Откройте свой Мир!

Наверное, и мне надо сказать, что я думаю о блогах на Майл.ру.

А ничего я не думаю. Я с самого начала удивлялся, что это проект существует и он бесплатный. И когда что-то работало, то я просто радовался.

Я немного разбираюсь в интернет-бизнесе, и мне было ясно, что блоги приносят убытки компании. Посетитель должен прыгать со страницу на страницу, а не застревать на одной и читать, читать, читать... Да еще мы пишем все кое-как, на любые темы, без цензуры... И зачем компании такая головная боль?

На других сайтах с блогами есть платные сервисы. Хочешь, чтобы у тебя все было красиво и быстро, хочешь ставить свою рекламу - плати. Вот это понятно, вот так все работает. Майл.ру старался делать все бесплатно для нас, и в результате мы имеем то, что имеем.

Года два или три назад я слушал выступление руководителя отдела маркетинга майл.ру. Было четко сказано, что приоритет будет на почте и на коротких сообщениях и играх в «Мире». Так что нас давно предупредили, не надо шуметь, что все внезапно. Я бы сказал, что ребята из компании наоборот слишком долго тянули...

Сейчас этот проект умирает все быстрее и быстрее. Возможна ли его реанимация? Не думаю. Большинство привыкли, что тут все бесплатно, красиво и удобно. А это слишком дорого и невыгодно. Как любит повторять Олег Поплаухин: «Деньги решают все!»

Вот они и решили.

Пришел я сюда четыре года назад. Почти все мои первые читатели исчезли. Это нормально. Британские и мексиканские ученые установили, что средняя продолжительность любви составляет четыре года. Я ожидаю, что в 2013 году меня покинут читатели, пришедшие в 2009 году.

Грустно, конечно. Только привыкнешь к человеку, а он уходит. Кто в личную жизнь, кто в дела, кто просто так. Наверное, моя любовь к людям длится более четырех лет.

Я представляю свой блог, как корабль, плывущий неизвестно куда по бушующему морю. Впереди или скалы, где корабль разобьется, или мель, где он застрянет, проржавеет и развалится.

Самое ценное я сгрузил на proza.ru и на свой сайт abricus.com. Там дубликаты дорогих мне вещей.

Сейчас многие срочно переносят блоги в ЖЖ. У меня там есть блог, куда я захожу пока раз в три месяца. Это запасной корабль, когда основной на майле потонет. Но тут я буду плыть до последнего. Мне на майле.ру нравится, тут друзья, тут привычно, тут многое очень удобно.

Я не буду переносить все записи в блог ЖЖ. Зачем? Дубликаты записей я храню на диске в своем компьютере - это если нахлынет острое желание узнать, а что я делал пятого июня 2010 года. А кому это еще интересно кроме меня?

А так, я уже другой, чем был в 2009 году. И пишу по-другому, и думаю о другом, и взгляд на мир и на людей стал иным. Некоторые события прошлых лет были болезненными для меня. Тогда зачем вообще нужны такие старые записи?

Все стало другим. Что-то хочется забыть. А что-то само помнится без всякого блога.

Мне нравится настоящее. Оно бодрит, оно заставляет жить на полную катушку, оно безжалостно гонит меня с дивана.

А прошлое тянет посидеть у окна в дождливую погоду, или выпить бокал коньяка у горящего камина...

Это все мы еще успеем.

А пока - время вперед! Галопом во все стороны одновременно! Не оглядываясь на прошлое!

Оглядываться будем потом. Когда будет гореть камин, цвести вишни, а застывший воздух будет останавливать наш бег.

Что есть и может будет в блоге: наука и лженаука, фотография, история и религия, жизнь в Америке, экономика,  Интернет и компьютеры, путешестия в мое прошлое и  просто путешествия, рассказы, эссе, миниатюры, стёб и попытки посмеяться над собой.

Чего не будет: чужих текстов, политики, олбанского языка и мата.
Мои электронные книги тут: ABRICUS.COM.....

Правила для гостей блога
- Просьба на ставить видео в комментариях. Многие, в том числе и я, не могут или не хотят их смотреть по ряду причин.
- Просьба не писать скрытые комментарии. Это неуважение к другим читателям. Если хотите что-то мне сказать персонально - пишите в "личку".
- Иногда я пишу про жизнь простых американцев. Ничего не скрываю, ничего не приукрашиваю. Если вы страдаете антиамериканизмом, то вам лучше пропускать такие записи.
- Извините, что я физически не могу ответить на все комментарии. Но я их читаю. Если я не отвечаю, то это не означает, что я вас игнорирую.
- Я заношу в черный список тех, кто неуважительно отзывается о моих реальных и виртуальных друзьях, авторе или членах его семьи.
- Вы можете исполоьзовать для некоммерческих целей любые мои фото и тексты, но с обязательной ссылкой на этот блог...

Мне не нравится словосочетание «настоящий мужчина».
Почему-то такой мужчина у меня ассоциируется с ежедневными подвигами, небритостью, готовностью спасти человечество, угрюмой молчаливостью и вечерним одиноким сидением за бутылкой виски в самом темном углу бара.

Есть еще один тип мужчин - принцы. Они могут целый час отмокать в джакузи, они могут часами пить пиво и смотреть футбол по телевизору, они могут полчаса разглядывать себя в зеркало, чтобы выдавить прыщик или выдернуть волосок из носа, они могут одни пойти в ресторан, чтобы сожрать какую-нибудь экзотическую рыбу, они могут часами лежать на пляже и поворачиваться, чтобы обугливание было равномерным.

Опытные женщины знают, что с героями и с принцами совместная жизнь возможна только при минимальном общении. Например, раз в год на каком-нибудь экзотическом острове.

Сегодня речь пойдет о нормальных мужчинах. Конечно и эти мужчины могут нечаянно совершить подвиг или случайно застрять у телевизора. «Nobody is perfect! (Совершенных людей нет!)», как сказал герой фильма «В джазе только девушки».

Главное отличие нормальных мужчин от мужчин-героев и принцев - это постоянные мысли о женщинах!

Вот погнали нормального мужчину на Эверест, залез он туда, чудом спустился и сразу вопрос: «А ни фига он туда лазил?»

Я знаю! Он туда лазил только для того, чтобы внизу, обветренный и облупленный, в рваной пуховке, после никому ненужного Эвереста, он смог бы подойти к ней и сказать хриплым голосом: «Ну, здравствуй, это я!».

И все! И пусть поэты говорят о радости покорения вершины, о темном горном небе, о сверкающих льдах, о неприступных каменных стенах.

Главное - не это! Главное - это вернуться к ней и почувствовать ее слезу радости на своей щеке.

Ну, Эверест - это не каждый день. Это не чаще, чем раз в месяц. А вот пожарить картошку к ее приходу, зная, что она неизвестно где и неизвестно с кем.

Иногда проще слазить на Эверест!

А встать из-за компьютера и обсудить какой краской красить кухню и какую плитку выбрать для ванной комнаты? Думаете это не подвиг для нормального мужчины?

Нормальный - он вроде как немного больной. Он покупает машину и думает о том, понравится ли она ей. Потом он подумает - а нравится ли машина ему, но и это нормальный мужчина спросит у нее. Так вернее!

Нормального мужчину не могут раздражать двадцать звонков в течение дня с двумя вопросами: «Где ты? Как ты?»

Если нормальный мужчина смотрит на закат умопомрачительной красоты, то первая его мысль, а где же она. Как ей показать это чудо?

Я плавал по горным рекам и видел много самодельных катамаранов. На них были только мужчины, но все катамараны имели женские имена: «Катюша», «Наташа», «Иришка»...
Я убежден, что ни героев, ни принцев на этих катамаранах не было.

Дорогие девушки и женщины! Любимые и очень любимые! Нам вас так не хватает! Даже если вы рядом. У нас много маленьких побед, но мы вас лишний раз не дергаем. А так хочется рассказать, похвастаться. Ведь все, что мы делаем, мы делаем для вас.

Мы обижаем вас? Исключительно потому, что были заняты мыслями о вас, думали, как сделать вашу жизнь еще лучше. Вы уж простите нас неуклюжих и бестолковых.

Это у нас от настоящих мужчин немного прилипло. Иногда нам тоже надо немного спасать мир, а тут вы со своими пылесосами и разговорами о походе в магазин.

В общем, любим мы вас. И хотим, чтобы вы были красивыми, здоровыми и веселыми. Чтобы не делали проблем из пустяков, и не сердились на нас, когда мы немного хотим подумать о вечном и быстротечном.

Мы тоже постараемся поменьше вас огорчать.
Впрочем, мы всегда стараемся, но не всегда получается.
А фильмам «Все мужчины сво...» не верьте!
Мы хорошие, хотя бы потому, что любим вас.
Каждый, как умеет.
И пусть наши неуклюжие чувства согревают вас.
С праздником!

Я определенно завидую людям, знающим, что им надо.
Они знают, какая им нужна машина, что приготовить на обед, какая мебель их устраивает.
И они любят поучать меня и других, как надо жить.
А если не поучают, то смотрят с жалостью.
Или с превосходством.
Их знания недоступны другим.
У них внутри все разложено по полочкам, всему есть объяснение, все им понятно.
А что непонятно, то им не нужно.

Я определенно завидую людям, знающим, что им не надо.
Они четко знают, какие знания им пригодятся, а какие нет.
И большинство знаний им не нужны.
Вот я отличаю «рубенса» от «клиренса», а что это мне дает?
Мне зарплату увеличили? Или бизнес лучше пошел? Или грибов в лесу стало больше?
То-то! Суета это все! И многие печали!

Я определенно завидую людям, знающим, в чем смысл жизни.
Я кое-что для себя сформулировал, но никогда не скажу это людям, которые четко знают, что смысл жизни в получении кайфа.
Они просто рассуждают.
Вот ты собрался купить «лексус», сел в него, нажал на педаль и должен прислушаться к своему организму. Если ему в кайф, то надо брать. А если организм переживает, что такие деньги будут выброшены на ветер, то вылезай из машины и забудь дорогу на это дилерство.
Вот ты посмотрел на соседку внимательным взглядом, и снова слушай организм. Понравилось ему - значит все нормально. А если мучения, как у Анны Карениной или как у "Дамы с собачкой", то это не твое. Сиди дома и ешь борщ.
И все проблемы сравнения несравнимого решаются элементарно.
Спросишь у него, что больше: килограмм мандаринов или роман «Война и мир»?
Половина ученых от этого вопроса сразу в психушку!
А он так небрежно: «Это не вопрос! Конечно, мандарины больше! Какой кайф от романа такой толщины!"

Я определенно завидую людям, понимающим непонимаемое, лечащим неизлечимое, решающим неразрешимое.
Вот я задумался о размере вселенной, а мне говорят, что это не влияет на цены в винном магазине.
И попробуй возразить! Просто сказать нечего!
Вот кто-то заболел, так ему сразу народные средства. С гарантией! Или нечто мистическое. Например, стакан портвейна, заряженный энергией космоса вообще и черных дыр в частности.
Вот ты заговорил о происхождении жизни на земле, а тебе объясняют, что настоящей жизни у тебя не было, нет и не будет.
Ты моргаешь и пытаешься понять, что такое настоящая жизнь и когда она появилась на земле.
Тебе объясняют еще раз: это такая, какой у тебя не было, нет и не будет.
Все так просто!
А мы-то усложняем и головы ломаем.
Которые не восстанавливаются!

Это не стихи... Это так, мысли в строчку...

Нельзя засыпать с головною болью.
Нельзя засыпать с обидою в сердце.
Нельзя просыпаться и думать о смерти.
Нельзя забывать, что тебя еще любят.
Нельзя забывать, что любить так непросто.
Нельзя забывать любить.


Нельзя постоянно думать о прошлом.
Нельзя каждый день быть другим спозаранку.
Нельзя каждый вечер стонать от бессилья.
Нельзя о болезнях трубить всему свету.
Нельзя унывать в ожидании счастья.
Нельзя забывать любить.

Нельзя не смотреть на весеннее солнце.
Нельзя отвернуться от медленной речки.
Нельзя нам забыть птиц прощальные крики.
Нельзя нам грустить, когда иней на листьях.
Нельзя забывать, что все вьюги не вечны.
Нельзя забывать любить.

Петрарка и Лаура

Это не про двадцать первый век, это про четырнадцатый.
Тогда еще не было Интернета, только взгляды и воспоминания.
И были ситуации, когда нельзя прикоснуться к тому, кого любишь.
Как в Интернете.
Такую любовь называли платонической, сейчас это перемешалось с любовью виртуальной.
Можно было только смотреть и ждать ответного благосклонного взгляда

Предательскою страстью истомленный,
Я вновь спешу туда - в который раз! -
Где я увидел свет любимых глаз,
За столько лет впервые благосклонный.

Франческо Петрарка впервые увидел Лауру на Пасхальной мессе, когда ему было 23 года.
21 год он писал сонеты, описывая свою любимую и свою любовь к ней.

Есть существа, которые глядят
На солнце прямо, глаз не закрывая;
Другие, только к ночи оживая,
От света дня оберегают взгляд.

И есть еще такие, что летят
В огонь, от блеска обезумевая:
Несчастных страсть погубит роковая;
Себя недаром ставлю с ними в ряд.

Красою этой дамы ослепленный,
Я в тень не прячусь, лишь ее замечу,
Не жажду, чтоб скорее ночь пришла.

Слезится взор, однако ей навстречу
Я устремляюсь, как завороженный,
Чтобы в лучах ее сгореть дотла.

Все эти годы Лаура была примерной чужой женой, рожала детей, а Петрарка мог только издали смотреть на нее. Его сонеты - это ожидание и боль.

И вот уже, вздыхая о былом,
Я говорил: "Был сладостнее гнет,
Чем воля", - и цепей алкал знакомых.

Я слишком поздно понял свой просчет
И, пленник вновь, теперь с таким трудом
Невероятный исправляю промах.

Потом Лаура умерла, а Петрарка еще 10 лет писал сонеты про свою любимую.

Были ли они физически близки? Из сонетов следует, что нет.
Интеллигенция мучается этим вопросом уже более 700 лет.
Меня, правда, это вопрос не мучает. Меня просто потрясает, что Петрарка 31 год пишет сонеты про одну женщину.
Он любил ее и живую, и ушедшую из этого мира.
Байрон первый сказал, что Петрарка бы не написал столько сонетов, если бы Лаура была его женой.

Игорь Губерман уточнил:

А Байрон прав, заметив хмуро,
Что мир обязан, как подарку,
Тому, что некогда Лаура
Не вышла замуж за Петрарку.

Десять лет любить женщину после ее смерти.
Так бывает. Кто-то уходит, освобождается место в постели, но не в сердце.
А бывает, что ничего не освобождается.
Просто время останавливается, и десять лет пролетают незаметно.

Все мы разные. Кто-то постарел к тридцати, кто-то остался мальчишкой в шестьдесят. Кто-то думал о влиянии, деньгах и вседозволенности. А кто-то просто смотрел, как садится солнце и слушал, как по утрам поют птицы. Первые жалели вторых, а вторые жалели первых. Кто-то бросал власть и начинал строить на опушке леса небольшой бревенчатый домик. А кто-то переставал встречать восходы и пытался догнать давно ушедший поезд с богатыми и властными.

Но были и другие. Они очень хотели быть счастливыми, но не знали как. Они никого не догоняли и закатами любовались только во время отпуска. Наверное, этот рассказ про них...

…
Когда нам было по двадцать, мы жили будущим.
Мы продирались через колючий терновник и лезли на крутые скалы, чтобы чему-то научиться.
Нам казалось, что можно научиться всему. И мы старались.
Мы немного получали от жизни, но не особо от этого горевали.
Все вокруг говорили, что у нас все впереди. Мы этому верили.
Мы всегда торопились. А когда торопишься, то трудно быть счастливым. Мы с этим смирились и ждали.
Мы страдали от несовершенства мира, хотели его изменить, но не знали как.
Мы страдали от несовершенства людей, искали идеалы, не находили, с трудом соглашались на компромиссы и разочаровывались в них.
Мы любили женщин только за то, что они женщины.
Мы не понимали, куда уходит любовь, которая сначала казалось вечной.
Мы долго не хотели верить, что есть предательство.
Мы верили, что когда-нибудь будем счастливы. И те, кто пойдут с нами, тоже будут счастливы.


Когда нам стало за тридцать, мы стали циниками.
Исчезли идеалы, мир перестал делиться на черное и белое.
Мы увидели, что серого цвета больше, чем других цветов.
Мы свыклись с тем, что люди несовершенны, и мы поняли, что мы тоже несовершенны.
Мы еще пытались изменить тех, кто был рядом, но не терпели, когда пытались изменить нас.
Для кого-то мы были молодыми, для кого-то старыми. Мы верили, что еще молоды.
Мы работали, поглядывали на женщин и еще надеялись все успеть.
Мы любили уже не всех женщин, а только тех, кто любил нас.
Мы перестали верить в вечную любовь, мы торопились любить, пока любовь еще жива.
Мы расхотели изменить весь мир.
Но мы пытались изменять мир, который нас окружал.
Мы создавали уют и разрушали его, чтобы создать новый.
И мы снова торопились и не успевали быть счастливыми.


Когда нам стало за сорок, то мы поняли, что надо спешить.
И еще мы поняли, что все нам не успеть.
Мы стали многое оставлять на обочине.
Мы принимали трудные решения, думая, что дальше будет только это. То, что выбрали сейчас.
И еще мы думали, что оставленное нами уже навсегда потеряно
Нам стало сложно учиться. Мы стали задавать вопрос: «А нам это надо?»
И еще мы научились задавать страшный вопрос: «Ну и что?»
На этот вопрос нет ответа. После него кажется, что все дороги ведут в тупик, в серое никуда.
Мы вдруг обнаружили, что вокруг много людей моложе нас.
И они ничуть не хуже разбираются в том мирке, где мы считали себя главными.
Наши женщины стали ценить в мужчинах надежность и спокойствие.
Им стало больше хотеться уткнуться носом в мужскую грудь, замереть и забыть про окружающий мир с его быстротекущим временем.
А мы мечтали о женщинах, с которыми было бы просто хорошо.
С которыми можно было провести выходные вдвоем, и этих выходных было бы мало.
С которыми можно было сесть в машину, ехать много часов и не успеть обсудить и половины того, что хотели.
С которыми не хотелось бы идти в гости и принимать гостей.
Которым хотелось позвонить просто так. Просто спросить, как они себя чувствуют.
Мы начинали строить дома, думая, что они последние.
Но еще не было спокойствия, было только слабое его ощущение.


Спокойствие пришло, когда нам перевалило за пятьдесят.
Мы вдруг поняли, что нам надо.
Что надо учить, а что можно забыть.
Что надо строить, а что можно ломать.
С кем можно общаться, а от кого держаться подальше.
Что нужно сохранить, а что можно выбросить.
Кто-то из нас построил свой последний дом и стал забивать его вещами, связывающих с прошлым.
А кто-то освободился от старых вещей и пошел вперед, надеясь еще что-то успеть.
Но каждый понял, что это именно то, что ему подходит.
Нам стало тяжелее приобретать новых друзей и больнее расставаться со старыми.
Нам стало сложнее любить, но проще быть нежным и заботливым.
Мы радовались каждой улыбке, но оглядывались - а вдруг эта улыбка тому, кто стоит сзади.
И очень хотели быть кому-то нужным.
Мы поняли, что если ты хочешь быть добрым, то надо быть безответно добрым.
Мы поняли, если ты хочешь, чтобы тебя любили, тебе самому надо любить в два раза сильнее.
И надо что-то делать для любимых.
Это просто, им много не надо.
И еще мы стали пытаться сохранить время.
Мы перестали читать книги, которые надо прочитать потому, что их читают все.
Мы перестали спорить. Если мы не соглашались, то говорили, что надо подумать.
Мы перестали ходить в гости только потому, что нас туда позвали.
Но мы были рады ходить туда, где нам были рады и где мы слышали у порога: «Смотрите, кто пришел!»
Мы избегали людей, которые высасывали из нас энергию.
Раньше мы их не боялись, у нас было много тепла.
А теперь его стало хватать только для любимых.
И еще мы научились быть счастливыми.
Оказалось, что это очень просто.
Надо просто остановиться и сказать себе, что ты никуда не торопишься...

На этом я поставлю многоточие.

Почему я ничего не написал в настоящем времени?
Не знаю...
Почему я не написал про людей, у которых было все по-другому?
Не знаю...
Хотя... может кто-то прочтет между строчек то, что я пропустил.

Амалия Мордвинова уехала с детьми жить в Гоа.
Гоа - это индийская глушь. Да, конечно, это курортная зона, остатки португальской культуры, чудесный климат, теплый океан, относительно безопасно...

… Здесь так хорошо, что мне даже неловко это описывать. Практика счастливой жизни занимает все мое свободное время, а поскольку другого времени у меня нет, то на связь с кем-либо я выхожу крайне редко. Сейчас я готовлюсь к празднованию своего дня рождения и дня рождения сына моего Германа. Думаю, было бы хорошо открыть радиостанцию и назвать ее «Вечность». Говорит и показывает Вечность... И транслировать на Москву прямым эфиром, как можно и нужно жить. Но можно и без радиостанции, просто жить.

… Мне нужен отдых, возможность накопить добрую и сильную энергию, которую я смогу передать зрителю в живом исполнении.
Амалия Мордвинова

Но это отрыв от того, что нас окружает, к чему мы привыкли...
И это часто один на один с собой...

Петр Мамонов уехал жить под Верею. И даже слава после фильма «Остров» не заставила его вернуться в Москву.

От натуральности хозяйства Мамонов тащится до сих пор. Грибы - из соседнего леса, рыба - из местной речки, картошка - со своей грядки. Эту натуральность Мамонов простер и на область духовную: «Захотел книжку почитать - сам написал себе, музыку послушать - сам песню сочинил, кино посмотреть - сам снял, в плеер засунул и смотрю. Ломовой кайф! Ломовой!»
Евгений Лзарин

Нет, Амалия и Петр не отшельники. Мамонов дает концерты и гастролирует. Убежавшие из большого города не теряют с ним связь. Большие города, как женщины. Они притягивают и отталкивают одновременно.

Если ты живешь в большом городе, то устаешь от толчеи, от незнакомых лиц, от сизого смога, от пробок на дорогах, от раздражения, висящего в воздухе, от усталого равнодушия, от внезапно вспыхивающего хамства.

И кажется, что настоящая жизнь происходит в загородном доме, где по утрам на заснеженных ветках сидят яркие снегири, где видно, как восходит солнце, где вечером приходит тишина с далеким шумом электричек...

Но если ты живешь где-то за высокими горами, где знаешь, кого ты встретишь утром по дороге на работу и вечером в магазине, где Интернет - единственная ниточка, соединяющая тебя с большим миром... Наверное тебе хочется однажды проснуться от шума первых трамваев, пройти по широкой улице, где так много новых лиц, где красивые витрины, уютные кафе, где торжественная тишина музеев, и где нарядные люди заполняют залы театров...

- Как хочется побыть в тишине, посмотреть, как утром просыпается природа, подумать о прошедшем и записать все мысли, которые придут тебе в голову! - сказал один писатель и с ненавистью посмотрел на телефон, готовый вот-вот зазвонить.

- О чем тут писать! - жалуется другой писатель, сидящий в тишине в окружении природы. - Ну сколько можно описывать капли росы и утренний туман над озером!

- Надо жить на природе, а работать в городе! - говорят одни.
- Спасибо, мы не хотим два или три часа добираться до работы, - говорят другие.
- Надо работать из дома! - говорят третьи.
- Озвереешь от одиночества! - говорят четвертые.

Автор не знает ответа, Он жил на шумной проспекте большого города, в тишине небольшой деревни, он работал из дома, он знает, что такое одиночество, он знает, как устаешь от незнакомых равнодушных лиц, как начинают быстро лететь года, когда вокруг ничего не меняется...

Но автор понял, что это не главное... Не так важно, где ты живешь. Не так важно, кого ты встретишь на улице. Важно, чтобы тебя ждали там, где ты живешь.

И еще важно, чтобы ты был способен каждый день увидеть новое.

- Нууу... - скажет читатель. - Опять автор затянул свою песню, что надо шире открывать глаза. А что можно увидеть нового, если каждый день дом - работа - магазин - дом. И не надо про апельсины на снегу. Это не каждый день, да и апельсины приедаются... Опять же аллергия у многих на эти апельсины.

Да, видеть новое - это работа. Это также сложно, как долго быть интересным другим людям. Ведь мы интересны тогда, когда можем посмотреть на обычное другими глазами. И так каждый день...

Конечно, проще поужинать и сесть у окна. Или у экрана компьютера, разглядывая чужие лица и читая чужие слова. И при этом чего-то ждать.

Вот только часы и календарь такие безжалостные...

Почему откровение часто принимают за слабость?

Многие не хотят читать выдуманные истории. Но ведь зачастую только так писатель может высказать самые сокровенные мысли.

О романтике физического труда красиво рассуждают только люди, никогда не поднимавшие больше 20 кг.

Застарелые холостяки отличаются не только эгоизмом и нежеланием что-либо менять в своей жизни. Они еще с каждым годов все хуже понимают женщин.

Первый и главный признак ограниченности - это неприятие тех, кто мыслит или чувствует хоть немного иначе.

Неизлечимая ограниченность - это когда громогласно заявляют о своей ограниченности, считая ее достоинством.

Можно ли общаться с нытиками и искателями проблем? Конечно, можно, если у вас большая теплоемкость - у вас много тепла, вы заряжены энергией. Только учтите, что нытиков и искателей проблем переделать нельзя.

Общение с человеком без чувства юмора напоминает попытку любить человека, который не знает, что такое любовь.

Неумение поддерживать разговор часто стимулирует начало выяснения отношений.

Огромная глупость - это выяснение отношений между людьми, между которыми не было никаких отношений.

Если вы сердитесь на женщину, разбившую вашу машину, то этой женщине надо срочно начинать искать другого мужчину.

Если женщина начинает вам рассказывать о своих прошлых мужчинах, то при первой возможности сотрите из компьютера и телефона всю ее контактную информацию.

Сколько времени можно притворяться хорошим? Говорят, что долго. Это часто входит в привычку.

О чем говорить в реале при первой встрече с виртуальными друзьями? Ведь вы уже все друг про друга знаете!

Связывают не годы знакомства, а совместные дела, приключения и преодоления.

Хочешь быть интересным для любимого человека? Думай, когда смотришь вокруг.

На хорошем сексе основаны самые ненадежные браки.

Не можете угадывать желания любимой? Не чувствуете ее боли? Это не ваша женщина.

Сначала чувство, что все можешь. Потом чувство, что ничего не получится. Потом понимание, что по-другому и не бывает!

Не люблю, когда кто-то начинает ругать своих начальников или партнеров. Хотя понимаю, что так приятно свалить свои проблемы на других!

Может ли мужчина быть чем-то недовольным? Может, но лучше не вслух.

Любому, даже самому сильному человеку, иногда хочется уткнуться в чье-то плечо и закрыть глаза.

- Зачем англичанину два клуба?
- В один он будет ходить, а в другой - ни шагу!!!
(старый анекдот)


- Ты придешь завтра к нам в гости?
- А кто будет?
- А, Б, В, Г, Д, Е, …
- «Е» будут? Тогда нет, прости.
- Хорошо, «Е» не будут!

Вот так образуются круги «избранных». Кто-то берет инициативу всех познакомить и создать компанию. И идет отсев. Остаются только те, кому нравятся все остальные и кто нравится остальным.

И это не значит, что объединяются люди с одинаковым доходом или образованием. Объединяются психологически совместимые. Профессор может с удовольствием болтать с продавцом, а богатый бизнесмен с домохозяйкой.

Я посмотрел, кто ходит в блоги с блестяшками и анимашками.
И кто ходит в блоги, где ищут виноватых во всех бедах.
И кто ходит сюда.
Пересечений не нашел.

Все дело в каких-то невидимых ниточках, соединяющих людей. Если их достаточно много, то на недостатки собеседника ты не обращаешь внимания. Идеальных нет. У каждого из нас скелет в шкафу, тараканы в голове, камень за пазухой, ноша на плечах и геморрой в известном месте. Мы различаемся только размером камней, скелетов, количеством тараканов... Кто-то жадный, кто-то глупый, кто-то неумелый, кто-то шопоголик, кто-то велосипедист...

Правило номер один: не пытайся никого переделывать, не надо никого учить!
Если нарушаешь это правило, то рвется сразу половина возможных ниточек. Если можешь - лучше изменись сам.

Правило номер два: давай и не требуй взамен.
Если ты отвез кого-то в больницу, то не жди, что тебя отвезут в аэропорт.
Скорее всего отвезут, но могут и не смочь. И не надо думать, что тебе кто-то чего-то должен. Должен ты, и не кому-то, а своей совести. Чтобы спать спокойно.

Правило номер три: живи жизнью своих друзей.
Если кто-то сломал ногу, а ты звонишь ему через неделю и зовешь поиграть в теннис...
Если у кого-то больная печень а ты даришь ему бутылку водки...
Если кто-то потерял работу, а ты предлагаешь ему побродить по Италии...
Ой, так не надо! Лучше по другому. У кого-то здоровая печень, а ты даришь ему теннисную ракетку и билет до Италии.

Правило номер четыре: твои проблемы - это твои проблемы!
Стисни зубы и молчи. Кто может тебе помочь - тот поможет и без твоей просьбы. А общие разговоры о том, что «шеф, все пропало!» - это только про себя, молча, когда никто не видит.

Правило номер пять: будь интересен или умей слушать.
Проще уметь слушать. Быть интересным - это работа. Ваш рассказ, как вы покрасили холодильник в черный цвет, безусловно интересен, но не всем.

Ну, а про ниточки? Какие такие ниточки?
Это просто, когда видишь человека, улыбаешься и спрашиваешь: «Ну как ты?»
И тебе в самом деле хочется знать: ну как он!

А иначе знакомые, как соседи на эскалаторе в метро. Съехали вниз и разошлись...

- Как дела?
- Лучше не спрашивай!

Знакомый диалог?
Он из давних времен, когда слово «блин» означало нечто вкусное со сковородки, а крутыми были только яйца.

Однажды я был в гостях у американцев, куда пришли несколько русских пар. Пожилая мама хозяина знакомилась с гостями и всех спрашивала: «Как дела?»

Один из русских гостей решил пошутить и сказал, что у него все плохо. Мама испугалась, пролепетала: «не может ли она чем-либо помочь», потом ушла и больше к гостям не выходила.

Она прекрасно поняла юмор, но не сообразила, как ей на это реагировать.

А тот русский был очень доволен собой. Он громко смеялся и всем рассказывал, как он ловко срезал тупых американцев.

В тот день я хорошо выпил, пошел к бассейну, сел на бортик и закурил, кощунственно стряхивая пепел в голубую воду.

Думал я о нас, русских.
Нет, я был против дежурного американского:

- How are you?
- Thank you, I'm fine! How about you?
- Thanks, everything is OK!

И это даже если у первого собеседника вчера диагностировали четвертую степень какой-то болезни, а второго сегодня уволили с работы.

Все отлично, парни! Проблем нет. А если и появятся, то я их сам решу. А сейчас давайте выпьем и будем веселиться!

И все! Пока можно жить, то надо веселиться.

А о проблемах думать тогда, когда придет время их решать. А сейчас не время об этом думать и нагружать других.

Это правильно?
Вот так хорохориться, а не стараться облегчить душу на кухне за стаканом с другом.
Не знаю.

Американцы - странный народ. В морозы они ходят без шапок, в легких куртках, в любую погоду пьют воду со льдом, едят вредный фастфуд, жрут печенье с молоком, объедаются попкорном, иногда толстеют, но это их мало беспокоит.

Тут даже дурнушки держатся уверенно, не думаю о толстых бочках, коротких ногах, редких волосах и непропорциональных лицах.

Но зато они живут до девяноста.
И дальше.
И живут активно.
Я знаю мужа и жену, которые в 88 катались на горных лыжах.
Водить машину в 92?
Запросто!
У меня сосед такой был. Сигарету в зубы, дверь машины с трудом открыл, на сиденье упал и поехал.
Из глушителя синий дым, заднее крыло по земле волочится, а ему по-фигу!
Он в магазин за кока-колой едет.

У меня от стакана колы в животе Великая Октябрьская Социалистическая Революция, а он покупает ящик бутылок, коробку с десятью замороженными пиццами с жутким томатным соусом и всем доволен.
Про пиво он тоже не забывает!

Кому страшно - смотрите в другую сторону!

Я сидел около бассейна и думал, что за проклятье лежит на нашем поколении.
Почему у нас столько проблем?
Почему если любовь, то она или трагическая, или просто несчастная?
А если не первое и не второе, то обязательно с такими препятствиями, что хоть роман пиши.
А когда все препятствия преодолены, то мы обязательно поссоримся.
Чтобы новые проблемы появились!

И почему на даче лук у соседа зеленее, а клубника краснее?
И почему все начальники у нас дураки?
Или сволочи!
И почему мы ищем подвоха везде и во всем?
И почему мы перестали во что-либо верить?
И почему нас окружают только враги?
И почему...

И от таких мыслей голова стала кружится, и стало мне так плохо, что я вернулся к гостям и спросил, а почему мы такие.

Мне объяснили, что страдание и постоянное решение проблем - это нормальное состояние русского человека. Иначе он начнет думать о смысле жизни, которого нет, и от этих дум он свихнется.

Мне объяснили, что счастливым бывает только секс. И то, если ничего не подцепишь. А любовь - это то, что бывает до секса и после него. И ничего хорошего в этих промежутках нет. И радоваться тут нечему.

Мне объяснили, что лук у соседа кажется зеленее, потому что у меня близорукость и еще это следствие косых вечерних солнечных лучей, навевающих грусть и тоску по ушедшему дню. И если спросить соседа, то он тоже пожалуется, что лук зеленее у меня.

Мне объяснили, что начальники дураки потому, что туда идут те, кто ничего не знает и не умеет работать. А сволочи они потому, что иначе начальником не станешь.

Мне объяснили, что мы везде ищем подвоха потому, что не знаем точно, где его надо искать. А то бы не искали, а сразу били в морду.

Мне объяснили, что мы перестали верить не во все, а только в то, что говорят другие. Себе мы еще верим, и это единственное, что удерживает нас на этой земле.

Мне объяснили, что нас окружают враги потому, что мы всех раскусили. Другие живут так же, но в полном неведении.

И еще мне объяснили, что не надо заморачиваться на эти проблемы. Так можно потерять веру в человечество и аппетит.

И вообще, мои проблемы и раздумья оттого, что я запивал водку красным итальянским вином. Это всегда приводит к внутреннему беспокойству и нежеланию веселиться, пока мы молоды.

Потом вечер кончился, и наступила ночь. И в ночь пришли совсем другие мысли. Они были возвышенны и прекрасны.

Но я их не помню..

Каждый мужчина мечтает о женщине, которая подойдет к нему сзади, обнимет и скажет, что теперь он может спокойно идти вперед, теперь ему не надо оглядываться назад, что сзади у него только любовь и спокойствие.

Но это мечты. Таких женщин не бывает. Они могут искренне хотеть этого невозможного, но на дороге, по которой мы идем, другие правила.

Мы идем, оставляя после себя не любовь, а горечь. Даже если мы добрые и осторожные. Даже если мы всех любим и всем желаем добра.
Всем, всем!

Даже соседу, который устроил танцы в три часа ночи.
Даже тому толстому в автобусе, который долго объяснял тебе, что он делал с твоими родственниками и что будет делать с тобой, если ты не перестанешь смотреть на него с непонятной улыбкой.
Даже той продавщице, которая одна, а нас много, и мы мешаем ей жить и работать.
Даже той женщине, которая ушла к другому.

Мы хотим добра, а оставляем горечь.

Вот тебя приняли на работу, ты занял чье-то место, кто-то в этом мире огорчился.
Вот твою повесть опубликовали в журнале. Это значит, чья-то повесть была отвергнута, и сейчас в какой-то квартире не очень весело.
Вот женщина посмотрела на тебя и подумала о чем-то хорошем. А у тебя нет времени даже просто поговорить с ней.
Вот ты идешь и видишь слезы на чьих-то глазах. И эти глаза смотрят на тебя с надеждой. А тебя ждут другие глаза, и ты не можешь быть сразу в двух местах.

Ты обещал вернуться и не вернулся. Это горечь. И для тебя и для нее. Ты искренне обещал, ты надеялся. Но если бы ты вернулся, то горечь была бы в другом месте. И выбираешь не между радостью, а между горечью.

Вот ты оглянулся назад и увидел в заднем окне машины чью-то печаль, в которой ты виноват.
И что делать? Развернуть машину, вернуться в прошлое и вытереть чьи-то слезы?
Но точно в прошлое не вернешься, ты вытрешь слезы, а окажется, что ты тут не причем. Прошло время, и эта новая горечь, не связанная с тобой.

Но то, что ты увидел, все равно будет преследовать тебя во время бессонных ночей. От своих поступков ты всегда страдаешь больше, чем от чужих.
Чужие поступки можно забыть, как забывают человека, от которого ушел.
А твои поступки всегда будут с тобой.

На твоем пути не будет горечи, если ты идешь по пустынному берегу моря.
Или пробираешься сквозь сплетенные ветки сказочного леса.
Или твой путь пролегает по желтым пескам горячей пустыни.
Везде, где нет никого, кого надо было приласкать, накормить или просто поговорить.

Есть еще вариант. Никуда не идти, а просто сидеть на подоконнике и смотреть в окно.
И ничего не хотеть.
Тогда после тебя на дороге не будет горечи.
Будет просто пустота.
А у тебя будет спокойный сон.
Даже в полнолуние.

Мой друг захотел стать ученым и поссорился со всеми старыми приятелями, которые хотели постоянно пить с ним вино.
Моя дочка подбирала всех бездомных щенков и котят. А потом перестала, когда у нее появилась цель.
Мой знакомый перестал помогать незнакомым бедным и больным. Он сказал, что лучше он будет помогать своим родным и любимым.

Вот такие правила на дороге, по которой мы идем.
Ты можешь быть хорошим только, когда стоишь или когда пробираешься по окольным безлюдным тропинкам.
А на главной дороге ты оставляешь горечь.
Даже если ты хороший.

Чем старше я становлюсь, тем более виноватым себя чувствую.
Раньше я так себя не чувствовал: всегда думал, что успею исправить, загладить, утешить и отблагодарить.
Сейчас уже точно не успею.
И что делать?
Свести общение к минимуму, чтобы не быть таким виноватым?
Жалко...

Ведь что бы мы делали без женщин?
Или при минимальном с ними общении?

Совершали бы меньше глупостей и подвигов.
По утрам какие подвиги.... Яичницу пожарил и на работу.
В обед в кафе щи похлебал и снова не работу.
Ну а вечером - друзья у гаража, шашлык, философские беседы: какие мы хорошие и самодостаточные!

И никаких глупостей!
Не надо нестись через весь город, чтобы услышать упреки.
Хотя потом...
Нет, про потом не надо - мы ведь без женщин!
Вместо глупостей мы шашлык сигареткой заполируем и не спеша домой.
Дома тихо. На кухне слышно, как муха по столу ползает.
Зря ползает, я все утром доел!
В ванной капля упала, так я даже вздрогнул!
В квартире эхо появилось.
Повторяет все, что я говорю.
А что! Неплохой собеседник, понятливый!

Сел за компьютер. Убил десяток монстров. Можно еще десяток убить.
А то, что вешалка отваливается со стены, то это потом.
Или никогда!
Что туда вешать? И на стуле все прекрасно помещается!

Ладно, вы уже догадались, что этот лирический герой все таки понесется через весь город, чтобы сначала послушать упреки, а потом сесть на пол в прихожей, и сказать, что никогда не встанет, если его не простят.

И его простят.
Нас всегда прощают.
Рано или поздно.
Так у женщин сердца устроены.
Не могут они вечно зло помнить.

Спасибо вам, милые!
За все спасибо!
И с праздником!

Она была рыжая, стройная и красивая.
Они сидели в приморском кафе на шатких стульчиках за маленьким алюминиевым столиком. Его звали Ашот. Он был небольшого роста, крепкий, загорелый и очень заботливый. Познакомились они на пляже, он долго уговаривал ее пойти в кафе, она отказывалась, но потом решила, что поход в это скромное заведение ни к чему ее не обяжет.

- Слушай! - Ашот тщательно изучал меню. - Шампанского тут нет, но есть коньяк. Тебе сколько надо?
- Нисколько, в такую жару...

Они сидели на открытой веранде. Зонтиков им не хватило, и она была очень довольна, что не забыла свою шляпу с широкими полями. Горячий ветер приносил к ним с улицы резкий запах свежего, еще черного асфальта. Иногда ветер менял направление, и тогда пахло пылью и немного розами с клумбы перед входом в кафе.

- А что хочешь? Вино есть... белое и красное!
- Закажи мне один апельсин.
- Один килограмм?
- Нет, один апельсин!

- Слушай! - Ашот от возмущения бросил меню на стол. - Ты неправильно разговариваешь с мужчиной, который тебя уже любит!
- Уже любит?
- Да! С такими мужчинами надо по-другому разговаривать!
- Будешь учить?
- Да, вот тебе задача!

Она с интересом посмотрела на Ашота. Он снял темные очки, пошевелил губами, словно подбирая слова, и сказал:

- Вот, допустим, ты сидишь в ресторане, и на тебя упал провод!

Она от удивления открыла рот.
- Какой провод, Ашот, откуда?
- Оттуда! - Ашот показал на белесое от жары небо, по которому плыло полурастаявшее облако. - А провод электрический!

Она представила, что с неба на нее летит электрический провод и поежилась от страха.
- Ну... я бы сбросила его...
- Неправильно! - Ашот привстал и потряс в воздухе маленькими загорелыми кулаками. - Ты что, электрик?

Она растерялась.
- Нет, я не электрик, я биолог. А как надо?
- Надо сидеть и ждать, когда мужчина, который тебя любит, встанет и сбросит с тебя провод!

Она наклонила голову набок и посмотрела ему в глаза.
- Ашот, а вдруг тебя убьет электричеством?

Ашот сел обратно на стул и широко улыбнулся.
- Если по-настоящему любишь женщину, то тебя никто не убьет!
Она тоже улыбнулась.
- Ашот, спасибо, я теперь поняла, как нужно разговаривать с влюбленными мужчинами.

Ашот снова взял в руки меню и посмотрел на нее.
- Закажи мне один апельсин и еще... чашку кофе.

Правильные люди
Есть правильные люди. Я их боюсь.
Вот ты ему говоришь, что есть возможность сделать что-то интересное. А он отвечает, что он уже делает так и так. И по-другому не будет! Потому, как лень и вообще!
- Да это другое! - кричишь ты. - Ты только представь!
А он тебя начинает учить, что надо так, как он.
Или никак!

- Смотри, - говоришь ты. - Тут такая красота!
А он тебе объясняет, что он и не то видел там-то и еще где-то.

- А ты читал, что я писал про это?
Тут он смотрит на тебя взглядом, полным сожаления: "Столько времени ты теряешь, такой ерундой занимаешься!"

Вот у него и машина самая оптимальная, и квартира, и работа.
Он правильно покупает лотерейные билеты, правильно вкладывает деньги, правильно гуляет по парку, правильно ждет, когда жена приготовит ужин.

И ты понимаешь, что живешь не так со своими фантазиями и мечтами.
И чтобы не смущать его правильную жизнь, ты стараешься общаться с ним пореже.

Неправильные люди
Есть неправильные люди. С ними интересно.

Он все делают неправильно. Они залезают в долги, делают ненужные покупки, начинают много дел, остывают к ним и начинают новые. И к новым делам тоже остывают.
Они не уживаются на работе. Им там становится скучно через год или раньше.
Они обожают рассказывать о своих планах, которые никогда не будут выполнены.
Они не думают про себя. Они живут для других, и поэтому их любят.
Они деятельны, они постоянно заняты. Они не живут сегодняшним днем. Они смотрят в будущее, которое всегда прекрасно.
И поэтому с ними легко.

Они поддерживают любую инициативу. К сожалению они придумывают новую стратегию для воплощения первоначальных идей, и все идет прахом.
Но это неважно! Главное, что жизнь бурлит, с ними можно долго гулять по осеннему лесу и слушать их рассказы, как нам всем будет хорошо жить!

И что?
Проходит время, правильные люди живут правильно - так большая равнинная река течет по своему руслу. Из года в год.

А у неправильных всегда что-то случается хорошее. Вроде вчера все рушилось, а сегодня у него вдруг все получилось. Он сам в это не верит, пытается и тут что-то изменить. Он боится стать правильным.

На заборе
А еще есть сидящие на заборе и наблюдающие за правильными и неправильными. Они смеются над обоими.
- Не надо так! - говорят они правильному. - Так скучно и слишком правильно.
- Не надо так! - говорят они неправильному. - Так ты все потеряешь!
- А как надо? - спрашивают их.
Нет ответа. Чтобы ответить, надо уметь принимать решения и что-то делать. Правильно или неправильно.

К чему это все?
Я, собственно, другое хотел сказать. Каждый живет, как ему нравится и нечего совать нос в чужие дела. Кому на заборе хорошо, кому под забором! Я, вообще-то, про любовь писал. Это у меня такое осеннее: когда падают листья, то всегда про любовь хорошо пишется. Вроде уже пора перестать - ну что еще можно нового сказать про любовь! И так уже в «Светлых аллеях» сорок шесть рассказов!

Но посмотрел я вокруг и увидел, что любят и правильных, и неправильных, и тех, кто на заборе сидит.

И задумался - за что мы любим? Потом понял, что нельзя говорить за что. Ведь это «что» может пройти.

Тогда почему? Тоже неправильный вопрос. Потому, что по-другому не могут. Не могут не любить!

Сижу и думаю... И никаких моих сорок шесть рассказов не помогают.

Безответная любовь - это неправильно. Но ведь и такая есть!
Быстропроходящая любовь, как вспышка молнии - это тоже неправильно. Но ведь и такая есть!
Тяжелая любовь... когда разлука, когда тебя не понимают, когда ты не понимаешь... И это неправильно! Но ведь и такая есть!
Запретная любовь - это когда нельзя, когда на тебя пальцем показывают. Но ведь и такая есть!
Мучительная любовь... Это когда ревность, когда бессонные ночи... Но ведь и такая есть!
А бывает все перечисленное вместе. Ну уж это совсем неправильно! Но ведь есть и такая!

А уж правильные и неправильные люди... с их правильной и неправильной жизнью и любовью...

Ладно... Не наше это дело!

Не бросайте в меня тапками! Не претендую на роль критика и писателя.

Перечитал по диагонали «Анну Каренину». Как вообще можно читать Толстого в век инноваций и нанотехнологий? Сколько лишних слов!
И главное, совершенно непонятно почему Каренина и Вронский оба вышли в мороз на платформу станции Бологое!

Пробовал читать по диагонали «Даму с собачкой» Чехова. Не получилось! Пришлось читать каждое слово. Какой контраст с «Анной Карениной»!

Не зарывайте талант в землю. Знаете откуда это? Это из притчи в Библии.
Талант - это монета. Трем рабам дали таланты и через некоторое время потребовали отчет. Двое вложили деньги в дело и преумножили состояние. Третьему досталась одна монетка и он ее зарыл в землю, чтобы не потерять. Первых двух похвалили, а у третьего монету отняли и дали тем, кто знал, что с ней делать.
И правильно! Нечего зарывать таланты в землю.
К чему я рассказал общеизвестную историю? Возник философский вопрос. Если кто-то дарит свою любовь тому, кто не знает, что с ней делать. Ответ в притче: забери обратно и полюби другого!

И самое главное: я буду реже, чем раньше, появляться в сети и писать посты. Меня тут одолел зуд: хочу написать повесть или роман про любовь.
Я даже начал писать.
Зачем, спросите вы. Ведь уже про все написано. Что оставалось, то в «Голубом сале» дописали.
Да, вы правы, сюжетов новых в любви нет и не предвидится.
Все было, все есть, все повторится.
Но вот хочется мне написать...
Хотя точно знаю, что ничего нового не скажу.
Только слова будут другие.

И ведь знаю, что длинные вещи писать не могу.
Нет для этого ни времени, ни терпения, ни способностей.
Но я как настойчивый, слегка шизанутый альпинист - все лезу и лезу на гору, с которой уже несколько раз срывался.

Это я не с Карлом Марксом, а с Капитаном

Настенькино счастье
Настенька была первой красавицей 10-б. И еще Настенька была отличницей.
Но вот беда, никто из парней за ней не ухаживал. Каждый думал, что у нее кто-то есть и не хотел терять время. Так и сидела красавица Настенька за своим столом, украдкой поправляла свои пышные русые волосы и, намочив слюной пальчики, приглаживала брови.

После школы я ее почти не встречал. Иногда видел ее маму, которая немного осунулась, и я даже волновался, что она чем-то заболела. Однажды я ее встретил на автобусной остановке, и мы разговорились.
- Настенька теперь замужем! - грустно сказала мама. - Вот только счастья у нее нет.
- Как нет? - удивился я. - Она же умница и красавица!
- Вот то-то и оно! - вздохнула Настенькина мама. - Я думала, она найдет себе хорошего парня, а она...
- Что случилось? - спросил я. - Муж обижает ее?
- Ты представь себе... Мы ей сервиз подарили на свадьбу, так это единственные чашки, которые у них есть. С другой стороны ничего, ты понимаешь: ни-че-го!
- Дело наживное... - начал я.
- А зять этот, прости Господи, так он и пальцем не шевельнул, чтобы родителей раскошелить!
- И поэтому Настенька несчастна?
- Я несчастна, а уж как ей можно радоваться, когда мать в таком состоянии!
Тут подошел автобус и Настенькина мама скрылась за дверями. Я решил подождать следующего, чтобы глубже понять, от чего зависит счастье.

Кот
У ДФ пропал кот. Его ошейник нашли на самой верхней ветке старой яблони.
- Ты думаешь... - я показал взглядом на сияющие вечерние облака.
- Я уверен в этом! - сказал ДФ.

Жизнь корпоративная
Вопрос: Что делать, когда проект, на который ушло два месяца работы, оказывается никому не нужным?
Ответ: Проверить регулярность поступление зарплаты в банк и успокоиться.

Метеорологическое
Погода лыжная, настроение весеннее.
Это значит, что на лыжах не хожу с чистой совестью.

Зеркала
- Смотреть в зеркало после... - это мазохизм.
- Не нравится то, что тебе показывают в зеркале? Запомни это и посмотри через десять лет.

Борьба
Раньше бороться с ленью было трудно. Она просто не появлялась.
Сейчас с ленью бороться легко. Ты просто говоришь, что тебе ничего не надо.

Лапласиан
Раньше преподаватели физтеха жаловались, что молодежь не помнит уравнения для лапласиана в сферических координатах. Сейчас та молодежь выросла, но по-прежнему не помнит уравнение для лапласиана. Появляется крамольная мысль, что тут дело не в возрасте...

Притча
Мудрец и его ученик молча шли по дороге.
Притомились.
Увидели бревно, сели, отдохнули и пошли дальше.
Мораль?
Если идти по дороге молча, то какая разница - мудрец ты или ученик!

Из серии "Светлые аллеи"

Как-то странно мы расстались.

Вроде вчера болтали о пустяках, обсуждали пятно на моей водолазке, сетовали на исчезновение хорошего грузинского вина, смеялись, что все, повешенное мною на спинку стула в гостях или в ресторане, остается висеть на этой спинке... милая болтовня с нашими словечками и фразами, непонятными окружающим.

Как будто ничто не предвещало разлуку, казалось, что проблема пятна на водолазке важнее билета на самолет, который скоро разнесет нас по разные стороны земли, и надо будет вечерами ждать, когда ты проснешься, чтобы позвонить и спросить: «Как дела?»

Трудно придумать более дурацкий вопрос для человека, который еще толком не открыл глаза после сладкого утреннего сна.

Но это казалось тогда далеким, почти нереальным. Даже в аэропорту, куда ты приехала со мной, не боясь чужих глаз и разговоров, мы стояли и обсуждали какую-то кастрюлю с миской, ломали голову, кому лучше передать ключи от моей квартиры, не могли решить, что делать с молоком и сосисками в холодильнике и что написать в письме важному, как мы тогда думали, человеку.

А через пару дней я подошел к темному окну, за которым моросил бесконечный осенний дождь, посмотрел на черные ветки акации, на желтый свет незнакомых уличных фонарей и понял, что я один. И все проблемы с молоком, сосисками, ключами, водолазкой, письмом, пиджаком на спинке стула - это уже неважно, это ушло в прошлое. И ты тоже ушла в прошлое. Я с ужасом почувствовал, что не могу вспомнить твое лицо. Всплывали изображения на фотографиях, а ты, живая, куда-то ускользала. Я лихорадочно представлял тебя на улице, в парке, на мосту, за столиком в ресторане, но вместо тебя перед глазами появлялись куски бумаги с навечно застывшими изображениями.

В тот вечер я пошел в бар и напился. Я не хотел пить, я хотел побыть с людьми. Мы там были с Сашкой, с которым я познакомился утром на работе. Он понял мою грусть и сказал, что мне могут помочь только три литра пива. Ровно три - ни больше ни меньше! После трех литров мне стало с ним неинтересно, и я начал объяснять соседке по стойке про свою память, которая помнит фотографии, а не живых людей. Соседка оказалась немкой из Кельна, она ничего не поняла, но сказала, что я ей нравлюсь и она сожалеет, что к ней скоро приедет муж, чтобы забрать ее домой.[ Читать далее... → ]

Это вроде 1943 год. До победы еще далеко. Папа второй слева.

Я начну с цитаты из моего второго рассказа про Марс

А знаешь, что самое хреновое в моей жизни? Ты приготовься, я сейчас тебе вторую умную мысль сформулирую. Я тут прочитал, как ребята из Советского Союза и Америки делали атомные бомбы. Ну, каждый у себя, конечно. Так вот, делали они бомбы несколько лет, а потом всю оставшуюся жизнь сравнивали с тем временем. Так у многих. Кто воевал, тот будет думать, что бы делали его новые знакомые тогда, в окопах. А мы можем думать только о Марсе. Мы отравлены его красной пылью. Какая умная мысль? У каждого есть свой Марс. У кого-то большой, у кого-то маленький. Это как стержень на долгие годы. А хреново то, что у меня этот стержень слишком большой.

К этой цитате я еще вернусь, а сейчас про мои попытки узнать правду про войну и победу.

Я много раз спрашивал у отца про войну, но он мне ничего никогда не рассказывал. Хотя прошел от Москвы до Вены. И орденов с медалями полная грудь была.

Я давно заметил, что многие фронтовики помалкивают. Во всяком случае те, с кем мне приходилось общаться. Уже потом я понял, что фронтовая правда была мало похожа на то, что писали в книгах и в статьях к Празднику Победы.

А ведь так всегда бывает. Вот ты, например, строишь дачу в период развитого социализма и нарушаешь закон по несколько раз в день. Откуда стройматериалы? На отошел ли на пару десятков сантиметров от разрешенного проекта? Законно ли платить шабашникам? Сел за руль пьяный, чтобы съездить на свалку за обрезками фанеры...

И тут тебя спрашивают про то, как ты строил дом. Ты ведь победил, дом стоит. А в голове у тебя левые стройматериалы, шабашники и тому подобное. Да, ты - победитель, но уж слишком много грязи на твоем пути.

А по-другому не бывает. И если пишут историю для школьных учебников, то надо писать про победу, а не копаться в том, что было некрасиво и негламурно. Про победу правда? Вот и ладно! А про то, что солдаты не были ангелами во плоти, так это пусть напишут в толстых книгах и поставят их на далекие полки. И не надо каждый день их вытаскивать. Грязи и так вокруг хватает.

А теперь про стержень из цитаты. Я не скажу про всех фронтовиков, но отец привез с фронта четкое понимание, что материальное - это пшик. Сейчас это есть, потом нет. Или уже никому не нужно. Они с мамой никогда не копили деньги, не гонялись за хрустальными люстрами и золотыми украшениями. Из Австрии отец привез только фотоаппарат, который долго лежал в сундуке, пока я не подрос и не добрался до него, чтобы узнать, как он устроен.

Важнее было отношение между людьми. Очень бережное отношение. Потому что и люди сейчас есть, а завтра их нет. Это понимание привозят с фронта. Это и есть стержень на долгие годы.

С праздником всех!

1


2

Оказалось, что и сентябре можно любоваться водяными лилиями.
Только лотосы отцвели.

[ Еще фотографии лилий тут → ]

Что нам мешает быть счастливыми?
Прошлое и будущее.

Как бы мы ни хорохорились, что бы мы ни говорили, но ошибки прошлого лежат камнем в наших душах.
Это не ошибка в казино, когда надо было все поставить на черное, а ты поставил на красное.
Это не ошибка на танцевальном вечере, когда ты пригласил танцевать ее, самую веселую, а не ту, которая стояла в сторонке.
Это было тогда, когда тебе надо было поехать, а ты сидел дома и смотрел в окно.
Это тогда, когда ты выключил телефон, который звонил целый вечер.
Это тогда, когда ты сел в самолет, а надо было выйти из аэропорта и ловить такси.
Это тогда, когда тебе надо было нажать несколько кнопок на телефоне, а ты выкинул его с моста в речку.
Это тогда, когда ты не сказал то, что хотел сказать.
Это тогда, когда ты сказал то, что не надо было говорить.
Это прошлое...

А ведь есть вопросы к будущему, которые так мешают жить в настоящем.
А что будет если...
А вдруг она...
А вдруг ты...
А вдруг однажды она придет домой, и ты поймешь, что она ушла.
А вдруг...

И еще многое без "вдруг". Просто когда. И вдруг это «когда» настанет раньше?
И еще много вопросов без ответов.

И только в настоящем все хорошо.
Но это если ты забыл про прошлое и будущее.
Вот так ты идешь в тумане.
Ты не видишь откуда пришел и не видишь куда идешь.
Прошлого нет. Ты оглянулся, а позади серая стена.
Чуть-чуть видна твоя тропинка и твои недавние следы.
И это связывает тебя с жизнью.
Ведь жизнь - это память.
А память о вчерашних следах - это не больно.
Это близко, если что, то можно вернуться и все исправить.
Можно пойти по другой тропинке или поправить полусгнивший мостик, по которому ты с таким трудом прошел.

А что впереди - не видно.
Вот ветки около лица - надо пригнуться.
Вот грязная лужа - можно обойти.
А можно пройти по ней, потом обсохнуть и сказать, что все в порядке.
А вот развилка. На одной тропинке сквозь туман виден необычный свет.
Пойти туда?
А если свет погаснет и начнутся дожди со снегом?
Другая тропинка широкая, знакомая. По ней можно идти, не глядя под ноги.
Но она такая серенькая.
Ты стоишь на перекрестке и думаешь.
Вернее, делаешь вид, что думаешь.
Как можно выбрать, не зная, что впереди.

С тобой стоит она и тоже не знает, куда идти.
Мимо проходят тени. Они идут из прошлого в будущее.
А вы стоите и держите друг друга за руки.
Ведь хочется туда, где свет.
А вдруг это надолго. И не будет дождя и снега.
Но как быстро идет время...
И почему стал гаснуть этот манящий свет...
И как некстати этот туман...

У нашего декана была дурацкая привычка ходить по общежитию и узнавать, чем занимаются студенты. Время его появления было непредсказуемым. Он мог заглянуть на полчасика перед заседанием кафедры, а мог прийти вечером, чтобы не спеша обходить комнату за комнатой.

В нашей комнате жили специалисты в различных областях знаний. Сашка дни и ночи проводил в парусном клубе, Васька разрабатывал новые стратегии игры в преферанс, а в свободное от карт время он писал научно-популярные статьи в журналы «Наука и Жизнь» и «Знание-Сила». Колька увлекся девушками, которых поселили у нас на первом этаже. Они приехали повышать какую-то квалификацию, и Колька им помогал, как умел. Я тогда серьезно занимался фотографией и чтением классической литературы, которая должна была меня облагородить и снабдить темами для бесед с моими будущими избранницами.

Декан появился внезапно. В дверь раздался решительный стук, и тут же в комнату вошел наш комсомольский секретарь и сам декан. Мы лежали на кроватях и обсуждали достоинства Галки, которая должна была скоро прийти к Кольке в гости. Он нам объяснял, что мы можем недолго полюбоваться Галкиной красотой, нарезать колбасу, которую он купил в буфете, и после этого тактично удалиться.
- Вы хоть в читалке посидите! - говорил он. - Может почитаете чего, может поумнеете!

Декан вошел как раз в тот момент, когда он произносил последние два слова.
- Лежите, лежите! - сказал он, присаживаясь за стол, на котором вскоре должна была появиться нарезанная колбаса. Пока там стояла неоткрытая бутылка вина, два грязных стакана и оттиск статьи об измерении оптических спектров излучений плазмы.
Декан полистал оттиск и довольно хмыкнул.
- Кто из вас этим занимается?
Васька тяжело вздохнул и присел на кровати.
- Ну, я!
- Какая средняя длина волны красного света? - спросил декан.
- Около семи тысяч ангстрем — пробурчал Васька.
Мы не удивились. Васька утверждал, что успех преферансиста заключается в запоминании вышедших из игры карт. Он постоянно тренировал память, запоминая почти целые страницы текста и цифр.
Декан удовлетворенно кивнул, продолжая изучать оттиск.
- Теперь я вижу, что вы тут не просто лежите, а думаете о науке. Кстати, а что ты думаешь про это уравнение?
Декан ткнул пальцем в какую-то длинную формулу и посмотрел на Ваську.
- Я пока статью только по-русски читал! - сказал Васька.
- Так статья на русском! - удивился декан.
- В основном, да, а вы тычете в английские буквы! Формулы-то не по-русски написаны!
Я увидел, как комсомольский секретарь за спиной декана показал Ваське кулак.

- Так... - декан не выглядел растерянным, он всякое повидал в нашем общежитии. - А вот ты о чем думал, когда я вошел в комнату.
Декан посмотрел на Сашку. Сашка приподнялся, облокотился на спинку кровати и громко откашлялся.
- О бабах он думал! - пробурчал Васька.
- С тобой разговор уже закончен! - заволновался секретарь.
- Я думал о кругосветке под парусом! - честно сказал Сашка.
Декана удивить было невозможно. Он перевернул оттиск, нашел на бумаге свободное место, вынул из кармана авторучку и подозвал Сашку.
- Нарисуй, как яхта может идти против ветра!
- В бейдевинде, что ли, - сказал Сашка, подошел к столу и нарисовал лодочку с парусом и кучу стрелок.
- Вот! - сказал он. - Остается только эта составляющая силы, она и толкает яхту вперед. Градусов под тридцать к ветру вполне можно идти.
Декан кивнул, секретарь облегченно вздохнул.
- А в какой области знаний ты являешься лучшим специалистом в мире? - спросил декан Кольку.
- Он вчера книжку про венерические болезни читал... - начал Васька.
- Помолчи! - прошипел секретарь.
- А помимо болезней? - продолжил вопрос декан.
- Вообще-то я по взрывам, - неуверенно сказал Колька.
- Уравнение для адиабаты Гюгонио можешь написать?
- Мог, но сейчас я нервничаю.
- Скорость ударной волны может превышать скорость звука?
- Может, - тихо сказал Колька.
- Он все знает! - сказал Васька. - Ему надо стипендию повысить!
- Тебя не спросили! - пробурчал секретарь. - Лучше скажите, почему у вас бутылка вина на столе?
- Она не открытая, это не считается! - неожиданно заступился за нас декан. - Может они в гости собрались!
- Стаканы бы хоть помыли! - продолжал бурчать секретарь. - Позорище факультета!

Последним позорищем факультета был я.
- Что читаешь? - спросил декан, увидев книгу у моей подушки.
- Лев Толстой, «Война и Мир», - сказал я.
- Детский сад какой-то! - сказал секретарь.
- А тебя не удивляет потеря романтизма Наташей Ростовой? - спросил декан.
Я задумался. Про потерю романтизма я еще ничего не знал.
- Он только второй том читает! - сказал Васька. - До четвертого он в следующем семестре доберется!
- Изыди! - сказали мы с секретарем почти хором.
- Ну а кроме «Войны и Мира»? - спросил декан. - О чем ты, например, думал сегодня утром?
- О плазме, «чтоб устойчивой была!» - процитировал я слова из песни.
- А массу электрона помнишь? - спросил декан.
- Девять на десять в минус тридцать первой, - сказал я. - В системе СИ.
- Никто кроме школьников этой системой не пользуется, - сказал декан.
- Точно! - встрял Сашка. - В милях и узлах гораздо сподручнее!

Декан встал и направился к двери. Взявшись за ручку, остановился.
- Хотите честно? - спросил он.
Мы кивнули.
- Я вами доволен. А ты как думаешь? - обратился он к секретарю.
- Бюро решит, что с ними делать! - сказал секретарь. - По моим данным они только взносы платят, а больше ни фига не делают.
- Ну, это уже твои проблемы, - сказал декан, и они ушли.


…...........
Сашка стал тренером в детской парусной секции, мы его иногда видели после окончания института, а потом он куда-то пропал.
Васька долго разрабатывал плазменные двигатели, а потом стал работать в мастерской, которая делала литые решетки для ворот загородных особняков.
Колька придумал новую систему зажигания в автомобильных двигателях, а потом стал заниматься репетиторством.
Секретарь уехал в Сибирь и стал там каким-то большим начальником.
Я дочитал «Войну и Мир», понял, что так много мне никогда не написать, и решил для начала рассказать о вечере, когда к нам в комнату общежития пришел декан.

С каждой весной
Все меньше сил,
И больше ценишь простую нежность.
-----------------------------------------

Ничего не сделано
За целый день.
Опять мне тучи с дождем мешали.
-----------------------------------------

Лишь на рисунке
Вчерашняя свежесть
Цветка, увядшего в дорогой вазе.
-----------------------------------------

Старый куст
В саду умирает,
Годы прошедшие мне означая.
-----------------------------------------

Бокал вина
На столе в саду.
Пусть стоит, продлевая желание.
-----------------------------------------

Пламя свечи,
Как что-то живое
В большой и холодной комнате.
-----------------------------------------

У тебя потребность
Видеть меня.
Я раньше не верил, что так бывает!
-----------------------------------------

Нет больше с нами Рэя Брэдбери.
Но остались его повести и рассказы, как «вино из одуванчиков», как «пойманное и закупоренное в бутылки лето».

Брэдбери говорил, что мы все должны что-то оставить после себя: «сына, книгу или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведенную из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобой дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив»

С этим можно поспорить, но сказано красиво. Мне больше нравятся его слова, которые он сказал, подойдя к зеркалу в 85 лет. Он увидел в зеркале счастливого человека, который всю жизнь занимался любимым делом. И неважно, что он уже был болен, и силы были на исходе. Быть счастливым в 85 лет дано не каждому.

Нам всем, родившимся в СССР, повезло, что Брэдбери не ругал социализм и не защищал войну во Вьетнаме, как это нечаянно сделал Джон Стейнбек, который был на некоторое время отлучен от советских издательств.

Для меня Брэдбери начался в далеком детстве, когда я услышал радиопостановку по повести «451 градус по Фаренгейту». Там делался упор на аналог с Германией 30-х годов, когда сжигались книги неугодных авторов.

Много позже я понял главную идею этой книги: «Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми... тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество.»

Это не идеи социализма или коммунизма. Так глубоко Брэдбери не копал. Он просто спрашивал : «Чего мы больше всего жаждем? Быть счастливыми, ведь так?... Ведь человек только для того и существует. Для удовольствий, для острых ощущений. И согласитесь, что наша культура щедро предоставляет ему такую возможность.»

Речь шла о культуре, которую поддерживали пожарные, сжигая книги, как источник ненужных для счастья мыслей.

Мысль стара: «Многие знания умножают печали». Брэдбери просто показал один из вариантов борьбы с печалями.

Ух, как я не принимал даже намека на такой вариант! Молодой, горячий, я разрывался между поездкой в Сибирь на какую-нибудь комсомольскую стройку или на ударный труд в науке, чтобы быстренько что-нибудь открыть. Какие печали? Только вперед! И быстрее!

А как же книги, которые заставляют думать и грустить? Да какой русский не любит погрустить или расстроиться из-за чего-нибудь. А если этого «чего-нибудь» нет, то надо его или создать, или выдумать. И не надо бояться тяжелых и грустных книг.

А что сейчас? Я вдруг стал находить в лекции, которую прочитал брандмейстер своему подчиненному пожарному Монтегу, много рационального. Может под влиянием этой лекции я стал вести блог, где почти нет нытья, не обсасываются тяжелые неразрешимые проблемы. Я не вступаю в серьезные диалоги о политике и в споры о религии. И не потому, что у меня нет никаких мыслей по этим вопросам, а потому, что в Инете должны быть места, где можно просто отдохнуть. И даже погрустить и попечалиться, но «печаль моя светла», чтобы не терзать душу и рвать сердце в клочья от безысходности и полнейшего тупика.

И как сказал брандмейстер: «Держитесь крепче Монтэг! Следите, чтобы поток меланхолии и мрачной философии не захлестнул наш мир. На вас вся наша надежда! Вы даже не понимаете, как вы нужны, как мы с вами нужны в этом счастливом мире сегодняшнего дня.»




… «Вино из одуванчиков» - я только недавно смог прочитать до конца эту повесть. Нужен особый настрой души, что читать и смаковать такие строки:

«Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все
их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда
вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…
И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков — оно будет
мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой
пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на
холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на
деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут
на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым.»

Простите за длинную цитату. Я не смог выбросить из нее ни одного слова!

А вот еще:

- Знаешь, Том, мне понравилось, как ты все считаешь, — сказал он. — Теперь и
я буду так делать, все записывать. Вот ты, верно, про это и не думал, а мы ведь
каждое лето опять и опять, снова-здорово делаем то же самое, что делали
прошлым летом.
- Например, Дуг?
- Ну, например, делаем вино из одуванчиков, покупаем теннисные туфли,
пускаем первый фейерверк, делаем лимонад, вытаскиваем из ног занозы,
собираем дикий виноград. Каждый год одно и то же, в точности как раньше, и
никаких перемен, никакой разницы. Но это только одна половина лета, Том.
- А другая?
- Другая — то, что мы делаем первый раз в жизни.

Как хочется не только читать это и понимать, но и самому делать что-то первый раз в жизни во вторую половину лета.

Прощай Рэй! Теперь ты совсем виртуальный. Но ты не расстраивайся. Мы все уже привыкли к виртуальности. И ты будешь с нами. Нам без тебя никак нельзя!

- Ты держись от нее подальше! - говорили мне приятели. - Она малахольная, может, больна чем!

Верка жила с бабушкой в большом бревенчатом доме, стоявшим на оживленной магистрали. Я часто видел ее у окна. Она могла часами сидеть неподвижно, подперев щеки кулаками, и наблюдать за проносившимися машинами. Когда я проходил мимо Веркиного дома, то почти всегда видел ее огромные голубые глаза, курносый нос, распущенные по плечам русые волосы, красную, небрежно связанную кофту, накинутую на белую ночную рубашку с мелкими цветочками.

- Верка! - окликал я ее. - Ты чего на озеро не идешь?
Озеро было рядом. От Веркиного дома туда шла тропинка через заросший лебедой и лопухами пустырь, мимо ничьих полусгнивших сараев, мимо огромной каменной дамбы, на километры опоясывающей озеро огромной дугой. Там, где дамба кончалась, был пустынный песчаный пляж. Местные это место не любили, там было мелко, на лодках причаливать неудобно, рыбы у берега не было. Иногда туда приходили пьяные компании. Они жгли костер, шумели и, выпив все, что принесли, быстро уходили, оставив пустые бутылки и консервные банки в тлеющем костровище.

Я иногда видел Верку на этом пляже. В своей неизменной красной кофте, сменив ночнушку на голубое выцветшее платье, обхватив руками колени, она сидела на сухом топляке и смотрела на солнечные зайчики, прыгавшие по мелкой водной ряби. Мы с приятелями плескались недалеко от берега, взбаламучивали руками песок и шевелили пальцами ног, привлекая бесчисленных мальков, гревшихся в теплой воде. Верка на нас не обращала никакого внимания. Она иногда смотрела в нашу сторону, но даже тогда ее взгляд был направлен сквозь нас, на серые волны, на зеленые острова, на облака, которые выплывали из далекого горизонта и не спеша направлялись к нам, принося с собой тень и легкий свежий ветерок.

- Верка! - кричали мы. - Иди купаться!
Верка сидела с неподвижным лицом, как будто ничего не слышала. Когда наши призывы становились слишком настойчивыми, Верка молча вставала, отряхивала платье и не спеша уходила домой.

В школу Верка не ходила. Говорили, что врач запретил ей напрягать голову и что четырех классов ей будет достаточно для дальнейшей жизни. Мы ей даже завидовали и говорили, что для работы на нашем лесопильном заводе и вечернего сидения с удочкой на дамбе четырех классов вполне хватит. Самыми образованными среди наших знакомых были учителя, врачи и инженеры. Но все они зарабатывали меньше, чем рабочие, и учиться в институте, чтобы потом стыдиться своей зарплаты, мы не хотели.

- А кем будет Верка, когда вырастет? - иногда спрашивали мы друг друга.
Ответа, конечно, не было. Были предположения, что она, как и ее мать, попавшая по пьяни под грузовик, будет работать в столовой.
- Хорошая работа! - рассуждали мы, лежа на теплом песке и разглядывая проплывающие над нами облака. - Всегда рядом с продуктами, масла ешь сколько хочешь, хлеб белый свежий, молоко, сахар...

Мы всегда были голодными, и разговоры о еде были самыми любимыми. В общем, мы решили, что будущее у Верки будет неплохим, если только она не будет пить вино, как ее мамаша.


Прошло несколько лет. Я уже учился в институте, когда приехал в родные края и увидел Верку. Она, как и раньше, сидела у окна и смотрела на проезжающие машины. Я уже знал, что Веркина бабка умерла, что Верка получает какое-то маленькое пособие, нигде не работает и сидит целыми днями дома. Соседи ей немного помогали: давали ей каждый день поллитру парного молока от своей коровы и убирали под навес дрова, которые привозили осенью и сваливали кучей перед Веркиным домом. Верка иногда ходила в наш продуктовый ларек за хлебом и крупами, осенью собирала клюкву на Горелом болоте, нарезала и сушила на солнце яблоки, падающие в высокую траву в ее запущенном саду.
- А дома у нее чистота и порядок! - говорила бабушка. - Половики свежие, скатерти белые, без пятен. Фикусы растут, герань - все аккуратно, на образах пыли нет, часы с гирей правильное время показывают.

Я подошел к открытому окну и улыбнулся Верке. Я, правда, был рад ее увидеть. Она связывала меня с прошлым, с заброшенным пляжем, с беззаботными днями, с теплым солнцем и плывущими облаками. Тогда у меня было такое время, что мне редко удавалось поднять голову и посмотреть на небо.
- Привет, сосед! - неожиданно громко и четко сказала Верка. - Давно тебя тут не было!
- Привет! - сказал я обрадовавшись, что Верка меня узнала и даже рада видеть.
- Ты, говорят, в Москве учишься, - продолжила Верка. - Заходи в гости, я тебе кой-чего покажу!

Я кивнул, прошел через калитку в маленький зеленый дворик, поднялся на крыльцо и очутился в большой светлой комнате с низкими потолками. Светлой комната казалась от изобилия белого: стены, потолок, скатерть на круглом столе посреди комнаты, чехлы на диване и кресле - все это было белого цвета. В переднем углу я увидел несколько икон, около них на полочке горела небольшая свечка. На подоконниках стояли цветы, но одно из окон было открыто, там подоконник был пуст, около этого окна стоял стул и на нем сидела Верка. Заметив меня, Верка встала, и я увидел, что она превратилась в красивую женщину. Крутые бедра, высокая полная грудь, сильные руки с плавными линиями, стройные крепкие ноги. Лицо немного портили широкие скулы и маленький рот со сжатыми бесцветными губами, но большие глаза и густые распущенные волосы скрадывали эти недостатки, и Верка казалась красивой.
- Чаю хочешь? - спросила она. - Только у меня булка черствая и сахару мало.

Говорила она громким отрывистым голосом. Было видно, что ей не часто приходится разговаривать. Перед каждым словом она на секунду задумывалась, но потом произносила слова четко и весьма осознанно.
- Спасибо, давай в другой раз, - отказался я, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не обидеть ее. - А что ты хотела мне показать?

Верка подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, порылась там и достала потрепанную общую тетрадь в коричневом клеенчатом переплете. Я взял ее и с любопытством полистал. Там круглым детским почерком синими чернилами были написаны короткие рассказы. Название рассказов были подчеркнуты красным карандашом. «Кто приносит радость», «Что нужно для счастья», «Утренние надежды» - читал я названия рассказов. Первый рассказ был про Иисуса Христа, который спустился на один день на Землю, чтобы принести радость тем, у кого ее было очень мало.

- А как можно принести радость? - спросил я продолжая листать тетрадь. - Вот если я схожу в магазин и принесу тебе свежую булку с банкой клубничного варенья - это будет радость?
- Самую большую радость приносят с пустыми руками, - очень серьезно сказала Верка. - Вот вечером придет соседка и принесет банку молока. А ты пришел с пустыми руками, но принес больше радости, чем принесет соседка.
Я удивился, что Верка вдруг стала говорить более плавно, глаза ее заблестели, щеки покраснели.
- А для кого ты это пишешь? - спросил я.
- Сначала для себя писала, как бы разговаривала сама с собой. А потом вдруг захотела, чтобы кто-нибудь прочитал. Вот ты в Москве живешь, тебе интересно, что я пишу?
- Да... - я кивнул и стал листать тетрадь медленнее, успевая прочитывать по несколько предложений на каждой странице.
«Радость - это когда трудно дышать, когда в глазах слезы, когда громко стучит и просится наружу сердце!»
«Полынь-трава - ее горький запах волнует меня и одновременно успокаивает.»
«Как страшно проснуться и не услышать щебетания птиц. Это значит, что пришла осень, что природа будет умирать, и я буду умирать вместе с ней. Но природа оживет, а мне однажды это не удастся.»
«Какие звезды холодные! Теплая только первая вечерняя звезда, которая зажигается около заходящего солнца и уходит вместе с ним.»
«Я люблю жить одна. Я хочу быть уверенной, что если я поставлю на стол чашку, то она там будет стоять до тех пор, пока я сама не переставлю ее.»
«Мне столько раз было плохо и больно, что я заслужила маленькую радость. Меня обязательно кто-нибудь найдет, пожалеет и согреет.»

Я закрыл тетрадь и поднял глаза на Верку. Она неотрывно смотрела на меня и ждала, что я скажу.
- Ты ведь не ходила в школу, а пишешь очень хорошо, - наконец, я придумал, что сказать.
- У соседки много книг, я читала, переписывала то, что понравилось, потом сама начала писать. А ты так быстро читаешь! Может посидишь, почитаешь все внимательно?
Я покачал головой.
- Нет, Верка, я послезавтра уезжаю, у меня еще много дел. Но я обязательно приеду и все прочитаю.
Верка кивнула и отвернулась. Я успел заметить, что в ее глазах блеснули слезы. Подойдя к двери, я постоял, потом вернулся и погладил Верку по голове.
- Я обязательно вернусь и все прочитаю!
Верка, не оборачиваясь, закивала, а потом закрыла лицо руками.
Я проглотил комок, вставший у меня в горле, и ушел.

Так получилось, что больше я никогда не возвращался в эти места. Один раз я встретил земляка и спросил про Верку. Он долго вспоминал, о ком идет речь, потом махнул рукой и сказал, что она по-прежнему подолгу сидит у окна и смотрит на проезжающие автомобили.
- Может ждет кого? - добавил он и перевел разговор на другую тему.

Опубликовано на сайте проза.ру
Свидетельство о публикации №21202120238