Вот как Толстой описывал внешность Анны в одной из ранних редакций:
"«Она была прелестна в своем простом черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении…» И лишь в последней фразе этого описания мелькнуло что-то от первоначалыюго наброска: «но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести»."

А у того героя, который потм стал Вронским, была фамилия Балашов. Вот что писал автор про этого персонажа:

"«По странному семейному преданию, все Балашовы носили серебряную кучерскую серьгу в левом ухе и все были плешивы… И борода, хотя свежо выбритая, синела по щекам и подбородку» (т. 20, с. 27). Невозможно себе представить Вронского в окончательном тексте романа не только в таком облике («кучерская серьга»), но и в такой психологической манере."

"Толстой набрасывал какой-то «условный», предельно резкий схематический очерк, который должен был на последующей стадии работы уступить место сложной живописной проработке деталей и подробностей так, чтобы целое совершенно изменилось. Он назвал Каренина «белым», а Балашова назвал «черным». «Она тонкая и нежная, он черный и грубый», — пишет Толстой в черновиках об Анне и Балашове (т. 20, с. 27). «Черный» — «белый», «нежная» — «грубый», — в этих общих понятиях намечается контур сюжета.
Каренин на первых стадиях работы овеян сочувственным отношением Толстого, хотя он и его рисует несколько иронично. «Алексей Александрович не пользовался общим всем людям удобством серьезного отношения к себе ближних. Алексой Александрович, кроме того, сверх общего всем занятым мыслью людям, имел еще для света несчастие носить на своем лице слишком ясно вывеску сердечной доброты и невинности. Он часто улыбался улыбкой, морщившей углы его глаз, и потому еще более имел вид ученого чудака или дурачка, смотря по степени ума тех, кто судил о нем» (т. 20, с. 20).
В окончательном тексте романа Толстой убрал эту «слишком ясную вывеску», да и характер Каренина несколько изменился. В нем появились сухость,"

(Из комментариев к тому 9 собрания сочинений в 22 томах)

", и теперь ему «поневоле» нужно было заниматься книгой, чтобы успевать за ежемесячным журналом. Иногда он садился за работу с удовольствием, а иногда восклицал: «Невыносимо противно», «Боже мой, если бы кто-нибудь за меня кончил “Анну Каренину”» или «Моя Анна надоела мне, как горькая редька»

Меня всегда поражала эта особенность и Л.Толстого, и Достоевского, да и других прозаиков - писать так, чтоб поспеть к следующему выпуску журнала или альманаха... Ведь роман - не диссертация,когда просто обрабатывается и описывается собранный материал, а художественное произведение, с героями которого ты живёшь, страдаешь и радуешься... как могут стимулом для этих страстей быть деньги и сроки!?

Валерий, предлагаю опубликовать этт пост в "Диалоге"...))