Откройте свой Мир!

Думая об Антонине Николаевне Ждан, - а не бывает дня, чтобы я о ней не думал, - вспоминаю эпизод. Как-то мы шли по университетской территории с факультета психологии, чтобы выйти на Охотный ряд. И где-то в районе Института стран Азии и Африки она задала такой темп ходьбы, что я был вынужден попросить: «Антонина Николаевна, не могли бы Вы идти чуть помедленнее, я не успеваю за Вами!»…

Да, все по Мандельштаму и притом буквально: «Учитель моложе ученика, потому что он бегает быстрее». 10 мая 2024 года у флагмана истории психологии профессора МГУ А.Н. Ждан – неожиданный (календарно) юбилей. Неожиданный и прекрасный. Прекраснее только сама она.

История психологии (и любой другой науки) – это не часть «введения» в психологию, не экскурсы в прошлое и не даже выжимка того главного, что уже в этом прошлом пройдено, состоялось, а вспоминается, чтобы не забылось. Хотя, по нынешним временам, когда манкуртизм в науке обычное дело, и помнить кое-что – уже неплохо. История психологии – это сама психология. Это смысловые ворота в нее, к которым еще нужно подобрать логический ключ. Это движение мысли в перспективу, в которую вовлечено все многообразие научных ретроспектив. История психологии – это не память, а мышление. А значит – сама психология как способ научного мышления и «умного делания» на практике.

Так и думает об истории психологии, так и живет в психологии Антонина Николаевна, солидаризируясь с Б.М. Тепловым, писавшим: «История вопроса непосредственно переходит в постановку проблемы исследования». Вне истории нет вопросов к себе, исследователю, да и исследователя нет. Нет науки. Так рассказывает об истории психологии студентам в своих лекциях, в своем учебнике А.Н. Ждан - «от Античности до наших дней». Это и есть по-настоящему профессорский, университетский стиль преподавания.

Вслед за П.Я. Гальпериным, Антонина Николаевна пошла по пути воссоздания истории психологии в логике развития предмета науки. Но что такое предмет? Это то, что порождает мышление самого исследователя. Бихевиористы не изучали готового поведения, а создавали условия для его возникновения в клетках и проблемных ящиках. Фрейд и психоаналитики не занимались толкованием разнообразных объективаций бессознательного, с которым анализант уже прилег на кушеточку. Они искали в них смыслы, которые могут внезапно приоткрыться анализанту тут же, на кушеточке. И это актуальное переживание представляло для них главный интерес, а вовсе не «воспоминания о прошлом», прошедшем, безвозвратно пройденном. Следовательно, для историка предмет науки так и останется «вещью в себе», покуда он не схватит в нем мысль его творца в своей собственной мысли.

Антонина Николаевна Ждан – это великий дар мышления историческими понятиями в науке. Проще говоря, дар научного мышления, который в истории психологии как «дисциплине» просто специализируется. Поэтому не бывает историков по периодам, странам, городам, весям, направлениям, школами и т.д. Историки – как талант - либо бывают, либо не бывают. И Антонина Николаевна – олицетворение историка. Удерживая воедино историческую ретроспективу и перспективу (тут трудно сказать, где кончается одна и начинается другая, вспомните Д.Б. Эльконина: «Вперед к Выготскому!), она способна сделать экскурс в любую эпоху, в любую школу основательнее, глубже и детальнее всякого «специалиста по раннему Пиаже».

А.Н.Ждан и В.Т.Кудрявцев в Гомеле, у здания Областной филармонии - дома, где жил Л.С.Выготский со своей семьей (2010)

Антонина Николаевна – сама историко-психологический феномен, она мыслит, живет в истории и продолжает ее в творчестве. Она из тех, кто чувствует за спиной теплое дыхание великих учителей.

Историки (как и теоретики) штучны. Иногда говорят, история психологии – уходящее ремесло. Да и зачем она, когда прямо о ноги бьется море тестов, хитроумных опросников, «эффективных инструментов воздействия», техник решения чужих проблем и сопровождения личностного роста… Психологу не надо разбрасывать сети, чтобы поймать Золотую рыбку, – достаточно протянуть руку. Что он вытащит – иной вопрос. Но и здесь Антонина Николаевна совершила удивительное. Вырастила не только благодарных слушателей и последователей, но и рядом, дома целую историко-психологическую семью. Дочь Марина Степанова и ее супруг Сергей Степанов – блестящие историки психологии, наделенные даром мыслить и жить историей, понимать ее. И потому - настоящие знатоки, как Антонина Николаевна. В отличие от просто «инсайдеров».

Дорогая Антонина Николаевна! История измеряется не годами, а мыслями. Пусть они будут, как всегда, большими, светлыми счастливыми! Пусть будут новые праздники торжества мысли. Новые прекрасные неожиданности.

Все еще пытаюсь, нет, не нагнать Вас, хотя бы чуть сократить расстояние. Дайте хотя бы чуть форы!

С юбилеем!

Любящий Вас

Володя Кудрявцев

7.05.2024

Не прошло месяца, как вслед за Ларисой Евгеньевной Курнешовой ушла Любовь Петровна Кезина. Связка этих имен напоминает о расцвете и торжестве разнообразия жизни в московском образовании, которое они возглавляли (Л.П. Кезина – руководитель Московского департамента образования, Л.Е. Курнешова – ее зам), естественном соединении образовательной и научной жизни. Семена того, что им удалось вырастить, засеяли их предшественники в позднесоветское время.

Пожалуй, один из немногочисленных примеров продуктивности спонтанного централизма: из Москвы жизнь перекинулась в образование регионов. Это было немыслимо: внезапно обнищавшая, депрессивная страна – в значительной мере, на «вдохновении Москвой», местном энтузиазме и частных инициативах – возрождалась, в образовании, на долю которого приходились «остатки остатков» материальной поддержки. Тогдашняя федеральная и региональная образовательная политика этому как могла благоприятствовала. Но «процесс пошел» из сердца, из Москвы. И от сердца. Сердцем (да и умом) этого образовательного сердца была Любовь Петровна. Всюду стремились создать (не скопировать!) столичное образование. «Столичное образование», 1 и 2 – так назывались две программы, разработанные управленцами, практиками и учеными под началом Л.П. Кезиной. К этому был привлечен В.В. Давыдов и круг его единомышленников.

Инновационное движение строилось не на разрушении лучшего в основах (олицетворением чего и был Василий Васильевич), а на его развитии. Развивающее образование стало мыслиться как развивающееся.

А достичь его развития нельзя без участия подвижников-управленцев, иначе – только в экспериментальной колбе. «Развитие образования» – одно из ключевых слов «кезинских» инноваций.

Любое образование может быть только столичным – в этом его смысл. Оно не может быть провинциальным или «участково-околоточным», как сказал бы Салтыков-Щедрин. Образование связывает человека с миром, с всемирной культурой, помогает вписаться ему, его согражданам, его стране в социально-историческую перспективу. Оно центр и «мотор» общественных изменений – лейтмотив той образовательной политики, олицетворением которой была Любовь Петровна. Всюду, как могли, стремились создавать свое «столичное образование» – какая бы разруха, какое бы бездорожье не царили вокруг в 90-е. В глубинке начали зажигаться свои «звезды» – школы, садики, как следствие, институты и университеты. И, конечно, личности педагогов и управленцев.

Одного очень талантливого и продуктивного руководителя образования из южного приморского города так и прозвали – «наш Кезин».

Дорогого стоит! Курортный город он превратил в мощный научно-образовательный центр. Так что «развитие образования» (впереди общества и государства) – не лозунг и не утопия Уильяма Килпатрика из первой трети 20 века.

Сейчас в образовании, что бы нем ни критиковали (а критика – его планида), делается много хорошего, даже прекрасного. Мы уже привыкли к развивающейся школе – можно и поностальгировать о достоинствах прежней (они были).

Но давайте не забывать о вдохновителях и вдохновленных первопроходцах, которые, опираясь на мощную основу, сделали решительные шаги вперед. От основы – от сердца.

Звезда Любови Петровны Кезиной всё еще остается путеводной для образования.

Колонка Владимира Кудрявцева в электронной газете "Вести образования"

Общественный туалет в Национальном парке Серенгети в Танзании