Откройте свой Мир!

28 октября в Москве в клубе Б1 Maximum прошла церемония награждения премии RAMP.
Lumen в этом году стал победителем в номинации "Альбом года" за альбом "Мир", вышедший в мае этого года.
Также Lumen имел возможность третий год подряд стать группой года, однако здесь совершенно неожиданно для меня победителем стал белорусский коллектив Ляпис Трубецкой.
Ну а нам остается только радоваться за Lumen в связи с победой в номинации "Альбом года", а также надеяться, что в следующем году им удастся снова стать группой года.

Ык=) народ а вотЬ я как самый любопытный хотел спросить...
Вы же в курсе ,что люмен на разагреве, на грин фесте выступило, так вотЬ вам все равно ночями делать нечего ,а мне на мозг капают поэтому по ищите , инфу на тему "люмен на грин фесте или про ЛП=)
 

Начинаем выкладывать интервью с группой :)
3 апреля 2007 года

8 апреля в клубе «Б1 Maximum» состоится презентация четвертого студийного альбома уфимской группы LUMEN под названием «Правда?». Главный редактор NEWSmusic Гуру Кен решил поговорить с Тэмом о самом главном - о правде.

Но сначала узнаем подробности того, что ждет слушателей на новом альбоме одной из самых популярных групп русского рока.

- На сайте LUMEN я прочитал твой монолог о сути альбома «Правда?», и меня страшно заинтересовала фраза «альбом-революция». Понятно, что он продолжает дело «Свободы», но это следующий шаг? Более радикальный?

- Следующий, но не радикальный. Имеется в виду революция внутри самого себя. Многие вещи в мире нам не нравятся принципиально. Начинаешь копаться – и находишь ответ в самом себе. Потому что где-то как-то поступил сам не так. И перестаешь быть принципиальным, мечешься – и не за тех, и не за других. И не идешь против совести, и не делаешь, что совесть диктует. Это альбом самокопаний. И революция – это не баррикады и булыжники. Да, политика тоже часть нашей жизни. Но гораздо важнее поменять для начала кое-что в себе.


Я нашел в самом себе много того, от чего хотелось бы избавиться. Это начало пути. Надо сделать шаг, хотя бы один. Все самые революционные песни – это песни о том, что перемены необходимы нам, самим в себе. В какой-то момент надо мной стал брать верх цинизм. Типа, ты понимаешь, что нехорошо, но никто не может ничего сделать, и давайте принимать это как данность. Не трогай, и не пахнет. Но меня не устраивает такой подход!

Хочется максимализма. Хоть в минимальной мере. Не надо искать себе оправданий для мира со злом. Смириться – это легче легкого. Надо жить в мире со своей совестью! Есть такой нездоровый коллективизм. Скажем, многие люди живут честно, без потребительских идеалов, без меркантильности – но эти люди никому не в пример. Зато стоит бросить кому-то бумажку на тротуар, и это дает остальным моральное право вывалить на него еще ведро мусора – дескать, все равно уже загадили. Это самый мягкий пример.

Иисус был революционер. Но это такая революция, идеи которой восприняли до сих пор не все люди, которые могли бы. Что пытались донести последователи, многое исковеркано, подмято под то, что удобнее любому из нас. То, что проще оправдать. Вот в этом смысле – революция. Любой человек, который интересуется политикой – найдет в этом альбоме множество подтекстов. Мы четко понятно высказываем свое мнение по разным конкретным поводам. Но если раньше в таких песнях, как «02 (Благовещенск)» и «Государство», все было высказано в прямой форме, то в новых песнях – это вопрос интереса. Так хотелось, именно чтобы не сделать новый альбом политической проповедью или манифестом.

- Но политический подтекст закладывался?

- Альбом затрагивает взаимоотношения людей в обществе. А эти вопросы связаны с властью. Политика жестко связана с властью. Мы пытались донести свои мысли без политики. Нам власть не нужна! Мне власть не нужна! Я не знаю людей, которым я бы мог довериться и быть уверенным, что если эти люди придут к власти, нам будет хорошо. У меня никаких отношений с властью нет. Если власть мне достанется, то я не буду знать, что мне с ней делать. Политика в чистом виде меня не интересует никак. Но идеалы демократии мне близки. Я хочу, чтобы демократия была в России. Это кажется мне моей личной свободой, и свободой других людей. Но стремление к либерализму не делают меня ближе к СПС, Яблоку или каким-то другим демократическим течениям. Идеал я вижу, но конкретных людей я не вижу. Может быть, мне с ними по пути. Но это не значит, что я с ними в одном строю.

Мне не нравятся конкретные вещи. Например, не нравится уничтожение в стране многих демократических институтов. Я хочу выбирать не только главу региона, но и главу города, и главу района, и даже главу ЖЕКа. Я хочу делегировать мою свободу конкретному человеку. И потом с этого конкретного человека что-то спрашивать. На пытаются доказать, что страна не готова к демократии. Но если не жить в демократии путем проб и ошибок – то когда она вообще будет готова?

Активная часть населения добилась этой демократии тогда, когда большинство не были к ней готовы. Мы хапнули горя с ней за весь период реформ немало. Этой свободой воспользовались нечестные люди. Вариант Америки или Франции сразу не получился. Но если не проходить через него… Свободу никто никогда не дает сам, ее всегда добиваются! Так говорит история, и тому миллионы примеров. Так было и так будет. Если будешь ждать свободу, сидя в кресле – ее не будет никогда. Свободу придется забирать на улицах, громко крича о ней.

Другой вопрос, что мне сейчас на улице делать нечего. Что я буду стоять там одиноко со своим транспарантом? Варианты с метанием булыжников – это утопия. Никакого романтизма в революциях я не вижу. Это всегда шок для общества, который я не пожелал бы никому и никогда. В принципе! Но во мне живет несогласие с тем, что происходит вокруг. И это противоречие ведет меня по оставшемуся одному-единственному пути. Я хочу перемен, я хочу их быстро. Но людей, которые их так же хотят, еще мало. И я пытаюсь донести в своем творчестве свои идеи. Идеи того, что быть свободным лучше, чем плыть по течению. То, что навязали большинству – навязали не самые честные, зачастую меркантильные люди, преследующие собственные цели. Стоит ли им верить?

Я ставлю под сомнение любое высказывание в форме истины. Я высказываю лишь точку зрения. Я не буду доказывать, что мы безукоснительно правы. Но для меня важен сам факт высказывания. Он ставит под сомнение чужую ложь. И это сомнение не даст возможность безальтернативности.

Путей всегда много. Всегда есть люди, готовы повести других за собой. Пассионарные люди. Не надо обязательно соглашаться с ними. Надо думать.

- Когда ты сказал то, что хочешь перемен, я вспомнил свою недавнюю статью, где сравнил тебя с Виктором Цоем. Не знаю, читал ли ее…

- Да, читал. Потому что эта статья произвела практически фурор. Эта точка зрения пришлась многим в точку. Я понимаю, что сравнивалось не просто так – с кем бы сравнить. Огромное количество людей, журналистов – восприняли эту точку зрения как единственно верную и безоговорочную. Практически в каждом городе прошлого тура, если было общение с журналистами, мне регулярно задавали вопрос – как ты относишься к тому, что тебя сравнивают с Виктором Цоем?

- Ты относишься к этому сравнению как к одной из версий?

- Я отношусь к этому как к невероятному комплименту. Спасибо тебе огромное! Я никогда не мог даже мечтать об этом. Безусловно, музыка «Кино» была одним из поворотных моментов, которые повернули мою жизнь в другую сторону. Есть вехи, которые в своей жизни я не обозначать не могу. И Виктор Цой и группа «Кино» – одна из них. То, что я сейчас такой, - результат того, что эти люди были. Можно воспринимать их как учителей. Я никогда не называл их своими учителями, и не кричал, что хочу быть такими, как они. Но раз родилась такая параллель, - значит, есть что-то общее.

- А что, если вывернуть разговор от Цоя к Достоевскому? Революция внутри себя – насколько она далека от дилеммы Раскольникова – имею ли я право на убийство условной старушки? Имею ли право на революцию, право на насилие.

- Да, это так. Очень правильно подмечено, у меня есть такая проблема в смысле мироощущения. Проблема стоит острее некуда. Понятно, что у вопроса, который я задаю себе, совсем другой вектор, чем у Раскольникова. Я пришел к выводу, что понимаю – что такое хорошо и что такое плохо. Но прошлое продолжает на меня давить. Сила инерции того, от чего давным-давно хочется отказаться. И возникает огромное количество противоречий.

Я чувствую озлобленность на множество несправедливости вокруг. Я начинаю раздражаться идеологически. Вижу несправедливость, и у меня болят кулаки оттого, что я их сжимаю. И скрипят зубы оттого, что я их стискиваю. При этом у меня не укладывается в голове причина возникновения ожесточенности. Ведь то, к чему я стремлюсь – совершенно в другой стороне. Получается абсурд. Получается противоречие. Я готов воевать за мир! Миротворческие войны, пацифизм с кирпичом в руке.

Я знаю, что на улицах есть гопота, которая «принимает» молодых ребят, которые ходят к нам на концерт, и они сталкиваются затем с уличным насилием. Этим ребятам ждать помощи неоткуда. И разрешать проблемы им придется самим. Значит, надо брать кирпич и защищать себя. Когда очередной упырь зажмет тебя в подъезде – бери кирпич и лупась его по голове. Потому что ты имеешь право на самозащиту. Благими намерениями дорога, получается, ведет меня в другую сторону. Получается, я оправдываю право на насилие.

Но какой у меня выбор? Почему я должен избегать их? Почему бегство от плохого мира – это всегда бегство от общества людей? Всегда же советуют в таких случаях – собери вещи и умотай в тайгу, там людей нет и все просто устроено. Живи в гармонии с природой. Но какого черта? Я буду менять мир вокруг себя! Вариант бегства от общества или из жизни – это путь слабых. Меня волнуют проблемы человека в мире в целом.

Мы не знаем смысла жизни. Я сам не уверен, что правильно определил для себя его смысл. А он таков. Я хочу копить в этой жизни что-то хорошее для того, чтобы передать это своим детям, чтобы им не пришлось оступаться там, где оступился я. Я накапливаю опыт. Это точно хорошо, я проверил это на своей шкуре. А это точно плохо. Если я сумею донести это знание до своих детей, то у них в жизни будут стоять проблемы уже другого порядка. Эта ступень для них – пройдена. И в этом – эволюция человечества. Пока люди не дошли до такой ступени знания, когда приходит понимание всего, что есть. Я не знаю, когда это случится и случится ли когда-нибудь.


- Почему на концертах LUMEN не исполняет одновременно политические песни и лирические, условно говоря?

- Да, они могут гармонично сочетаться, но тут вопрос самоощущения. Новые песни – это то, что во мне горит, и я готов делиться эмоциями со зрителями. Старые песни – они отличные, мы любим их как родители детей. Но они волнуют чуть меньше. А не хочется говорить о том, что в тебе не пылает. Поэтому мы всегда делаем выбор в пользу более новых песен.

- На сайте Lumen.ws есть мейлы всех музыкантов. Идет активная переписка с поклонниками? Илья Черт говорил мне, что каждый день переписывается.

- Идет, но неактивная. Не знаю, как у Ильи, но мне задают невероятно сложные вопросы. Глобальные вопросы. Отвечать одной фразой я права не имею. Писать трактаты – тоже нехорошо. Поэтому я заранее извиняюсь, и просто не отвечаю, если нет времени. Если приходят письма с благодарностями – тоже не отвечаю. Надеюсь, ха это на меня люди не обижаются. Когда могу легко и быстро ответить, - отвечаю. На форуме недавно мы сделали раздел ответов на вопросы, и я там начал выкладывать порциями свои ответы. Многие же часто задают одни и те же вопросы, - пусть будут ответы. Появятся новые вопросы – появится новые ответы. Надо переводить ответы в публичную плоскость.

- Часто ли LUMEN сталкивается с отношением к себе, как группе одной песни «Сид и Нэнси»?

- Мы не ощутили этой проблемы даже тогда, когда никто не знал ни одной другой нашей песни. Первый альбом получился разным, и оказался востребованным. Каждый следующий альбом расширял границы заинтересованности. Да, для подавляющего большинства – мы группа одной песни. Но это не те люди, ради которых все затевалось. Никогда не ставили цель быть безумно популярной группой. Да, хочется донести творчество как можно большему количеству людей, но вопрос цены остается всегда.

- Опыт с ди-джеем Илья оказался неудачным?

- Мне он показался удачным. Когда нравится, - это сразу чувствуется. Сейчас он не участвует в концертах, но мы же и делали это как эксперимент. Чтобы постоянно так играть, нужно ставить все это на новый качественный уровень. Сразу после работы с концертной пластинкой и альбомом «Свобода» мы разговаривали с Ильей. И пришли к мнению, что надо заранее готовить семплы и самим даже их записывать… Но к такому интегрированному творчеству группа пока не готова. Когда созреем, тогда сотрудничество продолжится.

- У Lumen не так много песен в ротации «Нашего радио». Песня «Думаешь нет, говоришь да» - это же песня «Наива», не обидно?

- Нисколько не обидно – песня отличная. Выбор кавера делается всегда по принципу духовной близости. Нравится – значит, лучше получится. Это не очень известная песня «Наива», не на слуху, но нам по духу она оказалась ближе всех. Она удалась, и мне очень нравится как кавер-версия. Воспринимаешь ее не как чужую песню, а как свою мысль.

Мы никогда идем бить морду булочнику за то, что он печет черный хлеб, а не белый. Не возникает такой идеи. У многих радиослушателей есть странная черта – они полагают, что как слушатели, имеют право диктовать радиостанциям их формат. Но люди, которые работают на радиостанции, вложили в нее свои деньги. И теперь думают, как заработать себе денег на жизнь. Если ты считаешь, что знаешь лучше – кого и как крутить по радио, то повторю мысль Михаила Козырева. Занимай денег и открывай свою радиостанцию.

У нас нормальные отношения с радиостанциями. Они делают свое дело, и делают его так, как считают нужным. Как я могу обижаться на этого булочника? Почему эти люди должны делать то, что я хочу? Если нас нет на радиостанциях – мы используем другие пути. Уходим в интернет. Используем ресурсы типа ЖЖ, realmusic.ru, myspace.com. Мы будем делать презентацию новых песен с нового альбома именно там.

Гуру КЕН, NEWSmusic.ru

Новый альбом группы Lumen «Мир» во многом стал одним из самых ожидаемых музыкальных событий года. Связано это во многом с тем, что после агрессивной, социальной, антигосударственной «Правды» никто не знал, в какую сторону будет развиваться группа, вернётся ли к прежнему самокопанию или будет продолжать идее борьбы и протеста.

Ещё задолго до начала записи вокруг альбома ходило много разговоров: сначала обсуждали студию, потом стали появляться первые серии видеохроник, из которых становилось ясно, что новая пластинка будет абсолютно непохожей на «Правду» и станет синтезом тех идей и эмоций, которые сопровождали группу на протяжение всего её существования.

Для того, чтобы порадовать своих поклонников новыми песнями до первых концертов-презентаций, на которых начнётся продажа дисков, группа решила выложить альбом на своём официальном сайте. Каждый день в сети появляется новая композиция, и уже сейчас можно сказать, что успокоившийся, вернувшийся к лиризму Lumen пришёлся по душе даже оголтелым поклонникам «Правды».

Когда запись альбома была почти завершена и у музыкантов появилось немного свободного времени, вокалист группы Тэм Булатов принял участие в необычном для себя мероприятии, и встретился со студентами факультета журналистики МГУ им. Ломоносова, чтобы обсудить проблемы современного телевидения с теми, кто будет заниматься этим самым телевидением через несколько лет.

- Не так давно вы встречались со студентами факультета журналистики МГУ, чтобы поговорить с ними на тему «TV no more» и обсудить состояние современного телевидения. Поделитесь вашими впечатлениями, натолкнула ли вас эта встреча на какие-нибудь новые размышления?

- Встреча получилось очень интересной, потому что хотелось понять, что по поводу всего этого думают люди, которые имеют к телевидению непосредственное отношение. Общаться с теми, кто сейчас там работает и занимает какие-то высокие посты, мне неинтересно, потому что я могу себе приблизительно представить, что они могут мне рассказать и как могут отнестись к нашему максимализму. Меня удивило, что у молодых ребят отношение ко всему происходящему очень похоже на то отношение, которое может быть у профессионалов телевидения.

Когда мы разговаривали, чаще всего комментарии и вопросы были оправдательного характера: «ну, а как по-другому может быть», «ну, а что нужно сделать, чтобы было по-другому»? Мне больше хотелось разговаривать не на тему «как», а на тему «зачем» и «почему», и мне кажется, что мне удалось перевести разговор в эту сторону. Я думаю, что в итоге большая часть аудитории согласилась с тем, что наше телевидение, как минимум, очень странное, и вариант отказа от него не является чем-то радикальным. Мне удалось донести идею, что мы ни в коем случаи не луддиты и не радикалы, что мы не призываем взрывать телевышки или ломать телевизоры, просто мы негативно относимся к современному телевидению, это наша точка зрения. Мы ею поделились, и надеюсь, что ребята её как-то осмыслят.

- Многие студенты потом говорили, что в принципе с вами и спорить было незачем, потому что вы оказались правы.

- Я надеюсь, что зерно сомнений, которое нас привело к этому разговору, желание критически оценивать происходящее поселится и в головах ребят, которые присутствовали на встрече.

- В песне «Небеса» есть строчка: «Пытались сами делать чудеса, а получались только дети и война». Почему вы детей приравниваете к войне? Разве они сами по себе не являются чудом?

- Не приравниваю, просто сделать ребёнка для мужчины не сложно. И если говорить именно об этом физиологическом процессе, то во все времена это получается запросто. Правда, таким образом мужчина переносится из ипостаси, пусть я скажу сейчас не очень красиво, самца в ипостась родителя, отца – и вот это уже чудо. Но в песне я говорил именно о насилии и сексе – это то, что получается у людей проще всего, на мой взгляд.

- Сначала у вас была несколько наивная романтика в песне «Змей», потом – убийственная депрессия в песне «Сколько?» и борьба с ней в песне «Зубы», потом всё доброе в вас кончилось. Что дальше?

Дальше – по спирали. Всё развивается по спирали, и мы снова и снова возвращаемся к каким-то мыслям. В новом альбоме, например, мы возвращаемся к «Змею» в песне «Беги», но с новыми эмоциями, с новыми переживаниями. Песне «Сколько?», наверное, соответствует «Дотянуться до звезды», это в какой-то мере её продолжение.

Да, что-то не получается, и это вышибает из себя, и разочарований много. Что делать? Опустить руки? Нет! Будем продолжать! «Зубы» - это больше борьба не с депрессией, а какие-то эмоции, которые были вызваны происходящим вокруг и заставляли разочаровываться, уставать, а потом сами, наоборот, переродились из тормоза, из якоря в какую-то движущую силу. Через «Зубы» мы пришли к песне «Пока ты спал», к какой-то ярости. «Ярость», «дикость» – это самые подходящие слова. А куда дальше? Не знаю…

Все дороги всё равно рано или поздно приводят к одному – к любви, потому что без любви нельзя построить ничего хорошего, и в этом смысле всё дуалистично. Для того, чтобы хорошо любить, надо уметь хорошо ненавидеть. И понимать, по поводу чего ты можешь сказать, что тебе это ненавистно, что ты никогда этого не примешь. Для меня это состояние ярости и животной агрессии к нелюбимому – важная ступень к пониманию того, что я хочу и что я люблю на самом деле.

- Возникает ассоциация со строчками Некрасова: «Он проповедует любовь враждебным словом отрицанья».

- Да, вроде того.

- Ваш новый альбом называется «Мир». Свобода, правда, мир – те три кита, на которых должно держаться счастье человечества?

- Нет, мы не ставили перед собой задачу сделать какую-то трилогию или связать все альбомы по названию. Размышления сначала об одном, потом о другом, потом о третьем очень близки друг другу. Мы вчера смотрели третью «Матрицу», и там на вопрос: «За что ты дерёшься?», герой отвечает «Свобода, правда, мир, может быть, любовь». Да, мы дерёмся за это. И немного смешно осознавать, что все эти вопросы задавал Нео, но мы себя избранными не чувствуем. Последователями – да, возможно.

- Вы говорили, что новый альбом не похож на «Правду», потому что изменились вы. Но ведь в альбомы часто попадают песни, которые были написаны давно. Есть ли такие песни на новой пластинке?

- В новом альбоме есть такие песни, но они существовали не как песни, а как идеи, то есть это были наброски стихов, музыкальные зарисовки, которые ждали своего часа. Вот мы почувствовали это когда-то, захотели поделиться, но было не время. Просматривая черновики и выбирая материал, скажем условно, для альбома «Свобода», понимали, что нет, что сейчас об этом пока говорить не хочется. «Правда»? Нет, тоже не сюда, сейчас тоже волнует другое. И наступило такое внутреннее состояние, когда мы почувствовали, что пора говорить об этом, потому что теперь, после того, что мы уже сказали, можно дополнить свою точку зрении чем-то другим.

- Но раньше вы говорили о любви не так часто. В «Мире» песен на эту тему достаточно. Решили переосмыслить это чувство?

- Нет, не переосмыслили. И это мы считаем, что они о любви. Для нас они являются песнями о любви. Люди, которые их услышат, могут понять их совершенно иначе, и я готов принять их точку зрения, даже готов услышать мнение, вроде: «Если это песня о любви, то я слон». Постепенно приходишь к мысли, что о любви нужно говорить. Раньше это чувство было нас чем-то очевидным: ну любовь, ну зачем о ней говорить ещё раз. Теперь мы понимаем, что нет, что о любви говорить не устанешь никогда.

- Человек рождён для того, чтобы любить или для того, чтобы бороться? Если судить по «Правде», то для вас на первом месте всё-таки борьба.

- Нет. Когда мы придумывали «Правду», объясняли, почему там мало положительных эмоций, не тем, что мы их не чувствуем, а тем, что о любви и так много говорится. И так существует множество песен о ней, которые нам очень нравятся. Ещё раз об этом можно было бы сказать и, может, нужно. Но всё равно это увело бы от главного настроения альбома, от того, что мы пытались выразить в первую очередь. Если бы «Правда» была менее концентрирована на ярости, то производила бы совсем другое впечатление и не была бы настолько монолитной, насколько нам хотелось на тот момент. Теперь всё поменялось.

- Ваше творчество – это крик. Но принято считать, что об истинной любви, как, впрочем, и истинном патриотизме кричать не принято.

- А мы о любви не кричим. Это просьбы. Причём не очень громкие. И какие-то достаточно тихие сожаления, например, об умирающей любви в песне «Ржавчина».

- Но всё-таки ваш отказ от революционных идей – это взросление, успокоение или понимание того, что русский бунт, действительно, бессмыслен и беспощаден?

- Никто от них не отказывался. Определённая доля разочарования есть, и я не буду с этим спорить. Но мы разочаровались не в идее и не в себе: мы просто не смогли до конца увлечь и заразить этой идеей других.

Наши слова, наши крики для большинства так и остались словами и криками. Это не побудило никого ни к каким действиям. Нет, мы не ожидали радикальных перемен в жизни общества, но, читая какие-то мысли людей, относящих себя категории слушателей группы «Lumen», которыми они делятся на нашем сайте или в разных социальных сетях, мы понимаем, что наши идеи просто остались непонятыми и пронеслись мимо.

- Мне показалось, что «Мир» - скорее, виток назад, к «Свободе». То есть это уже не «Свобода», но ещё и не «Правда».

- Повторюсь, всё движется по спирали. Мне такое сравнение, то есть то, что новый альбом похоже на нашу предпредыдущую работу, только лестно: значит, мы не перестаём быть собой. Значит, возможно, какие-то наши дальнейшие размышления или события приведут нас к новому всплеску ярости и заставят нас записать альбом, похожий по духу и настроению на «Правду». Я ничего не исключаю.

- И к «Трём путям» возвращение возможно?

- Думаю, в новом альбоме оно уже произошло. Мы вернулись к размышлениям о выборе пути. Песня «Лабиринт», например, о том, как оценить путь, как его пройти.

- В одном из интервью вы говорили о том, что вам неважно, как человек выражает свои идеи, главное, что он их вообще выражает, поэтому вы одобряете надписи «TV no more» на стенах. А когда эти надписи появляются на стенах монастырей или, например, на архитектурных памятниках?

- Я из тех людей, которые считают, что у человека, который занимается творчеством, нет ответственности за то, как его мысли будут интерпретированы. Я не хочу об этом думать по той простой причине, что существует свобода. Я не красный командир, не голос поколения, не Ленин на броневике. Мы ни на чём не настаиваем, мы даже до конца не уверены в том, что мы правы, поэтому каждый, кто слышит даже наши прямые призывы: «Пиши на стенах» или «Возьми кирпич и дай им сдачи», должен своей головой осмыслить и понять, о чём это, для чего это и как ему нужно к этому относиться.

Если человек не способен критически отнестись к тому, что мы делаем, если он готов нам просто поверить на слово, потому что мы являемся для него авторитетом, то он перешагивает ту грань, за которой его можно назвать фанатом. Фанатизм мерзок в любых своих проявлениях. Он нам крайне неприятен.

Мы употребляем словосочетание «наши фанаты», подразумевая только единомышленников, слушателей и здравомыслящую часть аудитории, потому что оно является устоявшимся и понятным для многих,. Всё то, о чём ты спрашиваешь, - это целиком и полностью на совести тех людей, которые так поступают; их воспитание, их мироощущение, их рассудок, значит, позволяет им так поступать. Я могу это как-то оценить и прокомментировать, но не люблю судить людей.

- То есть для вас действительно является проблемой то, что ваши фанаты выдёргивают из песен строчки, вроде «пиши на стенах», но при этом забывают о том, что надо что-то ещё менять и в голове?

- Да! И я уже сказал о наших разочарованиях по этому поводу.

- Ваше творчество полностью состоит из контрастов: крик переходит в шёпот, жёсткое электричество может резко смениться мелодичной акустикой. Складывается впечатление, что вы постоянно находитесь в состоянии внутренней дисгармонии.

- Это не дисгармония. Я, наоборот, не могу представить себе существования по-другому. Всё серое, всё неконтрастное, ровное - мне неинтересно, и не оставляет никаких ощущений, поэтому не привлекает никаким образом.

Мне очень хочется, чтобы всё в жизни было противоречиво. Чтобы любить, надо ненавидеть. Чтобы было хорошо, надо испытать боль. Самая вкусная еда – это та еда, которую ты пробуешь, когда голоден. Тот, кто испытал сильную жажду, по-другому оценит глоток воды и поймёт древнюю мудрость о том, что ничего не может быть вкуснее её. Тот, кто долго был одинок, по-другому будет относиться к любви и к тем отношениям, которые он строит. Тот, кто не был одинок никогда, сможет легко пойти на размены, и не поймёт всей ценности любви. Для меня такое контрастное состояние – единственная форма гармонии.



- В вашем творчестве мотив одиночества очень силён. Что это вообще для вас такое?

- Одиночество – это болезнь человечества. В мире животных, в мире инстинктов одиночество – исключение из правил, а в мире человеческом – это норма, к сожалению. Но каждый одинокий человек, как бы и что бы он ни говорил, стремится от него уйти так или иначе, находя различные пути. Быть совсем одному – нормальный путь только для монахов-аскетов, которые хотят найти что-то другое в этой жизни. И, на самом деле, тоже не одиноки, потому что уходят от людей, но находят поддержку и общение в других формах и силах, в общении целиком со всем миром, Вселенной, Всевышним. Не думаю, что они считают себя одинокими.

- Легко ли быть счастливым, когда постоянно пытаешься оценивать мир так, как это делаете вы?

- Да, легко. Мысля критически, начинаешь понимать какие-то прописные истины, которые из красивых слов превращаются для тебя в главный смысл. Любовь; духовное, а не материальное; мир, а не война…

Ты начинаешь понимать, о чём это всё. И это становится уже не какой-то абстрактной мыслью, а тем, что ты себе выбрал по жизни. Вот ради этого и стоит жить.

- После вашего выступления в «Лужниках» некоторые говорили о том, что «Лужники» - это почти Кремль, и «Lumen» теперь становится официальной группой. Можете как-то это прокомментировать?

- Не понимаю логики вообще. Я бывал в Кремле, на Красной площади, неужели это что-то значит? Более того я не могу понять, что значит «официальная группа»?

- Видимо, группа, которая дружит с властью.

- Ну не знаю… По-моему, надо судить по мыслям и по поступкам, а не по форме донесения. Если бы нам позволили сыграть на Красной площади, мы бы сыграли то же самое, но не думаю, что у нас после этого появилось бы взаимопонимание с властью.

- А по тем временам, когда играли маленькие квартирники в провинциальных городах, не скучаете?

- Не хватает. Лично для меня очень важен момент прямого общения со слушателями для того, чтобы можно было просто поговорить о том, что волнует, поделиться актуальными новостями. На электрических концертах это сложно, а на квартирниках было достаточно органично.

- Сейчас многие музыканты активно возрождают эту традицию, а вы от этого ушли. Проблема во времени?

- Да. Всё на бегу, всё влёт. То, что мы делаем сейчас – это более широкий способ донесения наших идей. А квартирники – это такое камерное мероприятие, и мероприятие неширокое. Выбирая между возможностью жить в том темпе, в котором мы живём, для того, чтобы нас могло услышать то количество людей, которое слышит сейчас, и между квартирниками и тем количеством людей, которые могли бы услышать нас там, мы предпочитаем всё-таки доносить свои мысли до большего числа слушателей.



- Ну и последний вопрос. Вы спели песню «Наива» «Думаешь нет – говоришь да». И сделали это так, что кажется, будто это ваша песня. А вам часто приходится думать «нет», а говорить «да»?

Иногда бывает, но не о тех вещах, о которых поётся в песне. Там же строчки «Любовь навеки, дружба навсегда, думаешь нет – говоришь да». По мелочи – да, но только от того, что иногда не хочешь сделать больно близкому человеку. Как правило, «маленькая ложь, я придумал, ты не трожь. Это - маленький обман, он впадает в океан». Это как раз та ложь, которая никогда не перерастёт в ложь какую-то гораздо большую.

Или бывает, когда стыдно признаться в какой-нибудь несуразной мелочи. Сказать правду, что опоздал на репетицию, потому что не смог найти подходящие штаны? Лучше уж выдумать что-нибудь более серьёзное. Но даже если такая неправда вскроется, то я улыбнусь и всегда признаю, что мне было неудобно говорить, потому что причина была такая дурацкая. Только так.

«Давай поговорим о тех, кто отчаян» - Блиц-интервью с солистом группы Lumen
18.04.2008
Как же нерационально составлены наши расписания железнодорожного транспорта!!! После концерта артисты всегда спешат в путь-дорогу. Интервью за чашкой чая – то единственное, что укладывалось в плотный гастрольный график Lumen`a. Тэм вышел ко мне почти сразу после концерта, переодетый, но еще мокрый, с чашкой чая и двумя пакетиками сахара в руках, с байкой на согнутом локте. Напиток артист пил рассудительно-медленно, то и дело добавляя в него сахар. А когда чашка была опустошена, солист приезжих рок-звезд закутался в байку так, что выше глаз и ниже подбородка человека просто не было видно. «Бережет себя, не безголовая оторва, а взрослый человек, хоть и панк», - подумала я.
- Добрый вечер. Какие у вас впечатления от концерта?
- А у вас? Нам очень понравилось, дико просто. Смотрите, концерт уже закончился давно, мы ребятам сказали, что никак не сможем с ними пообщаться, а они до сих пор стоят и кричат. Очень редко такая публика встречается, чтобы прямо вот так. Спасибо огромное всем, кто пришел нас поддержать на этом концерте. Это было просто… эм… неповторимо.
- От публики исходил бешеный заряд. А вы как себя чувствовали?
- Примерно так же. Я сегодня пару раз не удержался и впадал действительно в состояния близкие к аффекту. Точно не могу сказать, что это такое было. На «Дыши» и еще пару раз. Там уж вообще голова отключалась. То есть, безусловно, энергетика людей всегда передается.
- И часто встречается такая энергетика у вас на концертах?
- Да. Потому что наша музыка необычна тем, что к нам на концерты редко попадают люди, которые не понимают, куда пришли. А те, кто понимают, относятся к тому, что мы делаем, совершенно по-другому.
- То есть, приходят ваши единомышленники, грубо говоря?
- Да.
- В прошлый раз, когда вы выступали в Минске, вы торжественно обещали, что придете на более долгое время, чтобы походить по городу, рассмотреть его. Не получилось?
- Нет, к сожалению нет. Мы в этот раз были еще меньше в Минске, чем в прошлый. Потому что в этот раз у нас не один концерт в Беларуси, а четыре. То, что мы успели увидеть, нам очень понравилось. Город сам по себе очень широкий. Мы в прошлый раз, когда уезжали, проехали практически по всему главному проспекту. Очень красиво.
- Если бы вас пригласили просто в гости сюда, не на гастроли, вы бы согласились приехать?
- Смотря как, в каком составе и когда. У нас сегодня сложилась такая ситуация в жизни, что мы чем-то похожи на моряков. То есть мы полгода дома, а полгода где-то еще. И поэтому каждую свободную минуту, секунду хочется посвятить своим близким, то есть, супруге, детям. Мы все в группе практически женаты (*сбивает першь из горла*), кроме директора нашего, у которого, я думаю, все впереди. И поэтому, конечно, хочется путешествовать и смотреть, удивляться, новые впечатления приобретать, но не за счет общения с близкими, потому что мы и так исколесили уже полстраны, вот к вам в гости вообще за рубеж приехали, практически.
- Практически…
- Ну, тем не менее. Разница между Россией и Беларусью чувствуется очень жестко по всему. Понятно, что культуры близки и похожи, но все равно грань какая-то есть.
- В чем она проявляется?
- Во всем. В том, как люди одеваются. Разговаривают. Ведут себя на улицах. В том, насколько у вас чисто. Первоначальное впечатление, конечно, могло быть таким: ну как же, ну вот, приехали в Минск, посмотрели на столицу, конечно, столица вылизана. А мы вчера были в Гомеле, очень чистый и очень красивый город. Не могу сказать вам, что мы вот прям в каждом городе России видим то же самое. К сожалению, не так все.
- У нас лучше в этом плане, да?
- Чище гораздо, дороги лучше.
- Спасибо за комплимент. А еще на прошлом концерте, вы вслед за скандированием публики «Жыве Беларусь!» уходили и говорили, что обязательно узнаете, что это значит…
- Да, узнали. Нам объяснили, что в переводе на русский это означает «живи Беларусь» и что это главный лозунг оппозиционеров. Все правильно?
- Да. А вам льстит то, что вас ассоциируют с оппозицией? Ведь оппозиция белорусская это бунт.
- Не знаю. Не могу до конца вникнуть в ситуацию в вашей стране, потому что совершенно полярны мнения простых людей, с которыми удалось пообщаться, простых людей в вашей стране. Потому что часть людей говорит, что наконец-то наступил порядок и на самом деле дороги стали лучше, жить стало проще и легче, и в принципе, понятно, куда все это движется. Вторая часть говорит, что не осталось свободы, что оппозиционеров убивают и давят и страна медленно и верно катиться к диктатуре. И я не могу до конца вникнуть в ситуацию, принять какое-то решение собственное, что же происходит на самом деле. Нужно жить, наверное, в стране, для того, чтобы понимать, как это на самом деле. Мы заехали в гости. А то, что нас ассоциируют с оппозицией. Мы очень много говорим о переменах, и, понятное дело, что люди, которые хотят глобальных перемен, ассоциируют нас со своими надеждами и чаяниями.
- Мне кажется странным контраст в вашей лирике, который, кстати, просматривался и в сегодняшней программе: с одной стороны «нет войне», а с другой – призыв к гражданской войне.
- Ни в коем случае. Никаких призывов к гражданской войне. Каждый видит в нашем творчестве то, что он хочет видеть. Например, песню «Буря» можно воспринимать, как призыв поднять восстание, и точно так же, как призыв к тому, что нужно выбираться из болота, в которое ты сам себя загнал. Я не буду говорить о том смысле, который я вкладываю в какие-то стихотворения, мы вкладываем в песни. Потому что хочется оставить этот смысл по возможности наиболее широким, не ограниченным, не куцым. И в зависимости от этого человек, если у него в голове какие-то одни мысли, поймет это по-своему, если другие, поймет по-своему. И я не возьмусь судить, кто из них будет прав. Мы пытаемся передать наше настроение, нам на самом деле хочется перемен. Перемен можно достигнуть, изменив себя в первую очередь. Мы никогда не призывали никого ни убивать, ни бить, ни к какой войне, ни к каким революциям. То, что говорится в песне «Иди в отмах», говорится о том, что себя нужно защищать. Если твое здоровье или жизнь под угрозой, да!, нужно дать в табло, желательно кирпичом, чтобы неповадно было. А то, о чем мы говорим в песне «Пора орать», в первую очередь о том, что нужно перестать закрывать глаза на то, что происходит вокруг и вникнуть вообще в ситуацию. Потому что всегда есть какие-то, допустим, околополитические страсти, в которые большая часть людей не вникает, им вообще все равно. И это неправильно, потому что от того, кто и как управляет страной, зависит жизнь каждого человека, который живет в этой стране. И в этом смысле там призывов к насилию не больше, чем в любой другой нашей песне.
- Еще касательно лирики. В связи с вашим приездом в Беларуси возник миф, что «огромный синий кит» из песни «Гореть» никто иной как простой белорусский парень, с которым вы познакомились во время приезда в Гомель, когда-то давно, и который произвел на вас неизгладимое впечатление своей…эм… «широкой душой и стальной силой воли».
- Мы были в Гомеле вчера в первый раз.
- А до этого не были? И эта сказка – полная фантастика?
- Никогда.
- Что ж. Жаль. Спасибо вам большое и за концерт, и за уделенное время.
- Вам спасибо.