Откройте свой Мир!

Возвращаюсь к себе я всегда по дороге осенней...
Я тем ближе к себе, чем темней и смурней небеса.
И пишу, как дышу, словно воздухом стылых сомнений
Я на листьях осенних какие-то там словеса...
Умещаются в строчку иные короткие мысли,
Что успела душа мне под шорох листвы нашептать...
Приходите ко мне слушать эти опавшие листья,
Просто так...да ещё...приходите ко мне помолчать.

Добро пожаловать в мой блог! Всегда рада новым и бесконечно благодарна постоянным читателям!!! Приходите ко мне...

В тихий час, когда лучи неярки и душа устала от людей,
В золотом и величавом парке я кормлю спокойных лебедей.
Догорел вечерний праздник неба. (Ах, и небо устает пылать!)
Я стою, роняя крошки хлеба в золотую, розовую гладь.

Уплывают беленькие крошки, покружась меж листьев золотых.
Тихий луч мои целует ножки и дрожит на прядях завитых.
Затенен задумчивой колонной, я стою и наблюдаю я,
Как мой дар с печалью благосклонной принимают белые друзья.

В темный час, когда мы все лелеем, и душа томится без людей,
Во дворец по меркнущим аллеям я иду от белых лебедей.

Марина Цветаева

Блюз… это состояние души

смотрю в окно…
завьюженная ночь…
но сердце по-особенному бьётся…
оно то плачет, то смеётся,
то мчится за фокстротом снежным прочь…

рассеян взгляд…
и в голове туманно…
и влажный след ладошки на стекле…
разглядывая что-то вдалеке,
я погружаюсь медленно в нирвану…

всё расплывается…
теряет очертанья…
но сердце ожиданием стучит…
и музыка волнующе звучит…
несусь на зов её без колебанья…

и озираюсь…
может это сон?…
приятный полумрак… табачно-задымлённо…
сажусь с бокалом… слышу, как влюблённо
о чём-то ведает гитаре саксофон…

дым в воздухе…
и сладость на губах
от вермута, дурманящего мысли…
я в блюзовой реальности зависла…
в потоке чувств, отбросив страх…

манящий взгляд…
и чувственные руки…
и шлейф желаний в воздухе висит…
надрывно саксофон гитаре говорит
о близкой неминуемой разлуке…

мужской вокал…
и чуть усталый блюз…
в нём всё: томленье, страсть, покорность, ропот…
тону в потоках этих, слыша тихий шёпот:
ты верь… я обязательно к тебе вернусь…

Ксения Тайна

Блюз — песня о свободе и дорогой цене которую приходится за неё платить ...

Блюз — это песня прощания с иллюзиями ...

Блюз

Гаснет светильник, на сцену выходит блюз -
Маленький демон, не знающий миф о счастье.
Я закрываю глаза, наливаю джус
И развожу его виски /мой демон плачет,
Тонкие пальцы изрезав о бритвы струн,
Кто натянул их вот так - я уже не помню/
Память - роскошная ваза династьи Сун,
Можно разбить, но осколки устроят бойню:
Где-то внутри иссекая изгибы вен,
И подбираясь всё ближе и ближе к сердцу...
Маленький демон не помнит моих измен,
Но убивает отлично, за пару терций.
Я не скажу, что причина всему - любовь
/гаснет огонь, Персефона ступает в бездну/
Блюз - это место, где можно подняться вновь,
Встать и идти... или просто совсем исчезнуть.

Тонкая ваза роскошной династьи Мин,
Я закрываю глаза, опускаю руки -
Бьёшься легко и звонко, аминь... аминь,
Память - всего лишь блюз, и всего лишь звуки.

Снежный Рыцарь

Блюз надо мелкими глотками пить,
И до конца в нeм душу растворить…

Виктор Батраченко

фотограф Mecuro B Cotto

Как соткан дождь
из капелек воды,
Так счастье соткано
из крохотных мгновений:
Взгляд…
слово…
на песке следы…
Подаренный цветок…
тепло прикосновений…

Антонина Орлова

Роза чувств ...

Нежность полураскрывшегося бутона можно сравнить с... легкой бережностью чувств... Когда все еще на ощупь... Спотыкаясь... Пока еще только мягкими и неспешными шагами друг к другу... Боясь лишним движением... шумным дыханием.... гулким стуком сердца...спугнуть...

Осторожно каждое слово ...как будто бережно отгибается каждый последующий лепесток...

Эмоции перебегают дорогу друг другу... сливаясь в неясных тонах... Радость и восторг. Озарение и наслаждение. Охлаждение и порыв. Как тона одного цвета становятся насыщенней от середины бутона к его отогнутым лепесткам... От легкого до яркого...

Сначала затаенное дыхание... Потом вдруг возросшее волнение... Напоминают легкие прожилки на каждом нежном лепестке... А следы испарины на лбу... прозрачные капли росы...

Нежно и бережно касаюсь каждого лепесточка... как будто перебираю в руках нити твоей души...

Мягко глажу бархатистость цвета... словно пытаюсь на ощупь узнать тебя...


Тонко и медленно вдыхаю едва уловимый аромат... наслаждаясь твоей близостью... Тем, что ты есть для меня в этом мире...

Прикасаюсь губами к лепесткам... Собираю легким едва уловимым движением капельки холодной росы... Словно нанизываю слова... Каждую несказанную мысль... на ожерелье чувств...

И с растворяющимся томлением кончиками пальцев бережно и неспеша отгибаю следующий лепесток... Впитываю безумное наслаждение от прикосновения к чуду... К чуду любви....

Открывая еще неизведанные страницы... Чувств... Страсти... Биения сердец в одной тональности... Остановки дыхания... Полушепота на двоих... И мыслей, невысказанных вслух...

Как красива эта роза... Нежность, воплощенная всем миром... в первозданную красоту....

Положи мне ее на ладонь...
Доверь ее мне...
Дай мне прикоснуться к ней...
Я не сделаю ей больно...
Я буду очень аккуратной и бережной...
Бережной к тебе ... К твоей Душе...

Я зацелую каждое твое слово... Я согрею и обниму каждый твой порыв ко мне... Твое желание быть ближе...
Мягкостью и нежностью я приглажу вихрь твоих чувств и окутаю тебя теплотой и силой любви...

Вот они... Мои ладони...
Положи на них свою розу.
Розу твоей любви.
Я жду ее... Очень жду.

Ирина Александрова Ивушка

вместо письма

Став для тебя адом, я обрела рай. Время с тобой рядом черной строкой стай
перелетит в осень, прошлую жизнь кляня.
Ты был меня после.
После другой меня.

Этот повтор вечен. Этот сюжет прост. Я сочиню вечер, поцеловав холст
болью своих реплик, солью твоих губ.
Нет никого.
Нет их.
Память ведет вглубь.

Память – твоя пытка. Чувства – моя суть. Ты для меня сшит, как
млечный во мгле путь. Ты для меня соткан, порван, разгадан, наг.
Полночь в твоих окнах тонет в моих снах. Тонет в твоих грёзах.
Ищет двойное дно.

Это – мои слёзы стали твоим вином.
Выпей меня, выпей. Стань от разлуки пьян.

Взмахом твоих крыльев стала теперь я.

Татьяна Ткачёва - Демидова

фотограф FERDINANDO SCIANNA.

— У тебя много было женщин во Франции? — прошептала она, не открывая глаз.
— Не больше, чем это было необходимо, — ответил я. — И никогда не было такой, как ты.

Эрих Мария Ремарк.

Женщина, с которой я не спал.

Она не замужем, и я никогда не видел ее в белом платье. В белых перчатках... Пальцы, к которым я никогда не прикасался. Не находил ее каштановые волосы у себя на рубашке, а темной ночью на моей спине она никогда не оставляла свой автограф. Мужчина? Нет, слишком не тот и до абсурда — не те. Если бы я мог говорить ее губами, это прозвучало бы так : «Они мне не подходят, как комнатные тапочки к моему вечернему платью. Я хочу так, чтобы однажды посмотрев, я не могла больше отвести взгляд. Это мне подходит. Я хочу эти туфли, они особенные.»
Одинокая? О, нет. Это не про нее. Она уже давно не та наивная девчонка с глазами, полными звезд, и глубокой верой в надежное мужское плечо. Ее проблема не в том, что она одна, а в том, что не могут ее оставить в покое. Брось ее, и она к себе прижмет. Покинь ее дважды, и можешь навсегда забыть ее имя.
Я не знаю о ней практически ничего, но если бы меня кто-то спросил, во что она верит, я бы, не задумываясь, ответил:
— В удобные туфли.

Вячеслав Прах.

Она обошла кровать походкой танцовщицы, поставила бокал на пол рядом с собой и потянулась. Покрытая загаром неведомого солнца, она была беззаботна в своей наготе, как женщина, которая знает, что желанна, и не раз слышала об этом.

Эрих Мария Ремарк.

Ты придумал меня..!

Ты придумал меня..! Так, наверно, бывает
.....................................................................под вечер,
если плачет душа, с одиночеством боль разделив.
Ты придумал мой стан, мои хрупкие белые плечи,
позолоту волос и манящих очей чернослив.

Ты придумал мой мир, под звездой,
.................................................на окраине лета,
где в каньоне зари разноцветные нежатся сны.
Ты придумал сентябрь
................................в хризантемах лилейного цвета,
мой задумчивый взгляд в серебре бледноликой Луны.

Ты упрочил мой плен из мечты, совпадений
...............................................................и песен.
Исстрадалась душа, захотелось простого тепла.
Ты придумал рассвет.
..............................Что бывает рассвета чудесней?
Только жаль, что с зарею, надежда сгорает дотла.

Ты умножил печаль,
.................................обрекая себя на невстречу,
на несбыточность снов, на сожженные за ночь мосты.
Ты придумал сюжет.
.........................Только мимо проносится встречный!
Ну, а ты..? Пишешь вновь..,
................................«чтоб, хоть раз...
..................................................у последней черты…»

Ты придумал меня!
...........................Из осколков разбитого сердца,
из разлук и утрат свил желаний терновый венец.
Ты попал в западню.
..............................И не знаю.., отыщешь ли дверцу...

Ольга Колпакова

Я тебя приглашаю в нежность,
приходи на закате в ночь.
Я умею быть сладко-грешной,
а порой помолчать не прочь.

Приходи, не стесняйся… Ну, же…
Я тебе обещаю сны.
Снова город дождем простужен,
и по каплям читаю «мы».

Будем ласку искать в ладонях,
если хочешь — читай стихи.
Холод души теперь не тронет,
как услышит твои шаги.

Будут карты червовой масти
и одна на двоих любовь.
Я тебя забираю в счастье!
Приходи, если ты готов…

Зеленоглазая

В баре

Она, сидела в полутемном баре, играла, меланхоличная музыка, пары танцевали. Она никогда не соглашалась, когда ее приглашали потанцевать или выпить бокал мартини. Ей было все равно и равнодушно, когда к ней подходили симпатичные молодые люди, и предлагали познакомиться. Но каждый вечер, она возвращалась в этот бар. Она ждала его! Не надеялась, в мыслях, жила надеждой в душе. Нога на ногу, красивое приталенное платье, всегда распущенные волосы, и чуть заметная улыбка. Она была очень красива. И, когда приходила, сразу же оказывалась в центре внимания мужчин, но это ее только раздражало. Поэтому она всегда стремилась, присесть в какой-нибудь, самый темный уголок бара, и спокойно ждать.
Этот вечер, ни чем не отличался от других! Она, как всегда была одна, и тихо попивая коктейль, ждала его. Кого именно она не знала, только лишь смутные черты представлялись ее мыслям. Она не знала, как его зовут, как он выглядит, как он одет и его стиль общения. Она знала только одно – он не такой как другие, кто был с ней раньше.
Те, другие старались затащить ее в постель, попользоваться ее деньгами, от души отдохнуть и оттянутся в ее загородном доме, использовать ее слабость в своих личных целях, а потом уйти. Она устала от всего этого, от шумного веселья, от многочисленных красивых и пьяных подруг, от ужасного и давящего одиночества. Она была одна. Она ждала его.

В этот вечер! Музыка манила своими переливами души, красивые тела двигались в такт друг другу, она молча созерцала происходящее и с замиранием сердца предчувствовала. Он медленным шагом прошел по залу, подошел к барной стойке, заказал себе порцию Мартини, и невзначай обернулся в ту сторону, где сидела она. Его взгляд проскользил по изящной фигурке одинокой девушки, и, забрав свой бокал, он двинулся к ней.
Он просто сел рядом, поставил свой мартини, рядом с ее коктейлем, и молча стал смотреть ей в глаза. Прошли тысячи секунд, пока он оторвался, протянул ей руку, и она пошла за ним.
Впервые она танцевала. Ее тело чувствовало, легкий трепет, она смущалась от его прикосновений, но при этом, прижималась к нему еще сильнее.
Ее запах сводил его с ума, его губы, стремились поцеловать тонкий изгиб ее шеи, он безумно желал эту женщину, и не хотел больше, отпускать ее из своих рук. Она и не стремилась уйти, она дождалась.
Музыка давно сменилась ритмичным техно, заметив это чуть позже, они, не разжимая рук, двинулись к выходу.
Этот вечер, превратился в ночь. Ночь любви и трепета, ночь безумных слияний тел, и ее долгожданных слез. Она плакала впервые, впервые за эти долгие годы. Когда можно просто чувствовать его, и когда он чувствует ее. Не нужно слов, лишь легкие взгляды говорили и обсуждали все молча. Как им хорошо вместе, как сердца сжимаются при ощущении прилива наслаждения, как огонь страсти сжигает, их желанные тела. Им волшебно, им хорошо.

Она, сидела как всегда, в самом темном уголке бара, рядом на столике стоял бокал мартини, она ждала, ждала своего желанного мужчину, который подарит ей ночь – ночь любви и слез!

Леда Славная

Приходи на меня посмотреть.
Нет, спектакля не будет. Не бойся.
Просто я покажу тебе осень,
Что меня заполняет на треть.

Приходи. Я не буду рыдать.
Даже буду прилично одета.
Хочешь, я покажу тебе лето,
Что забыла кому-то отдать?

Приходи. Посмеемся чуть-чуть.
Как коту, почешу тебе спину.
А потом покажу тебе зиму,
Что укрыла мой жизненный путь.

Ты не пряник. Ты кнут. Или плеть.
Я тебя остро чувствую кожей.
Но весну покажу тебе всё же,
Коль придешь на меня посмотреть.

Саша Х

Шляпка - это принадлежность к тому,
что имеет особый разряд.

"Женщина в шляпке
не может себе позволить
ходить, ссутулившись, как любовь, безответно -
пусть будет шляпка
глаза мозолить
общемасштабно, как флаг трехцветный.

Женщина в шляпке
повсюду видна,
в розе ветров – она, как есть, центровая фигура.
Ее эксцентричность
до моды доведена,
откуда в искусство уходит живая натура.

Женщина в шляпке
с сеточкой пастельных вуалей
или с подушечкой тюля в фиалках и под фатой,-
увидит такую художник
и на холсте захвалит,
а то еще объявит какой-нибудь местной святой.

У хорошей шляпы нет цены.

Французская поговорка.

Шляпки – токи, бретонки, канотье -
их множество множеств,
как принадлежность к тому, что имеет особый разряд.
Женщина в шляпке
среди платкопестрых убожеств
имеет ни с чем не сравнимый особенный взгляд.

А кутюрье,
как драгоценного камня огранку,
шлифуя каждую грань или заусеницы кромку,
как вывернет
эту женщину в шляпке наизнанку
и задрапирует ее почти в блоковскую незнакомку.

Я люблю время с ней. Оно не распадается на составные элементы, становится единым, течёт в верном направлении. Вызывает неосознанную улыбку.

Эльчин Сафарли

Три года

беспросветного счастья

Три года беспросветного счастья
чистого, как слеза.
Как вам рассказать,
в каких оборотах, лицах,
про объятия каждой клеткой
тел,
вдруг проснувшихся в новых своих границах?

Как вам рассказать,
что секунды вывернулись как эры,
как они висели эпохами над головами?

Два звука:
— «лю»,
— «блю»
каждый день открывались премьерой.

Да что там! — они вообще не казались словами.

Они бились, они метались с двух сторон кожи,
они резали кожу двумя ножами,
острыми, как поцелуи, тонкими, как касанья.

Они не были ни на что похожи,
они были живые, они дышали.
они выдыхались, как запах клубники утром,
они блестели росинками на ключицах —
не было никаких «как-будто».

Это все
просто
хотело
с нами
случится…

Вот вы говорите —
чудес не бывает?
неправда, они бывают
они выпадают с дождем
выходят из подворотен
они выжидают — и когда их совсем не ждешь
особенно неожиданно происходят.

И все так несложно вроде —
ты раскрываешь руку
и мягко в нее ложится
доверчивая
рука,
и я не знаю точно, как это происходит —
но, похоже, они там сплетаются на уровне ДНК.

kokabaskin

Я поняла одну вещь: с другим у меня было «р», буква, которую я предпочитала, — самая я из всего алфавита, самая мужественная: мороз, гора, герой, Спарта, зверь — все, что во мне есть прямого, строгого, сурового.
С Вами: шелест, шепот, шелковый, тишина — и особенно: cheri.
…
Но это случается со мной так редко, так никогда. Я все время боюсь, что я грежу, что вот сейчас проснусь — и снова гора, герой…

Марина Цветаева

Моно 1

31 августа.

Я беру зонт и иду провожать лето. Чуть прохладно, и в аллее к запаху дождевой влаги примешивается пряность свежескошенной травы. Ее неровно состриженные прядки покрывают обочину асфальтированной дорожки.

Сегодня мы с природой настроены удивительно в унисон. Задумчиво бреду между деревьев. Зелень крон еще всепоглощающая, но едва отмечена пятнами сентябрьской охры.

Первая капля ударяет неожиданно. Огромная и тяжелая, она попадает точно в центр лба, будто кто-то решил осенить меня крестным знамением, но так и не довершил задуманного. Раскрываю зонт и отчаянно жалею, что я не Мэри Поппинс, что нельзя вот так легко воткнуть острый наконечник зонта в линию горизонта и, следуя за переменным ветром, отправиться в Вашу сторону.

Встречные мужчины, окинув глазами мой силуэт, вдруг начинают притормаживать, заинтересованно вглядываясь в лицо.

Нет. Дело совсем не во внешности. В Москве огромное количество красивых женщин. Ежедневно они приезжают на московские вокзалы со всех городов и сёл в поисках достойного обрамления своей красоте. Быстро осваивают нравы мегаполиса, моду и манеру общения, всеми средствами стараясь откреститься от своей "местечковости", стыдясь ее, будто она априори является признаком второсортности. Ах как же они не правы. Москва, с прабабок мой город, отчаянно теряет свою индивидуальность и теряет индивидуальностей. Прощай самобытность, и ту женщину, которая обогнала меня пять минут назад, практически невозможно отличить от вот этой, что поравнялась со мной сейчас. Вздыхаю... Интересно, как объяснить ей разницу между тонким ароматом женщины и выхлопом парфюмерной промышленности, который она несет на себе, как тяжелые доспехи?

Еще один мужчина, поравнявшись, чуть притормаживает. Это совсем не попытка привлечь мое внимание или познакомиться. Во взгляде скорее легкое удивление и желание прочитать по моим глазам что-то очень важное, решительно нужное для него.

Я слушаю себя. Вслушиваюсь. Обращаюсь внутрь себя. Что же такого есть во мне сейчас, что так необходимо этому человеку? Навряд ли я особенная. И снова вслушиваюсь в себя. ТАК женщина прислушивается к себе только в двух случаях: когда в ней зреет новая жизнь и когда в ней зреет чувство.

Я ношу в себе что-то очень хрупкое и ценное, что бесконечно дорого мне, что согревает меня изнутри. Я несу себя с величайшей осторожностью и гордостью. Теперь я осознаю, что почти совершенна, потому что ношу в себе Ваше чувство ко мне. Вашу любовь, помноженную на мою, ответную. И это удивительно. На месте вакуума, пустоты внутри меня теперь растет и набирает силу любовь. Она пока ласкова со мной, как дитя. Но я знаю, что если она будет расти, то с каждым днем будет становиться все требовательнее и властнее. Пока не лишит меня воли почти полностью. Рассудочность будет взывать к остаткам цинизма и иронии, но разум и чувства... Банальное противостояние.

Незаметно для себя выхожу на улицу пестрых витрин. Люди с зонтами, два встречных потока, которые торопливо и нервно обтекают друг друга. У зоомагазина мокнет под дождем желтая лохматая псина. Ах, как пахнет ей, наверное, всеми этими новомодными Pedigree. И совсем навряд ли она надеется, что её здесь подберут. Не пнули бы - и слава собачьим богам... Сердце противно канючит, что вот и я - мимо... со своей жалостью. А кому она нужна - жалость? Когда хочется тепла и еды. Мне стыдно... ужасно... и гадко от собственного бессилия и бездействия.

Выпадаю из общего потока и на минуту замираю. Передо мной за стеклом витрины обнаженная женщина. Нет... Это всего лишь манекен. Пластмассовые бугорки груди лишены своих венцов. Псевдоженщину молча и как-то отстраненно раздевает женщина из плоти и крови. Какая ирония, однако. Блузка расстегнута. Манекен больше не сопротивляется. И в доказательство то ли покорности, то ли обреченности вдруг теряет свою руку. Символы... символичность... Знаковость? Рука мягко падает на пол, под ноги женщины из плоти. Нет сил смотреть дальше эту пантомиму...

Поворачиваю к дому. Сегодня вечером, перед сном, мне предстоит недолгий разговор с женщиной. Я увижу ее чуть бледное лицо в зеркальной поверхности. И мне не хватит смелости, чтобы пристально взглянуть в ее глаза. Кто? Бог или черт - знает, что я там могу увидеть? Губы разомкнутся, и я услышу слова, брошенные отражению, как удар бича: "Ты спятила, подруга..."

Отражение молча отвернется и потянется к выключателю. Спать... Да, я буду спать. Но перед сном я буду думать о Вас...

Моно 2

Сквозь неплотно пришторенные окна в комнату тонкой струйкой вливается свет ночной улицы. Немного неона, немного неверного света луны. Вливается и перемешивается с чернильной, затаившейся в углах темнотой, разоблачая ее.

Я с детства боюсь темноты. Но только не с Вами...

Временами под окном слышно, как шуршат покрышки проезжающей мимо машины. И тогда сквозь узкий проем в гардинах на стене из темноты рождается световая абстракция. Она движется и меняет свои очертания. Коротенький мультфильм для двоих. Интересно, что Вы там разглядели? То же, что и я? Или нет...

Наверное, что-то иное. Нам должны сниться разные сны, нравиться разная музыка, разные фильмы...
Даже в том, что мы обычно ходим разными улицами, есть какой-то высший смысл. Может, все это только для того, чтобы мы принесли свой мир друг другу? Посмотреть на все вокруг Вашими глазами - это подарок. Это возможность прожить параллельно еще одну жизнь, сколько бы мне ни выпало: час, день или годы. Это как вдохнуть Вашими легкими, видеть... обонять... осязать, как Вы. Слиться с Вами. Стать Вашей частью. Самое ценное, что мы можем подарить любимому человеку, это позволить ему ощутить жизнь через нас, безгранично довериться. Позволить войти в себя... и не только физически, войти в душу...

В темноте вспыхивает тоненький язычок пламени и облизывает кончик сигареты. Секунду спустя, я слышу Ваш глубокий выдох... Слух сейчас особенно обострен. До первого прикосновения слух является самой эрогенной зоной. Он улавливает каждое Ваше движение, шорох Вашей одежды. Мне слышно, как Вы дышите. И слух подскажет мне, когда Ваше состояние изменится. Нарушится размеренность Вашего дыхания; и я изо всех сил сдерживаю свое, чтобы насладиться Вашим. Вы возбуждаете меня. От одной мысли о Вас я теряю самообладание и меня накрывает горячей волной, которая возникает где-то в области солнечного сплетения и расходится на две. Одна ударяет в голову, отчего лицо розовеет. А другая волна начинает медленно опускаться вниз, заставляя что-то сладко сокращаться внизу живота.

Я выкраиваю Ваш силуэт из темноты. Вырезаю его из сумрачного интерьера комнаты, как из цельного листа бархатной бумаги. И Вы кажетесь мне бархатной, обтекаемой. Сумрак скрадывает все прямые линии, придавая им округлость.

Я в ожидании, в предвкушении... первого прикосновения. Может, это будет легкое скольжение Ваших волос по моему плечу...? Может, Ваше дыхание на моей шее...? Ваши пальцы на моем запястье? И Ваши губы...

Вет Лавиртум

Глаза Её – абсент; а сердце – хрупкий пепел...
И гордость, как гроза, в движении млечных плеч.
Бесстыдством губ Она заплатит за Бессмертие.
Погаснут фонари – свидетели всех встреч!

Услышьте новый Век! Он прошлому - не пара.
Вдруг прошуршат шелка и ветерок духов...
И Женщина скользнет из сумрачного бара,
И уведёт с собой в туман иных веков!

Вихарева Милена
"Видение Прекрасной
Дамы"

Запах любви

В осени ясно сквозит некая куртуазность:
Маскарадные краски, туманность седая,
Запахи терпко-горчащие, мудрая праздность,
И галантность дождя, стучащего в зонт – крышу рая.
Пары гуляют свободно по зеркалам луж...
Это Париж, обычный вечерний Париж.
Он: «Может, сходим сегодня в Мулин Руж?
А потом чашечка кофе... Почему ты молчишь?»
Она: «Я думала, что любовь - это не кофе,
И не постель. И даже не дерзкий стриптиз и канкан.
Что это волшебное утро и твой теневой профиль
На фоне небес. И тихая музыка ветра с окна.
Но я ошибалась, mon cher. Как банально - c'est la vie...»
«Мы все ошибаемся, mon die. Это не страшно...
Хочешь, я подарю тебе Париж, где только я и ты?
И страсть, покорившая мир - обнаженная башня...
Такая же тонкая и недоступная, как женщина моих снов!
Кто говорит, что запах кофе не может иметь наша любовь?!!»
Гирлянды огней обвивают деревья, фасады домов,
Словно каскады сверкающих ласковых змей,
Бульвары хранят свои тайны из прошлых веков,
Где в шепотах ночи сгорали сердца-мотыльки в кострах фонарей.
У любви свой особенный запах - опавшей листвы,
Кофе с ванилью и мятой чуть теплой постели...
Каштанов поджаренных где-то в районах Москвы
Или других городов со сладкими нотами розы и мокрой сирени.

Вкус любви

...Что случилось с Вами,.. m'sieur.
Снова любовь пробовали на вкус?
Напоминает клубничное монпансье
...Или кислый столовый уксус?
Какой Вы смешной... Наплевать!
...Париж на ночь одевает пижаму,
стелет призрачной дымкой кровать...
...И ждет поцелуя мамы...
А может быть mademoiselle
Придет и споет колыбельную,
...Сядет с краешка на постель -
Такая современная тонка bell...
Сонно опустятся веки-жалюзи -
...Прикрывая чужие пороки -
На уютную скучную жизнь
...За интимностью окон.
Париж обнимет свою игрушку –
...Железную башню – и уснет...
M'sieur, у Вас еще осталась любовь?
...Угостите madam как пожелаете...
Попробуем этот десерт вновь
...вместе. Как вы считаете?
...Это будет уместно?
Тет-а-тет где-нибудь на Парнасе...
Надеюсь, не окажется пресным
Ваш поцелуй на теплом запястье
...И чуть ниже изгиба шеи..?
...Осторожно – платье помнется!
Бретелька скользнула с плеча, хмелея...
Париж спит, и во сне счастливо смеется.

Джун Перл

Она купила себе план Парижа и кончиком пальца блуждала по столице. Скиталась по бульварам, останавливалась на каждом углу, на перекрёстках улиц, перед белыми квадратиками домов. Когда глаза уставали, она закрывала веки и видела во мраке колеблемые ветром языки газовых огней и подножки колясок, мгновенно откидывающиеся у подъезда театров.

Гюстав Флобер.
"Госпожа Бовари"

Вет Лавиртум

белым на белом

Знаешь..хочется написать о том..как..с тобой..губы теряются..переходя на "Ты"..как..
Руки касаются собственных рифм..
Написать..о том..как я могу тебя..словами..устно..письменно...беззвучно в мыслях..заставить гореть..
Хотя..знаешь..я ярче тебя могу взлетать...вжиматься в рифму дрожью..вбирать..влажно открытым ртом..по буквам тебя...
Хочу вылюбить твою свободу..и ты утонешь во мне..пойдёшь ко дну..
Мало осталось...я подожду..
Написать ..про вход в иное измерение..где хочется..чувством капелькой скатиться между лопаток..
Видишь..разноцветные взрывы..и дорога туда..где рождается "да"...

Я буду писать тебе на белой бумаге..белым карандашом..угадай..что?
Глагол"люблю"

Бабочка38

For the charming Victoria Monti!

With love for you my favorite lady !!!

Natalie

Любовь — это упоительная катастрофа: знаешь, что несешься прямо на стену, и все же жмешь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждешь минуты, когда рванет. Любовь — единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.

Фредерик Бегбедер, из книги "Любовь живет три года"

И пробежит по коже дрожь...

И пробежит по коже дрожь…
И сердце загнанно сожмётся,
Когда однажды ты поймёшь –
Она уйдёт и не вернётся.

Не потому, что час настал,
Хоть чувства тоже угасают,
А потому, что ты солгал,
А ложь любимым не прощают.

Ей был к лицу стальной доспех,
Она щита не опускала...
Ведь ты – единственный из всех,
О ком она всю жизнь мечтала.

Да разве кто-нибудь другой
Был горд удачною попыткой?
И лишь покорная с тобой,
Она вошла в твой плен с улыбкой.

Сняла и платье, и металл,
Она б и с кожею рассталась...
А ты ведь даже не узнал,
Как в этот миг она стеснялась.

Там, за спиною столько плах,
Голгоф и судорог смятений,
И ледяной полночный страх
Не тех... не с теми отношений.

Она боялась не узнать
Тебя, которого искала,
Она боялась потерять
Твой взгляд в толпе, когда узнала...

И тайной вечной и святой
Вошла как свет в твоё сознанье,
И лишь тогда... и лишь с тобой
Узнала счастье обладанья.

Не потеряй её с другой –
Такой единственной не будет,
Прижмись к её груди щекой –
Ты слышишь сердце? Любит... любит...

Сказоч-Ник

Однажды ты встретишь мужчину, который сожжет тебя изнутри. Влезет к тебе в душу и останется там жить. Твое сердце будет изнывать, тело вспыхивать, а душа тлеть. Тебе захочется быть рядом, обнимать, ласкать, быть его частью. Он будет причинять тебе боль, ломать, разрывать на части. Ты не сможешь уйти от него, он будет преследовать тебя. Во сне, наяву... Будешь искать его в толпе, надеяться, что придет, обнимет, заберет с собой. Эмоции заполнят твою сущность, ты перестанешь адекватно мыслить. Он станет раем и адом на земле, болью, твоим мужчиной.

Ekaterina Gromasheva

Нестерпимо больно

Они стояли около метро и никак не могли расстаться…

Прижавшись к его плечу, Она вдыхала знакомый запах, чувствовала теплое дыхание на своей коже… Он что-то шептал, горячо и порывисто, и прядь волос, выбившись из-под шапки, щекотала её ухо. Улыбалась, пытаясь согнать с себя дрожь пробегавших мурашек…

- Мне пора, - попыталась мягко отстраниться.
- Ещё чуть-чуть, пожалуйста…
- Уже поздно, - беспокойно теребила перчатки…
- Обещай, что сегодня же все ему расскажешь! - крепко сжал Её руки. - Надо что-то решать, так не может продолжаться дальше. Обещаешь? - повторил Он.
- Да… да…конечно, - опустила уставшие глаза. - Может и сегодня… не знаю...

Из горячей пасти подземного перехода спешили запоздалые прохожие, подняв воротники, укрываясь от колючего снега… Маленькие, юркие льдинки с удивительной проворностью царапали кожу запястий, щек, подбородка…

Она переступала с ноги на ногу, пытаясь почувствовать замерзшие ноги…

- Ты совсем замерзла, дрожишь, - обнял Её, - беги домой…
- Я не могу без тебя… - жалобно посмотрели в ответ влажные глаза…

Шершавые горячие губы коснулись Её лба:

- Хочешь, я пойду с тобой и мы все объясним?
- Нет, что ты, я сама… правда, - провела кончиком носа по Его щеке, - тебе пора…метро уже закрывается...
- Мы завтра увидимся?
- Конечно…
- Ты плачешь? - слегка развернул Её лицо к свету, - не смей, слышишь? Хочешь, мы поедем сейчас же ко мне… И ты больше не вернешься к нему, хочешь? - целовал он её мокрые холодные щеки, ощущая на них колючие соленые снежинки. - Ты меня любишь?.. Скажи, ты меня любишь? Только прошу, не плачь…

- У меня замерзли ноги, - чуть слышно сказала Она. - Я тебе завтра позвоню…

Смотрела вслед удаляющейся спине, и сердце кричало: "Люблю! Люблю!! Люблю!!!…" Но с губ слетал лишь шепот… тут же растворяясь в облачках теплого пара…

* * *

Он что-то говорил, говорил…срываясь на крик…Тут же что-то просил… хватался за сигарету и, не сделав и пары затяжек, тушил.

"…C подругой…зашли в кафе… шампанского….. прекрати…что за концерт…я устала… хочу спать…"
В ушах звенели слова, словно пощечины… Она их не слышала…
Закрыла глаза… "Я ничего не могу ему сказать…Ничего не могу сказать, слышишь?"
Слезы бессилия сами собой рванулись наружу...

- Ты что? Милая? - кинулся он целовать Её руки. Там, где на запястье сердце бешеным пульсом плакало вместе с ней. - Прости, прости! Я идиот, я дурак!! Не знаю, что на меня нашло… Я люблю тебя, слышишь? Только не уходи от меня, не исчезай, я не смогу без тебя… Ты меня любишь?.. Скажи, ты меня любишь? Только прошу, не плачь…

"Дежа вю"… с разницей в полчаса…

- Ты меня любишь? Ответь же! - пристально смотрел он ей в глаза.

"Вот!!! Сейчас!!! Непременно! Рассказать всё и не мучиться больше! Собрать чемоданы, взять такси - и к нему!" Но опять нужные слова застревали где-то на подходе…

Она лишь кивнула головой:

- Да, конечно… люблю…

Он благодарно обнял Её колени и уткнулся в них лицом.

А Она смотрела невидящим взглядом в черный квадрат окна… "Как легко я это сказала, почему сейчас, почему тут, когда я должна была сказать совсем не то??? Почему??? Где же взять силы?.. Я не люблю! Не люблю тебя! НЕ ЛЮБ-ЛЮ!"

"Не люблю!", - в исступлении кричала она, глотая слезы… Но этот крик застревал где-то внутри, и не мог выбраться наружу...
Начали покалылать замерзшие ступни… Нестерпимо больно…

Скорпиошка

Чувственность — это...
... сила бешенства беспощадной гибельной нежности.
... легкость тонущей в океане кокетливой снежинки.
... грация «манерно угловатая», язвительная и дразнящая.
... взгляд безнравственно чистый, как звездная бездна.

Иллюзия

Лёгкий стук каблуков по промёрзшим ступеням,
Мягкий свет фонарей - цвета спелого манго,
Два коротких звонка. Две нечёткие тени.
В полумраке прихожей безумное танго.
Нужный пульсовый ритм отыскался мгновенно,
Мы ведь оба с тобою «танцоры» со стажем -
Даже если мой голос впитается в стены,
Эхо стен никому ничего не расскажет,
И иллюзию счастья ничто не нарушит -
Ведь никто не поймёт, не узнает, в чём дело:
Темнота за окном убаюкает душу,
А знакомые руки - усталое тело.
...первый утренний луч пробежит по ресницам,
На осколки зимы наши сны разбивая.
Потянусь, прошепчу:
- Ты не будешь мне сниться.
Я тебя не люблю.
отзовёшься:
- Я знаю...
Засмеётся метель над нелепостью фразы,
И сквозняк унесёт её в чёртовы дали -
А чего мы хотели - всё просто и сразу?
- Так бывает на свете?
ответишь:
- Едва ли.
Мы прикинемся, будто бы каждый не понял -
Эти «муки любви» не нужны нам и даром -
Будем молча, обнявшись, курить на балконе,
Размышляя о том, что мы чудная пара,
И что честность - совсем не дурное начало,
А не строить иллюзий о будущем - мудро...

И, касаясь улыбками тонких бокалов,
Целовать апельсиново-сладкое утро...

Неждана Юрьева

Она наденет его рубашку ...

Она наденет его рубашку,
И станет юной, смешной и нежной,
Он очень любит летящий запах
Её духов на своей одежде –
Прозрачный, тонкий, чуть уловимый,
С едва заметной горчащей нотой,
Он очень любит в ней запределье
И то, что кратко зовут «породой».
Он сам не знает, как получилось,
Что вдруг сменились приоритеты:
Ещё недавно хотел свободы
И тех – холёных, почти раздетых,
И брал – на месяц, ну, два, от силы,
Платил по счёту и ставил точку.
А тут… пропал в ней, и потерялся,
И не нашёлся, и это – очень.
И это – очень, и в этом – пламя,
И это – страшно, и в этом – счастье.
…Рукав рубашки сползёт немного,
Откроет узость её запястья –
И он вдруг остро и беспощадно поймёт,
Что лёгкость исчезнет скоро:
Осталась только одна неделя
Её свободы – потом укором
Меж ними встанет тот, кто имеет
Права на эти глаза и губы.
И он торопится быть с ней нежным,
И он так хочет быть с нею грубым,
И он так хочет с ней в запределье,
Где нет законов, устоев, рамок.
И это – очень.
И он – зависим.
И это – страшно.
И это – ранит…

Когда чувственность влюблена в нежность, рождаются самые прекрасные прикосновения…

Осенняя Весна

Её волосы касаются плеч и бездонный как море, взгляд...
И он так сильно сжимает ее ладонь, что костяшки пальцев болят.
Она любит мешать виски с колой и льдом холодить висок.
А он глядит на нее так пристально. И пьет мартини и ананасовый сок.
У нее ямочки на щеках, и тонкая кожа на шее, где бьется пульс.
Ее сладкий запах остается горечью миндаля на вкус.
Голос родной её в ушах отдается эхом часы подряд.
И он ночами не может уснуть в объятиях ноября.
У нее родинки за правой лопаткой. И нежность покатых плеч.
И он не знает, во что она может еще его там вовлечь.
Когда она сверху, то голос хрипнет, подобно её звонку.
И дрожь пронизывает его насквозь, по каждому позвонку.
Она смеется, до кончиков пальцев, голову запрокинув слегка назад.
Он старается не дышать. Щурится, закрывает свои глаза,
И делается одинок, как забытый всеми причал.
И выдыхает «Родная моя.
Любимая.
Я так скучал».
Она стонет и выгибает спину, закусывая губу.
А он вздрагивает, просыпаясь,
и холодный пот прошибает его по лбу.

Никогда не говори мне: смотри, ты видишь, я люблю тебя, вот, смотри..
Никогда, ты слышишь, никогда, никогда мне не лги, никогда не дари
Ничего личного, ничего настоящего, ощущаемого, ничем не свети..
Я - вот она я - я люблю тебя, а ты молчи, ничего не говори, молчи.

* * *
Она поправит юбку, блузку, выпрямит спину, кинет на него взгляд
И словно искры из ее глаз летят; он говорит про жену,
Она не слышит этот звуковой ряд: что-то там "Дети так плохо спят",
Потом резкое "Иди сюда..". Она перебьет: "Не могу это слушать, слишком люблю тебя.

Вот поэтому я прошу: не связывай со мной свою вечернюю жизнь,
Не зови так часто на встречи, давай мне играть с тобой и давай говорить,
На большее - не претендую, большее - это не наш с тобой щит,
Я потому и хожу к тебе, что ты можешь меня обнять, а потом отпустить..."

Он наденет рубашку, галстук, скажет: "Я пахну твоими духами.
Несмотря на редкость встреч - ты завладела моими снами.
Я не знаю, что будет отныне с нами и с этими вечерами ... "
Она бормочет: "Милый, мы опоздали на все поезда, мы так чудовищно опоздали..."

* * *
Никогда не говори мне: смотри, ты видишь, я люблю тебя, вот, смотри...
Никогда не веди меня за собой, не жги меня, не жги мне всё изнутри,
Я связалась с тобой, зная каждый момент и каждый риск:
Я так осторожна, что если уйду сейчас навсегда - ты останешься кристально чист.

Красиво говорить о любви может тот, в ком эта любовь ушла в воспоминания, убедительно говорить о любви может тот, в ком она всколыхнула чувственность, и вовсе о любви молчать должен тот, кому она поразила сердце.

Марк Агеев
"Роман с кокаином"

Что-то имени меня...

Так значит, вот где ты живёшь, нашедший край своей свободы.
Там волны рвутся в битвы... сплошь...
Чтоб быть последней нотой коды.
На диком островке из скал, где ставший органистом ветер,
В штормах не пряча злой оскал, игрой безумной бури метит.


Так значит, там хранишь маяк... на этом острове открытом,
Держа в руках заветный знак к пути меж Сциллой и Харибдой.
Соль на губах, дождей следы... И чайки - племя Джонатана.
Художник, сжегший все холсты, что стало там с сердечной раной?...


Ты сам не веришь, что живёшь моим влюбленным в море взглядом,
Но... ЭТО море - вводит в дрожь... А раны сердца лечат ядом.
Мужская ржавая броня... коньяк, табак, стихотворенья,
И, что-то имени меня, исполненное в иступленьи...

Александра Ястребкова

Море — это воплощённая чувственность. Море умеет страстно любить и ненавидеть, умеет смеяться и плакать. Море отвергает любые попытки связать его заклятиями, сбрасывает любые оковы. Сколько бы ты о нем ни рассказывал, всегда найдётся нечто, о чем ты и помыслить не мог…

Кристофер Паолини

Там, где море...

Я войду в твою полночь, ломая, круша заклинанья.
Ты подумаешь – просится осень в твой дом на постой…
Только там за окном все привычно. И тает сознанье,
Обреченное верить глазам…

Очарованный мой…

Я присяду к Тебе на постель и неслышно открою
Дверь в безумно-непрожитый день на краю сентября
Там, где море и два самых белых на свете прибоя,
Поделившие север и юг – на меня и Тебя.

Я склонюсь над Тобой, рассыпая свои поцелуи,
Словно пригоршни маков на выпавший снег простыней…
Я художник сегодня… И руки по телу рисуют
Ледяные эскизы из мира полярных ночей.

Чуть дрожат твои веки – под ними ветра и метели.
За окном все привычно… И только к утру тишина
Белоснежной мечтой околдует последнюю зелень,
Чтобы Ты улыбнулся.

И вспомнил: «Мне снилась Она…»

Велма

too soon

мы точно где-то с тобой встречались – возможно, в моем прошлогоднем сне
скорее всего, мы даже венчались – в отеле на берегу индийского океана
я помню, вода в нём была бирюзовой. и солнце – зайчиком на блесне
мы любили друг друга, а между любовью ты что-то играла на фортепиано

а еще мы ловили форель. ты случайно не знаешь – форель водится в океане?
жарили её на гриле с папайей и манго, а по вечерам ходили в кофейню
мне все время хотелось тебя раздеть и провести очень ласково по спине
ты, наверно, была натурщицей, а я художником, пишущим в жанре ню

океан качался, и мы качались – волосы пахли корицей и кардамоном
от того, как ты на меня смотрела, оставались родинки на моей коже
мы долго пили зелёный чай – с восточными сладостями и лимоном
я помню твою тунику и бусы. и глаза, мне кажется, помню тоже

и что, скажи, теперь с этим делать – просить священника развенчать нас
разорвать все стихи на строчки - и пусть их ветер подальше уносит?
не слишком ли это выглядит глупо – мы даже еще не вдохнули на раз...
Бегбедер, пожалуй, на нас обидится – ладно, на обиженных воду возят

Пьяный Ливень

Я любил смотреть, как ты спишь, даже если ты только прикидывалась спящей, когда я возвращался домой за полночь, пьяный в дым; я пересчитывал твои ресницы; иной раз мне чудилось, что ты улыбаешься.

Фредерик Бегбедер, "99 франков"

фотограф Светлана Беляева

Как ни крути, женщина в жизни мужчины бывает только одна, все остальные — это ее тени…

Коко Шанель

Давай будет так

мы встретим однажды друг друга

Мы не приходим друг к другу ни снами,
ни сладкой тоской, что под музыку рейва,
или — неважно — под музыку вальса,
вскипает под кожей, и нежно тревожит,
и режет осокой, и манит своей колдовской
мелодией сердце — мол, не уходи, оставайся!
и тянется нитью из памяти шлейфа,

тоненькой нитью, тоненькой, тонкою... тоньше,
чем луч, проникающий сквозь занавеску,
чем луч, в котором ты видишь пылинки,
чем луч, что растает на коже твоей, чтобы больше
уже не светить — во мне до сих пор эта нить словно леска,
как воздух, нагретый до блеска,
и лучше её оборвать, отключить эти link'и,

все эти — возникшие сами собой — гиперссылки
на вкусные блюда, мелодии, фразы,
дурные — и тем роднее, тем ближе — привычки,
которых другим я ни разу
не смог бы простить,
но тебе — без вопросов, и то как мы пылки
были с тобою, стирая пыль с полок,
ужин готовя; как не паролили лички,
но пороли порой чепуху, и даже грустить
мне было важно с тобою.
мне было нежно с тобою.
все это мне было нужно — с тобою.

Теперь это всё в режиме отбоя —
в тебе, во мне это всё в режиме стэнд бая —
бессмысленно всё погибает,
и погибает,
и погибает —
и никак не погибнет.

Ну, хорошо, давай будет так: время пройдёт,
и в нас обновится кожный покров,
структура костей, состав нашей крови,
слюны, различных желёз, сила, с которой в кулак
сжимаю ладонь, то, как бываю суров
к другим, и ещё беспощадней к себе;
изменится то, как из слов
я составляю анамнез всей своей жизни;
как славно, что время окажет услугу,
сотрет это всё: запах, повадки, черты.

Когда мы увидимся снова,
то, слава богу, станем чужими друг другу:

поскольку всё это буду, конечно, не я —
поскольку всё это будешь, конечно, не ты.

Алекс Микеров

Бог наделил Адама и Еву одной способностью — где бы они не засыпали, просыпались они всегда вместе.

Фильм "8 свиданий"

Он и она

Она скользила по небесной глади
И пряталась в туманах от разлук...
Ее любил.. с земли на небо глядя...
Мужчина... не достойный ее рук....

Она ждала потерянного лета...
А он дарил ей сладость глупых фраз
И ждал ее...и не просил ответа...
Мужчина.... не достойный ее глаз...

Он пел ей про заброшенные замки,
Он был с ней нежен и по детски глуп...
Он сам себе(и ей) придумал рамки...
Мужчина...не достойный ее губ...

Она бежала босиком по ветру..
По венам одиночества мороз...
Ей вслед смотрел любовью безответной
Мужчина ...не достойный ее слез...

Он гладил ветер,целовал рассветы
И отправлял ей запахи цветов...
И как всегда - не требовал ответа...
Мужчина..не достойный ее снов....

Она летела по просторам ночи
И пела песни северных дорог....
Ее искал и верил в чудо..очень..
Мужчина...не достойный ее строк...

Анна Тукина ( Энн Волчица)

Есть женщины, с которыми хочется быть мужчиной. Носить на руках, держать зонтик над тонкой кожей, дышать переливчатой жилкой на нежной шее, восхищать, восхищаться. Пальцами гладить, пусть мысленно, там, где на людях не гладят, и плевать на приличность. Охватывать, захватывать.

Виктория Райхер

и когда она засыпает...

и когда она засыпает в его руках он боится пошевелиться
и нежность его выходит за берега и грозит пролиться
на башенки возведённые из песка затопить бойницы
которые он годами клепал строгал чтоб с тоски не спиться
он отчётливо помнит как глубока на вид безобидная эта водица
хлебнёшь и тут же растут рога не река а козье копытце
иван останется в дураках не лебедь красна девица
он думает как ни была бы редка эта упрямая птица
не стоит она моего мирка уютной моей теплицы

от него осталось так мало он больше не хочет собой делиться

он смотрит как падает мокрый снег за окнами в жёлто-рыжем
фонарном свете сходясь тесней становятся неподвижны
дома он думает о весне она так спокойно дышит
он завтра скажет что так честней что хочет оставить нишу
в груди пустой что не ждал гостей что он не герой из книжек
мы сами творцы своих новостей и получатели мы же
да утро вечера мудреней вот стали б ещё потише
соседи в мышиной своей возне двумя этажами выше
а может просто остаться с ней попробовать вместе выжить

и тогда она вздрагивает во сне и прижимается ближе

Ирина Парусникова

Ты спрашиваешь, любит ли она? Не любит. Если б любила, ты бы не спрашивал.

Лех Якуб.

фотограф Светлана Беляева

Эта женщина – не моя награда;
это я – наказание для неё.

Ошо.

Такие разные женщины...

Есть женщины, похожие на утро:
Глаза - из голубого перламутра,
Спорхнувшие с изящных и душистых
Картин иных салонных портретистов.
Любовь таких – как дымка из тумана:
Полна и сладкой неги, и обмана,
Легка, непринуждённа и беспечна,
Но, словно сон под утро, быстротечна.

Есть женщины, похожие на полдень,
Сошедшие с Матиссовских полотен.
Глаза – огонь, ведь в них на самом донце
Горячее полуденное солнце.
Любовь подобных дам – одни напасти:
(Подобно танго – танцу жгучей страсти)
Пьяняще – обжигающе – прекрасна,
Но, как смертельный яд, она опасна.

Есть женщины, похожие на вечер:
Глаза мерцают тихо, будто свечи,
Из-под ресниц задумчиво темнея…
Те рождены полотнами Ромнея.
Любовь их – мудрость, что присуща даме,
(Вино, в сосуде зревшее годами),
Спокойна, не несёт в себе упрёка,
Но к чувствам рассудительно-жестока.

Есть женщины, похожие на ночи,
Глаза черны, рот чувственно-порочен.
Красавицы, что созданы (не даром!)
Французским живописцем Ренуаром.
Любовь их, пусть недолга и случайна, -
Загадка, обольстительная тайна.
Но таинство любовного урока
Несёт в себе, увы, следы порока.

А женщина, что сочетает мудро
В себе горячий полдень, лёгкость утра,
Загадку ночи, вечера блаженство, -
И есть самой природы совершенство,
Одна (средь миллионов, тысяч, сотен!)
Сошедшая с божественных полотен.

Юлия Вихарева

Недостаток всех прочих женщин состоит в том,
что они — не Она…

Фредерик Бегбедер

она

она забывает за год, как в вазах цветут цветы, но наливает воду и ставит на подоконник, она давно уже знает всё об энергии Ци, верит фэншуйным штучкам... кошкам, но больше- морю

она узнает себя в безлюдном ночном метро, вдыхая туннельный ветер и сумрачный мрамор станций- она никогда не уходит, лишь прячется в тень колонн и ждет, что вот-вот сейчас… попросят ее остаться

она, безусловно, знает, что смысл в одном- любить… и любит! но как-то, как-то... сжигающе, без остатка... она породнилась с фразой- не жди, надо просто жить! живет, как умеет- смирно, надежно и даже ярко

она ещё верит сказкам, хоть всем говорит- прошло, и иногда мечтает, что вдруг может стать принцессой, но сны её- как игрушки… а мир до того большой!… что ей не найти никак приюта и даже места…

она иногда подолгу смотрится в зеркала, и вспоминает упорно зачем же нужны ей губы? Пить-есть, говорить и красить… а может быть целовать? Кусает себя тогда и долго бывает хмурой

она коротает вечер на сайтах горя онлайн, а утром не видит лиц прохожих, что дальше метра… так мается дурью, зная, что это от слова май, прибавить сюда тринадцать... и пятницу- вот ответы!

она вынимает шпильки из прядей густых волос, как нейрохирург, чей скапель ненужные срежет мысли, и, засыпая, думает… если бы всё сбылось… и наполняет вновь парус слезой…и смыслом

Русалкамари

У кромки воды разглаживаются морщины в душе...

Коко Шанель

For Sea

Мне в тебя нырять, как в море без акваланга, и вокруг - пузырьки, а в легких – вода под завязку. С каждым разом ты мне повышаешь планку, С каждым разом – пытаюсь поверить в сказку, С каждой встречей (хоть сто их) – не будем ближе. С каждым вздохом мы друг от друга – дальше. Я в тебя ныряю в попытке выжить,

Море тихо плещет под звуки фальши.

Пессимизм неуместен, к чему лукавить, Но я просто реально смотрю на вещи, Если долго песком отшлифовывать память, то от этого станет немного легче.
Но, лишь - внешне. Внутри ведь - шторма с цунами. По периметру дно все - в сплошных воронках,
Если ты добивать меня все же станешь -

Постарайся сделать не очень громко.

For Sea - 2

C добрым утром, Море. Прекрасное, с добрым утром,
В твою сторону тянут меня дороги и все маршруты,
Мы с тобой, несмотря на разлуки, будто бы два сосуда -
Без слов, но всегда сообщаемся между собой.
Ты прости меня, Море, за то, что я нетерпима,
Ты прости меня, Море, я же тебя простила.
Запах твой в моем воздухе – прочный и уловимый,
И где бы я ни была – четко слышится твой прибой.

С добрым утром, Море. Синее, сильное Море,
Я смотрю на тебя, наслаждаясь твоим простором,
Ты хранишь сотни тысяч наших с тобой историй,
Бережешь миллион наших общих с тобой секунд.
С добрым утром, мое беспокойное, но родное,
Нежно солнце поет кантату тебе в ля-бемоле,
Мои губы уже не хотят ни о чем больше спорить,
Мое сердце снова готово в тебе тонуть…

Написать тебе сто историй... For Sea - 3

Написать тебе сто историй. Всем молчаньям наперекор. «Мне сегодня приснилось море. И мы плавали в нем с тобой…И настолько июль был сладок, Темной вишней касаясь губ, Заполняя листы тетради Миллионом мельчайших букв. А вчера мне приснились горы В белой дымке, как во снегу…»
Я пишу тебе сто историй. И не верится, что смогу Быть как раньше – спокойней, тише, Не искать тебя средь толпы. Каждый - счастлив, кто был услышан...
Только слышишь меня не ты.

Написать тебе сто рассказов, Каждый день расписать и миг. Или сотню прекрасных сказок, Тех, к которым ты не привык. И отправить ближайшим рейсом, И молить, чтоб быстрей дошел. Я, наивная, все надеюсь…Что закончится хорошо…

«Happy-end» не у нас в привычках, В него верят лишь дураки. И сгорают от тонкой спички Недотепы-черновики. Имя шепотом, словно всуе Каждый вечер, а после – в ночь. Я - наивная, все тоскую.

Ты - свободный.
Тебе – смешно.

Carina Summer/Карина Кислицина

Этот город пропитан тобой насквозь,
Его воздух вдыхаю как прежде - с болью.
Ты прошла здесь как пуля сквозь сердце... сквозь,
Я другой такой раны, прости, не помню.

Главы сумрачной книги - закат... рассвет,
Этот город отмечен твоим проклятьем.
Я ни разу не слышал в нём слова "нет",
Пока ты не коснулась меня причастьем

Своих бархатных рук, изумрудных глаз -
Подожди... этот город тобой пропитан.
Без тебя его воздух - смертельный яд,
Белладонны сок в пузырьке разбитом.

Она пахнет медовой лаской,
Мятной нежностью, пьяной вишней.
И даже ветер слегка замирает,
Когда она проходит чуть слышно мимо.
Так легка, так неуловима, Так не-до-пу-стимо красива!
И в этом её огромная сила. Великая женская сила.
Она пахнет утренним кофе. С молоком. И немного корицы.
Улыбается краешком губ цветку на петлице блузки.
Или в вырезе платья. Или вплетённому в косы.
И пахнет ветром. И морем многоголосым.
Она пахнет дерзостью, негой, смятой постелью,
Голым плечом, одетым в бретельки. Или раздетым.
Или спрятанным в свитер, накидку, шаль, да во что угодно –
Она всё равно пахнет сексом! В любую погоду:).
Она может быть воском. Может быть оловом.
Мягкой патокой, блистательным золотом.
Она может… и коня на скаку осадить одной лишь улыбкой!
И пожар затушить, равно как и разжечь:). Без единой ошибки
Она пишет свои любовные письма сердцем.
К ней приходят согреться, с ней оживают.
Она муза. Но при этом чертовски живая!
Она пахнет по-разному, все ароматы вселенной
В ней одной, в необыкновенной
Такой мечте, никому не обещанной.

Вы знаете кто это? Это – женщина!

ОНА

она умеет летать во сне,писать стихи и гулять по крышам
а я был старше её на век,а может быть и на сотню жизней
она похожа на эльфа и...на принца маленького без шпаги
она живёт каждый год за три и сердце кутает в мягкий шарфик
её хотелось спасать от змей, коварных троллей мышей и кошек
и на руках уносить в постель и слушать soul под тонкой кожей
а по утрам приносить туман,клубнику в сливках и чай с вареньем
сходить от нежности с ней с ума и разводить как мосты колени..
а после пить у костра вино и жарить лунную пиццу в гриле
курить, молчать, целовать висок и в небе облаком плыть ванильным

она умеет летать во сне и детским почерком пишет письма
а я был старше её на снег,и в прошлой жизни был мудрым лисом

Стеклянный Дым

Я её любил не то, чтобы слишком...

А она пахла медом и рисовала мишек, и в кудряшках ее солнце словно в танце. Я ее любил не то, чтобы слишком, но других никогда так не получалось. Вот она кладет пальчик к губам моим: <тише>, заливая нежностью всю мою ярость. Вот она ненамного - но уже ближе, вот она ненадолго - но моя. Сдалось... умирать от ее нехватки, кожей чуять дым от ее тонких яблочных, да и просто знать, что уж больно похоже - не дождешься от нее ни купленных тапочек, ни зубной щетки, поселившейся в ванной, ни звонка без повода посреди недели. Твои рисованные мишки /право, странно/ - уколами тату-машины на моем теле. А я попривык к гудящим трубкам и забирающим тебя от меня вокзалам.
Но КАК же ты, девочка моя
х р у п к а я
так н а т у г о
меня к себе привязала?..

Ани Милагро

эта девочка, знаешь...
мне такой не встречалось раньше
она слишком особой породы и редкого сорта
как сольная партия верхнего меццо-сопрано
она абсолютно лишила меня покоя
и заполнила всю мою жизнь без остатка
а ещё у неё очень тонкие нежные руки
и они – эти руки – играют на мне такое
что я ради неё
буду вечно скитаться голодной бродячей сукой
где-то в окрестностях дальнего аэропорта
и в любую погоду
прикладывать уши к земле – не идет ли её самолёт на посадку
чтобы сразу же кинуться к трапу лизать ее ноги
я по ней очень сильно скучаю – впрочем, ты понимаешь

эта девочка, знаешь...
недавно купила мне милого грустного зайца
такого худого... и, похоже, совсем бездомного
из-под свитера – явно с чужого плеча –
выпирают ключицы
я люблю целовать её ранним утром – ещё очень сонную
и если однажды она
вдруг уйдет от меня сгоряча
бросив на столик в прихожей ключи
я знаю точно – время меня не вылечит
будет незачем жить, и уже ничего не исправишь

эта девочка, знаешь...
за таких дерутся на шпагах и стреляются на рассвете
таким пишут письма – по два ежедневно в почтовом ящике
и, молясь, ждут ответа – ну, что тут добавишь…
эта девочка, знаешь...
она – моё настоящее.

Пьяный Ливень

Смысл жизни имеет вкус твоего поцелуя...

музыка этих женщин

Если туманным ноябрьским вечером приоткрыть окно, то сквозь скрип обвисших проводов и шорох нагих веток можно услышать чье-то тяжёлое, прерывистое дыхание, можно услышать музыку. Так звучат женщины, которым никто не заглядывает в души.
Иной раз можно услышать не музыку, а глухой, тоскливый удар, будто от падающего фортепиано. Так звучат женщины, которые подарили себя не тому человеку.
Музыка этих женщин чем-то похожа на джаз, только намного грустнее. Или на колыбельную, от которой не просыпаются. Она чиста, красива, убийственна и преступна, ибо нет большего преступления, чем убийство любви в себе.
Послушай, жизнь проверяет наши скупые сердца на прочность, чтобы потом внезапно сделать подарок. Пока где-то там, под тусклыми уличными фонарями, в окружении старых панельных пятиэтажек, танцуют белыми хлопьями светлячки, когда-то жившие в твоих зрачках, где-то на другом конце света живет человек, который сможет их приручить. И состариться с ними.
Помни об этом, читай хорошие книги, одевайся по погоде и жди несмотря ни на что, потому что всё остальное не имеет никакого смысла.

Табишев Кирилл

Твои женщины

Та, что пахла грейпфрутом, ванилью и детским кремом
Улыбалась мадонной с мерцающим тонким нимбом.
И с ладоней могла бы кормить тебя черствым хлебом,
Что ты даже завидовал резавшим Каму рыбам.
И смущался подростком, разгладив оборку юбки,
Когда ветер как грешник уткнулся в ее колени.
Ты молчал с ней о счастье и войны дробили сутки,
Ты ее не касался - но губы тепло горели.
А другая ножом каблука искромсала душу,
И следы от браслетов темнели до новой боли.
Проступали артерии вязью тончайших кружев
и в ложбинке груди ее тлели кристаллы соли.
Она пряно дышала - амбра и подкожный мускус,
Жизнь вокруг испарялась, сужалось в нее пространство.
Лихорадило после - прохлада, питье плюс уксус,
от укуса запястья пропитаный кровью лацкан.
А в февральские сумерки в ногу вступили обе
И развеялись запахи моря, цветов и перца.
Потому что с тобою слишком слышны пороки
Одного моего, деленного нА два, сердца.

Ксения Мель

Ты была для меня короной и алтарем, загадкой, соблазном, ребенком, матерью, святой, падшей женщиной и богиней – потому что я так хотел. Ты была для меня жизнью и смертью одновременно, мировой загадкой и загадочным миром, бесконечным праздником чувств и души…

Эрих Мария Ремарк

У неё в глазах конопляный дым...

У нее в глазах конопляный дым - сладковатый запах духов и кожи.
Вот такие - взглядами топят льды. Никакая магия не поможет.
Голос - тихий, вкрадчивый, с хрипотцой. Прикует, привяжет, затянет в сети.
И потом попробуй держать лицо: голос рвется пленками на кассете...

У нее в зрачках - чертовщины воз и безумство зрителей на корриде.
Ни следа от позавчерашних слез - ой, да ладно, кто и когда их видел?

У нее в душе - то огонь, то лед.
Угадай, попробуй - рискни-ка, милый!
Чуть не так - до пепла тебя сожжет. До холодной грязи гнилой могилы
выпьет кровь из вялотекущих вен, будь ты хоть какой богатырь и витязь.

Вы хотели всяческих перемен?
Получите, батенька.
Распишитесь.

Самой высшей пробы - нектар и яд.
Длинный список разного арсенала.
О таких не помнят - боготворят...

...а теперь скажи - ты себя узнала?

Алина Марк