Откройте свой Мир!

Бесплатные знакомства из любой точки земного шара для серьёзных отношений.Подробные тесты для подбора лучшей пары.Бонусы новым участникам.
https://ad.admitad.com/g/be...

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" ...подобно заезжей артистке. Баня попыхивала пряным чадом , оплавляя округло прилегающие сугробы. Утлые стёклышки небольших оконец плотно запотели , а внутри парной раздавались отрывочные сдавленные реплики и возгласы. Зоишна натужно ступала по осклизлым доскам пола , которые влажно теснились друг к дружке подобно лежбищу морских котиков с плоскими спинами. Пористоликая и пароноздреватая Дрэмп с розово-лиловым телом возилась в мыльном тазу , стирая какие-то ветхие попонки. Зоишна ,медлительно передвигая свои слоновости ,брела к предбаннику , сморкаясь , пыхтя и одышливо сопя. Грузно опустившись на лавку , София Романовна неестественно выпучив глаза и скривив в невероятной гримасе рот , испустила газы протяжной и глухой трелью. Из парной ей же вторила Дрэмп , уронив при этом тазик с мыльной жижицей. -"Светуль , а где чистое?" - пропищала Зоишна , щуря в жарком предбаннике слезящиеся от чада глаза. Появилась мокромясая сестра. В духоте куцего помещения очертания дряблого , атоничного тела в клубах пара создавали впечатления горячего цеха какой-нибудь провинциальной столовой. Зоишна беспрестанно икала , запивая остатками кваса и пива. Дрэмп принялась деловито перебирать драное бельё и латанные-перелатанные одёжки. -" Ужин-то готов , а этих двух уродцев будить же надо." Зоишна тупо кивала и растирала по рыхлой коже банную влагу скатавшимся обрывком неопределенной материи , бывшим когда-то китайским полотенцем. Дрэмп растиралась вышедшей из употребления мужниной рубашкой с отпоротыми манжетами. Кое-как обтеревшись , женщины стали с трудом натягивать на потную кожу всякие разномастные маечки и сорочки , привезенные из города в первые годы дачного строительства. Футболки за время дачной жизни растянулись подобно галактическим структурам. Дрэмп нахлобучила на себя толстенное драповое пальтище с пришитым вместо утраченного воротника полушапьем. Зоишна же облачилась в бесформенную искусственную шубу , найденную Гигоишем в сносимом гараже. Вывалившись на бодрящий морозец , две сестры были похожи на пару медведей-шатунов , бесцельно бредущих в снегу. Утопая в сугробах и поминутно пуская ветры , дачницы добрались до крыльца. Ввалившись на веранду , первым же делом Дрэмп сунула себе в рот холодную помидорину. Зоишна направилась в комнату спящих неудов. Светлана Романовна последовала за ней , дожевывая и проглатывая. В комнате стоял спёртый воздух и слышался храп двух стариков. Не раздумывая , Дрэмп ухватила Гигоиша за плече и перевернула. -" Вставайте на ужин , паскудники! Кому всё готовили?!" Зоишна осоловело пялилась на сестру и вытягивала трубочкой губы. Профессор не просыпался. Тогда Дрэмп вцепилась в торчащую пятку Михалыча и ,что было мочи ,рванула его с кровати. Несчастный неуд ,неловко всхрапнув, брякнулся на пол , как престарелый Буратино. Зоишна снова зычно пустила ветры. Гигоиш в смятении вскинул сухонькую бошечку с мятыми клоками седой поросли. Михалыч нелепо копошился на холодном полу , шаря спросонья кривыми руками. -"Поднимайтесь , сволота! Греть не будем! Всё на столе!" - кричала Дрэмп , сгруппировавшись для следующей атаки. Гигоиш вцепился в своё дырявое одеялко , а Светлана Романовна неистово тащила его за другой край. Валентин Михалыч , так и не поняв , что он голый , сидел на полу и изумлённо смотрел на Гигоиша. Зоишна принялась поднимать Павлова за хлипкие плечи. Михалыч упирался в своей привычной инвалидской манере , доказывая полную атлетическую самостоятельность и недюженную силу. Дрэмп сорвала дряхлое одеяло с профессора , явив взорам усохшие подии и впалую грудную клетку иссохшегося марафонца. Павлов колотился на полу в борьбе с Зоишной , роняя слюну и суча кривулями. Гигоиш в панике ринулся к одежде , но провалившись в диванную дыру , застрял в ней подобно кабану-подранку. Павлова уже скрутили. Две женщины сноровисто натягивали на брыкающегося старикана какие-то спортивные дыроштанцы и перештопанное исподнее. Гигоиш в смятении рылся в детских трикотажах , роняя на пол то шаполчку с пумпоном , то слипшийся комбинезончик. Дрэмп угрожающе поглядывала на мужа , продолжая насильственное одевание кривоногого грибника. Зоишна пристукнула Павлова мясистым кулаком по лысоватой башке. Михалыч срыгнул , но продолжал извиваться. Тем временем Гигоиш втиснулся в какие-то пионерские порты и уже просовывал руки в узкие ходы рукавов выцветшей стройотрядовки. Забившись в угол возле старого телевизора , профессор неправильно застегнулся и напялил поверх всего толстенный свитер. Валентин Михалыч к тому моменту напоминал гигантскую куклу из кружка мягкой игрушки Дома пионеров и школьников. В таком виде стариков и вытолкали на веранду к запоздалому ужину. За столом поначалу сидели молча , пока Дрэмп не обратила внимание собравшихся на вид Михалыча. Голова доходного грибника торчала из тугого ворота детской куртки как у индюка. Седые клочья волос с одного бока приподнялись в сторону и было впечатление , что где-то рядом находится мощный электромагнит , электризующий его головёнку. Все дружно загоготали над Павловым и он тоже сплющил мордяку в знак солидарности.-" Ну Пвлов ! Ну сучья прель!" - ухохатывалась Зоишна. Дрэмп неистово догрызала куриные хрящи из засохшего амлета. Профессор церемонно и даже с оттенком торжественности жеманно налил Михалычу канадского виски. Доели смёрзшиеся подливки и остатки кускового супа. Зоишна всё посматривала на Павлова изподлобья и хмыкала : - "Ну Пвлов ! Ну сучья гниль!" Допили остатки текилы и рома , пролили на пол полбутылки испанского хереса, заставив Михалыча промокать ароматную лужицу тряпочкой и выжимать драгоценные капли обратно в бутылку. Павлов смеялся над своей неловкостью и всё жал и жал вкусную тряпицу над заветной бутылкой. Гигоиш захмелев, принялся рассказывать сбивчиво и нестройно о художественном творчестве своего старшего сына , работающего "где-то с кровью" и рисующего "лихие новеллы" и "крокманов". Зоишна таращила глаза и набивала рот рыбными ошмётками с варёным капустным листом. Дрэмп ехидно заметила , что картины старшего сына не что иное , как несусветная бредятина осатаневшего без любви юных соотечественниц гиперсенсорика. Гигоиш же добавил , что блуждающий в примитивном окружении интеллект в конечном счёте ожесточается и этот феномен неминуемо ведёт к мстительной и торжествующей агрессии , направленной в первую очередь на толпы невежд и дремучих хулителей. Михалыч тупо хлопал глазами , никак не беря в толк , о ком же идёт речь? Профессор же пытался хмельно втолковать грибнику , что те портреты , на которых Михалыч изображен форменным идиотом - и есть редчайшая графика одиозного профессорского отпрыска. Со снисходительной елейной миной Гигоиш разъяснял Михалычу , что своей вечной жизнью в народной памяти неуд-грибник обязан "моему старшему" и если бы нее он , то никто на свете и не вспомнил бы о придурковатом неуде , канувшем в Лету среди гнилых горькушек да лесных клопов. -"Так , что , сиди , сопливый хмырь , да помалкивай , благодаря бога за ниспосланную благодать в образе чада моего одарённого. Кабы не он , так бы и рыгал тут среди дырявого тряпья да худых галош. А преставишься - так и вовсе не вспомнят кривого дурака с синим носом да мятой корзинкой. Сопляк ты невежественный , хилый глист , горбощенец , дупло мёртвое. Зоишна вздрогнула и вылопилась на Павлова в недоумении. А Профессор продолжал: - "Стегопод ты вонючий. Что толку в том , что весь мир облетал? Как муха навозная облетал. Ни пользы , ни проку. Сидишь тут , птеросёр , только заглатываешь и пропихиваешь. Тупарь ты угрюмый. Валенок. Неуд." Профессор вяло уставился перед собой. Как отец , он , конечно гордился сыном-художником , но понять всю дерзновенность его идеи он был не в силах. Заскорузлый догматик , он не отваживался принять той искренности и страстности , которую несли картины сына. Робея пред своими же комплексами , видя их манифестирующее отражение в картинах , профессор еще более замыкался в себе и лишь едкий сарказм по отношению к неуду-грибнику немного компенсировал душевные страдания. Михалыч неловко опрокинул на себя кастрюльку с суповыми обмытками. Остатки жидкого бульона пропитали нехитрую одёжку Валентина жирноватыми пятнами , протекли по коже , слиплись в складках. Профессор смерил родственника снисходительным взглядом : -"Ну что , эксгумант , умастился ересью?"

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" ...ты не находишь?" Неизвестно откуда кобальтовый небосвод заволокло серыми тучами и трескучий мороз немного отступил. Стал подвывать ветер и великаны-ели закачались и зашумели в вечерней темноте своими могучими кронами. Снежок стал подсыпать и понемногу свежий пух покрыл Тэль невесомым прозрачным покрывалом , колыхающимся и зыбким под порывами зимнего ветра. Гигоиш забеспокоился. Если Булькаш в лесу , найти его будет значительно сложнее. Дрэмп язвительно подхихикивала , собирая на стол. "- Сдохнет в чаще , как крыса." Профессор укоризненно покачал головой и промолвил : " -Свет , напрасно ты так предосудительна к Павлову. Это непростой , противоречивый и странный субъект. Натура доселе неразгаданная и по-своему фантастическая. Утрата Михалыча ещё долгие годы , а то и десятилетия будет неугасимой лампадой светить неуёмным творческим душам , озаряя свет знания , творческий путь и нравственное возвышение." Дрэмп со стуком водрузила на стол гигантскую сковороду под ведёрной крышкой с самодельной ручкой. Зоишна по-куриному нахохливаясь и покрёхтывая , устраивалась на стуле-изломце , трещащим под её весом неимоверно и истошно. Обмотанные изоляционной лентой разных промышленных эпох треснувшие ножки изломца надсадно скрипели , подобно древней телеге с углём при подъёме в горку. Спинка была привёрнута крупными шурупами так топорно , что со стороны могло показаться , что на мебель установлен аппарат Елизарова. Зоишна , наконец , угнездилась на травмированном изломце и , тараща глаза на сковороду , произнесла : " - Ну , мы тут со Светулей покорячились." Профессор осторожно присел на краешек неудобного табурета и расправил плечи. "- Не могу отделаться от ощущения некого дискомфорта и даже вынужденности позы. Свет , я пойду и принесу из сарая ромкино кресло." Дрэмп удивилась : "- Это какое?" "- Да то , помнишь , которое он увлеченно мастерил , начитавшись Миса Ван-Дер-Роэ в 1991 году?" "-Тащи , что хочешь , но поживей. Ужинать пора." и Дрэмп осторожно приоткрыла крышку. Из тёмной щели на собравшихся дачников пахнуло каким-то колдовским дуновением , являвшим собой сложнейшей смесью разнородных запахов. Гигоиш отпрянул и тут же отправился за новым посадочным местом в свой ,неисчерпаемый на музейные находки , сарай. Зоишна решительно придвинулась к сковороде со своей тарелкой "Звёздные войны". Дрэмп прикрыла сковороду и склонилась над столом в зловещей согбенности : "- Сначала неуды попробуют." Зоишна подогнала брови как можно выше к кромке седых волос и переспросила сестру шопотом : " - Кушать хочется..." Дрэмп наклонилась к Селицкой вплотную и , прожигая её гневным взглядом , прошипела : "- Начни с увертюр." Зоишна нечаянно пустила ветры и стул-изломец жалобно скрипнул ей в такт. "- Какие Вы сегодня музыкальные.." - хищно оскалилась Дрэмп , накрывая сковороду ещё и тряпками. Зоишна послушно жевала всё подряд , и тёмные завялки зелени , и мятые размороженные помидоры , и давленные с маслинами сосиски. Профессор взобрался по шатающейся , как в шторм , лестнице на чердак-хламовик. Освещая перед собой фонариком грибника , Гигоиш шарил по углам , выискивая кресло Миса. Под ноги катились какие-то бренчащие бидончики , за шиворот сыпался забытый покойной Архиповной зверобой , то и дело плечи пронзали предательские гвозди. И наконец возглас восторга огласил паутинные своды чердака , Гигоиш споткнулся о кресло. Расшибив себе и лоб и руку , ободрав шею и подбородок , профессор лежал под ножками причудливого мебельного решения. Это оно! Двадцать лет назад профессор саркастически посмеивался над стараниями старшего сына , когда тот вдохновенно переделывал сломанное медицинское функциональное кресло Шиммельбуша в предмет дачной мебели. По сути кресло-каталка была превращена в прочный и удобный трон , способный прослужить еще лет сто. Гигоиш попробовал приподнять этот предмет.. В ограниченном пространстве чердака это было крайне неудобно. Профессор возился и пыхтел , но сместил кресло в люку вниз. Пытаясь протолкнуть массивную конструкцию в квадратное отверстие лаза , Гигоиш прочно заклинил кресло в проёме. Ветер снаружи крепчал. Порой казалось , что профессор находится внутри летящего грузового самолёта , а снаружи воют высотные ветры , полирую фюзеляж своими ледяными потоками. Гигоиш стал замерзать. Отрезав себе путь вниз , он понимал , что покинуть сарай можно только выломав заколоченную дверцу на крышу гаража и уже по ней подойти к крыше бани. Там можно спрыгнуть в снег с высоты двух метров. Но чем же выломать заколоченную шиферными гвоздаками дверцу? Надо звать женщин. Они просунут снизу гвоздодёр и клещи , которыми можно эффективно работать. Где же этот обормот-рыгун ? Профессор сипло и сдавленно закричал : "- Свеееетаааа ! Подойди к сарааааааююююю !" Снаружи бесновалась вьюга и только жалкий отзвук хриплого крика унёсся в зинюю ночь подобно сорвавшейся с крыши прошлогодней коры. Сарай слегка пошатывало , как и вековые ели рядом с ним , что время от времени обрушивали вниз снежные лавины. Профессор даже вздрагивал при каждом обрушении на крышу снежного кома , рассыпавшегося с глухими шорохами и катящегося по уклону вниз. Величие зимнего ненастья завораживало. Шум еловых крон создавал то ощущение бескрайней морской пучины , то неведомой высоты. Гигоиш замирал , прислушиваясь к причудливым посвистам ледяного ветра снаружи. Красота... Чудовищная и неумолимая красота...

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" - новая глава. ...скопытятся. Павлов был насильно раздет , выкупан в снегу во дворе , растёрт водкой и закутан в шерстяные лохмотья. Не обращая внимания на его протестующие крики , Дрэмп с Зоишной оттащили грибника в тёплое помещение натопленной комнаты , где связанного уложили на диван под толстенное ватное одеяло. "- ДеГигоиш ?" - тревожно вопрошал обессиленный Павлов и тщетно пытался освободиться от дырявых пут. Напоив Михалыча горячим чаем с настоем всяческих попавшихся под руку трав , женщины подсунули ему снотворное и вскоре величайший грибник всех времён и народов мирно похрапывал под горой дачного тряпья и уже тише и неразборчивее постанывал " ДеГигоиш.. дегигоиш..дегигигиги...гегегеге...". Тем временем Дрэмп вела на кухне своеобразный мастер-класс по приготовлению обеда на четыре персоны в условиях поистине полевых. "- Софья ! Неси-ка сюда те две тарелки с рыбой , остатки мясной нарезки и грибной жульен." "-Но , Светуль , жульен-то засох , а рыбу-то... куда её такую?" "- Не дрейфь , Зойка , мы будем суп варить. К обеду суп - что брюху пуп." - и Дрэмп назидательно подняла указательный палец. Зоишна послушно приносила с веранды все оставшиеся тарелки и плошки с остатками утренней трапезы , вернее , затянувшегося вчерашнего обеда. Светлана Романовна отыскала на верху старинного буфета гигантскую кастрюлю и , наполнив её талым снегом , поставила на хилый огонёк колченогой допотопной газовой плиты. "- Главное , Зойка , чтобы продукт не пропал." - поучала Дрэмп старшую на двенадцать лет сестру. "-А талый снег гораздо экологичней простой грунтовой воды , что припёр этот неуд Вова из гнилого финского колодца." Зоишна молча наблюдала , как Дрэмп сваливала с тарелок всё в одну эту кастрюлищу и помешивала , помешивала деревянной ложкой , размером с сапёрную лопатку. Постепенно в кастрюле стало образовываться некое однородное месиво с плавающими кусочками , напоминающее солянку. Дрэмп методично подсыпала в подогретую жижу дополнительные ингредиенты со всех принесённых Зоишной тарелок. Всё пошло в дело. Остатки сырного рулета были гостеприимно приняты сельдью под шубой , засохший печеночный пэшт радушно сдружился с недоеденными охотничьими сосиджами , а маринованные грибы образовали с оливье весёлый оригинальный ассамбляж. Всё это мутное варево было обильно сдобрено приправами к супам , шашлыкам и плову. "- Дрэмп поминутно зачерпывала из кастрюли и осторожно пробовала на вкус. Кривясь и деловито причмокивая , она то подбрасывала соли , то подсыпала перца , а то и вовсе добавляла горсть свежего снега. Зоишна всё поглядывала из-за угла веранды и боязливо пряталась обратно , тайком подъедая что осталось на столе и ещё не пошло в обеденный чан. Дрэмп то и дело покрикивала с кухни , чтобы Зоишна не мешкала с убиранием со стола и быстрее подносила тарелки. Постепенно стол пустел а острый пряный аромат из кастрюли заполонял всё помещение густым и насыщенным облаком. "- Вот так , Софья , ты и научишься дачной стряпне." - подбадривала сестру Дрэмп. "- Я ведь в пятидесятых на Целине студенткой-поварихой была. Да. И меня там татарки готовить учили. А с продуктами-то помнишь как , особо не разбежишься. Вот мы эту орду и кормили на свой страх и риск. Да ведь всем нравилось , уплетали за обе щёки. "- А наши-то уплетать будут?" - робко спросила Зоишна , поглядывая на парящую кашеобразную жижу. "-Ещё как будут. Что им остаётся? Этот твой крот пархатый не заболел бы. Видела бы ты его там в снегу у ручейка.. Ну чистый Йети. "-Дети..?" -переспросила Зоишна. "- Да , они как дети."- ответила Дрэмп , добавив в кастрюлю замороженный кусок вчерашнего салата из миски. "- Свет.. А не много-ли супу-то?" Дрэмп уверенно помотала головой- "- Не доедят , назавтра останется." Зоишна ушла на веранду , а Светлана Романовна , убавив огонёк до минимума , вытерла руки об фартук , который был приспособлен из старой мужской рубашки. Выйдя на крыльцо , Дрэмп оглядела отдалённые опушки леса в надежде заметить возвращающегося Гигоиша. Но день угасал , поля были пустыми , и даже протоптанная грибная тропа к лесу смотрелась как-то сиротливо. Дрэмп знала , что супруг был натурой увлекающейся , где-то даже страстной. Ему ничего бы не стоило отправиться на поиски Павлова даже к озеру. При этом главным и непременным условием должна быть какая-то техническая идея , какое-либо усовершенствование или новшество. Света подозревала , что в данном случае новшеством были эти идиотские круглые отпечатки на снегу. Вероятно профессор что-то соорудил у себя в сарае и теперь , не смотря ни на что , вволю испытывал своё изобретение в зимнем лесу. Дрэмп устало оглядела поле и лениво побрела к туалету , подхватывая волочащиеся полы изодранного нейлонового пальто поверх линялого беличьего полушубка. Профессор воодушевлённо и торжественно шагал по хрустящему насту своими круглоступами и победно оглядывал окружающий лес взглядом истинного победителя , если не сказать, триумфатора. Душа его пела , тело отзывалось приятной послушностью движений и лёгким нытьём мышц. А лес был божественным! Мощные сосновые стволы подобно корабельным грот-мачтам вздымались из снежных сугробов в голубое небо , неся на себе снежные паруса. Солнце заливало мощные кроны елей , усыпанные блестящим шишьём , подобно гигантским сотам или волшебным монистам. Мелкие птички с весёлым попискиванием шныряли в еловых лапах невидимые снизу а юркие белки шаловливо скидывали с высоты растрёпанные шишки. Иногда с раскатистым карканьем перелетали редкие вороны , шумно махая черными крыльями и задевая ветки. Гигоиш был счастлив. Это было именно то неповторимое состояния полного единения с природой. Как же здесь чудесно! Какой фантастической и невероятной красоты этот лес! Гигоиш даже слегка задыхался от накатившей волны восторга. Жизнь.. Это ведь не та сфера , где стоит обманывать самого себя. Жизнь - есть величайшая из возможных иллюзий. Это условное состояние материи , её вариант , её наивная грёза.

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" -продолжение повести. ...ожесточенной бабке. Подталкиваемый сзади нетерпеливыми тычками Дрэмпа , профессор оказался на веранде. Там неповоротливым холмом уже восседала Зоишна , с трудом узнаваемая в какой-то буроватой шубейке поверх всей прочей тэлианской одежонки , то там - то здесь выпирающей всевозможными краешками. Профессор уселся на ледяной табурет и тотчас подскочил. Поискав глазами вокруг себя , он вытащил из горки тряпья на диване скомканную кофточку без одного рукава и тщательно сложил её на своём табурете. Усевшись , Григорьич с опаской взглянул на Дрэмпа. "- Можно кушать , Света?" Дрэмп сузила и без того сощуренные глаза песчаной Эфы и с деланной учтивостью произнесла: "-А ты что , на заседание парламента пришел?" "-Да я , просто , это... Ну , как бы..." - профессор осёкся и суетливо подвинул к себе тарелку. Зоишна за столом походила на персонажа из саги о Гарри Поттере , того , что на летающем мотоцикле. "- А где же опять Павликов?" - с уже традиционным недоумением спросила она. Профессор поднял взгляд к потолку и указывая пальцем вверх ,ответил вопросом на вопрос "- Может быть здесь.. А может быть здесь." Указывая на разные участки потолка , Григорьич как-бы рассуждал вслух. Повисла гнетущая тишина. "-... Не поняла..." - промолвила Зоишна , откладывая вилку. Дрэмп энергично запихивала в рот промолотую вместе с оболочкой кобасу в составе с овощной борщевой заправкой. "- А Вальдемар его угробить решил. Павлов и по земле-то как цаплик ходит , а он его на чердак запёр." - умехалась Светлана Романовна , ловко вытаскивая пережеванные кусочки колбасной оболочки и складывая их на отдельное блюдце. "-Зоишна , видно с трудом , переваривала информацию и лишь таращилась на профессора. Все прислушались.. Сверху ни звука.. "-Да там никого нет." - подала голос Зоишна. Григорьич пожал плечами: "-Может быть он там спит?" Дрэмп глянула на мужа , как на невменяемого. "- А ты сам-то поспал бы там? Там кошка-то не пролезет , а ты говоришь , там этот.." Зоишна заволновалась: "-Надо его разбудить!" Профессор снова пожал плечами и вгляделся в блюда на столе. "-Света , а что сегодня на ужин?" "- А ты что ослеп? Всё перед тобой." - хищно ответила супруга. Профессор осторожно потянулся к горячим не-то пирожкам , не-то каким-то гигантским клёцкам. "-Сначала холодные закуски !" - гаркнула Дрэмп , что даже Зоишна подавилась куском. Профессор смиренно одёрнул руку. Перед ним стояло блюдо , своим цветом и запахом не инициирующее пищеварительных рефлексов. Григорьич осторожно спросил: "- Светлана , а можно сразу к чаю?" Взгляд Дрэмпа на миг вспыхнул негодованием религиозного фанатика , затем приобрёл глубокий огонь частилища Шеол и , наконец засветился ровной испепеляющей линией лазерной резки. "- А мы для кого это всё готовили...? Для кого тут мантулились , а..?" - зловещим шепотом вопрошала Дрэмп , изготовившись к прыжку. "- Я тебя задушу , паскуду неблагодарную! Я тебя расчленю ! Распну , гадину очковую !!! Я из тебя , удода плешивого , сама чучело для музея... " Вдруг сверху раздался какой-то звук... Все тотчас замерли и воззрились на грязный потолок. Там ,определенно, кто-то шевелился. До слуха доносились едва различимые шорохи и даже кряхтение. "-Он там !!!" - завопила Зоишна и нелепо замахала короткими руками в драных рукавах шубейки. Дрэмп ухмыльнулась : "-Жрать захотел , завозился." Профессор серьёзно задумался, подперев голову рукой. "-Надо как-то снимать... Надо как-то вынимать..." Дрэмп язвительно рявкнула : "- Вот Вы и снимайте и вынимайте! А я ещё одну ночь куковать с этим паркуристом не буду! Доем , уберу посуду и пойду постели готовить. А Вы тут свои МЧС творите , как хотите." Профессор встал и направился за инструментом , Зоишна стала доедать остатки подозрительной снеди , дабы не пропало. Григорьич вышел из дома на морозный ночной воздух. В лицо ударило свежестью и ноздри сразу закололо. Небо было глубокого кобальтового цвета и лишь где-то вдалеке за Змеинкой угадывалась узенькая полоска подсвеченного населёнными пунктами краешка. "-Дааа... Лучше бы мы с Михалычем просто за грибками сходили. Меньше проблем." - подумалось Григорьичу , пока он пробирался по снегу к сараю , где надеялся отыскать длинный шест или какой-нибудь дрын , который можно было бы оснастить крупным крюком , наподобие багра. В сарае стоял такой мороз , что даже любимый радиоприёмник профессора издавал лишь крысиное попискивание. Григорьич подобрал подходящее орудие спасения. Это был обломок корабельного флагштока из хорошего толстого алюминия , длиной метра полтора. На конце профессор укрепил гигантский , размером с ботинок , мясницкий крюк. Эту устрашающую крючину в конце восьмидесятых использовали деревенские ассенизаторы для подъёма массивных ёмкостей с биологическими отходами на местной кооперативной свиноферме "Ниф-Ниф". Профессор тщательно примотал крюк проволокой и хотел даже паять , но махнув рукой и подумав , что худосочный Павлов вряд-ли соскользнёт с крюка , направился обратно в дом. Подойдя к крыльцу , Григорьич вгляделся в кривенький , но надёжный градусник , привязанный к зубной щётке и вставленный в щель между рамой и стеной. Сомнений не оставалось - минус 29 градусов по Цельсию. Григорьич поёжился и задевая крюком за всё , что попадалось на пути , втиснулся в дверь. Зоишна со Светой оторопели при виде инструмента профессора. "- Ты что , хочешь этим багром делать?" - настороженно спросила Дрэмп. Профессор приосанился : "-Для начала нужно точно определить место залегания Михалыча на потолке. Этого можно достичь вертикальной перкуссией , или иными словами, простукивания потолка обратным концом этого флагштока. Вот так." - и профессор , перевернув мачту , слегка стукнул тупым концом в потолок. "-Здесь , слышите , как бы , гулко. Там сверху пустота. А вот здесь.." Он стукнул ещё. "- Здесь Павлов?" - глуповато вскрикнула Зоишна , вытаращив глаза. "-Нет , здесь потолочная деревянная балка." - поправил Григорьич. Передвигаясь вдоль стола , странная процессия простукивала потолок , с которого на еду сыпалась всякая многолетняя труха , сухие фрагменты насекомых и опилки. Ударив в какое-то место , Григорьич прислушался.. Сверху , как будто что-то донеслось. Профессор стукнул ещё.. Переведя взгляд на затихших женщин , Григорьич шепнул : "-По-моему , здесь.." Передав шест Дрэмпу , профессор побежал за верёвкой. Светлана Романовна взвесила мачту в руках , глянула на потолок и , прицелившись , с силой долбанула шестом в протолок. Удар был настолько силён , что подбородок Павлова взметнулся вверх , как от боксёрского хука. Стукнувшись головой о доски крыши , он мгновенно проснулся. Не соображая , где он и что происходит , Павлов получил мощнейший удар снизу в грудь. У грибника перехватило дыхание , тут же следующий удар в пах. Дрэмп с азартом колотила , что было силы в потолок , осыпая стол целыми потоками трухи. Руки работали подобно поршню двигателя , неустанно молотя вверх. Михалыч задёргался под градом ударов снизу. Не понимая , в чём дело , с выскочившей пластмассовой челюстью , Михалыч пронзительно завопил протяжно и что есть мочи. Его отчаянный вопль слышался даже снаружи дома и эхом раскатился по зимнему лесу. Дрэмп в запале продолжала колотить шестом , и сквозь этот частый стук Зоишна расслышала протяжный , высокий крик. "- Вон он , где ! Вон он где , Витац !" - заорала она , радостно тыча в то место , где от ударов шеста даже осыпалась краска.

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" продолжение. ..Зачем ты здесь..." Григорьич глубокомысленно разглядывал Павлова , который сидя на снегу , напоминал окруженца. Жалкая , ободранная одёжка сидела на Михалыче криво и, скорее , тяготила его , стесняя и без того неловкие движения. Многослойность создавала дополнительную обузу , вызывая излишнюю потливость и дискомфорт. Отовсюду торчали какие-то лоскутки и обрывки материи , всё было как-то неудобно загнуто либо подвёрнуто. "- Михалыч , а зачем ты вчера в лес-то пошел?" "- Ядановтэенебыывотисо..." "-Погоди-погоди , а ты рыгни , разборчивее получится." - предложил профессор. Из дома показалась Светлана Романовна и окликнула сидящих на снегу старичков. "- Вы что там как расселись как кочевники? А ну , за стол! Я больше греть не буду!" Григорьич нехотя повиновался. Павлов тоже покорно поднялся на ноги , и последовал на зов. На веранде от дыхания стоял едва заметный туманец. Григорьич задумчиво уселся на табурет и опасливо глянул на дверь в жилую комнату. "-Света , а Вы зачем дом топите?" Дрэмп неодобрительно подняла взгляд. "- А тебе чего?" Профессор налил себе и михалычу кристально-чистой водки и поискал среди плотно составленных блюд подходящую закуску. "- Просто , какой смысл расходовать дрова , если мы уже второй день мёрзнем на веранде?" Дрэмп сузила глаза в выражении крепнущей ненависти. "- А что прикажешь , шастать туда-сюда и дом выхолаживать? Мы - топить , а Вы выхолаживать?" Профессор с аппетитом выпил , Михалыч же опять облился , но принялся возбужденно есть из ближайшей тарелки , набивая рот и тихо постанывая. "- Света , я конечно , всё понимаю , термодинамика там , термообмен , но где логика? Помилуй бог , мы тут замерзаем как цуцики , а ты утверждаешь , что это в высшей степени рационально. Когда же греться-то? Михалыч , тот вообще скоро будет как этот , мамонтёнок Дима. И чья это сомнительная идея , принимать пищу на холодной веранде? Мы же могли сидеть в тепле и не комплексовать по поводу дров. Григорьич снова выпил и уже твёрже заявил : "-Мы с Михалычем идём в дом." Дрэмп медленно поднялась. "- Я тебе тебе такой дом сейчас устрою , что своих не узнаешь. До того , как лечь спать ни один из Вас порог не переступит и тепло не выпустит. Оденьтесь по-теплее и идите книжечки свои перебирайте , пока мы с Софьей кровати постелим. И без самодеятельности ! А -то спать в сарае будете , на картонках , мать Вашу ! На досках ! Умники хреновы! Сами палец о палец не ударят , чтоб подтопить да дров поднести! Профессора чёртовы ! " Зоишна с поднятыми на лоб бровями таращилась на сестру и уплетала остатки селёдки под шубой , хотя "под шубой" была масса и других необычных ингредиентов. Михалыч доел мятые сардельки и теперь жевал обветренный яичный паштет с кильками и редькой , борясь с очередной порцией воздуха под пищеводом. "-О-о... ООООООООООвертайм." Зоишна вздрогнула. "- Павликов , а ты стал лучше говорить за едой." Профессор поддержал : "- Вот и я заметил существенный прогресс в дикции Павлова именно во время регургитации ." Дрэмп желчно хмыкнула и выпила. "- Меня вообще этот "Король говорит" достал уже. Скорее бы уж спать лёг! Хоть в лес-то не попрётся , на ночь глядя?" Павлов безропотно кушал почерневший грибной пирог и поглядывал на раскрасневшегося от водки профессора. "- Отчего же , Света? Мы с Павловым пойдём перед сном его грибную тропу проверим. Она уже утоптана за это время , видна. Оденемся по-теплее и двинем. Ты как , Михалыч?" Павлов было вскинулся , но содрогнулся в конвульсиях : "- Тррраааааастовая компания." Дрэмп в изумлении перестала жевать. "-Сука.." - только и прошипела она. Григорьич полез под диван и извлёк оттуда старое слежавшееся пальто с белыми разводами плесени. "-Михалыч , ты надень вот, это тёплое пальто , это я ещё аспирантом , это я ещё..." Павлов с опаской глянул на абсолютно негнущееся в руках Григорьича пальтище. " - А я облачусь в другое , сейчас с чердака достану. Павлов , поможешь мне?" Старички заспешили к выходу , ибо вход на чердак веранды представлял собой замаскированный лаз на узеньком фронтоне с торца верандной пристройки. Приставив к стене разболтанную лестницу-богомолку , профессор подсадил на неё Павлова и дал указания , как отыскать лаз. "- Тебе , Михалыч будет проще , ты по размерам меньше. Туда раньше мой младший лазал , пока свои сто девятнадцать не набрал. А ты в самый раз , как этот , как его биш ? Гудини !" Павлов с неимоверными усилиями преодолел лестничку и , как собака , протиснулся в узкую дыру черда







































































чного лаза. Когда кривые ноги Михалыча исчезли в темноте , профессор крикнул вдогонку :" - Там надо ползти осторожно , там сверху шиферные гвозди. И , смотри , правее не ползи , там крыша сужается." Радостно потирая руки , Григорьич постоял еще минуту и , ёжась на морозе , крикнул Михалычу : "- Ты , как найдешь одежду , стучи сверху , мы тебя на веранде услышим! А я пойду греться!" и профессор засеменил обратно в дом. Не успев добежать до двери , Григорьич круто изменил траекторию и со всех ног пустился к туалету , смешно увязая в снегу и нелепо размахивая руками. Ворвавшись в холоднющую уборную , профессор запутался в свисающих с потолка грибоподобных плетях плесневого мха. Паникуя , путаясь в многочисленных одеждах , Григорьич неистово дёргался и изгибался , пытаясь торопливо освободиться от штанов в темноте. В тесном помещении эти действия были еще более затруднительны и профессор , буквально , срывал с себя одежду , подобно экзорцисту. На веранде женщины допивали чудесную водку "Kauffman" , и строили сложные планы предстоящего ночлега.

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" продолжение повести. ...сказочный склеп уборной. Ещё один зимний день в Бойково догорал вечерним солнышком и в мягкой тишине этой карельской идиллии слышались только отдаленные крики ворон да уютный хруст снега под ногами смешно передвигающегося Григорьича. Профессор проверял посты.. Это занятие представляло из себя ежедневный обход всего периметра участка с проверкой электрических блочков-рубильничков на заборных столбах. Блочки были абсолютно не связаны между собой , но являлись звеньями , задуманной профессором сложной системы сигнализации ,на случай несанкционированного вторжения крупного зверя или злоумышленника. Проводов между блочками не было , напряжение не подведено , но эти блочки профессор любовно называл "постами" и постоянно проверял , щелкая туда-сюда и наслаждаясь характерным звуком подпружиненного пластика. Вот и сейчас на морозце среди снежного великолепия , облаченный в экзотическое одеяние с номером , профессор со сладострастным лицом завороженно щелкал рубильничком. Щелчки эхом отдавались от ближней опушки леса и в зимнем воздухе этот звук оригинальным камертоном ласкал слух. Григорьич был чист пред космосом. В своих помыслах этот пожилой изобретатель был даже наивен , испытывая какой-то детский восторг от применения своих знаний. "-Эй , "Кулебякин" ! Не замёрзни там у своих столбиков!" - окликнула его Дрэмп , выглядывая из-за угла веранды. Профессор двинулся по глубокому снегу вдоль забора к следующему блочку , с трудом преодолевая сопротивление сугробов. А тем временем на веранде уже шла подготовка к церемонии ужина. Ужин в Тэле - особый , самобытный и весьма примечательный ритуал. Весь фокус состоит в том , как искусно и необычно скомпоновать оставшиеся от обеда продукты и недоеденные блюда , чтобы создалось полное впечатление новизны. Зоишна в этом была непревзойденным мастер-шефом. Даже подбор посуды и приборов был необычен. Жаль , что никто из едоков этого не замечал и Зоишна была вынужденна постоянно и ревниво указывать на очередное новшество или находку. Все непременно кивали головами , хвалили , но ни черта не отмечали про себя и каждый раз всё повторялось снова. Вот и в этот раз Зоишна импровизировала на холодной кухне , позвякивая старинными тарелками и прочей столовой утварью рядом с кривенькой , малюсенькой электроплиткой и скрежечущей , монструозной газовой плитой , добытой Григорьичем путями непересказуемыми. Мороз снаружи крепчал. Это чувствовалось даже по застилающему окна обильному инею , сказочными узорами покрывающему внутреннюю поверхность стекла. "Надо подтопить.." - подумала Зоишна , сосредоточенно выкладывая на широком фруктовом блюде рыбные кусочки , перемежая их клочками вяленькой зелени и давленными маслинами с сыром. А во дворе два забавных старичка вели неспешный и праздный разговор. "- Михалыч , а я заметил ты вне трапезы не рыгаешь.. " Павлов промычал что-то в ответ и полез за сигаретами по полы многочисленных попонок. Григорич не курил. Лишь крайне редко в моменты наивысшего духовного экстаза он мог позволить себе подымить в обстановке благораспологающей и максимально дружеской. "- Угостишь штучкой?" - тихо спросил профессор. Павлов охотно закивал и тут же рассыпал на снег всю найденную пачку. Старики кинулись суетливо подбирать мятые сигаретки , смущенно бубня что-то себе под нос. "- Шпишекнет." - сетовал Павлов , торопливо хлопая себя по карманам. "-Да и хрен с ними. Давай так постоим. Смотри , какая благодать кругом!" - восторженно развёл руками Григорьич. Над ними высились двадцатиметровые ели с целыми сугробами на свисающих лапах. Еловые макушки были увешаны плотными гирляндами ,сверкающих янтарем или гутомалиновых , шышек. Небосвод был цвета безбрежного голубого океана с зеленоватым оттенком , без единого облачка. В лесу раздалась дробь дятла и эхо затихло где-то в чаще. "-Михалыч , а ведь , насколько я знаю , твои родители оленеводы?" - Павлов изумленно вытаращился на профессора. "-Как-то разглядывал твой семейный альбом с фотографиями , там фото твоего отца до войны. По теории Чезаре Ломброзо , он не славянин." Павлов пытался что-то ответить , но профессор продолжал: "-У тебя весьма сложный генотип , Михалыч , что в свою очередь , и определяет твои некоторые особенности и в строении и в натуре. Так , северные народы присутствуют , или же это моё субъективное мнение?" Павлов открыл было рот , но не успел вставить ни слова. "- Твою мать зовут Алитрапина Веспасиановна Перегорст ? Это редкие инициалы , должен заметить. А вот имени папы... Имя папы ?" Михалыч выпалил : "-Миша." "-Просто , Миша... А ты Грельского знаешь? Тот тоже , просто, Миша. Но это две большие разницы." Понемногу старички стали замерзать. Поёживаясь и переступая в глубоком снегу они похлопывали себя по бокам и позёвывали на морозце. "- А не пойти ли нам за стол?" - весело предложил профессор , глядя на Павлова озорно. "- И , знаешь , есть у меня одна мыслишка на сегодня... Приготовить-таки твои грибы. Мы их без изыска , просто в кастрюльке отварим. Там у меня в библиотечке есть многое по грибам. Прочтем , уясним и отварим. Ты за?" Павлов открыл рот , но Григорьич ответил за него "- Вот и отлично! А сейчас пойдём-ка , как ты говорил , "предадимся ереси." "-Эфотыговоил." - произнёс Павлов торопливо. "- Это неважно , Михалыч , природа ереси во многом полиморфна и ,ко всему прочему , мы - есть её естественные адепты. Вот ты , адепт ереси? Глядя на тебя , Павлов , порой усомняешься не только в Дарвинизме , но и в теории видов вцелом. Посуди сам - потомок оленеводов , да ещё с таким изящным "климовским" наследием! Веспасиана Алитрапиновна!" "-Набоот." - поправил Михалыч. "-Вот-вот." - подтвердил свои слова Григорьич , уже подходя к крыльцу.

Роман Деркаченко
Продолжение повести "Грибною тропой" ..близким к гармонии. В янтарно-медовых бликах предвечернего солнца терраса ожила. Нескладные обитатели заулыбались и даже завешанные бесчисленными крючками со старой одеждой стены выглядели по-театральному задорно. Павлов напялил на себя еще один массивный пальтуган и вышел на улицу. Зоишна , поискав глазами подходящую одежонку , выбрала для себя замызганную спецовку с надписью "Почта Семиозерья" , а удовлетворенный своим импровизированным спичем Григорьич с трудом влез в тесную фуфайку с подозрительной тряпичной нашивкой во всю спину с номером " ЗК-75". Последовали за Михалычем на крыльцо. Профессор вдохнул полной грудью свежий морозный воздух и блаженно произнёс: "-А божественно-то как? А , Михалыч? А , Михалыч?" Но Павлов был уже возле туалета. На голубом предвечернем снегу он напоминал медведя-шатуна , пытающегося найти пропитание у человеческого жилья. "-Павликов , не провались!" - пискляво крикнула Зоишна. Она постоянно опекала Михалыча все эти двадцать лет их анекдотичной и парадоксальной совместной жизни. Сошлись они только к пенсии , когда у каждого за спиной уже была своя , абсолютно непоколебимая и монументальная в своей непоправимости история. Детей ни у Павлова , ни у Зоишны не было , были только многочисленные племянники. Единственным развлечением для этой пожилой пары оставался громадный японский телевизор "Toisaki" , неизвестного бренда конца восьмидесятых , который Павлову подарили его сослуживцы Пётр Маркович Смоллер и Герман Давидович Шпэкбор (Тоже , надо признать , неизвестный брэнд). Телевизор был настолько миссивным , что не умещался на тумбе городской квартиры Зоишны на улице Орджоникидзе. Тогда попросили Григорьича выпилить стенку серванта и впихнуть-таки японского монстра на тумбу. Еще одним любимым делом этой загадочной пары были семейные праздники. Съезжалась вся родня. За общим столом в весёлой компании встречались два - четыре раза в год родственники , составляющие , по выражению Григорьича , семейный клан. Клан был маленьким. Зоишна - София Романовна Селицкая -почетный и заслуженный бухгалтер крупнейшего промышленного объединения. Валентин Михайлович Павлов - "Человек на грибе",как его называли на заводе все , от сторожа до директора. Михалыч был главным бухгалтером и главным аудитором в одном лице. Вален Григорьич - профессор , ректор Современного Гуманитарного университета имени Альберта Васкеса-Фигероа. Его супруга Светлана Романовна Дрэмп - заслуженная пенсионерка института ЛЕНГИПРОВОДХОЗ , инженер НЕДРМЕЛИОРАЦПРО. Их старший сын - неизвестный художник. Их младший сын - гордость семьи - начальник отдела обеспечения санаторно-курортного комплекса при Репинском пансионате "...аря". Именно так было написано на крупном , пафосном рекламном щите у шоссе. Проезжая мимо , дачники еще некоторое время гадали , какие же начальные буквы отсутствуют? То-ли Харя , то-ли Паря. Потом щит заменили на новый , но снова отвалилась уже другая буква буква.. Новый щит приглашал в оздоровительный комплекс "З...ря". Жена младшего сына - собачница , заводчица волкодавов и бойцовых булей , Екатерина Эммануиловна Ризеншнауцер , женщина во всех отношениях твёрдая и нерушимая. Было бы несправедливо не упомянуть и других членов клана , которые появлялись реже , но тем не менее , активно претендовали на членство. Родной брат Михалыча Женя по кличке Пипон-Пипольфен. Военнослужащий , всю жизнь проработавший вахтёром на въезде-выезде промышленной территории ОАО "Дятел" , фирме отпочковавшейся от лесопромышленного концерна "Ясень" в городе Пушкине. Супруга Жени-Пипона Светлана Исмаиловна Куникеева-Хайруллина - бывшая танцовщица ансамбля национального танца "Уфяночка". Вот , собственно говоря , и весь клан. Но , что же мы так увлеклись? Зимний день догорал. На подтаявших в полдень ветхих крышах образовались небольшие чёрные проталинки. Многочисленные следы обитателей Тэля слегка оплавились по краям и теперь темнели подобно лункам от подлёдного лова. Кое-где попискивали юркие синички , порхая между дачных построек. В небе со стороны высокого сосняка на полянке за домом наметилось сгущение синего цвета , переходящего в насыщенный серый , возвещавший скорое наступление вечера. Михалыч добрёл до туалета. Минуту-другую он тупо глядел на дверь , словно не узнавая это необходимое здание. Посередине узкой двери наспех , грубыми ржавыми гвоздаками было прибито дно от советской детской ванночки. Края дна были тщательно загнуты плоскогубцами и заплющены молотком. Вместо утраченной ручки была ручка той самой ванночки с фрагментом родной пайки , привинченная шурупами к дну. Павлов осторожно приоткрыл дверь. Внутри было темно и лишь неясные очертания сталактитов обильной плесени виднелись во тьме. Они свисали с потолка как сказочные плети на полметра и придавали отхожему месту поистине креативный вид. Валентин нерешительно оглянулся на дом. От крыльца за ним наблюдали Зоишна с профессором. "-Ну чего замер-то? " - крикнула Зоишна - " - Иди , не один же!" Михалыч покорно вошел в сказочный склеп уборной.

Роман Деркаченко
Продолжение повести "Грибною тропой" ...и не знал как. "-Слушай , Михалыч..." - произнёс профессор задумчиво - "- А мы же с тобой так за грибами-то и не сходили.." Павлов вскинул голову и воспрял. Профессор степенно разлил последнюю порцию оставшегося спиртного в видимые рюмки и продолжил почти заговорщически. "- Пока женщины тут будут прибираться , мы в лес сходим. Ты не против? Как тебе идея?" И будет у нас грибное к завтрашнему обеду перед отъездом." Михалыч стал неловко указывать более или менее прямой рукой в направлении террасы , где он оставил свою многострадальную котомку. "-Гигоиштакгибытояуэпинёф." "-Что-то ты говоришь?" - переспросил профессор с выражением уставшего воспитателя. "-Гибытамнатеасегде...Уо..Уоооообувь." Профессор радостно закивал -"-Понял-понял , Михалыч! Ты стал лучше говорить." Прощально окинув стол взглядом , профессор стал медленно подниматься. Полукреслок заскрипел натужно и с неистовым треском развалился на куски , увлекая Григорьича под стол. "-Гигоооооооооиш !" - пророкотал Павлов , тщетно протягивая свои рагульки к завалившемуся "родственнику". Тот же возился на полу среди обломков своего многострадального трона и лишь тихо приговаривал : "- Надо теперь только на клею , только на клею." Дрэмп звонко захохотала и унесла со стола стопку тарелок с подсыхающей пищей. Павлов поднялся и приблизился к профессору. Григорьич выкарабкался из-под стола и жизнерадостно озирался. Зоишна , тараща глаза , сочувственно покачивала головой. Профессор назидательно изрёк: "- Каждое наше падение , следует рассматривать сугубо философски , отметая всё личное , преходящее , эгоистическое. В падении есть некая аллегория наших ошибок , даже где-то грехов и пороков. Задачей упавшего или оступившегося является прежде всего глубочайший анализ своего недавнего прошлого , событий и поступков." Зоишна восторженно закачала головой - "Ну , Володя ! Ну... молодец!" Павлов ликующе замычал. Дружно направились к выходу. Оттеснив ворчащую на кухне Светлану Романовну , процессия оказалась на террасе. "- Ну и где же твои гузнофунгоиды?" - весело спросил профессор оглядывая невыразимый кавардак террасы. Павлов суетливо отыскал вонючий узелок со своими зимними трофеями. Развязать смёрзшиеся узлы он , ясное дело , не мог и протягивал смердящий тючок Зоишне. Та принялась тут же ковыряться с узлами. "- Ээээ , нет." - произнёс Григорьич задумчиво- "-Тут надо разогревать.." Павлов вопросительно уставился на профессора с выражением тракториста , которому председатель приказал форсировать реку. Профессор говорил , скорее, сам с собой , нежели рассчитывал на благодарную аудиторию. "- Я схожу в сарай , там у меня паяльная лампа. Это идеальное решение данного воп..воп... Вопррроооооса.""- Володя , ты же никогда... Это же первый раз за всё...Ты же всегда... " - недоумённо бормотала Зоишна и нерешительно разводила руками. Профессор стушевался. "- Многое в нашей жизни происходит спонтанно , порой неожиданно даже для самого индивида. Иной раз сам диву даёшься , насколько экстремально и парадоксально то или иное действие. Впору задаться вопросом , а мы ли всевластные руководители своего существа? В самом ли деле мы ведомы мозговой деятельностью и опытом? Наши убеждения, наши навыки ,наши привычки... Что этот жалкий арсенал иллюзий , по сравнению с высшим разумом? С глобальной материей? Со Вселенной , в конце концов? Что мы называем высшей нервной деятельностью? Эту презренную способность человека мыслить эгоистически? Эту гнусную способность к гордыне? Эти смехотворные , суть замороженные , подобно этим грибам, либидоподобные амбиции? Это Вы называете "Высшей нервной деятельностью" ? Это?!" Профессор подставил под себя маленькую скамеечку и поднялся на неё. "- Наши убогие поползновения на поприще освоения среды обитания , не более , чем притязания ребёнка на полноправное владение территорией песочницы. Какой абсурд ! Человек - хозяин природы! Бред! Наша же собственная природа над нами потешается , иной раз попросту глумится , а мы бахвалимся самозабвенно и рады-радёшеньки. Мы живём в чрезвычайно жестокой , полностью контролируемой и давным-давно запрограммированной системе... Вот запомните ,что я сейчас произнесу: В жидкой электролитическо-гипернанотаймированной системе с полииндиморфными колониями автономных псевдобиороботов. И не надо жеманно ухмыляться , памятуя о несметных горах беллетристической шелухи , выдаваемой нагора нашими же доморощенными провидцами! Единая , глобальная , незыблемая , необъятная по самой абсурдности понятия "объять" , материя. Non materia quo. Зоишна , Вы знаете , что это значит?" Женщина стояла как вкопанная и даже зияющая дыра на её засаленном , перешитом плаще , казалось , внимала этому импровизированному выступлению. "Non materia quo - торжественно повторил Григорьич , воздевая указательный палец куда-то в район , обшитого кусками ДВП потолка. "Не смотря ни на что." Не смотря ни на что , Михалыч. Не смотря на твою рыбью башку , не смотря на зоишнины истоптанные чамы , не смотря на нашу убогую жизнь среди прочего дерьма , которое нам любезно предлагают погрязшие в патологическом пресыщении бюрократы и диктаторы всех мастей. Не смотря на наши неизлечимые по определению хронические болезни , не смотря на кажущееся изобилие товаров лёгкой промышленности , которые призваны отнюдь не облегчить жизнь человека , а намеренно её отяготить , путём вовлечения населения в постоянную гонку потребления , в манию подражания , в жажду доминирования и психопатологического соперничества. Не смотря на принятие в качестве нормы массовые убийства себе подобных , не смотря на регулярные , фактически , самовольные указы и законы , прессующие целые народы. Не смотря на двойные , тройные , четверные стандарты , которые для определённой категории людей вообще теряют актуальность , ввиду их немыслимого расслоения общества. И , наконец , не смотря на то , что при этом в каждом из нас до самого последнего мига сохраняется та неугасимая надежда на счастье в его божественной простоте и незамысловатости. Надежда на тот вороватый проблеск радости , тот запретный миг душевного тепла и любви к жизни." В этот момент в окошко заглянуло маленькое зимнее солнышко. Оно уже обошло дом и теперь глядело весело со стороны поля , неминуемо склоняясь к леску. Его весёлые золотистые лучики забавно играли на пёстрых мудрёных одеждах дачников и их немытых , смешных физиономиях. У каждого из них в этот момент стало так тепло на душе , так отрадно и спокойно , что на глазах невольно выступили слёзы. Люди и не думали их вытирать , так как находились в особом благоговейном состоянии , близком к гармонии.

Роман Деркаченко
Продолжение повести "Грибною тропой" ...недавние события. Зоишна неловко накладывала на десертную тарелочку Павлова остатки кальмарового салата и всё приговаривала : "-Ай , да Павлов" Ай, да сучий глист!" Григорьич по-немногу оттаивал. Он был так хмелён , что даже попытка пригладить всклокоченные редкие сединки скорее напоминали ритуальные пассы алясских эскимосов. "-А ты , Михалыч, нас всех взболомутил." - игриво пробормотал профессор , задорно поглядывая на оставшуюся на донышке дизайнерского бутыльца водку. "-Ты хоть попробуй!" - хлебосольно предложил Григорьич , протягивая Михалычу практически пустую бутылку с островерхой крышкой. Павлов тут же закивал , но Зоишна повернула его к себе. "-Ты хоть расскажи , где ты заблудился? И как тебя Володя нашел? Ну , ведь , леший ! Ну ведь , сучий пёс!" В это время Светлана Романовна поставила перед носом Михалыча тарелочку с голубцом.. Сначала могло показаться , что это котлета , на которую кто-то нечаянно наступил. Павлов сглотнул слюну и принял из рук Григорьича рюмочку "Kauffman". Какое же это божественное ощущение , когда на старте сытного загородного обеда можно степенно насладиться изысканным аперитивом в виде эксклюзивной водки ! Павлов , пролив мимо значительную часть , глотнул толику чудесной калужской зерновицы. Взыграл и без того беснующийся аппетит и , пыхтящий от паров глотка , главбух принялся беспомощно тыкать ломаной вилкой в вечинные обрезки среди давленых помидорок. "-Да ты ешь , Михалыч , не смущайся!"- приободрял профессор , наворачивая за обе щёки ассорти из остатков рыбной нарезки. "-Света , а зачем Вы напитки убрали?" "-А что нести?" "-Ну конечно! Мы же только сели за обед." Тут Павлов довольно звонко рыгнул и выронил строптивый помидорец. Зоишна умильно расплылась : "-Ну , Павликов! Ну , сучий хрящ!" Дрэмп в охапку принесла три импортные бутылки и громко водрузила на середину стола. Профессор зычно провозгласил: "- О це - дило!" Зоишна удивлённо нахмурилась: "-Это ты по-каковски?" Павлов придурковато загоготал , роняя изо рта кусочки непережеванного салобоника. "- Павликов , не подавись!" - предостерегла Зоишна- "-Вот ведь , сучья пройма!" Григорьич театрально откупоривал шотландский виски и приговаривал : "- А ты , Михалыч , где лучший виски пивал?" Павлов с набитым ртом отвечал несколько неразборчиво : "-ВамэикесЛиховицкимпобоалитяпнутьиоофобыо" Тем временем Дрэмп нарезала ароматный белый салобоник такими тонюсенькими ломтиками , что казалось это лазерные шлифы. "-Иоофобыо" - повторил Михалыч , утвердительно кивая своей рыбьей головкой. "-Хорошо было?" - переспросил Григорьич , разлив виски по полупрозрачным стаканом стеклянной грубятины. "-Оофо!" - подтвердил Павлов , с трудом мне во рту неудобный кусок голубца. Зоишна погладила Михалыча по локтю : "-Ну , ты расскажи , как ты ключи в лесу нашел! Вот , ведь булькатенец ! Вот ведь , сучий прыщ!" Григорьич с таким азартом пил привезённый Михалычем виски , заедая всем подряд , что уже снова почувствовал покровительственное отношение к миру. "-Павлов , а где же наши грибы?..." Все затихли. "-Аааяихпинёсв... ввв...ввв..." - Михалыч запнулся и воровато глянул на Дрэмпа. Женщина глядела не мигая и выражение её лица было до такой степени участливо-внимательным и ободряющим , что даже имело оттенок изысканной глумливости. "-Ну и где же твои мороженые ошмётки , паскудник?" Профессор наигранно возмутился: "-Свееета ! Ну почему в тебе нет ни толики плюрализма или хоть самой малой терпимости к чужому мнению? Павлов лишь хочет приобщить нас к некой ереси , которая является для него , без всякого сомнения , интимной и , не побоюсь этого слова , глубоко фунгофильной." В образовавшейся паузе Павлов глухо рыгнул. Зоишна хохотнула : "-Ну , Павлов! Ну , сучий клоп!" А профессор не унимался: "-Михалыч , а как вкусно-то! Тебе вкусно-то? А , вкусно-то?" Павлов глупо жевал и всё проливал виски , водя стаканом туда-сюда. "-Отвечай , ты , индюшачья голова!" - пихнула его в бок Зоишна - "-Вот ведь , горбатый клоп! Сучья хворь!" Дрэмп забрала со стола пустую кастрюльку из-под жидкого и направилась через кухню к выходу , чтобы сполоснуть и выплеснуть на мороз. Григорьич положил Павлову овощной мешанины и налил виски. "-Михалыч , а ты Грельского видел?" Павлов снова бурно рыгнул , казалось , из самого абдоминального нутра. "- Так ты Грельского видел?" Павлов стал тупо и недоверчиво озираться. Зоишна радостно закачалась на застонавшем стуле. "-Ну , Михалыч! Ну , сучий пот!" Откуда-то со стороны террасы раздался громкий вскрик Дрэмпа. "-Крик Дафэна" - заговорщически улыбнулся профессор. Зоишна выпучила глаза и стала похожа на персонажа из Симпсонов. А профессор уже наливал снова. "-Зоишна , Вы пробуйте , пробуйте. Это же редчайшие мировые бренды." А тем временем у входа на террасу произошло вот , что...