фото из инета.