Откройте свой Мир!

Ты так похожа на мое сердце
В этих вечерних травах...
Где медлила ты, где тебе я не дал уйти...
Вечер и ветер, и губы сухие
Вновь повторяют тебя,
в изложении огня, у порога безумия.
Переходя по воздуху,
Дойти до тропы бездонности,
Распадаясь на течение слов,
Цветы цвета сердца.

Мой белый дом...
В какой из комнат сердца твоего
Цветут миндальные деревья?!
Я жил во всех твоих мгновениях,
Я находил в твоих стенах
И лед хрустальный и жар молитвы,
Они мне разрешили их касаться...
И я был следующим после тишины...
Знакомый ночи долгой и рассветов...
Широких переплетов золотых сонетов,
Немых рубцов и тёмных слов
Всё тише, всё безумней...
Не потревожив времена потерь
Вот в этих крыльях, прораставших в кожу,
Целуя тонкость, раздевая воздух,
Скрестивший розу с пеплом в синеве...
Чтоб вновь и вновь венчать стихи и прозу
В глубокой крови тишины, в тебе...

Я просто так тебе отдам всё небо...
О,Господи, как я люблю
Твоё звучание, открытое огню,
В замедленном паденьи в сердце света
В противоборстве нежных сил.
Любовь, тебе ведь каждый здесь принадлежал,
Я, без тебя познавший немоту,
Я прижимал ладонями ко рту
Имя твоё, Сердце твоё, рассветы
Живых цветов, переплетенных в хокку.
Что рассказать тебе, ночующей у плеч,
В любви твоей обретший сердца речь,
Невинность пить... Дословно - нежность букв и рук...
Дрожа, как свет свечи, как близость,
Был воздух голоден.
Прижаться и застыть
В том недопитом,
Где рукой за горло
Держало ожидание...
Ты на коленях бабочкой огня,
Почувствовав и вспомнив часть себя -
Безумно нежного повествованья...

В изложении огня, за порогом безумия,
Переходя по воздуху бездонности...
В теплом голосе кожи и рук
Ты так похожа на мое сердце
В этих вечерних травах...


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2018
Свидетельство о публикации №118060309469

Когда я уйду, чуть-чуть повзрослеют деревья,
Останутся тени, которые можно не помнить.

Когда твое цветенье станет алым,
Когда твой воздух вспомнит своё имя,
Моих ночных сонетов строки
Покажутся тебе живыми.
Когда мой бело-непокорный
Мой слог, случайно поцарапанный губами,
Тебя коснется каждым словом,
Ты вспомнишь что такое "АVЕ".
Как нежен в каждой птице смех птенцов!
В рясах цветения на алтаре эскизов
Мы все устанем помнить жизни страх,
Мы все устанем на него молиться
И замирать в испуганных словах.
Когда однажды нас отпустят в сны к чужим,
Богатым, нищим, равнодушным, странным,
Когда украсят сердце шрамом алым
Пред алтарем небесных нот...
Когда за право и бесправие твоё
Вновь нежный ладанщик закажет воскресенье,
Гортанный реквием прощеного прочтенья
На бахрому распустит бремя вод.
Где мы вдохнем и выдохнем о Лете,
Танцуя кожей, там, где всё придет.
Как сладок воздух в этом сладком цвете,
Поющих пьёт.
От раненых цветеньем в душу слов
Мое моленье снова плачет алым.
Сменивший свет, бездонность, темноту...
Нас всех однажды сбросят в травы...
И всё пройдёт.
И будет слово...слово о любви
В покинутых тобой прощаньях,
И дерево попросится к рукам,
Цветами одевая жизнь венчально.
Любовью ссадины врачуя,
Идущих в вечер, день благословит,
И облетит латынью алфавит,
И повзрослеет тишина молчанья
Еще на одного...

Когда заговоришь нечеловечьим языком
И расцветешь на паперти прощальной.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2018
Свидетельство о публикации №118051709686

1.

Super vestem meam miserunt sortem.
(На моём одеянии гадали о будущем)

Сквозь все послания на север неба
Переводи, сумеешь если...
Красный мак рассыпает черное семя...
Черное семя прорастает красным маком.
Так поет голос, истончаясь, покинув стерегущих сады.
В листаниях памяти Литания пройдет разутыми ступнями,
По таинству твоих страниц.
Смотри, она, как бабочка, летит сквозь твои узкие ладони,
Беря тебя в пленительные скобки...
Отдав царю то, чем должны владеть цари.
Окрашивая губы в сладкий цвет
И не храня свой сад от Господина,
Где, по изгибам губ скользящий кончиками пальцев,
Стирая примул след, он выпьет твой запрет.
И птицы медленно вспорхнут....
Взлетай...качаясь на весу...
Летать предписано...
Вниз не смотри... Там только те, кто не искал любви.

Ветер, не касавшийся огня, ничего не знает о близости...
Мы любим прелюдию, мы любим первые аккорды, недоступность...
Единицы любят навсегда.
По воде ходят только те, кто верит в твердость дороги.
Золотыми чернилами пишут только те, кто живёт и стареет быстрее.

Строка течет - то речь, то сердце, то кровь,
То пробуждение от сна воображенья.
Мы дышим на родном:
Огнем, водою, пылью ледяной...
Любовники губ, захватчики тесноты,
Руки мои, что зовутся объятья.
Вдыхай головокружительный, непривычный воздух моих рук.
Нежной змейкой эти кровные полосы кода в словах...
Где к нервным окончаниям теней добавит весна цветов и красок.
Всё, что ты чувствуешь, то вне границ -
Музыка всей моей любви,
Музыка всей моей смерти.

Наклоняйся к огню, причащайся...

2.
Я выбирал песок для букв, музыку для перехода.
На узком перешейке осыпались мысли.
Воздух, повенчавший нас, еще в черновике.
Мы помним, но забыли как ступать...
Слова, что сохраняют запах лет,
И ты, мой Бог, что слезы извлекаешь...
Позволивший нам говорить о правде....высок и независим,
Но каждый раз оглядываешься вслед,
Присутствию уча нас постепенно
Cквозь годы лиц.

Деревьев падающих листья, что созрели.
Подвластный, ты всё также крепок, чист как пустота.
В литом и шитом одеяньи, колоратурно, внутренним дыханьем
Творит тебя двор(ц)овое евангелье больших страстей.

"На твоем одеянии гадали о будущем".
Читая надписи вслух...прочти еще раз с первой по десятую...
Прочтя, как стих, взлетаешь ввысь с небесного ствола...
Там, где уже на плаху положена последняя глава -
Глубокая любовь, прижатые к друг другу...
Где тень твоя с её мешалась...
Ближе тел.

Иди по воде.
Звучи любовью.
Хранимы сохраненные жаждой,
Незамедлены, неостановимы...
Их выбор беспределен.

Их вечность, где Любовь, не бренна, не пуста.

© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2018
Свидетельство о публикации №118031710522
Свидетельство о публикации №118031710488

Тут, и только тут видны имена и буквы...
Тут ты можешь, глядя в глаза свету, молчать...
Обожженный снаружи, весь в царапинах изнутри...
Как непривычен голос без слов...
В бесполезности всего что сказано
Всё удивительное одинаково.
Начертание листа и все его смерти,
Где книга читает книгу, где написан свет или сумрак...
Сейчас бывает всегда и только сейчас.
Времена ясности, где в тишине никогда не звучат ответы, их дают молча.
Потемневшее время присвоено ночью,
Написание ладони горячо скользит по холодному стеклу...
Превосходящая себя в легкости длительность возвращается.
Видеть, писать - изнанка.
Вращение в точке сходства...Как на холстах да Винчи,
Где ничто не отражается в слове "Слово"...
Ветвятся боги...
Всё, что остается - ждать...Всё, что остается ждать, всегда с изъяном.
Фарфор жизни состоит из страха расплавленной материи,
линий на ладони,клавиш свинца...
Порезом неслышным касается трава ветра,
И игла сводит расстояния,
Подпуская ночное небо к корням вплотную... вслепую.
Дыхание, лезвие, полынья под ногами...
В совпадении ветвей и листьев
Детской сепии золото трепещет на лезвии...
Нас всех здесь осенило...
Коснись и услышь.
Терпение терпкого выдано в путь.
До путешествия к ране осталось понять ее смысл.
Тень большего дерева, за ней ребенок -
Из раздела повторений, из графы право выбора...
Недатированное терпение даровано многословием пепла.
Бессмертие в прорезях света заглядывает в кровь
Шум прохладен...
Об эту пору разобьется дрожь,
Отрекаясь от плодов и рождая теплые строки сердца...
Сорванный голос будет молиться на ветру...
Он не забыл для чего приходят вниз,
Но снова и снова им избранно это.
Оттиск перстня Бога... Времена ясности - узор на ладони.
Что двигает строки?
Что двигает ветер?
Кто мог достичь кроме Него?
Помнит ли Он для чего?
Кто ты в Одежде и без нее?
Кто ты пред тем, как заснуть и проснуться?
Тут каждый был дольше своего имени...
Перешивающий имена из лоскутов,
Тут нет ни места, ни смерти...
Считай богов дорогами под ногами небес...
Считай что взамен, а что даром,
Перебирай четки.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2018
Свидетельство о публикации №118012008839

«Любовь выскочила перед нами,
как из-под земли выскакивает убийца в переулке,
и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!»
Михаил Афанасьевич Булгаков


Обжигая свой рот о строку, декламируешь сад.
Твой обещанный лист, как и гвоздь, принесут и с улыбкой оставят,
В них обоих отлита непреложная твердая суть,
В них обоих - петухи прокричали, прокуратор заплакал,
И усталость довеcила время в одолженный путь.
Тьма накрыла Ершалаим, играя бессмертьем...
Ты рассчитан на вечность, ты вернешься в один из дней
И напишешь опять «я был здесь, той весной, в этот вечер»...
В этих строках своих, что в тебе наизусть.
Ты придешь меня плакать, а там уже нет меня.
Золотая привычка молчать подобна открытой тетради.
Эти лица как буквы... Ты придешь меня плакать...
Ты придешь меня плакать, а после придешь встречать.
Уходящие вдаль всегда одиноки,
Слово рвется в тебе и смотрит в твои глаза.
Все, кто знает о том, что земля - это выбор в боги...
О, ристалище, выбери снова меня.
Поле боли причастий, анафем и тишины,
Ты клеймен тонким шрамом строки и тяжестью веса,
И грядущих твоих тянет к краю у пыльной завесы,
И у края утрат понимают они что легки.
Совпади только ты! Только ты со мной совпади...
Степь распластана ввысь, красный мак на коленях так вечен!
ДУши трав вспоминали нас в этот обещанный вечер,
И я верил их голосу под сенью крестившей Руки.
Понимать эту сталь- это значит родится жрецом
(Раскаленные знают слияние алого с белым),
Остальное вы сами положите им на колени,
Остальное вы сами... Предадите их с легкой руки.
А над бездной твоей, над рассветною бездной, свирель!
Все поэты молчат когда входит в их дом это чувство,
Только белые строки летят, облачая искусно,
То ли в саван, то ли в вечность тебя.
И по строкам пройдя, вспомни - в них есть душа;
По серебряной нити, по тонкому краю вне тела...
Где изнанка так хрУпка, и суть вне времен переспела,
Где летят снова яблоки, и листья седые летят.
Раньше времени все, кто читает обещанный гвоздь,
Веру огненную подливая в скупые чернила...
Нас погубит писательский дар -
Тонким шрамом по строкам разрыва...
(Как небрежно летит золотое самшита сквозь сад).
Нас зальёт тишина... Нас утопит в себе теснота,
Сотый раз прочитай на латыни огни этой мессы.
Вновь с запястий твоих собираю губами я вечность...
Вновь лежит на ладони эта яркая осень Отца.
Так целуй, обрекая на жизнь ту весну, где я встречу тебя.
Так целуй, пока можем позволить себе эту слабость!
Я себе заберу только строчку, где есть ты и я.
Я себе заберу лишь тебя, обрекая на малость...
Тьма укрыла Ершалаим,
Желтым цветом молясь.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017

Запоминай вдоль тела танец рук,
Запоминай риторику огня,
Роняющую строки жарко вслух
Губами в губы на санскрите языка.
Всей вседозволенностью,
Временем читай
На коже полыхающий минор
Темных ночей и трепет жарких рук,
Развязанных под властью сквозняка.
Запоминай -
Я больше чем любовь
В той поднебесной, где рождается тарО
Под небом, где так сухо и легко
Цветет шанхайским золотом строка.
Цветет, переименованная в жизнь,
На черный день запрятанная в свет
В лад золотой и карту «император»,
Крещенную под ветреной звездой.
Когда тебя догонит речь,
Когда пройдешь вдоль приступа волны,
Запоминай как тень роняла тень
И как взлетали мы из тесноты.
И темное оружие клеймя,
Там, где так огненно и непроизносимо,
Запоминай -
Мы устоим у алтаря,
Где рукава пусты и небо длинно.
Мы устоим пред створами дверей,
Ведущих в... без нас умерший рай.
Запоминай -
Наощупь, навсегда.
Запоминай -
Все наизусть запоминай.
В телесной теплой памяти плеча,
Целованного лунным мотыльком,
В полобороте старого ключа
И карте, предрешившей всё.
Запоминай -
Нас целых в неге тел,
Успевших лечь под руки этой страсти.
Запоминай -
Нас - белое причастье,
Безумство шелка, жаркость свеч.
Слетевшее с губ «я люблю»...
Без номера страницы в нас строка...
Нам быть на площади, нам падать ниц...
Огнём жонглируя на острие клинка.
На каменный простор роняя тень
И огненные лепестки даря,
Никто из нас не сможет избежать
Того, что на знаменах золотых
От А до Яда серебром мы вышивали.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117102300285

Сны листвы зелены.
Они знают больше, чем смерть,
Они знают больше, чем жизнь
И не страшно им зеленеть.
И не страшно им умирать
Будто в сон их подсыпан яд.
Быть точнее и тише...молчать.
Вечность снова накроет им стол
Этим воздухом, что вечно свят.
Белый хор белых их матерей,
Где опознан только лишь голос,
Голос матери ставшей твоей.

Я обнимал растерянное время,
Я больше не был неуспевшим,
Я не устал искать таинственного зверя
С печальным обликом ступающей зимы.
Как постарела ложь... как потускнела.
Представь,что Свет покинул тьму,
И ты поймешь, что никогда не верил
В то, что рождало эту Тишину.
Ты, близоруко спящий на ветру
Доверчивых углов, крестивший догмы.
Ты знаешь - при цветении болят
И корни, и листва, и вёсны,
Что зеленеют у ослепших на виду,
Не презирая собственного тела.
Бессмертие потерь тебе к лицу,
И белое, и черное на белом.
Так выбирай оружие и стены
Сутулых спин иль царственных осанн...
Где, чуть заранее, в замерзшей сердцевине,
Ты сны ветвей надеждой целовал.
Смотри, как непричастно небо,
Смотри, как безучастно дно...
И я держу в руках слезу Рахили
(Белей ее, наверное, одно...)
Жизнь падает, ей новый смотрит вслед...
И ты, во всем и всем одновременный,
Разучишься бояться и кричать,
Бояться человеческого тела.
В тепле предвзятых слов и тесноты,
Что Богу твоему темно,
Ты выйдешь из потери глубины
Чтоб осветить мерцающее дно...
Где сны всё падают в забытую родильню
Чисты как холод, пьяны как вино.
Ты помни – человек, рожденный здесь,
Ты начат здесь, и только после ты бессмертен;
Ушедший в длительность тебе читать судьбу
Вслух и побуквенно всем, кто стоит напротив.
И сжатых слов оплакав глубину,
Молчать в глаза для всех, кто что-то спросит.
Вновь подходить к вещам и трогать снег...
Охрипшею водой поить Рахиль,
И без вести тебе врученный слог
В промерзшей сердцевине зеленить.

Тебе отпущено белее, чем любить.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117093009718

О, Madam Butterfly
Томик осени ярко-багрян...
Мы наверно забыли, что белые песни суровы
Мы остались смотреть перевернутый календарь...
Мы остались...


Звон безумных огней... Всё написано алой латынью
В этом белом краю черных платьев и титульных букв...
Где задумчивой тьмой растекались чернила святыни,
Где стихами сходил с эшафота ночей мой безудержный юг.
Да, любовь это вызов,
Да, соблазн это шелк.
Возвращение бабочек к касаниям южной молитвы...
Сквозь звучанье свечей, роняющих каплями имя,
Оставляя на коже слова самых трепетных мук.
Кто озвучивал белое, черной лентой запястья связав,
Знает непредсказуемость губ, просящих пощады.
Сад молитв твоих глаз, о, мадам баттерфляй...
Я не знаю иных... равных... нежностью свЯтых.
Кровь сильна...
На ступенях прозрачных часов наша тень,
Где в касаниях гибких ярко вспыхнуло пламя
О, мадам баттерфляй... ты страна моих белых стихов...
Ты рисуешь их обнаженье, откровением тая.
Кто же смертный из нас, говорящих огнём мотыльков?
Пьяно-пьяно ступай по разбросанным строкам босая,
Обжигая гортань о касание к слову любовь...
Открывай всё, что можешь во мне,
Каждым жестом читая...
Каждым звуком бездонных, безумных огней,
Полосующих спину алой латынью,
В этом белом краю, черных платьев и титульных букв,
Тут, где лира качается на сумасшедшем ветру
В этих теплых касаньях бронзовой кожи к молитвам.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117092306592

И листья звуками по сердцу неба...
Не пой небесное, еще нам рано!
Слова как лезвия, слова как раны...
И слово «родина» меняет смысл тризны.
Как плоть того, кто непроизносиим,
Как память Вифлеемского младенца...
Всё, что в душе рубцуется - то сердце
Уже проснувшейся в тебе весны.
О, вымоленный мой - ты входишь в тень...
О, вымолченный мой, ты входишь в слово...
Сегодня Бог за солью заходил
За полчаса до...Рождества Христова.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117090905586

А взойдешь — на краешке стола —
Недоеденный ломоть, — я ела,
И стакан неполный — я пила,
............., — я глядела.
Марина Цветаева.


И мне постелится постель из рифм,
Мне заплетут венки, вплетая букву в букву.
Я повернусь к тебе оставленным лицом,
Носимым кем-то и когда-то в слепке круга.
Нет ничего, что можно обещать,
И слезы тонут, и седеют травы,
И только руки у беззвучной переправы
Хотят звучать, хотят еще звучать.
Мой кровоток, твой блеск как прежде свят!
Измята закаленная бумага...
Мне ей отдать все семена и злаки
До знака, где записано - молчать.
Мне ей шептать и высь и широту...
Ветвятся боги, с лоскутов перешивая
Надежды Вифлеемскую звезду,
Ключи от врат безвременью вручая.
И сколы алфавитные ярки,
Все слаще, все больней, все громче птицы!
И грифелем проводит по морщине
Оттенок неприкаянной строки.
Губами трону я слова всех слов -
Я связываю вечерами руки
Себе чтоб тишиной писать,
Той тишиной, где все дороги - слуги.
Целуя Свет, что телом моим пел,
Не утихал в безветрии безликом.
Мы все приходим в этот круг великий,
Мы все приходим на мгновенье, умереть.
Так не грози мне серебром и пылью,
Не обеззвучивай щелчок курка,
Пусть сможет звук твой перепеть сверчка...
Все пули - песни, все слова - молитвы.
Смотри же в эту дрожь... смотри:
Вот это небо, по плечу оно нам,
Вот это смерть, она нам по колено...
Везде написано одной Рукой - Любить.
И живы руки на твоей руке,
И живы губы, что целуют пальцы,
И оттого еще теснее танец,
Танцуемый в ветрах за право быть.
И где-то тут, у краешка стола,
Когда на плечи ты мне опускаешь руки,
Я забываю догмы сквозняка
И блеск чернил выстраиваю в звуки.
И листья перелетные звенят:
Все дни - субтитры, все слова - кадила.
Я ел и пил, и я смотрел, как было...
Всё то, о чем я не сумел молчать.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117081306630

Любить... мой голос слишком слаб, чтоб рассказать об этом чувстве.
Может, встретишь ты Её босую, в один из дней, в холодной степи...
Может, Она придет, чтоб напомнить тебе имя смерти...
И даже если так, вспоминай его!

Женщина с ветвью омелы в руке,
Войдет в прозрачную воду твоей Строки...
И имя ей будет - .....

Голыми строчками по поверхности тела
Она начертит на тебе свои знаки,
Знаки принадлежности к Её огню.
Распятием дождя охладит тебя...
Звук ответит в тебе...
И ты напишешь - без времени, без цвета, без изъянов...
Напишешь, чтоб вновь распадаться на тело и язык...
Где вдруг случится, что Любовь - единственное найденное слово.
Поэзия и Она - друг друга обнявшие огненные реки...
Там, где вы создаёте воздух и дышите им -
Как трава и ветер... как трава и пальцы.

Ты будешь подходить к ней, чтоб дышать
И будешь забывать дышать;
В скрещенных ладонях,
В переполненных сроком обнявшихся телах,
В смирение собственной кожи,
В стрекочущей крови, где смыкается жар...-
Ты будешь забывать имя вдоха и выдоха.
Как беззащитна эта нагота!

Оголенный звук дыхания, перехватывая цветением ваши запястья
Будет проникать в каждый твой звук...
Нежный и неистовый жар твой...
Дважды рассказанный твоими и её губами почерк...
Почерк, которому известно больше, чем знает рука.

Есть слова - как соль,
Есть слова - как языки пламени,
Есть слова - как цветение,
Есть слова - как листва омелы укрытая тенью,
Есть слова - как Она с ветвью омелы в руке...

Рвется нежно и тонко небесная ткань языка...
Любить...Мой голос слишком слаб, чтоб рассказать об этом чувстве

На волоске от...
Роняя белую омелу к Её ногам


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117073007545

Проси дождя, печальный и уставший,
Проси сады, ведь завтра будет дым.
Во все глаза невидимый и страшный
Приходит сон и к мертвым и к живым.
Что будет горячо... что будет холод?
Все рождено и умерло взаймы!
Я буду здесь, я буду невесомым
В молчаньи этой нежной синевы.
Трижды скажу, а после обещаю
Не говорить и вслух не вспоминать
Ни на каком из языков святую тайну,
С которой при рождении кричать
Мы начинаем. И не дрогнут версты,
Не встанет и не ляжет темнота...
Я не задам ни одного вопроса
Во все глаза идущий к небесам.
Переплывя ночь на пароме возвращенья,
Один ночует бог, он пилигрим...
Он сирота, и он не требует прощенья
За онемевшее, за медленное Зим.
Еще не пета литургия...
И воздух именем еще не осквернен.
Проси весны, где ничего отныне
Не произносит вновь неназванных имен.
Возьми непрочность и снеси весне...
Цветут от жажды... плачут от избытка.
Два языка и лишь одна попытка
Соединить две ипостаси в тишине.
Где тверди отреклись от прикасаний,
Где воздух разрешил быть наготе...
Где камень гроба был отвален,
Там не было Его... там были все.

И мне дышать и воздух целовать
Хотя бы здесь, хотя бы ненадолго.
Что хочешь ты еще о жизни знать?
Что смерть - ее законная супруга?
Что будет горячо, что будет холод?
Не бойся, время выдохнет тобой!
Там, где тебе начертан этот шорох
Строк ненаписанных тобой.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117071209381

"Не прах земной и не металл двусплавный,
А честь, любовь и мудрость он вкусит..."
(Данте Алигьери, 103 стих, Божественная комедия)

Как истинный пророк крута гора,
Река, которая под ней распята...
Не прах земной, и не небесный сплав
Качает вдохновение так свято... -
Трава у ног, обычная трава
И у травы есть имена и даты,
Но кто из нас смотрел в их тишину,
В пророчество, рассказанное Данте:
О том, что Бог всё ходит по земле
На благо самым смертным и живущим
И ищет Слово на песке зыбучем,
То, за которое Он был распят.
Не эта ль Сила красотой щедра?
Не Камень ли что сокрушит земное?
Но если верить в воскрешение Христа,
То весь завет не «Ветхий», НЕВЕСОМЫЙ!
Он Вечный, как Слеза Травы...
"Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник Бога,"*
Вернется в травяную глубину,
Скажи ему, что я писал для Бога...

Скажи ему, что путь земной – дорога,
Ведущая все имена в траву.



*"Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник Бога," -
Данте Алигьери - Божественная комедия, 43 стих.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117070509777

Последней невинности бабочка,
ВетрА перескажут сюжет твоей ночи,
ВетрА, знающие что такое жизнь и смерть,
ВетрА, знающие что такое любовь.
В доме из степных цветов, повинуясь твоим касаниям,
Я хочу смотреть в твои глаза...
Последние в мире глаза...
Жажда моя, жажда -
Танец огня в безудержном сердце...
Языки пламени, скрещенные в танце.
Станет ли молоко твое ядом,
Станет ли нежность твоя моей твердью?
Там, где голос твой очертит слова...
Там, где мы забудем умереть....
Любить тебя и понимать что у тебя глаза вечности.
Меняются оттенки касаний...
Но быть может, это просто луна шепчет белые буквы...
Но быть может, это просто любовь шепчет алые буквы...
И всплывают звуки и сумерки
Твоих рук...Твоих губ, которые шепчут что я уязвим.
Каждый твой поцелуй словно последний в жизни...
Прошу, не целуй иначе никогда!
Не умещайся в тесное.
Вдох жизни, шаг смерти - все это ты...
Ты, вернувшая мне голос и тело...душу.
ГостИ в моих ладонях каждую ночь,
ГостИ в моих алых вдохах и выдохах.
Трепет поэзии лунной...
В траве небес губы твои и нагота.
За эту любовь быть нам бессмертными
Где то....
Где-то тут, похоронен мой бог...
Где-то тут, он отверг договор, подписанный кровью младенца...
Что подтвердить тебе? Что Свет как прежде Свят?

Там, где во мне распускается сердце
Отпусти, я буду жить вами.

Когда ты уснешь, мой карандаш будет молиться этими строками.



© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117062900341

Я пережил здесь смерть и не одну.


Начало самой трепетной главы...
Где мгла чернил упала в белый.
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану твоим первым.
Последним стану, тем, кто в ночь придёт,
Кто спуститься сюда за белой розой,
Которую Господь тобой зовёт...
Цветущую в крещенские морозы.
Чернильный нимб и набело строка,
Свеча качается, и бдят сторожевые тени...
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану я последним.
Что никогда, а значит - насовсем
К тебе касаясь, шлю я письма небу.
Послушай, разве я не повторил –
Тьму и дитя и черное на белом.
Я положу в траву последнюю строку
Её со мной не пустят часовые;
Нет говорящих там... а тут,
Всё как всегда, и всё-таки впервые!
О, память разрезающая смерть...
Как тишина, как женщина, как плавность!
Где жизнь тебя обрежет по форзацу
И перепишет высь и глубину.
Послушай, разве я не говорил,
Что таинство сокрыто вне зеркал...
Строка послушай, если хватит сил
Войти в твой невесомый тронный зал;
Я принесу, и ладан и печаль,
Я принесу, и фимиам и розу...
И что-то тонкое, которое сейчас
Стихи роняет, то в верлибр, то в прозу.
Оставь надежду всяк сюда входящий!
Послушай, разве я не говорил,
Что наш приход, кто весом обозначил,
Тот в кровь добавил огненных чернил.
И кровь играет в шуме фонарей,
И в тени, от которой звук так длинен...
Где мир наполнен тишиной полыни
За всё, что и писал и говорил.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117061609224

...пошли мне сад...
М.Ц.

Пошли им сад...взаймы


Я поцелую веки темноты...
Сегодня воскрешенье, вечер третий,
И где-то рядом искренний Иуда
Разбрасывает золото на ветер.
Как чёрны жилы всех невыживших...Сейчас,
Есть воля и покой, и это - Бог...
Вновь подданные посуху летят
В ветрах, что возвращаются домой.
И где-то тут, в фасадах темноты,
Всё непонятное совсем не может спать...
Пошли им сад в конверте голубом
Твоих молчаний и твоих утрат.
Твой гефсиман и бабочку к плечу,
И перышко, летящее вне круга.
Под фонарями серебрится скука,
Отряхивая побелевший звездопад;
Сквозь время этой медленной зимы,
Которую назвали нынче летом,
Тут, где мне хочется сказать прости,
За всё, что не считают люди Светом.
И прежде чем, мы отразимся в зеркалах,
Спой напоследок, пришивая рукава
К простому платью, что подарит вес
Покуда не окончится игра.
Неснящимся друг другу никогда
Ты пожелай с любовью лишь любви.
Пусть держат за руку мгновения строфу,
Будто забыли что-то в ней... сказать?
Так в этой жизни задувающий свечу,
Задует всё, что мало и велико,
И шепчет кто-то так тепло и тихо:
Пошли мне сад...
Пошли мне сад, пусть он нагнется до земли
От волоска до пят и преданный и предан.
Пошли мне сад, пусть станет частью речи
Первооплаканная тишина.
В зверинце ночь и трапеза черна.
Пошли им сад, пусть бродят в нем волхвы.
Пошли им сад, где белые штрихи
Помазаны на веру до утра.
Там, окропляя алфавитный сонник...
Внутри у слов такая же душа,
Как и у тех, кто слов твоих не понял,
Как и у тех, кто ими лишь дышал.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117060710468

И текст болит, и спать мне не дает...
И снится, и пророчит, и пророчит...
И кто - то в Белом по Воду идёт
И знать что я услышу хочет.
Развязаны у слова рукава…

Здравствуй, противостояние белого пера и черных чернил,
Белого листа и типографского свинцового оттиска.
Здравствуй, пророчество и суррогат.
Здравствуй, жизнь и смерть.
Я надеваю сутану белого огня.
Богом у выбора дороги я плачу,
Прижимая жизнь к себе,
А она уходит водой, омывая мои ноги,
И несет эту воду к дереву, готовому расцвести.
Я смотрю на его вековые кольца
И понимаю святость каждой строки кольца.
И я терплю быть здесь, не умирать.

Неуязвимая литера, как сакральный кубок, подносит к губам Любовь...
Танцуйте и пойте, губы!
Танцуйте так, словно вас никогда не убивали,
Словно вы - осанка царя.
И капает строка...
Она близка как смерть,
Она прекрасна как жизнь.

Пиши, пока взгляд не ослепнет
От блеска всех тех озарений, которым место на земле!
Кто знает, что вокруг бело - пишет белым.
Значит, словам моим длиться без остановки...
Значит, жесту моему ловить строки из ветра и плавить металл.
Хочешь, я тебе переведу язык божьего сердца?
Хочешь, я расскажу тебе о том, что внутри мира...

Что еще?
Видишь, там впереди падает лист, как праздник.
Отточив перо, он исполняет обет,
Отточив стило, он чертит письмена
В ровном биении часов без стрелок.

На четках души кто-то знающий больше, чем Данте
Молчит и перекатывает Слова, побелевшие от вечности.

Я жил во все времена...
До скончания времен...
И оживали бабочки и боги,
И умирали бабочки и боги...
Кем? Чем? Кому? Чему?
После всего, что они пережили, они стали Поэтами.
Немолитвенным осталось лишь время,
Столь же бесполезное, как скрип неживых слов в пустоте,
Где неожиданно появляется Бог
И смотрит на то, чем заставлено и захламлено в загрубевшей коже
Твоё испытание - стать душой.

Обладание - это запах пыли и смерти...
Помяни мя, святость белого нежного первого снега...
Сажа стала совсем бела.
В памяти снега и сажи странная тишина.

Живое всегда из нежности, дрожи, тепла и холода...
Живое всегда из слез и смеха.
Чем больше ты умер, тем мертвей мир.
Чем больше ты жив, тем тяжелее ноша.

Что я тебе и кто?
Где это - когда ты жив?
Где это - когда ты умер?

Просмотреть добела эту жизнь!
У небес есть земля, у земли есть небеса.
Тишина слышна только тишине.

/Здесь могла бы быть дата/


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117060106471

Подожди, я вплету в эти ветви слова...
Подожди, я вплету в это небо листву...
Постоим, там, где снег не умеет молчать
Постоим, там, где хочется звать весну.

На рубахе останется алым пятно,
Цвета сердца разлитого кем-то...тогда.
Там, где вечер роняет в траву звездопад...
Там, где ветер роняет траву на косу.

Расскажи, все же знают, что будет в конце...
Будет жизнь, ни такая, иная, не мы.
Оттого я, целуя весну не могу -
Ждать другой, ждать иной, очумевшей весны.

Незаметно меняются дни... чей черед? -
Быть отцом или сыном...заходить в белый свет.
Список длинный....и снова пройдет,
По дороге косы наш сто пятый рассвет.

- Сын мой, мягко ль спать тебе тут?
- Отче мой, да святится имя Твоё!




....................................
А помнишь, мы сидели за столом...
Под вечер... тихо... преломляя хлеб.
И запивая кровь свою вином
Мы так любили слово - человек.
А помнишь стол стоял уже пустой,
Все вышли из-за этого стола...
И кто-то плакал по пути домой...
А кто - то пел... забыв у песни все слова...
Но воля их...была уже не ТА.
....................................


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117051409710

Имя трепета линий - лилия...
Принадлежащая вечности белоснежных плеч под сводами горячих вен.
Имя воздуха нежности - лилия...
Где медлительность взгляда дышит, сливаясь с безумством касаний.
Поэзия трепета - ночь с твоими глазами.

Тень - лишь шрам, измучивший тебя...
Тень - лишь прелюдия, где раскрываются откровения движений.
Вздрагивает сокровенное...
Скользить губами ниже этих запретных линий
И чувствовать, как трепетно раскрываются лепестки.

Ступай по моим строкам босой
Безудержно, бесстрашно, обнаженно.
Целуемая огнями тесноты... каллиграфия прикосновений.
Что может быть смиренней огня цветов?!
Что может быть прекрасней их свободы?!
Строки - это ночь откровений...
Перемешавшиеся кровь и дрожь,
Где безумен шелк,
Где сброшен обнаженный воск каплями на белом.
Где мы учим друг друга, что за каждой смертью стоит любовь...
Где псалмы твоих губ отлучают меня от земной церкви.

В ночь, где качается нежность...
В ночь, где затянутой кожей душе станет свободно...
В ночь, где гуляет поэзия стали и живых цветов.
И все поцелуи - раны, и все раны - цветы
В крови раскрытой

Нарисуй на моей руке пером, которым я напишу эти строки - лилию.
Черной лентой перевязанных рук,
Белым огнем откровений, врастая в кожу
Расцветет тот цветок, нарисованный тобой.

Над черным гербом ночи распустится белая лилия.
В ночь, где поэзия не ошибается никогда,
Где самое большое откровение не ожидая ответа
Перевязывает запястья черным и пишет белым любовь.
В саду твоих молитв я знаю тебя и в белом и в черном...

Храни тебя ночь моих белых и вольных стихов.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017

В дом заходит Бог к неуверенным,
Смотрит жизнью в глаза незрячие,
Смотрит так, чтобы Смерть поверила
Что и боль твоя настоящая.
Глубоко в земле растёт дерево,
Далеко в небесах птицы каются,
Время каждому навырост выдано
Жертвой выверенной праведной.
Так привязаны к листьям веточки,
Так отпущены страхи с инеем.
Ветер рвет на белые ленточки
Откровения многожильные,
Рассыпая багряные истины,
Окропляя мёртвое зеленью.
Дворники все сады выметут
Там, где выменян ты на сретение.


* Сретение - славянское слово «сретение»
переводится на русский язык как «встреча с Богом».


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117032209800

Моя вера легка, в ней живет тишина и слова.
Что я тут стерегу, в сны рассвета собою вошедший...
И за что я стою - насмерть или на смерть,
В чистоте серебра нити, вышитой в сердце...

О, четыре стены, тесноту вашу я развернул,
Я и вас исписал там, где вам не хватало Света.
В этих выстрелах рук по мечтам, по листве, по листу...
Зная пропасть во ржи пред-откровений завета.

Ночь изящных убийц... в ней немало я вечных встречал.
На воде беззащитных времен, у затылка рассвета
Мы допьем то вино, мы себя или время допьем...
За пределом своим на бумаге небесного цвета.

Где приходит строка в эту бренную речь,
Где сорвется рука, и на трещинах белой бумаги
Вновь раздаст всем вещам вечные имена...
Время высушит их, время выдержит их...
И с исписанных плеч снимет вещие знаки.

Накрест вымолит колокол выпавший звук,
Что с рожденья и был первозвучным Началом,
Воплощением памяти из Первых Рук,
В жизни смертных руках
Так бесстрашно шептавший осанну.

О, бессонница мира, ты смертельно права!
Вытекая, как время, из листьев молитвою веры.
Ты слагаешь поэзией веретена,
Имена тех имен, кто состарится неразменным.

Лица бренных - зола, имя бренных - шаги.
Круг сжимается, лестницы стёрты.
И смотрителю строк и хранителю сна
Ты раздашь снова жизнь плачем новорожденных.

Будет капать строка долго-долго из глаз.
Пауза, теснота, предисловие, точка...
И скользнет по губам откровенная бабочка Ра
И допишут поэты своё...И уйдут в многоточья.

Будут жить на плече божьем бабочки Ра...
Люди ангелов в них будут слышать и видеть.
И смотритель тоски в предисловиях серого сна
Будет их выпускать в эту слезную грехо-обитель.

Там, где падают синие звуки в руки мои,
Вновь приходят вечные нежные лица,
Им одежды не впору и молчат всё светлей их шаги...
Лики старых святых к младенцам склоняются сниться.

Прикоснись ко мне...Я осыплюсь белей лепестков.
Я умею излечивать боль, я её понимаю.
Я целую её и к душе прижимаю...
И она умолкает совсем, осыпаясь, белей лепестков.

Эти выкройки шрамов нам добавили в кровь высоты.
Где присутствуют точки, там неслышимость возвращений.
Нам вернут эту нежность, эту вечность забытых огней...
Фарисействуй, земля, жги последних своих Моисеев.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117022800246

В белой обложке книга февральского сна.
Падает под ноги лист смятый, последний...
Там, где увидишь во всем ты тени и пепел,
Шепот и шелест выберет снова тебя.
Можно отречься от букв в тишине высоты
И написать о прошедшем терновую строчку,
Слышать таинственный знак шелковой красоты,
Тот, что и нас и молчание пишет построчно.
О, невесомая... нежная жажда моя,
В листьях вчерашних сними с меня эту корону!
Мне из ладоней достань эти гвозди из льда,
Выпей стихи и отдай меня белому слову.
Ветви - кириллицей, кроны промерзли насквозь.
Скоро весна, там уходят деревья в поэты...
Обнажены лепестки твоих писем и слов,
Две наши тени жмутся отчаянно к свету.
Пусть не минует нас жизнь,
Да, Любовь, мы твои!
Шрамы от солнца как переводы скитаний.
Нас проверяли не раз справедливостью тьмы
И отдавали друг другу лечить расстоянья.
Белая флейта. Нежность. Осколками снег.
Гибкие звуки... Губы твои я не трону.
Черные четки рвутся в сквозной тишине,
И тишину их падение множит на строки.
Белые бусинки падают на черный снег...
Болен неизлечимо гениальностью вечер!
Там, у черты распускается алый сонет...
Поздно бежать, ты и есть эта поздняя встреча.
Огненный веер чутких бессонных ночей
В красном футляре у самого сердца рассвета.
В пальцах слова послесловием белых свечей.
В смятом, последнем...мной коронована флейта.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117020912331

Немного отняли у тебя, если не взяли души.

"Пока смерть не разлучит нас..".


Пронзительным "о если" напишу:
А был ли день, и ночь ли это?
В оброненной строке рассвета,
Оборванное подниму...
И день, и ночь твоей горячей крови...
Не досчитаюсь в ней однажды дней,
Где поцелованным и выбранным любовью
Идти сквозь равнодушие огней.
Сквозь строй метелей и усталости дорог,
Где цвет потерь и вечер темно-синий...
Вкус памяти как - нежности глоток,
И звук стеклянный в белой флейте стыни.

Нам было там сегодня лет по сто,
Там, где убийственно и просто ожиданье,
Ты бабочкой летишь к моей руке,
И все сильней сердцебиенье и дыханье.
В том своеволии своем легка,
Рука твоя - как утешительница боли!
Мазурка, бал, мех соболиный, имена...
Княжна моя, на всех тут божья воля.
Твоя мечта, и сердце, и печаль,
И ярко белый цвет магнолий...
Твой князь серебряный - два шага до изгоя...
Площадь Сенатская...Дрожит царя рука.
И ты одна...и я один...
Тот, кто один, всегда с Господней Волей.

Где всех нас пригубили как бокал,
Тянули ввысь над книгою Предела...
И смерть, в который час, в который раз
Часы перевела и не посмела.

О, эта вьюга... этот бал был в нашу честь!
Верста к версте - пять тысяч верст венчали.
За сотни верст от самого себя,
На тыщи верст, где ледяные дали.
Лаваль, мой бог, куда тебя несет,
По этим русским выбитым дорогам?!
Апре ну ле...склонился небосвод...
Всё впереди?
Княжна, какого черта?!

Вот-вот мелькнет знакомый голос или жест,
В листве, что выйдет с веток, чтоб смеяться
Над тем, что смерть.
Глаза откроет весть
И станет, раскрываясь, воплощаться.
Среди зимы, где все слова тверды,
Сильны, как явь, что больно и дыханью,
Сказать хоть слово,
Хоть мгновенье красоты
Твоим глазам и твоему молчанью...

Где тень ты в письмах будущим зовешь,
И взгляд твой светел...
Где путь для нас - огонь и пепел.
И ночь мертва, чтоб ярче был рассвет.
Замедленностью оплывающие речи...
И вот твоя рука...
Твоя рука, мой бог,
Ложится так по-женски мне на плечи.

Вишневый сок по венам снегопада,
Что время сохранит, а что забудет -
Всё снами будет.
Князь, все с нами будет!
Судить не нам, да и не тем, кто рядом...
Обнимет время всех...
Судить ли нам...

Бог тишины и северного ветра
Сегодня развернул знамена веры,
Сегодня нас укутал в сквозняки...
И цвета вечной охры вышли звезды
Такие близкие, как нам и обещали...
Любовь вполголоса молитвы дочитала,
Одной рукой перекрестив двоих.

В строфе исхода Кто-то записал: они смогли.
И плакал белый Стикс.



* Стихотворение посвящено
княгине Екатерине Ивановне Трубецкой и князю Сергею Петровичу Трубецкому.
* Лаваль - Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, урождённая графиня Лаваль.
* Апре ну ле - (французское) после нас хоть...
* Стикс - (др.-греч.«чудовище»)в древнегреческой мифологии олицетворение ужаса.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117020506829

Вполголоса читали в бледной комнате,
ВполЛогоса читали, как молитву,
У линии судьбы немой, не мой
Открыт словарь, но буквы в нем забыты.
РукИ простор над ветошью имён...
Мой друг уставший, вдох ты или выдох?
Жизнь утверждений днесь, ты в ней несешь
Ритм, яркий запах, сердцем не забытый.
Блажен сезон сошествия во цвет,
И двери мечены... и Моисей вернулся.
И в сумерки переоделась тень,
И весть вошла, и кто-то обернулся.
О, посмотри как он похож на нас!
Он молвит жизнь уверенно бессмертный...
Находит вдохновенье среди трав,
И среди ран осознает рассветы.
Вновь оставляет ссадины рука
На белой бесконечности бумаги.
И одевают буквы голоса,
И слышится как Бог роняет знаки.
И гнется между пальцев поворот
Той мысли, что найти тупик не может...
Тот, кто искал, тот всё это поймёт.
Тот, кто нашел, уже нам не поможет.
И тверже шаг и снегопад белей,
И тени также жмутся страхом боли...
О, поздний штрих сквозь явь карандашей...
О, пастырь стертости, вновь заостряющий дороги.
И трогая заговоренный лик
Твоих молчаний и твоих причастий...
Сакральных зрелищ обнаженный стих
Пал белой бабочкой в рождественские дали.
Над культом круга, созданным людьми,
Где Бог устал и нам всё чаще повторяет:
Не сотвори себе...
Люби!
Не заколдуй себя бесправьем лживых правил!

Вполголоса... и громче и сильней,
Над бледной комнатой свеча молитву прячет
И мотылек садится на плечо,
И слушает как карандаш мой плачет.


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117012905058

Ты видела мой голос...
Мой первый голос был осенним...
Листвой окраин он летел,
Империей всех красок жизни смотрел он на тебя.
Ты видела мой голос летним, зимним, весенним
И он лежал, словно добыча, в каждом из времен года...
И он смотрел, как повелитель, каждым временем года.
Ты видела мой голос слабее света, но не побежденный.
Ты видела мой голос мотыльковый,
Он был как шепот шелка, как огонь...
И ты касалась каждого мгновенья,
Где я смотрел в твой обнаженных голос.

Ты видела мой голос,
Он разворачивался на листе бумаги
И знаками и точками и паузами замирал.
И свечи падали на землю,
И рассыпали буквенное пламя.
Ты прикасалась ко всему губами...
Закрыв глаза читала имена.

Ты видела мой голос...
Как цветы, в воде стоял он по колено..
И тени его пили землю,
Переплеталось смертное с водой
Дыханием, отсчитанным как серебро,
Где воин в подреберье вонзал копье.

В подреберье Боль,
В подреберье Поэзия,
В подреберье Любовь.

Ты видела мой голос.
Он приходил танцевать на колесе.
Стерлись стигматы от множества имён.
Кто уцелел бы после стольких терпких имен?
Далекие начертания над воскресной скатертью солнца
И медлит зной...

Южные руки твои как красный зной...
Хмель твоих губ, хмель твоих глаз обнажается.
Щадящая неизвестность,
Как жарок воздух в реке самоубийц!
И жгут тотемы тел,
И каждый вдох, и каждый взгляд наперечет.
Я забываюсь, слушая твой голос...
Я, губами целовавший вечер твоих плеч,
Ветер твоих волос, вифлеемскую звезду твоего сердца.
Сквозь шелковые блики близости
Тело твое выгорает из красной ткани в белую ткань.
И солнце не задуть в крови.

Ты видела мой голос.
Он призывал синюю тишину, сверчков и звезды...
Он заговаривал красоту,
Лунной тропой опускаясь к твоим ногам
Чтобы в ночи идти могла ты.

Ты видела мой голос, на нем играли...
В его плоть вонзались, чтоб прежде чем запел Дух,
Семена пепла оставили свои следы.

Неразделенность рук и голосов...
Как запах и тень в изложении крови
Из острых, легких мгновений...
Где мы будем говорить о снах,
Рассказанных друг другу на ночь.
И мягкая кроткая пыль наших снов
Будет снова и снова носить сутану огня.

Язычники летящих голосов –
Как память, как стигмата каждым вдохом
Тут, где травы будут менять времена года, голоса,
Сокрытое во Боге,
Реку крови речения отречением от суетного.
Жизнь будет качать тебя моими руками...
Смерть будет качать тебя моими руками...
Тот, кого ты любишь, никогда не умрет.

Читай золотые стихи
В тех комнатах темно - синих рождений,
В тех телах ярко - алых,
В тех перепутьях, похожих на распятие господне.
Смотри в голоса открытых дверей.

Осень на Патриарших ...
Словом размазаны скамейки библейских сюжетов...
Над алтарем светит солнце...
В первый голос моего рождения, ты вышла мне навстречу...
Желтые и багряные цвета отзвуков листьев.
Красные цвета наших шагов...
Здравствуй, моя Маргарита...
Мы были в разлуке


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2017
Свидетельство о публикации №117012611695