Откройте свой Мир!

ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ В ПОДАРОК

1.

Ночью я засыпала и думала, что мне должно приснится. Мне всегда снились или какие-нибудь магические предметы, волшебные животные и растения, или люди, которые мне очень симпатичны. Самый любимый человек у меня был только один. Сегодня Луна светила в окно так ярко, лунный свет прямо нахлынул волной ко мне в комнату, что было ясно – это предвещает романтический сон о любви. И я медленно во сне перемещалась в другое пространство и время суток. И вообще в другое время, как вы сейчас узнаете. Вот что мне предстало во сне.
Был вечер. Ещё не совсем потемнело, но тень упала на прекрасные цветы в саду, на стены домов, обволакивала все предметы на улицах. Наверное, на улицах сейчас было много людей, а в саду было только нас двое – я и Флориан. Мы всегда встречались в этом саду, даже не знаю, какой из моментов нашего знакомства я сейчас запечатлела. Дело в том, что это было в Луарской долине, и это был не двадцать первый век, а семнадцатый.
- Флориан, когда я тебя увидела, я сразу решила, что я вся твоя, - сказала я, погладив плечо возлюбленного, - Ты красив солнечной, божественной красотой.
Он на меня посмотрел красивыми тёмными глазами, посмотрел взглядом, выражающим лёгкую печаль, а потом спросил:
- Диана, а ты меня первый раз видела одного или с Маргаритой?
- Я чувствовала тебя всю жизнь. Я, не видя тебя реально, видела тебя, каким ты был один, как ты приезжал к Маргарите, всё остальное тоже… Наконец, я тебя нашла и увидела одного. Ты был очень печальный, и я решила – я спасу тебя. Ты мне нужен. Не понимаю, как Маргарита могла предпочесть тебе какого-то барона. Забудь её!
Маргарита – бывшая девушка Флориана, которая ему потом изменила с одним легкомысленным бароном.
Флориан мне нежно улыбнулся и сказал:
- Попробую. Дай мне три дня, и я попробую.
- А ты кого любишь – её или меня? – спросила я смешливо, обнимая Флориана.
- Я её любил. А теперь – тебя.
- Ну, и какой смысл хранить её в памяти?
- Прости, Диана. Но до тебя же я тоже жил. Маргарита – это моя старая жизнь, ты – это моя новая жизнь.
Он указал мне жестом на большие качели между величественными сиренями, готовящимися зацвести.
- Диана, как же ты меня тогда вернула к жизни, - сказал мне Флориан, - Я понял, что Маргарита – первая глава моей судьбы, но есть ещё вторая.
- А я к тебе сразу прилетела, сказала, что вся твоя, прямо хотела тебя накрыть собой… Или хотя бы шалью, которая была на мне, - весело сказала я, когда мы взлетели.
- Диана, с тобой я понял, как мне хочется жить!
- Флориан, тебе Маргарита нужна была, пока не было меня. Наверное, согласишься со мной, что сердце всегда найдёт себе какую-нибудь влюблённость. Но ты не можешь без взаимной любви, и я, услышав тебя, оказалась здесь!
- Только я всё забываю, как ты здесь оказалась? Неужели ты посланница самого бога?
Мне пришлось ограничиться вполне естественным ответом, что я прилетела из будущего, где все мы телепаты. Соответственно, я Флориана тоже чувствовала телепатически. Я ему на всякий случай сказала, чтобы его родственники не боялись меня и не считали ведьмой. Он сказал, что защитит меня в любом случае, но лучше будет, если б я не проговорилась. И мы придумали вместе, что познакомились на выходе из церкви после исповеди.
Перед нами впереди простиралось небо, получившее тёмно-синий цвет. Это был волшебный цвет, благословляющий наше счастье в настоящем и в будущем. Рядом с сиренями, на которых висели качели, росли заснувшие цветы. Наверное, на Земле сейчас – время уснувшей красоты, а мы на своих качелях как будто бы взлетаем к небу, навстречу ещё не взошедшим звёздам.
На следующий день я видела нас мужем и женой. Не знаю, через какое время это могло бы случиться в реальности… Мы сидели днём на балконе, освещённом солнцем. Ночь мы тоже проводили, сначала долго смотря на звёздное небо с балкона и друг на друга.
- Твоя красота подобна солнцу, -говорила я, - Ты солнце, которое мне светит ночью.
И мы начинали читать друг другу стихи, чаще всего – очень длинные, как текст в стихотворных пьесах. Только я их сейчас уже не помню.
И эта несуществующая история живёт во мне очень много времени. То есть, для меня она существующая, потому что она – часть моей жизни. А почему, собственно, мне не верить в воображаемые события также, как испокон веков люди верят в разных богов. Наяву я тоже брежу образом Флориана, полностью отдаюсь своей мечте, когда остаюсь одна – в цветущем саду или у себя на балконе, особенно на ночь. Жалко, что его на самом деле нет.

2

На следующий день я была в Интернете, на форуме о литературе. Сразу я нашла тему, где как раз обсуждался источник моих фантазий – тот самый роман о разрушенной любви Флориана и Маргариты. Написала его Тереза Этуаль, это такая современная французская писательница, пишущая исторические произведения. В прошлом году она прилетала к нам, на Мальту. Видела я её фотографии в газете, в том числе где она на пляже, и думала, вот бы к ней прямо подойти и сказать, как я люблю один её роман, а главное, его героя, и очень хочу написать продолжение. Но сейчас я оказалась в виртуальном пространстве среди тех, кто тоже жил этим романом.
Мне пришлось утешать молодого человека, безумно любящего – кого бы вы думали? – Маргариту. Он так жалел, что её нет на самом деле! Вот так, хочется утешать Флориана, а на самом деле могу только Тристана (так звали автора сообщения). И, между прочим, он сказал, что с Флорианом себя не отождествляет. Наверное, считает, что Маргарита предпочла бы его всем.

3.

Был жаркий день в начале лета. Запах и разнообразная расцветка распустившихся цветов предвещали, что сегодня день пройдёт превосходно, даже может произойти какое-то чудо. Я собиралась вечером этого дня в клуб – кафе на встречу с Терезой Этуаль, она снова прилетела из Парижа к нам. В открытом клубе на берегу моря, среди зелёных растений все будут наслаждаться этой встречей, долго вспоминая романтические истории любви – те, которые все читали благодаря нашей гостье, кто-нибудь, наверное, вспомнит ещё свои или будет мечтать о предстоящих…
До этого момента я была в небольшом печатном магазине. Рядом со мной стоял молодой человек. Это был красивый статный брюнет с карими глазами.
- Девушка, Вы не знаете, в каком из этих журналов может быть про Терезу Этуаль? – спросил он у меня, - Я на встречу с ней собираюсь.
Надо же, он заговорил со мной первым! Об этом можно только мечтать. Я сама чуть было не придумала повод с ним заговорить. Да ещё какую тему он нашёл – не просто так что-то спросил (а то я специально бы думала: то ли спросить, знает ли он что-нибудь о Терезе, то ли нарочно поинтересоваться, где здесь автобусная остановка).
- Надо же, замечательно! – радостно отвечала я, - Я сама иду на встречу с ней. Я давно её обожаю.
Потом я на всякий случай спросила:
- Надеюсь, у Вас с ней не личная встреча?
- Нет, - ответил мне молодой человек, - Лично познакомиться с ней я уже мечтал. А теперь мне достаточно просто любить её произведения.
Взгляд его был открытым и излучал свет. Можно было почувствовать, что мы прикасаемся взглядами.
- Почему? – спросила я, - Почему Вам расхотелось с ней знакомиться?
- Я был с ней уже на одной встрече, - ответил мне очаровательный собеседник, - Когда она приезжала к нам, в Афины. Разочаровала она меня. Сначала я был влюблён в её голос, слышал её по радио в одной передаче. А на той встрече мне она показалась слишком агрессивной, склонной критиковать и ещё сказала, что легко расставалась со всеми своими мужьями и возлюбленными.
- Господи! И при этом она может сочувствовать Флориану? – удивилась я, - А Вы из Афин?
- Да, я из Афин.
- А я живу здесь, на Мальте. Меня зовут Диана.
- А меня Максим. А кто такой Флориан?
Я тогда рассказала, какое произведение у Терезы Этуаль я люблю больше всего и что в связи с этим чувствую.
Я смотрела в глаза Максима, они были такие необыкновенные. Необыкновенные по своей красоте и какой-то космической глубине. Почему, интересно, встречаются только единицы людей, которые нам кажутся такими необыкновенными? Необыкновенно красивыми и имеющими необыкновенную внутреннюю притягательность…
Пока я рассказывала свою историю, Максим часто улыбался. У него была такая милая, такая детская улыбка. Я как-то незаметно для себя купила журнал со светскими новостями, где на первой странице оказалась Тереза Этуаль. Мы внимательно разглядывали её фотографию.
- Вот, благодаря кому мы познакомились, - восторгалась я.
- А ты, наверное, всё думаешь про Флориана, - сказал Максим.
- С тобой я буду думать о тебе. И для тебя, скажу, пришла пора переключиться с неудачной любви к Терезе на другую. А ты тогда очень расстроился после разочарования?
- Нет, - ответил Максим, - Пленился другими голосами – разных певиц и киноактрис. Знакомится лично ни с кем не хотел, мне этого было достаточно.
С каждой минутой его красивая внешность становилась для меня всё более и более обворожительной. Последний момент – эта детская улыбка, замечательно сочетающаяся с мудрым выражением глаз, заставил меня влюбиться.
Настал тот час, когда в открытом клубе, где мы сидели среди зелёных растений, на маленькой сцене перед нами предстала Тереза Этуаль. Та самая, чья книга возбудила моё воображение. Это была яркая, эмоциональная, страстная женщина. Она восторгалась всем, чем можно – Мальтой, мальтийской поэзией, которую она успела прочитать, последними рассказами, которые сейчас публикуют в Интернете, письмами, которые она в последнее время получала от читателей, даже последней французской модой (каким-то образом и эту тему она не обошла). Совсем никого не критиковала. Неужели в Афинах у неё было плохое настроение? Я хотела задать только один вопрос, его и задала:
- Тереза, на меня очень произвёл впечатление один Ваш роман, - сказала я, назвав дальше его название, - Я очень люблю Флориана и хотела бы написать продолжение.
- Конечно, я буду только рада! – воскликнула Тереза. Её речь, практически, вся состояла из восклицаний, - Я без ума от того, когда кто-нибудь хочет дописать моё произведение! Какие у меня креативные читатели! Какая красивая девушка собирается взяться за продолжение!
После меня Максим тоже не удержался задать вопрос:
- И много продолжений Ваших произведений есть?
- Ни одного, - ответила Тереза, - Но это меня тоже всегда радовало, потому что всё впереди. Ещё кто-нибудь напишет. А Вам повезло, что Вы сидите рядом с этой девушкой!
Я придумала тот единственный вопрос и в основном смотрела на Максима. Казалось, что ему хотелось заснуть, у него был вид человека, ушедшего в счастливый сон. На лице у него была лёгкая улыбка, он смотрел то на сцену и на эффектную, в красном огненном платье Терезу, а иногда в сторону, откуда было видно морские волны и надвигающийся закат.
Я потом его так и спросила:
- Максим, у тебя, наверное, всё смешалось в голове. Что больше всего понравилось тебе этим вечером?
- Мне кажется, что я в сказке, - ответил Максим, - Что я вижу счастливый сон. Здесь и ты, и Тереза – намного лучшее впечатление производит, чем раньше, и всё на таком красивом фоне.
Так как стен в нашем клубе не было, можно было видеть открытое пространство; золотой закат нависал над морем, роняя в него солнечный свет, на этом фоне вырисовывались зелёные растения, стоящие у нас в клубе, они замечательно дополняли картину за его пределами. У нас играл свет огней, причудливо меняя цвета всего вокруг. Кругом были люди – весёлые и задумчивые. Вот уже все расходятся, кто-то просит Терезу расписаться на книге или журнале. Мы тоже были поблизости. Рядом стояла девочка лет семи. Она сказала Терезе:
- А я мечтаю о такой любви, как в Ваших книгах.
Тереза снова стала говорить восторженные речи.
- А ты что, уже читала? – спросил Максим у девочки.
- У меня сестра все их читала, вот и я прочитала две.
- А как тебя зовут? – спросила я.
- Соня-Джульетта.
Потом я спросила Максима:
- Ну что, теперь ты жалеешь, что когда-то разочаровался в ней? – спросила я. Терезу я специально сейчас не называла по имени – Максиму и так понятно, а Тереза не поймёт – мы можем так говорить о ком угодно.
- Нет, не жалею, - ответил Максим, - У неё своя жизнь, а у меня своя. Теперь появилась ты. Когда Тереза похвалила тебя, - Максим удачно построил речь (как будто Тереза и некая «она» - два разных человека), - Я понял – она права. Мне действительно выпало счастье сидеть с такой девушкой, и красивой, и носящей в себе будущее прозы о любви.
- А раньше ты что, не обратил на меня внимание? Я так в тебя с первого взгляда влюбилась.
Мы обнялись. Я гладила его плечо, вглядывалась в его красивые черты лица и удивительные глаза.
Вдруг возле себя я услышала, словно щебетание птички, голос Сони-Джульетты:
- А как тебя зовут? Я хочу, чтобы и ты у меня на книге расписалась!
- Меня зовут Диана, - ответила я, - А эту книгу писала не я, а мадам Этуаль. Так что, я тебе распишусь на открытке, которая у меня с собой.
- Спасибо, Диана, - сказала девочка мне, когда я расписалась на открытке, - Я буду мечтать о такой любви, какая будет в твоей книге.
- Соня-Джульетта, а откуда ты знаешь, что будет в моей книге?
- А у тебя разве сейчас не такая любовь?
Я замерла, а потом с полной серьёзностью сказала:
- Ты угадала. Сначала я всё придумала, потом получила в жизни, потом напишу.
Действительно, в жизни у меня начиналось как будто продолжение романа. Практически, всё то же самое, всё в том же жанре, в котором я думала. Только обстановка другая. Флориан останется в сочинении, которое я напишу, и наша взаимная любовь тоже. Там, на страницах, мы будем жить вечно. А в реальности зато есть Максим. У меня мелькнула мысль, что я Флориана буду представлять похожим на него. А может, я Флориана сразу таким представляла. Он тоже был статным брюнетом с тёмными глазами. Максим сказал мне, что как будто побывал в сказке. Сейчас, смотрю, эта сказка для него продолжалась. Он с радостным удивлением смотрел на всё, что здесь происходит, на людей, выходящих из зала, на меня, на Терезу, которая торжественно расписывалась на чьих-то книгах и открытках, на Соню-Джульетту, которая радовалась приятным сюрпризам. Приятными сюрпризами были для неё автографы от Терезы и от меня. Последний момент был и для меня приятным сюрпризом. Я тоже радостно посмотрела на девочку – у неё, наверное, в первый раз сбылись настоящие заветные желания. Пусть у неё действительно будет такая любовь, как я придумала в своём будущем романе. Я попросила у Сони-Джульетты электронный адрес для связи, чтобы через какое-то время подарить ей свою книгу. Соня-Джульетта смотрела на нас весёлыми глазами и кричала мне на прощание:
- Диана, я буду ждать тебя к себе! До свидания, Диана! Приезжай в гости!
- До свидания, Соня-Джульетта, - сказала я, - Пусть тебе приснится сон про любовь, о которой ты мечтаешь.
Тем временем Максим, как мне казалось, засыпал, положив голову мне на плечо.
- Милый, ты что, решил здесь следующий сон видеть? – спросила я.
- Я хочу видеть сон только с тобой, Диана, - ответил Максим.
- Я тоже хочу видеть только с тобой, - ответила я, - Давай, сейчас выйдем к морю, потом каждый поедет к себе, но утром мы снова встретимся. А дома я всё равно буду видеть тебя во сне.
- И я тебя тоже.

4.

Мы пришли на берег моря. Ветер нас обволакивал, когда мы прямо слились друг с другом. Мы обнялись, став на время одним телом. Как хотелось думать, что там, в вечности, мы так и останемся одним телом. Трудно между такими мыслями осознавать, что здесь, на Земле, часто такое бывает только на время. Но сейчас мне снова продолжает казаться, что мы – одно существо. Вот я уже начинаю думать так же как Максим. Мне тоже начинает казаться, что я вижу какой-то необыкновенный сон.
- Максим, милый, мне кажется тоже, что я вижу сон, - сказала я, - Сначала был какой-то странный маскарад, а сейчас я… как будто на другую планету попала.
Огромное золотое солнце медленно скатывалось в воду. Оно казалось сейчас необыкновенным, напоминало спутник какой-нибудь загадочной планеты, как будто подтверждая мою выдумку. Необыкновенно яркой смотрелась поверхность моря. Ярко – бирюзовые волны медленно выбегали на берег и звучали тихо и нежно, как колыбельная. Мы ещё сильнее прижались друг к другу.
- Вот здесь… - продолжила я, - Начинается другая планета, где есть только я и ты. Я всегда о такой мечтала.
- Но ты меня раньше не знала? – спросил Максим. Он по-детски удивился моим фантазиям.
- Тогда ты был… - сказала я, - Мифическим героем. А теперь я вижу, что ты – живой и реальный. Милый мой, усни прямо сейчас, - говорила я, погладив Максима по плечам, - Музыка волн – это колыбельная. Как хорошо было бы, если б ты уснул в моих объятиях! А я бы не спала, я бы на тебя смотрела.
Он положил голову мне на грудь. Я сейчас чувствовала его во всех проявлениях. Я слушала сердцем, о чём он мог думать. Он думал о том, как нашёл среди вереницы фантастических образов меня. Если, конечно, я ему не снюсь. Я чувствовала его сильное красивое тело и понимала, что если этого ощущения не станет, не станет как будто бы части меня. Поняла, что на очень долгое время нам расставаться нельзя. А во время недолгого расставания у меня будет ощущение слияния душ. Моя душа будет под покровительством другой – сильной, благородной.
- Диана, я не хочу просыпаться, - сказал мне Максим, - Я хочу всегда видеть тебя во сне.
- А я на самом деле есть. Неужели ты меня не ощущаешь, Максим? – ответила я.
- Ощущаю. Во сне тоже можно ощущать.
- Хорошо. Тогда пошли вместе, каждый к себе домой. И будем продолжать видеть сны друг про друга.
Максим решил проводить меня до самого моего дома.
- Солнышко, теперь-то ты веришь, что я есть? – спросила я.
- Диана, милая, - ответил Максим, - Мне кажется, что ты принадлежишь и этой и другой реальности. То, что сегодня было, чем-то напоминает фантастический сон. После него, клянусь, трудно что-то осознавать. А тебя я из него вынес, как жемчужину со дна моря, как звезду из космоса, если бы такое было возможно.
Недавно его лицо выглядело таким усталым. Сейчас усталость как рукой сняло. Максим мне говорил всё это с таким блеском в глазах, что на него невозможно было насмотреться. Я на него в любом состоянии не могла насмотреться, но сейчас его взгляд излучал особенный свет. Я весь вечер утопала в его красивейших глазах, и сейчас они оказали на меня самое волшебное воздействие. Его красивые черты лица смотрелись сейчас ещё выразительнее. Мы поцеловались в губы… его губы были такой симпатичной формы, что их сразу хотелось поцеловать. Этот поцелуй я должна чувствовать, отойдя ко сну. Наш поцелуй, наши объятия, мои прикосновения к его телу – всё это должно сопровождать меня во сне. Я тоже хотела бы, чтобы Максим продолжал ощущать меня, и ощущать как реальную.
- Максим, я хочу, чтобы ты продолжал ощущать меня, - сказала я, - Я не могу тебя оставить. Сейчас посмотрю, есть ли у меня какая-нибудь вещь, которую можно тебе подарить.
Я достала из сумочки амулет с древними знаками. Его и решила подарить Максиму.
- Бери его, - сказала я, - Спи с ним. Смотри на него, и прикасайся, так ты будешь чувствовать меня.
Так мы ненадолго расстались. И то это было не совсем расставание. Как было нам суждено, мы продолжали видеть друг друга, только во сне. Максиму я подарила часть себя в виде амулета, а я его ощущала без чего-нибудь материального. Мне достаточно было чувствовать то, что я почувствовала сегодня – то, что мы слились в одно, и просто думать о нём, знать, что он есть.

5.

На следующий год мы уже жили вместе, в Афинах. Потому что мы стали мужем и женой. У нас родилась потрясающей красоты девочка с чёрными волосами и большими тёмными глазами. Я назвала её Виолеттой. Меня переполнял невыразимый божественный свет, когда я держала Виолетту на руках, а она прижималась ко мне всем пухленьким телом и смотрела на меня такими весёлыми, такими лучистыми глазами. Вот она, настоящая воплощённая сказка – я держу на руках самого красивого ребёнка. Вот она, реализованная неземная мечта, самая большая из тех, которыми можно грезить.
Через три года произошла удивительная история. Я сочиняла сказки для Виолетты, а она всё просила новые и новые. Я, конечно, старалась как могла и сочиняла что-нибудь новое уже каждый день. Сама садилась писать, а Виолетте в это время давала цветные карандаши и предлагала нарисовать то, что она себе представляет, когда слушает сказки. Но однажды она попросила меня сочинить новую сказку перед сном. Я тогда сказала:
- Солнышко, я могу рассказать тебе сказку, которую сочинила себе, когда была моложе. Эта сказка про меня и про человека, которого не было на самом деле. Я про него читала, а остальное про нас придумала.
И я достала свой роман, который успела благополучно написать после наших первых встреч с Максимом, послать в подарок по Интернету своей маленькой подружке Соне-Джульетте и отправить в музей своих иллюзий. Виолетте я читала всё в сокращённом варианте. Виолетту очень интересовал Флориан, и она задавала разные вопросы про него: «А зачем он Маргариту выбрал, мог бы сразу тебя поискать?», «А какой он был, когда был маленьким?», «А во что играли у них во дворе?», «А можно ему было выбрать не Маргариту, а какую-нибудь другую девочку?» После этого я ещё три дня подряд читала Виолетте отрывки из романа, которые ей понравились больше всего. После этого, когда я предложила ей на ночь новую сказку, которую успела сочинить, она сказала:
- Я ещё хочу слушать про Флориана. Я люблю его.
Я была нереально счастлива, видя сияющие глаза девочки. Надо же, я передала любовь своей юности по наследству!
- Это хорошо, Виолетта. Я раньше тоже засыпала и во сне его видела. Пусть он тебе тоже приснится. С чего тебе начать читать?
- Как всегда, как вы только познакомились.
- То есть, когда мы уже из церкви вышли?
- Нет, можно раньше, - сказала Виолетта, - Ещё прочитай, что вы в церкви делали.
Виолетта внимала мне, и на её лице была такая прелестная и такая счастливая улыбка. Её глаза светились этим трогательным огоньком первой детской любви и настоящим счастьем – для неё счастье было, что где-то есть наш Флориан, что он сейчас счастлив с виртуальным двойником её мамы. Когда она заснула, видно было, что она спала счастливым сном. Её прелестное лицо излучало уверенность в том, что желаемый сон ей действительно приснится. Теперь она будет счастлива в этой истории, увлечение которой ей подарила я.
2008

Две моих печали

1.

Мне вчера приснился сон. Спасал я одну девушку, которая пыталась заколоть себя кинжалом от несчастной любви. Видел я её на балконе одного из замков Фонтенбло. Она меня совсем не знала, а я как будто бы знал всё её прошлое. И знал, что её зовут Виолетта. Я видел, как она со стоном выбежала на балкон и уже занесла кинжал, чтобы вонзить себе в сердце.
- Виолетта, стой! – закричал я тоже стонущим голосом, - Виолетта, милая Виолетта, я люблю тебя!
Что это со мной, с чего это я здесь говорю по-русски? Но Виолетта остановилась передо мной и смотрела на меня прекрасными глазами, испуганными от удивления. Она мне сказала:
- По-русски лишь стихами могу я говорить,
Таинственный спаситель, ты кто, хочу спросить?
Из-за одной любви лишь хотела умирать,
Но ты, наверно, сердце моё желал забрать?
Тот час, как ты явился, к раздумью дал сигнал
Мне, над своей судьбою подумать я должна.
- Виолетта, меня зовут Максим, я в тебя давно влюблён, - ответил я и тоже заговорил стихами, -
Я силой твоё сердце не стану увозить,
Но почему, голубка, моей не можешь быть?
Но почему ты раньше не встретила меня,
Зачем твоей мечтою другой стал, а не я?
Но почему же мысли и чувства не всегда
Могли бы безупречно на свете совпадать?
Шепчу вопросы эти я ночью среди сна,
Зачем же звёзды в небе жестоки часто к нам?
Виолетта внезапно побледнела, пошатнулась и выдохнула из себя:
- К тебе спускаюсь я сейчас с балкона,
Как будто бы взлетаю к небосклону!
Она спустилась вниз и прочитала мне очередное стихотворение:
- Давно никто мне не читал, как ты
Таких стихов безумной красоты,
И нежный взор красивых грустных глаз
За этот год я вижу в первый раз.
А это значит, что судьба сейчас
Влюбиться вновь мне подарила шанс.
Из дальних странствий ты пришёл ко мне,
Ты жил в страданиях, но ты во сне,
Наверно, только чистую любовь
Вокруг себя видал, в плену стихов,
Ты был и остаёшься, как в волнах
И не боишься утонуть в штормах.
Но я теперь всегда спасу тебя,
Мне сердце говорит, что я твоя.
Мы шли за руку мимо цветущих роз. Она сорвала одну розу и протянула мне.
- Виолетта, тебе роза больше идёт, - сказал я, - Держи её в руке.
Я взял Виолетту на руки и смотрел в её красивые чёрные слезящиеся от любви глаза.
Проснулся я сам в слезах. Проснувшись, я уже осознавал кто такая Виолетта. Это героиня исторического романа, в которую я влюблён.
Я сразу пошёл к себе на балкон. И там сидела моя виртуальная возлюбленная. Она протянула ко мне руку и растаяла.

2.

И сон, и живое видение следует считать предопределением. Что это – я научусь материализовать чувственные идеи как граф Калиостро? Или я перееду во Францию, всё-таки будет гармония реальной и виртуальной реальности? Решил я в этот день посетить одну знакомую гадалку, бабушку своей сотрудницы.
Мы договорились с Маргаритой Алексеевной, что я зайду к ней вечером. Когда я пришёл, она разбросала карты на небольшом столике.
- Будет у тебя возлюбленная, - говорила она, - Красивая брюнетка. Любовь, конечно, будет тебя вводить в печаль.
Первая мысль у меня была о моей уже имеющейся любви… О Виолетте… Я спросил:
- Маргарита Алексеевна, а она будет далеко от Питера? А то я чувствую, что мой идеал не здесь.
Маргарита Алексеевна, закутываясь в шаль, сказала:
- Сейчас я тебе ещё погадаю со свечой.
Она поставила на стол свечу и банку с водой. Я посмотрел, вода показывала очертания каких-то зданий. Я эти здания не разбирал, они для меня как будто были игрушечные домики, опущенные в банку. А Маргарита Алексеевна, как оказалось, видела в них конкретные и различные постройки. Судя по её рассказам, она видела в рисующихся образах целые города и эпохи.
- Твоя грядущая любовь тебя ожидает в Москве, - сказала она.
По-моему, нельзя не верить этой женщине, хранительнице изящных фарфоровых статуэток и многочисленных стихотворных альбомов.
За чаем я спросил Маргариту Алексеевну:
- А я скоро в Москве окажусь?
- Как ты представишь эту девушку, тебе сразу туда захочется.
Сейчас дальше Виолетты мои представления не шли. Что же я мог ещё себе представить? То, что просто могло бы понравиться больше всего? Банально. Да и вообще, остались ли ещё такие? Или вспомнить все моменты своего прошлого?
- Сейчас я тебе покажу фотографию одной поэтессы, и тогда ты сможешь её представить, - сказала Маргарита Алексеевна.
Она нашла фотографию, которая была сделана в салоне.
Там сидели рядом Маргарита Алексеевна в молодости и красивая дама с большими печальными глазами, прикрывающаяся веером, её голову и плечи закрывала белая шаль.
О господи, и сейчас по Москве такие ходят!
Вообще интересно, всё может быть. Да, любовь приходит в самом волшебном и неожиданном облачении и, возможно, появляется сначала в самом неожиданном свете.
Неожиданно Маргарита Алексеевна взглянула на мою ладонь.
- Но тебя с ней ожидает счастье, - сказала она.
«Да, много она повидала счастья», - подумал я, глядя на её руку в браслетах. Браслеты она носила как обереги, и все ей дарили возлюбленные.
Летом я переехал в Москву. Что будет дальше – узнаете.

3.

Был ещё солнечный осенний день, листья уже начинали облетать, но яркий свет солнца дразнил и соблазнял не торопиться прощаться с цветущими летними днями.
Вот, кстати, люди несут красивые бархатные цветы. Мимо меня мелькнул большой букет таких цветов. Его несли две весёлые смеющиеся девушки.
- Вам помочь букет нести? – неосторожно обронил я.
Одна пожала плечами, а другая сказала:
- Хочешь, подарим?
- Нет, не надо, - ответил я.
Они бегло осмотрели витрину с бижутерией одного из староарбатских магазинов. Мой взгляд тоже случайно упал на эту витрину. А может, на место рядом с витриной. Мимо прошло ещё несколько женщин и девушек. Неожиданно для себя я почему-то засмотрелся на жемчужное ожерелье. Оно мне напомнило те сцены, которых никогда не было. Даже во сне. Я просто придумал такое – что я такое ожерелье надевал Виолетте.
Смотрю – рядом со мной стоит девушка с грустными задумчивыми глазами. Её взгляд упал на браслеты из цветных металлов. Затем она обратила взгляд тоже на ожерелье. Я представил, что теперь я застёгиваю ожерелье на её шее. Потом я мысленно застёгивал браслеты, которые она выбрала, на её руках. Вот наши руки и соединились – о, это прилив божественной силы, это небесное озарение! Как будто бы я держу в руках цветок, завораживающий своей красотой. На мгновение представил, что такой цветок я бы украшал блёстками.
Я любовался её стройным силуэтом, длинными ресницами и чёрными бархатными глазами. Она тоже мне посмотрела прямо в глаза и сказала:
- Я люблю тебя.
Вот это да! Прямо так, с первого взгляда. Люблю ли я её? А с чего бы я начал мысленно примерять на неё украшения? Да, её глаза были такими, какие должны быть у моей возлюбленной. Она стояла передо мной, её чёрные волосы блестели на солнце, а стройную фигуру облегал белый костюм, она казалась небесной гостьей. Она как будто бы излучала солнечный свет. Я посмотрел ещё в её чёрные глаза, их взгляд был печален.
Представил я ещё, как прекрасно она бы сочеталась с ночью, с Луной и звёздами на фоне тёмного неба.
- Давно ты меня любишь? – спросил я и поспешил ответить, - А, вобщем, это не важно.
- Давно, - ответила девушка, - Не помню, когда, но когда-то я тебя видела. И с тех пор, как увидела, действительно люблю.
- А я тоже тебя полюбил. Ты очень красивая. Мне такие только снились. Как тебя зовут?
- Диана.
- А меня Максим.
- Максим, наверное, я думала о тебе, когда написала свой неудавшийся киносценарий про трагическую любовь.
Я обнял её в порыве безумства. Я как будто бы ожидал, что она будет плакать у меня на груди, или сам был готов плакать на её груди. Но Диана начала мне рассказывать свою историю.

4.

- Дурацкая история, - начала Диана, томно глядя на меня и закутывая руки в шарфик на шее, - Я закончила факультет журналистики и стала работать в журнале, писать статьи про кино. В один несчастный день я решила написать роман, думала, предполагала, вернее, что он может стать сценарием для кино. Это был роман о любви. Она – журналистка, которая борется с жёлтой прессой, он – режиссёр, который борется с такой же кинопродукцией и делает хорошее кино. В конце она погибает в результате заговора, а он после этого умирает. Я отнесла этот роман в соседнюю редакцию, там издают литературный журнал – тоже пишут о кино, о новой литературе, печатают новые произведения. Редактор, мой бывший преподаватель, напечатал. А одна моя же бывшая преподавательница, которая сейчас делает рубрику в одной бульварной газете, весьма вредная особа, узнала себя сразу в двух персонажах романа – редакторше жёлтой газеты и скандальной тележурналистке. Хотя я о ней самой не думала, больно мне это нужно! Из-за меня редактору попало! Я сразу же извинилась перед ним и решила, что не буду из этого романа делать сценарий. «Было б, за что извиняться», - ответил мне Александр Витальевич. А я так расстроилась, что ему из-за меня досталось от Барсуковой. Так и будет всем из-за меня доставаться, и я ничего теперь не должна писать! А я так размечталась написать киносценарий. Чтобы по нему сняли хорошее кино, сейчас хорошего кино у нас немало, но чем больше, тем лучше, пусть зритель привыкает к красивой атмосфере. А я даже разболелась, температура была две недели. Думала, уйти мне, что ли, из этой журналистики… Хотя теперь вот устраиваюсь в журнал по психологии, там всё должно быть лучше. Но как теперь можно сочинять что-нибудь художественное и печататься…
- Диана, - сказал я, - Не отчаивайся. Сейчас печатаются все. Видишь – прилавки завалены новыми книгами. А с вашей Барсуковой у вас, наверное, в институте были плохие отношения. Не связывайся ты больше с их редакцией. И твой Александр Витальевич, видишь, тебя не обвиняет. Если что, давай, я с ними поговорю. Могу написать веское письмо в редакцию.
- Нет, не надо, ещё тебе… - Диана печально посмотрела мне в глаза и продолжила мелодичным голосом: - А я ведь всегда о тебе думала. Я тебя видела когда-то давно и с тех пор люблю. Пока я болела, я писала историю про нас с тобой. Наверное, у меня болезнь продолжается.
Во сне Диана в тот период выходила к ночной набережной Москвы – реки, смотрела вдаль навстречу огням и ловила глазами звёзды. Ещё она во сне садилась у раскрытого окна и списывала с неба строки стихов. Глядя на звёзды, она обо всём забывала.
Ещё звёздами и огоньками она хотела выложить послание: «Я тебя люблю». Это она хотела сказать, представьте себе, мне.
Сейчас я смотрел на Диану. Её освещали солнечные лучи. На фоне блеска осенней улицы она смотрелась как на картине. Мы обнялись и, казалось, что всё остальное не имеет значения. Нет, нужно эту нимфу спасти от безграничного хаоса, и вместе мы отправимся в объятия творческой музы. Сейчас мы сливались, и я почувствовал, как мне передавалась печаль Дианы. Над нами проплывали золотые облака, с которыми, кажется, мы тоже сливались.
- О моя бедная возлюбленная, - сказал я, - Я за тебя буду молиться, наверное, этому свету с неба. Вообще… приходи ко мне прямо сейчас. На целый день, и мы будем только вдвоём.
- К сожалению, я собираюсь ехать к подруге. Она у меня психолог. Я сейчас прохожу тренинг, - сказала Диана и заговорила неожиданно быстро: - Приходится учить такие фразы, как: «Я тоже имею право на творчество! Наплевать на всякие левые трактовки!»
При этом её глаза сверкали. Приподняв голову, энергично взмахнув рукой, она произнесла эти слова, как будто бы она колдовала и произносила заклинание.
- Голубушка, ты должна в это верить, - сказал я, - Ты хорошо справляешься с этой ролью.
- Не знаю, - ответила Диана, - По-моему, вот эта роль для меня.
Она вдохновенно посмотрела вокруг и стала завораживать меня чтением стихов. Она читала стихотворение Цветаевой:
Скоро закат,
Скоро – назад,
Тебе – в детскую,
Мне – письма читать дерзкие…
Закат как раз приближался. Когда мы расстались, я смотрел на закат и читал в нём строки, которые мы ещё не написали друг для друга. Бедная Диана, она так давно в любви ко мне! Сколько лет назад она меня в первый раз увидела, я так и не спросил. Может, я и в детстве ей приснился. И две с небольшим недели она в печали. Где же я был! Любовь и печаль – это уходящие лучи и приближающаяся мгла. «Любовь и печаль» – так бы я назвал картину, написанную с заката, на который я смотрю.

5.

Ночью мне снилась девушка, стоящая высоко – высоко под звёздами. И эта девушка не была одним человеком – образ менял лицо. Сначала мне снился призрак Виолетты. Она стояла, застыв на одном месте и простирая руки к звёздному свету. Я тоже инстинктивно тянул руки к небу, точне, я тянул руки к ней, мне хотелось её снова спасти. Я побежал к замку и думал залезть наверх во что бы то ни стало.
Виолетта скрылась от меня. Мне всё равно хотелось снова влезть на замок, может быть, мне бы удалось её извлечь из темноты. Смотрю – она побежала куда-то в сторону мостика над рекой и растворилась в падающем с неба лунном свете. Я протянул руки к лунному свету и стал ловить его ладонями. Это было таинство какого-то волшебного соединения – я ощущал Виолетту. Но я её не видел, а мне больше всего вновь хотелось видеть её прекрасные очертания, видеть долго, видеть всегда. Снова передо мной стало на миг совсем темно, ничего не вижу. И снова передо мной возникла какая-то высокая башня, но уже её стиль я не мог отнести ни к чему определённому. На башне опять стояла девушка, она пыталась поймать звёздный свет и тянула руки к небу. Только она делала руками отчаянные движения. Потом спрыгнула с башни… У меня сердце чуть не разорвалось, но она, к счастью, осталась жива. Это была Диана. Я видел, как она побежала к набережной, которая оказалась набережной Москвы – реки. Я побежал вместе с ней. Мы вместе с ней ловили свет звёзд и цветных огней. Смотрю – она тоже неожиданно растаяла и снова оказалась на башне. Я её снял сверху, миновав множество этажей, а на Земле она тоже превратилась в лунный свет, но я его решил не выпускать – находился только в том месте, где он разлился, и распростёр перед ним объятия. Пусть ночью этот лунный свет будет у меня. Рядом ляжет моя тень, тень моего пера и тетради для записей, тень цветов, которые я принесу. Но в этот момент я проснулся. Да, Диана и Виолетта были для меня светом в душе, и светом среди тёмных ночных видений. Виолетта была светом, который я хочу извлечь, Диана была светом, который я извлеку.
Когда я проснулся, было раннее утро. Был рассвет, откровенно брезжущий в глаза и побуждающий неизвестно к чему. Наверное, что надо посмотреть на жизнь вокруг и увидеть всё удивительным и чудесным. Я продолжал придумывать то, на что был вдохновлён сновидениями. Я решил писать сценарий, который мы бы написали с Дианой. Я начал.
Я вёз на лошади побледневшую сонную Диану, в полуобморочном состоянии. Я её спас от виселицы. Когда я её обнял одной рукой, она ожила, даже повеселела. Она сказала:
- Как же долго я ждала тебя!
- За что тебя решили повесить?
- За творчество. За новеллы, неугодные королевскому окружению.
- Ты будешь только моей. Я тебя люблю. Ведь ты согласна?
- Конечно. Мечтаю больше всего на свете. Чтобы – я и ты, я в твоих объятьях, растворилась в твоих глазах, слушала, что будешь говорить ты, читать, что ты думаешь. Я ловлю каждое твоё движенье, чувствую, легко тебе или тяжело. В первую минуту, когда я тебя увидела, я поняла, что тебе тяжело. Сейчас я чувствую, что тебе легко.

6.

Выходные прошли. Дианы всё не было. Я, конечно, говорил себе: «На что надеешься? Что она прямо тебе позвонит? (только она взяла мой телефон). Или что ты её на каждой улице поймаешь?» Уже даже начал волноваться, не случилось ли с ней что-нибудь. В порыве безумства я разместил то письмо, которое хотел, в Интернете на сайте редакции. Редакцию, где издавался литературный журнал и не только, я узнал без проблем, по знакомым именам и фамилиям. Написал я очень просто, письмо содержало такие слова: «Диана – самая лучшая, самая удивительная девушка» и «вы должны разрешить ей печататься». Я задыхался от наполнившей меня невидимой энергии и со страстью печатал это письмо. Верил ли я в себя? Да что мне, человеку с больным воображением, и больше ничего… Я верил в Диану. Внутри меня кипел огонь, который побуждал меня на это простое сочинение. Я чувствовал себя как перед решающим выстрелом. Когда он удался, я частично почувствовал облегчение.
К вечеру мне удалось прогуливаться там, где шумели толпы людей и листопад – удивительное, странное время – солнце тем временем продолжало ослепительно светить. Я, глядя на солнечный свет, что ложился на разные предметы и участки тела, вспоминал нежный взгляд Дианы. Листья падали как какие-то прощальные послания, навевая ужасную тоску. Однажды, снова погрустив по возлюбленной, я купил себе букет цветов и поставил дома.
А отзывы на моё письмо получились какие-то одинаковые: «он просто сумасшедший» или «очень ты нам нужен со своей Дианой». Но я не сдался и решил написать более конструктивное письмо, даже целую статью. Писал о проблеме творческой личности, которую обычно трудно понять, а из-за непонимания возникают всякие домыслы насчёт творчества, и народ таким образом перестаёт интересоваться истинным человеком искусства и его творчеством, а интересуется каким-то искажённым образом. Писал я, а перед глазами у меня стояла Диана, то как будто на портрете, держащая букет цветов, то держащая лиру в руках, или роман в красивом издании. Всё это ей безумно шло. Я верил, что она должна в этой игре победить и действительно как бы вознестись к звёздам, как я её видел во сне. Вознестись на Олимп и немного побыть сестрой муз. А она уже стала моей музой.
Представляете, моя статья понравилась тому самому редактору Александру Витальевичу. Он сказал, что написано всё очень мудро, обоснованно, и даже пригласил меня работать в эту редакцию.
Мы сразу с ним подружились. Я писал статьи, тоже о кино, в одну газету – я неплохо разбираюсь в последнем кино, и рецензии для литературного журнала. Поладить пришлось со всеми, а к Барсуковой даже пришлось подлизаться. Узнал, что она вечерами любит смотреть телевизор – сериалы и всякие программы, так мне пришлось о сериалах с ней говорить.
Тянулась неделя, где-то скрылась моя Диана. Вечерами я ходил к тому месту, где мы встретились. И мне она представлялась то рядом, то как будто я видел её отражение в витрине. Раз мы в этом городе, и она, по-видимому, никуда не собиралась уезжать, то мы должны встретиться! Только не хотелось, смертельно не хотелось думать, что она всё больна… Иначе самому хотелось заболеть. Как прошла она тренинг? Может быть, лучший тренинг был бы, если б мы вместе сейчас сидели, например, у меня на балконе и сочиняли сценарий.
Всё для меня застыло в её отсутствии, словно опавшие листья, которые встречались на улице. Хотелось заснуть, уйти в другую форму бытия… Но ничего не отнимало у меня творческих сил. Я, представляя перед собой Диану, всё писал разнообразные рецензии на то, что писали совсем другие люди с разной судьбой. Я ждал её, как она всю жизнь ждала меня.

7.

И вот, в конце недели Диана мне позвонила, попросила её встретить на вокзале. Казалось, я к ней как будто бы прилетел. Смотрю – в её тёмных глазах заиграли огоньки, несмотря на то, что выражение глаз так и имело задумчивую сентиментальность, её взгляд был устремлён в заоблачную даль, улавливал очертания цветов и разных предметов, с которыми могло играть воображение, а сосредоточен на мне. На щеках у неё играл румянец, теперь она уже не бледнела, как это случалось с ней поминутно тогда, в первый раз, а природная смуглость, кажется, стала ещё ярче. Она вся расцвела, ей очень пошла бы роза в руке. Она прямо ко мне шла лёгкой походкой, теперь, вижу, она будет настоящей царицей муз и королевой любви.
- Милый Максим, - сказала она, - А я в это время по тебе, как всегда скучала!
Она засмеялась (под словом «как всегда» она подразумевала «с того момента, как грежу о тебе»).
- В это время, - продолжала она, - Я писала психологическую статью. Это у меня было задание, для работы. А моя подруга Алина меня консультировала. И ещё я успешно тренинг прошла. Да, я у Алины жила в Мытищах. Она меня таким установкам научила, дома я тебе продемонстрирую!
У меня дома Диана сыграла настоящую пьесу, рассказывая про свой тренинг.
- «Наплюй», - сказала Алина, - начала мне рассказывать Диана, - То есть, не думай, какую ерунду о тебе скажут, сохраняй загадочный взгляд. Попробуй, сделай сейчас гордый взгляд, ты с ним должна появляться везде».
Диана делала такие глаза, которые как бы метали очаровательные стрелы.
- Ещё Алина посоветовала мне поменять весь гардероб, - говорила Диана, - Надо одеваться безупречно, так как никому и не снилось! И мы вдвоём ходили приобретать новую одежду. Я усвоила главное – удерживать в себе творческую искру, которой ничего не должно мешать и держаться так, как будто мне ничего не мешает.
Дианин рассказ звучал как театральный монолог. Она сейчас прошлась по комнате царственной походкой.
- Милая Диана, я давно так не восхищался талантом актрис, как восхищался сейчас твоим талантом актрисы, - сказал я.
Сейчас она сменила свой восторженный тон на более тихий, почти шёпотом она сказала, прижимаясь ко мне:
- Милый, я больше не буду писать сценарии. Я буду писать стихи для тебя.
На одном дыхании она прочла стихотворение, которое посвятила мне:
- Не знала я, куда мне деться
Средь безнадёжной темноты,
Но что мне к свету путь покажет?
Тот час, когда приходишь ты.
Из-за чего я так страдала
И не спала три ночи я,
Зачем бессмысленные строки
Вдруг родились? Всё для тебя,
Меня ты вдохновил однажды
И вдохновляешь вновь и вновь,
Чтобы всегда я воспевала
Земную чистую любовь.
Не надо нам толпы вниманья,
Для нас с тобой цветут цветы,
Для нас, где мы пойдём с тобою,
Все воплощаются мечты.
Меня как молнией сразило. Я сразу сказал:
- Милая, я тебе отвечу в стихах.
И всё же мир большой узнает
О том, как любим мы, и вновь
Прочтёт по нашим звёздам в небе,
Как с неба сходит к нам любовь.
А здесь, где хорошо всем людям,
На пристани, там, где любя
Свет солнца ждут, на нас с восторгом
Взглянут, особо на тебя.
Стихотворение, которое читала Диана, очень подходило ей. Я сейчас был в нирване оттого, что я видел, слышал и ощущал её. Я окунался в её глаза и хотел, чтобы это было всегда. Стихи так шли её прелестным губам! Но чтобы всегда из её уст была слышна поэтическая речь, я должен её настроить. Мы должны настраивать друг друга, как музыкальные инструменты, она меня, а я её. Я понял, насколько друг без друга наши струны расстроились бы…
Я рассказал Диане, как начал писать сценарий для кино и предложил ей всё-таки снова писать сценарии или романы, и первый будет – вместе со мной. Она с упоением представила себя исторической героиней и, конечно же, представила меня и своим соавтором, и героем пьесы. Вот какое развитие событий в сценарии получилось у Дианы.
- Я увезу тебя, - сказал я.
- Но я очень боюсь, - ответила Диана, - Наверное, нас будут преследовать и могут убить.
- Но если нас убьют, - сказал я, - Мы всё равно будем вместе. Нас убьют двоих.
Перед нами начал проплывать какой-то совсем другой город. Проплывали белые замки, где все балконы и окна были украшены цветами.
Диана сказала:
- Милый, это что? Это мы границу перескочили?
- Герцогство N, - пояснил я.
Затем мы сидели ночью на балконе среди цветов, светили яркие звёзды. Я рассказал нашу историю:
- В герцогстве N очень добрый герцог. Он согласился сделать меня своим внуком. То есть, мы будем говорить, что я его внук, который потерялся в детстве, а теперь нашёлся.
- А я завтра стану женой Максима, - сказала Диана.

8.
Прошёл год. Все кинотеатры стали показывать нашу историческую драму, и, представляете, Диана играла главную роль.
Диана сказала мне:
- Милый, я не хотела, чтобы твою роль играл кто-то кроме тебя. Но потом я к этому актёру привыкла, что делать. Представляла тебя.
На презентации всем, кто работал над фильмом, дарили цветы. Особенно много цветов подарили Диане. Все наливали шампанское за красивую историю любви на экране, за людей, воскресивших образы из прошлого, за сюжет и идею, заставляющие включиться в жизнь героев. Именно сейчас я сделал Диане предложение стать в жизни моей женой.
Когда ей преподнесли очередной букет цветов, она сказала:
- Пусть нальют ещё за наш будущий творческий и семейный тандем. Мы с Максимом решили пожениться.
Она мне протянула два букета из роз, которые держала в руках.
- Милый, я тебе отдаю эти цветы. У меня их так много, а у тебя меньше.
- Тебе они больше идут, - ответил я.
- Почему все обязательно говорят, что цветы идут женщинам, - сказала Диана, - Мужчинам они тоже идут. Эти розы так идут к твоим задумчивым глазам.
Я взял букеты, которые мне протягивала Диана. Одной рукой я прижал к груди все букеты, которые у меня были, другой я обнял Диану и тоже прижал к себе. Навстречу нам шли мужчины под руку с женщинами и несли много цветов, которые исключительно подходили всем.
Мне у Дианы пришлось попросить только одно:
- Дианочка, солнышко, ты меня не будешь ревновать к моей любимой героине?
- Нет, - слегка удивилась вопросу она, - Никогда ведь не ревновала.
- Дело в том, детка, что я хочу написать продолжение. Виолетту воскресит какой-нибудь известный колдун и гипнотизёр – другого выхода нет, и мы с ней найдём друг друга. Там я буду какой-нибудь граф, очень красивый человек.
- Ты итак красивый!
- А я вот думаю, что там люди красивее, в романе, - сказал я, - А здесь – только ты исключение, голубушка.
Я задумал написать продолжение романа, чтобы наконец выйти из состояния глубокой грусти, посещающей меня по ночам. Я всё время снова как будто бы ждал Виолетту, зная, что её вернуть можно, если только сам уйдёшь в прошлое естественным путём, либо попытаешься разбить все границы между прошлым и настоящим, реальным и нереальным. Я только в ночном небе ловил очертания её профиля, жалел, что нет нигде даже её статуи. Хотел портрет написать… Но если в натурщицы пригласить Диану, не знаешь, кем тогда будет изображение.
Я мысленно бродил вдоль стен замков, вдоль холодных каменных стен, желая отправить их в небытие… Нет, пожалуй, они не виноваты. Вон, на чьих-то балконах также засыпают цветы, сохраняя тайны чьей-нибудь любви. Всё глядел в звёздное небо, изнутри у меня вырывались стоны. Что делать – Виолетта всё равно не услышит. А может, снова услышит из вчерашнего дня и придёт за мной? Может, божественные силы в небе сжалятся над нами?
Самое главное, что я в эту виртуальную реальность включился, никак не участвуя в романе, вот поэтому такова моя роль в ней после финала. «Всё! – скажу я себе, - Всё ведь в моих силах. То была – воля автора, а я тоже могу проявить свою волю». Так я и придумал колдуна. С Виолеттой мы там познакомились почти с первых страниц. Мне суждено было любоваться ей вблизи, она была красивее всех цветов возле замка, ослепительнее солнечного света. А ночью, при звёздах, мы выходили в сад или на балкон и говорили друг другу самые нежные слова, она была также ослепительнее и ярче самой большой звезды на небе. Я играл на лютне, а она читала поэмы и всё признавалась мне в любви нежным голосом.
В реальности я также восхищён своей Дианой. Она тоже красивее всех, и когда мы вместе идём по большим московским улицам, всё остальное тускнеет перед ней. Однажды я ей сказал:
- Милая, не знаю, радовался бы я всему этому великолепию, если бы тебя не нашёл… Уже сомневаюсь… Наверное, старался бы изо всех сил, чтобы найти тебя.
- Я тоже изо всех сил искала тебя и нашла, - сказала она, - Солнышко, я никогда не знала, что рядом со мной может оказаться человек большого творческого таланта.
Да, мы ведь теперь вместе сочиняем разные красивые истории и сценарии для кино. Теперь нас попросили написать для кино что-нибудь из современной жизни.
- Раньше для меня это было бы сложно, - сказал я Диане, - Но теперь у меня есть ты. Да, то что есть для меня в современности – это ты, но ты, как более открытый человек, много общавшийся с разными людьми, можешь написать сценарий на такую тему.
Сейчас мы пишем этот сценарий, и Диана здорово помогла мне узнать многое о жизни. А на ночь мы часто выходим гулять на набережную, я смотрю на неё на фоне набережной, но вижу уже не в отчаянии, как явно представлял её после нашего знакомства, а счастливой влюблённой с очаровательной детской улыбкой. И она тоже прекраснее звёзд, встающих над набережной. Мы читаем поэмы, которые успели написать друг для друга, иногда сочиняем сходу. Диана под всплеск ночной реки читает мне стихотворные слова любви своим мелодичным голосом, который уже все слышали в экранизации нашей мелодрамы, и ещё, думаю, узнают с наслаждением в других, которые будут.
2004-2005

Диана Лунит






.

Диана д′Андало происходила из знатной болонской семьи. Во времена правления Орденом Проповедников бл. Иордана Саксонского основала монастырь св. Агнессы. Сохранилась переписка между Дианой и Иорданом, свидетельствующая о трогательной дружбе двух блаженных. Почила в 1236 году. Её культ утвердил папа Лев XIII 8 августа 1888 года. Её реликвии находятся в монастыре св. Агнессы в Болонье.

День памяти: 8(10) июня

А у меня Диана - это псевдоним и будущее крёстное имя в католической церкви. Это одно из моих любимых имён, потому что мне нравятся комедии Лопе де Вега, особенно героини, которых звали Дианами. Я хочу, чтобы у меня родились две девочки, одну назвать Дианой (если будет Телец) или Жанной (если будет с другим знаком зодиака), вторую Виолеттой.