Откройте свой Мир!

 


 


                                    С. Филатову.


 

«Унылая  
              пора! очей очарованье!»


                                                    А.С. Пушкин.


Ты заметил:  трава пожелтела;
Тяжелеют  дела и слова.
И  белёсое небо  осело,
И  на землю  спустилась листва.

Ты ли  ждал, что  пора  листопада
Зачарует  тебя на  бегу?
И  деревья унылого сада,
И  отава на  жёлтом  лугу?

Не  сумел я   за  прошлые годы
Полюбить  пришлых птиц  голоса;
Полюбить  «увяданье природы»,
И с  «волнистою мглой  небеса».

Хорошо  б вслед  за  гением вечным,
С просветленной и смелой  душой,
Восхищаться легко и  беспечно
Уходящей  под землю листвой…

              

Небо дрожало у края реки.


Теплые хлопья ложились на
ветви


Ив безъязыких.


Казалось, три века


Птицы кричали от древней
тоски.


 
За три минуты сентябрь
облетел.


Боже! Когда же успели  деревья


Птиц отпустить за другим
опереньем?


Боже, когда постареть я
успел?!



Кто теперь
встретится – та или эта?


Выбежать в город, где
эллипсы лыв,


Как обручальные кольца
проспектов!



Чувств ли вчерашних
случайный наплыв?


Участь ли всех безымянных
поэтов?


Или остаться, где
ивы молчат


И дожидаться судьбы иль
ненастья?


...Птицы в отлете кричат от
несчастья


И возвратившись – всё также
кричат…


 5 апреля 2008     

Сойдет листва, и снег посыплется


На опустелый лес, на город,


на пригород и на пригорок,


с которого весь город видится.


 


И на меня… А мне за сорок,


А кажется, что 20 лет!


И в то, как написал поэт,

что «счастья не было и нет» -


Уже не верится без спора.


 


А значит – здравствуйте, морозы,


И звонкий лед, и теплый снег,


И Мир, что тянет без угрозы


Ладонь, как добрый человек.


 


Всем – «Здравствуйте!». Зима надолго?


Да мне начхать. Я вновь готов


В любом стогу искать иголку,


Читать стихи и петь про елку,


И слушать сказки про волков,


 


Считать семь пятниц на неделе,


Куда-то ехать на печи…


 


Мне скажут:  «Ошизел
земеля!»


Да боже мой! – мы все Емели,


Когда от боли – хоть кричи!


 


Когда отгромыхали грозы,


Иссякло творчество. Когда


Ты сосчитал свои года,


Впадаешь в юность иногда,


Душа лежит в анабиозе…


 


У вас есть выбор, господа?

Горит родина моя!

 Определенное удовлетворение от общения, информационного насыщения и возможности сказать что-то свое Интернет дает, то все это так стремительно, без пауз на раздумья, на основательность. Скоростной лифт какой-то! Этаж мелькнул - одна тема, тут же вторую проскочили и т.д. Несемся в лифте небоскреба то вверх, то в бездну шахтового колодца...
С таким же успехом в горячечной гонке по вертикали проносимся мимо обретенных и тут же потерянных друзей, знакомых по интересам. И, на мой взгляд, чтобы остаться человеком, а не приложеним к компьютеру, переодически просто необходимо покидать кабину лифта на земном этаже.

Еще вчера проезжал мимо бедного деревенского домика. "Заехать - не заехать?" Решил не заезжать - потом как-нибудь, в другой раз, успеется... Да и вообще - жизнь, она, знаете-ли, большая. Потом, потом... Завтра, послезавтра... А получилось, что никогда. Хозяин дома - мой дядя по матери, единственный кровный из оставшейся второстепенной родни - умер. В последние дни все бегал, собирал документы для пенсии... Да так и не пожил на государственный кошт. Не успел. Да я не об этом: еще раз убеждаюсь - пока живешь, нужно спешить общаться с близкими людьми. Идешь ли мимо дорогого дома - зайди, от тебя не убудет. Спешишь ли по делам суетным, встретил знакомого - остановись, скажи: "Здравствуй!", не ограничивайся кивком на ходу. Успеется? Можешь и не успеть.
И вообще, посмотрите, КАК мы живем - ссоримся с женами, ругаемся с матерями, кричим на детей.... Мало ли! Хорошо бы, чтобы каждый выучил как девиз, как кредо: "Прежде, чем браниться с человеком, подумай, может быть ты видишь его в последний раз". Или он тебя - в последний. Какую ты память о себе оставишь? И что вообще остается после нас, кроме холмика с крестом или памятником, да человеческой памяти, которая соизмерима лишь с делами нашими. Как жил - так и помнить будут.

ВОЗВРАЩЕНИЕ


 


День добрый, родина
моя!


Мне виделись в дороге
дальней


Твои иконные края


В окладах осени
опальной.


Мне снилась боль:
ломают дом.


Дождит. И всхлипывает
местность.


Закат косится петухом


На искаженную
окрестность,


Где рубят яблоневый
сад...


Там бочки для полива
странны:


Вдоль яблонь полные
стоят,


Как поминальные
стаканы.


 


 


 


За рекой, где
стреножены клены


Облетевшей прогорклой
листвой,


Узкоплечие злые вороны


Звали зиму на долгий
постой.


 


И впотьмах по лесам и
по рощам,


По садам от подножия
гор,


Шаря первой метелью на
ощупь,


Проходила старуха во
двор.


 


Завтра утром на
снежное поле


Все еще не решаясь
ступать,


По-якутски прищурясь
от боли,


Будешь долго стоять и
стоять...


 


Вспомнишь музыку
зрелого детства -


Крыл нас матом седой
управдом -


И захочешь от чистого
сердца


Залепить по окошку
снежком.


 


***


 


Кто там стонет у
дальнего озера,


То затихнет, то снова
навзрыд?


За рекою ножами
бульдозеров


Перелесок
сосновый  убит.


 


 


Не растет  возле сосен акация,


Соловью на ветвях  не поют…


…Я с душой на краю
федерации,


Словно нищий с
котомкой стою…


 


 


***


 


 


 


 


 


 


* * *


Я так люблю весенние
леса!


Они еще голы, но не
безмолвны, -


Прошедших дней опавшая
листва


В безтравии легка и
многословна.


 


Люблю в лесах слияние
времен!


Пока весна поляны не
зашторит,


Я пью берез веселых
самогон,


И зов души с сознанием
не спорит.


 


В такие дни пути души
ясны.


Чисты ее истоки и
порывы.


Как звон ручья, как
первый вздох весны


Благословенны, оттого
и живы.


 


 


 


 


 


 


* * *


Прибрежные клены
размяли суставы,


Затронули струны
весеннего ветра.


Минута - и льдины
пойдут как составы


До Карского моря
считать километры.


 


По-детски взахеб
ручеек балагурит,


И зебра проталин
истомой исходит.


Как пальцы маэстро по
клавиатуре,


По солнечным пятнам
влюбленные ходят.


 


Они беззаботны, наивны
как дети.


Ты к ним присмотрись
без печального вздоха,


Почувствуй опять: до
разлуки - столетье,


До вечности - шаг, а
до смерти - эпоха.


 


 


 


 


 


* * *


Не пугает пора
продувная,


Удивляет дождей
бескорыстье.


Я люблю, когда роща
живая


Отторгает отжившие
листья.


 


В ожидании будущих
всходов


Вымирает трава от
простуды.


Я учусь по законам
Природы


Постигать философию
чуда.


 


Я хочу находиться в
движеньи,


Мимо шва разрывая
пространство.


Переменчивость
мировоззрений -


Бесконечности
постоянство.


 


Ну, а если мне участь
- земная,


Если так повелела
Природа,


Я уйду, как трава
луговая,


В ожидании будущих
всходов.


 


 


 


 


Предосеннее


 


 


Лес мне кажется
больным,


Похудевшим,
незнакомым.


Тянет за душу из дома,


Дышит запахом грибным.


Это осени симптомы.


 


Я прощаться прихожу


И беру грибы на
память.


Лету зимними супами


Я поминки отслужу.


 


Но печаль моя светла


Как стыдливые березы.


Осень их перед морозом


Раздевает догола.


 


К ним по снегу, может
быть,


Как на выставку
красавиц,


Несемейный наглый заяц


Будет тайно приходить.


 


А пока туман дымит,


Да осенняя желтуха,


Да от матушки-зимы


Слуха не было и духа.


 


Буду счастлив я до
слез


От такого пониманья,


Что к Природе
подсознаньем


Крепко-накрепко
прирос.


 


 


 


 


* * *


Снится детство и
родина светлая,


На реке голубые снега.


Зарастают осокой и
ветлами


Дорогие мои берега.


 


Затянуло песками да
травами,


Где когда-то была
полынья...


Все короче до берега
правого


Ледяная дорога моя.


 


Но весною. В апреле.
На пристани.


У причала. В апреле.
Весной.


Я смотрю все яснее и
пристальней


В голубиный простор
предо мной.


 


Раззвони колокольня
далекая:


Я дождался высокой
воды.


И уносят следы мои
легкие


В бесконечность идущие
льды.

Железную дорогу растаскивают. С наступлением теплых дней активизировались сборщики черного и цветного металла. Воруют все – мужчины, женщины, дети – и в любом количестве, от нескольких килограммов до десятков тонн. Это уже не чеховские темные злоумышленники. Это – осознанное и наглое воровство. Причем, воруют, в большинстве своем, не от голода, а просто, потому что – ВСЕ.
Наказания смягчили, потому что мы хотим…простите, нас хотят в Евросоюз. Коллективизировать. А в Европе хотят? Но только не нас. Вы можете себе представить в черте цивилизованного города банду с гаечными ключами, идущую на «железку»?
…«Они» тоже пока не могут.
А видели железнодорожное депо в Бийске (то, что в Промзоне)? Я расскажу - все как у европейцев: тепловозы, рельсы, охрана на проходной, железные ворота на въезде. Не хватает только ограды по периметру. То есть, ЕЁ ВООБЩЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО.
-Зачем же тогда охрана?
-У всех есть и у нас должна быть.
- Даже когда всё растащат?
-Даже тогда.
- А охрана ворует?
- Как все.
Россия еще не знала такого повального гнилого коллективизма. Даже в годы первых колхозов оставались единоличники. Слово «коллективизм» лично у меня ассоциируется со словом «стадо».
Но самое интересное, это слово родилось от надежного и светлого «коллектив»- «команда», где спина прикрыта другом и каждый за каждого. Но это уже – вопрос наследственности…

Драма, происходившая в одном из сел N-ского района на Алтае, как не печально, типична для современной глубинки. Иначе, "били бы в колокола" всей деревней, школа рассылала бы письма в инстанции, глава сельского совета проявил бы, если не участие, то хотя бы беспокойство. Ан - нет. Необычен здесь лишь поступок истца - 17-летней Анастасии.(Все имена изменены).

Когда трагедия девушки переросла рамки личного и затронула интересы "ответственных лиц", беспокойство все-таки проявилось. Анастасия обратилась в комиссию по делам несовершеннолетних с заявлением-просьбой, в котором просила о лишении собственной матери родительских прав. Дело неслыханное. И опасное для "очень ответственных лиц" за счастливое детство в районе. И судья, и глава районной администрации с детских защитников «не по-детски» спросит : "Куда смотрели? За что деньги получаете? И нужны ли вы такие вообще?" Девушку вызвали в инспекцию и... стали стыдить: как ты посмела? это же аморально!

Но давайте разберемся в Настиной истории. На протяжении последних четырех лет девушка не жила дома, где кроме нее и трех младших в тесноте и в обиде ютятся мать и бабушка. Жила у тетки. После поступления в один из городских колледжей - в общаге, теперь снова - у родственницы. В общежитии платить надо - 100 рублей в месяц. А где взять? Не на панель же... А мать, Анна Ивановна, давно перестала интересоваться дочерью...

Настя - почти отличница, по-другому нельзя - лишат стипендии, едва ли не единственного источника дохода. Еще подрабатывает на вечерах бального танца, она талантлива и умна, а что толку? За такие танцы денег платят немного. Это вам не стриптиз. Вот и весь доход. А нужное очень многое: танцевальные костюмы, вещи первой необходимости. Да и просто - жить, как живут многие ее сверстницы, не знающие вкуса китайской лапши из "бомж-пакета". Анастасия - знает. Знает она и то, как унизительно быть "бесплатно накормленной" в учебной столовке. Будто милостыню взять. На помощь из дома рассчитывать не приходится - зарплата матери - 2800, на всех не хватит, да и выпить, знаете ли, нынче дорого. Поэтому, извини, доченька, живи, как можешь. Вот и мечтает Анастасия об официальном статусе сиротства. Тогда уже государство возьмет на себя заботу о ее дальнейшем обучении. А пока у девушки есть мать – путь в «светлую жизнь» для нее заказан. У нее нет даже одежды - демисезонная курточка, кеды и джинсы.

Можно ли винить мать Анастасии, Анну Ивановну? Не каждый устоит перед обстоятельствами, в которых оказалась женщина. Четверо детей - четыре недолгих любви и надежды. И к среднему возрасту - нищенская зарплата, мать-старуха и отсутствие будущего.

Когда члены комиссии по делам несовершеннолетних пытались отговорить девушку, даже стыдили ее, мне подумалось: да, поступок Анастасии не ходит в нормы общепринятой морали, но когда стоит вопрос выживания, вправе ли мы осуждать человека с высоты относительного благополучия? Осуждать за то, что Настя не любит маму, нищету, пьянство, грязь... Настя не любит маму ( по-общепринятому - самого близкого человека), НО любовь не дается вместе с физиологическими процессами зачатия и деторождения, она, как и другое чувство, воспитывается. Или впитывается из той атмосферы, в которой мы все живем...

P.S. Стараниями отдела образования Бийского района девушка была устроена на работу в один из сельских Домов культуры. казалось бы в истории можно поставить точку. А можно ли? 

http://my.mail.ru/community... - это адрес сообщества Бийск литературный. Насколько это будет читаемым и полезным - покажет время. А Ваше мнение? Сообщество Бийск литературный

Метаморфозы


Вздыхают леса от глубокой досады,
Запахло груздём из глубокого лога,
И прелыми грушами с дальнего сада,
И мёртвой травой, и живым листопадом,
И светлой тоской перед дальней дорогой.


И птичии звуки пред скорой дорогой,
И наши разлуки, и ваши тревоги,
Как ветер, как сосны со звёздами в лапах
Имеют свой запах.


Меняется запах, меняются звуки.
Не так уже трогают птичии стаи,
Не та уже горечь пред скорой разлукой,
Не так уже пахнут любимые руки,
И листья не те за окном пролетают.


Не те облака с новым днём отплывают,
Всё глубже тоска перед дальней дорогой.
Лишь так же леса от разлуки вздыхают,
Да пахнет груздём из глубокого лога…



* * *
В октябре холода недалече.
Птичьи стаи - как знаки беды.
Не напрасно вчера по Заречью
Захлебнулись в тумане сады.

Не напрасно набросил на лужи
Листопад обветшалую сеть.
Дай мне, Бог, пережить эту стужу,
Дай мне, Господи, не умереть.

Вот опять возле хилых березок
Я под ветром упругим стою.
Будто дней золотых отголосок
В пролетающих листьях ловлю.

Они помнят прогулки и встречи,
Знают наше житье и бытье,
И платок твой, упавший на плечи,
И веселое имя твое.



За рекой, где стреножены клены
Облетевшей прогорклой листвой,
Узкоплечие злые вороны
Звали зиму на долгий постой.

И впотьмах по лесам и по рощам,
По садам от подножия гор,
Шаря первой метелью на ощупь,
Проходила старуха во двор.

Завтра утром на снежное поле
Все еще не решаясь ступать,
По-якутски прищурясь от боли,
Будешь долго стоять и стоять...

Вспомнишь музыку зрелого детства -
Крыл нас матом седой управдом -
И захочешь от чистого сердца
Залепить по окошку снежком.




* * *
На московской Плющихе три тополя,
А в Заречье моем - три сосны,
Что за окнами бережно штопали
Золотую накидку луны.

Расправляли перстами колючими
Невесомую лунную ткань.
Петухи предрассветные мучились,
Продувая земную гортань.

Отчий дом мой морщинистый, лиственый
Помнил юность свою при царе.
Укрывался кленовыми листьями
От простуды на нашем дворе.

Это все, что запомнила молодость.
Это все, чем живу я теперь.
И сентябрь, спасаясь от холода,
Листопадами просится в дверь.

В дверь подъездную бьется отчаянно,
Где квартира - жилье на крови:
Сломан дом, опустела окраина
И распилены сосны мои.



* * *
Я так люблю весенние леса!
Они еще голы, но не безмолвны, -
Прошедших дней опавшая листва
В безтравии легка и многословна.

Люблю в лесах слияние времен!
Пока весна поляны не зашторит,
Я пью берез веселых самогон,
И зов души с сознанием не спорит.

В такие дни пути души ясны.
Чисты ее истоки и порывы.
Как звон ручья, как первый вздох весны
Благословенны, оттого и живы.



ОТТЕПЕЛЬ

Сгорает снег. Темна дорога.
На льду следы, как волдыри.
Всуе невольно вспомнишь Бога:
ведь страшно, что ни говори,
идти в безлюдье от порога
и новым доверять следам.

Весна всегда грозит ожогом
душе, привыкшей к холодам.

Еще рассвет. Еще безлюдно.
Еще в доклад поверить трудно
неопытного ручья:
«Капель роняет посекундно
былую ночь на чашу дня».

Ему не веришь, ждешь подлога, -
вот-вот накроется дорога
обманным льдом. Убудет день…
И потому брюзжать не лень…

Ступив два шага от порога,
зовешь на помощь посох Слога
и тень наводишь на плетень.



ВЕСНОЙ У ХРАМА

Пестреют сугробы оческами сивых бород.
Сопливый художник дерзает озвучить картину:
Звенит снегогон.
Но, трясясь у церковных ворот,
Притворствует нищий и верит в людскую наивность.

Надменные дамы небрежно бросают рубли.
"Крутые" - десятку: "Напейся, братан, не убудет!"
И лишь прихожанка прошепчет: "Господь, сохрани..."
Не скажет кого,
Но закрестит греховные груди.

"Господь, сохрани".
И развяжет тугой узелок.
"На, милый, прими".
Отсчитает скупые копейки.
Притворщик возьмет, и с привычным: "Спаси тебя Бог"
Брезгливо пополнит отдельный надрез в телогрейке.

Какие пройдохи питают истоки Руси!
Какие пороки рождают на ней покаянье!
"Не дай ему сгинуть от алчности.
Душу спаси!" -
Я Бога прошу и считаю монеты в кармане...




ОДИНОЧЕСТВО
Под сенью новой колокольни
Иные лики в образах.
Внимают гласу Божьей воли
Раскрепощенные глаза.
В новокрещенной прихожанке
Такая стать и бабья грусть,
Что, оглядев ее осанку,
Я прочь из храма тороплюсь.
Мой ближний нищий спозаранку
С подругою пьяным-пьяны,
Являют у ворот церковных
Для покаянных и греховных
Отображение страны.
Они сухие руки тянут:
В молитве, мол, тебя помянут.
И я кидаю им рубли
Надменный, словно иностранец,
Я тайно тоже голодранец,
Только несчастней, чем они.
"Нет счастья, есть покой и воля!" -
Про лучший век Поэт сказал.
Под сенью новой колокольни
Иные лики в образах,
Иной народ, иной поэт.
"Уюта нет, покоя нет".



Дмитрий Мазанов.
Язычница.

Ты нездешняя вся, ты дремучая.
Ты состаришься в диком бору.
Там, за городом травы ползучие
Свили ложе твоё на ветру.

В месяц Травень на Сварога истово
Мы молились как Лада и Лад.
Путь Перуна златыми монистами
Приукрасил твой скромный наряд.

Но за Травнем шёл Серпень разлапистый,
Смыли ложе тугие дожди.
«Повечаемся» - звал я анапестом,
Ты мне молвила гордо: «Уйди!..»



***********************


Дмитрий Мазанов

Новая сказка

В дни охоты на дальнем болоте,
В окружении сумрачных скал
Я стрелял дику утку на взлёте,
Промахнулся и в камень попал.

Срикошетила пуля и в небо
Остывать на просторе ушла
И ударила белую лебедь
На размахе тугого крыла.

У начала неласковой ночи
Лебедь канула в дебри травы.
«Смерд несчастный, я -- царская дочерь!
Не сносить тебе, смерд, головы».

«Птица белая, -- ей отвечаю, --
чуешь? Холодом тянет к заре…
Ветер с берега дым навевает,
Да котёл закипел на костре».




Дмитрий Мазанов.


Пробуждение.

Стаятся птицы к отлету;
Воздух от криков дрожит;
Вот почему над болотом
Пух камышовый кружит.

На отраженные блики,
На удивленных лягух,
И на кусты облепихи
Падает матовый пух.

Кружится пух над осокой.
Скоро уйдут в небытьё
Сказочный омут глубокий,
В нем отраженье моё.

Пахнет болото могилой,
Мертвой листвой и землей.
Долго неясные силы
Звали меня за собой.

Снились погони, облавы,
Мести недобрых людей;
Снились зачем-то канавы
С запахом прелых груздей.

На убеленное пухом,
На отраженье мое
Добрым и сказочным Духом
Цедит сентябрь забытье.

Стаи пространство колышут,
Звуков плывет череда
Так, что никто не услышит
Где прозвенят холода.


**********************************



Снится детство и родина светлая,
На реке голубые снега.
Зарастают осокой и ветлами
Дорогие её берега.

Затянуло песками да травами,
Где когда-то была полынья...
Все короче до берега правого
Ледяная дорога моя.

Но весною. В апреле. На пристани.
У причала. В апреле. Весной.
Я смотрю все яснее и пристальней
В голубиный простор предо мной.

Раззвони колокольня далекая:
Я дождался высокой воды.
И уносят следы мои легкие
В бесконечность идущие льды.



* * *
В том краю, где спешит электричество
К водокачке в больших проводах,
Потеряла душа место жительства...
И опала в протоке вода.

Побираюсь по улицам памяти.
Медяками - листва на песке.
И подобье реки возле паперти
Замирает в речном тупике.

Не видать окончания острова:
Мель, да берег с песчаной косой.
Словно детство от радости пестрое,
Бродит в ивах сентябрь босой.

Чья-то юность чужая и смелая
Разжигает костер вдалеке.
Потому и листва облетелая
Подаяньем лежит на песке.

Что-то страшное чудится в будущем,-
Это старость стоит за спиной.
Птицы словно ехидные кукиши
Все кружат и кричат надо мной.

                                                  Новелла




Долгие годы – сам не знаю почему – как-то не складывалась
личная жизнь. То есть,  женщин было много
– секс, короткие романы, влюбленность… А так – серьезно, по-семейному – не
получалось. А тут еще в специфических СМИ то и дело пишут о порче, о «венце
безбрачия» и прочих напастях. А годы-то идут – мужчина я, как говорят,
симпатичный, плюс – машина, собственное жилье, сад, какая-никакая работа,
образование. Да и возраст – что называется «золотое сечение» - это, когда и сил
еще много и опыта уже достаточно – чуть за сорок. Одним словом, полный набор.  А близкого человека нет. А женщин одиноких –
много. Парадокс без объяснений. Но так не бывает – всякое явление имеет свое
начало и предысторию.


И обратился я – больше из интереса – к женщине, которая
чем-то там наделена, «разговаривает  с
Космосом», много знает о чакрах, энергетике и прочем. Белый маг с множеством
дипломов неместных школ и учений выслушала меня, поводила руками над головой,
что-то там пошептала, минуту помедитировала 
и сказала, что ждет меня огромная любовь, а в придачу – деньги, счастье,
карьера… И самое удачное для меня – у мага на примете уже есть женщина, которая
меня осчастливит. Я должен был вновь придти в назначенный день на сеанс, после
которого меня познакомят с той самой, что призвана осчастливить такого мужчину как
я!


Не могу сказать, что душа воспылала надеждой, но интрига,
обещающая новый романчик закрутила так, что уговоренный день я ждал с
нетерпением. «А вдруг…?» К слову сказать, космическая сваха не взяла с меня ни
рубля.


И вот 1 сентября в День знаний я вновь оказался в знакомой
квартире. Целительница заблудших душ  вновь
долго говорила о Космосе, о Судьбе и о совместимости на уровне подсознания…
Через некоторое время в дверь позвонили и вошла Она – лет тридцати пяти,
стройная, приятная, а в глазах играли какие-то искорки. Так и состоялась первая
встреча с той, которая внесла в моё мировоззрение такие перемены, без которых
вся дальнейшая жизнь вероятнее всего прошла бы на грани шизофрении или, по
крайней мере, безобидных странностей, какими отмечены люди «не от мира сего».


Чтобы было понятно, мне придется рассказать о том, что несколько
лет до происходящего


я время от времени занимался самогипнозом и медитацией. Я и
сейчас не могу сказать, что это – плохо. Благодаря самовнушениям с постановкой
цели удалось в довольно зрелом возрасте поступить в университет, достичь
каких-то жизненных целей, в конце-концов, научиться бороться с собственной
ленью  и видеть в самой непривлекательной,
но необходимой работе зачатки поэзии, что превращает любой труд в легкое
занятие. Но видимо, в собственных опытах я зашел так далеко, что еще чуть-чуть
и начал бы «разговаривать с Божественным началом».


Как бы там ни было, но почва была готова и мои
спасительницы, хотя и показались мне странными, но не настолько, чтобы бежать
от них.


Вы, наверное, уже сами понимаете, что встреча с женщиной
(назовем ее Ирина) имела продолжение, и через некоторое время мой дом был
увешан иконами, оберегами. На книжных полках появилась языческая и божественная
литература, а в комнате время от времени пахло свечами. Я к этому никак не
относился – «Блажит баба», да и сам пребывал в состоянии некоторой
заторможенности – воля была подавлена, я без возражения ездил по каким-то
бабкам, умывался «святой водой», не обращал внимания на какие-то пошептывания,
когда засыпал…. Но самое удивительно – мой мозг полностью потерял
способность  анализировать и сопоставлять
события и факты.  Это сейчас кажется
странным сочетание в этой женщине тяги к церковному и к языческому, как
странным кажется и то, что она могла в течение часа гадать на картах, а потом,
нисколько не смущаясь, молиться на 
икону. Это сейчас я удивляюсь, что меня не насторожило то, что женщина
за тридцать не имела детей, не была замужем, да и как женщина была холодной, а
перед тем, как заняться любовью, иногда с иронией говорила: «Ну, давай,
доставай свое хозяйство». Надо сказать, после подобной нежности «хозяйство»
зачастую теряло должную способность, а я чувствовал себя оплеванным.


Но это уже было потом, после ЗАГСа, а до «узаконивания» - я
был «самым сильным, самым лучшим и самым любимым», а еще «у нас будет двое
детей». Впрочем, последнее и явилось решающим в этом важном шаге. Я очень
тосковал, что не пришлось как-то качать сына на руках и думал, что уже не
придется. А тут – надежда. Да и Бог с ней и ее странностями – пусть родит, а
там – какая мне разница, на кого она молится и кому по ночам зажигает свечи!


Но через несколько дней, после свадебной вечеринки, когда я
завел разговор о детях, услышал невообразимое: «Ты что – дурак? Буду я еще с их
г… возиться!»


В ответ я сделал банальное и, наверное, самое легкое, что
мог – напился до белых риз и так  пил  целую неделю. Ушел с работы – и снова пил. А
потом ушла она, а потом изменила, но еще месяца два продолжалась в моей жизни –
я остепенился, развелся, но мы встречались. Как она говорила – «для
здоровья». 


Сегодня, когда жизнь снова вошла в колею, и у меня есть
любимая и любящая женщина, которая ценит меня только за то, что я есть, я время
от времени вспоминаю Ирину – эту набожную ведьму. И вспоминаю без злости, а
даже с некоторой благодарностью. Ведь именно она явилась для меня тем
исцеляющим наказанием, без которого не кончилась бы моя распутная жизнь
бабника, и не обрел бы я то, что действительно называется счастьем. Так и
порхал бы по чужим постелям, терял последнее человеческое и встретил бы
старость в глухом одиночестве.


И кто знает – может и вправду белый маг, что свела нас с
Ириной, предвидела исход моих похождений и решила отрезвить непутевую голову
через страдания и предательство? Если это так – да святится имя ЕЁ!