Откройте свой Мир!

Я умылся и тщательно побрился. За окном, на востоке, разгорается багровое пламя восхода.
Я беру ручку, тетрадь и сажусь писать. Хорошо когда есть кому писать и о чем писать
И вдруг мысли иссякли и я тупо уставился на белый лист , крутил в руке ручку, абсолютно не зная, что делать с этим листом, и этой ручкой.
Белый квадрат. Черный квадрат.
Я представил себе, как некий художник в своей мастерской стоит против белого холста и всматривается в него, в ожидании, в раздумьи. В надежде, что на нем, как на фотографической пластинке, проявятся контуры. В них надо вдохнуть жизнь . И она заиграет безумством красок.
Холст чист.
В задумчивости художник подошел к окну.
За окном в белых шапках темно зеленые ели.
Снег своей белизной похож на холст.
Снег не тронут. Нет следов птиц , зверей, людей.
Белое безмолвие. В душе безысходность.
Нет идей, нет тем. Серость, чернота.
Художник медленно, нехотя, возвращается к станку.
Некоторое время стоит склонив голову. Берет грифель.
Рука с грифелем тянется к холсту.
В нерешительности проводит линию и замирает.
На дворе мороз. На границе война. На пороге кредиторы.
Холодно.
Рука дрогнув ползет вниз по холсту, непроизвольно возвращается в исходную точку.
Квадрат. Белый квадрат.
Рука с грифелем быстро, лихорадочно зарисовывает белое полотно черным .
Черное.
Черный квадрат.
Художник в сердцах бросает грифель. Резко поворачивается и выходит из мастерской.
У меня за окном буйствует восход.
На столе чистый, девственно чистый лист.

Жизнь выходит на финишную прямую.
Вон там впереди ленточка финиша.
Для каждого она своя. У одних пестрая и яркая, у других однотонная..
Одним широкая, другим узкая. Привлекающая и пугающая.
Мы бежим, бежим, бежим, прилагая неимоверные усилия. Преодолеваем боль, бессилие, восхищаясь удачам , бежим, печалясь от неудач, тоскуя по разлукам, радуясь встречам, плача по потерям, бежим восхищаясь прекрасному, содрогаясь от мерзости, любя и ненавидя, бежим что то теряя, что то находя, бежим смотря свысока ,унижаясь.
Бежим, отдыхая в тени, греясь на солнце. Бежим, изнываем от жары, скукоживаемся от холода. Лжем и возмущаемся лжи других, толкаемся, стремимся вырваться вперед, топчим того , кто споткнулся и упал.
Пишем, читаем, сочиняем, фантазируем.
Рядом бегут, ползут, карабкаются, копошатся, поют, декламируют, ораторствуют, пьют, блюют, матерятся, строят и ломают, стреляют, убивают и рожают, смеются и плачут. Любят и ненавидят.
Все такие одинаковые и такие разные.
Бежим каждый со своим грузом. Кто налегке, кто гнется под тяжестью накопленного, наворованного.
Кто с гордо поднятой головой, кто согнувшись втянул голову, боясь посмотреть на рядом бегущих.
Некоторые устали и пытаются сойти на обочину, но там таких много. Они подталкивают друг друга. Не останавливайся, беги! Не можешь бежать- иди, не можешь идти – ползи.
Все к финишной ленточке, а там …???

Ранее утро.
В доме все спят.
Мой сон, помахав мне ручкой, убежал за горизонт.
Чтобы не шаркать по квартире и не будить тех, кто находится еще в объятиях Морфея.
Нацепил наушники.
Улегся, в предвкушении удовольствия, от сладостных звуков мелодий и песен. Включил радио.
И вот уже где – то внутри моей головы, под самой макушкой, где закручиваются волосы в непослушном вихре, взрывается,звучит мелодия.
У меня внутри оркестр тяжелых барабанов, визжащих гитар и душераздирающие хриплые стенания певца, которому беспредельщики применили изощренные пытки.
Грубый голос «Радио РОК»
Переключаюсь.
Прекрасная мелодия, гитара, в глубине за кулисами или за забором соседа,тихий голос испанского идальго, исповедующегося своей Дульсинее. Вдруг удар – Супер Радио и никакой рекламы!
Нокдаун!
На счет 8 переключаюсь.
….Трасса М4 Москва – Ростов, трасса М4 Москва - Ростов. Выдержал шесть повторений. Часовый заряд - четыре раза!
Переключаюсь.
Прекрасная мелодия……..200лет мне цыганка нагадала……..
…! ! «Короливский смак, а цина не для народа… …»
…..И еще,еще,еще чего нибудь….
Переключаюсь.
Переключаюсь.
…..
- Холера ясная, куда деться от этой назойливой рекламы? Карамба!!!
В дерном проеме возникает перепуганное , слегка припухшее от сна ,лицо моей дорогой и любимой внучки. Губы беззвучно шевелятся. Выдергиваю наушники.
- Деда, с тобой все в порядке?
Киваю.
- А чего кричишь?
- Слушаю FM.
- Понятно.
Ее губы трогает легкая улыбка, в глазах проскакивает искорка и она тихонько исчезает.
Мне уже не хочется слушать волшебные звуки мелодий.
Я встаю и начинаю шаркать по квартире.
Доброе утро!

Последние события в стране имеют не приятный осадок на душе. Я не хотел касаться политических тем, но уж слишком реально, что игры наших не очень умных, зажравшихся политиков, больно ударят по наиболее не защищенному населению.Мы хотим в Европу? Да, хочется. Но представте себе, что к Вам в сверкающий никелем , чистенький автобус ломится грязный и вонючий бомж. Вы согласны его пустить, только просите - пойди помойся. И в ответ - дай на лапу, помоюсь.
Более красиво об этом сказал Жванецкий:
"Наши люди стремятся в Стокгольм (Лондон и так далее) только для того, чтоб быть окруженными шведами.
Все остальное уже есть в Москве. Или почти есть.
Не для того выезжают, меняют жизнь, профессию, чтоб съесть что-нибудь, и не для того, чтоб жить под руководством шведского премьера...
Так что же нам делать?
Я бы сказал: меняться в шведскую сторону. Об этом не хочется говорить, потому что легко говорить.
Но хотя бы осознать.
Там мы как белые вороны, как черные зайцы, как желтые лошади.
Мы непохожи на всех.
Нас видно.
Мы агрессивны.
Мы раздражительны.
Мы куда-то спешим и не даем никому времени на размышления.
Мы грубо нетерпеливы.
Все молча ждут пока передний разместится, мы пролезаем под локоть, за спину, мы в нетерпении подталкиваем впереди стоящего: он якобы медленно переступает.
Мы спешим в самолете, в поезде, в автобусе, хотя мы уже там.
Мы выходим компанией на стоянку такси и в нетерпении толкаем посторонних. Мы спешим.
Куда? На квартиру.
Зачем? Ну побыстрее приехать. Побыстрее собрать на стол.
Сесть всем вместе....
Но мы и так уже все вместе?!
Мы не можем расслабиться.
Мы не можем поверить в окружающее. Мы должны оттолкнуть такого же и пройти насквозь, полыхая синим огнем мигалки.
Мы все кагэбисты, мы все на задании.
Нас видно.
Нас слышно.
Мы все еще пахнем потом, хотя уже ничего не производим.
Нас легко узнать: мы меняемся от алкоголя в худшую сторону.
Хвастливы, агрессивны и неприлично крикливы.
Наверное, мы не виноваты в этом.
Но кто же?
Ну, скажем, евреи.
Так наши евреи именно так и выглядят...
А английские евреи англичане и есть.
Кажется, что мы под одеждой плохо вымыты, что принимать каждый день душ мы не можем.
Нас раздражает чужая чистота.
Мы можем харкнуть на чистый тротуар.
Почему? Объяснить не можем.
Духовность и любовь к родине сюда не подходят.
И не о подражании, и не об унижении перед ними идет речь... А просто... А просто всюду плавают утки, бегают зайцы, именно зайцы, не съеденные.
Рыбу никто свирепо не вынимает из ее воды.
И везде мало людей.
Странный мир.
Свободно в автобусе.
Свободно в магазине.
Свободно в туалете.
Свободно в спортзале.
Свободно в бассейне.
Свободно в больнице.
Если туда не ворвется наш в нетерпении лечь, в нетерпении встать.
Мы страшно раздражаемся, когда чего-то там нет, как будто на родине мы это все имеем.
Не могу понять, почему мы чего-то хотим от всех, и ничего не хотим от себя?
Мы, конечно, не изменимся, но хотя бы осознаем...
От нас ничего не хотят и живут ненамного богаче.
Это не они хотят жить среди нас.
Это мы хотим жить среди них.
Почему?
Неужели мы чувствуем, что они лучше?
Так я скажу: среди нас есть такие, как в Стокгольме.
Они живут в монастырях. Наши монахи — шведы и есть.
По своей мягкости, тихости и незлобливости.
Вот я, если бы не был евреем и юмористом, жил бы в монастыре.
Это место, где меня все устраивает.
Повесить крест на грудь, как наши поп-звезды, не могу. Ее сразу хочется прижать в углу, узнать национальность и долго выпытывать, как это произошло.
Что ж ты повесила крест и не меняешься?
Оденься хоть приличнее.
«В советское время было веселей», — заявил парнишка в «Старой квартире».
Коммунальная квартира невольно этому способствует.
Как было весело, я хорошо знаю.
Я и был тем юмористом.
Советское время и шведам нравилось.
Сидели мы за забором, веселились на кухне, пели в лесах, читали в метро.
На Солженицыне была обложка «Сеченов».
Конечно, было веселей, дружней, сплоченнее.
А во что мы превратились, мы узнали от других, когда открыли ворота.
Мы же спрашиваем у врача:
— Доктор, как я? Что со мной?
Диагноз ставят со стороны.
Никакой президент нас не изменит.
Он сам из нас.
Он сам неизвестно как прорвался.
У нас путь наверх не может быть честным — категорически.
Почему ты в молодые годы пошел в райком партии или в КГБ?
Ну чем ты объяснишь?
Мы же все отказывались?!
Мы врали, извивались, уползали, прятались в дыры, но не вербовались же ж! Же ж!..
Можно продать свой голос, талант, мастерство.
А если этого нет, вы продаете душу и удивляетесь, почему вас избирают, веря на слово.
Наш диагноз — мы пока нецивилизованны.
У нас очень низкий процент попадания в унитаз, в плевательницу, в урну.
Язык, которым мы говорим, груб.
Мы переводим с мата.
Мы хорошо понимаем и любим силу, от этого покоряемся диктатуре и криминалу. И в тюрьме и в жизни. Вот что мне кажется:
1. Нам надо перестать ненавидеть кого бы то ни было.
2. Перестать раздражаться.
3. Перестать смешить.
4. Перестать бояться.
5. Перестать прислушиваться, а просто слушать.
6. Перестать просить.
7. Перестать унижаться.
8. Улыбаться. Через силу. Фальшиво. Но обязательно улыбаться.
Дальше:
С будущим президентом — контракт!
Он нам обеспечивает безопасность, свободу слова, правосудие, свободу каждому человеку и покой, то есть долговременность правил.
А кормежка, заработок, место жительства, образование, развлечение и работа — наше дело. И все.
Мы больше о нем не думаем.
У нас слишком много дел"

Утро. Сон уходит медленно. Начинаю воспринимать звуки внешнего мира. По козырьку балкона, с завидной периодичностью, стучат капли. Наверное на дворе моросит дождь. Я физически ощущаю как из мелкой, почти как туман, влаги собирается капля. Она растет. И вот достигает таких размеров, что не может удержаться на наклонной поверхности и течет вниз, по пути впитывая и присоединяя к себе мелкие капли , вливаясь в более крупные. Все это содружество достигает края крыши и замирает в неожиданности перед открывшейся бездне. Капля замирает как бы выбирая цель, или раздумывая о возвращении обратно. Но влекомая не преодолимыми силами, вытягивается в закругленный конус, медленно отрывается от края и летит вниз. БАМ, слышу я.

Скука. Руководство "обнародовало" график отпусков на следующий год.
Одновременно предупредило о не полной рабочей неделе на ближайшие четыре месяца.
За окном серая мгла. на душе тоска. Скука.
"Собственно, скука, как реакция на однообразие и монотонность обстановки, или внутренняя неудовлетворенность самим собой, потеря интереса к жизни, свойственна только человеку и некоторым животным. Для того чтобы скучать, нужно, так сказать, иметь чем скучать, - тонко и совершенно организованную нервную систему. Нужно уметь мыслить или по крайней мере страдать." (А.и Б. Стругацкие)

Завтра это пройдет?

Передо мной река.
Но течет она почему то по широкой улице, огибая большое кольцо. И я знаю, что здесь когда то был цветник.
Вода в реке темная, мрачная и видно очень тяжелая. Огибая кольцо, она ускоряет свой бег, закручиваясь в водовороты и образовывая жуткие воронки, затягивающие в себя все, что плывет по воде и оно исчезает в этих воронках безвозвратно.
Мне надо перебраться на тот берег этой реки.
Я не знаю зачем, но чувствую, что мне это очень нужно и важно.
Я осторожно вхожу в темный поток и не ощущаю ни температуры, ни влаги, но я плыву, а вокруг меня скапливается шуга, но это не снег и не лед, а какой то крупный песок. Его вокруг меня собирается все больше и больше, мне все тяжелее его разгребать, а течение все быстрее и быстрее.
Впереди большущая воронка . Вода в ней закручивается с бешеной скоростью с шумом уходя вниз.
Меня тянет прямо в эту воронку.
Вдруг я слышу голос: не плыви туда. Там песок, может затянуть.
Я не вижу кто это, но чувствую и слышу, что это такой же пловец как я, которому тоже необходимо на противоположный берег. Я начинаю выгребать вправо на голос.
Песок держит меня. Тяжело двигать ногами. Не могу вытащить руку.
Песок меня , начинает засасывать как удав кролика.
Понимаю, что еще немного и мне совсем не пошевелить ни ногой ни рукой.
Страха и паники нет.
Просто надо напрячься.
И я напрягаюсь изо всех сил. Тяжело и больно мышцам, но я тяну руку из песка. Он скрипит. Скрип каждой песчинки сливается в зловещий шорох, недовольный шелест.
Мне надо на тот берег!
Усилие!
Рука медленно освобождается из песка.
Еще, еще немного.
Ноги не чувствуют дна и опоры, но тоже сильно напрягаются.
И вот рука свободна.
Я неистово начинаю отгребать песок и постепенно освобождаюсь из плена песка.
Я на чистой воде.
Гребу к берегу, но силы покидают меня, течение слишком сильное.
Не доплыть.
Мне надо на тот берег! Я гребу, гребу…. Сил все меньше и меньше.
Руки медленно отталкивают воду, но она почему то упругая и не поддается мне, и не пускает меня вперед.
Мне очень надо.
Берег почти рядом .
Надо только протянуть руку.
А она такая короткая.
Пальцы тянутся к прибрежной осоке.
Почему осока?
Здесь должен быть тротуар и по нему должны ходить люди.
Люди!
Люди помогут. Пальцы ощущают жесткий камень. Он сухой и твердый .

Осень.
Удивительно быстро все меняется.
Еще вчера было Пушкинское очей очарованье, а сегодня лист слетел на землю.
Оставил деревья торчать голыми черными скелетами.
Прошло первое, второе бабье лето, обещанное растерянными и запутанными синоптиками
Небо затянуто серой пеленой, пришедшей на смену молочным утренним туманам.

Моросит дождь и скоро полетят белые мушки.

В компании грибников я попал в лес. Истинные грибники, как гончие, устремились в заросли. Я тихонько брел по лесу удивляясь богатству красок мухоморов, вдыхая влажный запах хвои. через некоторое время я понял, что не слышу переговоров грибников и потерял ориентацию. Мне не хотелось до хрипоты кричать "АУуу..." Я побрел, по моим понятиям, к отправной точке моего путешествия. Не знаю как долго бы я бродил, но к цивилизации меня очень быстро вывела лесная дорога заваленная мусором Удивительно. Неужели необходимо было ехать в лес, чтобы напакостить?

Осень в этом году удалась теплая и влажная. Грибов было "море". мне посчастливелось встретить такой гриб. Кто знает что это такое?

Дорога через лес.
Шуршит под колесами асфальт.
На обочине стоит много машин.
Люди ходят с корзинками,кульками, пакетами.
Сезон грибов.
Останавливаюсь вхожу в лес.
О!!! БОЖЕ!
Лесом это назвать трудно - свалка мусора.
А так хотелось свежести леса, запаха хвои.

Вчера был праздник. С утра нормальная осенняя погода, а после обеда начал моросить дождь. Все стало серое не уютное. С улиц исчезли прохожие. Потихоньку иссяк поток машин. Тишина. Все попрятались в свои дома, квартиры. Уселись в свои любимые диваны, включили телевизоры с неизменным и надоевшим 95 кварталом, присели к компьютерам, окунулись в виртуальный мир. Время замедлило свой бег, пространство сузилось до размеров ячейки общества или до кокона индивидуума.Исчезло солнце, ночь, тьма.

Кому посчастливилось грызть гранит науки, приобретать знания, в далеких 70-х годах прошлого века, должен помнить атмосферу быта студенческих общежитий. ( Подумать толь, какой УЖАС, почти полвека тому.) Можно искать плюсы и минусы студенческих общежитий. Но для меня это были одни из самых незабываемых и счастливых дней молодости.
Общежитие, в котором мне пришлось провести все студенческие годы, было, (да и сейчас есть ) еще до военной постройки, напоминает букву Ш , но имеет четыре палочки. Для простоты ориентации разделялось на секции. В одной из таких секций в комнате, предназначенной, на четыре человека и проживал наш маленький коллектив из пяти человек – в тесноте да не в обиде.
Питались мы в студенческих столовых, где тогда за 40-50 копеек можно было прилично пообедать. По вечерам мы иногда баловали себя «домашней пищей», что тоже давало некую экономию скудных студенческих средств и давало возможность сэкономить на поход в кино.
Приготовление блюд не блистало разнообразием. Как правило, это была жареная картошка или так называемые « макароны по-флотски». Блюдо изысканное, вкусовые качества зависели полностью от настроения и фантазии повара.
Поварами мы были по очереди, утвержденной решением коллектива. Вот одним из ноябрьских дней, находясь в приподнятом настроении, я приготовил полную пятилитровую кастрюлю макарон. С чувством исполненного долга, водрузил ее на стол. В комнате еще никого не было, все занимались своими делами.
Я заранее приготовил еду, ибо спешил на переговорный пункт. Тогда не было мобильной связи, и переговоры с другими городами заказывались заранее и на определенное время. Переговорив с родителями, я вернулся в общежитие, зашел в комнату и был встречен недоброжелательным взглядом своего товарища.
- Где пропадаешь, забыл, что сегодня твой черед готовить еду?
- Ребята где? – проигнорировал я его вопрос.
- На кухне, жарят картошку.
- Не хватило макарон?
Аппетит студента вещь не предсказуемая.
- Какие макароны, издеваешься?
У меня появилось неприятное чувство чего-то нехорошего, обидного. Подводить товарищей, терять доверие, прослыть не надежным –никогда.
- Не понял, я приготовил полную кастрюлю макарон по-флотски и оставил на столе.
- Не заливай, нет никаких макарон. И кастрюля вон чистая стоит.
Действительно на тумбочке для продуктов стояла кастрюля накрытая крышкой. Я подошел, приподнял крышку, внутри кастрюля сверкала влажной чистотой. Следов или малейшего признака, что там совсем недавно находились потрясающего вкуса макароны, не было.
- Вот гады сперли макароны - завопил я. Кто же это нашелся такой гад-шутник. Я ведь и двери на ключ закрывал.
Выскочив в коридор, я помчался к дежурному. Дежурного на месте не было. И я понял, что искать преступника по горячему бесполезно, даже дедуктивные методы Шерлока Холмса бесполезны против голодного студента.
Отложив на потом поиски нахала, я поплелся на кухню помогать жарить картошку.
Обсуждение случившегося было бурным и очень эмоциональным, даже с привлечением нецензурной лексики, что свидетельствовало о крайней степени возмущения.
Картошка удалась на славу (или мы уже были довольно голодны), четыре ложки тарахтели, скребли по сковороде. Когда количество картошки уменьшилось в двое, мы честно отделили долю нашего пятого товарища и наслаждались остатками рассредоточенного по сковороде жареного лука.
Вдруг распахнулась дверь и комнату с довольной физиономией, вошел наш младшенький пятый товарищ.
- О! Юра, ты вовремя. Садись есть картошечку пока горяченькая.
- Спасибо други, но я сыт.
- Кто и где тебя накормил.
- Смеетесь, вы же сами мне оставили в кастрюле макароны. Были весьма вкусные.
В комнате воцарилась тишина. Мы с расширенными удивленными глазами смотрели друг на друга.
- Юра ты сам съел макароны? –выдавил я из себя.
- Ну да, а что? Кастрюлю я помыл.
Дружный смех был ему ответом. Да конечно, что для нас полная кастрюля сытных макарон? Так, слегка утолить разыгравшийся аппетит.
Потом при встречах мы часто вспоминали этот случай и опять смеялись.
Голодный студент страшнее крокодила.

Утро.
Ранняя весна, потихоньку и незаметно сошли со склонов, обогретых солнцем, снега.
Опушки леса и редколесье засинели первыми весенними цветами, в которых сновали трудолюбивые пчелки.
День выдался погожий. Солнышко уже заглядывало своими лучами в окошко, создавая атмосферу радости и хорошего настроения, предвкушения замечательного дня.
Василий Константинович – глава дома, где мне пришлось найти приют странника, не спеша нарезал хлеб, готовясь к завтраку. Семейство терпеливо ожидало, когда хозяин возьмет вилку, что служило молчаливой командой приступить к завтраку, состоящего из не хитрого блюда – большой сковороды жареной картошки, но исходящего безумно ароматными и аппетитными запахами тонких струек пара, подымающихся над сковородой.
В сторонке от сковороды стояла тарелка с солеными огурчиками, выглядевшими так, вроде их только вчера положили в рассол.
Вокруг квадратного стола на массивных резных ножках, покрытого видавшей виды, но чистой скатертью, сидели маленькая девочка и мальчик. Их родители, мужчина и женщина лет тридцати, сухонький почтенный старик, да не высокого роста, довольно обширная хозяйка.
Мальчик, опустив руки под стол и зажав их острыми коленками, уныло рассматривал выцветший рисунок скатерти. Очевидно, что ароматный запах жареного картофеля не особенно его привлекал.
Девочка с интересом наблюдала как Василий Константинович своими большими, крепкими руками, прижимая к себе круглую паляницу серого хлеба, нарезает ее ровными толстыми дольками и аккуратно складывает на тарелку.
- Приятного аппетита!
Вокруг сковороды возникли, как у ромашки лепестки, руки с вилками. Подцепив вилкой картофельную поджарочку, каждый участник трапезы аккуратно нес ее к себе, поддерживая хлебушком.
Вокруг стола царила атмосфера спокойствия, стабильности, тихого семейного счастья.
Мне приходилось пробовать множество кулинарных изысков из картофеля в разных местах, но никогда больше не повторился тот вкус и аромат, та особая, чарующая атмосфера, определяющая настрой крепкой семьи, уюта, согласия и любви.

Милый друг, надеюсь, ты не будешь возражать против такого обращения.
Я весьма признателен за столь лестную для меня характеристику. Однако позволю себе подвергнуть ее критике, ибо являюсь просто пожилым человеком, живущим грезами прошлого.
Я больше похож на старую, больную клячу, которая всю свою сознательную жизнь ходила в упряжи по кругу, вращая некий механизм. Останавливаясь чтобы попить воды да съесть пучок сена и опять ходить, ходить, не поднимая головы. И вдруг ее вывели из круга, освободили от упряжи и подтолкнули на просторный луг, покрытый пожухлой травой. Вначале кляча заржала от чувства свободы и даже взбрыкнула, но ощутив боль в крупе и суставах, остановилась, издала вздох, опустила голову и пошла по кругу на широком лугу. Уже по привычке без понуканий, не чувствуя тяжести привода механизмов. С безразличием всматриваясь снующих в пожухлой траве насекомых и выпрыгивающих из - под копыт зеленных кузнечиков.
Вот так оказавшись в категории пенсионеров, я потерял интерес к работе, которой ранее занимался, и освободил свою голову от забот о работе, выполнении планов, обязательств перед начальством, отдался праздным размышлениям.
Вообще-то философ – любящий мудрость. Ну и кто из нас не любит мудрость и не желает быть мудрым?
Профессиональный философ – мыслитель, занимающийся разработкой вопросов мировоззрения. В этом плане мы свое упустили, а вот остаться в категории любящих мудрость и не претендующих о лаврах, с превеликим удовольствием.
Мой друг, тебя также с уверенностью можно отнести к когорте философов, ибо, прежде чем нанести кистью краски на холст, сколько мучительных мыслей, сравнений, сомнений и рассуждений прошло через тебя. И только когда, как созревший плод появляется вдохновение, задуманное, выстраданное появляется постепенно, не сразу на холсте, принося удовлетворение тебе и радость и восхищение, что твои мысли вылились на холст

История, о которой я хочу рассказать началась буднично и обыденно, но воспоминания о тех событиях всегда вызывает добрую усмешку и массу шуток.
Ранняя весна. Сошел снег, но на северных склонах и в лесочках, балочках еще блестели острова, наметенные холодными зимними ветрами, остатки сугробов.
Тетушка Нюра, человек добрейшей души, решила перед началом весенних хлопот и полевых работ проведать сына, внука.
Нагруженная сумками, а вернее сказать не подъемными баулами, с упакованными в них всевозможными гостинцами для невестки, сына, внука, давала последние наставления, провожавшему ее мужу:
- Федя, водичку Галке давай тепленькую, не забывай яйца в гнездах забирать в полдень, да Жучка не отпускай с привязи, а то будет бегать по чужим задворкам. И так далее, беспокоясь чтобы ничего не нарушило, установившееся тихое и спокойное течение жизни в ее отсутствие.
Надо отметить, что Жучок это маленький, черненький пес с лихо закрученным хвостом, звонким, как колокольчик голосом, готовый в любую минуту облаять все, что попадает в поле его зрения от вылезшего из земли червяка до летящего в небе клина птиц.
Галка – большая, тоже черная с белой звездочкой на голове, крутыми рогами и своеобразным нравом корова. Кроме хозяйки она не подпускала к себе никого, косясь своими огромными глазами и угрожая крутыми рогами. Ее крутые раздувшиеся бока обещали появление на свет крупного теленка. Расчетное время его появления было не близко, что и позволяло тетушке проведать детей и внуков.
Прошло два дня, все шло своим чередом и согласно наставлений тетушки Нюры.
Был воскресный день.
Мы сидели за столом, завтракая. Во дворе не уверенно залаяла собака, отворилась дверь, и на пороге появился, весь взъерошенный, запыхавшийся, в расстегнутом суконном бушлате, дядя Федя.
- Васыль, кыдай все, пишлы бигом, бо Галка надумала отелитися. Я сам ничого не вдию. Развернулся и тут же исчез за дверью. Наверное, почуяв не ординарную ситуацию, наш пес даже не подал возмущенного голоса.
Василий вернулся часа через четыре. На наши не терпеливые вопросы: ну что? Ответил сдержано:
- Все обошлось, двое.
- ????
- Бычек и телочка. Надо Нюру вызывать.
Это сейчас никаких проблем, у каждого мобильный телефон. Обмен информации быстрый.
Тогда по телефону переговорить с человеком, возможно было только с переговорного пункта отделения связи. Так как сын тетушки жил в заводском семейном общежитии, вариант с телефоном отпадал, и было принято решение послать телеграмму МОЛНИЮ.
Эта почетная миссия и была мне поручена. Добравшись из села к «центральному» почтовому отделению нашего городка, взял бланк и начал его заполнять. Вот тут – то у меня и возникли проблемы: как лаконично обрисовать ситуацию? Написать отелилась корова – выезжай. Нет, как – то не солидно и смешно для молнии. После некоторых раздумий на бланке, как мне казалось, появился нейтральный, но понятный для тетушки текст: - «Выезжаей срочно Галка родила двойню. Федя».
Я не учел особенности работы почты. В тот же день адресат телеграмму не получил, а доставили ее только к часам к десяти следующего дня. На момент прибытия почтальона жильцы были на работе, и тетушка отлучилась за покупками. Телеграмма была вручена первому попавшемуся жильцу общежития. Весть о том, что у Евгения Федоровича родилась двойня, моментально разнеслась по общежитию. Возвращающегося с работы Евгения, горячо поздравляли друзья и соседи, желая здоровья, благополучия и всего лучшего жене, детям и ему.

Просмогтрев страницу блогов, я заметил некую закономерность. В блогах mail.ru пишет 80% женщин и всего 20% мужчин. Чем это объяснить? Неужели женщины более свободны и менее заняты? Понятно по своей природе жинщины более эмоциональны и более словоохотлтвы И все

Если вся жизнь театр, а мы в ней лишь актеры? Кто пишет сценарии Спектакля, в котором мы играем? Что мы играем? Комедию, драму, трагедию или мелодраму? Кто тот режиссер, от которого зависит кто ты - солист или статист, простак или резонер, фат или злодей.

Кошмар. Порылся без спросу в блогах. Какое удивительное разнообразие! Здесь и умные и заумные, грустные и веселые, и стихах и в прозе, в картинках и фотографиях. А всего то - человека одолевают мысли и их необходимо где то пристроить. И они уже не будут тебя одолевать. А новые? Новые будут, но потом. Главное с нынишними справиться. Вот и бросаемся к клавиатуре. тарахтим, тарахтим. И вот нам уже легче, мыслишку в файлик затолкал. Живи! И нет возражающих

Я иду вдоль забора, а в руках у меня палочка. Я прижимаю ее к штакетнику, и она по ходу издает звуки: ттррр,ттрр. На заборе надписи и разные, и интересные, но говорили мне – не верь написанному. Большая надпись на заборе и я читаю ее, слегка шевеля губами:
Я - старый, больной юрист, злобный матерщинник и деспот, абсолютно бездушный, нелояльный и нетолерантный субъект, а также ярый мужской шовинист... И еще - слабый инфантильный эгоист и потребитель, не умеющий любить... Так что - без претензий, если что...
Интересно стало, и заглянул я в щель между штакетником.
Я увидел просторное подворье и человека с любовь ухаживающего за садом собственной души и это совсем не походило на то, что написано на заборе. Достойный человек. Я взял свою палочку и пошел дальше …. Тырыры, тырырыры…..

«Человек без друзей – это почва без влаги, утро без росы, небо без облаков. Друзья – это не те, которые, нам льстят, а те, которые срывают загадочность с нашего героизма и вскрывают нашу слабость. Интеллектуал без друзей – это книга без содержания.»
Кто имеет друзей тот поистине богат.
Сегодня я, оглядываясь назад в прожитое, вынужден признать, что у меня не было близких друзей, которые могли бы подставить плечо, выслушать мои жалобы или поделиться своими печалями, надеясь на поддержку. Я ни когда и ни к кому не заходил в гости без приглашений. Ко мне никто не вваливался в дом с бурным излиянием своей радости или в поисках утешения в минуты горя и печали, или просто на чашку чая.
Изо дня в день я ходил на работу, проводил с коллегами восемь стандартных часов и быстренько нырял в свою норку, где меня ждали жена, дети. Где мне было уютно, тихо и спокойно. В клетке кричали попугаи, на коленях мурлыкал в блаженстве кот и я мог погрузиться в мир собственных мыслей.
Проводить анализ нашей жизни – это не просто думать о прошлом. Это гораздо сложнее, больнее и печальней. Осознавать, что не все ты сделал как мог, не всегда поступал как должно и получал результаты. Из отдельных осколков воспоминаний пытаться сложить цельную картину так, чтобы она была красочна и привлекательна. Но как тяжело соединить приобретения и потери, спокойствие и отчаянность, страх и героизм, как создать связь между депрессией и эйфорией, благородством и яростью, критикой и похвалами?
«Когда человек умирает, начинается инвентаризация его добра. Но какое добро является наиболее подходящим? Драгоценности, машины, дома, акции, особняки? Нет! Это, прежде всего, тот набор событий, из которых они состоят как исторические существа. Человеческое существо без истории, что книга без букв»
Проводите инвентаризацию печальных светлых событий при жизни, чтобы поведать о них тем, кто нам дорог, кого мы любим.

Ранняя весна, потихоньку и незаметно сошли со склонов, обогретых солнцем, снега. Опушки леса и редколесье засинели первыми весенними цветами, в которых сновали трудолюбивые пчелки.
День выдался погожий. Солнышко уже заглядывало своими лучами в окошко, создавая атмосферу радости и хорошего настроения, предвкушения замечательного дня.

КИНО
Вторая половина пятидесятых годов, разрушенное войной хозяйство стремительно восстанавливалось. В городишке, где мы жили, построили колоссальный по тем временам Дворец культуры. А в деревне у любимой бабушки построили клуб. Раз в неделю, в село приезжала кинопередвижка. С самого утра мы, пацаны, надоедали всем кого знали в конторе, уточняя точно ли будет кино. И вот наступал вечер, приезжал из района киномеханик, выгружал свой, напоминающий какого - то динозавра проектор и священнодействовал в клубе, никого не впуская. В это время мы, как стайка воробышек, носились вокруг клуба, изнывая от нетерпения и предвкушения сладкого момента в очередной раз смотреть кино ЧАПАЕВ. Эту киноленту нам привозили очень часто, а иногда и несколько раз в подряд.
И вот наступал момент, когда открывались двери клуба и мы, с радостными воплями толкая друг друга влетали стремительно в «зал» и с непродолжительными потасовками рассаживались на четырех длинных скамейках. Кому не хватало места на скамейках устраивались, в первых рядах прямо перед экраном.
Зал представлял собой большую прямоугольную комнату четыре окна которой выходили на центральную улицу. В торце комнаты стоял стол и скамейка, на которой заседало правление колхоза. Освещения в клубе, кроме керосиновых ламп состояло из единственной лампочки, свисающей с потолка над столом.
Заседания правления проводилось в светлое время суток, а КИНО когда стемнеет.
Но вот механик гасит лампу и запускает мотор. Застрекотали ролики, валики и на экране появлялись вспышки, черточки, полосы, звездочки и титры фильма, но почему то в перевернутом виде. Механик останавливал проектор включал свет, мы поворачивались на 180 градусов т с открытыми ртами смотрели как снимаются огромные круглые кассеты, перематывается пленка и процесс начинался снова и мы погружались в волшебный мир кино, где легендарные герои жили своей жизнью. Жизнью, которой мы подражали, играя в Чапаева с наслаждением рубя, самодельными деревянными саблями, чертополох и сочный болиголов и подшпоривая коня из подсолнуха
Заканчивался фильм, мы выскакивали из клуба и окунались в ночную прохладу летней ночи. Тишину ночи нарушал не дерижируемый хор кузнечиков, ибо каждый вел свою партию, норовя заглушить соседа.
Вы, наверное смотрели фильм « Человек с бульвара Капуцинов»? Вы думаете, что это фильм о миссионерах Дикого Запада? Нет, это спроектированная на фон Дикого запада жизнь моего маленького городишки, и села моего детства.

Остановись мгновение! Буль, буль…. И больше ничего. Только музыка и печаль, да калейдоскоп картинок прожитых дней. Неужели кончился порох в пороховницах? Или просто временная хандра и завтра придет день и мне захочется крикнуть – Я хочу летать!!!
Ежедневно на земном шарике рождается более 3000000 детей и все они проходят Божьи врата и каждого Бог метит. Однако когда валит такая толпа, тяжелая работа отметить каждого. Поэтому одного приголубим, другого поцелуем,кому пинка, кому оплеуху, на кого чихнут, на кого плюнут, а ежели замешкалась канцелярия небесная – катятся и не отмеченными, пролазят, протискиваются всеми правдами и не правдами.
Вот и живут на Земле люди отмеченные Богом, одаренные талантами и не удостоенные вниманием Господним. Живут в творчестве, живут в распутстве, живут просто потому, что им дарована жизнь. Все проходят путь, предначертанный небесной канцелярией. И каждый видит перед собой в конце пути по шарику, зовущемуся ЗЕМЛЯ, ВРАТА Небесные. И опять сортировка: АД - РАЙ, АД- РАЙ, но картина уже совсем иная. Жмутся, теряются, стесняются, дрожат. И нет уже того натиска, нахрапа, уверенности и нетерпения. Появляется стремление вернуться в тот грешный мир где было все или небыло ничего и видят свет в конце тоннеля . Летят на него, как мотыльки, обессилев проваливаются в черную бездну или добираются до светлого края, возвращаясь в свой грешный мир.

Не понятное ииностраное слово банджампинг, а начиналось все так:

Признайтесь, кого из Вас в детстве не влекла романтика дальних странствий, героических подвигов, свершений, открытий, а мечты уносили в волшебный мир грез.
Я, с моим другом Вовкой, старался свои мечты претворять в жизнь. Подражая Тарзану, мы как маленькие обезьянки лазили по деревьям. И не важно, что последствия иногда были весьма плачевные: порванные штаны, сбитые коленки, наказания родителей. Мы были героями, исследователями, первооткрывателями.
Однажды Вовка, обследуя территорию, находящейся за железнодорожным вокзалом, автобазы, приволок во двор небывалый трофей – четырехметровый резиновый канат, очевидно выброшенный из-за непригодности или ненадобности.
Вопрос о применении найденного трофея долго не стоял. Из роя кружащих в наших головах идей, моментально бала выбрана наиболее подходящая и быстро осуществимая идея альпинизма. Воображение тут же нарисовало двух смельчаков покоряющих не преступные пики заснеженных гор, спускающихся в глубокую пропасть с бурлящей внизу горной рекой.
Сборы были не долги и, учитывая степной характер простирающейся вокруг местности, объектом нашего предприятия был выбран переходной железнодорожный мост. Мост только недавно построили, металлические конструкции блестели от свежей краски. А пешеходы предпочитали по привычке ходить по железнодорожным путям, не затрудняя себя идти в конец перрона и подниматься на шестиметровую высоту.
Обстоятельства благоприятствовали нам. Вокзал, перрон в послеобеденное время были безлюдны. Пассажирские поезда прошли через станцию, и до вечера можно было ожидать только транзитных грузовых составов.
Полные энергии и желания осуществить замысел мы поднялись на мост. Привязав конец резинового каната к перилам «двойным морским» узлом и сбросив свободный конец, мы молча смотрели вниз. Только недавно твердый и надежный перрон вдруг оказался далеким и сомнительным как лунная поверхность.
В светлую Вовкину голову пришла мысль произвести вначале испытания. Под мостом хранились металлические тележки на которых перевозилась прибывающая и отправляемая почта. Подтянув две тележки и взобравшись на них Вовка дотянулся к канату, и повис на нем визжа от радости и удовольствия. Не долго думая (наверное не думая вовсе) я обхватил ноги Вовки. Мы раскачивались под мостом с переполнявшим нас чувством полета, свободы и радости. Удовлетворившись катанием и совсем осмелев, мы по очереди начали прыгать с моста, чувствуя себя и космонавтами и астронавтами и самыми счастливыми людьми во всем Мире. В очередной раз Вовка, обхватив канат руками, прыгнул вниз. Я, положив руки на завязанный узел каната, смотрел вниз. Только коснувшись земли, под воздействием упругой силы резины он полетел вверх и вот тут резиновый канат, не выдержав нагрузок оборвался. Вовка кулем рухнул вниз в тележку для развозки почты. Освободившийся конец резины (наверное, от избытка чувства свободы) хлестким ударом отбросил меня от перил моста.
Судьба хранила нас. Отделались мы легко: у Вовки легкий ушиб и содранная коленка, у меня заплывший лилово-синим синяком правый глаз. Домой мы возвращались с понурыми головами, и печалило нас не полученные боевые ранения, а предстоящее очередное объяснения с родителями. И как часто бывало вначале каждый самостоятельно, а затем на очной ставке.
Сегодня входит в моду экстримальные виды досуга. И в частности банджапинг. Так знайте, родоначальниками этого вида экстрима на Украине были я и Вовка.